Глава о том, что "человек - это свобода выбора в заданной ситуации"
Жан-Поль Сартр
"Человек - существо ситуационное. Это означает, что человек и та ситуация, в которой он существует, образуют синтетическое единство - в биологическом, экономическом, политическом, культурном и иных отношениях". Рассказать о человеке - еврее, русском, немце или американце - должна его ситуация. Эту ситуацию он может определить как аутентичную, соответствующую его внутреннему "я", потребностям тела и души, или несоответствующую, диссонирующую, вносящую разлад в его жизнь. Сто процентный диссонанс - это смерть.
Инстинкты аутентичны животной жизни, ситуации животного бытия. Когда замены инстинктам нет, то можно себе и другим повредить. Разум животного опасен - коэффициент полезного действия интеллекта нивелируется издержками от его использования в неблаговидных целях: стрельба, комплексы, неприязнь из-за несовершенства природы, от возрастных, половых, национальных и религиозных различий, искусственных предпочтений и гипертрофированных желаний, раздутых в первую очередь сознанием, а потом уже железой.
Бога ради! Никто не собирается воевать с животной природой в ее умственной извращенности. Будут делить Иерусалим, смотреть тараканьи бега, женский бокс и борьбу сумо. Проблема - в понимании собственного поведения, которое у людей на эмбриональном уровне. Если инстинкт самосохранения будет толкать к обжорству, провоцировать собачьи бои и охоту на лис, будем ждать пока не решат заняться чем-то более полезным. Вознаградить себя сифилисом или стать дон Жуаном - дело случая и личного выбора. У каждого своя добровольная резервация, свои законы, свои занятия, желательно без ущерба для окружающих. Если нельзя вылечить, опасность должна быть предотвращена. Промахи бывают и у людей, и у природы: родился человек с перекосом или покалечило, или сам себя покалечил умственно или физически - результат должен быть нейтрализован. К примеру, спорт приемлем для окружающих, война уже нет.
Большинство развлечений, как спорт, основано на эмоциях. Юмор - это смех, трагедия - это слезы. Смех и слезы имеют биологическое происхождение - это реакции организма, которые могут быть вызваны ситуацией, в том числе искусственной ситуацией, иллюзией, произведением искусства. Может это нужно для снятия стресса, или действует как наркотик, тем не менее, мы получаем физическое удовольствие от переживаний по придуманным поводам.
Повод для смеха - ложная тревога, облегчение оттого, что пронесло, случилось не с тобой и без последствий для тебя. Юмор - это трагедия, которая стала комедией. Смеются над глупцами (что понятно), из-за ситуации, или неважности события. Смерть жадного старика, поперхнувшегося куском торта, может быть смешна. Смерть тысяч жителей Помпеи, задохнувшихся дымом Везувия, трагична...
Поэтому надо ли сожалеть о никчемности развлечений? Не думаю. В юморе или в танцах можно найти полезное. Танец - это физкультура и релаксация, способ заработать денег и передать информацию, своего рода язык, замысловатый, конечно, но кое-какие законы гармонии способный отобразить, общественное или частное миросозерцание. В этом надо отдавать отчет, занимаясь танцами или наблюдая их, чтобы не тратить времени на них больше, чем тот результат, который вы хотите и можете получить.
Спросите музыкального критика: "Что он хочет услышать?" Он не ответит. Спросите: "Что он услышал?" Узнаете много неожиданного. Узнаете его субъективное впечатление, когда речь не идет о мастерстве исполнителя. Его субъективное впечатление может быть уникальным, а может совпасть с моим мнением или мнением миллионов людей. Объективно, музыка - набор звуков, минимум информации и максимум интерпретации.
Нравится, не нравится - не есть основа познания, это основа для предпочтений, для выбора направления движения в жизни. Можно знать всё и стоять на месте, можно не знать ничего и всё время двигаться. Жизнь, она - в движении. Ведь планида наша двигаться за миром вне нас, даже если мы об этом не догадываемся. Поэтому мы хотим двигаться. Но бессмысленное движение нас сводит с ума, нам должно хотя бы нравиться то, что мы делаем. Музыка наиболее, может быть, отражает суть этого явления. Сам факт минимума информации и максимума впечатления, сам факт того, что мы существуем для движения, для выбора направления движения, для определения того, что для нас хорошо и что плохо. А потом, как следствие, - для изучения мира, для изучения той же музыки, которая изначально может быть приятное, но пока довольно бесполезное, абстрактное занятие.
Абстракция порождает абстракцию. Музыкальное пространство заполняется, домысливается тем, что нам дорого или тем, чего мы боимся и против чего негодуем. Эмоции рождают мысли и вместе с ними истории в воображении тех, кто слушает музыку.
Впрочем, таких занятий довольно много и задача - разобраться: почему и что это означает, что с этим делать и зачем это нужно.
Движение через оценку - нравится или не нравится - ведет к самовыражению. Самовыражение - альтернатива инстинктам. Разнообразие в поведении - залог того, что когда-то и как-то разумное пробьется сквозь примитивный хаос желаний и интеллектуального бессилия, или окончательно в них утонет. Музыка и прочие виды искусств и развлечений - катализатор мысли.
Самые примитивные, простые вещи - для понимания самые сложные. Наши оценки и представления о чем-то само собой разумеющемся на самом деле не совсем наши. Это оценки нашего внешнего мира, мы - только трансляторы. Понимание красоты, того, что противно, а что восхитительно, как следует делать, а что нет, надо разбирать, отталкиваясь не от себя, не от своего я. Иначе это выглядит абсурдно. Почему я красив, а ты нет или наоборот. Есть третья сторона, которая как арбитр определяет критерии красоты. Каждый из нас - виртуальная вселенная, причем непохожая, не идентичная всем прочим, и наличие реальной вселенной позволяет что-то найти общее, оттолкнуться от него при конструировании простых, тривиальных понятий, аксиом и правил. Почему я некрасив. Почему голым ходить нельзя и так далее.
Внешний мир подразумевает существование нас в определенном виде. Приходится как-то привыкать, ограничивать, приспосабливать то, что есть, к тому, что требуется. Конечно, мир может меняться с помощью нас, но не нами. "По щучьему велению, по моему хотению" не получится. Внешний мир требует порядка и единообразия. Мужчины, женщины, унисекс, если в разделении полов уже нужды нет. Все что бессмысленно для внешнего мира, для его идеала, но необходимо для тела надо скрывать и стыдиться. Все, что бесполезно для тела, но полезно для внешнего мира всячески продвигать. Что-то со временем и местом исчезает, как хиджабы, что-то появляется, как маски во времена эпидемий.
Что сложно запретить, надо ограничить. Никто не должен объедаться на виду голодающих. Степени свободы и рациональности, конечно, не совпадают, но они не должны мешать друг другу, или вступать в непримиримое противоречие. Изыски кухни, пития и секса зачастую нерациональны и должны быть, если не ограничены, что до конца невозможно из-за телесной природы человека, то интегрированы в его интеллектуальную природу. Так и происходит. Важно и там, и там не умножать сущностей без необходимости, не подвергать излишним испытаниям ни своё тело, ни свой внешний мир. Аскеза и сибаритство одинаково губительны для интеллекта.
Важно понимать, что есть мир, и есть мы как часть мира. Это - материализм, неполное, одностороннее представление. Логичное дополнение тогда: есть мы, и есть мир как часть нас. Новая физическая реальность провоцирует появление субъектности, что находит свое выражение в идеализме, мечтаниях и множестве разнообразных религий. Иначе говоря, прогресс органики, и наш, значит, идет за движением внешнего мира. Защищая себя от проникновения и гибели, органика вынужденно следует за ним, отражая отражает, напоминая тем самым эффект зеркала. С появлением человека процесс отражения приобретает самодовлеющую форму. Используя внешний мир для сохранения внутреннего (своего тела, своей жизни), человек вынужден создавать внешний мир внутри себя в виде его отражения, тем самым предвосхищая его эволюцию и создавая возможности для того, чтобы сохранить себя, выжить, эволюционируя уже не только как биологическое существо. Внутреннее отражение изменений внешнего мира в нас, в нашем мозге, в нашем сознании вступает в противоречие с первоначальным процессом отражения изменений внешнего мира как биологической эволюцией органической материи. Проще говоря: наш внешний мир конфликтует с нашим внутренним миром, наше сознание - с нашим телом. На подсознательном уровне, в неосознанном виде конфликт выглядит как борьба нравственного закона внутри нас (хотя там никаких законов нет) с дарвинизмом вне нас (хотя никакой необходимости в нем там не наблюдается). На сознательном уровне проявляется как поиск занятий со смыслом, помимо инстинктов и желаний, навязанных нам природой.
Инстинкты формируют желания. Чувство голода, жажда, страх, адреналин в крови эндорфин в голове трансформируются в нашем сознании в разнонаправленные желания.
Самовыражение желаний - мир абсурда. Нам вечно что-то надо. Желания скорее разнообразны, чем грандиозны, но оттого не менее несбыточны, и напоминают мечтания гоголевской героини: "Вот, если бы нос Акакия Акакиевича приставить к лицу Николая Васильевича..." Несовпадение желаний дополняется тягой к идеалу, к чему-то безграничному.
Желания фрустируют разум. Разум фрустирует желания. От такого люди ближе не становятся. Расходятся. Даже сами с собой, потому что собственные желания и стремления не кажутся адекватными.
Конфликт внутри нас плавно перетекает во внешний мир и требует насилия над желаниями. Терроризм логичен именно несбыточным, гипертрофированным желанием, обращенным к миру, и откровенным презрением, равнодушием к собственной и чужой жизни, которая априори не может достичь тех целей, к которым стремится человек желающий. Это - заключительная, последняя стадия, дальше которой просто некуда идти. Безмерные желания и спокойное равнодушие знания о тщетности и никчемности таких желаний. Порядка, баланса и спокойствия при таком состоянии душ не будет никогда...
Будут не только стремиться быть богаче других, величественней и всесильнее, захотят наплевать на свою судьбу, захотят саморазрушения, примет ли это форму добродушной обломовщины или религиозного самоистязания. Запой от несчастной любви - пример такого инстинктивного отвращения к себе из-за невозможности примириться с действительностью. Всегда есть что-то, чего нам ни за что не добиться...
Появление и проявление противоположных крайностей в людях неизбежно, несмотря на всеобщее благосостояние и все способы ужиться друг с другом. Разложение может идти открыто и незаметно. Разложение может быть везде. Увязать в грехе - в честолюбии, скупости, чревоугодии или лени - может любой. Убивать других, убивать себя. Торговать собственной жизнью, торговать собственным телом. Когда есть выбор, источник проституции - в равнодушии к телу, наемничества - в равнодушии к смерти. И то и другое - справедливо при разочарованиях, несбывшемся желании быть бессмертным или быть любимым в той мере, в какой способны этого хотеть люди. Война и проституция соответствуют состоянию умов. Мир модернизируют, делают его более удобным и стабильным, но сути его не меняют, заставляя говорить о человечестве как большом муравейнике, который по содержанию конструкция сложная, но по сути своей примитивная. История приобретает черты простой смены декораций, развитие идет по трупам, методом проб и ошибок, от разума очень мало требуется, и, хотя в каждом он есть, присутствие его не заметно. Биологическая эволюция продолжается. Много кругом народа, а ощущение такое, что это деревья за окном или кусты...
Биология создает движение, внешний мир выбирает. Естественный отбор, так сказать, форм социальной жизни. Отсюда - исторический детерминизм. Рассуждения о роли масс в истории и череде экономических формаций. Своего рода силы природы над человеком: собственность и государство во всем их природном разнообразии. Авторитаризм, трайбализм, сионизм или демократия отличаются лишь силой ветра и обилием осадков. Действует логика смены времен года: демократия сменяется олигархией, олигархия - диктатурой, диктатура - снова демократией и так далее, не меняя сути человеческого подхода к жизни. Отношения между людьми могут стать лучше - чужака не кидают сразу в суп, а оппонента не отправляют на костер, но это не заслуга самих людей, а одно из условий существования современной цивилизации, не одобряющей разрушений и пустой перевод человеческого материала. Лишь единицы из нас сознательно могли бы отказаться от вещей, которые представляются невозможными. Под влиянием соблазна или загнанный в угол, человек легко опускается до нехороших поступков. Дело не в склонности к греху, дело в натуре, которую ограничили, но не отменили. Разум здесь вторичен. Он просто не включен, или может быть выключен по личному произволу, или под влиянием диких или патологических соображений. Свобода воли в исполнении желаний.
Людей спасает страх. Они боятся за себя, за мир, в котором живут и объединяются против разрушителей этого мира. Революция и контрреволюция. Переселение народов и национализм. Массы против личности. Подавление личности. Заговор разумных зверей против человека неразумного. Самосохранение общества против самосохранения индивида.