"Берегите свою жизнь". Именно это было написано на заднем окне едва не сбившей меня машины. Она выскочила из-за поворота внезапно и на такой скорости, что окажись я на полшага дальше - эти слова стали бы моей надгробной эпитафией. А так я только и успел заметить раздолбанный зад жигулей и ярко-желтые буквы, издевательски горевшие на темно-синем фоне. Притормозить водила и не подумал, лишив меня шанса набить ему морду. А хотелось очень! Но тачка оказалась очень резвой. Мелькнула идиотской наклейкой, скрылась за поворотом и поминай, как звали.
- Милок, живой? - Ко мне бросилась худенькая старушка и, цепко ухватив за руку, заглянула в лицо.
- Да, ничего.
Отмахнуться от сердобольной бабушки не удалось: просто так она уходить не собиралась и, потрясая кулаком в сторону злосчастного поворота, разразилась гневной тирадой.
- Вот ведь ироды! Понаехали! Нигде спасу от них нет! Рынки оккупировали, квартиры раскупили и хозяйничают теперь, будто у себя дома!
- Вы запомнили водителя?
- Нет! Ну а кто ж еще так водить может! - Ее и без того сморщенное лицо злобно скривилось, с тонких губ сорвалось резкое: - Понаехали!
- Ладно, мать. Успокойся. Все равно его уже не поймать.
- А вот тебе все равно! - В выцветших глазах бабули мелькнула нескрываемая ярость. - Всем все равно! Молодежь! Плевать вам на то, что происходит вокруг! А жизнь не прощает! Она терпит до поры, до времени, а потом наказывает! - Лихорадочный румянец разлился по ее впалым щекам, взгляд сделался колючим и презрительным.
- Пусти, мать, - я постарался высвободиться, но не тут-то было.
- Я тебе скажу, - она притянула меня к себе и, перейдя с крика на шепот, затараторила, - жизнь - она нам знаки дает. Только их никто не видит. Не хочет видеть.
- Какие знаки?
- Они повсюду! Надо только приглядеться. Тебя вот как зовут?
- Рэм, - почему-то ответил я. И зачем я слушаю эту выжившую из ума старуху? Почему не послал ее подальше? Мало мне своих проблем!
Она глубоко задумалась, поправила зеленый с люрексовой нитью платок, убрала со лба седую прядь волос, и, пробуравив меня острым взглядом, произнесла:
- Запасную жизнь не купишь. Цени ее. И когда придет время, сделай правильный выбор.
- Что?! - Определенно, старуха растеряла остатки разума.
- Знаки! Вокруг!- она махнула рукой и, наконец, отцепилась.
Я смотрел вслед ковыляющей через дорогу бабуле и понять не мог, почему ее последние слова так зацепили. Кто она? Гадалка или просто чокнутая? О каких знаках она говорила? И почему, черт возьми, я все еще думаю о ней и о ее глупом предсказании?
Ладно, фразу на заднем окне машины она тоже могла увидеть. "Цените свою жизнь" - буквы яркие, крупные, броские. А что за белиберда с выбором? Я осмотрелся и все понял. Это действительно было смешно. Бабка развела меня как последнего олуха. А я ведь и повелся...
Стоило поднять глаза, чтобы увидеть огромный рекламный плакат. На нем мальчик, сжимающий обеими руками фотоаппарат, улыбался довольно и мечтательно. Рядом пристроился смешной пес, а внизу крупными буквами было написано: "Есть вещи, которые нельзя купить..." А если посмотреть направо, на остановку маршрутных такси, то уткнешься взглядом в еще один постер: девушка стоит между двумя парнями брутальной внешности, а внизу горит надпись: "Все начинается с выбора".
Вот они, бабулины знаки. Реклама кредитной карты, плакат нашумевшего фильма про любовь смертной к вампиру и надпись на машине. Только и всего. И что на меня нашло? Это все из-за жары...
Аномальное лето - так окрестили метеорологи то, что сейчас творилось в городе. Солнце палило нещадно. Оно сжигало зелень, скручивая листья на деревьях, вытравливая траву на газонах, испепеляя нежные, едва распустившиеся бутоны цветов. Измученные люди искали спасения у воды, тяжко вздыхая, лезли в реки ли в фонтаны - куда угодно, лишь бы вновь почувствовать прохладу, пусть даже на очень короткий срок.
Так что странное поведение старушки, лихачество едва не сбившего меня водилы, собственная доверчивость - все вполне объяснялось перегревом.
Сегодня вообще выдался на редкость неудачный денек...
Город просыпался медленно, стряхивая вязкую дремоту. Первые лучи солнца скользили по крышам домов, отражаясь от окон и зеркальных витрин, насыщая подостывший за ночь воздух зноем. Занимавшийся день обещал быть таким же жарким, как и предыдущие. С каждым часом столбик термометра поднимался все выше и выше, грозя побить очередной рекорд.
Людей на улице было мало. Кто-то сидел дома, кто-то сбежал в незапланированный отпуск, кто-то скрывался от солнца в торговых центрах, где работали кондиционеры. Здесь можно было побродить среди полок с товаром, усиленно делая вид, что сюда привела не адская жара, а потребность что-нибудь купить.
Опытный продавец-консультант безошибочно определял подобные взгляды - незаинтересованные, отсутствующие, скучающие, однако обязан был подойти и предложить:
- Вам помочь? Ищете что-нибудь конкретное?
Я работал в этом магазине не первый день. Приличная и довольно известная сеть супермаркетов бытовой техники раскинулась по всей России, обещая стабильную зарплату и карьерный рост. Но только для тех, кто связывал свое будущее именно с этой компанией. Стоит ли говорить, что такая политика шла вразрез с моими планами. Даже в самых мрачных прогнозах я никогда не представлял себя в роли топ-менеджера сетевой фирмы. Когда тебе двадцать три года, а впереди целая жизнь и весь мир под ногами, хочется стремиться к чему-то большему, чем просто прозябание в офисе.
Но жизненные обстоятельства пока что вынуждали мириться с настоящим. Сидеть на шее у домашних я себе позволить не мог: дед с бабушкой и так приложили немало усилий, поднимая меня на ноги. Так уж получилось. Отца я никогда не знал, эта тема старательно обходилась в разговорах, которая, впрочем, и тайной особенной не являлась: моя мать, по молодости лет, единственная и любимая дочка в семье, имела неосторожность влюбиться и забеременеть. Новоявленный отец, похоже, так и не узнал, что у него родился сын: он исчез задолго до моего появления на свет. Но и этого, самого первого предательства хватило, чтобы разочароваться в семейных ценностях. Мать бросила меня на деда с бабкой, а сама пустилась на поиски собственного счастья... Которое не нашла и по сей день.
А вот моим старикам следует отдать должное - вырастили внука, дали хороший жизненный старт - воспитание, университетское образование. Ну а дальше все зависело от меня.
- Молодой человек!
Из-за стройных рядов с товаром выплыла худенькая девушка. Длинные светлые волосы обрамляли кукольно-красивое лицо, полные губки складывались в высокомерную улыбку, в огромных голубых глазах плескалась девственно-чистая пустота.
- Да, подсказать что-нибудь? - я учтиво улыбнулся.
- Где тут кондеры?
- Кондиционеры в отделе климатической техники. Только их уже нет, все разобрали.
- Как это разобрали? - девица захлопала накладными ресницами.
- Вот так. Еще неделю назад.
- Так позвоните на склад.
- И на складе давно нет.
Мне с трудом удалось подавить усталый вздох. Объяснять одно и тоже людям, истосковавшихся по прохладе, но явившихся к шапочному разбору, стоило огромных усилий. Одни воспринимали факт отсутствия товара вполне спокойно и шли в другой магазин, а вот другие устраивали скандалы, как будто от этого что-то могло измениться. И внутренне чутье подсказывало: белокурая девица из последней категории.
- Так узнайте.
- Хорошо, сейчас позвоню.
Я развернулся и направился в сторону служебного отсека. Звонить на склад - только время терять. Но поскольку устав предписывал вежливое обращение с клиентом, надо было сделать вид, что ты хоть что-то сделал для его блага. Ребята из отдела оргтехники сгрудились возле компьютера и увлеченно рассматривали ролик из ю-тюба: знакомый красно-черный логотип отчетливо светился в верхнем углу монитора.
- Ты глянь! Вот это да! - гулкие смешки прокатились по пустующему залу. Один из парней, развернувшись, спросил мимоходом:
- Че там у тебя?
- Да, кондей опять просят, - отмахнулся я, - достали уже.
- Ну, ты смотри там. Не урони честь компании! - он заржал и снова уперся в монитор.
"Честь компании" я ронял уже несколько раз, за что получал выговоры в виде лишения премии и простоя на уровне продавца-консультанта. Довести меня до точки кипения трудно, но, но попадались такие... кхм... человеческие особи, что удержаться иногда не удавалось.
Постояв немного за дверью и перекурив, я снова зашел в зал. Надежда, что, не дождавшись ответа, блондиночка ушла восвояси, не оправдалась. Она стояла как раз напротив пустующего стенда, где несколько недель назад красовались вожделенные кондиционеры, и нетерпеливо постукивала по стене длиннющими ногтями.
- Ну, чего так долго? Мне здесь что? Ночевать надо?
- Искали на складе, - я попытался сгладить назревающий конфликт, - проверяли наличие. Дело долгое.
- Ну? - кукольное личико омерзительно скривилось.
- К сожалению, все закончилось.
- Слушай сюда, мальчик! - Барби подошла ко мне, в нос ударил густой запах пряных духов. - Я - покупатель. Ты - продавец. Твое дело достать товар хоть из-под земли!
- У нас нет того, что вы требуете. Обратитесь в другой магазин, - процедил я, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить хамоватой клиентке.
- И почему я должна бегать по магазинам?!
- Потому что. У нас. Их. Нет.
- Ты оглох?! Ты притащишь мне кондиционер! Сейчас же!
- По-моему, оглох не я. Дамочка, я вам устал повторять - нет кондиционеров. Нет и не будет!
- Я тебе не дамочка! И как ты смеешь повышать на меня голос! С какой помойки здесь персонал набирают?
Продолжать бессмысленную беседу я не собирался. Развернулся, намереваясь оставить скандалистку наедине со своими требованиями. Но мне не дали.
- Ты куда это собрался? Мразь подзаборная! - она схватила меня за руку. - Тащи свою задницу на склад, на завод, на край света, куда хочешь! И чтобы через час у меня был кондер!
- А если нет?
- Если нет, - ее акриловые ногти больно впились в кожу. - То распрощаешься со своей работой раз и навсегда. Уж будь уверен, у меня достаточно средств и связей, чтобы отправить на помойку не только твою смазливую мордашку, но и всю твою ... семейку!
- А теперь слушай ты, пигалица размалеванная, - прошипел я, выдергивая руку, - матом ругаться будешь на улице. Пшла вон, и чтобы духу твоего здесь не было!
- Ах так?! - вскинулась она. - Ты пожалеешь! Сильно пожалеешь! И та сучка подзаборная, что тебя на свет произвела! И папашка-кабелина! Все пожалеют!
- Закрой рот! - Собственный рык я не узнал. Низкий, злобный, сочащийся бешенством. - И не смей мне угрожать! Иначе жалеть придется тебе!
Не ожидавшая отпора девица испуганно попятилась и, зацепившись за стенд с дисками, нервно дернулась. Выставочные экземпляры зашатались, и карточным домиком осыпались на пол. Тишину зала разогнал треск хрустящей пластмассы.
- Эй! Что тут у вас? - Из других отделов сбегались ребята.
Картина, наверное, была та еще. Бледная клиентка, топтавшаяся по рассыпанным коробочкам дисков, и я, сжимавший и разжимавший кулаки, с перекошенным от злобы лицом.
- Рэм! Рэм?! Что случилось?
Ярость быстро улетучивалась, оставляя ощущение гадливости, как будто мне пришлось выкупаться в бочке с помоями. Я брезгливо поморщился и сказал:
- Ничего.
- Точно? - Серега, парень из соседнего отдела, не слишком поверил моим словам, но расспрашивать подробности не стал.
- Помогите! - девица пришла в себя и завизжала так, что стекла задрожали в витринах. - Секьюрити! На меня напали! А вам тут дела никакого нет! Да я в суд подам!
- Успокойтесь, пожалуйста. Мы во всем разберемся! - Вовремя подоспевшие охранники увели Барби прочь, кидая назад недоуменные взгляды.
- Ну ты это, даешь, - качнул головой Серега. - Понимаю, конечно, достала она тебя. Они всех нас достают. Но не так же...
- Жара, нервы ни к черту.
И если это объяснение Сережку вполне удовлетворило, то начальника, Николая Александровича Сычева, вызвавшего меня "на ковер", совершенно не убедило.
- Вот хороший ты парень, Рэм, - он открыл папку, пролистнул подшитые документы, среди которых мелькнула моя фотография. - Исполнительный. Ответственный. Трудолюбивый. Для таких, как ты, в нашей компании открыты все двери. И что же я вижу?
Сыча я слушал молча, не перебивая. Шеф терпеть не мог, когда кто-то прерывал его речь репликами, замечаниями или оправданиями.
- Третий срыв, - продолжил он, сам же ответив на поставленный вопрос. - За последние полгода. И все по одной причине: "Недопустимое поведение с клиентами". Ты же знаешь, Рэм. Клиент всегда прав. Так в чем дело? - он оторвался от личного дела и, посмотрев на меня, забарабанил по столу пальцами.
Я хранил молчание.
- Да, встречаются покупатели с невыносимым характером. Да, порой они требуют невозможного, орут и топают ногами, чтобы добиться своего. В чем заключается твоя работа? За что тебе платят деньги? Я вам всем устал уже это повторять. Тебе платят за то, чтобы ты мило улыбался и выполнял желания клиента.
- А еще выслушивал оскорбления, - не удержался я от замечания.
Николай Александрович нахохлился и в самом деле начал напоминать сыча. В его глазах я только что совершил непростительный поступок, подтвердив репутацию несговорчивого и безнадежного работника - редко кто отваживался прервать речь шефа. Он сурово сдвинул брови, сцепил руки на столе и произнес:
- А даже если это и так. Ты хоть понимаешь, что своим поведением подставил под удар не только себя, но и репутацию всей компании? Ты знаешь, сколько проблем нам теперь решать придется? Сегодняшняя клиентка - ты хоть в курсе, кто ее отец? Он нам такую жизнь может устроить - ввек не расплатиться.
- Значит, поэтому его дочь может поливать других грязью? Бабло решает все, да? А я должен молчать и выполнять тупые прихоти этой богатой дуры?
- Да! - Сыч хлопнул кулаком об стол. - Да! Хотя бы потому что здесь ты принадлежишь нам! И за все, что ты здесь скажешь или сделаешь, придется отдуваться тоже нам!
- Я все понял. - Мне хотелось как можно быстрее уйти из этого кабинета, который даже пресловутый кондиционер не делал прохладнее.
- Ничего ты не понял, - сыч уставился на меня со смесью укора и раздражения. - Ты здесь больше не работаешь. И надейся на то, что клиентка удовлетворится твоим увольнением и не направит дело в суд. - Николай Александрович закрыл скоросшиватель, давая понять, что аудиенция окончена.
Береги свою жизнь... Выбор... Знаки... Почему-то с утра мне никто никаких знаков не подавал, не предупредил, что сегодня меня уволят и чуть не собьют по дороге домой. С машиной-то ладно, пронесло. А вот как быть с работой? Менять шило на мыло неохота, все равно не приживусь. Надо заняться поисками чего-нибудь более стоящего, а это займет какое-то время... Но если сегодня такой "знаковый" день, то почему бы... Я посмотрел на пивной бар, расположенный аккурат через дорогу. Чем не повод отметить собственное увольнение?
Внутри было прохладно. Пахло жареными колбасками, сигаретным дымом и еще чем-то неуловимым: парфюмом, мореным деревом и даже пылью, осевшей в складках штор. Никогда прежде я не чувствовал мир так ярко, так отчетливо. Наверное, потому что никогда особенно не задумывался, каким он может быть.
Готовили здесь неплохо, да и пиво подавали что надо - холодное, с пышной белой шапкой. Пенный напиток не сделал мир ярче и добрее, не помог разобраться в том, что произошло сегодня на работе. Раз за разом воскрешая в мыслях облик Барби, я морщился и внутренне передергивался. И самое главное, понять не мог, почему так взбесился. Она меня оскорбила, безусловно. И еще угрожала не только мне, но и моей семье. Только было в ней еще что-то такое, что окончательно превратило меня в рычащего зверя. Что именно? Пивной хмель уносил ответ далеко за пределы сознания, и ловить его совсем не хотелось.
Когда я покинул гостеприимное заведение, на небе уже мерцали звезды. Теплый ветер носился по московским улицам, дурманя голову ароматами южных цветов, степных трав и соленым вкусом моря. Воистину странное лето...
Путь домой лежал неблизкий, но лезть в набитый транспорт, когда на город легла долгожданная и вкусная прохлада, я не стал. Если пройти дворами - прогулка займет минут тридцать-сорок. Самое то, чтобы проветрить мозги после напряженного дня. Я достал ай-под, нацепил наушники и зашагал домой под ритмичную музыку Linkin Park.
Через пару кварталов появились родные пенаты. Сияющие витрины магазинов и шумные трассы остались позади. Такой уж у нас район - стоит свернуть с проспекта, оказываешься в глухой деревне, где дорогу освещает только слабый свет, льющийся от редких фонарей и из окон горожан-полуночников. Ночь опутала аллеи парков, сгустилась вокруг деревьев и кустарников, погрузила во тьму гаражи-ракушки и детские площадки.
Каждый закуток, каждая тропинка, каждый проход были мне хорошо знакомы, ведь именно здесь я вырос. Прошедшие годы ничего тут не изменили: в этом подвале мы прятались с друзьями от местных хулиганов, в этой беседке распили первую бутылку пива и выкурили по сигарете, а на этих качелях я впервые поцеловал Ленку из шестого "А". Со временем друзья разъехались, забылись, почти стерлись из воспоминаний. Остались только фотографии, и дворовое детство - одно на всех.
Мой дом уже виднелся впереди. Осталось всего ничего - пересечь парк и перейти на другую сторону проспекта. Там и света было больше, и шума.
Впереди маячил очередной кусок стройки - огороженный рабицей строительный хлам и пара трансформаторных будок. Все это безобразие почти вплотную примыкало к жилому, пятиэтажному дому, частично перекрывавшему вид на проспект. И где правила безопасности? Где зона отчуждения? Идиотизм какой-то.
В наушниках вдруг зашуршало, звучащая музыка споткнулась и замолчала. Что такое? Я потрогал плеер, провод. Гнездо что ли расшаталось? Linkin Park запели вновь, но уже другую песню. Наверное, устраняя неполадку, я не ту кнопку нажал и включил "смешивание". Только мелодия опять затарахтела, будто от помех: "go, giving up your home...go, leaving all you"ve known" (перевод с англ. "иди, оставив свой дом, иди, забыв обо всем"), замолчала, а потом вновь заиграла: "You are not alone" ("ты не один"). И затихла окончательно.
Ясно, аккумулятор сел. Опять забыл его зарядить...
"You are not alone" - внезапно включился ай-под на повышенной громкости, "you are not alone". Чертыхнувшись, я выдернул наушники. Да что такое? Аккумулятор или уж садится или... даже стало смешно... опять знаки?
Я осмотрелся. В поздний час парковые дорожки пустовали, только в ста метрах на скамейке расположилась веселая компания местных выпивох - безобидных, в общем-то, мужиков, встречавшихся мне уже не в первый раз. И им не было до прохожих никакого дела: они звенели стаканами и пьяно гоготали над плоскими шуточками.
Пожав плечами, я продолжил путь. Тени впереди ожили: немного удлинились, затрепетали. Раскидистые каштаны закачали ветками, липы и тополя зашуршали листвой. Всего лишь порыв ветра, притом очень холодного. Неужели долгожданное похолодание? По спине пробежался морозец. Липкими щупальцами впился в позвоночник, острыми колючками пробежался по коже. Ледяное дыхание зашевелило волосы на затылке, заставило сердце пропустить удар и запустить его галопом.
Я резко обернулся. Тень от корявого дерева, расчертившая наискосок дорожку, пугливо сжалась, укоротилась и исчезла, спрятавшись за стволом. Что за черт?
Впереди дорогу перегородили трубы. Строители не особенно заботились о благополучии горожан и перекинули через них всего одну кривую лесенку. И до нее еще нужно было дойти.
Стараясь сохранять спокойствие, я взял вправо. Позади что-то зашуршало, будто камешек чиркнул по асфальту. Край глаза ухватил черный силуэт птицы, спорхнувшей с кустарника. Ворона. Или голубь. Их тут навалом... И опять странные шорохи. Теперь они доносились со всех сторон, окружали, обволакивали, что-то шептали. Ноги стали ватными, а лоб покрылся испариной. Звуки исчезли, тьма сгустилась, воздух стал вязким, таким, что дышалось с трудом. Почему я остановился? Кислорода не хватало, перед глазами поплыли красно-желтые круги. Что такое? Ноги еле держали, тело не слушалось. Ни рукой пошевелить, ни пальцем.
Из ночной тьмы на дорогу выплыла тень. Колыхнувшись, она обрела очертания человека. Молодого, лет на пять-шесть меня старше. Роста такого же, так что его глаза уставились прямо в мои. У незнакомца странный взгляд. Пронзительно черный, колючий, гипнотизирующий. Так хищник смотрит на жертву перед тем как совершить смертельный прыжок.
Ощущение, что жертва - это я, стремительно нарастало. Так же, как и уверенность - погружение в черный омут гипноза станет последним, что я видел и чувствовал в земной жизни. "Не стой как истукан! - кричали инстинкты. - Беги! Спасайся!" Только противостоять призывной темноте было практически невозможно. Пока я собирал остатки сил, незнакомец оказался рядом, в одну секунду преодолев расстояние в несколько метров, и схватил меня за плечо. Он зашипел и ощерился, будто пес, выставив напоказ... клыки?!
Это открытие вернуло меня в действительность. Скинуло тяжелые путы, прояснило сознание. Меня же разорвут в клочья прямо сейчас! Я рванулся, засадив кулаком в лицо зверюге. От неожиданности тот отпрянул и вдруг исчез. Растворился зыбким туманом, чтобы появится позади меня. Не знаю, откуда пришло это ощущение, но инстинкты и внутреннее чутье не обманешь. И времени на размышления не осталось. Обернулся вовремя - тварь собиралась всадить свои клыки мне в шею. Я попробовал уклониться, изогнуться, но не успел - плечо вдруг обожгло болью. Достал-таки!
Извернувшись, я лягнул зверину ногой в живот, вырвался из цепкой хватки и бросился вперед, надеясь убежать. Перемахнув через трубы, я рванул к сияющему впереди свету - единственному спасению. Но черный туман снова перегородил путь. Загнанный в ловушку, я прыгнул в сторону, прорвав воздвигнутую строителями рабицу вокруг вздыбленного бетона и перекопанной земли с торчащими кусками арматуры. Споткнулся и упал, оцарапавшись об острые куски разломанного асфальта. Быстро перекатился, ища взглядом преследователя. Он материализовался в двух шагах и довольно заурчал:
- Прыткая добыча. Вкусная.
Упырь ухмыльнулся, любуясь видом распластавшейся жертвы. Играет, как кот с мышью! Глухая ярость вдруг разлилась по телу, в глазах потемнело от хлынувшей из сердца злобы, а рука нащупала и сжала железный прут. Время остановилось. Секунды начали последний отчет. Или он. Или я. Клыкастый монстр, бросился вперед, намереваясь прокусить мне шею. Я рванул на себя железку, выдрав ее вместе с куском бетона, и изо всех сил врезал ее по жуткой харе монстра. Тот грохнулся на землю и попытался встать, но я оказался быстрее. Вскочил и со всего маху впечатал бетонную "палицу" твари в башку.
Пот заливал глаза, плечо горело, будто в нем ворочали пылающие головешки, ноги и руки дрожали от внезапно накатившей слабости. Отшвырнув железку, я посмотрел на убитого монстра. Сомнений, что он мертв, не осталось. Перекошенное от удара лицо заливала темная, почти черная кровь. Вид вдавленных костей и пробитого черепа заставил желудок болезненно сжаться, к горлу подкатила тошнота, дыхание перехватило. Осознание того, что я только что совершил, накатило внезапно.
Я убил. Человека - не человека, для милиции нет никакой разницы. Есть убийца, есть труп - остальное неважно. Да и кто мне поверит? Объяснение, что за мной гнался упырь, станет путевкой в психушку. Я опасливо огляделся, прислушался, ожидая воя серен, но все было тихо. Так же ржали в дальнем углу парка алкаши, так же мирно шелестела листва над головой. А, значит, мне надо бежать. Пока никто не заметил.
С трудом собравшись с силами, прикрывая рукой раненое плечо, я перебрался через обрушенную сетку и поплелся домой. Там, на другой стороне проспекта, уютно горели окна родной высотки, обещая безопасность. Еще бы, в собственной квартире за тобой не гоняются ночные твари, не надо защищать собственную жизнь и можно спокойно все обдумать.