Каждый день Доры был один похож на другой. Дорога из школы встречала узорами листвы. Она была уже приветливее той холодной мокрой и неуютной дороги, которая ведет утром в школу.. У Доры была смуглая кожа и контрастирующие с ней золотистые волосы. Полное имя Доры было Феодора - Божий дар. Но одноклассники никогда не называли Дору Феодорой. И Дорой не называли. А называли дурой. 'Эй, дура!' 'Дура, и чего ты такой дурой родилась?' Это говорилось часто беззлобно, скорее просто по привычке. Дора научилась просто игнорировать эти обращения и не ждать от окликов ничего хорошего, заранее уходя от разговоров.
Родителей Дора не знала. Ее растили бабушка и тетя - сестра матери. Дора была привязана к ней до какой-то странной степени. Иногда ей казалось, что тетя - и есть мама, а потом понимала, что нет. Иногда ей снилась мама. Ей казалось, что она помнит мамин голос, помнит себя совсем маленькой, и просыпалась в слезах. И казалось, что это просто сон, а мамин образ сливался с тетиным и она уже не могла понять, где тетя, а где мама. Тетя была актрисой. Не очень хорошей и не слишком успешной, но постоянно нуждающейся в публике, внимании и аплодисментах. Даже дома. Она заламывала руки и стонала: 'Дора, ты меня убиваешь, ты же знаешь, у меня больное сердце! Ты же знаешь, что ты - единственное, что у меня есть, память о моей дорогой сестре, бесценное сокровище, оставленное мне. Я отвечаю за тебя перед памятью сестры. Скрыв от меня ужасную оценку по алгебре, ты сократила мне годы жизни!!' Или: 'Дора, на тебя же смотрят люди, ты - смысл моей жизни, как же ты могла!! Как, как ты могла сделать такую ужасную прическу!' Наверное, тетя все же была хорошей актрисой. Потому что Дора верила. Верила в то, что из-за скрытой плохой отметки по алгебре и ужасной прически тетя не переживет, и все ее чувства к тете в конце концов слились в одно: страх.
Ее приучали делать уроки за большим письменным столом. Но она стол не любила, и писала на коленях на диване. Как Стрелок. Она помнила его записи о том, что он не любил письменные столы... У бабушки в комнате была большая библиотека. Но одна полка привлекала Дору больше всего. Она аккуратно достала несколько любимых книг и устроилась с ногами на диване. 'Есть народ Киммерийский и город Киммерион, покрытый облаками и туманом'.. Мрачные картины в воображении от жутковатого места в 'Одиссее' сменяются совсем не страшными, но завораживающими щемящими картинами: яркое солнце, скалы, искрящееся море и ... где же оно... а, вот.. - Дора достала маленькую книжечку-буклет с парусником на обложке. 'Последний Стрелок', так называлась книга. Вот оно, в самом конце. Поэт, друг Стрелка, написал стихи о Киммерионе. Будто именно там он и был, этот город Киммерион, 'покрытый облаками и туманом'. 'Лук старинный Стрелку из далеких веков столь таинственно был возвращен..' А потом в стихах говорилось, что никто уже больше не помнит о таинственных мирах, где бродил со своим луком Стрелок, бродил не в своем мире, не в Киммерионе, а в мире современных людей, которым не нужны были ни его миры, ни он сам. Бродил и стрелял из лука для собственного пропитания, забытый всеми. 'Кому нужны души твоей миры, мы обойдемся парой анекдотов'. Дора плакала каждый раз, когда читала эти стихи. 'Спит стрелок последний, самый лучший..' ... 'Лук его и стрелы кто-то вспомнит, и вернет в Киммерион обратно'.. Дора шептала: 'где же он, этот лук, где? Ну уж точно не на этом диване', - вздохнула она и на этот раз. Из другой комнаты появилась тетя. Дора быстро убрала книги на полку, а книгу про Стрелка спрятала за пазуху. Она пыталась угадать настроение тети. Так и есть. У тети сжаты губы, глаза, полные слез, смотрят сквозь нее... Дора напряглась. Что же на этот раз? Она силилась вспомнить, но ничего кроме двух не очень хороших результатов по физике и плохая отметка по химии (ну никак не понимала она эту формулу), которую она скрыла.. Неужели.. Она даже не возила дневник с отметками к тете, неужели бабушка нашла и сказала ей? Зачем? Или еще что-то? Тетя выдохнула: 'Ты ничего не хочешь мне сказать?' - 'Нннет...' - Дора не знала, в чем именно она должна признаваться, хотя предполагала, что дело в отметке, но почему-то не могла об этом сказать. 'Я отдала тебе всю молодость, я не могла иначе, ты - память о сестре, ты - смысл моего нынешнего существования, и как я переживу это вероломство, это жестокое предательство?!' Тетя выбежала из комнаты с громким рыданием. В комнате зарыдала Дора. Она достала книгу о Стрелке из-за пазухи и молча положила на полку, боясь прикоснуться к произведению хорошего человека о хорошем человеке своими грязными руками жестокой, лживой и дрянной девчонки. Весь вечер она гнала мысли о киммерийском луке. 'Мне нельзя. Я недостойна, я сделала жизнь тети, посвятившей себя мне, совершенно невыносимой, я не могу быть честной и открытой... Я ничего не умею, я получаю неудовлетворительные оценки и не знаю, чем буду заниматься в будущем. А ведь уже девятый класс. Я ненавижу школу. Не хочу, чтобы надо мной издевались'. Она смотрела на модель корабля в своей комнате и шелковые миниатюры. Вспоминала, как она сделала прическу как у древних принцесс, подобрав не слишком удачно и вероятно не слишком красиво и аккуратно, свои волосы, заплетенные причудливым жгутом на затылке, так, как в кино было. Тетя сказала шепотом: 'ты что, не понимаешь, что выглядишь как дура, это стыдно? Так ходить неприлично, позоришься только. Что про тебя скажут? Убери это все и причешись нормально. И надень не тряпки, а приличную одежду'. Сегодня вечером Дора вымолила у тети прощение, и та снова уехала к себе, а Дора осталась как прежде в бабушкином доме. Утром снова была холодная и отвратительная дорога в школу. Она снова сидела в своих мыслях, а вчера так и не сделала уроки даже на диване, и вот, снова неудовлетворительная оценка. Только-только вымолила у тети прощение за сокрытие предыдушей. 'Надо сразу сказать', думала Дора. Но ведь все равно будет то же самое, рыдания и заламывание рук. Все равно, и так, и так, она, Дора, виновата 'Хватит,' вдруг- твердо решила она. -'В свои пятнадцать лет я все еще не могу о себе позаботиться. Я ничего не умею и наверняка пропаду. Но пусть лучше так, чем висеть камнем на шее у тети и платить ей неблагодарностью...' Вечером пришла тетя. Она долго говорила с кем-то по телефону и громко смеялась. Дора услышала обрывки разговора: 'Да, ну и что? Хахаха, ну да, я на эти деньги платье купила, а он жмот. Нет, разумеется не призналась, ты что? Надо быть умнее. Я ему сказала, что это он же эти деньги и забрал. Да так, что и сама поверила в это. Уж он извинялся и извинялся, ахаха! А я молча ушла, пусть помучается. Да, я знаю себе цену. Эдвард между прочим тоже считает меня неприступной и думает, что ему не светит, хоть он и пытается.. А я не разубеждаю, ну пусть попробует!' Доре стало противно. Тихо прошмыгнув в бабушкину библиотеку, она взяла книжку, написанную Поэтом о Стрелке, спрятала ее за пазуху, туда же положила несколько открыток с видами скал, моря, парусников и сказочных замков, и тихо вышла из дома. Никто не заметил.
Она шла по темным улицам, робко оглядываясь. Куда идти? Дома на диване ее воображение рисовало картины Киммериона. Но как без денег доехать даже до вокзала, об этом она не подумала. ' Какая же я и правда дура, ну как могла не подумать.. Люди, когда планируют побег, копят деньги, зарабатывают в летних трудовых лагерях, собирая черешню. А оттуда и сбежать было бы проще, это тоже юг, оттуда до Киммериона рукой подать. Хотя, меня же все равно не пустили бы в трудовой лагерь. Да и жить летом опять со своими одноклассниками - это ужасно...'
- Феодора! Дора! Что ты здесь делаешь одна?
Дора обернулась. Окликнувший ее по имени седой человек с большими черными добрыми глазами был ей не знаком.
- Я вас не знаю.. - пробормотала Дора
- Я должен был найти тебя раньше, но все боялся, что еще рано, ты слишком мала и не поймешь, не поверишь.. Но сейчас, когда я вижу тебя здесь, одну ночью, боюсь, что зря так долго ждал. Я знал твоих родителей, когда они жили еще там, в Киммерионе. Не в том Киммерионе, о котором пишет Гомер, и не там его искали российские историки. Это мир, из которого Стрелок взял свои лук и стрелы. Только он мог.. Больше никто. Но думаю, ты сможешь вернуть их туда.
Дора молчала, потому что дрожь во всем теле не давала ей сказать ни слова. Губы дрожали и она боялась, что незнакомец заметит ее состояние. А вдруг он тоже решит, что она слишком нервная и это неприлично, ведь все будут на нее смотреть, и плохо думать о нем из-за того, что он рядом с ней?
- Кто вы? - наконец спросила она.
- Я - не очень хороший писатель и не очень хороший поэт. Пишу легенды о легендах, - улыбнулся он.
- Вы... - Дора запнулась и достала свою книгу о последнем Стрелке.
Теперь незнакомец удивленно поднял на нее темные глаза,
- Не думал, что современные дети читают мои книги, а эту- особенно... Ее же только покупают в музее для того, чтобы привезти домой и поставить на полку, не читая..
- Значит, вы - Поэт...
- Ты хотела бы уехать со мной в Киммерион?
- Я.. я... видите ли, я хотела уехать туда сама, прежде чем поняла, что не смогу...
- Предположу, что твои домашние не знают, где ты..
Дора испугалась, что сейчас Поэт заставит ее вернуться и уйдет, но он продолжал:
- Давай сделаем следующее. Сейчас уже поздно, но не думаю, что у тебя дома спят. Я пойду с тобой и сам поговорю с ними. А потом ты сможешь поехать со мной.
- Прямо сегодня, сейчас? - с надеждой спросила Дора
- Да, прямо сейчас. Но после разговора. Пойдем.
Дора стояла на пороге квартиры и пряталась за спину Поэта. Бабушка и тетя смотрели на него как на привидение. Бабушка только промолвила: 'Ты?!' Но быстро взяла себя в руки и пробормотала что-то натянуто - вежливое: 'Давно тебя не было, сколько лет мы ничего не слышали... Дед был бы рад тебя видеть...' Дора незаметно проскользнула в свою комнату. Оттуда до нее доносились то крики, то отдельные слова. 'И как вы это себе представляете? Что люди скажут?' - кричала тетя. 'Люди скажут, - слышался голос Поэта, -что вы прекрасно позаботились о будущем девочки, и теперь дали ей возможность найти свое призвание, использовав для этого все свои связи...'
Через некоторое время дверь в комнату открылась. 'Ты можешь идти со мной, если хочешь,' - сказал появившийся на пороге Поэт. Дважды Дору просить было не нужно. Бабушка сказала ей: 'Будь умницей, Дора. Слушайся дядю Нико. Он хороший человек.' Дора знала, что Поэта зовут Нико. В этот момент тетя отвернулась к стене и расплакалась. Дора впервые за этот вечер поколебалась в своей решимости. Ей снова показалось, что тетя - это и есть ее мама. И ей стало страшно и стыдно. Бабушка подошла к ней: 'Ну будет тебе, Кэрриана. Ты же знаешь, так должно было быть. Дора нам уже не принадлежит. Ее место не здесь. Здесь она не сможет...' Тетя оттолкнула бабушкину руку. 'Мам, ну ты же смогла! И живешь, и ничего, на жизнь не жалуешься. Почему она не сможет?!Чем ей здесь плохо? ' Бабушка ничего не ответила, только вздохнула, и в ее глазах на миг отразилась глубокая грусть. Но через мгновение ее лицо снова приняло невозмутимо-спокойное выражение человека, погруженного в себя.
Дора смотрела на пустынные улицы и бетонные здания сквозь темноту осенней ночи за окном такси, и не могла поверить, что вот сейчас она уедет навсегда, насовсем. И больше не будет этих серых улиц, больше не будет ничего... Это не укладывалось у нее в голове и она боялась сказать или спросить хоть что-нибудь, боялась, что все окажется сном...
На вокзале было людно несмотря на поздний час. Поэт купил два билета. Дора подумала, что летом в южном направлении все билеты были бы распроданы на месяц вперед, а сейчас - пожалуйста, вот они, на ближайший поезд... Поезд.. Дора закрыла глаза, чтобы не спугнуть воспоминания. Этот вокзал и поезд были для нее предвестниками лета, счастья и чуда. Но это было давно. Тогда еще был жив дед. Сколько лет потом Дора вспоминала эти счастливые мгновения, и этот поезд... Сколько раз она мечтала, что возвратится. Сколько раз это рисовало ее богатое воображение... И вот... Нет, такого она и представить не могла. Это по-прежнему не укладывалось в голове.
Всю ночь Дора не сомкнула глаз от переполняющих ее мыслей и чувств. Она только лежала и смотрела на звездное небо в окне поезда. Когда рассвело, моросил дождь. Ближе к полудню выглянуло солнце, а лесистые пейзажи за окном сменили степные, с пирамидальными тополями вдоль железной дороги. А затем появились горы.
Выходя из поезда, Дора вдохнула полной грудью воздух, наполненный запахом моря, сосен, самшитов, сухой листвы и мягкой южной осени. А спустя некоторое время они шли по набережной вдоль старинной крепостной стены, и молчавший все это время Поэт наконец сказал:
- Дора... Я все никак не решусь рассказать тебе то, что должен.. Даже не знаю, с чего начать. Я вижу по твоим глазам, что и ты была здесь раньше, и тебе знакомо это чувство. Попав в Киммерион однажды, его уже невозможно забыть. Начну с того, что мы выросли здесь. Я и моя сестра Нарина, твоя бабушка... Однажды мы играли в лесу на склоне горы, и встретили его... Он был сутулым, болезненным, и выглядел и хмурым, но это от того, что он просто не очень умел общаться с людьми и не знал, чего от них ожидать. Это был Стрелок. Он был немного напуган нашим появлением, он как раз охотился со своим луком. Потом мы подружились, несмотря на то, что я был мальчишкой , а он, как мне казалось тогда, стариком. Хотя сейчас, с высоты своих лет, я понимаю, что он был не стар. Мне открывались миры его души, и именно отсюда, с этого причала, уходили его корабли. Да, мы были в Киммерионе, мы бродили по улицам, которым тысячи и тысячи лет, но и эти улицы были лишь малой частью миров. Я так и не понял, где кончается мой мир и начинается реальность, точнее, где начинается реальность с точки зрения этого мира людей. Потому что все, о чем я пытаюсь сказать тебе, Дора, это реальность. И весь так называемый реальный рациональный мир и моя жизнь в нем видится мне каким-то зазеркальем, лабиринтом, из которого люди тщетно пытаются найти выход. Встреча со Стрелком многому научила меня. Не бояться, не врать самому себе, верить в чудо, и следовать туда, куда уходят корабли, где растворяются золотые закатные лучи. Просто следовать, ощутить полет, невесомость, постичь глубину простых слов 'только верь' на расстоянии осязаемой протянутой руки... И чувствовать, просто до безумия чувствовать, какая хрупкая чистота у этого чего-то неизъяснимого. Как оно исчезает от малейшей грязной мысли и от малейшего прикосновения скептического, циничного или недоброго взгляда. А Стрелок жил так всю жизнь, ходил по грани миров, как по лезвию ножа, ощущая чуть ли не физическую боль своего душевного несовершенства. Возвращаясь в реальный мир со своим нереальным луком, он вынужден был охотиться при том, что любил все живое и ненавидел насилие. Говорят, он слишком много его в молодости повидал.. Но он возвращался, потому что был человек, которого он трепетно любил. А потом мы выросли. Нарина встретила перспективного человека, со связями и положением, которого ждала хорошая карьера. Вышла за него замуж, и они с твоим дедом переехали в столицу. Ради детей, их образования, их будущего. Твои мама и тетка уже росли столичными барышнями, но твоя бабушка забыла о Киммерионе...
- Но ведь вы говорили, что это невозможно забыть?
- Забыть невозможно... Но можно вытеснить из памяти. Можно убедить себя, что все это только сон, игра воображения, фантазия. Потому что иначе можно либо прослыть безумным с точки зрения обычного мира, либо действительно сойти с ума. Ведь тот, кто наберется смелости поверить в реальность нереального, уже никогда не будет прежним...
- Но ведь именно дедушка привозил меня сюда... И это мои самые счастливые воспоминания..
- Что ж, он по-настоящему любил твою бабушку, и наверное пытался хоть частично дать ей то, чего когда-то лишил. Я думаю, в последние годы он все-таки понял. И Киммерион его принял.. Как принял когда-то и самого Стрелка.
Летние кафе на набережной почти все закрылись, а те, которые еще работали, переместились в помещение, а террасы с видом на море были закрыты прозрачной пленкой, защищающей посетителей от осеннего ветра. Дора и Поэт пообедали и направились в сторону крепости.
- Дора, я привез тебя сюда, потому что здесь - твой дом, но я бы хотел, чтобы ты нашла себя и свое место...
- А разве не для того, чтобы помочь Стрелку?
- И это тоже, разумеется, - улыбнулся Поэт. - Но эта помощь нужна скорее даже не самому Стрелку. Ему не нужно ничего от людей того мира, из которого мы пришли. Ни признание, ни почитание, ничего. Даже понимание уже не нужно. Он нашел, что искал... А вот людям очень нужен Стрелок. И его истории, и его миры. Не он создал эти миры, но рассказал о них, прекрасно, возвышенно и прикровенно... Но люди перестали их слышать. Возможно, их даже читают. Но не слышат. Не чувствуют. Поставили книги на полки в разделе 'детские писатели'. Хотя, многими так называемыми детскими писателями не стоило бы пренебрегать лишь потому, что они якобы пишут для детей. Нет, Дора. Они пишут для наших чистых душ.. А Стрелок писал особенные сказки... если их можно сказками назвать. Он сам очень огорчался, когда его книги называли просто сказками. Я думаю, помочь Стрелку будет важно в первую очередь для тебя, и для тех, кого ты встретишь здесь, когда будешь искать его лук и стрелы..
Дора немного помолчала, а потом почти беззвучно прошептала:
-'Лук его и стрелы кто-то вспомнит, чтоб вернуть в Киммерион обратно...'
Поэт молча улыбнулся в ответ.
Тем временем они поднимались в гору и уже шли вдоль величественных крепостных стен.
-Эту крепость построили греки? - спросила Дора.
- Возможно и так.. Но здесь были и другие народы.
- Киммерийцы?!
- Не только. Сейчас многие путают и называют киммерийцами все народы, жившие здесь когда-либо. Греки дали месту название 'Киммерион', потому что называли все здешние народы киммерийцами. А потом точно так же все здешние христианские народы эллинской культуры стали называть греками Такое часто бывает в истории. Итальянцы дали стилю название готический, хотя когда возник этот возвышнно-ажурный архитектурный стиль, готов там не было. Но итальянцы этого не знали и думали, что именно древние готы строили так. И вот, все думают, что готика связана с готами. А Киммерион - исключительно с древним народом киммерийцами. Но наш путь именно через эту крепость.
Поэт прикоснулся к стене, нащупал что-то и вынул камень. Вдруг все пришло в движение, и в стене появился проход. Поэт протянул Доре руку, и они осторожно вошли внутрь, углубляясь все дальше и дальше по коридору, как ни странно, ярко освещенному горящими факелами. Кто зажег их и когда? Об этом думала Дора, но ни о чем не спросила вслух. Наконец ступени длинного коридора повели вверх, Поэт толкнул тяжелую дверь, и они оказались в горах, покрытых тисово-можжевелово- буковым лесом. Прямо перед ними были развалины крепости и цитадели.
- Мы так долго шли.. - прошептала Дора.
- Да, на автобусе мы ехали бы сюда часа три, не меньше, - улыбнулся Поэт, - и то не доехали бы, ведь здесь все иначе...
Они пошли вдоль развалин, которые спускались вниз и кончались почти у самого моря. Через некоторое время Поэт предложил свернуть и указал на другое скопление камней, в которых угадывался некий фундамент и сохранившийся край стены, заросший диким виноградом, полыхающим оранжево-красной веерной листвой.
- Подойди ближе, и взгляни. Тебе важно понять, кто ты, - сказал Поэт, приподнимая ветви дикого винограда и указывая на стену.
Дора подошла ближе и увидела еле заметный рисунок на стене. Силуэт. Женщина в царских византийских одеждах. Дора дотронулась до рисунка рукой и вдруг он на ее глазах стал проявляться на стене все ярче, и все четче стали проступать черты лица. У Доры похолодели пальцы, прикоснувшиеся к фреске на стене, потому что черты лица изображенной женщины все больше становились похожими на ее собственные, только ей не хватало той величественной красоты и чего-то еще, Дора не смогла сформулировать для себя, чего именно, бывшего у женщины на фреске. На других стенах, появившихся из ниоткуда, тоже проявились фрески, и вот, развалины с сохранившимся фундаментом постепенно приобрели вид величественной базилики. Поэт жестом пригласил Дору выйти наружу. Послышались голоса.
В лучах солнца, неподалеку от базилики, стояла девушка в царских одеждах, совсем юная, если и старше Доры, то всего на год или два, с похожими на нее чертами лица. Рядом стоял старец в монашеском облачении, его глаза сияли радостью, он о чем-то рассказывал девушке, и ее глаза светились тем же удивительным светом.
'Теперь я знаю, куда идти', - прошептала девушка, 'я всегда буду помнить и стремиться к тому, что видела и слышала только издалека... Но я буду хорошей царицей, я буду править и защищать мой народ, это мой долг... Но как же темна, скучна и тосклива эта дорога..'
Доре показалось, что она где-то слышала эти слова. Или читала... Конечно, ведь это писал Стрелок. Так говорила любимая героиня Доры в одной из его книг...
Поэт тихо прошептал ей:
- Это юная царица Феодора, дочь горского царя, принявшая тайный монашеский обет.. В ее честь тебе дали твое имя.
Царица Феодора обернулась и заметила стоящих поодаль Дору и Поэта. Она радостно улыбнулась и жестом пригласила их подойти. Видя, что Дора испытывает неловкость, не зная, как обратиться к царице, та рассмеялась и сама подошла к Доре, и взяла ее за руку.
- Не бойся, между нами не нужен дворцовый церемониал, - сказала она, - мы с тобой связаны друг с другом. Ты носишь мое имя, а я знаю тебя давным-давно. Это я положила книгу Поэта на полку к твоей бабушке так, чтобы ты ее нашла. И я попросила его сейчас привезти тебя сюда...
- Вы?! Дора понимала, что давно пора перестать удивляться чему-либо, но не смогла удержаться..
-Да, я. Но это было не сейчас... А здесь ты видишь меня и моего наставника и учителя, который приехал в мою страну из Империи, где его не поняли. Люди не видели то, что видел он, не поверили ему и таким же, как он, потому что привыкли видеть только глазами, но не сердцем... Ему пришлось бежать сюда. Но теперь он обрел здесь дом и стал моим учителем. А мне еще предстоит править моей страной, защищать моих людей, а потом меня предаст один из братьев, и я погибну в неравном бою...
Дора не смогла удержаться от возгласа ужаса. Но юная царица продолжала:
'Не бойся за меня, Дора. Кто бы они ни были и как бы не горели жадностью их глаза, повредить мне и причинить зло они уже не могут...'
Доре снова показалась, что эти слова она тоже раньше уже слышала. Ей хотелось плакать, но в то же время находясь рядом с этими людьми, она почувствовала покой и тихую радость...
Полуденное осеннее солнце освещало золото осенней листвы золотым светом, таким же золотом сверкали мозаики и ткани одежд царицы.
- Тебе пора, Дора. Мы с тобой еще встретимся, ведь я всегда рядом. У нас много общего. Ты тоже будешь царицей, и тоже будешь воином. Ты защитишь то, что тебе дорого. Не бойся ничего. А теперь иди, тебе еще надо увидеть кое-кого...
Доре очень не хотелось покидать это место, от которого веяло таким покоем и величественной красотой, и не хотелось расставаться с царицей Феодорой. Ей хотелось задать еще вопросы, но Поэт взял ее за руку и указал спуск к морю. Дора обернулась, чтобы попрощаться с Феодорой и монахом, но на том месте, где они только что стояли и беседовали, никого не было.
Живописная каменная лестница вела вниз. Доре внезапно стало грустно. Поэт заметил это.
- Понимаете, сказала Дора, - я вдруг вспомнила кое-что... Я почти забыла об этом, но вот вдруг снова... Я никогда никому не говорила.. но мне кажется, я очень плохой человек, я ведь доставляла одни неприятности тете, она возлагала на меня такие надежды, а я так и не стала такой, какой она хотела бы меня видеть, постоянно получала неудовлетворительные оценки.. Нет-нет, я могла бы их не получать, если бы была прилежной и училась получше, если бы хоть немного любила своих домашних и хоть немного их уважала, то старалась бы, так тетя говорила. Но я так и не заставила себя стать прилежной и училась все хуже и хуже... - Дора не заметила, как слезы потекли у нее из глаз, - Все мои одноклассники уже знают, куда они пойдут учиться дальше и чем будут заниматься, а я .. я ничего не хочу и ни к чему не стремлюсь, я не знаю, что мне нужно... Я просто неудачница. Прореха на человечестве, как говорится в книгах.. И я чувствую себя очень плохо от того, что встречаю таких хороших людей, как вы, как царица Феодора, а сама я...
Дора не смогла закончить, потому что разрыдалась. Поэт подошел и обнял ее, не произнося ни слова. Он дождался, когда ее плач утих, и тогда сказал:
- Феодора, внучка... Я расскажу тебе об одном человеке, который тоже живет в этих мирах. Он тебе знаком, ну то есть ты наверное о нем слышала... В молодости, вместо того, чтобы как следует осваивать какое-нибудь ремесло, которое кормило бы его, мальчик увлекся рисованием. Без связей и денег простой деревенский парень не мог думать об Академии художеств. Но он пересек море и приехал в этот край, чтобы поступить в подмастерья к блестящему художнику. Просто чтобы быть рядом с Мастером. Но Мастер не очень-то заботился о том, чтобы учить чему-то своего помощника. Так и прислуживал он знаменитости.. Пытался поступить в Академию, но несколько раз провалил экзамены. Он считал себя никчемным и бездарным неудачником. Самоучка-недоучка. Так его и называли. Но знаешь, Дора, что было потом? У него все же получилось. Он не отступился от мечты. И случилось чудо. Художник-неудачник, бесконечно влюбленный в цвет и свет, по грани миров прошел туда, где его любовь сияла такими красками, которых никто никогда в обычном мире людей не видел. Эти краски его души, его любви он использовал в своих картинах..
Дора стала вспоминать.. Картинная галерея в столице. Выставка художника, на которую повела бабушка. Почему именно на эту выставку именно этого художника, Дора не знала. Но бабушка повела именно на него. А когда Дора увидела удивительные пейзажи, такие родные и знакомые, светящиеся изумрудной зеленью, переливами и игрой нездешних красок, залитых то лучами солнца то хризолитовым лунным светом, Дора внутренне поняла и почувствовала что-то, удивительное тепло, близость и родство с этим человеком. С Художником.
- Ты сама увидишь. Надо ли еще говорить о том, что в мире людей он не был богат, а в чем его только не обвиняли. Даже в том, что он жулик и использует знание химии в изготовлении каких-то особых красок. Ну не верили люди в то, что можно ТАК любить цвет и самому видеть краски именно такими. Какие они здесь. Для тех, кто видит... Он был беден, но в конце концов сумел заработать. И заработок у него уходил на то, чтобы помогать таким же начинающим художникам, влюбленным в цвет. А потом купил здесь имение с садом и открыл санаторий для тех художников, которые нуждались в лечении. Благоприятный здешний климат был известен уже тогда... Но вот мы и пришли!
Дорожка давно свернула в глубь сада, где находился двухэтажный каменный дом. На крыльце стоял человек с черными глазами, черными кудрями и черной бородой. Увидев путников, он помахал рукой и вышел навстречу.
- Поэт, ты здесь? - они обнялись, как старые друзья.
- Да какой я поэт.. Так, посредственность... Мы здесь вот по какому вопросу...
- Давай-ка ты перестанешь судить о себе ИХ критериями и решать, поэт ты или не поэт, - перебил Поэта черноволосый, - и я знаю, для чего вы тут, мне уже сказали, так-то. И не выводи меня больше из себя, принижая и оскорбляя дар, который в тебе. Ты ведь сам все знаешь!
Поэт обернулся к Доре:
- У Художника горячий нрав, с ним лучше не спорить! - Но говоря это, Поэт не скрывал улыбку.
Дора смотрела на черноволосого человека, стесняясь заговорить, но он сделал это первым.
- Я знаю, для чего вы здесь. Здравствуй, барышня. Ты ведь Дора?. Меня не бойся, я не такой страшный, каким кажусь. Я знаю, что ты любишь мои картины, и знаю, что ты наша... А еще я знаю, что ты хочешь спросить меня о чем-то.
- Да.. - неожиданно для себя Дора осмелела.- Художник, это правда, что вы.. ээ.. ну, что вы не очень хорошо учились? Люди ругали ваши работы?
Художник рассмеялся. Потом взял Дору за руку и повел ее вперед, к морю.
- Пойдем со мной, барышня. Взгляни на эти краски!
Солнце расцвечивало морскую даль, отсюда, с горы, открывался вид на бухту, и море обретало разные оттенки от изумрудного и бирюзового до сапфирного, а солнечные лучи играли золотом на его поверхности. Скалы бухты обрамляли море, как драгоценная рама.
- Вот видишь? - сказал Художник. - По каким критериям и на сколько баллов ты оценишь эту работу? На сколько баллов можно оценить солнечный и лунный свет? А на сколько баллов - порыв души, зов сердца, полет мечты? Когда ты это видишь и чувствуешь, когда ты схватываешь самую суть, не создаешь, нет, но схватываешь и отображаешь, запечатлеваешь сначала в своем сердце, а потом - на холсте, или в любом другом деле, но главное - из сердца, то уже никто не может оценивать это теми критериями, которые известны в мире людей. Нельзя на это навесить ярлыки, нельзя оценивать привычными способами, как нельзя судить, что прекраснее и совершеннее - небо или море, золотые лучи солнца или изумрудно-опаловый свет луны, или быть может, мерцание далеких звезд в темном южном небе. Иди за своим сердцем, Дора, не бойся чувствовать, не бойся любить, и когда ты начнешь делать то, что вошло в твое сердце, отразилось в тебе заблистало, как бриллиант, никто, слышишь, никто не может судить об этом! Главное - не бросить, не опустить руки, не слушать тех, кто говорит, будто то, что ты делаешь - бессмыслица, будто в мире надо заниматься только тем, что 'полезно' с практической точки зрения. Не бойся, Дора...
Черные глаза Художника смотрели на Дору с теплом и добротой. Раньше Дора боялась смотреть людям в глаза, но только не здесь. Всем, кого она сегодня повстречала, хотелось долго смотреть в глаза, и чем пристальнее она смотрела, тем больше казалось понятным все недосказанное.. Таким понятным и естественным. Она не знала, что сказать, и молча, глазами старалась выразить Художнику признательность за все, что она услышала и узнала только что. И Художник улыбнувшись в ответ, чуть заметно кивнул. Дора снова перевела взгляд на бухту в полуденном солнечном свете, и почувствовала, как ее переполняет то тепло и та любовь, которая искрилась в этих красках и лучах. Которая искрилась и во взгляде Художника...
Ей показалось, что она зажмурилась от яркого света лишь на миг. Открыв глаза вновь, Дора обнаружила себя за столиком кафе на набережной, где они с Поэтом обедали сегодня. Поэт сидел напротив.
- Тебя сморило, - улыбнулся он.
-Так это все... мне приснилось?! - Дора вопросительно взглянула на Поэта, готовая расплакаться.
- Что именно, дорогая? - Поэт странно прищурился -
- Ничего... Мне показалось.. - Дора боялась продолжать, ей стало страшно, что все это просто сон и ее собственный вымысел..- Мне просто показалось.. но.
- Ты никогда не слышала, как говорят: если тебе кажется, значит, это тебе не кажется? Возможно, не ко всему и не ко всем это изречение применимо, но доля мудрости в нем есть. Следуй за своим сердцем и ничего не бойся.
Дора встала, как бы стряхнув остатки сна и сомнений. Как же она могла усомниться? Нет, это не сон. Конечно же , это было! Молча Дора посмотрела в глаза Поэта в поиске ответа на свой вопрос. Поэт смотрел на Дору тем же говорящим взглядом.
- Это не сон, это было! - сказала наконец Дора вслух.
Поэт облегченно вздохнул.
- Я рад, что ты ответила именно так. Хотя я должен был быть уверен, что именно так и будет, но почему-то чуть было не усомнился.
- И я чуть было не.. - Дора улыбнулась. -но что теперь?
- А теперь мы будем искать лук и стрелы, которые принадлежали Стрелку. Нужно забрать их отсюда и вернуть.
- С чего же начать? - спросила Дора
- Иди за своим сердцем, - ответил Поэт..
- Я бы хотела... - Дора встала и протянула руку Поэту, помогая ему встать из-за стола...- Я знаю, откуда хотела бы начать поиски!
Дом-музей Стрелка встретил путников тишиной комнат, похожих на каюты. Дора жалела, что в музее нельзя прикасаться к экспонатам рукой. Она так и порывалась коснуться ладонью тех предметов, которые принадлежали Стрелку, или хотя бы почувствовать кожей прохладу камня этих стен. Экспозиция во многом не сохранила оригинального убранства помещений, но здесь все было проникнуто любовью тех людей, которые по крупице собирали, берегли и старались воспроизвести атмосферу мечты и души миров Стрелка. Дора не понимала, каким образом, но чувствовала это. И ей просто до боли не хватало прикосновений ладонью к каждому предмету экспозиции. От этого даже потекли слезы, которые Дора не стала пытаться сдерживать. За эти дни она поняла, что совсем не страшно показаться слабой...
Но лука и стрел не было ни в одной из комнат.
- Я не знаю, где его искать... Но постараюсь. Я не хочу, чтобы ваш лук валялся где-то в пыли, забытый и брошенный всеми...Не хочу! - шептала Дора, глядя на портрет Стрелка.
- Есть идеи, куда идти дальше? - спросил Поэт, когда они вышли на улицу.
- Да! Городской археологический музей! Только... Логично конечно, что лук и стрелы окажутся именно там, но тогда.. Как же мы их оттуда заберем? - рассуждала Дора.
- Хорошая идея, но давай сначала посмотрим, а там... видно будет, - туманно пояснил Поэт.
Дора уже поняла, что ничему не надо удивляться, и подумала про себя, что если они найдут лук и стрелы в археологическом музее, значит наверняка найдется возможность перейти с ними в другой мир, без ущерба для себя и для музея. В крайнем случае, можно ведь принести музею другой экспонат оттуда... Но то, что принадлежит Стрелку, надо ему вернуть.
Проходя мимо каменных античных надгробий, колодцев, баз и полуразрушенных капителей колонн, а затем по залам мимо амфор и терракотовых фигурок, наконец дошли до многочисленных бронзовых наконечников стрел и фрагментов луков разной степени сохранности.
- Похоже, на экспозиции того, что мы ищем, нет, - вздохнула Дора.
Вечерело, и Поэт предложил продолжить поиски на следующий день, и начать с того, что он пообщается с знакомым сотрудником музея на предмет осмотра запасников.
Идея сама по себе была прекрасна и Дора с нетерпением ждала возможности увидеть скрытые сокровища древности. А пока она решила зайти в городскую библиотеку. Книги Стрелка она разглядела сразу.
-Часто ли берут читать? - спросила Дора библиотекаря, доставая книгу.
- Берут, - ответила библиотекарь, - а как же? В школьной программе никак есть. Вот и берут...
Дора вздохнула и вышла с книгой в руках. Поэт уже отправился к себе домой, где ждал Дору. А она, пройдя площадь, почему-то зашла в здание какого-то института. Ее не задержали на входе, и Дора, удивившись этому, и не до конца понимая, что и зачем она сейчас делает, прошла по длинному коридору, свернув в какую-то аудиторию. Занятий там не было, и сидело несколько человек, читающих что-то в своих конспектах. Неожиданно для себя Дора подошла к первому попавшемуся студенту, и указывая на свою книгу, спросила:
- Скажите, вы читаете его книги?
Студент посмотрел на Дору непонимающим взглядом, пробурчал что-то и снова погрузился в чтение своего конспекта. Дора подошла к кучке молодых людей с тетрадками и планшетами.
-Вы читаете его книги? - ее вопрос звучал громко и настойчиво.
- Чего? Да ты кто такая ваще? Журналистка, что ли? - отозвался один из молодых людей. - Чего у тебя там? Сказочки? Отстой! Я еще и 'Колобок' читал.
- Это не сказочки... - тихо прошептала Дора и почувствовала, что голос ее начинает предательски дрожать.. - и не отстой!
- Да фуфло полное, бредятина, отстой, я сказал. Чего ты пристала, а? Отвали!
У Доры потемнело в глазах. Подскочив к парню, она прокричала:
- А ну, возьми свои слова обратно! А не то....
- А не то что? Утютю, и что же ты интересно сделаешь? - Мгновенно один схватил Дору за руки, другой припер к стене, а третий стал тянуться к ее лицу, противно выпячивая губы. Дора зажмурилась от отвращения, тщетно пытаясь вырваться.
- Вы совсем спятили? Отпустите ее! Кто-то сзади стал пытаться оттащить обидчиков от Доры. Их хватка ослабела, и Дора вырвалась А трое набросились на худощавого юношу, заступившегося за нее.
- Ну ты, очкарик, влип. Держись, сейчас размажу.. - кричал один из заводил. Силы были явно не равны, трое повалили мальчика на пол и стали лупить чем попало. Остальные свидетели этой сцены поспешили ретироваться из аудитории. Что произошло потом, Дора плохо помнила и не до конца поняла, что это было и как. Зато остальные участники событий до конца дней будут помнить страшное зрелище: маленькая испуганная девчонка внезапно предстала перед ними в коринфском шлеме, воинских доспехах, сжимающая в руке меч ксифос, готовый обрушиться на их головы . Глаза девчонки горели гневом, а за спиной у нее стояла еще одна похожая на нее девушка-воин.
- А ну, отпустили его, ничтожества! - даже голос Доры звучал иначе, так, что стены аудитории сотряслись. - Сейчас вы и за него, и за Стрелка, и за меня ответите, мрази!
Обидчики, завопив от ужаса, бросились к двери и мгновенно скрылись.
- И мой вам совет, читайте хорошие книги, может, людьми станете, уроды! - крикнула им Дора вслед, затем обернулась к лежащему мальчику. - Ты живой?
Подставив плечо, Дора помогла ему подняться. Вид у ее спасителя был плачевный. Очки разбиты, из носа текла кровь, лицо опухло от синяков, а взгляд, безумно-испуганный, замер на Доре.
- У тебя кровь течет, надо промыть, - Когда Дора это говорила, воинские доспехи и меч исчезли, и вторая девушка-воин тоже куда-то исчезла. Дора была в своей обычной одежде.
Они шли по коридору, который внезапно опустел. Дора поддерживала мальчика, которого шатало и явно мутило.
- Пойдем к Поэту. У тебя, похоже, сотрясение. Я помогу дойти, тут недалеко
- К кому? Куда пойдем? - мальчик наконец начал приходить в себя после шока.
- К Поэту. Это мой двоюродный дедушка... Сейчас это неважно, главное, тебе нужна помощь. Между прочим, я Дора. А тебя как зовут? И да.. спасибо тебе..
- Янни... А как ты... ну как это.. в общем...как ты это сделала?
- В общем, Янни, долгая это история, и я не знаю, поверишь ли, если расскажу.
- Да как тут не поверишь, когда.. своими глазами..
Спустя полчаса Янни лежал на тахте, а вокруг него хлопотали Поэт и Дора. Врач вызванной Поэтом 'Скорой помощи' диагностировал сотрясение мозга.
- Тебе точно не надо позвонить домой? - спрашивал Поэт
- Нет... Здесь у меня нет никого, родители в другом месте...Совсем-совсем в другом... Сейчас полежу немного и вернусь в общежитие...
- Ну вот что, молодой человек, - строго сказал Поэт, - никуда вы не пойдете в таком состоянии, сегодня вы ночуете здесь, и никаких возражений.
- Да я.. это... лучше бы к себе пошел - Янни испуганно посмотрел на Дору, а она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Да ты меня не бойся, я сама не знала, что так могу.. Но не могла же я оставить тебя этим... Ну и вообще...
- И зачем ты только пошла туда, - сокрушался Поэт, и почему меня там не было...да я бы им... -
- Но я ведь рассказала, как все случилось, - ответила Дора, - и ничего со мной не произошло!
- А насчет музея я договорился, Дора, сходишь ты завтра утром, поищешь лук и стрелы, а я побуду с Янни. Но только теперь я боюсь тебя одну отпускать.
- Обещаю, что никуда не пойду, кроме музея. И пугать людей оружием тоже не буду!
При упоминании о луке и стрелах Янни с опаской взглянул на Дору, не появятся ли у нее снова меч и доспехи. Дора, поймав его взгляд, улыбнулась.
Хранительница запасников музея - пожилая дама с красиво уложенными седыми волосами и благородным профилем, встретила Дору словами:
- Вы ведь Дора? Проходите пожалуйста, ваш дед говорил о вас. Идите за мной.
Дора проследовала за женщиной по коридору и попала в большую затемненную залу, где было множество полок и стеллажей.
- Киммерийское оружие у нас находится вот здесь, - сказала хранительница.
Дора внимательно смотрела экспонаты, сверяла их по списку, но лука среди них не было. Перебрав три десятка бронзовых наконечников, Дора устала и шагнула к соседнему стеллажу. За ним расположился лапидарий. Дора подошла ближе к одному из каменных писем, и чтобы разглядеть получше, коснулась камня рукой. Внезапно камень сдвинулся с места и появилось отверстие в стене. Дора не знала, зачем она это делает, но как и вчера, повинуясь внутреннему чувству, прошла через это отверстие, оказавшись в коридоре, освещенном факелами. Одной, без Поэта, было страшновато, и она тихо прошептала: 'царица Феодора, ты здесь?' Ответа не последовало, и она прошептала чуть громче: 'Мне страшно...'
-Не бойся, иди вперед, - услышала Дора знакомый голос, и приободрившись, уверенно пошла дальше. Коридор скоро закончился, и Дора оказалась у какой-то крепости. Рядом стоял человек в гиматии.
- Василопула Дори! - обратился он к Доре
- Что-что? - не поняла она, - Меня зовут Дора..Феодора.
- Разумеется..Конечно, Феодора, как же иначе. Василопула - это царевна. Наша царевна горного края.
- Но я не царевна, я же просто Дора..
- Просто Дора, значит... Что ж... А я - правитель этой крепости и этого княжества. Топарх. Думаю, нет ничего на свете прекраснее моего края. Но моя радость уже никогда не будет полной. У меня остался сын. Но он не может стать моим наследником всего этого. Потому что не поверит мне. Я не успел ему ни о чем рассказать. Боялся, что он не поверит и засмеет, или перестанет уважать... Я не успел. Не быть ему наследником. Моя вина.
Дора не знала, что сказать на это, и просто спросила:
- Нет ли тут киммерийского лука и стрел, оставленных Стрелком? Вы киммериец?
- Нет, если ты имеешь в виду древний народ. Я правитель, но моего имени нет пока в учебниках истории...Лук и стрелы у меня есть, но они не киммерийские, и не те, что ты ищешь..
Дора хотела развернуться и уйти назад по коридору, но топарх ее окликнул:
- Царевна Дори, постой! Вот, возьми это и отдай моему сыну, - с этими словами он снял с пальца золотой перстень старинной работы с рубином и отдал Доре.
- Но как же я его найду? - спросила было Дора, но никого рядом уже не было, а сама она оказалась снова у стеллажей в запасниках музея...
Возвращаясь, так и не обнаружив нужного лука и стрел, Дора думала о тете и о маме, о своих родителях, которых она не помнила и не знала, а в руке сжимала перстень.
Поэт и Янни ждали ее возвращения. Дора долго была поглощена своими мыслями, а потом спросила у Янни:
- А где твои родители?
Тот отвернулся к стене
- Они погибли, когда мы жили в другом городе. Взрыв на вокзальной площади... А потом я приехал сюда, поступил в институт. Так вот и живу... Точнее, жил до вчерашнего дня.. Пока со мной не начали происходить странные вещи, похожие на галлюцинации, - улыбнулся он.
- Галлюцинации? - Дора улыбнулась в ответ.
- Ну да, луки, стрелы, девушки в шлемах, и все такое..
- Только лука и стрел пока так и нет, - грустно сказала Дора.
Когда Янни заснул (сотрясение все еще давало о себе знать), Дора и Поэт пили кофе на маленькой кухне и Дора решила спросить то, что давно ее волновало.
-Иногда я совсем не понимаю себя. Иногда мне кажется, что я помню маму, а иногда - что мама - это и есть тетя. Скажите... Тетя - это моя мама?
- Кэрриана? Что ты, нет. Они с твоей мамой были сестры-близнецы. Две стороны одной сущности, одного целого. Две противоположности, связанные между собой непреодолимыми узами. Кэрриана притворялась и играла роль, чтобы нравиться другим, а Тэя была естественна и ей не нужно было притворяться, она нравилась такая, какая есть. Кэрриана старалась во всем быть первой и отличницей, она всегда считала, что делать надо все либо лучше всех, либо не делать вообще. А Тэя просто спокойно училась и нисколько не переживала из-за ошибок, промахов, и того, что не достигала в чем-то совершенства. Кэрриана все делала с оглядкой на чужое мнение, а Тэя просто пожимала плечами, когда Кэрриана говорила 'тебя же засмеют в этой дурацкой кофточке и с этой детской сумкой', и просто надевала и брала то, что нравится. Кэрриана, повзрослев, старалась влюбить в себя как можно больше молодых людей и ничего не обещая им, упиваться властью своих чар над ними. А Тэя ждала своего единственного, но при этом в нее многие влюблялись просто так. Тэя общалась с каждым из них по-дружески, уважая и стараясь не ранить их чувства, но была с ними откровенна в том, что не испытывает того же по отношению к ним. Кэрриана всю жизнь завидовала Тэе, ей доставляло удовольствие влюбить в себя молодых людей, которым прежде понравилась Тэя. Вероятно, Кэрриана недополучала в детстве внимание родителей, которые как и другие, тянулись к той из сестер, воспитывать которую было проще. Так или иначе, Кэрриана ненавидела Тэю за то, что та позволяет себе быть такой, какая она есть. Кэрриана стала постоянно указывать Тэе, что она - ничтожная троечница без мозгов и без вкуса, посредственность, над которой все конечно же смеются, потому что нельзя в ее возрасте играть в игрушки и верить в сказки. Когда у Кэррианы что-то не получалось, она обрушивалась на сестру. Тэя часто плакала и винила себя в том, что из-за нее у Кэррианы что-то не ладится. Хотя Кэрриана строго-настрого запрещала сестре говорить кому-либо о своем провале, ибо для всех она должна быть блистательной и успешной. На эти попытки поддержать свой образ блистательной и успешной красавицы ушла вся юность Кэррианы. Тэя часто говорила мне, что хотела бы исчезнуть и не мешать сестре. Однажды Кэрриана даже вздумала нее избавиться. Она убедила себя, что это из любви к сестре, неспособной выжить в мире людей. К счастью, я был рядом и предотвратил беду. Я пытался объяснить Тэе, что она не виновата в проблемах Кэррианы, но она меня уже не слушала. Все усугубилось, когда Тэя влюбилась и вышла замуж. К тому времени Кэрриана была уже разведена, а Тэя встретила того, о ком мечтала. Капитан, возвышенный и романтичный, был для Тэи ее настоящим принцем. Кэрриана попыталась отбить его у Тэи, ходила на свидания, выдавая себя за сестру, но Капитан быстро просек, кто есть кто, и женился на Тэе. Вскоре родилась ты, Дора. Кэрриане непременно хотелось доказать, что она была права насчет Капитана, показать сестре, что не бывает принцев, и все на самом деле подлецы. И она добилась своего. Однажды Тэя застала их вместе. Потом они оба рыдали у меня на плече, сначала Тэя, потом Капитан. Он говорил, что в тот день вернулся из рейса и очень устал, а Кэрриана напоила его, и он не помнит, что делал, помнит только, что принял ее за Тэю, когда она поцеловала его. В этот момент их и застала Тэя... Он пытался все объяснить любимой, но она уже не верила ничему. Капитан уехал. Он не мог больше показываться на глаза Тэе. Увы, это не было красивым жестом. Я был страшно зол на него за Тэю, хотя и жалел его одновременно. Тэя не пережила этого удара. Ее чистый мир рухнул. Она несколько дней ходила и повторяла: 'Кэрриана права. Во всем права.' Я пытался поговорить с ней, но она ничего не слушала. Она таяла с каждым днем, а месяц спустя попала в больницу от сильного истощения. Потом нам сказали, что Тэя исчезла из своей палаты. Ее не нашли. Казалось, Кэрриана горевала по ней больше всех. Всем знакомым она рассказывала, что Тэю довел до гибели ее подлец муж, а она виновата, что слишком поздно открыла сестре глаза, и теперь ее долг - вырастить тебя как свою дочь. Твои бабушка и дедушка поддержали ее. Я ничего не мог сделать.. Или мог, но убедил себя, что так будет лучше, а я не имею права вмешиваться? В тот день, когда я нашел тебя, я почувствовал, что мне непременно надо приехать к вам, хотя и не был у вас дома с тех пор, как не стало Тэи. А увидев тебя одну на темной улице, с моей книгой за пазухой, во мне все перевернулось. Я понял, что предал тебя. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
Когда Поэт закончил свою речь, они долго сидели на кухне вместе и плакали, не говоря больше ни слова..
Несколько дней Дора не искала лук и стрелы. После услышанного ей нужно было время, чтобы все осознать. Она подолгу гуляла по берегу моря , вслушиваясь в шум прибоя. Янни стало лучше, и несмотря на уговоры Поэта и Доры, он вернулся к себе в общежитие.
- Я и так причинил вам всем достаточно хлопот, - говорил он, уходя.
- Да ты же спас меня! Я у тебя в долгу, - возразила Дора.
- Ну, кто кого спас, это тоже еще вопрос...
После того, как ушел Янни, чувство пустоты усилилось, и Дора не знала, что с ним делать. Поэт не спрашивал ее ни о чем и ничего больше не рассказывал. Он тоже часто уходил к берегу моря и бродил там в одиночестве.
Постепенно Дора приходила в себя. Море сделало свое дело. Мысли прояснялись и буря чувств улеглась. Гуляя по берегу, она рассматривала золотой перстень топарха.
'Вот еще забота.. И лук со стрелами не нашла, так теперь еще вот.. И где, спрашивается, я должна искать этого наследника?'
Вдали показался знакомый силуэт. Поэт бродил по берегу поодаль, не решаясь подойти. Дора подошла к нему быстрым решительным шагом.
- Я разочаровал тебя, - нарушил он молчание, впервые за эти дни. - я разрушил твой мир, оказавшись не таким, каким ты меня видела, представляла себе? Поколебал твою веру в людей? То же когда-то случилось с Тэей....
- Нет. - Дора смотрела на Поэта прямо и решительно, во взгляде не было ни лукавства, ни сомнений. - Никто не идеален, но это не значит, что в нем нет света и того, что, по словам Художника, в нас искрится, как бриллиант. А бриллиант искрится в каждом, чье сердце открыто свету. Самая большая и непоправимая ошибка - это отчаяние. Разве нет?
Поэт удивленно посмотрел на Дору.
- Ведь это я должен говорить тебе, а не ты мне. И я должен утешать, а не наоборот. Эх, старая я дырявая лодка!
Дора вдруг засмеялась:
- А я помню эту фразу одного из героев Стрелка! Только где же искать его лук... У меня тут появилась одна идея, она странная, но ведь все логичные идеи не дали результата...
Дора вспомнила, как сидела на диване в столице, и сочиняла стихи, посвященные Стрелку и его луку и стрелам. 'Самый лучший Стрелок, я твой лук подниму, что валялся в пыли придорожной'
Про себя она улыбнулась наивности стиха, но тут же подумала, что искренний порыв не может быть ни наивным, ни глупым. А значит, ей пришла на ум эта строчка не случайно. Дора побежала по площади в сторону шоссе, ведущего из города в горы. Туда когда-то переехал отсюда Стрелок.
-Дора! - Обернувшись на свое имя Дора радостно побежала навстречу.
- Янни! Это ты? Голова больше не болит?
- Уже хорошо, - Янни смущенно и слегка виновато улыбнулся, - а я провалил очередной зачет.
- Сочувствую. Но знаешь, это ни о чем не говорит. Это уж точно не о талантах.
- Да уж, не о талантах. Об их отсутствии... Дора, знаешь... Я раньше не верил ни во что такое, да и не задумывался. За эти дни я столько всего увидел и услышал.. Это просто не вмещается в рамки рассудка.. Я много думаю, но чем больше думаю, тем больше мне кажется, что это все мне приснилось, привиделось от сотрясения. Галлюцинации..
- Нет, Янни, это не галлюцинации!
- Я знаю. Когда ты рядом, я верю всему. Все становится реальным. Но когда я один, мне кажется, я начинаю об этом забывать. А я не хочу забыть. Я прикоснулся к чему-то неведомому ранее, и не хочу это терять..
- Так в чем же дело? Приходи к нам сегодня. Поэт будет рад.
- А давай сходим куда-нибудь вечером?
- Да, хорошо! Только... я должна сегодня идти искать лук. Не знаю, сколько времени это займет.
- Мне все больше кажется, что это безумие, и что я без этого безумия уже не проживу... Почему-то. Мне надо возвращаться в институт, но если к вечеру ты не найдешь свой лук, я бы хотел помочь тебе в этом.
Сколько времени шла Дора, она не помнила. Если бы надо было пройти сто километров пешком, наверное, она бы это сделала и шла так день и ночь. но взор упал на обочину. Совсем рядом с дорогой, там, внизу.. Что-то, почти вросшее в землю и покрытое толстым слоем пыли, бесцветное, только слабо напоминающее лук... Возможно, просто коряга, или придорожный мусор. Дора подбежала и стала выкапывать это что-то прямо руками, пока предметы не были освобождены от слоя земли и от пыли... Изящно изогнутая дуга и колчан со стрелами... Сильно-сильно сжав руки, держащие лук, Дора внезапно почувствовала усталость и села прямо здесь, в пыли на обочине. Сердце бешено колотилось.
Когда Дора возвращалась на автобусе, пассажиры хоть и не без интереса и с не слишком довольным видом оборачивались, но не удивлялись, видя девушку в пыльной одежде с луком и стрелами старинной работы за плечами. Кого только не встретишь осенью в этих горах. И туристы-экстремалы, и спортсмены, и ролевики, и реконструкторы. Никто не придал значения. Сойдя с автобуса, Дора пересекла площадь и побежала к набережной, где ее уже ждал Янни. Увидев лук, он застыл в восхищении, а потом сказал:
- Даже жаль. Я надеялся поискать его с тобой...
Повисла пауза. Они сидели на большом валуне и смотрели на море.
- Янни... - Дора тихо коснулась рукой его плеча, и пронизывающее тепло, разливающееся от прикосновения ладони, отмело сомнения. Другой рукой она достала перстень и протянула ему.
- Откуда он у тебя?! Это ведь.. это принадлежало моему отцу.
- Значит, я не ошиблась... - Дора выдохнула с облегчением, - Я знаю, в это сложно поверить, но тебе придется... Твой отец - правитель, и ты - его наследник. Но не здесь, не в этом мире людей, а там... где сошлись границы миров, где жив Киммерион.. Он не признавался, потому что боялся, что ты не поверишь. Но ты должен верить, Янни!! Ты веришь мне?- ее голос дрогнул, и ей показалось, что сейчас его отрицательный ответ может повергнуть ее в отчаяние.
- После знакомства с тобой я готов поверить чему угодно, но это... Это просто невозможно, Дора...Ну какой я наследник? Какой правитель? Какие миры? Посмотри на меня! - он перешел на крик и его голос срывался. - Посмотри, я обыкновенный лузер! Мне никогда не стать таким, как мой отец. Я остался один и не смог ни поступить в крутой универ, ни заработать на жилье, я не смог ничего, пришлось ехать туда, где меня примут, в любой институт, на любую, самую непопулярную специальность, которую я не знаю и не понимаю, и никогда не буду по этой специальности работать! Я даже девчонку защитить не смог, слабак... Прости.
Он отвернулся. Дора очень хотела взять его руку и крепко изо всех сил сжать в своей руке., но побоявшись сделать это, отвернулась тоже и села, прикоснувшись спиной к его спине.
- Янни... мне тоже казалось, что я ничтожество. Я тоже ненавидела себя. Если бы не Поэт, не Феодора, если бы не они все... Если бы не ВЫ все... Я не знаю, где бы я сейчас была и что было бы со мной. Ты должен поверить, Янни. Я помогу, мы справимся, ты справишься, только верь мне. Пожалуйста!
- Хватит... - Янни отстранился от нее. - Уйди пожалуйста. Я не могу. Уходи!
Дора вскочила.
- Ну и дурак! И оставайся тут, размазывай сопли! Эх ты! - прокричав это и глотая слезы, Дора побежала прочь, к крепостной стене. Бежала, не оглядываясь. Со злостью повторяла, смакуя каждое слово:
- Дурак, кретин, идиот, осел тупоголовый, дубина, балбес, придурок, размазня! Эх ты, дурак... а я... а я люблю тебя... -Последние слова были произнесены тихо, охрипшим от крика голосом, переходящим в шепот. Инстинктивно провела ладонью по камню крепостной стены, и вошла в открывшийся проход. Шла быстрым шагом, и лук Стрелка висел у нее на плече, придавая уверенность. Внезапно откуда-то в подземелье ворвался ветер и факелы , освещавшие проход, погасли. Повеяло холодом, Дора поежилась. В темноте где-то сбоку она нащупала дверь, и отворив ее, оказалась на лестнице, ведущей вверх.
Выбравшись наружу, Дора оказалась у какой-то крепости на берегу моря. В сгущающихся сумерках Дора видела вооруженных людей в средневековых доспехах, пробирающихся внутрь, ведомых красивым молодым человеком, у которого была огромная связка ключей. Их речи Дора не понимала, но инстинктивно догадалась: генуэзцы. Их было великое множество. Дора похолодела от ужаса и вжалась в стену. Щелкнул последний открывающийся замок, и вот, полчища наводнили крепость. Послышались крики и лязг мечей. Дора видела человека, открывшего им ворота. Навстречу ему бежал второй, похожий на него, как две капли воды, как отражение в зеркале. 'Две стороны одной сущности, одного целого', - промелькнула мысль.
'Что случилось, Ираклий?' - крикнул выбежавший изнутри. Вместо ответа Ираклий выхватил меч, и мгновение спустя, окровавленное тело брата лежало у его ног. Слезы застилали глаза Доры, и очнувшись от ужаса, она прошептала... 'Феодора...' Потом встала во весь рост и закричала, стараясь перекрикнуть звуки битвы: 'Феодора!!!! Феодора, спасайся!!!!!' Как сквозь туман, она увидела Феодору, прекрасную и страшную девушку-воина, как сверкнул ее меч, и предатель-братоубийца рухнул на землю. В другое мгновение Дора почувствовала, словно какая-то сила отбрасывает ее от битвы и знакомый голос кричит: 'Ничего не бойся!'
Дора была отброшена невидимой волной и оказалась снова в темном тоннеле, не освещенном факелами. Она помчалась вперед что есть силы, надеясь найти хоть какой-то выход. И вот, впереди что-то стало появляться... Выбравшись наружу, к своему удивлению, Дора увидела себя в коридоре того института, где она попала в неприятную историю и встретила Янни. В окно она увидела, что двор оцеплен полицией, но все стоят, не шелохнувшись. А мгновение спустя она поняла причину. В центре другого коридора стоял один из знакомых ей заводил. В руках у него было какое-то устройство. Вокруг него замерли люди. Учителя и студенты.
- Ну что, лузеры, обделались? Сейчас я всех вас уделаю, потому что я - гений! А вы все сейчас в моей власти! Вот видите, неудачники, кто сильнее, тот и гений, тот и властвует миром! Слабакам здесь не место! Ничего нет, понимаете, вы, неудачники? Нет ничего, есть только тьма! И кто не станет тьмой, тот неудачник, быдло, и будет вечным скотом! Хаха, и я был идиотом малолетним, не знал, думал, ничего нет, ни света, ни тьмы. Думал, что тьма - это крутая игра, чтобы казаться круче. А оказалось, что не игра, тьма - это я и есть! Сейчас я - властитель мира и что захочу, то с вами и сделаю. Вот швырну эту штуку здесь, и все взлетит на ветер! Вот они, все ваши мечты и идеалы, вот оно, все это отстой, слышите? Нет ничего, есть только я - владыка мира!
Опомнившись от шока, Дора пригляделась и увидела среди стоящих рядом с ним Янни. Всего несколько метров отделяло его от бомбы. Обезумевший молодой человек поднял руки высоко, готовый швырнуть самодельное смертельное устройство на землю. Дальше было, как во сне. Дора бросилась со всех ног прямо к нему. В одно мгновение она оказалась между Янни и человеком с бомбой, на ней были античные доспехи, с ней меч и киммерийский лук. Закрыть собой. Если упасть на бомбу и накрыть ее, сила взрывной волны будет слабее, у кого-то будет шанс.
-Бегите! - заорала она изо всех сил, - Янни!!!!!! Беги!!!!!
Вдруг Дора увидела все как будто в замедленном кино. Как будто время остановилось, и люди вокруг замерли, замер и человек с бомбой. Замерли все, кроме Янни. Его голос звучал на удивление твердо и спокойно.
- Нет, Дора. Не ты меня, а я буду тебя защищать. Я тебя прикрою. Ничего не бойся.
Обернувшись, Дора увидела перед собой воина в доспехах, похожих на ее собственные, и не сразу узнала в этом воине Янни. Он взял ее руку в свою, точно как она совсем недавно хотела сделать, и крепко сжал ее. Рука в руке, выступили они из круга по направлению к бомбе. В ту же секунду Дора увидела рядом царицу Феодору и множество людей в средневековых и античных одеждах и доспехах, здесь же рядом оказались Поэт и Художник и Стрелок, которого она конечно же сразу узнала. Они стояли плечом к плечу, живой стеной, отделяющей людей от бомбы. Дора только смогла прошептать: 'Вы все... здесь??' Ей ответил Художник: ' а ты думала, мы оставим тебя одну?' Остальные молчали. В эту минуту как будто что-то щелкнуло, и время пошло в обычном ритме. Будто отмерший безумец, увидев неизвестно откуда появившихся людей, закричал:
- Что?? Нет, этого не бывает! Вас нет! Вы верите в свои сказки, но сейчас я вас взорву и вы поймете, что вас нет!!!!!
В следующий миг он швырнул бомбу перед собой. Живая стена сомкнулась и укрыла упавшую бомбу своими телами. А еще через миг раздался взрыв...
Вечерний закатный солнечный свет раскрасил бухту в краски с картин Художника, яркие, сверкающие, нереальные. Дора и Янни, он и она в сияющих доспехах, стояли, держась за руки, на берегу моря. На плече у Доры висел киммерийский лук. Другие люди в доспехах стояли поодаль, образуя полукруг. Поэт и Художник стояли рядом. Царица Феодора находилась позади, как бы готовая прикрыть подопечную со спины. Из полукруга, образованного людьми, вышел человек, которого Дора сразу узнала еще там, в тот страшный миг. На нем не было доспехов, он выглядел буднично, так, словно только вышел из дома прогуляться. Худощавый, немного сутулый, некрасивый внешне, и одновременно сияющий внутренней красотой, с пристальным взглядом, пронизывающим насквозь. Дора привыкла смотреть в глаза тем, кого стала понимать без слов. На плече доверчиво сидел ручной ястреб. Дора сняла с себя лук и стрелы и протянула Стрелку. Но тот покачал головой.
- Это твой лук, Дора. Пусть он принадлежит тебе. И я всегда буду знать, что передал его в надежные добрые руки. Спасибо. И еще кое-что... Подойди ближе.
Дора подошла к Стрелку, а тот протянул ей руку и подвел к пристани. На горизонте показался корабль. Стрелок смотрел на Дору и улыбался, ничего не объясняя. А она все пристальнее стала всматриваться в корабль, который приближался к пристани. И вот уже на палубе были различимы две фигуры - мужская и женская, стоящие рядом. Корабль причалил, и можно было без труда разглядеть их лица. Красавец Капитан обнимал женщину с добрыми и счастливыми глазами с лицом тети, но это была не тетя. Именно ее Дора видела во сне, это лицо и улыбку сохранила ее память. Дора заплакала, и смотрела на родителей, не произнося ни слова. Они могли общаться взглядами. Здесь, в Киммерионе, слова были излишни для тех, кто может чувствовать сердцем. Тэя улыбалась Доре. А Дора вдруг побежала назад, к берегу, где поодаль стоял и ждал ее Янни, по-детски схватила его за руку и потащила к пристани. Так они и стояли: молодые люди на берегу и взрослая пара на палубе корабля. Капитан и Тэя простерли руки над молодыми людьми, а затем корабль стал удаляться. Дора смотрела вслед уходящему кораблю и чувствовала, что грусть ее пятнадцати с половиной лет растворяется в этой морской дали, чтобы оставить только радость.
- Они всегда рядом с тобой, - сказал Стрелок, - как и мы. Здесь все мы связаны друг с другом. Но ты ведь и сама это уже поняла... И я всегда рядом. Когда я стрелял из этого лука, мы жили в бедности в мире людей, а сейчас мы здесь.. я и та, без которой не смог бы разглядеть и открыть и малой части миров Киммериона... Мы - одно целое и очень друг другу нужны
К Стрелку подошла женщина с темными волосами под широкополой шляпой в белом платье, сшитом по моде начала двадцатого века. Стрелок обнял ее, они улыбнулись, и помахав рукой, вдвоем исчезли в закатных солнечных лучах. Поэт и Художник посмотрели на Дору ласково и ободряюще, как это умели делать они оба, а затем направились куда-то рука об руку. Не в тот ли трактир, похожий на те, которые описывают в сказках и приключенческих романах, и который появился на набережной на том месте, где еще вчера располагались летние кафе для отдыхающих, закрытые от ветра пленкой?
Феодора подошла ближе к молодым людям.
- Ну вот, ты уже не та маленькая девочка, которая приходила сюда совсем недавно, - улыбнулась она. - В этом мире ты стала взрослой, и скоро будет ваше венчание, а также венчание на царство. Теперь ты навеки связана с Киммерионом. Об этом конечно никто не помнит, но у моего отца, правителя горной страны, был брат, у которого были наследники. Ты - дальний потомок моих ближайших родственников. Вот поэтому все и называют тебя василопулой горной страны Дори. Вы оба - наследники своих княжеств и своих миров в Киммерионе. И для нас огромная радость в том, что мы вас нашли.
Сказав это, Феодора тоже исчезла. На берегу остались только Дора и Янни. Они наконец смогли посмотреть друг другу в глаза на расстоянии протянутой руки и прочитать в безмолвном взгляде все, чему так долго не могли подобрать слов. А когда наконец лишь малая часть невысказанных чувств была облечена в слова, они полились, соединяясь с шумом прибоя. Многое нужно сказать друг другу молодой царской чете, особенно если впереди целая вечность.