В свои семьдесят два года Лазарь Соломонович был полнеющим, но вполне ещё молодым мужчиной. Он сохранил почти все, данные ему от природы волосы, и носил их с достоинством, зачёсывая седую гриву назад. Он не стеснялся седины а, наоборот, гордился ею. Волосы он оставлял обычно длинные, но коротко стриг электрической машинкой бороду и усы, которые, кстати, слегка подкрашивал дешёвым препаратом. Он подкрашивал их особым образом - так, чтобы создавался мужественный эффект, который американцы называют salt and pepper; и Лазарь Соломонович, живший в Америке уже 16 лет, тоже с удовольствием думал о цвете своей бороды в таком кулинарном контексте.
Держался Лазарь Соломонович тоже с достоинством, и был напрочь лишён суетливой торопливости, свойственной некоторым пожилым еврейским мужчинам.
Лазарь Соломонович теперь уже не работал и жил один в большом, для одного человека, доме - в хорошем буржуазном предместье старого американского города. Этот дом принадлежал сыну Лазаря Соломоновича, но сын, получив выгодный контракт в Лондоне, переехал с женой жить на другой конец океана, оставив отцу заботы домовладения в обмен на удобства проживания. Кроме того, в негласные обязанности Лазаря Соломоновича входили редкие, но радостные встречи с внучкой-студенткой, жившей на кампусе одного очень хорошего университета на другом, от Лазаря Соломоновича, берегу местной реки. К слову сказать, река была чем-то похожа на любимую Лазарем Соломоновичем Неву, и он часто прогуливался здесь вдоль набережной, пытаясь не замечать высотные здания и красные вагончики здешнего метрополитена, снующие туда-сюда по одному из мостов.
Внучке было двадцать три года, и эти двадцать три года были неравномерно поделены между двумя языковыми культурами. Первые четыре года своей жизни Лиза заучивала, как водится, наизусть незамысловатые стишки Агнии Барто, а девятнадцать последующих лет были потрачены на д-ра Сюса, Роберта Фроста, Эдгара По, Элиота и Одена по очереди. Где-то между пятнадцатым и шестнадцатым её годами было ещё и увлечение Буковским, но оно прошло быстро и безболезненно.
Лазарь Соломонович обычно встречался с внучкой раз в две недели и ходил с ней в кафе. Там они сидели и странно беседовали. Лазарь Соломонович задавал вопросы по-русски, а Лиза отвечала по-английски. Но это им нисколько не препятствовало наслаждаться встречей, и они дружили.
Лазарь Соломонович, хоть и был от рождения евреем, ни во что такое никогда не верил и никаких праздников не соблюдал. Как человек умный и образованный, он, конечно, не мог объяснить всё, что происходит вокруг него, но это ему не мешало и настроения не портило. Какая, в сущности, разница, с чего всё началось, и как всё закончится. В вечную жизнь Лазарь Соломонович не верил, и вполне смирился уже с тем, что когда-нибудь умрёт и совсем перестанет существовать. Бессмертие, думал Лазарь Соломонович, дано только тем великим, которым удалось создать что-то вечное, о чём вспоминают потомки. Он думал об этом, слушая симфонии Моцарта, или читая перед сном стихи Пастернака.
Самому Лазарю Соломоновичу ничего бессмертного создать не удалось, хотя в детстве и юношестве он мечтал стать великим - в какой-нибудь нужной обществу области. Но, перефразируя гениального писателя: прошли пять лет, а потом сразу пятьдесят - и стало уже вполне очевидно, что всё так и останется.
Лазарь Соломонович любил эволюцию. Ему нравилось думать о том, как всё замечательно устроено в природе, и как всё это вместе связано в единый клубок. Он читал популярные статьи, как сторонников, так и противников Дарвина, но научных работ на эту тему никогда не читал. Не читал он и самого Дарвина. Просто не пришлось.
Однажды, Лазарю Соломоновичу попалась статейка, в которой доказывалось, что теория Дарвина не всегда работает, и, как пример, приводилась медуза Tripedalia cystophora, живущая в тропических водах. У этой медузы 24 глаза, схожих по сложности с глазами млекопитающих, и никакого мозга. Ну, практически, вообще никакого. Получается, что медуза как бы видит всё вокруг на 360 градусов, но обработать эту информацию не может.
Этот пример приводился, как доказательство ограниченности теории эволюции. В самом деле, зачем было эволюционировать до такого филигранного уровня глазам медузы, когда без мозга эти глаза для медузы, как для рыбы зонтик?
Прочитав это, Лазарь Соломонович расстроился. Он любил логику, и по логике получалось, что у медузы Tripedalia cystophora не должно было быть столько всевидящих глаз. Он так расстроился, что думал о проклятой медузе, сидя на скамеечке на берегу местной реки и рисуя прутиком на земле всевозможные кружочки и треугольнички.
И тогда, когда всё пространство перед скамейкой Лазаря Соломоновича покрылось неровными геометрическими фигурами, и рисовать прутиком дополнительные фигуры уже было негде, Лазаря Соломоновича осенила быстрая идея. Пример с медузой - как раз, наоборот, и есть замечательное доказательство эволюции! В этих глубоких тропических водах и смотреть-то, в сущности, не на что. Одна мутная пустота. Был бы у медузы мозг, - какое бы это было для неё мучение целыми днями смотреть в пустоту 24-мя глазами! В связи с этим, быстро догадывался Лазарь Соломонович, можно предположить, что всё происходило иначе! Сначала у медузы были и глаза, и мозг. Но наиболее умные медузы с сильно развитым мозгом сходили с ума, глядя 24-мя глазами в мутную пустоту вокруг. Сумасшедшие медузы не давали потомства (кто же захочет иметь дело с сумасшедшим?!) и постепенно, в полном соответствии с теорией Дарвина, мозг у медуз отмирал и полностью исчез за ненадобностью. Таким образом, выжили многоглазые, но безмозглые медузы Tripedalia cystophora.
Лазарь Соломонович обрадовался разрешённой задаче и бросил прутик в мутную воду местной реки.
В другой раз Лазарь Соломонович где-то узнал, что некоторые из обезьян не различают цветов, тогда, как люди видят цвета и оттенки. Разумеется, думал Лазарь Соломонович, обезьяны, которые не умели различать цвета, не могли отличить жёлтого банана от зелёного и умирали от проблем с желудком. А обезьяны с цветочуствительными глазами могли легко понять, какой банан съедобен, а какой нет, и не страдали желудком, поэтому могли иметь больше самок и более обильное потомство. Всё опять сходилось в пользу Дарвина.
Особенно обрадовался Лазарь Соломонович, когда прочитал в Google о том, что, наконец-то найден "missing link" - пропущенное звено - останки какой-то специальной обезьяны, особенно теперь доказывающей происхождение человека. Лазарь Соломонович как раз готовился уже ко сну, и, положив на свой упругий живот тёплую тяжесть ноутбука, просматривал интересующие его новости и события.
Погасив свет, и почти уже забывшись сном, он долго ворочался в постели, думая о том, как всё невероятно замечательно в мире эволюционировало и достигло высокого уровня совершенства. И он заснул. И ему приснился сон.
II
Лазарь заблудился в лесу. Теперь уже было понятно, что путь полностью потерян, и все попытки найти его, обречены на провал. Однообразные корни, искривлённые деревья, подозрительная тишина - всё говорило о том, что путь потерян и выхода нет. Солнце уже начало скрываться за ветками корявых сосен, и неожиданные тени ложились между деревьями на мокрый мох.
Лазарь собрал ветки и с трудом разжёг огонь. Придётся ночевать здесь, в этом лесу, а завтра с утра опять начинать поиск дороги назад.
Самое страшное, что в этом лесу невозможно сказать, где дорога назад, а где дорога вперёд. Само понятие дороги теряет смысл в лесу, где влажный мох чавкает под ногами совершенно одинаково, независимо от того, в какую сторону ты идёшь. Тени деревьев меняют своё направление вместе с движением солнца, и, казалось бы, по этому вечному движению можно определить стороны света, но знание сторон света нисколько не помогает тому, кто не знает в какую из четырёх сторон ему нужно идти.
Сон приходил медленно: беспокойный сон одинокого человека в лесу. Лазарю снился белый дым без запаха. Клубы дыма. Пар сухого льда. Пар поднимался и расступался, и среди этих клубов всё отчётливее проявлялся человек в белой тунике. Человек держал обе руки, согнутые в локтях так, что его пальцы уходили вертикально вверх и, продолжением пальцев, уходили вверх десять острых лучей - серебристых и сильных, как шпили.
- Здравствуй, Эль"Азар, - сказал человек странным голосом: так, будто несколько человек - мужчин, женщин и детей - сказали это вместе и каждый из них в какой-то своей тональности
- Здравствуйте, - неуверенно прошептал Лазарь, и вдруг понял, что он всегда был - и всегда будет именно Эль"Азаром: не Лазарем, не Лазарем Соломоновичем, а именно так - Эль"Азар.
- Как Вы узнали моё настоящее имя?
- Можно окликнуть человека в толпе, и он обернётся. Окликнутый в толпе выдаёт своё имя, потому, что, откликнувшись на него, он подтверждает его. Так и сердце твоё, откликнувшись на имя, которое я сказал, подтвердило его. Приятного тебе сна, Эль"Азар. Что тебе снится?
- Не знаю. Это трудно сказать. Сначала мне снился лес, в котором я потерялся и заснул, и в этом сне мне приснился сон, в котором мне приснились Вы. Довольно странно.
- Ничего странного. Кстати, не такая уже и сложная конструкция. Сравни, например, со стихотворением Лермонтова "Сон". Там автору снится сон, что он мёртвый (мёртвый, Эль"Азар!) лежит на песке долины, и ему снится сон, в котором одной из юных жён снится сон, в котором ей снится труп в долине Дагестана, которому снится сон об одной из юных жён и т.д.! Вот это я понимаю - сложная конструкция! А у тебя - так себе. Ерунда.
- Но всё равно это странно, потому, что я не могу сказать ничего определённого. Сон во сне - это всегда сложнее, чем просто сон, который сложнее, чем просто явь.
- А кто может разделить явь и сон? Вспомни про бабочку и про Чжуан-цзы. Кто может знать, снится ли Чжуан-цзы, что он бабочка - или бабочке снится, что она Чжуан-цзы? Кто может сказать, где сон бабочки, а где явь Чжуан-цзы? А может быть, Чжуан-цзы и бабочка - части чего-то большего и, в сущности, одно и то же?
- Чжуан-цзы и бабочка действительно части чего-то общего, но их разделяют тысячелетия эволюции. Они вполне могут видеть друг друга во сне
- Эль"Азар! Брось ты эти штучки! Эволюция-шмэволюция. Ты же умный человек, а говоришь какую-то ерунду. Тебя создали по Образу и Подобию, а ты, как дурак, преклоняешься перед обезьяной! И потом, кто, по-твоему, тогда придумал эволюцию?
- Мне трудно об этом говорить. Я не читал Дарвина. Я только читал популярные статьи.
- Вот видишь, как ты легко отказываешься от своих убеждений, прячась за завесу незнания. А ведь ты почти ничего не знаешь. Ты даже не можешь сказать, что тебе снится! Ты, Эль"Азар, как железный крейсер "Аврора". "Что тебе снится, крейсер "Аврора"? " - поёт детский хор, а ты молчишь в ответ.
- Я не знаю, - осторожно сказал Лазарь, - Я не знаю.
- Вот видишь! Разговор с тобой - просто трата времени. У меня, конечно, впереди целая вечность, но даже имея вечность, не хочется напрасно тратить минуту. Копейка, знаешь ли, рубль бережёт, Эль"Азар, а минута сбережёт вечность. Хотя, скажу я тебе, всё это довольно абстрактно, и зависит от того, как мы определяем минуту. Но это уже отдельный разговор, а я пришёл к тебе совсем по другому делу. Готов ли ты выслушать меня?
- Я готов. Вообще, какие у меня тут есть варианты? Ведь это ты снишься мне, а не я тебе.
- Ну, это опять спорно, но так мы никогда не дойдём до сути вопроса, а точнее дела.
- Я слушаю
- Эль"Азар! Ты выбран. Ты будешь Предупредителем!
- Кем?
- Предупредителем
- Нет. Кем выбран? Кем я выбран быть Предупредителем.
- Это не имеет никакого значения, Эль"Азар. Просто считай, что кто-то принял решения и выбрал тебя. Вот и всё. Выбрал, значит, отделил от других. Как отделил свет от тьмы, праздники от будней, один народ от всех остальных и т.д. Такой тебе ответ.
- И что я должен делать?
- Ты должен предупреждать, Эль"Азар. Предупреждать и тем предотвращать.
- Я не знаю...
- Опять не знаю! Да что с тобой, в самом деле?! Куда уж проще: тебе будут давать информацию - важную информацию - а ты будешь предупреждать и, тем самым, предотвращать.
- Какую информацию?
- Вот уже лучше. Слушай и запоминай. Послезавтра, в 10:35 местного времени из Франкфурта в Нью-Йорк вылетает самолёт компании Lufthansa рейс LH-400. На этом самолёте зарегистрирован пассажир по имени Саид аль-Джаббаар. Тебе нужно завтра, как проснёшься, позвонить во Франкфуртское отделение ФБР и предупредить их о том, что Саид аль-Джаббаар попытается пронести в самолёт взрывное устройство, замаскированное под мобильный телефон Samsung t819. Вот номер, по которому нужно позвонить. Запоминаешь? 011-49-69-7535-0. Это нужно сделать завтра, как проснёшься! У них там, знаешь, бардак: с разницей во времени и т.д. еле успеют.
- Да какая глупость! Неужели я буду это делать?! Что я скажу? Что человек в моём сне во сне сказал мне это? Фигня какая-то!
- А кто тебе сказал, что я человек, Эль"Азар? И потом, никто тебя не заставляет. Ну, погибнут 270 человек. Фигня какая-то, как ты говоришь.
- Но почему я? У меня и английский не такой хороший. Неужели же нельзя кого-то другого выбрать?
- Вот это уже другое дело! Это нормально. Моисей, кстати, тоже на косноязычие своё ссылался, но это ему не помешало. В принципе, мне как-то всё равно, Эль"Азар. Моё дело сообщить. В конце концов, это будет твоё дело и на твоей совести. Тут мы, как говорится, умываем руки. Итак, 011-49-69-7535-0, Lufthansa, рейс LH-400, Саид аль-Джаббаар. А теперь, Эль"Азар, вставай и иди вон!
Дым потихоньку рассеялся и среди деревьев появился просвет. Лазарь проснулся, оглянулся вокруг и, в лучах восходящего солнца, увидел внизу под пригорком извилистую ниточку дороги.
III
Лазарь Соломонович проснулся с таким чувством во рту, какое бывает после стакана крепкого чая без сахара.
Дурной сон, а точнее, сон во сне показался Лазарю Соломоновичу очень странным, встревожил его не на шутку.
"Нужно попробовать не есть после пяти" - подумал Лазарь Соломонович.
Он прошёл босиком в уборную, и с наслаждением помочился. Почистив зубы и прополоскав рот листерином, он решил поваляться в кровати и посмотреть, что нового произошло за ночь в мире. Он положил ноутбук на свой упругий живот, как вчера перед сном, и просмотрел новости: сначала американские, а потом и русские. Ничего интересного за ночь не случилось. Тогда Лазарь Соломонович, находясь всё ещё под впечатлением от приснившихся ему снов, посмеиваясь над самим собой, открыл страницу Lufthansa и проверил, есть ли такой рейс LH-400, и летит ли он из Франкфурта в Нью-Йорк. Проверил не для того, чтобы убедиться, что такого рейса нет, а из какой-то почти мальчишеской необходимости доказать себе что-то.
Через десять минут Лазарь Соломонович, охваченный холодным, липким, немыслимым ужасом, сидел напротив телефона и повторял номер: