Кунин Алексей. И зацвел дрок

"И зацвел дрок"

День Шестой Череп в год Восьмой Кролик, рассвет.

- Мы должны были увидеть Тлаллан-Тлапаллан-Тлатлайаян¹ еще вчера днем.

- Мир воды не подвластен Пернатому змею, мой господин. К тому же мы так далеко от дома.

Тепилцин плотнее запахнулся в плащ - резкий ветер пробирал до дрожи, отвел взгляд от простиравшейся, казалось в бесконечность, морской глади и, развернувшись, неторопливо зашагал по покачивающемуся настилу аттарана. На жреца он даже не взглянул, уверенный, что тот семенит за ним на своих уже плохо гнущихся ногах.

Туго хлопнул над головой передний парус. Уже привычно он отклонился в сторону и продолжил путь. Его шаги сопровождал шелест приветствий воинов, укрывшихся от ветра в углублении аттарана и занимавшимися повседневными делами.

Не обращая внимания на приветствия, Тепилцин дошел до хижины, возвышающейся в паре рук² от кормовой мачты, откинул тростниковый полог и вошел внутрь помещения, встретившего его теплом: в центре хижины тлели угли очага.

Куохтли проник вслед за ним, хоть Тепилцин и не приглашал старого жреца. Впрочем, он не стал гнать старика наружу, милостиво дозволив тому протянуть озябшие руки к углям. Возле очага уже суетилась Чимальман, кладя в очаг камни и подкидывая дрова. Раскаленные камни она затем положит в глиняный горшок, чтобы сварить несколько горстей маисовых зерен - маленькую толику того, что они взяли с собой, отправляясь в путь через великий океан.

- Что говорят воины? - Тепилцин, казалось, обращался в воздух.

- О, воины не ропщут, - раздался тихий свистящий голос за левым плечом. В освещенное пространство выдвинулась фигура, укутанная плащом, украшенным мелкими раковинами и цветными узорами. Голову скрывал капюшон. - Воины готовы идти за тобой даже в гости к Теояомики³. По крайней мере, пока не кончатся запасы октиля⁴, - из-под капюшона раздался хриплый смех.

- Однако некоторые позволяют себе высказывать сомнения, что на восходе лежит легендарная земля счастья, - сказал Куохтли с нотками осуждения в голосе, взглянув на Тепилцина. И непонятно, осуждал он бедных верой в своего предводителя воинов или самого вождя.

- Земля на восходе есть, - хмуро сказал Тепилцин и взглянул на жреца. - Мое сердце помнит, - коснулся он груди. - Моя голова помнит, - касание. - Мои руки помнят.

Плащ распахнулся и каждый в хижине мог лицезреть длинные белые шрамы на руках вождя.

Тепилцин смотрел на медленно наливающиеся багровым светом камни на углях очага и вспоминал, как два года назад его аттаран унесло штормом в великий океан. Как он со своей командой скитался в безмежных водах больше двух месяцев и если бы не милость Тлалока⁵, они не протянули бы и десяти дней.

- Земля есть, - повторил он, взглянув на жреца. - Но вряд ли это Тлаллан-Тлапаллан-Тлатлайаян. Эта земля населена воинственными бледнолицыми дикарями, с таинственными несокрушимыми доспехами и грозным оружием.

- Дети Циататео⁶! - прошипел жрец и, чтобы очистить рот от имени прародительницы бледнолицых сосущих кровь, сплюнул в угли, негодующе зашипевшие в ответ. - Пернатый змей поможет своим детям. Мы уничтожим их!

В жарком мареве, колышущемся над углями, перед внутренним взором Тепилцина снова всплывали картины двухлетней давности. Как из-за недалекого холма внезапно вылетают существа, поначалу принятые им за полулюдей, полузверей. Лишь через несколько мгновений можно было разглядеть, что это люди, восседающие верхом на странных животных. Одетые в гладкие неподвижные одежды, блестевшие на солнце, они с гиканьем неслись на небольшую группку воинов, лишь день назад высадившихся на этой земле. То ли люди, то ли демоны были вооружены длинными палками с насаженными остриями, сделанными из неведомого дерева, и боевыми плоскими дубинками, такими же блестящими, как и одежды всадников.

Но его воины не зря носили красные плащи с белой полосой⁷. Они готовы были сражаться даже с демонами. В вихре скоротечной схватки мешика⁸ узнали, как тверды одежды чужаков, оказавшихся трусами: подобно черепахам, они упрятали свои тела в сверкающие панцири. Оружие нападавших оказалось под стать их панцирям. Тлавистльи⁹ воинов, обшитые перьями орлов и мехом ягуаров, не были преградой для боевых палиц белолицых демонов. Но мешика, среди которых не было ни одного нестриженного¹⁰, не пали духом. Их макуавитли¹¹ подсекали ноги страшных в своей неизвестности зверей, а обсидиановые лезвия впивались в незащищенную панцирями плоть чужаков.

Однако, не смотря на свирепость и храбрость его воинов, Тепилцин, как опытный вождь, понимал, что внезапность нападения, страшные четвероногие звери, нагонявшие ужас на его людей, и тверже камня панцири нападавших способны привести только к одному концу. Он выкрикнул несколько резких команд к отступлению и как раз в этот момент на него напал один из демонов. С его щита на Тепилцина щерил пасть неведомый золотой зверь. В схватке Тепилцин получил глубокую рану на руке и потерял макуавитль. Из трех десятков мешика, высадившихся на оказавшуюся столь негостеприимной землю, до аттарана добралось всего восемь воинов.

Нет, подумал он, возвращаясь из прошлого: даже если это легендарная Тлаллан-Тлапаллан-Тлатлайаян, то ее просторы захвачены демонами, которые так просто не отдадут ее сыновьям Пернатого змея.

- Меня беспокоят четвероногие слуги демонов. - Амокстли будто читал мысли Тепилцина. Голос его из-под капюшона звучал глухо, но чисто. - Я не нашел никаких упоминай о подобных существах в тайных свитках тональпоуалли¹². Было бы легче, если бы мы знали, какими они обладают способностями. Возможно ли, чтобы они были предками или кровной родней сипактлей?

- Ты не о том думаешь, тлилланкалки¹³. - Тепилцин встал, прошелся по деревянному настилу, под которым, меньше чем в акалуа, плескалась бездонная морская гладь. Вода в горшке забулькала, закурилась паром и молчавшая все это время Чимальман опустила в горшок несколько очищенных початков. - Надо верить и молиться о том, чтобы земля легенд не оказалась мороком и все наше путешествие не обратилось всего лишь очередной грязной шуткой старого Уэуэкойотла¹⁴.

Он помолчал, изучая шрамы на руках.

- Но если мы все же достигнем ее, то наши младшие братья превратят этих существ в бегущие окровавленные куски мяса.

Тепилцин подошел к дальнему углу хижины, где виднелась большая охапка тростника, опустился на колени и протяжно негромко засвистел. Тростник зашуршал и из его недр высунулась тяжелая треугольная голова. Пасть животного раскрылась в медленном зевке, обнажив блеснувшие в темноте клыки, с легким шуршанием скользнули вверх голые веки и на Тепилцина взглянули два вертикальных зрачка. Не каждый мог выдержать тяжелый холодный взгляд младших братьев мешика.

Тепилцин, почесав кожу под пастью, протянул руку и вложил в раскрывшуюся пасть кусок сушеного мяса. Сипактль снова зевнул и морда убралась обратно в тростник. Большую часть их странствий по морю сипактли, которых было по два на каждом аттаране, проводили в полусонном состоянии, отвлекаясь лишь на еду и короткие прогулки по палубе. Всего на двух с половиной десятках аттаранах, стало быть, обитало полсотни сипактлей. Сейчас, правда, если верны сообщения с других аттаранов, сипактлей осталось меньше двух десятков. Уж слишком отличался океан, с его пронзительными ветрами, от влажной духоты их родных лесов. Тепилцин был уверен, что бледнолицые демоны не встречались с сипактлями: в их землях было слишком прохладно для того, чтобы самки могли размножаться, а их детеныши - выживать. Но если дети Пернатого змея помогут, обеспечат тепло и кров, пока детеныши не вырастут...

- А когда мы отвоюем у белолицых демонов часть земли, - Тепилцин встал и сделал несколько шагов к противоположному углу, где возвышалась еще одна охапка тростника, но на ней лежала молодая, безымянная для него девушка-рабыня, - мы засеем ее лоно семенем сипактлей.

Он пихнул девушку ногой, которая безропотно сползла со своего насеста, присел, пошерудил в тростнике и вынул овальный предмет, матово засиявший в отблесках углей. Он смотрел на яйцо, взвешивая на руке, затем приложил к теплой скорлупе ухо, силясь услышать зачаток новой жизни.

- И тогда, - он встал, повернулся к жрецу и советнику, и жестокая улыбка озарила его лицо. - Тогда зеркало Уицилопочтли¹⁵ засияет так, как не сияло никогда доселе. Мы напоим его кровью досыта. Тысячи шочимики¹⁶ отдадут свои сердца и мы очистим Тлаллан-Тлапаллан-Тлатлайаян от белолицых демонов.

- Твои слова сладостны для моих ушей, - начал было жрец, но его прервал крик, раздавшийся откуда-то сверху:

- Земля!

15 июля 1360 года от Рождества Христова, полдень.

- Так значит ты теперь, можно сказать, владетельный сеньор? - Генри приветливо кивнул молодой служанке, прислуживавшей за столом, переложил с принесенного подноса в тарелку кусок косули и шумно втянул носом аромат жареного мяса.

- Конечно же нет. - Матео возмущенно взглянул на друга. - То, что отец стал рыцарем Алькантара, не значит...

- Но ведь рыцари Алькантара дают обет безбрачия? - перебил его Генри. - Значит, других детей, кроме тебя, у благородного Гонсало дель Карпио уже не будет. Да к тому же вряд ли у него найдется время для управления манором.

- Вот это как раз меня не очень радует, - скривился Матео. - Я не собираюсь становиться землевладельцем и чахнуть над сундуками с золотом.

- Зачем чахнуть?! - воскликнул, улыбаясь, Генри. - Золото можно отлично тратить. Я даже могу помочь тебе в этом... после того, конечно, как исполню поручение принца.

- Тебе легко говорить, - отмахнулся Матео. - Ты ведь уже рыцарь. А моя акколада¹⁷, кажется, так и не приблизилась с тех пор, как мы с отцом вернулись из Англии. Но ничего, уверен, что Хосе, наш старый управляющий, справится с хозяйством и без меня. Однако расскажи лучше, как твои дела? Я слышал, тебя посвятил в рыцари сам король?

- Точно, - кивнул Генри. - Год назад, на празднование Святого Фомы Кентского. После этого я присоединился к отряду принца и больше десяти месяцев провел в Нормандии.

- Воевал? - с затаенной завистью спросил Матео.

- Всего с полдюжины стычек, - пренебрежительно отмахнулся Генри. - А затем, к сожалению, король подписал мир с французами в Бретиньи.

Взрыв веселья отвлек друзей от разговора. Пировавшие отдельно от своих господ воины столь бурно приветствовали маленького человечка, выделывавшего на каменном полу между столами удивительные кульбиты: он то садился на шпагат, чтобы в следующее мгновение закинуть ногу за голову; то сворачивался в клубок, так, что голова выглядывала откуда-то из-под колена. Это был, как объяснил Матео, заезжий бродячий акробат, совершающий паломничество по дороге Святого Иакова в Сантьяго-де-Компостело и таким образом зарабатывавший на кров и пропитание.

Генри, наблюдая за изворотливостью акробата, налил себе еще вина и, усмехаясь, откинулся на спинку кресла.

Не верилось, что с момента его знакомства с астурийским грандом Гонсало дель Карпио и его сыном Матео, ровесником Генри, прошло целых три года. Тогда им было всего по шестнадцать и оба ходили в оруженосцах. Юный астуриец гордился знакомством с сыном барона Перси, родственника самого короля Англии. Они тогда здорово повеселились в Лондоне и на турнире оруженосцев.

Генри был рад, что выбор принца Эдуарда, возжелавшего отправить послание своему благородному кузену, Педро Кастильскому, пал именно на него. После заключения мира в Нормандии делать было нечего, а возвращаться в Англию он не хотел, боясь, по чести говоря, того же, что и Матео: что отец заставит его погрузиться в тонкости управления поместьем, уборки ранней пшеницы, сезона стрижки овец и прочих дел, ежедневно отягощающих владетельных английских баронов. Если же небольшое путешествие, кроме новых знакомств и новых стран обещало освежить и знакомства старые - что ж, тем лучше. Без происшествий миновав горное королевство норовистого Генриха Наваррского, Генри со своим эскортом не повернул на юг, в сторону Толедо - столицы Каталонии, а сделал крюк, отправившись в северо-западном направлении, в горы Кантабрии. Через три дня путешествия он добрался до замка дель Карпио и был радушно принят Матео: как оказалось, отец его год назад, потеряв жену, скоропостижно скончавшуюся от гнилой лихорадки, принял решение посвятить остаток жизни ордену Алькантара и уехал в одноименную столицу ордена, так что теперь сын исполнял обязанности синьора окрестных земель.

- А как прошло твое путешествие? - спросил Матео, насытившись кульбитами акробата. - Горные племена не терпят на своей земле чужаков.

- Мы ехали с благословения короля Наварры, - ответил Генри. - К тому же с местными проводниками. Кстати, ты напомнил мне об одной истории, которую как-то на привале поведал один из местных. О некоем древнем воине Бернардо дель Карпио.

- О, да, - Матео самодовольно усмехнулся и откинулся в кресле. - Это мой предок.

- Но он, кажется, сражался заодно с арабами против французов?

- Против франков.

- Да это же одно и то же.

- Нет, не одно. Ведь тогда франки, во главе с Карлом, завоевали почти всю Европу...

- Ну хорошо. И что, твой предок действительно так знаменит?

- Семейные предания гласят, что он был племянником короля Альфонсо Католика¹⁸. - Матео кивнул слуге, чтобы тот наполнил бокал и, дождавшись пока пенная струя достигнет края бокала, продолжил.

- У нас в Астурии верят, что мой предок сражался против франков...

- Заодно с арабами.

- Не заодно, - упрямо мотнул головой Матео. - Просто в то время интересы сарацинов и горных племен совпали. Франки брали у нас все, что им нравится, не задумываясь. Поэтому они были наказаны.

- В Росенвальском ущелье.

- Да, - кивнул Матео. - Именно там. И мой предок, по легенде, лично задушил самого отважного рыцаря императора Карла. Задушил, потому что его не брало железо.

- Роланда Прекрасного.

- Если он действительно был так прекрасен, то Бернардо дель Карпио можно называть Бернардо Убийца красоты. - Матео рассмеялся собственному сравнению, нежданно пришедшему на ум.

- Проводник рассказывал, что он не умер, а спит где-то в пещере?

- Да. Так гласит легенда. Прадед моего прадеда рассказывал, что однажды в поисках отары овец, которую, как он думал, похитили горцы, забрел в одну пещеру в Кантабрийских горах. Он зашел уже достаточно глубоко, когда из еще более дальних и темных пределов пещеры раздался гулкий голос, который назвался Бернардо дель Карпио. Бернардо сказал, что провел в пещере несколько веков в ожидании новой битвы с франками, а затем попросил прадеда дать руку, чтобы, как он сказал, оценить, насколько сильны теперешние мужчины. Помня семейные легенды о силе предка, прадед протянул Бернардо вместо руки коровий рог, который тотчас разлетелся на куски от пожатия исполинской ладони. Прадед бросился вон из пещеры, а ему вдогонку из темноты неслось: "нынешние мужчины непохожи на тех, что помогали мне убивать франков в Росенвале". Из пещеры он выбрался полуседой.

- Занимательная история. Значит, твой предок сражался с франками на стороне арабов, а сейчас вы истребляете арабов.

- И что же? Дед твоего короля вообще был француз и жена у него - Изабелла Французская, а сейчас вы их истребляете.

- Вот тут ты меня поддел, - засмеялся Генри. - Согласен. А что это у тебя такое? - обратил он внимание на какую-то палку в руках Матео. - Посох погонщика мулов?

- Нет, - усмехнулся юноша. - Скорее, военная добыча. Видишь ли, не один ты участвовал в стычках.

- И что же это? Легендарный Дюрандаль, отобранный у Роланда?

- Зря смеешься. Держи. - Матео сунул палку в руки Генри. Тот провел пальцами по древесине, отмечая ее крепость. Но больше всего его заинтересовали тонкие черные пластины из непонятного материала, вделанные по краям мечеобразной палицы.

- А это что? - взглянул он на Матео.

- Думаю, что меч, - пожал тот плечами, а на недоверчивый взгляд Генри сказал:

- Смотри. - Он взял палицу, осмотрелся по сторонам и, увидев блюдо с громадной жареной кабаньей ногой, стремительно поднял "меч" и ударил прямо по кости. Генри закрылся рукой, ожидая, что сейчас от удара плашмя в стороны полетит жир, однако черные пластинки впились в кость не хуже лезвия меча, хоть и не перерубив ее.

- Господи Иисусе. - Генри был потрясен. - Где ты взял эту штуку?

- О, это странная история, - Матео довольно улыбнулся, увидев, что не на шутку заинтриговал друга.

- Два года назад, - начал он, - вскоре после того, как я вернулся из Англии, отец уехал ко двору Альфонсо и я впервые оказался главным в нашем маноре. Однажды в замок прибежали рыбаки из одной из прибрежных деревень и рассказали, что видели то ли людей, то ли демонов, с перьями и мехом вместо кожи и разрисованными лицами, которые высадились со странного вида корабля на побережье. Я взял два десятка стражников и отправился посмотреть на них. Мы выследили их недалеко от берега и я поначалу действительно было решил, что они демоны. Мои люди были напуганы, но я заставил их напасть внезапно на этих птицезверей. Они были вооружены небольшими копьями и вот такими мечами. Их было немногим больше, чем нас, но они не ожидали нападения, так что мы легко обратили их в бегство, убив не меньше половины.

- Так это действительно были демоны? - с интересом спросил Генри. Удивительная история захватила его.

- Нет, - покачал головой Матео. - Люди... хоть и весьма удивительные. С кожей цвета меди, с рисунками на теле. Отец Родриго, правда, все еще утверждает, что они могут быть демонами, но мне кажется, что он и сам в это не верит.

- А перья и мех?

- Оказалось, что их доспехи были просто украшены перьями неизвестных птиц и мехом столь же неизвестных зверей.

- Доспехи?

- Скорее плотные рубахи, - отмахнулся Матео. - Они практически не могли противостоять нашим ударам. Но их мечи, хоть и не могли прорубить панцирь, были достаточно остры, чтобы прорубать кольчуги. И эти варвары были храбры: несмотря на то, что мы напали внезапно, дрались они свирепо, убив одного из моих людей и ранив еще с полдюжины.

- И вы не захватили живьем ни одного из них?

- Захватили, - кивнул Матео. - Но он был ранен и через два дня скончался. Он что-то лопотал на своем птичьем языке, но его не понял даже отец Родриго, а ведь он знает не меньше двух десятков наречий, не считая готского и латыни. Так что нам так и не удалось ничего узнать об этом странном племени. Одно ясно, что это язычники, поскольку раненный не признавал креста и святого причастия.

- Значит, это их мечи, - Генри более внимательно начал ощупывать удивительный деревянный клинок.

- Да, а еще в оружейной замка хранится один из доспехов, если хочешь я могу....

Невнятный шум, донесшийся из-за неплотно закрытых дверей трапезной, отвлек друзей от беседы. Двери зала распахнулись и в трапезную ворвался запыхавшийся воин. Осмотрев зал и увидев Матео, воин широкими шагами поспешил прямо к нему. Гул разговоров затих, взгляды всех присутствующих выжидающе обратились на вошедшего.

- Господин, - воин преклонил колено.

- Все в порядке, Педро, - успокаивающе взмахнул рукой Матео. - Говори, что у тебя за вести.

- Меня послал с донесением Лемус: к берегу неподалеку от Ранобри пристало несколько больших лодок, совсем как те, что мы видели в позапрошлом году.

- Вот как? - Матео напрягся в кресле, ладони сжались в кулаки. - И сколько высадилось язычников?

- Много, - сглотнул Педро. - Больше сотни. Но это еще не все. С ними на берег сошли невиданные животные, словно из преисподней, клянусь кровью Христовой.

- Это когда же ты, брат Педро, успел в преисподней побывать?! - выкрикнул кто-то из пировавших в зале астурийцев и по залу пробежал смешок.

- А ну тихо! - прикрикнул на своих людей Матео и повернулся к Педро. - Опиши, как выглядят эти порождения тьмы? И сколько их?

- Я видел троих, - ответил воин. - Они ходят на двух лапах, а еще две держат перед собой, как кролики, когда выглядывают из травы. Вот так, - он прижал руки к груди, скрючив их неестественным образом. - И ходят вот так, - он чуть присел, раскорячив ноги, и сделал несколько шагов по залу, смешно переваливаясь с ноги на ногу.

По залу опять прокатился смешок, от улыбок на этот раз не удержались и Генри с Матео.

- Их кожа голая, без шерсти, - продолжал Педро. - Большая голова с огромной пастью. И вся она наполнена вот такими клыкам, - растянул он в воздухе пальцы.

- Всего трое, - Матео оглянулся на Генри. - Думаю, это какие-то домашние животные этих то ли варваров, то ли демонов. Не хочешь ли, Генри, принять участие в битве с демонами?

- Твой человек сказал, что их около сотни, - задумчиво протянул Генри, рассматривая в очередной раз деревянный клинок с глубоко врезанными по краям черными пластинками.

- В прошлый раз их было почти три десятка, - отмахнулся Матео. - А со мной - всего дюжина воинов. И мы гнали их до самого побережья. Сейчас у меня в замке три десятка оружных, да с тобой еще два десятка. Неужели полсотни умелых воинов не одолеют сотню варваров?

- А как же демоны? - усмехнулся Генри.

- Демоны, - губы Матео сложились в презрительной полуулыбке. - Я не видел в своей жизни демонов, но уверен, что вряд ли из них течет кровь, а из живота лезут кишки наружу после доброго удара мечом. Ну, так ты со мной? Ведь мы и так собирались поохотиться в Синем урочище. А это - куда лучше.

- Что ж, - кивнул Генри после некоторого раздумья. - Давай-ка взглянем, какого цвета у твоих демонов кровь.

День Шестой Череп в год Восьмой Кролик, вечер.

- Богатые земли. Богатые... Воистину Тлаллан-Тлапаллан-Тлатлайаян.

С того времени, как почти сотня мешика высадилась с двух аттаранов, один из которых сразу ушел обратно в море, на поиски двух десятков аттаранов, разнесенных в разные стороны вчерашней бурей, жрец повторил это уже добрый десяток раз. Когда его взгляд очередной раз падал на украшенные зеленым покровом недалекие горы, на тушу четвероного животного, похожего на питцотля¹⁹, на плескавшихся в недалеком ручье крупных рыбин.

Тепилцину же было не до любования местными красотами и богатствами. Как только его нога вновь коснулась этой земли, которую он в своих снах уже видел под своей властью, он принялся распоряжаться.

В первую очередь на берег свели четырех сипактлей, которых после утренней кормежки принц приказал больше не кормить. Чем больший сипактли ощущали голод, тем более раздражительными и агрессивными они становились, так что выдерживали возле себя лишь присутствие своих братьев-наездников, однако Тепилцин был непреклонен.

Вторым его распоряжением была отправка разведчиков вглубь побережья: никто не мог сказать, что один из опытнейших воинов мешика дважды допустит одну и ту же ошибку. Распорядившись разбить лагерь примерно в ста земляных родах²⁰ от места высадки, где уже начинался редкий лесной покров и выбивался из земли небольшой ручей, он проследил, чтобы на аттаран сразу же были погружены запасы пресной воды на случай бегства, в которое он не верил, но к которому был обязан быть готовым.

Возглавил разведчиков Ицтли, которому Тепилцин доверял как себе. Острота разума молодого воина воистину оправдывала данное ему имя²¹. Лодка Уицилопочтли не успела пройти и четверти пути к своему ночному ложу, как лагерь был разбит, на трех кострах калились камни для котелков с остатками маиса и мясом пойманного местного питцотля, воины деловито затачивали вставленные в макуавитли обсидиановые лезвия.

Не смотря на кажущееся спокойствие, Тепилцин был напряжен словно тетива туго натянутого лука. То и дело он всматривался в скрывающиеся под зеленью неведомых деревьев холмы, высматривая разведчиков, а в памяти снова и снова всплывали картинки схватки двухлетней давности.

Один из разведчиков прибежал в лагерь уже под вечер, когда на склоны холмов легли длинные тени. Возбужденно он сообщил, что в часе ходьбы от лагеря появилось много белолицых в своих блестящих черепашьих панцирях, верхом на чудных четвероногих животных, которые двигаются в сторону лагеря. Кто-то из местных явно донес местному тлатоани²² о прибытии мешика. По словам разведчика врагов насчитывалось около пяти десятков, - воин, в подтверждение своих слов, пять раз раскрыл перед вождем обе ладони.

Тепилцин отдал несколько коротких распоряжений и спустя несколько минут костры были залиты водой, женщины под охраной десятка воинов взошли на аттаран, - среди них были и оба жреца, а остальные воины под предводительством вождя, вооружившись и одевшись в лучшие тлавистльи, устремились навстречу врагу.

В некотором отдалении от всех шли своей раскачивающейся походкой недовольные сипактли, время от времени с раздраженным шипением вскидывавшие головы, демонстрируя желающим острые белые клыки.

15 июля 1360 года от Рождества Христова, вечер

Наедине с собой Генри мог признаться, что в разговоре с Матео он изрядно прихвастнул, делясь своим боевым опытом: на самом деле юноша участвовал всего в двух стычках, произошедших незадолго до заключения мира, и обе стороны, чувствовавшие его приближение, сражались вяло и без должной ярости. Однако даже из столь малого боевого опыта он вынес для себя убеждение, что любая битва, как бы к ней не готовился воин, начинается неожиданно.

Вот и сейчас, хотя Генри знал, что где-то впереди его воинов ожидают неведомые варвары в украшенных перьями и мехами одеждах, вооруженные странными мечами, все произошло внезапно. Вот Генри, мерно покачиваясь на спине своего Меридонта, едет вперед, а вот уже раздались крики, ржание коней, лязг выхватываемых мечей, и боевые жеребцы рвут с места и несутся вскачь, вперед к выходу из небольшой лощины, где, прикрываясь щитами и потрясая копьями, стоят несколько десятков чужаков.

Генри мчался вперед, заученно опустив копье острием вниз, и одновременно пытался вглядеться в стремительно надвигающие лица врагов. У язычников действительно, как и говорил Матео, оказалась кожа медного цвета. Пришельцы были поголовно черноволосыми и, прикрывшись щитами, выкрикивали какие-то угрозы на своем языке.

Генри едва успел подумать, что одежды врага выглядят слишком тонкими для мечей астурийцев и англичан, так что победа достанется им малой кровью, как первые всадники врезались в строй дикарей. Над местом схватки взвились потоки проклятий на английском, кастильском и неведомом наречии, и Генри закрутил вихрь битвы. Его копье прошило щит одного из дикарей и вошло в тело. Не пытаясь вырвать копье, Генри освободил руку и выхватил меч, принявшись рубить направо и налево. Вокруг него кипел бой, раздавалось дикое ржание коней, в котором он уловил новые необычные нотки.

Вихрь боя вынес его куда-то на край лощины. Он развернул коня, чтобы снова кинуться в бой, но представшее его взгляду зрелище будто заморозило его на месте.

Ржание коней было не следствием ярости боевых скакунов, постоянно в бою кусавших друг друга и врагов. Среди конных астурийцев и англичан бушевал настоящий кровавый смерч, из которого то и дело вылетали сгустки крови и куски тел. Присмотревшись, можно было увидеть, что в центре этого шквала ярости находятся какие-то непонятные звери, оседланные, подобно коням христиан, дикарями. Одного взгляда Генри хватило, чтобы понять, какие актерские способности пропадают в принесшем Матео вести о набеге воине. Тот настолько точно изобразил неведомых зверей, явившихся вместе с пришельцами, что сомнений в том, что сейчас среди соратников Генри бушевали именно эти животные, не было. Вот только ничего смешного в их повадках не увидел бы сейчас ни один из христианских воинов. Наверно у всадников, оседлавших этих чудовищ, были какие-то задачи, однако сейчас все их умение заключалось в способности удержаться на спинах разъяренных зверей, которые, меж тем, производили настоящее опустошение среди астурийцев и англичан. Передними лапами они рвали коней и воинов, ужасные пасти с острыми длинными клыками разевались и впивались в их шеи, а упавших затаптывали мощные задние лапы зверей.

С криками страха, ярости и растерянности, воины Генри и Матео стали отступать, беспорядочно отмахиваясь от наседающих язычников. Генри увидел, как в гуще схватки бьется Матео и, пришпорив коня, рванулся на помощь другу. Однако не успел он проскакать и десяти ярдов, как ощутил удар по шлему и следующим его воспоминанием была стремительно надвигающаяся земля.

20 марта 1367 года от Рождества Христова, ночь.

- Ваша милость. Ваша милость. Ой...

Вырванный из цепких лап глубокого сна, Генри поначалу не осознал, где он и что с ним. Его окружала тьма, рука сжимала чье-то горло, издававшее надсадные хрипы.

- Это я, Джон, - просипела тьма и Генри, разжав пальцы, сел на кровати.

- Джон, прах тебе побери, - сказал он, обращаясь к более темному сгустку тьмы. - Сколько раз я говорил тебе зажигать свет, прежде чем тебе придет в твою пустую голову столь блестящая идея будить меня среди ночи.

- Да, сэр. Простите, сэр. Виноват, сэр. - Тень метнулась куда-то вглубь шатра, раздался скрежущий звук и темноту рассеял сноп иск, вырвавшийся из-под кресала и осветивший фигуру слуги. Занявшийся от искр фитиль масляной лампы очертил круг света, выхватив из темноты кусок палатки и пару сундуков

- Простите, сир, - Джон обернулся к Генри, сделал несколько шагов и повесил лампу на слабо звякнувшую в тишине цепь. - Я ужасно торопился: капитан лагерной стражи сказал, что это срочно.

- Ладно-ладно, - проворчал Генри. - Ты меня тоже прости, что я тебя немного помял. - Он сел на кровати, представлявшую собой накинутый на пару сундуков тюфяк, и посмотрел на слугу.

- Говори уже, что случилось.

- В лагерь явился какой-то астуриец или кастилец, сир. Говорит, что у него важные и срочные сведения для командующего войском. А когда узнал, что командуете вы, то просил передать, что о встрече просит Матео дель Карпио.

- дель Карпио? Прах его побери, кто это еще такой? Из здешних дворян я знаю едва ли два десятка...Дьявол! Матео! - Генри стукнул себя по колену, вскочил с кровати и схватил Джона за плечи, тряся как куклу.

- Где он? Что с ним? С ним все в порядке?

- Я не знаю, сир. Мне лишь приказали передать вам...

- Ладно. - Генри отстал от слуги и начал осматриваться по сторонам, выискивая свои вещи. - Прикажи привести его в мою палатку через десять минут. И передай там кому-нибудь, чтобы принесли поесть. И возьми у Алоизо пару бутылей вина, из тех, что мы захватили в Аквитании.

- Мне позвать Уолтера помочь вам одеться? - спросил Джон, имея в виду оруженосца.

- Нет, не буди его. Небось, не перед битвой.

Слуга, поклонившись, вышел из палатки, а Генри принялся одеваться, иногда, впрочем, застывая на несколько мгновений над штанами или колетом, изумленно качая головой, словно не мог поверить в только что услышанное известие.

Да и немудрено. С той, столь трагично закончившейся схватки с неведомыми меднокожими черноволосыми пришельцами прошло уже семь долгих лет, за которые Генри побывал в нескольких десятках схваток и сражений, был удостоен посвящения в рыцари Ордена Подвязки и сейчас возглавлял пятитысячное войско, двигавшееся на соединение с основными силами принца Эдуарда, который пообещал свергнутому Педро Кастильскому вернуть потерянный трон.

А тогда о перипетиях битвы он мог узнать лишь от немногих выживших. Его сознание померкло после падения с коня. Слуги вынесли его с поля боя, но слишком многие остались лежать на нем навсегда. Генри расспрашивал о судьбе Матео, но сведения были противоречивые. Кто-то уверял, что видел, как молодой астуриец пал под бесчисленными ударами вражеских мечей, кто-то - что Матео был сдернут с коня и утащен язычниками в плен, а кто-то клялся на Библии, что юноша прорвался сквозь ряды чужаков и ускакал в сторону побережья.

В любом случае, с тех пор Генри не услышал о судьбе Матео ничего нового, кроме сегодняшней ночи. Отлежавшись несколько дней в замке, он отправился исполнять свой долг перед принцем, передав Педро Кастильскому послание от Эдуарда и заодно рассказав одному из министров короля о случившемся на побережье Астурии. Затем он уехал обратно в Нормандию и Англию и до него доносились лишь слухи из-за Пиренеев о неведомых варварах, называвших себя атлантами, которые за несколько лет захватили добрую треть Астурии. Таверны Лондона полнились слухами об ужасных чудовищах, полузверях, полудемонах, вставших на службу язычникам и заполонивших все земли Кастильской короны. Большинство знакомых Генри всегда считали это досужими домыслами. Большинство, но не он. Ему и годы спустя еще нет-нет, да и являлись в ночных кошмарах неведомые твари, угрожающе разевавшие усеянные клыками пасти, прижимая к груди уродливые усохшие лапки. Несколько лет назад даже папа устрашился новых "норманнов", и провозгласил подготовку крестового похода, но то ли из-за отсутствия достаточного рвения со стороны христианских королевств, то ли из-за слухов, что язычники прекратили свои захватнические набеги, поход так и не состоялся. Перед выступлением на помощь королю Кастилии, свергнутому с трона своим единокровным братом-бастардом Энрике Трастамара, принц Эдуард всерьез обсуждал возможность, после победного возвращения на трон законного короля, вторгнуться в захваченные язычниками пределы Астурии и самолично проверить все слухи о будто бы их дьявольском происхождении. Генри тогда не высказался твердо ни за, ни против такой идеи. Конечно же, ему хотелось бы отомстить меднокожим чужакам за свое давнее поражение, но в то же время при одной мысли о новом столкновении с их неведомо из какой адской жаровни взявшимися тварями, его охватывал озноб. Войдя со своим отрядом в пределы Кастилии, он постарался выкинуть прошлое из головы, но оно настигло его не спросясь...

- Генри?

Генри, очнувшись от раздумий, обернулся и увидел вошедшего в палатку мужчину, чье лицо скупо освещала масляная лампада. Однако даже ее скудного света хватало, чтобы увидеть, как изменился за прошедшие с последней их встречи годы юный астурийский идальго. Ему сейчас должно быть столько же, сколько и Генри - двадцать шесть, но эти почти седые волосы, глубокие морщины, избороздившие лицо, на котором в свете лампы блестел единственный глаз, вполне могли принадлежать и пятидесятилетнему.

- Матео?!

- Это действительно я, - кивнул гость. - И не говори мне, как я изменился, это будет самая банальная вещь на свете, которую я слышал за последние годы. А вот ты почти не изменился. Только возмужал. Стал шире в плечах.

Двое мужчин, двое воинов, ставшие друзьями в шестнадцать, вместе побывавшие в единственной схватке в девятнадцать, чтобы затем расстаться на долгих семь лет, молча смотрели друг на друга, пока наконец Генри не шагнул вперед и они крепко обнялись.

- Что же с тобой стало? Где ты пропадал все эти годы? Тебя взяли в плен атланты? Как ты...- Генри, отстранившись от друга, засыпал его градом вопросов, пока тот не поднял руки в останавливающем жесте.

- Я понимаю, что тебе о многом не терпится узнать. Да и мне, по чести, есть о чем порассказать. Но сейчас время дорого и речь идет о жизнях тысяч людей. Скажи мне, много ли с тобой людей? Ты действительно командуешь ими? И против кого ты ведешь войско?

- Со мной около пяти тысяч и я действительно ими командую, - ответил Генри. - Я иду на соединение с войском принца Эдуарда, который пообещал восстановить на троне вашего короля, Педро Кастильского.

- Что ж, наверняка мне многое еще предстоит узнать о делах в Кастильской короне, но я прошу тебя сейчас собрать тех командиров, мнению которых ты доверяешь или которые тебе необходимы. Землям английского короля, да и французского тоже, сейчас грозит опасность, сопоставимая с временами вторжения арабов, которых остановил возле Пуатье император Карл.

- Опасность? Арабы? О чем ты говоришь, друг? - Генри с тревогой смотрел на Матео, размышляя, в порядке ли рассудок астурийца.

- Те, кого вы называете атланты, через несколько дней перейдут через Пиренеи и обрушатся на Аквитанию и Нормандию, - серьезно ответил Матео. - Я знаю это также точно, как то, что провел у них в плену две тысячи четыреста три дня. И если в ближайшие дни горные проходы не будут перекрыты, то Тепилцин зальет кровью всю Гасконь и Лангедок.

- Тепилцин?

- Так зовут их короля. Генри, прошу тебя, поверь мне. То, что я бежал - удача, что встретил войско христиан - великая удача, а то, что этим войском предводительствуешь именно ты - господне провидение. Не дай ему обернуться дьявольским наваждением.

- Ну хорошо, хорошо, - Генри подошел к выходу, откинул полог палатки и позвал:

- Джон.

- Я здесь, сир, - в палатку зашел слуга с корзинкой в руках. - Вот, как вы велели, принес поесть, - и стал выкладывать на небольшой столик хлеб, сыр, бутыль с глухо булькнувшим вином.

- Постой, постой, - остановил его Генри. - Я сам с едой разберусь. А ты бери ноги в руки, буди сэра Брокаса и сэра Чейни. Да, и сэра Лоринга тоже. Проси их незамедлительно прибыть в мою палатку по неотложному делу.

- Слушаюсь, господин, только боюсь, что Роберт, камердинер сэра Брокаса...

- Передай Роберту, если он еще раз посмеет предположить, что сон его господина важнее моих распоряжений, клянусь всеми апостолами, он отведает плетей.

- Слушаюсь, господин, - еще раз кивнул слуга и скрылся в темноте.

- Садись перекуси, выпей вина, - приглашающе махнул Генри на стул возле столика с едой. - А пока мои командиры собираются, расскажи хотя бы в трех словах об этих таинственных атлантах. Но всего больше меня интересуют те кровожадные твари, что набросились на нас в том бою.

- Эти люди называют себя мешика или же ацтеки, - сказал Матео, жадно откусывая хлеб и сыр. - Атлантами их называют многие из кастильцев, но на самом деле это означает на их языке - люди из Атцлана²³. Так они называют свою древнюю родину.

- Так они создания господни или дьяволово семя?

- Они люди, - Матео откинулся на стуле. - Они пришли из земель, что лежат далеко на закате, за океаном. Их короля называют тлатоани. С нами сражался отряд под предводительством его младшего сына.

- Так они что же, как норманны? - спросил Генри. - Младшие в роду уходят разбойничать в море?

- Насколько я понял, в тот первый раз, когда я столкнулся с ними, за два года до моего пленения, их занесло к нам случайно. Была великая буря, они долго скитались по океану, страдая от жажды и голода, и когда уже готовы были к смерти, увидели землю и высадились в Астурии. Однако после бегства и возвращения домой их вождь, Тепилцин, задумал завоевать здесь свое собственное королевство.

- А звери?

- Ацтеки называют их сипактли и называют младшими братьями Пернатого змея. Так у них зовется верховное божество.

- Значит, они все-таки язычники. И много у них этих сипактлей? - настороженно спросил Генри.

- Достаточно, - мрачно кивнул Матео. - Причем те, что ты видел в тот день, далеко не самые крупные. На самом деле, у ацтеков есть и небольшие, не крупнее собаки, а есть громадные, словно дом. Но таких у них единицы, уж больно накладно их прокормить. Одних они разводят для домашнего хозяйства, а других - для битв и разрушений.

- А как же тебе удалось бежать из плена? И о каком походе ты говорил?

- Одно связано с другим, - Матео допил чашу вина и продолжил. - Я с первых дней плена находился возле Тепилцина. Учил его кастильскому и английскому, а он обучал меня их языку. Он выспрашивал меня об окружающих странах, о землях Кастильской короны, Англии и Франции, о том как мы воюем и о тысяче иных вещей. Примерно два года назад он принял решение не пытаться завоевать горные королевства Кастилии, а перевалить через Пиренеи и захватить плодородные равнины Гаскони и Лангедока.

- Значит, вот почему прекратились их набеги. - Генри вспомнил собственные мысли о несостоявшемся крестовом походе.

- Да, он готовился к войне. Три недели назад войско ацтеков вышло в поход. О том, как я сбежал - отдельная и долгая история. Главное - то, что через несколько дней ацтеки будут возле перевалов и если их не остановить там, то на равнине вряд ли это кому-то будет под силу...

23 марта 1367 года от Рождества Христова, утро.

- И все же я уверен, что войско этих язычников было бы кому встретить в Аквитании. - Джон Брокас подтянул поводья и недовольно взглянул в сторону Генри, возле которого находился и Матео. - Ополчения местных городов вместе с рыцарями надолго отбили бы у них охоту посягать на христиан, - повысил он голос, поскольку Генри промолчал.

- Уверен, сэр Брокас, что у сэра Перси были существенные аргументы в пользу того, чтобы принять это решение. - Найджел Лоринг спокойно восседал на камне, вглядываясь вдаль, откуда вскоре должна была появиться армия язычников. - Тем более, что мы ведь с вами сами их слышали не далее как три ночи назад, от этого молодого, - голос старого рыцаря чуть дрогнул, взгляд скользнул по испещренному морщинами лицу астурийца, - воина.

- Не знаю, не знаю, сэр Лоринг, - продолжал бурчать Брокас. - Будь их даже те десять тысяч, про которые говорил месье дель Карпио, если вместо доспехов у них действительно какие-то перья да меха, гасконцы моего доброго друга Капталя де Буша нашинкуют их на ветчину даже не запыхавшись. А вот нашему доброму принцу противостоять не кому-нибудь, а самому дю Геклену²⁴, храбрейшему рыцарю Франции.

- Надеюсь, сэр Брокас, к вечеру вы сможете высказать свои сомнения лично принцу, - снизошел до ответа Генри. - Если раньше ваши гасконцы не станут обедом для сипактлей.

- Вот ведь адское прозвище, - не унимался Брокас. - Язык сломаешь. Уверен, что мы заставим этого ихнего королька, Темилцина или как там его, заговорить на добром английском. А, сэр Чейни?

- Безусловно, сэр Брокас, - усмехнувшись в усы, ответил Томас Чейни, возглавлявший отряд валлийских копейщиков.

Стоявшие поодаль от тесного кружка предводителей рыцари и оруженосцы ухмылялись. Всем была отлично знакома привычка Брокаса ворчать накануне битвы по любому мало-мальски подходящему поводу и без.

- Сэр, - обратился к Генри молодой Уильям Вордхол, оруженосец, и указал рукой вперед. В сторону холма, который Генри выбрал в качестве наблюдательного поста, стремительно мчался верховой.

- Ваша милость. - Взлетев на холм, всадник спрыгнул буквально на ходу и бросился к Генри. - Язычники в двух милях отсюда, - доложил он. - Не меньше десяти тысяч.

- А что си...звери? - спросил Генри, кинув взгляд на Брокоса, который после известий, подтверждавших сведения Матео, усиленно зачесал в затылке.

- Есть звери, - кивнул разведчик. - Много и разные. Но все страховидные, жуть. Есть громадные, такие, что поставь рядом трех быков один на другого, и то выше будет. На всех таких едут по одному или двое всадников.

- Что ж, господа, - обратился Генри к окружившим его закаленным в многочисленных битвах и схватках воинам. - Вы все знаете, что делать. С Богом!

- За короля! За Черного принца!

Рыцари, пришпорив коней, направились каждый к своему отряду.

Генри обвел взглядом боевой строй своего войска, еще раз убеждаясь, что сделал все необходимое для обороны. Из-за дальних, лежавших к западу холмов, уже доносились невнятные звуки, всегда сопровождающие любое большое войско на марше.

В самом узком месте ущелья Генри поставил трехтысячный отряд гасконских копейщиков, наемников, набранных Джоном Брокасом специально для участия в кастильском походе принца Эдуарда. Среди гасконцев быстро распространились слухи о том, что они должны остановить нашествие неведомых варваров-язычников на луга и равнины их родной Гаскони, так что драться сегодня они будут насмерть, забыв о жаловании и трофеях. Генри также позаботился о том, чтобы все воины в его войске получили описание сипактлей и их особенностей, чтобы к моменту столкновения они уже знали, с кем им придется иметь дело. Минувшей ночью Генри побродил по лагерю и слышал, как состоявшие при войске десяток монахов рассказывали воинам о подвигах святого Георгия, поразившего дракона, служившего языческому царю, а многие из гасконцев, среди чьих предков числились воинственные викинги - истории о язычнике Сигурде, победившем темного колдуна в облике ужасного дракона.

Покрытые густым кустарником склоны крутых холмов занимали пять сотен лучников из Белого отряда, возглавляемого Найджелом Лорингом. Вообще-то, когда Генри встретился с отрядом Лоринга, старый рыцарь спешил на соединение с силами принца, однако согласился с тем, что будет лучше, если его отряд и войско Генри прибудут к армии принца одновременно. От одной мысли, что их пути могли разминуться, Генри бросало в дрожь. Сегодня от лучников Белого отряда во многом будет зависеть судьба сражения.

Тысяча валлийских копейщиков, набранных Томасом Чейни в родном Уэльсе, заняла позиции перед лучникам, на случай, если варвары предпримут атаку по склону.

Генри долго размышлял, не спешить ли всех конников, которых было чуть больше трех сотен, чтобы поставить их сражаться в пеший строй: он помнил, какое опустошение произвели сипактли во время первого и единственного с ними столкновения конных воинов. В конце концов он все же оставил рыцарям и сержантам их коней и сейчас всадники, под предводительством одноглазого Оливье де Клиссона, пробирались где-то по верху ущелья.

Глухой топот тысяч ног, ржание лошадей и трубные звуки, непонятно кому принадлежавшие, тем временем делались все ближе и ближе и вот из-за поворота, на несколько сот ярдов отстоявшего от ощетинившейся копьями стальной линии латников, вынырнули первые шеренги завоевателей. Сталь доспехов сверкала под лучами взошедшего над горной грядой солнцем, так что строй копейщиков должен был представлять собой внушительное зрелище.

Ряды язычников же переливались всеми цветами радуги. Генри уже знал от Матео, что воины ацтеков украшают свои стеганые рубахи-доспехи разнообразными перьями, мехом хищников, морскими раковинами, и выкрашивают их в разные цвета. Ацтеки, подчиняясь каким-то своим командам, выкрикивавшимися их командирами, все так же шли вперед и казалось, что они вот так, без какой-либо заминки, двинутся прямо на копья гасконцев, но внезапно все войско варваров встало. По их рядам прошла рябь движения, и впереди войска выехало несколько всадников.

- Тепилцин, - сказал подъехавший к Генри Матео, указав на одного из всадников.

Судя по тому, что тот восседал на отличном арабском скакуне, боязнь ацтеков перед лошадьми осталась в прошлом. Король ацтеков молча сидел на коне, глядя на противостоящее войско. Перед ним выехал на низкорослом жеребце плотный, мешковато сидевший в седле человек и привстав на стременах, приложив ковшиком ко рту ладони, зычно закричал:

- Король мешика Тепилцин, единственный наследник великого Акамапичтли, вызывает предводителя войска христиан для переговоров.

- Что ж, - Генри взглянул на Матео. - Всякая задержка нам на руку. Поедем-ка со мной.

В сопровождении оруженосца, державшего вымпел рода Перси, и следовавшего чуть поодаль Матео, Генри проскакал до рядов гасконцев, которые уже, подгоняемые приказами Брокаса, освободили путь, и выехал перед войском, оказавшись в десятке ярдов от принца ацтеков.

Тот, однако, поначалу уделил ему меньше внимания, чем следовало бы, уставившись за спину Генри. Затем он быстро и горячо сказал что-то на своем языке. Подъехавший Матео ответил ему на том же языке, а потом добавил по-английски:

- Брось, Тепилцин, ты ведь прекрасно знаешь английский, зачем тебе этот монах-переводчик.

- Полезно, чтобы враг думал, что ты не знаешь его языка, - ответил также на английском ацтек. Находясь совсем близко от него, Генри не мог не отметить его волевое лицо, умение держаться, настоящую выправку правителя.

- Однако то, что ты здесь, делает мою уловку ненужной, - усмехнулся Тепилцин и повернулся к переводчику:

- Ступай назад.

Дождавшись, пока монах исчезнет в рядах ацтеков, Тепилцин обернулся к Генри, внимательно осмотрел его и сказал:

- Кто бы ты ни был, дам тебе добрый совет: уйди с дороги моего войска. Иначе до полудня все твои воины найдут свою смерь в этой долине, а оставшиеся в живых даруют свои сердца Пернатому змею.

- Ты на чужой земле, ацтек, - холодно ответил Генри. - Не мои, а твои воины лягут в землю Кастилии, если ты не повернешь обратно и не возвратишься туда, откуда прибыл.

- О, это слишком далеко, - улыбнулся Тепилцин. - И тем не менее, не смотря на твою наглость, я могу оставить тебе жизнь после битвы, если ты отдашь мне сейчас моего беглого раба, - он указал на Матео.

Матео что-то быстро сказал на языке ацтеков, видно, нечто нелицеприятное, судя по тому, как дернулась щека ацтека. В прозвучавшем ответе крылось шипение змеи.

Обернувшись назад, ацтек выкрикнул несколько слов и вновь спокойно вернулся к разговору с Генри.

- Смотри же, бледнолицее дитя Циататео. Смотри, кто превратит твоих воинов в куски мяса и будет пировать их костями.

Раздался рев, ряды ацтеков расступились и в образовавшийся проход смешной, полузабытой уже Генри походкой, вбежали три таких же зверя, как те, с которыми он сражался семь лет назад. Эти, пожалуй, были даже покрупнее.

- Наши младшие братья голодны, - взмахнул рукой Тепилцин и все трое зверюг, открыв пасти, дружно завопили, так, что у Генри заложило уши. Маленькие глазки ближайшей к Генри твари глянули на него холодным змеиным взглядом, в котором, казалось, плескалась одна ненависть, слепая и голодная.

- Почему бы тебе не договориться с королем Кастилии или Наварры? - спросил Генри. - Уверен, что в обмен на мир они выделили бы тебе и твоим воинам достаточно земли для спокойного и безбедного существования. Не ты первый и не ты последний приходишь на эти земли с мечом.

- Мне не нужны ничьи разрешения, - высокомерно процедил Тепилцин. - Мешика всегда берут то, что им нужно, ни у кого не спрашивая. В последний раз говорю тебе, осквернитель воды, огня и земли. Если через час твои воины не освободят проход, к полудню вы все будете мертвы. Кроме тебя , - показал он на Матео. - Твое сердце я лично вырежу из груди и принесу в дар Пернатому змею.

Резко развернув коня, он поскакал обратно.

- Ну что ж, час так час, - Генри направился к Брокасу и предупредил его об ультиматуме язычников.

На самом деле час еще не истек, когда над рядами ацтеков пронесся низкий протяжный гул, издаваемый длинными трубами, и с воинственными криками отряды варваров, словно приливная волна на берег, хлынули на строй копейщиков.

За прошедшую перед боем ночь гасконцы успели возвести перед собой небольшой земляной вал, укрепив его перекрещивающимися заточенными кольями. Набегавшие ацтеки замешкались передо рвом и тут едва слышимый шелест, будто сотни птиц разом забили крыльями по воздуху, заполнил все пространство долины. На обоих склонах ущелья слитно хлопнули тетивы пяти сотен луков и пока одна стрела летела до цели, лучники успевали послать вслед еще две. Тысячи стрел, казалось нескончаемым потоком лились с неба, будто рукотворный водопад, на головы ацтеков. Те, сбившись с шага и громко возбужденно крича, прикрылись щитами, однако куда было этим овальным плетенкам, обитым кожей, против закаленных наконечников стрел английских лучников, ветеранов многочисленных сражений. Матео рассказывал, что ацтеки достаточно быстро взяли на вооружение мечи, которые им ковали захваченные кузнецы, однако отказались от использования кольчуг и латных доспехов: по их мнению, такая защита тела свидетельствовала лишь о трусости владельцев.

Теперь же представления ацтеков о честном бое вышли им боком: сотни воинов, вопя от боли, хватаясь за древки стрел, торчащие из тел, падали на землю. В это же время гасконцы, подчиняясь рявкнувшему команду Брокасу, встали прямо на земляной вал и начали поражать тех из ацтеков, до которых дотягивались своими копьями.

Раздался рев трубы и вражеские воины, прикрываясь мало полезными щитами, отхлынули от гасконцев, оставив у земляного вала сотни тел соотечественников, мало кто из которых подавал признаки жизни. Восторженный яростный клич пронесся по рядам копейщиков и потрясающих луками йоменов на склонах.

Однако было понятно, что так просто ацтеки не отступят. Не прошло и получаса, как позади шеренг ацтекских воинов раздались леденящие душу вопли сипактлей. Генри ожидал, что ручные чудовища пришельцев ринутся на гасконцев, но у Тепилцина оказался иной план. Вырвавшись из-за спин воинов, две группы сипактлей, в каждой из которых было не менее дюжины тварей, устремились прямо по крутым склонам на позиции, занимаемые лучниками и валлийскими копейщиками.

- Горите вы в преисподней, дьяволовы отродья! - выругался Генри, наблюдая, как зверюги, словно ящерицы, цепляясь когтями лап за дерн, помогая себе хвостами, ловко взбираются по почти вертикальным склонам. - Будь у принца хотя бы сотня таких, он бы завоевал всю Европу, - сказал он, обращаясь к Матео.

- Думаю, у Тепилцина подобные же намерения, - мрачно отозвался тот.

Тем временем лучники Белого отряда, не растерявшись от внезапного маневра чудищ, стали осыпать их стрелами и вот уже несколько из них, утыканные стрелами словно ежи, покатились по склонам вниз.

Многие из них, однако, достигли вершины холма и встретились с заслоном валлийцев. Наблюдая за последствиями столкновения, Генри заскрипел зубами от бессильной ярости. Валлийцы поначалу не показали признаков страха и, уперев копья в землю, встретили налетевших чудищ достойно. Однако затем, когда сипактли стали усеивать холмы телами воинов, разрывая своими короткими лапами кольчуги, словно гнилые рубахи, одним махом откусывая головы, издавая при этом жуткие вопли, часть копейщиков дрогнула и обратилась в бегство.

Тем временем внизу в долине снова взревели трубы, вражеские ряды пришли в движение и вновь устремились на штурм живой стены гасконских копий.

На склонах, к удивлению Генри, Найджелу Лорингу неведомым образом удалось выделить лучников для обстрела наступавших ацтеков, но это было всего десятая часть былой силы. Остальные были заняты схваткой с сипактлями.

В этот раз ацтеки почти не обратили внимания на стрелы, заполонили неглубокий ров и кинулись на вал, перебираясь через колья и вступая в схватки с копейщиками. Гасконцы держались твердо, подбадриваемые зычным голосом Джона Брокаса, и не давали слабины, поражая врагов в практически незащищенные тела.

Снова взревела труба, ацтеки отхлынули от вала, но далеко не отступили, лишь сомкнув ряды так, что между ним образовались проходы. В эти-то проходы с ревом кинулись очередные сипактли. Эти были чуть крупнее своих собратьев, штурмовавших склоны холмов, и разевая полные острых клыков пасти неслись прямо на гасконцев.

Вал и копья не стали для чудищ непреодолимой преградой. С ходу взобравшись на вал и перепрыгнув через колья, сипактли обрушились на гасконцев. Линия копейщиков сломалась, образовав своеобразные воронки вокруг мест, где бесчинствовали прорвавшиеся чудовища. Часть воинов, не выдержав столкновения с тварями, способными одним движением пасти откусить тебе голову или разорвать на части, бросились бежать и только проклятья Брокаса, подкрепляемые пинками воинственного англичанина, частично прекратили нараставшую панику. Наиболее отважные из оставшихся не отвернули с пути чудищ, а выставили копья, на которые сразу напоролись несколько сипактлей, огласившие долину яростными криками боли: отразившись от склонов холмов, вопли заполнили всю долину ужасной какофонией звуков.

Генри кинул взгляд на вершины холмы. Слава Господу, там оставалось всего несколько сипактлей, хотя и потери валлийцев и лучников Белого отряда были ужасны. Тем временем в сражении гасконцев с чудовищами чуть было не свершился перелом не в пользу копейщиков. Один из сипактлей, особенно злобный и яростный, раскидав оборонявшихся латников, убивал их один за другим, так что гасконцы были уже готовы броситься в ужасе назад, как дорогу зверю заступила чья-то фигура. Увернувшись от удара лапы и от острых клыков, воин поднял двуручный меч и одним мощным ударом вогнал его в короткую шею зверя, почти перерубив ее. С надсадным хрипом, заливая кровью все вокруг, чудище рухнуло на землю, а его всадника заколол оказавшийся поблизости гасконец. Воин кинулся в гущу схватки и Генри наконец разглядел, что этим храбрецом был Джон Брокас.

Снова заревели трубы и ацтеки отступили, оставив после себя еще сотни трупов соотечественников и десяток - сипактлей.

На этот раз временная победа далась войску Генри дорогой ценой. В строю гасконцев не набиралось и полутора тысяч. На склонах, как прикинул Генри, оставалось около трех сотен лучников и почти не было видно валлийцев.

Однако и ацтеки понесли громадные потери. Не меньше двух тысяч тел осталось лежать на поле боя, перемежаясь мертвыми сипактлями. Склоны холмов также были усеяны их тушами.

- Интересно, много ли у них осталось этих тварей? - обратился Генри к Матео.

- Трудно сказать, - пожал тот плечами. - Одно точно: эти, - он кивком указал на трупы сипактлей, - не из самых крупных. Уверен, что вскоре гасконцам предстоит встретиться с куда более мощными.

- Слоны? - Матео кивнул. Так он называл особенно крупных сипактлей. Они оба с Генри читали о слонах в книгах о походах великого Александра или римского Цезаря, однако ни один не видел их воочию. Понятно было, что у ацтеков не было слонов в обычном понимании этого слова, однако ведь надо было дать им какое-то наименование. Тем более, что эти сипактли, в отличие от более мелких, были травоядными, что дополнительно оправдывало данное им Матео прозвище.

- Уильям, - обратился Генри к оруженосцу. - Скачи к Брокасу и передай, чтобы латники отошли к вязанкам.

- Уже бегу, милорд. - Юноша, явно уставший стоять без дела возле своего господина, пока внизу в долине кипели отчаянные схватки, вскочил на коня и через мгновение перед Генри уже маячил только хвост жеребца.

Получив распоряжения, гасконцы медленно отошли ярдов на двести от своей первоначальной позиции, к наваленным в своеобразный вал вязанкам хвороста. Часть латников отложили копья и вооружились приготовленными загодя луками.

Новая атака ацтеков началась с очередных двух десятков сипактлей, которые рванули вверх по склону, собираясь добить лучников. Те, однако, уже имея опыт противостояния, рассеялись по склонам и били из луков, все время перебегая с места на место. Однако своей цели - лишить лучников возможности обстреливать низину долины, связав их боем, вождь ацтеков добился. И вот снова взревела труба и земля сотряслась от медленной поступи предсказанных Матео "слонов". Выступившие перед рядами ацтеков чудовища вызвали сдавленные проклятья всех, окружавших Генри, не исключая и его самого. Новые сипактли, в отличие от своих младших собратьев, шли на четырех ногах, действительно подобные слонам. Медленно передвигались массивные туши, словно придавленные собственной тяжестью к земле. Высотой в холке они были не менее трех ярдов, широкую тупую морду украшали три рога: один над ноздрями и два больших на лбу. Морда переходила в своеобразный воротник, из-за которого виднелись восседавшие на широкой спине двое наездников-погонщиков, управляющих зверями с помощью длинного крючковидного на конце стрекала.

Немного погодя звери поразили Генри еще одним сюрпризом. Часть гасконцев, вооружившихся луками, стали метать стрелы в сипактлей сразу же как те пересекли земляную насыпь: ограда из кольев, практически разрушенная в предыдущих атаках ацтеков, не стала для них сложным препятствием. Однако стрелы отскакивали от шкуры зверей, не причиняя им видимого ущерба. Погонщики же спрятались за воротник, защищавший их не хуже самого прочного щита.

- Чрево христово! - выругался Генри. - Надеюсь, мне еще представится шанс вырезать из ваших шкур кусок себе на щит. Посмотрим как вам понравится огонь, ходячие кучи навоза.

Гасконцы тем временем, прекратив метать оказавшиеся бесполезными стрелы, отошли на несколько ярдов от вала, устроенного из вязанок, и как только звери, которых было пятеро, приблизились к вязанкам, в хворост полетели десятки факелов. Обильно политый оливковым маслом хворост вспыхнул сразу и мощно. С гневным трубным гласом сипактли отпрянули от вставшего перед ними вала огня. Копейщики меж тем принялись метать копья. Имевшие большую длину и летевшие с более близкого расстояния, стальные жала впивались в шкуру, причиняя боль. Двое зверей, то ли не обращая внимания на боль, то ли под ее влиянием, проломились сквозь стену огня и стали топтаться по небольшому пятачку, размахивая мордами перед собой. В стороны изломанными куклами полетели не успевшие увернуться воины.

Оставшиеся же за огненной стеной трое зверей бесцельно топтались на месте, мотая лобастыми рогатыми мордами. Погонщики усиленно кололи их стрекалами, однако вместо того чтобы идти вперед, двое зверей вдруг сцепились между собой. Упершись друг в друга рогами, сипактли ревели, пытаясь то ли повалить соперника на землю, то ли сломать ему рога.

Тем временем гасконцы, все-таки справившись с двумя прорвавшимися зверями, чьи туши теперь кожистыми холмами лежали на земле, снова принялись метать копья в трех оставшихся чудищ, которые в конце концов, вопя от боли, развернулись и устремились в сторону ацтеков, топча не успевших увернуться язычников.

Генри решил, что теперь им обеспечен перерыв перед очередной атакой, однако Тепилцин, видимо разъяренный столь долгим сопротивлением белолицых трусов, не стал долго раздумывать о следующих действиях и толпы ацтеков с воинственными криками вновь устремились вперед на гасконцев.

Брокас едва успел сформировать строй для защиты, как на копейщиков обрушились самые ретивые из нападавших. Часть ацтеков задержал все еще не погасший огонь. Гасконцев оставалось едва ли больше тысячи, и их линия обороны выглядела совсем немонолитной. Снова полетели стрелы со склонов - перемешавшиеся между собой валлийцы и лучники Белого отряда, также изрядно поредевшие, поддерживали своих товарищей чем могли.

Однако стрел было уже не тысячи, как в начале битвы, и даже не сотни. Ацтеки продолжали давить, стена копейщиков редела и было видно, что еще несколько минут и она, словно дамба под напором весенней воды, прорвется и волны врагов хлынут вперед, к равнинам Гаскони и Лангедока.

- Труби, - коротко кинул оруженосцу Генри. Тот достал горн и чистый звук разнесся по долине, отразившись эхом в близлежащих холмах. Прошло меньше минуты и если прислушаться, можно было различить глухой топот, доносившийся с дальнего от Генри склона, более полого, чем другие. Еще через несколько мгновений из-за деревьев первыми каплями дождя показались всадники. Их становилось все больше и вот уже стальная лавина из трех сотен конников, закованных в броню, неслась вниз по склону прямо во фланг ацтекам, штурмующим остатки укреплений гасконцев.

Вот колонна всадников достигла первых рядов ацтеков и словно горячий нож в масло, сметая все и всех на своем пути, конница врезалась во вражеской войско, рубя и коля направо и налево.

Давление на строй гасконцев мгновенно ослабло, от места схватки конницы с ацтеками, словно круги по воде, расходился хаос и смешение. Копейщики, ведомые покрытым кровью с ног до головы Брокасом, собиравшем своим двуручным мечом кровавую жатву, двинулись вперед, усугубляя панику в рядах врага.

Однако из-за дальних рядов ацтеков уже раздавался угрожающий рев: к месту схватки спешили новые сипактли. Весы битвы замерли, колеблясь в неустойчивом равновесии: кому же отдать преимущество. Вниз по склонам уже спешили остатки Белого отряда: опытный воин, Найджел Лоринг чутьем ощутил решающий момент и спешил положить на весы Виктории свой камешек.

- Что ж, - Генри повелительно махнул рукой оруженосцу:

- Уолтер, шлем. - Водрузив шлем на голову, он обвел взглядом два десятка конников, остававшихся при нем, сел в седло, вынул меч и с кличем:

- За Англию! За короля! - послал жеребца с места в карьер.

Стремительно приближаясь к общей свалке, Генри ощутил привычный холодок, пробежавший по спине в предчувствие схватки. Мимо промелькнула могучая фигура Брокаса, без шлема, изрыгающего проклятья и рубящего направо и налево, а в следующее мгновение укрытый латами жеребец сшиб одного из черноволосых врагов, второй был проткнут насквозь копьем, а третьему раскроил голову меч Генри.

Вихрь схватки подхватил его, закрутил в странном смертельном танце. Гектор, вскидываясь на дыбы, хрипя, закусывая удила, крушил копытами вражеские черепа, меч Генри поднимался и опускался, разя меднокожих врагов.

Пасть сипактля, ощеренная клыками, возникла перед ним внезапно. Однако сейчас он был куда опытным воином чем семь лет тому назад и боевой жеребец под ним, захваченный яростью битвы, не отшатнулся от невиданно пахнущего зверя. Генри косым ударом сверху вниз раскроил пасть сипактля, ответившего яростным, исполненным боли и гнева воплем, а затем горячка боя отнесла его дальше. Вырвавшись из жаркого варева человеческих и звериных тел на край холма, Генри оглядел картину боя и его сердце заныло от горечи.

Не смотря на всю отчаянную храбрость англичан и гасконцев, их силы таяли снегом на жарком солнце под напором тысяч ацтеков и десятков сипактлей. Если бы не эти свирепые звери, мы бы сегодня победили, с отчаянием подумал Генри. Но слишком уж страшными они стали для воинов Христа. Что ж, остается только погибнуть с честью. В его памяти вдруг всплыл разговор семилетней давности с Матео о давнишней битве здесь, в Росенвальском ущелье, где погиб прекраснейший рыцарь франкского королевства Роланд. Возможно, и о Генри менестрели сложат песню?

Он тронул поводья жеребца, посылая его вперед, в последнюю схватку, как вдруг различил в шуме боя, в проклятьях и криках сражающихся, в реве сипактлей и стонах раненных, новую чистую звенящую ноту. Он замер на месте, прислушался и его лицо расплылось в улыбке от осознания, что это не мираж и не обманчивое наваждение.

Над небом Росенваля летела, взлетала, металась по всем ложбинкам и перепадам победная песнь горна: так возвещала о своем прибытии армия Эдуарда Плантагенета, принца Уэльского и Аквитанского. Армия Черного принца.

23 марта 1367 года от Рождества Христова, вечер.

- И все-таки весьма жаль, что мы не смогли захватить живым ни одного из этих удивительных зверей. Клянусь подковами моего Храбреца, такому трофею позавидовали бы все монархи Европы. А, Генри?

- Без сомнения, ваше высочество. Однако я предпочту увидеть их мертвыми, чем рисковать снова столкнуться с такой яростью в бою.

- А если бы эта ярость сражалась на твоей стороне, а? Не думал об этом? То-то и оно, мой друг. Нет, право, все же очень жаль.

Принц в сопровождении Генри и десятка знатных рыцарей, среди которых затесался и Матео, обходил обширный лагерь ацтеков, расположенный неподалеку от входа в Росенвальское ущелье.

О том, что Генри отправил послание принцу с изложением причин, заставивших его изменить маршрут вверенного ему войска и с просьбой о помощи, знали командиры отрядов, но относились к возможной помощи принца скептически. Брокас даже заявил, что если они останутся в живых после столкновения с армией ацтеков, то непременно будут наказаны Эдуардом за нарушение его приказов.

Тем большей была их радость, пришедшая на смену отчаянию, от звуков боевых горнов, за которыми на уже порядком потрепанные битвой отряды ацтеков обрушилось несколько тысяч тяжелой конницы с самим Черным принцем во главе.

В последующей за тем резне были перебиты все сипактли и большинство ацтеков. Выжил ли в битве их король, Тепилцин, было неизвестно: пока что его не нашли ни среди живых, ни среди мертвых.

После отгремевшего сражения принц со свитой прибыл для осмотра захваченного лагеря, в котором англичане обнаружили почти три сотни людей - малая толика из захваченных ацтеками за последние годы кастильцев. Невольники влачили жалкое рабское существование. Матео утверждал, что ацтеки приносят кровавые человеческие жертвы своему богу, но, по чести, Генри не мог этому поверить, предполагая, что возможно его друг принял за жертвоприношение казнь за какую-либо провинность.

Как бы там ни было, все нежданно освобожденные, среди которых обнаружилось десяток сарацин, благодарили небеса и своего господа за освобождение от гнета язычников.

- Весьма жаль, - повторил принц, останавливаясь возле громадной туши. Этот сипактль был еще крупнее тех, что пытались преодолеть огненную стену и Генри поежился, вознеся молчаливую хвалу небесам за то, что Тепилцин решил не использовать эту громадину в бою, видимо уверенный, что хватит и имеющихся сил.

Громадная голова лежала у ног принца и все сопровождающие Эдуарда рыцари рассматривали громадину, обмениваясь взволнованными репликами.

- А знаешь, Генри, я тебе завидую, - сказал Эдурад. - Черной завистью завидует Черный принц. - Он ухмыльнулся.

- Чему же, ваше высочество?

- Да как же! Ведь ты сражался в битве, какой еще не видел христианский мир. Совсем скоро менестрели станут складывать баллады о битве христианского воинства с драконами и псами преисподней, Цербером и Гармом. А вот мы уже будем лишены такой чести, поскольку все драконы, - принц пнул ногой морду у ног, - перебиты.

- Без вашей помощи, милорд, мы все остались бы в этой долине, - возразил Генри. - Честь победы принадлежит вам в той же мере, что мне, сэру Брокасу или сэру Лорингу.

- К тому же мы не знаем, кто еще может явиться по следам этих язычников, брат - вступил в разговор герцог Ланкастерский, славившийся осторожностью. - Не зря ведь говорят: когда господь хочет наказать человека, он исполняет его желания.

- Возможно ты и прав, Джон, - принц, покачиваясь на каблуках, осматривал распотрошенный лагерь несостоявшихся захватчиков. - На самом деле, нам хватает и собственных врагов. Вряд ли храбрый граф Трастамара²⁵ примет во внимание наши благие намерения спасти христианских монархов Европы от нашествия новых норманнов. А уж как твое послание проклинал наш кузен Педро Кастильский, - обратился он с улыбкой к Генри, - это надо было видеть. Что ж, придется ему еще немного потерпеть без трона. Так, а это у нас что?

Свита принца остановилась около женщины, пытавшейся оттащить мальчугана от тела мужчины, лежавшего навзничь.

- Пойдем, сынок, пойдем. Ведь не поможешь здесь уже ничем. - Но мальчуган, стоя на коленях, вцепившись в тело отца, рыдал и отказывался подниматься.

- А ведь меня почти убедили, что настоящие кастильцы никогда не плачут, - сказал принц, возвышаясь над мальчуганом. Тот, сразу перестав плакать, поднялся с колен и встал рядом с матерью, утирая рукавом нос и хмуро смотря на принца.

- Муж? - спросил Эдуард.

- Он. Кормилец, - женщина и сама стала всхлипывать. - Как эти язычники-то ушли, так он бежать хотел, да заметили его стражники и убилиии, - сорвалась она на плач.

- Я им всем отомщу, - сказал мальчик, сердито сверкая глазами на принца. - Клянусь святым Иаковым..

- Вот это уже слова настоящего кастильца, - принц положил руку на плечо мальчика. - Жаль только, что твои враги неведомо где, мальчик. Их родина где-то за океаном, в неделях, а то и месяцах пути на закат. Так что вряд ли твоя клятва исполнима.

- Я найду их, где бы они не были, - горячо выкрикнул тот, удостоившись одобрительных возгласов рыцарей из свиты принца.

- Верю, что найдешь,- с серьезным лицом кивнул Эдуард. - И как же тебя зовут, юный мститель?

- Маноло Колумб, господин. А если даже я не найду, то закажу детям своим и внукам, и ихним внукам, никогда не бросать этого дела.

- Верно говорят, - обратился принц к окружающим, - с мстительностью кастильца может сравниться только спесивость француза.

Свита разразилась смешками, хоть и сдержанными: у половины присутствующих, не исключая и самого принца, корни родового древа уходили глубоко во французскую землю²⁶.

- Возможно, милорд, вам еще представится шанс сразиться с драконами, - прервал веселье свиты принца голос Матео.

Генри обернулся и увидел, что его друг, присев возле невысокого шалаша, заглядывает внутрь. С того места, где стоял Генри, в наступающих сумерках видны были лишь чьи-то ноги, высовывающиеся наружу.

За то время, пока заинтересованный принц направлялся к шалашу, Матео успел вытащить обладательницу ног - молодую мертвую язычницу и разворошил оказавшуюся внутри охапку сена.

- Неужели вы нашли детеныша этих чудовищ? - спросил принц.

- Почти, - Матео встал и в его руках, в последних лучах солнца почему-то белым отразилась поверхность большого овального булыжника. То, что это никакой не булыжник, Генри понял, подойдя ближе. На вытянутых руках астурийца лежало гигантское яйцо. Его диаметр был не меньше десяти дюймов.

Генри вдруг подумал, что ни разу так и не спросил Матео, каким образом размножаются сипактли. Теперь-то было понятно. Он пробился сквозь окруживших астурийца плотным кольцом рыцарей ближе к Матео.

- Невероятно, - принц провел рукой по матовой поверхности яйца. - Неужели они действительно появляются отсюда?

Генри, пользуясь родственным положением²⁷, почти оттолкнул кого-то из свиты Эдуарда, вставшего между ним и Матео, протянул руку и положил ладонь на яйцо, еще хранившее тепло язычницы, чьим предназначением, видимо, было согревать яйца, укрытые сеном. Краем глаза Генри видел еще две сферы, высовывающиеся из разворошенного Матео гнезда.

- Не думаю, что оно уцелело, милорд, - сказал он и уже хотел отнять руку, как почувствовал толчок. И шел он будто бы изнутри яйца. Он замер, прислушиваясь. Вместе с ним замерла сама История.

Толчок повторился и уже не было сомнения, что его источником было что-то, или вернее кто-то, находящийся внутри яйца. Скорлупа тихо, но явственно потрескивала, а в сознании застывшего Генри трещали границы европейских королевств и герцогств. Рушились стены Парижа и Толедо, Реймса и Лиона, Рима и Генуи. Сотни, тысячи сипактлей повергали в прах многотысячные армии. Падали замки, города и троны, а на их руинах буйным цветом, отныне и навеки, зацветал дрок²⁸.

История вновь завертела свое колесо.

Примечания

¹ счастливая страна, в переводе - "земля чёрного цвета и красного цвета", то есть "земля мудрости" (комбинация красного и чёрного цветов в мезоамериканской традиции ассоциировалась с письменностью и передачей знаний)

² мера длины, около двух метров

³ "бог мертвых воинов", один из богов смерти в пантеоне ацтеков

⁴ ацтекский традиционный алкогольный напиток из ферментированного сока агавы. Напиток, как и вино, получается путём брожения сока, то есть не дистиллируется. По вкусу напоминает сидр.

⁵ "тот, кто заставляет растения произрастать", бог дождя

⁶ белолицый вампир-ведьма. В мифологии ацтеков служил разнообразным лунным божествам.

⁷ отличие опытных воинов

⁸ Сами ацтеки называли себя "меши?ка", в зависимости от города происхождения (Теночитлан, Тлателолько), "тено?чка" и "тлальтело?лька"

⁹ ацтекский доспех, представляющий собой плотный хлопковый костюм, покрывающий все тело воина. Изготовлялся из меха/перьев животных/птиц и хлопка. Мех или перья крепились на хлопковую подложку

¹⁰ не убившего (не взявшего в плен) ни одного врага

¹¹ метровый деревянный "меч" (или плоская дубинка) с лезвиями, образованными вставками из заточенного обсидиана

¹² ритуальный 260-дневный год у ацтеков (ацт. tonalpohualli, что значит "счёт дней" или "счёт судеб")

¹³ один из четырех советником ацтекского императора

¹⁴ "старый шакал", бог лжи

¹⁵ "колдун колибри", бог войны и солнца, главный бог Теночитлана

¹⁶ приносимый в жертву человек

¹⁷ процедура посвящения в рыцари

¹⁸ король Астурии в 739 - 757гг.

¹⁹ свинья

²⁰ мера длины, около двухсот пятидесяти метров

²¹ Ицтли... на языке ацтков науатль - нож (обсидиан)

²² титул правителя городов-государств у ацтеков

²³ Ацтлан или Астлан (в одной из интерпретаций -- "страна цапель") -- мифическая прародина ацтеков. На языке науатль слово "Azteca" означает "люди из Ацтлана"

²⁴ Бертра?н дю Гекле?н -- один из выдающихся военачальников Столетней войны, в 1369г. сражался на стороне графа Трастамара против Педро Кастильского, поддерживаемого Черным принцем.

²⁵ Энрике Трастамар, единоутробный брат короля Кастилии Педро Жестокого, против которого неоднократно сражался в борьбе за трон.

²⁶ Матерью Эдуарда была Изабелла Французская, дочь короля Франции Филиппа IV Красивого

²⁷ Генри Перси был родственником короля Англии Эдуарда III, отца Черного принца, по линии рода Ланкастеров

28 Наименование династии Плантагенетов, правящей в Англии в 1126 - 1400г.г., происходит от латинского planta ("растение"), и латинского названия дрока -- цветка, который был эмблемой основателя рода, Жоффруа V, графа Анжуйского

Комментарии: 8, последний от 21/09/2015. © Copyright Кунин Алексей Размещен: 11/09/2015, изменен: 11/09/2015. 80k. Статистика. Рассказ: История Скачать FB2		Оценка: *1.002** Ваша оценка:
Аннотация: Альтернативная история. Попытка ацтеков завоевать Европу.

Кунин Алексей : другие произведения.

И зацвел дрок