Аннотация: Завершена 6 марта. Все-таки не удержалась и добавила еще кусочек. Всё. Теперь глава приведена в порядок. Гарпий разогнали)))
Глава 36
- Ветробоже милостивый, и за что мне всё это!!?
В голове мутилось все сильнее, желудок сжимался в такт качке корабля, и с каждой секундой становилось всё хуже и хуже. Страшнее же всего было не удержаться на разъезжающихся от слабости копытах и ухнуть вниз, в чернеющую морскую глубину.
Судорожно вцепившись руками в поручень, я в очередной раз перегнулась через борт, в жесточайшем приступе морской болезни.
А ведь как хорошо все начиналось!
В кои-то веки злокозненный Свий, уснул и пропустил момент нашей встречи с Сартом.
Оказалось, что не иначе как с Ветробожьей помощью седовласому тогда удалось вырваться от рыцарей и броситься в затихающий портал, за нами следом. Вот только вынесло его почему-то под самые стены Астока. Умелому воину понадобился всего день, что бы заявить о себе в местную наемничью гильдию и справить разрешительную грамотку. А вскоре пожаловал и первый заказ.
Какому-то взбалмошному богатею, снежня в личный зверинец заиметь возжелалось. Да возжелалось настолько сильно, что мужик не поленился нанять цельный корабль и спровадить в Мертвые земли на поиск редкой зверушки. Уж не знаю, чем ему так снежень полюбился. Из всей отцовской книжной кучи, я про этого зверя всего раз и читала. Да и то в байках страшных. Что, мол, живет в горах ледяных тварюка эдакая. Как выглядит, никто из живых не видел, а кто видел, давно у нее в пасти сгинул. Только иногда замечают охотники да пастухи, как движется под покровом снежным длинное тело, словно змеиное. Каждое шевеление, каждый звук слышит, по нему и добычу ищет. Коли не успел вовремя на дереве или камне каком схорониться, всё, будут за твое посмертие ветромолу дары нести, дабы жилось тебе в Ветробожьих садах припеваючи. Козами, собаками и прочьей живностью деревенской снежень тоже не гнушается. А вот зверье лесное, вроде как и не харчит вовсе. Хотя, раз люди его до сих пор не разглядели и не рассказали, то волки с оленями тем более не доложатся о сокращении поголовья. Скользит снежень быстро, бьет метко, на глаза не кажется. Только ямка в снегу и пятна крови по сугробам. Вот и всё, что от добычи остается.
И как на такого зверя удалось ловцов найти? Да еще не в горы, а в земли мёртвые на поиск спровадить? Хотя, что говорить, желающие на любое дело сыщутся, все решается лишь толщиной кошеля со злотами.
Вот только если с моряками у богатея справно вышло, то с охотниками не свезло. Мало среди них настолько неосторожных, что на заведомо гиблое дело согласятся. Одно дело по морю до мертвоземья плыть, а другое, самолично голову в пасть тварям тамошним сунуть. Кроме седовласого только пара и нашлась. Один, тот самый громила лысый, которого с вечера видели - осмелился, а второй обещался к отплытию явиться, да видать передумал. Потому, и предложение от Сарта о найме, почти сразу последовало, стоило только обняться и про спасение его удачное расспросить.
Денег богач выделил с лихвой на всю дорогу и расходы. А ежели тварь добудем, то по возвращению еще отсыпят. Нам-то и мечтать о лучшем нельзя было. Пусть снежня ловить, зато до нужного места без хлопот доберемся, а там уже решать будем, что да как.
Но знать бы загодя, что по воде плыть так тягостно! Тут уже не до морских красот, лишь бы полегчало чуток, и то в радость.
- Может водички принести?
Приторный от мнимого сочувствия и от этого еще более противный голос теньячки, заставил вновь скрючится над пробегающими внизу волнами. Наконец тошнота немного отпустила. Я, распрямившись, отерла рот ладонью и раздраженно буркнула:
- Обойдусь. Воды мне и за бортом дополна хватает.
Ответ ушел в никуда. Шаста уже о чем-то оживленно беседовала с вышедшим на палубу травником. При этом, девица умудрялась состроить такое многообещающее лицо, что злость закипела во мне с новой силой. Ишь! Вымудряет, лиса хитрая! И так повернется и искоса взглянет. Прям извертелась вся! Далеко паршивка пойдет. А может и полетит... Я с удовольствием представила как наподдаю наглой теньячке копытом, и она, вытаращив глаза с истошным визгом плюхается за борт. Ажно на душе немного полегчало. И ведь не то больше злит, как она вокруг Грая крутится, а то, как он сразу млеть начинает. Бери тёпленького и веди куда хочешь. Ну что он в ней нашел? Мало того, что кровососка! Тощая, нескладная, даже волос и тот, мышастый какой то....
Я замерла как громом пораженная. До боли в сердце нахлынуло ощущение, что это всё уже где-то было. Вот так же щемило в душе, когда...
Где-то там, далеко. В другой жизни осталось сонное Топотье с запахом яблок и солнечными пятнами на пыльных улицах. Сестра показалась милее Ритию, и глупая обида погнала прочь от дома, по запутанным каврийским путям-дорогам. Словно и не я была тогда. Как можно было так искренне злиться на маму, на Мийку даже на отца ветрогона. Словно сам Свий глаза пеленой закрыл. Никого, ничего кроме обиды той не видела, не замечала. Уже давно ведь всё сгладилось, поросли травой мысли мрачные, а дороги всё стелются под копытами и не отпускают обратно. А как хочется домой! К пирогам маминым, к Весёне, к сестрёнке...
Ритий-то хорош, конечно. Статный, сильный, настоящий воин и хозяин в доме. Вот только не мой он. Да и не надобно! А Грай? Сколько раз он меня с края Свиевой бездны вытаскивал. Утешал, лечил, обиды терпел. Ведь нет же никого ближе и роднее его на всем белом свете. Вдруг, да замилуются они с Шастой? Как же без него тогда дальше...
Страшная мысль ажно дыхание перехватила, в глазах защипало и я, не сдержавшись, самым бессовестным образом разревелась.
Не знаю что там Шаста травнику наболтала, но он ко мне так и не подошел. Лишь бросал из-за плеча теньячки тревожные взгляды и сочувственно морщился на особо проникновенные всхлипы. А у меня от этого лишь всё мрачнее на душе становилось и обида росла да множилась.
- Ты это, не плакай что ли? Ну с кем не бывает. Меня знаешь, как полоскало в первый раз?
Смахнув рукавом слезы, подняла глаза на участливого утешителя. Молоденький юнга, с едва проклюнувшимися над верхней губой белобрысыми усиками, старательно надувал щёки, строя из себя многоопытного морехода. Я послушно взяла, предложенную вместо носового платка огромную серую тряпку, в которую меня при желании целиком замотать можно было бы, не то что слезы утереть.
- Тебя зовут-то как, мореплаватель?
- Рошкой!
Парнишка подмигнул и расплылся в такой задорной ухмылке что я, не выдержав, тоже улыбнулась в ответ.
- А меня Итой. Ну, будем знакомы.
- Ух тыж! А у меня матушка - Итара. Похоже как! А хочешь, я тебе раковину жемчужницы покажу? Или расскажу, как серорыбцев подманивать. Знаешь, как забавно они следом за кораблем плывут? Или хочешь, рыбачить научу. Ты только не плачь больше, ладно?
Как ни странно от его трескотни и правду полегчало немного. Я кое-как поднялась, сморщилась от прострела в больной ноге и, старательно игнорируя травника с Шастой, согласилась на обход корабля. Рассказчиком Рошка оказался настолько замечательным и море любил настолько искренне, что я невольно заслушалась, с интересом переспрашивая особо непонятные моменты из жизни мореплавателей.
Легкоходный бриг 'Ласточка', на которой нам посчастливилось плыть, по правилам был приписан к одному из портов Кованского халифата. Названия я не запомнила из-за его крайней цветистости и неприспособленности к каврийскому языку, да это оказалось и не важно. После нескольких попыток заставить меня произнести правильно, Рошка махнул рукой и хохотнул:
- Ну и Свий с ним. Капитан там уже зим пять не был и вряд ли еще вернется. Главное грамотки в порядке. Где бы не шли, с нас взять нечего. Халифатские мы, не проверные.
- Это как? - я недоуменно уставилась на парня.
- Да так. Сама знаешь, в халифате у султана вся власть. И законы свои, с каврийскими не сравнить. Так что, ежели проверка какая, или на груз досмотр: мы мол по султанскому приказу товар везем, показать не можем. До халифата пойдем, там под надзором султанской стражи трюм открывать будем. Еще никто идти не согласился.
- Вранье какое, - я фыркнула, - Ни за что не поверю, что береговая стража вас без досмотра за одни байки отпускает!
- Ну ни за одни... , -парнишка обезоруживающе развел руками, уличила мол, - на такой случай, всегда мешочек злотов у капитана имеется, в подтверждение, стало быть. О! Вон и сам, кстати.
Я, с любопытством обернулась и восторженно охнула. Означенный капитан, словно сошел со страниц отцовских книг про пиратов. Дороден, рыжебород, с холодны да цепким взглядом хозяйским и с внушительным брюшком над поясом холщовых штанов. Не хватало только кривой абордажной сабли на перевес. Но, судя по болтающейся на боку пустой перевязи, оружие просто пока отложено за ненадобностью.
- Что, хорош да?
Ответить не успела. Капитан хмуро зыркнул на моего провожатого и, через мгновение, Рошка уже энергично драил палубу навернутой на длинную палку тряпкой, в которой я уверенно опознала недавний платок. Мне не досталось даже взгляда. Побродила еще немного в одиночестве за командой понаблюдала, да пришлось возврашаться обратно на корму.
Спутники во главе с Сартом, удобно устроившись на свернутых канатах, с аппетитом обедали. Скептически принюхавшись к протянутой мне миске, я присоединиться к трапезе отказалась. От запаха рыбной похлебки к горлу незамедлительно подкатила тошнота, а снова свешиваться через борт ой как не хотелось. Нет уж. Лучше от голода помучиться, чем от морской болезни. Авось полегчает к вечеру тогда и поем.
Когда миски опустели, седовласый вкратце обрисовал нам дальнейший поход. На Тшейском полуострове, через день пути, Ласточку ждал проводник с запасом снаряжения на снежневу охоту и дальнейшими указаниями наемщика. По раннему сговору, высадиться должны были в одном из портов Карлова края. После чего, корабль швартовался недалеко от устья Щюры по которой до мертвоземья на плотах доплыть можно, и ждал нашего со снежнем возвращения.
Травник, едва дослушав, забросал Сарта уточняющими вопросами. Теньячка тоже не отставала. Я же, нервно помахивая хвостом, наблюдала за кружащимися в небе над кораблем птицами. Черные точки медленно снижались, словно приклеенные следуя за Ласточкой. И почему-то мне это очень не нравилось .
- Тиш-ш-шь...
В глубине души, вместе с тревогой начал расплываться красноватый туман морочья. Не удержавшись, я оглянулась на парня.
- Грай?!
Тут же звонко ударил корабельный колокол и воздух в небе прорезал тонкий пронзительный крик. Я, вздрогнув, согнулась, и с силой зажала ладонями уши. Рядом на палубу повалились спутники. Крик оборвался на мгновение лишь для того, что бы взвиться снова.
Сердце колотилось как загнанная в силок птица. Морочье захлестывало сознание алыми волнами, и всё нарастала нестерпимая боль в голове. Я закричала, не в силах больше терпеть. Сверху, каменной грудой рухнуло что-то тяжелое, на круп опустились когтистые лапы, и я с ужасом поняла, что поднимаюсь в воздух. С воплем забилась в тисках и тут же рухнула обратно на мокрые доски палубы, едва не переломав ноги. У лица мелькнула грязная тряпка, и раздался срывающийся визг Рошки
- Пошли!!! Пошли от неё, твари!!!
-Итка!!! Плетение!!! - заорал чуть в стороне травник.
Еще не успела понять что от меня хотят, а зрение уже перестроилось само собой. Стало чуть легче, по крайней мере, боль притупилась и уже не мутила сознание. Где-то над головой, между парусами тяжело хлопали кожистые крылья. Травник с Шастой прижавшись к мачте плели невесомую желтую паутину стараясь растянуть ее на весь корабль. Сил явно не хватало и там где мелькали огромные тени, сеть рвалась и осыпалось золотистыми искрами. Те моряки, что еще держались на ногах, похватав с палубы все, что могло сойти за оружие, отмахивались от атакующих с воздуха тварей. В центре всего этого бедлама, с невесть откуда взявшейся в руках саблей бесновался рыжебородый капитан. Клинок в его руках чертил замысловатые фигуры, огораживая хозяина непробиваемым смертоносным коконом. Вот одна из тварей неосторожно сунулась под удар. Сбив с ног не успевшего увернуться матроса, на палубу рухнуло тяжелое серое тело. Мне под бок покатилась лобастая башка со сплюснутым носом и ощеренной зубастой пастью.
- Итка!
На этот раз кричала Шаста.
Я опомнилась и подхватила созданный спутниками полог, вливая силу. Грай, обернувшись, с благодарностью тряхнул головой, а я наконец-то могла подробно разглядеть атакующих.
Не знаю, кто первым дал жизнь этой легенде. Не иначе как крепко хватанувший рому матрос. Потому что найти у скальных гарпий сходство с человеческими женщинами можно только от большого воздержания или с хорошо залитых глаз. Обтянутые серой пергаментной кожей костлявые твари, походили скорее на огромных, отощавших нетопырей. Правда, до крови были не больно охочи. Куда больше им нравилось свежее мясо, не позаботившихся о защите корабля мореходов. А наш капитан на оной защите явно решил карман нагреть. Гильдейские заклятия нынче дороги, куда дешевле поклон ветромолу и надежда на то, что авось пронесёт.
Или унесёт, вернее унесут в гнездо кормить маленьких гарпият, если ветра не вступятся или Свий в дурном настроении будет.
Мне, как наяву пригрезился злорадный хохот и прошедшая вдоль хребта ледяная волна. Еще немного, и моряки уступят натиску. Сколько не старайся, шансы на победу явно не равны. Защита немного ослабляет гарпий, путая и не давая развернуться, но уже осыпается по всем направлениям и если бы не постоянный приток силы, давно бы рухнула, открывая тварям дорогу к вожделенному мясу.
Сила?!! Откуда тут сила...
В горячке боя я сама не заметила, как подхватила укрепивший сеть искрящийся поток. Теплое лучистое течение не несло в себе яростной мощи и легко струилось сквозь тело, подпитывая созданную спутниками защиту. Стараясь не отвлекаться от сети, я потянула в пространство лучики щупальца и, обнаружив, наконец, источник замерла в изумлении.
Где-то внизу под копытами копытами, в трюме корабля, пульсировал огромный сгусток магической энергии.
Пронзительный визг гарпии резанул по ушам, заставляя сжаться от боли. Но, кажется, спутники меня услышали. Сеть окрепла и начала растягиваться над палубой, окутывая паруса и мачты золотистым свечением. Словно почувствовав, что добыча ускользает, крылатые твари усилили натиск. Вот кто-то из моряков не удержался на ногах и с воплем рухнул за борт. У самой воды его подхватила гарпия и тяжело взмахивая крыльями полетела прочь, к виднеющимся вдалеке береговым скалам. Одна из ее товарок, попыталась ухватить капитана, но запуталась в сети, стукнулась лапами о палубу, и по птичьи криво поскакала к травнику и Шасте, раззявив зубастую пасть. Теньячька выставив перед собой руки, заливисто по-бабьи завизжала и бестолково шарахнулась в сторону. Там ее уже поджидали. С хищным курлаканьем сверху упала гарпия и едва не сцапала девицу за плечи. Спасло ее вовремя подвернувшееся под ноги ведро с водой. Шаста, споткнувшись, растянулась на палубе, а промахнувшаяся на пол-локтя тварь, раздраженно взвизгнула и ушла на второй круг. Грай, стянув в сгусток ближайшие ниточки силы, ударил в морду оставшейся на палубе гарпии. Помогло мало. Тварь лишь раздраженно тряхнула головой и, от идеи подкрепиться не отказалась. Я, с воплем кинулась на помощь спутнику, мало соображая, что смогу противопоставить вооруженной зубами и когтями крылатой туше.
- Итка! Нет! Стой!
Парень замахал руками, но гарпия уже успела оценить размеры вероятной добычи и ринулась на меня...
Я не успела даже испугаться. Словно подчиняясь неслышимому приказу, твари отступили. Даже та, что уже настроилась уволочь в гнездо цельную кентавру, с видимым неудовольствием отошла в сторону. Нам с травником осталось только удивленно наблюдать, как гарпия тяжело спотыкаясь взбирается на перевернутую лодку и, взмахнув кожистыми крыльями, взлетает.
Через минуту всё было кончено. Лишь удаляющиеся крылатые силуэты над темной водой, да стоны раненых моряков, напоминали о нападении. Увы, одними ранами не обошлось. Троих матросов не досчитались вовсе, а коку проломили голову так, что Грай, после беглого осмотра больного всерьез засомневался, доживет-ли тот до вечера. Шаста отделалась сбитыми о доски палубы локтями и коленями, Сарту слегка зацепили предплечье. Мы же с Граем и вовсе остались целыми и невредимыми. Чего нельзя было сказать о капитане. Рыжебородому досталось крепко. Левая рука явно была сломана и теперь висела безжизненной плетью, лицо заливала кровь из рассеченной брови, да и на ногах он держался уже из последних сил.
Вскоре, капитанскую каюту определили под лечебницу, и до самого вечера мы с травником и Теньячкой, не отходя заваривали травы, накладывали повязки и, по мере сил старались всячески помочь раненым.
На ночлег устроились здесь же, у коек с больными. Рошка притащил покрывала и по внушительному куску мяса с хлебом. Сил на еду у меня уже не осталось. Закутавшись, закрыла глаза, все еще не в силах поверить, что этот день наконец-то закончился. И уже на самой границе сна и яви, вспомнила, что так и не проверила, что же там везут в трюме с эдакой магической мощью...