Аннотация: Автор - Тори, вдохновившая и меня на рассказ про девственницу.
Маменька родила ее поздновато. Когда дочь подросла, маменька побожилась, что рождением ребенка обязана новогоднему чуду - загадала-де желание, да Дед Мороз и исполнил. В роли сказочного Деда выступил проезжий купец, но про то маменька подзабыла.
С детства Марфуша воспитывалась в убеждении, что мальчики - зло. Все они, по словам родительницы, желали отнять у ее кровиночки самое ценное. Самым ценным у Марфы были стеклянные бусы, подаренные доброй соседкой, и девочка весьма переживала за их сохранность. И когда к ней подошел мальчик, живший через два дома, и спросил, не видела ли она его щенка, Марфа, вцепившись одной рукой в свою драгоценность, стала колотить зажатым в другой совочком негодяя по голове, восклицая: "Ну уж нет, гад такой, нечего покушаться на девичьи ценности!" После этого случая прочим детям запретили подходить к девочке, чему ее матушка была весьма рада - а то еще научат дочурку плохому.
Подруг в пансионе у Марфы не было. Ну право слово, о чем бы ей говорить с глупышками, которые к тому же все как одна ей завидовали? Исключительно из зависти замолкали они, стоило Марфе подойти к щебечущей девичьей стайке, подсыпали Марфуше соли в компот и морщили носики при виде Марфушиных парадных платьев. Так что в свободное от учебы время Марфа была предоставлена сама себе. Это было хорошо, поскольку давно уже билась она над загадкой: какую такую ценность желают отобрать у нее все мужчины? Ясно было только, что это не бусики, ибо с тех пор Марфуша обзавелась куда более ценными предметами: японским зонтиком и колечком с янтарем. Или коварные мужчины меняли свои цели вместе с ростом благосостояния дев? За разъяснением Марфа обратилась к маменьке. Та сказала, что цель подлецов остается неизменной, но что же является этим величайшим девичьим сокровищем, дочь поймет сама несколько позже.
Разгадка обнаружилась неожиданно. Во время прогулки Марфа увидала забытый кем-то на скамье томик в розовой обложке. Ради интереса прочла она первую страницу и поняла, что главная героиня словно с нее писана. За прекрасной Ленорой тоже толпами ходили мужчины в надежде отобрать ее главное сокровище. Далее было написано, что все они жаждали "сорвать бутон", что привело Марфушу в некоторое недоумение. На цветы в их с матушкой садике покушалась только соседская коза, ежели той удавалось протиснуться сквозь прутья ограды, но здесь явно подразумевалось что-то другое. Решив разобраться в этом вопросе, Марфа прихватила томик с собою.
Но далее было еще непонятнее. Во второй главе гадкий Роберто покусился на честь прекрасной Леноры. Несчастная дева сумела спастись, ударив мерзавца стулом по голове. Как именно происходило "покушение на честь" Марфа не уразумела, но про стул запомнила - авось пригодится. Третья глава внесла некоторую ясность: сволочь по имени Неогоций заломил бедняжке руки за спину и силою поцеловал ту в щеку. После такого позора Ленора желала наложить на себя руки, но обошлась трехдневным постом, а у Марфуши наутро глаза были красными от рыданий. Испытания героини продолжались, пока она не полюбила добродетельного Орландо. Через пять лет влюбленные поженились и после свадьбы утолили свою страсть. Из этого Марфа сделала несколько выводов: 1)можно встретить Любовь Всей Своей Жизни, которому не жаль и отдать самое ценное, 2)самое ценное необходимо отдавать после свадьбы, ну и 3)мужчина куда как лучше знает, как именно это самое ценное забирается, а целомудренная девица и без таких знаний обойтись может. Правда, некоторая подсказка в книге была: после свадьбы добродетельный Орландо распустил шнуровку на платье супруги и стал покрывать страстными поцелуями ее белоснежные плечи. При чтении этой сцены Марфа ощутила, как заполыхали ее щеки. Да, этакое бесстыдство можно позволить только законному супругу, да и то нечасто - лишь как особую милость или подарок к празднику. Но пока Марфуша еще не повстречала свою Великую Любовь и замужество ей не грозило. Потому она просто выучила наизусть все способы обороны от коварных соблазнителей, а уж как именно распознать этих недостойных людей она давно уже знала.
После окончания пансиона Марфа устроилась работать машинисткой в адвокатскую контору Марка Евстратыча. Начальник был стар, сутул и благообразен, но бдительности Марфа не теряла. И не зря: вечером, уходя из конторы, Евстратыч спросил: "Вам в какую сторону?" Марфа метнулась прочь и поскакала оленем по набережной. Ошарашенный начальник долго смотрел ей вслед и думал: "Точно все бабы - дуры. Хорошо, что у меня есть мой Илюшенька."
Наутро Марфа боялась идти в контору, но маменька выдала ей молитвенник в полпуда весом - обороняться. Марфуша прикинула, что ежели чтение молитв не поможет, то можно книгою и промеж глаз охальнику дать, дабы увидел свет истины. Марк Евстратыч покосился на демонстративно лежащий в центре стола молитвенник и молча прошел к себе - впечатлился, должно быть.
Пирожные Марфа уважала. С радостным предвкушением заходила в лавку Настасьи Архиповны, подолгу рассматривала, расспрашивала и выбирала себе набор. Выбранное упаковывалось в коробку и перевязывалось ленточкой. Из кондитерской Марфа шла домой в приподнятом настроении, предвкушая чудесное чаепитие. Но в этот черный день... Ах нет, следует рассказать все по порядку. Утро было замечательным. Был выходной, значит, можно было не спеша позавтракать и заплести косу с бантом вместо привычной "дульки" на затылке. И надеть платье не уныло-серого или грязно-коричневого цвета, кои были куплены специально для присутствия - скрывать неземную Марфушину красу от алчных мужских взглядов, а цветов куда более легкомысленных -синего или даже зеленого. Словом, чудо как хороша была Марфушенька, то и дело останавливалась, дабы полюбоваться своим отражением в витринах. Засмотревшись в окно той самой кондитерской, куда и направлялась, она внезапно налетела на некую преграду.
-Смотри куда прешь, корова! - басом заорала преграда.
В голове у Марфы набатом зазвенело: "Опасность! Мужчина! Сейчас обесчестит! Бежать надобно!" - но ноги словно примерзли к земле. Предполагаемый насильник тяжело дышал - видимо, от возбуждения, да еще и поругивался сквозь зубы. Этого нежная Марфушина душа не выдержала, и с воплем "Караул!" бедняжка укусила похотливого мерзавца за нос. Тот вмиг замолк и выпучил глаза. "Эк его разобрало от моей прелести!" - подумала Марфа. Нога отмерла и сама собою пнула негодяя в лодыжку.
-Меня так просто не получишь! - объявила бесстрашная (пусть и весьма напуганная) воительница.
-Дура! - и гад унесся со скоростью ветра. Должно быть, искать продажную девку и заниматься с ней непотребствами, мечтая о недоступной и грозной Марфе.
Мужчины вились вокруг Марфы целыми роями, что иногда бывало так утомительно. Никак невозможно было избежать их приставаний. Самые коварные делали вид, что даже не замечают Марфушу, а вовсе заинтересованы в других девицах, но тактика сия была нашей девой разгадана моментально. "Смотрит на ту страшилу в розовом платье, чтобы я взревновала," - мигом раскусила Марфа молодого офицера. "А этот подошел к уродине в синей шляпке, только чтобы я обратила на него внимание," - это она тоже сообразила быстро. "О, каков нахал! Переглядывается с этой молоденькой дурочкой и полагает, что меня это заденет," - а этот повеса даже позабавил, глупенький какой. Все эти уловки Марфа видела насквозь, уж к своим сорока пяти годам она поднабралась опыта.
Однако же некоторые наглецы, не смущаясь неприступностью Марфы, смели даже обращаться к ней напрямую. Так, не далее чем вчера нахальный юнец семнадцати лет спросил у нее, не видала ли она поблизости "самую прекрасную девушку с волосами, как лучи солнца". Марфуша сразу поняла, о ком речь - хотя с лучами солнца ранее сравнивать свои волосы не догадалась - и строго отчитала мальчишку. Сказала, что она, разумеется, весьма польщена его пылом, но ей необходим мужчина постарше, поинтереснее внешне и посостоятельнее. Смутившийся юнец резво убежал - рыдать от горечи отказа, должно быть.
Сегодня же очередной поклонник окликнул ее: "Дама!" Марфа рассмотрела его попристальнее. Хорош, весьма и весьма. На вид около тридцати, прекрасно одет и телосложение замечательное. Но нельзя ведь сдаваться так сразу. Из своих любимых романов Марфа почерпнула весьма важные сведения: мужчины не ценят легкую добычу. Они должны убедиться в душевной чистоте и телесной невинности избранницы. Если же девушка позволяет всякие вольности вроде пожимания своих трепетных пальчиков или обращения по имени ранее, чем через год после объяснения кавалером в любви, то она уже не представляет интереса для молодого человека из-за своей легкодоступности. Что уж говорить о знакомстве! Мужчине сразу необходимо дать понять, что девушка ты серьезная и для завоевания тебя ему придется приложить немало усилий. Поэтому Марфа залепила нахалу пощечину (а поскольку рука у нее была тяжелая, то чудом не свернула ему челюсть) и прошипела сквозь зубы: "Да что Вы себе позволяете! За кого Вы, собственно, меня принимаете! Я, между прочим, девушка строгих нравов." И быстрым шагом удалилась. Она не сомневалась, что пылкий поклонник выследит ее и всенепременно начнет осаду неприступной крепости.
Молодой человек потирал ноющую щеку, когда к нему сочувственно обратился прохожий. "За что она тебя так?" - спросил пожилой господин. Бедолага раздосадованно ответил: "Понятия не имею. Я с этой припадочной и не знаком вовсе. Она кошель обронила, а я подобрал и хотел отдать."
Марфа же некоторое время недоумевала, куда делся настойчивый молодой человек, но потом поняла, что ему помешали происки врагов. Жаль, конечно, разочаровываться, но значит он не был рыцарем, предназначенным ей судьбой, иначе преодолел бы все преграды.
В 47 Марфа решилась-таки выйти замуж. Выбор ее пал на Евлампия Харитоновича, жившего на соседней улице. По правде говоря, Харитоныч оказался единственным ее воздыхателем, кто набрался смелости и сделал Марфуше предложение. Его храбрость и решительность несколько компенсировали в глазах новобрачной незначительные недостатки суженого: обширную плешь, подагру и объемистое брюшко. К тому же Марфа предполагала, что у ее избранника имеется множество иных достоинств - не зря ведь она ответила ему согласием. Надобно еще пояснить, что Харитоныч, холостяк пятидесяти двух лет, проживал со своей маменькой, старухой вздорной и склочной, и только лишь после ее кончины собрался жениться. "Должен же кто-то дом вести," - пояснил он приятелю.
В первую ночь после свадьбы Марфуша ожидала супруга с трепетом. Вот сейчас она познает то, о чем столь долго мечтала ночами в своей девичьей постели! Наконец-то она предастся пылкой страсти с возлюбленным супругом! Евлампушка вошел в супружескую опочивальню в ночной рубахе до пят и колпаке с кисточкой, призванном утеплять лысину. Поцеловав новобрачную в середину лба, он укутался в одеяло и захрапел. Растерянная Марфа растолкала супруга.
Когда Евлампий-таки сообразил, отчего с супругою приключилась истерика, то весьма разгневался. Вылив на беснующуюся женщину графин воды, он в самых ядовитых выражениях высказал ей, что думает о столь похотливых и развратных созданиях. Знал бы он, что Марфа такова, то нипочем не взял бы ее в жены. Платонические отношения - единственный вид возвышенной страсти, приемлемый для людей с тонкой душевной организацией, и он, Евлампий, полагал, что его избранница обладает достаточно изящным складом ума, чтобы это уразуметь. У него самого много лет уже (если совсем правдиво, то после стыдной болезни, вынесенной в юности из публичного дома - но жене о том рассказывать не след) даже отсутствуют соответствующие функции организма. Так супруг долго пристыживал Марфушу, пока она, заливаясь слезами, не сказала, что полностью с ним согласна и не попросила прощения за недостойное поведение. Поцеловавшись в знак примирения, новобрачные улеглись спать. Некоторое время Марфа размышляла о том, что Евлампий оказался куда высокодуховнее и благороднее, чем она. Затем решила, что вот теперь ей есть на кого равняться в этом пошлом и грязном мире, что наконец-то она обрела поддержку и опору. И с этими радостными мыслями Марфа уснула, чтобы утром улыбкою встретить начало семейной жизни.