Старуха Семеновна подхватила с перекладины заляпанный пододеяльник, и затрясла в Алешкину сторону сухим жилистым кулачком.
- Да не я это! Не я!
- Да кто ж кроме вас, оглашенных! - не унималась Семеновна. - Ты и дружки твои! Носитесь тут, ничего и никого не видите!
Алешка аж всхлипнул от такой несправедливости. Послушать бабку, так несмотря на его восемь лет, нет в округе злодея хлеще. И никого не волнует, что бабка, за какой-то своей надобностью, сушит белье только посреди двора, на стареньком крашеным зеленой краской турнике. Да мало ли кто пройдет мимо и какую грязь принесет. Рабочие вон, второй день ковыряют яму под водопровод. Сосед-экстремал на грязном джипе носится. Так нет же. Не на них. И даже не на подростков, пьющих пиво на лавочке, в самой близости от бабкиных застиранных простынок. Нет! Именно на его Алешкину голову сыплются все проклятия и обвинения от вредной Семеновны. Ну еще, на Гошину и Настину, верных Алешкиных соратников по играм и приключениям.
- Сейчас я тебе уши-то надеру!
Алешка резво крутанул педали велосипеда, отъезжая на безопасное расстояние. Бабку он не боялся. Куда уж пенсионерке до пятискоростного железного коня и до быстроногого Алешки. Оглянуться не успеет, как умчат они со двора.
Семеновна и сама поняла, что силы не равны.
- Не-е-ет, - змеей зашипела она, - я тебе уши драть не буду. Я управдому пожалуюсь. И пускай он твоим родителям расскажет, какого они бандита вырастили.
Алешка скривился, словно лимона куснул. Были у мальчишки две тайны. Лютой ненавистью ненавидел он управдома Степашина. И не за то, что по его управдомовской кляузе, не раз был Алешка порот широким отцовским ремнем. Не за то, что бранил их мужик нещадно, считая главной угрозой дворовому порядку и чистоте. И даже не за тот крапивный веник, которым прилетело по босым ногам, за поломанную кем-то сирень. За свою вторую тайну, за щенка.
Никогда бы мама не разрешила Алешке взять в дом беспородного. Но и бросить Дружка на произвол судьбы он не смог. Вернее, не бросил тогда еще безымянного щенка, когда увидел, как комок серой шерсти летит под кусты от злобного удара управдомовского ботинка.
И чувствовал Лешка, что если бы не праздничный вид Степашиных, и не окрик управдомовой жены: "Не пачкай ботинки! Он наверняка лишайный!", ой, как тяжело пришлось бы нарушителю дворового порядка.
Эх, домой бы его, но мама. Да и был бы просто вшивый беспородный, а так еще и одноглазый. Алешка долго промывал зажмуренный щенячий глаз крепкой чайной заваркой в надежде, что откроется. Но нет. Не то потерял его Дружок в жизненный неурядицах, не то так и родился, одноглазым.
Дом для щенка нашелся в подвале. Каждый вечер Алешка протискивался сквозь ржавую решетку. Кормил. Пододвигал к узенькому подвальному окошку шаткий стул и, устроив Дружка на коленях, начинал мечтать.
- Вот вырастешь, мы ему покажем! - И дальше зажмуривался. Представлял как, испугавшись лая за спиной, падает Степашин в глубокую водопроводную яму. Или как трясется, увидев в темноте огромного лохматого пса. И вообще, собирает вещи и переезжает в другой город, подальше от их двора.
Дружок лизал мальчишке руки, преданно вертел хвостом, и блестел единственным глазом. Весь вид его говорил, что он хоть сейчас готов бежать и мстить Алешкиному обидчику.
Меж тем, во дворе все не ладилось. Водопровод так и не починили. Капитальный ремонт не клеился. В первом подъезде лифт наглухо встал между вторым и третьим этажом. Застрявшую там Семеновну, после освобождения отвезли на скорой из-за подскочившего давления. В пустующей квартире прорвало трубу отопления, и залило свежий ремонт в квартире бизнесмена Ромашкина. Теперь он грозился подать в суд на всех и вся, в первую очередь на домоуправление. Даже краску, и ту подвезли бракованную. Вместо веселой зеленой расцветки, на стенах подъездов плыли разводами темно болотные пятна, через которых проглядывала синева предыдущего ремонта.
А в подвале под домом Алешка знакомил Настю с Дружком.
- Ты же сказал, щенка покажешь, а это котик - девочка удивленно подняла брови.
- Сама ты котик. Пес! Вырастет, размером с волкодава будет!
- Нет, котик, - насупилась Настена. - Слышишь, как урчит?
- Да ну с тобой спорить! - раздраженно отмахнулся мальчишка.
Что взять с шестилетки, да еще с девчонки. Придумает тоже. Хотя урчать Дружок и правда умел не хуже заправского кота. Особенно, когда угощал его Алешка, липкими леденцами "Дюшес".
Настасья зажмурилась радостно. - А можно я Гоше про него расскажу?
- Беги, - великодушно разрешил Алешка.
Зачем же еще нужны друзья, если не делиться тайнами?
Только затихло шлепанье Настасьиных сандалет, как у окошка остановились ноги в лакированных ботинках. Мальчишка сжался, надеясь, что Дружок не заскулит и не дернется в самый неподходящий момент. Подросший щенок уже почти не помещался на коленках и неудобно сползал задними лапами.
-К главе вызывают! - рявкнул в телефон домоуправ. - Уволюсь, я с этой должности! Ко всем чертям уволюсь! С каждым днем новая напасть. Такое ощущение, что никогда этот бардак не закончится!
И в общем-то, прав был Степашин. Конца края бедам не намечалось.
Не знал он, да и откуда же домоуправу было знать, что в подвале его панельной пятиэтажки, хрустело конфеткой и довольно урчало на Алешкиных коленках, пока еще маленькое, Одноглазое Лихо.