Она пронеслась по всему дому, шелестя юбками и звеня браслетами на лодыжках. За ней, фырча и потявкивая, бежал ее колонок. Под сердцем собралась истома - давящим, теплым комком, готовым вот-вот излиться.
Она резко завернула, распахнула одну из дверей и принюхалась. Пахло сыростью и горьким печальным ароматом старых засушенных цветов. Нет, не то. Она прошла еще несколько дверей, мелко перебирая босыми пятками по бетонному шершавому полу. Остановилась, подумала, и открыла одну. Прикрыв глаза, она снова втянула воздух. Здесь царил аромат корицы и жженой бумаги. Опять не то. Резко захлопнув дверь, она побежала дальше. Колонок, который, казалось, нагнал ее, вдруг сел, вытянувшись в тонкую струнку, и печально посмотрел ей вслед темными бусинками маленьких глазок. Она даже не оглянулась.
Всю жизнь, сколько она себя помнила, она жила в этом огромном доме, где постоянно менялись двери, переходы, потолки и стены. Изредка, в левом крыле будто слышался тихий глубокий звон и протяжные церковные песнопения, а иногда она чувствовала, как мимо нее проносились толпой тени и призраки, почти задевая, так, что она слышала отголоски чужих печалей и страстей, а на самом чердаке - в этом она была точно уверена - поселился старый дух какого-то очень упрямого курильщика, дым сигарет которого поднимался к самому потолку и проедал прорехи в крыше. Дом сам себя чинил и подновлял, замыкаясь в собственных воспоминаниях, перебирая былые радости и огорчения, забывая о своей нынешней обитательнице.
Наконец, она нашла нужную дверь - там, где совсем ничем не пахло - и, постукивая пальцами по косяку, огляделась. В этой комнате пол был из светлых досок присыпанных песком, и серый свет, какой бывает поутру, когда вставать еще не хочется, но сон уже выветрился из головы, и просто лежишь, прислушиваясь к дыханию того, кто спит рядом.
Больше в комнате не было ничего. Она вышла на середину и уселась, подогнув ноги под себя, разметав песок на полу подолом своего пестрого одеяния. Колонок просеменил к ней, потянул носом воздух и забрался, царапаясь острыми коготками, на колени, а потом прильнул к груди, положив гибкую шейку ей на плечо. Она закрыла глаза и задышала ровно и глубоко, чувствуя, как то, что так долго просило выхода, наконец, сможет воплотиться, перестанет давить на нее, и уйдет жить своей жизнью. Перед глазами замелькали разноцветные точки, и она начала выдумывать.
Она видела, как печальный одинокий верблюд идет по бескрайней пустыне, неся на себе ничем не обременяющий груз - маленького мальчика, потерявшего сознание от жажды и невыносимого жара, она видела бескрайнее блеклое небо и яростно сияющее солнце, она знала, что этот ребенок - будущий великий воин и завоеватель, который утопит мир в крови, чтобы погибнуть потом, по вине самой-самой красивой женщины на свете, которая одним смешком и движением тонкой брови перечеркнет всю его славу и почести, превратит в несчастное, отвергнутое создание, которое кончит свои дни...
- Эй, ты чего удумала? - раздался голос у нее под ухом. - А как же я? Ты про меня досочинять не будешь?
Она с огромной неохотой разлепила тяжелые веки и посмотрела на обладателя этого голоса, уже зная, кто им окажется. Да, так и есть, это был Принц из дурацкой сказки, которую она увидела, слушая нежный перезвон колокольчиков и сидя в огромном готическом кресле с резными подлокотниками и неудобным изголовьем, больно впивающемся в шею. Сказка была не ахти какая, про принца, однажды увидевшего в движении облаков лик принцессы, влюбившегося и отправившегося на поиски. После всех злоключений, которыми она его наградила, он все-таки добрался до зачарованного замка, утопающего в мечтах и осыпанного росой истинной любви, и уже дотронулся до источающей сладостное благоухание белой ручки принцессы, как ей окончательно надоела эта сказка и она забросила ее, так и не придумав конец.
- Пшел вон, эта история уже закончена. - Вяло протянула она, надеясь избавится от него побыстрее, и вновь перенестись в пустыню.
- Ничего не закончена! Ты мне даже нос не нарисовала! - С обидой сказал принц, указав на сияющее девственной белизной ровное пространство между глазами и подкрашенным розовым блеском ртом.
- А носы людям целоваться мешают. - Первое, чему она научилась, это не признавать свою вину перед выдуманными персонажами. - Сам потом ныть будешь, если приделаю.
- Ну, хоть не нос, но что дальше то со мной было! Неудобно, знаешь ли, стоять на коленях с согнутой шеей целую вечность. Давай, хотя бы постельную сцену в конце, как собирались - возмутился принц, кокетливо потряхивая розовыми перьями на воротнике.
Она вновь посмотрела на него и почувствовала щемящую жалость и отвращение - каким нелепым он у нее получился, в смешном кургузом кафтанчике, в пышных коротеньких цветных штанишках, из которых торчали его тощие как у лягушонка ноги, с непропорционально широкими плечами, и руками, перевитыми мускулами, огромными сверх всякой меры, настолько, что ему было трудно стоять прямо.
- Ладно, но только это. Продолжений про тебя не будет - строго сказала она, и, не дожидаясь его ответа, начала рассказывать. - И вот прекрасный принц, поцеловал белую ручку принцессы...
- Источающую сладостное благоухание - вставил принц, уже успевший усесться на пол сложив ноги по-турецки.
- Не перебивай, а то сейчас обоих придавит развалившимся замком - прикрикнула она и продолжила - И принцесса взглянула на него и сразу же влюбилась. И тогда он поднялся с колен и привлек ее к своей широкой груди, а принцесса только сладко вздохнула и прижалась к нему своим юным прекрасным телом. Она скромно потупилась, но он не в силах оторвать взгляда от ее прекрасного лица, взял ее за подбородок и нежно впился страстным поцелуем в алые губы. - Сделав небольшую паузу для вдоха, она приоткрыла глаз и покосилась на принца. Его взгляд затуманился, губы шевелились, а язык высунулся и описывал странные фигуры в воздухе. Зрелище было прекомическое. Он снова был там, в своей сказке. Она перевела дыхание, и, стараясь не сбиться с торжественного тона, продолжила:
- И вот, он подхватил ее на руки, легкую как пушинку и тонкую как лилию, взбежал с ней вверх по лестнице в королевскую опочивальню. Там он бережно опустил ее на розовое покрывало огромной кровати, под балдахином, усыпанным тысячами алмазов, сотканном из тончайшего шелка, скинул вмиг свою одежду и...
- Халтура! Лажовая халтура! - Принц пришел в себя и обиженно смотрел на нее. - Не забывай, я ведь прошел через горы, поля, реки и леса, сражался с великанами и оборотнями, драконами, и всеми остальными, которых ты так любезно для меня пририсовала - а при этом ни разу не мылся! Ты никакой даже лоханки чтоб сполоснуться для меня не придумала. Представляешь, как от меня в спальне разит?!
- Это сказка, балда! Слушай дальше. - Она вновь закрыла глаза и продолжила нараспев - И вот он скинул свои одежды, и великое волшебство древнего предсказания сбылось - мгновенно ушел с его плеч тяжкий груз пережитого, и пыль неведомых дорог и вся кровь и пепел, которыми он замарался в своих бесконечных поисках...
- Замарался? Что за слово-то такое - замарался? Я, по-твоему, кто? Принц? Или Замарашка?
- Сказала, заткнись, а то секса не будет! - Гаркнула она на него, легонько шлепнув по губам, отчего принц завалился на бок, неловко извернувшись.
- И вот, припал он устами к ее шелковистой груди, что нежно белела в полумраке королевской спальни. Она задохнулась от восхищения и переполнивших ее чувств и ответила ему жаркими страстными поцелуями. Затем он нежным движением раздвинул ее стройные точеные ножки и одним ударом проник в ее женское естество, наполняя ее своим жаром и познавая блаженство, которого никогда не знал. - Говоря это, она вычищала грязь из-под коротко обстриженных ногтей, украдкой посматривая на расплывшегося в глупой улыбке принца, извивающегося на полу. Решив не тянуть - постельные сцены никогда ей не удавались особенно хорошо - она продолжила: - Познав райское блаженство, они упивались друг другом до самого утра, а когда взошедшее солнце позолотило розовую крышу волшебного зачарованного замка, они, обессиленные, лежали рядышком и смотрели друг на друга. С тех пор...
- Нет, не надо, давай еще придумай! - закричал Принц.
- Они...
- Ну прошу тебя, ну хотя бы чтоб в ванной или на конюшне!
- Жили...
- Или новые приключения? Замок захватила злая ведьма, а! Как тебе?
- Долго и...
- Нееет! Ну прошу тебя, прошу, прошу, ну не оставляй все так, я не хочу, не хочу-у-у!
- Счастливо! - торжествующе закончила она, наблюдая, как Принц медленно теряет свои контуры, расплывается в воздухе и исчезает - после этих слов сказка была уже полностью закончена и не имела больше над ней никакой власти. Его прощальное "хочу" еще какое-то время висело в воздухе, а потом звук тоже ушел, истаял.
Колонок, угревшийся на груди, посмотрел на нее, и чихнул в ухо. Она легонько погладила его и смахнула набежавшую слезинку из уголка глаза. Мальчик, верблюд и пустыня были уже слишком далеко - она вряд ли сможет вернуться к ним сегодня.
Тогда она просто закрыла глаза и стала сочинять историю о потерянной женщине, живущей в доме, что постоянно меняет свои лица, которая сидит на полу в пустой комнате и разговаривает с призраками придуманных ею же самой миров. О женщине, которая сочиняет истории несчастных и счастливых людях, о горячих ваннах и вкусных обедах, о томительном ожидании, и сладостной любви, о шелковых розовых простынях и помоечных ямах - обо всем том, что она никогда не видела и не знала, о том, что самой ей изведать никогда не придется. Она придумывала сказку о женщине, перебирающей ткань своих пестрых юбок и звенящей браслетами на ногах, которая давно перестала отличать собственные сны от реальности.
Колонок ласково прикусил ей мочку уха. Она почесала его за маленьким черным ушком, не открывая глаз, отдавая себе отчет в том, что она сама - лишь часть сновидений кого-то другого.