Аннотация: Глава в процессе правки. Тапки приветствуются
Ворота затряслись от ударов. Когда я выскочила на крыльцо, тетка уже величественно вплывала во двор. Дородная, громогласная Фотя, обучительница деревенская и гроза всей местной молодежи.
-Охти, Линушка! - зашлась она при виде матушки, - это что делается-то!
-Итка, хватит двор хвостом мести! Воды принеси. - Мать кивнула на ведра у крыльца.- А ты
-Фотя, не голоси с порога, в доме поговорим.
Желание подслушать под дверью было велико, но половицы в доме скрипучие, а рука у родительницы тяжелая. По загривку получать, ой как не охота!
Жарко-дремотный полдень. Кажется, деревня вот-вот расплавится в летнем дрожащем воздухе и стечет под откос в речку- Рыбку. Даже собаки попрятались в будки и лишь лениво взбрехивают на прохожих. По улице тянет блинным духом, кто-то с утра не успел напечь. Кружатся в прозрачном воздухе пылинки. Я шла, позвякивая пустыми ведрами, стараясь держаться в тени от заборов, где сохранилось хоть немного прохлады.
-Апчхи!- в носу нестерпимо засвербело. - А-а-а-апчхи!
На забор над моей головой плюхнулся лежак, и раздались глухие удары.
Веся!- я в возмущении стукнула по воротам, - чуть не пришибла, коза такая!
-А нечего шастать, где не попадя! Ой, Итка ты что-ли?
-Я, хватит из-за забора кричать, за водой пойдешь?
-Сейчас, только ведра прихвачу!
Ворота заскрипели и растрепанная, довольная подруга выскочила на улицу.
-Как же ты вовремя! С самого утра убираюсь. Хоть пройтись чуть-чуть.
Меня так и подмывало спросить про утро. Сама видела, как Олиф к ней заворачивал. Но до вечернего оглашения свадебных пар, на такие темы разговаривать было не принято.
-И охота тебе, Веська, каждый раз так мучатся. Трясти, набивать, зашивать. Я, вон, охапку соломы в угол, сверху покрывало и сплю себе спокойно.
-Ну тебя, - поморщилась подруга - и соломины потом по всему дому собирать?
-А метелку в угол поставить и сметать в кучку, как растреплется.
-Лишняя работа. Я лучше лежак по новой прошью. И вообще...
Мы как раз вышли к центральной площадке. Я обернулась на замолкшую на полуслове Весёну.
-Ты чего?
Мужчины сбивали помост для старост. Кто-то таскал недостающие доски. Площадка покрылась мелкой золотистой стружкой. Под навесом уже стоял возок с цветами. Женская работа начнется после. Вымести мусор, украсить площадку к вечернему оглашению.
-Весь,- не выдержала я, - а тебя Олиф звал?
-Звал. - Вздохнула подруга
-А что невеселая такая? Твои не согласны?
-Да согласны. Ой, Итка, я тебе лучше после оглашения расскажу, сглазить боюсь.
-Да чего тут глазить! - я аж притоптывала от любопытства, - твои согласны, ты согласна. Что еще надо! Ну что было-то? Ну, расскажи?!
-Боязно. - Веська на мое нетерпение не поддалась, - по свиткам проверять до четвертого колена будут. Вдруг, родня мы с ним?
-А! Плюнь! У него ж отец пришлый, из Вирийской общины!
-Да ладно? - Подруга жадно подалась ко мне - Точно? А ты откуда знаешь?
-Фотя рассказывала. А она врать не будет, обучительница ведь!
При пришлых родителях почти наверняка в ближнем родстве не окажешься. Общины кентавров разбросаны на большом отдалении друг от друга. В нашей - три деревни: Топотье, Круж, на самой границе с людскими поселениями и Белое, откуда муку в столицу везут. Ну и еще хутора в лесу. Голов под тысячу наберется. Многие друг другу родственниками приходятся. И родню в пару не ставят. Дети болеть будут, да и обидится Ветробог, что наказы его не выполняют. Беды посланные тогда всем аукнутся. И так только один день в году под свадьбы отдан. Светлый день, радостный. По преданиям, в этот день обманул Ветробога брат младший - Свий. Завидно ему стало, что брату одному поклоняются. Сонного зелья подсыпал. Договорился с ледяными великанами, нагнал с гор холодных ветров и решил назло брату весь мир в холод заковать. Только не один ветер и снег с летним солнышком тягаться не сможет. Быстро оттаяла земля, проснулся Ветробог и выгнал предателя-брата в ледяные горы насовсем. И велел всем в мире помнить этот день и в честь его победы свадьбы играть и радоваться. Теперь, когда бодрствует Ветробог - лето, тепло, светло на земле. А как засыпает, спускает Свий с гор цепные ветра и снежные тучи, зима приходит.
-Итка! - подруга хлопнула меня по крупу, пытаясь обратить на себя внимание.- А у вас-то как?
-Ритий завернул - помрачнела я.
-Да ладно?! А ты?! А мать?!
-Что я. Он к Мийке посватался!
-Как к Мийке? Ты же старшая!
-Вот у него и спроси, как. - Насупилась я. - Не хочу об этом. Вечером все ясно будет.
Подруга замолчала, не желая расстраивать.
Я насупилась. И без того безрадостное настроение скатилось к совсем мрачному. Мы набрали воды. Скомкано попрощались у Весёниных ворот.
Счастливая Веська. Сейчас, небось, рубаху праздничную примерять поскачет и ленты в хвост плести. А у меня все по свиевски. Все не так!
Притормозила у обучального дома, потерла намятые от ведерных ручек ладони. Через забор свешивала ветки яблоня. Я дурашливо скакнула, сбивая в ладонь зеленое еще яблоко.
-Ух! Кислятина!
К осени нальются соком покраснеют. Самые вкусные у Фоти яблоки. Сколько мы их ободрали, в свое время...
С пятой по пятнадцатую зиму по возрасту, у молодежи, один день на неделе отдан под обучение. Писать, читать и вообще в мире жить учат. Это только кажется, что так просто. Живи себе и радуйся. А каково кентавру в городе? Улочки узкие, лестницы везде, не пройдешь. В домах и харчевнях потолки низкие. Даже спать нормально не уляжешься, кровати же везде! Трудно кентаврам. Все, как специально, для людей в жизни придумано.
А еще про мир учили. Какие государства рядом есть, с кем воевали, с кем торгуем. Интересно все! Мне даже карта Каврии нашей досталась. Тетка за усердие подарила!
Тетка еще не ушла. Из материной комнаты доносился глухой говор. Пристроив ведра на лавку, я не выдержала. Осторожно ступая на скрипучие половицы, подкралась к двери и прижалась ухом.
-И ведь и против не пойду! Не смогу. Счастья-то, для дочки тоже хочется!
Кажется, мама всхлипнула.
-Да не трясись ты так! Сама подумай, а второй девке-то каково? Все подруги уже давно в паре. Младшую сейчас отдавать? Может, запретишь? Старейшины поддержат. Скажешь, что не раньше старшей. Авось на следующий год и выберет кто Итку? - успокаивающе басила тетушка.
-Как она ребенка-то носить будет, хромая? А работать? День поскачет и уже ноги не держат. Ой, не возьмут ее, Фотька! Сердцем чую, что не возьмут! А так хоть Мийка при муже будет. Даже если старосты против пойдут-разрешу свадьбу. Я мать, мое слово главное.
Я отступила от двери. Так вот оно что! "Хромая"! Глаза защипало. В деревне я никогда не чувствовала себя ущербной. Да, на работах меня жалели, с прополки общинного поля отпускали раньше, не заставляли тяжелое таскать. В остальном же я от молодежи не отставала. Но что бы так! Значит, из-за меня Мийка засиделась без пары? Значит "хромая", лишняя? Не пахать не сеять? А ну его все к Свию! Уйду, и пускай тут, как хотят женятся! В лес уйду! Буду сама жить! Или в город! Ненавижу! Все, все они... И мама, и тетка, и Мийка предательница! Все предатели!
Пытаясь не разреветься в голос, бросилась в свою комнату. В сумку полетела карта, новая рубашка, покрывало с кровати. Из шкатулки с украшениями вытрясла пяток медяшек и одну серебряную монету-звездчку, тетка на двадцатую зиму дарила. Застегнула широкий тельный ремень. Вроде все. Прихватила на кухне нож, стопку блинов с праздничного блюда. Завернуть их было не во что, и в дело пошло расшитое полотенце. С ним жениха встречать положено, если разрешат свадьбу. Ну, ничего, Мийке и так все достается, не убудет с нее! Сумка раздулась и тяжело стучала по боку при ходьбе.
Стараясь не цокать, пробралась к двери, осторожно открыла скрипучую дверь... Все! Прощайте!
За деревенский частокол я вышла без препятствий. Карауливший ворота парнишка только спросил, куда я собралась и, получив ответ - "По ягоды", полностью успокоился.
До поворота на столичный тракт шла спокойно, чтобы караульный не обратил лишнего внимания, и как только деревня скрылась за деревьями, перешла в галоп.
Еще-еще-еще! Быстрее! На сколько хватит сил! Пока ветер не сдует все слезы, а ломота в больной ноге не станет совсем нестерпимой. От бега перехватывает дыхание, вьется дорожная пыль за спиной. Бегом!
К моменту, когда закончились силы, я почти успокоилась. Нога ныла все сильнее, подворачивалась, заставляя спотыкаться. Кое-как проковыляв еще с пару верст, я сошла с дороги на залитую солнцем полянку. С аппетитом перекусила блинами, напилась из ручья и даже подремала с часок на нагретой за день земле. Ближе к Кружу, тракт становился все оживленнее. Ярмарка уже завтра и самые рачительные стараются попасть к открытию, пока все лучшее не раскупили. Эх, хороши в Круже ярмарки! Я раз там была, с теткой. Со всей округи везут фрукты, овощи, посуду глиняную, ткани из столицы, украшения карловские стеклянные. Сладостей и поделок вообще не счесть. А пекари там какие! Я облизнулась, вспоминая теплые медовые коржики. А что? К вечеру как раз доберусь. Монеты с собой. Будут мне еще сладости. И переночевать там можно договориться.
Увы, все мои планы надеждам на коржики и ночевку канули к Свию. Солнце уже клонилось к закату, а судя по верстовым столбам до Кружа еще было идти и идти. Еще через час пришлось искать место для ночевки. В лесу становилось все темнее и страшнее. Я нервно дергалась от любого шороха, ожидая стаи волков или еще кого похуже. Идея уйти из дома уже казалась совершенно дурацкой. Ну кому легче будет, если меня волки съедят? Мне? Маме? Я уже тряслась от накатывающей паники. В лесу. Одна. Ночью. Где-то вдалеке заухал филин. В кустах что-то отблескивало. Глаза чьи-то?
На мое счастье я уперлась в здоровенный выворотень. Старая сосна завалилась на поляну, обнажив узловатые корни. Я забилась в яму под этими корнями, укрылась одеялом с головой, и поминутно вздрагивая от ночных звуков, сама не заметила, как задремала.
Разбудили меня тяжелые шаги и треск ломающихся кустов. Спросонок я не сразу вспомнила, где уснула. Покрывало запуталось о корень и мешало рассмотреть, кто там ломится. Свий! Медведь?!! От ужаса сердце заколотилось как птичка в силке. Я сжалась под покрывалом, стараясь казаться как можно меньше. Шаги все ближе и ближе. Вот сейчас вцепится в бок клыкастая пасть. Сейчас..
- О! Липень, гля! Кобыла чья-то дохлая!
Еще никогда я не чувствовала такого облегчения, как при этих звуках этого грубого мужицкого голоса. И тут же другой.
- Угу. Волкам что ли попалась вместе с хозяином. Его задрали, а коняку на запас сволокли?
- Вроде не грызенная, - усомнился второй - Ты там эта, осторожней что ли. Может больная пала? Подхватишь еще чего!
- Да ну тебя! - отмахнулся тот, которого назвали Липнем. - Не воняет даже, видать недавно сдохла. Мяса-та сколько пропадает!
- И почто тебе то мясо?
- Дыть, деньги же! Можт на ярмарку в Круж стащить?
- Эдак, пока ты его пол дня по жаре тащить будешь, точно завоняет!
- Эх. Ну, дай хоть ногу на пожарить отрежу, - расстроился Липень - Жалко. Мясо же.
Ждать, пока эти двое, от меня что-нибудь и вправду отрежут, я не стала, и с воплем подорвалась. В ноге стрельнула боль.
Я ошиблась, мужиков было не двое, а трое. Липень, его собеседник с лохматыми черными волосами и мрачный громила с совершенно пустым выражением лица. Этот стоял в сторонке, придерживая на плече внушительного размера мешок. Хотя и у Липня с сотоварищем особого ума на лицах не отражалось. Да и назвать это лицами язык не поворачивался. Помятые и заросшие щетиной хари. А уж запах! Стойкий запах перегара сбивал на подлете даже злобных лесных комаров.
Отпрянувшие было от неожиданности, мужики качнулись обратно, обступив меня. В двух локтях сзади дорогу перегораживал выворотень.
- Во! И не кобыла вовсе, а девка лошадячья!
Кажется, лохматый даже обрадовался.
- Сам ты мерин! - огрызнулась я, скорее с испуга, чем от излишней смелости.
- Языкатая какая. - Отозвался громила - Может ее того, к Гридню сволочь?
Я на всякий случай попятилась. На мое счастье, сумка во сне не свалилась и теперь болталась чуть за спиной. Я постаралась незаметно запустить руку вовнутрь.
- А если она не одна? - заосторожничал лохматый - Да и на свия она Гридню? Не кобыла в телегу, ни баба в постель?
- Одна, одна, Точно тебе говорю.- Успокоил Липень - Они обычно с братьями и дядьями ходят, девки то ихние. А эта, вишь, в лесу сама ночевала.
- Ты коб..., девка, чьих будешь? - осведомился лохматый.
- Ваше, какое дело?
Я попыталась отойти, но угрюмый громила преградил дорогу. Мешок на его плече дернулся, и мужик вдарил по нему кулаком - Молчи ужо!
Ого, а в мешочке-то кто-то есть!
- Ты кобыла лучше отвечай по-хорошему, а то мы и разозлиться можем. - Нахмурился Липень.
- Не подходи, завизжала я, выдергивая из сумки нож.
От неожиданности мужик шарахнулся назад, споткнувшись, приложился затылком о дерево и затих.
- Ах ты, скотина такая!!!- Лохматый подскочил ко мне и вцепился в руку так, что от боли разжались пальцы. Нож выпал.
В панике я встала на дыбы. Мужик выпустил мою руку и отшатнулся, пытаясь увернутся от тяжелых копыт.
- Пошка! Да не стой столбом! Держи ее!
Я тяжело грохнула копытами о землю, опускаясь. Лохматый сунулся ко мне чуть раньше, чем следовало и не удачно подставил ногу. А вес у меня не маленький. Кажется, пальцы на правой я ему таки переломала. С потоком ругательств, зажав ногу, мужик покатился по траве.
Громила сбросил извивающийся мешок и решил, наконец-то, вмешаться. Может, ему никогда не говорили или просто ума недостало. Но сделал он самую глупую вещь в своей жизни. Он вцепился мне в хвост! В хвост! И, конечно же, я брыкнула! Ощущение было, словно я ударила в деревянный сруб. Ноги сразу заныли, но и громиле досталось. От удара он отлетел назад, а судя по звуку ломающихся ребер, обидеть он теперь долго никого не сможет!
Я скакнула в сторону, сумка зацепилась за выворотень и слетела с плеча. Споткнулась о затихший мешок. Подхватив, закинула на спину, оказавшуюся неожиданно легкой поклажу и рванулась в чащу.
Мои метания по лесу остановил ручей. Самое плохое, что после беспорядочного заячьего петляния я даже приблизительно не представляла в какой стороне дорога и больше всего боялась сделать круг, и вернуться на полянку в распростертые объятия мужиков. Мешок, брыкаясь, очень замедлял бег. Приходилось постоянно придерживать руками сползающую поклажу, а это скорости не добавляло.Да еще сумка по пути потерялась, зацепилась за ветку накрепко, там и осталась. Хорошо хоть карта и монеты, в рубахе по карманам лежат!
Нет, ну это ж надо! Я их побила! Я! Всех троих! И не важно, что повезло! Все равно чувство гордости било через край. В своей силе я не сомневалась, хотя, как и в том, что второй раз справится с разбойниками, мне не удастся. Рисковать и проверять не хотелось. Нет! Ну какая же я! Как я их! Да еще и пленницу спасла! По опыту, из папочкиных книг, я знала, что в плену у разбойников обычно томятся или принцессы, или просто прекрасные девы. Правда и спасать их должны рыцари, принцы и прочие храбрецы. Но не оставлять же было несчастную, этого принца дожидаться? Мало ли, что с ней сделать могли?
Сгрузив мешок, я нагнулась над ручьем и черпала ладонями ледяную воду, пока от холода не заныли и зубы, и руки. Потом пришел черед спасенной. Я поудобнее пристроила мешок, откуда-то снизу раздалось недовольное мычание, спохватившись перевернула и, ломая ногти, распутала стягивающую горловину веревку.
Мда.. Хорошо, что выручила ее именно я. Любого нормального принца, при виде девицы, незамедлительно схватил бы карачун. Потому, как даже у меня возникло желание запихнуть ее обратно в мешок и забыть как страшный сон!
"Прекрасная дева" оказалась тоща до безобразия. На прыщавом личике резко выделяется огромный нос, выдавая ближайшее родство с карлами. Жидкие волосенки стянуты в сальный "мышиный хвостик", а слезящиеся маленькие глазки, источают крайнее недружелюбие. Хотя, рубаха на ней новая и даже расшитая, видно, что сама не из бедного рода.
- Эээээ, ты как? В порядке? - поинтересовалась я, ощущая себя крайне глупо. Ну, как, может себя чувствовать благородная девушка, которую сначала украли разбойники, а потом порядком потаскала на себе кентавра?
Девица невнятно замычала и я, наконец, догадалась выдернуть у несчастной кляп изо рта.