Каждое воскресенье в баню приходит дед Толя, серьезный дед лет за семьдесят.
Дед Толя белый как лунь, морщинистый и слегка сутулый. Жизнь в свое время крепко потрепала его. Но силы у него, даже в таком возрасте - штангист позавидуют.
Здоровье у деда Толи, как у слона, парится он так, что и молодым спуску не дает. На спине, на лопатках, у него весьма почетные наколки - два рыцаря на конях, в доспехах, с копьями, друг напротив друга. Это память о бурной молодости и далеких северных местах, где деду Толи по независящим от него обстоятельствам, пришлось провести некоторое время.
Дед Толя рассказывает, про суровые заполярные дали, и про то, что температура там зимой ближе к 50 градусам. А он и не мерз - ходил в кирзовых сапожках, легонькой телогрейки и неудобств не чувствовал.
Работает дед Толя на железнодорожной станции - разгружает вагоны. Руки у него, как у палача - большие, мозолистые, а мизинец по размеру больше, чем у иного человека указательный палец. За смену он вполне мог сделать две, а то и три положенные нормы. При этом он все делает вручную и искренне презирает всякие погрузчики и вспомогательные средства.
Дед Толя иногда совершает вылазки в Москву, за спиртом 'Рояль', привозит сразу сорок литровых бутылок в рюкзаке. А потом разводит водой до нужной кондиции. Пьет он соответственно своему здоровью....
Раз приключился с ним такой случай: 31 декабря, вечер, дело все ближе к Новому Году. За окном темно, воет ветер, метёт снежную крупу. Немногочисленные прохожие спешат к домашнему очагу, к родным и предпраздничной суете. Под ногами поскрипывает снег.
В бане остались последние клиенты - два мужика и дед Толя. Все уже попарились, помылись и одеваются. Мужики принесли бутылку водки, домашние котлетки, отварную картошечку, грибки и приготовились 'размяться' перед Новым Годом. Ну и позвали деда Толю...
Поставили на одну из скамеек немудренную снедь, сами расселись вокруг. Тара - пластиковые стаканчики по сто пятьдесят грамм. Стали наливать.
- Ну что, лей нормально, краев не видишь? - так сказал дед Толя мужику, который накапал ему грамм пятьдесят. Пришлось доливать. У мужиков появилось нехорошее предчувствие.
Подняли стаканчики (у мужиков на треть, у деда Толи полный, до краев), чокнулись. Дед Толя пил степенно, отогнув поросший сизым волосом мизинец. Выпил, крякнул. Взял маленькую конфетку и деликатно занюхал.
Посидели малость, закусили. Поговорили о том, о сём, снова стали наливать.
- Лей, как лил, полный, - снова произнес дед Толя.
Снова пришлось наливать деду полный стакан, а себе, что осталось. Бутылка закончилась. Дед Толя выпил не спеша, солидно. Конфетку все же в этот раз съел и стал собираться домой.
Мужики с огорчением смотрели друг на друга. Да уж, посидели... Выпили... Закуски еще полный стол... Вот и отметили праздник.
С тех пор в бане деда Толю на выпивку старались не звать.
***
Вспоминается и еще один случай...
Как-то раз дед Толя горячо поспорил с Максимычем.
Максимыч такой же старожил, как и дед Толя, и его ровесник. Только вида не такого внушительного. Узенькие плечики, большое пузо и тоненькие, желтенькие, как церковные свечи ножки.
Спор, как это обычно и происходит в бани, вышел из-за политики.
Деды разгорячились, занервничали. Стали ругаться. Разговор начал приобретать весьма далекие от политики черты.
Максимыч ростом ниже плеча деда Толи, подпрыгивал, размахивал руками, аргументировал. И вроде стал убеждать в своей точки зрения не только дед Толю, но и остальных слушателей.
- А тебе сколько лет, Максимыч? - неожиданно переменил тему дед Толя.
- Семьдесят четыре, - старичок несколько опешил.
- А мне уже семьдесят пять! Так что не спорь Максимыч. Ты передо мной пацан еще!