Аннотация: Глава продолжается. кусочек от 24 февраля
Кусочек крохотный. Глава целиком к вечеру будет.
Утро началось с мелкого сырого снежка, перемежаемого с противным дождиком.
Уже было ясно, что по первым легким заморозкам "Ласточка" в Стешский порт не успевает.
Необычайно ранняя в этом году зима вступала в свои права. Свий с каждым часом становился все злее и злокозненнее, и в любой момент мог наслать метель, или того хуже мороз резкий.
Окончательно решил судьбу дальнейший дороги, юркий голубок, к полудню вспорхнувший Рыжебородому на плечо. Знакомые мореходы прислали весточку, что Карлов край уже под Свиевой властью, и хода в тамошние порты пока нет.
Капитан справедливо решил не дожидаться, пока обледенеют паруса, да корабль достанется морю на поживу, и к вечеру встал в ближайшей гавани.
Прежние договоренности оставались в силе, с той лишь разницей, что большую часть дороги нам теперь предстояло пройти пешим ходом. Хотя, если до сильных морозов не успеем, не пришлось бы и обратно пёхом возвращаться.
Я задумчиво помахивала хвостом, наблюдая, как просвечивает через облака угасающее солнце. Эх. Когда еще то "обратно" случиться? Чем ближе к мертвоземью, тем больше сомнений. Надобно ли идти? Какой толк от этого будет? Да и будет ли вообще? Так пути-дорожки перепутались, что теперь уж видимо до конца шагать придется.
- Задумалась?
Грай встал рядом.
Я только сейчас поняла, что мы уже очень давно не разговаривали. Травник время проводил все больше с Шастой и капитаном, я же сама по себе слонялась.
Жутко захотелось рассказать о том, что страшно. Что боюсь не вернуться. И до боли в в сердце, до спотыкуна на все четыре ноги, хочется обратно домой. Проснуться утром от кошмара, и забыть к полудню и морочье, и магию эту проклятую, и всех гарпий, сирен и снежней мертвоземельных вместе взятых. И еще о том, что боюсь, когда закончится дорога, уйдет он вместе с теньячкой, а про меня и не вспомнит более.
Хотела, но не сказала. Разрыдалась. От жалости к себе, от страхов всех.
Травник сжал мою ладонь и, немного помолчав, выдохнул:
-Я тоже боюсь! Только знаешь... Я без тебя не справлюсь уже.
Следующий день прошел в сборах и закупках в дорогу. Маленький приморский городок ничего особо интересного не представлял, и славился если только башней градоправителя, возвышающейся на центральной площади. Как поведали местные словоохотливые торговки, в дни, отведенные для прошений и разрешений споров, глава городской не ленился подняться в самую высокую часть башенную. Просителей же впускали только через запасную узкую винтовую лестницу. Мол, подумай хорошенько, так ли велика проблема, что бы ради нее тащиться вверх почти три сотни ступеней.
Последний раз переночевав на "Ласточке", утром прощались с командой.
Рошка только что носом не хлюпал, провожая нас с корабля. И уже у самого трапа заполошно окликнул:
- Итка, погоди! Я тебе показать хотел, когда вернетесь, - в глазах юнги явно читалось: "А скорее не вернетесь вовсе" - Но... Ну, я вот тут нашел. В трюме! За бочонки с солониной закатилось.
И паренек протяну на раскрытой ладони грубой работы медальон, с треснутым зеленоватым камнем.
Я лишь вдохнула:
-Оставь себе. Без пользы уже вещь.
Потрепала Рошку по волосам, и поспешила на берег.
Я оказалась не права тогда. Капитан не пожадничал на защиту корабля. Судя по книгам, где оное оправное плетение частенько попадалось, амулет от напастей морских не плохо защищать должен. Вот только не охранил он от гарпий почему-то. Хотя нет. Охранил. Если бы не сила в нем скрытая, не смогли бы тварей сдержать крылатых. Потому и не нашла его после. Разбила и выпила до капли всё, что в него маги вложили.
***
Под ногами стелилась поземка, заметая следы на дороге, едва только стоило сделать следующий шаг. Раздобыть коней в городке не удалось. Оставалось надеяться только на Гридницкие конюшни, про которые горожане с большим уважением отзывались. Потом и дорога легче пойдет. До Карлова края, всего два дня копытного пути. А там и до мертвоземья рукой подать.
Вот только метель все планы спутала. Словно кто дыру в тучах прорезал, и вытряс над миром громаду сырого и рыхлого снега. Да еще ветра пронзительного добавил, дабы уж совсем силу зимнюю почуять смогли.
Теньячка куталась в меховой плащ, и из-под огромного капюшона торчал лишь нос девицы. Сарт с Травником собрали уже по маленькому сугробу на меховых шапках и напоминали заправских снеговиков. Я же раздраженно взмахивала хвостом, пытаясь вытрясти набивающийся снег. От тепла тела снежинки таяли, превращаясь в мелкие сосульки, и я уже начинала чувствовать себя кошкой, к хвосту которой ребятня, забавы ради, обломок миски на веревочку привязала.
После столбика с потрепанной шильдой и надписью на оной "Дубки", мы прошагали уже не меньше версты. Я мысленно просила Ветробога, чтоб деревушка (если это была она, а не чьи-то охотничьи дубовые угодья), все же нам попалась. А то в таком снегу не мудрено проскочить жилище стороной, попутав дорогу с полем. В поле же само собой домысливались охочие до заблудившихся путников хищники.
Наконец-то, по милости Ветробожьей, в метели показались огоньки небольшой деревушки.
Ветер за окном завывал как целая стая голодных волчней, пробирался холодными сквозняками в корчму и тоненько свистел в щелях крыши. Потрескивающий в общем зале камин не сколько спасал от холода, сколько добавлял постояльцам света и уюта. В комнаты же расторопные служанки предлагали витые свечи. Не смотря на дороговизну оных, разбирали их постояльцы охотно. Бесплатные, что входили в цену постоя, едва коптили, а сидеть в темноте было бы совсем тоскливо.
Свиева метель не унималась третьи сутки хорошенько запорошив дорогу на Гридницы. Мы попытались было найти попутчиков, но те возницы, что еще не разъехались по домам к зимнему Хладостою, напрочь отказывались двигаться в путь по такой погоде. И их можно было понять. Таились в окрестных лесах напасти и похуже стужи. С приходом снегопадов выползли из подземных нор снежни, вывели к зиме потомство зубастые долинники а распоясавшиеся волки только что в окна по ночам не стучались. Уже пару шавок, что посмелее и повизгливее хозяева не досчитались. Только старостину волкодаву все было нипочем. Здоровенный пес, в холке достающий мне почти до брюха, безбоязненно шастал по округе и одним своим видом наводил ужас, как на лесное зверье так и на лихих людишек охочих до хозяйского добра. Последним, кстати, мороз с долинниками помехой не был. Купца, что нашему корчмарю к Хладостою вино с медом вез, мало того что на товар ограбили так еще до подштанников раздели. Хорошо до села недалеко оставалось. Так и прискакал болезный в валенках и полуголый. Староста потом пса науськать пытался, да только снег все следы уже смел, а телега с медами в окрестных лесах растворилась.
Тяжело вздохнув я отодвинулась от окна. Наблюдать за танцующими снежинками быстро надоело, а топтаться одной по дому оказалось вдвойне тоскливо. Приболевший Сарт давно храпел в своей комнате, травник с Шастой подались в общинный дом на выступление какого-то заезжего менестреля, я же осталась в корчме. Не знаю, кого могло принести в запорошенное селище по такой дороге, но догадываюсь, что вряд ли кого толкового. Тех, кто поголосистее и помастеровитее, давно к Хладостою по корчмам в окрестных селах ждут. Сидят сейчас в тепле, аванс считают да песни повторяют. Только бездари, кому места теплого не нашлось, по дорогами шастают, да за ужин выступления устраивают.
Но, скука все-же победила, и я таки собралась к спутникам в компанию.
В общем зале корчмы было полутемно и малолюдно. Развлечений в деревушке по зимнему времени в обрез, и селяне радостно поспешили на обещание сказительств музыкальных.
- Что, не свезло?
Я сочувственно окликнула, протирающего стол корчмаря.
- Да Свий бы его побрал, бренчалку несчастную! - Фрой тяжело вздохнул, - Еще ведь дня на три, чую, останется. Половина села там. Что ему, деньга что ли лишняя.
Хозяйственного мужика можно было понять. Если днем он радостно подсчитывал барыши, ибо селяне справедливо рассудили, что в общинный дом можно и со своим прийти, то к вечеру пришла пора убытков. С метелью гостей-путников было раз-два, и обчелся, а местные предпочли другие развлечения, нежели полный стакан и сытный ужин.
- Я смотрю село у вас зажиточное? Раз у местных на выпивку да еду вечернюю деньга лишняя водится?
- Да как сказать. Море рядом совсем. Через нас все пути с товаром. Всегда есть чем у воды заработать. А ты, кстати, девка, ужинать-то будешь, или тоже туда собралась?
- Собралась, - я виновато развела руками
Мужик насупился и принялся с новой силой надраивать столешницу.
Ёжась от колючих снежинок, я проскакала через улицу, распахнула двери общинного дома и обомлела...
В лицо пахнуло теплом. Ярко горели масляные светильники, высвечивая даже дальние уголки огромной комнаты. На выступление пожаловала изрядная часть селян, наполнив дом разноголосым гвалтом и гулом. Не то, чтобы яблоку негде было упасть, но к сцене пришлось бы пробираться, сквозь желающих занять места поинтереснее. А над всей этой толпой, на грубо сколоченном постаменте, налаживал лютню самый, что ни на есть настоящий кентавр!
Массивный, каурой масти парень, задумчиво дергал струны, не обращая внимания на галдящих в ожидании селян.
Я ажно хвостом завиляла от радости. После Кружа-то, больше племени нашего и не встречала. А уж в такой глуши и тем паче не собиралась. Общин в этой части Каврии отродясьне было, и тем радостней оказалось встретить сородича так далеко от дома. Но это после, а по первой надо хоть подобраться поближе. Да и спутников найти, что ли.
Рядом какой-то дед попытался засмолить трубку и его чуть не съели в потрохами близстоящие тетушки. С воплями распихивала толпу визгливая тетка.
- Детёнка вперед пустите!
- Да ты куда с малым-то прешь, баба! Сидела бы дома спокойно!
- Вот тебя, плешивого, спросить забыла! Дитё пустите, говорю!
- Мам, мам. Я пи-пи хочу!
- А еще, зубищи у них, как кинжалы халифатские. Острющие! Длиннющие!
- Да неужели? Вы так много видели теньяков?
- А тож! Вот, помню было дело...
Заслышав знакомый голос, я обернулась. Шаста откровенно развлекалась, слушая деревенского увальня, выпячивающего грудь колесом перед пригожей девкой. Судя по уверенному голосу парня, лучшего охотника на всяческую нечисть и нежить в округе не водилось. Как не водилось выше упомянутой нежити, ибо при виде героя такого, разбегалась она по норам поджав хвосты и в ужасе великом.
- Шась, а Грай где?
Девица махнула рукой в сторону сцены, и снова принялась за кавалера.
- Ой, да неужто и прибить тварюку такую жуткую приходилось?
Прыснув в кулак, я двинулась на поиски травника. Теньячка, прижавшись к парню поближе демонстративно облизнулась из-за его плеча, и состроила многообещающую мину.
За увальня я была спокойна. Охотиться Шаста явно не собиралась. А вот попугать излишне самоуверенного балабола с нее станется. На его месте провожать понравившуюся девицу я бы поостереглась.
- Куда прешь, кобыла! Не видишь, тут люди стоят!
- Это ты что ли людь?
Достало одного взгляда с высоты моего роста и дюже ретивого мужичка, как ветром сдуло. Поостерегшись, выскочка шмыгнул за спину дородной грудастой тетки. Баба уперла руки в боки и насупилась, намереваясь до последнего отстаивать любимого муженька.
С теткой я связываться уже не стала. Не знаешь, на что пойдет деревенская кумушка, намереваясь отбить у злобной кентавры, пусть щуплого да неказистого а все-таки своего мужичка.