На следующее утро первыми, кого я увидела, заявившись в участок, были двое ребят из светлого отдела - собственно Белобрысый и один его сотрудник помоложе, такой длинный и гибкий, что мы его за глаза прозвали Змеёныш. В общем, такое начало рабочего дня вполне можно было счесть дурным предзнаменованием. Беда заключается в том, что в предзнаменования я не верила.
- О, Рейс! - радостно окликнул меня Змеёныш. - Здороваться с нами будешь, или как?
- А оно тебе сильно надо? - изобразила удивление я. - Ну, если ты без этого никак, тогда здравствуй, конечно!
- Да нет, просто тут поговаривают, что ты всё больше с нищими теперь общаешься, - отозвался блондин, демонстрируя, что кое-что знает о нашем новом деле. - Так, может, мы теперь для тебя - компания неподходящая?
- Неподходящая, - охотно подтвердила я, переводя взгляд на ухмыляющегося Белобрысого, дабы было понятно, что под плохой компанией подразумеваю обоих. - О чём с вами общаться? Люди-то вы тёмные, даром что светловолосые. Ну какие из вас собеседники? Я, например, абстрактную живопись люблю. Вот с вами о ней поговорить можно? А среди нищих, между прочим, даже очень образованные люди иногда встречаются.
- Абстрактная живопись? - насмешливо изогнул бровь Белобрысый. - Это вроде той бессмысленной мазни, которая висит у тебя над рабочим столом?
- Ах, господин старший сержант! - с наигранным восторгом всплеснула руками я. - Вы изволили посмотреть?!
Разговор в таком ключе мог продолжаться довольно долго, но пора было и честь знать: как-никак, пришла я на работу. Хотя, как вскоре выяснилось, лучше бы я продолжала обмениваться колкостями хоть со всем светлым отделом разом.
Стоило мне оказаться в нашем коридоре, как навстречу шагнул Ровер, один из стражей нашего участка. Я приветственно махнула рукой и собиралась пройти мимо, однако он недвусмысленно перегородил мне дорогу.
- Сержант Рейс, - формальным тоном произнёс он, отвечая на мой невысказанный вопрос, - вы арестованы по обвинению в получении взятки и превышении служебных полномочий. Вы имеете право хранить молчание до начала официального допроса в присутствии как минимум двух следователей.
И он попытался нацепить на меня наручники. Но я, неоднократно произносившая те же самые слова и потому отлично знавшая, что за ними последует, оказалась быстрее. Вывернулась и отступила к стене, заведя руки за спину.
- Какая ещё взятка? - выпалила я. - Какие полномочия? Что ты несёшь?
Сказать по правде, я не на шутку перепугалась, хоть и пыталась не подать виду. На шутку всё это походило очень мало.
- Я не уполномочен вдаваться в подробности, да и знаю не слишком много, - чуть менее официально отозвался Ровер. - Ты же знаешь, как это происходит, Рейс: меня не посвящают. Знаю, что выдвинуты эти два обвинения. Тебя приказано доставить к майору Артону.
Меня передёрнуло. Час от часу не легче. Майор Артон являлся начальником отдела по расследованию служебных преступлений. И славой успел обзавестись крайне неприятной. Насколько мне было известно, тот, кто попадал к нему в качестве обвиняемого, чистым уже не выходил.
- Да ладно, не трусь, - оспорил мои подозрения Ровер. - Если ни в чём не виновата, значит, разберутся и обвинения снимут. Но к Артону идти надо. Сама же понимаешь, что будет, если окажешь сопротивление. Вот тогда свободной из участка точно уже не выйдешь.
В этих словах был резон; меня лишь пугало, что из участка свободной я могу не выйти и в том случае, если к Артону пойду. Но спорить действительно смысла не имело.
- И что, так-таки обязательно в наручниках? - попробовала придраться хоть к чему-то я.
- Приказано в наручниках, - равнодушно пожал плечами Ровер.
Я, скрепя сердце, протянула ему руки. Браслеты защёлкнулись на запястьях. Что-то подсказывало: быстро и безболезненно это не разрешится. Хотелось бы верить, что во мне говорила сейчас неоправданная паника, а не хвалёная интуиция тёмных...
В кабинете уже присутствовало несколько человек. По-видимому, допрос в присутствии свидетелей намеревались начать без промедлений. Майор Артон сидел перед своим рабочим столом. Не за столом, а именно перед ним, выдвинув круглое кресло так, чтобы оказаться ко мне поближе. Вид майора, хоть и вполне довольный, оптимизма не внушал. Квадратный подбородок, крупные черты лица, и, по контрасту, маленькие глазки, которые взирают на меня с интересом. Но это интерес ребёнка, желающего посмотреть, как станет вести себя муха, когда у неё оборвут крылышки. Мне стало совсем не по себе.
С трудом оторвав собственный взгляд от маленьких глазок, осматриваю комнату. С чувством облегчения обнаруживаю Уилфорта, стоящего, скрестив руки на груди, чуть позади стола. Стало быть, его уже уведомили об обвинении. Отношения у нас, конечно, непростые, а в последнее время между нами и вовсе пробежал холодок, но, несмотря на это, я была почти уверена, что капитан примет мою сторону.
Кроме Артона и Уилфорта, здесь находилась ещё пара человек, знакомых мне лишь смутно и главным образом визуально, но один из них, кажется, был довольно-таки большой шишкой. А вот Дедушки, увы, не было. Мне припомнилось, что, кажется, он в отъезде и вернётся не раньше, чем через неделю. Ровер остался поджидать у двери, пристроив у себя на поясе мой арбалет, который конфисковал во время 'ареста'.
- Сержант Рейс? - чуть лениво произнёс Артон, разглядывая меня всё с тем же любопытством юного садиста. - Вы знаете, по какой причине оказались здесь?
- Нет, - уверенно ответила я, сочтя правильным проигнорировать данный Ровером объяснения.
Из них в любом случае ничего не понятно.
- Вот как? - Судя по всё тому же обманчиво благодушному взгляду, он ни на грош мне не верит. - Скажите, сержант Рейс, как давно вы знакомы с Дунканом Веллореском?
С Дунканом Веллореском? А этот здесь причём? Не знаю, почему, но я бросила мимолётный взгляд на Уилфорта. Тот по-прежнему держал руки на груди и был сама холодность.
Дункан Веллореск... Я задумалась, пытаясь высчитать ответ на заданный вопрос. Считать получалось из рук вон плохо. Сознанием медленно, но верно овладевала паника, и мысли метались хаотично. При таком раскладе вспомнить, сколько именно прошло времени с момента нашего знакомства становилось практически нереально.
- Вы сами не знаете, как давно познакомились? - изогнул брови Артон, всем своим видом демонстрируя, что совершенно мне не доверяет.
- Несколько недель назад, - поспешила ответить я. - Кажется, чуть больше двух недель. - Мы познакомились, когда я расследовала дело о смерти его сестры.
- Очень хорошо! - воодушевился майор.
Я мрачно взирала на него, пытаясь понять, что именно так его обрадовало. То, что я вспомнила сроки? То, что я расследовала это дело? То, что мы познакомились именно тогда?
Как оказалось, последнее было ближе всего к истине.
- О чём вы разговаривали с Дунканом Веллореском во время первого посещения его дома? - продолжил расспросы Артон.
Вот тут, к счастью, раздумывать не пришлось.
- Ни о чём, - мгновенно откликнулась я. - Допрос вели стражи из отдела по расследованию убийств. Я с Веллоресками в тот день не общалась.
- Значит, не с ним самим, а с кем-то из его приближённых или слуг, - безразлично отозвался Артон.
Хотелось сказать, что не было и такого, но я вспомнила Беллу.
- Исключительно о деталях расследуемого дела, - твёрдо заявила я.
Не помогло.
- В этом я даже не сомневаюсь, - важно кивнул майор и взял в руки какой-то исписанный мелким почерком лист. Донос, что ли? - Вот здесь сказано, - голос из благодушного и чуть насмешливого превратился в суровый, - что вы получили от Дункана Веллореска взятку, взамен согласившись вывести его из расследуемого дела, вместо этого сконцентрировав внимание на его брате.
- Что? - Я даже не столько возмутилась, сколько изумилась. - Но я вовсе не концентрировалась на Свере Веллореске. Первоначально ни Дункан, ни Свер не являлись главными подозреваемыми. Мы вели расследование в разных направлениях, и...
- И Дункан Веллореск так и не получил должного внимания как главный наследник убитой девушки, - жёстко завершил Артон.
- Расследование проводилось совершенно непредвзято, - заявила я, пытаясь хоть немного утихомирить ту эмоциональную бурю, что овладела сейчас моей душой.
Снова покосилась на Уилфорта, но он по-прежнему молчал и вообще стоял неподвижно, словно памятник самому себе.
- Неужели? - Снова насмешка. Артон явно вознамерился поразвлечься за мой счёт. - А вот мне поступила совершенно иная информация.
- Постойте... - Я мотнула головой, встряхивая застоявшиеся от шока мозги, - что же, дело Веллоресков будет пересматриваться? Вы подозреваете Дункана в причастности к убийству?
- Пересматриваться? - без особого интереса переспросил майор. - Вряд ли. - Даже если Дункан Веллореск и был замешан, за истекший срок - кстати сказать, это не две недели, а три, - он наверняка сумел уничтожить все следы. К тому же он уже вступил в права наследования, так что теперь это уважаемый дворянин, к которому совсем нелегко подступиться. Вашими стараниями, - добавил он, послав мне совсем не чарующую улыбку. - Полученную взятку вы отработали хорошо. И, наконец, Свер Веллореск всё же признался в совершённом преступлении. Возможно, они с братом были заодно, но не исключено также, что Дункан чист.
- Не понимаю, - честно сказала я, - если дело не будет пересматриваться, и вы не считаете Дункана виновным, в чём заключается моя вина?
- Вы приняли взятку, - отчеканил Артон, - и недобросовестно вели дело. Не имеет никакого значения, зачем именно состоялась дача этой взятки. Возможно, Дункан Веллореск стремился скрыть свою вину. Но не исключено, что он невиновен, и либо опасался несправедливых обвинений, либо просто желал избавить себя от хлопот и пересудов. Быть подозреваемым в деле об убийстве - вещь крайне неприятная, даже если в действительности ты чист перед законом. Особенно для человека из высшего света. Но ваше поведение недопустимо и противозаконно совершенно независимо от причин, побудивших Дункана Веллореска к даче взятки.
- Не было никакой взятки! - почти закричала я.
И лишь потом сжала в кулаки скованные наручниками руки. Я слишком разнервничалась. Так нельзя. Как правильно отметил майор, быть подозреваемым в преступлении - крайне неприятная штука, даже если этого самого преступления не совершал. И тут необходимо сохранять спокойствие, иначе будет трудно отстоять свою невиновность. Вот только всё это хорошо в теории. На практике же попробуй его, это самое спокойствие, сохрани!
- Скажите, сержант Рейс, посещали ли вы особняк Дункана Веллореска вскоре после того, как дело было раскрыто? - поинтересовался Артон таким тоном, словно резко поменял тему.
Я почувствовала, как опускаются плечи.
- Посещала.
Отпираться не имело смысла.
- Вот как? - Артон изобразил высшую степень изумления. - Позволю себе спросить: и с какой же целью?
Я сжала губы и опустила взгляд, отлично понимая, насколько неубедительно и, даже более того, подозрительно прозвучит мой ответ.
- Он позвал меня, чтобы поблагодарить, - глядя в пол, сказала я. Но, подняв взгляд, поспешила добавить: - Исключительно словесно. За то, что раскрыла дело и спасла ему жизнь, так как Свер Веллореск планировал в перспективе расправиться и с братом.
- В самом деле? - наигранно изумился Артон, будто слушал интересную сказку в хорошем исполнении. - Аристократ пригласил к себе в дом стража неблагородного происхождения, простого сержанта, ещё и темноволосого, для того, чтобы просто сказать 'Спасибо'?
Послышалась пара смешков, напоминая мне, что мы с Артоном в кабинете не одни. Уилфорт, правда, не смеялся. Он стоял всё в той же позе с тем же непробиваемым выражением лица.
- Именно так, - холодно ответила я.
Некорректное упоминание о масти отчего-то придало мне немного мрачного спокойствия.
Артон, по-видимому, мою реакцию заметил, и она совершенно его не устроила. Потому он решил окончательно меня добить и обратился к одному из присутствующих, по-видимому, его помощнику:
- Улику.
Я с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть. Какая ещё улика? С одной стороны, учитывая полное отсутствие состава преступления, никакой улики быть по определению не могло, но с другой...Я не первый день варилась на этой кухне. И потому почти не удивилась, когда мне продемонстрировали извлечённую из ящика брошь. Без сомнения очень дорогую.
- Это фамильная драгоценность семейства Веллореск, - сообщил мне майор. - Найдена сегодня утром среди ваших вещей. Ознакомьтесь с протоколом обыска. - Он сунул в мои окаменевшие руки какую-то бумажку. Можете не сомневаться: обыск был произведён при свидетелях и вообще по всем правилам.
Я не стала даже смотреть на бумагу. И так не сомневаюсь, что всё по всем правилам. Вот только это ничего не значит.
- Стало быть, её подбросили, - уверенно заявила я. - Я вижу этот предмет в первый раз.
- Я и не сомневался в таком ответе. - Артон чуть устало махнул рукой. - Дело очевидное, - сказал он, обращаясь уже не ко мне, а к остальным своим коллегам, находившимся в кабинете. - Капитан Уилфорт, это ваша прямая подчинённая. Вы желаете что-нибудь добавить? Или высказаться в её защиту?
Я отчего-то не сомневалась, что именно это Уилфорт пожелает сейчас сделать. Но запылавшая в моих глазах надежда потухла, едва он, удивлённо вскинув брови, холодно произнёс:
- Вовсе нет. Обвинения звучат справедливо. Улика убедительна. Более того, мне известно, что сержант Рейс несколько раз встречалась с Дунканом Веллореском без прозрачной причины. Так что мне нечего добавить. Как начальник я заинтересован в первую очередь в том, чтобы в моём отделе служили исключительно честные и ответственные люди.
Я постаралась сохранить бесстрастный вид, но внутренне съёжилась, словно от удара. Кажется, мне сейчас жестоко отомстили за недавнюю пощёчину.
- Ну что ж, в таком случае я не вижу смысла тянуть резину, - заключил майор. И более официальным тоном произнёс: - Тиана Рейс! В связи с выдвинутым против вас обвинениям и уликами, которые мы находим неопровержимыми, вы лишаетесь звания сержанта тель-рейской стражи. Вы уволены со службы. Сейчас вы будете препровождены в участковую тюрьму, где и останетесь до суда. Срок и место вашего дальнейшего заключения будет определён в ходе судебного разбирательства. Я обязан проинформировать вас о том, что стандартный срок заключения за преступление данной категории - от семи до девятнадцати месяцев. Сейчас вы отправитесь в кабинет капитана Уилфорта для завершения необходимых формальностей, после чего сержант Ровер отведёт вас в камеру.
И он демонстративно отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
В кабинет Уилфорта мы отправились без промедлений. Здесь Ровер, так и быть, соизволил снять с меня наручники. Не по доброте душевной, конечно, а по той единственной причине, что иначе я не смогла бы писать. А нужно было заполнить несколько бланков, связанных как с увольнением, так и с арестом. Всегда ненавидела бюрократию. И, главное, можно подумать, что если я свою подпись не поставлю, меня не уволят или не арестуют.
Уилфорт посадил меня за свой стол, более того, на своё место. Не иначе потому, что оттуда сложнее сбежать. Впрочем, Ровер в любом случае хоть и не перегораживал дверь, но демонстративно стоял рядом с ней.
Пока я сквозь поселившийся в мозгу туман заполняла всевозможные поля - имя, фамилия, возраст, масть, место рождения, место жительства, дата начала службы и прочее, - Уилфорт подошёл к полкам и, не глядя в мою сторону, занимался чем-то своим. Потом послышался топот ног, и в комнату с шумом ворвались Райан и Дик. Ровера практически смели в сторону.
- Господин капитан, мы с сержантом Норбоу хотим поручиться за Тиану Рейс! - заявил Райан, тяжело дыша.
Оба они запыхались: видимо, побежали сюда быстрее ветра, едва узнали, что меня перевели в кабинет капитана. К майору наверняка было не прорваться.
Уилфорт отвернулся от полок и, держа в руке какую-то папку, посмотрел на них привычным, холодным и слегка удивлённым взглядом.
- Мы совершенно убеждены в том, что Тиана не совершала ничего подобного, - сказал Райан, взявший на себя задачу вести переговоры за двоих. Что было и правильно: он старше по званию, и вообще старше. - Она - кристально честный человек, никогда не берёт взятки, всегда ведёт дело профессионально, дотошно и до конца.
Теперь он уже говорил твёрдо, чеканя слова; видимо, сбитое дыхание успело восстановиться.
- Это всё, что вы можете мне сказать? - осведомился Уилфорт.
Райан нахмурился. Он мог сказать ещё очень многое, но суть сводилась бы всё к тому же.
- То есть, - прервал молчание Уилфорт, - вы предлагаете мне отпустить Тиану Рейс, невзирая на приказ начальства, на том единственном основании, что с точки зрения сержанта Лейкоффа и младшего сержанта Норбоу Тиана Рейс - кристально честный человек?
Райан и Дик застыли на месте. В такой формулировке их попытка за меня заступиться действительно звучала нелепо. Я лишь горько изогнула уголки губ и, опустив голову ещё ниже, продолжила выводить буквы в бланке.
- То есть вы не собираетесь оказывать помощь сержанту Рейс?
В голосе Райана скользнул новый, непривычный мне холодок.
- Она больше не сержант, - сообщил Уилфорт. - Тиана Рейс лишена звания и долее не является сотрудницей нашего отдела. Когда будет нанят новый сотрудник, я вас об этом извещу.
- Вот значит как, - процедил Райан сквозь зубы. И, повыше подняв голову, произнёс: - Я ожидал от вас иного, капитан Уилфорт.
Я поморщилась: за такое нарушение субординации сержант мог запросто вылететь со службы следом за мной.
Уилфорт приподнял бровь, будто его позабавило такое заявление.
- Вы не вправе так поступить! - выпалил более горячий Дик, ещё сильнее усугубив ситуацию.
- Господа, - подчёркнуто спокойно, но с проступающим сквозь эту маску раздражением проговорил Уилфорт, - имейте в виду: в случае, если мне понадобится полностью сменить штат сотрудников тёмного отдела, я сделаю это без особого труда.
Райан, вскинувшись, кажется, собирался что-то ответить, но Уилфорт резко его оборвал:
- Лейкофф, Норбоу, немедленно отправляйтесь на свои рабочие места. Разговор окончен.
Райан стиснул зубы и сжал кулаки, но в результате сумел сдержаться и даже вытолкал из кабинета менее хладнокровного Дика.
Мы вновь остались втроём - Уилфорт, Ровер и я. Но ненадолго. Я уже заканчивала заполнять последний бланк, когда в кабинет, предварительно постучавшись, вошли...Белобрысый со Змеёнышем.
Я с трудом сдержала шумный вздох. Только этих мне здесь не хватало. Решили напоследок порадоваться за мой счёт? Шутка ли: тут не просто общение с нищими, тут увольнение, лишение звания, да ещё обвинение в нарушении закона. Весь светлый отдел может праздновать целый месяц.
- Господин капитан, разрешите обратиться!
Белобрысый, в отличие от Райана, вёл себя в соответствии с правилами.
- Обращайтесь, старший сержант, - разрешил Уилфорт, правда, мне показалось, что в его интонации и сейчас ощущалась некоторая доля раздражения.
- Мы с коллегой пришли по поводу сержанта Рейс, - продолжил Белобрысый.
Я нахмурилась. Это что ещё за новости? Решили подгадить напоследок? Честно говоря, такого я даже от Белобрысого не ожидала.
- Мы твёрдо убеждены, что сержант Рейс не совершала преступления, в котором её обвиняют, - объяснил причину своего прихода блондин. У меня глаза полезли на лоб, да так там и остались до самого конца его речи. - Хоть мы и не служим в одном отделе, знакомы очень давно, и сотрудничать тёмному и светлому магическому отделу доводилось немало. Поэтому мы хорошо знаем, как профессиональные, так и личные качества сержанта. Тиана Рейс - высококлассный профессионал и ответственный работник, уважающий закон и в высшей степени серьёзно относящийся к своим обязанностям. Мне неизвестны детали обвинения, равно как и детали дела Веллореска, но я точно знаю, что даже тогда она взялась за следствие исключительно в силу привычки всегда тщательно рассматривать все версии и доводить все дела до конца. Это было проявлением ответственности и трудолюбия, а не корыстного интереса.
Он замолчал, и стало слышно, как передвигается секундная стрелка на висящих в кабинете часах. Уилфорт внимательно смотрел на Белобрысого, то есть на Бертрана Миллорна. И когда он заговорил по-прежнему холодным тоном, это почему-то показалось странным, словно было между тоном и взглядом какое-то несоответствие.
- Я услышал вас, старший сержант, но не могу пойти вам навстречу. Против Тианы Рейс найдены серьёзные улики. Она арестована и будет незамедлительно препровождена в участковую тюрьму. Однако приблизительно через две недели состоится судебный процесс, и если вы напишете характеристику, уверен, она будет учтена среди прочих показаний.
Блондины не стали возмущаться наподобие Райана с Диком и, послушно склонив головы, вышли в коридор. Но возмущение от них и не требовалось: я и без того пребывала в таком шоке от речи Миллорна, что даже почти забыла о собственном незавидном положении. Впрочем, к реальности меня возвратили быстро.
- Всё готово? - спросил, указывая на бланки, Уилфорт.
- Да, - ледяным тоном ответила я и протянула ему бумаги.
А ведь когда-то говорил, что за меня можно запросто отдать жизнь. 'Не за тебя, а за женщин вообще, - заметил циничный внутренний голос, который спит где-то внутри меня и просыпается именно в таких критических ситуациях. - И ещё он сказал, что работать с вами совершенно невозможно. Вот теперь и не придётся'.
И, больше ничего не говоря, даже не одарив меня прощальным взглядом, вышел из кабинета. А на моих запястьях снова сомкнулись стальные браслеты.
Спускаться на тюремный этаж мне, разумеется, раньше приходилось, и неоднократно, но никогда - в таком качестве. Стражник по имени Грейв, с которым я тоже была шапочно знакома, не скрыл удивления, меня увидев, но, тем не менее, продолжил действовать, как полагается в таких случаях. Так сказать, странно, но не шокирующе. я всё же не первый страж, который оказывается, по той или иной причине, в тюрьме.
- Оружие, - первым делом сказал Грейв.
Ровер протянул ему мой арбалет, уже разряженный. Грейв написал на маленькой розовой бумажке (цвет, необыкновенно нелепо смотревшийся в данной обстановке) моё имя и приложил листок к арбалету. Сверкнула маленькая светлая полоска, и бумажка приклеилась к оружию. Простенькая светлая магия.
Форменный камзол мне, к счастью, пока оставили: я отлично помнила, что на тюремном этаже совсем не тепло, но шевроны сняли. Сержантом тель-рейской стражи я более не являлась.
Процедура обыска была короткой и, на общем фоне, унизительной не показалась. Мне вручили полинявшую, но чистую простыню, свёрнутое одеяло, и провели в коридор. По обе стороны от нас располагались тюремные камеры. Что происходит внутри, можно было увидеть, лишь через довольно крупные зарешёченные окошки, располагавшиеся в каждой двери. Но я, понятное дело, не останавливалась и не приглядывалась.
- В общую или в одиночку? - уточнил у Ровера Грейв.
- В одиночку, конечно! - воскликнул Ровер, по-моему, даже возмутившийся таким вопросом. - Она же наша, из стражей, как её можно к преступникам сажать? Может, она кого-то из них сама же сюда и отправила.
Грейв покивал, дескать, да, конечно, но уточнить-то надо было.
Через две минуты я уже осталась одна, стоять, прислонившись плечом к внутренней стене камеры и слушать удаляющиеся звуки шагов. Свет, попадавший внутрь через дверное окошко, позволял оглядеться, особенно когда глаза немного привыкли. Тёмно-серые каменные стены, такой же пол, да и потолок тоже. Прямоугольная каменная коробка. У стены напротив двери стояла низкая и узкая кровать. Подушка отсутствовала, зато имелся тонкий матрас. В сочетании с выданной мне постелью жить можно.
Меня передёрнуло от собственных мыслей. Жить можно. И сколько мне предстоит здесь жить? По всему выходит, что, как минимум, две недели. Но это если мне удастся убедить судью в собственной невиновности, а если нет... Меня ударило в жар, несмотря на низкую температуру воздуха, и я поспешила вытереть со лба крупные капли пота. Если меня не оправдают, то я проведу здесь долгие месяцы. Ну, пусть не здесь, пусть в другой тюрьме и другой камере, какая разница? С другой стороны, если подумать, разница есть. Переведут ли меня в одиночку или в общую камеру? Второй вариант пугал сильнее, несмотря на то, что я точно знала: срок в одиночке считается более суровым наказанием.
Судорожно выдохнув, я снова вытерла лоб ладонью. Не надо паниковать, нет, нельзя, от паники станет только хуже. Мне необходим холодный ум, чтобы продумать способ защититься в суде. Если я этого не сделаю, последствия будут страшными. Последняя мысль снова вернула меня на грань панического состояния. Да и за грань я перешла очень быстро...
Какое-то время нервно мерила камеру шагами, потом села прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Подумала, что сидеть на одном месте не смогу: паника требовала возобновить хождение из стороны в сторону. Но почему-то почти сразу после этой мысли я уснула. Не так чтобы крепко уснула, конечно, но задремала. То и дело просыпалась, поднимала съехавшую к плечу голову и снова задрёмывала, невзирая на боль в затекшей шее. Перебираться на кровать отчего-то было страшно. А организм, видимо, боролся с охватившим меня состоянием, вводя меня в сон. Своего рода естественное успокоительное...
Проснувшись окончательно, я понятия не имела, сколько сейчас времени. Карманные часы у меня были, но их отобрали вместе с прочими вещами. Отчего-то неведение в отношении времени вновь подтолкнуло к состоянию паники, и я поспешила взять себя в руки. Значит, буду здешних стражников донимать вопросом о времени при каждом их приближении. Раз не разрешают держать в камере часы, то сами виноваты. Я резко встала, испытав короткий приступ головокружения, потом плеснула на руки воды из предоставленной мне фляжки и брызнула на лицо. Экономить воду не было необходимости: я точно знала, что уж питьё-то заключённым предоставляется по мере необходимости, в неограниченных количествах.
Водная процедура помогла немного прийти в себя. Я решила обойти камеру и как следует оглядеться, хоть, говоря откровенно, оглядывать было особенно нечего. Вот ведь интересно, насколько сильно одно жизненное событие может изменить приоритеты. Когда я направлялась в участок, только и могла думать, что о таинственном деле спящих нищих. Теперь же это дело вовсе перестало меня интересовать. И было совершенно всё равно, что там произошло, как и почему. Мысли о предстоящих неделях, месяцах или годах полностью закрывали 'обзор' на все прочие темы.
Я медленно шагала по периметру камеры, приложив руку к стене. И вдруг резко остановилась. Прямо на уровне моих глаз, в той части помещения, которая хуже всего просматривалась из коридора через окошко, слабо засветились в полутьме белые буквы, составлявшиеся в одно слово: 'Выход'.
Скажу честно: первым делом я крепко зажмурилась, потёрла виски и снова открыла глаза. Странно: надпись никуда не исчезла. Что за бред? Какой может быть выход из тюремной камеры - за исключением того, основного, который запер крупным ржавым ключом стражник? Не чёрный же ход, честное слово! В противном случае в тюрьме бы давным-давно никого не осталось. Я, хмурясь, посмотрела на белые светящиеся буквы. Здравствуй, белая горячка. Правда, я вроде бы как не пила, но ведь недаром говорят, что все болезни от нервов - за исключением одной, которая к белой горячке ни малейшего отношения не имеет... А мы, тёмные, как никто знаем, насколько многое может человеческий мозг. В том числе и во всём, что касается состояния человеческого здоровья.
Я тряхнула головой, заставляя ненужные мысли с грохотом посыпаться с запылившихся полок. Немного постояла без движения, унимая лёгкое головокружение, которое сопутствовало этому процессу. Так, а теперь с самого начала, без глупостей и сантиментов. Рационально, логично, как при расследовании дела. Надпись на стене камеры существует, примем это за данность. Загорелась она в тот момент, когда я подошла к ней совсем близко. Значит, либо она активируется прикосновением к стене, либо заточена лично на меня. Далее, вариантов два. Либо эта надпись ничего не значит, и это просто чья-то глупая, жестокая шутка, либо выход действительно есть. В первом случае я ничего не теряю, разве что остатки гордости, но это уж как-нибудь переживу. Что во втором?
А во втором получается интересно. Кто-то предоставляет мне возможность покинуть тюрьму. Скорее всего, лично мне: вряд ли запасной выход предусмотрен для любого заключённого, который случайно попадёт именно в эту камеру. Выход может оказаться либо подземным тоннелем, либо порталом. Последнее кажется мне более вероятным: надпись без сомнения магическая, так что наверняка и ход тоже имеет магическую природу.
И что теперь? Рискнуть и пойти? Или остаться, поборов соблазн? Вопрос заключается в том, кто или что ждёт меня с той стороны. Вдруг это именно тот, кто упрятал меня сюда? Кто-то ведь подставил меня, написав донос и тщательно подтасовав улики. Или ещё один вариант: что, если сам Артон ждёт с той стороны, рассчитывая получить подтверждение моей неблагонадёжности? Дескать, раз способна сбежать, значит, преступница. Хотя подобная логика всё же слишком извращённая, не думаю, чтобы в суде к такому аргументу отнеслись серьёзно...
Ладно, выйти - это риск, тут всё понятно. А остаться? Разве это - надёжный вариант? Тот же риск, и ещё неизвестно, в каком из случаев он сильнее. Оставаясь, я вполне могу застрять в подземелье на долгие месяцы. После всего, что произошло, мне мало верится в лояльность судьи. Конечно, перспектива удариться в бега мне совершенно не улыбается, но и сидеть в тюрьме желания нет ни малейшего. Оказывается, надо хотя бы один раз ненадолго здесь оказаться, чтобы понять, насколько это страшно. А оказавшись на свободе, необязательно бежать. Зато можно попробовать разобраться, что же произошло на самом деле и кто так сильно меня подставил. А это повысит мои шансы в конечном итоге выиграть в суде. К тому же есть всё-таки шанс, что, кто бы ни оставил эту странную надпись, этот человек хочет мне помочь.
Я долго колебалась, не в силах ни на что решиться. Сколь ни смешно, но, кажется, победило любопытство: именно оно перевесило чашу весов. В конце концов, воспользовавшись ходом, я не обязана покинуть камеру навсегда. Не исключено, что у меня будет возможность вернуться - но предварительно разгадать эту загадку. Не знаю, как именно открыть таинственный ход, но вряд ли это окажется сложно. И, решившись, я прикладываю ладонь к светящейся надписи.
В ту же секунду меня накрывает волной страха: что, если верным был самый первый вариант, и это - всего лишь розыгрыш? Но не успеваю я додумать эту мысль, как меня утягивает в межпространственный портал.
Я была готова к чему угодно. Городским трущобам, подземным катакомбам, дремучему лесу, древнему замку, или просто заброшенному дому, возле которого меня встретят вооружённые до зубов убийцы. Но вместо этого я оказалась в самой обыкновенной квартире. Да-да, именно квартире: я стояла в прихожей, впереди - гостиная, оттуда приоткрытая дверь вела в ещё одну комнату, возможно, спальню. Слева от гостиной располагалась небольшая аккуратная кухня. Обстановка явно недешёвая, но и не кричащая: всё качественно и функционально. В гостиной я вижу зажжённый камин, висящие над ним часы, пару картин на стенах, диван с волнистой спинкой, обеденный стол и вокруг него несколько стульев...
Затем мой взгляд улавливает всё там же, в гостиной, движение, и я замираю с принимающимся колотиться сердцем. Потому что теперь понимаю, в чьей именно квартире оказалась. И, кажется, ничего хорошего мне это не сулит.
- Тиана? Наконец-то вы здесь, - сказал Уилфорт, набрасывая на плечи камзол и выходя из гостиной мне навстречу.
Я поспешно попятилась. Похоже, оправдались те из моих опасений, которые я считала наименее рациональными. Вся эта история с 'выходом' всё-таки была проверкой, и я оную с треском провалила.
- Я уже думал, что законопослушность не позволит вам воспользоваться порталом, - продолжил Уилфорт.
Я перестала отступать. К лицу прилили красные пятна гнева. Чего-чего, а вот такого вероломства я от него никак не ожидала. Второе разочарование за день в одном и том же человеке. И почему-то от этого было особенно больно. Впрочем, я догадывалась, почему именно.
- Что ж, капитан Уилфорт, - едко произнесла я, делая особое ударение на звании, - можете поставить в своих бумагах галочку, что Тиана Рейс неблагонадёжна и способна на нарушение закона. Надеюсь, вышестоящее начальство погладит вас за это по головке. А теперь верните меня обратно в тюрьму! - требовательным тоном завершила я.
Прежде, чем обращаться за помощью к Уилфорту, пусть даже и с требованием, я попыталась уйти самостоятельно, но поняла, что портала и след простыл. А если вход по-прежнему и существует, то сама я его ни увидеть, ни как-либо ощутить не могу.
Капитан посмотрел на меня очень странно. Взгляд не был ни ледяным, ни насмешливым, ни усталым, ни гневным - словом, не относился к уже знакомому мне диапазону.
- Давайте поговорим, - непривычно мягко предложил он и жестом пригласил меня пройти в гостиную.
Я так удивилась, что даже сделала пару шагов в указанном направлении и догадалась остановиться, лишь достигнув порога.
- Садитесь. - Вот теперь голос Уилфорта прозвучал устало. - В ногах правды нет.
- А правды вообще нет, как недавно выяснилось, - осклабилась я. Злиться мне нравилось значительно больше, чем паниковать, так что можно даже сказать, что сейчас я получала от разговора определённое удовольствие. - К тому же, благодарю вас, я уже насиделась. И с вашей помощью мне предстоит сидеть ещё очень и очень долго.
Он посмотрел...укоризненно? Вот ведь двуличный мерзавец! Одно слово аристократ, да ещё и светлый! Вот всегда знала, что со светловолосыми связываться нельзя!
Я сжала губы, будто пыталась таким образом притормозить собственные мысли. Дивясь тому, как предубеждения по признаку масти внезапно прорвали плотину моей обычной толерантности. Впрочем, в данный момент я, кажется, была готова ненавидеть людей по любому признаку, характеризующему Уилфорта. Будь то цвет волос, высокий рост, принадлежность к мужскому полу, серо-голубые глаза или, к примеру, звание капитана городской стражи.
- Сержант Рейс, сядьте за стол, - с большим напором призвал Уилфорт.
- А я уже не сержант, - с радостной улыбкой мазохиста сообщила я. - Вы разве забыли? Я больше не служу в страже и не являюсь вашей подчинённой. - Хоть какой-то повод порадоваться! - Так что отныне я не обязана выполнять ваши приказы, капитан Уилфорт. - И снова акцент на слове 'капитан'.
- Во-первых, это не приказ, - отозвался Уилфорт. - Расценивайте это как приглашение. А во-вторых, звание и должность вполне реально восстановить. Для этого достаточно доказать вашу невиновность в предъявленных обвинениях.
От удивления я всё-таки села.
- Вы хотите сказать, что верите в мою невиновность? - крайне недоверчиво осведомилась я.
Уилфорт вздохнул. Так, словно мои слова чем-то очень сильно его задели, но он был на меня не в обиде.
- Сержант Рейс, - проговорил он, вновь почему-то воспользовавшись неактуальным более обращением, - сегодня в моём кабинете вы имели возможность слышать, что говорили про вас Райан Лейкофф, Дик Норбоу и Бертран Миллорн. Все они утверждали, что, работая с вами бок о бок, знают вас достаточно хорошо, и потому абсолютно убеждены в вашей невиновности.
Уилфорт посмотрел на меня вопросительно, будто ожидал подтверждения, что я действительно всё это слышала, и я кивнула, не отрывая от него взгляда.
- Позволю себе заметить, что я тоже некоторое время проработал с вами бок о бок и успел оценить ваши как профессиональные, так и человеческие качества, - продолжал капитан. - Так почему вы решили, что мои выводы будут чем-либо отличаться от выводов остальных?
Я ничего не сказала. Я просто сидела и сверлила его взглядом, уже совершенно не понимая, чему верить, но точно зная, что пока не готова позволить себе расслабиться. Поэтому просто ждала. Ждала, что сейчас последует. Наверняка ведь какое-нибудь 'но'. Или он разозлится. Или начнёт допрос. Или всё-таки просто разговор? Да и как тут определить?
Но Уилфорт вдруг спросил:
- Чаю будете?
И я вконец растерялась. Потому и промолчала.
Впрочем, как оказалось, мой ответ Уилфорту нужен и не был. Он подошёл к камину, на полке над которым, как это часто бывало, стояла квадратная пластина магического подогрева. Капитан снял с неё уже готовую кружку с чаем и поставил на стол передо мной. Я тупо посмотрела на коричневатую жидкость, в которой плавал листик мяты, и вновь подняла на Уилфорта напряжённый взгляд. Увидела, правда, только его спину. Капитан отошёл к дивану, принёс оттуда тонкий, но тёплый шерстяной плед и набросил мне на плечи наподобие плаща - правда, поверх спинки стула. Я стянула концы пледа, соединяя их на груди: в тюрьме успела основательно замёрзнуть. И только сейчас осознала, что камин зажжён, несмотря на тёплую погоду. Не иначе в мою честь.
Теперь Уилфорт наконец сел напротив. Себе никакого чая не взял. Положил руки перед собой на стол, сцепив пальцы.
- Вы готовы поговорить? - спросил он.
Я молча кивнула. Очень надеюсь, что не о живописи или, скажем, отношениях между мужчиной и женщиной, а всё-таки о деле. Ибо ещё чего-то шокирующего я сегодня, кажется, не переживу.
- Вас кто-то очень серьёзно подставил. - Невзирая на суть сказанного, ровный голос Уилфорта звучал успокаивающе. - Этот кто-то умеет собирать информацию, неплохо осведомлен о принятых в участке процедурах и - самое главное - считает, что вы очень сильно ему мешаете.
Он подождал, будто удостоверяясь, что до меня в полной мере доходит смысл произносимых слов. Я кивнула: всё действительно было понятно, и поспорить не с чем.
- Давайте начнём с последнего пункта, - предложил Уилфорт. - У вас есть конкретные предположения касательно того, кто может быть заинтересован в вашем устранении?
Я поставила локти на стол (кажется, у них, у аристократов, это считается непривычным, но сейчас эта мысль мало тревожила), провела рукой по лбу и, опустив голову, задумалась.
- Не знаю, - призналась я. - Ничего конкретного. У меня нет врагов в полном смысле слова, а это должен быть настоящий враг. Конечно, существует немало людей, которым я попортила жизнь своими расследованиями. Кто-то из них мог затаить по-настоящему глубокую обиду, а я - даже об этом не подозревать. Но это очень далеко от конкретики.
- Оставим в качестве одной из гипотез, - кивнул Уилфорт. - Кстати, что вы думаете по поводу Дункана Веллореска?
Я хотела съязвить по поводу идиотизма такого предположения, уж слишком свежи были в памяти высказанные Артоном обвинения. Но потом подумала и устало ответила:
- Мне это кажется маловероятным. Никаких объективных причин не вижу. И кто бы что там ни заявлял, он действительно пригласил меня к себе по завершении расследования просто для того, чтобы сказать спасибо. - Ещё немного подумав, добавила: - И, может быть, для того, чтобы выговориться.
- Совершенно незнакомому человеку? - скептически спросил Уилфорт.
- Незнакомому человеку, которые волей случая знал подробности его истории, - уточнила я. - Выговариваться незнакомцам значительно легче, но им опасно доверять семейные тайны. Я же оказалась идеальной кандидатурой. В любом случае никаких брошей он мне не дарил и денег не давал.
- Это вы могли бы не уточнять, - отмахнулся Уилфорт, и, несмотря на пренебрежительность его тона, мне было по-настоящему приятно слышать эти слова.
- Словом, конечно, я не могу гарантировать, что он - отличный парень и ничего не злоумышляет, - подытожила я. - Но у меня нет ни малейших свидетельств обратного.
- Я вас понял. - Спорить Уилфорт и не пытался, хотя кто знает, что он думал про Дункана на самом деле. - В таком случае давайте перейдём к следующей версии, которая представляется мне наиболее перспективной.
Я заинтересованно подняла голову. Что это за версия?
- Дела, которые вы расследуете в данный момент, - пояснил капитан. - Предполагаю, что в одном из них вы подобрались так близко к сути, что кто-то очень сильно испугался. И, решив срочно убрать вас из игры, стал действовать - быстро, решительно, несколько грубовато. Однако же это сработало. Либо он знал характер Артона - кстати, как такого, как он, держат на столь ответственной должности, непонятно, - либо подобное развитие событий просто является нормой жизни. Это уже вам виднее, чем мне. Донос - подброшенная улика - заключение под стражу без особо тщательных выяснений - суд. Звучит привычно?
- Довольно-таки, - призналась я. - Но если судья - профессионал, то к разбору дела подойдут серьёзно, и у невиновного будут неплохие шансы оправдаться.
- Возможно, для суда у них припасено что-то ещё, - протянул Уилфорт, запрокидывая голову. - Какой-нибудь аргумент, выглядящий посерьёзнее, чем фамильная брошь. Но существует и другой вариант.
- Какой? - подалась вперёд я.
- Им всё равно, чем закончится судебный процесс, - ответил Уилфорт, пристально глядя мне в глаза. - Потому что им важно вывести вас из игры лишь до определённого момента.
- Чтобы совершить какое-то преступление? - предположила я.
- Или успеть бежать из страны. Давайте пройдёмся по вашим делам. Какое из них представляется вам достаточно серьёзным?
Я медленно качала головой, перебирая дела в памяти. Вывод напрашивался сам собой.
- Дело афериста закончено и передано в суд, - стала перечислять вслух я. - Несколько историй подростков - но это совсем уж мелочи. Дело об ожерелье мы передали в отдел ограблений; как выяснилось, к тёмной магии оно никакого отношения не имеет. Словом, остаётся только дело спящих нищих. С ним, правда, слишком многое пока непонятно. Но оно имеет отношение к бывшим заключённым и родственникам заключённых. - Я немного поколебалась, затем добавила: - Возможно, даже к политике.
Настал черёд Уилфорта податься вперёд.
- Давайте-ка поговорим об этом деле поподробнее. Расскажите мне все детали, включая как факты, так и ваши собственные предположения. И не задумывайтесь о том, что мне уже известно, а что нет. Рассказывайте всё, с самого начала и до конца.
И я рассказала. Начиная с самой первой беседы с нищим Тобиасом, так трогательно пекущемся о своём приятеле Томми, и до вчерашнего разговора с Дунканом. Уилфорт слушал внимательно и, я бы сказала, мрачно. Когда я закончила, после непродолжительной паузы заявил:
- Хорошо, я займусь этим делом вплотную. Конечно, и прочие версии тоже проверю, но эта представляется мне наиболее вероятной. По всей видимости, в своём расследовании вы подошли очень близко к истине, а мы имеем дело с опасными людьми и серьёзными планами, поэтому они предпочли избавиться от вас и не рисковать. И нам ещё повезло, что они избрали для этого столь гуманный способ.
Полтора года тюремного заключения - весьма шокирующая перспектива, но перспектива быть найденной в канаве с перерезанным горлом ещё менее приятна.
- Почему вы считаете, что всё настолько серьёзно? - спросила я, внутренне содрогнувшись.
- Потому что подозреваю, что в деле замешана политика, - ответил Уифлфорт. - А в ней по-другому не бывает. Было весьма проницательно с вашей стороны предположить, что у преступлений с погружением в сон есть политическая подоплёка, - заметил он, отвечая на мой вопросительный взгляд. - Я же пришёл к аналогичным выводам, основываясь на других соображениях.
- Каких именно?
Мне было по-настоящему интересно.
- Как вы несомненно уже поняли, я не слишком хорошо разбираюсь в тёмной магии. - Я захлопала глазами, так как совершенно не ожидала от него такого признания. - Но у меня богатый опыт расследований дел, касающихся политики, - как преступлений, так и интриг. Поэтому можно сказать, что у меня выработалось чутьё на подобные вещи - точно так же, как и вы интуитивно чувствуете, в каком случае мелкие нестыковки указывают на манипуляцию с человеческим мозгом. - Он слабо, но как-то приятно улыбнулся, проведя эту параллель. - В данном случае было несколько подозрительных деталей. Во-первых, задействованы представители совершенно разных сословий. Это очень плохой признак. Разумеется, потенциальных причин может быть несколько, но, среди прочего, так бывает именно в случае политической составляющей. В подобных шахматных играх зачастую требуются фигуры разного уровня. На одну роль подойдёт нищий, на другую - исключительно высший аристократ. Связь потерпевших с тюрьмой либо - как теперь выяснилось - с нелояльностью правящей династии, сами понимаете, лишь усугубляет мои подозрения. Ну и, наконец, время, когда всё это произошло.
- А что со временем? - удивилась я.
Ну, лето. Относительно тепло. Нищие меньше прячутся по заброшенным постройкам... Что ещё?
Уилфорт улыбнулся, словно прочитал мои мысли.
- Я ведь говорил: мы с вами заточены обращать внимание на разные вещи, - заметил он. - Мне, например, одной из первых приходит в голову мысль о том, что через несколько дней в Тель-Рей приезжает Вайрас Тибелл. И преступления начали происходить вскоре после того, как об этом посещении стало официально известно.
- И вы полагаете, тут есть связь?
Это действительно ни разу не приходило мне в голову.
- Я полагаю, тут вполне может быть связь, - откликнулся Уилфорт. - И если так, то дело представляется чрезвычайно опасным. Именно по этой причине в участке я даже не подал виду, будто мне что-то не нравится в вашем аресте. На то было две причины. Во-первых, заподозрив, что вам удастся избежать суда и продолжить расследование, эти люди могли попытаться устранить вас более радикальным способом. Разумеется, я бы сделал всё, чтобы обеспечить вашу безопасность, но предпочитаю лишний раз не рисковать. Сейчас они уверены, что добились своего, и вас не тронут. Исход же судебного разбирательства их мало волнует, ибо состоится после предполагаемого отъезда Тибелла.
- А во-вторых? - спросила я, заворожённо слушавшая, пока он не замолчал.
- А во-вторых, поняв, что я что-то подозреваю, преступники могут затаиться или в корне сменить линию поведения. И в этом случае предотвратить то, что они задумали, станет значительно сложнее. А учитывая предполагаемую серьёзность данного дела, нарушить их планы необходимо.
- Вам хорошо это удалось, - натужно усмехнулась я и пояснила: - Изобразить, что вас всё устраивает.
Уилфорт криво улыбнулся, как делает человек, считающий услышанную похвалу весьма сомнительной.
- Сказать по правде, увидев вас здесь, я сначала подумала, что вся эта затея с 'выходом' - ловушка. Просто для того, чтобы доказать, что я недостаточно благонадёжна, - призналась я, отчего-то опуская глаза.
- Я так и понял, - тоже отворачиваясь, отозвался Уилфорт. - Уловка вполне в стиле Артона.
- Простите, не хотела вас обидеть.
В последних словах капитана мне послышался упрёк.
- Вы ничем меня не обидели, - возразил он. Вроде бы снова повернулся ко мне, но смотрел по-прежнему немного в сторону. - Это была естественная реакция. Я ведь для вас - начальство. - В его голосе какие-то плохо понятные нотки, чуть ли не горечь. А может быть, от последних переживаний я начисто перестала разбираться в человеческих эмоциях? - А начальство можно считать достойным уважения или бездарным, строгим или невзыскательным... Но оно никогда не будет 'своим'. Всегда остаётся пелена отчуждения, опаска и некоторая степень недоверия. Словом, от начальства всегда ждёшь какой-нибудь гадости.
Произнося эти, неестественно вульгарные для него, слова, Уилфорт усмехнулся, но как-то совсем неубедительно.
Я хотела сказать, что он не прав. Вернее, прав для большинства случаев, возможно, почти для всех, но не для данного конкретного. И несмотря на то, что я всякий раз напрягаюсь, входя в его кабинет или встречаясь с ним в коридоре, очень быстро начинаю воспринимать его...именно что своим. И именно поэтому я могу говорить с ним о котлете моего любимого зелёного цвета и о животах червей, позарившихся на бедолагу Картера. А уж ту пощёчину в карете я точно могла бы дать только своему и никак не чужому. Да и мои неуместные отжимания в рабочем кабинете капитана тогда, на заре нашего знакомства... Я и сама не отдавала себе в этом отчёта, но ведь никогда бы не позволила себе подобной выходки, если бы инстинктивно не ощущала его в чём-то своим...
Я много чего могла бы сказать. Но вместо этого, глядя в темноту за окном, тихо проговорила:
- Меня, наверное, заждались в тюрьме.
И натужно улыбнулась.
- Не заждались. - Уилфорт вздохнул, но вздох этот не имел отношения к нашим последним репликам. - Об этом можете не беспокоиться: в тюрьме вас не хватятся.
- То есть как? - изумлённо спросила я.
- С помощью одного светлого специалиста я поместил в вашей камере очень качественную иллюзию, - объяснил капитан. - Она не только выглядит, как вы, но может даже копировать вас голос. Пространных бесед, конечно, вести не будет, но, скажем, поздороваться в случае необходимости сумеет. И изобразить, будто ест и пьёт, тоже. Так что вы можете не тревожиться на этот счёт. Я уже привлёк к делу некоторых специалистов и намерен плотно заняться им сам. За несколько дней всё будет решено. А до тех пор вы останетесь здесь.
- К-как 'здесь'? - пробормотала я. - В этой квартире?
- Я выделю для вас отдельную комнату, - поспешил уточнить Уилфорт, дабы его предложение не прозвучало двусмысленно. - Надеюсь, вам там будет удобно. Вернуться домой вы, к сожалению, сейчас не можете. Поэтому просто переждёте здесь несколько дней.
- Несколько дней... - пробормотала я, глядя вроде бы на Уилфорта, а вроде бы и сквозь него.
Несколько дней в его квартире. В его обществе. Конечно, он будет уезжать - на службу, на расследование, - но всё равно я буду встречать его по утрам за завтраком, и по вечерам, и ночью он будет спать в соседней комнате. А ещё в доме на каждом шагу будут встречаться его вещи, а это не намного лучше для моей хрупкой в последнее время психики, чем он сам. Начальство, которое 'не своё'. В настолько 'своей' обстановке.
- Большое спасибо, лорд Уилфорт. - Обращение 'лорд' сорвалось с языка непроизвольно. - Это очень благородно с вашей стороны, но...давайте я всё-таки вернусь в тюрьму.
Я встала и посмотрела на него умоляющим взглядом.
Он тоже поднялся. Сжал губы, отвёл взгляд, а потом глухо произнёс:
- Вам настолько неприятно моё общество, что вы предпочитаете оказаться в тюрьме, лишь бы не находиться рядом со мной?
И в ответ на этот прямой вопрос я не смогла солгать.
- Нет, - тихо сказала я. - Мне настолько приятно ваше общество, что я предпочитаю оказаться в тюрьме, лишь бы не находиться рядом с вами.