Курленёва Анастасия : другие произведения.

Три ветви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

   Глава 1. Дом с привидениями

   Предместья Менеса, 333 г. от осн. Сообщества
   - Это не парк, а куча мусора, - сэр Лейнсборо выпустил край занавески, который брезгливо держал двумя пальцами, и откинулся на спинку кресла.
   - А мне нравится, - леди Лейнсборо с интересом выглядывала в открытое окно кареты, позволяя тёплому ветру путаться в её небрежно заколотых волосах.
   - Кто бы сомневался, - скуластый мужчина криво усмехнулся. - Вылитый сид! Предместья высокородных ши!
   Он добавил ещё несколько слов на чужом, скрипящем наречии, незнакомом хозяину кареты, достопочтенному Эвери (Эвери и Дж. Эвери. "Мы найдём вам крышу над головой!") Риэлтор, сопровождавший пару уже к пятому дому, вжал голову в плечи.
   - Не ругайся, - хрупкая девушка, голубизной глаз действительно походившая на фейри, взяла мужчину за руку. - На этот раз у меня хорошее предчувствие.
   Мрачный пассажир сжал тонкое запястье длинными пальцами.
   - Извини. Я просто уже не верю, - тут он покосился на Эвери, и несчастный закашлялся под взглядом мертвенно-чёрных глаз, - что мы найдём в этой дыре нечто достойное. Сколько здесь никто не жил? Тридцать лет? Пятьдесят?
   - Парк, в самом деле, немного запущен, - ушёл риэлтор от скользкой темы. - Но леди Лоридейль, - не вставая, Эвери отвесил девушке короткий благодарный поклон, отметив про себя, что и имя у неё какое-то... эльфийское, - леди Лоридейль прекрасно чувствует современные тенденции в столичной моде. Регулярным парком с выверенными линиями и постриженными изгородями уже никого не удивишь. А вот имитирующие естественный лес заросли...
   - Имитирующие? - сэр Лейнсборо заломил бровь и пронзил риэлтора таким убийственным взглядом, что тому стало недоставать воздуха.
   - Я пришлю вам ландшафтного мага, - придушенно предложил Эвери. - Самого лучшего. За счёт фирмы!
   - Мил, оставь его, - тихо сказала леди Лоридейль, поглаживая спутника по руке. Сэр Лейнсборо недобро хмыкнул, но отвернулся к окну, и Эвери перевёл дух.
   По счастью, смежные подразделения "Эвери и Дж. Эвери" оказались на высоте: запущенный особняк отмыли от пыли, залатали прохудившуюся крышу, а навес для экипажей и пустующая конюшня оказались приведены в настолько пристойный вид, что владелец риэлтерского агентства воспрянул духом. Быть может, боги всё же сжалятся над ним и позволят, наконец, одним махом избавиться от двух проблем: старого особняка с дурной славой и невозможно богатого иностранца с дурным характером.
   - Прошу вас, сэр, леди, - Эвери широким жестом распахнул кованые створки ворот, с удовлетворением отметив, как хорошо они смазаны.
   Мужчина помог девушке выйти из экипажа, хотя, на взгляд Эвери, юная особа в этом не нуждалась - по унифицированной лесенке братьев Дромм без труда спустилась бы и ветхая старушка. Риэлтор общался с этой парой уже не первую неделю и находил, что мрачный тип с холодным взглядом и надменными манерами чрезмерно опекает юную спутницу. Благоверная риэлтора, а по совместительству его деловой партнёр, просто извела Эвери догадками и домыслами по поводу того, откуда взялся их таинственный клиент, а также кем приходится ему девушка, на имя которой должен быть заключён договор по покупке дома. Однако гномий банк пользовался популярностью не только благодаря неприступным подземным хранилищам и охранникам-троллям, но и благодаря своей политике конфиденциальности. Кем бы ни являлись сэр и леди Лейнсборо, при том, что каждый из них мог позволить себе обзавестись дворцом, и даже скромных размеров королевством в придачу, о происхождении их состояния или же происхождении их самих не было известно ничего.
   Сапожки из голубого сафьяна застучали низкими каблуками по дорожке.
   - Мил! Посмотри, какая прелесть! Тут озеро!
   Высокий худощавый сэр следовал за леди Лейнсборо размеренным шагом, явно не разделяя её восторженности. Остановился у пруда с чёрной водой, правду сказать, и у Эвери не вызывавшего особого восторга, ковырнул скользкий берег носком старомодной туфли. Усмехнулся одним уголком рта - у Эвери каждый раз мороз по коже пробегал от этой усмешки.
   - В таком только опостылевших жён и топить.
   Риэлтора передёрнуло. "Знает! Кто-то из конкурентов пронюхал - рассказал!"
   Девушка только улыбнулась, взяла спутника под руку - она была много ниже ростом, так что почти повисла на сэре Лейнсборо.
   - Зато магический фон какой ровный. Хозяйственные заклинания долго можно не обновлять.
   - Когда ты успела стать такой практичной? - вздохнул угрюмый господин и погладил девушку с эльфийским именем по голове. Она не ответила, только обхватила мужчину за талию, стояла, прижавшись щекой к его груди.
   - Я посажу здесь кувшинки. Нет... лучше водяные лилии. Жёлтые и розовые.
   - Идём, - сэр Лейнсборо, не размыкая объятий, повёл спутницу к дому. - Может, тебе ещё спальня не понравится. Или кухня.
   - Ты же знаешь, Мил, я не привередливая, - сказала девушка, а Эвери снова передёрнуло. Да, юная леди не капризничала в дороге, не надувала губки и не придиралась к отделке стен и форме будара. Зато лишь взглянув на Джоанну Эвери, с милой улыбкой заявила:
   - Если я ещё раз вас увижу, мы не станем вести с вашей фирмой никаких дел.
   Так что господин Эвери отдувался один. И здесь, и дома, пытаясь удовлетворить неуёмное любопытство жены. Ему было всё равно, приходится голубоглазая златовласка женой или любовницей скуластому магу со страшными чёрными дырами вместо глаз. Достопочтенный риэлтор совершенно не интересовался причиной, по которой этот человек ищет новый дом для своей пигалицы: обет безбрачия, мезальянс или сопротивление родителей. Эвери было не просто всё равно, он сам бы заплатил за молчание любому, кто попытался бы ему эту информацию сообщить. Почему-то риэлтору казалось: тот, кто владеет подобным знанием, долго не живёт.
   Эвери сглотнул. Интересно, что скажет высокомерный сэр, когда узнает, что агентство посмело предложить ему дом с... с...
   Нет, Эвери сам себе не враг. Он просто уже на грани отчаянья: не удовлетворить заказ Лейнсборо - такая же верная смерть. Профессиональная.
   Двери "Голубых елей" гостеприимно раскрылись перед риэлтором, и не удивительно: на совесть заговорённый штатным артефактором амулет временного владельца работал, как гномьи часы, заставляя бытовую магию дома подчиняться представителю агентства.
   - Очень мило, - Лоридейль оглядела холл, повела плечами, сбрасывая отсыревший от утренней росы плащ. Риэлтор не сделал даже движения в её сторону, беспрекословно позволяя сэру Лейнсборо окружать заботой спутницу. В последнее время Эвери казалось, что и сама девушка именно позволяет за собой ухаживать, отвлекая мужчину от преследующих его мрачных мыслей. В каком настроении она сама, видавший виды риэлтор не рискнул бы гадать. За блуждавшей на детском личике безмятежной улыбкой могло скрываться всё что угодно.
   - Чертежи, - ладонь в кожаной перчатке требовательно протянулась к сопровождающему. Эвери суетливо достал из портфеля требуемое. С поклоном вложил папку в руку клиента.
   - Здание начала прошлого века, - рассказывал риэлтор, обводя гостиную широким жестом. - В прекрасном состоянии, как вы видите. Полная комплектация для комфортной жизни: канализация, водоснабжение, две ванны, трубы парового отопления в дополнение к живому огню каминов, сигнальная башня...
   - Что? - переспросил сэр Лейнсборо, до этого шелестевший пожелтевшими листами чертежей.
   - Для господина мага это, вероятно, не очень актуально, - Эвери открыл полированную панель, ведущую на винтовую лестницу, - но вы ведь настаивали на автономности всех систем. Сигнальная башня - универсальный магический передатчик, настраиваемый согласно желанию владельца, тут установлена экспериментальная запатентованная модель: заряжается от естественного магического фона поместья. Как справедливо заметила леди Лейнсборо - этот ресурс здесь прекрасного качества. Собственный стационарный портал - более дорогое, но более распространённое в те времена развитие инфраструктуры. Сейчас таких уже не делают. Но здесь ещё есть, прямо в подвале: очень удобно, если на улице дождь.
   - А почему тогда мы им не воспользовались? - заинтересовалась девушка, проводя пальцем по поверхности передающего кристалла. - От общественного портала тут не так уж далеко, но Мил терпеть не может экипажи.
   - Прошу прощения сэр, леди, - снова поклонился Эвери, - но в целях безопасности портал настроен только на выход. Новый владелец заключает договор с гильдией пространственных магов, и энергетическая структура всех проживающих в доме...
   Сэр Лейнсборо жестом заставил риэлтора замолчать.
   - Я хочу посмотреть.
   Отпирая серую подвальную дверь, Эвери два раза ронял ключи. В итоге клиент вырвал их у представителя агентства и самостоятельно вставил в замочную скважину. "Вот он, момент истины!" - с замиранием сердца думал риэлтор, - если не заметит в подвале, то и в кабинете как-нибудь..."
   - Неплохо, - хмыкнул маг, несколько раз обойдя высеченный в полу круг рун. - Очень недурно...
   Эвери вытер холодный пот и жалко улыбнулся.
   - В которой стене его замуровали?
   - А? О... о чём в-вы?..
   - О жертве, конечно, - сэр Лейнсборо удостоил риэлтора равнодушным взглядом. - Эта штучка на порядок стабильнее и компактнее ваших общественных устройств. А руны не оставляют сомнений в исходном источнике энергии.
   Эвери нервно рассмеялся.
   - Прошу прощения, сэр, я не очень компетентен в этих вопросах. Но уверяю вас, агентство свято чтит законодательство касательно объектов чёрной магии. "Голубые ели" прошёл экспертную оценку объединённой ассоциации чародеев и допущен к свободной продаже. Вот тут у меня... - риэлтор вцепился в собственный чемоданчик, как в спасательный круг, но сэр Лейнсборо в его сторону даже не глядел: он снова погрузился в изучение вручённой ему папки.
   - А, вот, кажется, - мужчина безошибочно постучал по стене, местоположение которой на полметра отличалось от нанесённого на бумаге. При соприкосновении с его рукой изо всех стыков камней засочилась голубая дымка, но почти тотчас же растаяла бесследно.
   Эвери дробно стучал зубами. Ну почему он согласился продавать проклятый дом? Никакие комиссионные этого не стоят. Если бы не защитный амулет временного владельца, он бы даже близко к этому проклятому месту не подошёл!
   - П-простите, я, кажется... наверное, это не лучшая тема для разговора в присутствии леди... леди?.. - Эвери смертельно побледнел.
   - Она пошла осматривать кухню, - маг встал на одно колено перед кругом портала и снял перчатку.
   - О, б-боги! - риэлтор бросился к двери, но голос сэра Лейнсборо приморозил его к месту на полдороги:
   - Стойте, где стоите.
   - Вы н-не понимаете! Там... т-там...
   - Призраки, - спокойно сказал маг, не отрываясь от изучения рун. Бледный палец скользил вдоль высеченных в камне желобков. - Женщина, утопленная в пруду. Старичок, отравленный в кабинете. И теперь ещё этот, - сэр Лейнсборо кивнул на злополучную стену.
   - Да, но вы ведь не купили дом! - превозмогая дрожь в коленях, Эвери двинулся в сторону лестницы. Бедная юная леди! Лежит, должно быть, в обмороке... и хорошо, если в обмороке! - риэлтор проглотил колючий ком в горле. - А пока вы не являетесь владельцами, привидения могут...
   - Защищать поместье от посторонних, - закончил маг без всякого видимого беспокойства. Но тут же рявкнул так, что у продолжавшего цепляться за дверной косяк достопочтенного Эвери чуть сердце не остановилось. - Стоять, я сказал! Пусть спокойно знакомятся. Или в этом доме станет на одного призрака больше.
  
   Девушка, которой в этой стране предстояло носить имя Лоридейль, в подвал спускаться даже не подумала. Она мало интересовалась порталами. Впрочем, в этом никогда не возникало особой нужды: Милослав сам всё настроит и расскажет, как пользоваться в его отсутствие. Леди Лейнсборо бегло осмотрела несколько комнат, проехалась на лестнице вдоль стеллажей впечатляющей библиотеки, извлекла несколько портретов из кладовки, но довольно быстро потеряла к ним интерес. Ненадолго задержалась в отделанном красным деревом кабинете, задумчиво повытаскивала несколько ящиков из стола, постучала пальчиками по рыцарским доспехам в углу и даже заглянула под забрало. Кажется, расстроилась, никого там не обнаружив, и вышла в коридор, чтобы лихо съехать вниз по полированным перилам.
   А потом, в самом деле, отправилась на кухню.
   Сэр Арчибальд, неловко повернувшись, свалил на пол половник, и тот зазвенел, подобно раскатам грома.
   - Тихо ты, медведь! - леди Мерлона отвесила толстяку страстную оплеуху. - Напугаешь ребёнка!
   Девушка, которой на вид было лет шестнадцать-семнадцать, вовсе не испугалась, подняла половник, погляделась в него, как в зеркало, заправила за ухо безнадёжно выбившуюся из причёски прядку волос, и отправилась к раковине, проверять воду.
   - Хозяйственная, - с умилением сказала наблюдавшая за мытьём половника аристократка, рассевшаяся за столом. - Может, даже готовить умеет...
   - Да что там уметь, - буркнул сэр Арчибальд, пристраиваясь на краешке скамьи. - Кулинарное заклинание активировал - и вперёд, только ко рту успевай подносить.
   - Ой, дура-а-ак... - покачала головой Мерлона. - Ты ещё скажи, что и платье ничего не стоит из каталога наколдовать - только дизайнеру заплати!
   - А что, нет? Я всегда так делал, - надулся Арчибальд. - Быстро, удобно, и...
   - Как думаешь, они останутся? - бестактно перебила собеседника Мерлона, умилённо наблюдающая за Лоридейль, гремящей кастрюлями. - Как думаешь, тот мрачный нас заметил? Ух, у него аура! Хоть и приглушена сильно, а как к пруду подошёл, я чуть заново не захлебнулась!
   - Заметил, - на стул у окна деликатно опустился ещё один старик - худой и высокий. - Из стены меня выгнал. Некромант, видимо. Мощная подача такая, - новоприбывший потёр затылок, будто после ушиба, - а вроде, походя так... не напрягался совсем. Портал ему понравился.
   - Вот нахал! - возмутился сэр Арчибальд. - Не успел в дом войти, а тут же руки распускать! Я...
   - Я так и думала, что вас трое, - Лоридейль Лейнсборо покусывала кончик золотистого локона и переводила взгляд с одного привидения на другое, явно не затрудняясь с тем, чтобы видеть или слышать потусторонние создания.
   - Деточка, - леди Мерлона даже сощурилась, пристально разглядывая гостью, - ты ж, вроде, не колдунья. Медиум, что ли?
   - Нет, - девушка взобралась на разделочный стол и беззаботно болтала ногами. - Я просто... нездешняя. И мне нужен дом. Ваш мне понравился.
   - И тебя не пугает, что... - призраки переглянулись.
   - Что тут вы? - Лоридейль провела пальцем по ободку пустой сахарницы. - Нет, вместе веселее, я думаю. Бродить одной по всем этим комнатам - довольно тоскливо. А слуг я не держу, не привыкла как-то.
   - А... этот твой, - воинственно вскинулся сэр Арчибальд, - чёрный...
   - Милослав не станет здесь жить, - сказала леди Лейнсборо, поглаживая ситцевую занавеску в легкомысленный цветочек. - У него есть в ваших краях дом, где его всегда ждут. Меня он будет только навещать. Иногда.
   Она оглядела призраков, возбуждённо мерцавших голубоватым светом.
   - Разумеется... - вкрадчиво произнесла Лоридейль, - если кто-то из вас против, я не буду настаивать: я не имею никаких родовых прав на этот дом, и мне не хотелось бы стеснять его обитателей.
   Взгляд сэра Арчибальда отчётливо потеплел. Больше ста лет назад любимый племянник отравил его в собственном кабинете за благожелательной болтовнёй, подсыпав яд в дорогущий коньяк, на который дядюшка был всегда так щедр. Убийство удалось замять, а призрака - намертво заточить в его собственном портрете. Неожиданно восставший родственник стоил Бэзилу изрядной доли наследства, отваленной в качестве гонорара не очень принципиальному магистру гильдии экзорцистов. Впрочем, обладание родовым гнездом скрасило молодому амбициозному дворянину эту утрату: деньги ведь можно нажить. Например, при помощи выгодной женитьбы на сварливой и уже слегка перезрелой аристократке.
   Но леди Мерлона, утопленная в пруду, так просто экзорцистам не далась. Более того, ей удалось выпустить на свободу и алчущий возмездия воинственный дух сэра Арчибальда, и мечтательного, уже лет двадцать смирившегося со своей участью архитектора, замурованного в стене помпезной новостройки сразу после того, как ознакомил заказчика с системой потайных ходов.
   Считается, что призрак не может причинить физический вред хозяину дома, в котором он обитает, или членам его семьи. И это чистая правда.
   Но, во-первых, официально вступать в брак во второй раз предприимчивый Бэзил не торопился, объясняя это своей рыжеволосой пассии приличиями и обязательным трауром, а во-вторых, леди Мерлона ещё при жизни поднаторела в превращении жизни супруга в чистый ад без применения грубой силы. В конце концов, она ведь из благородной семьи.
   Не прошло и полугода со дня трагической кончины хозяйки "Голубых елей", как всё поместье было выставлено на продажу. Желающих его приобрести, однако, не оказалось ни тогда, ни после: суд над нечистым на руку экзорцистом получил общественный резонанс, и печальная история стала достоянием общественности. Подробности за пятьдесят лет, конечно, позабылись, но дурная слава за домом осталась. Угомонить одного духа - и то стоит очень дорого. А уж троих, готовых постоять за себя... возможно, какой-нибудь архимаг, заручившись поддержкой своей гильдии или клана, и мог бы взяться за это дело, соблазнившись необычным энергетическим фоном мёртвых сущностей, но вот незадача: "Голубые ели" строились не для магов. Здесь не было ни защищённой артефактной, ни оранжереи с редкими растениями, ни специализированной лаборатории - ничего, что так ценят квалифицированные специалисты. Поместье предназначалось для аристократического семейства, за всю свою многовековую историю не замеченного в родственных связях с носителями магического дара. Обитатели дома собирались воспользоваться всеми благами, которые предоставляла современная им высокая наука, но не более того.
   Для заключённых в пределах парковой ограды призраков время потянулось, будто состарившаяся резина: один день походил на другой, месяц пролетал за месяцем, год за годом - а здесь всё оставалось по-прежнему. Земля, на которой стоял проклятый дом, несколько раз сменила владельца и даже стала относиться к другому государству, но некому было об этом рассказать: единственные посетители, риэлторы, лишь отгораживались от потустороннего служебными амулетами.
   Привидения собрались в кружок.
   - Если она останется, тут снова будут балы, - с горящими глазами зашептала Мерлона.
   - Можно будет, наконец, выяснить, как подох эта сволочь Бэзил, - мечтательно пробасил сэр Арчибальд.
   - Снова почувствовать запах еды... - застенчиво предложил непритязательный архитектор Густав.
   Все трое глубоко вздохнули и переглянулись.
   - Милочка, - радостно выкрикнула Мерлона, подлетая к терпеливо ожидающей девушке, - подписывай свои бумажки - мы согласны!

   Глава 2. Бал-маскарад

   "Голубые ели", 333 г. от осн. Сообщества
   Следующие несколько дней дом оживал. Из парка вывозили бурелом, визжали пилы, пахло стружкой. В спальне новой обитательницы меняли мебель. Не потому, что ей не нравилась прежняя - настояла Мерлона.
   - Что за радость молодой девушке жить, как старая перечница, - надувала она пухлые губы. - У тебя голубые глаза - пусть стены обтянут голубым дамастом. Этот балдахин для кровати слишком тяжёлый, только пыль собирает - тебе нужно что-то белое и воздушное.
   - Я... - начинала Лоридейль.
   - И не спорь со мной! - топала бесплотной ногой пышущая энергией женщина, покинувшая земную юдоль в расцвете сорока пяти лет. - И гардероб! Целых четыре платья на этот сезон! Изверг держит тебя в чёрном теле, душа моя! Изверг, ты слышишь? Попрёшься в город, привези каталоги последних коллекций. Да не тех, кто продал тебе убожество, которое ты нацепил - это даже в моё время выглядело старомодным. Зайди к "Ювали"!
   - "Ювали" пятнадцать лет как закрылась, - сдержанно отвечал Милослав, довольно быстро привыкший откликаться на "изверга", и адресовал леди Лейнсборо страдальческую просьбу: - Можно, я хотя бы эту упокою? Двоих призраков тебе будет более, чем достаточно, а мужчины всё-таки... потише.
   - Думать забудь, изверг, - смеялась Лоридейль, искренне наслаждаясь его возмущением. А Милослав достал из жилетного кармана голубой конверт.
   - В королевском дворце будет бал открытия сезона. Лето заканчивается, в Менес съезжаются аристократы из загородных имений. А мне как раз нужно оставить несколько распоряжений. Если хочешь, можем совместить приятное с полезным.
   Лоридейль вскрыла конверт, а над её плечом уже нависала леди Мерлона.
   - Маскарад! - всплеснула рукам призрачная аристократка. - Уму непостижимо! Всего через пять дней! Ты бы ещё накануне огорошил, изверг! Сейчас же в город! К самому модному портному! Кто сейчас самый модный?
   - Понятия не имею, - маг демонстративно прошествовал мимо привидения и потянул Лоридейль за руку. - Идём, давно пора уже было познакомить тебя со здешними реалиями.
   Мерлона воспарила над полом и набрала воздуха в призрачные лёгкие, собираясь выдать свой коронный визг. Но Лоридейль оглянулась и приложила палец к губам.
   - Сегодня всё равно уже поздно. Всё успеем.
   - Ужас! Первый выход в свет - это же веха! Нельзя, чтобы тебя запомнили серой мышкой, одетой лишь бы во что за последние два-три дня!
   - Серая мышка - как раз то, что нужно, - расцвела леди Лейнсборо. - Пока мы будем заняты, придумай мне костюм мыши. И Густава позови - он рисует хорошо.
   Милослав требовательно тянул её за руку в направлении кабинета и хмурился, но Лоридейль видела - ему тоже смешно. Впервые за долгое время.
  
   Когда девушка устроилась на широкой столешнице, маг раскатал рядом с ней карту.
   - Вот эта складчатость на севере - Тролльи горы. Здесь они названы по-другому, но это не имеет значения. Эти горы - тролльи.
   - А здесь, - Лоридейль провела ладонью по россыпи островов к западу, - Драконий архипелаг. Мне один из них показывал.
   - Верно, - Милослав рассеянно кивнул, но перешёл на другую сторону карты - к Срединному хребту: - Вот здесь - Грозовой Пик.
   - Так далеко... - девушка попыталась дотянуться пальцами одной ладони от указанной горы до Менеса, в окрестностях которого они сейчас находились, но только разочарованно прищёлкнула языком. - Ты живёшь на другом конце этой части света.
   - Там я живу не больше, чем здесь. Но тебе действительно стоит запомнить ближайший портал к резиденции Лайты, - он указал на условное обозначение: кружок с гербом гильдии пространственных магов. - На сегодняшний день я считаю Менес самым безопасным для тебя местом, но никогда не знаешь, как всё может поменяться...
   - У короля Вариона сильный флот, - Лоридейль спрыгнула со стола и подошла к стеллажу, клетками полок расчертившему северную стену кабинета. - И опытные моряки. Оборонять острова легко. - Она поднялась на носки и кончиками пальцев зацепила вычурную раковину, потянула на себя, и тотчас же вскрикнула.
   Милослав, хмуро наблюдавший за её манипуляциями, едва заметно шевельнул бровью. Сорвавшаяся с полки раковина, оказавшаяся неожиданно тяжёлой для девушки, зависла в воздухе - на ладонь не долетела до пола.
   - Тебе следует быть осторожней, Мел. Внимательней.
   Леди Лоридейль сделала вид, что не расслышала имени, которым её не должны теперь называть. С лёгким вздохом взяла в руки окаменевший панцирь, когда-то служивший домом нежному телу моллюска, медленно провела ладонью по шипастой кромке завитка.
   - На драконий гребень похожа. Немного.
   - До Драконьего Архипелага отсюда восемь часов лёта. - Тёмные брови сошлись на переносице. - Они могут просто не успеть. А я... я теперь не смогу...
   Девушка быстро подошла к столу, небрежно придавила раковиной угол норовящей свернуться карты.
   - Всё будет хорошо, вот увидишь, - она обняла сидящего в кресле мужчину, прижалась губами к его виску. - Я буду сидеть тише воды ниже травы. И никаких глупостей. Обещаю.
   Милослав положил ладонь поверх руки, обнимавшей его за плечи.
   - Я никогда не прощу себе, что позволил тебе совершить прошлую глупость.
   Леди Лейнсборо только мотнула головой, но ничего не ответила: в глазах у неё стояли слёзы, и она боялась выдать себя дрогнувшим голосом.
   - Если здесь станет неспокойно, - хрипло продолжил маг, - отправляйся на Грозовой Пик. Я предупредил насчёт тебя Лайту. И гномьего короля. Вернее, его советника.
   - Гномы знают о кладках? - Лоридейль подтянула карту поближе. - Покажи мне, где?
   - За кладками по большей части присматривают лепреконы, - Милослав взял карандаш и нанёс вдоль Срединного Хребта несколько точек. - На плато есть четыре лежбища, - на карте добавилось четыре креста. - Неплохо укрытые, но с воздуха заметить можно.
   - Кроме тебя тут вряд ли многие летают, - девушка разглядывала пометки, стараясь на всякий случай запечатлеть в памяти основные вехи.
   - Ошибаешься, - Милослав резко откинулся в кресле. - В воздухе скоро будет не протолкнуться. Ворожеи, вампиры... иногда даже люди. Но, самое главное, - маг запнулся, долго глядел на собеседницу молча, так что она вопросительно приподняла брови. И он продолжил:
   - У местных фейри тоже есть виверны.
   Лоридейль прикусила губу и отошла к окну.
   - Тогда пролив между островом и материком им не помеха, - её голос звучал спокойно, но на собеседника она старалась не смотреть. - Так какая разница, где жить?
   - Через пролив сложнее переправиться тебе, - сухо заметил мужчина. - Чем меньше ты будешь шляться по спорным территориям, тем лучше.
   Девушка фыркнула и обернулась.
   - Восемь часов лёта - тоже мне сложность! И на той стороне полно порталов.
   Милослав с размаху хлопнул ладонью по столу.
   - Ты меня слушаешь вообще?!
  
   Его возглас волной прокатился по дому, сотряс стены. Трое призраков замерли, прислушиваясь к тоненькому плачу оконных стёкол.
   - Надо, может, того?.. - нерешительно сказал сэр Арчибальд. - Вмешаться?
   Густав поёжился: он единственный из всех ощутил на себе небрежный щелчок магии иностранца-некроманта, а потому мало верил в возможность одержать над ним верх. Даже втроём. Но всё же архитектор произнёс:
   - Попробуем... разом?
   Однако леди Мерлона, обычно такая решительная и непримиримая к "извергу", тонким женским чутьём уловила в ударной волне раздражения нотки отчаяния. Призрачная дама покачала головой.
   - Это их... семейное дело. Сами разберутся.
  
   Леди Лейнсборо стояла посреди комнаты и сверлила взглядом собеседника, упрямо сжав губы. Наконец, она прервала тяжёлое молчание:
   - Милослав, ты знаешь, для чего я здесь. Я не могу сидеть в этом доме, как в клетке, всё время, пока ты не можешь меня сопровождать.
   - Ты здесь, чтобы не быть там, - маг мотнул головой в неопределённом направлении и встал.
   Во взгляде девушки появилось затравленное выражение. Она отступила на шаг. Мужчина снова устало опустился в кресло.
   - Если бы я не заботился о... твоих потребностях, отправил бы сразу на Грозовой Пик, к Лайте. И запретил бы покидать его под любым предлогом.
   - О, так в моём распоряжении целый остров? - саркастически приподняла бровь Лоридейль. - Очень щедро.
   - Князю Элизобарре удаётся управлять половиной континента из родового замка, справишься и ты, - огрызнулся Милослав. - Книги, рукописи, летописи... всё это тебе могут привезти.
   - А людей? - леди Лейнсборо сложила руки на груди.
   - У тебя теперь сигнальная башня есть.
   - А если они не маги? Или не пользуются их услугами? Или не захотят говорить со мной?
   - Тогда наймёшь похитителей, - прорычал Милослав, снова становясь подобием грозовой тучи.
   Лоридейль подошла к креслу, уселась на поручень, сложила руки на коленях. Вздохнула.
   - Мил, ты же знаешь... я не боюсь умереть, - споткнувшись на последнем слове, после паузы она добавила: - снова.
   - А следовало бы, - маг барабанил по столу длинными пальцами. - Здесь ты - не дома. Расстанешься с телом, из Вод Забвения тебя препроводят в Изолятор. А мне ещё не приходилось никого оттуда извлекать. И я не уверен, что получится быстро. И без... потерь.
   Леди Лейнсборо вдруг стало холодно. Обняв себя руками за плечи, она тихо произнесла:
   - Что ж... спасибо за предупреждение.
  

   Королевский дворец Менеса, 333 г. от осн. Сообщества
   Бал-маскарад прекрасен тем, что каждый может примерить на себя чужую личину. Напяливший рыжий парик коротышка вполне может сойти за лепрекона и напиваться вечер напролёт, обещая каждому собутыльнику горшок с золотом, а оплативший качественную иллюзию здоровяк прикидывается троллем: всласть поливает собеседников крепкими словечками и беззастенчиво хватает дам за выдающиеся места.
   Но те, кто устраивают маскарады ради собственных утилитарных целей, знают: наиболее занятные гости меньше всего заботятся о том, чтобы скрыть свои характерные особенности. Самое большее, на что пойдёт верховная ворожея Менеса - накинет на лицо плотную белую вуаль. Повседневный хитон позволит ей надёжно затеряться среди десятков веселящихся дам, решивших этим вечером воспользоваться мистической репутацией женского клана и придать загадочности своему образу, а флирту - остроту. Далеко не каждый осмелится заигрывать с ворожеей, дающей обет безбрачия, ложащейся с мужчиной лишь ради произведения потомства, и лишь по приказу Матери. Однако смельчак, которого лишь распаляют запреты, достоин женского внимания как никто другой. Поэтому маскарадный костюм ворожеи из года в год не утрачивает популярности. А король Варион, хозяин торжества, единственный, на ком сегодня не будет маски, с одинаковым уважением кланяется каждой фигуре в белом. Королю доподлинно известно, что одна из них - Хельга Ларин, глаза, голос и руки клана Ворожей в его столице.
  
   ***
   Считалось, что Бал начала сезона знаменовал собой всплеск активности политической и дипломатической деятельности, а потому посещать его считалось хорошим тоном для всех, кто чего-либо стоил в этих сферах, а также для тех, кто хотел бы создать о себе такое впечатление.
   Именно так объясняла своё присутствие на балу верховная ворожея Менеса. Объясняла подопечным, Матери и, самое важное, себе. Даже самой себе мучительно стыдно признаться, что причина, по которой волшебница, жрица, полубогиня в глазах толпы, почтила своим присутствием бесстыдную вечеринку, эта причина... обладает высоким ростом, сильными руками, острыми клыками и не менее острым языком.
   Да, Хельга дала обет. Но сердце ей жертвенным ножом не вырезали. "Он" - даже мысленно несчастная ворожея не называла предмет страсти по имени - был неотразим. Притягателен. Желанен. И, говорят, Мать Амелия покончила с собой именно из-за "Него". Вероятно, это правда. Стоило фигуре в чёрном остановиться, чтобы приветствовать монарха, как дыхание перехватило, низ живота заныл, а желудок скрутило спазмом: рядом с "Ним" стояла женщина.
   Но почти тотчас же Хельга с облегчением выдохнула: незнакомец действительно был строен, высок и бледен, а полы его чёрного плаща напоминали сложенные перепончатые крылья, но высокие, резко выдающиеся скулы никак не могли принадлежать "Ему", а глаза из-под полумаски не блестели красным. Там была лишь темнота. Тонкие, совершенно не чувственные губы шевельнулись, произнося вежливое приветствие. Отчего-то Хельге стало немного жутко, так что она даже отступила за колонну, чтобы взгляд чёрного незнакомца случайно не упал на неё.
   Король Варион же гостю явно обрадовался. И приветствовал с особенным... почтением. Поцеловал перчатку его невзрачной спутницы и долго ей что-то говорил, обольстительно улыбаясь. Видимо, комплименты. Хельга сухо усмехнулась.
  
   ***
   Роль хозяина бала может показаться скучной и утомительной. Но Варион надел корону именно потому, что не боялся трудностей, а кроме доброго меча в крепкой руке ценил достоверную информацию и полезные связи.
   Вот, например, двое. Мужчина, на вид ему немного за тридцать, и молодой человек, преданно следующий за спутником, ловящий и довольно удачно копирующий каждый его жест. Мужчина кланяется Вариону со спокойным достоинством и получает кивок в ответ. Для себя и своего ученика. Да, это именно ученик магистра некромантии, хотя с таким свежим личиком вполне мог бы стать миньоном принца Николаса, ищущего отдохновения от тягот династического брака в ласках мальчиков. Вспомнив о старшем сыне, Варион поморщился. К счастью, оба некроманта уже прошли в зал и не приняли гримасу на свой счёт. Король попытался найти в толпе две фигуры, облачённые в серые костюмы и полумаски - и не преуспел. Серый - отличный цвет, чтобы растворяться в полутенях и сумерках. Даже... Сумерках. Не удивительно, что магистр не отказался от цвета гильдии и ради праздника: ведь он пришёл сюда не веселиться. А ученик пока что подражает мэтру жадно и бездумно.
   Не один некромант верен своим цветам. Боевые маги расцвечивают толпу огненно-алым. Впрочем, не только они. Сегодня даже тот, кто и свечку взглядом не зажжёт, может притвориться грозным воителем, разящим врагов плазменным пульсаром. А, может, кому-то из юных магов сегодня повезёт - его заметит тот, кто носит алый по праву, и замолвит словечко перед главой клана. Боевые маги, в отличие от Вампиров или Ворожей, не связаны общим происхождением. Теоретически, в ряды Алых может встать любой. Любой, у кого есть хотя бы минимальные способности к Солнечной магии. Или, на худой конец, кого до зубовного скрежета гложет ненависть к Детям Луны.
   Вампиры. Длинноволосых людей в чёрном, бледных и краснооких, на балу сегодня тоже хоть отбавляй. Большинство из них всего лишь нацепили парики и закапали в глаза сок волчьей фиалки, самые дотошные даже озаботились артефактами, скрывающими тень. Ясность могло бы внести зеркало... но держать их в гостиной в этих краях считается плохим тоном.
   Вариону не нужно зеркало, чтобы узнать золотого мальчика, Влада Элизобарру, сына главы клана Вампиров. "Мальчик" вдвое старше короля. Но до сих пор ведёт себя как заносчивый мальчишка: не то что он, но и его свита удостаивают хозяина торжества едва заметными поклонами. Говорят, долгоживущие медленнее взрослеют. Возможно, дело в этом. А может быть, он просто избалованный ублюдок, уверенный во всемогуществе своего куда более древнего и опытного отца, вынужденного раз за разом заглаживать сумасбродства непутёвого, но единственного наследника. И Варион улыбается лорду Владу вполне искренне. Если клыкастый молодчик устроит на Балу открытия сезона очередной скандал, на князе Эйзенхиэле повиснет должок. А услуга старого вампира дорогого стоит. Например...
   При виде этих гостей Варион мрачнеет. Мысленно он даже одёргивает себя: по крайней мере, у князя Элизобарры только один сын, за которого приходится краснеть. Принц Алистер, лорд Эрлинг, ведёт под руку супругу, урождённую Отрон, Эрминида третьей ветви. Патрисия облачена в костюм своего гербового животного - летучей мыши - и умопомрачительно хороша. Как и большинство вампиров, она улыбается свёкру, не разжимая губ. Алистер, чьё внешнее сходство с отцом едва ли можно скрыть условной полумаской, небрежно кланяется, и уже жадно рыскает взглядом по залу, мысленно раздевая аппетитные женские фигурки.
   Три года назад женить сына на аристократке из клана Вампиров казалось прекрасной идеей. Связать браком политический союз! Да об этом можно было только мечтать. Князь Элизобарра отнёсся к идее прохладно, но Патрисия настаивала. Она последняя из рода Отрон, к тому же женщина. И перед перспективой заполучить мужского представителя третьей ветви Эрминидов глава клана отступил. У вампиров редко рождаются дети. И если это происходит, то только под влиянием сильных чувств, не только физического, но и ментального напряжения. Это и не удивительно: все до одного вампиры - маги. Яркая страсть вспыхнула на золоте брачных браслетов двадцатилетнего принца и пятидесятилетней леди Отрон. И Варион с удовлетворением услышал от Эйзенхиэля задумчивое: "Возможно, это и не самая худшая идея".
   Теперь король смотрел на чёрную бархатную перчатку, скрывавшую левую руку его дорогой невестки, отчётливо различал контур браслета на предплечье, и по позвоночнику проползал холодок. Поведение Алистера не оставляло сомнений: золото больше не сияет. Что скажет князь-вампир, если узнает: принц покрыл ржавчиной позора священный символ брака Эрминида третьей ветви? Варион встретился глазами с двумя рубинами за маской летучей мыши и галантно склонился к руке невестки: Патрисия будет последней, кто расскажет главе клана, что леди Отрон не смогла удержать любовь короткоживущего мужчины хотя бы на краткий миг его существования.
   - Повеселитесь сегодня, дорогая. Надеюсь, праздник конца лета вас развеет.
   - Ночи с каждым днём становятся длиннее, - голос мягким бархатом обернулся вокруг короля. И снова обдало холодом. - А Луна - ярче.
   Варион с сожалением выпустил её руку. Алистер - просто идиот.
  
   ***
   Влад Элизобарра скользил по полированному мрамору особым шагом вампира, подражать лёгкости которого смог бы разве что высший фейри. Сегодня, на маскараде, он бравировал своим происхождением, не позаботившись ни замаскировать характерную ауру, ни создать иллюзию тени. Изображать человека Владу удавалось виртуозно. Например, когда требовалось приглушить страх или религиозные предрассудки какой-нибудь хорошенькой простушки. Но здесь и сейчас принадлежность к клану не отпугивает, а, наоборот, притягивает. На балу Вариона не бывает случайных людей. Влад снисходительно покосился в сторону монарха. Кого только люди не называют королём! Младший сын какого-то захудалого князька, которому раз или два повезло в бесконечных местных войнах. Но глава клана Вампиров с ним почему-то считается. И даже не побрезговал заключить официальный союз. А это значит, хамить в лицо хозяину бала всё-таки не следует. Молодой лорд-вампир всего лишь выбрался развеять скуку в поисках свежей крови. И речь тут, само собой, не о вульгарном потреблении алой жидкости. То, что течёт в жилах у людей, составляет далеко не главную часть рациона вампира. Страсть, будь то любовь или ненависть, направленная на носферату, питает его ментальные силы, поддерживает молодость, реакцию и волшебную регенерацию в теле, на девять десятых состоящем из магии. А Влад не просто высший вампир. Он - преемник главы клана, а потому особенно чувствителен как к состоянию магического фона, так и к ментальным потокам Лунной энергии. Лорд Элизобарра не успел войти в бальную залу, а из-за укромного уголка за колонной к нему уже тянулся жгучий поток внимания влюблённой женщины. Влад бросил туда всего один взгляд. Ворожея. Не имеет значения, настоящая, или маскарадная. В любом случае, будет ломаться и говорить много патетических фраз о долге и препятствиях к счастью. Скучно.
   Скука. Главный и наитягчайший груз долгоживущих. Отнимающий силы, высасывающий душу, старящий и разрушающий. Бывали случаи, когда скука толкала условно бессмертных на то, чтобы свести счёты с опостылевшей жизнью. Но Влад считал это глупостью: способ развлечь себя с помощью короткоживущих всегда можно найти.
   Сегодня ему не везло. Лица, маски... без особого труда он узнавал их всех, а если не узнавал - они того и не стоили. Глупо хихикающие, посматривающие на него из-за вееров дамы. Напряжённые лица мужчин, отводящих глаза, стоит вампиру изобразить к ним пристальное внимание. Лорд Влад - фигура слишком заметная и слишком известная, чтобы переходить ему дорогу...
   Не успел молодой Элизобарра додумать эту томно-сладкую мысль, как получил её полное опровержение: человек, двигавшийся навстречу, сшибся с вампиром плечом. Влад опешил и остановился.
   - Голову дома забыли, мой принц? - заботливо осведомился вампир у рассеянного Алистера. Второй сын короля Вариона только усмехнулся в оскаленные клыки: уж кого-кого, а мужа леди-вампир этим не испугать.
   - После того, как я потерял голову от вашей кузины, милорд, кажется, она желала бы вовсе не выпускать её из рук.
   Влад окинул взглядом безупречную фигуру леди Эрлинг. Она стояла в убранном гирляндами осенних цветов эркере, и походила на собственный парадный портрет в пышной раме. Некстати подвернулось воспоминание, какой отпор младший Элизобарра получил при попытке приятно провести время с представительницей третьей ветви Эрминидов.
   - Не уводите ширинку далеко от головы, мой принц, - сдержанно произнёс Влад, - а то, не ровен час, голову придётся от тела отделить.
   Алистер ничего не ответил, а направился дальше, повторно задев преемника клана Вампиров. Элизобарра встретился с Патрисией взглядом. Она стояла не так уж далеко - для вампира - и наверняка всё слышала. Влад получил сдержанный благодарный кивок. И отвернулся. На свете слишком много женщин, чтобы гоняться за теми, кто не ценит своего счастья, но клановую и родовую гордость в наследника усердно вбивали оба родителя. И, возможно, именно совместные усилия дали положительный результат.
   - А наши суккубы тут любой сто очков вперёд дадут, - молодой лорд Эсмунд провожал плотоядным взглядом женщину в кружевном наряде: с разрезом от бедра и корсетом, ещё сильнее поднимающим и без того высокую грудь.
   Элизобарра брезгливо сморщился от сосущего звука, которым юнец, не достигший ещё полувека, выражал своё одобрение роскошным формам. Было время, когда Влад и сам шлялся по суккубам, прельщённый откровенными ласками и бурной страстью. Но быстро остыл. Суккубы, как большинство членов клана, привыкали брать, а не отдавать. Высшему вампиру недостаточно чувствовать под собой отзывчивое тело - это лишь распаляет голод.
   Влад шёл, вбирая направленные на него искорки надежды, лучи явного или подавляемого восхищения, горьковатые и терпко-приятные волны зависти... споткнулся. Потому как случайно налетел на то, что люди, вероятно, называют зеркалом. Его собственный взгляд, скучающий и равнодушный, вернулся к вампиру из ярко-голубых глаз. И не задержался. Заскользил по залитому искусственным светом залу дальше. Влад коротким жестом отпустил от себя свиту и направился прямо к фонтану, на бортике которого сидела женщина в шапочке с кокетливыми ушками.
   - Полевая мышка, - обольстительно улыбнулся вампир, присаживаясь на парапет, - не самый удачный образ для таких прекрасных глаз.
   Влад жадно разглядывал незнакомку и недоумевал, как умудрился пропустить такую осиную талию - он, вероятно, смог бы заключить её в кольцо из больших и указательных пальцев. Какая нежная матовая кожа! Быть может, дама ещё совсем юная? И для девочки это первый выход в свет?
   - Да вы мастер оригинальных комплиментов! - ни тени смущения, только тонкий яд сарказма. О! Да она, судя по всему, считает себя опытной женщиной! Вероятно, приезжая. Может быть, жена или подруга какого-нибудь некроманта, отсюда и серый цвет. Кажется, один магистр тут промелькнул, и тотчас же испарился. Вместе с Варионом. Ха! Как опрометчиво заставлять даму скучать в одиночестве!
   - В Менесе нет необходимости прятаться от хищников под невзрачной шкуркой, - он провёл ладонью вдоль длинной замшевой перчатки, но пара пальчиков щелчком сбросила его руку прежде, чем он успел добраться до плеча. - Тем более, что у вас это не очень-то и получается.
   Влад обвёл взглядом линию бедра, соблазнительно очерченную плотной, но эластичной тканью. "Мышка" не ответила, продолжая строить из себя холодную недотрогу. Вампир коварно ухмыльнулся. Видали мы таких! Ещё до конца вечера будет стонать в его объятиях за ближайшей портьерой, приправляя наслаждение от соития чувством вины и острым осознанием собственной испорченности. На мгновение кольнуло предчувствием скуки: по сути, та же ворожея. Только пока не знает об этом. Влад добавил в голос бархата и придвинулся ближе:
   - Я подарю тебе крылья, милая мышка из дальних краёв. И ты больше никогда не почувствуешь себя одинокой.
   Незнакомка поглядела на молодого Элизобарру с рассеянным удивлением, как будто не ожидала, что он всё ещё здесь. Ей полагалось бы постараться восстановить расстояние до более приличного, но она лишь произнесла:
   - Мышь с крыльями? Это нетопырь? Кто-то с очень плохим зрением? Таким, что наталкивается на препятствия, если перед этим на них не накричит?
   Влад вздрогнул. Случайное попадание? Или серой мышке известно о маленьком конфузе наследника главы клана, благородного Белого Волка? Первой трансформой юного лорда Элизобарры оказался маленький нетопырь, а вовсе не чёрный гербовый зверь второй ветви Эрминидов. И двух лет не прошло, как Влад в совершенстве освоил и волчью форму. Даже туман в последнее время стал даваться ему сравнительно легко. Но первая трансформа - инстинктивна. Она много говорит о потаённой сущности.
   Сжав зубы, вампир вспомнил, как прикрикнул на лакея, принимавшего у него трость и цилиндр, за то, что тот показался гостю недостаточно расторопным. И как... столкнулся с принцем Алистером. Что из этого заметила затаившаяся у прохладного фонтана серая мышка? А если не заметила, что тогда имела в виду? В поисках разгадки Влад заглянул в слишком большие, подходящие скорее стрекозе, чем мыши, глаза. Но вместо ответа нашёл там лишь холодное любопытство. Его рассматривали, как забавную зверушку - ауру царапнула оскорбительно-тонкая ниточка брезгливого интереса.
   - Нетопыри, о которых вы такого невысокого мнения, под началом моего отца контролируют не только этот городок, но и пару континентальных государств! - Влад постарался придать голосу высокомерия, но и сам почувствовал: получилось жалко.
   - Как любопытно, - неожиданно мягкий тон раздражал. Мышка томно провела пальцем по губам. - Хотела бы я поболтать... с вашим отцом.
   - Это ещё что такое? - высокий мужчина поднял Влада за воротник, будто щенка, и развернул к себе лицом. - Он приставал к тебе? - обратился незнакомец к женщине, продолжавшей сидеть на парапете.
   - Разве что самую малость, - равнодушно отозвалась та.
   Ярость и унижение помутили Владу рассудок, однако заряд магии, вместо того, чтобы испепелить мучителя на месте, бессильно опал, не причинив тому и тени беспокойства. Тогда вампир почти прошипел, обращаясь к странному человеку:
   - Да ты покойник! Ты хоть представляешь себе, кто я?
   - Ну же, удиви меня. - От ослепительно полыхнувшей ауры того, кто только что казался человеком, жгло глаза.
   - Влад Элизобарра!
   - А-а-а... - на бледном, почти как у вампира, скуластом лице зазмеилась усмешка. - Родственник Эйзенхиэля?
   - Я его сын! И можешь мне поверить, что...
   - Передай своему отцу привет от Чёрного Дракона, - перебил незнакомец, небрежно покачивая Владом над поверхностью воды, будто тот был не взрослым мужчиной, а дамской подвеской. - И передай также: тем, что у него всё ещё есть наследник, князь обязан исключительно моему хорошему настроению.
   Мужчина небрежно разжал пальцы - Влад неловко брякнулся в фонтан.
   - Ты же, мальчишка, заруби себе на носу:  ещё раз увижу тебя около моей сестры - пеняй на себя. А теперь проваливай.
   Последнюю фразу человек, назвавшийся Чёрным Драконом, произнёс особенным, каким-то металлическим голосом, от которого мороз продрал вампира по коже. Чёрные глаза незнакомца при этом сделались янтарными, разделёнными узким вертикальным зрачком.

   Глава 3. Маленькая Сестра

   Замок Элизобарра, 333 г. от осн. Сообщества
   - Что?! - лицо и без того бледного главы клана Вампиров, побелевшее от ярости, доставило Владу краткий миг блаженства предвкушения мести. Однако уже в следующее мгновение Эйзенхиэль, воспользовавшись тем, что в кабинете они были одни, одарил сына такой полновесной оплеухой, какой тот не удостаивался с раннего детства.
   - Ты хоть понимаешь, с кем связался?
   - Пап, он же первый...
   Лепетание молодого вампира было прервано второй оплеухой.
   - Он мог убить тебя одним щелчком пальцев, - процедил отец.
   - И тогда клан...
   - И ухом бы не повёл, - резко оборвал Эйзенхиэль. - Ты, конечно, мой сын, но если не прекратишь вести себя, как безмозглый мальчишка, даже я не смогу тебя защитить.
   - Но отец! - воскликнул наследник, - разве честь клана для тебя теперь пустой звук? Разве не ты вбивал мне в голову, что никто, поднявший руку на вампира, не должен остаться безнаказанным?
   Князь смежил веки и глубоко вздохнул.
   - И почему это - единственное, что ты не пропустил мимо ушей? Сколько раз я повторял тебе: два раза подумай, прежде чем... промолчать! Разве я не учил тебя собирать информацию? Оценивать расстановку сил? Триста лет назад, когда Чёрный Дракон в первый раз приземлился на башню моего замка, лорд Эсмунд, дед твоего безмозглого приятеля, тоже посчитал, что это всего лишь... человеческий маг. Ошибка стоила ему жизни.
   - А ты...
   - А я, и ещё десяток лордов-вампиров, стояли рядом, как школяры, не в силах определить даже природу силы, превратившей моего подданного в вопящий факел. Он умирал на моих глазах, Влад. Я чувствовал его боль. И ничего не смог с этим сделать.
   - И после этого ты заключил с ним союз?! - наследник заметался по комнате. - С огненным магом?!!
   Влад задел локтем фолиант, лежавший на краю стола, поймал книгу в полёте, и задохнулся от облака застарелой пыли.
   - Постой! Ты сказал - триста лет? Он что, ровесник Мортимера Белоголового?
   Эйзенхиэль открыл глаза и чётко выверенной полуулыбкой выразил язвительное одобрение запоздалой сообразительности сына.
   - Возможно, даже старше. В антитентуре, откуда он родом, время, судя по всему, течёт по-другому. Или это результат путешествия через Мир Мёртвых, сложно сказать.
   - Некромант? Так я и думал!
   - Да неужели! - оскалился князь. - Ты иногда всё же думаешь? Возьми себе это в привычку, и, не исключено, пройдёт ещё каких-то жалких триста лет, ты даже научишься делать верные выводы! Не боевой маг, не некромант и даже не ворожея, дракон меня раздери! Он чернокнижник. Хоть это тебе о чём-то говорит?
   - Магия, основанная на Истинной Речи драконов? - Влад закусил губу и сел в кресло напротив отца. - Он может с ними говорить... поэтому и стал представителем Сообщества?
   - Не только представителем, но и основателем, сынок. Неприметный человек, взявшийся ниоткуда, в течение нескольких лет подчинил себе весь Драконий архипелаг, прекратил бесконечные войны ящеров между собой, объединил в единое целое и создал одну из самых значительных угроз современности - Сообщество.
   - Отец... - Влад растерянно теребил кружевную манжету. - но это был всего лишь... бал! И я не строил никаких интриг, просто...
   - Просто собирался задрать юбку Маленькой Сестре драконов, их новой представительнице, - передразнил старший вампир. - А теперь просто уйди. И не вздумай показываться в человеческих городах, пока я не позволю.
   Сведённые домиком пальцы Эйзенхиэля окутывало голубоватое марево, в кабинете запахло озоном, и Влад счёл за лучшее молча ретироваться. Его отец очень редко терял самообладание, а сейчас, судя по едва сдерживаемым разрядам молний, был к этому очень близок.
   Несколько минут спустя перед главой клана Вампиров уже мерцала передающая сфера, а голос советницы произнёс:
   - Что случилось, Эйзенхиэль?
   - Мой сын...
  
   Окрестности Менеса, 333 г. от осн. Сообщества
   - Объясни мне одну вещь, - леди Лейнсборо, наконец, оторвалась от созерцания пейзажа за окном кареты и повернулась к спутнику. - Ты в глубокой тайне представил меня местным высокопоставленным особам, особенно упирая на то, что у твоей маленькой сестрёнки начисто отсутствуют магические способности, и она не в состоянии за себя постоять. Ты долго убеждал короля Вариона, как важно не привлекать ко мне излишнего внимания, особенно долгоживущих, а через четверть часа сам искупал лорда-вампира в фонтане, да ещё и представил ему нас обоих.
   Милослав в её сторону не смотрел и отвечать, кажется, не собирался. Но насмешливо-вопросительный взгляд жёг висок. Неохотно разлепив сжатые в прямую линию губы, Чёрный Дракон процедил:
   - Меня пугает твоё легкомыслие, Мел. Вампиры - не твои обычные игрушки. Особенно здесь, на своей родовой земле. Запомни, наконец: ты в гостях. Скоро останешься одна. И будешь очень, очень уязвима. Если Влад Элизобарра пронюхает об этом, на следующем балу, куда ты отправишься с лёгкой призрачной руки старушки Мерлоны, этот молодчик, распалённый твоей неприступностью, зажмёт тебя в тёмной галерейке и изнасилует, ты и пискнуть не успеешь. А потом отдаст своей свите!
   Милослав так скрипнул зубами, что леди Лейнсборо вздрогнула. Но произнесла размеренно:
   - И ты полагаешь, достаточно напугал этого избалованного вседозволенностью наследника князя? Он теперь позабудет о моём существовании? После того, как ты унизил его в глазах сливок общества?
   - То место, которым боятся, - Милослав презрительно скривил губы, - у этого недоноска атрофировалось ещё в младенчестве. Как и место, которым можно соображать. Но я полагаю, жаловаться он побежит к отцу, а Эйзенхиэль теперь должен будет уяснить: если хоть одна слезинка упадёт из твоих глаз по вине вампира, я приду и вырежу весь его клан к драконьей бабушке!
   Девушка взяла брата за руку и проникновенно заглянула в чёрные глаза.
   - Начнёшь с его советницы?
   Уголок тонкого рта болезненно дёрнулся. Брови сошлись на переносице, прочертив лоб вертикальной морщиной.
   - Вот, - робко улыбнулась леди Лейнсборо и изо всех сил сжала бледные пальцы чернокнижника в своих ладонях. - Эти чувства - твои. А то, прежнее...
   - Продиктовано драконом, - Лоридейль получила слабое пожатие в ответ. Губы Милослава снова сложились в напряжённую линию, он притянул сестру поближе, отбросил в угол кареты шапочку с мышиными ушками и растрепал светлые локоны по своему плечу.
   "Что станет со мной без тебя, Мел?" - он позволил себе не более, чем мысленный вопль. Но девушка, кажется, расслышала, потому что не выпуская его руки, сообщила:
   - Ты справишься, Мил. Ты ведь сильный. Сильнее меня, драконов, демонов, Солнца и Луны, сильнее даже себя самого. Ты никому не позволишь взять над тобой верх. Никогда и ни в одном из миров.
   - Я... - Милослав боялся, что его голос дрогнет, но этого не произошло, - рад, что ты в меня веришь.
   - В тебя буду верить не только я. - Девушка сбросила туфли и с ногами забралась на сиденье, устраиваясь поудобнее. - Я позабочусь об этом. Обещаю.
   - Твои... исследования... - начал он неуверенно, так что Мел пришлось подбодрить:
   - Да-а?
   - Мне кажется... было бы неплохо выяснить, что вызвало эту ненависть. Между вампирами и драконами. От чего бежал Эрмин? И почему - сюда, на Лунную половину.
   - Конечно, - леди Лейнсборо улыбалась, прижимаясь щекой к груди брата. - Я этим и планировала заняться. В том числе.
   - Но...
   - Я буду по возможности держаться подальше от вампиров, Мил. Я поняла.
  
   Менес, 333 г. от осн. Сообщества
   Рассвет робко забрезжил над шпилем столичной ратуши. Большинство приглашённых на бал давно разошлись по домам, либо заночевали в замке, воспользовавшись гостеприимством монарха. Магистр некромантии сразу по завершении закрытой встречи в покоях Вариона выловил своего ученика из водоворота маскарадного торжества, и оба словно растворились в ночи. Но два архимага были слишком возбуждены новостями, чтобы уснуть, и теперь шагали по блестевшей от росы брусчатке, продолжая делиться впечатлениями. Две кареты, то и дело застревая в узких местах, громыхали позади хозяев.
   - Я полагаю, коллега, мы с вами присутствовали при событии, знаменующим собой новую эру! - говорил широкоплечий мужчина, с ног до головы облачённый в алое.
   - Вы преувеличиваете, Теус, - отвечал глава гильдии колдунов, нарядившийся на этот раз в вычурный плащ сказочного звездочёта. Настолько гротескный, что едва ли в его обладателе можно было заподозрить настоящего мага. Если только не знать доподлинно, с кем имеешь дело. - Как справедливо заметил наш мрачный друг, представитель Сообщества не является его правителем, а лишь выражает волю, сформулированную Белым Драконом. И, по сути, нет большой разницы, кто будет служить переводчиком - могущественный чародей или юная особа, обделённая магией. Главное, что драконы приняли её за свою.
   - Да плевать мне на девчонку! - рубанул ладонью воздух боевой маг. - Я о другом! Наконец-то! И трёхсот лет не прошло, но представители, наконец, поняли, чего стоит эта кодла кровососов! Уже тот факт, что собрание состоялось без Белого Волка, внушал большие надежды. Но финал был фееричен! Вы обратили внимание на рыло этой твари, когда он вылезал из фонтана?
   - Незабываемое зрелище, - вежливо отозвался колдун, но от развития этой темы воздержался. Хотя он и наблюдал те же события, что и глава "алых", выводы сделал прямо противоположные. Боевые маги, чистые стихийники, являли собой великолепный образчик Солнечных искусств. Жёлто-голубая школа колдовства в равной степени содержала как заклинания солнечной, так и лунной магии. Одним из направлений последней был высокоуровневый шпионаж, а потому агентурная сеть колдунов не уступала аналогичному департаменту клана Вампиров. Архимагу Акселю было доподлинно известно, что человек, именовавший себя Чёрным Драконом, вот уже триста лет регулярно наведывался на Грозовой Пик - резиденцию Лайты Тандер, Эрминида первой ветви, советницы князя Элизобарры. Так что колдунов нисколько не удивляли прочные отношения, связывавшие клан Вампиров с Сообществом драконов. Что бы там ни говорил этот жутковатый тип о самостоятельной воле Белого Дракона, но представитель явно имел на политику Сообщества определяющее влияние. Временами Аксель даже сомневался, что исполинские ящеры вообще разумны. Могло статься, легендарные существа - всего лишь стадо диких животных, которых пришелец из антитентуры как-то научился дрессировать. И это одно отбивало желание переходить ему дорогу. То, что Влад Элизобарра вызвал у Чёрного Дракона вспышку гнева и при этом остался жив, говорило в пользу клана Вампиров очень много. Немаловажным показался и выбор дома для юной заместительницы чернокнижника: окрестности Менеса, всего в нескольких часах езды от замка Элизобарра, вплотную к его родовым землям.
   Однако делиться своими соображениями с Теусом Марисом, человеком решительным, но чрезмерно прямолинейным, совершенно не следовало. По крайней мере, пока.
  
   Замок Элизобарра, 333 г. от осн. Сообщества
   - Это плохо, - заключила Лайта Тандер, выслушав сжатый пересказ злоключений наследника главы клана.
   - Спасибо за поддержку, - угрюмо поклонился Эйзенхиэль.
   - А ты что ожидал от меня услышать? - вскинула бровь леди-вампир. - Что твой мальчик образец учтивости и эталон обаяния? Владу ещё повезло. Я предупреждала: эта женщина для Милослава важна.
   - Важнее тебя?
   Леди Тандер, обладательница аристократичной осанки, выпрямилась так, что это стало выглядеть неестественно.
   - Полагаю, да. Что-нибудь ещё?
   - Прости, - Эйзенхиэль придал голосу доверительной мягкости. - Прости за резкость. Но ты понимаешь - мне сейчас не до сантиментов. Он поселил её прямо у меня под боком. И я... не знаю, чего ожидать. Шпионских вылазок? Провокаций? Политических интриг? Ну же, Лайта, мне нужна информация.
   - Я передала тебе информацию ещё в прошлый раз, - леди-вампир поправила складку платья, сшитого на человеческий манер: целомудренно прикрывающим грудь и плечи до локтя. - Новая представительница Сообщества, Маленькая Сестра, среди людей носит имя Лоридейль Лейнсборо. Не обладает магическими способностями и какими бы то ни было связями в нашей тентуре. В заседаниях и политических сборищах участвовать не намерена. Интересуется историей религии. Все обращения к Белому Дракону следует адресовывать на её возвратный свиток.
   - При этом мой сын от одного её взгляда заходится слюной!
   - Много ли твоему сыну надо?
   Эйзенхиэль уловил напряжение в голосе советницы, и безжалостно надавил:
   - Она действительно сестра твоему Дракону? Или это только прозвище, данное Сообществом?
   Леди Тандер полуприкрыла пурпурные глаза. Пушистые ресницы нервно трепетали, но произнесла она твёрдо:
   - Он так сказал.
   - И ты поверила?
   На этот раз Лайта молчала так долго, что Эйзенхиэль повторил вопрос:
   - Ты поверила?
   - У него нет причин мне лгать, - князю очень не понравилась горькая усмешка его советницы. - Он приходит, когда захочет, и берёт, что захочет. Никто не давал мне права рассчитывать на большее. Или...
   Лайта снова умолкла, но князь мысленно закончил за неё: "... или ревновать". В который раз в груди шевельнулся тщательно подавляемый гнев. Странная связь с чернокнижником тянулась почти столько же, сколько Эйзенхиэль был главой клана - половину его долгой жизни. Он умел извлекать из этой связи пользу. Но с радостью поставил бы крест на всех соглашениях с Сообществом, лишь бы избавить леди Тандер, самую древнюю и самую знатную женщину его клана от зависимости, которую князь, наблюдавший со стороны, находил унизительной. Но Лайта запретила ему вмешиваться. А глава клана слишком уважительно относился к своей советнице, чтобы лишать её права выбора, и не исключал, что Чёрный Дракон её, возможно, даже любит. В той мере, в какой чернокнижники могут позволить себе любить.
   - Ты пропустила один важный момент, - Эйзенхиэль попытался разбить тягостное молчание. - Выбор места жительства. Почему именно здесь?
   - Потому что драконий архипелаг плохо приспособлен для жизни людей. Без магии спать придётся на голых камнях, а пищу готовить в пасти дракона.
   - И это всё?
   Лайта некоторое время размышляла, разглядывая узор на ковре в кабинете главы клана. Но когда заговорила, смотрела ему в лицо.
   - Как думаешь, какова вероятность, что фейри решат захватить твои Благословенные острова?
   - Они бы непременно это сделали, - осторожно сказал Эйзенхиэль, подходя поближе к изображению советницы. Не каждый день доводится наблюдать, как Лайта Тандер нервно покусывает губу, - если бы, конечно, могли. Но почему ты спрашиваешь?
   - Милослав предупредил... сказал, что если фейри станет известно о местонахождении его сестры, её попытаются... выкрасть. Или захватить силой. И в наших интересах этого не допустить.
   - Прекрасно! А я и не знал, что победил в тендере на должность телохранителя полукровки-фейри!
   - С чего ты взял, что она полукровка?
   - Лайта, я тебя умоляю! А кто же ещё? Белокурая девица, по имени Лоридейль, к тому же, судя по отчётам, выглядит моложе своего настоящего возраста.
   - Кто бы говорил, Эйзенхиэль, - парировала леди Тандер, слабо улыбнувшись.
   - Думаешь, я сошёл бы за взращённого вампирами эльфийского принца? - глава клана облокотился о спинку кресла, рядом с которым стоял, и игриво улыбнулся, продемонстрировав великолепные клыки.
   - Так или иначе, но для фейри эта девушка почему-то представляет большую ценность.
   - Что ж, это интересно, - князь задумчиво потёр подбородок. - Мне кажется, придётся самому свести знакомство с юной особой, одним своим появлением устроившей такой переполох.
   - Не надо, - Лайта порывисто подалась вперёд. - Не делай этого.
   - Почему? - светлые брови удивлённо поползли вверх. - Я, в отличие от Влада, не намерен ей хамить.
   - Держись от неё подальше, Эль, - советница хмурилась, подбирая слова. Её Чёрный Дракон выражался так туманно! Обсуждать сестру он был не расположен. Да и сама Лайта, в тот момент прижимавшаяся к груди любимого мужчины, отнюдь не горела желанием тратить последние минуты вырванной у судьбы близости на разговоры о другой женщине. Не всегда удаётся делать только то, что хочется.
  
   Грозовой Пик, 333 г. от осн. Сообщества
   Они стояли на взлётной террасе, поясницу хозяйки Грозового Пика холодил мрамор парапета, к которому её прижимали, а шею согревали поцелуи. Рубиновое, как глаза главы клана, солнце погружалось в фиолетовую дымку. Над куполом центральной башни уже белела полная луна. В долине, у подножия замка, людские деревеньки заволокли сумерки.
   - Передай Эйзенхиэлю, что связываться с драконами он теперь будет через мою сестру. Возвратный свиток я ему отошлю.
   Вампирка замерла, а Милослав продолжал ласкать свою женщину, не обращая внимания на её беспокойство.
   - Мил, - она попыталась отстраниться, упираясь руками в его грудь. - Мил... о чём ты? Ты...
   Он шумно втянул в себя воздух, прервал её требовательным поцелуем, на который Лайта не ответила. Чёрный Дракон слегка ослабил хватку, позволив вампирке сделать порывистый вдох. Нехотя пояснил:
   - Моя младшая сестрёнка. Милая девочка, абсолютно беззащитная. Я поселил её на Благословенных островах. Немного капризная. Подростковый возраст. Скорее всего, с ней будут хлопоты.
   - Хлопоты... какого рода? - рука у неё под юбкой поглаживала кружево чулка. Сосредоточиться было сложно.
   - Не могу точно предсказать. - Провокационные ласки сместились выше - Милослав уже в четвёртый раз откладывал отлёт. Он сообщил, что отбывает надолго, и до сих пор Лайта разделяла его ненасытность. Но теперь вместо томного стона чернокнижник услышал настойчивый вопрос:
   - Что ещё мне лучше заранее знать?
   Милослав с неприкрытым сожалением выпустил Лайту из объятий.
   - Сама по себе она не опасна.
   - Но?
   - Держите её подальше от фейри. От долгоживущих рас вообще. Девочка здесь, можно сказать, ради паломничества. Пусть наслаждается своими древними реликвиями и полуистлевшими манускриптами. Чем мельче и незначительнее будет её окружение - тем лучше.
   - Паломничество? Она верующая? Почитательница Луны? Или Солнца?
   - Нет, - уголок рта Милослава дёрнулся, как головка атакующей змеи. Заметив, как отшатнулась Лайта, он придал лицу спокойное выражение, но, конечно, нимало её этим не обманул. - С религией у моей сестрицы не сложилось. Просто не привлекайте к ней внимания, и всё будет хорошо. Особенно внимание фейри. Иначе им непременно захочется её заполучить. Для себя.
   Лайта нахмурилась.
   - Чем это ей грозит?
   - Не стоит проверять, - Милослав сложил руки на груди, отчего стал выглядеть холодным и отстранённым.
   Леди-вампир робко прикоснулась к краю неизменно чёрного плаща.
   - Я хочу помочь. Поэтому я должна знать.
   Мужчина снова прижал Лайту к груди. Выдохнул в им же растрёпанную копну каштановых волос:
   - Будет война. Такая, что вам тут и не снилось.

Глава 4. Гильдия Некромантов

   "Голубые ели", 333 г. от осн. Сообщества
   На второй день после бала Милослав исчез.
   Мерлона подглядела, как ещё затемно он вошёл в спальню сестры и долго сидел на краю постели, гладил вечно спутанные волосы. Девушка безмятежно улыбалась, сложив ладошки под щекой. Наконец чернокнижник встал, бережно укрыл одеялом высунувшуюся пятку. Лоридейль сердито дёрнула ногой и перевернулась, всё так же, не просыпаясь, сбила одеяло почти до пояса. Милослав поцеловал сестру в висок и спустился в сад.
   Он шёл по центральной аллее, навстречу всходящему солнцу, но до ворот так и не добрался. В какой-то момент его просто не стало, словно некромант растворился в рассветных сумерках.
   Лоридейль, как обычно, приготовила завтрак на двоих. Но когда брат не спустился, не удивилась, и ничего у приведений не спросила. Молча сгребла содержимое его тарелки в мусорное ведро.
   Ещё несколько раз она ездила в город, делала покупки. А потом и вовсе перестала выходить, добровольно присоединившись к потусторонним узникам особняка. Читала книги, копалась в саду, высадила в грунт целую клумбу белых лилий. Цветы в доставленной к порогу "Голубых елей" корзине оказались с луковицами и в пористой субстанции, заменявшей почву - предполагалось, что так они дольше простоят. Визитную карточку князя Элизобарры хозяйка дома равнодушно бросила в камин, вслед за письмом с витиеватыми извинениями за поведение лорда Влада, а вот к цветам отнеслась очень бережно.
   По вечерам леди Лейнсборо располагалась на террасе с мольбертом и рисовала закат. Густав немного поправлял перспективу и давал советы по смешиванию красок, сэр Арчибальд курил призрачную трубку, поскрипывая креслом-качалкой, а Мерлона... уже через неделю закатила скандал!
   - Ты заживо похоронить здесь себя вздумала?! Сезон в разгаре, а ты! Ты...
   Лоридейль со вздохом отложила кисточку на палитру.
   - Я - что?
   - Не думай, конечно, будто мы вздумали на тебя давить... - неожиданно вмешался сэр Арчибальд, - нам просто больно смотреть, как ты тоскуешь...
   - ... по извергу! - вставила Мерлона.
   - Мы ведь прозябаем здесь не по собственной воле, - застенчиво присоединился к друзьям по несчастью Густав. - Но ты... тебе ведь открыт весь мир! Ты можешь идти куда захочешь, объездить самые прекрасные места! - он покосился на пейзаж, уже в который раз запечатлённый на бумаге.
   - Познакомиться с нужными и интересными людьми! - сэр Арчибальд так затряс трубкой, что его призрачную фигуру окутало облаком дыма.
   - Закрутить роман! - радостно взвилась над террасой бодрая покойная аристократка.
   - Заняться настоящим делом!!! - нестройным хором заключили все три призрака.
   Леди Лейнсборо подошла к парапету, перегнулась через него, опершись на локти, и долго разглядывала красный круг, поискала взглядом луну, но той ещё не было видно.
   - Хорошо, - Лоридейль резко обернулась и запрыгнула на мрамор ограждения таким небрежным движением, что призраки ринулись к ней, собираясь подхватить падающее тело. Но девушка устроилась уверенно, будто всю жизнь сидела на заборах, одну ногу согнула в колене, другой легкомысленно помахивала. - Расскажите мне, какие у вас тут самые почитаемые церкви?
  
   Окрестности Вейтолия, 333 г. от осн. Сообщества
   - А, князь! Как ты вовремя! - старец радушно обнял главу клана Вампиров.
   - Рад видеть тебя в добром здравии, Морт, - Эйзенхиэль осторожно сжал тщедушное тело некроманта. Самого старого из ныне живущих людей.
   - Я ещё тебя переживу, - под белоснежными кустистыми бровями носились озорные искры, и князь с улыбкой подумал: "А почему бы и нет? За последние пару сотен лет Мортимер Белоголовый нисколько не изменился". - Заказ твой доставили сегодня ночью. Будешь забирать?
   - Быстро! - Эйзенхиэль выпустил некроманта из объятий. Мортимер сделал приглашающий жест в сторону галереи, ведущей в административный корпус гильдии. Глава некромантов предпочитал уединение, жил и работал преимущественно в собственной башне.
   - Виктор, - гость отметил, с какой теплотой старик произнёс это имя. - Молодой ещё мальчик, шестидесяти нет, но талантливый! В Сумерках как рыба в воде. И с цвергами этими, общий язык быстро нашёл...
   На взгляд князя договориться с цвергами было немудрено, изъяснялись они на слегка искажённом гномьем наречии, а в изделиях антитентуры были заинтересованы не меньше здешних обитателей. Например, в магических кристаллах, производство которых на той стороне пытались наладить уже не одно десятилетие. Но имя магистра, так ласково именовавшегося "талантливым мальчиком", было Эйзенхиэлю знакомо.
   - Виктор? Его ты посылал на встречу к Представителю Сообщества?
   Мортимер кивнул.
   - Знаешь, я бы и сам не отказался полюбоваться Чёрным Драконом, но приглашение пришло за несколько дней, а порталы сейчас...
   - Ты правильно поступил, - мягко прервал его Эйзенхиэль. - Порталы - слишком рискованный способ передвижения для крупных политических фигур. И, уверяю тебя, лишившись лицезрения чернокнижника, ты ничего не потерял. Он не красавчик и редкостный грубиян.
   Мортимер, семенивший быстрыми шажками рядом с рослым вампиром, спрятал улыбку.
   - Ты приехал из-за новой Представительницы Сообщества?
   - Я... - Эйзенхиэль неопределённо помахал холёной рукой, - хочу снова воспользоваться услугами твоей гильдии для связи с антитентурой.
   - Так быстро вошёл в вкус? - хохотнул Мортимер. - Всегда поражался твоей способности молниеносно оборачивать деньги.
   - На этот раз я, скорее, намерен их тратить. Я пришёл не за материальными ценностями. Мне нужны сведения. С той стороны. Но и с тобой я собирался обсудить новости. Виктор рассказывал что-нибудь о Маленькой Сестре?
   Мортимер отворил дверь с изображением ящерицы - гербового животного гильдии Некромантов.
   - Сам у него и спроси.
  
   Как правило, оружейная гильдии не поражала воображения. Некроманты никогда не слыли хорошими фехтовальщиками, хотя попадались и среди них отдельные умельцы. В отличие от большинства магических кланов, гильдия не устанавливала возрастного ценза для новых членов. Случалось, на некроманта начинали учиться уже после сорока. Те, кому повезло посетить Сумеречный предел, и всё-таки остаться в живых. Мортимер Белоголовый не брезговал полуграмотными вояками без выраженных магических талантов. В гильдии для каждого находилось подходящее место.
   Впрочем, ученик Виктора представлял собой прямо противоположный тип: юный восторженный маг жадно ловил каждое слово мастера, а по ночам мечтал о том, как сам однажды выйдет на Сумеречную дорогу, всколыхнёт серую пыль на берегу Вод Забвения. И, может быть (мечтать, так мечтать!), даже перейдёт на ту сторону. Заглянет в антитентуру, изнанку вселенной, вотчину Солнечного бога, своими глазами увидит тамошних чудовищ, волшебные, не похожие на здешние города, и коротышек-цвергов, коренастых, плечистых, до бровей заросших бородой. Лучших в Семи мирах кузнецов, артефакторов и производителей оружия.
   - Как вам удалось одному донести это всё, мастер? - юноша безуспешно старался снять со стойки длинный меч.
   - В Сумеречном пределе нет понятия "вес", - сказал Виктор, заложив руки за спину. - Только воспоминания о нём. А на этой стороне меня принимали.
   Ученик с восторгом пробежался взглядом по рапирам, щитам, метательным ножам, дротикам, коротким и длинным лукам, на каждый из которых нанесён герб Элизобарры - непременная метка заказчика. Оружие было превосходное и разное - всего по одному экземпляру. Прежде, чем заказывать крупную партию, князь хотел испытать опытные образцы. Уж очень дорого обходилась торговля с антитентурой.
   Но как ни поражали тонкостью лезвия рапир, как ни призывно изгибались изящные луки, взгляд юноши неизменно возвращался к длинному мечу. Слишком, слишком тяжёлому для него. И всё же это было оружие мага.
   Виктор восторга протеже не разделял. Огладил ладонью рубиновую рукоять.
   - Сносные кристаллы цверги делать если когда-то и умели, то давно разучились. Погляди, в нём трещина.
   - Камень несложно заменить.
   Юный некромант вздрогнул, обернулся и непроизвольно отступил за спину учителя. Князя-вампира в гильдии знали хорошо.
   Магистр не утратил невозмутимости. Сдержанно поклонился, как совсем недавно - королю Вариону. И получил такой же кивок в ответ.
   Эйзенхиэль подошёл к стойке, с которой так долго воевал юный некромант, и извлёк меч лёгким движением, будто тот был деревянным. Крутанул в руке, завёл за спину, сделал выпад.
   - Хороший меч.
   - Но вам не слишком подходит, князь, - Виктор наблюдал за вампиром с отстранённым любопытством. Доставка материальных объектов из антитентуры была интересной академической задачей. Начиналось когда-то с клочков бумаги и мелких жемчужин. Теперь же эта коллекция цвергского оружия могла считаться триумфом и логическим завершением многолетней научной работы. Метод отшлифован, торговая ниточка налажена, но сам Виктор уже не будет этим заниматься. А сейчас ему было интересно, осознаёт ли князь, что держит в руках меч, выкованный из стали Солнечной стороны? Испытывает ли он трепет и любопытство? Или в нём говорит лишь расчётливая алчность, так характерная для клана Вампиров?
   - Почему не подходит? - Эйзенхиэль опёрся о меч, и его глаза блеснули ярче камня в рукояти.
   - Это солнечный меч. А атакующая магия не ваш конёк, насколько мне известно, - вежливо улыбнулся некромант.
   - А я и забыл, признаться, - рубины на бледном лице вампира весело искрились. - Но ничего! Надо будет сыну предложить.
   Виктор прикрывал лицо вежливой улыбкой, будто серой полумаской, пытаясь вспомнить, был ли замечен лорд Влад во владении какой-нибудь магией, кроме любовной. Он размышлял, можно ли считать эту магию атакующей, или всё же следует причислить к заклинанию разума, науке, в которой так поднаторел старый князь.
   Эйзенхиэль вернул меч на стойку и взял в руки одну из рапир. К его удивлению лезвие оказалось заточенным, превращая оружие из колющего в колюще-рубящее. Князь попытался согнуть тонкое остриё, сначала осторожно, боясь поломать, потом всё настойчивее. Рапира стойко выдержала нечеловеческие усилия вампира.
   - Мне в самом деле больше нравится эта, - сказал князь, когда стремительное лезвие раскромсало подброшенный вверх платок на тончайшие ленточки.
   - У тебя есть ещё какие-то вопросы, Эль? - кашлянул Мортимер. - Или отпустим молодых людей работать?
   - Магистр Виктор, - вампир обернулся к некроманту, продолжая держать в руках рапиру. Бледный палец едва-едва касался острия, оставляя кожу невредимой, - что вы можете сказать о новой Представительнице Сообщества драконов?
   На краткий, очень краткий миг Виктор замер, обдумывая ответ. И равнодушно произнёс:
   - Обычная девушка. Ничего особенного.
   - Похожа на Чёрного Дракона? - Эйзенхиэль, казалось, весьма заинтересовался витой гардой своего оружия.
   - Как лилия на кочергу.
   Князь кивнул Мортимеру, давая понять, что у него всё. Глава гильдии махнул рукой, отпуская подчинённых. Оба некроманта поклонились и направились к выходу.
   - Ещё одно. На будущее, - улыбаясь, сказал Эйзенхиэль в спину магистра.
   Виктор обернулся. В тёмных глазах отразился вежливый вопрос.
   - Если хотите показать, что девушка обычная и вам не интересна, не стоит её сравнивать с королевским цветком.
   Некромант коротко кивнул.
   - Я учту, князь. На будущее.
  
   Менес, 333 г. от осн. Сообщества
   Вечерело. Карета медленно пробиралась по узким улочкам за черту старого города, а потом и вовсе встала. Возница деликатно постучался в окошко к набожной барышне, которую ему послала благостная Луна у своего святилища. Господа нынче предпочитали новый храм, богатый и пышный, храм Волчьей Матери, звали его в народе. За то, что был возведён на деньги клана Вампиров. И священники - толстые, красномордые. Что твои молочные поросята. Откормленные нарочно для волков.
   Беднота по сей день продолжала ходить в старый храм. Маленький, неказистый. Древний, как сам Менес. Ещё с тех времён, когда здесь и города не было. Так, вассальная деревенька князя Элизобарры стояла. Священник тут молодой нынче, восторженный. Не переживал, что худая кормушка ему досталась. И то сказать, Луна всё видит, кто ей верно служит, да против совести не идёт, полный подол брильянтов отсыплет. С неё не убудет, владычицы небесной. Вон, звезда какая к старому храму упала. Хорошенькая, глаз не отвести. И сразу видно - из благородных. Не из-за шелков да бархата, не подумайте. Этого добра у любой потаскушки с Красной улицы валом, видали таких. А за этой священник после службы самолично выскочил. И всё говорит, говорит... аж захлёбывается. И слова непонятные все. Богословские. Не для нашего брата, не для проповеди, а как они промеж собой разговаривают, священники то есть. Он, вишь, Академию закончил. В столицу иных не назначают, даже беднякам. Так вот, говорит он, значит... а барышня слушает, кивает, улыбается, а нет-нет, словечко вставит. И всё, видно, к месту, потому что лунный пастырь с новой страстью заходится. Самолично в карету подсадил. И наверх, на козлы уже:
   - Гляди, езжай осторожно. Барышню не растряси.
   Да нешто мы без понятия? Ясно же, содержанка, грехи замаливать прилетевшая, разговоров разговаривать с ним не станет. Она и словей-то не знает таких. На колени бухнется, лицо расцарапает, волосы, там, ногтями подерёт... да на алтарь мешочек золота бухнет. Волчьей Матери. А эта, вишь, нездешняя даже, не из столицы. К стационарному порталу просила отвезти.
   - Звиняйте, миледи, не проехать тут, толпень. Обождать изволите, али кругаля попробуем дать, через южные ворота? Тока это долго выйдет. И карету тут не развернёшь, коням пятиться придётся, как бы...
   - Что произошло? - любопытный носик уже высунулся из кареты, девушка сощурилась, будто это могло помочь разглядеть причину затора сквозь спины зевак.
   - Да... - возница, уже успевший обозреть место действия с высоких козел, нервно мял шапку, - девка расшиблась. Видать, с лошади упала. И парень там... ну... из гильдии, что ль...
   Но барышня в кокетливой вуальке его уже не слушала. Подобрав синий бархат юбки, она выскочила из кареты, не дожидаясь, пока возница догадается открыть дверь и подать ей руку. Извозчик и глазом моргнуть не успел, как его пассажирка просочилась через толпу, будто иголка сквозь полотно. И уже откуда-то из-за спин звучал её звонкий голос:
   - Медиков приведите! Нет, не дворцовых, их вы до следующего солнцеворота ждать будете. Бегом, прямо сейчас, до угла, и в подвал, там налево. А вот вы садитесь на коня и в гильдию некромантов! Пусть магистру Виктору сообщат. Ну же!.. А теперь отойдите все. Ещё на шаг! Ближе не подходить, или я за вашу жизнь не отвечаю.
   Круг вокруг распростёртой на булыжниках девушки и застывшего над ней коленопреклонённого парня быстро расширялся. Респектабельный горожанин в визитке и модной шляпе оттягивал в сторону рыдающую даму в вечернем наряде.
   - Дорогая, ты же слышала, что она сказала, мы можем помешать и...
   - Валентина! - всхлипывала дама, протягивая к девушке руки.
   "Мать, наверное", - мимолётно подумала леди Лейнсборо, но тут же отогнала от себя эту мысль. У лежащей перед ней девушки была разбита голова. На мостовой помимо крови виднелись осколки кости и клочковатые сгустки. Лоридейль двумя пальцами обхватила запястье несчастной и не почувствовала даже слабого тока жизни. Ловить здесь уже нечего. Вот только юноша в сером костюме некроманта, кажется, не хочет в это верить. Леди Лейнсборо заглянула в остекленевшие глаза и встала на колени рядом с ним. Со вздохом положила руку на будто закаменевшее плечо и закрыла глаза.
  
   Сумеречный Предел, Вечность
   - Пусти меня, ты! - кареглазая шатенка решительно отбивалась от юноши, цепляющегося за её руки.
   - Валентина, пожалуйста! - умолял он, безуспешно пытаясь оттянуть её к себе, за границу прибоя.
   - Делай, что она говорит. Отпусти. - Молодого некроманта обдало леденящим холодом от одного звука голоса, даже прежде, чем он сумел разобрать смысл слов. Но отчаяние туманило разум, и он скороговоркой выпалил:
   - Помогите мне! Помогите мне её спасти! Вместе мы справимся!
   Синеглазая женщина с пылающими яростным огнём волосами, в платье из кружевного инея, вышагивала на ледяных каблуках, чуть покачиваясь, будто кобра, готовящаяся к броску. Длинный шлейф змеился в пыли.
   - Оставь девчонку в покое, - медленно, в такт шагам, проговорила незнакомка. - Пусть идёт, куда ей положено.
   - Ей ещё рано умирать! - воскликнул юноша, а Валентина воспользовалась тем, что он отвлёкся, для отчаянного рывка, и чуть не утянула навязчивого некроманта за собой в воду.
   - Не тебе решать, - ярко-синие глаза снова обдали равнодушным холодом.
   - Кто сказал, что не мне? - огрызнулся некромант серым волчонком. - Я видел, как мастер...
   - Тогда было убийство. Вмешательство посторонних сил, - магистр Виктор соткался из вечных Сумерек неслышно, как тень. И женщина с леденящим голосом кивнула ему приветливо, будто союзнику. Молодой некромант так вцепился в запястья Валентины, что она закричала.
   - Потерпи немного, дорогая, - ласково обратился к ней старший некромант, внушительный и страшный в ореоле призрачных теней, - скоро всё закончится.
   Валентина кивнула, глотая слёзы.
   - Ты не можешь её вернуть, - обратился Виктор уже к юноше.
   - Могу! - прорычал тот сквозь зубы. - Если она перестанет упираться! Мастер, помогите мне!
   - Может, вы перестанете говорить обо мне, как будто меня здесь нет! - воскликнула успокоенная обещанием магистра Валентина.
   - Отличная идея, - неожиданно тепло сказала женщина в инеистом платье. - Чего же ты хочешь?
   - Купаться! - не раздумывая ответила девушка. - Жара просто убийственная.
   - В самом деле, - тонко улыбнулась синеглазая и переступила с ноги на ногу, позванивая ледяными каблуками-шпильками. Или, может быть, они были хрустальные. - Ты слышал? Валентина хочет купаться.
   - Она не понимает, что происходит, - молодой некромант упрямо, но безуспешно, тянул девушку за собой.
   - Хочешь сказать, ты понимаешь? - ещё несколько следов от сверкающих туфель в пыли.
   - Не приближайтесь! - рявкнул юноша.
   - Я сам, - предостерегающе вытянул руку в её сторону магистр. - Он перевозбуждён и может быть опасен.
   - Учитель! - взмолился молодой человек. - Я люблю её! Больше жизни! Я не могу позволить ей уйти!
   - А она тебя не любит. И никогда не любила, - жёстко заметила незнакомка, демонстративно разглядывая ухоженные ногти.
   - Не слушай её! - горячо зашептал юноша возмущённо фыркнувшей девушке. - Ты просто не помнишь. Это из-за воды...
   - Она в воде всего по щиколотку, - безжалостный голос донёсся порывом пронизывающего ветра. - Любовь находится как минимум здесь, - женщина коснулась пальцами ямочки у основания шеи, и Виктор задумался, отчего не тает тонкое кружево инея, ведь прямо на него падают локоны живого пламени. Впрочем, в Сумеречном пределе случается видеть и не такое.
  
   Юный некромант закусил губу и попытался заглянуть Валентине в глаза.
   - А как же твои родители? Леди Жаннет? Как ты можешь их бросить? Твоя мама не переживёт!
   - Мама? - ресницы девушки нерешительно затрепетали, и она сделала маленький шаг вперёд, к берегу. - Где она? И... мы где?
   - Прекрати! - на этот раз окрик принадлежал магистру, решительно приближавшемуся к паре молодых людей. - Даже если тебе удастся её уговорить, куда ты собрался её возвращать? Тело уже непригодно. Я удостоверился.
   Глаза юноши горели неестественным сполохами.
   - Я знаю. Но опыты сэра Мортимера... они ведь давали положительные результаты!
   - Зомби из любимой женщины? - старший некромант глядел на юношу с затаённым сочувствием. - Поверь мне, мой мальчик, это очень плохая идея.
   - Не хуже, чем...
   - Виктор, заканчивайте этот цирк, - резко перебила синеглазая, из-под ладони вглядывающаяся куда-то вдаль, вдоль линии прибоя. И зачем ей эта ладонь? Тут же нету солнца. Только серое марево Сумерек. - Нам пора уходить.
   Магистр проследил её взгляд и тихо выругался: тоже заметил быстро приближающуюся высокую фигуру. И даже на таком расстоянии заметны характерная форма безволосой головы и длинный хвост, чем-то напоминающий шлейф платья преобразившейся леди Лейнсборо.
   - Что происходит?! - завизжала Валентина, проникнувшись страхом от разлитого вокруг напряжения.
   Старший некромант подошёл вплотную к ученику с явным намерением разлучить его с возлюбленной. Юноша смотрел исподлобья и сдаваться не собирался. А Лоридейль Лейнсборо в своём странном наряде со всех ног мчалась по пене прибоя, и фонтанчики брызг разлетались от её сверкающих туфель.
   "Осторожно!" - хотел крикнуть некромант, но не успел, его прервал ученик.
   - Простите, мастер, - тихо сказал он, неожиданно отпустил руки Валентины и изо всех сил пихнул Виктора в бок. От неожиданности тот покачнулся, но не упал, потому что леди Лейнсборо, подбежавшая у Валентины из-за спины, боднула магистра в грудь, он ощутил явственный запах снега и огненный жар. А потом упал на серый песок и задохнулся от особой, иссушающей пыли Сумеречного предела. "Как мячик на пляже", - мелькнула самоуничижительная мысль, пока он поднимался и отряхивался.
   Леди Лейнсборо тем временем обернулась к молодому некроманту и, широко размахнувшись, залепила пощёчину. Виктору подумалось, что вот сейчас она весьма напоминает своего брата.
   - Вам не следует находиться здесь, - сухой, как пыль Сумеречного предела, голос, не был укоризненным. Магистр вообще ни разу не слышал из уст служителей Сумеречного бога хоть какой-то интонации. И не очень об этом сожалел. Некромантам рекомендовалось общения с ящерами по возможности избегать.
   - Приношу извинения от имени гильдии Некромантов, - ровно произнёс Виктор. - Маленькое недоразумение.
   Серое морщинистое существо медленно повернуло голову и уставилось на говорившего золотисто-карими глазами с вертикальными зрачками. И магистру показалось, что только сейчас Служитель его вообще заметил. Своё заявление ящер адресовал потупившейся и опустившей голову девушке. Леди Лейнсборо молчала, сцепив пальцы в замок.
   Служитель медленно обвёл взглядом собравшихся, будто пригвождая каждого к пыльной земле Сумеречного предела. Валентина испуганно вцепилась в руку юноши, будто искала в нём защиты, он же растерянно моргал, оглядывался вокруг, как внезапно разбуженный. Теперь он стоял рядом с возлюбленной, и ласковые волны Забвения разбивались о голенища серых сапог.
   - Попытка несанкционированного возвращения души? - голос ящера проскрежетал железом по стеклу.
   - Нет, - у Виктора запершило в горле. - Затянувшееся прощание. Мы уже уходим.
   - Хорошо. - Служитель снова пристально разглядывал огненноволосую девушку в снежном наряде, но она так и не подняла глаз. - Живым тут не место.
   - Ну же, не стойте, выводите нас, - Лоридейль тронула магистра за рукав, продолжая разглядывать серый песок. - Я возвращаться не умею.
  
   Менес, 333 г. от осн. Сообщества
   Магистр Виктор, вот уже четверть часа проведший над своим учеником и решительной барышней в плотной вуали, глубоко вздохнул и убрал руки с затылков обоих стоявших на коленях людей.
   Девушка встала первой, отбросила шляпку вместе с вуалью. Светло-русые, отливающие золотом в свете фонарей волосы рассыпались по плечам. Пока она оглядывалась, Виктор гадал, как получилось, что эта миловидная девочка-подросток в Сумеречном пределе обернулась снежной королевой с демонической гривой.
   Молодой некромант застонал, разминая затёкшие колени, с недоумением уставился на пятно крови у своих ног. Тело погибшей и безутешных родителей успели уже увезти. Толпу разогнали, погружённых в транс людей окружили ширмами и цепью гвардейцев. Столица продолжала жить бурной ночной жизнью. Невдалеке прикорнул извозчик, так и не решившийся бросить на произвол судьбы свою нанимательницу.
   - Что произошло? - с недоумением спросил юноша. - Я... мы были в Сумеречном пределе, мастер?
   - Да, - коротко отозвался старший некромант.
   Леди Лейнсборо неодобрительно уставилась на молодого человека.
   - Ты вёл себя глупо. Даже жаль, что забыл. На месте магистра Виктора я бы не стала тебя дальше учить.
   Но Виктор полной грудью вдыхал свежий ночной воздух. Относительно свежий, надо признать. Пахло лошадьми, копотью ближайшей кузницы и городской пылью. Но эта пыль ни в какое сравнение не шла с иссушающей субстанцией Мира Мёртвых, а потому казалась родной и просто восхитительной. Магистр запрокинул голову, нашёл серп молодой луны и улыбнулся ей.
   - Вы слишком строги, миледи. Можно подумать, вы никогда не были влюблены.
   - Не была, - хмуро отрезала девушка. - И очень надеюсь, никогда и не буду.
   Виктор поднял шляпку, отряхнул и протянул хозяйке.
   - Вы в самом деле не смогли бы вернуться самостоятельно?
   Она покачала головой.
   - Я не очень хорошо разбираюсь... в этом, - она неопределённо помахала перепачканной кровью перчаткой, а некромант, припомнивший брызги, разлетающиеся от сверкающих каблуков, недоверчиво усмехнулся. - Кстати, что такое "зомби"?
  
   Окрестности Вейтолия, 333 г. от осн. Сообщества
   На этот раз князь Элизобарра явился в главный корпус гильдии Некромантов в заранее оговорённый час и без сопровождения Мортимера Белоголового. Молодой человек, протянувший вампиру три листа, аккуратно исписанных в два столбца, явно робел. Князь быстро пробежал глазами цвергский текст, лишь изредка заглядывая в построчный перевод, неторопливо сложил бумагу и спрятал в нагрудный карман. На стол легла расписка с такой впечатляющей суммой, что юный некромант оробел ещё больше и, сжав её в кулаке, со всех ног бросился в канцелярию, довольно неловко попрощавшись с князем.
   Эйзенхиэль и сам был слегка озадачен. Он не в первый раз вёл дела с гильдией, но, как правило, дело имел с кем-нибудь из магистров. Конечно, оформление и перевод сведений, которые он оплатил, могли доверить и этому юнцу, дело не сложное, был бы почерк хороший, но чтобы и общением с клиентом занимался младший персонал... вампир пожал плечами. Впрочем, уже конец осени. Скоро ударят холода. Не исключено, что старшие некроманты поголовно заняты, закрывая, или зарывая, текущие проекты. Не все же они работают с ментальным проникновением в Сумеречный предел. Дней десять назад в окрестностях Золотого Диска колдуны обнаружили целое поселение демонопоклонников. Обширную территорию с разветвлёнными катакомбами и ритуальными сооружениями обещали отдать гильдии Некромантов на сто и один год за символическую плату в один золотой. И обязательство самостоятельно обезвредить последствия культа демонистов. Размышления шагающего по аллее князя прервал женский смех. Эйзенхиэль остановился. Странный сегодня получается визит. Может, среди членов гильдии Некромантов и были женщины (почему бы и нет, в самом деле?) однако с чего бы им веселиться пасмурным осенним днём посреди пустыря, использовавшегося в качестве полигона? Или Мортимер включил в программу обучения некромантов какие-то очень весёлые дисциплины?
  
   Магистр Виктор стоял по пояс в яме, опираясь на черенок лопаты. Рядом с ним, на широкой каменной плите, сидела на корточках девушка в шерстяной тунике и клетчатой юбке, раскачивалась от смеха и махала на него руками, умоляя прекратить. Но некромант продолжал:
   - И это оказалось ещё не всё. Как выяснилось, там уже было захоронение, сравнительно свежее. Одного весьма крупного священнослужителя, патриарха Зелёных братьев. Я этого, конечно, не знал, потому что место держалось в тайне, а в крипте они хранили тело...
   Девушка захихикала с новой силой, на этот раз даже утирая слёзы.
   - Не переборщите, магистр, - сказал Эйзенхиэль, - говорят, от смеха и умереть можно.
   И девушка, и некромант резко обернулись к бесшумно приблизившемуся вампиру, смешливая собеседница Виктора ойкнула и, качнувшись на носках сильнее, чем собиралась, свалилась в свежевырытую яму.
   - Не беспокойтесь, князь, - невозмутимо сказал магистр, помогая девушке подняться, - долгоживущим это не грозит.
   - А людей Виктор превосходно поднимает из могил, - весело заявила голубоглазая блондинка. - Я уже убедилась.
   Некромант подсадил её на край ямы, она, не обращая внимания на безнадёжно перепачканную юбку, подала ему руку, помогая выбраться. Его серые брюки тоже были щедро заляпаны глиной, что и не удивительно - на некотором отдалении зияли ещё три пустые могилы. Но здесь и сейчас всё это выглядело до такой степени органично, что вампир в безупречном чёрном костюме почувствовал себя лишним и неуместным. И это чувство его неожиданно разозлило.
   - Как поживает ваша дражайшая супруга, Виктор? - обратился он к некроманту самым любезным тоном. - Как дети? Здоровы?
   - Вашими молитвами, князь, - ни капли не смутился магистр. - Вашими молитвами.
   Дождавшись, пока девушка отряхнулась и легкомысленно вытерла ладони о подол, некромант торжественно произнёс:
   - Миледи, позвольте мне представить вам...
   - Главу клана Вампиров? - невежливо перебила блондинка и усмехнулась. - Да полноте! У князя слишком рубиновые глаза и слишком характерный профиль, чтобы он нуждался в дополнительном представлении.
   Теперь она смотрела на Эйзенхиэля в упор, без вызова, но с каким-то тревожащим интересом. Этот взгляд хотелось привязать к себе, не позволить ему соскользнуть на посторонних людей или предметы. И князь Элизобарра понял, что такого особенного его сын нашёл в леди Лейнсборо, которая тоже, как оказалось, не нуждается в дополнительном представлении. Маленькая Сестра, судя по всему, неплохо владела магией разума. Вернее... той частью магии разума, которая может обходиться без магии, потому что сведения из личного дела оказались верны: ментальный резерв у новой Представительницы драконов едва-едва нащупывался.
   - Фамильное сходство - странная штука, - заметил вампир. - Кого-то выдают с головой, а в чьё-то родство бывает сложно поверить.
   - В самом деле, странная... - девушка задумчиво намотала на палец выбившийся локон. - Бывают такие совпадения... Например, буквально вчера мне попалась романтическая легенда о высшей вампирке, без памяти влюбившейся в ярла лесных фэйри, высокородного сида. Он был высок и строен, как молодой ясень, с волосами платиновой белизны, и имя такое поэтичное - переводится как "Кровь на снегу". Эйзен-хи-эль...
   - В самом деле? - некромант удивлённо приподнял брови. Многовековая конфронтация вампиров и фейри вошла в поговорки как минимум десятка языков. - Ярл сидов - ваш...
   - Мой никто, - оборвал князь. - Мало ли причин, почему детям дают звучные имена из старых легенд. Как по-вашему, леди Лори-д-эль?
   Имя вампир произнёс чуть растягивая гласные, на безупречном фэйр-си.
   Девушка пожала плечами, переход на собственную личность проигнорировала.
   - Шестьсот с лишним лет назад легенда о романе леди-вампир была не такая уж старая. Пожалуй, это была и не легенда вовсе.
   Князь привычным волевым усилием отрешился от эмоций. Краски окружающего мира померкли, смазались, зато чужие ауры обрисовались контрастнее и ярче. Некромант щеголял завидной уверенностью. С лопатой в руках и по пояс в глине он чувствовал себя как никогда в своей тарелке, и присутствие князя на территории гильдии его, кажется, не смущало. Лишь пробивались искорки тщательно скрываемого ехидства. Виктор отменно владел собой, но Эйзенхиэль не просто специализировался на заклинаниях разума более шести сотен лет. У вампира была к ним ещё и природная склонность.
   - Я тоже прочитал сегодня романтичную сказку. О легендарном короле Владимире, у которого от двух жён и пятерых наложниц было около двух десятков детей. Погиб он трагически, от руки старшего сына. Принц с нежным именем Милослав не поделил с отцом свою юную кузину...
   - Двоюродную сестру, - отчеканила леди Лейнсборо и слегка нахмурилась: - Виктор, я же говорила, "кузина" - ужасное слово. И я не совсем понимаю, что оно означает.
   Князь Элизобарра сокрушённо покачал головой.
   - Магистр! Знакомить постороннее лицо с конфиденциальным заказом - не очень-то красиво, вы не находите?
   - Он и не знакомил, - заявила Лоридейль прежде, чем некромант успел открыть рот. - Только консультировался по поводу перевода отдельных выражений. Романтические легенды - это не торговые соглашения, знаете ли. А цвергским, да ещё и архаичным, тут не многие владеют.
   - У вас удивительные способности к изучению языков, миледи, - Эйзенхиэль, и сам слывший полиглотом, даже поклонился. - Выучить Истинную Речь драконов для вас было так же легко?
   Леди Лейнсборо продолжала воплощать собой полную безмятежность.
   - Истинную Речь нельзя выучить. Можно научиться на ней говорить.
   - Истинная речь... это телепатия? - князю не пришлось изображать заинтересованность в предмете разговора.
   - Нет, - Лоридейль задумалась, подбирая слова. - Наоборот.
   - В смысле? - заинтересовался Виктор.
   - Телепат выражает то, что думает, - леди Лейнсборо говорила осторожно, будто балансировала на растянутом над площадью канате. - Дракон произносит то, что вам следует услышать. Сложно объяснить. Истинная Речь... Её либо понимаешь, либо нет. Можно отточить навыки, но отчасти это врождённое.
   Князь Элизобарра сделал мысленную пометку в списке информации о драконах. Ему приходилось слышать, что речь для них - своего рода инстинкт, и даже выросший вне Сообщества индивид способен понимать остальных.
   - Так вы и в самом деле кузина...
   - Двоюродная сестра, - поправил Виктор.
   - ... родственница, - пошёл на компромисс Эйзенхиэль, - Чёрного Дракона?
   Если и существовали люди, способные солгать архимагу по заклинаниям разума в лицо, князю о них было не известно.
   - Не говорите глупостей, - непочтительно прыснула девушка. - Чёрных драконов не бывает.
   - Забавно, - прервал озадаченное молчание некромант. - А я как раз одного чёрного дракона знаю...
   - Это прозвище, - закатила глаза леди Лейнсборо. - Такая... шутка. У Сообщества специфичное чувство юмора. Милослав может превратиться в чёрного ящера, конечно. Как князь, например, может превратиться в туман. Или в белого волка.
   - Я читал где-то, что драконы никогда не лгут.- Эйзенхиэль говорил, продолжая разглядывать собеседницу. Другой на его месте заподозрил бы маскировочную ауру. Но князь тщательно исследовал все грани, все стыки возможных наложений - ничего подозрительного. Несомненно, короткоживущая девушка, без обмана. Действительно юная, действительно без способностей к магии. Вот только на душе у неё царит полный штиль. Абсолютный. У живых существ такого не бывает. Впрочем, и у мёртвых тоже. - За это их речь и называют Истинной.
   Непослушные волосы леди Лейнсборо собраны в жалкое подобие причёски. Одна особенно упрямая прядь непрестанно падает ей на глаза.
   - Драконы никогда не лгут, - девушка согласно наклонила голову и сдула коварный локон. Он, впрочем, уже к концу фразы вернулся на прежнее место. - Но драконы и правды никогда не говорят.
   - Что же они говорят? - Эйзенхиэль изо всех сил боролся с желанием протянуть руку и заправить эту несчастную прядь за розовое ушко. А ещё лучше - отбросить прочь явно не справляющуюся со своими обязанностями заколку, и поглядеть, как светлые волосы окутают голову леди Лейнсборо пышной гривой.
   - Как и все остальные, - пожала плечами девушка. - Слова.
   - Вы и с драконами в такой же манере общаетесь? Заворачиваете каждую мысль в груду обёрток из многозначительных фраз?
   - Браво, князь! - просияла Лоридейль. - Рада видеть, что слухи о вашей проницательности не преувеличены. Истинным предназначением речи они считают маскировать смысл сказанного.
   Архимаг сосредоточился и деликатно коснулся ауры Маленькой Сестры драконов. Обычная девушка, которой желала казаться леди Лейнсборо, ничего бы не почувствовала. А Лоридейль вздрогнула и отшатнулась. Князь молниеносно свернул атаку, изобразил вежливую улыбку и продолжал наблюдать.
   Некромант немедленно вспыхнул тёмно-фиолетовым подозрением. Подошёл к девушке и обнял за плечи, ненавязчиво разворачивая её так, чтобы оказаться между ней и князем. Тихо спросил:
   - Что-то случилось?
   Лоридейль очаровательно сморщила носик.
   - Да... нет. Не знаю, я не поняла. Просто что-то почувствовала... странное.
   Эйзенхиэль расслабился. Теперь не только внешне, но и внутренне. Есть, конечно, в этой девице много подозрительного, намертво загнанные внутрь эмоции, например, но всё же она человек, а не хтоническое чудовище с изнанки вселенной, пусть и решила называться его сестрой.
   Виктор обернулся к вампиру и светским тоном произнёс:
   - Мортимер увёз всех на новый полигон. Боюсь, сегодня вы его уже не застанете.
   - Я так и понял, - Элизобарра сложил руки за спиной и неторопливо обозрел разрытые могилы. - А здесь вы решили разбить новое кладбище? Для практических целей?
   - Нет, виноград сажаем, - отрезал некромант. Убираться вампир явно не собирался. И Виктора это уже нервировало: он стал тревожиться за попавшуюся Элизобарре на глаза Маленькую Сестру.
   - Немного циничная шутка, - холодно заметил Эйзенхиэль.
   - А это не шутка, - Лоридейль отбежала чуть в сторону и демонстративно потащила за собой пару саженцев.
   Князь подошёл к лежавшему у второй могилы трупу крупного мужчины с перерезанным горлом. Около двух других лежали оголённые кости. Эйзенхиэль указал на тело носком туфли.
   - А это что? Удобрения?
   - Кстати! - некромант встал с другой стороны тела и бросил через плечо: - может, скелет из него всё же достать? Для чистоты эксперимента.
   - Да ну, возиться! - отмахнулась леди Лейнсборо, уже волокущая вторую пару виноградных лоз. - Органикой какой-нибудь докидаем. Взвесь его только. Биоматериала у вас хоть лопатой греби.
   Магистр потёр друг о друга покрытые свежими мозолями ладони. Те времена, когда под рукой не было исполнительных адептов, и приходилось самостоятельно вести раскопки, казалось, давно миновали. Но вот опять пришлось заниматься полевыми работами. Однако Виктор об этом не сожалел. Напротив, простые практические действия переполняли шестидесятилетнего некроманта юношеской энергией. Зафиксировав вес тела, магистр погрузился в вычисление массы костей, которую следовало из него вычесть.
   Эйзенхиэль наблюдал за людьми с недоверием, которое даже не позаботился скрыть. Некроманты как никто другой серьёзно относились к смерти. И поверить в происходящее было нелегко. Разве что эта девочка со странной склонностью к растениеводству оказывает на магистра сильное влияние.
   - Виноград - очень прихотливое растение, князь, - разглагольствовала леди Лейнсборо в такт его мыслям. - Для того, чтобы наливаться сладостью, ему нужен фосфор. Фосфора много в костях.
   - Непременно в человеческих? - риторически осведомился вампир, пристально наблюдающий за манипуляциями Виктора.
   - Почему же? - отозвалась девушка. - Вот здесь у нас коровьи...
   Эйзенхиэль подошёл к третьей могиле, рядом с которой лежал антропоморфный скелет. Старый и повреждённый: от черепа осталось всего пара затылочных осколков, грудная клетка разворочена. Элизобарра аккуратно поддёрнул брюки и присел рядом. Оглядел желтоватые кости, провёл над останками ладонью, ощутил слабый отклик и тихо спросил:
   - Полагаете, кости вампира окажутся более питательными?
   - Как раз это мы и собираемся проверить, - заявил некромант. Он уже закончил расчёты и присоединился к собеседникам. - Мортимер, возможно, доставит нам ещё и демона. Если после обезвреживания сооружений нового полигона от него там что-то останется.
   - Демонис, возможно, и не станет возражать, чтобы его представителей использовали в качестве подкормки винограда, - процедил Эйзенхиэль. - Но я, пожалуй, для этого слишком старомоден.
   - Хотите его забрать? - едва уловимая саркастическая интонация в голосе, едва заметная улыбка. И безупречно безмятежная аура леди Лейнсборо. Будто её здесь и вовсе нет. - Положите в семейном склепе?
   Казалось бы, невинный вопрос. Но Маленькая Сестра с её двусмысленными речами Эйзенхиэля уже изрядно раздражала. И настораживала. Виктор изо всех сил скрывал злорадство. И просто фонтанировал любопытством.
   - Вампиров не хоронят в склепах, - размеренно произнёс князь, наблюдая за реакцией некроманта. С непроницаемой стеной леди Лейнсборо он разберётся в другой раз. - Вы же не станете держать мертвецов в собственной спальне.
   - Вампиров предают земле, - согласно наклонил голову магистр. - Родовой земле. И уже через несколько лет тело полностью разлагается, обогащает наследников жизненной силой и поддерживает стабильный магический фон.
   "Так где же вы взяли эти кости, которым не меньше нескольких сотен лет?" - князь не торопился задавать вопросы вслух. Очень часто люди многое выкладывают сами.
   - Что будет, если вампира похоронят не в родовой земле, а, скажем... где-нибудь в тролльих горах? Или вовсе не похоронят? - невинно поинтересовалась Лоридейль, аккуратно укладывая в первую яму коровьи рога.
   Такое случалось. Тело вампира, особенно высшего, почти полностью состоящее из магии, представляет собой мощнейший артефакт. Эйзенхиэль не понаслышке помнил времена, когда орды охотников загоняли членов его клана в смертельные ловушки. Даже не из ненависти. Тогда за это платили полновесным золотом. А носферату были вынуждены бежать с питающих их силы родовых земель, даже не помышляя о мести. И на чужбине гибли ещё быстрее. Князь Элизобарра по прозвищу Белый Волк потратил не одно десятилетие, собирая по миру останки своих подданных.
   "Где вы его нашли?" - рубиновые глаза подцепили некроманта, словно рыбу на крючок. Виктор сопротивлялся, не желая говорить. Но не ему тягаться с заклинателем разума. И даже надежда на гнев Мортимера не поможет: скелет хоть и повреждён, явно подвергался каким-то обрядам, искажавшим и запиравшим энергетическую структуру, но всё же глава клана что-то в нём уловил. А значит, он в своём праве - соглашение с гильдией Некромантов весьма однозначно. И магистр не может об этом не знать. Последним, кто экспериментировал с телом вампира, был Мортимер, тогда ещё только начавший седеть. И консультировал его сам Эйзенхиэль. По результатам сэр Мортимер получил степень архимага и прозвище Белоголовый. А гильдия постановила подобных опытов больше не проводить.
   - Я нашла его на своей земле, - если леди Лейнсборо и заметила заклинательную струну, натянутую между некромантом и вампиром, никак этого не показала. - В болоте. Хотела торфа немножко добыть. Для ваших лилий, кстати. А там он.
   "Враньё! - хотел осадить её Эйзенхиэль. - Твои земли ещё четыре сотни лет назад принадлежали лордам Отрон, и если бы там был зарыт вампир, он бы..."
   Но князь промолчал. Ему помешало воспоминание. Давнее, но по-прежнему яркое. Светлые волосы, сапфирово-синие глаза. Развороченная грудь с извлечённым сердцем - его используют для другого ритуала. И железная клетка. Со временем она проржавеет, распадётся, сделавшись частью окружающей земли, но магия сида к тому времени будет уже прочно вплетена в естественный магический фон.
   - Удовлетворены, Ваше Сиятельство? - колдун-архимаг поглаживает ярко-алый кристалл, по форме напоминающий сердце. Пока ещё это просто камень. - Уважаю вашу подозрительность, но теперь, я полагаю, вы не станете оскорблять нас подозрениями в попытках сношения с фейри за вашей спиной? Видите сами - пленные нам нужны вовсе не для переговоров.
   - Вижу, - только и сказал тогда вампир. И по его лицу было невозможно определить, что он по этому поводу думал.
  
   - Это фэйри, - тихо констатировал Элизобарра. Даже странно, что за триста лет, которые он возглавлял клан, даже в голову ни разу не пришло отыскать родственную ниточку в сидах.
   - Не расстраивайтесь, князь, - леди Лейнсборо продолжала бережно укладывать на дно ямы коровьи кости, не обращая внимания на Виктора, судорожно восстанавливающего нормальное сердцебиение, - когда от долгоживущего остаётся так мало, первоначальную форму определить очень тяжело. Разве что косвенные признаки могут помочь. Меня вот очень беспокоил исток силовых линий на энергетической съёмке моего поместья. И, как оказалось, не зря.
   - После нарушения целостности ловушки поток ослабеет. Потеряете процентов тридцать напряжённости поля. - Эйзенхиэль присел на край каменной плиты рядом с трупом человека. Скорее всего, безымянная жертва ночного грабежа с захолустной дороги. Гвардейцы часто предпочитают сбывать таких некромантам, а не хоронить на государственный счёт.
   - Я заказала детальный расчёт Институту Высокоэнергетической Магии, - сообщила леди Лейнсборо, ловко выбираясь из коровьей могилы. - Всего дюжина кристаллов в узловых точках, и магический фон "Голубых елей" даже усилился.
   - Двенадцать? - вампир слегка щурился, разглядывая её. Всё же без дополнительных подсказок о всплесках эмоций приходится трудно. К хорошему быстро привыкаешь. - Это стоило целого состояния. И всё ради ресурса, который вы даже не используете.
   - Не люблю стирку и протирать пыль. А дому тоже надо что-то кушать. Или он лишит меня маленьких радостей бытовой магии.
   Князь Элизобарра сделал короткий пасс, и клетчатая юбка избавилась не только от грязи, но и от мятых складок.
   - На эту сумму можно было нанять полный штат слуг до конца ваших дней.
   - Продолжайте в том же духе, князь, и я предложу вам место экономки.
   Вампир хмыкнул. Вот и ответ. Вопреки внешней невозмутимости, девчонка тоже раздражена. Стоит ли продолжать? Пока Эйзенхиэль колебался, некромант окончательно избавился от так и не доведённого до конца внушения заклинателя разума. Переглянулся с леди Лейнсборо и, кажется, пришёл с ней к молчаливому соглашению игнорировать присутствие вампира.
   Магистр провёл над покойником очистительный обряд. Как это часто случалось с клиентами некромантов, было неизвестно, какой религии человек придерживался при жизни. Поэтому гильдия давно отработала универсальный ритуал. Виктор проделал всё безукоризненно чётко, произнёс каждое слово раздельно и звучно. Эйзенхиэль представил, как тот же спектакль магистр разыгрывает перед толпой желторотых юнцов. Кого-то тошнит, кто-то торопливо конспектирует...
   Виктор засыпал землёй обе могилы: коровью и человеческую. Леди Лейнсборо держала виноградные лозы, заботливо уплотнила грунт вокруг корней.
   И вот тогда они приступили к главному.
   Вопреки ожиданиям Эйзенхиэля, инициативу в свои руки взяла леди Лейнсборо. Всё необходимое было у неё припасено. На дно могилы легли крупные камни. По центру девушка насыпала холмик сухих сосновых игл. Соорудила шалашик из сухих ветвей. Некромант разжёг огонь. Когда маленький костёр прогорел, Лоридейль раскидала пепел над камнями. Засыпала тонким слоем влажной земли, затем - пожухшей травой. Пришла очередь животных останков. Разрозненные кости изувеченного фейри ложились рядом с мёртвыми птицами, осколками пёстрой яичной скорлупы, стрекозиными крыльями и тушками пчёл. Каждое движение леди Лейнсборо было не случайно, каждый этап сопровождался мелодичным напевом, так что князь также имел случай оценить прекрасный фейр-си девушки с эльфийским именем.
   Результат напоминал, скорее, мусорную яму, чем место захоронения. Однако никого из присутствующих это не смущало. Некроманта - в силу образования. А вампир и сам был долгоживущим. И не разделял склонность людей рядить смерть в праздничные одежды и сурьмить ей лицо. Разве что...
   Эйзенхиэль подошёл к ярко-жёлтому клёну. Резные листы сами падали в руки, стоило их задеть. Гибкие черенки легко сплетались между собой.
   Леди Лейнсборо недоумённо воззрились на вампира, бережно увенчавшего остатки древнего черепа кленовой короной. "У личико у неё выразительное, - удовлетворённо отметил Элизобарра. - Не то что аура".
   - Ни злато венца, ни железо оков
   Не оставят на глине следа.
   Повторил он фразу, только что прозвучавшую над могилой. И керамическая чашка, которую держала леди Лейнсборо, стоя на коленях у края могилы, с глухим стуком встала в изножье.
   Кажется, ей не в первый раз проводить похороны фейри. Виктор остановил протянутую руку вампира. Пререкаться не хотелось. Не хотелось отвлекать девушку, забывшую о присутствии их обоих.
   У неё перед глазами был сейчас другой мужчина. Ещё вчера беззаботный мальчишка, наигрывающий на тростниковой дудочке, сегодня он склонился над телом мёртвого царя лесных фейри.
   - Они за это заплатят, - пообещал сын тому, кто уже не может ответить: дать совет или выбранить. И пяти раз солнце не совершило оборот, а на высоком челе засиял новый венец, невиданный прежде - из лунного железа. Эту корону, ощерившуюся острыми зубцами, выковал цверг. Или, как их ещё называли - чёрный фейри. Король-под-Горой сделался ярлом и поклялся в верности великому ард ри. Кэролин, сын Оратрона, объединил весь волшебный народ от эльфа до лепрекона. И направил свои армии против людей.
  
   Девушка молчала, только влажные дорожки заблестели на щеках, поэтому Эйзенхиэль произнёс сам:
   - Лишь хрусталик слезы и янтарь мудрых слов,
   Лягут галькой в ручей Навсегда.
   Вампир жестом указал некроманту на лопату, предлагая завершить, наконец, церемонию. Пока Виктор возился с виноградной лозой и разбрасывал на могиле побуревшие от дождей листья, князь подошёл к сосне, щедро предоставившей для погребения свои иголки, и отковырнул немного смолы, помял в пальцах. К тому времени, как он вернулся ко всё ещё сидящей на земле девушке, в руке у него уже был кусочек янтаря. В лучших традициях - с крошечным насекомым внутри.
   Из треснувшей глиняной чаши пробивался ручеёк. Элизобарра бросил янтарь в воду и уселся на землю, слева от леди Лейнсборо. Справа уже устроился некромант. Виктор любовался саженцами винограда. Всеми четырьмя.
   - Я всё-таки не понял, - тихо, за спиной у девушки, спросил Эйзенхиэль. - А пустая могила-то зачем? Или вы там потом демона планируете прикопать?
   - Зачем, демону новую выроем, - ответил некромант.
   Лоридейль вытерла слёзы, снова вернувшись в состояние безмятежности, и добавила:
   - Это контрольная посадка. Интересно же, какой будет эффект.
   Элизобарра уже сейчас мог бы сказать, что высвобожденная энергия долгоживущего, волнами растекающаяся вокруг, вызовет буйный всплеск растительности по всему острову. Но вместо этого задумчиво осведомился:
   - У вас в антитентуре все такие?
   Девушка рассеянно дёрнула плечом.
   - Я бы предложила вам самому сходить посмотреть, но, к сожалению, вампиры не попадают в Сумеречный предел.
   - Не везёт, так с детства, - князь ковырял прутиком в песке, помогал набирающему силу ручейку прокладывать себе русло. - Одно утешение, что и фейри в таком же положении.
   Краем глаза он видел: теперь уже леди Лейнсборо пристально его разглядывает, и даже приготовился к ментальной атаке, но её не последовало.
   О князе Элизобарре по прозвищу Белый Волк ей так много рассказывали! Брат, король Варион, колдуны, некроманты... даже приведения! О его холодном уме, расчётливости и безжалостности. Светские манеры, щегольской костюм и вежливая улыбка, от которой веет холодом склепа. И всё это в нём действительно было. Как и мягкий выговор фейр-си, феноменальная память и внимание к собеседнику, а также полная белых пятен биография.
   - Я нагрубила вам сегодня, - неожиданно сказала сестра Чёрного Дракона. - Вы меня извините?
   Эйзенхиэль чуть прутик не выронил.
   - Пришлёте мне корзину винограда - будем квиты.
   - Разве вы станете его есть? - она удивилась по-детски искренне. И это было приятно. В чём-то забавно, но, главное, вампир перестал видеть в Маленькой Сестре тень её брата. Девушка это, кажется, заметила. Смутилась.
   - Веточек наломайте, - усмехнулся князь и встал. - Посажу рядом с замком, у южной стены.
  
  


Глава 5. Большая Охота

   335 г. от осн. Сообщества, заповедные леса Зелёных гор
   Утро прикрыло траву первым настом. Озябший лес настороженно встречал последний день осени и пёструю кавалькаду королевской охоты. Люди принесли с собой бодрую суету, яркие краски камзолов и ливрей, разбили шатры и развели огонь, деловито творя магию урбанизации: даже в непролазной чаще сливки общества не должны быть лишены повседневных благ.
   Варион, выросший в маленьком провинциальном герцогстве, скептически относился к возможности подобраться к зверю на расстояние поражения, если твоя одежда светится алым через весь лес. Король не разделял привычек собственного двора, однако им и не препятствовал. Ни к чему портить людям праздник. В конце концов, если бы Варион пришёл сюда действительно охотиться, разве он взял бы с собой эту толпу аристократов, их женщин и слуг?
   - Скучаете, миледи?
   Всадница в тёмно-зелёном костюме оглянулась, приветливо улыбнулась мужчине в простой кожаной куртке:
   - Напротив, Ваше Величество. Любуюсь.
   Варион подъехал ближе. Пепельный в яблоках конь леди Лейнсборо смирно стоял на краю почти отвесного обрыва. Старая, даже после осенних дождей мелкая река серела далеко на дне долины. Тяжёлые тучи нависли над холмами, не позволяя рассвету окрасить небо розовым. Почерневшие ели окутаны сероватым туманом. Торжественность картины делала воспоминание о праздничном охотничьем лагере почти ирреальным. Вариона окружило спокойствием и умиротворением, будто тяжёлый груз ежедневных забот не то чтобы исчез... но как-то ловчее лёг на душе, вместо изнуряющей ноши стал надёжной опорой.
   - Ничего не имею против вашей свиты, сир, - леди Лейнсборо говорила, не глядя на короля. Её светлые волосы, обильно выбивавшиеся из-под охотничьей шапочки, утратили блеск, укрытые туманом, будто вуалью. - Но постоянно находиться среди большого скопления людей мне тяжело. К тому же, ритуалы сервировки королевского завтрака - не совсем те таинства, которых я жду от праздника начала зимы.
   - В наши времена это действительно праздник, - мысленно король унёсся к годам своей юности, проведённой в окружении горных озёр и лесов. - Но прежде, в те времена, когда люди ещё массово охотились на вампиров, а драконы налетали стаями и выжигали целые города, начало зимы было не очередным красочным действом, но самым значительным за год жертвоприношением. "И приглашённые на него дамы, как правило, привязывались к вековому дубу", - добавил монарх уже про себя.
   - Как думаете, это действительно помогало? Пережить зиму.
   Леди Лейнсборо с любопытством вглядывалась в короля ярко-синими глазами. "Как у фейри", - невольно подумалось Вариону, и рука непроизвольно сжала гриву лошади, а по спине пробежал холодок.
   - Сложно сказать, миледи, - вместе с уклончивым ответом седока гнедой жеребец Вариона развернулся, аккуратно, как в придворном танце, переставляя ноги. - Так или иначе, жертвы всегда приходится приносить. Чтобы всё было хорошо.
   - Да, - теперь в глазах леди Лейнсборо отражались серые облака, так что сами эти глаза утратили яркость, а Лоридейль, поднявшая лицо к небу, выглядела тихой и задумчивой. - Не так важно, развесят внутренности на ветвях дерева, или накрутят колбасок и разложат на золотой посуде. Кто-нибудь непременно пострадает.
   Вариону уже приходилось видеть подобный отсутствующий взгляд и слышать вырванные из внутреннего монолога фразы, вроде бы произнесённые в ответ собеседнику. В таком ключе князь Элизобарра время от времени вёл с ним переговоры. Лет двадцать назад это оскорбляло молодого герцога, князь-вампир рассуждал сам с собой, отводя собеседнику роль упавшего под ноги яркого листа или испуганно взлетевшей птицы - случайности, придающей то или иное направление мысли.
   Теперь Варион принимал подобные беседы как должное. Хотя бы потому, что, в отличие от листа, король обладал собственной волей. А чтобы защитить спрятанное в траве гнездо, взлетать следует в строго определённом направлении.
   - Если бы мне пришлось жить в те времена, миледи, в последнюю ночь осени я своими руками распарывал бы брюхо жертве, которая прокормила бы слабеющее зимой Солнце, ибо таковы были обязанности короля. Я позаботился бы, чтоб жертвой стал не олень или ягнёнок, которого гораздо благоразумнее съесть самим. Для бога я приготовил бы настоящее угощение: могучего врага или хитроумного предателя. Это пережить зиму действительно может помочь.
   Леди Лейнсборо слушала короля с явным интересом. И в этом было что-то неуловимо жуткое. Вариону захотелось немедленно сбежать от этой женщины, вернуться к шатрам, к праздничным хлопотам и легкомысленной болтовне уже начавших согреваться изнутри подданных. Но конь короля остался стоять, где стоял. А Варион ждал ответа от Представительницы Сообщества. Но вместо этого получил вопрос:
   - А если бы у вас не было врагов? Или друзей, которые могут стать предателями? Если вам всё равно, как бы вы выбрали, кого сегодня скормить ненасытному Солнцу?
   - Я не стал бы торопиться, - ровно произнёс Варион, с честью выдержав прямой вызов "эльфийских" глаз. Леди Лейнсборо кивнула, удовлетворившись ответом, и отвернулась. Король пустил коня рысью, а когда отъехал достаточно далеко - перешёл на галоп. Ему не терпелось собрать своих детей и провести с ними воспитательную беседу.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Тиса
   До парома оставалось каких-нибудь полчаса пути, когда омнибус снова остановили.
   Седой офицер представился и безукоризненно вежливо попросил пассажиров назвать цель путешествия и предъявить документы.
   Плохо. С документами у них всё в порядке, но связной уже после второго поста начал заметно нервничать. Не только для него, Ястреба, заметно, но и для прочих пассажиров. Даже подзуживать начали: "Да вы что, батенька, шпион? Так смотрите! Доберёмся до Тисы - там в службе безопасности вампиры есть. Мысли читают, насквозь видят. Бегите, пока не поздно!"
   Шутят так. У гарнизона Тисы элегантная чёрная форма, он славится неподкупностью, безукоризненной дисциплиной и субординацией. За это тиссцев-военных часто называют вампирами. Впрочем, один-два низших носферату вполне могли наняться на герцогскую службу. Низшие вампиры внешне неотличимы от людей, при этом сильны, быстры, прекрасно видят в темноте и все поголовно - маги.
   Но мыслей читать не умеют. Это Ястреб знал по собственному опыту. Даже высшие, красноглазые. Вампиры отличаются от людей, но они не боги, не сверхсущества. И у вампиров есть свои больные мозоли и тайные слабости. Разве что князь Элизобарра, архимаг, заклинатель разума... но не будет же глава клана Вампиров улицы патрулировать! Да ещё на континенте.
   - Куда направляетесь? - Ясные голубые глаза старика подозрительно впились в связного. У того подрагивают губы.
   - В Олтенскую миссию.
   Ястреб похолодел. Связной сошёл с ума?
   - Пожалуйста, предъявите багаж для досмотра.
   У пассажира трясутся руки и бегают глаза. Но даже самый тщательный осмотр при помощи служебных артефактов не выявил ничего подозрительного.
   Ястреб вышел из экипажа и демонстративно потянулся, как человек, не привыкший передвигаться таким примитивным способом. Но увы, от стационарного портала до Тисы два дня пути по гнусным дорогам. Именно за это Тису и выбрали для операции. За это, и за близость от Олтенскую миссии.
   Седой проверил двух женщин из Би, мать с дочерью, направляющихся на ярмарку в Тэр. "Сегодня так много проверок, господин..." - "Мы всего лишь заботимся о вашей безопасности, сударыня. На границе неспокойно, следует сохранять бдительность". - "О, конечно, мы же понимаем, что это для нашего же блага..." Ястреб подавил горькую усмешку. Покорность овечки в стаде. Дойный скот.
   Старик поклонился путешественницам, приложив два пальца к форменному котелку.
   - Приятного путешествия, сударыни.
   И направился к Ястребу.
   Элегантный мужчина в хорошо подогнанном дорожном костюме протянул футляр из "каменного дерева", украшенный резьбой и покрытый лаком. Очень дорогая вещь. Но в дороге - просто незаменимая, если хочешь уберечь от превратностей судьбы ценные документы.
   Седой офицер аккуратно разворачивает свиток. У него чуткие пальцы, и Ястребу кажется, что он сам сейчас ощущает мельчайший рельеф бокового орнамента и лёгкое покалывание магической подписи, удостоверяющие подлинность документа.
   - Куда направляетесь, сударь? - Взгляд светлых глаз, направленный на Ястреба, такой же цепкий, как и тот, что достался недоделку-связному. Но голос звучит почтительно.
   - В Олтенскую миссию.
   Седые брови чуть приподнимаются. Офицер кивает на пассажира, безуспешно пытающегося всё ещё трясущимися руками сложить обратно распотрошённый багаж.
   - Вы вместе?
   - Нет, - презрение в усмешке Ястреба вполне искреннее. - На прошлом перегоне он утверждал, что едет в торговую гильдию. И, кажется, у него намечаются какие-то проблемы с гномами.
   Офицер кивнул. Что ж, более или менее, похоже на правду - сопоставление данных с предыдущим патрулём подтвердит замечание о гильдии. А гномы не ладят с Олтенской империей, так что там, в случае чего, можно попросить убежища... По крайней мере, это самое правдоподобное, что Ястребу удалось придумать за несколько минут.
   Седой отошёл от омнибуса, но возница пока не торопится: не получил отмашки. На вопросы равнодушно пожимает плечами: "Вроде, затор небольшой. Там, впереди, обоз проверяют. На ярмарку".
   Ястреб стоит, прислонившись к стене городского вала. Добротное бутовое сооружение, вызывающее уважение к строителям прошлого века. Мягкие поля дорожной шляпы респектабельного "сударя" отбрасывают тень на лицо, так что со стороны не заметно, как внимательно он наблюдает за мелькнувшей в тени акации сединой. Старик вернулся не один. Рядом с ним стоит кто-то молодой, повыше ростом, пошире в плечах. Жаль, на таком расстоянии знаки отличия на чёрном мундире не разглядеть. Но, судя по тому, как горячо старик что-то рассказывает, попеременно кивая то на нервно подрагивающего связного, то на невозмутимого Ястреба, к пропускному пункту Тисы пожаловало высокое начальство. Интересно, почему этот офицер с длинными, как у лунного мага, волосами, так упорно жмётся к акации? Не хочет показывать лицо? Или плохо переносит солнце?
  
   - Руку дам на отсечение, капитан! Обыск ничего не дал, но я одним местом чую: этот нервный - шпион. И второй, с дипломатической картой - с ним связан. Надо брать! Расколются, у вашей милости как миленькие расколются!
   Капитан Орт опустил ладонь подчинённому на плечо, сопроводив жест успокаивающим импульсом.
   - Не сейчас, Гальдер. Возьмите обоих под наблюдение. Я хочу знать, что они забыли в Олтенской миссии. И, в следующий раз, можете обойтись обычным докладом. Я вполне доверяю вашему чутью, Гальдер, вы ещё никогда меня не подводили.
   Светлые глаза потеплели от похвалы.
   - Но как же время? Вдруг, диверсия? Если упустим?
   - Возьмите дополнительных людей из департамента безопасности. Столько и кого сочтёте нужным. Если поведение объектов покажется подозрительным - незамедлительно пресекайте.
   - Так точно, капитан!
   Старик вытянулся в струнку, и уже через мгновение спешно направился к омнибусу, махнул вознице рукой.
   А под акацией уже никого не было.
  
   Двадцать дней спустя, Тролльи горы
   Ястреб вышел из портала и задохнулся от резкой перемены давления и температуры. И здесь была уже зима: даже лесистые предгорья оказались укрыты снегом. Сопровождающий его вампир схлопнул мембрану и педантично затёр остаточные круги. Ястреб поглядел на капитана с уважением: индивидуальный портал на такое расстояние, да ещё, без сомнения, с шифрованием следов - работа виртуозная. А у капитана тёмно-карие глаза и посредственные способности к иллюзии, значит, он пусть и талантливый, но всего лишь низший вампир. Попадись ляш магистру заклинаний разума, так долго тянуть время не вышло бы.
   Связной, доведённый до отчаяния исчезновением Ястреба, затаившегося в тихом месте, сделал то, что ему строго воспрещалось - связался с Олтенской миссией при помощи общественного галографа. Беседа, конечно, прослушивалась.
   Первые ментальные атаки вампира Ястреб отбил сравнительно легко. Да, задание было провалено. Но он всё ещё являлся членом дипломатической миссии, а на континенте вампиры могли арестовать его только от имени местных властей. Олтенская империя, следуя имеющимся договорённостям с королевством Ляш, направит ноту правительству Тиссонии.
   Но однажды капитан Орт выложил на стол пару алых кристаллов: один обнаружили в коробочке с зубной пастой, второй - в рукояти расчёски. На обоих камнях содержались годовые отчёты по результатам деятельности всего западного сектора разведки Ляш в сопредельных государствах. В том числе, это касалось и протекторатов Вампиров.
   - Вы были безупречны, - признал Орт. - Если бы не ваш нервный связной - у нас не было бы никаких шансов. Но он рассказал всё, что знал, уже за первые полчаса допроса.
   Ястреб вздохнул. Что он мог тогда ответить? Что агентов катастрофически не хватает, и работать приходится с тем, что есть?
   Его продолжали обрабатывать. Не давали спать, раздражали нервы то ярким светом, то громкими звуками. Каждый день Ястреб ждал, что его шеи коснутся клыки вампира, и, испробовав его кровь, капитан Орт рано или поздно сломает его волю. Ястреб надеялся только на то, что свихнётся прежде, и его бессвязный бред не будет особенно информативен.
   Но кусать пленника вампир почему-то не торопился. Возможно, просто как следует не умел, если специализировался на пространственной магии, а не заклинаниях разума, и боялся того же, на что надеялся Ястреб - сломать тонкую конструкцию человеческого разума, не получив исчерпывающей информации. И небезосновательно: в ментальной магии Ястреб поднаторел ещё в юности, и теперь был в состоянии окружить наиболее важные из воспоминаний непробиваемым панцирем. Эту маленькую жемчужинку не так просто будет найти среди прочих отвлекающих кристалликов внутреннего "Я", но даже если это и произойдёт, при попытке внешнего вторжения её искорёжит, сомнёт... уничтожит. В любом случае, кровососущие не получат того, чего хотят.
   Вчера капитан Орт впервые вышел из себя. Утром пленнику позволили понежиться в ванне, принесли бритвенный набор и свежее бельё. На кровати лежал его лучший костюм. Ястреб приготовился к казни. И ошибся.
  
   Вампир тщательно проверил магоулавливающие наручники, сковывающие запястья у пленника за спиной, и даже заметил, что того немного трясёт.
   - Холодно? Ничего, до замка недалеко, простудиться не успеете.
   Орт придирчиво осмотрел человека, зачем-то поправил ему растрепавшиеся волосы.
   - Идите за мной и будьте осторожны: дорога надёжная, но немного неровная, легко можно споткнуться. Пытаться сброситься в пропасть не советую, - вампир легонько дёрнул за поводок наручников в демонстрационных целях, - я вас всё равно вытащу, но, скорее всего, переодеваться придётся.
  
   Суккубы тоже своего рода заклинатели разума. По крайней мере, они всегда точно знают, какой образ произведёт на объект наиболее сильное впечатление. Ястреб всегда считал, что ему нравятся милые миниатюрные блондинки. Видимо, он заблуждался, потому что в гостиной его встречала высокая шатенка в элегантном платье.
   Гордая осанка, матовая кожа, не производившая впечатления обычной вампирской бледности, изящная причёска, открывающая высокую шею, и подчёркивающая необычный, чуть вздёрнутый по углам, разрез глаз.
   Суккубу нельзя смотреть в глаза.
   Пока женщина плавно и размеренно, будто ступая по натянутому между ними канату, приближалась к Ястребу, он косился на капитана Орта. Тот стоял, вытянувшись, выкатил грудь и расправил плечи, пожирал хозяйку замка обожающим взглядом. Ястреб невольно усмехнулся. Неужели даже на вампира так притягательно действует магия суккуба?
   - Константин Соколовский доставлен в ваше распоряжение, миледи, - в баритоне капитана послышалась лёгкая хрипотца.
   Женщина одарила Орта мимолётной улыбкой. Вампир расцвёл. Ястреб продолжал стоять смирно, опустив голову, наблюдая за происходящим искоса и исподлобья.
   - Никаких дополнительных сведений, помимо изложенных в отчёте, получить не удалось. Прошу позволения отправить шпиона к лорду Эсмунду.
   Ястреб не знал, что и думать. Суккубы в большинстве своём стоят не очень высоко в иерархии вампиров. Но время от времени становятся фаворитками высокопоставленных особ. Будет ли эта дама, закутанная в драгоценные кружева поверх тёмно-алого атласа, испытывать его истерзанный разум своими чарами или мановением руки отправит в распоряжение садиста, в руках которого Ястреба ждёт мучительная, но уже желанная смерть? Иногда он жалел, что ляшам, в отличие от олтенцев, не полагалась на зуб коронка с быстродействующим ядом. С одной стороны - удобно. С другой - очень много провалов после визитов к стоматологам.
   Женщина подошла совсем близко. Погладила Ястреба по волосам, провела тыльной стороной пальцев как раз по разбитой скуле. Прикосновение было нежное, боли не причинило, и пленник не поморщился. Зато капитан Орт задохнулся и сделался белее мела: прочная и умелая, как ему казалось, иллюзия развеялась. Привлекательное лицо ляшского офицера Константина Соколовского обезобразил вчерашний кровоподтёк.
   - Я же запретила его бить. - У вампирки красивый низкий голос с мягким тембром. Заслушаться можно.
   - Виноват, - отчеканил капитан. Он кажется вырезанной из мрамора статуей: даже губы побелели.
   - Наручники снимите, - Ястреб старается не дышать: запах женщины, стоящей рядом с ним, ещё опаснее ласковых прикосновений, - после этого отправляйтесь к лорду Эсмунду. С сегодняшнего дня вы поступаете к нему в подчинение.
   Она обращается к Орту, но рассматривать продолжает арестованного. Капитан деревянным шагом направляется к пленнику. Освобождает запястья.
   Дама лёгким движением приподнимает подбородок своего пленника.
   Суккубам нельзя смотреть в глаза.
   У неё глаза тёмные, цвета королевского пурпура. Суккуб? Что за глупец! Он стоит лицом к лицу с леди-вампир.
   Лайта Тандер, Эрминид первой ветви, советница главы клана. Даже не верится, что его сочли настолько важной птицей. Польстил, польстил скромному ляшу капитан Орт.
   - Он только один раз ударил, - после долгого молчания Ястреб тоже говорит немного хрипло. - И сразу извинился.
   Капитан адресовал спине пленника благодарный взгляд.
   - Как с вами обращались? - такому голосу тяжело сопротивляться. Но не невозможно.
   - В рамках конвенции о военнопленных, - ляшский офицер снова спокоен и ровно дышит. В конце концов, какая разница? Он постарается продержаться, сколько сможет. А прочее - не в его власти. Не о чем и сожалеть.
   Леди Тандер отошла, опустилась на низкий диван, расправила платье.
   - Возвращайтесь в Тису, капитан Орт. Приготовьтесь передать дела. Я пришлю туда кого-нибудь в течение недели. Далее - на усмотрение вашего нового начальства.
   Вампир почтительно поклонился и вышел, всё ещё не до конца оправившись от шока перспективы стать сотрудником Эсмунда. Ястребу его стало жаль. В конце концов, каждый из них действовал в интересах собственного правительства. Обижаться не на что. Вампир свою работу сделал хорошо.
   - Напрасно вы так, - он сам удивился собственной наглости. А, впрочем, разве ему есть, что терять? - Орт высококлассный профессионал.
   - Да неужели? - леди-вампир разглядывала пленного ляша, чуть улыбаясь. Не насмешливо, но и не игриво. Так, словно улыбалась не ему, а чему-то в своих мыслях. - Я считаю, вампир, позволяющий человеку довести себя до срыва, не должен руководить даже мелким подразделением службы безопасности. Присаживайтесь.
   Ястреб огляделся, по привычке выбирая место, которое позволит ему остаться в тени. Этому требованию отвечали почти все поверхности полутёмной гостиной. А Лайта Тандер, без сомнения, прекрасно разглядит его лицо даже безлунной ночью.
   Он сел напротив, принялся растирать онемевшие запястья. Человек оценил этот жест: леди-вампир была настолько сильнее его и физически, и в плане магии, что могла не беспокоиться о дополнительных мерах защиты. Такие, как он, всегда будут для неё на положении жертвы.
   - Почему вы считаете Орта профессионалом?
   - Он хорошо организовал работу своего ведомства. И правильно использует кадры.
   Совершенно случайно Ястреб узнал от своего тюремщика, что капитан Орт - единственный вампир на всю Тессу. Сотрудники его просто обожали и за глаза называли своим лордом. Кстати пришёлся и чёрный цвет формы. Он не заставлял подчинённых походить на себя. Люди шли на это добровольно. Сначала Ястреб подозревал заклинания разума. Но вскоре убедился, что капитан Орт в них не особенно силён: держать в подчинении целый гарнизон одной только магией ему точно было бы не под силу. Значит, дело было в чём-то другом. В личном подходе, может быть. Орт не считал персонал бездушными винтиками своей идеальной машины, но позволял им в полной мере оставаться людьми.
   - Я вела когда-то дела с вашим дедом, - заявила вдруг Лайта Тандер. - Хотя нет, наверное, всё же с прадедом.
   Леди-вампир пару раз дёрнула за витой шнур, висевший рядом с её диваном.
   Ястреб удивился такому топорному дебюту. Или слава леди вампир сильно преувеличена, или... она считает его полным простофилей, готовым купиться на такую дешёвую уловку.
   - Какого из четырёх вы имеете в виду? - осторожно осведомился ляш.
   - Бессмысленный вопрос, - леди Тандер чуть сощурилась, как будто насмешливая улыбка вместо губ легла ей на глаза. - Вы ведь подкидыш, и понятия не имеете ни об одном из своих предков.
   Ястреб не вздрогнул и не побледнел. Просто отдал должное знаменитой на весь мир разведке вампиров. О тайне своего рождения юный Константин узнал от умирающего отца. Тот клялся, что никто, кроме его несчастной покойной жены не знал, что мальчик ей не родной. Молодой человек отпустил родителя с миром, но уже тогда мысленно прикинул как минимум три возможных канала утечки информации. Амбициозный юноша, мечтавший о карьере военного легко мог стать объектом шантажа.
   Но не стал. Ляши считали происхождение Соколовского безукоризненным. А теперь это всё уже не имело значения.
   - Почему "ни об одном"? - Ястреб решил придерживаться этого направления беседы как можно дольше. Здесь не было ничего, что бы его действительно задевало и выводило из равновесия, а с Лайтой Тандер следовало всё же соблюдать осторожность. - По крайней мере мой отец...
   Его прервал звук открывающейся двери. В гостиную вошёл гоблин. В чёрной ливрее с золотыми позументами. Это было... странно. И Ястреб замолчал.
   Гоблин не удостоил человека и мимолётным взглядом, зато низко поклонился хозяйке замка.
   - Кофе принеси, - сказала Лайта так невозмутимо, как будто гоблин, приносящий вампирке кофе - это то, что в этом мире в порядке вещей.
   Гоблин молча кивнул, поставил между леди Тандер и её гостем-пленником маленький столик, накрыл неведомо откуда появившейся тут белоснежной, хрустящей от крахмала скатертью, и удалился. Орнамент по периметру потолка засветился мягким желтоватым спектром.
   - Ваш отец... - задумчиво протянула леди-вампир, положила ногу на ногу, а сверху - сцепленные в замок руки. Рассеянное освещение красиво золотило её каштановые волосы. - Граф Соколовский однажды переспал с ворожеей. И когда менее чем через год к его порогу подбросили орущего младенца, закономерно заключил, что сие есть плод бурной ритуальной ночи. Как известно, мальчиков они всегда возвращают. Но на самом деле в тот раз выстрел вашего так называемого батюшки прогремел вхолостую. Как впрочем, и во все остальные разы. Ни у графа Соколовского, ни у его супруги не было родных детей.
   - Если он сам не знал об этом, откуда знаете вы?
   - В вопросах крови вампиры разбираются, уж поверьте, - Лайта слегка изменила тембр голоса, и у Ястреба сдавило в груди, а по коже пробежали мурашки.
   Вошёл гоблин. Не нарушая повисшей в гостиной тишины, он поставил поднос с кофейным набором на двоих. Салфетки были сложены весьма замысловатым образом, и Ястреб заинтересовался: неужели гоблин сервировал поднос сам, короткими крючковатыми пальцами?
   Дождавшись, пока гоблин выйдет, леди Тандер продолжила:
   - Разумеется, в вашем досье, которое до сих пор лежит на столе в моём кабинете, указано происхождение. Не особенно любопытное, если честно. И всего до третьего колена. Происхождение вашей бабки по матери установить не удалось. Портрет показался мне смутно знакомым, но когда я вас увидела... наливайте кофе, мой мальчик. Вы ведь любите погорячее.
   Или Лайта Тандер была гениальной актрисой, или в её голосе и в самом деле зазвучали тёплые ноты расположения. Ястреб встал и нерешительно взялся за кофейник. На столе было всё-таки две чашки.
   - Как вы... пьёте? - обтекаемо поинтересовался человек.
   - Сделайте, как себе, - произнесла вампирка и благожелательно улыбнулась, не разжимая губ.
   Ястреб не позволил себе новой порции колебаний. Да, по характерным пристрастиям о человеке можно сказать довольно много. Но он готов был держать пари на собственную жизнь, что все его привычки уже давно педантично проанализированы, запротоколированы и лежат в той же папке досье, на столе леди Тандер.
   - И каким же он был, мой предок? - на подносе дымились две чашки очень крепкого, обжигающего, но сладкого кофе.
   - Мы можем вернуться к нему несколько позже, - леди Тандер взяла тонкостенную фарфоровую чашечку и поднесла к губам. Губы у неё были... запоминающиеся: тонко очерченные, яркие, при этом как будто немного влажные и мягкие даже на вид. - После того, как вы тоже расскажете мне что-нибудь интересное.
   - Я не предам свою страну.
   Ястреб снова устроился напротив хозяйки замка. Кофе ожёг нёбо и горло. Сильный запах напитка перебивал дурман, который леди-вампир источала всем телом.
   - Помилуйте, кто здесь говорит о предательстве? - Лайта откинулась на золотисто-коричневую спинку. Странно всё-таки была убрана эта гостиная в замке вампира: в тёплых спокойных тонах, с полупрозрачными тюлевыми зановесками на окнах. И хозяйка в чёрном, но строгом, и очень закрытом элегантном платье, походила скорее на молодую вдову, чем на тысячелетнюю советницу главы клана.
   Ястреб молчал. И продолжал пить кофе.
   - Даже если вы сообщите мне кто, где и как руководил вашим шпионским сектором, какой мне в этом прок? - леди Тандер держала чашку, изящно отставив в сторону мизинчик. Можно подумать, Константина Соколовского не взяли в плен, а пригласили на светский раут. - Ваш провал, безусловно, не остался без внимания. По крайней мере, у нас в таких случаях проводят полную реорганизацию, перемещают склады, лаборатории...
   Ястреб впервые за много дней сделал свободный вздох.
   - Да. Действительно. После моего четырёхдневного невыхода на связь автоматически приводится в действие программа сворачивания всех служб. Я теперь, даже если искренне захочу, не смогу сообщить вам, где располагается главный штаб. Я просто не знаю.
   - Вот видите, - Лайта сделала глоток, помолчала, будто распробовала вкус напитка. - Вы напрасно боитесь, что я вскрою вам мозг универсальным ножом и выем оттуда самое интересное.
   Ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы рука, сжимающая чашку, не задрожала. Буквально несколько минут назад именно этот образ проскользнул в его возбуждённом воображении.
   - И нет, я не умею читать мысли, - леди Тандер всё так же благожелательно улыбалась. У Ястреба на лбу выступили бисеринки пота: он лихорадочно пытался отразить заклинание разума. И просто его не находил. - Но я немножко знаю людей. Мы довольно давно уже с вашей расой... знакомы. - Лайта поставила пустую чашку на стол. - Все эти разговоры про лорда Эсмунда... а потом ещё замечательный гномий нож, висящий на поясе Борга, моего дорогого камердинера... и вы так задержали на нём взгляд. И усмехнулись...
   Ястреб не знал, верить её словам, или нет. И если верить, то каким. Он был измотан, опустошён, растерян. В конце концов, сколько раз за день можно прощаться с жизнью и рассудком?
   - Так чего вы хотите, миледи? - он сам не заметил, что использует обращение, принятое у вампиров между собой, и у людей, живущих с ними на Благословенных островах. - Что вам от меня нужно?
   - Об этом поговорим после, - Лайта поднялась одним грациозным движением. Так цветок поднимает чашечку навстречу солнцу. Но сейчас мир за окном освещала только Холодная Богиня. - Пока я прошу вас побыть моим гостем. Отдохните. Успокойтесь. Выберите себе комнату, любую в этом крыле. Когда тонизирующий эффект от этих ваших зёрен пройдёт - поспите.
  

Глава 6. Театральное искусство

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Эйзенхиэль любил звуки настраивающегося оркестра. В этих неслаженных пока, обрывочных музыкальных фразах он находил что-то умиротворяющее. Прекрасное сопровождение для нестройного многоголосого гула быстро заполняющегося зала.
   Князь Элизобарра сидел в своей ложе, руки его покоились на набалдашнике трости, а полуприкрытые глаза рассеянно наблюдали за муравейником Королевского театра оперы и балета. Декораторы ещё только устанавливали задники. Что-то у них там не ладилось: сценический кристалл, при помощи которого лунная дорожка на озере должна была смениться старинным замком, каждый раз клинило ровно посередине, так что ночной пейзаж не спешил сдавать позиции пышному интерьеру. Растерянный маг-декоратор каждый раз нервно вздрагивал и бросался проверять: не повредилось ли полотно иллюзии. В конце концов откуда-то из-под сцены, не то через люк, не то через локальный портал, появился чумазый и мрачный гном. С трудом, привствав на окованные железом носки тяжёлых ботинок, гном дотянулся до кристалла, выдернул его из ажурной золотой клетки на конце поворотного вала, и, недовольно что-то кряхтя, уселся разглядывать прямо на краю сцены.
   Нетерпеливо раскачивающаяся гномья нога лишь чудом не задевала гриф арфы, но её хозяйка этого даже не замечала. Огненно-рыжая лепрекониха сосредоточенно нажимала на педаль, раз за разом прислушиваясь к одной и той же струне.
   Эйзенхиэль отметил, что зал уже почти полон, хотя до начала представления ещё уйма времени. Впрочем, и вечер сегодня не вполне обычный: ни один билет на этот балет не был ещё продан. И не будет - до следующей недели. Все зрители сегодня - приглашённые. Члены королевской семьи, театральные критики, министры культуры и искусства, магистры, архимаги, меценаты... Сегодня маэстро Джабраэли представлял на суд взыскательной публики свой новый шедевр. От впечатления, которое произведёт этот закрытый показ на сильных мира сего будет зависеть судьба и объём финансирования балета в новом сезоне.
   Лепрекониха, наконец, справилась со строптивой арфой. К ней подошёл веснушчатый флейтист, совсем мальчишка на вид - явно, долгоживущий. Он что-то сказал, но как раз в этот момент гном извлёк из кармана серый брусок и начал тут же, не прекращая качания ногой, яростно тереть им по демонстрационному кристаллу. Скрежет стоял адский, флейтист скорчил страдальческую мину, картинно прикрыв ладонями уши, арфистка звонко рассмеялась. Гном плюнул на кристалл, тщательно растёр рукавом и водрузил на прежнее место. На мгновение всё пространство сцены окуталось непроницаемой тьмой. Декоратор схватился за сердце. Но почти сразу же на иллюзорное небо вышла Белая Богиня, отразилась в спокойной глади озера. Пахнуло мокрым песком и маттиолой. Гном щёлкнул пальцами. Озеро исчезло, но сырость осталась. Мрачно-серые стены окутывал голубоватый туман, погрустневшая Луна робко заглядывала внутрь через зарешёченное окно. Декоратор порывисто прогнал по кругу исполинскую кровать с балдахином, роскошный кабинет, открытую террасу, весенний сад, мрачный склеп, лесные заросли, розовато блеснувшие в рассветных лучах шапки гор... Гном удовлетворённо кивнул и попытался незаметно вернуться под сцену. Но не преуспел: восторженный декоратор поймал его и заключил в благодарные объятия.
   Мягко отворилась дверь центральной, королевской, ложи. Мягко. Но вампир всё равно услышал. И шаги, и слова.
   - Мы рано приехали, Трикси. Джабраэли и без того затягивать любит, а уж если ещё и начала ждать... хочешь, прогуляемся пока?
   Ответом послужил выразительный вздох: протестующий и, одновременно, томный.
   - Снова в толпу любопытных? Нам так редко удаётся побыть наедине, без... посторонних глаз, Аль. Лучше... шторы закрой, - произнесла принцесса Триксимнестра, переходя на страстный шёпот.
   Эйзенхиэль воззрился на отделанную полированным деревом стену ложи со смесью брезгливости и интереса. Жена наследного принца импонировала князю предприимчивостью и оптимизмом.
   Случилось так, что Николас терпеть не мог свою жену. Даже не потому, что ему была противна сама мысль делить постель с женщиной: в конце концов, принц крови себе не принадлежит, а династии нужны наследники. Но Триктимнестра раздражала мужа не просто как женщина, а как источник бесконечных проблем и треволнений. Супруга напоминала ему стрекозу, крылышки которой находятся в непрестанном движении, издают сухой, неприятный треск. Николас мечтал когда-нибудь оторвать эти крылья и посмотреть, как мерзкое насекомое, по недоразумению именуемое его женой, затихнет на мраморном полу. Но, к сожалению, король Варион считал, что папочка Трикси, Великий Герцог Тиссонии, будет от такого развития событий не в восторге. Тем не менее, Николас не упускал случая упрекнуть супругу бесплодием и в очередной раз пригрозить навечно заточить её в монастырь. Трикси в долгу не оставалась. Она поносила мужа такими словами, которых девушке из приличной семьи и знать-то не положено, попрекала безволием, вялостью и слабоумием.
   - Лучше бы меня взял в жёны твой отец, настоящий король и владыка Благословенных Островов!
   На этой фразе наследный принц, как правило, выставлял её из своей спальни.
   А потом Трикси познакомилась с его средним братом, как две капли воды похожим на героического отца. Алистера невестка не особенно заинтересовала, и довольно долго принц игнорировал все её притязания на собственный счёт. Но вчера дети короля крупно разругались между собой, и средний брат неожиданно для себя согласился сопровождать Трикси на пробный показ, хотя балет терпеть не мог почти так же сильно, как Николас - собственную жену.
   Князь перестал прислушиваться к возне за стеной и принялся разглядывать зал. В первых рядах центрального сектора наблюдалось лихорадочное оживление. Разглядев худенького, высокого для своих десяти лет мальчика с золотистой кожей, Эйзенхиэль понимающе улыбнулся.
   Ритмичная вибрация передавалась по общей панели, опоясывавшей все три ложи: королевскую, князя Элизобарры и архимага Акселя. Нет ничего удивительного в том, что младший из трёх принцев не пожелал воспользоваться семейной ложей. Эйзенхиэль отложил трость и, стараясь разглядеть, с кем разговаривает младший из сыновей короля, перегнулся через всё ещё вздрагивающий бортик, мимолётно отметив целеустремлённость, с которой Трикси вознамерилась осчастливить Вариона внуками. Князь снова откинулся в кресле, упёр локти в поручни и сложил пальцы домиком. Увы, но, кажется, из идеи скрестить Эрминидов с династией Варион ничего не выйдет. Если Алистер и сделает кому-то ребёнка, то точно не своей жене.
   Тем временем юный принц Арсон успешно изгнал с бархатных кресел придворного мага с супругой, покинул зал, но почти тотчас же вернулся. На этот раз - с дамой.
   Эйзенхиэль не сразу её узнал. Элегантное вечернее платье, высокая, по последней моде, причёска, светлая кожа, голубые глаза... и убийственная безмятежность ауры.
   Представительница Сообщества обернулась, почувствовав его взгляд. Князь вежливо наклонил голову, обозначая приветствие, леди Лейнборо неловко, поспешно кивнула в ответ и поспешила опереться о руку своего спутника, галантно усадившего её в кресло.
   Эйзенхиэль с сожалением потёр большим пальцем правой руки о четыре остальных, стараясь нащупать невидимую нить. Безуспешно. После памятной посадки винограда в гильдии некромантов он в самом деле получил несколько ростков. И добросовестно высадил их, как и обещал, у южной стены своего замка. Но ни одна лоза так и не прижилась. Возможно, из-за того, что у князя не оказалось под рукой подходящих костей. А может быть, леди Лейнсборо пожалела о неосторожной вольности, отблеске откровенности, допущенной с главой клана Вампиров, и не захотела поддерживать с ним даже подобие связи. Драконы и Преисподняя! Как же выводят из себя эти незамутнённо-чистые цвета! И самое обидное, что никто, кроме заклинателей разума ничего особенного в таком распределении не замечает. Большинство магов, даже самых опытных, разберут по ауре только расу и склонность к магическим искусствам, кто-то, например, ворожеи и колдуны, смогут судить о здоровье. Некромант оценит потенциал жизненной энергии. Но вот движения души... Лоридейль напоминала Эйзенхиэлю розу ветров с равной длиной лучей по всем направлениям. Розу геральдическую, в реальности не существующую. Он не смог бы рационально это объяснить, но отчего-то ему жизненно важно было знать, о чём она сейчас думает. Почему пришла на это закрытое представление с маленьким принцем, почему уже полгода как не появляется в лунной церкви, которую прежде посещала, и для чего заказала билет на регулярный корабль, идущий на континент, а в последний момент отменила вояж? Да обернись же, в конце концов!
   Леди Лейнсборо не хватало воздуха. Перед глазами плясали цветные круги, обнажённые плечи, кажется, стали липкими: то ли из-за холодного пота, то ли синеватый туман обнял её со всех сторон. Лоридейль знала, что это всего лишь наваждение, и пыталась зацепиться за голос принца Арсона, увлечённо рассказывающего о драматических подробностях биографии Джабраэли, главного королевского хореографа, или, как он сам себя называл, танцмейстера. Длинный и тонконогий, как аист, Джабраэли был уроженцем Олтенской империи, но однажды, во время гастролей, попросил убежища на Благословенных Островах. С тех пор прошло без малого два десятка лет, но Джабраэли продолжал говорить на языке своей новой родины с жутким акцентом, и то и дело норовил ввернуть словечко из какого-нибудь наречия континента.
   Лоридейль не слышала ни слова из того, что говорил Арсон. Это не помешало бы поддерживать беседу - история Джабраэли была известна ей куда лучше, чем юному принцу, но пока все силы уходили на то, чтобы не сжимать зубы до такой степени, когда они начнут крошиться.
  
   - Эйзенхиэль Элизобарра - феноменально сильный менталист, - ей казалось, что Милослав снова стоит за спиной. - Рядом с ним ты постоянно будешь в своего рода зоне магической тени.
   - Ты же говорил, что я должна сторониться вампиров, - не удержалась она от возражений.
   - Рядом - это в пределах островов. Постарайся не попадаться ему на глаза. Это не так уж сложно: он не любитель светских развлечений без политического повода. А подобных сборищ тебе тем более следует избегать.
   - Уж постараюсь, - она невесело усмехнулась. - Он ведь феноменально сильный менталист... кстати, у заклинателей разума есть какой-то иммунитет, или, может быть, методики противостояния внешнему волевому воздействию?
   - Хочешь поэкспериментировать? - она не видела его лица, но точно знала, что сейчас Милослав издевательски приподнял бровь.
   - Нет, - она обессиленно понурила голову, и брат пожалел о своих словах. - Нет...
   Он обнял её крепко и порывисто, как делал всегда, когда обещал защитить.
  
   Ярко раскрашенный ментальный панцирь начал медленно вращаться, постепенно ускоряясь. Вот уже чистые краски становятся неразличимы, сливаются в вытянутые пятна, ещё чуть-чуть и он засияет белым дневным светом!
   Вампир отшатнулся вглубь ложи. Вместе с креслом. Витые ножки прочертили дорожки в ворсе ковра, пальцы, сжимавшие подлокотники, слегка подрагивали.
   Он словил себя на попытке прямого воздействия на разум леди Лейнсборо. Немыслимо.
   Князь Элизобарра только что, в королевском театре посреди Менеса, чуть было не совершил неспровоцированное нападение на короткоживущего. Первобытная дикость! Что на него нашло? Сердце бешено колотилось о рёбра, кровь стучала в висках. Вампиру было жарко.
   Успел ли он ей навредить? Преодолев приступ паники, Эйзенхиэль заставил себя взглянуть на предполагаемую жертву, и теперь ему сделалось холодно: вращение вокруг леди Лейнсборо постепенно прекращалось, но даже ненормально чистых красок в её ментальном поле уже не осталось - лишь глухая грязно-серая оболочка. Девушка сидела очень прямо и обеими руками сжимала программку, её глаза скользили по немногочисленным строкам либретто, чтобы тотчас же вернуться к началу текста. И снова. И снова.
  
   Десятилетние принцы, как правило, не очень наблюдательны в отношении других людей - их слишком интересует собственный внутренний мир. Но леди Лейнсборо была так бледна, и дышала так редко, что Арсон это заметил.
   - Вам нехорошо, миледи? - заботливо спросил он. - Принести вам воды? Или, может быть, выйдем на воздух?
   Лоридейль накрыла его руку своей и благодарно сжала.
   - Всё в порядке, мой принц. Не оставляйте меня, - оказаться за пределами здания сейчас было бы прекрасно, но... она вряд ли сможет держаться на ногах. Князь Элизобарра достиг уже пределов её выдержки, однако, когда волна отчаяния была готова захлестнуть сознание, неизвестно почему вдруг отступил.
  
   Эйзенхиэль с ужасом всматривался в последствия помрачения собственного рассудка. Как это могло произойти, ведь он спохватился достаточно рано? Или нет? Что вообще произошло? Что это за серый кошмар вокруг неё? Вампиру приходилось когда-то ломать сознания людей. Давно. На войне. И результат выглядел совершенно иначе. Высокий лоб князя обильно покрылся потом - чудовищным усилием воли Элизобарра подавлял панику, чувство вины и нервное напряжение. Возможно, всё не так плохо, как выглядит. Возможно, он ещё может что-то исправить.
  
   Она не надеялась, что князь-вампир просто оставит её в покое. И оказалась права: Элизобарра стервятником кружил по залу, выбирая наиболее уязвимое место, выжидая... Метафорически, разумеется. Лоридейль могла бы поклясться: глава клана Вампиров продолжает восседать в своей отделанной чёрным бархатом ложе, безукоризненный и невозмутимый.
   Его присутствие больше не давило, но с каждым мигом становилось всё материальнее. Она явственно ощутила тёплую ладонь на своей шее. Слишком тёплую, не то что у Милослава. На этот раз за плечи её попытались обнять ласково, даже нежно. Иллюзия была настолько полной, что она не удержалась: попыталась сбросить эту руку своей. И тут же об этом пожалела: нельзя дать князю почувствовать, до чего она уязвима.
  
   - Надеюсь, вам понравится балет, - юный Арсон заметно покраснел. - У Джабраэли всегда такие романтические истории!
   Лоридейль ласково улыбнулась принцу и кокетливо поправила причёску. С первыми звуками музыки начал плавно меркнуть свет.
  
   Эйзенхиэль недоумённо потёр глаза. Пока он справлялся с собой, "роза ветров" леди Лейнсборо полностью восстановилась. Вампир даже усомнился, что видел непроницаемый серый панцирь вокруг девушки в партере, беспечно болтающей с принцем Арсоном. Что, если Эйзенхиэль задремал под первые звуки увертюры, и весь этот безумный эпизод с его беспричинной атакой и странными последствиями - результат мимолётного кошмара, навеянного современной аранжировкой классического вампирского романса? Джабраэли - проклятый гений, собирающий вокруг себе подобных. Кто, интересно, написал ему эту музыку? Но вместо того, чтобы заглянуть в программку, князь продолжал наблюдать за леди Лейнсборо, всё ещё не веря своему счастью. С ней действительно всё в порядке?
   Девушка подняла руку, явно снова почувствовала поток его внимания. Но на этот раз не оглянулась, сделала вид, что поправляет выбившийся локон. Это не волосы, а просто змеи какие-то: постоянно живут собственной жизнью. Князь устало облокотился о спинку кресла, прикрыл глаза и попытался расслабиться.
  
   - Тебе надо выпить, - безапелляционно заявил гном свинцово-бледному декоратору. Вопреки ожиданиям, маг отнекиваться не стал: протянул руку к предложенной фляге и осушил её едва не наполовину одним решительный глотком.
   Поседеет он с этой работой, как Мортимер Белоголовый. Вот проклятье, надо было на некроманта учиться идти, там, должно быть, поспокойнее. С утра поворотный вал гнутый привезли. Где умудрились? Слава богам, у Гургри руки золотые, да заметил вовремя. Потом кристалл ещё этот поцарапанный... а когда перед самым началом, когда уже и гости расселись, и принц с принцессой свою ложу расчехлили (интересно, кстати, почему оба без супругов пришли?), так вот когда уже, казалось бы, всё готово, по театру та-а-акая магическая аномалия пронеслась! В жизни в такую не попадал. И диапазон частот самый опасный - иллюзорно-ментальный. И тут уже на мастере Гургри не выедешь... Совсем уж, было, смирился с крахом полугодовой работы: увидит князь Элизобарра, тонкий знаток и ценитель, только серый туман вместо Богини-Луны и романтического озера, и скажет... да ничего не скажет, вяло рукой махнёт, разочарованно...
   А обошлось. Уже к середине увертюры закончилась буря, как и не было. Звёзды показались, луна на небо вышла. В озере рыба плещется, маттиола пахнет - всё, как положено. И князь-вампир в кресле сидит спокойно, расслабленно. Лица только не видно - тень на него падает. Ну да это вампирская ложа специально так обустроена - не любит их глава на себе лишних взглядов.
   Декоратор снова приложился к фляге, и Гургри понял, что пора её обратно отбирать, а то вообще ведь ничего не оставит, гад неуравновешенный.
  
   Трикси блаженно развалилась в кресле, устроила туфельки на специальной скамеечке и явно млела - в отличие от Алистера её отпускали последние волны экстаза.
   Принцу сначала было скучно. Гнев на брата улетучился, а вместо него пришло осознание бессмысленности всей затеи. Глупо надеяться, что Николас будет ревновать. А честь и достоинство... если рога на голове наследника престола кого и заденут, то только их отца. Сам же олень только с наслаждением почешется ими о ближайшее дерево и отправится дальше пастись в гвардейский корпус. Театр этот... Алистер уныло оглядел утопающую в сером полумраке сцену. Может, уйти?
   Свет начал меркнуть, зазвучала музыка, рука Триктемнестры легла ему между ног... и тут принца окунуло в мелодию. С головой.
   Где он её прежде слышал? Нежную и тревожащую, мягкую и дикую? Совершенную... Алистер поднял лицо к чёрному бархату, на который кто-то рассыпал шкатулку с бриллиантами. Князь Элизобарра, не иначе: его цвет, его размах.
   Ветер приносит запах маттиолы. Бледная Богиня осенила женскую фигуру, парящую вдоль кромки воды. Изредка, только носочками касается она тёмного зеркала, и по озёрной глади разбегаются серебристые круги.
   Патрисия Отрон...
   Алистер вспомнил, как в первый раз встретил свою леди-вампир.
   Традиционный муар чёрного кружева делал её похожей на пантеру. Мягко перекатывающиеся под бархатистой кожей стальные мускулы. Сверхъестественная гибкость, врождённая грация дикой кошки. И хищные манеры.
   Алистеру было двадцать. Он не боялся ни богов, ни демонов, ни фейри. Ни вампиров.
  
   В обзорном путеводителе достопримечательностей Благословенных Островов сказано, что замок Элизобарра, родовое гнездо главы клана Вампиров, располагается в предместьях Менеса, и на древнее строение открывается прекрасный вид с Соколиной горы. (Кстати, именно там располагается комфортабельный отель, и ресторан с террасой, количество мест ограниченно, бронирование производится по номеру... )
   Но, строго говоря, это неверно. То есть отель действительно стоит, вид с террасы действительно открывается прекрасный, и позволить себе любоваться величественными башнями может любой желающий, чей годовой доход превышает бюджет пары-тройки зажиточных деревень.
   Только это не замок Элизобарра находится в предместьях Менеса, а предприимчивая семейка однажды догадалась организовать ежегодную меновую ярмарку на землях клана. Не очень близко от родового гнезда, нет-нет, не приведи Луна потревожить Белого Волка. Все знают, как князь относится к шуму и безобразиям на своей земле. Особенно, к пролитию крови. Вы знаете, я знаю, каторжане, бродяги и разбойники тоже знают.
   Чего и удивляться, что ярмарка пошла? С каждым годом всё дольше затягивалась. Неделя, месяц, два... А потом Вампиры Тракт проложили. Не против оказались, значит. С Трактом сезонная распутица не страшна. И на охрану тратиться не надо - иди себе смело, продавай, что хочешь, покупай, что вздумаешь. Денег нет? Ну так меняй! На то он и Менес.
   Столица. Безопасный Город. В предместье замка вампира.
   Эйзенхиэль позволил сознанию рассредоточиться, воспарить над городом и влажными каплями тумана осесть на землю, стены, газоны, дороги, незаметно впитать в себя мысли и чувства поколений и поколений короткоживущих. "Князь Элизобарра - закон и порядок. Их символ и гарант. Никто не уйдёт от Белого Волка. Никто не останется безнаказанным. У Вампиров есть правила. И они одни для всех, вне зависимости от расы и убеждений.
   Белый Волк - убийца. Неотвратимый. Но справедливый. И никогда не нападёт без причины. Не переходи ему дорогу, и живи, как у Луны за пазухой. Он будет для тебя меценатом, защитником, покровителем. И только если..."
   Эйзенхиэль собирал чужую веру по капле. Большинство из этих людей, живых, и уже ушедших, ни разу даже не видели его в лицо. И не имели с ним никаких дел. Но это не мешало им верить в князя-вампира как в высшее существо.
   Молодой герцог, решившийся свергнуть прежнюю династию, например, этой верой сколотил свою армию. А когда пришло время, бесстрашно взглянул в рубиновые глаза: "Ты знаешь, что я буду лучшим правителем для этих людей". И князь Элизобарра поверил в Вариона. В ответ.
   В мире всё связано. Каждое твоё действие вызовет упругую волну. Но сможешь ли ты предсказать, в какую сторону она будет направлена?
   Князю Элизобарре было шестьсот лет, и некоторый опыт он уже приобрёл. Менес благодарно вернул вампиру уверенность в себе и душевное равновесие. Эйзенхиэль вздохнул, ещё раз взглянул на Лоридейль Лейнсборо, убедился в её незамутнённой безмятежности и обратил, наконец, внимание на сцену.
  
   Раздвинув серебристые плети плакучей ивы, на берег озера выскользнул мужчина. Высокий, изящный, светловолосый. Его глаза сияют ярко-синим. Какой потрясающий эффект! В прошлом сезоне Эйзенхиэль инвестировал крупную сумму в разработку нового химического состава для сценического макияжа. Наносится вокруг глаз, на веки, и после высыхания создаёт вот это волшебство. Жаль, только макияж действительно сценический: выглядит неестественно, гротескно. Впрочем, это можно доработать...
  
   Веснушчатый мальчишка в оркестровой яме поднёс к губам флейту. Облачённая в чёрные кружева балерина обернулась вокруг своей оси медленно, дробно постукивая деревянными носиками пуант по одному и тому же месту - наконец-то "увидела" фейри.
   Это была встреча-поединок, свидание-война. Триктемнестра, надув губки, сверлила взглядом спину Алистера. Небрежно отбросив её руку, принц встал, подошёл к самому краю ложи, так что едва не вывалился наружу. Но, к счастью, вовремя опомнился. И теперь только судорожно сжимал обитый бархатом бортик.
   Какой она была страстной, его леди-вампир... не суетливо-вульгарной, как несчастная, не удовлетворённая мужем Трикси. Патрисия... о, была ли у него ещё когда-нибудь такая женщина? Жаркая, как лесной пожар, ошеломляющая, как удар молнии, изысканная, непостижимая...
  
   335 г. от осн. Сообщества, предместья замка Эрлинг
   Леди Эрлинг, урождённая Отрон, почувствовала нестерпимый жар на левой руке. Откинув чёрное кружево, она с удивлением наблюдала, как с лёгким шипением одно за другим исчезают ржавые пятна, покрывавшие её брачный браслет.
   Патрисия улыбнулась. Растерянно и, одновременно, кровожадно. Из задумчивости её вывел лёгкий стон.
   - Итак, на чём мы остановились? - промурлыкала леди-вампир, опускаясь на постель рядом с томно раскинувшейся обнажённой молодой девушкой. Та прикусила губу, так же, как это только что делала с ней жена принца Алистера. Как Мария боялась, что леди Эрлинг её найдёт здесь, в охотничьем домике! Ведь про неё такое рассказывают... а она добрая. Нежная такая. Ни одного грубого слова Марии не сказала, только муженька непутёвого пожурила: ну как это можно бросить девушку одну в лесу, да ещё на сносях. Гладит леди Эрлинг округлившийся живот, а ребёночек ей отвечает, толкается.
   - Как думаете, это мальчик? Или девочка? Хорошо бы девочка, такая же красивая, как принц...
   - Скоро узнаем, - голос у неё мягкий, как кошачьи лапки. Ласковая ладонь скользит по животу, спускается ниже... О-о-о...
   Девушка снова издаёт блаженный стон.
   - Куда ещё целовал тебя принц? - тёплое дыхание щекочет ухо.
   - Сюда, - Мария сама кладёт её руку к себе на грудь. Ребёнок ещё не родился, а она тугая уже, полная... и упругая, отвечает на ласку. - О, леди...
   - Давай, я тоже тебя поцелую, - и без помады алые губы игриво ловят сосок.
   - О, да-а-а...
   "Какие у неё белые зубы", - отстранённо думает Мария, вне себя от наслаждения, ей хорошо до такой степени, что это даже больно. Она уже не стонет - кричит.
   Рот леди Эрлинг наполняется одновременно кровью и молоком.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Прекрасная вампирка распростёрлась на полу в немыслимом шпагате, но закрывает лицо и заламывает руки она не из-за боли в связках. На сцене появился главный злодей - князь Барро. Так написано в либретто. Но все ведь знают, о ком эта легенда, не так ли?
   Эйзенхиэль знает лучше других. Даже лучше Лоридейль Лейнсборо, так интересующейся местным фольклором. Эйзенхиэль глава клана. Это не просто титул, не просто власть над третью жизненных и ментальных сил его подданных, это ещё и воспоминания всех тех, кто был до него, вплоть до тех времён, когда кланом правили ещё князья Тандер. Если пройти по этой дороге достаточно далеко, можно, наверное, достичь самого Эрмина.
   Эйзенхиэль ни разу не пробовал. Это не только тяжело, но и опасно. Вампиры не попадают в Сумеречный Предел. Они остаются. В родовой земле, в клановых традициях, в крови своих потомков. И многие из них не прочь вернуться к активной фазе существования. Первый совет, который дала ему Лайта Тандер: не позволяй прошлому властвовать над собой. Если сомневаешься, что одолеешь, оторви и выбрось. И не вздумай потом сожалеть. Однажды сможешь вернуться, подобрать. Когда станешь сильнее. И если захочешь.
   Вероятно, отрывать приходилось и тем, до него. И, возможно, не только чужое прошлое, но и своё собственное. Предки, что приходили помериться силами с "новым мальчишкой" нередко выглядели нагромождением заплаток из случайных эпизодов.
   Но отец был цельным. И Эйзенхиэль его никогда не трогал. А Родерик Элизобарра никогда не нападал на своего преемника. Просто иногда приходил. Как вот сейчас...
  
   273 г. до осн. Сообщества, замок Элизобарра
   - Я запер её в башне, - мрачно сообщил глава клана.
   - Я тебя поздравляю, - не менее мрачно отозвалась леди Тандер. - А почему я должна из-за этого мчаться к тебе среди бела дня?
   - Я... не знаю, что делать, - признался князь Элизобарра.
   - Побейся головой об стенку, - не раздумывая, посоветовала Лайта. - Можешь это делать в любом непонятном случае. Хуже твоей голове точно не станет, там ломаться нечему.
   Князь колкость проигнорировал. Встал рядом с леди-вампир на одно колено, взял её за руку и, заглядывая в пурпурные глаза снизу вверх, произнёс:
   - Я люблю её, Лайта. Ты понимаешь? Люблю!
   - А давай, ты ей об этом расскажешь, а не мне, - вампирка безуспешно пыталась высвободить руку.
   - Я не могу. - Глава клана сжимал её ладонь словно тисками. Он был упрям. И гораздо сильнее.
   - Боишься? - Лайта насмешливо изогнула бровь.
   - Она мне не поверит.
   - Знаешь, я бы на её месте тоже не поверила. Ты до сих пор одновременно с двумя троллихами спишь?
   - Давай вот не будем... я же не спрашиваю, как ты там со своими гоблинами развлека...
   Его прервала полновесная пощёчина. С левой руки Лайте было не очень удобно, но результат её вполне удовлетворил: глава клана прикусил язык как в прямом, так и в переносном смысле.
   - Помоги мне, - сказал он, вставая. Это был ещё не приказ. Но уже и не просьба.
   - Чем? - ей не пришлось изображать удивление.
   - Ты ведь... тоже Тандер.
   - Родерик, это она - тоже Тандер.
   - Да, именно. Ты старше, - Лайта поморщилась. - Ты - сильнее.
   - Чего ты от меня хочешь? Говори быстрее, я уже с трудом тебя выношу.
   - Заставь её забыть об этом фэйри! И полюбить меня.
   - Ты сошёл с ума! - на мгновение у князя закружилась голова, а потом уже Лайта стояла в другом конце комнаты, раздражённо разминая руку. Она с удовольствием покинула бы резиденцию главы клана, но Элизобарра предусмотрительно наложил на все входы и выходы соответствующие заклинания. Он был хозяином и господином не только своего народа, но и стен своего дома.
   - Хочешь, я посажу тебя рядом с ней? - поинтересовался Родерик с характерной усмешкой. - Обсудите, какой я гад, а потом, когда надоест...
   Лайта хмурилась, продолжая растирать руку.
   - Только первое.
   - Что? - осёкся он на полуслове.
   - Я исполню только первое. Женщина из рода Тандер не должна достаться сидам, в этом ты прав. И в этом я помогу тебе. Остальное будет зависеть от Родерика Элизобарры.
   Князь согласно наклонил голову.
   - Ты всегда умела торговаться. Будем надеяться, выйдет и с ней.
   - Торговаться с ней будешь ты, - сухо заметила Лайта. И прежде, чем он успел возразить, продолжила: - Ты дашь слово главы клана, что отпустишь её. Если Гейл родит тебе сына.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Несмотря на пережитое потрясение, леди Лейнсборо довольно скоро увлеклась представлением. Иллюзорные щиты, свет, музыка, запахи - всё это создавало ту самую неповторимую атмосферу, благодаря которой слава Королевского театра оперы и балета гремела по всему миру. И Джабраэли явно превзошёл сам себя, когда ставил сцену между вампиркой и фейри. "Красноглазая" балерина воплощала собой огонь самоотверженной любви. Пока её светловолосый кавалер безуспешно скитался в поисках тайного подземелья, куда злодей заточил несчастную, героиня стойко противостояла притязаниям обезумевшего от страсти вампира.
   Почему-то вдруг вспомнился Влад, восстающий из фонтана.
  
   273 г. до осн. Сообщества, замок Элизобарра
   - Я не смогу, Лайта, я просто не смогу! - старшая вампирка успокаивающе гладила рыдающую у неё на плече родственницу по светлой голове. - Эйзинхиэль такой возвышенный, поэтичный, нежный... пускай он фейри, но так понимает меня, каждое движение, каждый взгляд. Как я могу после него лечь под это грязное животное? Лайта, Родерика я не просто не люблю - я его ненавижу!
   - Поверь мне, ненависть - это гораздо лучше равнодушия, - улыбнулась старшая Тандер. - Ты и сама должна понимать. У вас... может получиться. Его ненависть к фейри, твоя ненависть к нему... не знаю, что за ребёнок из этого выйдет, но в нём будет кровь князей Тандер. И у него будет больше прав занять престол Эрминидов, чем у тролльего отродья, который сейчас именуется преемником главы клана. Потому что как бы я ни относилась к Родерику, но сейчас я желаю ему вечно жить и здравствовать, потому что то, что ждёт нас в правление Артура...
   Обе женщины невольно содрогнулись.
   Гейл молчала, плотно сжав губы. Наконец, она несмело произнесла:
   - Тебе всегда удавались иллюзии. Помнишь, когда я была ещё девочкой, ты вечно обманывала меня...
   Лайта Тандер опустила ресницы. Согласно и понимающе. Так будет лучше всего.
  
   Полгода спустя, там же
   Гейл снова плакала. Навзрыд.
   Лайта обнимала её долго, прежде чем решилась заговорить.
   - Прости. Но ты тоже Тандер... и не так восприимчива к заклинаниям разума. Даже если их накладываю я. Я очень боялась, что накал страсти однажды иллюзию разорвёт, и вот, кажется...
   Гейл удивлённо уставилась на родственницу.
   - Ах, ты об этом... так это почти сразу стало происходить. Целовать я начинала Эйзенхиэля, но... - она слегка покраснела, - то, что он делал, было так... ну, не возвышенно...
   Лайта удивлённо приподняла брови.
   - Но, дорогая, мы ведь поддерживаем своего рода контакт... и я знаю, что ты...
   - Ну да, - Гейл закрыла лицо руками и, для пущей надёжности, спрятала его и в колени. - Кончаю я уже с... ним.
   Красными у неё были теперь даже уши.
   Лайта задумчиво кивнула.
   - Так в чём теперь заключается трагедия?
   - Я, кажется, беременна.
   На этот раз Лайта действительно удивилась. Очень сильно.
   - Так... быстро?
   Гейл кивнула, погладила пока ещё гладкий живот.
   - Мне кажется, это будет мальчик. И ни за что на свете я не назову его Родериком.
   - И ты плачешь потому, что...
   - ...кажется, больше я не хочу уходить, - едва различимым шёпотом сообщила Гейл.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Коварный Злодей повержен, влюблённые воссоединились и удаляются в Волшебную Страну, чтобы счастливо править и быть вместе навечно.
   Джабраэли вывел на поклон сначала актёров, потом музыкантов, а потом и работников сцены. У декоратора уже слегка заплетались ноги.
   Зрители аплодировали стоя. Леди Лейнсборо и юный принц тоже отбили ладони. Арсон ещё и сорвал голос, выкрикивая "Браво!"
   Когда кристалл декоратора, наконец, погас, а занавес опустился, Лоридейль решилась украдкой взглянуть на ложу князя-вампира. Как и следовало ожидать, там уже никого не было.

Глава 7. За кулисами

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Несмотря на многочисленные таланты, сам Джабраэли актёрскими способностями не блистал, а потому мало от кого укрылось нетерпение, с которым директор театра принимал поздравления. Лестные слова и вздохи восхищения, безусловно, вдохновляют творца, но есть особая категория зрителей, чьё мнение, пусть высказанное в сухой, или даже денежной форме, для автора особенно важно. И дело не только в театральном бюджете - слава богам, королю и благосклонной публике, бедствовать прославленным артистам не придётся. Но было у танцмейстера к одному из своих инвесторов особое отношение. Князь Элизобарра когда-то парой фраз поразил в самое сердце гастролирующего хореографа тонким проникновением в замысел постановки, сверхъестественной чувствительностью к нюансам смены ритма и рисунка танца.
   "Оставайтесь на Благословенных островах, - легко, будто предлагал ночлег случайному путнику, сказал тогда вампир. - Побеседуем ещё о роли освещения для восприятия музыки".
   Одной беседой князь с танцмейстером не ограничились. Именно у него Джабраэли почерпнул своё коронное "яркое пятно" в центре действия, надёжно удерживающие внимание многосотенной толпы. Это позволяло незаметно сменить декорации, перестроить ряды подтанцовки, а нередко и устранить внештатные ситуации.
   Заклинатель разума и архимаг Иллюзии знал толк в организации Зрелища. Поэтому Джабраэли даже не пытался скрыть бездну разочарования при виде Генриха Зальца в толпе желающих поздравить директора театра с началом сезона. Весь Менес знал, что секретарь князя Элизобарры к изящным искусствам едва ли чувствительнее, чем камни мостовой перед зданием театра. То есть Генрих принимал, разумеется, участие в богемной жизни, но лишь постольку, поскольку на то была воля его хозяина.
   - Спасибо, спасибо, господа, - Джабраэли устало спрятался за ворохом цветов, в одночасье как-то поник, осунулся. - Господин Зальц, прошу вас, пройдём в мой кабинет.
   Примерно четверть часа ушло на оформление бумаг, касающихся будущего сезона: инвестиционное предложение, бронирование ложи, разграничения процентов дохода, предложения о гастролях и сотрудничестве с городским театром Тисы. Джабраэли был не только хореографом, но и руководителем крупной организации, работодателем, а потому волей-неволей за столько лет сделался опытным администратором.
   - По бокалу "Крови дракона"? - полуутвердительно произнёс хозяин кабинета, откидывая полированную столешницу, за которой притаился взвод бутылок.
   Генрих Зальц откинулся в кресле с видом человека, добросовестно выполнившего свою работу, а потому имеющего право на заслуженную минутку отдыха.
   - Не откажусь.
   Секретарь Эйзенхиэля Элизобарры рассеянно разглядывал тюльпаны бокалов, которые Джабраэли наполнял янтарной жидкостью с ловкостью заправского официанта. К настоящему поручению князя теперь только предстояло приступить. Не один Джабраэли брал уроки мастерства у старого вампира. Господин Зальц выучился у своего хозяина терпению. А также умению пить коллекционные вина, выказывая при этом благородному напитку строго оговорённое этикетом уважение.
   Оба мужчины слегка наклонили бокалы, закручивая тягучий напиток крохотными водоворотами: Джабраэли по часовой стрелке, секретарь - наоборот. Сделали по небольшому глотку. Помолчали, вслушиваясь в собственные ощущения.
   - Сигару? - Директор протянул гостю резную шкатулку чёрного дерева, инкрустированную золотом - подарок мецената-вампира ко дню рождения хореографа.
   Генрих ответил вежливым отрицательным жестом.
   - Князь не любит запаха табака. А я, согласно его распоряжению, должен следовать за ним тотчас же от вас, и не успею переодеться.
   - О, разумеется, - немного фальшиво смутился Джабраэли и добавил пару эмоциональных олтенских выражений вполголоса, - с его-то носом! То есть... э... нюхом. Обонюханьем.
   Большинство знакомых Джабраэли давно отчаялись заставить его подбирать правильные выражения на благословенном наречии. Зальц к их числу не относился - он считал, что его чужие промахи не касаются.
   После паузы, на взгляд секретаря - слишком короткой, Джабраэли добавил:
   - А что за срочное и важное дело заставило князя столь спешно нас покинуть? Едва дождавшись финальной сцены.
   Господин Зальц молча вертел в руках бокал, вглядываясь в жидкое золото, переливающееся на дне. Его лицо с резкими, даже жёсткими чертами коренного тиссонца, выражало раздумье и нерешительность - секретарь князя тоже зарабатывал на жизнь актёрским мастерством, хотя и несколько другого плана, чем подопечные Джабраэли.
   - Мы давно работаем с вами, маэстро, - сказал, наконец, Генрих. - Вы - надёжный партнёр. Для меня это равноценно понятию "старый друг".
   Хореограф немного удивился и почувствовал себя неожиданно польщённым. Ему как-то в голову не приходило, что секретарь князя может испытывать дружеские чувства. Или, в принципе, чувства. Джабраэли, да и не только он, привык воспринимать господина Зальца как функциональный прибор, вроде часов или возвратного свитка, который Эйзенхиэль иногда возит с собой, а иногда посылает вперёд или оставляет в гостинице. Как багаж.
   - Поверьте, господин Генрих, - хореограф театральным жестом приложил руку к груди, - для меня вы всегда были образцом... э-э-э... верности. Да, верности и благоразумия...
   - Князя заинтересовал новый инвестиционный проект в области культуры, - сообщил Зальц, делая новый глоток, на этот раз побольше.
   - Картинная... галерея? - хрипло предположил Джабраэли, чувствуя, как противный холодок крадётся по спине.
   - Новый театр, - отрезал секретарь и отправил в рот ломтик сыра.
   - Но зачем? - "Драконья кровь" заскреблась в горле Джабраэли золотыми барханами пустыни, - разве мы чем-то...
   - Дело не в вас, - Генрих встал и прошёлся вдоль комнаты, отбивая взмахом руки каждый шаг. - Хозяин называет вас, маэстро, "живой классикой", и, будьте уверены, всё так же ценит, но...
   - Но? - Джабраэли так яростно сжимал свой бокал, что Зальц стал опасаться за судьбу высокой хрустальной ножки. Хореограф чувствовал себя стареющей любовницей, которую ценят как удобную, привычную вещь, уютное пристанище, но огонь сердца и пламя страсти вот-вот будет принадлежать другой!
   - Его заинтересовал свежий концепт учредителя, - доверительным полушёпотом сообщил Генрих. - Неожиданные повороты сюжета. Новые грани старых историй.
   Давным-давно один молодой амбициозный юноша, которого впоследствии станут называть "господин Зальц", усвоил от своего хозяина и учителя простую истину: платить людям за то, чего ты от них хочешь, крайне неэффективно. Гораздо лучше, если за возможность действовать подобным образом они заплатят тебе сами. А потому Генрих терпеливо ждал.
   Джабраэли отпер встроенный в стену маленький сейф и извлёк из него бархатную коробочку.
   - Я очень благодарен вам, Генрих, за вашу открытость и откровенность. Прошу вас, примите этот пустячок в знак нашей дружбы.
   "Пустячок" оказался перстнем виртуозной работы, в которой намётанный глаз Зальца безошибочно узнал руку одного из лучших гномьих ювелиров. Крупный изумруд окаймлялся прихотливо завёрнутой лентой голубых бриллиантов.
   - Это очень щедро, мой... друг, - произнёс секретарь, не выказывая сколько-нибудь заметного волнения.
   На самом деле Генрих Зальц ненавидел драгоценные камни. Каждый раз, выдвигая один из ломящихся ящиков своего стола морёного дуба, он на мгновение зажмуривался от отвращения при виде россыпи колец, запонок, подвесок, шейных и поясных цепей, орденов и браслетов.
   К сожалению, о стойкой нелюбви своего секретаря к драгоценностям не подозревал даже сам князь. В противном случае он, без сомнения, запасся бы у профессиональных артефакторов более изощрёнными заготовками: батистовыми платками, шляпными перьями или даже набалдашниками тростей. Однако Генрих, будучи чистокровным тиссонцем, с детства не отличался живой мимикой, а после того, как стал самым вышколенным в Менесе слугой, никогда не позволял себе выказывать даже тени недовольства в адрес своего работодателя.
   Эйзенхиэль, со своей стороны, не особенно жаловал артефакцию в качестве науки. Он считал эту прикладную дисциплину Солнечной магии чем-то вроде скучного ремесла, а потому использовал драгоценные камни как дорогой, но наиболее простой и эффективный способ снабдить всем необходимым своего умного, уравновешенного, преданного, но, увы, обделённого магическим даром секретаря. Первый перстень, который князь выдал Генриху, возвращал его в замок Элизобарра из любой точки Благословенных островов. И молодой Зальц принял служебный артефакт с благодарностью и благоговейным трепетом. Но на этом дело не кончилось. Вскоре Генрих обзавёлся разного рода подслушивающими, записывающими, защищающими и атакующими магическими приспособлениями на все случаи жизни. Эйзенхиэль, вследствие нежелания посвящать в свои секреты посторонних, зачарованием занимался сам. Сочетание различных свойств в одном предмете - тонкая работа, доступная далеко не каждому магистру-артефактору. Заклинатель разума даже экспериментировать с сочетаниями не стал - просто заказывал у гномов новую партию "чистых" ювелирных изделий.
   Генриху случалось показываться на людях с массивной нагрудной звездой из крупного сапфира (если тронуть нижний луч, делает невидимым своего носителя) , изящным рубиновым колечком на пальце (позволяет видеть тёплые тела в темноте), с брильянтовыми пряжками на ботинках (приглушают шаги) и с запонками из изумрудов (отличные носители информации). Подобные сочетания снискали Зальцу славу сороки, теряющей волю от любой блестящей безделушки. Его безвкусицу приписывали полному лишений детству (ведь князь, подумать только, взял себе секретаря чуть не прямиком из дома призрения!)
   Зальц страдал, но страдал молча. Директор театра был не первым, и не будет последним, кто осчастливит его подобным подношением.
   - Старые истории... - наконец, приступил секретарь к главной цели своего визита, - они такие прямолинейные! Стоит герою в белом парике выйти на сцену, и мы уже знаем, кому достанется принцесса. Где накал интриги? Можно наслаждаться музыкой и великолепным рисунком танца, но разве остаётся тут простор для переживаний?
   - Но либретто... - несмело начал Джабраэли, перед которым рухнули мировые устои.
   - Что либретто? - Зальц так взмахнул бокалом, что пленённое в нём солнце взметнулось до самого ободка. - Знаете, как бы оно выглядело в программке Нового театра?
   - Как? - хореограф испуганно наблюдал за мечущимся по кабинету, вероятно, слегка захмелевшим, секретарём.
   - Я, конечно, не либреттист... но... как-нибудь... - Генрих пошевелил в воздухе пальцами. Джабраэли ловко подсунул в них кусок сыра. Зальц задумчиво прожевал. - ...как-нибудь так: "Она - прекрасный цветок. Он - коварный искуситель. Есть третий, тот, кто удержит на краю пропасти волшебной силой своей любви. Она, без сомнений, достойна получить счастливый финал. Но будет ли он таким, как вы ожидали?"
   Джабраэли молчал, пропуская через себя новый срез искусства. Князь Эйзенхиэль знает в этом толк. О, как тонко! Неожиданный поворот, неожиданный, но не случайный, основанный на психологическом расчёте...
   Золотые искорки "Драконьей крови" отражались у Джабраэли в зрачках, когда он искренне тряс ладонь Генриха при прощании.
   - Дорогой друг! Спасибо! Спасибо вам! Вы ведь буквально открыли мне глаза!
  
   ***
   "Князь Барро", успевший смыть макияж, но всё ещё облачённый в чёрный бархат, нежно поглаживал завязки платья "вампирки", безутешно рыдающей у него на груди. Танцор, исполнявший роль сида, уже без парика, с одной только сеточкой на волосах, тоже околачивался в гримёрке примы, хотя что он тут делает, было не совсем ясно - к прекрасной ван Тирриен он не осмеливался даже близко подойти, а вместо этого прохаживался вдоль насыпного вала из цветов, время от времени рассеянно пощипывая то лепесток, то ленту, чем весьма раздражал Главного Злодея.
   - Вот и вы, наконец! - при виде вдохновенно сияющего директора "вампир" не удержался от искушения хоть на кого-то выплеснуть негодование. - Полюбуйтесь, до чего довёл Мону ваш распрекрасный князь!
   Прима разрыдалась с новой силой.
   - Н-ну... может быть, он и сам был не в восторге от того, в каком виде мы выставили главу клана Вампиров... - тихо предположил "эльф". - А я предупреждал, что мне бы на его месте такое не особенно понра...
   - Да если бы! - Мона оторвалась, наконец, от груди партнёра, так что стало видно, как распух от слёз её хорошенький носик. - Если бы он рассердился, я бы...
   Её губки жалобно искривились. Все знали, как Эйзенхиэль ценит талантливых танцовщиц. Мона ван Тирриен была его несомненной фавориткой - именно поэтому и получила роль прекрасной вампирки.
   - Так в чём же дело, медовая моя? - Джабраэли был сейчас готов руками развести любые собирающиеся над его театром тучи. - Князь заходил к тебе?
   Мона достала платок и шумно высморкалась. Отрицательно покачала головой.
   - Подарок прислал, - Злодей презрительно ткнул пальцем в искрящуюся бриллиантами диадему. - А ревёт она из-за записки в цветах от него.
   - Могу я оглянуть?
   Прима извлекла из-за корсажа и протянула директору изрядно уже помятый листок тонкой бумаги с водяными знаками Элизобарры. Каллиграфическим почерком, старомодная изысканность которого приводила танцмейстера в щенячий восторг, там было написано:
   "Сегодня вы превзошли себя, звезда души моей. Не будь я вашим давним поклонником, с этого вечера я был бы у ваших ног. Ваша страсть и ваше мастерство произвели на меня глубочайшее впечатление. Право же, Прекрасная, будь я женщиной, бросил бы всё и отправился на континент - искать своё счастье в Волшебных Холмах. Целую ваши прекрасные руки. Бесконечно восхищённый, Э."
   Подпись была выполнена магической монограммой, которую Джабраэли хорошо знал.
   - Как будто его летучие крысы не донесли, что сестра Моны сбежала к эльфам! - сердито продолжал сценический вампир отчитывать настоящего. - Лицемер проклятый, ни на маковое зёрнышко такта! "Целую ручки!" Пижон!
   Резкие черты лица и рост чуть ниже среднего однозначно определили Максимилиана на роль сценического Злодея. А вот раздражительность, цинизм и ненависть к аристократии взрастила в нём тайная страсть к приме Королевского театра. Впрочем, тайной эта бешеная любовь оставалась разве что для самой Моны, регулярно приходившей к "дорогому Максу" плакаться на несовершенство мира. К несчастью, балерина, даже уходя за кулисы, продолжала оценивать окружающую действительность через призму театра. Внешность смуглого, черноволосого Максимилиана никак не тянула на героя-любовника, а потому ей даже в голову не приходило рассматривать его в этом качестве.
   - Не говори так о князе! - воскликнула Мона, отстраняясь, наконец, от своего утешителя. - Ты его совсем не знаешь!
   - Да куда уж мне! - прошипел Макс, медленно закипая. - Мне твой вампир рук не целует и бриллиантов не присылает! Мне тяжело оценить, до чего он нежный!
   - Прекрати! - рассердившись, Мона позабыла плакать. - Ты прекрасно знаешь, что князь, он... не такой, в общем! Прекрати эти намёки дурацкие!
   Злодей скроил презрительную гримасу и отвернулся. Как ни хотелось ему заклеймить Эйзенхиэля Элизобарру совратителем юных дев, язык не поворачивался, хотя бы в силу общеизвестного эпизода с предыдущей примой - девушкой более практичного и менее романтичного склада, чем Мона. Элизабет (кажется, так её звали?) всерьёз вознамерилась услаждать эстетические чувства вампира не только по вечерам, но и по утрам, в более... приватной обстановке. В ответ на вполне недвусмысленное предложение, князь едва заметно усмехнулся: "Дорогая моя, я для вас слишком стар. Но если хотите, можете обсудить это с моим сыном. Правда, его совершенно не интересует балет, но так ли для вас это важно?"
   - Князь-то ладно, - обеспокоенно произнёс забытый всеми "эльф". - А много ли мы знаем о сидах? Кроме того, что они божественно прекрасны, сильны, умны и во всех отношениях совершенны?
   - Тогда зачем они воруют наших женщин? - взвилась Мона. - Своих у них, что ли, нет?
   - Почему только женщин? - вмешался Макс. - Я слышал, феи похищают и молодых мужчин. Иногда возвращают - уже совсем головой двинутых. Но чаще просто набрасываются скопом и... объезжают. До смерти.
   - Чушь! - фыркнул сценический фейри. - Бабские сказки. Или, скорее, подростковые мечтания.
   - Не ссорьтесь, други! - Джабраэли патетически воздел руку горе. - Я спасу нас всех! Искусство не должно оставаться в стороне от общества. Мона права! Какой пример мы подаём молодёжи? Нашим прекрасным женщинам? Как мы, оплот государства и королевской власти, можем толкать наших дам на авантюры по поиску эльфийских принцев?
   Танцоры воззрились на директора с испугом и интересом. Говорил он вдохновенно, даже акцент почти пропал, что утверждало Макса в подозрении: Джабраэли коверкает благословенную речь намеренно.
   - Нет, нет и нет! Говорю я вам! - продолжал хореограф в той же площадной манере. - Как знать? Может, завтра, как триста лет назад, разразится война с сидами? И на чьей тогда мы будем стороне, я вас спрашиваю?
   Танцоры молчали довольно долго, пока Макс язвительно не поинтересовался:
   - Так что, премьеры не будет?
   - Будет, - Джабраэли мгновенно перешёл на деловой тон, изрядно успокоив этим обстоятельством костяк труппы. - Но попозже. Пару сцен заменим. И в финале вы ролями поменяетесь.
   - То есть - поменяемся? - опешил Макс.
   - А вот увидишь, - директор постарался сделать таинственное лицо. И на этот раз у него получилось.
  
   ***
   Генрих вскочил в первый попавшийся экипаж, бросив кучеру:
   - К Волчьей Матери!
   Мужик крякнул, усмехнувшись, и тронул поводья: приезжим всегда казалось забавным, что название самой богатой в Менесе церкви совпадало с одним из самых распространённых же ругательств. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: официальным названием храмового комплекса было длинное витиеватое выражение, обозначающее Бледную Богиню. Но помнил его разве что старый настоятель монастыря.
   Господин Зальц озабоченно поглядывал на небо, неторопливо затягивающееся тучами. Первый попавшийся экипаж оказался двуколкой, и Генрих уже прикидывал, а не заехать ли по пути за зонтом, но передумал: князь и в самом деле приказал не задерживаться сверх необходимого.
   Прорезиненные колёса не успели ещё до конца остановиться, а важный господин в дорогом пальто с бобровым воротником уже соскочил с подножки. Возница хотел его сердито окликнуть, но пассажир обернулся сам и ловким щелчком пальцев отправил серебряную монетку прямо в широкие ладони кучера.
   "Чудно всё-таки! - качая головой, думал хозяин двуколки. - В вампирскую церковь приехал, а у самого - серебра полные карманы!"
   Каурая кобылка весело семенила по улице, время от времени игриво поглядывая на хозяина. В отличие от извозчика, лошадь была местной, и мало чему в Менесе удивлялась. Например, проценту драгоценного металла в "серебряных" монетах с профилем Вариона. А было оно таково, что "серебром" свободно расплачивались даже сами вампиры, не то что их слуги.
  
   ***
   Генрих обогнул пышное здание церкви и направился вглубь, вдоль хозяйственных построек, к схоронившейся в редеющей листве громадине госпиталя.
   Много лет назад свою первую полученную взятку секретарь включил в приходно-расходную ведомость, в столбец "прибыль". Без задней мысли - точно так же Генрих с истинно тиссонской педантичностью вносил суммы на подкуп иностранных агентов или чиновников в графу "затраты". Но князь Элизобарра, коротко рассмеявшись, из приходной ведомости взятку вычеркнул и заявил: "При заключении контракта я обещал вам бонусы в дополнение к основному окладу. Это они и есть".
   Сумма была не то чтобы очень велика, но жгла Генриху карман. Он убеждал себя, что ни на волос не отклонился от верности своему работодателю, что ему не в чем себя упрекнуть, что... но увы, достичь душевного равновесия секретарю так и не удалось, и скользкая сумма так и не была добавлена к счёту господина Зальца в гномьем банке. Вместо этого он пошёл в церковь.
   Сам Генрих Зальц никогда не интересовался религией, а богаче выбора конфессий в Менесе был только выбор спиртных напитков. Поскольку благотворительное пожертвование секретарь твёрдо вознамерился совершить от имени князя, то направился в ближайший известный ему храм Богини Луны - всё-таки, она считалась покровительницей Вампиров. Священник, сухонький благообразный старец с длинной бородой и кустистыми бровями, произвёл на Генриха приятное впечатление, так что через несколько месяцев он даже заглянул в церковь ещё раз. И с удивлением обнаружил, как много, оказывается, можно было сделать на такие скромные, по сравнению с его основными доходами, средства.
   Старик с гордостью показал Зальцу отремонтированные потолки и лестницы, одну полностью переложенную стену, которую уже заново начали расписывать. Правда, при приближении Генриха, художник как-то странно зафыркал и забился в тень, сильно сутулясь, и то и дело опираясь на непропорционально длинные руки.
   - Гоблин, - пояснил священник на недоумённый взгляд Генриха. - Боится людей. Всех, кроме меня. Оно, впрочем, и не удивительно... принимая во внимание, как люди с ним обошлись за кражу барана.
   Старик вдруг замолчал, и со скрытой тревогой заглянул секретарю Элизобарры в глаза.
   - Мы... - чуть запинаясь, произнёс он, - предоставляем убежище всем детям Луны. Не только вампирам. Я надеюсь, глава клана...
   - Он не будет возражать, - уверенно сказал Генрих. В конце концов, у Лайты Тандер гоблинов полный замок. - Я думаю, я скоро снова к вам зайду. Мы ещё об этом поговорим.
   С тех пор минуло два десятка лет. Старый священник умер, на его место пришёл новый, предприимчивый, энергичный, заново отстроивший старинное здание. Теперь Храм Волчьей Матери стал главной архитектурной достопримечательностью Менеса, а также памятником князю Элизобарре, весьма удивившемуся, когда на освящение церкви его пригласили в качестве почётного основателя. Князь удивился, но вида не подал, и честно потратил ночь на пышные церемонии. Только утром, возвращаясь в замок вместе с Генрихом, скупо заметил:
   - А я и не подозревал, как я, оказывается, щедр и благочестив.
   Зальц промолчал. Храм Волчьей Матери оказался не просто удобным местом для "отмывания" день ото дня возраставших взяток, он стал ещё и любимым детищем Генриха. Парадоксально, но сам пышный храм его при этом совершенно не занимал, он как бы служил прикрытием для всего остального церковного хозяйства.
   За двадцать лет инвестиций Генрих взрастил здесь полностью автономное маленькое государство, со своими землями, лесами, деревушками, перерабатывающими заводиками, хранилищами, библиотекой, больницей, школой и гостиницей для паломников. Мало-помалу всё это стало приносить дивиденды. И не только денежные.
   - Какое счастье, что вы приехали! - настоятель монастыря бросился навстречу Генриху. - Луна освещала ваш путь, не иначе, господин Зальц! Я всё утро порывался вам написать, да побоялся... - монах нервно оглянулся, будто ожидал шпиона в собственной вотчине. - Пойдёмте в рощу?
   Генрих сдержанно кивнул. Тенистые церковные сады могли таить больше любопытных, чем многоухие стены монастыря, но и на этот случай у Зальца имелся служебный артефакт. Секретарь непринуждённо коснулся пальцем центрального бриллианта в пятиконечной звезде, покоящейся у него на груди и подошёл к монаху поближе: звукоизолирующее поле имело небольшой радиус.
   - Несколько дней назад, во время шторма, вы, должно быть, помните, какая стояла погода, в акватории Благословенных островов разбилось пассажирское судно. Не выдержало напора волн.
   "Совсем на материке строить разучились, - подумал Зальц. - Или гнильё, как обычно, перевозчикам суют. Не такой уж сильный был шторм". Вслух Генрих ничего не сказал, лишь жестом пригласил собеседника продолжать.
   - Береговая служба их вовремя заметила, - монах нервно теребил чётки и покусывал губы. - Выловили... почти всех. Как оказалось, корабль был битком набит паломниками, нашими единоверцами с континента.
   - Поэтому их разместили в вашем госпитале, - подсказал нервному настоятелю Генрих. - Это вполне логично. И?
   - Люди были сильно напуганы, - продолжал священник. - Никто из них не владел благословенным наречием, за исключением возглавлявшего поход Сына Луны, однако по трагическому стечению обстоятельств именно его пригласили к себе боги моря.
   - На островах достаточно людей владеют языками континента, - Генрих никак не мог уловить причину беспокойства собеседника. - Откуда приплыли паломники?
   - Большинство из них - тиссонцы. Есть несколько ляшей.
   Зальц кивнул. Действительно, не самые популярные языки. Люди Благословенных островов охотно изучают древние, мало изменившиеся за сотни лет наречия долгоживущих: ювелиры все как один болтают на гномском, троллий очень популярен среди борцов, наёмников и заядлых альпинистов, контрабандисты, как правило, общаются между собой по-лепреконьи. Кому из подданных Вариона придёт в голову тратить время на воображал ляшей? Или зануд тиссонцев? Тем более, что благословенную речь понимают везде, где чтят Богиню Луны, а где её не чтят, там и бывать незачем.
   Например, в Тиссонии. Генрих и сам уже почти забыл родной язык. Только ругательства, которыми отец щедро осыпал его мать, намертво врезались в память. Но вслух он такое не произнесёт. Никогда.
   Маленький Генрих был желанным ребёнком и появился на свет в семье потомственного военного Ангуса Зальца. Его младенчество, хотя и прошло в атмосфере строжайшей дисциплины, было счастливым и безмятежным.
   А потом Ангус потерял правую ногу. Её ампутировали выше колена. Если бы офицер тиссонской армии потерял её на боевом посту, ему полагался бы дорогостоящий магический протез, запатентованный гномами совместно с кобольдами.
   Но глава семейства Зальцев лишился конечности не в честном бою. В сильном подпитии он возвращался из кабачка в сопровождении нескольких не менее хмельных товарищей, споткнулся на булыжной мостовой и упал прямо под колёса проносящейся мимо карете.
   В итоге Ангус Зальц потерял не только ногу, но и офицерскую пенсию. Узнав, что в кабачок Ангус заглядывал в полном обмундировании (военные всегда пользовались в Тиссонии уважением), его командир рассвирепел и настоял на трибунале: Зальца признали виновным в оскорблении чести мундира.
   Образ жизни семейства разительно изменился. Мать Генриха была девушкой из добропорядочной семьи, воспитанной, чтобы стать примерной женой и матерью: её учили, как рачительно вести домашнее хозяйство, воспитывать детей в благочестии и почтении к старшим, а также услаждать супруга и его гостей изящными искусствами - пением и игрой на музыкальных инструментах. Оставшись единственной кормилицей семьи, офицерская жена могла наняться в дом кого-то из бывших сослуживцев мужа экономкой, кухаркой или даже няней. Но мысли о том, что ей придётся кланяться тем, с кем раньше она была одного круга, прислуживать дамам, о которых не брезговала отпускать колкости, оказались чересчур унизительны. Сносить сочувствующие взгляды и шепотки за спиной - невыносимо. И Элен, тоже дочь потомственного военного, бросилась в атаку на неизвестного противника, выбрав в качестве оружия то, что на первый взгляд казалось самым бесполезным из её умений - музыку.
   Всего через несколько месяцев фрау Зальц была самой известной певицей родного города. Через полгода её пригласили в первое турне. Когда Генриху было восемь, его мать возвращалась под утро, одетая в меха и драгоценности - как всегда. Отец орал на неё - тоже как всегда. Но в тот раз она ему что-то ответила. Генрих не помнил, что именно. Зато хорошо помнил, как она вскрикнула, когда калека рванул ожерелье, в несколько оборотов охватывающее её шею, и как крупные, нежно-розовые жемчужины покатились по полу.
   - Выйди, - сказал отец не своим голосом. И Генрих вышел. Он был послушным мальчиком. Младший Зальц поднялся в свою комнату и принялся прилежно строчить в тетрадке задачки по математике.
   Соседи говорили потом следователю, что Элен отчаянно кричала и звала на помощь, но наверху этого не было слышно, как и стука в дверь, и звона разбитого окна. Генрих услышал только выстрел. Позже, когда его уводили в муниципальный сиротский приют, мальчик с каким-то болезненным любопытством рассматривал тёмные пятна на стене - всё, что осталось от головы его отца, задушившего собственную жену. Кто-то в коричневом мундире уголовной полиции продолжал собирать раскатившиеся по полу жемчужины. Их оказалось чудовищно много. А ещё в его прозрачном пакетике блестели бриллиантовые серьги. Генрих заметил, что их золотые крючки запеклись от крови.
  
   - Вырванные ногти, ожоги на теле... такие, знаете ли, характерные, в чувствительных местах...
   - Что? - резко тряхнул головой Генрих, выныривая из воспоминаний. Настоятель, кажется, довольно давно уже что-то говорил.
   - У того несчастного, - кротко повторил монах, заглядывая Зальцу глаза, - что нам так и не удалось привести в чувство. Раны... нехарактерные для потерпевшего крушение.
   - Он умер? - секретарь мысленно выругал себя за неуместную рассеянность.
   - К счастью, нет, - осторожно проговорил священник, потихоньку щёлкая серебристо-голубыми камешками чёток. В "Иллюстрированном альбоме минералов" (второе гномье издание почти двухсотлетней давности), хранившемся в библиотеке князя Элизобарры, этот камень именовался "полевой шпат". Но в народе его не называли иначе как лунным камнем. - Этот... мужчина всё ещё жив. И мы прилагаем все силы, чтобы так оставалось и дальше.
   Что-то в интонации собеседника сказало Генриху: речь идёт не только и не столько о физическом состоянии спасённого. Среди лунных магов хватает талантливых целителей, в крайнем же случае, если дела совсем плохи, можно обратиться к ворожее.
   - Что произошло? - Зальц остановился и уже не таясь приложил ладонь к драгоценной звезде у себя на груди. - Говорите прямо. Нас сейчас не только не слышно, но и не видно.
   - Его пытались добить, - быстро зашептал настоятель, так и не решившийся говорить в полный голос. - Один из тех же паломников, ляш. Пришёл рано утром, жестами и отдельными словами пытался объяснить, что одному из его соотечественников стало плохо, умолял брата Оветри подойти. Но тот как раз обрабатывал раны покалеченного и не пожелал прерываться, а вместо этого решил послать одного из послушников проверить, что там с ляшем, и действительно ли дело обстоит серьёзно, или просто у того живот прихватило от непривычной пищи. Пока он наставлял мальчика, на что обратить внимание, ляш бросился к больному и попытался перерезать ему горло одним из инструментов брата Оветри, разложенных тут же, на столе.
   - По счастью, брат Оветри - низший вампир, - бледно усмехнулся Генрих.- И его реакции куда быстрее человеческих.
   - По счастью, господин Зальц, - склонил голову настоятель, и секретарь, без того напряжённый и собранный, сдвинул брови. Смирение высокопоставленного священника не сулило ничего хорошего - он словно заранее извинялся за промах, о котором пока не успел сообщить.
   - Его не удалось взять живым?
   - Н-нет... - священник убрал чётки в карман, понимая, что их щёлканье уже начинает действовать Зальцу на нервы, - брат Оветри проделал всё в лучшем виде, ляш и глазом моргнуть не успел. Мне тут же доложили обо всём, я призвал ещё мастера Йоша, и мы все вместе допросили нашего неблагодарного гостя, решившегося осквернить убийством освящённую землю. Он казался... полным раскаяния. И отчаяния. Страстно убеждал нас, что объект его ненависти - агент фейри, человек, похищенный ещё в младенчестве и взращённый в Холмах. Он будто бы обманом пробрался на корабль, намереваясь проникнуть в самое сердце Благословенных островов, но благость многочисленных верующих, собравшихся в одном месте, оказалась для него хуже железа, чем и объясняются "отвалившиеся" ногти и раны, которые ляш называл стигматами.
   - Чушь какая! - фыркнул Зальц.
   Настоятель кивнул.
   - Я приказал его запереть, этого высокого светловолосого и голубоглазого ляша. В келью с решёткой на окнах. И с железной дверью. И собирался уже передать его, как полагается, в службу разведки, но...
   Монах запнулся, и за него жестко закончил Генрих:
   - Но он сбежал.
   Настоятель понурил голову, как провинившийся школьник, и снова кивнул.
   - Это совершенно невозможно было! - бормотал он. - Подвал в самом храме Луны! Освящённая земля! Да ещё ночью! Полнолуние близко... ему помогли. Точно, помогли, кто-то изнутри - паломников и близко туда не допускали. И кого мне теперь подозревать? Мастера Йоша? Или, может быть, брата Оветри? - настоятель нервно рассмеялся. - Может, они разыграли этот спектакль с нападением, как раз, чтобы получить доступ к храму, к внутренним помещениям? Я сойду с ума! - монах обречённо закрыл лицо руками.
   - Он мог и просто сбежать, - пожал плечами Зальц. - Замок проверяли? Прутья, может быть, расшатаны были?
   - Там всё железное, - всплеснул руками настоятель. - Я разве не сказал?
   - А он мог быть человеком, - сухо заметил Генрих. И, чуть усмехнувшись, добавил. - В детстве похищенным фейри и взращённым в Волшебных Холмах. Настоящий сид может потягаться с низшим вампиров в быстроте и силе.
   - Только не говорите, будто верите в то, что фейри похищают детей, - расстроено отмахнулся настоятель. - Как... что я теперь?..
   - Я обо всём позабочусь, - Зальц протянул настоятелю кольцо с изумрудом. - Вот, надеюсь, вы найдёте, как им лучше распорядиться. Я сам доложу обо всём в департамент разведки. Дело, как я вижу, серьёзное, и обращаться следует на самый верх.
   - Осени вас Луна, господин Зальц! - с облегчением выдохнул монах. - Как подумаю, что где-то здесь, прямо среди нас, бродит фейри и очаровывает слабых духом детей Белой Богини...
   - Довольно, - оборвал его секретарь и развернулся на каблуках, оставив две неглубокие воронки на посыпанной песком дорожке. - Время дорого. Позаботьтесь как следует о тех паломниках, что у вас ещё остались.


Глава 8. Клетка

   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
   Спал Ястреб как убитый, без сновидений и какого-либо чувства времени. Когда он раздвинул плотные шторы, низкое солнце окрашивало розовым склоны гор, но пленник не знал, выходят окна его роскошной клетки на восход или на закат.
   Вся одежда графа, в том числе и та, что он снял, ложась в постель, оказалась отглаженной, вычищенной и развешенной в гардеробной. Чистое бельё нашлось тут же, на полках, переложенное веточками вереска и полыни. В углу стоял знакомый чемодан: судя по всему, капитан Орт позаботился о том, чтобы все личные вещи ляша переправились в его новое обиталище.
   Беломраморная ванна напоминала, скорее, маленький бассейн, но оказалась тёплой на ощупь. Ястреб так и не понял, подогревалась она паром или колдовством - в бытовой магии ему не удалось достичь значительных высот. Преподаватель сокрушался - темперамент не тот.
   Следующие несколько часов Ястреб потратил, слоняясь по комнатам, и сделал два основных вывода: замок безобразно велик и изначально не был построен для вампира. Архитектура носферату всегда тяготела к земле и в большинстве случаев напоминала роскошный семейный склеп. Замок Лайты Тандер устремился вверх изящными башнями, протягивал к небу раскрытые ладони увитых зеленью террас, и если бы отворить многочисленные окна, не зарешёченные, не затемнённые традиционным вампирским витражом, всё строение оказалось бы пронизано свежим ветром и светом.
   Холодное зимнее солнце поднялось чуть выше зубцов гор. К этому времени Ястреб уже сориентировался во времени и мысленно прикидывал, в какую сторону ему нужно бежать. Оставалось дело за малым: найти выход из этой сказочной шкатулки с драгоценностями.
   Но стоило ему отойти от окна, как буквально из ниоткуда появился гоблин и бережно опустил штору.
   Гоблин был не важный, давешний, а совсем молодой, с нежно-серой гладкой кожей и развесистыми, как у слона, ушами.
   - Реу, - поздоровался на тролльем Ястреб - гоблинского языка он не знал. Он не знал даже, существует ли отдельный гоблинский язык.
   Лопоухий монстрик дружелюбно оскалился.
   - Реу. Можешь на благословенном говорить. Тут все понимают.
   "Ещё бы, служите-то вы вампирке", - подумал ляш и улыбнулся в ответ как мог доброжелательнее.
   - Где мы находимся? Это ведь не Благословенные Острова.
   - Мы называем эти места "Благословенные горы", - доверительно сообщил гоблин. - Там, - он махнул рукой на занавешенное окно, - Тролльи.
   "Провинция Ареола, - догадался Ястреб. - Горная цепь, которую князь-вампир триста лет назад выторговал у драконов. И частично сдаёт в аренду гномам, а частично..."
   - Леди-вампир постоянно тут живёт?
   - Постоянно, - мотнул гоблин развесистыми ушами сверху вниз, - как не уезжает - так всё время тут.
   "И не поспоришь", - мысленно вздохнул ляш. Он остро сожалел, что континентальные службы так много усилий тратили на главу клана Вампиров, неприступного на своих островах, упуская из виду его советницу. О Лайте Тандер едва упоминали, и то лишь в связи с тем, что она, по внезапно подтвердившимся данным, возглавляла вампирскую контрразведку. Тем не менее, считалось, что Эрминид первой ветви, как и Эйзенхиэль Элизобарра, не покидает родовой земли, наделяющей носферату их легендарным могуществом.
   - Сюда правда драконы прилетают?
   - Дык! - молодой гоблин ойкнул, сам себя съездил ладошкой по губам и официально выпрямился: - Я хотел сказать, ещё бы им не летать! Грозовой Пик же.
   Ястреб знал о драконах не так уж много. Но что-то такое о молниях про них было... вот и Вампирам, атакующим электричеством, удалось заключить с ящерами союз и ворох соглашений. Перепончатокрылый перепончатокрылому друг и товарищ. Хотя до основания Сообщества была у красноглазых с огнедышащими война не на жизнь, а на смерть. С другой стороны, кто мог похвастаться, что дружил с драконами до основания Сообщества? Насколько ляш помнил из курса истории, чешуйчатые и друг друга-то не особо жаловали, с чем и была связана их естественная убыль. Это теперь их развелось: весь архипелаг заселили, и над континентом всё чаще кружат.
   Пока Ястреб размышлял, его собеседник исчез в полумраке комнаты так же внезапно, как и появился. Впрочем, ляш этому не особенно огорчился. Куда сильнее его опечалил механизм входной двери замка, служившей одновременно и переходным мостом через пропасть. На два гигантских барабана наматывались цепи в его руку толщиной каждая, и никакого магического усилителя не предусмотрено - только дюжий гоблин с бицепсами, как пушечные ядра. Силач оказался на удивление бдительным, и хоть Ястреб старался не привлекать к себе внимания, заприметил человека, проявляющего подозрительный интерес к воротам. Когда ляш попытался улизнуть, его двумя железокаменными пальцами ухватили за шиворот и вернули на место. Гоблин снял со стены медный конус и гаркнул в него. Почти тотчас же ко входу спустился вчерашний кофеносец в ливрее с позументами. Слуги обменялись несколькими лающими фразами, из которых Ястреб понял только одно: суверенный гоблинский язык всё-таки существует.
   - Иди за мной, - ледяным тоном произнёс камердинер и начал степенное восхождение на вершину лестницы, не оглядываясь, будто его не особенно заботило, следует ли за ним подопечный. Но сзади Ястреба подгонял тяжёлый взгляд привратника, и он счёл за лучшее обойтись пока без самоуправства.
   Борг довёл его до комнат, которые гость-пленник сам для себя и выбрал.
   - Хозяйка не велела тебя выводить, - с кислым видом сообщил гоблин. Он говорил подчёркнуто медленно и чётко, будто сомневался, понимает ли человек благословенную речь. - Свои дела можешь сделать здесь, - с этими словами Борг распахнул дверь уборной. - Вот так, - гоблин сделал вид, что садится на мраморный "трон", потом накрыл ладонью зелёную полусферу на подлокотнике, демонстрируя коротко свистнувший локальный портал над пропастью.
   Борг с неудовольствием разглядывал растерянно хлопающего пушистыми ресницами человека. Живописный, конечно, волосы вон, какие... хоть рукой погладь. Мордаха заживёт, и вовсе красавчик будет - хочешь, на выставку, хочешь, на невольничий рынок. Но дикий, видно, совсем. Впрочем, чего от ляшей-то ждать?
   Граф Соколовский, один из самых блестящих дипломатов континента, стоял перед гоблином и чувствовал себя удивительно глупо в своей шёлковой рубашке и дорогом костюме. Судя по тому, что капитан Орт доставил его пред тёмно-пурпрурные очи Лайты Тандер, Ястреб даже среди вампиров числился птицей высокого полёта. А кем считал его гоблин? Комнатной зверюшкой своей госпожи?
   Для Борга, десятилетиями не покидавшего Грозовой Пик, он оставался всего лишь короткоживущим. Дикое животное, которое хозяйка по непонятной прихоти притащила в дом, вместо того, чтобы употребить на месте. Для неё этот экзотический экземпляр - вечернее развлечение. А ему, гоблину, следи за ним целый день - чтоб в углу не нагадил, не изломал чего и сам не поранился. Из поварят, что ли, приставить к нему кого-нибудь? Не якшаться же самому с хозяйской игрушкой. У камердинера куда более важных забот полон рот.
   Потянулись дни, похожие один на другой. Ястреба не стесняли в передвижениях - в строго означенных пределах. Он свободно бродил по библиотеке, огромной, многоязыкой, богатой - как и полагается библиотеке вампирского замка. Седой гоблин в очках гномьей работы на беглом ляшском осведомился, не посоветовать ли гостю что-нибудь особенное. Ястреб, истосковавшийся по живому общению, охотно использовал представившуюся возможность. Он попросил что-нибудь из истории клана Вампиров.
   Седой гоблин коротко усмехнулся, снял очки, дохнул сначала на одно стекло, потом на другое, неторопливо протёр полой богато расшитого халата, снова водрузил очки на нос, и только после этого вопросил:
   - Вам с точки зрения вампиров? Фейри? Или, может быть, людей?
   - Гоблинов, - Ястреб опустился в кресло, с интересом разглядывая старика. Первого старика из долгоживущих, кого ему доводилось видеть.
   Тонкие серые губы растянулись в улыбке, чем-то неуловимо напоминающей улыбку сногсшибательной леди-вампир.
   - Гоблины не пишут книг, мой дорогой. - Библиотекарь словил недоверчивый взгляд человека на своих перепачканных чернилами пальцах - и снова усмехнулся.
   - Да, я когда-то пытался... записать гоблинскую речь рунами благословенной. Тогда мне казалось, что выходит неплохо. Но позже... позже я всё уничтожил. Понял, что не имею на это права.
   - Но почему? - Ястреба никогда особенно не интересовали проблемы расовых меньшинств долгоживущих. Более того, он весьма смутно подозревал об их существовании, и теперь находил открывающиеся возможности восхитительными. О, если бы условно бессмертных опять стравить между собой... получится новая мировая война, - сам себе возразил Соколовский. "Ну и что? - вкрадчиво прошептал внутренний голос. - Крупная рыбка ловится в мутной воде. Что если новая ссора долгоживущих пойдёт на пользу маленькому, но гордому королевству Ляш?" - Почему не имеете права? Чем гоблины хуже троллей или тех же вампиров?
   - Гоблины рассказывают истории, - библиотекарь поманил к себе второе кресло, и оно степенно приблизилось, ковыляя на коротких ножках. - Истории становятся сказками через пару поколений. Эти сказки ничем не хуже других, тех, что вы зовёте хрониками и летописями, но вряд ли человек многое в них поймёт. А я слишком долго прожил на Грозовом Пике. Это место... меняет.
   - Что меняет? - фраза показалась Соколовскому грамматически незаконченной. Возможно, гоблин не настолько уж хорошо говорит на ляшском.
   - Меня. Борга. Дракона. Лайту Тандер. Всех, кто оказывается поблизости и задерживается надолго. Грозовой Пик - остриё, протыкающее мироздание насквозь. Моргнуть не успеешь, как оказываешься с другой стороны. До изнанки тут один глубокий вдох.
   Речи библиотекаря казались Соколовскому туманными. Не то гоблин темнил, не то привык выражаться метафорически, не то просто выжил из ума на старости лет. Нахмурив брови, Ястреб пытался проникнуть в смысл сказанного:
   - Изнанка? Вы говорите о Сумеречном Пределе? О выходе в антитентуру? Но разве тончайшее место попадает не на Благословенные Острова? Именно поэтому во владения Вампиров отправился Мортимер Белоголовый и возвёл там свою башню.
   - Сумеречный предел - это не только Мир Мёртвых, - морщинистые веки опустились, старый гоблин стал отчего-то походить на серую ящерицу. - У него есть и другая сторона. Та, что ближе огню и Солнцу. И что-то мне подсказывает, вам, молодой человек, именно туда. Молодости... всегда ближе восход и тепло любви, чем закат и холод смерти.
   Библиотекарь медленно открыл глаза, и мягкий свет читального зала отразился в них, сделав янтарно-золотыми.
   - Давно вы здесь? - спросил человек. Отчасти, просто, чтобы что-нибудь сказать. Седой гоблин ростом был в лучшем случае по грудь графу, но Константин Соколовский вдруг пронзительно ощутил себя маленьким мальчиком, случайно забредшим в кабинет взрослого.
   - Я помню, как строили этот замок, - сказал библиотекарь. - Видел, как вместе с драконами работают тролли, гномы, кобольды, лепреконы и люди. Все, кроме светлых фейри и вампиров. Хозяин не позвал их тогда.
   - Недостойная высших рас работа?
   - Да нет, - сухо рассмеялся гоблин. - Просто он и тех, и других на дух не переносил. Но со временем кое-что изменилось.
   - То есть как? - Ястреб не совсем понимал, о каком хозяине речь. Насколько ему было известно, вся недвижимость, кроме родовых земель лордов-вампиров официально принадлежала главе клана. Как-то это было связано со структурой магической преемственности и иерархических взаимоотношений. Князь мог поощрять подданных домами, землями и даже замками, но мог их в любой момент и отобрать. Каждый агент внешней разведки как детскую молитву "Солнца свет" знает простую истину: родовые земли трёх ветвей Эрминидов - Тандер, Элизобарра и Отрон, расположены на трёх Благословенных островах. Лайте принадлежит замок на самом северном из них. Как же она получила во владение Грозовой Пик? Судя по рассказу гоблина, построил его не Эйзенхиэль. - Леди Тандер замужем?
   Позор, конечно, но даже это было доподлинно ляшам не известно. О леди-вампир на континенте почему-то было не принято сплетничать.
   - Идите обедать, - невпопад ответил гоблин. Человек не успел и рта раскрыть, оглушённый звуком гонга. Как они умудряются тут ориентироваться во времени? Ни часов, ни света из окон. - Идите, а то Борг рассердится. Он же для вас только и гремит.
   Ястреб встал.
   - Мы с вами увидимся ещё. И поговорим.
   Улыбка натянула серую сухую кожу на лице гоблина - как будто старой бумагой болванку обернули.
   - Может быть, молодой человек. Всё может быть.
  
   ***
   Обеды на Грозовом Пике заслуживали отдельного рассказа и всемерного восхищения. Ястреб даже переживал, что слишком мало двигается для такого изобилия. Разнообразные сыры, паштеты, салаты, соусы, дичь, рыба, раки, мясо, сладости, фрукты - ежедневно графу накрывали на стол по несколько перемен. Соколовский давно отчаялся попробовать всё - возможно, его предки, целыми днями рубившиеся на мечах, не вылезая из седла, и нагуливали соответствующий аппетит, но полная переездов, неожиданностей и лишений жизнь приучила его к умеренности в еде. К тому же, если верить леди-вампир, то были вовсе не его предки.
   Отказать себе в порции креветок, (крупных, длиной в его ладонь), кокетливо свернувшихся вокруг половинки лимона, было сложно. Ещё сложнее отодвинуть от себя кусок зажаренной на вертеле, исходящей соком свинины. Но у Соколовского было безотказное средство: он вызывал в памяти запах Лайты Тандер. И ароматы еды тут же прекращали его занимать. Ястреб понимал, конечно, опасность, которую представляло собой это лекарство. Но не бывает ведь сильных препаратов без побочных эффектов - так все алхимики говорят.
   Хозяйка замка больше своим обществом пленника не баловала. Или не изводила, как знать. То ли выжидала, ("И откармливала на убой", - ехидно добавлял внутренний голос Соколовского), то ли была занята чем-то более важным, то ли и вовсе отсутствовала. Ляш точно не знал. Не во все комнаты замка его допускали беспрепятственно: то тут, то там двери оказывались на замке. Одну такую дверь, из простых, без запирающей магии, Ястреб попытался однажды вскрыть, однако был остановлен. Мягко, но настойчиво. Лопоухий гоблин, с которым он разговаривал после своего первого пробуждения, очень выразительно покачал головой и оттеснил человека в основной коридор. Иди, мол, погуляй в безопасном месте. Молодец, хороший мальчик.
   Сопротивления Ястреб не оказывал, к воротам тоже больше не рвался: замок кишит гоблинами. Силой тут ничего не добьёшься. А вот хитростью...
   Надо было искать другие пути.
   Особые надежды ляш возлагал на кухню. Откуда-то же поступали сюда все эти деликатесы, что подавали к его столу. Сначала он крутился у винного погреба, но в ходе осторожных расспросов выяснилось, что бочки, в основном, доставляют прямым порталом, раз в году, и открывает его сама леди Тандер: расстояние, как правило, большое, площадь мембраны тоже, да и время для разгрузки требуется. Лайте такое под силу - но всё равно пара-тройка лордов-вампиров страхуют проход от внешних посягательств. Порталы штука ненадёжная: мало ли что?
   Романтичный вариант выбраться из замка в пустой бочке тоже отпадал - пустые бочки сбрасывали в пропасть, заглянув в которую Ястреб решил, что проверять свою кличку на практике не собирается. Не то чтобы ему не нравилась сама идея полёта. Основную проблему тут составляло приземление.
   Иначе дело обстояло с едой. Кладовые замка ломились от сыров, колбас, копчений и маринадов, на леднике хватало и рыбы, и птицы, и даже ягод, но в то же время свежайшие фрукты, овощи, молоко, парное мясо, морепродукты, ежедневно приходили новые. Сначала Соколовский недоумевал: неужели вся эта суета - ради него одного? Но вскоре, после дня, проведённого почти исключительно не кухне, пришёл к выводу, заставившему его недоумевать ещё больше: похоже, так тут всегда.
   Работали на кухне почти исключительно гоблины. Соколовский заметил пару лепреконов, но они, судя по всему, были тут на каких-то птичьих правах, потому что неизменно прятались при появлении Борга.
   Камердинер вплывал важный, как королевский фрегат на праздничном смотре, но здесь его полномочия верховного главнокомандующего жёстко пресекались. Круглолицый гоблин с живыми тёмными глазами, не расстававшийся с фартуком главного повара, был, вероятно, единственным, кого Борг считал равным себе на Грозовом Пике. Повара звали Алтын, он был приезжий, из олтенских гоблинов, и к камердинеру у него нашёлся свой подход. Подход назывался "баранина в красном вине".
   - Так куда это всё идёт? - Соколовский попытался указать ложкой на транспортёр, величаво уносивший за пределы кухни вереницу ещё пышущих жаром блюд. Ложка не желала расставаться с сырной запеканкой - золотистая упругая нить связала её с сотейником.
   - В город, - по-олтенски отозвался Алтын. Любознательный человек, свободно болтавший на его родном наречии, вносил приятное разнообразие в счастливую, но уж очень размеренную службу леди Тандер. - В ресторан. "Грозовой Пик", так и назвали его. В честь нас. На наши блюда, со стола хозяина как бы, там запись на полгода вперёд. Ценят.
   Ястреб демонстративно облизал ложку. Не очень изящно, зато повару приятно.
   - А что у вас за хозяин такой? - осторожно спросил ляш. - Вроде, еда не самая вампирская.
   - У меня даже леди ест, - расплылся в улыбке Алтын. - Если днём спать не станет, непременно с утра белого сыра с мёдом. Бодрит её, говорит. И клюквенные пирожные со взбитыми сливками. Мяты ей обязательно листочек. А в город соберётся - так с полынью. Не любит, горькая - так надо терпким и ароматным оттенить. Гранаты подходят вот. Белый Князь их тоже любит. Как ни приедет - непременно в кабинет сок подаём. Бокал за бокалом. Но хозяин, конечно, не то. Хозяин...
   - Хозяин - что? - вкрадчиво подтолкнул мысль кулинара благодарный слушатель, тщательно собирая с тарелки соус кусочком пресной лепёшки.
   - Хозяин покушать любит, - довольно погладил себя Алтын по выдающемуся животу. - Чтоб мясо сочное, салаты особые, сыр вон, как ты, сильно уважает. Сестра у него, говорил, готовит хорошо. Ну а к хорошему, известно, быстро привыкаешь.
   - Так он, что, не вампир, хозяин-то ваш? - недоверчиво уточнил шпион. "А кто тогда, интересно? Человек? Фейри? Или леди Тандер живёт с троллем? - А что! Была такая сказка, как вампир троллиху любил, - поднял голову внутренний голос. - Жили они счастливо, пока не родилось у них чудовище мерзкое, о трёх головах! Может, и здесь так же? Или ты вообразил, будто это ты в её вкусе?" Соколовский, прежде не особенно склонный к внутренним диалогам, насторожился. Прав, кажется, седовласый библиотекарь - есть тут что-то странное... в воздухе.
   - Хозяин это хозяин, - исчерпывающе объяснил Алтын.
   - Слушай, а не знаешь, куда старик делся? Тот, что в библиотеке сидел. Который день его найти не могу.
   Алтын, не отрываясь от теста, которое самозабвенно месил, пожал плечами.
   - Не знаю я никакого библиотекаря.
   Да он за пределы кухни и не выходит. Откуда ему знать? У кого бы спросить? Не у Борга же! А, впрочем, демоны с ним, с этим стариком. У Ястреба теперь есть план. И надо его как можно скорее реализовать, пока леди Тандер не вспомнила о его существовании.
  
   Вечером гость-пленник вернулся в свои комнаты, убедился, что это не осталось незамеченным для его ушастого соглядатая, с наслаждением принял ванну, высушил волосы, почитал немного из истории священных войн, хлопком ладоней погасил свет и лёг спать. А немного позже, в час, который вампиры называют Вечирь, когда, по их поверьям, на Небесах появляется звёздная роса, Ястреб тенью выскользнул из-под одеяла, надел мягкие серые брюки и такой же пиджак, но обуваться не стал, а выбрался в окно. Ночь - вампирское время. Но это и к лучшему - хозяйке должно быть не до него. А сегодня ночь особенно темна - Белая Богиня не ласкает холодным светом своих детей. Глядишь, и Ястреба будет некому выдать.
   На кухню он пробрался по наружной стене замка. А там к нему уже привыкли и внимания не обратили. Ну, шастнул человек за занавеску второй линии, холодного транспортёра. Так, может, увидел, как любимый десерт уплывает на чужой стол. А вообще смотреть за ним тут некому и некогда - самое рабочее время, только поворачиваться успевай.
   Соколовский пристроился между огромным заливным и сервировочной горкой, сплошь заставленной вазочками с мороженым. Тут было прохладно, но лучше немного помёрзнуть - на горячем конвейере особенно не полежишь - одежда заняться может. Да и дышать там нечем: пар, горячее масло, сильные ароматы... Ястреб сделал глубокий вдох. Ох! Насчёт "нечем дышать" он, кажется, сглазил. То ли город, о котором Алтын говорил, очень высоко в горах, то ли везут туда какими-то странными путями. Темно же вокруг, как у дракона в... ладно, потерпим.
   Стало клонить в сон. То ли от холода, то ли от нехватки водуха, то ли от того и другого разом. Он держался изо всех сил: массировал руки, щипал икры, пытался вспомнить много лет позабытые стихи, чтобы не дать себе сорваться в чёрную бездну беспамятства. Кажется, кто-то на него из этой бездны смотрел...
  
   В себя Ястреб пришёл из-за того, что его лупили по щекам.
   - Живой, - довольно сказал лопоухий гоблин. - Я же говорил! Живой он, даже не потресканный.
   Бледно-зелёный Борг невнятно что-то прохрипел.
   - Дурила, ты зачем полез-то туда? - лопоухая физиономия склонилась над Соколовским. - Путь неблизкий, без портала-то. Из канала воздух откачивают, чтоб жратва не портилась. И не только воздух, там стоят магические фильтры на уничтожение всяких прожорливых организмов, вроде тебя. Скажи спасибо, что кочан ты крупный, габаритная сигнализация сработала, я хоть вытащить успел.
   - Спасибо, бро, - искренне отозвался Ястреб. Воспоминания о чёрной бездне, за которой мерцало бесконечное звёздное небо, равнодушное и чудовищно древнее, всё ещё заставляло его дрожать от холода.
   - Проспись иди, балда, - добродушный подзатыльник отправил неудавшегося беглеца обратно на кухонный пол, с которого тот только-только с трудом приподнялся. - Хозяйка сегодня дома. Сказала, к завтраку тебя ждёт.
   Ястреб решил, что он лучше ещё немного полежит на полу. Оттуда и отозвался:
   - Завтракать леди будет мной или со мной?
   - А как повезёт, - весело гыгыкнул гоблин, выталкивая медленно приходящего в себя камердинера, чтобы тот ненароком не зашиб проблемного человечешку. - Но на всякий случай побрейся.
  
   Гильдия некромантов, 335 г. от осн. Сообщества
   Князь Элизобарра не нуждался в провожатых до башни Мортимера Белоголового, однако традиции предписывали встречать гостя у порога гильдии, и, судя по всему, приплясывающий от нетерпения мальчишка за воротами дожидается именно его. Мимолётное колебание остановило Эйзенхиэля уже за пределами кованой железной решётки.
   Послание Мортимера, написанное в нехарактерных для старика скупых отрывистых выражениях, заставило князя отложить дела и спешно направиться в гильдию некромантов. До нашествия демонов, восставших из нового полигона, дело, кажется, пока не дошло, и Эйзенхиэль соткался из тумана прямо напротив юного некроманта, рассудив, что несколько минут погоды не сделают, а оглядеться вокруг стоит.
   Юноша, не сумевший скрыть внезапного испуга, отшатнулся.
   - В-ваше Сиятельство! Сэр Мортимер приказал проводить вас в его кабинет. Он сейчас подойдёт.
   Вампир с молодым некромантом уже шагали вдоль галереи, соединявшей корпус гильдии с башней. Вокруг то и дело сновали озабоченные люди в сером, перетаскивали инвентарь, шуршали благовониями и ритуальным маслом. Нездоровая активность в обычно тихом и полном глубокомысленного достоинства гнезде Серых Плащей наводила на неприятные размышления.
   Брусчатка посреди круглого двора оказалась распорота двумя глубокими бороздами. Есть не так много способов рассечь пополам чёрный гранит, не раскрошив диамагический камень - твёрдый, но хрупкий для продольных нагрузок. Гномы и прочие высококлассные каменщики отдают огромные деньги за расходные материалы, идущие на изготовление профессиональных инструментов. И Эйзенхиэль кое-что об этом знал.
   - Какого цвета он был? - князь характерным движением заправского щёголя одёрнул брюки, прежде чем присесть над изуродованной мостовой.
   - Кто? - юный провожатый нервно заозирался по сторонам. - Они... их... пока, вроде...
   - Я о драконе, - заклинатель разума поймал взгляд мальчишки и слегка "встряхнул" его, подавляя болезненное возбуждение, собирая рассеянное внимание. - О том, что тормозил здесь когтями при посадке. Крупный. Так какого цвета он был?
   - Серебристый, - некромант отчётливо поморщился. - Чешуя вроде рыбьей, блестит, как зеркало.
   - Где он сейчас?
   - Улетел, Вашсво, - беззаботно махнул рукой юноша, и Эйзенхиэль решил, что переборщил с успокаивающим импульсом - молодой некромант был почти так же безмятежен, как Лоридейль Лейнсборо. - Девку эту оставил и улетел. Он же всё равно по-нашему не говорит.
   "Каждый раз, когда что-то неординарное происходит, поблизости оказывается Маленькая Сестра", - подумал вампир, выпрямляя колени. Подумал не без удовольствия: лёгкий зуд в кончиках пальцев недвусмысленно предвещал стремительное развитие событий. Именно то, что обладавший молниеносной реакцией князь особенно любил.
   - А она что? Леди Лейнсборо?
   - Да ничего, - неожиданно злобно огрызнулся юноша. - Мастера Виктора спрашивала. Только нет его: на континент уплыл.
   Эйзенхиэль мысленно подтолкнул мальчишку. Совсем легонько - язык юного сплетника и без того изо всех сил пытался развязаться.
   - Прилипла к нему, как лист банный, - затараторил некромант. - Виктор то, Виктор это! Хихикает, глазки строит! А он не по этим делам вообще!
   - В самом деле? - вампир с интересом разглядывал мальчишку: щёки того пылали благочестивым негодованием, светлые вихры разлетелись вокруг головы, глаза сверкали праведным гневом.
   - Мастеру все эти фифы, - с нажимом произнёс юноша, - оторви да выбрось. У него жена есть.
   "А лет пять назад была ещё и любовница, - мысленно добавил Эйзенхиэль. - А вот ты, юноша, из-за чего так ополчился на маленькую сестру драконов? Неужели ревнуешь учителя к обделённой магическим даром девушке? Или сам стал жертвой прекрасных голубых глаз?"
   - Злая она, - сказал ученик Виктора, в одночасье будто выдохшись. - Высокомерная, холодная. Видит Луна, зомби - и те человечнее, - бубнил юноша. Он давно уже не пытался указывать дорогу князю, плёлся следом. - Чего так все вокруг неё прыгают? Сэр Мортимер вон, тоже, плащ потащил, корзинку с гренками и сыром. Вон они, видите? У виноградника сидят. Как будто она у себя дома поесть не может! Или в ресторации какой. Не бедствует ведь!
   - Ты можешь идти, - Эйзенхиэль остановился и прислонился к холодному мрамору колонны. С галереи действительно открывался вид на бывший полигон гильдии некромантов. Не смотря на по-осеннему короткие дни, виноград взялся, будто его высадили весной, и дал нежно-зелёные побеги.
   - Разрешите, я туда сбегаю, Ваше Сиятельство, а? Скажу сэру Мортимеру, что вы пришли.
   - Ты можешь идти, - повторил князь, не глядя на мальчишку, - по своим делам.
   Юноша развернулся и зашагал обратно, к административному корпусу. О вампире он начисто забыл.
   Эйзенхиэль наблюдал, как седовласый старец набрасывает на плечи девушки плащ некроманта, удивительно гармонирующий с глухой серой стеной ментального поля Лоридейль Лейнсборо. Она чуть повернула голову, губы фиолетового оттенка едва шевельнулись. "Спасибо, не нужно" - не расслышал, прочитал по ним князь.
   Из-за опущенных плеч и ниспадающих широких рукавов светло-серого платья, слишком лёгкого для осеннего вечера, девушка походила на птицу, которую меткая рука сбила камнем: вроде бы, и не насмерть зашибли, но и лететь она уже не в состоянии. Эйзенхиэль попытался коснуться выстроенной вокруг Маленькой Сестры ментальной стены, но тут же отпрянул: настоящий крепостной вал, к тому же покрытый инеем. Князь слегка передёрнул плечами, стряхивая неприятное ощущение. В конце концов, что бы ни произошло с леди Лейнсборо, это не его вина. И не его забота.
   Мортимер поплотнее запахнул плащ у девушки на груди, настойчиво подсунул корзинку. "Поесть всё-таки стоит. Мужайтесь, вам потребуются силы. В ближайшее время... подумайте, что бы сказал ваш брат, если бы увидел, как вы предаётесь отчаянию!"
   Леди Лейнсборо вздёрнула подбородок и коротко усмехнулась одним уголком рта. Эйзенхиэль хорошо знал эту усмешку. Видеть её на полудетском лице было жутко, зато теперь вампир не сомневался в родстве человеческой девушки и Чёрного Дракона.
   "Мил... ничего бы не сказал. Он бы что-нибудь сделал. Если бы мог, он бы уже что-нибудь сделал. Но его здесь нет".
   Она встала, и сумеречно-серый плащ скользнул по золотистым волосам, упал к ногам, обутым в кожаные сандалии - не иначе, дракон принёс Маленькую Сестру из более тёплых мест, чем Благословенные острова, возможно, с самого архипелага.
   Эйзенхиэль дождался, пока и девушка, и старик одолеют путь от полигона до галереи, шагая по узкой тропинке, протоптанной в буро-жёлтой, пожухшей траве. Лоридейль Лейнсборо прошла на расстоянии вытянутой руки от него, но князь даже не кивнул в качестве приветствия: он видел её глаза - отсутствующие, пустые, сфокусировавшие взгляд на бесконечность. Леди Лейнсборо была сейчас где-то далеко, и высокопоставленный вампир заинтересовал бы её не больше случайного камешка. Между тем, трещину в каменной плите она перешагнула уверенно, будто глядела под ноги - судя по всему, болтливый мальчишка прав, эта дорога ей хорошо знакома.
  
   - Бедное дитя, - Мортимер проводил девушку сочувственным взглядом. Корзинку он оставил у виноградника, а плащ нёс, перебросив через полусогнутую руку. - Такая ответственность в столь юном возрасте! И совсем одна! Ты бы присмотрел за ней, Эль. Всё-таки в каком-то смысле она - твоя гостья.
   Вампир заткнул первую рвавшуюся в ответ фразу светским покашливанием.
   - Это с какой же стати? Я эту растрёпанную пеночку на острова не заманивал.
   - Она живёт на твоей земле, - Мортимер задумчиво теребил бороду и соизмерял шаг, стараясь не наступать на стыки между плитами галереи. Эйзенхиэль знал, что для старого некроманта это признак глубокой обеспокоенности.
   - Она человек, - напомнил вампир, - а следовательно, живёт на земле Вариона. Пусть он и берёт на себя роль гувернантки, если драконы с ней не справляются.
   Князь поймал себя на том, что и сам старается ступать по центру отшлифованных прямоугольников. Было неудобно: для двух шагов плита оказывалась слишком короткой, а для одного - чересчур широкой.
   - Оставь свои софизмы для публичных дебатов, - устало махнул рукой некромант. - Ты же знаешь - я их не люблю.
   - Хорошо, оставим это, - князь решительно забрал у Мортимера плащ и ускорил шаг, подчёркнуто игнорируя злополучные стыки. - Изволь, наконец, разъяснить мне, что ты имел в виду под "форс-мажорными обстоятельствами". Из твоего послания я понял только, что сорвалась поставка по моему цвергскому заказу. И, судя по сцене, которую я застал, поблагодарить за это я должен девицу из антитентуры.
   - Девочка тут не при чём, - сердито отвечал Мортимер, едва поспевающий за длинноногим князем. - Ты сам видел, как она напугана.
   - Что произошло? - хмуро осведомился вампир, остановившись у входа в башню. Некромант торопливо обвёл пальцем несколько стебельков резного рисунка на двери, и обиталище главы Гильдии некромантов впустило хозяина и его спутника внутрь.
   - Те двое, что я послал за твоим оружием, - Мортимер шустро перебирал ногами, взбираясь по винтовой лестнице, а вампир стоял внизу и наблюдал за ним, скептически вздёрнув бровь, - вернулись ни с чем. Строго говоря, они даже и не уходили - опорная точка, наш пропускной пункт на тут сторону, куда-то исчез.
   Эйзенхиэлю вдруг вспомнилось, как на его предложение подарить старому другу современную систему подъёмников, Мортимер ответил, что в тот день, когда он не сможет самостоятельно одолеть собственную лестницу, для него и наступит старость, и что как бы то ни было, а он моложе вампира без малого на триста лет, и хотя не может похвастаться таким же количеством золота в гномьем банке, но на самолевитирующее инвалидное кресло для старого друга готов раскошелиться.
   - Может, они заблудились?
   Когда некромант делал глубокий вдох, одолевая последнюю ступеньку, Эйзенхиэль всё ещё стоял у двери. Когда Мортимер выдыхал, вампир уже развалился в своём любимом кожаном кресле, устроил ноги поудобнее и точным броском отправил трость в держатель под вешалкой.
   - Не говори глупостей, - проворчал хозяин башни, аккуратно снимая плащ. Тот, что он брал для Маленькой Сестры, уже болтался на крючке. - Я ведь не адептов посылал - опытных магистров. К тому же, не прошло и трёх дней, с аналогичным известием явилась Лоридейль Лейнсборо.
   - Тоже некромантка со стажем, - Эйзинхиэль достал пилочку и принялся полировать ногти.
   - Ты напрасно ехидничаешь, - Мортимер, наконец, опустился в хозяйское кресло и с неудовольствием покосился на гостя. - Не забывай, она единственная, помимо самого Чёрного Дракона, кто перешёл к нам с Солнечной стороны, так сказать, во плоти.
   - Итак, девочка пыталась вернуться домой, но не смогла. Печально, но в жизни случаются и более драматичные трагедии. Например, я не получу свой цвергский заказ. Будет тяжело, но постараюсь как-то это пережить.
   Мортимер поморщился.
   - Эль, твой сарказм сегодня совершенно неуместен. Лоридейль не пыталась пройти через Мир Мёртвых и вернуться назад, ведь она - Представительница Сообщества. С некоторых пор - единственная.
   Вампир замер с пилкой в руке.
   - В момент катаклизма Чёрный Дракон находился по ту сторону?
   - Ты угадал, - Мортимер бесцельно выдвигал ящики стола, потом принялся вертеть в руках чернильницу. - Но, как ты выражаешься, в жизни случаются и более драматичные трагедии. Тревогу забила вовсе не Маленькая Сестра, а сами драконы. Мало того, что они потеряли связь с основателем Сообщества, контакт со всеми сородичами и кладками в антитентуре, они первые почувствовали на себе последствия прекращения работы опорной точки.
   - И каковы эти последствия? - Эйзенхиэль сидел теперь прямо, глядя Мортимеру в глаза. Ему не было дела до разлучённых с дорогими яйцами ящеров. Не было ему дела и до утратившей брата и защитника Маленькой Сестры. Как, по большому счёту, и некроманту. Человек мог позволить себе поиграть в сентиментальность с молодой девушкой, но вампир знал его слишком давно и хорошо.
   - Нарушение связи вызвано нарушением свободного тока магии между тентурами, - Мортимер потёр лоб. Он выглядел усталым. - Не знаю, чем это вызвано, но если работа опорной точки не будет восстановлена, Семь Миров превратятся в замкнутые системы. Особенно сильно досталось Демонису - он захватывал поля обеих тентур и теперь разделён между ними. Сложно даже представить, к чему приведёт увеличение энтропии солнечной магии в нашей среде, сможет ли при этом сохранить стабильность лунная? Единственное, что можно сказать наверняка: грядут большие перемены. Магические бури, неуправляемые реакции, непредвиденные последствия для материального мира и естественного магического фона. А перераспределение ресурсов всегда влечёт за собой передел мира.
   - И сколько у нас времени?
   Мортимер пожал плечами.
   - Сотня лет? Тысяча? А, может быть, до завтрашнего полудня. Сложно сказать. У меня нет информации - моих магистров вышвырнули почти тотчас же, как они добрались до рубца на месте перехода.
   Вампир рассеянно перебирал разбросанные по столу бумаги. Одна из них привлекла его внимание.
   - В случае моего исчезновения, смерти или длительной нетрудоспособности, исполняющим обязанности главы гильдии до проведения выборов... - начал читать Элизобарра вслух, умолк на середине фразы и пристально поглядел на Мортимера поверх листа. - Что это тебе в голову взбрело?
   - Дай сюда, это старое. Хотел назначить себе преемника, а он умом тронулся, бедняга. Пару лет назад прыгнул в Пурпурный залив со скалы, вопя что-то о Водах Забвения.
   Некромант скомкал завещание и бросил в холодный камин - к ещё десятку шариков. Мортимер никогда не понимал назначения такого канцелярского приспособления как "корзина для бумаг". Тихо бормоча себе под нос, Белоголовый колдовал над маленьким сейфом, встроенным в стену кабинета. Вампир разглядывал его с подозрением.
   - Во-о-от, - Мортимер положил на стол плотный лист мелованной бумаги с золотыми завитушками официальных формулировок. - Подпиши, коль уж заглянул. Тебя полагается ознакомить.
   Эйзенхиэль к бумаге даже не притронулся. Он снова откинулся на спинку кресла и достал пилку.
   - Я не отпущу тебя в Мир Мёртвых, старый болван. И не надейся.
   Глава гильдии в точности повторил движение главы клана, но вместо пилочки для ногтей достал костяной гребешок и принялся расчёсывать бороду.
   - На самом деле я очень надеюсь, - сказал некромант, оглядывая себя в карманном зеркальце, - что всё-таки не отпустишь. Я ведь действительно стар. Так стар, что пережил всех своих учеников. И их учеников тоже, так что не могу придумать для своей личности лучшего якоря, чем древний циничный вампир. А жизнь до сих пор мне не надоела. И я не тороплюсь смыть её в океан.
   - Вот и славно, - Элизобарра встал и взялся за трость. - Тогда я пойду. Подумаю, как нам выбираться из этой кучи драконьего дерьма.
   - Постой, - некромант тоже встал. - Мне нужна твоя помощь, Эль. Я неясно выразился?
   Вампир покосился на всё ещё лежащий на столе лист.
   - Если ты собрался соскочить с поста главы гильдии и пойти по дороге приключений, а свою ораву скинуть на моё попечение, так я лично против: твои последователи, сам и расхлёбывай.
   - Тебе бы всё шутки шутить! - рассерженный некромант выбрался из-за стола и нос к носу уставился на вампира, сверля того гипнотизирующим взглядом. - Дело серьёзное! Хочется нам того или нет, но придётся отправиться в Сумеречный предел, и, что-то мне подсказывает, приятной прогулкой вдоль линии прибоя я там не отделаюсь.
   - Я сказал "нет", - ответил Элизобарра ровным голосом. - У тебя полная гильдия некромантов. Отправляй хоть скопом, хоть по одному. Тебе там ловить больше нечего.
   - Некроманты! - фыркнул Мортимер. - Молодёжь, дети! Для них шныряние в Предел это бизнес. Прощальные послания, последние проклятия, сотрудничество со следственным комитетом. Разве они могут поднять те фундаментальные задачи, которые перед нами сегодня стоят? Мы снова должны объединить усилия, Эйзенхиэль. Как в тот раз. Ты, я, колдуны, ворожеи... прочие. Это не мой каприз скучающего старика. Это необходимость.
   - Я не против, Морт, - вампир вернул некроманту сердитый взгляд, - снова образовать коалицию, пусть даже с драконами. Но на сбор исходных данных отправь кого-нибудь другого.
   - Некого! - отрезал Белоголовый.
   - А этот твой хвалёный Виктор? - насмешливо вздёрнул подбородок Элизобарра. - Или он только перед девушками рисоваться горазд?
   - Виктор сейчас в Эйкосии, - поморщился Мортимер. - И я не могу выйти с ним на связь.
   - Это из-за военного переворота, - любезно сообщил вампир. - Новые власти блокируют все информационные каналы, как наружные, так и внутренние. Нашёл куда в отпуск ехать!
   - Жена настояла, - вздохнул глава гильдии. - Там сейчас на пляжный отдых цены просто бросовые, а она у него, знаешь, такая бережливая...
   - Все беды от женщин, - светским тоном заявил князь. - Ну хочешь, я туда экспедиционный корпус пошлю? Доставят твоего вундеркинда с его фурией и внучатами в лучшем виде. Или, если хочешь, без фурии.
   Мортимер снова поморщился.
   - Варион пусть солдат посылает. Ты за Виктора не беспокойся, он сильный маг, о семье позаботиться сумеет. Да и серый плащ...
   - Собственно, войска Вариона я и имел в виду, - перебил вампир. - И беспокоюсь я вовсе не за Виктора.
   - Он хороший пространственник, - огладил бороду Мортимер, - но в том, что касается Служителей... - некромант развёл руками.
   - Обитатели Предела ведь не доставляют больше беспокойств.
   - Вот-вот, - кивнул Белоголовый. - Молодые некроманты забыли, что они такое. Я слушал двух возмущённых магистров и обливался холодным потом: их выкинули в материальный мир, как щенят выкидывают за дверь - чтоб под ногами не мешались. А мои простофили даже не осознали, насколько им повезло.
   Эйзенхиэль недовольно покачал головой.
   - Тебе надо больше внимания уделять гуманитарной подготовке последователей. Историю твоей архимагической диссертации им что, не преподают?
   - В том-то и дело, Эль, - некромант печально облокотился о стол, - я для молодых давно уже не учитель. И даже не великовозрастный советчик. Вообще не живой человек. Я символ. Легенда. Меня слушаются, но не слышат. Я... одинокий голос, вопиющий над морем, голос, который ветер топит в волнах Забвения.
   - Что ж, поздравляю, Морт, - в уголках губ вампира появились ехидные складочки. - Добро пожаловать в сонм Долгоживущих!
   Некромант перевёл взгляд на гостя. И взгляд этот был настолько серьёзным, что улыбка Элизобарры опала, как осенний лист.
   - Да, Эль. Я стал лучше понимать твои лекции двухсотлетней давности. И хуже - то, что ежедневно пытается втолковать мне Виктор о необходимости популяризации образа некроманта и широкого взаимодействия с массами. Наш мир изменился за эти три сотни лет... я перестал за ним поспевать.
   - Мир изменился, - подтвердил вампир. - И вампиров, и некромантов перестали приравнивать к чернокнижникам и сжигать на кострах. Но о том, как это было, не следует забывать.
   - Не следует. Как и о том, чем оборачивается искажение энергии в Мире Мёртвых. Ладно, - серые глаза под седыми бровями потухли, некромант вернулся за письменный стол. - Иди, извини, что зря побеспокоил.
   Но Элизобарра не шелохнулся.
   - Что ты задумал?
   - Какая разница, Эль? Ты ясно дал понять, что не собираешься рисковать своей белой пушистой шкурой.
   На миг пахнуло холодом, а в кресле, с которого только что встал вампир, удобно расположилась юная девушка с золотыми волосами. Она с любопытством оглядывалась по сторонам, не замечая самого удивительного: вместо белого платья вокруг неё клубилось размытое облако - Мортимер всегда был невнимателен к женским нарядам и даже под страхом смерти не смог бы вспомнить, во что была облачена леди Лейнсборо, с которой он расстался не далее как четверть часа назад.
   - Не смей лезть мне в голову! - яростный крик главы гильдии разметал видение в клочья.
   - Мортимер, ты умом тронулся, - холодно констатировал вампир, растирая виски. - Ты не можешь использовать её в качестве якоря. Она мало того, что не волшебница, к тому же ещё ребёнок.
   Некромант гневно хмыкнул. Синеватая пелена уже отступила, о самоуправстве заклинателя разума давали знать только головокружение и лёгкая тошнота.
   - Тебе-то что? Лоридейль Лейнсборо совершеннолетняя, по крайней мере, в нашей тентуре. Она прошла через Сумеречный Предел и заинтересована в восстановлении нормального транзита как никто другой. Сильная аура, яркая личность. Якорь из неё получится отменный.
   - Вы едва знакомы. Тебе будет не за что зацепиться. Это безумие, Морт. Если что-то пойдёт не так, кто вернёт тебя в тело?
   - Ерунда, - отмахнулся некромант. - Милая девочка, любознательная, я к ней даже немного привязался, этого должно быть достаточно. Только бы внутрь не затянуть, а то Виктор говорил, у неё с этим просто. Даже слишком.
   - Надо было выдрать из тебя с корнем намерение соваться в Мир Мёртвых, и дело с концом, - буркнул Эйзенхиэль, снова занимая гостевое кресло.
   Мортимер не ответил. Он с удовлетворением наблюдал, как заклинатель разума, опустив голову, массирует переносицу, избегая встречаться взглядом с хозяином кабинета. Наконец Элизобарра со вздохом вынул из галстука бриллиантовую булавку - единственное украшение, которое носил, и не глядя положил на стол перед некромантом. Мортимер вложил в бледную руку вампира костяной гребешок.
   - Зови своих прихвостней, шантажист, - с укором произнёс Эйзенхиэль. - Или нам надо спуститься в церемониальный зал? Что там за ритуал? Ароматические свечи, пентаграммы, песнопения?
   - Ай, глупости это всё. Устаревшие нормы. Ты здесь. Больше, на самом деле, ничего и не нужно. Приступать можно хоть сейчас, если ты готов.
   Вампир развязал чёрную ленту, стягивавшую волосы, и прямые платиновые пряди укрыли его грудь и плечи.
   - Жаль, Луна сегодня слабая, - Эйзенхиэль задумчиво просеивал сухие, быстро электризующиеся волосы через частые зубцы расчёски. - Может, отложим?
   Мортимер воткнул булавку вампира в свой воротник.
   - Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты боишься.
   Князь поднял на собеседника сосредоточенный взгляд.
   - Я боюсь. У вампиров хорошая память, не чета твоей старческой.
   - Так, как в прошлый раз, не будет, уверяю тебя, - Мортимер ободряюще похлопал друга по руке.
   - Разумеется, - сухо отозвался Элизобарра. - У меня ведь нет второго отца, который может внезапно умереть.

Глава 9. Преемственность поколений

   19 г. до осн. Сообщества, остров Элизобарра
   Крипта располагалась довольно далеко от Вейтолия, в нескольких часах езды по скверным дорогам. Возможно, именно поэтому выглядела такой заброшенной - благодарные потомки не горели желанием таскаться ради истлевших костей в такую даль. А может, и не было их, этих потомков: выкошены чумой, пресеклись бесконечными войнами, или рассеялись по свету, утратив память и связь с родовыми землями.
   Мортимер не знал, что случилось с семейством Ваарстенов, построивших некогда эту церковь и хоронивших в её подземельях своих покойников. Зато он знал самый короткий путь, который вёл сюда из города через катакомбы. А ещё, в каком из черепов скрывается потайной рычажок, приводящий в действие древний механизм.
   Их уже ждали.
   Молодой магистр первой степени (ему нет ещё и сорока), соискатель на звание архимага, почувствовал себя польщённым: любопытство собрало ради него Совет Девяти почти на целый час раньше. И тут же некромант мысленно поправил себя: на час долгоживущих. У короткоживущих это полтора. До чего дошёл! Время на их манер считает. Вот уже несколько недель Мортимер ловил себя на том, что думает на дикой смеси родного языка, фейр-си и благословенной речи. С кем поведёшься...
   - Вы один? - высокий голосок мастера Малиха выдавал общее нетерпение.
   - Вы ждёте кого-то ещё? - удивился Мортимер.
   - Я так и думал! - торжествующе воскликнул мастер Тобиас. - Всё это мистификация, шутка. Неужели вы в самом деле поверили, что он нашёл себе консультанта-долгоживущего?
   - Это не шутка! - Мортимер окинул Девятерых сердитым взглядом и нервно поправил увесистую сумку на плече. - Вы разве не ознакомились с описанием моей работы? И где это видано, чтобы на защите диссертации требовалось присутствие консультантов?
   - Вопрос в том, был ли консультант? - улыбаясь, вопросил мастер Малих противным фальцетом. - Я имею в виду, в материальном мире, а не в ваших бурных фантазиях.
   Из темноты за спиной Мортимера раздался короткий смешок, и расшумевшиеся некроманты замерли, как один, погрузив крипту в зловещую тишину. Язычки пламени свечей колыхнулись в едином порыве, пригнулись параллельно полу, но уже в следующее мгновение горели спокойно и ровно. В круг света вышел высокий блондин в чёрном костюме.
   - Вопрос материальности долгоживущих - весьма философский, - заявил он, глядя на Малиха. Лицо консультанта продолжало оставаться в полутени, пламя свечей отражалось в его глазах, отчего они казались почти чёрными.
   - Эйзенхиэль! - Мортимер казался удивлённым не меньше прочих.
   Тонкие губы изогнулись в улыбке.
   - Неужели ты думал, я пропущу самое... вкусное?
   Консультант шагнул вперёд, по направлению к недоверчивому мастеру, свечи полыхнули столбами, оставляя на расписных сводах чёрные полосы гари, а Эйзенхиэль широко улыбнулся, так что в ярком свете заблестели не только рубиновые глаза, но и белоснежные клыки.
   - Вампир!!! - и без того высокий голос Малиха сорвался на визг, мастер метнулся назад, в глубину крипты, ударился спиной о плиту саркофага, взвыл от боли, упал на колени и попытался отползти в угол.
   Эйзенхиэль наблюдал за всеми этими телодвижениями, не шелохнувшись. Один из некромантов, с резкими, словно высохшими чертами лица, недовольно хмыкнул.
   - Малих, позорище, ну как можно быть таким трусом? Какой ты к демонам некромант? Ты же при виде Служителя обделаешься.
   Пока Мортимер безуспешно прятал ехидную усмешку, говоривший решительным шагом направился к вампиру и протянул руку.
   - Ализбар Черион. Рад знакомству. Для нашего общества это большая честь.
   Долгоживущий невозмутимо пожал протянутую ладонь.
   - Эйзенхиэль Элизобарра. Взаимно. Я не так давно столкнулся с вашей школой магии, и, признаться, весьма заинтересован в её развитии.
   - В самом деле? - осмелев, подтягивались прочие члены Совета Девяти. - Но почему же? Вы ведь бессмертный! Какое вам дело до Сумеречного Предела?
   - Долгоживущий, - поправил вампир. - А всё, что живёт, рано или поздно обречено умереть. Я пока не очень силён в некромантии, но азы усвоил.
   Послышались смешки, посыпались вопросы.
   - Вы не боитесь так приближаться к городу? Разве вампиры могут входить в церкви? Правда, что вы умеете вызывать шторм и подчинять своей воле девственниц? Вы умеете превращаться в летучую мышь?
   Малих пробирался вдоль стенки, мечтая как можно скорее вырваться отсюда.
   - Господа, - мягкий тембр голоса вампира заставил забыть и о цвете его глаз, и о длине клыков, - господа, я с удовольствием побеседую с каждым из вас немного позже, но на утро у меня запланировано ещё одно мероприятие, не хотелось бы выбиваться из графика.
   Совет Девяти развернулся к Мортимеру, стоявшему чуть поодаль. Соискатель на звание архимага лукаво щурился.
   - Прошу вас следовать за мной, господа. Любезный лорд Элизобарра не только помог мне в теоретических построениях, но профинансировал меры безопасности для проведения опыта.
   Восемь оставшихся некромантов пошушукались - некоторые были недовольны, что придётся ещё куда-то идти.
   - Церковь находится на родовых землях Элизобарры, - немного повысил голос Мортимер, - и, тем не менее, это не лучшая лаборатория для поднятия вампира - освящённое место будет накладывать искажения на поле.
   - Недалеко отсюда мы оборудовали диамагическое помещение, - продолжил Эйзенхиэль. - Если что-то пойдёт не так, кадавра проще будет ликвидировать. Надеюсь, даже лишившись одного из своих членов, Совет сможет противостоять неожиданностям?
   - Так вы... ещё не опробовали свою идею на практике? - удивлённо обратился к Мортимеру один из магистров, потрясая увесистой кипой описаний к его диссертации. - Всё это - чистой воды теория?
   - И правильно сделал, что не опробовал, - вмешался Черион - единственный из присутствовавших носивший звание архимага. - Я знал многих заносчивых юнцов, понадеявшихся на собственные силы, и дорого поплатившихся за это. Те из вас, кто сталкивались со Служителями, понимают, о чём я.
   Идти пришлось недолго - около четверти человеческого часа. Мортимер с факелом в руке указывал дорогу, вампир незаметно растворился в темноте.
   - Удачное место, - бормотал Черион, на ходу "прощупывая" окружающее пространство. - Тонкое. Удивительно, как до сих пор никто из некромантов этим не воспользовался.
   - Прежде это подземелье не соединялось с городским, - отозвалась тьма прямо над ухом архимага. - А сверху расположены развалины замка Торстед, не пользующиеся хорошей славой.
   - Замок, разрушенный драконом? - вспомнил Черион.
   - Его построил мой прадед, в качестве форпоста, - лорд-вампир уже шагал рядом с некромантом. - Там же, насколько мне известно, он и погиб.
   Проход немного расширился, так что идти можно было по трое. Стены тоннеля, прежде выложенные из обычного в этих местах песчаника, почернели, стали отбрасывать глянцевые блики. Черион провёл рукой по полированной поверхности, не веря своим глазам.
   - Чёрный гранит! Здесь всё выложено чёрным гранитом!
   Мортимер не без труда отворил массивную двустворчатую дверь, и некроманты ахнули от восхищения.
   Огромный круглый зал с диамагическими колоннами венчал высокий свод. Купол выходил на поверхность: полная луна щедро заливала зал голубоватым светом сквозь широкий пояс хрустальных окон. Белый мрамор пола расчерчен частой чёрной решёткой, искрящейся мельчайшими вкраплениями. Чёрный гранит был тут везде: по контуру зала, вдоль стен, за колоннами, в отделке купола. Даже оконные рамы оказались искусно выточены из хрупкого камня.
   - Это стоило... целое состояние, - восхищённо выдохнул самый молодой из Совета Девяти.
   - Если Мортимеру удастся воплотить моего предка, - сказал Элизобарра, - это станет доказательством того, что у Долгоживущих с людьми больше общего, чем принято думать. Если же нет - здесь всё равно прекрасное место, позволяющее спрятаться от внешнего мира. Сейчас, когда Мортимер закрыл дверь, нас невозможно обнаружить ни одним из поисковых заклинаний.
   - Но... мы теперь знаем, как попасть сюда через подземелье... - некромантам вдруг стало неуютно, как людям, которые понимают, что узнали, возможно, даже слишком много. - Вас это?..
   - Вам так только кажется, - улыбнулся Эйзенхиэль.
   - Вы ведь тоже чародей, - Черион, чуть сощурившись, разглядывал свободно падающие на спину платиновые волосы Элизобарры. - Все вампиры - лунные маги.
   - Совершенно верно, - интонация Эйзенхиэля давала понять: некромант мыслит в нужном направлении.
   - А специализация? Пространственная магия? - действительно, хороший пространственник мог запросто внедрить на их пути пару-тройку локальных порталов, запутывающих ходы, а возбуждённые некроманты этого даже не заметили бы.
   - Эйзенхиэль - заклинатель разума, - разрушил интригу Мортимер. Он с гордостью воззрился на лорда-вампира. - Самый лучший, кого я когда-либо знал.
   Черион только коротко хмыкнул. Постепенно туман рассеивался, и многое становилось понятно: например, как случилось, что Мортимеру удалось уговорить долгоживущего помогать с написанием диссертации. Вероятнее всего, случилось с точностью до наоборот: вампир, заинтересовавшийся Миром Мёртвых, нашёл молодого подающего надежды некроманта, чтобы тот таскал каштаны из огня. Впрочем, большого выбора у Элизобарры не было: долгоживущим в Сумеречный предел попасть, мягко говоря, проблематично.
   Пока архимаг придавался этим размышлениям, молодой соискатель вышел в центр зала, прямо к каменному алтарю узнаваемой формы. Только вместо мёртвого тела на полированной поверхности была насыпана горка земли - как будто кто-то вознамерился соорудить могильный холм прямо в этом гранитно-мраморном зале.
   - Родовая земля вампира? - некроманты обступили алтарь как занимательную диковинку. - А на вид - самая обычная.
   Мортимер промолчал. О том, что минеральная основа эксперимента была обильно окроплена алой кровью живого вампира, автор прямо не упомянул даже в пояснительной записке к своей научной работе, отделавшись размытым понятием "специфический реагент". В задумке
   Мортимер попросил всех отойти подальше, за второй круг, выложенный на полу чёрным гранитом. Рядом с ним остался только Черион - следил за правильностью рун, которые экспериментатор наносил на пол специальной тушью.
   Вопреки общественному мнению, возврат души умершего в материальное тело - не самая распространённая практика некроманта. Как правило, ритуал такого рода производится в случае, когда целителю удалось удержать жизнь у последнего рубежа: дух успел отлететь, а тело не сдалось и поддалось исцелению. Бывало, опытные маги, попадавшие в плен и опасавшиеся пыток плоти или духа, искали убежища в Сумеречном Пределе, оставляя свои бренные тела в надежде на союзников, готовых отбить у недругов драгоценную живую оболочку и заплатить некроманту за услуги обратного проводника. Бывало также, недруги первыми догадывались воспользоваться услугами сумеречных контрабандистов. В таком случае водворение души могло происходить помимо её воли. И не всегда тело оказывалось действительно для этого пригодно.
   Так появились первые ходячие мертвецы, в просторечии - зомби. Одно время направление считалось перспективным - правительство Тиссонии в глубокой тайне оплатило серию исследований, в надежде укомплектовать армию бессмертными бойцами, не чувствительными к боли, не нуждающимися во сне и отдыхе, пугающими до седых волос одним своим видом. Но результаты экспериментов оказались неутешительными: энергозатраты на двигательную активность и торможение процессов разложения в мёртвых телах превышали все разумные пределы. "Жизнь" каждого зомби должен был непрерывно поддерживать либо сильный маг за счёт собственных ресурсов, либо дорогостоящий автономный артефакт. Тела быстро изнашивались и требовали профессионального ухода. По всему выходило, что наёмники обходятся дешевле.
   С тех пор Возврат почти не практиковали. Многие наставники, добивавшиеся исключения некромантии из списка запрещённых школ магии, из этических соображений даже не упоминали ученикам о возможности воскрешения мёртвых, сосредотачиваясь лишь на общении с духами и торможении процессов старения.
   Черион был не из их числа. Архимаг, о возрасте которого ходили самые удивительные слухи, отзывался о морали резко и не всегда цензурно. Ализбар Черион ни во что не ставил ни представителей других школ, ни обывателей, ни собственных коллег, а в ответ на нравоучительную сентенцию мог молча ударить в зубы. Поговаривали, что Черион довёл до самоубийства инквизитора, ответственного за сожжение какой-то девчонки - не то подружки Ализбара, не то дочери, раз за разом насылая на священнослужителя призрак убитой. Правда это или нет, Мортимер не знал, но архимаг ему определённо нравился.
   Своим сегодняшним экспериментом молодой некромант попирал сразу несколько постулатов традиционной науки. Во-первых, беспрецедентным было время смерти возвращаемого - много сотен лет назад. Первое, что сообщают о Возврате, если о нём вообще берутся упоминать - производить ритуал позднее, чем через сорок суток с момента исхода, бессмысленно. Душа уже омыта в Водах Забвения и готовится обрести новое воплощение. Наиболее благоприятное время для Возврата - девятый день после смерти. Если умерший оставил в материальном мире незаконченное дело, девятый день - лучшее время, чтобы вырваться из Сумеречного Предела и сделаться призраком.
   От Эйзенхиэля Мортимер узнал, что Долгоживущие, в отличие от людей, считают недели не по семь, а по девять дней, а вместо периода, который люди связывают с Лунным циклом и потому называют "месяц", используют "сороковники": полные (нечётные) по сорок одному дню, и неполные (чётные) - по сорок дней. Было не совсем ясно, как связать этот факт с Миром Мёртвых, в который отправляются исключительно души людей. Мортимеру также показалось странным такое небрежение Детей Луны к её фазам. Эйзенхиэль только пожал плечами. Принцип измерения времени един для всех долгоживущих рас, в том числе и для Солнечных. Вампир предположил, что принятая у них шестнадцатеричная система исчисления лучше подходит для этих целей, чем десятичная система людей, легкомысленно заложивших в основу вычислений количество собственных пальцев и поделивших год на двенадцать месяцев, пытаясь угнаться за переменчивой Луной. За время общения с Элизобаррой Мортимер привык оперировать большими отрезками времени, такими, как Круг Лет (шестнадцать годовых циклов), Круг Жизни (цикл из ста сорока четырёх лет), Сутки Богов (сто восемьдесят Кругов Жизни), и оценил удобство такой системы. Например, все нечётные сороковники простого года начинались с одного дня недели, а чётные - с другого, а так как Священное Лето состояло из сорок одной недели, то следующий Круг Жизни начинался с того же дня недели, что Священное Лето - с понедельника.
   Разжигая магическое пламя под ретортой, Мортимер заметил, что у него дрожат руки. Надел заранее приготовленную маску. Вдох. Выдох. После фильтра воздух сделался сухим и каким-то ненастоящим, словно в Мире Мёртвых. Некромант принялся размельчать в ступке порошок ядовитого Хищного металла, пожирающего золото, свинец и ртуть, как родовая земля пожирает погибшего вампира.
   Вторым возмутительным моментом диссертации Мортимера была раса воскрешаемого. В старых сказках некоторых уединённо живущих лесных племён Волшебные Народы всё ещё называются бессмертными. Во времена, когда слагались эти песни и сказки, люди были настолько дики и слабы, что даже не представляли себе возможность убить долгоживущего. Но вот однажды Солнцепоклонники и Дети Луны направили сияющие клинки друг против друга, и у пугливых, но чрезвычайно любопытных людских магов оказалось достаточно материалов для изучения. Оказалось, долгоживущего не просто можно убить, его можно уничтожить, стереть из многоцветной палитры бытия. Постепенно сумеречные контрабандисты выяснили, что люди - единственная раса, заселившая все Семь Миров, включая Демонис, раса, способная путешествовать между мирами по Водам Забвения. Только люди, омытые от земных тягот, невзгод и страстей, словно змеи, сбросившие кожу, получают новую молодость, новую судьбу и новые возможности, почти всегда в другом месте. Долгоживущие живут долго. Но умирая, они умирают навсегда.
   Относились к этому открытию по-разному. Община святой Мелисенты провозгласила людей Богоизбранным Народом, осенённым милостями как Солнца, так и Луны, и предрекла своей расе скорое Семимировое господство. Некоторые племена фейри считали короткоживущих разновидностью вредных насекомых, плодовитых, прожорливых, наносящих непоправимый вред окружающей среде, в отдельных случаях - смертельно опасных, а потому подлежащих планомерному уничтожению. Вампиры... вампиры мнение по поводу человеческой роли в мироздании, как правило, держали при себе, не забывая активно употреблять предмет обсуждения в пищу. Некроманты тем временем осваивали Сумеречный Предел и вскоре убедились в существовании по-настоящему Бессмертных. Служителей Мира Мёртвых нельзя было причислить к сонму Живых, а потому и понятие смерти теряло по отношению к ним какой-либо смысл. Служители просто существовали: прилагались к Семи Мирам вместе с прибрежной удушливой пылью и бесконечным прибоем Вод Забвения, воплощая собой какие-то фундаментальные связующие законы, до понимания которых и людям, и долгоживущим было ещё очень далеко.
   Содержимое котла приподнималось тугими, лениво лопающимися пузырями. Тяжёлый пар переливался через край, словно убежавшее молоко, стекал вниз, лизал ноги Мортимера, но не выходил за пределы чёрного гранитного круга. По внешнему контуру границы эксперимента собрались некроманты с глазами, горящими жадным интересом. Только Черион, действующий архимаг, почти не смотрел в сторону своего возможного преемника. Тёмные, глубоко посаженные глаза вперились в темноту у Мортимера за спиной. Туда, где стоял вампир.
   Другие члены совета не замечали тонкого голубоватого марева, окутывающего Эйзенхиэля, но Ализбар Черион столько раз пересекал границу материального мира, что зрение его претерпело некоторые изменения. Тьма перестала быть непроницаемой, а солнце уже не слепило. Для Чериона наступили вечные Сумерки.
   В зале становилось теплее. Но это была не свежая теплота весеннего солнца, а, скорее, влажное тепло торфяного болота. Лорду Элизобарре пришло в голову характерное для лесных сидов растительное сравнение: люди - своего рода трава. Они многочисленны, уязвимы, неприхотливы и быстро растут. Детство, юность, зрелость и старость - всё это они должны провернуть за один короткий Круг Жизни, даже не весь круг, а его вегетативную часть. Кто-то, например, опытный некромант, может переждать зиму-другую под снегом, но так или иначе, а весной его потеснит новая поросль, ветер принесёт с другой окраины Семи Миров семена новых трав, и они зацветут, и станут конкурировать за внимание пчёл, воду и солнце. У долгоживущих всё почти так же, только они не травы, а деревья. Медленные, долговечные, глубоко врастающие корнями в родную землю. Есть возрастной рубеж, за которым долгоживущего уже невозможно переселить в другой мир, при этом не убив. Словно могучие дубы раскидывают они свои кроны, требуя воздуха и пространства, подавляя молодую поросль густым переплетением ветвей. Но однажды исполин падёт, живительное солнце хлынет на землю нестерпимым потоком, и прямо на теле, всё ещё сохраняющем прежнюю форму, торопливо заколосится новая жизнь, растянет крохотными лапками, пронзит ниточками корешков, пожрёт миллионами алчных ртов, даже не осознающих, какую великую роль они играют в круговороте жизни.
   Черион с беспокойством следил за тем, как зеленовато-жёлтое сияние паров, сочащихся из котла Мортимера, перемешивается с голубым туманом Элизобарры. Энергетическое марево уже не окутывало Эйзенхиэля равномерным коконом, а напоминало, скорее, кудель, из которого рукодельница сучит тонкую нитку, наматывая её на всё уплотняющееся веретено. Мортимер не собирался приглашать консультанта-вампира на ритуал, а следовательно, этот эффект не входит в его теорию о сохранении личности вампира в виде памяти родовой земли. Ализбара интересовало, подозревал ли о чём-то подобном сам Элизобарра, и ощущает ли он, что сейчас происходит.
   Эйзенхиэль рассматривал лежащее на каменной плите тело. Оно уже обрело форму, хотя походило, скорее, на статую, чем на мертвеца. Плотно сдвинутые ноги, скрещённые на груди руки казались не до конца отделёнными друг от друга, будто каменщик, оболванивший заготовку для посмертного монумента, должен ещё вернуться и закончить работу, придав точность и изящество линиям.
   Торстед Элизобарра по праву считался особой ветвью родового древа Эрминидов. Он стал первым Элизобаррой, называвшимся князем и принявшим на себя полномочия главы клана. Дупловатое, измученное внутренней гнилью дерево причудливо искривилось, но снова начало расти вверх. Торстед являл собой постоянную борьбу и постоянный вызов, прожил он долго, даже для вампира, но свой последний закат встретил отнюдь не трухлявым пеньком. Торстед умер, как жил: послав к драконьей бабушке традиции и обычаи. Вместо того, чтобы стать пищей и субстратом для преемников, первый князь Элизобарра упал на дно энергетического болота, и пролежал там без доступа магии десятки и сотни лет, пока новый Элизобарра, носящий неблагозвучное для вампирского уха эльфийское имя, не заинтересовался историей своей семьи, и не решил извлечь, наконец, предка на поверхность бытия, как извлекают из-под воды чёрный ствол морёного дуба.
  
   В это же время, замок Элизобарра
   Глава клана Вампиров, Родерик Элизобарра, пребывал в ярости, и отчасти причиной этого состояния стала злость на самого себя. Сегодня был один из тех дней, когда князь особенно остро ощущал: имя Родерик вряд ли войдёт в историю как принадлежащее лучшему главе клана. Дела давно уже шли не так хорошо, как хотелось бы. Холодное взаимное презрение между Вамирами и Фейри с Холмов что ни день грозило разразиться настоящей войной, да и отношения с прочими Лунными народами становились всё более натянутыми. Клан медленно, но верно приходил в упадок, не в силах эффективно бороться как с внутренними противоречиями долгоживущих, так и с внешним вызовом - с людьми. Особенно с людьми.
   Только что Родерик издал боевой клич и протрубил общий сбор среди лордов-вампиров, а кто на него ответил? Несколько десятков его собственных вассалов и испуганный маленький Тревор Отрон. Карикатурный глава третьей ветви Эрминидов, с ужасом взирающий на лорда Эсмунда, перепачканного кровью и, кажется, обрывками кожи. Родерик криво усмехнулся при воспоминании о красивом мальчике в элегантном чёрном костюме. Он просто позеленел. И неудивительно - лордом Эсмундом пугают детей отнюдь не одни короткоживущие.
   Лайта Тандер и вовсе не соизволила войти в общий информационный канал, небрежно черкнула на возвратном свитке: "Я занята. Поговорим позже".
   Родерик не подал вида, до чего взбешён, но теперь, когда он произнёс зажигательную речь перед лицом своего войска и раздал указания по привлечению к операции низших вампиров и трэллов, было самое время поговорить с леди-вампир с глазу на глаз и высказать всё, что он думает об этой заносчивой... риторика никогда не была сильной стороной князя, так что он даже не смог подобрать нужных слов. Вместо этого с силой ввалил сгусток энергии в информационный канал, соединяющий замок Элизобарра с замком Тандер. Стена его собственной гостиной слегка изогнулась, пошла лёгкой рябью, будто покрылась коркой льда или запотела. Послышался всплеск.
   - Отвечай, дракон тебя раздери! - прорычал князь и метнул в стену шаровую молнию. Лёгкий вскрик потонул в клубящемся паре, на Родерика пахнуло теплом, влагой и запахом цветов.
   - Какого демона!! - Стена гостиной исчезла, зато появилась другая, отделанная чёрным мрамором. Лайта Тандер лежала в золотой ванне, её роскошные каштановые локоны, обычно тщательно убранные, сейчас свободно спадали на грудь и ниже, покачивались на воде в окружении лепестков роз. - Родерик, ты что себе позволяешь?!
   - Что это у тебя? - озадаченно осведомился глава клана, указывая на алые пятна, плотным одеялом укрывшие леди Тандер.
   - Троллеобразные жабы, разве не видишь? - огрызнулась Лайта, спускаясь пониже. Ванна была довольно короткой, леди-вампир скрылась под лепестками по основание шеи, но зато над поверхностью показались колени. - Ты ворвался ко мне, чтобы об этом спросить?
   - Я ворвался, чтобы узнать, какого сида ты не откликаешься на зов главы клана! - Родерик уже вспомнил, что он в ярости, но продолжал подозрительно коситься на розовые лепестки. Ему показалось, что вода под ними какого-то странного белого цвета. Чего она туда налила? Молока?
   - Узнал? - Лайта томно откинула голову на бортик, из ванны высунулась хорошенькая ступня и пошевелила пальцами, ткнув воздух в направлении Элизобарры. - Тогда проваливай. Дай мне помыться спокойно.
   - Пока ты... - Родерик нерешительно обвёл ванну широким жестом, - занимаешься не пойми чем, короткоживущие похитили моего последнего сына! Может быть, мальчика нет уже среди живых.
   - Что за чушь, - Лайта пренебрежительно фыркнула, но её ладони напряжённо сжали золотые бортики. - И что значит это твоё "может быть"? Когда сожгли Артура, ты рычал и катался по полу, словно взбесившийся дракон.
   - Я больше не чувствую его, - Родерик расхаживал вдоль края комнаты, там, где толстый багровый ковёр переходил в полированный каменный пол леди Тандер. - Смерти... нет, не было. Я даже не сразу заметил. Мы повздорили вчера... крупно. Чтобы не чувствовать его раздражение и... "и разочарование" - мысленно дополнил сам себя глава клана, - я отодвинул его нить подальше, за границу восприятия. А сегодня не смог найти.
   Лайта снова фыркнула, на этот раз с некоторым облегчением.
   - Эйзенхиэль всегда был умничкой, неудивительно, что научился отгораживаться от тебя. Право же, надо взять у него пару уроков. Родерик, ты ведь даже не осознаёшь, как выводит из себя твоё пренебрежение к личному пространству.
   - Не все Эрминиды аристократичные неженки, вроде тебя! - Родерик запустил в собеседницу попавшимся под руку подсвечником. Тот пересёк багрово-чёрную границу на полу и со звоном отлетел от стены гостиной, которая на самом деле никуда не делась. Лайта недовольно поморщилась.
   - Знаешь, иногда мне тебя даже жаль.
   - Знаешь, иногда мне хочется тебя связать, выпороть и трахнуть, но потом я вспоминаю, сколько тебе лет, и желания заканчиваются на "выпороть".
   - Когда найдёшь Эля, передай ему от меня привет и очередные соболезнования, что злодейка-судьба наградила его таким отцом, - Лайта выпрямилась, и стало видно, как крупные белые капли обтекают тёмные, вздёрнутые кверху соски. Пара лепестков осталась у неё на шее и глубоко в декольте, алея на коже, будто свежие поцелуи. - Хотя вполне вероятно, что он уже на пути в замок Тандер, так что я сама с удовольствием с ним это обсужу.
   - Он уже не ребёнок, чтобы бегать к тебе плакаться по каждому поводу, - прорычал Родерик, резким движением разворачивая к Лайте кресло с высокой спинкой.
   - Он и ребёнком не имел обыкновения плакаться, - леди Тандер неприязненно поморщилась. - И если бы ты хоть сколько-то занимался собственным сыном, ты бы об этом знал. Впрочем, хорошо, что ты этого не делал. Бедняжке и без того хватило детских травм.
   Глава клана, за неимением трона, торжественно уселся в бархатное кресло и официальным тоном провозгласил:
   - Лайта Тандер! Через два часа Клан Вампиров единым порталом перебрасывается на континент. Мы будем сражаться и освободим моего сына от короткоживужих магов, даже если ради этого нам придётся пролить больше крови, чем мы в состоянии выпить. Там будут все. И ты - в том числе. Жду тебя в замке Элизобарра. Вернее, не жду, а приказываю явиться немедленно, как только ты соизволишь на себя что-нибудь надеть.
   - А я не соизволю, - презрительно скривила губы леди-вампир. - Сам играй в свои дурацкие игры.
   Родерик вскочил с кресла и сжал кулаки.
   - Это не игры! Не шутки, слышишь? Эль намекал, что снова собирается отправиться на континент, и вот результат! Я предупреждал, его якшание с короткоживущими доведёт его до цугундера, но разве он меня слушает! Зачем, если есть обворожительная и непогрешимая Лайта Тандер, лестью и прочими фамильными уловками затуманившая голову преемнику главы клана! Поощряющая его странные увлечения, неподобающие связи... я не удивлюсь, если выясниться, что это ты толкнула моего сына в лапы охотников на вампиров! Холодная, бессердечная...
   Князь замолчал, потому что в королевском пурпуре глаз леди Тандер вместо снисходительного презрения полыхнула настоящая злоба. И ещё было что-то там, в таинственной глубине, но Лайта уверенным движением заклинателя разума прижала движение собственной души внутрь, в темноту, в самое глубокое подземелье самой охраняемой башни.
   Родерик на самом деле не думал того, что говорил. Он собственными руками отдал Эйзенхиэля на воспитание старшей Тандер после смерти Гейл, и никогда не сожалел об этом выборе.
   - А почему бы и нет? - голос женщины, медленно поднимавшейся из воды, звучал, как шипение змеи. - Почему бы мне не пресечь твой род, не извести твоего наследника? Скажи, Элизобарра, внук Торстеда, разве это не было бы справедливо? Разве не вы, бешеные волки, отняли княжеское достоинство у моей семьи? Родись я мальчиком, твой дед и мою отрубленную голову бросил бы к воротам замка Тандер. Отвечай, разве я не права?
   Родерик отвёл взгляд. И не потому, что леди-вампир стояла перед ним, не стесняясь собственной наготы (воистину, стесняться там было нечего). Много слухов ходило о том, как именно произошла смена власти меж двух ветвей Эрминидов, но глава клана больше других знает о деяниях своих предков. В некотором смысле, он и есть собственный предок. Иногда, в полубредовых кошмарных снах, он видел, как расширяются зрачки мужчины, лежащего на спине, и алые глаза становятся чёрными безднами, в которые Родерик проваливался и падал, падал... всё ещё ощущая осиновый кол в левой руке.
   - Гейл тоже... думала так? - глухо спросил он. - Что я в ответе за смерть последнего князя Тандер? Поэтому так и не согласилась выйти за меня замуж?
   Лайта надела халат и повернулась к главе клана спиной - вопиющее неуважение, но на этот раз Родерика это даже не задело.
   - Гейл... - тихо произнесла она, но вампир на другом острове отчётливо расслышал: он жадно ловил каждое слово. - Гейл любила тебя. Иначе, чем ей, быть может, хотелось. Иначе, чем ждал от неё ты. Но ещё больше она любила своего сына. И никогда бы не привела маленького Снежка в тот гадюшник, который ты вокруг себя развёл. Элизобарра давно уже считается не вампирским, а тролльим замком.
   - Прошу тебя, Лайта, - произнёс Родерик вкрадчиво, почти робко, и она оценила старания грубого, привыкшего силой добиваться своего главы клана. - Прошу, ради Гейл, помоги мне защитить нашего сына.
   - Хорошо, - ровным голосом произнесла леди-вампир, оборачиваясь. - Я постараюсь как можно скорее выяснить, что случилось с Эйзенхиэлем и где он сейчас.
   - У нас нет времени на твои шпионские штучки! - воскликнул Родерик, снова мгновенно закипая. - Говорю тебе, я знаю, где он! Мальчик упомянул вчера вскользь о контрабандистах... подумать только, мой наследник учит человеческий язык и считает людские деньги!
   Лайта могла бы добавить, что наличию у неё золотой ванны замок Тандер обязан именно Эйзенхиэлю, который считает человеческие деньги до такой степени хорошо, что под вымышленным именем уже владеет парой банков. Но вместо этого она спросила:
   - И где же он, по-твоему?
   - Я думаю, эти контрабандисты... они как-то усыпили его, может быть, притащили какого-нибудь гипнотизёра...
   Лайта попыталась представить человека-гипнотизёра, способного совладать с заклинателем разума, имеющим за плечами трёхсотлетний опыт, и скептически приподняла бровь.
   - Ну или я не знаю... подсунули ему одурманенную жертву, запечатали артефактами в конце концов!
   - Ладно, контрабандистов сюда ты приплёл, чтоб убедить меня искать на континенте. Но континент большой.
   - Серебряный лес! Я руку дам на отсечение, что моего мальчика повезут именно в логово Охотников! Ты помнишь, как эти твари гонялись за ним?
   Конечно, Лайта помнила. Без малого сто лет назад Эйзенхиэль даже пригласил её на торжественную церемонию, и она воочию полюбовалась, как Великий Магистр Ордена лично вручил талантливому лунному магу орден первой степени и церемониальную ленту, почтив таким образом заслуги молодого, но уже очень успешного Охотника. Именно элегантный блондин по имени Эйзенхиэль разработал хитроумный план и руководил самой громкой операцией ордена за последние пару десятков лет. Охотникам удалось загнать в ловушку и обезвредить Ночного Мясника, менее известного как Артур Элизобарра. Потери были незначительные. Магистр особо отметил и довёл до сведения молодых членов ордена, ещё не успевших как следует разобраться в иерархии Вампиров, что Элизобарра - вторая и на сегодняшний день правящая ветвь Эрминидов, высших вампиров, в незапамятные времена поселившихся на трёх островах к западу от материка. Артур был не просто членом правящей династии, но ещё и старшим сыном главы клана, его преемником, что само по себе делало этого вампира сильнее и быстрее прочих, поскольку он мог частично использовать ментальную энергию других членов клана и регенерировать за их счёт.
   - Охотники перенесли свою штаб-квартиру в Эйкосию, - сообщила Лайта. - Они считают себя слишком солидной организацией, чтобы жить в полевом лагере зимой и летом. У Ордена теперь есть собственные деревни, мельницы и дворцы. А в Серебряном лесу обосновались, как это ни странно прозвучит, лесные фейри.
   - Фейри?! - Родерик метнулся к собеседнице так резко, что натолкнулся на стену. Вернувшись в обзорную зону, он возмущённо продолжил: - Прямо у нас под боком! Но... я так и думал! Да-да, конечно, фейри... мерзейшие создания. Без сомнения, мальчик у них. Поэтому я его не чувствую! Ведь фейри - известные мастера создавать энергетические барьеры. Но на нашей стороне будет фактор внезапности. Мы подкрадёмся и ударим их в спину.
   - Родерик... - Лайта сокрушённо опустила руки. - Скажи мне только одно: как, руководствуясь такими блестящими логикой, тактикой и стратегией, тебе удалось дожить до твоих преклонных лет?
   - Я ведь всегда прислушивался к тебе, - примирительно сказал глава клана. - Отец всегда говорил, что в последней войне мы многим были обязаны Лайте Тандер.
   - В таком случае послушайся ещё одного моего совета: оставь в покое Серебряный лес.
   - Нет! Я не могу ждать! - Родерик кружил по комнате, как загнанный зверь, и Лайта видела: да, ждать он, действительно, не может. - Я не могу сидеть сложа руки, когда мой наследник, мой сын в плену и, может быть, уже подвергается жестоким пыткам... ладно, ты не хочешь идти. Видит Луна, не будь мы в таком отчаянном положении, я бы не настаивал на твоём участии в битве. В конце концов, ты всё-таки женщина...
   - Как мило ты об этом вспомнил, - ласково улыбнулась леди-вампир.
   Глава клана пропустил шпильку мимо ушей.
   - Давай так. Ты и молодой Отрон остаётесь в родовых замках. Вы оба - главы своих ветвей, и рисковать вами... рискованно. Но мне нужны ваши вассалы, ваши армии!
   - У меня нет армии, - заявила Лайта. - А мои вассалы разбросаны по огромным территориям, я не могу собрать их мановением руки. Дай мне выяснить, что на самом деле произошло, и тогда мы вместе решим, как лучше вызволить из беды нашего Белого Волчонка. Если ему на самом деле требуется помощь, потому что Эль давно уже не волчонок, а матёрый зверь, вполне способный позаботиться о себе.
   - Пусть так. Но у тебя есть гоблины! А ещё трэллы. Они только люди, но тоже могут быть полезны. Пусть твой преемник возьмёт на себя командование и ведёт их за мной. Их кровь будет подчиняться ему так же, как и тебе. А меня он будет слушаться получше самоуверенной древней леди.
   Лайта села на резную скамеечку и принялась расчёсывать волосы.
   - Очень сомневаюсь, - уронила она с коротким смешком. - Командовать моим наследником тебе будет не так-то просто.
   Родерик, не особенно усердствовавший в генеалогии Эрминидов, безуспешно пытался вспомнить, кто же на сегодняшний день является ближайшим кровным родственником бездетной леди Тандер.
   - Позови его. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас отдала преемнику приказ следовать за мной.
   - Я не знаю, где он находится в данный момент.
   Родерик ощутил лёгкий укол самодовольства. Всё-таки, титул князя даёт ряд преимуществ, которые ты даже не замечаешь, пока не вспомнишь, что кто-то, пусть даже древний и могущественный, твоих привилегированных способностей лишён.
   - Назови имя. Я сам его найду.
   Лайта улыбнулась Родерику так, как посторонние люди улыбаются умственно отсталым детям: с плохо скрываемой жалостью и оттенком брезгливости.
   - Эйзенхиэль Элизобарра. Не путать с Эйзенхиэлем из Волшебных Холмов.
   Несколько мгновений Родерик потрясённо молчал.
   - Постой! Он мой сын. И мой наследник!
   - А ещё он наполовину Тандер. Если вдруг ты забыл.
   - Но... разве Гейл... нет, она ведь...
   - Гейл не была моей наследницей, - оборвала его Лайта. - А всего лишь четвероюродной племянницей. Но вот твоя бабка с материнской стороны была сестрой князя Тандер, так что по сумме родовых долей кровей... - Лайта скептически окинула взглядом главу клана. Она почти слышала скрежет, с которым проворачиваются его мыслительные шестерёнки. - В общем, не забивай себе голову. Просто поверь мне на слово: не будь Эйзенхиэль вероятным князем Тандер, я бы не стала возиться с его воспитанием.
   - Не смей называть его так! Достаточно того, что я вот уже триста лет избегаю обращаться к собственному ребёнку по имени. Он будет носить титул Элизобарра!
   - Да пожалуйста, - небрежно сообщила Лайта мраморной стене. - Если тебе не терпится отправиться в землю раньше меня - дорога открыта. Беги в свой Серебряный лес, и княжеская корона останется у второй ветви Эрминидов.
   Родерик так и сделал. Не потому, что послушался совета семисотлетней вампирки. Услышь он его, возможно, червячок здравого смысла шевельнулся бы где-то в глубине сознания, но князь схлопнул канал связи сразу, как только выпалил последнюю пламенную тираду. Он решил, что сам спасёт своего сына. Без гоблинов, без людей и, самое главное, без леди Тандер.

Глава 10. Хитросплетения корней

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Зима на островах в этом году не торопилась вступать в свои права, робкий снежный покров то и дело смывался дождём, влажная серость придавала Менесу мрачноватый вид, слякоть и морось выгоняли гуляющих из парков в тёплый уют развлекательных заведений, благо в столице их имелось предостаточно.
   "Князь Барро" вот уже месяц собирал Джабраэли полный зал. Директор театра под неутихающие аплодисменты в очередной раз вышел на сцену в центре цепочки танцоров, мирно объединившей протагониста с антагонистом, роковую вампирку и её соперницу-завистницу. Мону, как всегда, засыпали цветами. Но кое-что и поменялось за этот месяц: впервые за свою актёрскую карьеру по популярности её обошёл Макс. Внезапно оказалось, что ни рост, ни тёмные волосы не помеха для женского обожания. Вот и сейчас одна за другой к нему тянутся поклонницы. Крупная барышня, краснея, протянула "князю Барро" огромный букет алых гвоздик. Из-за резкого запаха цветок считался вампирским. Максимилиан приобнял девицу и пламенно поцеловал. В щёку.
   Мона спрятала улыбку в ворохе багровых лилий - традиционного элемента свадебных букетов леди-вампир. Ревновала ли она Макса? Абсолютно нет. Напротив, его успех радовал её острее своего собственного. К тому же, разве может кто-то устоять перед князем Барро и его страстью? Она и сама не смогла.
   Актёры в последний раз поклонились и уже окончательно удалились за кулисы. Аплодисменты мало-помалу смолкли, зато шумнее стало за дверями заваленных цветами гримёрок. Когда-то, на заре карьеры, Мону это беспокоило. Но Джабраэли уверил её в полной безопасности: охрана не пропустит нежелательных поклонников, будь это хоть сам князь Элизобарра. Вспомнив об этом, прима улыбнулась и потянулась перед зеркалом, разглядывая своё загримированное под вампирку отражение. Как же давно это было...
  
   331 г. от осн. Сообщества, Менес
   Юная ван Тирриен с детства обожала балет. Часами простаивала у станка, с улыбкой перенося боль и усталость. Кое-кто из недоброжелательниц поговаривал, что в труппу Мону взяли исключительно по протекции благородных родителей, но каждый, кто был хоть сколько-то знаком с Джабраэли, мог отмести это предположение как вздорное. Единственной протекцией оказалось согласие хореографа хотя бы посмотреть девочку.
   Она была совсем ещё дитя, но уже с прекрасной координацией, растяжкой и изящной фигуркой.
   - Будет работать - будет толк, - коротко сообщил директор театра в огромные, сияющие восторгом глаза. И взял к себе. На первое время - "стоять у воды".
   И это было настоящее счастье. О сольной роли Мона тогда даже не мечтала. На репетициях выкладывалась по полной, а после, когда прочие девушки разбегались по домам, задерживалась в театре, чтобы посмотреть, как "точится" великолепная Элизабет на индивидуальных занятиях с Джабраэли. Элизабет... для Моны она была чем-то запредельным, существом из другого уровня реальности. Пусть хореограф и кричал на неё, точно на девчонок из кордебалета: "Хватит ногой чесать! Вынь плечи из ушей!" Элизабет в ответ только улыбалась. И эта улыбка казалась Моне ослепительной.
   В тот вечер Элизабет на сцене была не одна. А в зале присутствовал единственный зритель - высокий мужчина с длинными белыми волосами, стянутыми чёрной лентой.
   Джабраэли ставил новый балет, в роскошных декорациях интерьеров столетней давности. В этой сцене героиня, попавшая на королевский бал с помощью доброй феи, знакомилась с принцем. Директор Королевского Театра был постоянным гостем на балах во дворце Менеса, но династия Вариона могла похвастаться чем угодно, кроме древности происхождения и проверенных временем традиций. В отношении этикета и общего оформления Джабраэли всегда был очень щепетилен, а потому попросил своего главного инвестора взять на себя и обязанности консультанта. Кто сможет оценить аристократизм и изящество бала лучше древнего князя-вампира?
   Мона притаилась за занавесом правой ложи и с интересом разглядывала Эйзенхиэля, которого прежде никогда не видела так близко. Он смотрел на сцену, чуть наклонив голову набок, и молчал. Джабраэли пытался предвосхитить реакцию зрителя по его лицу, но черты вампира не выражали ничего, кроме внимания. Когда оба танцора замерли и обратили к хореографу с консультантом вопросительные взоры, князь неторопливо встал, а потом одним стремительным движением, которое Моне из-за занавески не удалось даже хорошенько разглядеть, оказался на сцене. Идеальная акустика донесла до спрятавшейся балерины одну короткую фразу:
   - Очень плохо.
   У Моны перехватило дыхание. Как так? Элизабет была безупречна! Даже директор поглядывал на неё с одобрением! Да что он понимает в балете, этот!..
   Но вампир обращался не к приме. С лёгкой усмешкой он стоял напротив её партнёра.
   - Зачем вы целуете её руку?
   Танцор бросил на хореографа осуждающе-высокомерный взгляд.
   - Джабраэли приказал. Не знаю, откуда он эту дикость выкопал!
   Директор показал строптивцу кулак и пробормотал что-то по-олтенски. Вампир театрально завёл глаза к потолку.
   - Я вижу, вам неясен смысл этого действия.
   Князь развернулся к Элизабет.
   - Поцелуй с точки зрения магии - сам по себе ритуал.
   Вампир приблизился к балерине таким летящим шагом, что Мона залюбовалась. Нет, Элизобарра не танцевал и не пытался танец изобразить, но двигался с врождённым изяществом лёгкого на ногу охотника.
   - Конкретно этот, - князь с лёгким поклоном взял руку Элизабет в свою, - должен выражать восхищение дамой. Её красотой, влиянием или социальным положением.
   Балерина сделала изящный полуреверанс, и юная ван Тирриен, наблюдавшая за этой сценой, вдруг поняла, какое именно движение предыдущего партнёра Элизабет казалось ей неправильным. Танцор подносил пальцы девушки к своим губам. Князь вместо этого склонился над её рукой, да так низко, что кончик его хвоста подмёл пол. Губы коснулись не основания запястья, а кончиков пальцев.
   На один долгий миг всё и вся в зале Королевского театра замерло: Элизабет, с проступившим даже сквозь грим смущённым румянцем, её партнёр, озадаченно наморщивший лоб, Джабраэли, вскочивший со своего места с горящими глазами, и Мона за занавесом, ловящая смутное воспоминание. Однажды, когда она была ещё совсем ребёнком, дворец ван Тирриен посетил старый гвардеец, присягавший на верность ещё её деду. Совершенно седой, изрезанный шрамами и морщинами мужчина встал перед Моной на одно колено и взял её за руку. Девочка испугалась и попыталась спрятаться. А её отец приобнял вассала семьи за плечи и заставил подняться, с лёгким смешком сообщил:
   - Теперь при дворе так уже не делают. Достаточно поклона.
   - Я никогда не служил при дворе, - сухо отозвался старик, но встал и оставил Мону в покое.
   ***
   - Ясно вам? - князь Элизобарра уже опускался в своё кресло, с сомнением оглядывая "принца".
   - Д-да... - стремительные перемещения вампиров часто сбивали с толку людей, непривычных к общению с ними, и актёр всё ещё переводил взгляд с того места, где только что стоял почтительный Белый Рыцарь, на высокомерного франта в партере. - Кажется, понял.
  
   Несколько дней спустя юная ван Тирриен получила свою первую роль - прекрасной феи, подарившей героине шанс на простое женское счастье в объятиях наследника престола. Узнав об аристократическом происхождении девушки, великолепная Элизабет приблизила её к себе, даже перевела в собственную огромную гримёрку и сделала своего рода наперсницей. Прима окружила юную балерину вниманием и заботой, щедро делилась секретами профессионального мастерства и... часами расспрашивала о князе-вампире. Тот факт, что ван Тирриены живут на родовых землях Элизобарры и по достижении совершеннолетия приносят присягу главе клана Вампиров, а не королю, привёл Элизобет в полный восторг.
   - Так он... бывает у вас? В вашем дворце?
   Закусив губу, Мона сокрушённо покачала головой. Было отчаянно стыдно, что она так мало интересовалась обстоятельствами, при которых давали клятву верности старшие братья. Помешанная на танцах девочка мало понимала в хитросплетениях взаимоотношений вампиров и их вассалов, да её это и не особенно касалось. Теперь всё намного проще, чем сто-двести лет назад. Отпрыски благородных семейств сами могут выбирать себе супругов и род занятий. Мужчины не обязаны становиться исключительно военными, а женщины - леди-управительницами при благородном муже. На самом деле клятва верности, скорее, формальность. Если князю что-то нужно от ван Тирриенов, как правило, это касается благотворительных балов или городских праздников, и он посылает улаживать дела своего секретаря.
   - Тоже вампира? - оживилась Элизабет. Но Мона отрицательно покачала головой. Нет. Господин Зальц... обычный. Просто человек, не маг и даже не аристократ. Чиновник, каких полно в каждом муниципалитете.
   - Это так странно... - Элизабет расхаживала по гримёрной, задумчиво барабаня пальчиками по губам. - Мне казалось, всё, связанное с ним должно быть каким-то... особенным. Волшебным.
   - По-моему, князь Эйзенхиэль - архимаг, - осторожно сообщила Мона. - Я только не помню, в какой школе магии.
   - Ты знаешь, - вздохнула прима, и взгляд её стал мечтательным, - он - настоящий князь, не то что нынешние. Когда он взял меня за руку, я... я почувствовала себя Принцессой. Не сценической, размалёванной гримом и в пропахшем нафталином платье, а благородной леди с двадцатью поколениями именитых предков. И эти глаза...
   Щёки Элизабет алели, а Мона не знала, что и думать. У неё самой было много поколений именитых предков (гораздо больше, чем хотелось бы девочке, которую заставляли зубрить собственную родословную), и к клану Вампиров Мона всегда испытывала традиционное для ван Тирриенов уважение, но сам князь оставался для неё некой абстракцией, далёкой светлой фигурой на звёздном небе.
   А потом с Элизабет случилось то, что случилось...
   Когда Джабраэли предложил Моне занять вакантное место примы, она не нашлась, что ответить. Хореограф принял её потрясённое молчание за восторженное согласие и в тот же вечер пригласил инвестора на согласование кандидатуры новой солистки. Эйзенхиэль выкроил пару часов в своём графике и согласился.
   Моне предстояло исполнить роль Зары, весьма характерную и в техническом отношении сложную. Танцевала она как во сне: пустая, без декораций, сцена, пустой зал и светловолосый мужчина в первом ряду. Его костюм из чёрного бархата превратил его в невидимку, только сложенные домиком бледные пальцы и узкое, по-волчьи удлинённое лицо выделяются в темноте, как луна на ночном небосклоне. Когда Джабраэли выскочил на сцену с перекошенным от гнева лицом, Мона даже обрадовалась.
   - Стоп! Довольно! Хватит меня позорить! Ты двигаешься, как заведённая кукла! Мона, девочка, что с тобой не так? Или тебя подменили фейри?
   - Не кричите на неё, - князь встал мягким движением хищного зверя, и Мона отшатнулась. - Юная леди и без того напугана. Оставьте меня с ней на четверть часа. Наедине. Потом попробуем ещё раз.
   Мона вцепилась в директора мёртвой хваткой, но Джабраэли решительно отодрал её пальцы от пиджака и, хмыкнув, вышел, плотно прикрыв за собой дверь технического помещения. Несчастная ван Тирриен расслышала даже звук задвигаемого засова. Оставался ещё один выход - через зрительный зал. Но там, прямо посреди прохода, стоял вампир.
   - Вы боитесь меня, - сказал князь, констатируя очевидное. - Почему?
   Мона молча пятилась назад. Элизобарра не пытался приблизиться. Он только глубоко вдохнул, и на мгновение прикрыл глаза, будто раздумывая.
   - Элизабет... вы боитесь, что с вами произойдёт то же, что и с ней.
   Балерина несмело кивнула, хотя в интонации князя и не было вопроса.
   - Вы полагаете, будто я что-то с ней сделал. Заколдовал, одурманил, погубил?
   Первое слово вампир произнёс, стоя в партере, последнее - Моне на ухо. Девушка не заметила, как он переместился, вскрикнула и попыталась броситься прочь, но сильные пальцы удержали её за талию.
   - Прошу вас! - взмолилась Мона. - Ван Тирриены всегда сохраняли вам верность!
   - Это правда, - Эйзенхиэль выпустил девушку и, посмеиваясь, отошёл на несколько шагов. - И это одна из причин, почему род ван Тирриен неизменно сохранял свои земли и влияние, независимо от государственных переворотов и смены декораций на королевском престоле. У меня нет причин причинять вам зло, как не было причин вредить Элизабет. Напротив, я не меньше вас опечален тем, как всё обернулось. Она была великолепной танцовщицей и нравилась мне. Однако единственное, в чём я могу себя упрекнуть - я не предотвратил того, что произошло. Но я извлёк урок и постараюсь, чтобы с вами, милое дитя, подобного не случилось.
   - Она влюбилась в вас, - всхлипнула Мона. - В тот день, когда вы показывали Арни, как целовать женщине руку, помните?
   Элизобарра опустил взгляд и поправил манжет.
   - Я... не стал бы называть чувства Элизобет таким возвышенным словом: "любовь".
   Помолчав, он продолжил:
   - Вы, Мона ван Тирриен, дочь благородной семьи, достойная высокого положения в обществе. Задумывались вы когда-нибудь о роли, которую можете сыграть в истории своей страны и своего рода?
   Забившаяся в угол балерина затравленно замотала головой.
   - Позвольте, я вам покажу, - бархатным голосом произнёс князь.
  
   ***
   Свет и блеск. Мона стояла в дверях бального зала. Она хорошо знала интерьер этого дворца. Ван Тирриены постоянные гости на королевских балах. Вот только вводит её в зал не отец и не старший брат.
   - Их величества король Николас и королева Мона! - торжественно объявляет распорядитель. Мона вглядывается в своего спутника. У него знакомое лицо. Знакомое, но такое... равнодушное. Прежде, бывало, Ники болтал с юной ван Тирриен. Как правило, о непринуждённой ерунде, но это всегда выходило весело. Теперь у него такой взгляд... кажется, он никогда больше не будет её смешить.
   Пара медленно проходит через расступившуюся толпу. Школьные подружки Моны приседают в глубоких реверансах, так что не видно их лиц. Но даже от тщательно уложенных причёсок веет холодом зависти.
   Губы начинают дрожать. Не выдержав, Мона вырвала руку у молодого короля и воскликнула, обращаясь к светловолосому мужчине в глубине зала:
   - За что?!!
   ***
   Полумрак сцены снова окутал её уютным покрывалом.
   - Вы не тщеславны, - констатировал князь, задумчиво разглядывая девушку. - Не знаю, насколько это хорошо в вашем положении. Но будем работать с тем, что имеем. Впрочем, есть и ещё один вариант.
  
   ***
   Летняя роща.
   - Вы совершенство!
   Прелестный юноша роняет ворох цветов к её ногам. Птицы выводят щемяще-нежные трели. У края поляны пасётся белоснежный конь с пышной гривой и кокетливо повязанным ленточкой хвостом.
   - Моя богиня! - белокурый красавец опускается перед Моной на одно колено, почтительно целует её руку. Да, совершенство. В его голубых глазах такой неподдельный восторг, что невозможно не поверить.
   Вот и Оливия ван Тирриен во время семейного круиза по Золотому побережью поверила в сказки Волшебных Холмов. Больше её никто никогда не видел.
   Мона спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.
  
   ***
   - Ну-ну, - князь Элизобарра обнял всхлипывающую девушку и успокаивающе гладил по голове. - Нельзя быть такой впечатлительной. Скажите мне, Мона, чего вы на самом деле хотите?
   - Верните Элизабет в театр, - не раздумывая, ответила благородная ван Тирриен. - Вы ведь можете. Вы всё можете!
   - Боюсь, что нет, - мягко возразил князь. - И дело даже не в Джабраэли. Два дня назад я скрепил договор между Элизабет Бове и леди-вампир Тэллой. Ваша прима стала трэллом. Возможно, она всё ещё будет танцевать, для хозяйки или её гостей, но сцена Королевского театра для Элизабет закрыта навсегда.
   Это известие потрясло Мону, она даже плакать перестала.
   - Но... почему?
   Элизобарра уселся на край сцены. Одинокий софит освещал его лицо будто светом Луны.
   - В двух словах не ответишь. Но если коротко... Элизабет вышла из очень простой семьи. В Королевский театр она пробилась исключительно благодаря своему таланту, к тому времени уже достаточно огранённому. Но до этого бедняжке пришлось пройти путь весьма тернистый, если вы понимаете, о чём я.
   - Не понимаю, - озадаченно ответила девушка, присаживаясь рядом.
   Князь поглядел на неё и ласково улыбнулся.
   - И слава всем богам за это. Скажем так, Элизабет всегда хотела стать частью высшего общества. Её мечта сбылась. Не совсем так, как она того ожидала, но тем не менее - сбылась. Для этого потребовалась определённая... смелость. Я уважаю её в людях, поэтому и не отказал Элизобет в её просьбе, хотя, как правило, я не приветствую практику кровных трэллов среди своих подданных.
   Мона обдумывала слова князя и болтала ногами, опущенными в оркестровую яму. Всё это было... странно, но страх постепенно отступил. Она даже не вздрогнула, когда князь вкрадчиво спросил:
   - Вы так и не ответили, дитя моё, о чём мечтаете вы. Не для Элизабет - для себя.
   - Я хочу танцевать, - не задумываясь ни на секунду, выпалила Мона, смело глядя в по-волчьи узкое лицо вампира.
   Эйзенхиэль взял её за руку и произнёс:
   - Так танцуйте.
   ***
   Демонстрационный кристалл декоратора так и остался на складе, но он сегодня и не нужен - тёмный фон только выгоднее подчёркивает изящество фигурки в белом. Арабеск, пируэт, кошачье па - словно бабочка она порхает от одного источника света к другому, будто не в силах выбрать.
   - Брависсимо! - шепчет директор театра, и не совсем ясно, кого он имеет в виду. - Как вам это удаётся, князь? У неё выросли крылья! У меня по сцене летает настоящая фея!
   - Она гораздо лучше, - улыбается князь поверх сложенных домиком ладоней. Балерина ловит его взгляд и улыбается в ответ. Направленный поток чистого счастья самовыражения переполняет вампира ментальной энергией. Её так много, что он не в состоянии её полностью поглотить. Ван Тирриены - талантливое семейство. Но это их дитя - настоящий деликатес. На Джабраэли всегда можно положиться - чутьё талантливого хореографа не оставит своего крупнейшего инвестора голодать.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа вывел Мону из задумчивости. Она вскочила, внутренняя дверь, ведущая в соседнюю гримёрку, отворилась, и Макс, успевший уже отделаться от поклонниц, заключил партнёршу в жаркие объятия. Несколько минут протекли, заполненные поцелуями и редкими восторженными вздохами.
   После памятного предпоказа "Князя Барро" Джабраэли провёл с Максимилианом воспитательную беседу. Теперь, когда пару сценических вампиров ожидал счастливый финал, хореограф подумывал о смене исполнителей. Всем известно, что реальная страсть, перенесённая на сцену, выглядит смешно и жалко. Быть может, Максу стоит примерить светлый парик.
   Оветри был всё ещё в гриме вампира, а то Джабраэли испугался бы, увидев, как он побледнел. Но отвечал актёр невозмутимо.
   Пусть ему дадут шанс. Роль князя Барро гораздо более характерная. Разве с ней справится классический герой-любовник Арни? Макс профессионал в конце концов, он умеет отделять сцену от жизни и так далее, и так далее...
   Сомнения по поводу Арни терзали и самого Джабраэли, именно поэтому он и завёл этот разговор, вместо того, чтобы просто объявить актёрам о смене ролей. К тому же, такой шаг сильнее, чем введение пары новых сцен, оттянул бы премьерный показ, а это означало дополнительные убытки.
   Максимилиан получил свой шанс и воспользовался им сполна. На сцене он был безупречен: идеальный баланс эмоции и техники, нейтральный взгляд во время поклона. Но за кулисами, за запертыми дверями - это было его время. Роман Максимилиана Оветри с прима-балериной набирал обороты и уже вызывал некоторое беспокойство у семейства ван Тирриен.
   Макс усадил возлюбленную на туалетный столик, безжалостно смахнув баночки и флаконы. Мона рассмеялась и прикрыла глаза, томно подставляя открытую шею под губы "вампира", но более решительные притязания пресекла.
   - Разве ты не торопишься на какую-то встречу, милый? Ты вчера говорил.
   Макс пробормотал что-то невнятное в её волосы, но Мона явно была не настроена на игривый лад, так что он отступил, позволив ей спрыгнуть на пол, и принялся собирать разбросанную по полу косметику.
   - Да, с братом, мы собирались поужинать в "Старом Менесе". Хочешь к нам присоединиться? Я буду просто счастлив представить тебя члену семьи.
   - Может быть, в другой раз, - она забрала у него баночку с очищающим лосьоном и принялась удалять грим. - Сегодня я тоже занята: обещала зайти к Элизабет.
   В зеркале Мона заметила, как Макс плотно сжал губы, и в очередной раз задумалась, почему он так болезненно воспринимает её визиты к подруге. По иронии судьбы, после того, как Джабраэли вышвырнул Элизабет из труппы, только Мона, занявшая её место, не отвернулась от старшей подруги. Да ещё Макс заступался за бывшую приму. Правда, только в словесных перепалках с директором, саму Элизабет ни разу не навестил. Впрочем, их отношения не выходили за границы профессионального общения, так что удивляться не приходилось. Откровенно говоря, Элизабет вообще мало кому нравилась, но в случившемся с ней Макс упрямо винил коварство и магию вампиров.
   - Сегодня Элизабет знакомит меня с женихом, - сообщила Мона.
   Макс забрал у неё пузырёк и тоже занялся гримом.
   - Вот как... выходит замуж за вампира?
   - Нет, - Мона обняла любимого, и заглянула в зеркало, с удовольствием убедившись, как быстро смягчилось выражение его лица. - За человека. Кажется, он иностранец.
   - Что ж, - Макс нежно поцеловал партнёршу в губы. - Передай Элизабет, что я за неё страшно рад.
  
   ***
   Мало кто за пределами обители Волчьей Матери знал, что лунный лекарь, активно практиковавший герудотерапию, брат Оветри - низший вампир. Но ещё менее известным фактом было то, что для ведущего актёра Королевского театра Оперы и Балета брат Оветри - просто брат.
   Некоторое время человек и вампир молча сидели по разные стороны стола, разглядывая друг друга. Они не виделись уже очень давно. Но Макс был влюблён и счастлив, а потому заговорил первым:
   - Я почему-то думал, что ты придёшь в этой вашей серебристой сутане.
   Брат Оветри, в миру носивший имя Валентин, улыбнулся.
   - За пределами монастыря я не обязан её носить.
   - В отличие от чёрного костюма вампира? - хмыкнул Макс.
   Молодой носферату разглядывал собеседника с таким задумчивым видом, что показался Максимилиану не младшим братом, сущим ребёнком по меркам долгоживущей расы, а настоящим древним вампиром.
   - Если честно, это единственная светская одежда, которая у меня есть, - признался вдруг Валентин и улыбнулся, сразу сделавшись обаятельным мальчиком, которого помнил Макс. Было время, когда младшему Оветри доставалось по шее за чересчур привлекательные ямочки на щеках. И маленький вампир, уже тогда куда более сильный, чем старший брат, терпеливо сносил трёпку, лишь жалобно заглядывая в лицо Максу тёмно-карими глазами. При этом воспоминании танцору стало вдруг невыносимо стыдно.
   - Я... очень рад видеть тебя, - смущённо сказал он. - Ты совсем не изменился.
   Вампир собирался что-то ответить, но в этот момент припозднившийся официант положил, наконец, перед ними меню, и оба брата погрузились в его изучение.
   - Мне очень понравился балет, - сказал Валентин. - Спасибо, что прислал билет. И девушка у тебя такая красивая!
   - Она не моя... - Макс отложил папку меню в сторону, - девушка. Это только сценический образ, понимаешь? Я ведь на самом деле не князь-вампир, - грустно закончил танцор.
   - Она тебя тоже, кажется, любит, - заявил бестактный брат, жестом подзывая официанта обратно. - Если поженитесь, мама будет просто счастлива. Она очень переживает за тебя.
   Макс ощутил лёгкий укол раздражения, но потом до него дошёл смысл сказанного.
   - Вот как вы... это делаете? Ничего не утаишь!
   - Да вы не особо и стараетесь. Особенно она.
   - Уже сделали выбор? - вежливо уточнил подошедший официант.
   - Горький вермут, - сказал Валентин. - С полынью. Солёный миндаль и оливки. Бифштекс с кровью. Без гарнира.
   - Олтенский салат, - пробормотал Макс, изрядно озадаченный тем, что его юный брат, к тому же, монах, так уверенно заказывает настолько крепкий аперитив. Причём, судя по всему, ему это не в первый раз. - Запечённую рыбу. И... воды.
   Официант сделал в блокноте пару росчерков и доверительно наклонился к Валентину.
   - Молодого оленя только-только привезли. Не желаете бокал? Кровь ещё тёплая.
   - Несите, раз тёплая, - вздохнул вампир. - Воистину Менес не зря называют городом соблазнов.
   Официант радостно поклонился и тут же исчез.
   - Это в семинарии тебя научили пить? - осведомился Макс как мог невозмутимо.
   - Поверь мне, это далеко не худшее, чему меня там научили, - печально отозвался Валентин.
   - В том числе - лечить людей? - смягчился танцор.
   - Да... и это тоже, - вампир взял бокал, наполненный кровью, и медленно пригубил.
   - Мама писала, ты надолго задержался у неё этой зимой. У неё проблемы со здоровьем? Поэтому ты?..
   Валентин кивнул.
   - Макс, она так постарела! И совершенно себя не бережёт. Ходит абы в чём, питается абы как! Представляешь, все деньги, что ты ей посылал, она кладёт в гномий банк, под проценты. На дом, говорит, копит. Для тебя. Чтоб ты женился, наконец. А то, мол, за такого бобыля, как ты, ни одна приличная девушка с приданым не пойдёт.
   Максимилиан, рассеянно ковырявший вилкой в салате, потрясённо замер.
   - Я... я этого не знал.
   - Ты бы навещал её хоть иногда, - вампир осушил бокал последним большим глотком, промокнул губы. На крахмальной ткани осталось красное пятно.
   Максимилиан нервно разгладил салфетку у себя на коленях.
   - Как-то не думал, что ей это нужно. Ты ведь всегда был её любимчиком. Она всегда была на твоей стороне. Знаешь, я тебя за это в детстве так ненавидел!
   - Знаю, - тихо ответил Валентин, отводя взгляд. Ему принесли бифштекс, но он не торопился браться за нож. - А ещё за то, что твой отец вас бросил, когда появился я.
   Макс тоже отложил приборы в сторону и уставился на брата.
   - И... как давно ты начал это понимать? - спросил он, наконец.
   - Сколько себя помню. Больше всего на свете я жалел, что мама загуляла не с высшим. Будь я красноглазым, меня забрали бы на воспитание, и тогда, возможно...
   - И тогда у меня не было бы долгоживущего брата, - резко оборвал его Макс.
   - Зато, вероятно, был бы короткоживущий отец, - пожал плечами Валентин.
   - Когда-то, когда мы были детьми, и тебя дразнили крысёнышем и мышиным ублюдком, а нашу мать... и того хуже, я в самом деле так думал. И теперь очень жалею об этом.
   - Я помню, что ты сам никогда меня так не называл, - Валентин подпёр щёку рукой и снова улыбнулся. - Я был тебе за это так благодарен!
   - Я этой благодарности не заслужил, - признался старший брат. - Просто однажды мама, услышав ругательство в твой адрес, съездила меня по губам и пообещала выгнать из дома, если ещё раз услышит подобное.
   Валентин кротко вздохнул и принялся за еду.
   - Со временем я понял, что если бы отец нас действительно любил, то никогда бы не бросил. Даже из-за тебя, - сказал Максимилиан.
   - Ты очень повзрослел, - серьёзно заметил Валентин. - Это хорошо.
   Максу всё сильнее казалось, что из них двоих повзрослел вовсе не он.
   - Что там с вами делают, в этой семинарии? - озабоченно спросил он.
   Вампир беспокойно заёрзал на стуле.
   - Ну, знаешь, всякие штуки. Магия, в основном. Немного истории и прочей муры... Расскажи лучше о себе. Ну, то есть, я видел афиши и твой портрет в фойе, так что знаю, какая ты теперь знаменитость. Как ты... помимо театра?
   - Помимо театра? - Максимилиан растерянно рассмеялся. - А больше у меня ничего нет. Строгая диета, примерки и грим, нескончаемые тренировки, репетиции... по вечерам выступления. Свободного времени - часов пять-шесть в неделю, в общей сложности. Отпуска у Джабраэли не допросишься. И, кстати, если собирать на дом такими суммами, как я отсылал матери, то на жилище, в которое не стыдно будет ввести Мону ван Тирриен, скоплю как раз лет эдак через... тысячу.
   Валентин заёрзал ещё беспокойнее.
   - Раз уж ты об этом заговорил... вообще-то, я уже купил тебе дом.
   Макс закашлялся, подавившись рыбной костью.
   - Ты... что?
   - Вообще, конечно, не столько тебе, сколько маме, - затараторил младший брат. - Записал просто на твоё имя, ну, ты же знаешь, как она беспомощна во всяких юридических вопросах...
   Из-за отворота чёрного пиджака появился пухлый конверт и перекочевал на половину стола Макса. Танцор долго не решался открыть его, но любопытство взяло верх. Старший Оветри погрузился в изучение документов, младший потягивал вермут.
   Наконец Макс откинулся на спинку кресла и с непередаваемым выражением лица воззрился на брата.
   - Три этажа, конюшня, озеро, парк и четыре моста. Это не дом, а настоящий дворец.
   - Н-ну... знаешь, это, конечно, не резиденция ван Тирриенов. Новострой, и отделка довольно скромная. От столицы далековато. Правда, в соседнем городке есть стационарный портал, так что при желании...
   Максимилиан аккуратно сложил документы обратно в конверт и отпихнул его от себя на середину стола.
   - Откуда у тебя такие деньги?
   Валентин почесал нос и тяжко вздохнул. Макс сжал губы и нахмурился.
   - Вот так и знал, что ты к этому прикопаешься. Ты всегда был та-акой дотошный, аж зло брало.
   - Ну ещё бы, - сквозь зубы процедил старший брат. - Во что ты вляпался?
   - П-понимаешь, - вампир вертел в ладонях бокал, преувеличенно внимательно разглядывая зеленоватую жидкость на дне, - меня тут... неожиданно повысили. И жалованье выплатили за год вперёд. Плюс кое-что ещё было... моё расписание не намного свободнее твоего, тратить и некогда, и некуда.
   Макс побледнел.
   - Ты... можешь ещё отказаться? Сделка по дому свежая, можно успеть ещё завернуть...
   - Зачем? - удивлённо поднял голову молодой вампир.
   - Валентин, я ведь не полный идиот. За год вперёд платят только контрактникам-военным. Ты с ума сошёл? Ну какой из тебя полевой врач?
   - Я буду аббатом, Макс, - сообщил вампир, не глядя на брата. - Меня назначили настоятелем монастыря.
   Танцор недоверчиво сощурился.
   - Сдаётся мне, малыш, ты врёшь.
   - Это правда, - снова вскинул голову младший Оветри. - Предыдущего настоятеля перевели в другое место из-за... изменившихся обстоятельств. Мою кандидатуру посчитали самой подходящей.
   - Валентин, по счёту вампиров ты даже не совершеннолетний. Какое аббатство, что ты мелешь?
   Молодой носферату снова почесал нос и вцепился в бокал.
   - Сделали маленькое исключение. Мастер Йош за меня поручился. Я уже принял трансформу, а это считается главным. Я даже мог бы вступать в права наследования, если бы нашёлся вампир, готовый мне что-то завещать. К тому же, церковь, к которой относится монастырь, принадлежит лучу Благостной Луны, полностью для короткоживущих. Меня, собственно, потому и выбрали: глаза карие и вырос среди малообеспеченных людей, так что в совершенстве владею северочеловеческим диалектом. А благословенную коверкаю, как не родной.
   - Это где у нас такая церковь? - подозрительно осведомился Макс. - Лунная, и полностью для короткоживущих?
   - На континенте, - ответил Валентин, не поднимая глаз.
   Максимилиан сокрушённо покачал головой.
   - Зачем тебе это, Валентин? К волчьей матери этот твой дворец! Без тебя мама совсем зачахнет. Она ведь души не чает в своём зубастике!
   - Говорят, у нас нет души, - сообщил носферату, исподтишка поглядывая на брата. - Именно поэтому мы не отражаемся в зеркалах.
   - Да плевать мне, кто что говорит! - воскликнул Макс. - Я понимаю, ты молод и жаждешь приключений, но на континенте... там к вампирам относятся совсем не так, как здесь, на островах. Поверь мне, я бывал там на гастролях не раз и не два, я знаю...
   - Именно потому я туда и еду, - тихо сказал младший брат, судорожно сглотнув. А танцор неожиданно понял: Валентин сам боится своего нового назначения, хоть изо всех сил старается этого не показать. - Я не могу рассказать тебе всего, Макс... но я говорил с одним паломником, он...
   Вампир смешался и замолчал.
   - В общем, я еду, - сказал он вдруг нарочито решительным тоном. - А тебе теперь нужно позаботиться о маме. Уговори её как-нибудь сходить к ворожее. Я подлечил её, как мог, но, кажется, основная проблема там по женской части, по солнечной.
   - Мы... будем тебя навещать, - грустно сказал Макс. - Летом, во время гастролей. В монастыре, наверное, стационарный портал найдётся? Я возьму Мону...
   - Нет! - Валентин вскинулся всем телом и подался вперёд. - Ни в коем случае! Даже не пишите мне. И не вздумайте выходить за акваторию островов!
   Его бледные щёки разгорелись лихорадочным румянцем. Но почти тотчас вампир успокоился.
   - Впрочем, я думаю, скоро все внешние рейсы всё равно отменят, а порталы перенастроят.
   - У нас двусторонний контракт с театром Тисы, - сообщил Макс.
   Валентин только усмехнулся.
   - Князь Элизобарра ни в жизнь не станет рисковать своим драгоценным хореографом. Уверяю тебя, Макс, гастролировать вы в этом сезоне будете не дальше Тандера. А ещё, знаешь, - добавил он нерешительно, - на нашем острове есть теперь по крайней мере один лазутчик фейри. Из ляшей. Он был у меня прямо в руках, - Валентин выразительно вытянул вперёд ладони. - И... всё равно в итоге я его упустил. Я хочу... сделать что-нибудь, что пока в моих силах. Чтобы Благословенные острова продолжали оставаться безопасным местом. И для вампиров, и для людей.

Глава 11. Память мертвецов

   Вечность, Сумеречный Предел
   Войти в Сумеречный Предел по самой кромке прибоя считалось среди молодых некромантов особым шиком: вы рискуете промочить ноги, но и шансы отрезать от воды свежеумершего гораздо выше.
   Мортимер ступил в пыль Мира Мёртвых так далеко, что Вод Забвения отсюда было даже не видно. Впрочем, о расстоянии до воды это ничего не говорило. Окружающие серые пески складывались в мелкие волны, как будто прежде здесь было море. Нечто подобное мог бы создать регулярно дующий ветер, но ветра - нечастые гости в Мире Мёртвых. Ветер - это всегда перемены. Мортимер не сомневался, что в Сумеречном Пределе собирается настоящий ураган - недаром Служители так всполошились, однако до этого уровня реальности буря, как видно, ещё не докатилась.
   Некромант расправил плечи и зашагал по направлению к Горизонту.
   В те времена, когда Мортимер только приступал к изучению некромантии, считалось, что существует два мира: материальный, существующий в реальности Мир Живых, и нематериальный, находящийся по ту сторону реальности Мир Мёртвых. Потом Мортимер познакомился Черионом. И первое его "Чушь собачья!" относилось именно к реальности.
   - Демон, по-твоему, реален или нет?
   Мортимер, на тот момент ни разу не сталкивавшийся с демонами, затруднился с ответом.
   Потом оказалось, что между "реально" и "нереально" существует множество градаций. Например, антитентура оказывалась совершенно нереальной относительно родного мира Мортимера, сам Мортимер был нереален для жителей антитентуры, а Демонис занимал промежуточное положение: его нельзя было назвать материальным, но, тем не менее, и Демонис, и его обитатели оставались реально существующими, и считаться с этим приходилось всем остальным шести мирам.
   Изящное математическое преобразование, выполненное когда-то совершенно формально, позволило развиться новому направлению магии - пространственным перемещениям. Способности к ней были не у всех. Некоторые ученики Мортимера, преуспевающие в других дисциплинах, приходили в ярость от бесплодных попыток так расфокусировать сознание, чтобы перейти на новую грань нереального. А некоторым, например, Виктору после определённой тренировки удавалось шагать между градациями так же легко, как активировать проекционный шар.
   Довольно скоро пыль перестала сковывать шаги, сапоги Мортимера застучали по каменной мостовой. Горизонт изогнулся, одновременно приблизился и отдалился - некромант оказался в Городе Теней. Неизменный в своей переменчивости Город всегда пленял Мортимера непостижимостью. Его улицы представляли собой бессвязное на первый взгляд нагромождение зданий, колодцев, фонтанов, мостов из разных мест и эпох. Но странным образом всё это гармонично сочеталось в единое целое, и древний храм Луны стоял напротив помпезного здания гномьего банка, а олтенские террасные сады вели к спортивному бассейну Эйкосии, не вызывая у стороннего наблюдателя диссонанса восприятия. Во многом Город Теней напоминал Мортимеру современный Менес.
   Путешественник остановился у головокружительно высокого здания, сплошь облицованного зеркалами. Со стены на Мортимера глядел крепкий мужчина в самом расцвете сил, каким он был давным-давно, в те годы, когда вампир аккуратными недомолвками подбросил ему идею архимагической диссертации. Впрочем, зазеркальный Мортимер был хотя и молод, но уже сед, как лунь, а это означало, что он уже пережил воскрешение Торстеда Элизобарры и всё, что с ним было связано. Некромант улыбнулся сам себе и помахал рукой. Отражение ответило робко и с небольшим запозданием. Жест оказался и вовсе смазанным, как будто воздух между Мортимером и зеркалом накалился от большого костра.
   Воздуха в Сумеречном Пределе на самом деле не было. Зато тут таскалась целая прорва неприкаянных сновидений. Может быть, это одно из них, особенно обнаглевшее. Зеркальный Мортимер беспокойно покосился в сторону и шевельнул губами, беззвучно предупредив своего двойника о чём-то, что того ждало впереди. Щеки некроманта коснулся мимолётный поток тепла. Мортимер тщательно проверил связующую нить, ведущую к оставшемуся в реальности "якорю". Элизобарра сердито рванул напарника к себе. Возвращайся, мол. Но некромант только ободряюще кивнул своему отражению и решительно зашагал вперёд, под триумфальную арку.
   Любые два столба, перекрытые сверху - это маленький портал в другой мир. В зависимости от того, какие действия вы совершали до его пересечения, и чем собираетесь заниматься после, результат может быть очень разный. Много столетий назад предки Мортимера соорудили на въезде в город огромные каменные ворота без дверей, чтобы войска, возвратившиеся с победой, совершили обряд очищения от крови и вошли в освящённое, "чистое" пространство города переродившимися людьми. Этот величественный памятник архитектуры был разрушен при захвате Терира олтенцами, сравнявшими с землёй все монументы, напоминавшие местным жителям о былой воинской славе. Но здесь и сейчас триумфальная арка стояла как ни в чём не бывало, и Мортимер вошёл внутрь.
   Стоило некроманту преодолеть ворота, как его оглушил гам, царивший в таком спокойном обычно Городе Теней. Толпы людей заполнили главную площадь и отходящие улицы. И все до одного они были мертвы.
   Мортимер облизнул пересохшие губы. Его посетило неприятное чувство дежавю.
  
   19 г. до осн. Сообщества, остров Элизобарра
   Последние комочки земли стягивались к окончательно оформившемуся телу, облекали его бархарными складками старинного одеяния.
   Мортимер, бледный от напряжения, продолжал наполнять объект связующей энергией идеально выверенной плотности. Старшие некроманты могли бы отдать должное сноровке соискателя на должность архимага, но им было не до того: столпившись у границ второго, выложенного чёрным гранитом, круга, Совет Девяти разглядывал Торстеда, первого князя Элизобарру.
   Острые и зауженные черты лица имели явное портретное сходство с лордом-вампиром, принимающим участие в церемонии. Вот только волосы у предка были иссиня-чёрные, поблёскивающие даже в рассеянном свете луны. Он казался молодым - не старше Эйзенхиэля, и уже настоящим. Перед Мортимером лежала не земляная кукла, а привлекательный мужчина, правда, немного бледный. Торстед сжимал в перекрещённых на груди руках края меховой накидки, как будто натягивал её на себя, да так и замер.
   Мортимер встретился взглядом с Черионом. Архимаг кивнул.
   - Мы приступаем к завершающей стадии эксперимента, господа, - сказал соискатель звания и осторожно, высоко поднимая ноги, вышел за пределы рунического круга, опоясывавшего Торстеда. - Если что-то пойдёт не так, прошу всех как можно скорее покинуть пределы диамагического помещения. Я применяю Возврат к вампиру на свой страх и риск и не возьмусь однозначно утверждать, что Ограда Теней будет против него так же эффективна, как против человеческих мертвецов. Если я где-то ошибся, чёрный гранит замкнёт нежелательную магию. В этом случае я прошу тебя, Эйзенхиэль, позаботиться, чтобы кадавр не смог пополнять энергию извне. Я...
   Вампир прервал его нетерпеливым жестом.
   - Да, Морт, технику безопасности мы уже обсуждали. И это одна из причин, почему я здесь присутствую лично. Приступай уже.
   Экспериментатор находился сейчас в фокусе искусно собранной энергии родовой земли Элизобарра. Эйзенхиэль сам разработал проект диамагического купола и его фундамента. Чёрный гранит обошёлся недёшево, но почти вдвое дороже вампир заплатил за золотые штыри, вбитые в землю, и золотые же полосы, уложенные на глубине чуть больше локтя под полом и сходящиеся к постаменту с телом. Золото отлично проводит энергию, одно это многократно увеличило напряжённость поля в активной зоне, когда же Мортимер приступил к ритуалу, Элизобарра ощутил приятное покалывание от прилива родовой магии из самых недр. Поток, однако, лишь задевал его, устремившись к медленно проступающему из земли вампиру. Нечто подобное он ощущал в замке Элизобарра, когда навещал отца - приоритет отдавался главе клана. Сейчас это, возможно, объяснялось положением тела, помещённым в центр напряжённости... но Эйзенхиэль не мог отделаться от ощущения, что предок ускоряет поток усилием воли. Вздор, конечно. Торстед сам был составной частью этой энергии. А если так, как мог он обладать собственной волей? Сознание присуще только живым. Князь Элизобарра же был мёртв. Пока.
   Мортимер отлил немного своего варева в пиалу и снова подошёл к телу. Достал из кармана кисточку, обмакнул в зеленоватую жидкость и принялся выводить на лбу Торстеда сложносочинённые чёрточки и закорючки. Руны некромантов безобразно сложны, а рисовал их Мортимер, стоя за пределами Ограды Теней. Человеческому телу нужно какое-то время, чтобы воспринять магию Возврата, но как знать? У вампиров реакции быстрее. Некромант надеялся, что успеет отдёрнуть руку прежде, чем на него набросятся, если кадавр окажется безумен и агрессивен.
   Торстед, однако, восставать из мёртвых не спешил. Начертанный Мортимером знак уже испарился, а вампир всё так же продолжал неподвижно лежать на своём пьедестале. Только глазные яблоки задвигались под веками.
  
   В это же время, Серебряный лес
   Сначала Родерик Элизобарра увидел фейри - и возликовал, что был прав: кому как не могущественным сидам по плечу организовать похищение наследника главы клана Вампиров?
   Потом Родерик увидел, сколько тут фейри, и понял, что права была леди Тандер - соваться в Серебряный лес очертя голову не следовало. Эйзенхиэля тут действительно нет. Родерик лично поджарил молнией сида, отвечавшего за маскировку. И - ничего. Сын так и не обнаружился.
   Преимущество, полученное в силу внезапности нападения, было неплохо реализовано вампирами, но единственный козырь оказался разыгран, а в руке осталось несколько разрозненных мелких карт. И луна уже закатывается - скоро рассветёт. Недолго думая, глава клана вампиров обернулся нетопырём, лихо воспарил над своим воинством и завопил на всё поле брани:
   - Эй, травоядные! Предводитель у вас есть? Выходи один на один, если ты не баба!
   Жалкая попытка, Родерик и сам понимал: фейри уже успели оправиться от удивления, перегруппироваться, и скоро сомнут сбившихся в кучку вампиров, вырежут весь цвет нации... только леди Тандер да мелкий Орсон от Эрменидов останутся. И Эйзенхиэль, видимо... так не вовремя затаившийся от отца.
   Глава клана досадливо сплюнул. Какой же он идиот, возомнивший себя великим воителем. Не клюнут фейри. Это лет четыреста назад исход битвы личным поединком решался, да и то, в основном, если два благородных клана что-то между собой не поделили. Традиция... теперь-то что? Военачальники по штабам прячутся, за стеной щитов. Не дай бог шальным заклинанием прилетит. А всё короткожи...
   От войска фейри отделилась фигура в белом плаще высокородного дин-ши. Родерик от неожиданности икнул. Неужели сработало?
  
   ***
   Конечно, его отговаривали. Силы вампиров оказались невелики, плохо подготовлены, почти не вооружены рукотворными артефактами.
   - Мы оттесним их к воде, Эйзенхиэль, - шептал Шер. - Дайте только солнцу взойти!
   Как же! Больше он не купится на эту древнюю уловку Лайты Тандер: бросить бестолочь Родерика отвлекать внимание со всяким сбродом, а самой нанести сокрушительный удар в спину. Нет-нет, благородный эйп Аквиль, если бы вода подчинялась вам так хорошо, как вы пытаетесь меня убедить, фейри уже форсировали бы пролив и высадились на Благословенных островах. Но вместо этого мы топчемся в пропахшем людьми Серебряном лесу, не в силах даже скрыть своё присутствие. От кого, интересно, вампиры пронюхали о готовящемся вторжении? Уж не от вас ли, заботливый Шер эйп Аквиль? Может, это вы передали весточку на остров Тандер с какой-нибудь неприметной рыбой? А теперь уговариваете подождать, пока фанатично преданные древней вампирке трэллы не окружат легкомысленных сидов? И плевать им на взошедшее солнце. Железо в человеческих руках прижмёт к воде уже нас. Вы, может, и уйдёте от погони, водный ши. Или вам позволят уйти...
   - Я прямо сейчас пойду и убью его, - заявил Ночной Всадник Эйзенхиэль и жестом велел союзнику замолчать.
   - Неужели вы верите, - криво усмехнулся эйп Аквиль, - что вампиры сдадутся со смертью своего главы? Я насчитал среди них не менее десяти лордов. Но вашего тёзки там нет. Это ловушка. Даже если вам удастся победить...
   Дин-ши смерил собеседника презрительным взглядом. Что значит "если"? Какие ещё могут быть варианты? Чего стоит какой-то вампир в бою один на один против Ночного Всадника?
   Эйзенхиэль непроизвольно сжал зубы. Чего вообще стоит этот крикливый самоуверенный вампир? Как можно было променять на этого недоноска благосклонность рыцаря дин-ши? Как можно было... родить ему дитя? Жаль, белобрысого волчонка, пятнающего своим существованием эльфийское имя, сегодня тут нет, а то клан вампиров сменил бы главу дважды за одну ночь.
  
   В это же время, остров Элизобарра
   Торстед Элизобарра выпустил, наконец, края меховой накидки и неторопливо потянулся, будто лежал в уютном гробу. Эйзенхиэль ощутил властный призыв внутренней энергии, ментальный ручеёк заструился вовне. Нечто подобное происходило, когда глава клана собирал вокруг себя Круг Силы, черпая из сородичей ресурсы для нанесения единого удара.
   Эйзенхиэль пресёк утечку замысловатым финтом усилия воли. У него было достаточно возможностей потренироваться на собственном отце. Заклинатель разума не то чтобы сопротивлялся власти главы клана, но как бы убеждал его в нецелесообразности использования этого источника для пополнения энергетического резерва. Разум Торстеда Элизобарры оказался живым и откликнулся быстро. Высасывание ментальных сил прекратилось, воскрешённый открыл глаза и сел.
   - Почему ты один? - Торстед успел обвести взглядом залу, но, конечно, всё внимание сосредоточил на потомке. В его времена люди считались не более, чем едой. - Ужели больше никого не осталось?
   Эйзенхиэль мысленно похвалил себя за предпринятые перед воскрешением предка меры. В частности, за возведение диамагического помещения. Князь Элизобарра был главой клана и теперь, когда он снова жив, становилось не совсем ясно, как Торстед с Родериком стали бы делить ментальную власть над сородичами, не будь они изолированы один от другого.
   - Почувствовать других вампиров не даёт чёрный гранит.
   Торстед не особенно разбирался в алхимических материалах, коротко хмыкнул и поверил беловолосому потомку на слово. Он встал и перешагнул Ограду Теней, даже не заметив её. Мортимер невольно отшатнулся. Ализбар Черион разочарованно махнул рукой в сторону изготовившегося к атаке Совета. Как архимаг и предполагал, вампир, никогда не попадавший в Сумеречный Предел, не подчинялся законам, способным обуздать беглецов из Мира Мёртвых.
   К похожим выводам пришёл и Эйзенхиэль. Не отрывая взгляда от предка, он произнёс:
   - Оставьте нас. "И заприте дверь снаружи", - добавил он мысленно, надеясь на сообразительность Мортимера. Некроманты, до сих пор взиравшие на Торстеда заворожённо, как кролики на удава, нерешительно потянулись к выходу. Только Ализбар и Мортимер не двинулись с места. Впрочем, покинуть диамагическое помещение всё равно никому не удалось: чёрный гранит добросовестно блокировал внешнюю энергию, но родовая магия семьи Элизобарра просто изливалась на место воскрешения по золотым струнам, так щедро оплаченным Эйзенхиэлем.
   - Не так споро, - сказал Торстед и поднял руку. А вслед за ней граница гранитного круга взорвалась земляными фонтанами, мгновенно застывшими в стены. Спасительная дверь скрылась за каменной кладкой, имевшей такой вид, будто находилась здесь последние несколько сотен лет. - Негоже так дразнить голодного, внучок.
   - Правнучек, - обаятельно улыбнулся Эйзенхиэль, ненавязчиво исследуя искрящуюся жизнью ауру предка. Торстед выглядел, как нормальный вампир - ни зияющих провалов или, напротив, сияющих протуберанцев эмоций, ни дезориентации, ни умственной заторможенности - ничего, характерного для зомби-людей. - И я привёл их сюда не для еды.
   Торстед неопределённо ухмыльнулся и вперил в потомка испытующий взгляд. Эйзенхиэль отклонил прямолинейную и не очень умелую проникающую ментальную атаку. Пускай первый князь Элизобарра повелевал сейчас родовой магией, но в поединке заклинаний разума побеждает не более сильный, а более умелый.
   - Кровь Тандер, - всё с той же ухмылкой пробормотал Торстед. - Начинаю постигать...
   И снова кольнуло воспоминание, которое первый князь Элизобарра так давно научился обрывать: сжавшаяся в комочек девочка с каштановыми, как у матери, волосами. С пурпурными, как у отца, глазами. Маленькая княжна Лайта. Скоро её называли уже просто "леди". Может, и неплохо, что он тогда оставил её в живых. Сомневался, но... - Повздорил с отцом?
   Эйзенхиэль едва не вздрогнул - до того поразился проницательности предка.
   - Сам его побить не смог, а потому к Торстеду воззвах?
   Воскрешённый ещё раз потянулся, несколько раз присел, помахал руками, наслаждаясь ощущением материального тела.
   - Поздравляю, коллега, - с коротким смешком шептал Ализбар на ухо Мортимеру. - Вы превзошли нас всех: сие создание по-настоящему живо. Это не тень, ненадолго украденная у Мира Мёртвых, а полноценный вампир. Более того - князь, глава клана. И что вы теперь намерены с этим делать?
   Мортимер судорожно сглотнул.
  
   В это же время, Серебряный лес
   Поединок главы клана Вампиров с Ночным Всадником неожиданно затянулся. Родерик был опытным воином, и его меч из сырого железа то и дело заставлял дин-ши скрипеть зубами от жгучей боли, в то время как лунная сталь фейри язвила тело носферату лишь своей остротой. Но рыцарь лесных фейри был искуснее. И Родерик это знал. Они оба это знали. И именно это знание затягивало бой, каждая минута которого наполняла вампира отчаянной радостью, дин-ши при этом всё сильнее закипал гневом.
   "Ты был прав, мой мальчик, - мысленно обращался Родерик к неизвестно куда запропастившемуся сыну, - за свои четыреста лет я так до конца и не повзрослел. Сколько себя помню, скидывал рутину управления на леди Тандер, не пытаясь сколько-нибудь вникнуть в её конфликты с другими лордами, я наслаждался жизнью и жил сегодняшним днём, не заботясь ни о ком и ни о чём, даже о своём клане. Даже о тебе. Прости своего старого глупого отца, потому что я сам так и не смог простить себе, что так плохо позаботился о..."
   - Три сотни лет я мечтал, как отомщу тебе за Гейл, - голос дин-ши прозвучал немного хрипло. Чуть поморщившись, он сплюнул красным и украдкой проверил языком шатающийся зуб, по которому минуту назад пришёлся удар кулака вампира. Фехтовальный стиль Родерика не отличался изяществом или академизмом: когда выдавалась возможность, он пускал в ход не только кулаки, локти, колени, но и зубы. Впрочем, чего от кровососа ждать?
   Глава клана весело оскалился.
   - А мы о тебе очень быстро забыли.
   Фейри скорчил презрительную гримасу и сделал стремительный выпад.
   - Поэтому она назвала в мою честь своего сына? Ты сказочный олень!
   Но Луна, кажется, была на стороне Детей Ночи, а не её Всадника: вывести обычно вспыльчивого Элизобарру из себя сейчас было невозможно. Все атаки дин-ши отбивались шутя, а Эйзенхиэль только сильнее ярился.
   - Гейл любила меня позлить, - мечтательно улыбнулся Родерик, - особенно в постели, до которой у вас с ней так и не дошло.
   "Ты прав, - продолжал он мысленный монолог, обращённый к сыну, - я никудышный организатор и недальновидный правитель, поддающийся минутному порыву и зову инстинктов, а не голосу разума. И да, легкомыслие главы клана - это преступление. Надеюсь, ты меня простишь. Быть может, не сейчас, но когда-нибудь... простишь за то, что так много сильных лордов составили мою свиту в этом последнем походе. Я знаю, ты будешь лучшим лидером, чем я".
  
   В это же время, остров Элизобарра
   - Я пособлю тебе, вьюнош, батюшку извести, - Торстед доброжелательно кивнул потомку, выбрал глазами некроманта, показавшегося ему наиболее упитанным, и поманил к себе: - Поди сюда, князь трапезничать желает.
   Некромант дёрнулся, попятился за спину светловолосого вампира.
   - Прояви немного благодарности, - твёрдо произнёс Эйзенхиэль, словивший прямой взгляд предка. Аура Торстеда расцвела тропическим цветком: ярким, но довольно зловонным. Быстрота реакции и живость ума сочетались в древнем вампире с почти первобытной дикостью. - Эти люди вернули тебя в мир живых.
   Феноменальный успех ритуала Возврата ошеломил Эйзенхиэля - он не ожидал, что его предок окажется настолько деятельным. Напоить его сейчас свежей кровью, укрепить материальную составляющую тела - опасный, опрометчивый ход.
   Торстед не ответил на попытку воззвать к его сентиментальности, лишь усмехнулся. Бросок волевого усилия - Эйзенхиэль физически ощутил требование главы клана, как удар в солнечное сплетение и тотчас же - рывок вперёд, к Торстеду. Заклинатель разума не удержался на ногах, упал на одно колено, упёрся ладонями в пол. Кожу покалывало - тонкий слой родовой земли укрыл и белый мрамор, и чёрный гранит.
   - Твоя кровь лепей подойдёт. Поделишься, внучок? Коль эти короткоживущие так дороги тебе.
   Мортимер рванулся, было, к светловолосому вампиру, но Ализбар непринуждённой подножкой отправил его на пол. Оттуда, с уровня земли, практикующий некромант поймал направленный на него взгляд рубиновых глаз. Эйзенхиэль, не торопившийся подниматься во весь рост, беззвучно, одними губами, проартикулировал:
   - Три.
   И Мортимер подскочил, как ужаленный.
   На случай, если возвращённый к жизни вампир сможет порвать Границу Теней, у экспериментатора и его консультанта был заготовлен запасной план: Ализбар Черион и Совет Девяти произведут экстренную экзорцию, а чёрный гранит позволит локализовать последствия этого разрушительного акта. Однако, на случай, если всё же что-то пойдёт не так, Эйзенхиэль предусмотрел ещё один план. Номер три.
   Уже сейчас очевидно - изгнать Торстеда не удастся: он не тень и не выходец из другого мира, здесь он - у себя дома и, скорее, сам изгонит некромантов в Сумеречный Предел. Дожидаться, пока это произойдёт в результате насильственного прерывания жизненного цикла, Мортимер не стал. Некромант поспешно извлёк из мешка складное походное ведёрко и зашептал, прожигая архимага горящим взором:
   - Мастер! Бросьте мне якорь! К самому прибою!!!
   Ализбар, видимо, оценил новую комбинацию, как имеющую шансы на успех, потому что наклонил голову к правому плечу и весело подмигнул. Мортимер поразился его хладнокровию. Даже трёхсотлетний вампир относился к воскресшему предку с явным опасением: перед Торстедом уже стоял матёрый белый волк и угрожающе скалился.
   Торстед плотоядно ухмыльнулся и тоже обернулся зверем: черно-бурым чудовищем, раза в полтора крупнее Эйзенхиэля. Не теряя времени, Мортимер сделал глубокий вдох и шагнул через границу миров.
  
   В это же время, Серебряный лес
   В конце концов, рыцарь дин-ши взял себя в руки. Холодный профессионализм, отточенный столетиями войны, помог смирить так нехарактерные для жителей Волшебных Холмов порывы страстей. Обманное движение отвлекло внимание вампира, а в следующее мгновение фейри выбил у противника меч, попутно сломав вампиру лодыжку. Родерик упал на землю, но даже это не лишило его присутствия духа.
   "Лайта ведь уже выследила тебя, мой белый волчонок? Надеюсь, вы с её трэллами успеете кого-нибудь спасти. Ты позаботишься о несчастных вампирах? Они ведь всего лишь исполняли волю твоего взбалмошного отца".
   Золотистый луч восходящего солнца блеснул над светлой головой, ослепляя Родерика. Он не мог уже различить лица стоящего над ним высокого блондина.
   - Эйзенхи... - прошептали сложившиеся в улыбку губы. Пронзительно взвизгнул меч из лунного железа, почти с одинаковой лёгкостью рассёк воздух и шею вампира. - эль...
   Ярко-алая, совсем как у фейри, кровь хлынула на схваченную инеем землю.
  
   ***, ###
   Мортимер бежал к воде, на ходу привязывая верёвку к ведёрку: Воды Забвения, как правило, медленно набирают глубину. Зачерпнуть из них воды без песка, водорослей или прибитого к берегу сушняка не так-то легко, особенно с непривычки. Но у Мортимера привычка была. Более того - у него был педантично натренированный профессиональный навык. Опытным глазом некромант наметил область, в которой вода казалась чуть-чуть темнее: яма или даже маленький омут. Ведро, отправленное в полёт твёрдой рукой, погрузилось в выбранном месте, оставалось только аккуратно поддёрнуть его за ручку вверх и...
   Но тут Мортимер пошатнулся. Вернее, пошатнулся не столько сам Мортимер, сколько внешний мир. И речь шла сейчас вовсе не об одном Сумеречном Пределе. Ализбар Черион, привязавший отчаянного экспериментатора к диамагическому помещению надёжной якорной цепью, сначала неимоверно вытянулся, распластавшись вдоль пути из Мира Мёртвых к Миру Живых, а потом снова собрался, как отпущенная с обоих концов гармошка: вроде бы, всё тот же человек, но повёрнутый другой, прежде невидимой, стороной. На мгновение он показался Мортимеру и вовсе мальчишкой, с размаху запустившим в сцепившихся волков горящей веткой. Но стоило удивлённо моргнуть, и знакомый профиль, расчерченный резкими складками морщин, вернулся туда, где Мортимер видел его мгновение назад. Мгновение? О, нет, с тех пор прошло...
   Некромант судорожно сжимал ладонями ведро, полное Вод, и недоумённо пялился на свой "якорь", которому полагалось оставаться по ту сторону границы, разделяющей миры.
   - М-мастер?
   Черион резким жестом велел ему замолчать и вскинул руки. От них теперь исходил нестерпимый жар и столь же нестерпимый свет. И прежде, чем Мортимер успел крикнуть: "Нет!!!" архимаг уже метнул сгусток плазмы в чёрно-белый клубок, катающийся по чёрно-белому полу.
   "По полу?!! - молнией сверкнуло озарение в мозгу Мортимера. - Я покинул Предел? Но как?"
   Черно-бурый волк с воем отскочил в сторону, одним прыжком взобрался на каменный пьедестал и теперь крутился, вылизывая опалённый бок. Белый волк, задетый пламенем только слегка, тяжело повалился на мокрый песок: хрипел окровавленным горлом, подтянул задние лапы к распоротому брюху. Земля под ним обагрилась кровью.
   Земля? Мокрый песок? Мортимер окончательно запутался. Где он? В разрушенном замке Торстеда Элизобарры? Или в Сумеречном Пределе, на берегу Вод Забвения? Некромант беспомощно оглядывался кругом, но не видел ни стройных колонн из драгоценного чёрного гранита, ни грубой каменной кладки, возведённой волей воскресшего князя Элизобарры. Испуганные члены Совета Девяти метались, размахивая руками и сдавленно охая. Мастер Тир налетел на группу коллег, комично столкнувшись с мастером Ингином. С тем самым мастером Ингином, год назад погибшим при попытке подчинить себе князя-демона. И вот они недоумённо разглядывают друг друга, потирая лбы, а взгляд Мортимера не натыкается не то что на стены, но и на унылый пейзаж Мира Мёртвых. Всё вокруг струится нежным радужным мерцанием, рассеивающим и причудливо преломляющим свет, всё ещё исходящий от воздетых рук архимага Чериона.
   - Эль! - кажется, Ализбару теперь не до издевательских подножек. Мортимер ринулся к своему консультанту, успевшему за время написания диссертации стать лучшим другом. Белый Волк тяжело дышал и едва приподнял голову на окрик, а в следующее мгновение на песке уже лежал мужчина, судорожно зажимающий разодранный живот. Элегантный костюм превратился в лохмотья, светлые волосы густо залепили рану на шее.
   Мортимер, как и большинство некромантов, разбирался во врачевании и надеялся, что сможет помочь, особенно взяв в союзники высокую скорость регенерации вампира на родовой земле, однако добежать до Эйзенхиэля не успел. Радужное мерцание уплотнилось, неуверенно качнулось, разделившись на два независимых потока, но Торстед Элизобарра, тоже успевший принять прежний облик, взревел, раскинув в стороны руки:
   - Ко мне, дракон тебя раздери!! Или не узнаёшь?!!
   Оба рукава родовой магии уверенно слились воедино и устремились в сторону старейшего представителя клана. Но длилось это недолго.
   - Не туда, дорогуша! Не дури!
   Родерик Элизобарра стоял между Торстедом и истекающим кровью Эйзенхиэлем, сжимая в кулаке поток энергии жестом хозяина, поймавшего за хвост своенравную кошку.
   - Ты ещё что за хрен? - высокомерно бросил первому князю Элизабарре вампир, которому только что отсекли голову. - Что-то я твою ауру не припомню.
   - Я на твою и глядеть не стану, падаль! - оскалился Торстед, и радужный поток в его руке обратился в сияющий меч. Впрочем, такое же оружие получил и Родерик.
   Над ухом Мортимера кто-то замысловато выругался: не то восхищённо, не то растерянно. Обернувшись, некромант застал на лице Ализбара непередаваемое выражение: смесь глубокой озабоченности и мальчишеского восторга.
   - Король умер, да здравствует король, - пробормотал архимаг. - Суперпозиция.
   Мортимер не понял, что тот имеет в виду, и решил возобновить попытку добраться до раненного Эйзенхиэля. А над ним уже склонилась непонятно откуда взявшаяся здесь красавица с платиново-белыми прямыми волосами. Она бережно положила его голову к себе на колени.
   - Снежок!
   Эйзенхиэль давно уже не помнил её лица. Но никогда не забудет этот голос.
   "Спрячься, Снежок. Так хорошо, как только можешь, как я учила тебя, помнишь? Это... это такая игра. Если вдруг что-то увидишь... меня... тебе покажется, что я... ты это забудешь, Снежок. Всё, что он говорил, что кричала я. Просто сиди тихо. Как маленький мышонок. Обмани Чудовище. Затеряйся в траве, Эль, исчезни, уйди в песок, пока Родерик не узнает и не придёт".
   - Мама...
   Яркий свет, резавший глаза, не давал ему разглядеть её ауру, но запах! Полузабытый, родной! Боль куда-то ушла. "Должно быть, я уже умер", - с тихой печалью, пополам с облегчением, подумал Эйзенхиэль по прозвищу Белый Волк.
  
   19 г. до осн. Сообщества, Серебряный лес
   - Вот оболтус! - недовольное кряхтение раздалось прямо Ночному Всаднику в ухо. - Надо же так подставиться, скажи, а?
   Эйзенхиэль из Волшебных Холмов видел многое, недоступное простым смертным. И даже кое-что, скрытое от рядовых фейри. Но сейчас он не поверил глазам. Потому что не бывает призраков-вампиров. Ну не бывает. Уклад клановой магии у них такой: от убитых всё стекается ручейками к живым.
   Полупрозрачный вампир чертами лица весьма походил на только что отрубленную голову, которую он с сожалением тронул носком сапога. Старый князь взял меч из мёртвой руки Родерика Элизобарры и неторопливо повернулся к убившему его фейри. Благожелательно улыбнулся, продемонстрировав внушительные клыки.
   - А я говорил ему: сын, ты фехтуешь, как соломенное чучело!
   Фейри сжал покрепче собственный меч и нервно огляделся. Как он и предполагал, от любезного Шера эйп Аквиля уже и кругов на воде не осталось. Прочие пока переминались с ноги на ногу. Нет, дети Волшебных Холмов не знают страха. Но прежде, чем бросаться на врага, очертя голову, надо же распознать, что он такое!
   - Ставлю на вампира, - ещё два призрака примостились чуть выше уровня травы, кажется, щекотавшей их нематериальные тела. - Эрик Элизобарра всегда не дурак подраться был.
   - Ну не зна-а-аю, - протянул его собеседник, худосочного вида юноша. - Против Ночного Всадника?
   - А что с того? Подумаешь! Дин ши! Воображают они о себе много. Особенно этот, - человек-призрак презрительно ткнул в Эйзенхиэля перевёрнутым большим пальцем.
   - И давно ты наглый такой? - новые приведения незаметно, но неуклонно, прибывали. Казалось, их тут теперь больше, чем живых. - Уже и фейри ему не страшны!
   - Тю! Теперь-то мне что? - весело скалился мужик, подмигивая бородатому Эрику Элизобарре. - Сдох уже, хуже не будет. Может, и выиграю чего. Может, вампиры сволочь эту синеглазую с наших земель выбьют, глядишь, и похоронит по-человечески кто.
   - Господа, вы драться будете или как? - ещё один полупрозрачный вампир, на этот раз молодой и холёный, чуть хмурил тонкие брови. - Я тоже размяться не прочь.
   - В очередь, сосунок! - Эрик Элизобарра шагнул к предводителю дин ши. - Я его первый заметил.
   Фейри дрогнули.

Глава 12. Храм Солнца

   Благословенные острова, принадлежащие клану Вампиров, всегда считались оплотом Детей Ночи и центром культа Бледной Богини. Однако везде, где живут люди, начинают поклоняться лучам животворящего Солнца, делающего плодным как вспаханное поле, так и женское чрево, создателю жизни, покровителю и защитнику человека перед лицом Долгоживущих.
   Солнцу поклонялись всегда. Но лишь став главой клана, Эйзенхиэль пустил на свои земли ворожей. И не прогадал, потому что с их появлением население островов значительно возросло, причём не только за счёт людей, но и за счёт вампиров. Особый солнечный ритуал, в чём-то аналогичный, в чём-то противоположный магии фейри, позволял долгоживущим расам, традиционно испытывавшим трудности с зачатием, продолжить себя. Раз в месяц, в день, когда над храмом поднимали штандарт с изображением Солнца, любой желающий мужчина, будь то долгоживуший, или человек, может войти в Зал Ожидания. Кто-то останется ни с чем, но кого-то уведёт во внутренние покои монахиня, с ног до головы укутанная в белый шёлк. Легенда гласит, что там счастливчика ждёт неземное блаженство в объятиях обольстительной красавицы (а может быть, даже и не одной). А потому немало молодых людей, уже считавших себя мужчинами, краснея, нервно теребя едва проклюнувшуюся бородку, в заветный день прокрадывались на задний двор храма, вздрагивая от перспективы столкнуться там с кем-нибудь из знакомых взрослых, млея от надежды, что выбор Верховной ворожеи падёт сегодня на юных.
   Как правило, молодые люди покидали храм не солоно хлебавши. Помимо мистических откровенийв и религиозного рвения Верховной ворожее полагалось руководствоваться и практической смёткой. Какой прок от проведения особого таинства ритуала для молокососа, только и мечтающего куда-нибудь пристроить своё переполненное жизненными соками естество? Выход для него найти немудрено, хотя бы у портовой шлюхи. Или, если юноша из обеспеченной семьи, у шлюхи из высшего света. Вампиры же, как правило, обращались к услугам суккубов.
   Выбор Верховной, как правило, падал на зрелых мужчин, знатных и состоящих в браке, но так и не приживших наследника. Девять из десяти, вошедших во внутренние покои, через девять месяцев обзаведутся потомством. И если родится мальчик, заберут его в семью, а если девочка... что ж, иногда они смогут её навещать. Особенно, если пожертвования храму Солнца окажутся достаточно регулярны и велики. Впрочем, для некоторых девочек делают исключения.
  
   280 г. от осн. Сообщества, остров Отрон
   К Верховной заявились сразу два вампира. Одного из них, юного, с тёмно-бордовыми, будто вишни, глазами, ворожея знала: лорду-вампиру Отрону, Эрминиду третьей ветви, принадлежала вся цепь юго-западных островов.
   - Сколько? - коротко выдохнул он. И, так как ворожея не ответила, с нажимом пояснил: - Я хочу забрать свою дочь. Сколько ты хочешь за неё?
   Верховная едва заметно качнула головой.
   - Невозможно. Ритуал во славу Солнца обещает дитя...
   Спутник молодого лорда Отрона улыбнулся, не размыкая губ, а Верховную обдало холодом. На лице второго вампира не было морщин, но из-за прямых белых волос, распущенных по плечам, он казался седым, как глава гильдии некромантов.
   "Девочка принадлежит мне", - рубиновыми иглами кололи ворожею глаза лунного мага - заклинателя разума. Но вслух он сказал:
   - Посвятить Солнцу носферату? Дитя Луны? Какая странная идея.
   Сердце трепетало и билось, подступая к горлу, но, превозмогая себя, Верховная простонала:
   - Почему вы... решили, что она не... человек? Ведь её мать...
   "Никогда не пытайся меня обмануть", - казалось, рубиновые глаза впились ей прямо в горло, забулькавшее кровью. Захлёбываясь, заливая белоснежные одеяния алым, ворожея ударила в медный диск. Послушница вошла немедленно, будто караулила за дверью.
   - Принесите маленькую Патрицию, - приказала Верховная. Голос её звучал спокойно и властно, а священные одежды оказались очищены от крови - вероятно, стараниями кого-то из вампиров.
   Послушница вернулась со свёртком в руках. Она не решилась приблизиться к мужчинам, обошла их по широкой дуге. Верховная взяла ребёнка на руки и небрежно кивнула младшей ворожее. Та поклонилась и поспешила вон, подобрав тяжёлые юбки.
   Верховная снова встретила взгляд главы клана Вампиров. Тот жестом удержал молодого лорда, всем телом подавшегося вперёд.
   - Теперь, когда мы в некотором роде родня, - сказал князь, - мне не хотелось бы портить отношения, если есть возможность этого избежать. Более того, я готов симметрично ответить на акт доброй воли Верховной ворожеи, великодушно решившей передать клану Вампиров ребёнка женского пола.
   Не только голос, но и взгляд рубиновых глаз изменились, стали ласкающе-нежными, приглашающими к беседе.
   Девочка на руках ворожеи плаксиво сморщилась, показала крошечные зубки, захныкала.
   - Она же голодная! - снова рванулся к ребёнку молодой отец. И снова был остановлен своим главой клана - на этот раз одним его взглядом.
   - Вы знаете, как её кормить? - вкрадчиво поинтересовался князь Элизобарра.
   Верховная посмотрела на малышку, потом на её отца. И уже без колебаний протянула ему дитя. Завладев дочерью, вампир выскочил из кельи, будто его сбрызнули святой водой.
   Ворожея даже не поглядела ему вслед. Потому что на самом деле молодой Отрон не имел большого влияния даже на собственных родовых землях, а полновластный хозяин всех Благословенных островов стоял сейчас перед ней и задумчиво перебрасывал из одной руки в другую трость с набалдашником в виде головы белого волка. Сделав над собой усилие, жрица снова встретила взгляд рубиновых глаз.
   Они искрились.
   - Вы смелая женщина, - сказал князь без тени снисходительной улыбки. - И достаточно разумная. Тщеславия, пожалуй, больше, чем пристало служителю культа, но именно оно и привело вас на острова, верно?
   Ворожея поджала губы, обдумывая ответ.
   - Нести свет жизни есть первейший...
   - Не лгите мне, - оборвал её вампир. - Я этого не люблю. Вы хотели основать и возглавить собственную ветвь Солнечной церкви. А на континенте все прихожане давно поделены.
   Жрица машинально отёрла о юбку повлажневшие ладони.
   - Здесь мы могли быть независимы. И свободны, - с вызовом сообщила она. - Я мечтала очистить свет от скверны фейри, а не возвыситься самой!
   Князь Элизобарра сел на скамью, приютившуюся под узким оконцем, и указал на место рядом с собой. Ворожея со вздохом повиновалась его жесту.
   - Что теперь будет? - спросила она тихо.
   Эйзенхиэль не глядел на женщину, лишь постукивал концом трости по носку сапога.
   - А что представляет собой скверна фейри? - поинтересовался он, наконец.
   Жрица невольно скривилась.
   - Они считают себя высшей расой. Расой, предназначенной для господства над людьми.
   - Да неужто? - саркастически приподнял брови вампир. - Долгоживущие в конец охамели.
   Ворожея сжала сомкнутые ладони коленями и прикусила язык.
   - Вы правы, - князь отложил в сторону трость. - Раса, которая не в состоянии поддерживать свою численность самостоятельно, похищает чужих детей и женщин, не может называться великой.
   Верховная воззрилась на главу клана Вампиров с надеждой и любопытством.
   - Вы...
   - Я думаю, немного разнообразия в сфере религии нам не повредит. С сегодняшнего дня ворожеи имеют право приобретать и обрабатывать землю на Благословенных островах. О налоговой ставке поговорим через пару лет - она будет зависеть от ваших успехов и рвения.
   Верховная подобралась, будто маленький хищный зверёк, почуявший добычу.
   - Мы сможем селиться на всех островах? Даже на Элизобарре и Тандере?
   - Возможно, - Эйзенхиэль потёр узкий подбородок. - Если не передерётесь с Бледной Богиней. Мы с Лайтой не любим шума под окнами. Церковные войны... от них разорение одно.
   Ворожея смиренно опустила ресницы, давая понять, что благодарит и за предоставленную возможность, и за предостережение.
   - Кроме того, - продолжал Элизобарра, - все новорождённые вампиры, независимо от пола, будут возвращаться в мой клан.
   Верховная ещё ниже опустила голову, принимая и это условие.
   - Мы на вашей земле, князь. И вверяем себя вашей воле и силе.
   Эйзенхиэль чуть заметно улыбнулся: формула вассальной покорности в устах Невесты Солнца его позабавила.
   - Я принимаю вас в дом, - дал он предписанный ритуалом ответ. А от себя уже добавил: - Ведите себя как подобает.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Храм Солнца уступал церкви Волчьей Матери по величине и пышности, но никак не по живописности. Горячие источники и животворящая магия солнечной школы ворожей круглый год превращали окрестности храма в цветущий сад. Вот и сейчас, поздней осенью, когда северный ветер обрывал в аллеях городских парков последние листья, скрученные в ломкие коричневые трубочки, храм продолжал купаться в буйстве красок. Подъездная дорога обрамлялась десятками лотков и киосков, предлагавших прихожанам за небольшое пожертвование вкусить от благости Солнца. Вблизи Тракта теснились в основном фрукты, злаки и овощи, подступы к храму оккупировали россыпи цветов: ворожеи полагали изящные растения угодным подношением для творца всего живого и прекрасного. Однако молодая женщина с растрёпанными золотистыми волосами не обратила внимания ни на розы, ни на королевские лилии. В руке у неё была голая терновая ветвь, обломанная с куста у обочины. Лишь чудом шипы не поранили нежных пальцев, но Лоридейль Лейнсборо даже на миг об этом не задумалась. Она поднималась к храму, взирая на него чуть исподлобья, не как просительница, жаждущая облегчить душу, но как полководец, собирающийся взять крепость штурмом. Серая летучая мышь, тенью следовавшая за юной Представительницей Сообщества драконов от самой гильдии некромантов, пристроилась в кроне ярко-красного клёна, потопталась немного и затихла, слившись с корой.
   Леди Лейнсборо вошла в храм Солнца впервые за неполные три года, которые провела на Благословенных островах. Следовать за ней на освящённые земли Солнца соглядатай не решился: это лорды-вампиры из числа Эрминидов могут позволить себе наведываться в подобные места, даже не поморщившись. Связь с родовой энергией компенсирует неудобства от солнечной магии. Рядовому вампиру в храм и соваться нечего: того и гляди шерсть дымиться начнёт. А любопытно, чего это объект в солнечную церковь понесло? Не молиться же.
   Вампир повздыхал и потихоньку сполз по стволу вниз, вышел из трансформы, наложил на себя положенную по инструкции иллюзорную внешность обывателя и смешался с толпой прихожан. Крылатая ипостась, конечно, мобильнее, но видит плохо. А глядеть теперь надо в оба: может, в солнечную церковь ещё кто-то интересный завернёт. На свидание с Маленькой Сестрой драконов.
   Леди Лейнсборо шла по увитому ползучими розами нефу и старалась не замечать, как отзываются рукотворные маленькие солнца-светочи на её присутствие: разгораются ярче и чуть белее, будто подмигивают. В церкви людно, шумно, почти весело, как это часто бывает в храмах Солнца. Жизнь бьёт ключом, бурлит, светится. И никому не должно быть до неё дела - мало ли, о чём молодая женщина пришла попросить Творца?
   Но монахиня провожает взглядом растрёпанную и слишком легко для поздней осени одетую прихожанку: синие головки вьюнков повернулись за ней, будто за самим Солнцем. Не диво ли?
   И ещё одна пара глаз, синих, как эти вьюнки, следит за рассеянной девушкой, не замечающей ничего и никого вокруг себя.
   - Куда ты смотришь, милый? - великолепная Элизабет берёт жениха под руку и щурит немного близорукие глаза. Простоволосая замарашка с терновой веткой в руке вряд ли привлекла бы внимание её благородного спутника.
   - Фреска... чудесная, - слегка откашлявшись, произнёс мужчина и улыбнулся невесте. Но краем глаза продолжил жадно следить за Маленькой Сестрой драконов, которую узнал с первого взгляда, хотя никогда прежде не видел.
   Она остановилась под малым куполом, как раз напротив символичного золотого диска, по мнению ворожей олицетворявшего их божество. Леди Лейнсборо лучше других было известно, как потешается Творец всех тварей над символами и формами, которые приписывают ему люди. Но сейчас ей всё равно. Ей нужно обратиться к Нему из посвящённого Ему места, так, чтобы обязательно услышал.
   "Я тебя ненавижу!!!"
   Не нужно даже слов. Достаточно очень сильного чувства. Её чувство настолько сильно, что она едва в состоянии это выносить.
   "Подлый обманщик! Мстительный, мелочный и жестокий! Я проклинаю тебя, слышишь?"
   Он слышал. Более того, Он всегда это знал.
  
   Вечность, Сумеречный Предел
   Узкие колонны, увитые диким хмелем, через мраморный пол тут и там продирается молодая поросль, журчание фонтана, стрёкот насекомых - храм Творца всего живого выглядел почти так же, как бездну времени назад, в другом мире, в другой жизни. Вот только алтаря-гончарного круга не видно нигде.
   - Ищешь, где колена преклонить?
   Милослав обернулся на голос.
   - Если Тебе это нужно.
   - А сам-то как думаешь?
   Некромант почесал нос и ухмыльнулся.
   - Ты не такой нудно-пафосный, как считал Кэролин. По крайней мере, я на это надеюсь.
   В прошлую их встречу невзрачный мужчина неопределённого возраста сидел на гончарном круге и смотрел на Милослава сверху вниз. Теперь он подошёл вплотную и едва доставал долговязому колдуну макушкой до груди. Но смотрел так же.
   - То есть на этот раз ты не попрошайничать явился? Белая Госпожа к мольбам охоту отбила?
   Милослав снова усмехнулся. На этот раз очень характерно: одним уголком рта.
   - Ты знаешь, зачем я здесь. Или Ты не мой Создатель?
   Зелёные глаза Творца заискрились золотом:
   - Занятно. Прежде ты прикрывал расчёт и бунт овечьей шкуркой смирения. А теперь наоборот: дерзишь, но только на словах.
   Милослав промолчал и отвёл взгляд.
   - Итак, ты снова хочешь ходатайствовать за сестру. Умолять, чтобы я подарил ей свободу и позволил прожить нормальную человеческую жизнь, а на её особую роль в нашем спектакле предлагаешь себя.
   - Не так, - резче, чем собирался, возразил сын короля и ведьмы, но смягчать тон было уже поздно. - Я предлагаю свободу Тебе. Ты сможешь прожить нормальную человеческую жизнь, если, конечно, захочешь. Или заняться созданием новых, более совершенных, на твой взгляд, миров. Или не знаю, чем заполняют Вечность такие, как вы с Белой Госпожой.
   Бог-Солнце подошёл к колдуну и странным образом оказался одного с ним роста. Откуда-то сильно запахло полынью, а изумрудные глаза Творца приобрели вдруг мягкий травянистый оттенок.
   - Вижу, ты не терял времени зря.
   - Это было бы неуважением к той, кто создала Время и дала мне подержать его на ладонях, - произнёс Милослав с лёгким поклоном, адресованным цветущему терновому кусту.
   - А справишься?
   Бог-Солнце вновь преобразился. Черты Его заострились, вытянулись, в лице появилось что-то волчье.
   - Испытай меня, - колдун зачерпнул ладонью немного субстанции, заменявшей Сумеречному Пределу воздух, и замер так, со сложенной лодочкой рукой, приподнятой до уровня груди.
   Храм наполнился шумом хлопающих крыльев, белый мрамор и зелень плюща исчезли за яркими пятнами чешуйчатых тел. Каких драконов тут только не было: большие и маленькие, сверкающие и матовые, пугающие и завораживающие красотой. И всё это полчище шипело, выгибало шеи и скалило зубы на улыбающегося бога-творца. Клыки у него тоже оказались куда длиннее, чем положено людям.
   - Какого из драконов для Тебя усмирить? - осведомился чернокнижник. - Гнев? Ненависть? Может быть, страсть?
   Бог-Солнце лишь покачал головой. Милослав сжал вытянутую руку в кулак, и драконы исчезли, как и не было. А потом исчезли колонны, терновый куст, небо, солнце и сами люди, стоявшие посреди храма. Остался лишь вопрос: "Полный контроль для тебя это тотальная темнота?" Ответ пришёл, как и вопрос, без слов или образов. "Полный контроль - это полная смерть. Для Всего".
   Беспросветное Ничто содрогнулось. Не то от ужаса, не то от смеха, кто разберёт, если никого тут нет? Если нет самого "тут"?
   "Бывают флуктуации".
   Вселенная, спрессованная в столь малую точку, что она уже обращалась в Ничто, вдруг вывернулась наизнанку и распустилась во всей красе. Время снова набирало бег, большие и малые взаимодействия управляли телами и идеями, полями и энергиями, а хмурые волны океана Забвения подёрнулись пеной, дрогнули. Милослав подал руку сестре, помогая выбраться из воды.
   - Мил! - глаза распахнуты от восторга, на губах - несмелая улыбка. - Я думала, уже никогда тебя не увижу.
   - От меня отделаться не так-то легко, - чернокнижник ласково поцеловал её в мокрый лоб.
   Она гладила его лицо, не до конца поверив в реальность происходящего.
   - Я думала, - девушка уткнулась лбом в его плечо и бормотала неразборчиво, приглушённо, - этот гад убил тебя. Насовсем.
   Колдун не ответил, только обнял сестру ещё крепче. "Теперь всё будет хорошо, - мерно отстучало его сердце, и она, сама не зная, как, поняла его без слов. - Я больше никому не дам тебя в обиду".
   Лишь теперь Мелисента решилась оглядеться - и скрипнула зубами от досады: ей не понравилось ни место, ни компания.
   - Она так безраздельно доверяет тебе, - девушке усмешка Создателя показалась издевательской, саркастичной. Но Милослав разглядел в ней удивление. Чернокнижник закрыл сестру от Солнца полой плаща, будто кожистым крылом.
   - Ещё один плюс к моему резюме.
   Смех Творца беззвучно рассыпался по полу мельтешением солнечных зайчиков.
   - Ты где слов-то набрался таких?
   - Много путешествовал, - невозмутимо ответил Милослав. - Перенимал опыт.
   - Успешно, как я погляжу.
   Бог-глиномёс мял кусочек эластичной и слегка мерцающей субстанции. Колдун не отрывал взгляд от его пальцев.
   - Итак, сделка? - голос чернокнижника прозвучал глухо. Мелисента вскрикнула, вцепилась в его руку, но брат бесцеремонно прикрыл ей рот ладонью.
   - Сделка, - произнёс Творец не столько утвердительно, сколько задумчиво. - Хорошо, пускай.
   В руках у Него теперь перекатывался матово-серый шар. - Она, - Создатель удостоил Мелисенту небрежным кивком, - получит новое имя, новый дом и новую судьбу.
   Шар разделился на две половинки, светлую и тёмную, каждая из которых в свою очередь скаталась в шар. Какое-то время Он перебирал ими в ладони, всё ускоряя и ускоряя движение.
   - А ты, - Бог-Солнце окинул Милослава заинтересованным взглядом, - ты получишь всю полноту власти. - Он ехидно сощурился и раздельно, по слогам, будто пробуя на вкус, произнёс:
   - Чёрный Дракон.
   Один из шаров, Мелисента не заметила, какой, так стремительно было движение, полетел в Милослава, он выбросил вперёд руку, но ловить оказалось нечего: дрогнув где-то на пределе видимости снаряд исчез. Девушка повисла на всё ещё вытянутой руке колдуна:
   - Милослав, нет! Я не понимаю, о чём вы говорите, но не заключай с Ним никаких сделок! Я не хочу потерять тебя ещё раз!
   - Он будет тебя навещать, - Создатель пожал руку чернокнижника, подтверждая договор. - Иногда.
   - Всё будет хорошо, Мел, - чуть запинаясь, сказал Милослав, не отрывая ладони от руки Творца и взгляда от его искрящихся золотом изумрудных глаз. - Теперь я смогу, наконец, позаботиться о тебе сам. Не бойся ничего.
   Солнце, только что стоявшее в зените, начало стремительно закатываться. Мелисента спрятала лицо у брата на груди и прошептала тихо, но услышали оба:
   - Он обманет нас, Мил. Невозможно победить, если на ходу изменяют правила игры.
   - Только если не в состоянии сделать того же и сам, - девушка отпрянула, испуганная его изменившимся голосом - металлическим и резким.
   Солнце скрылось за колоннами, храм Творца погрузился в Сумерки. Невзрачный человек с зелёными глазами разжал руку и отступил на шаг. Он разглядывал Милослава с тем же чувством, с каким скульптор оглядывает завершённую статую - с удовлетворением от проделанной работы. Милослав глубоко вдохнул, и голубоватая дымка, стелющаяся по земле, устремилась к нему. Он выдохнул - и туман уплотнился, начал приобретать форму. Одна за другой на фоне Сумерек вырисовывались серые хвостатые фигуры - не то сложившие крылья драконы, не то прямоходящие виверны.
   Мелисента подошла к брату и вгляделась в его лицо.
   - Глаза, - упавшим голосом сообщила она, - у тебя теперь совсем чёрные.
   - Он ведь решил стать чёрным драконом, - усмехнулся Создатель, - холодным и бесстрастным повелителем Вод Забвения и самой смерти. Для некроманта самое то. А вот тебя, - Мелисента отворачивалась, не желая встречаться с Ним взглядом, но насмешливые травянисто-зелёные глаза преследовали её, - тебя теперь будут звать Лоридейль - Ледяное Пламя. Ты будешь жить...
   - ...под сенью Луны, - отрезал Милослав, снова отодвигая сестру себе за спину. - Я сам выберу для неё место. И время. К чему утруждать тебя мелкими заботами, о Сиятельный? - Милослав учтиво склонил голову, солнечные лучи над храмом окончательно померкли, пол теперь серебрился в лунном свете, а на том месте, где был терновый куст, стояла маленькая женщина с грозовыми глазами.
   - В самом деле, - сказала Она, и эти слова были мятными на вкус, - оставь их, наконец, в покое. Создания надо уметь отпускать, когда приходит время.
   - Как прикажет моя королева, - ответил мужчина, черты лица которого стали такими тонкими и острыми, что порезаться не мудрено. Он отвесил женщине учтивый поклон, Она поманила Его к себе и пощекотала под подбородком длинным ногтем. Белая Госпожа улыбнулась Милославу и его сестре, вроде бы, собиралась что-то сказать, но бог-Солнце обнял Её за талию, а в следующий миг храм озарила вспышка такой нестерпимой яркости, что не видно было ровным счётом ничего. И долго ещё под веками беспорядочно метались пятна света, складывались в руны Истинной Речи: "Отпускать, так отпускать на волю волн".
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Девушка, носившая имя Лоридейль, стояла в храме Солнца и с ненавистью глядела на золотой диск.
   "Я знала, что все Твои обещания - обман! - мысленно кричала она, - Знала, что найдёшь способ перехитрить даже Её! Радуйся, пока можешь. Радуйся, что поломал наш мир, как надоевшую игрушку пинком сапога. Милослав не отступит. Однажды он тебя превзойдёт. Не знаю, когда, не знаю, как, но и я теперь с ним до конца. Разрушения и смерть? Пусть. Пускай нам всё сущее придётся макнуть в мрак вечной ночи, мы же и восстановим его. Я, Мил и Кэролин объединимся, и тогда уже тебе, о Создатель, придётся бежать. Так далеко, как смогут унести тебя тяжёлые, жестокие мысли. А, может быть, именно эти камни утянут тебя на дно океана Забвения!"
   Леди Лейнсборо швырнула на алтарь терновую ветвь и выбежала вон. Стремительно, не оглядываясь, не заметив смятения прихожан, не увязнув в толпе, сбившейся вокруг её подношения животворящему Солнцу.
   "Чудо! О, это в самом деле чудо!" - восклицали они, когда ворожея взяла тёрн в руку и подтвердила, что распустившиеся на ней цветы никакая не иллюзия.
   - Это счастливый знак! - воскликнула Элизабет и запечатлела на губах возлюбленного восторженный поцелуй. - Мы будем так счастливы, милый! Само Солнце благословляет нас!
   - Само Солнце... - машинально повторил мужчина, терзаемый проблемой выбора. Будь он один, уже взметнулся бы на хоры, а там из окна, по дереву и - вслед за ускользающей Маленькой Сестрой Сообщества драконов, вслед за светочем, за целью его опасного путешествия, за смыслом всей этой сложной операции.
   Но Элизабет Тайрел, трэлл леди-вампира Тэллы, доверчиво прижималась к его груди. И красавцу-блондину ничего не оставалось кроме как ласково улыбаться своей невесте.
   Ничего. Маленькая Сестра никуда не денется с островов. Самому Шеру эйп Аквилю не удалось её выманить на континент. День или два ничего не решат. Зато теперь он точно знает: девушка из антитентуры приютилась в Менесе. А выкрасть её из-под носа у самого Элизобарры будет даже любопытно. И красавица Элизабет может ещё очень и очень для этого пригодиться.
   Ляш наклонился к спутнице и вернул ей поцелуй - горячий и страстный. Прижал Элизабет к укромному выступу стены.
   - Ты права, дорогая. Это хороший знак.


Глава 13. Ветер перемен

   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
   Ястреб побрился. При помощи походного зеркальца - другого в вампирском замке было не достать - и с минуту ещё отирал кожу лосьоном: проверял, не пропустил ли где-нибудь волоска. Волосы тоже уложил тщательнее обычного. И сам же с досадой попенял себе: "На свидание собрался, что ли? Ей не всё ли равно?"
   Лайта в самом деле не обратила внимания на тщательность туалета своего невольного гостя. Хозяйка замка выглядела уставшей. "Притворяется, - думал Ястреб, украдкой разглядывая сеточку морщин в уголках глаз, - усыпляет бдительность".
   - Наливайте чай, - сказала леди Тандер, пододвинула к себе вазочку с джемом и тарелку с белым сыром. - И гренки берите, не стесняйтесь. В вашем возрасте надо плотно завтракать, это придаёт энергии на целый день.
   - Благодарю вас, миледи, - граф Соколовский аккуратно наклонил чайник с изогнутым носом - по опыту знал, стоит немного ошибиться, как содержимое хлынет неудержимыми толчками, покроет безобразными пятнами крахмальную скатерть. - Я никогда прежде не питался так обильно и разнообразно, как у вас в замке.
   Она приняла наполненную чашку и сидела, согревая о неё ладони, рассеянный взгляд бродил по террасе, задерживаясь на Ястребе не дольше, чем на увитом плющом пологе или на узоре спинки его кресла.
   - Что-то произошло? - осторожно спросил он, не уверенный, позволено ли пленнику задавать вопросы.
   - Пока ещё нет, - Лайта вернула чашку на стол, так и не отпив. - Но дело к тому идёт. - Леди Тандер взяла кружок белого сыра и принялась намазывать его джемом.
   Ястреб не отрывал взгляда от золотого ножика, искрившегося каждый раз, как на него падал луч солнца. Плети плюща, покрывавшие арочную раму, позволяли леди-вампир оставаться в тени, пурпурные глаза скрыты за ресницами, но ближе к краю заросли становились всё более редкими, и когда ветер разгонял облака, солнечные блики падали на руки леди Тандер, опиравшейся предплечьями о край стола. Движение её пальцев казалось Ястребу игрой на некоем музыкальном инструменте, а столовый ножик - смычком, плясавшим по невидимым струнам. Ещё немного, и граф начнёт различать мелодию.
   - Гандельский союз выиграл любопытный контракт, - сообщила леди-вампир и впилась зубами в белоснежную мякоть под тонким вишнёвым покровом. - Объединённое королевство Фейри заказало возведение фортов вдоль всей своей сухопутной границы. На расстоянии солнечных суток пути друг от друга.
   - Воздушного пути? - Ястреб прикидывал среднюю скорость полёта виверны. - Это выйдет примерно двести?..
   - Около трёхсот единиц в вашей системе счисления, - Лайта невозмутимо слизывала с губ сладкое дополнение к своему завтраку.
   - Это огромные капиталовложения, - продолжал мысленные подсчёты ляш.
   Лайта обаятельно, хотя и не скрывая длинных клыков, улыбнулась ему.
   - Контракт заключён под гарантию Верховного короля Фейри. Вероятно, ард ри планирует вскоре эти затраты... отбить.
   - После смены Представителя Сообщества драконов, - Ястреб взял с подноса сотовый мёд, - не удивительно, что фейри укрепляют границы против вторжения вампиров. Я слышал, она совсем ещё и дитя, а такой заклинатель разума, как князь Элизобарра...
   - Форты не будут укреплены, - мягко прервала его леди Тандер. Она всё-таки пригубила чай и теперь наблюдала за собеседником из-за полуопущенных ресниц. - Строго говоря, это скорее склады, чем форты. Они не будут окружены даже элементарными защитными рвами и магическими контурами. Зато под завязку заполнятся запасами провизии, походного снаряжения, магического и огнестрельного оружия, а также кристаллами-аккумуляторами и порохом. Обороняться? Ард ри планирует наступать.
   Золотые капли мёда стекали по лезвию ножа с тягучей медлительностью. Будто мысли Ястреба. Если верить леди Тандер (а разве можно верить вампиру?), всё действительно указывает на то, что атаковать будут сами фейри. Но кого? И, главное, зачем? Скоро уже сто лет как закончилась последняя война долгоживущих, победу в которой одержали Вампиры. Не только их клан, конечно, ещё и союзники. Но именно вампиры вольготно расселились по всем частям света, везде чувствуя себя как у князя Элизобарры за пазухой. А фейри замкнулись в оставшихся им после раздела земель Волшебных Холмах, зачаровали границы от других долгоживущих рас, даже вездесущих гномов. И если теперь готовы пустить к себе подрядчиков Гандельского союза...
   - Откуда известны такие подробности? - Ястреб позволил себе подразнить леди-вампир явно выказанным недоверием. А ну как что-нибудь сболтнёт бесправному пленнику? - Или гномы стали продавать корпоративные тайны конкурентам заказчика?
   Лайта вздохнула.
   - Гномы действительно держат контрольный пакет акций союза. Но тридцать пять процентов принадлежит моему клану, - сказала леди Тандер словами. А глазами добавила: "Мальчик, неужели ты не знаешь даже этого? А ещё называешь себя шпионом!" - Так что один из членов правления Ганделя - лорд-вампир.
   У Ястреба горчило во рту. То ли мёд оказался гречишным, то ли проступал привкус его размышлений: "Вот так. И штата подготовленных агентов не нужно. К чему похищать секретные документы из вражеских штабов, если можно просто проанализировать карту заказов торгово-строительной организации, опутавшей весь континент паутиной деловых связей? Вампиры сильнее не потому, что их больше, не потому, что долгоживущие, не потому, что все поголовно маги. Всё обиднее и проще: у них есть князь Эйзенхиэль и леди Тандер. Один заключает контракты со всем, что с какой-то натяжкой может считаться разумным, а другая способна извлечь полезную информацию из тени ветвей, колеблющихся на ветру".
   Солнце ласково припекало спину. Хотелось расслабиться, отпустить всё, в конце концов, что он, человек, может сделать? Всего лишь мелкий камешек, песчинка на арене столкновения долгоживущих. Королевству Ляш, отсталому и бедному, даже задумываться нечего сыграть значимую роль в предстоящей войне. Но...
   Но. Порыв северного ветра пробрал до костей. Но для чего-то он сидит здесь, напротив Лайты Тандер. Напротив всемогущей леди, неторопливо потягивающей остывающий чай, так что запах мяты смешивается с её собственным, будоражащим кровь. Улыбка на её лице - снисходительная, но при этом и ободряющая, одновременно настораживала и притягивала. Заклинательница разума предлагает своему пленнику-гостю какую-то занятную игру. Вот только правила запамятовала объяснить. Он ещё не решился сделать встречный шаг, а сердце уже заходится в азартном предвкушении. И леди-вампир, скосившая глаза на его шею, без сомнения заметила уже, как учащённо трепещет там жилка.
   Лайта поставила чашку на стол, скромным жестом ворожеи сложила руки на коленях и поглядела Ястребу в глаза, на миг окутав его тёплой мягкостью королевского пурпура.
   - Расскажите, милый граф, за что вы так ненавидите вампиров.
  
   ***, ###
   - Вот почему Он ненавидит вампиров, - скрипучий голос резал слух, будто железом по стеклу. Дерущиеся Торстед и Родерик Элизобарры замерли со скрещенными мечами и синхронно обернулись. Гейл тихо охнула и попыталась одновременно спрятать лицо и прикрыть собой сына. Эйзенхиэль же, напротив, старался приподняться на локте и рассмотреть говорившего.
   Две серые фигуры возвышались посреди поля недавней битвы - радужное мерцание сместилось таким образом, чтобы образовывать правильный круг, центр которого приходится на Служителей Сумеречного Предела. Сморщенные серые лица, больше похожие на морды рептилий, крючковатые пальцы, чешуйчатые хвосты, извивающиеся в пыли - их сложно было назвать привлекательными. Но хуже всего глаза - равнодушные, выворачивающие душу наизнанку, наводящие на мысли о неотвратимом глаза Вечности.
   - Они вносят Хаос. Нарушают естественное течение вещей.
   - Не вам рассуждать о естественности, - заявил Ализбар Черион. Он стоял с пылающей ветвью в руке и бесшабашной улыбкой на лице. - Вы вообще не должны рассуждать.
   - Верно, - проскрежетало второе существо. - Мы всегда следуем инструкции. Согласно инструкции, нарушитель границы должен быть устранён.
   Серая лапа протянулась вперёд. Но Ализбар ударил по ней горящей ветвью.
   - А где она теперь проходит, Граница? Мы сейчас по какую сторону от неё?
   Служитель не отдёрнул конечность от удара, боли, видимо, не почувствовал. Но переглянулся со вторым таким же существом. Несколько раз опустились и снова поднялись морщинистые веки.
   - Искажение энергии, искажение пространства, должно быть в кратчайшие сроки устранено.
   - О чём они там щебечут? - прорычал Торстед, в свою очередь переглянувшись с Родериком. Тот только плечами пожал и обернулся к сыну:
   - Эль, это ты у нас умный. Можешь объяснить, что происходит?
   Эйзенхиэль отрицательно покачал головой и вопросительно поглядел на Мортимера. Но тот сейчас не видел и не слышал ничего, кроме архимага некромантов и Служителей Сумеречного Предела.
   - Сами будете устранять? - иронически уточнил у них Ализбар. И сквозь зубы добавил: - Бюрократы!
   - Отсутствует санкционированный доступ, - проскрежетало первое существо. Второе нерешительно кивнуло, соглашаясь.
   - Так обратитесь к тем, у кого он есть, - парировал Ализбар.
   - Обоснованно.
   - Обоснованно, - отчеканили один Служитель за другим. И оба попятились назад, к радужному мареву, чтобы почти тотчас раствориться в нём.
   Сверкающие мечи в руках обоих князей Элизобарра - воскрешённого и недавно убитого - потекли перламутровыми каплями, раскинулись лужицей, но тотчас же собрались в ещё одного вампира. Незнакомец разглядывал присутствующих со снисходительной улыбкой, однако сказать ничего не успел, потому что перед ним вдруг появилось огромное зеркало в каменной раме. Как и полагается вампиру, в зеркале он не отражался. Зато там был ещё один мужчина, его кожа с зеленоватым отливом наводила на мысль о коре молодого ясеня. Недолго думая, зазеркальный незнакомец шагнул вперёд, за раму. Зеркало исчезло. Незнакомец остался. Оба пришельца повернули головы к Ализбару Чериону, всё ещё стоящему с горящей ветвью в руке.
   - Рад снова видеть тебя, маленький Ирмин, - сказал вампир и в самом деле улыбнулся доброжелательно. - Я скучал по тебе.
   Ветвь в руке архимага некромантов медленно гасла. Стало заметно, что её покрывают длинные шипы, перемежающиеся с розовыми цветами.
   - Я даже по зануде Армину скучал, - продолжал вампир, тыча пальцем в зелёнолицего. Тот презрительно поджал губы, но вдруг протянул ладонь для рукопожатия. И словно нехотя произнёс:
   - Без тебя, действительно, чего-то не хватает, Эрмин.
   Лица вампиров из семьи Элизобарра одинаково вытянулись от удивления.
   - Эрмин? - Торстед пружинистым шагом подобрался поближе. - Наш общий легендарный предок? Наш и Тандеров с Отронами?
   - Не только, - ехидно сощурился вампир и тут же потерял к Торстеду интерес, снова обернулся к собеседникам с созвучными именами.
   - Маленький братец Ирмин! - обратился он к архимагу некромантов. - Как тебе удалось свести нас здесь?
   - Меня это тоже весьма интересует, - Армин сложил руки на груди. - Каждый из нас контролировал свою сторону, всё было хорошо... или, скажем так, стабильно. Но вот появляешься ты, пронырливый контрабандист, и всё, как обычно, летит к...
   Его прервал смех Эрмина. Вампир весело хлопнул Ализбара по плечу.
   - Серьёзно, как ты это провернул?
   - Случайно, - некромант отбросил назад длинные волосы. - Так уж вышло: ритуал Возврата вампира совпал по времени со сменой главы клана, мощный и разнонаправленный выброс энергии порвал ленту. Стянуть-то я её обратно стянул, но, видимо, в спешке перевернул другой стороной. Получилась такая... односторонняя поверхность, на которой один из вас переходит в другого. Как-то так.
   Армин потёр узкий подбородок характерным жестом, в котором Эйзенхиэль узнал свой собственный.
   - Забавно...
   - А неплохо получилось, - подхватил легендарный вампир. - Мне нравится. В гости можно друг к другу ходить.
   - Очень иногда, - отрезал зеленолицый. - А точку перехода надо стабилизировать и закрепить. Иначе такая свистопляска получится...
   - Есть вещи, которые никогда не меняются, - сказал Эрмин, обращаясь к Ализбару-Ирмину. - Наш старшенький всё такой же зануда.
   Некромант утвердительно наклонил голову.
   - Однако, боюсь, он прав. Кому-то придётся заняться этим.
   Старшие братья заговорщицки переглянулись.
   - И ты готов взять на себя?.. - начал Армин.
   Архимаг снова кивнул, не дожидаясь завершения фразы.
   - А ты не такой уже и маленький, Ирмин, - вампир снова хлопнул его по плечу. На этот раз - уважительно.
   - Ладно, ни к чему тянуть кота за хвост, - сказал некромант. - Идёмте, поможете мне. Молодёжь тут сама разберётся потом.
   Один за другим братья шагнули за границу радужного марева. Последним шёл Ализбар-Ирмин. Он уже занёс ногу, но вдруг обернулся и подмигнул. Торстед Элизобарра посчитал, что подмигнули ему, хотя на самом деле эта прощальная гримаса была адресована Мортимеру, уже занёсшему над головой воскрешённого князя целое ведро Вод Забвения.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
   - Вампиры... - Ястреб запнулся, невольно опустил взгляд, - пьют нашу кровь, - нашёл он неловкий, но простой и логичный ответ. - Разве можно за это любить?
   - Предпочитаете, чтоб мы употребляли вашу плоть?
   Мгновение назад леди Тандер сидела напротив него, а теперь стоит за спиной и её прохладная ладонь поглаживает его шею, большой палец ласкает гладко выбритую щёку. Она прижимает к себе его голову и спрашивает заботливо:
   - Вам трудно дышать?
   Он едва понимает её слова: пульс в голове гудит словно колокол.
   - Д-да...
   Сердце птицей бьётся о грудную клетку, пытается вырваться, рука непроизвольно вцепилась в крахмальную скатерть. Чашка леди Тандер фарфоровыми лепестками распустилась на мозаичном полу.
   Женская рука ослабляет узел галстука, неторопливо снимает его вовсе. Расстёгивает верхнюю пуговицу воротника. И ещё одну...
   - Так лучше?
   Аромат её слов сводит с ума. Он жадно вдыхает воздух, насыщенный её запахом. О, лучше бы ему вообще никогда не дышать!
   - Да-а...
   Страшно подумать, как он жил прежде? Как жил чем-то, кроме этой женщины? Существовал ли он вообще отдельно от неё? Кто такой Ястреб? Дурацкая кличка, всегда его бесила. Спасибо птичьей фамилии и идиоту-полковнику с примитивными ассоциациями...
  
   Лайта слегка прикусила ему мочку уха и с удовлетворением наблюдала теперь, как его спину и плечи свело судорогой - предвестницей наслаждения. У большинства людей на этом этапе уже закатывались глаза, но ляш лишь немного запрокинул голову - искал её взгляд. Леди-вампир забавляло, как он борется с её аурой и с собственным желанием. Её ладонь скользнула по его груди, пленник тихо застонал и наклонил голову - открыл удобный доступ к шее.
   Удовольствие отступало неторопливыми волнами, возвращаясь, накатывая, но с каждым разом всё тише. Леди Тандер давно уже снова сидела напротив, а он наслаждался совершенным сочетанием белого и алого - салфетка леди-вампир промокнула каплю крови, задержавшуюся на её губах. Он приложил руку к сладко саднящей шее - на подушечках пальцев осталось два пятнышка. Идеально очерченные губы женщины чуть шевельнулись в намёке на улыбку. И это снова обдало его волной наслаждения.
   - Вы удивитесь, милый граф, за что иногда можно полюбить. Думаю, вам это ещё предстоит.
   - Вы... - он сам поразился, как хрипло звучит его голос, - сделали меня своим трэллом? Поэтому так... приятно?
   Стоило произнести это вслух, как внутренности скрутило холодным презрением к себе. Лучше бы смерть! До чего позорен твой конец, знаменитый Ястреб! Ты ведь и сейчас готов, как пёс, на коленях целовать её руки. Прекрасные руки циничной заклинательницы разума.
   Лайта позвонила в колокольчик. Когда вошёл Борг и наклонился к разбитой чашке, остановила гоблина нетерпеливым жестом:
   - Потом уберёшь. Сейчас принеси ему горячий шоколад.
   Дворецкий отвесил почтительный поклон и вышел. Леди-вампир перевела взгляд на кусающего губы мужчину. Щёки у него горели, на лбу выступил пот.
   - Я не держу трэллов, - сообщила леди Тандер, размазывая по тарелке вишнёвый джем. - Однообразия не люблю. В еде.
   Вошёл Борг и поставил перед Ястребом глиняную чашку, источающую сильный аромат. Пленник вцепился в неё как в единственную надежду на спасение. Его всё ещё знобило от противоречивых желаний.
   - Не стоит так переживать, - её голос был мягче олтенского шёлка. - Высшие вампиры, как и высокородные ши, по своей природе весьма привлекательны для всех гуманоидных существ. Тут нет вашей вины.
   Воистину так. Он мог бы провести всю жизнь, любуясь на её профиль. Презренный слабак, сдавшийся без боя. Может, удастся добраться до парапета террасы? Перегнуться через него и...
   - Я... встречал фейри. И вампиров... - он говорил, запинаясь, - женщин... суккубов... я никогда... никогда прежде...
   - Вы хорошо сопротивляетесь, - Лайта снова встала и подошла к мужчине. Ястреб взирал на неё в таком замысловатом смешении чувств, что опять захотелось его укусить.
   - Мне говорили, вам понравилось варенье из дикого тёрна? Ароматное, терпкое, с лёгкой горчинкой. Для меня вы - такой особый плод. Изысканное сочетание...
   Шею подставил сам. Прошептал тихо - знал, она услышит и так:
   - До дна. Прошу вас, миледи... не... надо оставлять меня в живых.
   Прохладная рука материнским движением легла ему на затылок.
   - Пейте шоколад, - произнесла леди Тандер у самого его уха. И от тепла воздуха, только что касавшегося её губ, Ястреба бросило в дрожь. - Вам станет легче.
   Легче не стало.
  
   19 г. до осн. Сообщества, остров Элизобарра
   Торстед Элизобарра таял, будто снеговик, которого окатили кипятком. Даже стремительнее - от снеговика ещё какое-то время оставался бы бесформенный остов, вампир же распался как-то весь и сразу. Эйзенхиэль не сразу поверил в такую удачу - решил, что предок перешёл в туманную форму. Но нет, поток энергии завихрился, на мгновение замер и ринулся к светловолосому наследнику: безличный и послушный. Родерик и Гейл тоже исчезли, незаметно растворившись в его течении. Эйзенхиэлю едва удалось уловить этот факт краем сознания, которое сейчас трещало, раздираемое на куски безудержным потоком информации, обрывками чужих и его собственных воспоминаний, а самое главное, бессчётными нитями, пронизывающими его ум болью, страхом, наслаждением, любовью и сотнями других переживаний сородичей. Пройдёт ещё какое-то время, прежде чем новый глава клана научится определять, какая нить кому принадлежит, приноровится заглушать и отодвигать в тень одни, натягивать и разглядывать вблизи другие. Пока он занимается этим, оглушённый переливчатыми эмоциями лордов-вампиров, стены, возведённые Торстедом, пали, и четверо некромантов улепётывают со всех ног. Но трое из поредевшего Совета Девяти остались рядом с Мортимером. Лишившись своего якоря-архимага, экспериментатор может не найти дороги назад. Один из некромантов пытается разобраться с заполонившими диамагическое помещение привидениями, пара других создали новую якорную связку, чтобы отправиться на поиски коллеги в Сумеречный Предел. Судя по всему, с ним там происходит нечто малоприятное, потому что сравнительно молодой (для некроманта) Мортимер уже основательно поседел.
  
   Вечность, Сумеречный Предел
   - А мастер Ингин? - Мортимер топтался на крохотном островке посреди бушующих волн и поворачивался то к одному, то к другому Служителю из круга, которым они опоясали бедового некроманта. - Мастер умер, в прошлом году ещё, разве нет? Я сам был на церемонии очищения тела. Разве его не должны были окунуть в Воды в период протяжённостью до одного сороковника? И отправить на карусель перерождений? Так ведь изложено в инструкции?
   Ответом ему был нестройный бубнёж:
   - Ограниченные ресурсы... сжатые сроки... форс-мажорные обстоятельства...
   - Форс-мажорный обстоятельства наступили сейчас! - рубанул Мортимер. - Из-за этого сдвига... нет, я не собираюсь выяснять, что его вызвало. Не в моей компетенции. Может, в вашей? Тоже нет? А расхлёбывать? Там же призраков теперь! В материальном мире. Неучтённых! Прорвы. Восстание мертвецов. Массовое! Это скандал. Отвечать кто будет? Перед Самим?
   Бубнёж усилился, но стал совсем неразборчивым.
   Мортимер сделал безразличное лицо и точно таким же тоном, каким Эйзенхиэль когда-то подкинул ему тему для диссертации, произнёс:
   - Предлагаю контракт. Гильдия некромантов отлавливает и сортирует мертвецов. Кратчайшие сроки. Для работы потребуются небольшие служебные привилегии: свободный проход по берегам Сумеречного Предела, право Возврата для тех, чьи тела ещё можно восстановить, беспрепятственное интервьюирование не успевших окунуться, ну и так ещё, по мелочам...
   Служители кивнули так синхронно, будто у них была одна голова на всех.
  
   ***
   - Что же на этот раз такое крупное сдохло? - бормотал Мортимер, взбираясь на колокольню Города Теней по винтовой лестнице. - Эль, слава богу, живёхонек. Может, Белый Дракон головушку где-то сложил? А нам опять огребать... ну да что теперь! Привилегии отрабатывать надо.
   Глава гильдии некромантов покорил, наконец, вершину башни, отдышался. Подождал, пока перестанет колотиться сердце. Осмотрел площадь. Большая, прямоугольная. По одной стороне памятник. Латный воин какой-то. На вздыбленном коне. Кто угодно может быть, не важно сейчас. По второй стороне фонтан. Так и играет струями, переливается. Манящий, прохладный, светлый.
   Некромант ударил в колокол.
   Когда эхо окончательно запуталось в пыли Сумеречного Предела, а все головы оказались повёрнуты в его сторону, Мортимер перегнулся через ограждение и заорал:
   - Кто своё имя помнит - собрались вокруг коня! Кто воды налакаться успел - садитесь вдоль фонтана!! Кто не понял, что я говорю - на месте!!!
   Толпа нерешительно задвигалась. Мортимер пользовался благословенным наречием вампиров, но в Сумеречном Пределе это не имело значения: тут все понимали друг друга - если у них оставалось ещё, чем понимать. Но большинство людей внизу были растеряны и испуганы, особенно те, кто помнил недавнюю собственную смерть. Кто-то потянулся к засаженной алыми цветами клумбе, над которой возвышался памятник. Кто-то нерешительно присел на парапет фонтана. А кто-то крикнул, выразив общий порыв толпы:
   - А ты кто вообще?
   - Твоя покойная бабушка, - под нос себе проворчал Мортимер, закатывая рукава. Стар он уже для таких развлечений. Надо хотя бы пяток магистров собрать, для начала, а то Эль... ах да, Эль...
  
   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
   - Эль... князь Элизобарра, - сама себя поправила леди Тандер, - уже лет двести как запретил нам набирать кровных трэллов по собственной прихоти. А было время, мои армии насчитывали тысячи короткоживущих, готовых идти за зовом крови. Увы, те времена прошли. Сейчас едва ли две дюжины наберётся, и те искали покровительства леди-вампир исключительно ради собственной выгоды. Некоторые из лордов-вампиров находят, что глава клана стал с людьми чрезмерно щепетилен.
   Когда-то так считала сама Лайта Тандер. Запрет на обращение трэллов оказался в числе немногих новшеств, введённых вопреки её воле. Но Эйзенхиэль недаром прожил столько лет среди людей: он не прогадал. Теперь безвольные, сломленные, порабощённые человеческие существа казались Лайте безвкусными консервами - в голодный год сгодится, не более того.
   Ястреб выдавил из себя подобие саркастической улыбки.
   - В самом деле, к чему церемониться с неполноценными?
   - Мы... не считаем вас неполноценными, - Лайта наматывала на палец побег плюща и приветливо улыбалась. - Вы ведь хороший наездник, граф, - заявила она вдруг без всякого перехода. - Свою первую лошадь помните? Как её звали? Эффи?
   Соколовский сжал зубы. Конечно, он помнил.
  
   Она стала его лошадью ещё до того, как родилась. Константин целыми днями ходил за беременной кобылой. Конечно, под присмотром конюха, но сам кормил, сам выводил на пастбище, сам чистил...
   Роды начались среди ночи, и графского отпрыска разбудили, чтобы тот присутствовал при появлении на свет своего беззаветного друга.
   Она оказалась подругой. Изящная, тонконогая... доверчивая и игривая, Эффи бегала за ним по полю, как собачонка. Он и сейчас будто ощущает бархатистую мягкость её морды. Видит ресницы, пушистые, как у леди Тандер.
   Молодые кавалеристы подсмеивались над чудаком-графом, ведущим философские беседы с собственной лошадью. А она всё понимала. Эффи...
   Её не стало в битве у Сорочиного озера. Залп огненной магии. Говорили потом, мол, лошадь испугалась вспышки, оттого и встала на дыбы. Но Константин знал - Эффи защищала седока. Когда его выписали из госпиталя, первое, что он сделал, это подал в отставку из кавалерии. И подал заявление в разведку. Шпионам не полагалось ни постоянных лошадей, ни других долговременных привязанностей: сегодня здесь, завтра там. Сменил упряжку, город, женщину...
   Но взгляд доверчивых карих глаз Эффи он не забудет никогда.
   - Мой дед, - снова сменила тему леди Тандер, - рассказывал о временах, когда народ Эрмина только-только заселял Благословенные острова. Уже тогда на них жили люди. Но что это был за народ! Полудикие оборванцы, не умевшие даже как следует выделывать шкуры, они ютились в пещерах, охотились на оленей и кабанов, нередко разменивая добычу на жизнь кого-нибудь из сородичей.
   - Что же случилось потом? - спросил Ястреб, уже предугадывая ответ.
   - Вампиры... сильно изменили их быт, - обтекаемо сообщила леди Тандер. - Позаботились об увеличении численности, продолжительности жизни, улучшении самого её качества.
   - А фейри говорят, что обучили первобытных жителей континента пяти основным ремёслам, - ухмыльнулся ляш.
   - Что ж, возможно, и не лгут, - неожиданно легко согласилась Лайта. - Насколько нам известно, фейри осели здесь примерно в то же время.
   - Даже не знаю, кого из долгоживущих мы должны благодарить в первую голову, - горячий шоколад обжигал губы.
   - Вампирам ваша благодарность не нужна, - Лайта завязала лиану бантиком и, наконец, оставила в покое.
   - Вам нужна наша кровь, - Ястреб и сам не знал, куда девалась его рабская покорность, падавленности как не бывало, лишь сарказм обжигал губы шоколадной горечью.
   Лайта сощурилась.
   - Вы знаете, сколько крови потребляет нетопырь? Я имею в виду животное, а не долгоживущих.
   Ястреб пожал плечами.
   - Я не очень силён в зоологии.
   - Я вас просвещу, - промурлыкала леди-вампир, и его снова бросило в дрожь от звука её голоса. - Летучая мышь ежедневно должна выпивать крови не меньше собственного веса. Понимаете? Каждый. Солнечный. День.
   У ляша пересохло в горле.
   - И вы... - хрипло сказал он, - вы выращиваете людей, как... дойный скот? Там, на Благословенных островах? Как коров?
   "Меткое сравнение", - невольно отметила леди Тандер, но вслух сказала:
   - Люди разводят лошадей, ведь верно? Вы воспринимали Эффи как низшее, неполноценное существо?
   - Я не считал её равной, - Соколовский как наяву ощутил, будто лобастая морда кобылы ласково ткнулась в плечо - не иначе заклинательница разума шалит.
   - Равной? - в улыбке, проскользнувшей по губам вампирки, было что-то змеиное. - Даже существа одной расы с рождения не равны между собой. Возраст, деньги, образование, положение в обществе, таланты и физические различия создают сложную, непрерывно изменяющуюся, но от того не менее реальную иерархию. Разве можете вы назвать болвана, провалившего миссию в Тисе, равным себе?
   Ястреб неприязненно поморщился.
   - Так или иначе, он был честным сыном своей страны. И его память...
   - Полноте, - Лайта прервала его презрительным жестом, - какая "память"? Вашего напарника выдали королевству Ляш в целости и сохранности. С такими патриотами врагов не надо.
   Ястреб кивнул и аккуратно поставил пустую чашку на стол.
   - А я, значит...
   - Вы тоже вернётесь домой, - Лайта отвернулась от собеседника, внезапно заинтересовавшись панорамой лесистых холмов. - Всему своё время.
   Помолчали. Окончательно осмелев, ляш спросил:
   - Должен ли я понимать, миледи, что вампиры заботятся о неразумных короткоживущих подобно тому, как люди принимают на себя ответственность за братьев наших меньших? Отводят нам соответствующую нишу по праву и по обязанности сильного?
   Лайта неопределённо повела плечами.
   - Вы молодой здоровый мужчина, граф. Скажите, вы смогли бы на собственной спине отнести свою лошадь хотя бы до соседнего города?
   Вопрос явно риторический, но Соколовский не желал становиться лабораторной крысой, бегущей к цели по заранее размеченным коридорам лабиринта.
   - Речь не о физической силе. У долгоживущих всегда фора по времени.
   - Отнюдь не всегда, - парировала Лайта, - человеческие маги, а особенно некроманты, живут долго. А молодые вампиры весьма уязвимы. Кроме того, длинная жизнь - не обязательно преимущество. Теряется гибкость мышления. Короткоживущим легче приспособиться к эпохе перемен. А перемены не заставят себя ждать, уж поверьте старой вампирке, кое-что повидавшей на своём веку.
   Хотел бы Ястреб, чтоб прожитые годы оставили хоть какой-то след на лице его визави. Но кожа леди-вампир оставалась гладкой, как алебастр, а в пурпурных глазах искрилось молодое веселье.
   - Вы выглядите отдохнувшей, миледи, - он старался придать голосу дерзости, но не был до конца уверен, удалось ли скрыть восхищение, - моя кровь так питательна?
   Лайта неторопливо облизнула губы, будто проверяя, не осталось ли на них ещё одной капли.
   - Да, благодарю. Весьма.
   Она оперлась щекой на руку и некоторое время разглядывала собеседника, нисколько не смущаясь повисшей паузой.
   - Вы, граф, уже не первый год воюете с вампирами, а до сих пор знаете о крови и её свойствах безобразно мало.
   - Кровь - это жизнь, - лаконично подвёл итог своим познаниям Ястреб.
   Лайта одобрительно кивнула.
   - Помните, как пару лет назад вы получили ранение и попали в госпиталь?
   Подозревая подвох, ляш не отвечал.
   - Вы лежали в офицерском корпусе? На усиленном довольствии? Кормили хорошо?
   - Не так изысканно, как у вас в замке, миледи, - осторожно произнёс Ястреб, не понимая, куда она клонит. К переливаниям крови? Но ведь это другое, это как обмен ментальной энергией для магов в одной связке, как взаимопомощь, как...
   - И всё же, у вас должна была быть определённая диета, - продолжала леди-вампир, - много мяса, гранаты... - она вопросительно посмотрела на собеседника, тот нехотя кивнул. - Ещё вам полагался особый десерт, верно? Не самый привлекательный на вид, но весьма полезный для людей, которым требуется быстро восстановить энергию.
   Он вспомнил. Буро-коричневая масса, неприятно вязнущая на губах, приторно-сладкая, но, в самом деле, питательная.
   - Вы хотите сказать...
   - Свернувшаяся кровь с сахаром, - подтвердила вампирка его невысказанную догадку. - Бычья.
   Ястреб криво усмехнулся.
   - То есть вампиры - несчастные больные, нуждающиеся в сбалансированной кровавой диете в медицинских целях?
   - Вообще говоря - нет, - Лайта сидела к нему вполоборота и наблюдала за стайкой облаков, то и дело затягивающей солнце. - В благоприятных условиях даже низшие вампиры способны обходиться без потребления человеческой или крови других разумных рас. Для высших это и вовсе не проблема. Например, князю Элизобарре для поддержания материального тела с лихвой хватает кабанов и ланей в его заповедных лесах. "Охотиться на людей для Белого Волка всё равно, что резать собственный племенной скот", - добавила она уже мысленно. Не следует закреплять в сознании ляша обидную параллель.
   - Если вампиры могут обходиться без крови, зачем же вы её пьёте?
   Ястреб уже устал от этой игры, в которой вёл явно не он, а потому один за другим озвучивал явные, оставленные на поверхности вопросы, ступенька за ступенькой приближая её к завершению. Понять хотя бы цели леди-вампир - и это была бы уже половина дела. Но Лайта вновь огорошила его внезапной сменой темы беседы:
   - Зачем вы занимаетесь сексом?
   Грубое, не завуалированное эвфемизмом, слово резануло слух, так что смысл вопроса дошёл до сознания с небольшим запозданием. Может быть, вампирская аура очарования виной тому, что графу Соколовскому нечего ответить пурпурным глазам, безмолвно вопрошающим: "Разве ты любил хоть одну из тех женщин, кого познал? Или, может быть, радел о продолжении рода?"
   Лайта сама ответила за утратившего дар речи собеседника:
   - Вы наведываетесь в бордель, милый граф, постольку, поскольку этого требует природа половозрелого самца. Полезно для здоровья, позволяет расслабиться, освежиться. Доставляет удовольствие.
   Воздух снова стал сладким и тягучим, всё ещё полурасстёгнутая рубашка моментально взмокла на спине, лёгкий зуд в шее требовал приблизиться к леди-вампир, всей грудью вдохнуть её запах, ощутить прикосновение ласковых пальцев. На этот раз сопротивляться оказалось невозможно. Или, может быть, Константин сам захотел присесть на пол у ног леди Тандер, чтобы заглянуть в её опущенные глаза.
   - Вы тоже следуете природе, миледи? Когда пьёте кровь влюблённых в вас мужчин.
   Лайта сложила руки на коленях и обезоруживающе улыбнулась:
   - Она такая сладенькая.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Гильдия некромантов
   Эйзенхиэль нарочито долго возился с булавкой, пристраивая её на галстук, давал Мортимеру время отдышаться.
   - Ты ушёл глубже, чем я ожидал. Я плохо ощущаю тебя на этих гранях. Ещё немного - выдернул бы силой.
   Некромант устало опустил веки и жестом поблагодарил напарника: говорить ему было ещё тяжело, горло пересохло, как будто его в самом деле раздирала пыль Мира Мёртвых, сердце колотилось, в глазах рябило. Вампир протянул стакан воды, непринуждённо похищенный на кухне гильдии. Мортимер всегда завидовал его виртуозным навыкам бытовой магии. Он осушил подношение залпом и подставил стакан под пузатый графин, уже блестевший у князя в руке.
   - Дело плохо, Эль, - сказал он, наконец. - В Городе Теней скапливаются мертвецы. Ещё чуть-чуть и будет достигнута критическая масса.
   Вампир ещё сильнее помрачнел, его холёные ногти начали выбивать дробь по столу.
   - Но ты не беспокойся, разрыва ткани и смешения миров, как в тот раз, мы в состоянии не допустить. Я ведь не зря столько лет занимался гильдией, знаешь ли. Соберу тех магистров, что сейчас под рукой, этого уже будет довольно, чтоб начать сортировку и снять напряжение.
   Эйзенхиэль пристально расматривал старика, бессмысленно вращающего расчёску в подрагивающих пальцах.
   - Чего-то ты не договариваешь, Морт, - жёстко сказал он и впился в некроманта требовательным взглядом. Тот, наконец, спрятал гребешок в карман.
   - Я не нашёл причины, Эль. И точки перехода. Её как корова языком слизала. Но самое странное, знаешь, что?
   Вампир, с каждым мгновением делающийся всё угрюмее, вопросительно хмыкнул.
   - Я не видел Служителей Сумеречного Предела. Нигде. Ни одного.
   - Хотел бы я сказать, что ничуть об их отсутствии не сожалею, - князь чуть поморщился от неприятного воспоминания. - Но, увы, без них, кажется, не обойтись.
   - Вот-вот, - поддакнул Мортимер. - Гильдия может отсортировать души, очистить и даже сопроводить до распределительных кластеров, но рано или поздно произойдёт насыщение...
   - Займись пока первоочередными задачами, - отрывисто произнёс вампир, вставая. - А я переговорю с Верховной Ворожеей. Возможно, и на этот раз вам потребуется содействие Солнца.
   Князь уже раскрыл окно и собирался шагнуть в вечерние сумерки, когда глава гильдии некромантов окликнул его:
   - Эль!
   Светлые волосы вампира серебрились, всё ещё рассыпанные по плечам, и Мортимеру невпопад подумалось, что его старый друг весьма смахивает сейчас на Ночного Всадника из континентальных легенд.
   - Что? - обернулся вампир.
   - Мы, конечно, Город Теней разгребём. Но если Служители так и не объявятся...
   - Можешь на меня рассчитывать, Морт, - произнёс Эйзенхиэль с каменным лицом. - Я спущу тебя хоть к самому Холодному Зеркалу, если потребуется. Князь Элизобарра перед вами с Ализбаром в долгу.
   Некромант благодарно наклонил голову, а вампир исчез, только клок голубоватого тумана выскользнул в окно.

Глава 14. Столичные интриги

   335 г. от осн. Сообщества, особняк "Золотая чаша"
   - О, моя госпожа!
   Ладонь леди-вампир скользит по щеке и губы ловят её жадным поцелуем.
   Элизабет привычным движением распускает шнуровку корсета, но леди-вампир не торопится горячее приласкать свою тир.
   - Где ты была так долго? - медные волосы горят жарче красных глаз. - От тебя пахнет... солнцем. "И сексом", - добавила леди Тэлла уже про себя.
   - Мы... - Элизабет, наконец, удаётся поймать ртом палец, дразнящий её губы, и она на время замолкает. Но леди-вампир отнимает руку - она ждёт ответа.
   - Мы были в храме, - женщина молитвенно складывает ладони по направлению к своей госпоже. - Просили благословения для моего лона. Вы ведь не сердитесь, госпожа? Ведь все наши дети будут принадлежать вам!
   Тэлла отступила на шаг и усмехнулась.
   - Он что, взял тебя прямо там?
   Элизабет пожала полуобнажённым плечом. В её глазах с расширенными зрачками всё ещё отражается блаженство.
   - На хорах.
   Леди-вампир тихо фыркнула. Случалось ей как-то бывать в храме солнца. По одному малоприятному делу. И хоры она помнит. Просматриваются чуть ли не со всех сторон. Другая религия посчитала бы сношение в храме оскорбительным. Но культ солнца приветствует соития в священных местах. Говорят, черпают из них основную долю энергии. Почему бы и нет? Суккубам, например, даже кровь не приходится пить. Хватает потребления жидкостей иного рода. Тэлла и сама любила яркий аромат похоти в крови, но старалась не особенно это афишировать. О вкусах не спорят, но кому охота становиться на одну доску с суккубами? С низшими? О, нет! Даже несколько десятилетий назад, когда молодой наследник князя Элизобарры ввёл у молодёжи моду развлекаться в постели с легковерными девицами, прежде чем их испить, Тэлла хотя и примкнула к свите лорда Влада, но не пускалась в открытые оргии. Потому что видела, как брезгливо морщится старый князь, когда слышит о них. Потому что было ещё кое-что, куда более изысканное, более ценное, чем сексуальное возбуждение, то, что Эйзенхиэль разглядел в любимице-балерине, но, будем надеяться, не разглядел в рыжей леди-вампир. То, из-за чего брезгливо сплюнул кровь Элизабет лорд Влад, уже успевший излиться в неё, как мужчина.
   - Я думал, она действительно запала на отца, - с сожалением сообщил он свите, натягивая штаны, - а это всего лишь очередная тщеславная сучка. - Усмехнувшись, добавил: - В самом деле, кто польстится на его холодный стручок?
   Тэлла не позволила никому из мелкой швали, окружавшей Влада, повторить с распростёртой на полу, не до конца осознающей себя девушкой то, что проделал с ней их предводитель. Молодой Элизобарра ушёл, не заботясь о дальнейшей судьбе Элизабет, и Элизабет досталась Тэлле. Уже в экипаже леди-вампир не удержалась и приникла к двум ранкам, оставленным клыками Влада, чтобы впитать в себя восхитительный аромат их с Элизабет общей страсти - страсти принадлежать к элите.
   Всего через несколько дней князь Элизобарра получил прошение от девицы Элизабет Тайрел, которая, находясь в твёрдом уме и трезвой памяти, просила соизволения у главы клана Вампиров связать себя узами кровного трэлла с леди-вампир. Вопреки опасениям, просьбу князь удовлетворил.
   - Приведи себя в порядок, - Тэлла мягким движением запустила пальцы в и без того растрёпанную причёску подопечной. Элизабет сидела на полу, обняв ногу своей госпожи, и смотрела на неё снизу вверх. Преданно. Леди-вампир снова погладила её по щеке. - У тебя ведь сегодня гости, верно?
   Дом убран цветами, а на столике в лиловой гостиной уже разложены приборы. На троих. Но Элизабет, кажется, забыла об этом. Все мысли вытеснило слепое обожание, желание услужить своей леди. И это даже раздражает немного. Тэлла не голодна, она заинтригована. Кто этот смельчак, готовый взять в жёны кровного трэлла вампира, тем самым отдавая на волю госпожи всех своих будущих детей? Иностранец, малышка упоминала об этом. Может быть, просто не в курсе положения вещей. Хорошо бы лично познакомиться с ним, и, может быть... но лишние свидетели, особенно из местных, могут оказаться ни к чему.
   - Кого ты пригласила, тир? - Тэлла поглаживала питомицу по голове, ещё чуть-чуть и та начнёт мурлыкать от удовольствия. - Алекса?
   - Да, - Элизабет простодушно подставляет мордашку под её руки как под солнечные лучи. - И ещё Мону. Обещала познакомить их.
   Ладонь леди Тэллы замерла на середине движения. Худшего выбора невозможно и вообразить!
   - О, госпожа! - Элизабет напугана тенью у неё на лице. В глазах уже стоят слёзы.
   - Иди, переоденься, причешись, - Тэлла изобразила улыбку. - Негоже принимать благородную ван Тирриен в таком виде.
   Трэллы легковерны. Обманутая девушка просияла радостью и поднялась с колен.
   - Всё будет на высшем уровне, госпожа! Вы... - Элизабет застенчиво потупилась, - может быть, вы окажете нам честь?..
   - Мы побеседуем с Алексом в другой раз, - мягко прервала её Тэлла. - Сегодня у меня ещё много дел.
   Элизабет покорно опустила голову и присела в реверансе. Растрёпанная, полуодетая - смотрелось смешно. Но Тэлла не засмеялась.
   - Иди.
   Весь этот день складывался неправильно, криво. Стоило, наверное, нетопырём выпорхнуть прямо в окно. Но Тэлла поленилась звать слуг, чтобы отворили дубовые рамы. Спустилась к двери - и вот результат. Лакей уже принял накидку Моны ван Тирриен, и она стоит с Тэллой лицом к лицу. Скромно потупила глазки, чтоб ненароком не встретиться взглядом с леди-вампир. Полно, девица! Ты не боишься, не пытайся это изобразить. Пальцы, сложенные на расшитом подоле, не дрожат, жилка на открытой шее бьётся ровно. И присела ты скорее в танцевальном па, чем в реверансе.
   - Леди Тэлла.
   - Леди ван Тирриен... - Тэлла разглядывала гостью своей тир пристально, почти навязчиво. Но только почти. Род ван Тирриен древнее, чем её собственный, вампирский. Но даже не будь это так... чего бояться девушке, в волосах которой сверкают такие бриллианты?
   - Не слишком ли роскошные драгоценности для дружеского ужина? - позволила себе осведомиться Тэлла тоном, не позволявшим заподозрить сарказм. Разве что заботу старшей, более опытной светской леди.
   Щёчки балерины слегка порозовели.
   - Князю нравится, когда я ношу то, что он подарил.
   Ещё бы. Любимицу заклинателя разума окружает флёр его магии. "Не тронь! Моё!" говорит каждый камешек. Мона ван Тирриен может заглянуть среди ночи в самую глухую подворотню Менеса. Ни один грабитель не посмеет даже пальцем прикоснуться к ней. Поинтересуется разве что, не заблудилась ли юная леди, не проводить ли её домой?
   Тэлла невольно залюбовалась точёной фигуркой танцовщицы. Хороша. Не уступает Элизабет в её лучшие годы. И кожа чистая, без единого следа от укуса. Князь Элизобарра брезгует пить кровь у людей. Он предпочитает их души. Чистые, светлые и... талантливые. Князь упивается творческим экстазом, дегустирует самовыражение, смакует восторг каждого нового выхода на сцену. Тэлла не совсем это понимает, но... о вкусах же не спорят?
   - Приятного вечера, дорогая, - леди-вампир позволила себе еле заметную нотку покровительственности. В конце концов, эта девочка - такая же еда, как крошка Элизабет.
   Мона ничего не ответила, только ещё раз присела в подобии на реверанс и ещё ниже опустила голову. Когда леди Тэлла покинула особняк, у неё вырвался облегчённый вздох.
  
   ***
   Элизабет уложила последний локон и улыбнулась светской львице по ту сторону зеркала. Идеально! И в голове прояснилось - должно быть, леди Тэлла уже далеко. Эта мысль отозвалась щемящей болью, но Элизабет отогнала все печали. У неё ведь есть важное дело: госпожа приказала привести себя в порядок и оказать гостям достойный приём.
   Шёлковый атлас струился вокруг бёдер, обдавая холодком. Изысканное платье, из последней коллекции. И снимается легко. "Но это потом, потом, - мысленно одёрнула себя Элизабет. - Когда Мона уедет. А Алекс..."
   В дверь постучали.
   - Что там ещё?
   - Госпожа, леди ван Тирриен прибыла, - доложил лакей. - Прикажете?..
   - Я сама к ней спущусь, - Элизабет уже покидала будуар. - Пусть в зимний сад подадут фрукты.
   Слуга с поклоном удалился. А Элизабет заскользила вдоль мраморной лестницы, изящно, как настоящая принцесса, придерживая подол. Счастливая улыбка на её лице вполне искренна: у неё есть всё, к чему она стремилась, всё, о чём так мечтала. Дом, в котором не стыдно принять леди ван Тирриен, выезд, шёлковые наряды, драгоценности... Элизабет чуть не споткнулась. Как будто бриллианты из диадемы Моны рассыпались ей под ноги. А эта соплячка стоит и улыбается, как ни в чём ни бывало, протягивает к Элизабет руки.
   - Здравствуй, дорогая! - госпожа Тайрел прижимает юную ван Тирриен к груди. - Какая прелесть! Я про твою тиару. У князя изысканный вкус.
   - Да, - Мона, краснея, опускает глаза. Она уже жалеет, что надела её. - Князь очень... добр ко мне, - говорит она совсем тихо.
   Когда-то он был добр к Элизабет. Украшения, которые он присылал своей приме, до сих пор хранятся в сейфе. С того дня... даже мысленно Элизабет не уточняет, с какого именно. Просто тот день. Разделивший её жизнь на до и после. С того дня камни словно потускнели. Руки дрожали, стоило взять в них то или иное украшение. Элизабет даже подумать не могла о том, чтобы снова их носить. Но и расстаться с ними не могла, хотя предлагали, и не раз. Гном-ювелир, когда-то изготовивший их по заказу Эйзенхиэля Элизобарры, сулил огромные суммы.
   Но Элизабет не настолько нуждалась в деньгах. Это ведь не просто красивые побрякушки. В каждом украшении жило воспоминание о балете. О сцене. В их блеске навсегда запечатлён блеск самой Элизабет. Другой Элизабет, той, великолепной, недостижимой, вдохновлявшей поэтов, критиков, заставлявшей самого Джабраэли вскакивать, отбивать руки бешеными аплодисментами. А рубиновый браслет был ей особенно дорог. Каждый камень согревал душу одобрением. Как глаза князя.
   Так странно, что она всё ещё помнит его глаза, ведь уже сколько лет... Элизабет тряхнула головой. К драконьей бабушке! Теперь она служит леди Тэлле. О, госпожа! Она любит и ценит свою маленькую тир, ласкает и балует, ничего не требуя взамен. Разве что несколько капель крови... несколько улыбок, несколько слов, несколько поцелуев... нужному человеку в нужное время. Элизабет нравится такая жизнь. Настоящая жизнь. Светская. Бальные танцы куда проще балета, а партнёром твоим будет не истеричный артист, с трудом скрывающий ненависть к тебе, а настоящий граф, барон, если повезёт, герцог или принц. Но иногда бывают минуты... вот, как сейчас, когда Элизабет многое бы отдала, чтобы снова выйти на сцену и закружиться в фуэте, и чтобы пустой зал, и никаких декораций, и лишь один зритель с по-волчьи узким лицом смотрит не неё такими тёплыми рубинами глаз, и...
   - Идём, дорогая, - Элизабет взяла гостью за руку и повела к зимнему саду. - Алекс будет чуть позже, у него много забот, ты знаешь, подготовка к свадьбе - дело такое хлопотное. Как твой молодой человек?
   - Макс? - Мона застенчиво позволяла увлекать себя куда Элизабет будет угодно. - Макс очень серьёзный. Он переживает, что не может похвастаться знатным происхождением и моя семья вряд ли одобрит...
   - Так ты, - Элизабет даже остановилась, - всерьёз собираешься замуж за него?
   Мона воззрилась на подругу с изумлением.
   - Я его люблю. Конечно, я...
   - О! - отмахнулась та. - Первая любовь! Первая, но не последняя! Не торопись. Сколько их ещё будет!
   Леди ван Тирриен вскинула подбородок, собираясь возразить, но... лишь улыбнулась Элизабет. Своей великолепной Элизабет.
   - А ты, судя по всему, уже нашла своего единственного и неповторимого, прекрасного принца из далёких краёв?
   - Он всего лишь барон, - Элизабет с наигранной небрежностью протянула гостье поднос с виноградом. - Попробуй, какие сочные!
   Всего лишь барон, да. А её после свадьбы будут звать уже не "госпожа Тайрел", а баронесса. Этот титул и популярный в здешнем обществе супруг-иностранец откроют для Элизабет все двери высшего света, так что она сможет ещё лучше служить Госпоже. Сам Алекс, без сомнения, очень мил, она его даже любит. Не так сильно, как леди-вампир, но разве может кто-то сравниться с ней? Элизабет постарается сделать мужа счастливым, насколько это возможно.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Маленькая Сестра драконов словно сквозь землю провалилась. К тому времени, как удалось отделаться от Элизабет, не вызывая подозрений, девушки, переполошившей Храм Солнца, и след простыл. Не только замешкавшийся Алекс, но и немедленно ринувшиеся в погоню ворожеи быстро потеряли её в хитросплетениях старых улочек.
   Не удивительно. Всё надо делать самому. На Благословенных островах это не так-то легко. Алекс умел располагать к себе людей. Благородное происхождение, разностороннее образование, эффектная внешность и особая харизма весьма этому способствовали. Вот только на вампиров шарм ляша не действовал. Даже напротив, красноглазая аристократия иностранца подчёркнуто игнорировала. Представители наиболее влиятельных человеческих родов, находящихся под патронажем долгоживущих, шли ещё дальше, открыто выражая ляшу презрение.
   Но Алекс не унывал. Довольно скоро ему удалось свести близкое знакомство с кровным трэллом леди-вампир. К несчастью, леди Тэлла принадлежала к свите молодого наследника рода Элизобарра, а не ко двору старого князя. Но всё же это было лучше, чем ничего. Особенно, если учесть, что бывшая балерина всё ещё на короткой ноге с Моной ван Тирриен. Та самая ван Тирриен, дочь премьер-министра Благословенных островов, фаворитка главы клана Вампиров. И если удастся сегодня наладить с ней отношения, барон из королевства Ляш сможет надеяться проникнуть в закрытый мир ближнего круга князя Элизобарры. Надо думать, Маленькую Сестру Сообщества прячут именно там, оберегая от случайных контактов с внешним миром. Благословенные острова славятся приветливостью к иностранным подданным, особенно тем, кто способен обогатить их новой диковинкой, но приветливость эта простирается лишь до определённого предела. Да, Алекса охотно принимали в аристократических домах, он не пропустил ни одного королевского бала. Но Маленькая Сестра до сих пор даже не попадалась ему на глаза. Элизабет болтала, что она появлялась иногда в обществе младшего из принцев или самого короля Вариона, но в последний год-два её всё реже можно застать за граниуами частных владений. О ней стали забывать. Как, впрочем, и о младшем Элизобарре, тоже пропадавшем неизвестно где. А прежде, бывало, молодой лорд не пропускал ни одной мало-мальски значимой столичной вечеринки. Поговаривали даже, что у этих двоих роман. Алекс не хотел верить. Его и без того непростая миссия сильно осложнится, если Маленькая Сестра отвергнет предложение переправить её в безопасные объятия континента.
   - Барон Алекс Добровский, - чопорно доложил слуга, и обе женщины обернулись к двери. Алекс сиял самой обаятельной из своих светских улыбок.
   - Элизабет! - невеста встала и бросилась к нему. Поспешно. Пожалуй, даже слишком. Алекс приветствовал её нарочито сдержанно, обменявшись с наречённой лукавыми полуулыбками и откровенными взглядами, лишь напоминающими о пламенной страсти, которой они предавались в Храме Солнца.
   - Леди ван Тирриен, - Алекс на несколько мгновений застыл над ручкой в кружевной перчатке, позволяя внимательным тёмным глазам рассматривать его из-под полуопущенных ресниц.
   - Счастлива, наконец, познакомиться с вами, барон, - тихо произнесла балерина, застенчиво улыбаясь.
   "Великолепная актриса! - думал Алекс, любуясь нежным румянцем на её щеках. - Какое трогательное замешательство, полудетская прелесть. Можно понять старого князя, променявшего отцветающую фаворитку на этот свежий бутон. Какая гладкая кожа! Неужели эта девочка - та самая Мона ван Тирриен, слава которой гремит далеко за пределами Благословенных островов?
   Если бы Алекс встретил её на просторах континента, служебный артефакт прояснил бы истину: играет Мона застенчивую простушку или сие есть её истинное, закулисное лицо. Но здесь, на островах, в средоточии магии вампиров, следовало вести себя осторожнее: никаких специализированных побрякушек, никакого профессионального воздействия на сознание. Достаточно уже, что неудачник, преследовавший "лунных братьев", так и не сумел добраться до их главаря, а после провала миссии не только не покончил с собой, как подобало мужчине, а сбежал от растяп-монахов и заявился к Алексу в надежде на убежище. Проклятый болван! Мало того, что вампирам, кажется, удалось спасти фанатика, возглавившего бегство луннопоклонников через пролив, так у нетопырей князя Элизобарры чуть не появился веский повод связать неудачное покушение на проповедника с красавцем-бароном. Алекс едва сдерживался, чтоб не прикончить идиота сразу же, как тот заявился. Но ведь не в собственном доме! Следовало заранее позаботиться, как избавиться от тела.
   - Элизабет столько рассказывала о вас! - он придал тембру голоса бархатистой мягкости и многозначительно сжал девушке руку, после чего, наконец, поднёс её к губам.
  
   Леди ван Тирриен едва не передёрнуло. Сердце колотилось, щёки горели, а ладони холодные. И за этого хлыща её лучшая подруга собирается замуж?! Высокий, смазливый, манерный! Голубые глаза и слащавая улыбка хищника. О, Луна! Уж не фейри ли это? Должно быть, именно так выглядел соблазнитель, вырвавший из семьи ван Тирриенов старшую сестру Моны. Ну уж нет! Элизабет она им не отдаст!
   Балерина взяла себя в руки и приветливо улыбнулась барону Алексу. Оказалось не так уж сложно - достаточно представить, что стоишь на сцене и это всего лишь спектакль.
  
   - Пойдёмте в гостиную! - Элизабет взяла под руку жениха с одной стороны и подругу - с другой. Знакомство Моны с Алексом обернулось таким обоюдным восхищением, что бывшая прима чуть не задохнулась от ревности. И, вроде бы, всё идёт, как задумано - ведь именно Мона должна будет ввести их в ближний круг Эрминидов, элиты клана Вампиров. - Чай уже на столе!
   Однако всему же должны быть границы. Алекс смотрел на юную танцовщицу так, что у Элизабет невольно сжимались кулаки. И эта девчонка стреляет в него глазками, как ни в чём не бывало! А пять минут назад болтала о своей большой и чистой любви к Максимилиану Оветри! Маленькая стерва! Уж не вздумала ли она променять своего недорослика-прыгуна на аристократа с континента? Ну уж нет! Пусть Джабраэли, пусть сцена, пусть князь... но Алекса она этой трясогузке не отдаст!
  
   335 г. от осн. Сообщества, Обитель Утреннего Луча
   - Да осенит вас...
   Верховная Ворожея охнула, схватилась за сердце и чуть было не брякнулась оземь, но высокий мужчина в чёрном костюме поймал тучное тело в неоконченном падении. Бережно усадил главу ковена Ворожей Благословенных островов в кресло.
   - Ну-ну! Это всего лишь я, - Эйзенхиэль запоздало сообразил, что проявиться из тумана следовало, как и в гильдии некромантов, хотя бы у входа, и испросить аудиенции, как полагается. Но сегодня недосуг играть в светские условности.
   - В-ваше Сиятельство... вы напугали меня!.. - сообщила ворожея, тяжело отдуваясь.
   - Простите, матушка, не хотел, - Эйзенхиэль сотворил кресло напротив собеседницы, точь-в-точь, как её собственное, сел и коротким импульсом изгнал замешательство из сознания Верховной. Не очень вежливо вмешиваться в эмоции без приглашения, но сейчас и в самом деле не до церемоний. - У меня к вам срочное дело.
   - А у меня - к вам, - сообщила уже успокоившаяся ворожея. - Но об этом после. Чем могу служить Благословенному Волку?
   Эйзенхиэль коротко усмехнулся. Давнее прозвище сейчас кстати - ковен помнит, кто настоящий хозяин Благословенных Островов, кто их сюда пустил и кто выиграл первую войну долгоживущих. Хорошо, пусть не выиграл - по крайней мере, не проиграл.
   - Я сейчас из гильдии некромантов, - сообщил князь. - Белоголовый жалуется на искажение энергетических линий. И Город Теней.
   Эйзенхиэль сделал паузу, позволяя Верховной поделиться собственными соображениями. Она степенно кивнула.
   - Я вижу, князь, вас сюда привело само Небо. Снова Луне и Солнцу след объединиться против Сумерек, как и три сотни лет назад. Дочери доложили мне о беспорядке в нитях. Ритуалы не по канону идут, сквозняками оттуда веет, жизнь неровно, комками идёт. На Тандере, в местечке Долгий Лог, и зерно, и скотина родится, как никогда. В девяти семьях по пять-шесть близнецов народилось! За раз. А на Отроне вокруг столицы неурожай сплошной. И герцогиня понести не может никак, как наши ни бьются. Да и Матери из тамошнего храма разродиться не могут - мёртвых младенцев скидывают.
   - Есть идеи, почему так? - Обычно вампир подыгрывал архаично-простоватому говору Верховной, его это забавляло. Но не сегодня. - Солнечные пробовали что-то предпринимать? Что колдуны? Стихийники?
   Ворожея поджала губы. Ковен не особенно ладил с другими солнечными школами магии, в которых традиционно главенствовали мужчины.
   - Мы делали то, что должны были, сиятельный князь, - изрекла Верховная, выпрямив спину. - Молились Солнцу.
   - И как успехи? - Эйзенхиэль не потрудился изгнать из вопроса нотки сарказма. Разумная ведь женщина! Не хватало ещё, чтоб ударилась в религиозный фанатизм. И без того время непростое, возиться со сменой Верховной в ковене нет ни времени, ни желания.
   - Уж получше, чем у некромантов, - ехидно сверкала глазками ворожея. - Привидения в последнее время так и прут! Спасу нет. Да и мертвяков на погостах видели. Не справляются уже Серые Плащи.
   - Им потребуется помощь, - вампир стянул с круглого столика Верховной чётки из лунного камня и с интересом рассматривал их, мимоходом пощёлкивая.
   - Мастер Йош забыл, - пояснила ворожея присутствие лунного артефакта на столе у солнечной жрицы. - Заходил третьего дня, по... теологическому вопросу, - добавила она и слегка покраснела.
   Эйзенхиэль отложил чётки и воззрился на собеседницу своим особым "пронзающим" манером. Князь мало интересовался религией в тех её аспектах, которые не касались прикладных политических задач. Но что-то подсказывало ему: на этот раз стоит держать руку на пульсе теологических трений.
   Ворожея заёрзала в кресле.
   - Я знаю, Ваше Сиятельство не верит в силу молитвы, - голос Верховной дрожал от едва сдерживаемого чувства, - даже той, что обращена к лику Волчьей Матери, Белой Богини...
   - Я предпочитаю самостоятельно решать свои проблемы, не перекладывая их на хрупкие женские плечи, - отрезал князь попытку проповеди.
   - И, тем не менее, вы сегодня здесь, - тонко улыбнулась ворожея, - в женском ковене, ищете помощи Солнца.
   Эйзенхиэль чуть наклонил голову, признавая правомерность этого утверждения, и жестом предложил собеседнице продолжать.
   - Создатель не оставил чад своих милостию света, - сообщила Верховная. - Сего дня, двумя часами заполдень, Менесу было явлено божественное чудо: мёртвая ветвь, возложенная на алтарь, зацвела и выпустила листки. Храм Солнца наполнили чудесные ароматы и пение птиц. Лихие времена настали, князь, быть может, ещё более лихие, чем три сотни лет назад, когда случилось восстание мертвецов. Тогда боги не оставили нас, охранят и сейчас. Помогите мне лишь направить дитя, избранницу света, и все мы будем спасены.
   Вампир чуть сдвинул тонкие брови. Что она мелет?
   - Какое отношение я имею к знамениям в Храме Солнца? То есть, я бы рад, но...
   - Дитя, коему ниспослано благословение Создателя, - нетерпеливо пояснила ворожея, - покинуло храм и скрылась, будто по волшебству. Может, и впрямь иллюзией укрылось.
   - Я, вероятно, мог бы... - Эйзенхиэль задумчиво потёр подбородок. - Описание внешности у вас есть? Одежда, особые приметы? Или только Золотой Диск над головой?
   - Никакого диска, - Верховная сделала резкий отрицательный жест. - Внешне - ничего особенного. А описание... если верить матери Хельге, по описанию - вылитая Маленькая Сестра Чёрного Дракона.
   Если бы Белый Волк находился сейчас в состоянии трансформы, шерсть встала бы дыбом у него на загривке. А так - только музыкальные пальцы мага резко напряглись. Вот оно! Представительница Сообщества, драконы, тоже почуявшие неладное, искажения в мире, визит девчонки из антитентуры в гильдию некромантов, спровоцировавший старика Мортимера на авантюрное глубокое погружение в Предел... теперь ещё и божественные знаки! Чудно!
   - Я поговорю с ней, - князь встал, и ворожея - вслед за ним. - Соберите в столицу жриц с других островов. Если у вас найдутся сильные последовательницы на континенте - пусть тоже приезжают. Боюсь, нам потребуется объединить все силы.
   - Вы обещаете?! - Верховная забылась до того, что схватила вампира за руку. - Даёте слово, что Церковь Волчьей Матери, в которую она ходит, не станет препятствовать обращению?
   - Я обещал, что с ней поговорю, - Эйзенхиэль высвободил ладонь из хватки солнечной жрицы. - И если речь действительно идёт о Маленькой Сестре, я бы на вашем месте не стал на неё слишком давить.
   - Время не ждёт! - всплеснула руками ворожея. - А ну как...
   - Время не ждёт, - прервал её князь коротким жестом. - Не тратьте его попусту. Собирайте остальных. Колдунов и стихийных в том числе. Я рассчитываю на вас.
   - Но...
   Возражать оказалось уже некому. Из открытого окна пахнуло ночным холодом и дождём.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Простившись с братом, Максимилиан Оветри отправился к себе, намереваясь лечь спать пораньше - он чувствовал себя измотанным обрушившимися откровениями. Болезнь матери, загадочный карьерный рост брата, шикарный дом... всё это плохо укладывалось в голове, казалось нереальным. Несколько раз Макс перечитывал документы на недвижимость и дарственную, ощупывал плотную бумагу с рельефным изображением волчьей головы - один бланк нотариальной конторы клана Вампиров стоил, пожалуй, не меньше его дневного заработка.
   Сон не идёт. В таком состоянии полагается нервно курить сигары одну за другой... но Максимилиан не курил. И пару бокалов вина в ресторане всё-таки выпил, а этого уже более чем достаточно с непривычки. Прогуляться, может, выйти, голову освежить?
   Из раздумий его вывела мелодичная трель и мерцание входной двери. Макс распахнул её, не дожидаясь, пока бытовое заклинание сложится в образ позднего посетителя.
   На пороге стояла Мона ван Тирриен, бледная, как вампир.
   Макс сгрёб её в охапку и затащил внутрь.
   Разобрать что-то в бессвязных речах балерины оказалось нелегко, да он не особенно и пытался: всё больше гладил по плечам, прижимал к себе, осыпал поцелуями. Мона всхлипывала, а наконец и вовсе дала волю слезам, разряжая накопившееся напряжение. Макс понял только, что её дорогую Элизабет соблазнил континентальный эльф, что её надо спасать, но не ясно, как именно. Раз за разом приходил на ум разговор с братом: "на нашем острове есть теперь по крайней мере один лазутчик фейри". Было уже совсем поздно, Мона прижималась к его груди, ища поддержки и защиты.
   - Ты приехала в своём экипаже?
   Леди ван Тирриен укоризненно шмыгнула носом. Даже в расстроенных чувствах она была не настолько легкомысленна, чтобы примчаться к дому любовника в карете с фамильным гербом. Требования блюсти себя до свадьбы теперь не настолько строго, как в прежние века, но всё же ночь наедине с мужчиной...
   Но Максимилиан, кажется, об этом и не думал. Он уже читал по бумажке заклинание, вызывающее наёмный транспорт. Удивительно! Схватывает на лету текст любой пьесы, а простейшие формулы магии сразу же вылетают у него из головы. Макс такой трогательный в этой бытовой неуклюжести. Заплаканное лицо балерины осветила нежная улыбка.
   Пока она умывалась и ужасалась припухшим векам в зеркале, возлюбленный леди ван Тирриен облачился в строгий чёрный костюм. А уж когда Макс назвал вознице адрес - Церковь Волчьей Матери - у Моны дыхание перехватило.
   - Дорогой, я не могу так, сразу, - жарко зашептала она, стоило ему опуститься на сиденье рядом. - Мне... всё-таки, как это ни сложно, я должна поговорить с отцом. Он меня любит, и, я уверена, когда лично познакомится с тобой, увидит, какой ты замечательный, благословит нас на брак и...
   Макс прервал её долгим поцелуем. И серьёзно произнёс:
   - Дорогая, я почту за честь быть представленным твоей семье. И, будь уверена, сделаю всё, как полагается: официальное предложение, брачный контракт со всеми гарантиями, которые потребует твой отец, помолвка, гости, праздник... всё, как ты мечтала. Но сейчас мы едем в церковь не за этим.
   - Молиться будем? - тёмные глаза Моны округлились от удивления.
   - Нет, - усмехнулся Макс и прижал её к себе крепко-крепко. - Тебе всё-таки придётся познакомиться с моим братом. Я до сегодняшнего вечера и сам не знал, что он у нас специалист по охоте на фейри. Поторопимся, пока его, такого талантливого, не отправили на континент.

Глава 15. Бег по следу

   335 г. от осн. Сообщества, резиденция Верховной Ворожеи
   - Где сейчас Лоридейль Лейнсборо? - тросточка Эйзенхиэля выбивала шлифованные камешки из гнёзд. Он придержал руку - не хватало ещё портить мозаичную дорожку ковену ворожей.
   - В Менесе, Эль, - начальник столичной разведки поймал и стабилизировал голосовой канал связи с профессиональной быстротой, - в "Таверне Клауса".
   - Влад всё ещё ошивается поблизости? - князь зажал трость подмышкой и ускорил шаг.
   Мастер Йош ненадолго замолчал, сверяясь со сводкой оперативной информации.
   - Да, проявляет завидную активность: практикуется в иллюзии и водит за нос преследующих объект ворожей. Успешно, всего одна осталась.
   - Хорошо, проследи, чтоб эта последняя до "Таверны" не добралась. Кстати, там внутри щиты против магии есть?
   - Конечно, - отозвался Йош, - Заведение высококлассное. Полный набор сигнальных и защитных заклинаний, комплексный подряд у клана Колдунов. Все исполнители не ниже магистра первой степени.
   - Тогда жди меня снаружи, - идущий по дорожке мужчина исчез, с лёгким звоном закрылся канал голосовой связи. Туманная дымка поднялась над кронами елей и понеслась к центру столицы.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес (незадолго до)
   Отделаться от последней ворожеи оказалось не так уж легко: женщина в белоснежном облачении Матери не погналась ни за одной иллюзорной копией леди Лейнсборо, как Влад ни старался привлечь к ним внимание. Спасало только то, что Маленькая Сестра драконов передвигалась куда быстрее ворожеи, путающейся в длинном подоле церемониальных одежд. Лоридейль вроде бы и не торопилась, но раз за разом сворачивала за угол прежде, чем ворожея успевала её нагнать. Но раз за разом Мать безошибочно выбирала направление у каждой развилки. Влад отметил, что ворожея весьма недурно обращается с поисковыми заклинаниями.
  
   ***
   Волна ярости, накрывшая леди Лейнсборо в Храме Солнца, растопила панцирь оцепенения, но быстро схлынула, оставив после себя лишь опустошение и усталость. Девушка брела по ночному Менесу и дрожала уже не от гнева - от холода. Лёгкая ткань платья отсырела и висела угрюмыми складками. Пальцы ног в открытых сандалиях непроизвольно поджимались, пытаясь сохранить остатки тепла.
   Лоридейль оглянулась, прикидывая, куда бы зайти обогреться или, может быть, даже переночевать - до стационарного городского портала отсюда далековато. Она решительно свернула в переулок, миновала несколько домов и потянула на себя массивную дверь "Таверны Клауса", с удовлетворением отметив, что хозяин заведения внял, наконец, её просьбам и раскошелился на гидравлический механизм - дверь теперь открывалась почти без усилий.
   Звон колокольчика сообщил Клаусу о новом посетителе, но отреагировал он не сразу - в "Таверне" было полно народу. Последние месяц-два наёмники сыпались на Благословенные Острова, как спелые сливы под порывом ветра, а куда ткнуться в чужом большом городе, как ни к старине Клаусу?
   Лоридейль юркнула за единственный свободный столик, скинула сандалии и с ногами зарылась в разбросанные по диванчику подушки.
   "Таверной" Клаус называл своё заведение из не лишённой иронии скромности. Недвижимость в центре Менеса обходилась баснословно дорого, так что любые ресторан или гостиница, открывавшиеся здесь, либо поднимались на уровень фешенебельных, либо погибали, задавленные конкуренцией и высокими издержками. Клаус быстро нашёл свою нишу: цены в "Таверне" показались бы провинциалу или даже обитателю предместий грабительскими, но Менес вообще город дорогой. Зато и наёмники тут из самых высокооплачиваемых крутятся. Не все они, конечно, из благородных сословий или влиятельных гильдий. Вольных самородков полно. И вот они как раз с удовольствием заглядывают к Клаусу в поисках камина и привычной "простецкой" еды. В "Таверне" можно не придерживаться этикета, не ломать голову, какой из дюжины вилок нужно ткнуть в кусок мяса. Зато кусок этот всегда свежий и хорошо пропечённый. Ну а что дорого... так спокойно зато. Все сертификаты у Клауса в порядке: и от прослушивания щиты, и от ментальных заклятий, даже базовых, и гасители иллюзий. Всё как в лучших домах. Потому и встречи тут назначают охотно. А для особо важных сделок специальные кабинеты есть - подальше от посторонних глаз. Но не всегда эти особые кабинеты нужны. Иногда и словцом с коллегой переброситься охота, новости обсудить. Глядишь, за куском окорока и доброй выпивкой контракт новый наклюнется. У той же Сестрички, например, всегда заказик можно годный выцыганить, книжку редкую с континента привезти, или, наоборот, гномьим мастерам штучки какие-никакие передать...
   Клаус, наконец, заметил новоприбывшую гостью из разряда постоянных посетителей. Ишь, свернулась клубочком, как кошка. И губы фиолетовые. Продрогла, видимо. Где опять таскалась по темноте?
   Хозяин заведения неодобрительно покачал головой и достал из-под стойки один из пледов, которые предлагали обычно гостям на открытой террасе.
   Леди Лейнсборо благодарно улыбнулась и мгновенно свернула вокруг себя шерстяной кокон.
   - Вина тёплого, с букетом согревающих специй, - сам себе продиктовал Клаус и сделал первую пометку на листке заказа. - Ждёшь кого-то, Сестрёнка?
   Она отрицательно мотнула головой.
   - Погреться просто зашла. Принеси мне еды, пожалуйста. Чего-нибудь горячего и сытного.
   - Свинина? Бобы?
   - И салат с помидорами, - добавила леди Лейнсборо, копошась на диванчике. Клаус отдал листок подбежавшему мальчишке, заботливо подоткнул вокруг девушки плед и отправился встречать новых гостей: серый орк в сопровождении молодого колдуна уже стоял посреди зала и зыркал по сторонам, выискивая свободный столик.
  
   *** (незадолго до)
   Влад решил сменить тактику: вместо того, чтобы подсовывать ворожее морок, он тщательно затёр энергетический след леди Лейнсборо, а затем потратил едва ли не половину собственного резерва на высококачественную иллюзию.
   Посреди круглой площади забил вдруг величественный фонтан, подсвеченный голубым и розовым, небо расцвело сине-зелёными переливами, на прохожих посыпалось конфетти, а из центра феерии, куда не доставали разноцветные струи фонтана, вырос раскидистый ясень. Сразу три полуобнажённые дриады затеяли вокруг дерева танец, каждое па которого было откровеннее предыдущего: сплетались между собой пальцы, ветви, взгляды, языки...
   Влад удовлетворённо обозрел до отказа заполнившуюся зеваками площадь. В этом хаосе разнородных отпечатков аур сам мастер Йош ничего бы не разобрал. Сценария хватит ещё на "короткий" час. Может, чуть дольше - вполне достаточно, чтоб преследовательница-ворожея оббежала все отходящие от площади улочки, ни на одной из них не нашла следов леди Лейнсборо и окончательно уверилась в бесперспективности дальнейшей погони.
   Влад скользнул вдоль стены против движения толпы, хлынувшей из переулков к площади, обещавшей дармовое развлечение. Вампир завернул за угол и чуть не налетел на орка, перегородившего улочку. Орк стоял, широко расставив ноги, заложив за пояс большие пальцы рук.
   Тело вампира самопроизвольно перетекло в боевую стойку, но атаковать Влад не стал: вовремя сообразил, что серый орк не помышлял о засаде. Напротив: лобастая голова запрокинута, болотного цвета глазки с любопытством шарят над крышами, разглядывают сине-зелёное зарево в обрамлении пенных щупалец скрытого за поворотом улицы фонтана.
   - Слышь, - орк дёрнул своего напарника за щеголеватый плащ. - Чё это там?
   Колдун мазнул по небу равнодушным взглядом.
   - Да клоун какой-то балуется. Надеется, серебрушку кинет кто. Или выпить поставит задарма. Забей, Завр, иллюзия это. В Менесе таких хоть жопой ешь. Кончай уже пялиться, я жрать хочу. И человек, вон, в проходе мнётся. Тебя ж прирезать проще, тем обойти.
   Влад усмехнулся с лёгкой ехидцей: нашёлся по иллюзиям специалист! Да такого класса шоу...
   Орк с колдуном вошли, наконец, в таверну, и Влад последовал за ними, потому что именно из-за этой двери доносился до дрожи знакомый запах женщины.
  
   ***
   - Он внутри, Эль! - серый нетопырь приплясывал от нетерпения на коньке крыши. - Я уже подумывал не дожидаться тебя и входить!
   Синий туман уплотнился, и князь Элизобарра присел на корточки у каминной трубы.
   - Терпение, - глава клана сосредоточился на изучении защитных систем скромной на вид "Таверны".
   - Под иллюзией не войти, - рапортовал Йош. - И на любой из заряженных артефактов сигналка взвоет. Давай плащи накинем, капюшоны пониже... это клубное заведение вольных наёмников. Пристально разглядывать посетителей в "Таверне" - дурной тон.
   - А тень посетителя? - буркнул Эйзенхиэль, стараясь не отвлекаться от своего занятия, - Вернее, её отсутствие. - К тому же, когда это правила хорошего тона интересовали моего сына?
   - От него, может, уже не прятаться надо, а... гхм... наоборот, сделать отеческое внушение. Проклятье, не видно же ни дракона, ни демона! Тонировка качественная на окнах.
   Князь не ответил. Результаты обследования его удовлетворили: щиты на здании стояли только внешние, отсекающие наружную магию, но не препятствующие её функционированию внутри. Это вполне объяснимо: хозяин заведения себе не враг. Для того, чтобы отвадить воришек, разжившихся на барахолке кольцом невидимости, этого достаточно, а без бытовой магии в современном мире не обойтись. Живую прислугу нанимать полы драить и посуду мыть - разорение одно. Да и справляются они куда хуже заклинаний. Так... есть ещё несколько локальных систем против любителей отводить глаза, но архимагу их было бы стыдно не уметь обойти. Следовательно, нужно всего лишь найти лазейку в щите, а внутри распустить заранее наведённую невидимость. И держаться поближе к потолку, чтоб ногами следящие руны не зацепить.
   - Перекинемся в крыс? - чуть скривившись, предложил Йош. - В конце каминной трубы решётка мелкая, не проскочишь, но если через задний двор, на кухню...
   - Крыса в центре Менеса? - Эйзенхиэль раздражённо махнул рукой. - Очень смешно. Я сейчас тактовую частоту щита подберу. В нулевой момент просачиваемся в щели. Туманную трансформу ещё не забыл?
   Мастер Йош воззрился на главу клана с искренним восхищением.
   - Почему у меня таких взломщиков среди агентов нет? А, Эль?
   - На континент боишься стажироваться посылать, - он тут же свёл пальцы вытянутой руки, призывая собеседника молчать. - Сейчас подсветку дам. Падаем на погасание, опускаемся до уровня стропил. Будет всего один миг. Не пропусти.
  
   ***
   Наверное, Клаус слишком отвлёкся на орка (время от времени с этой расой бывали проблемы), потому что к столику леди Лейнсборо Влад пробрался незамеченным.
   Девушка удостоила усевшегося напротив вампира лишь усталым взглядом. Но уже то, что она никак не протестовала против его присутствия, показалось Владу хорошим знаком.
   - Я следил за вами, - без обиняков сообщил он. - От самого храма.
   Лоридейль хотела пожать плечами, но побоялась, что с них соскользнёт плед.
   - Не вы первый, не вы последний, - тихо сказала она, гипнотизируя коридор, ведущий на кухню. Казалось, с тех пор, как она сделала заказ, прошла целая вечность, а ужин всё не несут.
   - Да, я был не один, - острия клыков хищно поблёскивали в полутьме. - Целых три ворожеи висели у вас на хвосте.
   В обращённом на молодого Элизобарру взгляде забрезжила лишь искорка интереса, но и её оказалось довольно, чтоб бросить его в жар.
   - Я запутал их в иллюзию, - приглушённо сообщил Влад.
   - Спасибо, - Лоридейль плотнее закуталась в плед и снова сосредоточила внимание на кухне. - Очень мило с вашей стороны.
   Влад сплёл пальцы в замок, тут же заставил себя расцепить их, борясь с внезапной и совершенно не характерной для золотого мальчика нерешительностью.
   - Я... много думал о вас. И наблюдал. Всё это время.
   - Это время? - Лоридейль чуть поморщилась. В тепле "Таверны" её накрыло томной усталостью, будто одеялом. Глаза закрывались и, скорее всего, не будь она так голодна, уснула бы прямо здесь, свернувшись калачиком среди подушек. Сосредоточиться на собеседнике было трудно. Да не очень-то и хотелось.
   - Мы с вами очень похожи, - продолжал Влад. - Мы оба чужие этому миру, проходим, чуть задевая его грубые струны. Болтовня в салонах, светские забавы, пёстрые игрушки науки и искусства - всё это развлекает лишь на мгновенье, за которым снова приходят скука, тоска и... одиночество.
   Направленная на Влада ниточка внимания медленно окрашивалась в светлые тона удивления. Вампир мысленно поздравил себя с тем, что выиграл битву за интерес собеседницы к собственной персоне, до сих пор сосредоточенный почему-то на соседнем помещении. Однако леди Лейнсборо молчала, и Влад продолжал:
   - Как я понимаю вас! Ваше одиночество в толпе. Вы улыбаетесь, даже смеётесь, разговариваете с людьми, делаете вид, что флиртуете с юным принцем, но... вы никогда не бываете с ними до конца. Они чужие вам. Как и мне.
   Старшая невестка Клауса поставила перед Сестричкой глиняную чашку с вьющимся над ней ароматным паром.
   - Мы с вами, - Влад накрыл своей ладонью показавшуюся, наконец, из-под пледа руку, - не чужие друг другу в этом чуждом для нас обоих смешном мире. Это родство душ...
   - Кончайте нести этот бред, - у леди Лейнсборо колючие голубые льдинки вместо глаз. -Тоже мне, нашёлся Лунный Близнец!
   Она презрительно фыркнула и подтянула к себе чашку, не обращая внимания, как та обжигающе горяча. Да что этот мальчишка знает о родственных душах, утратах и одиночестве? Мышонок, резвящийся в своём мире, среди себе подобных, под перепончатым крылышком заботливого отца! Тоскливо ему, видите ли! Скучно! Что было самой трагической потерей вашей жизни, лорд Влад? Отобрали приглянувшуюся игрушку, а вместо этого швырнули в фонтан, как зарвавшегося кутёнка? Это потрясение лишило вас сна? А что бы вы почувствовали, если бы у вас отобрали дом, имя, всю вашу жизнь?
   Вы одиноки? Ах, бедняжка вампир! Не пойти ли вам развеять тоску, выпить с друзьями, развлечь друг друга задушевной беседой? У меня вот нет больше друзей. Однажды, очнувшись от продолжительного сна, я нашла умных добрых монахов, понимавших мои беды и разделявших мои горести, лежащими в лужах собственной крови. А меч, раздававший удары, всё ещё сжимал в руках...
   Та, кого теперь звали Лоридейль Лейнсборо, тряхнула головой, отгоняя от себя горькие мысли.
   - Мы с вами не пара, лорд Влад, - сильно побледнев, девушка болезненно дёрнула уголком рта. - Ни в каком из возможных для этого выражения смыслов. Сделайте одолжение, избавьте меня от вашего общества.
   Вампир взвился во весь свой внушительный рост и грохнул кулаком по столу. Мебель, как ни странно, выдержала.
  
   ***
   Мастер Йош подался вперёд, намереваясь уже спикировать между разъярённым Владом и его предполагаемой жертвой, но Эйзенхиэль остановил его коротким жестом. Светлые брови главы клана сошлись на переносице. Он пристально вглядывался в бешено разгоревшуюся обидой и гневом ауру своего совсем юного по меркам долгоживущих сына. Влад не собирался причинять смертельно оскорбившей его девице какие-либо увечья. По крайней мере, в данный момент. Молодой вампир сам испытывал боль, сильную настолько, что она стала почти физической.
   - Стерва неблагодарная! - прошипел молодой вампир.
   Леди Лейнсборо не ответила, только сделала большой глоток из чашки, которую сжимала обеими руками. А слева от её заваленного подушками диванчика откуда-то появился серый орк, тот самый, ценитель иллюзий. Справа пристроился гном в тускло мерцающей наведённым магическим полем кольчуге.
   - Мне послышалось, или дама попросила вас не загораживать ей вид на шикарный интерьер таверны, милостивый государь? - вкрадчиво поинтересовался из-за спины знакомый голос колдуна, который, как оказалось, умел изъясняться и высоким стилем благословенного наречия.
   Откуда-то запахло болотом, и Влад не сомневался, что у щеголеватого напарника орка уже наготове какое-нибудь мерзкое заклинание его школы магии. Но даже это его сейчас не заботило.
   - Да любая девка сочла бы за величайшую честь! - сдавленно прорычал вампир, оборачиваясь к наиболее достойному, на его взгляд, противнику, как бы призывая его в свидетели беспочвенности нанесённой обиды. Но вместо колдуна ответил гном, небрежно ковыряющий грязный ноготь кончиком метательного ножа.
   - Дык и поищи себе девку. Или в квартал Красной Луны не пускают по молодости лет?
   Влад открыл было рот, собираясь возразить, но тут подошёл Клаус, собственной персоной, с полным подносом еды, и начал неторопливо составлять пышущие жаром яства перед леди Лейнсборо. Она кивнула хозяину и взялась за нож и вилку так невозмутимо, как будто кроме них с Клаусом в "Таверне" вообще никого не было.
   И тут ярость оставила вампира. Осталась только сосущая пустота и бессилие. Он поглядел на аккуратно разрезающую мясо Лоридейль и тихо произнёс:
   - Быть может, я действительно не достоин общества наёмников и не могу претендовать на место в кругу ваших друзей, прекрасная высокомерная леди. Но всё же позволю себе дать вам один совет: не стоит никого ненавидеть, если у вас для этого нет никакой причины.
   - Я вас не ненавижу, - леди Лейнсборо отщипнула кусочек от свежеиспечённого, ещё горячего хлеба. На Влада при этом даже не взглянула. Много чести! - Но вы изрядно портите мне аппетит.
  
   ***
   Мастер Йош переводил взгляд с двери, которой хлопнул преемник главы клана, на самого этого главу, оседлавшего стропильную балку и задумчиво болтающего ногой. Снова посмотрел на дверь. И снова на Эйзенхиэля.
   Белый Волк ненадолго выпал из реальности, раз за разом прокручивая в памяти эмоциональную беседу своего отпрыска с Представительницей Сообщества драконов, прикидывая так и эдак, что можно выжать из создавшейся нестандартной ситуации. Влад менял женщин часто. Даже в течение этих трёх лет, что он был практически одержим леди Лейнсборо, в его постели побывали многие. Очевидно, поэтому отец и не замечал в своём сыне зарождающееся глубокое чувство. Невнимательно смотрел. Не туда. Не так.
   Леди Лейнсборо продолжает кутаться в свой серый ментальный панцирь, как в шерстяной плед, но даже её сегодня, кажется, проняло. Ест механически, смотрит в одну точку. Руки нет-нет, а начинают дрожать.
   Вот, наконец, тарелка пуста. Клаус принёс ещё чашку вина. Спросил тихо, но вампиру и с потолка слышно:
   - Комнату приготовить тебе?
   Она поглядела на ресторатора, будто видела впервые в жизни.
  
   ***
   В горле так и стоял комок, не проталкивался ни хлебным мякишем, ни обжигающим вином. Глаза разъедали непролитые слёзы. Как же глупо с этим мальчишкой получилось! Со всеми этими... мальчишками, картинно вставшими защищать Сестричку от навязчивого хама. Именно в тот момент она со всей отчётливостью ощутила, до какой степени она теперь тут одна. Милые ребята с острыми и опаляющими игрушками страшно, рельефно оттенили её незавидную роль в этом мире. Как и в том.
   Она чувствовала каждого из них, будто влезала в их кожу и выглядывала изнутри, из их скрещённых на Владе Элизобарре глаз.
   На самом деле никому из них не было дело до неё. Просто Сестричка была такой же принадлежностью клуба, как шерстяные пледы Клауса. Она была своя, а Влад был чужой, значит, всё просто, своё надо от него защищать.
   Вот только и вольным наёмникам, и "Таверне" она на самом деле не своя. Если бы они знали, какие неимоверные усилия приходится прикладывать, чтобы скрыть свою чужеродность хотя бы на время!
   - Я хочу д-домой, - сообщила она Клаусу, чуть запинаясь.
   Что такое вообще её дом? Долгое время она называла так место, где жил Милослав. Или Кэролин. А теперь? Теперь...
   - Куда ты на ночь глядя пойдёшь? - укоризненно покачал головой Клаус, глядя на неё с непритворной заботой.
   Маленькая Сестричка тщательно проконтролировала свою мимику и улыбнулась в ответ.
   - Ничего, "тыкву" вызови. До портала ведь только.
  
   "Тыквами" в Менесе называли магические экипажи. С некоторых пор движение в центре столицы стало таким интенсивным, что король Варион издал высочайший указ, запрещающий лошадям пересекать первое городское кольцо, аргументируя это тем, что "все улицы загородили, ступить негде, и шмон стоит, будто по конюшне постоянно идёшь". Однако пешие прогулки в дождливом климате Менеса - удовольствие на любителя, поэтому магические экипажи, не пользовавшиеся широкой популярностью из-за дороговизны и малости расстояний, на которые способны были передвигаться без пополнения магического резервуара, заняли почётное место в самом сердце столицы. Яркие оранжевые шары, перекатывавшиеся на золочёных спиральных "усиках" в самом деле напоминали тыквы, а после блистательного балета Королевского театра по сказке о замарашке, подцепившей принца на королевском балу, название приклеилось к прогрессивным средствам передвижения так прочно, что стало фигурировать даже в официальной документации. Особым шиком считалось заказать "тыкву" с сопровождающим магом, но это обходилось раза в три дороже, поэтому чаще всего в гильдию тыквоводов отправлялся письменный заказ на возвратном свитке. В заказе указывался адрес, по которому требовалось забрать пассажира, место назначения, а также банковские реквизиты заказчика. Если на выходе из кареты пассажир подтверждал, что его привезли, куда следовало, служебное заклинание перечисляло на счёт гильдии заранее зарезервированную на счету заказчика сумму.
   Леди Лейнсборо особенно ценила "тыквы" за то, что в них не требовалось разговаривать с возницей и улыбаться его болтовне, призванной развлечь пассажирку.
  
   Клаус проводил её до двери, махнув рукой на плед: "В следующий раз вернёшь". Девушка помахала ему из окна, да и поехала. А на сердце всё равно кошки скребли. Хотя с чего бы? Вампирёныша этого ребята ненавязчиво провели - в кабак. Ну и славно. Колокольчик только этот входной... звякнул пару раз. Как будто через дверь кто-то прошёл. А ведь никто не проходил. Ни с улицы, ни изнутри. Клаус поёжился. Надо бы заклинателя из клана колдунов на диагностику вызвать. Давно пора. Чтоб контуры слежения обновил. А то хватает тут... ушлых. Лепреконы те же - в мышиную нору пролезут.
  
   ***
   Князь Элизобарра и мастер Йош вскочили на запятки оранжевой кареты так незаметно и ловко, будто всю жизнь прослужили в лакеях. Скрытые за художественными завитушками рессоры мягко спружинили, не причинив пассажирке никаких неудобств. "Тыква" стремительно промчалась по заданному маршруту и высадила леди Лейнсборо напротив стационарного портала Менеса.
   Едва выбравшись из экипажа, девушка расчихалась так, что едва смогла отпустить "тыкву". Неохотно вытянула из-под пледа руку, коснулась мембраны. Та слегка завибрировала, замерцала сиреневым светом, и Лоридейль шагнула в свой индивидуальный стабилизированный домашний портал, ещё раз оглушительно чихнув напоследок.
   - Как пить дать простудилась, - с недовольной миной прокомментировал мастер Йош. - Свалится завтра с температурой, к пифии не ходи. Это ж додуматься надо, шляться по такой погоде почти голой!
   Эйзенхиэль машинально отметил участие, прозвучавшее в голосе начальника городской разведки. Казалось бы, какое ему дело до здоровья Маленькой Сестры?
   Князь тщательно обследовал портал, убедился, что при всех своих весьма приличных познаниях в пространственной магии он не в состоянии воссоздать повторную трассу, позволяющую проникнуть в "Голубые ели" по следам хозяйки дома. Успокоенный, он обратился к Йошу:
   - Заболела - прекрасно, меньше будет из поместья выходить. Ворожей, фейри, наёмников и вообще всех, кто регулярно таскается на континент, до моего личного распоряжения к ней близко не подпускать. И Влада ко мне пришли.
  
   335 г. от осн. Сообщества, замок Элизобарра
   - Его Сиятельство в кабинете, - сообщил Генрих Зальц с бесстрастием, которому бы позавидовала последняя модель магической вешалки-привратника братьев Штромм.
   Влад знал, что коньяком от него несёт сейчас так, что даже человек унюхает за полсотни шагов. Но секретарь князя принял у молодого лорда плащ, и бровью не повёл. В другое время вампир бы усмехнулся или, ещё вероятнее, начал бы подтрунивать над этим "железным человеком", но как раз сейчас он находился в той идеальной для "кабинетной выволочки" стадии опьянения, когда координация ещё не нарушена, язык не заплетается, но разум уже сковала анестезия апатии. Даже порадоваться удачному стечению обстоятельств не удавалось как следует. Влад молча прошёл мимо Генриха, не оттягивая предстоящее неприятное свидание с отцом. Рано или поздно всё равно придётся выслушивать нотации за нарушение прямого запрета приближаться (и уж тем более!) разговаривать с Маленькой Сес... с этой Маленькой Стервой. А на пьяную голову хоть за живое цеплять не будет. Отец, конечно, страшно разозлится... но это покажется скучным. Не более. Не в первый раз ведь. И не в последний.
  
   Запах коньяка поднялся по лестнице значительно раньше Влада. Конечно! Куда ещё мог отправиться преемник главы клана после неудачи с женщиной, как ни в кабак!
   Эйзенхиэль раздражённо захлопнул ящик стола и придержал закачавшийся хрустальный шар. Позорище!
   Однако когда сын с независимым видом ввалился в кабинет, князь уже устранил внешние признаки раздражения, в том числе те, что отражались на ауре. Не дожидаясь приглашения, Влад уселся напротив отца. Поза его была далека от развязности, и выглядела, скорее, выжидательной. Молодой Элизобарра знал, что его ждёт ментальная порка, и был совершенно к этому готов.
   - Ты беседовал сегодня с Лоридейль Лейнсборо.
   Эйзенхиэль постарался, чтобы в голосе не слышалось холодности. Его слова так и прозвучали: нейтрально-деловой тон, без намёка на вопросительную интонацию.
   Влад молча пожал плечами. Комментарии он посчитал излишними. Осведомлённость главы клана нисколько не удивляла: крылатые шавки мастера Йоша всегда отличались оперативностью. Влад даже надраться как следует не успел, а они, можно полспорить, уже всех свидетелей опросили, отчёты составили... в трёх экземплярах. Для главы клана, для его советницы и для мастера Йоша - архивный.
   - Ты сообщил ей о своих тёплых чувствах.
   Влад прислушался к внутренним ощущениям. А ничего. Ни стыда, ни смущения, ни ярости. Отличный попался коньяк! Надо будет бочку заказать. Или две.
   - Я разочарован. - Эйзенхиэль откинулся в кресле и сложил пальцы домиком.
   Младший Элизобарра с интересом разглядывал лицо старшего. Любопытно, а что Его Светлость перед этими своими "показательными выступлениями" пьёт? Тут что-то посильнее коньяка. Может, гномьи грибы? Невозмутимый, как статуя в провинциальном музее. А ведь в любой момент может взвиться, и...
   - Чем конкретно? - Нет, повисшее молчание не казалось Владу гнетущим. Просто стало скучно и захотелось приблизить развязку, пусть она и не сулила ничего хорошего.
   - Твоей бездарной риторикой, - охотно пояснил князь, будто ждавший уточняющего вопроса. - Она не поверила. Хотя ты говорил искренне. Насколько я могу судить.
   Влад поморщился. Он терпеть не мог этот взгляд: немного рассеянный, поверх головы и, вроде бы, куда-то за спину.
   - Пап, ты же обещал, что не будешь больше лезть мне в голову без особой нужды... - начал он тоном обиженного подростка. Амплуа было наигранным. Эйзенхиэль поморщился и посмотрел сыну в глаза.
   - Пока без толку всё равно. Сначала проспись. И как следует изучи, - последнюю фразу князь сопроводил увесистой папкой, которую пихнул по направлению к Владу со своего края безобразно широкого стола.
   Отпрыск к ней даже не притронулся, только окинул тоскливым взглядом.
   - Что это?
   - Её досье, - сухо пояснил глава клана. - Привычки, склонности, антипатии. Подготовься, продумай тактику и обязательно обсуди со мной, прежде чем новых глупостей попытаться натворить.
   Влад понял, что начинает трезветь, потому что броню апатии пробило удивление.
   - Это что, отеческое благословение а-ля князь Эйзенхиэль? - попытался съязвить он. - Взвесил все "за" и "против", и теперь одобряешь мой выбор спутницы?
   - Кто лучше подойдёт на роль матери для моих внуков? - в тон ему ответил князь. - Портовая шлюха или Представительница Сообщества драконов? Выбор в самом деле был очень непрост.
   Влад некоторое время смотрел в рубиновые глаза. Встал со словами:
   - Я не племенной жеребец, пап.
   - Ты породистый кобель, - Эйзенхиэль пододвинул к себе стопку бумаг, помеченных секретарём как "срочные". - А наш союз с Сообществом драконов недурно будет освежить. Чёрный Дракон теперь, судя по всему, обратился в фикцию.
   Сын не стал спорить. Он молча отвернулся к двери, с отвращением отметив про себя, что совершенно трезв.
   - Влад.
   Влад ненавидел эту отцовскую архиспособность заклинателя разума - выворачивать душу наизнанку, просто назвав твоё имя.
   Он снова развернулся на каблуках, порывисто перегнулся через стол и вырвал у Эйзенхиэля стопку этих важных и, наверняка, секретных документов.
   - Я не могу так! Только не с ней!! Я не высохшая рациональная мумия вроде тебя или Лайты Тандер! Я живой, отец, слышишь?!! У меня сердце бьётся!!! Пока ещё.
   Князь удивлённо приподнял светлые брови.
   - Я слышу, - тихо сказал он, и Влад, обессиленный, снова упал в кресло. Некоторое время отец с сыном молча смотрели друг на друга. - Я заметил, что эта девушка тебе небезразлична, - Эйзенхиэль аккуратно собирал разбросанные по кабинету листы. - И, в самом деле, одобряю твой выбор. Я и сам не придумал бы лучше. И я хочу, чтобы ты добился её взаимности и жил с ней до конца дней душа в душу. До конца её дней, разумеется, не твоих. А если будут дети...
   Влада перекосило.
   - Папа! Пожалуйста! Прекрати.
   Князь поднял с пола последние страницы и уложил в идеально ровную стопку на столе.
   - Чем ты недоволен опять?
   Влад некоторое время пытался сформулировать причину своего возмущения, но не преуспел.
   - Просто не лезь в мою личную жизнь, - вздохнул он, наконец. - Позаботься лучше о своей.
   - Я всего лишь помочь хотел, - мягко произнёс Эйзенхиэль. Влад вяло отметил, что от одного звука его голоса гнев улетучился, сменившись усталостью. Он презирал себя за то, с какой лёгкостью каждый раз подчинялся воле отца.
   - Что ты намерен делать сейчас? - Эйзенхиэль аккуратно замкнул застёжку на кожаной папке с досье леди Лейнсборо и снова положил её рядом с Владом. Сел за стол, нашёл документ, над которым работал до вспышки сыновнего возмущения.
   - Снова напьюсь? - неуверенно предположил Влад, с опаской косясь на отца.
   - И думать забудь, - Эйзенхиэль сосредоточенно водил светящимся стилосом по вощёной бумаге, оставляя тускло мерцающие руны на незнакомом Владу языке.
   - Я что, по-твоему?.. - сын приподнялся в кресле, пытаясь изобразить негодование и гнев.
   - Ты сейчас пойдёшь спать, - князь ронял слова веско, как золотые монеты.
   - Ночью? - осклабился молодой вампир. - Как человек?
   Эйзенхиэль невозмутимо кивнул, не отрываясь от своего занятия.
   - А утром слетаешь в монастырь при Храме Волчьей Матери, найдёшь там брата Оветри и попросишь его приготовить лекарства для лечения простуды у людей.
   - Зачем?
   Искреннее недоумение в голосе сына заставило Эйзенхиэля оторвать взгляд от бумаг.
   - Ненаглядной своей отнесёшь. Что-то мне подсказывает, ворожею она в "Голубые ели" не станет вызывать.
   Серо-зелёное замешательство смазало и без того притуплённый эмоциональный спектр Влада. Князь поморщился.
   - Только не говори, что не заметил, как она была одета.
   - Платье, - озадаченно сообщил Влад. - Светло-серое. Такое... длинное.
   - Батистовое, - произнёс Эйзенхиэль таким тоном, как будто это всё объясняло. Но молодому вампиру незнакомое слово не говорило вообще ничего - в тканях он никогда не разбирался.
   - И что с того? - Влад вздёрнул подбородок. - Сейчас же не зима. Даже по ночам заморозков нет.
   "Да он совсем ребёнок ещё! - Эйзенхиэль всё больше сомневался в состоятельности собственного плана. - Куда ему романы крутить? Да ещё с короткоживущей!"
   - Тебе пора бы хоть немного изучить физиологию людей, Влад. Они весьма хрупкие, уязвимые к колебаниям условий окружающей среды существа. Кстати, за консультациями тоже можешь обратиться к брату Оветри.
   Кожаная папка сама прыгнула Владу в руки. Он растерянно подёргал застёжку в виде стилизованной птицы.
   - Ты... считаешь, с ней что-то плохое произошло? Что такое "простуда"? Это опасно для людей?
   - Знобить её ещё в "Таверне" начало. Да, это может быть опасно. Даже смертельно, если не лечить.
   Влад сконфуженно теребил позолоченную пряжку досье, угрожая выдрать её вместо того, чтобы расстегнуть.
   - Я столько наблюдал за ней, - сказал он, глядя в сторону, чтобы не встретиться взглядом с отцом. - Мне казалось, я знаю её уже лучше, чем себя самого, чувствую, понимаю...
   - Тебя ждёт много удивительных сюрпризов, - пообещал князь с мудрой улыбкой старого вампира.

   Глава 16. Сомнения и наставления

   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
  
   ***
   ...по десять серебряков за голову каждого, кто не отобьётся в зеркалах и не породит тени. Магистр Эниох ван Тирриен к воззванию сему печать приложил и велел переписать дюжину дюжин свитков, и разослать в каждый град, где у Охотников крепость стоит. И было по слову его, и слава Охотников умножилась, а казна опустела, ибо каждый Солнечный день горел на круглой площади костёр, а в иные дни - и по три костра с одним из Детей Луны на столбе. И возрыдали тролли, и орки, и гоблины, и подгорные гномы, ибо Грех их был один на всех, и проклятие Света - одно. Тех же, кто укрывал носферату (а находились и такие, особливо при горных храмах Луны), ждала та же судьба: сожжёну быть на глазах у всех добрых людей. Но сколько ни пылали костры во славу Творца, ни один из высших, червонооких, не взошёл на них. Сам Белый Волк покинул сень Проклятых Островов, что теперь мы Благословенными зовём, и на землю нашу грешную сошед. И говорил с людьми. И чары его были столь сильны, что люб он был людям более охрантеля Света от Тьмы, магистра Эниоха, славного ван Тирриена. Дюже суров был магистр в гневе и не прощал заблудшим отступления от заветов Солнца, и карал за вину малую и великую одинаково сильно. И не стало оттого страха перед ним, и исполнились города беззакония, и хлынуло море людское ко берегам Моря Драконов, дабы корабли на воду ставить да в удел Белого Волка утечь.
   И допрежь того, как умножились враги его и усилились, ванн Тирриен велел Белгород осадою обложить, ибо воистину Детям Луны в нём не было числа. Ладьи боевые скрозь морские ворота стоят, все, что ван Тирриен с боя взял, да за Солнечные подати снарядил. Пал белый туман вокруг них, а корабли Белого Волка с Островов и нейдут, ровно и не думали Лунные град отбивать, да короткоживущих через море везти.
   Велел ван Тирриен башни осадные мостить, да подкопы под стены Белгорода рыть. Ан не вышло ничего. Башни белгородцы все стрелами огненными пожгли, а копателей камнями побили. И не было мочи все войска возле города держать, поелику и скот, и зёрна, и иные припасы селяне в город занесли, только пыль под копытами воинства ван Тирриена завидев. Дюже озлился магистр на град сей, дерзнувший огнь священный супротив Света повернуть, особливо после того, как крыло мессира Крааса пришлось отпустить, дабы не стали гибнуть люди от голода в этом краю. И велел тогда магистр неверных прихвостней тьмы выкурить - крепость поджечь. Да снова вышло не то: огнь олтенский, коий ничем не залить, тот, что зеленью пылает, а воду пожирает, ровно хворост сухой, у стен Белгорода потух. И стрелы пылающи, что долетали за крепь, осыпались, ровно по слизкой ледяной горе. Два Эрминида было в Белгороде по той поре, из второй да из третьей ветви. И не было у Охотников чародея, здольного чары над городом разбить. Але ж и покинуть стены мурованные ни человек, ни долгоживущий не мог: сетью серебряной Охотники град обвели. Думал ванн Тирриен Белгород на измор взять, как наука воинская велит. Да только как его возьмёшь, ежели для людей припасов хлевы и амбары полны, а человек вампиру - первейшая еда, а людей-то полон град набит. Думал ванн Тирриен день, думал два, а на третий из шатра вышел, да по дороге окольной побрёл - ноги размять, да душу соловьиным пеньем освежить. А я, отрок недостойный, шастнул вслед за ним. Больно хорошо пташка на кусту терновом поёт - будто нет ни смерти, ни войны, а Луна с Солнцем рука об руку идут.
   А промеж ветвей тёмное платье видно - женщина стоит. Плат на голове - не видать, старуха аль молодка, дурна али собою лепа. С ласковой речью обратился к ней Эниох. Та возьми да поворотись. Я как стоял, так и сел - ноги не несут. Ладна собою девица: брови полумесяцем, кожа как снег, да смерть чёрная метку оставила у неё на челе. Дрогнул ван Тирриен, на шаг малый назад отступил. А не побёг. Снова заговорил. Кто, мол, да откуда взялась. А девка молчит. И очи у её чёрные, как ночь. Тень, правда, есть. И то сказать - не боятся вампиры чёрной чумы. Раз зараза села - точно, человек.
   Молчит она, ни словечка в ответ. Дурочка, верно. А магистр Эниох знай манит её за собой, да пятится назад. Аккурат на меня и наступил. Взгреет, думал. Ан нет, только подзатыльником одарил.
   - Пулей, Рижка, в лагерь беги, поесть чего принеси. Булку там, али ещё чего...
   Я как сидел, так и на колени бухнулся - надёжа! Да она ж, того...
   Только ещё раз по макушке огрел. Не твоего ума дело, выполняй.
   Девку ту до самых ворот довели. Плащ ей на спину накинули новый, с капюшоном - метину прикрыть, да на ворота Белгорода указали - иди, болезная, там будет счастье тебе. И Белгород её пропустил. Чародейство на воротах его есть: кто без дурного умысла к городу или жителям - всяк проходи, кто злое задумал, обман, разбой, или гвалт, тех воротами пополам разорвёт. Оттого и корабли на Острова отсюда допреж ходили - "добрый люд" везли, не то что босятчину всякую.
   И прошла девка-то. Верно магистр угадал: не ведала про хворь свою ничего. Или не соображала просто.
   А на третий день туман вкруг града исчез, будто и не было его. Ликовал магистр Эниох, ровно Солнце улыбнулось ему. А кто про девку хворую знал, те ходили смурные, как осенний дождь. Потому что не дело затеял мастер Света - столько душ людских загубить. Добро б ещё на очистительном огне - к самому Творцу в руки лечь. А так, погибать дурной смертию... да, может, и не все там грешны? Неужто на весь город ни одного солнцепоклонника не найти? А дети малые? Те, кого по монастырям можно раздать, в праведной вере взрастить?
   Но магистр Эниох всё разъяснил: град сей - искупительная жертва земли нашей за тяжкие грехи перед Творцом, ибо опорочен сладкими речами Луны, улещён посулами неверными. А меж тем младенец каждый - для Белого Волка праздничный пирог. Но не нажратся ему впрок кровушки людской. Седмица пройдёт: и не останется в городе ни старого, ни малого, если только не догадаются девку сразу же спалить. Да кто костёр ладить будет, кто из них такое умеет? "Добрый люд", тот, что заветы Света забыл? Или сам вампир? А коли и решится кто - так чистое пламя изнутри вампирье заклятье разорвёт, займутся тогда и наши огни, со всех сторон город языками Света лизнёт.
   Умён да хитёр был Эниох.
   Умён да хитёр. А ещё смел - в числе первых через две седмицы в город вошёл. Не через ворота, знамо дело, взорвали стену-то. Тем же олтенским огнём. На девятый день уже купол вампирский над Белгородом зник. Ван Тирриен то объяснил: ослабели Эрминиды от глада да мора. Хвороба вампира не берёт, но ежели кто заражён чёрной смертию, не может нетопырь уже его есть, извергнет из себя кровь, и ослабнет, и будет сил лишён.
   И я за ванн Тирриеном пошёл, ибо зело любопытен был, а пуще всего девку ту не мог позабыть, очи чёрные, как ночь, и что-то такое... ровно искры в них.
   Не нашёл. Пуст оказался град и узкие улочки его, по которым наши кони цепочкой расползлись. Ни живых, ни мёртвых не видно нигде. "Стаскивают трупы куда-нибудь", - говорил магистр. А мне уже всё одно.
   Но вот и до площади добрались. Круглая, что твоя луна. Точь-в-точь как те, на которых низших Лунных жгли.
   А тут посеред трон стоит резной, чёрный. А на троне вампир сидит. Ростом высок, ликом остёр, волосом бел. А глаза - аки рубины горят. Сам князь Эйзенхиэль.
   О чём вампир с ванн Тирриеном промеж собой речь вели, я по малолетству и убогости не уразумел. А только магистр меч серебряный, заговорённый, из ножен выхватил, да Охотникам на князя рукой махнул: навались, мол. Вампир как сидел, так и сидит, щёку только кулаком подпёр. Вишь, интересно ему, что дале будет.
   Охотники стоят, с ноги на ногу мнутся. Да и я тож... то схвачусь за арбалет, то снова отпущу. Взревел тогда Эниох, и сам на князя пошёл. Да не тут-то было.
   Белгородцы на площадь высыпали. Худые, бледные, но при оружии все как один. И девки тож. И, что самое-то чудное, метки чёрной смерти нет ни на одном. Ровно растаяла черноокая, за ворота вошед - нету во граде чумы, и не пахнет даже. Почто тогда князь купол чародейский сымал да во град нас пустил? Верно, мудрил магистр, да сам себя в пастку заманил. С каждого окошка, с каждой кровли стрелец следит: у кого лук, у кого арбалет, а у кого и посох. Тот, у которого в навершии рубин горел, и крикни:
   - Стой, где стоишь.
   Остановился ванн Тирриен - прямо в грудь ему маг рубином светит. Не убоялся Эниох и слово взял. Про Охотников, про Свет, про мир и про долг каждого из людей. Да только не дал ему чародей до конца речь довести, на пол-слова оборвал:
   - Кто тебя сюда, Охотник, звал? Белгород - вольный град, вашим не чета. Торгует с кем хочет, привечает кого хочет, храмы возводит, какие магистрат постановит. Ты и орден твой нам не указ.
   Аки зверь Эниох взрыкнул:
   - Вестимо дело, крови твоей вампир уж испил! Вот и хулу на Охотников твоими устами Тьмы воинство речёт!
   Только собрался чародей слово сказать в ответ, да Белый Волк его остановил:
   - Будет уже. Вечереет, не всю ночь нам тут сидеть. Бой.
   Составили круг. Охотники да Белгородцы вперемеж стоят, хмурые да злые. Вышел из башни чародей, да магистр на него уж не глядит.
   - Тебя, Дитя Ночи, вызываю я на бой. И да примет Творец после гибели чудовища души малых сих, кого ты словами сладкими обольстил.
   Только князь не встал.
   - Молод ты, Эниох. Не по когтям я тебе. И мне от того чести не будет. Но коли уж тебе нужен вампир...
   Солнце-Творец площадь красным залил. И из земли, из тени пещерной, из-за трона княжеского, выступил Эсмунд-зверь. Чудищам всем отец, смерти скорой на челе его венец. Эрминидов из третьей ветви поросль черна, листья остры, очи красны, слюна горячая с зубов каплет, землю прожигает. Кинулся к магистру Эниоху Эсмунд-зверь, и бились они час, и бились два, и ни один не мог победы одержать. Но закатилось Солнце Красное, Белая Богиня на небо взошла, да посеребрила раны Эсмунд-зверю, и затянулись раны те, а у магистра как текла из порезов жарка кровь, так и далее течёт. Одолел ван Тирриена молодой вампир, далеко серебряный меч отлетел. Стон по стану Охотников прошёл. Думал уж Эсмунд шею магистру свернуть, да князь ему подал особый знак. Эсмунд кивнул, зубы в вену яремную вонзил. Закричал Эниох криком на тысячу глоток, а князь меж тем Слово сказал. И пало то слово на магистра, и не стало крика у него. На колени ван Тирриен встал, прах у лап звериных облобызал, слезами залился. В верности клянётся, да ласки у Эсмунд-зверя просит.
   Тут не только Охотники, белгородцы смурные стоят. Верно, не все и тут знали, каков бывает князь.
   Эсмунд уж отроком обернулся, а люди всё молчат. Магистр в пыли перед ним елозит, да норовит сапог облобызать. Оттолкнул его вампир да сплюнул. На князя глядит: дальше чего? И не только он. Чародей свой посох убрал, стрельцы оружию опустили. Боязно нам. И, вроде как, все едины стали: и горожане, и пришлые кто, а всё одно люди. Что-то князь решит?
   Эйзенхиэль глазами порыскал, да брата магистра к себе поманил. Тот ничего, пошёл. Губы белые, а пошёл. Смелый был, да гордый. Ван Тирриен всё ж.
   Князь-вампир на брата ему перстом указал.
   - Сам решай, как служить будешь мне. Как вот он, али волей своей. Поклянёшься на огне, железе и серебре, что супротив меня и клана моего впредь не пойдёшь, а всякий мой приказ исполнишь, как волю богов, отпущу домой к семье. Тебя и людей твоих. Коли согласен - клянись за себя и потомков своих. Коли нет, меч братний бери, да иди сам с Эсмундом сразись.
   Думал молодой ван Тирриен минутку, али две, губы до крови искусал. Меч взял, на одно колено встал.
   - Присягну тебе, князь. За себя и потомков своих. Что ни делом, ни помыслом супротив тебя не пойдём. Но и ты Слово дай, нерушимое, на огне, железе, да серебре, что никто из вампиров человека кровным трэллом - безмозглой тварью - себе не возьмёт, будь то охотник, белгородец или любой другой, чей короток век. Поклянись, и бери мою судьбу.
   Долго молчал Белый Волк. Долго стоял подле них Эсмунд-зверь. Бывший магистр семь колец по пыли навертел. И сказал тогда князь:
   - Быть по сему. Да не возьмёт вампир себе трэлла ни силой, ни обманом, ни чародейством, ежели только сам человек о том его не заклянёт. Один из вас за свободу жилы порвёт, а другому и невдомёк, куда её деть.
   - Коли так, - ван Тирриен говорит, - то ежели дева из ван Тирриенов мужа себе изберёт и в семью другую войдёт, не будет у тебя власти ни над ней, ни над потомством её.
   Так и повелось с тех пор, дети мои. Ван Тирриенами зовётся род, что на Островах теперь живёт и служит Детям Луны. А вы, что от меня да дочери последнего магистра Охотников пошли, вовсе и не...
  
   ***
   - "Наставление Феоктиста"? - от неожиданности Ястреб чуть не выронил книгу. Незаметно для себя так увлёкся чтением? Или леди-вампир передвигается настолько бесшумно?
   Лайта присела на диванчик рядом со своим пленником и заглянула в книгу.
   - Неплохой выбор. Хотя его потомкам, волей-неволей вынужденным благодарно внимать родоночальнику, я и не завидую.
   Ястреб окинул взглядом библиотечную полку, которую целиком занимали тома "Наставлений" и мысленно согласился - старикан Феоктист на склоне лет явно не страдал от недостатка свободного времени.
   - Это правда? - спросил граф, стараясь не глядеть в пурпурные глаза. - То, что он пишет. Про Охотников, магистра ван Тирриена и его брата?
   - До некоторой степени, - изгиб губ придавал словам леди-вампир иронический оттенок. - Сам Феоктист был уверен, что пишет чистую правду. Его проверяли профессиональные заклинатели разума.
   - А на самом деле? Младший ван Тирриен просто испугался за свою шкуру? - едко ухмыльнулся шпион. Ему не раз приходилось наблюдать, как отличается версия религиозной или политической пропаганды от неприглядной действтельности.
   - О нет! - короткий смешок зажёг в глазах леди-вампир лукавые искры. - Тот ван Тирриен действительно был очень отважен, раз посмел ставить Эйзенхиэля перед ультиматумом - на тот момент изрядную часть его всадников уже перестреляли с крыш. Феоктист об этом не упоминает, но на площади Охотники уже вряд ли отбились бы от горожан даже без поддержки вампиров. Тем не менее, молодой ван Тирриен предложил Белому Волку жизнь свою и своих потомков по мужской линии именно в обмен на ограничение ритуала кровных трэллов, и никак иначе. Он в самом деле был весьма... идейный человек. Жаль только, ни он, ни Феоктист не могли знать, что на Островах ритуал запрещён с тех пор, как Белый Волк стал главой клана. Исключение делается лишь для тех, кто добровольно решил связать свою судьбу с вампиром.
   - Такие в самом деле есть? - Ястреба передёрнуло от отвращения. - Это ведь хуже любой, даже мучительной, смерти.
   Лайта утвердительно опустила ресницы.
   - Для человека вашего склада - несомненно так. И это одна из причин, по которым Белый Волк отказался от практики, имеющей многовековую историю. Он ведь реформатор, наш князь. Даже я не одобряла это нововведение. Потому что на одного человека вашего склада, милый граф, приходится дюжина... других. Не имеющих представления о достоинстве, не помышляющих о свободе. Их куда больше волнует тёплое жилище, сытная еда и уверенность в завтрашнем дне. Безопасность и отсутствие необходимости принимать решения в ситуации, когда правильного решения по определению не может быть. Но вы только представьте себе: ни тягот, ни груза ответственности, ни чувства вины, ни терзаний совести. Делай то, что приказало высшее существо, и тебя ждёт всепоглощающее счастье. Уверены, что никто в королевстве Ляш не согласится на такие условия? И чем они принципиально отличаются от уставов Солнечных монастырей?
   Ястреб молчал, но руки его при этом так судорожно сжались, что ногти больших пальцев впились в страницы "Наставлений", оставив отметины на ветхой бумаге.
   - В юности Эйзенхиэль жил среди людей, - продолжала Лайта. - Думаю, именно это изменило его отношение к трэллам. Он назвал этот ритуал безумием и расточительством.
   Леди Тандер сделала паузу, позволяя любопытству шпиона победить оцепенение отвращения.
   - Расточительством? - переспросил, наконец, Ястреб, убедившись, что леди-вампир не торопится пояснять свои слова.
   - Из короткоживущих выходят ужасные слуги, - изящно передёрнула плечами Лайта. - Слабые, болезненные, медлительные, неуклюжие. Ваши воля и разум - лучшее, что в вас есть. Единственное, в чём вы не уступаете, а иногда и превосходите долгоживущих. Мы больше не хотим их отнимать. Напротив, сделаем всё от нас зависящее, чтобы таких людей как вы, граф, стало больше. Как бы то ни было, но не все ваши таланты врождённые: значительную роль играют воспитание, среда, доступная на момент формирования характера информация...
   Лайта решила, что лекция выходит чересчур сухой, ласково улыбнулась и мимолётным движением погладила пленника по волосам.
   Ястреб молча любовался совершенными чертами леди Тандер, вдыхал аромат её кожи. И дал себе слово сбежать из её замка. Сегодня же, чего бы это ни стоило. Лучше лежать на дне пропасти, чем окончательно потерять голову от древней заклинательницы разума. Ей ведь даже к магии разума не приходит в голову прибегать - её слова и без того звучат завораживающе и пленительно. Он ещё не верит ей. Но уже хочет верить.
   Лайта забрала из его ослабевших пальцев фолиант, начала медленно листать. Остановилась на развороте с гравюрой, изображавшей женщину в тёмной накидке.
   - Самое интересное в истории осады Белгорода - она. Даже если допустить, что Филоктет спятил на старости лет и стал выдавать за воспоминания свои воспалённые фантазии, Эниох ван Тирриен вошёл в Белгород с малым конным отрядом, не дожидаясь, пока к городу стянут обратно распущенное крыло Крааса, завязшее в осенней распутице. Это - исторический факт.
   - Я думал, - взвешивая каждое слово, сказал Ястреб, - дева с чумными метками была одной из иллюзий, которыми так славится Белый Волк.
   Лайта покачала головой.
   - Эйзенхиэль, конечно, архимаг, но создавать иллюзии на внешней стороне защитного купола - невероятно сложно. Самое большее, на что он мог рассчитывать - скрыть от наблюдателя то, что есть. Но не показать то, чего нет. Если дева Феоктиста и была иллюзией, создал её не вампир. Как по-вашему он узнал бы о плаще, который накинули ей на плечи, и который тоже требовалось бы изобразить? Вполне возможно, таинственная незнакомка, погубившая магистра ван Тирриена, существовала на самом деле.
   - Кем же она была? - Ястребу в самом деле стало интересно. После принятого решения о побеге, он ощутил удивительную лёгкость на душе.
   - Никто так и не выяснил, - леди Тандер с неудовольствием повела затянутыми в чёрное кружево плечами. - Хотя уверяю вас, мы очень старались. Можете представить себе удивление Эйзенхиэля, когда ван Тирриен на узкие улочки Белгорода, даже не спешив своих рыцарей.
   - Но если Чёрная Смерть не была выдумкой князя, для чего он снял с города магический купол? - недоверчиво мотнул головой Ястреб. - Нет, он явно рассчитывал на то, что Охотники нырнут прямиком в ловушку. И не ошибся.
   Лайта небрежно отмахнулась книгой.
   - Вы хоть представляете себе, сколько нужно энергии, чтобы защитить от поджогов целый город? А ведь в Белгороде он был не на своей земле. Эйзенхиэль ждал, пока флотилия Благословенных Островов выйдет на атакующие позиции. Плотный туман очень удачно скрыл наши боевые корабли от осаждающих. Молодой Отрон возглавлял эскадру. Даже я поднялась на флагман вместе с ним, хотя терпеть не могу морские вояжи. Мы готовились прорвать блокаду порта и удерживать контроль над проливом, пока не закончится эвакуация горожан на их собственных транспортных кораблях. Эйзенхиэль снял купол и связался со мной, приказал ожидать сигнала к атаке. Но сигнала так и не последовало. Старший ван Тирриен подставился юному Эсмунду, едва успевшему овладеть первой трансформой. А младший ван Тирриен присягнул Белому Волку и отозвал войска. Жители Белгорода сохранили свои дома и имущество, а не только жизни.
   - Я бывал в Белгороде, - сказал Ястреб, мысленно возвращаясь в пёстрый портовый город. - В самом центре замчища у них возвышается храм. Его называют Милость Туманной Луны.
   Лайта задумчиво кивнула.
   - Если короткоживущие не могут найти объяснения чему-то, объявляют это божественным чудом и возводят храм. Проходит каких-то двести-триста лет, и осада, и избавление от неё обращаются легендой. Сказкой. А какая сказка без чуда? Сомнения и вечные поиски ответов, увы, удел долгоживущих.
   Леди Тандер встала, положила том "Наставлений" на стол перед Ястребом и ушла, не сказав больше ни слова.
  
   ***
   Пробраться в Восточное крыло удалось ещё с месяц назад, в прошлый визит хозяйки замка. Все обитатели Грозового Пика из кожи вон лезли, лишь бы угодить леди Тандер. До смирного пленника никому не было дела. Даже лопоухий "патрон"-гоблин отвлёкся настолько, что Ястребу, изучившему его манеру слежки, удалось проскользнуть в запретную часть замка незамеченным.
   Он ожидал найти тут что угодно: несметные сокровища, таинственные артефакты, пленённых, как и он, диковинных существ... Ожидания не оправдались. Один раз Ястреб шарахнулся в сторону, увидев за полуоткрытой дверью мужской силуэт, но тот синхронно повторил его движение. Комната оказалась гардеробной, а обнаруженный в Восточном крыле обитатель оказался банальным отражением. Банальным отражением в банальном ростовом зеркале, установленном в вампирском замке.
   Впрочем, зеркало оказалось не единственным, что отличало обстановку Восточного крыла от помещений, в которых обитал пленный граф Соколовский. Он долго бродил здесь, гадая, кто жил в этих строгих покоях, обшитых панелями тёмного дерева. Без сомнения, это мужчина - в гардеробной целая россыпь костюмов, курток, плащей. Всё, от практичной кожи до изысканных соболиных мехов. Всё - чёрное. Ястреб достал один из камзолов и внимательно рассмотрел. Старомодный, но очень простой фасон, никаких галунов, драгоценных украшений или вышивок, которыми так пестрят старинные парадные портреты. Ни одной лишней выточки, пройма широкая и низкая, так что рукав начинается почти от середины торса. Огры любят такие. Но у этой одежды слишком зауженный рукав, предплечье уже, чем у Ястреба. Да и в плечах обитатель Восточного крыла был не так широк. А вот ростом... ростом, да. Пожалуй, повыше. Худой и высокий. Должно быть, маг - в отдельном шкафу нашёлся белый лабораторный халат, да не один. Разного рода защитные накидки, фартуки, перчатки и маски. Судя по всему, спектр интересов таинственного обитателя Грозового Пика очень широк. Мелькнула мысль, что чёрный гардероб принадлежит главе клана Вампиров. Он время от времени навещает советницу на континенте, вот и... Но на что вампиру зеркало?
   "Хозяин, - вспомнил шпион разговоры на кухне. - Хозяин это Хозяин. И всё тут". Что ж, раз звёзды сошлись таким образом, попробуем и про Хозяина что-нибудь разузнать. Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться.
   В ванной комнате обнаружилось ещё одно зеркало, а также бритвенный набор, такой же старомодный и практичный, как и одежда. Хозяин не вампир. "Но и не фейри!" - заключил ляш, разглядывая массивную тёмную мебель без намёка на растительные орнаменты или изысканную резьбу с изображениями животных. Столы и стулья не выглядели здесь чудесными произведениями искусства, к которой прикоснуться страшно. Это была просто мебель. Добротная, надёжная, но всего лишь мебель, без каких-то иных смыслов, назначений и претензий.
   Ястреб вспомнил изысканные шёлковые простыни в собственной спальне в Западном крыле. Нежнейшие ткани ласкали кожу мягкостью шёлка, а взор - муаровыми узорами дивных цветов. Неубранная постель того, что жил в Восточном крыле, резала глаз мятыми складками. Светлый лён контрастировал с тёмным основании кровати, под которой можно было прятаться от наступающих заклинаний - широкий остов, сработанный из морёного дуба, показался Ястребу надёжнее иных военных укреплений. Лёгкое одеяло обессиленно свесилось на пол, подушки в беспорядке разбросаны по опустевшему полу постельных сражений. Ястреб закусил губу и прикрыл глаза. Когда-то, в академии, его обучали восстанавливать события по энергетическим отпечаткам участвовавших в них людей. Очень полезное умение для следователей. И для шпионов. Вот только магов, в совершенстве овладевших этим тонким искусством, можно было по пальцам пересчитать. У Ястреба получалось неплохо, даже на таких давних событиях, когда уже запах выветрился. К тому же, хозяйственные заклинания не торопятся приводить комнату в порядок. И единственное приходящее в голову объяснение для такой небрежности - леди Тандер сама пытается удержать связанные с Восточным крылом приятные воспоминания. Так что может получиться. Он, правда, давно не практиковался... не стал и теперь. Да и что интересного он мог бы увидеть? Как некий мужчина, высокий и сухощавый, любит Хозяйку Грозового Пика на жёсткой кровати, сминая грубые накрахмаленные простыни в жёсткие складки... интересно, неужели ей нравилось - так? Или, может быть...
   На самом деле - не интересно. Не имеет значения, кто таков Хозяин Грозового Пика, любит ли его Лайта Тандер, или лишь подчиняется как более сильному, более могущественному, более... Как он до сих подчинялся ей.
   Всё это уже не имеет значения. Важно лишь, хватит ли длины связанных между собой шнуров портьер, чтобы спуститься с террасы на горный уступ. Грозовой Пик окружён обрывами со всех сторон. Но Западное Крыло выходит к охраняемому переходному мосту, который ведёт в долину. А Восточное крыло заканчивается широкой мраморной ладонью, нависающей над головокружительным ущельем с ленточкой реки где-то в глубине. Пол террасы кое-где повреждён - тройные царапины прорезали полированный камень. Стоило задержать на них взгляд, как воображение нарисовало когтистую лапу, чёрную, как ночь, высекающую искры о гранит. Ястреб тряхнул головой, отгоняя наваждение, и особым узлом привязал шнур к столбику ограждения.
   Сегодня он выберется из замка и направится к Тролльим горам. Или сорвётся в пропасть и напорется на скалы, торчащие из реки. Тоже не самый худший вариант.

Глава 17. Выздоровление

   335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
   Мощёная дорога обрывалась стеной леса. Влад не сомневался, что стоит прямо перед въездом на земли леди Лейнсборо, но ощетинившиеся иглами заросли шиповника и ежевики недвусмысленно намекали незваным гостям: им тут не рады. Опытный дендромаг сумел бы расплести охранное заклятие и заставить колючие кустарники и сумрачные ели открыть кованые створки ворот. Влад, будучи Сыном Ночи, на дендромага никогда не учился, а потому просто обернулся нетопырём и перелетел через препятствие на пути к любимой.
   Скоро лес поредел, серо-голубую хвою сменили зябкие полупрозрачные кроны лип, тут и там вспыхивали гроздья рябин. Вопреки названию, поместье "Голубые ели" возвышалось на холме, поросшем молодым березняком. Ветер гнул к земле тонкие деревца, воздух был прозрачен и чист, а кусты под окнами оказались, судя по всему, сиренью, а не ежевикой, и Влад опустился на выложенную шлифованным камнем дорожку, вьющуюся вдоль холма, рассудив, что отвращающее заклинание не действует на гостей, успешно преодолевших ограду сумрачного леса.
   Снова обернувшись молодым мужчиной, Влад шагал к дому леди Лейнсборо и мысленно подбирал слова для приветствия и обоснования своего визита, с определённой точки зрения напоминающего вторжение. К концу пути вампир остался доволен выкристаллизовавшейся формулировкой, но увы! Она ему не пригодилась. Дверь никто так и не открыл.
   Сначала Влад просто терзал дверной колокольчик. Потом стучал кулаком в дверь. И, наконец, начал молотить ногами в окованное подножие створки. Лорд Элизобарра справился у мастера Йоша - леди Лейнсборо вернулась домой и не покидала своего поместья с той памятной ночи. А вдруг она так больна, что уже не в силах подняться с постели? Влада обдало холодным потом. Вот глупец! Упёрся в эту дурацкую дверь! Он побежал вокруг дома, пытаясь сообразить, где расположены окна спальни. Вероятно, вот эти, огромные, в пол, выходящие на летнюю террасу второго этажа. Витая колонна для сильных пальцев вампира - та же лестница.
   Но не успел он взобраться и до середины первого этажа, как прямо из мрамора высунулись кудрявая голова, а потом и внушительный бюст леди Мерлоны.
   - Далеко собрался, милок? - сварливо осведомилась призрачная дама, намеренно придавая голосу старческую скрипучесть.
   Эйзенхиэль Элизобарра раз десять повторил сыну, что оскорбление, нанесённое домовому привидению, приравнивается к оскорблению владельца поместья. Влад скроил вежливую мину, спустился на землю и просительно уставился на Мерлону снизу вверх.
   - Я хозяйку вашу проведать пришёл, - признался молодой лорд и окатил собеседницу обаятельной улыбкой.
   - Вот незадача! - всплеснула руками Мерлона, всё ещё торчащая из колонны. - А она сегодня не принимает никого. Совсем.
   - А я лекарство принёс, - Влад выбросил вперёд руку с пузырьком, как, бывало, на дуэлях выбрасывал разряд шаровой молнии.
   Мерлона демонстративно фыркнула и исчезла. Визитёр присел прямо на дорожку и приготовился ждать - наследника главы клана Вампиров достаточно поднатаскали в фокусировке восприятия, чтобы он без труда заметил ещё два призрачных силуэта, не желавших пока привлекать к себе внимание посетителя и потому таящихся в недрах дома. Влад прекрасно видел, как эти трое энергично спорят, размахивая руками. По крайней мере один из призраков "Голубых елей", тучный толстяк, был явно на его стороне. Второй же, сухощавый старик с длинной бородой, пока колебался.
   - Я просто беспокоюсь за неё, - крикнул Влад в мрамор террасы, - пустите, я хочу помочь!
   Мерлона, хмурая и взъерошенная, снова показалась из колонны.
   - Дай сюда! - она требовательно протянула руку. - Я посмотрю.
   Влад осторожно вложил пузырёк чёрного стекла в её ладонь. Мерлона без труда удержала материальный предмет, что говорило о сытой и привольной в энергетическом плане жизни домовых призраков "Голубых елей". Эйзенхиэль Элизобарра, как всегда, оказался прав: ссориться с этими привидениями не стоило.
   Однако наследник главы клана никогда не отличался благоразумием, и пока тройка стражей придирчиво изучала сургучную печать с эмблемой церкви Волчьей Матери на предмет целостности, Влад взлетел на террасу и заглянул в спальню, благо окно оказалось занавешено лишь полупрозрачным тюлем, да и то неплотно.
   Леди Лейнсборо лежала в постели и то ли спала, то ли находилась в забытьи. Щёки её горели лихорадочным румянцем, нос покраснел и опух, потрескавшиеся губы приоткрылись - из-за заложенного носа дышать приходилось ртом. Влад испытал острый приступ жалости в сочетании с не менее острым приступом стыда - мечущаяся в жару, растрёпанная и беспомощная леди Лейнсборо внушала молодому вампиру такое вожделение, что он едва сдерживался, чтобы не взломать запоры окна. Впрочем, внутренняя борьба продлилась недолго: Мерлона спихнула с террасы назойливого поклонника хозяйки дома. Влад не обиделся, напротив, ещё не долетев до земли, обернулся нетопырём и приязненно махнул призрачной даме крылом на прощанье. Если всё пойдёт, как он задумал, скоро лорд Элизобарра станет частым гостем "Голубых елей".
  
   335 г. от осн. Сообщества, Госпиталь при храме Волчьей Матери
   Очнулся он от прикосновения. Много позже ему расскажут о чудодейственных средствах, порошках, отварах и мазях, которыми его лечили, о мощных заклинаниях школ ворожей и некромантов, удерживающих в теле ускользающую жизнь, но он пропустит всё это мимо ушей. Ничего этого он не помнил. Когда корабль разбился о скалы, а мутно-зелёная, горькая волна накрыла его с головой, он погрузился в тёмное Ничто, утратил и тело, и разум, и память, остались только воля и упрямство. Он запретил себе умирать, пока не доберётся до Благословенных островов. Но как это сделать, если не осталось ни верха, ни низа, ни Солнца, ни Луны, лишь сумеречная мгла и однообразный шум, напоминающий далёкий грохот волн.
   А потом на лоб легла прохладная ладонь. И он вспомнил, что у него есть лоб. Не просто лоб, а целая голова, которая крепится к телу. К телу, пронизанному дёргающей болью, и оттого такому восхитительно реальному. К телу, принадлежащему человеку по имени Сандор Вербатим.
   - Вы вампир? - были его первые слова, произнесённые на земле Благословенных островов.
   И молодой человек, почти мальчик, отнял руку от головы Сандора и улыбнулся. Растерянно, даже неловко, так что на мгновение мелькнули зубы - не длиннее, чем у обычного человека. И глаза обыкновенные - карие. Но ответил юноша:
   - Да.
   И Сандор откуда-то знал, что парень не лжёт.
  
   Три дня спустя, "Голубые ели"
   Леди Лейнсборо намазала ломтик хлеба сначала маслом, затем сливовым повидлом и с наслаждением надкусила. Пустая чаша из-под овсянки уже грустила на краю подноса, который заботливый сэр Арчибальд доставил выздоравливающей прямо в постель.
   - Густав, неси сюда, я сама закатаю, - обратилась Лоридейль к углу, в котором призрак архитектора пыхтел над ступкой со свежеприготовленным порошком. Порошок предстояло закатать в драже.
   - Всё в порядке, - откликнулся Густав. - Я почти закончил.
   Лоридейль пригубила чай и не стала возражать. Она давно заметила, что призраки обожают пользоваться материальными предметами. В особенности, когда в этом есть какой-то смысл. Ей это было только на руку: самостоятельно готовить жаропонижающее пару дней назад она была бы не в состоянии. А так достаточно было прошептать список ингредиентов и очерёдность действий - педантичный Густав смешивал лекарства не хуже, чем когда-то готовил краски для своих фресок.
   Лоридейль всё ещё чувствовала слабость, но ни ломота в костях, ни головная боль, ни насморк больше не беспокоили. А это значило, что можно, наконец, привести себя в порядок и заняться чем-нибудь. Например, посмотреть, что притащил ей заботливый Влад Элизобарра в пузырьке тёмного стекла под видом чудодейственного снадобья.
  
   В тот же день, Госпиталь при храме Волчьей Матери
   На этот раз у постели Сандора сидели трое - Валентин, к обществу которого больной уже привык; грузный, лысый и несколько суетливый настоятель монастыря... и ещё один. Тот, кому оба спутника обращались с одинаково почтительным "мастер Йош".
   Сандор не мог оторвать взгляда от него глаз: широкий лоб и узкий подбородок придавали треугольному лицу хищное выражение, несмотря на то, что его обладатель улыбался Сандору самым благожелательным образом. Правда, не размыкая губ. Но паломник едва отмечал эту улыбку краем сознания: всё его внимание поглощали ярко-алые радужки глаз долгоживущего.
   - Мастер Йош - лорд-вампир Алиобарра, - представил Валентин красноглазого. - Кровный родственник главы клана Вампиров и начальник разведки Менеса. Повторите для него то, о чём рассказали мне.
   Сандор облизал пересохшие губы. Лорд-вампир был сухощав, среднего роста, но при этом вид имел до того величественный, что больной не решался отделаться от него невнятным бормотанием, к которому день за днём прислушивался терпеливый Валентин. Красноглазый, видимо, понял, что Сандор попросту не может собраться с мыслями и решить, с чего же начать, потому что прямо в голове у паломника раздался низкий, бархатистый голос:
   - Рассказ не обязательно должен быть при помощи слов. Просто доверьтесь мне.
   Губы вампира не шевелились, но Сандора это даже не удивило. Он откинулся на подушку и расслабился, позволяя голосу в голове вести его по извилистой тропинке памяти.
  
   В памяти Сандора
   Всё началось с эльфийского стекла. Сказки о баснословно ценных магических безделушках Сандор слыхал ещё от своего деда. Эльфийские стёкла считались самыми концентрированными носителями магии за всю историю существования долгоживущих, но наиболее значимым их качеством была другая особенность: эльфийские свойства меняли свойства в зависимости от того, кто ими владел. Не обязательно было даже уметь управляться с заточённой в сокровище магией, стекло послушно откликалось на стремление любого, даже невежественного крестьянина, в жизни не прочитавшего заклинания сложнее кулинарного. Впрочем, крестьянам такие стёкла были не по карману. А вот у Охотников, отваживавшихся наведываться в Перелесье, а то и глубже, в самые Холмы, нет-нет, а проскальзывал то осколок зеркальца, то покрытый сетью мелких трещин хрустальный шар. Даже за обломки эльфийского стекла артефакторы сулили большие деньги.
   Но Сандор мечтал не об этом. С тех пор, как Эйзенхиэль Элизобарра стал главой клана Вампиров, заключил союз с Сообществом Драконов и опутал континент сетью взаимовыгодных договоров со всеми тёмными фейри, от орков до гномов, братство Охотников во многом утратило цель существования. Как прикажете охотиться на гоблинов, когда вон они, открыли красильную мастерскую у стен города, да ещё налоги герцогу платят аккуратнее любого из его подданных?! Или вот гномы. В прежние времена, говорят, их ловили в горах за бороду, срывали с голов волшебные колпачки и возвращали свободу не иначе как за сундук золота. А сейчас? Нет, сундук от гнома и теперь получить можно, но под такие проценты, что мама не горюй. А просрочишь платёж - взыскивать придёт огр, да не один, а, вполне возможно, в обществе колдуна.
   Поэтому Сандор решил пробраться за Зелёную Стену, которой огородили свои земли лесные, водные, серые и небесные фейри, заключив с князем Элизобаррой странный, однако продержавшийся уже без малого столетие, мир. Молодой охотник тщательно подготовился к экспедиции: изучил архивы Братства, из которых узнал много нового о последней войне долгоживущих, об участии в ней Охотников вообще и Великих Магистров в частности, но об эльфийских стёклах в них упоминалось до обидного мало. Сандор заказал копии всех карт Холмов и их окрестностей, которые смог отыскать, и при всём при этом отправился в путешествие почти наобум.
   День шёл за днём, он уже добрался до тех краёв, где стационарные порталы были не в ходу, и передвижение замедлилось: не пересечение мелкого королевства, а то и просто провинции, теперь уходили недели и месяцы. Чем ближе к Перелесью, тем пышнее становились сады и тем хуже - дороги. Лунные церкви всех конфессий почти перестали попадаться у Сандора на пути, и вот, наконец, он вступил в Великое королевство Ляш.
   Уже комендант ЗамкА (пограничной крепости Тиссонского герцогства), резко утратил приветливость, с которой встречали Охотника большинство местных жителей, и хмуро спросил:
   - Вы что, из этих?
   Сандор не совсем уловил, что имеется ввиду (возможно, виной тому были его неглубокие познания в тиссонском наречии), и на всякий случай осторожно кивнул. Одноразовый пропуск комендант ему выписал.
   - Только из уважения к вашему Братству, - процедил он сквозь зубы.
   Так Сандор пересёк границу государства, находящегося под прямым протекторатом Холмов.
   На другой стороне Охотника никто не встретил. Мерцающая арка ворот возвышалась посреди дороги в подозрительном одиночестве. Проходить сквозь неё Сандору отчего-то не хотелось, но другого выхода не было: попытки обойти пропускной пункт по усыпанному васильками пшеничному полю не увенчались успехом. Сколько не пытался он пересечь это золотящееся море, кромка леса ближе не становилась, а ворота мерцали всё здесь же, рукой подать. Стало быть, не только Перелесье, но и границу союзного государства зачаровали мастера Солнечных фейри. Сандор спешился, присел на траву рядом с воротами. Перекусил хлебом с сыром, ещё раз всё обдумал и... решился. Столько земель осталось за спиной, не возвращаться же назад из-за невнятных опасений.
   За мембраной ворот существенно ничего не поменялось: та же дорога, то же поле. Вот только оружие пропало. Меча было не особенно жаль - Сандор и владел-то им неважно, больше для солидности носил. А вот пара пистолетов... бешеные деньги когда-то гному за них отвалил, весь гонорар за горгулий. Но они того стоили. Обширным магическим резервом природа Сандора обделила, так что он если и мог позволить себе мощный атакующий залп, то в начале боя и всего один раз. Промазал или не добил - пиши пропало. А пистолетом кто угодно может пользоваться, даже совершенно имунный к магии - был бы глаз острый, да рука твёрдая. И заклинанием выстрел перебить сложно, разве что гномьей школы. Но с гномами Сандор воевать и не собирался. Пусть их называют Чёрными фейри, так это потому, что под землёй в основном живут. А к чудовищам гномов при всём желании не отнесёшь: таких искусных мастеров и ювелиров ни у одной другой расы не сыщешь. А если у существа чувство прекрасного настолько развито, чудовищами они быть никак не могут. Так Сандор думал. Тогда. А потом уже поздно было... оказалось, чувство прекрасного у всех долгоживущих развито. Да только у каждого на свой лад.
   Солнце не успело ещё нырнуть за горизонт, а Сандор уже доскакал до первого города. Тотчас же к нему подскочил смазливый парнишка с соломенными волосами и предложил обменять лунные монеты на ляшские короны "по самому выгодному курсу". Нарвавшись на отказ, не расстроился, а предложил проводить "вельможного Охотника" в лучшую гостиницу. "Вельможный" поблагодарил за заботу, однако следовать за юношей не торопился, а вместо этого осведомился, откуда молодому человеку известно, что Сандор - Охотник? Красивое лицо парнишки в одночасье исказилось гримасой презрения и ненависти. Он плюнул под ноги собеседнику и убежал.
   Эпизод этот привёл Сандора в недоумение. И чем больше бродил он по городу, тем сильнее оно становилось. Атмосфера тут была уж больно противоречивая: великолепные каменные здания соседствовали с криво сколоченными бараками. Тенистые дворы укрывали сухие фонтаны, широкие каменные мостовые завалены мусором. Магический фон для такого небольшого городка показался Сандору чрезвычайно сильным, но в отличие от равномерного в своей пестроте фона крупного порта или торгового узла, энергетические линии Цвика (так называлось это место) складывались в уверенные магистрали, уходящие куда-то на северо-запад.
   Однако стоило подумать о ночлеге. Для постоя он выбрал большой дом, стоящий на выезде из города. В отличие от большинства соседских, дом не терялся в диких зарослях хмеля и чертополоха. Вишнёвый сад, окружающий его, выглядел если не ухоженным, то хотя бы не слишком запущенным. А ещё тут была конюшня. Сандор посчитал, что этого вполне довольно.
   Хозяйка дома, высохшая женщина в строгом чепце, выслушала его молча, недоверчиво поджав тонкие губы.
   - Серебряная луна за месяц, - произнесла она, наконец. И, хищно усмехнувшись, добавила:
   - За первый месяц плата вперёд.
   Сандор удивился. "Серебряными" луны Благословенных Островов являлись исключительно по названию - ненавистный вампирам металл рядом с ними и близко не ночевал, впрочем, как и редкостное по своим магическим качествам лунное серебро. Эти невзрачные на вид монетки чеканились из дешёвого сплава, главным достоинством которого была долговечность. Лёгкие, стойкие к истиранию и ржавчине, луны быстро завоевали кошельки купцов и путешественников. Потому что вторым достоинством сплава, секрет которого как зеницу ока хранили мастера монетного двора Гномьего банка, была исключительная магическая жёсткость. Заклинание, наложенное при чеканке, сохранялось веками, не ослабевая и не подвергаясь изменениям. Весь Гандлейский союз вёл расчёты между своими филиалами (но ни в коем случае не внешние!) исключительно в лунах. Их сложно подделать. На них веками держится твёрдый курс. Но самое главное, логист Гномьего банка, имеющий доступ к соответствующим служебным артефактам и заклинаниям, может проследить движение каждой монетки вглубь веков, определить места и руки, через которые лежал её путь. Серебряные луны называют валютой прозрачных сделок. Луны могут позволить себе использовать лишь те, кому нечего стыдиться и нечего скрывать.
   У Сандора имелось при себе порядочно денег: немного тиссонской меди, оставшейся в карманах после размена в последней таверне, где он запасался провизией; полновесное олтенское золото - его охотно принимают по всему континенту; зачарованные свитки Ганделя, оформленные на предъявителя и со свободной строкой суммы - вписываешь необходимое число, смачиваешь каплей крови и любому, кто принесёт свиток в Гномий банк, отвалят гонорар за твой счёт. Разумеется, было у Сандора при себе и немного лун - и "серебряных", и "золотых", и даже "кровавых". Вот только к чему они женщине из Великого Королевства Ляш, не больно-то приветствующего контакты своего населения с Ганделем?
   Впрочем, почему бы и нет? Может, она в путешествие собралась? Цена не высока, даже принимая во внимание, что на целый месяц Сандор в этом городе задерживаться не собирался. Он вспомнил, как в предместьях Радужного Замка пришлось заплатить серебрушку всего за одну ночь в гостинице. Пожав плечами, Сандор достал кошель и протянул хозяйке дома блестящий кругляшок.
   Женщина так и не решилась его взять. Взгляд её переместился на лицо Сандора, на монету, снова на Охотника. Наконец, она прикрыла рот рукой и охнула. Тихо, как-то очень по-женски. И все её черты сразу смягчились, утратили сухую жёсткость.
   - Так ты в самом деле из них... - протянула она, и Сандор снова не понял, к кому его отнесли. Но снова на всякий случай кивнул.
   - Денег с тебя не возьму, - решительно сказала женщина (позже Сандор узнал, что её зовут Мари). - Дров на зиму поможешь заготовить, да и будет с тебя.
  
   - Дров? - Сандор знал, что не ослышался, но всё же переспросил.
   Женщина ухмыльнулась, но на этот раз не хищно, а тоскливо.
   - У вас там дровами не топят уже? Ладно, про это завтра поговорим. Идём, что ли. Наверху тебе постелю. И на стол чего соображу.
   Топором махать Охотнику было не впервой - образ жизни сказывался. Мари с одобрением наблюдала, как он управляется с инструментом. На двуручной пиле, которую она притащила, оказалось несколько пятен ржавчины, а вот одиночная, потёртая, затупленная, видно, часто использовалась.
   Потом Сандор сидел на ступенях крыльца, одну из которых следовало бы уже заменить, и точил топор тем камнем, что прежде использовал для ухода за мечом.
   - Пожалуйте к столу, сэр рыцарь, - пропел над ухом высокий девичий голос.
   Несколько мгновений Сандор разглядывал явившуюся ему деву (оказавшуюся дочерью Мари), даже не пытаясь скрыть недоумения. Если мать её отдалённо напоминала оглоблю, то девица наводила, скорее, на мысли о стоге сена, завёрнутого в балахон из розовой шторы. Прелестница кокетливо наматывала на палец жиденькую прядку волос.
   - Я не рыцарь, - решил сообщить девушке Сандор. - Я Охотник. А вы кто, милое... э... дитя?
   - Меня зовут Адель, сэр рыцарь, - отрицание благородного воинского звания её нисколько не смутило. Девушка отступила в дом, призывно поманив Сандора за собой. Взгляд её, а особенно хихиканье, показались Сандору весьма странными, так что последовал он за ней далеко не сразу. Но физическая активность на открытом воздухе возбудила аппетит, а из столовой пахло жареным мясом... так что Охотник всё-таки потянулся внутрь, повинуясь не столько приглашению (которое внушало больше опасений, чем любопытства), сколько велению собственного желудка.
   Однако, несмотря на голод, Сандору кусок в рот не лез. Столовая оказалась торжественно убрана, на столе стояли цветы, похрустывала крахмалом скатерть. Мари, с которой они только что на пару таскали брёвна, сидела в облегающем бархатном платье, с высокой причёской и с драгоценным кулоном на груди. Девица в розовом балахоне тоже почти не ела, продолжала хихикать и то и дело бормотала что-то неразборчиво. Мари кидала страдальческие взгляды то на неё, то на Сандора, украдкой вытирала редкие слезинки, сбегающие по иссохшей щеке. Но в конце концов не выдержала: когда Адель, лукаво подмигнув Сандору, подняла над столом и показала ему зеркало в золочёной оправе, Охотник увидел в нём собственное напряжённое лицо, а Мари хлопнула ладонью по столу и закричала, срываясь на визг:
   - Глашка, да убери ты это зеркало дурацкое, в уме ли ты?
   Но Глашка, представившаяся Аделью, вскочила, подобрав юбки, и убежала, радостно повизгивая и прижимая к груди зеркало, словно то был ценный трофей.
   Мари закрыла руками лицо и разразилась беззвучными рыданиями. Плечи её ходили ходуном, дыхание прерывалось, и Сандор, поколебавшись, всё же подошёл к ней. Что сказать, он не представлял, всё происходящее оставалось для него загадкой, лишь смутные подозрения зрели в голове Охотника на чудовищ. Поэтому он просто положил руку женщине на плечо. Этого оказалось довольно.
   Спустя четверть часа она сидела у открытого окна и курила папиросу, терпкую и тонкую, как она сама.
   - Ты прости её, - сказала Мари, не глядя в сторону Сандора. - То есть... нас. Я, вон, тоже хороша, - она оттянула лямку бархатного платья. - Вырядилась, как в прежние времена. На Глашку насмотрелась. Она ведь счастлива, понимаешь? Там её настоящая жизнь, не здесь. Глафира одарённая у нас. Второй ребёнок, в папку пошла. А я, колода тупая, в эльфийском стекле только себя и вижу. Обычную себя, такую же, как в любой луже.
   Сандор с трудом перевёл дыхание. Упоминание об эльфийском стекле перевело разговор из разряда женской истерики в сферу его животрепещущих интересов.
   - А что она представляет собой, это эльфийское стекло?
   - Счастье, - просто ответила Мари, небрежно пожав плечом. Незамутнённое и абсолютное. - Она ещё раз сильно затянулась и отчеканила звонко и чётко: - Будь оно проклято. - Помолчав несколько минут, добавила уже едва слышно: - Будь проклят тот эльф, что привил моду на них в королевстве Ляш.
   Вскинув голову, Мари поглядела на Сандра и едко усмехнулась.
   - Заклинание-то не шибко сложное, говорят. Хороший маг скопировать может. Да и не самый хороший... середнячок, вроде моего.
   Она вдруг вскочила и схватила Охотника за руку:
   - Идём, я тебе покажу. Чтоб знал. А то брёвна ты шустро по воздуху раскидал, высоким искусствам, стало быть, обучен. Может, захочешь однажды зеркальце или очки зачаровать.
   Глаза Мари искрились сумасшедшинкой и идти за ней не было ни малейшего желания.
   А всё-таки он пошёл.
   Хозяйка дома привела его на светлую мансарду, убранство которой выдавало в ней мастерскую артефактора. Но слишком внимательно осматриваться Сандор не стал - всё его внимание приковал сидевший за столом человек.
   Мужчина, сжимавший в ладонях хрустальный шар, был не стар и всё ещё весьма привлекателен, не смотря даже на сухую, пергаментного цвета кожу, воспалённые веки и поредевшие на затылке волосы. На вошедших артефактор никак не отреагировал - он не отрывался от своего шара. Контуры фигур на нём непрерывно изменялись, но разглядеть что-либо определённое в них Сандору так и не удалось.
   Мари подошла к мужу, встала за спинку кресла и погладила по голове с такой грустью и, одновременно, с такой нежностью, что у Сандора защемило в груди.
   - Глянь, милый, - произнесла женщина неожиданно глубоким, грудным голосом. - Глянь, кто к нам пришёл. Вельможный пан Охотник к тебе пожаловал. Из самой Эйкосии, с берега Зелёного моря.
   Хозяин дома или, вернее, тот, кто когда-то был им, поднял голову. Взгляд его оказался блуждающим и тусклым. Сандор не был уверен, что тот его вообще видит - так и ждал, что мужчина вот-вот захихикает, как Глафира-Адель и снова ускользнёт в мир своих грёз, добровольно направляя поток своей ментальной энергии на северо-запад, в Волшебные Холмы. Но как бы безумно не выглядел хозяин дома, правил вежливости это не отменяет. Сандор церемонно поклонился.
   В лице человека за столом что-то шевельнулось, будто тень - не то интерес, не то просто... жизнь.
   - Добро пожаловать в наш дом, милейший, - произнёс ляш на родном языке Сандора. Выговор чистый, что и не удивительно - где ж и учиться на артефактора, как не в Эйкосии. А дело это не быстрое, не меньше пяти лет, должно быть, на побережье прожил. Но, несмотря на это, голос мужчины звучал надтреснуто и оставлял ощущение пустоты. Мгновение спустя он снова любовался игрой радужных разводов на своём шаре. Мари поцеловала мужа в висок и подошла к Сандору.
   - Идём. Теперь ему надо отдохнуть.
   Сандор многое повидал потом, прошёл всё Великое королевство Ляш и проник за границу Волшебных Холмов. Он видел одичавшие города, похороненные молодым лесом, видел скелеты, так и продолжающие сжимать волшебные шары и зеркала. В первых городах, куда попали эльфийские стёкла, люди подпадали под их власть так основательно, что забывали о пище и воде, не желая ни на миг покидать волшебный мир своего персонального счастья. Они умирали целыми семьями, домами и улицами - некому было даже хоронить.
   Сандор повидал многое. Но отчего-то именно тот пустой взгляд мастера-артефактора и слёзы, застывшие в глазах его обделённой магическим даром жены, врезались в память особенно сильно. Это, а ещё зеркальце Глафиры, в которое он заглянул, найдя девушку спящей в саду. По зеркальному полю скакал рыцарь в сияющих доспехах. У рыцаря было лицо Сандора, а в седле перед ним примостилась изящная, как тростинка, барышня в розовом платье. "Это её, должно быть, зовут Адель", - с горечью подумал Охотник. Конь рыцаря мастью походил на того, что стоял в хозяйской конюшне. Мари призналась потом, что этот конь да пара собак - единственное, что всё ещё удерживает Глашку в реальности, рядом с ней.
   - Ходит она за ними, - рассказывала мать, нервно потирая худые плечи. - Кормит, выводит гулять. Заботится, одним словом. Не станет их, и Глашка моя будет, как Адальберт.
   - А как же... вы, донна? - не удержался от вопроса Охотник, стараясь заглушить накатывающую волну ужаса.
   - А у меня есть они двое. Прошлой зимой соседей поморозило насмерть - дров некому было запасти, а греющие заклинания вышли все, обновить ни сил, ни желания ни у одного мага нет, сколько ему ни заплати, больше, чем в эльфийском стекле не соберёшь. Мы-то справимся, спасибо тебе, подсобил. Если в окрестностях ещё кого бесталанного к магии найдёшь, присылай сюда. Дом большой, сам видишь. А вместе оно всё легче пойдёт.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Госпиталь при храме Волчьей Матери
   Грудь больного выгнулась дугой и тут же опала. Валентин подскочил к своему пациенту, но тот спокойно спал - судорожное сокращение мышц вызвал мастер Йош. Его ментальная сущность отделилась от измученного человека, оказавшегося не фанатиком, не новым мессией и не священником вообще. Рядовой член Братства Охотников, решивший вывезти доверившихся ему людей в лучший, лишённый эльфийских чар мир.
   Лорд-вампир Йош считал себя циничным и отчасти разочарованном в жизни уставшим вампиром, осведомлённом о "совершенстве" Благословенных Островов лучше многих других. Однако картины королевства Ляш, развёрнутые Охотником перед его ментальным взором, наполнили главу разведки Менеса одновременно ужасом и кипучим патриотизмом.
   - Обещайте мне, что поставите его на ноги, Валентин, - тихо произнёс лорд-вампир.
   - Не вижу к этому никаких препятствий, мастер, - застенчиво улыбался молодой человек. - Кризис миновал.
   "Ошибаешься, мальчик, - мысленно возразил ему Йош. - Настоящий кризис у всех нас ещё впереди".
   - Когда он достаточно окрепнет, посвятите его в сан, - обратился вампир к настоятелю монастыря. - Что-нибудь серьёзное, не ниже Воина Луны. Выделите земель поближе к Менесу, пусть обустраивается.
   Настоятель горестно вздохнул: само собой, свободных приходов в окрестностях столицы не имелось. Следовательно, нужно искать, у кого их можно отхватить. Ведь если не выйдет - придётся делиться своим.
   Мастер Йош тем временем снова обернулся к Валентину.
   - Среди спасённых паломников есть женщина по имени Глафира или Адель?
   По лбу молодого человека пробежала задумчивая морщинка.
   - Кажется, я знаю, о ком вы. Тут её чаще называют Розовая Гора.
   - Приведи ко мне. Насколько я понял, ляш, пытавшийся перерезать глотку нашего героя, её старший брат.

Глава 18. Бремя ответственности

   335 г. от осн. Сообщества, остров Тандер
   Князь Элизобарра сбил багряный лист клёна кончиком трости.
   - В Менесе уже вторую неделю снег лежит, - сообщил он своему спутнику. - В "Интересных временах" вышла статейка о новом тёплом течении, омывающем Тандер с запада. Оно, мол, и "отодвинуло зиму от самого северного из Благословенных островов". Как тебе это нравится, Морт? Может, закрыть их к драконьей бабушке? Или хотя бы редактора уволить?
   - Что за бешеный волк укусил тебя, Эль? - ворчал Мортимер Белоголовый, едва поспевающий за раздражённым князем, то и дело забывающим соизмерять шаг со старческой походкой некроманта.
   - Солидное издание, с многолетней репутацией, никогда не гнавшееся за дешёвыми сенсациями, - продолжал кипеть Эйзенхиэль. Настоящей причиной его раздражения был, разумеется, не новостной листок, но обсуждать это вне изолирующих стен конференц-зала он не собирался.
   - Но с чего ты взял, что течения нет? - Мортимер и сам не мог похвастаться бодростью духа, но, в отличие от вампира, глава гильдии некромантов был вымотан, а не рассержен, а потому старался заранее сгладить острые углы.
   - Морские течения не возникают, как облака на небе, - чеканил шаг Эйзенхиэль. - Что за глупость! В последние годы не было ни извержений вулканов, ни смещений тектонических плит, ни...
   - Магическое поле вполне могло нагреть воду вдоль гребней линий напряжённости. - Мортимер сорвал роскошный золотой лист с ближайшего ясеня. - Вдоль западного побережья Тандера как раз проходит одна.
   Эйзенхиэль остановился и развернулся на каблуках.
   - Что?!
   - Ну линии, - Мортимер провёл ясеневым листом по воздуху, очерчивая условную спираль. - Распределение экстремумов, образовавшееся после изоляции от антитентуры.
   - Прекрасно! - Эйзенхиэль пнул кучу листьев у бортового камня аллеи. - Я содержу самую масштабную сеть осведомителей в этом государстве, а всё равно обо всём узнаю последним!
   - Можно подумать, ты этим интересовался! - огрызнулся Мортимер. - Разве тебе предстоит упокаивать прущих из могил мертвецов или возвращать к жизни мертворождённых младенцев? Тебе мало своих забот? Если так, могу отвалить, у меня на всех хватит.
   - Младенцы по части ворожей, я правильно понимаю? - процедил вампир сквозь зубы.
   - Правильно, - Мортимер сердито раздувал ноздри. Он решил во что бы то ни стало наслаждаться прекрасным осенним вечером и не позволить плохому расположению духа заклинателя разума влиять на своё мироощущение. - Собственно, ворожеи большую часть статистики по всплескам и собрали. Мы уже на их данные ориентировались. Призраков мало кто видят, даже маги на это натасканы не все. А мёртвых детей или, напротив, близнецов и тройни, пропустить сложнее. Уверен, в твоём департаменте эта статистика тоже есть. Просто никто не догадался тебе её в графическом виде преподнести.
   Князь молча кивнул. Губы его всё ещё были плотно сжаты, но Мортимер видел, что вампир уже обуздал свой гнев и вполне готов к предстоящей многосторонней встрече. А эта вспышка на убранной багрянцем и золотом аллее осеннего парка... что ж, для чего ещё нужны друзья, если даже с ними не можешь позволить себе расслабиться и не следить за языком? Что бы ни говорили про Белого Волка, он всё же живое существо, а не каменное изваяние из родового склепа.
   Ждали только их: король Варион, Верховная ворожея и лорд Аксель - глава клана колдунов, уже сидели за круглым столом переговоров. Когда некромант и вампир вошли, все взгляды обратились к ним, а оживлённая беседа прекратилась сама собой. Лорд Аксель деликатно закашлялся на полуслове и на правах хозяина переговорной площадки предложил новоприбывшим кресла. Мортимер с удовлетворением утонул в мягких подушках и вытянул ноги на подставочку. Эйзенхиэль, напротив, сидел очень прямо, не касаясь ни спинки своего кресла, ни подлокотников. Некоторое время он глядел прямо перед собой (по несчастной случайности прямо перед князем оказалась ворожея, почувствовавшая себя весьма неуютно под пристальным взглядом заклинателя разума). Наконец, князь обернулся к Мортимеру и как ни в чём ни бывало произнёс:
   - Итак, любезный сэр, как успехи вашей гильдии в Сумеречном Пределе?
   - У меня есть для вас две новости, милорды и... миледи, - отвечал Белоголовый, медленно обводя взглядом присутствующих. - Хорошая новость состоит в том, что резервы Сумеречных полей велики, и нам пока с избытком хватает свободных кластеров, чтобы размещать в них всех усопших. Это даёт нам некоторую фору по времени. По счастью, с пути сбиваются далеко не все умершие, часть из них погружается своим чередом в Воды Забвения и отправляется в предназначенные им миры для перерождения. Работа отлажена, и хотя вся гильдия, вплоть до адептов, работает в большом напряжении, перенасыщение безадресными мертвецами не предвидится как минимум в ближайшие несколько лет. Если...
   Мортимер сделал многозначительную паузу, и лорд Аксель понимающе завершил:
   - Если мы не столкнёмся с массовыми смертями, вызванными эпидемиями или масштабными боевыми действиями.
   Мортимер кивнул.
   - Вы сказали, новости две, - осторожно заметил Варион, всегда несколько робевший в присутствии древнего некроманта.
   Мортимер погладил бороду и скорбно вздохнул.
   - Служителей вы так и не нашли, - отстранённо сказал князь Элизобарра.
   - Ни одного, - подтвердил некромант. - Исчезли, как и точка перехода. Впрочем, есть ещё надежда на более глубокие уровни Сумеречного Предела, те, куда не спускался никто из ныне действующих некромантов.
   - Никто, кроме тебя, - сухо уточнил Эйзенхиэль. Теперь он глядел на Белоголового.
   Тот незаметно усмехнулся в бороду.
   - Кроме нас.
   - В таком случае необходимо снарядить экспедицию к самому Холодному Зеркалу, - бесстрастно произнёс вампир, и Мортимер удовлетворённо кивнул: он слишком устал, чтобы ещё раз вступать со старым другом в препирательства по поводу оправданности риска пребывания в не предназначенных ни для людей, ни для долгоживущих пространствах Сумеречного Предела.
   - Какое время вы находите наиболее благоприятным для проведения ритуала? - Эйзенхиэль повертел в руке кристалл, выполнявший функции протоколиста. Над камнем немедленно возникла сферическая шкала календаря на ближайшие три года.
   - Зимний Солнцеворот, - Мортимер ткнул пальцем в соответствующее деление, и на нём зажегся голубой огонёк.
   Эйзенхиэль молча кивнул и спрятал календарь обратно в недра артефакта.
   - Я хочу взять с собой леди Лейнсборо, - непринуждённо сообщил Мортимер, всё так же поглаживая бороду. Верховная ворожея подскочила на месте и всплеснула руками:
   - О, милосердное Солнце! Но зачем?
   - Она из антитентуры, - кротко пояснил некромант. - И с феноменом Служителей Предела знакома, возможно, ближе нас всех.
   - Но ведь... - Верховная обернулась к Элизобарре, взглядом ища поддержки. - Ведь это опасно?! Разве можем мы так рисковать? Это дитя слишком... ценно для нас. Сэр Мортимер, вам не хуже меня известно, к какому центру сходятся спирали жизненных линий. И не надо говорить, что это столица острова Элизобарры. Вы прекрасно знаете, что...
   - Она из антитентуры, - мягко перебил Мортимер. - Безусловно, это важно. Миледи, не стоит забывать, мы собрались здесь ради общего дела. Если нормальный ток жизни удастся восстановить...
   - Найди ей надёжный якорь, - произнёс князь Элизобарра, одной фразой положив конец разгоравшейся дискуссии. - Следующий вопрос.
   - Леди Лейнсборо! - с некоторым вызовом провозгласила ворожея. - Вы обещали мне!..
   Вампир заглянул женщине в глаза. Она немедленно захлебнулась фразой, стушевалась, вжалась спиной в кресло.
   - Светлейший князь! - пролепетала Верховная, наскоро осенив себя знаком солнца. - При нашей прошлой встрече вы обнадёжили меня, обещав поговорить...
   - Я никогда не отказывался от своих слов, - вполголоса произнёс князь, но тишина в кабинете стояла гробовая, так что его реплика прозвучала оглушительно. - Однако не следует забывать, что леди Лейнсборо не артефакт или минеральный ресурс, а короткоживущая девушка не самого крепкого телосложения. До недавнего времени она была физически не в состоянии вести беседы и принимать решения по столь значимым вопросам. Мы сегодня здесь собрались в том числе и потому, что над островом Элизобарра снова начали летать драконы. Это даёт мне повод полагать, что Представительница Сообщества уже готова к переговорам.
   - Если бы она не отгораживалась высокоуровневыми дендрозаклинаниями от внешнего мира, поправилась бы быстрее! - запальчиво заявила ворожея. - Мои девочки...
   - Постойте, разве дендромагия - не ваша профильная Солнечная школа? - с лёгкой усмешкой поинтересовался колдун.
   Ворожея слегка покраснела, но прежде, чем она начала оправдываться, снова заговорил вампир:
   - Довольно об этом. Если бы ковен Ворожей не гонялся за леди Лейнсборо, как стая гончих за трепетной ланью, возможно, у неё и не было бы причин от вас скрываться за границами частных владений. - Верховная потупилась, Эйзенхиэль сухо продолжил: - В конце сороковника ван Тирриены дают традиционный бал. Вы все получите приглашения. И леди Лейнсборо тоже. Торжества будут длиться от семи до девяти дней. Полагаю, этого времени нам хватит, чтобы обсудить с ней все вопросы. Если, конечно, Представительница Сообщества согласиться почтить нас своим присутствием.
   - Светлейший князь, - лорд Аксель предусмотрительно склонил голову, смиренным жестом избавляя себя от необходимости смотреть вампиру в глаза, - как заклинатель разума мог бы...
   - Не мог бы, - отрезал Эйзенхиэль, и только Мортимер знал его достаточно хорошо, чтобы расслышать в холодности ответа скрытое отвращение. - У леди Лейнсборо превосходный ментальный панцирь. Пытаться воздействовать на неё - всё равно что пытаться внушить свою волю Чёрному Дракону.
   - Мне говорили, - в голосе лорда Акселя появились по-кошачьи мягкие нотки, - леди Тандер подобное предприятие удавалось, и не раз...
   Будь на лице колдуна хоть тень двусмысленной улыбки, Эйзенхиэль не отказал бы себе в удовольствии прямо сейчас осадить его. Но, увы, лорд Аксель внешне представлял собой воплощённое почтение. Да и ауру неплохо замаскировал...
   - Не исключено, что и в случае с леди Лейнсборо нам придётся обратиться именно к дипломатическим навыкам леди Тандер. Я вызвал её с континента. К Солнцевороту Лайта будет здесь.
   Лорд Аксель поднял вверх раскрытые ладони, давая понять, что у него вопросов больше нет. Князь смерил его длинным взглядом и, наконец, откинулся на спинку кресла. Но если Мортимер в этой позе напоминал доброго дедушку у камина, глава клана вампиров восседал, как на троне. Король Варион всегда чувствовал себя особенно неуютно в такие минуты.
   Впрочем, заговорил князь Элизобарра о, вроде бы, безобидных вещах:
   - Вы читали сегодняшние газеты, лорд Аксель? Что вы думаете о новом тёплом течении вдоль западного берега Тандера?
   Колдун осторожно пожал плечами, не понимая пока, куда клонит вампир:
   - Я... полагаю, это положительно отразится на сельском хозяйстве? - он поглядел на ворожею, призывая подтвердить это предположение, но Верховная отвела взгляд, пробормотав что-то невнятное.
   - А меня, признаться, больше волнует навигационный аспект.
   Лорд Аксель и король одинаково нахмурились.
   - А действительно, - Варион встал и подошёл ближе к изображению острова Тандер, на застилающей стол карте, - шторма и воронки, вызванные столкновением тёплой Слезы Дракона и Холодного Копья в зимнее время делали высадку на западном побережье невозможной, да и летом не каждый капитан решился бы огибать Тандер с западной стороны. Я отдам приказ укрепить тамошние форты и...
   - Бросьте, лишнее беспокойство, - отмахнулся князь, и от его подчёркнуто-любезного тона короля передёрнуло. - К чему нам такие затраты? Какой идиот будет высаживаться на Тандер, если десант можно сбросить прямо на Элизобарре, в прямой видимости от Менеса?
   - Позволю себе не согласиться, Светлейший князь, - мягко возразил колдун. - Весь столичный регион функционирует под защитой наиболее современной системы охранных заклятий, не говоря уже о гарнизонах сторожевых башен, в штате каждого есть маг-дозорный...
   Мортимер закатил глаза и притворился спящим.
   - Вчера на закате, - сказал вампир, - я вывел в море свою прогулочную яхту с мыса Прощания. За одну ночь я нанёс визиты в форт Белого Кита, в лагуну Морской Девы и в порт Менеса. Никто из часовых и ухом не повёл. У Белого Кита пролом в стене, его видно только с южного направления, но, тем не менее, он есть. Следящие заклинания в Менесе плохо откалиброваны по высоте: малогабаритное судно, убрав мачты, проходит незамеченным, особенно в темноте. А у Морской Девы дежурства несутся так бестолково, что я в одиночку захватил крепость, а они заметили это, лишь оказавшись в ловушке во внутренней башне.
   Варион сильно побледнел. И, поскольку был знаком с князем не первый день, счёл за лучшее промолчать. Лорд Аксель не так давно занял пост главы клана колдунов, а в многостороннем собрании с участием главы клана Вампиров участвовал всего во второй раз. Поэтому он улыбнулся:
   - Справедливости ради следует признать, что Светлейший князь в одиночку мог бы целиком захватить любое из прибрежных государств континента, исключая разве что...
   - Поэтому оборонять острова я тоже буду вынужден в одиночку? - Эйзенхиэль произнёс это очень тихо, но где-то на гране слышимости в его голосе уже различалось рычание волка.
   Варион как раз успел присесть обратно в своё кресло, когда над столом разорвалось нечто вроде ментальной бомбы, припечатав присутствующих гневом хозяина Благословенных островов.
   - Мне кажется, некоторые из вас забыли, что к власти кроме почестей прилагаются ещё и некоторые обязанности, - говорил Эйзенхиэль всё так же тихо, особым, чуть дребезжащим, невыносимым для человеческого ухе тембром, заставлявшим трепетать и изнывать от ужаса живые существа. - Я предоставил вам возможности, влияние, ресурсы, и теперь жду, что вы хоть сколько-нибудь позаботитесь о безопасности земель, которые вы называете своими. Или вы считаете, что с ард ри из Волшебных Холмов вас ждёт такая же привольная жизнь? Варион?
   - Я соберу комиссию по фортификации и лично возглавлю её! - выпалил король.
   Князь повёл светлыми бровями в сторону лорда Акселя.
   - А лорд Аксель пересмотрит концепцию магических защит в соответствии с вашими рекомендациями, - продолжил Варион, не давая колдуну раскрыть рта. - И ковен ворожей...
   - Свободны, - князь небрежным жестом погасил записывающий кристалл и отпустил членов совета, торопливо воспользовавшихся возможностью удалиться с его глаз. Лорд Аксель и не вспомнил о том, что формально глава клана Вампиров гость в его замке, а король Варион - его непосредственный сюзерен. Когда за Верховной ворожеей, благоразумно отказавшейся от намерения в ближайшее время надоедать князю разговорами о спасении души леди Лейнсборо, закрылась дверь, Мортимер сладко потянулся в своём кресле и открыл глаза.
   - Отрефлексировал? - спросил он у вампира, мрачно уставившегося в единственное окно зала совещаний. Эйзенхиэль подпирал щёку полусогнутой рукой, и вид теперь имел не гневный, а печальный.
   - Если бы эльфийский царь знал, какой у нас тут бардак, напал бы сейчас, не дожидаясь лета, - мрачно сообщил он закатному небу.
   - Он там тоже не в малине катается, уж поверь мне, - зевнул некромант и зашуршал картами, извлекая на свет ту самую, на которой уже были нанесены гребни и впадины распределения магического поля. - Рискну предположить, что в Волшебных Холмах уже третий год свирепствуют неурожай, и каждый следующий сильнее предыдущего. А в Перелесье, наоборот, повышенный жизненный фон, хищное и очень хищное зверьё прёт...
   Эйзенхиэль щелчком пальцев спустил портьеру на окно и обернулся к Мортимеру.
   - Фейри знают про девушку. Данные подтвердились.
   Некромант пожал плечами.
   - Я всё ещё не уверен, что причина в ней. Но даже если так... сам видишь, она не источник плодородия или массовых смертей, а всего лишь центр спирали. Возможно, если равномерно перемещать её по поверхности континента... но, пойми, это лишь одна из теорий, а эксперимент...
   - Получишь ты своё погружение к Зеркалу, я же сказал.
   - Эль... - Мортимера тронула неподдельная усталость в голосе вампира, - в случае, если воронка завязана на девчонку, ты ведь не рассматриваешь возможность... гхм... поделиться ею с фейри?
   - Использовать слова "делиться" и "фейри" в одной фразе грамматически неверно, - заметил вампир, но так и не выдавил из себя улыбку. Перед кем притворяться? Ему совсем не хочется шутить.
   - Но войны ты хочешь избежать?
   - Только безумец не хочет избежать войны, но в нашем случае она, судя по всему, неизбежна.
   - А если бы леди Лейнсборо... исчезла? Не досталась ни им, ни тебе? Конечно, повисает вопрос с Сообществом Драконов, но, может быть, это меньшее из зол.
   Эйзенхиэль вопросительно воззрился на некроманта.
   - Наша... прогулка. В Сумеречный Предел, - некромант неторопливо поглаживал бороду. - Трудно будет подобрать хороший якорь для такой егозы. Даже не знаю, кто ей подойдёт...
   - Как же твой Виктор?
   Мортимер отмахнулся.
   - Мальчишка. Лоридейль никогда не воспринимала его всерьёз, - его усмешка по всегдашнему обыкновению пряталась в усы, однако Эйзенхиэль давно научился различать её в уголках глаз. - Лучше всего предоставить выбор ей самой. Но неопытное дитя, неопытный якорь... а пойдём мы очень глубоко. Разрыв контакта может произойти самым естественным образом, она и сама не заподозрит ничего. Даже если случится чудо и Чёрный Дракон однажды вернётся, ему не в чем будет нас упрекнуть.
   - Я... подумаю над этим вариантом, - Эйзенхиэль встал и направился к двери.
   "Ну-ну! - мысленно отправил ему вслед Мортимер. - Обдумай, покрути..." Сам вампир, может быть, и правда не знает пока, какое решение примет, но Мортимеру ответ уже известен - по одному этому яростному блеску в рубиновых глазах. У князя Элизобарры была репутация холодного, беспринципного и циничного хищника - более того, он сам эту репутацию старался поддерживать. Но репутация - всего лишь то, что говорят о тебе другие. Мортимер знал об Эйзенхиэле Элизобарре кое-какие вещи, которых тот в себе и сам не подозревал.

Глава 19. Эпистолярный жанр

   335 г. от осн. Сообщества, Грозовой Пик
  
   ***
   Такой знакомый, пьянящий запах разгоняет забытьё, притупляет боль в раздробленном колене. И её губы почти касаются уха:
   - От меня ни один мужчина ещё не уходил, милый граф.
   - Зачем я вам? - хрипло шепчет он пересохшим ртом. - Не великий маг, не влиятельный аристократ или богач, всего лишь короткоживущий человек. Я не нужен вам ни как слуга, ни как раб, ни как друг или любовник. Так к чему держать меня в золотой клетке ваших неоспоримых совершенств? Я не понимаю, терзаете вы меня или пытаетесь приручить. Что вам нужно от меня?
   Нежные пальцы гладят его по постыдно мокрой от бессильных слёз щеке. Но ему плевать уже на унижение, на загубленную честь, на собственную жизнь. Сейчас значение имеет лишь печаль в пурпурных глазах.
   - Мне жаль. Но мне действительно нужен легкокрылый ястреб. И вы... вы спите, граф?
   Ястреб вскинулся над кроватью так, что действительно почти взлетел. Только закованная в заклятие "статуи" больная нога потянула вниз.
   - М-миледи, - Ястреб стыдливым движением собрал на шее расстёгнутый воротник и почувствовал, что краснеет. Лайта Тандер застала его лежащим на убранной и застеленной покрывалом кровати, но практически в неглиже: не только без галстука, но и без жилета. Вместо вечернего моциона Соколовский утопал в горько-сладких грёзах о событиях недельной давности.
   - Лежите, граф, мне не следовало вас будить, - сказала прекрасная тюремщица, не только быстро настигнувшая беглеца у стен Грозового Пика, но и спасшая его от мучительной гибели в горах, неминуемой при содранных до костей ладонях и перебитой ноге. Лайта сделала движение прочь из спальни пленника, но тот поспешно окликнул её:
   - Я не спал.
   И это прозвучало как "Останьтесь!"
   С минуту мужчина и женщина разглядывали друг друга. Он показался ей осунувшимся, бледным. В уголках рта сухие складки, в глазах - лихорадочный блеск.
   - Как не вовремя вам вздумалось заниматься скалолазанием, - сказала леди-вампир.
   Граф Соколовский, успевший неловко спустить с кровати не гнущуюся и тяжёлую, как камень, ногу, отвёл взгляд. Лайта Тандер свежа и прекрасна, как бутон розы в каплях утренней росы, а её костюм сегодня отчасти рифмуется с его собственным: чёрные брюки и высокие сапоги, белая рубашка свободного кроя с широким треугольным воротником. Различия лишь в том, что грудь леди-вампир затянута в простой кожаный корсет с передней шнуровкой, волосы убраны под бархатный берет, а на шее - платок цвета королевского пурпура.
   - Я пришла сказать вам последнее "прости", - улыбнулась она одними глазами. И в ответ на его непонимающий взгляд пояснила: - Одному безвестному Охотнику, добравшемуся в поисках чудовищ до самых Волшебных Холмов, удалось доплыть до Благословенных островов. Слухи о планах эльфов касательно короткоживущих давно уже будоражили территории влияния Луны, но реальность превзошла наши худшие опасения.
   - Он рассказал подробности об эльфийском стекле? - Ястреб уже не избегал смотреть ей в лицо. - И осведомитель-короткоживущий, способный проникнуть за границу Холмов, Детям Луны больше не интересен?
   - Как только вы поправитесь настолько, чтоб преодолеть подвесной мост и горный серпантин, вас проводят в долину, милый граф. Представители Олтенской миссии и королевства Ляш уже расположились в ближайшей деревне.
   Он мял в пальцах ткань воротника, так и не удосужившись его застегнуть.
   - Вы... отпускаете меня, миледи? - мысленно он спросил: "Гоните?"
   - Да, - ответила она не то его мыслям, не то словам.
   - Я... больше никогда не увижу вас?
   - Мой глава клана требует, чтобы я вернулась на острова. В эту минуту мне уже готовят портал.
   Он молча опустил голову, желваки на скулах напряглись и застыли каменным изваянием.
   - Вы помните нашу первую беседу, граф? - спросила вдруг леди Тандер.
   Ястреб промолчал, но в его взгляде Лайта прочитала: "Я никогда её не забуду!"
   - Я тогда обещала просветить вас по поводу предков. Кажется, другого случая выполнить обещание у меня уже не будет, - она протянула ему листок серой бумаги. Взяв его, Соколовский понял, что, во-первых, листок очень стар, а во-вторых, покрыт защитным составом, предохраняющим его от разрушения.
   Лайта села в кресло у окна.
   - Читайте. Криптозащищённый портал - дело не быстрое, а у вас, возможно, возникнут вопросы.
   И Ястреб начал читать.
  

Моя незабвенная леди!

   Удивительно, каким свободным я чувствую себя теперь лишь оттого, что могу называть Вас так. Должно быть, об этом чувстве болтал тот монах в Стардоме, его лысина отсвечивала, как лик Бледной Богини, а улыбка казалась мне идиотской и, тем не менее, счастливой. Должно быть, теперь я сам улыбаюсь именно так, думая о Вас.
   Я много раз хотел написать Вам письмо. Не такое, как это. Я не мастер красиво складывать слова, и в поэзии полный профан. Помните, как Вы смеялись над моими попытками очаровать Вас тем вечером, в аллее Королевского сада? Ветер задувал свечи каштанов, и их мелкие цветы путались в ваших волосах, как звёзды в локонах Бледной Богини.
   Такие же цветы лежат теперь на моём столе - они достаточно малы, чтобы забросать меня ими сквозь прорези оконной решётки. Я иногда думаю, не приходится ли ветер Вам добрым кузеном, моя леди-туман? Будь это так, я попросил бы его отнести Вам мои надоедливые вздохи, оплатив каждый каплей собственной крови, всё равно её теперь некуда девать. Но ветер не желает разговаривать со мной, как, впрочем, и большинство моих соотечественников. Я теперь веду очень мало бесед, с очень определёнными людьми и на строго заданные темы, от которых отклоняться мне уже с руки.
   Зато, льщу себя надеждой, я стал больше думать и больше понимать. Понимать те слова, что произносили Вы. Те слова, смысл которых ускользал от меня, растворившись в бархатном пурпуре Ваших глаз. Вы слишком красивы, моя леди. В следующий раз, когда в Вашу безупречную голову придёт желание предостеречь очередного самоуверенного выскочку от шага в бездну, не показывайте ему лица.
   Вы улыбнулись, прочитав последнюю фразу, да? Этот человек, ввергнувший в пучину войны не только свою жизнь, но и свою страну, ещё смеет давать рекомендации заклинательнице разума, леди-вампир? Простите мне это брюзжание, моя леди. Я чувствую себя свободным... но и бесконечно уставшим, выцветшим, закончившимся, старым, Вы же и впредь будете сочетать мудрость веков с юной прелестью обворожительной женщины. И это знание дарует мне... смирение. И покой.
   Вы были правы, моя незабвенная леди. Вы, как всегда, были абсолютно правы во всём, и предсказали, как по нотам всё, что произошло со мной и некогда великим королевством Ляш. Но я был глух и слеп, и единственное оправдание, которое я могу себе найти - оглушили и ослепили меня тоже Вы.
   Я много спрашивал себя все эти годы, мог ли я предотвратить то, что произошло? Мог ли смирить гордыню от собственных военных успехов, прозреть и трезво взглянуть на ситуацию?
   Увы, тот я был на это не способен. Катастрофа в Серебряном лесу была для меня волшебной выдумкой, а королевский дом - незыблемой твердыней. Я верил, что с оружием в руках смогу отстоять и его, и свою честь, я не сомневался ни на миг, что балансировать на волоске тени между Солнцем и Луной - врождённая способность королей. Я не хотел видеть того, что не укладывалось в мою картину мира, упивался азартом побед, плодами которых пользоваться не мне. Я перекладывал ответственность судьбоносных решений о благе страны на плечи тех, кто не был в состоянии это бремя нести, суеверно избегая болота политических игр, полагая, что лучше испачкаться в крови, чем в грязи. А когда понял, куда это нас завело, было уже слишком поздно.
   Я хотел просить у Вас прощения, моя леди, но знаю, Вы не осудите меня, лишь печаль тронет уголки ваших глаз, а завтра, тихонько вздохнув, вы встретите новую Луну, и начнёте поиск нового рыцаря, того, кто не останется глух к вашим словам.
   Я хотел просить Вас помолиться за меня и мою несчастную страну, да смилостивятся над ней Луна и Солнце, но знаю, что Вы предпочли бы молитве хороший заговор. Просить Вас убеждать Белого Волка нарушить "Договор о сферах влияния", под которым не просохли ещё капли крови на подписях, я бы никогда не посмел.
   Но я всё же прошу Вас, моя леди. Прошу Вас помнить меня. Мой брак, как Вы, должно быть, знаете, счастливым назвать нельзя, и мне сложно винить в этом кого-то, кроме себя. Дочь моя совсем ещё дитя, и да не допустят боги, чтоб моё имя легло тенью на её жизнь. Но однажды она расцветёт, выйдет замуж и, возможно, у неё будет сын. Если пламенное сердце, все эти годы боготворившее Вас, хоть раз вызвало в вас сочувствие или приязнь, расскажите ему о том, как я загубил всё, чего достиг сам, и разрушил то, что было построено до меня.
   Если же нет, леди Тандер, простите глупого неудачника за это сентиментальное письмо, которое, увы, вряд ли попадётся когда-нибудь Вам на глаза. К чему я пишу его, не пользуясь ни шифром, ни двусмысленностью фраз, которые могли бы быть понятны лишь нам двоим? Я не знаю сам. Знаю лишь, что искусством хитроумных интриг я так и не овладел, и сегодня уже поздно начинать.
   Прощайте.
   Рассвет.
  
   ***
   - У вас с ним одно лицо, - сказала леди-вампир, когда Ястреб осторожно положил письмо на стол. - Волосы только другого цвета. У него были каштановые. Как у меня.
   - Здесь... нет подписи, - глухо произнёс он.
   - Но вы догадались, кто автор.
   - Если только... он не льстит собственной значимости, - осторожно ответил Ястреб.
   - О нет, - Лайта сидела, небрежно закинув ногу на ногу, поигрывая шёлком шейного платка. - Я бы сказала, даже преуменьшает. Ну же, граф, не робейте так. Ваш предок в самом деле оставил глубокий след в истории Великого королевства Ляш.
   - Вы... сказали, что он, скорее, мой прадед, чем дед, - Ястреб всё ещё не решался назвать имя.
   - Нам известно, что на момент вашего появления, матери минуло всего двадцать шесть лет. Так что в письме речь идёт не о ней, а о вашей бабушке.
   - Кем же была моя мать? - Ястреб застегнул воротник и завязал галстук.
   - Шлюхой, - сообщила леди Тандер с неопределённой улыбкой. - И, предвосхищая ваш следующий вопрос, ваш приёмный отец, граф Соколовский, никогда не был с ней. Девушки, не безразличные к судьбе своего потомства, часто подбрасывают новорожденных мальчиков под двери обеспеченных мужчин, замеченных в посещении ворожей. Мало кто из них решается на ритуал подтверждения кровной связи.
   - Прекрасно, - Ястреб аккуратно застёгивал жилет. Ему вдруг захотелось закурить, - потомок предателя и шлюхи. Всегда мечтаешь узнать о... чём-то таком.
   - Герцог Скаврон совершил в жизни немало ошибок, - в голосе Лайты появились назидательные нотки, - но никогда никого не предавал. Напротив, если бы мне пришлось рисовать эмблему романтической рыцарственности, я вспомнила бы о нём.
   - Насколько я помню школьный курс истории, герцог Скаврон поднял мятеж против своего законного правительства, утопил страну в братской крови, после чего был разбит, лишён всех регалий, привилегий, званий и дворянского достоинства.
   Лайта пожала плечами.
   - Я предупреждала, что король Матиуш попал под влияние фейри и не способен трезво мыслить. Но Ян только отшучивался. Он был иммунен к ментальной магии, у вас это тоже отчасти есть в крови, сильное врождённое сопротивление. Его офицеры успешно противостояли эльфийским стёклам. Впрочем, тогда солнечники только начинали экспериментировать с заклинаниями подчинения воли и ментальной дойкой населения, соскочить с крючка было проще. К несчастью, когда болезнь общества уже невозможно было игнорировать, Ян так и не решился вступить в коалицию с кем-либо из долгоживущих. А сам... не справился, увы. Он был хорошим полководцем. Но как политик и народный вождь оказался слаб.
   - И тем не менее, - упрямо возразил Ястреб, - герцог запятнал своё имя, нарушив присягу, которую приносил короне. Какие бы мотивы не двигали им, он...
   - В Тиссонии, - перебила Лайта, - есть два разных слова для обозначения предательства. Одно из них означает "предательство правительства" - это то, что совершил Ян Скаврон, вознамерившись избавиться от магической экспансии фейри. Но к тому времени устами короля Матиуша давно уже говорил ард ри Волшебных Холмов. Знать это и продолжать подчиняться его приказом было бы тем, что тиссонцы называют "предательством Родины". И вот этого как раз Ян не совершал. Он пожертвовал ради победы всем... но проиграл. Что ж! Бывает и так. Но честь свою герцог этим не запятнал. По крайней мере, с точки зрения Детей Луны. Вы можете гордиться им, милый граф.
   - Будь я проклят! Гордиться?! - Ястреб вскочил и заметался по комнате, забавно приволакивая предательскую ногу. - За единичными исключениями, пересчитать которые можно по пальцам одной руки, король это фикция. Им вертит фаворитка, ростовщик, придворный маг или другой прохиндей. Король смотрит на мир из окон королевского дворца, так что по большому счёту плевать уже, эльфийские в них вставлены стёкла или нет. Король - ничто и, в то же время, всё, потому что он символ, объединяющий народ. Плох или хорош он - всё едино, важно, кто те люди, что держат над ним корону, кто каждый день работает на благо своей страны, защищает честь и достоинство, искореняет подлость и низость, не во дворце - везде, где простирается Ляш. Что поменялось бы, смени мы Матиуша и эльфов на Скаврона и вампиров? - он остановился, вцепился в спинку кресла и яростно взирал на леди Тандер сверху вниз.
   Лайта медленно поднялась со своего места. Эйзенхиэль как-то заметил ей, что когда она встаёт одним таким плавным движением, то напоминает ему гремучую кобру. Однако на этот раз взгляд пурпурных глаз, направленных на собеседника, был бархатно мягок и не нёс в себе ни малейшей угрозы.
   - Браво, - тихо сказала леди Тандер, и Ястреб опустил плечи, отвёл взгляд - смотреть на ласковые складочки в уголках её губ и глаз было невыносимо.
   Лайта подтолкнула к нему письмо, всё ещё лежащее на столе.
   - Возьмите. Когда-нибудь, возможно, пришлёте мне другое взамен. Только, прошу вас, сбавьте градус драматизма.
   - Его казнили тем утром, да? - нехотя спросил Ястреб. - Об этом не говорится прямо, но...
   - Да, - ответила леди Тандер всё с той же ласковой полуулыбкой на лице. - Вывели на площадь, распяли на деревянном столе, распороли живот и вынимали внутренности по одной, пока он был ещё жив.
   - Вы... видели это?
   Тонкая бровь недоумённо выгнулась.
   - Вы полагаете, я стала бы на такое спокойно смотреть? Я... - она запнулась, подбирая слова. - ...я очень ценила Яна Скаврона, интересного и остроумного собеседника, смелого и благородного мужчину. И будь на то его воля, летучий отряд вампиров организовал бы побег из королевской тюрьмы - в те времена Великое королевство ещё не было огорожено магической стеной. Но он отказался променять Ляш на Благословенные острова, и вместо герцога мне привезли это письмо, последнее желание осуждённого на казнь, так и не отправленное адресату, а подшитое в толстую папку, в которой лежал и обвинительный приговор. Дело выкрали для меня целиком. И только теперь я, кажется, начинаю понимать... - мимолётным движением она коснулась щеки Ястреба полусогнутыми пальцами. Он накрыл её руку своей и, глядя в глаза леди-вампир, твёрдо произнёс:
   - Я буду работать на ваш клан, как вы и добивались, леди Тандер. Все сведения о передвижениях эльфов, и их намерениях, если удастся их разгадать. Вампиров не назовёшь невинными агнцами, но по сравнению с солнечными фейри вы...
   - Меньшее зло? - она всё ещё улыбалась, но в голосе Ястребу слышалась печаль.
   - Вы... больше похожи на нас.
   Она забрала руку назад - он не посмел удержать.
   - Я буду ждать ваших писем, милый граф.

Глава 20. Художественная школа

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Бородатый Джим очень редко критиковал своих учеников. Уже в юности, когда его наставник с пеной у рта поносил "слишком тонкие, невыразительные" линии Тихони, Джим постиг одну вселенскую тайну: в искусстве не бывает "правильных" и "неправильных" инструментов. Бывает более или менее удачная реализация замысла, уместное или неуместное применение специфической техники.
   Год спустя они с Тихоней собрали манатки и дунули на острова. Тихоня стал основателем нового направления в графике - его назвали "Паутинкой Лотара". А Джим стал основателем собственной художественной школы.
   "Не критиковать" учеников отнюдь не означало молчаливых прогулок между мольбертами. Не имел Джим и вредной привычки свой рукой подправлять что-либо в чужих работах. Вовсе нет. Владелец школы "всего-навсего" щедро делился впечатлениями от того или иного творения. Например, на прошлом занятии, проходя мимо Печальной Лиззи, Джим обронил, что девушка на её рисунке сейчас за край картины вывалится. А Лиззи уже самой решать: изменить компоновку, добавить героине суицидальное выражение лица и обрыв под ногами, или пересмотреть собственное отношение к жизни. Бородатый Джим не давал готовых ответов. Вместо этого он раз за разом ставил своих учеников перед новой задачей.
   Сегодня Джим повесил за окно кормушку с тремя видами зёрен, шишками и кусочками сала на верёвочке, а вдоль противоположной, глухой, стены класса установил гигантский вольер, полный самых разных птиц - приятель, служивший в королевском Зимнем саду, попросил подержать у себя пташек, пока сад готовят к новому сезону. Бородатый Джим воспринимал практически любое событие своей жизни как редкостную удачу, а потому незамедлительно согласился приютить беспокойных гостей и организовал из них наглядное пособие.
   - Сегодня мы рисуем... крылья, - торжественно сообщил он аудитории.
   - Только птичьи? - Печальная Лиззи поджала губы. Алая помада на фоне набелённого лица превращала рот в кровоточащую рану. - Или нетопырей тоже можно?
   Лиззи победоносно покосилась на Потустороннюю Эль, всем своим видом говоря: "Я первая застолбила эту крутейшую идею!" Витавшая в собственных фантазиях Эль, по обыкновению, вызова не заметила. Иногда Джим задавался вопросом, знает ли она вообще о беспощадной войне с Печальной Лиззи. Или хотя бы о существовании Лиззи и её Великой Печали.
   - Всё, что вам вздумается, - Бородатый Джим обвёл и вольер, и окно, к которому слетались зимующие птицы, одним широким жестом. - Нетопыри, бабочки, воздушные змеи, ветряные мельницы или летательные перепонки братьев Штромм. Творите и будьте свободны, как ветер!
   Печальная Лиззи радостно взвизгнула и схватила из общей коробки самый длинный уголёк. Потусторонняя Эль заложила за ухо вечно выбивающуюся прядку и улыбнулась Джиму:
   - Спасибо.
   Учитель понятия не имел, за что она его благодарит, но не особенно переживал по этому поводу. Бородатому Джиму просто нравились работы, выходившие из-под её рук.
   Эта ученица появилась у него примерно год назад.
   - Имя у меня - язык сломаешь, - сказала новенькая, знакомясь с преподавателем и группой, - так что можете называть меня просто Эль.
   Прозвище "Потусторонняя" прицепилось к ней недели через две, из-за рисунков. Бородатый Джим сам не мог объяснить, что в них было такого, создававшего впечатление шиворот-навыворотности. Фигуры сплошь оказывались в странных антуражах, состоявших то из острых углов, то из скопища ярких пятен. Лица у людей и долгоживущих при этом были такие, что делалось жутко. А вот клыкастые, шипастые, рогатые и чешуйчатые чудовища почему-то получались повседневными, даже уютными. Джиму виделись в них то собственные ученики, то соседи по улице.
   Однажды группа рисовала пейзаж. Вопреки обыкновению, вместо уходящих в бесконечную перспективу серых параллепипедов или причудливо перекрученных домов со слепыми стёклами, Эль изобразила укрытые зелёным ковром холмы, перевитые лентой реки. На заднем плане темнел лес и возвышалась срубленная из массивных брёвен твердыня. У стен примитивного укрепления разгорался бой: крошечные человечки ползли вверх, как муравьи. Фигурки контрастно выделялись на фоне дерева в свете раздирающих тучи молний. Но на первом плане сияло солнце, голубое небо лишь кое-где разнообразили перистые облака, а центром композиции был...
   - Великолепный дракон! - вырвалось у Джима при первом взгляде на картину, и ученики, столпившиеся у мольберта новенькой, удивлённо воззрились на него.
   - Да, - ответила Эль и улыбнулась так, что в классе будто бы сделалось светлее. - Совсем молодой.
   - Змей, а не дракон, - сказал Педантичный Эд, поправляя очки.
   Джим задвинул небольшую речь на тему змеев, которые по природе своей безногие полозы, передвигающиеся по земле, а с крыльями и в воздухе всё-таки дракон, хоть некоторое сходство у рептилии с пресмыкающимся безусловно есть, но...
   ...но тут он бросил на холст ещё один взгляд. И закрыл рот.
   - Воздушный змей, - упрямо повторил Эд. И был, безусловно, прав, потому что на рисунке Эль изобразила всего лишь кусок пергамента, натянутый на ромбовидную рамку из лёгких реек. Хвост этого "дракона", поразивший Джима изяществом изгибов, представлял собой простую бечёвку с цветными клочками не то бумаги, не то ткани.
   Джим неопределённо хмыкнул и покосился на Эль. Девушка в споре не участвовала, хотя и прислушивалась к нему с явным интересом. Но! Ода ведь сказала: "Молодой ещё"! Разве про вещи на благословенном наречии так говорят? Была и ещё какая-то мысль, связанная с новой ученицей, но уж совсем смутная, гнездившаяся у краешка сознания, и так и не пожелавшая оформиться в осознанную.
   А на следующее утро к Джиму прилетел дракон. Не крупный, примерно с пони. В нежной и очень светлой шкурке. Джим никак не мог разобрать её цвет: в зависимости от того, как поворачивался дракон, он казался то розовым, как снег в лучах робкого рассвета, то приобретал вдруг фиолетовый, как утренний иней, отлив.
   В тот день Джим так и не добрался до города (благо, в школе был выходной). Дракон резвился в снегу перед мастерской всего несколько часов, а потом взмыл куда-то в направлении солнечного диска. Но Джим рисовал его до самого заката. Рисовал бы и дальше, при свече магических ламп, но пальцы уже сводило, а глаза закрывались. Наутро Бородатый Джим разбирал десятки набросков и чуть не плакал - все они были хороши, но... совсем не передавали его впечатления от дракона. И прекрасно прорисованная в разных ракурсах голова, и гибкий хвост, и крылья - всему этому не хватало... вдруг Джим понял, чего. И стремглав бросился к ближайшему стационарному порталу. Во-первых, потому что уже опаздывал на занятие, а во-вторых не терпелось прокричать в аудиторию:
   - Сегодня мы рисуем ветер!
   Он тоже рисовал. С остервенелым вдохновением, торопясь и захлёбываясь эмоциями. Когда Джим поднял, наконец, голову от холста, группа снова уже сгрудилась около новенькой. Кто-то сдавленно хихикал, кто-то недоумённо молчал.
   Бородатый Джим приблизился к Эль с опаской: отчего-то он жутко боялся увидеть отражение собственной работы. Но тут же с облегчением вздохнул. На рисунке Потусторонней Эль ветер, определённо, был. Но если Джим рисовал согревающее дыхание весны, на её холсте бушевала снежная буря, спорящая с огромным костром. И чем яростнее снег пытался задавить его, тем выше взметалось пламя. Джиму уже слышался треск веток, а кожу обдало с одной стороны жаром, с другой - колючим холодом.
   А Печальная Лиззи сказала скучающим голосом:
   - Ну и что это за мазня? Не разобрать же ничего.
   И действительно - рисунка на картине не было. Никакого. Вообще. Хаотичные мазки накладывались друг на друга в разных направлениях без всякой системы. Потусторонняя Эль Лиззи ничего не ответила, возможно, потому что стояла слишком далеко - у мольберта Джима.
   Он встал рядом с ней и попытался взглянуть на свою работу отстранённо, чужими глазами. Но скоро не выдержал:
   - Ну как?
   Эль мимолётным движением коснулась своей щеки и улыбнулась:
   - Тёплый.
   И вот с тех пор прошёл почти год. К новенькой привыкли все, кроме, может быть, Лиззи. Это, впрочем, не удивительно - слишком они разные. Лиззи статная, фигуристая и, вопреки "томному" образу, бойкая девушка. Всегда чёрные, всегда обтягивающие платья выгодно подчёркивают фигуру. Правильное личико напудрено до вампирской бледности. Причёска, маникюр, макияж - всё безупречно, как у настоящей леди.
   Светло-серые платья Эль струятся вокруг неё свободными складками, скрадывая движения, волосы растрёпаны и вечно лезут в лицо, ногти острижены коротко. Кожа у неё светлая, но не пудра тому виной - румянец легко окрашивает щёки.
   Мужская половина группы давно и безнадёжно переругалась за почётную обязанность веселить Печальную Лиззи. К Эль все они относились ровно и тепло. Вечно витающая в облаках, молчаливая и рассеянная, она производила впечатление едва ли не умалишённой. Но было у Потусторонней Эль одно неоспоримое достоинство: красноглазый вампир, раз за разом обивавший крылечко мастерской, поджидал с занятий именно её.
   Лиззи считала этот факт главной трагедией в своей жизни. Ведь она первая заметила лорда-вампира, прогуливающегося мимо школы, и даже успела завести с ним светскую беседу, полную искромётных шуток и тонкого флирта. А потом из дверей вышла Потусторонняя Эль и всё испортила. Выражение лица вампира мгновенно изменилось с игривого на... то, которое Лиззи затруднялась определить. Собеседник прервался на полуслове и двинулся вслед за Эль, которая на парочку в чёрном даже не взглянула.
   С тех пор Печальная Лиззи объявила разлучнице войну за сердце красноглазого лорда. Потусторонняя Эль со свойственной ей рассеянностью умудрилась этого не заметить.
   Бородатый Джим покосился за окно: вампир уже подпирал ограду, а значит, до конца занятия осталось не более пяти минут. Джим вздохнул - по этому типу некоторые ученики уже часы начали сверять. В последние дней десять Эль на занятиях не появлялась, красноглазый тоже не приходил. Лиззи все губы искусала, гадая, что это может означать. И вот теперь они снова объявились. Вдвоём. Даёшь возобновление боевых действий!
   Лиззи лихорадочно завершала штриховку - работали сегодня в графической манере, углём по белой бумаге.
   - Сексуально, - оценил Джим грудастую девицу, раскинувшую перепончатые крылья. - Хотя вышло бы куда соблазнительнее, будь у неё прикрыто хоть что-нибудь.
   Лиззи только презрительно фыркнула и метнулась к мольберту Эль, возле которого опять собиралась толпа.
   - Они реально движутся! - воскликнул кто-то из ребят. И ему никто не возразил.
   Для девушки с репутацией "немного в другой реальности" Потусторонняя Эль на удивление тонко чувствовала материал, с которым приходилось работать. Сегодня она использовала контраст чёрного и белого, изобразив зимнюю ночь. Колючие звёзды взирали с бархатного неба на клубок из живых существ, сцепившихся в схватке. Чёрные крылья дракона взметали лёгкий и хрупкий от мороза снег к звёздам, а крылья белой виверны взрезали небо. Дракон ощерил зубы, виверна вцепилась в его шипастую шею, и оба чудовища частью катились по земле, частью вращались в воздухе.
   - Оптический обман, - пренебрежительно бросила Лиззи, но Джим расслышал за напускным равнодушием зависть.
   В некотором роде Лиззи была права: чередование чёрных шипов дракона и светлых бугорков на коже виверны складывались в особого рода подвижную спираль.
   - Любой рисунок - оптический обман, - заметил Джим, не отрывая взгляда от сцепившихся хищников. Они не просто кружились в смертельном танце, они жили!
   Эль чиркнула взглядом по циферблату часов над дверью аудитории и небрежно содрала рисунок с мольберта:
   - Мне пора.
   Обычно рассеянная и медлительная, сегодня она ветром пронеслась по лестнице и оказалась в объятиях лорда-вампира ещё до того, как Лиззи успела накинуть пальто.
   - Привет! - Влад старался придать улыбке мягкости пополам с робостью, но озорные демоны скакали в его горящих как уголья глазах.
   - Мне нужно во дворец, - сообщила леди Лейнсборо вместо приветствия, однако вырываться из объятий не стала, а когда Влад разомкнул руки, безропотно отдала ему этюдник.
   - Давай провожу, - лорд Элизобарра повесил на плечо громоздкий ящик и взял девушку за руку. Лоридейль её не отняла, и Влад едва сдержал самодовольную усмешку.
   Школа Бородатого Джима квартировала в одном из самых живописных районов Менеса, до дворца отсюда рукой подать - всего-то перейти мост, миновать парк и подняться по крутому склону холма. Но Лоридейль терпеть не могла опаздывать, особенно на аудиенции. Не так уж часто Варион её беспокоил, все эти три года был подчёркнуто предупредителен. На возвратном свитке с приглашением так и значилось: во дворце в удобное для Вас время. Опоздать к ею же назначенному часу было бы вопиющей невежливостью.
   Каблучки леди Лейнсборо бодро цокали по брусчатке моста, окрылённый мечтами вампир поспевал следом.
   - У меня подарок для тебя, - непринуждённо сообщил Влад, будто и не было бесконечных коробок сластей, цветов и украшений, отправленных с курьером в "Голубые ели". Все они вернулись назад.
   Лоридейль покрутила в руках ящичек форматом в четверть альбомного листа, разомкнула магнитную застёжку, и пошла медленнее, углубившись в изучение содержимого. Влад с удовольствием наблюдал, как она залазит в хитроумные потайные ниши, извлекает из разных отделений то графитовые палочки разной твёрдости, то пастель, то магические стилусы для разных поверхностей, перебирает стопку бумаги - одного формата, но разных оттенков, плотности и фактуры.
   - Если закрыть, а потом повернуть вот здесь, - показывая, как обращаться со скрытым механизмом застёжки, Влад положил руки поверх пальцев леди Лейнсборо, мысленно прикидывая, как будет теперь её называть. Лори, может быть? Или Дель? Эль? Последний вариант вызвал ассоциацию с отцом и кольнул беспокойством, Влад сразу отмахнулся от него. "Моя Лори - неплохо звучит", - решил, наконец, он, но тут же эти размышления прервал их объект:
   - А заклинание-то где?
   Лоридейль выковыряла одну из кювет с акварельной краской и скребла ногтем поверхность дерева, проверяя, нет ли в углу ещё каких-нибудь тайников.
   - Какое? - Влад не сразу вынырнул из грёз в реальность. Гном из гильдии артефакторов снабдил его подробной инструкцией и наглядно продемонстрировал, как работает ящик, но большая часть его болтовни про грунтовки, растворители и закрепители немедленно вылетела у вампира из головы.
   - Да приворотное же!
   Лоридейль остановилась на середине моста, прислонилась к перилам и вытрясла уже все краски в ладонь. Подозрительно принюхалась к ним.
   - Или в них зелье подмешано? В пастель, наверное? Грифель магически инертен, а краска мало контактирует с кожей.
   Не будь Влад вампиром, он бы побледнел.
   - Что, прости?
   - Я говорю, через кожу приворотные снадобья всасываются плохо, концентрация должна быть очень высокой, а это на качествах материала-носителя скажется. Иначе говоря, рисовать заправленной страстью пастелью будет так себе. Экстракт, подмешанный к жаропонижающему, и то был лучшей идеей. Замаскирован только топорно. Я приворотку на первой же контрастной реакции выделила. А тут такое количество элементов! И с ходу в глаза не бросается ничего. Стилусы фонят, смешивая общую картину. Я даже не знала, как подступиться. Передайте князю моё восхищение, лорд Влад!
   У молодого Элизобарры порозовели кончики ушей:
   - При чём здесь отец?
   Леди Лейнсборо чуть наклонила голову к плечу и иронически улыбнулась. Холодное солнце висело у неё за спиной и золотило волосы.
   - Да ладно вам. Тут стоит клеймо братьев Штромм, но в серийном производстве у них карманных этюдников нет. Если б были - я бы давно с таким ходила. Эта вещь сделана по индивидуальному заказу. И тот, кто его оформлял, разбирался в художественных техниках. Например, это мог быть владелец крупнейшей в Менесе картинной галереи, князь Элизобарра, который ни в чём не отказывает своему любимому сыну.
   Князь в самом деле собственноручно набросал необходимые чертежи и снабдил их подробным сопроводительным описанием. И если бы на пухлом конверте с этими документами не красовалась личная монограмма Эйзенхиэля, старший из братьев Штромм с молодым вампиром и разговаривать бы не стал - сослался бы на чрезмерную занятость. Но Влада теперь смущало уже другое:
   - Получается, ты...лекарство так и не приняла?
   - Если бы я глотала всё, что мне предлагают, до своих лет бы не дожила, - сказала Лоридейль, и Влада неприятно царапнула холодная многозначительность её слов.
   Девушка сунула ему в руки этюдник, он машинально взял. Леди Лейнсборо пошла вниз по мосту, отмеряя каждый шаг взмахом тубуса, внутри которого скрутились чёрный дракон и белая виверна. Влад догнал её почти сразу, но некоторое время не мог подобрать слов.
   - Мне... очень жаль.
   Она раздражённо дёрнула плечом:
   - Что я не совсем дурочка? Поверьте, иногда и я об этом сожалею. Так жить было бы проще.
   - Не сердитесь на меня, - Влад потупился, зная, что ему это к лицу.
   Она только коротко хмыкнула.
   - Сколько вам лет, лорд Влад? - вампир замялся, и она продолжала, размышляя вслух: - Вы точно моложе последней войны долгоживущих и, если я правильно помню, родились уже после инцидента с горными троллями... стало быть, нет ещё и сотни.
   Влад очаровательно улыбнулся.
   - Для вампира я ещё молодой.
   - Да, - Лоридейль в очередной раз заложила за ухо локон. - Вы сейчас на пике полового созревания, не удивительно, что так... неразборчивы в связях.
   - Ради тебя я готов забыть о других ба... леди, - выпалил Влад.
   - Лучше наоборот, - коротко усмехнулась Лоридейль. - Вашему батюшке я, возможно, кажусь для вас удачной партией, но, уверяю, это не так.
   - Почему бы вам не сообщить это ему лично? - мрачно предложил молодой лорд, в памяти которого всплыл неприятный разговор с отцом на тему женитьбы. - Он ведь уже прислал вам приглашение на бал ван Тирриенов?
   - Да, - леди Лейнсборо и её спутник ступили под сень кленовой аллеи королевского парка. Редкий снег великолепно смотрелся на не успевшей пожухнуть яркой листве, но обоим собеседникам было сейчас не до живописных пейзажей.
   - Возьмите, - Влад грубовато ткнул маленький этюдник в руки девушке. - Вы правы, это подарок от князя Элизобарры, не от меня. Нет на нём никакого приворотного заклятия. И... про зелье отец тоже не знал.
   - Я... - девушка нерешительно оттолкнула его руку, - не могу это взять.
   Влад горько усмехнулся.
   - Он ведь вам нравится?
   - Да, но...
   - Куда мне его теперь девать? Его ведь сделали специально для вас. Считайте, что мой папенька таким образом пытается купить ваше присутствие на балу в честь Зимнего Солнцеворота. Это, кстати, недалеко от истины.
   Лоридейль со вздохом приняла подарок из его рук. В первый раз.
   - Я напишу князю, что буду на балу. Надеюсь, речь пойдёт не о...
   - Не обо мне, - отрезал Влад. - Не бойтесь, куча разговоров о политике. Как вы любите.
   - Кто вам сказал, что я это люблю? - нахмурилась она.
   Лорд Элизобарра неопределённо пожал плечами.
   - Ну, можете тогда во время совещаний карикатуры на них на всех рисовать. Бумага у вас теперь есть... пополняется со склада через псевдо-портал.
   Девушка прыснула смешком.
   - Неплохая идея.
   У ворот замка они замешкались, оба опустили взгляд в землю.
   - Влад, вы... энергичный юноша, не лишённой фантазии и...
   - Не надо ничего объяснять, - оборвал её вампир. - Это унизительно. И для вас, и для меня.
   - Простите, - тихо сказала леди Лейнсборо.
   - Я не прощаюсь, - Влад повесил старый увесистый этюдник к ней на плечо. - И никогда не сдаюсь.
   Лоридейль вздохнула и толкнула калитку. Сразу за дверью её подхватил под руку сержант королевской гвардии.
   - Его Величество ждёт вас, миледи!
   Она рассеянно кивнула и обернулась. Через витые прутья решётки был всё ещё виден вампир, стоявший посреди аллеи. Он ухмыльнулся и отсалютовал ей шутливым жестом, а потом исчез. Лоридейль так и не заметила, превратился он в туман или летучую мышь.

Глава 21. Аудиенция

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   В последние годы Варион с тоской вспоминал те времена, когда ещё не был королём. Молодого герцога переполняли надежды и бесстрашие. Жизнь текла просто и понятно, от военных стычек к пламенным речам перед одобрительно гомонящей толпой. Варион мечтал избавить родной остров от междоусобных смут, зарвавшихся аристократов, морских разбойников и разного рода ворья. И мечты эти вскорости сбылись. Именем князя Элизобарры Варион упразднил все королевские дома на трёх Благословенных островах и основал новую династию - свою собственную. Большинство пиратов перешли на его сторону, составив костяк королевского флота, те же, кого не устраивали законы нового монарха, сочли за лучшее убраться восточнее, к богатым берегам Олтена. Бароны, князья и владетельные лорды постепенно присягнули на верность королю. Все, за исключением тех, кто считал своим непосредственным сюзереном светловолосого вампира.
   От самого Вариона князь Элизобарра не потребовал ни преклонённых колен, ни клятв, ни каких-либо иных гарантий лояльности. Свежеиспечённый король уже прикидывал, которого из сыновей предложить долгоживущему в качестве заложника-воспитанника, но вампир всего лишь составил короткий договор, напоминавший скорее сделку об аренде земли, чем документ о вассальной зависимости. Бумага регламентировала обязанности Вариона в качестве короля короткоживущего населения Благословенных островов, но также и гарантировала высокую степень защиты его самого и его подданных от произвола долгоживущих рас. Король должен следить за порядком в своей стране и заботиться о благополучии её жителей. Князь Элизобарра со своей стороны обещал, что его клан не станет охотиться на людей.
   Что ж, Белый Волк слово сдержал. Теперь не у него, а у Вариона болела голова, как накормить кровопийц. Всех разбойников и убийц королевства распределяли по замкам красноглазых лордов, и Вариону хотелось думать, что эти несчастные в самом деле виновны в тех злодеяниях, за которые их осудили. Списки насильников и растлителей малолетних, предназначавшихся в качестве пропитания для суккубов и инкубов, он подписывал с куда более лёгким сердцем. Эти низшие вампиры всегда достоверно определяли степень вины осуждённого, как они выражались, "на вкус". В первый раз, когда суккуб вернула молодого лейтенанта, обвинённого в приставаниях к жене вышестоящего офицера, дело вызвало широкий резонанс:
   - По сопроводиловке это должен был быть деликатес, - пожимала плечиком темноглазая красотка в алых кружевах, не столько прикрывающих, сколько подчёркивающих великолепную грудь, - жестокое изнасилование с применением множества вспомогательных предметов с сопутствующими унижениями жертвы. Я таких извращенцев страсть как люблю. А мальчик оказался безвкусный совсем. К тому же девственник.
   Всего несколько дней понадобилось следствию, чтобы уличить предполагаемую пострадавшую в клевете. Старая, как мир, история - увядающая дама положила глаз на смазливого подчинённого своего высокопоставленного супруга, а получив отказ, решила отомстить.
   - Тётка тоже сгодится, - суккуб задумчиво поглаживала чувственные губы. - Я не привередливая, а в этой, кажется, будет смак.
   Лейтенанту принесли извинения и восстановили в звании, но парень загрустил и из армии уволился. Всё по суккубице своей вздыхал. На артефактора даже выучился, чтоб самому с себя наваждение снять. С ног до головы амулетами от приворотных заклинаний обвешался, а так и тянет к ней под окна, хоть волком вой. Оказалось - любовь. Настоящая, без дураков.
   Любовь... Варион зябко передёрнул плечами. Прежде он недооценивал это чувство и даже позволял себе посмеиваться над старшим братом, потерявшим герцогскую корону из-за дурацкого мезальянса. После того, как отец публично вычеркнул строптивца из родового древа, пятнадцатилетний Варион безропотно женился на отвергнутой братней невесте. Клавдия не могла похвастаться гибкой женственностью танцовщицы, обворожившей старшего сына герцога. Угловатая и рослая, Клавдия походила скорее на гвардейца из свиты своего отца - герцога Милона. И Вариона это полностью устраивало. Так же, как и богатое приданое, и, что ещё важнее, войска, которые тесть предоставил в его полное распоряжение, когда младший сын схоронил старика-отца и всерьёз принялся за объединение земель под своей рукой.
   Клавдия делила с ним тяготы походной жизни со стойкостью истинной герцогини и честно дарила мужу здоровых сыновей. Варион с лёгким сердцем возложил королевский венец на жёсткие кудри супруги. Клавдия улыбалась ему и казалась мужу самой прекрасной из королев. Но, увы, однажды она его всё-таки подвела - не перенесла родов, так и не прижала к груди своего последнего малыша. Какое-то время Варион терзался угрызениями совести: случись поблизости хоть одна ворожея, Клавдию, может быть, можно было бы спасти. Но королевская семья гостила во владении леди-вампир Патриции, на острове Отрон, и солнечной жрице там было неоткуда взяться. То, что эти роды, в отличие от первых двух, пойдут тяжело, лунный монах, приставленный к королеве, понял слишком поздно. Пока искали пространственника, способного создать стабильный локальный портал, лунник боролся за жизнь двоих людей, как умел. Благодаря его умению обращаться со скальпелем Арсон остался жить, но вдохнуть силы в измученную мать с изрезанным животом целитель не смог.
   Советники прочили королю новый брак, наперебой предлагали кандидаток. Варион сослался на приличия и запретил поднимать эту тему как минимум год. Но солнце сделало оборот, а боль утраты так и не притупилась. Однако траур был завершён, и приходилось давать традиционные королевские балы, во дворец зачастили претендентки на руку коронованного вдовца. Первое время Варион честно выбирал. Герцогини, принцессы и даже царицы маленьких континентальных государств мелькали в вихре вальса. Король то и дело сверялся с картой: у которой тут во владении судоходные реки? Порты? Горные выработки? Однако государственным размышлениям так и не удалось отогнать тоску. Как может одна из этих жеманниц или гордых властительниц заменить его молчаливую, скромную и такую родную Клавдию? Он грезил о ней, грустил... а тем временем Николаса, этого бесстыдника, уродившегося в мать статью и светлой кожей, но отнюдь не унаследовавшего её добродетельный нрав, застали в постели королевского гвардейца. Варион так рассвирепел, что крикнул в сердцах:
   - Я женю тебя! Немедленно, ещё до конца сезона!
   Сконфуженный сын опустил голову:
   - Как прикажете, отец.
   Так наследник династии Вариона был принесён в жертву наследнице герцогов Тиссонских, прекрасной и ужасной Триксимнестре.
   Средний сын, Алистер, в юные годы был отрадой отца, смотревшего на него, как в зеркало. Пламенную страсть, вспыхнувшую между молодым принцем и леди-вампир Отрон, Варион всячески одобрял. Великолепная Патриция, совсем юная по меркам вампиров, тем не менее, по праву крови возглавляла третью ветвь Эрминидов и на официальных мероприятиях с участием клана Вампиров восседала по левую руку от самого Элизобарры.
   По правую руку от князя всегда была леди Тандер. Советница главы клана не так уж часто наведывалась на острова (и, надо сказать, Варион не слишком-то об этом сожалел), но её незримое присутствие рядом и чуть позади князя волшебным образом ощущалось на любом дипломатическом приёме.
   От сногсшибательной красоты Патриции Отрон у мужчин перехватывало дыхание. Перед доброжелательной улыбкой леди Тандер таяли и мужчины, и женщины, и дети. Но короля Вариона от одного взгляда на неё начинала пробирать дрожь. Веяло от советницы Эйзенхиэля чем-то нечеловеческим, древним и настолько мощным, что короля пронимало животным страхом - как будто он мелкий грызун, столкнувшийся с хищным зверем. И если к своеобразным манерам главы клана Вампиров Варион вскоре притерпелся, к тембру нежного голоса леди Тандер он не смог привыкнуть до конца своих дней.
   Тем не менее, именно советнице князя Алистер был обязан своим блестящим супружеством. Когда леди Отрон официально попросила своего главу клана скрепить её союз с короткоживущим принцем, Белый Волк издал лишь короткий смешок и вернулся к беседе с каким-то заезжим музыкантом. Патриция, которой на тот момент минуло уже пятьдесят лет, капризно оттопырила губку. Этот детский жест так нелепо вязался с её амплуа роковой женщины, что Вариона это даже позабавило. "Да она сейчас примется дёргать князя за рукав", - подумал король. И леди Отрон в самом деле приблизилась к Эйзенхиэлю, но когда тот обернулся, светлые брови сошлись на переносице, и леди-вампир в испуге отшатнулась. Алистер вспыхнул возмущением и сделал шаг вперёд, и Варион успел ужаснуться дерзким словам, которые безмозглый юнец может бросить в лицо старому вампиру, но вместо Алистера заговорила леди Тандер:
   - Чудесная погода, не правда ли?
   - Прелесть просто! - подхватил Варион и покосился на окно, за которым из освещённой залы не было видно ровным счётом ничего: луна ещё не взошла, низкие облака закрывали первые звёзды, моросил дождь.
   - Мне хочется прогуляться в саду, - беззаботно сообщила леди Тандер. - Эйзенхиэль, не желаешь ли меня сопроводить?
   Белый Волк бросил на Патрицию тяжёлый взгляд, но беспрекословно предложил Лайте руку. Его неизменная трость обернулась вдруг чёрным зонтом. Князь раскрыл его над головой советницы.
   Они гуляли три четверти часа. В поместье, принимавшем в ту ночь королевскую семью и вампирскую элиту, не было ни архимага Акселя, ни гномьего посланника, ни придворного мага Вариона. Некому было пустить по кустам подслушивающее заклинание, которое так легко сплести и так сложно обнаружить среди шелеста мокрой листвы. Что именно говорила советница своему главе клана, навсегда осталось тайной. И очень жаль, потому что речь должна была быть блистательной. Выбравшийся из зарослей шиповника вампир хотя и выглядел угрюмым, но коротко кивнул Вариону:
   - Готовьте свадьбу.
   Леди Тандер ситуацию никак не прояснила, лишь ласково улыбнулась влюблённым. И эта улыбка заронила в душу Вариона нехорошее предчувствие. Предчувствие, которое через несколько лет полностью оправдалось - Алистер не был для знатной вампирки образцовым мужем.
   Но Варион, в отличие от своих сыновей, умел учиться на ошибках. И когда юный Арсон свёл дружбу с Представительницей Сообщества Драконов, не знал ни сна, ни покоя. Леди Лейнсборо, не смотря на субтильную внешность и вечно безмятежный вид (а может быть, именно благодаря этому безмятежному виду) пугала Вариона не меньше леди Тандер.
   Князь Элизобарра бывал в общении с королём рассеянным и несколько высокомерным, но Варион накрепко усвоил: единственное, что нужно от него вампиру - так управляться со своими подданными, чтобы Белому Волку не приходилось вмешиваться. Что на уме у леди Лейнсборо, никто не знал, а потому Варион беспокоился.
   Несколько месяцев назад из маленькой, но удачно расположенной Эйкосии на острова прибыла дочь герцога Серебринского. Тот уже некоторое время намекал королю Благословенных островов, что в случае "какого-нибудь недоразумения" между островами и солнечными народами употребит всё своё влияние, чтобы порты Эйкосии оставались открытыми для кораблей Вариона. За это своё благорасположение герцог просил незначительные торговые пошлины и гарантию военной помощи Благословенных островов в случае нападения на Эйкосию с третьей стороны. Всё это выглядело не слишком заманчиво, а потому правдоподобно. И всё же король решил посоветоваться с князем-вампиром. Элизобарра оценил стратегическую ценность континентальных портов как весьма высокую, а влияние герцога на события в собственной стране - как сомнительное. Принимать решение по поводу предложения Серебринского князь предоставил Вариону. И пока тот колебался и увязал в переговорах, в Эйкосии произошёл дворцовый переворот. Серебринский был всё ещё жив, но находился в руках заговорщиков. А последний корабль, отплывший от Эйкосии под его флагом, привёз на острова единственную дочь и наследницу герцога - Валерию. Девушку сопровождали две фрейлины, а также старый генерал, вручивший Вариону письмо от несчастного правителя, в котором тот предлагал принцу Арсону руку своей дочери, чем привёл короля в полное замешательство. И дело было даже не в том, что Арсон мог рассчитывать на более выгодную партию, а в том, что...
   - Леди Лоридейль Лейнсборо, - возвестил камердинер.
   Король вздрогнул и выронил фарфорового дракончика, которого машинально вертел в руках. Фигурка разбилась о гранитный пол, и Варион одним сконфуженным движением загнал осколки под скатерть, свисающую с круглого столика, и с деланной непринуждённостью опёрся ладонью на опустевшую поверхность.
   Леди Лейнсборо, освободившаяся от своих художественных принадлежностей пару комнат назад, присела в милом, хотя и не вполне соответствующем этикету реверансе.
   - Ваше Величество.
   - Миледи, - монарх отвесил гостье поклон, жестом предложил ей кресло, сам при этом остался на ногах. - Счастлив, что вы нашли время нанести мне визит.
   Леди Лейнсборо откинула со лба непослушную прядь, а у Вариона отчего-то пересохло во рту.
   - Я могу вам чем-от помочь? - девушка внимательно разглядывала его. - Это как-то связано с Арсоном, полагаю?
   - Да, - королю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать нервно теребить воротничок. - Мне... я хотел уточнить у вас, - Варион мучительно подбирал слова для описания своей деликатной проблемы, - хотел уточнить, есть ли у вас, миледи, - он сопроводил обращение ещё одним коротким поклоном, - какие-то планы относительно моего младшего сына.
   - Планы? - Леди Лейнсборо удивлённо взмахнула ресницами и непонимающе уставилась на собеседника. Облегчать ему формулировку проблемы она явно не собиралась.
   - Видите ли, - Варион почувствовал, как кровь приливает к лицу. Если бы не смуглая кожа и густая борода, было бы заметно, как он краснеет, - некоторое время назад, в опере, на премьере "Золотого цветка" Арсон подошёл к князю Элизобарре и вызвал его на дуэль.
   Лоридейль высоко приподняла брови, но не вымолвила ни слова.
   - Мальчик весьма привязался к вам за эти годы, - извиняющимся тоном продолжил король, - и... он уже почти взрослый. Носит шпагу, и...
   - Ищет с кем бы повздорить, - договорила, наконец, за него леди Лейнсборо. - Но почему князь?
   - Как оказалось, накануне того дня Арсон бросил перчатку лорду Владу. Но тот, конечно, и не подумал её подобрать.
   - О, - лицо леди Лейнсборо сделалось совершенно бесстрастным. - И тогда он пошёл искать удовлетворения у главы клана. А причиной вызова назвал меня. И что князь?
   Король вздохнул.
   - По счастью, Его Сиятельство изволил отнестись к ситуации с присущим ему чувством юмора. Он осведомился, по какому праву Арсон выступает от вашего имени, ведь, насколько ему известно, не приходится вам ни братом, ни женихом. И на следующий день, когда я заговорил о возможности женитьбы Арсона на Валерии, сын заявил мне, что женится только на вас, миледи.
   - Можете не беспокоиться об этом, - Лоридейль поднялась грациозным движением, чем-то неуловимым снова напомнив королю леди Тандер. - Я позабочусь о том, чтобы брак принца с наследницей Эйкосии состоялся ко всеобщему удовольствию.
   Король бросился к двери, чтобы собственноручно открыть её перед гостьей, выказавшей намерение немедленно удалиться.
   - Благодарю вас, миледи, я...
   - Вам не за что меня благодарить, - Лоридейль окинула короля взглядом, неожиданно принесшим мир его душе. - Это меньшее, что я должна сделать для вас.
  
   ***
   - Леди Лоридейль! - раскрасневшийся юноша (должно быть, бежал сюда через весь замок) церемонно поклонился ей.
   - Мой принц, - произнесла молодая женщина с чётко выверенной дозой официальной приязни. - Рада вас видеть.
   Арсон, в свои четырнадцать лет уже переросший её на полголовы, предложил леди Лейнсборо руку. Она символически опустила два пальца на сгиб его локтя.
   - Я прочитала вашу поэму, мой принц.
   Повисшая пауза быстро довела терпение юноши до кипения.
   - И-и... как она вам? - куда более светлая, чем у отца, кожа залилась нежным румянцем.
   Лоридейль искоса разглядывала щёку принца, покрытую нежным пушком, и находила её удивительно похожей на спелый персик. На мгновение горло сдавило сожалением - ей будет не хватать этого мальчика, чистого и наивного. Но леди Лейнсборо тотчас же одёрнула себя: и без того она отдыхала рядом с принцем без малого три года. Пора и честь знать. Если бы его отцу не хватило духа на откровенный разговор с Маленькой Сестрой из Сообщества Драконов, её общество могло нанести Арсону непоправимый ущерб.
   - В техническом плане ваши стихи пока очень слабы, - произнесла леди Лейнсборо, и Арсон едва не вздрогнул - он даже не подозревал, что всегда приветливая и ласковая Лоридейль может разговаривать со своим принцем в таком тоне. - Ритм хромает на обе ноги, что же касается рифмы... она, безусловно, присутствует, но либо банальна донельзя, либо приводит к неоправданным искажениям грамматических форм. Кроме этого, вы злоупотребляете инверсией, мой принц, слишком легкомысленны с падежными окончаниями и смещением ударений. Попробуйте полистать "Дидактику" Эрастиэля на досуге. Весьма занимательное чтение для начинающего стихотворца.
   Арсон теребил эфес шпаги и не глядел в её сторону.
   - А... кроме рифм?
   Лоридейль ответила не сразу. Но когда заговорила, уже постаралась интонацией смягчить смысл слов.
   - Содержание ваших сочинений, мой принц, говорит о вас, как о пылком юноше. Если резюмировать ваше восторженное послание миру, выйдет примерно следующее: "Хорошо быть сильным, отважным и красивым, а уродиться слабым, трусливым и безобразным, напротив, очень гадко".
   Не удержавшись, Арсон метнул в неё яростный взгляд, и девушке пришлось погасить его своим - сочувствующим - как, бывало, преподаватель фехтования гасил рапирой его необдуманный выпад.
   - Я подумаю о ваших словах, - глухо сказал юноша.
   - Подумайте, мой принц, - с лёгкой печалью отозвалась леди Лейнсборо. - Вам повезло иметь выдающихся предков, милый Арсон, в подарок ко дню рождения вы получили здоровье и красоту. Но так же, в силу рождения, на вас лежит долг заботиться о благополучии тех, кто слаб, низок, даже, как вы изволите выражаться, вульгарен. Сила и красота - не только достоинства, но и обязанности. Хватит ли у вас мужества эти обязанности исполнять?
   Юный принц неприязненно нахмурился - при прошлой беседе с леди Лейнсборо он назвал вульгарной юную дочь герцога Серебринского, так некстати навязанную на его голову. И пусть леди Лейнсборо не улыбалась его шуткам по поводу забавных ошибок, которые незваная гостья допускала в благословенном наречии, но и нотаций не читала, лишь предположила, что в Эйкосии сильнее влияние других долгоживущих рас. "Как милый принц владеет фейр-си? Вообще не владеет? Очень жаль, на этом языке написано столько возвышенных стихов о благородстве и красоте". Он ощутил тогда лёгкий укол совести и мысленно пообещал себе, что почитает какую-нибудь из переводных эльфийских поэм, и что перестанет дразнить Валерию за ошибки в благословенном. Исполнил пока только второе.
   А сегодняшний разговор вызвал у Арсона раздражение настолько сильное, что захотелось вызвать кого-нибудь на дуэль. Вот только кого? Не леди Лейнсборо же. Она ведь девушка. И... у неё теперь нет ни брата, ни жениха, которые могли бы принять вызов за неё. И, судя по всему, никогда не будет. Смешно! И на этой воображале он чуть было не женился!
   Арсон холодно раскланялся со своей музой на прощанье, предоставив слуге подавать ей сумку и тубус, хотя обычно предпочитал ухаживать за гостьей сам. Леди Лейнсборо исчезла в дворцовом портале, а обманутый в лучших чувствах принц ринулся в свой кабинет и вышвырнул в окно черновик поруганной поэмы. Он продолжал яростно разбрасывать бумаги, сминая одни, накрест перечёркивая другие, когда откуда-то из сада стали доноситься всхлипы.
   Всё ещё рассерженный Арсон высунулся из окна, чтобы сорвать гнев на том, кто выбрал такое неудачное место для нытья, и встретился взглядом с Валерией Серебринской. Девушка как раз подняла голову, оторвав взор от листка бумаги, несколько минут назад слетевшего ей прямо на колени.
   - Это прекрасно! - выдохнула она, в последний раз высморкавшись в кружевной платок.
   Арсон не сдержал улыбки. Если Валерия и казалась ему когда-то чуточку вульгарной, зато у неё прекрасный литературный вкус. В отличие от кое-кого, слишком много возомнившего о себе.

Глава 22. Портрет с натуры

   335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
   Наскоро перекусив, Лоридейль поднялась в переговорную башню. Крупный кристалл, огранённый в форме октаэдра, парил в центре восьмиугольной комнаты чуть выше макушки леди Лейнсборо и переливался карминно-фиолетовыми оттенками. Всё дело было в витражных стёклах, отбрасывавших на артефакт то одни, то другие блики, в зависимости от часа дня и времени года. Сам по себе камень был совершенно прозрачен, лишь преломлял свет причудливым образом.
   Лоридейль коснулась его движением, давно вошедшим в привычку, кристалл коротко вспыхнул, девушка отняла руку и опустилась на ковёр, представив себе, что садится в траву. Переговорная башня послушно погрузила свою хозяйку в октогрёзу - особый мир, создающийся волей леди Лейнсборо на время предстоящего разговора.
   Лоридейль закрыла глаза. Её первая октогрёза в своё время вышла просто ужасной: кричащие цвета, резкие запахи, но хуже всего - вездесущий, навязчиво яркий свет, бьющий сразу со всех сторон, не оставляющий не малейшей возможности для тени. Теперь она научилась обращаться и со светом, и с тьмой. Холмы, леса и даже небо выходят убедительно - от настоящих не отличишь. Активные живые существа даются сложнее. Пока девушка сидела, замерев, не глядя и почти не дыша, птичья трель, доносящаяся из куста бузины, выходила прелестно. Но стоило открыть глаза, как несчастная малиновка окаменела, будто Лоридейль представляла Сообщество василисков, а не драконов. Досадливо поморщившись, создательница уничтожила неудавшееся творение. В это мгновение ткань октогрёзы едва заметно натянулась, впуская нового участника. Леди Лейнсборо позаботилась о том, чтобы её лицо выражало приветливую улыбку. В реальном мире подобные мимические упражнения давались ей с куда большим трудом.
   - Эрл Аквиль.
   Мужчина отвесил ей элегантный поклон и присел рядом, дабы не смотреть на девушку сверху вниз.
   - Зовите меня Шер, моя леди, - его голос струился мягким шёлком - как его же светлые кудри, ниспадающие на плечи. В октогрёзе любой мог выглядеть, как пожелает, однако леди Лейнсборо не сомневалась, что великолепный советник ард-ри Волшебных Холмов в жизни точь-в-точь такой же. Если однажды им доведётся встретиться в реальном мире, благородный эрл захочет быть узнанным как можно скорее.
   Фейри ещё ниже опустился в траву - теперь он полулежал, опершись на локоть, и ненавязчиво разглядывал собеседницу из-под ресниц.
   - Заманчиво, но всё же я воздержусь, - сказала девушка, и стена деревьев, только что такая близкая, отодвинулась за полсотни шагов. Укромная полянка превратилась в обширный луг - живописный, но куда менее интимный.
   - Жарко тут, - рука водного фейри поглаживала стебли травы, будто игривого котёнка. - Какая погода сейчас на островах?
   - Ночью снег шёл, - ответила Лоридейль, наблюдая, как из-под его пальцев начинают рассыпаться сверкающие брызги.
   Она никогда не накладывала жёстких рамок на созданные ею октогрёзы, позволяя собеседнику влиять на антураж по своему усмотрению.
   - Вам там недостаёт тепла, - сказал Шер эйп Аквиль, тщательно отмерив вопрос и утверждение в равных долях. - Вы слишком юны и полны жизни, чтобы всё время оставаться в тени.
   - На своём веку я заработала достаточно солнечных ожогов, эрл. Боюсь, теперь мне свойственно избегать агрессивных палящих лучей.
   Небо затянули облака. Духота, однако, никуда не исчезла, а словно загустела, уплотнилась.
   - Как я вас понимаю! - прожурчал фейри, из-под ладони которого уже пробивался ручей. - Мне и самому тихие прохладные уголки гораздо больше по душе. В некоторые из моих любимых гротов солнце не заглядывает вообще никогда.
   "Найдётся ли в одном таком уголке место для меня?" - хотела спросить леди Лейнсборо, но вместо этого произнесла:
   - Правда ли, что в ночь Восстания Мертвецов вы заманили дин-ши в ловушку, которую вампиры расставили им в Серебряном лесу? Или, наоборот, заманили вампиров в ловушку дин-ши?
   - О, моя леди! - фейри энергично хлопнул в ладони, чем разогнал собирающуюся грозу. - Я действительно был там в знаменательную ночь Возврата Ушедших. И будь это в моей власти, сделал бы всё, чтобы Родерику Элизобарре отсекли его буйнопомешанную голову - у меня были все основания желать ему смерти. Эйзенхиэль эйп Гейр встал лагерем в Серебряном лесу задолго до того, как мне явился призрак сестры. Собственно говоря, именно восстание мертвецов, в том числе долгоживущих, и подарило мне шанс обмолвиться словечком с бедняжкой. Она всегда отличалась вздорным нравом, и когда перестала появляться в холмах, никто её особенно не искал. Я и сам пребывал в постоянных разъездах, путешествиях... и если бы её призрачные ручки не утащили меня под воду, возможно, до сих пор бы пребывал в убеждении, что сестрица загуляла у кого-то из лесных фейри.
   - А на самом деле? - леди Лейнсборо обняла колени и притянула к себе. Шер эйп Аквиль отметил про себя, что более закрытую позу, выдающую недоверие к собеседнику, и представить себе сложно. Больше года он обхаживает Маленькую Сестру, и всё это хождение - по кругу. Она постоянно удерживает его на одной и той же дистанции, не подпуская ближе ни на шаг, но и не прогоняя совсем.
   - На самом деле Родерик Элизобарра, благородный Эрминид второй ветви и глава клана Вампиров, размозжил её голову о стену тюрьмы, в которой сам же и продержал много лет.
   Отчего так расширились глаза его собеседницы? От ужаса перед жестокостью вампиров? Или от недоверия к словам собеседника?
   - Новый глава клана вернул нам её тело, - продолжал фейри. - По их официальной версии она покончила с собой, не выдержав тягот одиночного заключения. Но сестрица, всегда отличавшаяся упрямством, воспользовалась катаклизмом, исказившим границы живых миров, и рассказала мне, как умерла. - После небольшой, но тяготной, паузы Шер продолжил: - Попалась она по глупости - плескалась в тёплом течении и слишком близко подплыла к Тандеру. А там запуталась в заклинании-сети. Её обвинили в шпионаже, впрочем, долгое время обращались сносно - по крайней мере, не пытали. Почти сразу же перевезли на остров Элизобарра и там уже закрыли в тюремной башне. Разведка быстро утратила к ней интерес, зато стал регулярно наведываться наследник главы клана, тёзка нашего Ночного Всадника. Любезничал, таскал лакомства, словом, втирался в доверие. Сестрица, конечно, была не настолько легкомысленна, чтобы доверять вампиру, но подыгрывала, как могла, надеясь на счастливый случай, который поможет ей бежать. Но так и не дождалась. Однажды ночью в её башню вломился Родерик собственной персоной и обозвал шлюхой, совратившей его дорогого сына. Вы улыбаетесь, миледи? Я бы тоже посмеялся с вами. Белый Волк разменял к тому времени уже третий круголет. Этот "неопытный юноша" к тому времени оплёл своими сетями уже половину континента. И маленькая водная фейри, всегда живущая одним днём, не способная спланировать даже собственный ужин, моя беспечная, бестолковая сестрица, оказывается, коварно околдовала наследника клана Вампиров, за что и поплатилась своей хорошенькой головкой.
   - Мне очень жаль вашу сестру, - леди Лейнсборо опустила ладонь в ручеёк, созданный водным фейри, и сидела теперь, перебирая струи воды, будто то были струны. Шер эйп Аквиль ощущал перемену её настроения, как ощущал перемену течений - её отношение к собеседнику отчётливо потеплело. Из зажатой в узких берегах горной реки внимание Маленькой Сестры разлилось спокойным равнинным потоком.
   - Мы с ней никогда не были близки, - признался фейри с предельной для себя откровенностью. - И всё это случилось достаточно давно, даже по меркам долгоживущих. - Но я буду бесконечно несчастен, если однажды мне сообщат о самоубийстве или ином несчастливом происшествии, трагически оборвавшем жизнь Представительницы Сообщества Драконов.
   - Вы полагаете, Эйзенхиэль Элизобарра способен на что-либо подобное? - девушка недоверчиво вынула руку из воды. - Ведь он... не Родерик.
   - Разумеется, нет! - фейри одарил собеседницу белозубой улыбкой. - Он гораздо хуже.
  
   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Здание Городской художественной галереи Менеса являло собой шедевр позднеолтенской архитектуры: полупрозрачные купола наполняли залы мягким светом, не оставляя ни одного затенённого уголка. Отделанные белым кварцем стены матово мерцали. Их строгие линии служили естественным обрамлением для выставлявшихся тут образчиков искусства.
   Директор художественной галереи был безобразен, как помесь тролля с лепреконом (каковой он, собственно, и являлся). Длинный и тощий, с морщинистой сероватой кожей, он походил на высокое дерево, поросшее рыжеватым мхом волос. Тонкие губы, крючковатый нос и маленькие глаза дополняли портрет этого глубоко несчастного существа. Насмешница-судьба наградила его тонким чувством прекрасного, и собственная внешность ранила почтенного сэра Аморза всякий раз, когда ему случалось увидеть себя в зеркале. Поэтому зеркала директор галереи не любил и полностью изгнал все блестящие и глянцевые, бликующие и отражающие поверхности из своего Храма Искусства, воспользовавшись тем обстоятельством, что храм принадлежал князю-вампиру, также не питавшему к зеркалам каких-либо тёплых чувств.
   Каждая рама на стене галереи представляла собой окно в прекрасный мир, каждый раз новый, и директору никогда не надоедало бродить по бесконечным анфиладам, заглядывая в фантазии художников. Он влюблялся в портреты прекрасных дам, разделял азарт боя с ликующими воинами и пылал священным негодованием у костра, который вот-вот разгорится у ног святой Мелисенты.
   Но сегодня, увы, любимые шедевры не приносили утешения их преданному ценителю. Дамы смотрели холодно, отважный боец как будто растеря свой пыл, а во взгляде девицы, привязанной к столбу на вершине поленницы, сегодня столько сострадания, что сэр Аморз чувствует себя Великим Инквизитором, уже готовым сунуть голову в петлю в зале Трансцендентных Откровений.
   Надо признать, причины наложить на себя руки есть не только у инквизитора. До Солнцеворота осталось чуть больше сороковника, а после торжеств в честь Зимней Луны начнётся годовое перераспределение субсидирования в Менесе. Будут подводиться итоги традиционных конкурсов, в том числе состязания портретистов. Традиция сложилась сама собой: испокон веков художники, искавшие покровительства и материальной поддержки у князя Элизобарры, старались так или иначе изобразить ценителя изящных искусств на своих полотнах, надеясь поразить потенциальный источник дохода высококлассной техникой и портретным сходством. Техника варьировалась в зависимости от модных тенденций и мастерства соискателей. Со сходством же дело обстояло совсем плохо. Во-первых, Эйзенхиэль Элизобарра никогда не позировал портретистам и сравнительно редко снисходил до настолько близкого общения с народом, чтобы обыватель, не вхожий в высшие круги, мог его в подробностях рассмотреть. Первые поколения охотников за грантами этими обстоятельствами нисколько не смущались, полагая, что высокий рост, чёрный костюм, белые волосы и рубиновые глаза - приметы вполне достаточные, чтобы владельца галереи было безошибочно опознать на портрете. Но не тут-то было: торжественные изображения главы клана Вампиров оказывались похожи на кого угодно, только не на самого князя. В одном из таких портретов сэр Аморз с отвращением узнал собственную кривую линию рта - видимо, в отсутствие владельца галереи художник вдохновлялся её директором.
   Несколько сезонов спустя у соискателей пошла мода на белых волков. Целый зал оказался оформлен лесными пейзажами со сценами охоты или романтически прорисованными на фоне луны воющими профилями.
   С каждым годом становилось всё очевиднее, что конкурсные работы вбирают в себя все художественные штампы и пошлости, и уровень работ в посвящённом учредителю зале в среднем упало значительно ниже работ, представленных в остальной галерее. Наиболее выдающиеся художники, когда-либо соревновавшиеся за грант, оставили попытки запечатлеть неуловимую внешность вампира, а все прочие, по мнению Аморза, не должны были удостаиваться чести выставляться в этих прекрасных стенах. Впрочем, сам князь снисходительно относился к попыткам обольщения со стороны деятелей искусства, а потому как ни больно было директору выносить этот фарс, конкурсы продолжали проводить. И, надо отдать должное вампирской зоркости, Эйзенхиэлю каждый раз удавалось найти приемлемого претендента на денежную премию. Сумма, правда, сильно варьировалась в зависимости от того, насколько портрет удовлетворил сиятельную модель. Прошлогоднему лауреату аккурат хватило закатить пирушку для друзей в фешенебельном ресторане Менеса. А вот Джеймс Гаффет, более известный, как Бородатый Джим, лет семь назад весьма развеселил князя, изобразив голубоватый туман над тропинкой к водопою. После закрытия выставки вампир пожелал забрать картину себе, и директора галереи это не удивило - в техническом плане пейзаж был выполнен безупречно, мельчайшие мазки, толщиной в волос, уже с расстояния в пару шагов создавали полную иллюзию присутствия в осеннем лесу. На полученный за туман грант Джим открыл собственную художественную школу.
  
   И вот теперь этот счастливец, снискавший благосклонность вампира, пытался организовать директору галереи наполняемость экспозиции.
   - Рисовать вампиров куда сложнее, чем может показаться, - рассказывал Бородатый Джим своим ученикам. - Многие считают вершиной мастерства портретиста достоверное изображение фейри...
   - Они слишком красивые, чтоб их похоже нарисовать, - выпалил Малыш Зус и густо покраснел - он уже пытался запечатлеть на холсте возвышенный образ эльфийки, поселившейся на соседней улице, и терзался теперь осознанием собственного бессилия - портрет не передавал и малой доли прелести оригинала.
   - Запечатлеть любого долгоживущего нелегко, - согласился Джим. - В их телах чересчур много магии. Но на то мы и художники, чтобы выявлять сущность, скрытую за зыбкостью форм.
   Из-за мольберта Потусторонней Эль донёсся короткий смешок.
   - При всей зыбкости форм у князя Элизобарры весьма характерный фамильный профиль.
   - В самом деле? - Джим сложил руки за спиной и маленькими шажками двинулся по направлению к Эль.
   "Кто меня за язык тянул?" - думала леди Лейнсборо, попав в перекрестье заинтересованных взглядов юных художников.
   - Он... часто бывает в опере, - она взяла кусочек угля и быстро водила им по листу, в надежде, что предъявленный набросок позволит отделаться от дальнейшей беседы. Она как раз отложила уголёк в сторону, когда Джим заглянул ей через плечо.
   - Очень неплохо.
   Нечто, похожее на самодовольную улыбку, скользнуло по губам леди Лейнсборо, но тут же исчезло.
   - Вылитый ваш придверный приятель. Волосы бы только зачернить.
   Печальная Лиззи пренебрежительно фыркнула, но взгляд её выдавал беспокойство - сама Лиззи уже не раз пыталась изобразить похитившего её сердце вампира, но сколько-нибудь похоже ни разу не выходило.
   Потусторонняя Эль нахмурилась и сбросила эскиз с мольберта, не заботясь о его дальнейшей судьбе.
   - В самом деле.
   Она взяла другой лист бумаги и набросала новый вариант: на этот раз придала лицу торжественную задумчивость и щедро плеснула аристократического величия.
   - Король Варион! - воскликнул Педантичный Эд и полез в карман. - Точь-в-точь, как на монете. Проклятье, есть у кого-нибудь золотой?
   У Потусторонней Эль помимо воли вырвалась короткая фраза на языке, не знакомом никому из присутствующих, но смысл её нетрудно было отгадать по интонации. Бородатый Джим улыбался, перехватив её озадаченный взгляд.
   - Видите? Нарисовать князя Элизобарру - не пустяк. Я предлагаю всем вам настоящий вызов, достойный любого именитого художника. Кто в деле?
   Руки подняли все до одного.
   - Отлично, - Джим приколол к стене убористо исписанный листок. - Это - перечень официальных мероприятий, на которые приглашён князь в ближайшие несколько недель. Дерзайте! Если повезёт - удастся рассмотреть его вблизи, а может, даже заговорить.
  
   ***
   Торжественный молебен в церкви Волчьей Матери шёл первым номером в списке Джима, однако большого ажиотажа среди молодых художников не вызвал. Солнцепоклонники избегали посещать лунные храмы, а Печальная Лиззи, наоборот, оказалась неожиданно благочестивой и заявила, что идти в церковь с корыстной целью срисовать князя - вопиющее святотатство.
   Поэтому Потусторонняя Эль отправилась на богослужение в одиночестве. Мероприятие показалось ей весьма занимательным само по себе, и без князя-вампира. Но если прежде его присутствие в церкви заставило бы её отказаться от посещения молебна, теперь Лоридейль лишь упрямо сдвинула брови, надела неприметное серое пальто и отправилась в храм, уверенная, что сумеет затеряться в толпе.
   Леди Лейнсборо весьма заинтересовали пышные почести, которыми лунные братья осыпали бывшего охотника на чудовищ, вся заслуга которого состоит в том, что он собрал толпу, посадил на корабль и разбил его у берегов Благословенных островов. Лунникам пришлось выловить, вылечить, учить языку и интегрировать в общество около двух сотен неблагонадёжных людей. Не учёных, музыкантов или целителей, которых так охотно привечали во владениях князя Элизобарры! Возиться предстояло с обычными людьми, обузой, а не подспорьем. "Впрочем, - Лоридейль пожала плечами в ответ на собственные мысли, - князь из всего умеет извлечь выгоду". Если среди новоприбывших окажутся разбойники и убийцы - добро пожаловать на обед к вампирам. А то в столице уже поговаривают о снижении преступности ниже критического уровня. Последняя тюрьма опустела, квоты смертников некем заполнять. В качестве меры пресечения роль кормушки для кровососов стали назначать взяточникам или крупно проштрафившимся чиновникам. Вампиру в самом деле нет необходимости выпивать человека до конца, а если мошенник брался за старое и ударялся в бега, найти его ничего не стоило - с использованием магии крови.
   Лоридейль с любопытством осматривалась в самой пышной церкви Менеса. Она много слышала об истории создания этого храма, но до сих пор откладывала посещение. От обилия витражей и блеска драгоценных камней рябит в глазах. Перенасыщенный магией воздух стал плотным и терпким на вкус. После захода солнца поток прихожан заметно усилился.
  
   ***
   Эйзенхиэль окинул виновника торжества сочувственным взглядом: этому измождённому человеку следовало бы ещё лежать в постели, а не служить символом новой войны долгоживущих. Но Йош настаивает, что пропаганде на проникновение в человеческие умы потребуется некоторое время. И Йош прав. А потому Эйзенхиэль позволил уговорить себя присутствовать на церемонии.
   Князь не испытывал симпатии ни к одному из многочисленных религиозных течений Благословенных островов, но и не мог отрицать их влияние на массовое сознание. По счастью, сегодня в центре внимания бывший охотник и настоятель монастыря - участие Эрминида потребуется в самом финале, на завершающем церемонию ритуале, когда придёт время придать форму сконцентрированной лунной энергии. Строго говоря, Йош Алиобарра, приходившийся князю ближайшим кровным родственником мужского пола, за исключением родного сына, вполне мог бы справиться и сам. Именно Йош настоял на посвящении Сандора в сан Воина Луны. Эйзенхиэль не видел в этом большого смысла: несчастный представлял собой жертву, а не воина чего бы то ни было. Впрочем, противиться Йошу не стал. Даже секретарь князя разбирался в религиозных догматах лучше почётного "основателя" церкви Волчьей Матери.
   Настоятель рассказывает прихожанам историю Сандора - доблестного борца за свободу сознания от ментальной магии фейри. "Он попал из огня да в полымя", - мог бы сказать заклинатель разума. Но разговаривать об этом Эйзенхиэль не собирался. Сейчас нужно сосредоточиться, дабы пережить молебен: люди набились в церковь так плотно, что стали единым многоголовым существом. И внимание этого существа всецело направлено на Сандора и других беженцев с континента, сбившихся в испуганную кучку за его спиной. Всего несколько человек - из тех, кто легче других перенёс кораблекрушение и лучше освоился в лунном обществе. Но и они смущены, растеряны, плохо понимают, что происходит - на благословенном наречии им удалось заучить набор самых необходимых бытовых фраз. Только Сандор абсолютно спокоен. И не удивительно - для заклинателя разума он выглядел как опустошённая оболочка. Там волноваться уже нечему. Йоша восхитило его мужество противостоять всей мощи Волшебных Холмов. Чрезмерное напряжение сил, как ментальных, так и физических, завершилось достижением поставленной цели - Сандор доставил своих людей на безопасные острова. И сейчас он пуст, как израсходованный накопительный кристалл.
   Те, кто пришёл сегодня взглянуть на героического охотника, неосознанно ощущают эту пустоту. Многоголовое чудовище пялится на пришельцев с враждебного континента, и по церкви Волчьей Матери жирным потоком растекается любопытство, замешанное на терпком страхе. Светильники из лунного серебра покрылись липким налётом и начали тускнеть.
   Эйзенхиэль скользнул вдоль полукруга стены назад, в укромный полумрак расположенной напротив центральных ворот ниши, поднялся по ступеньками на второй ярус, освещённый гроздью маленьких лун в разных фазах. На низеньком табурете сидит человек. Его согнутая годами спина обращена к толпе, собравшейся внизу, его ноги покоятся на педалях вмурованного в несущую стену инструмента, а руки, напротив, нервно трутся одна о другую, будто музыкант не решается приступить. Эйзенхиэль тронул старика за плечо:
   - Сегодня я сам.
   Человек с готовностью вскочил, отвесил благодарный поклон и тотчас же исчез во тьме служебного коридора. Вампир проводил его лёгким вздохом. Бедолага! Совсем одряхлел. И, кажется, спивается понемногу. А ведь это последний органист церкви Волчьей Матери, и другого не предвидится - ученики сбежали все до одного. Уж очень необычный тут инструмент.
   Эйзенхиэль отрегулировал сиденье под свой рост, сел и бережно опустил пальцы на полированные клавиши. Теперь вздохнул орган. Князь чуть-чуть повернул голову и улыбнулся той, что сидела теперь рядом, на стуле столь же призрачном, как она сама. Нельзя сейчас думать ни о предстоящей войне, ни о политике вообще. На женщине облегающее вечернее платье. Волосы завиты в локоны и подняты наверх, в элегантную причёску. Она куда красивее, чем была при жизни. Эйзенхиэль пробежал глазами приготовленные старым органистом ноты, закрыл партитуру и отложил в сторону.
  
   ***
   Взгляд леди Лейнсборо обшаривал церковь, то и дело натыкаясь на последователей Сандора. Лоридейль гадала, где может быть князь Элизобарра, но его видно не было, только Генрих Зальц стоит у дальней колонны в позе статуи. Толпа делалась всё плотнее, леди Лейнсборо сдавили со всех сторон - становилось трудно дышать. Хотелось покинуть это место. Пустоглазая тушка Охотника Сандора вгоняла в тоску, напряжённые, напуганные разговорами о предстоящей войне жители островов давили эмоционально и физически. Лоридейль чувствовала себя крохотной, затёртой в их толпе и совершенно беспомощной. Она не только не могла сейчас как-то помочь этим людям - не в её власти было даже просто уйти.
   Настоятель поднялся на центральное возвышение, изукрашенное лунным камнем, чтобы начать торжественный молебен. И вдруг... что-то изменилось. Лоридейль показалось, будто все, присутствовавшие в церкви, издали один слаженный вздох. И зазвучала музыка.
  
   ***
   Мелодия едва ли подходила для богослужения, да и для любого другого торжественного мероприятия. Но Эйзенхиэль и играл не ради церемонии. Он играл для тиссонки, появившейся на островах через пару лет после того, как глава клана Вампиров обзавёлся расторопным секретарём. Напористая, решительная, с мужеподобной фигурой и такими же манерами, она рьяно ухватилась за крупный заказ, предложенный ещё одним выходцем из Тиссонии - орган для строящегося храма Луны.
   Эйзенхиэль помнил, как они с Генрихом спорили до хрипоты о несущих конструкциях и декоративных элементах. Помнил, как краснея и заикаясь, секретарь впервые задал князю вопрос, а точнее, попросил совета у опытного заклинателя разума. Или просто у опытного светского мужчины. Исполнительный господин Зальц отлично справлялся с поручениями своего работодателя, но совершенно потерялся, когда в профессиональном мастере, изготавливающем редкие музыкальные инструменты, стал видеть даму своего сердца.
   Князь Элизобарра предложил не усложнять и пригласить её на романтический ужин.
   Строительство затянулось на несколько лет. После церемонии, на которой князю Элизобарре неожиданно пришлось исполнять роль почётного основателя, секретарь впервые попросил отпуск. На три месяца. Князь решил, что его совет по поводу ужина имел некоторый успех, и отпустил господина Зальца в вояж по заливам Олтена, подозревая, что вернётся тот женатым человеком.
   Однако вернулся Генрих один, если не считать длинного узкого ящика в багаже. По окостеневшей маске, в которую превратилось его лицо, заклинатель разума прочитал боль невосполнимой утраты. И вопросов секретарю не задавал.
   Вампир забыл об этом эпизоде лет на десять, а то и больше - для долгоживущих годы сменяются быстро - пока кто-то, возможно, настоятель, не обмолвился, что в церкви Волчьей Матери ужасно своенравный, до сварливости, орган. Поддавшись любопытству, князь посетил храм и как раз застал великолепную по силе экспрессии картину: молодой органист безуспешно пытается разучить оду, а женский призрак кричит и в полном бессилии (потому что человек не видит её и не слышит) колотит по клавишам, обзывая его бездарем и ослом.
  
   ***
   Нежная мелодия задевала самые интимные струны души. Становилось тепло, но в то же время отчего-то слёзы наворачивались на глаза. Липкий страх толпы перед солнечными магами континента рассеялся, так и не оформившись в животную агрессию. Лоридейль заново разглядывала лица окружавших её людей. Волевые, готовые защитить свои дома от любых бурь, а рядом с ним мягкие - согласные приютить несчастных скитальцев, которых привела сюда Луна. А паломники Сандора! Жертвы кораблекрушения! Поломанные, ущербные, эти люди представлялись теперь леди Лейнсборо поруганными произведениями искусства. Так, бывает, статуя не утрачивает привлекательности из-за отбитых рук, а напротив, становится частью своей собственной, драматической истории, и именно это придаёт ей особую прелесть.
   Лоридейль с нежностью поглядела на Сандора. Теперь, когда его миссия счастливо завершена, доблестный Охотник, бросивший вызов волшебному народу, может с чистой совестью обживаться на Благословенных островах и разбираться в тонкостях взаимоотношений короткоживущих и вампиров. Почему бы нет? Тот, кто не поддался наваждению ард ри Волшебных Холмов, имеет все шансы устоять и перед харизмой Белого Волка, перевернуть шахматную доску и на этот раз сыграть партию за белых. Пусть так будет!
   Сандор, прежде походивший на тряпичную куклу, расправил плечи. Уголки его губ чуть заметно приподнялись, взгляд загорелся азартным предвкушением.
  
   ***
   Мелодия лилась на удивление легко, Эйзенхиэль и сам не ожидал. Принарядившаяся призрак слетела вниз, к Генриху. И, должно быть, кружится теперь вокруг него, гладит невесомыми пальцами. Как соль в тёплой воде растаяло полувраждебное любопытство, которое принесли сюда жители Менеса, решившие поглазеть на жертв магии фейри. Их приняли на Благословенные острова. И сами пришельцы отныне будут считать королевство Вариона своим домом, любить его и защищать, если потребуется.
   Чья-то нежность плескалась в храме, как тёплое молоко. Ментальные волны, которые заклинатель разума направлял в толпу, сегодня не рассеивались, а наоборот, возвращались, многократно усиленными.
  
   ***
   Леди Лейнсборо расслабилась в уютном тепле. Толпа перестала давить, из тисков превратилась в опору. Но теперь стало любопытно, кто извлекает эти лирические звуки из не самого романтического инструмента? Недолго думая, Лоридейль взобралась на фундамент центральной колонны, поддерживающей купол. Из-за декоративных листьев плюща, оплетавших колонну, свободного места на фундаменте оставалось не много, так что стоять пришлось на одной ноге, вторая так и осталась висеть в воздухе. Зато цепляться за листья можно было обеими руками. И, может быть, получится взобраться ещё чуть повыше, чтобы наверняка разглядеть музыканта.
  
   ***
   Князь почувствовал направленный поток внимания, и обернулся, уверенный, что это настоятель закончил, наконец, молебен, и теперь они с Йошем ожидают архимага для участия в ритуале посвящения.
   На взгляд Маленькой Сестры драконов он натолкнулся, как на мраморную колонну. Вроде той, с которой обнимается эксцентричная девица. Неожиданный и резкий, контакт был таким сильным, что причинил боль. На мгновение у вампира потемнело в глазах.
  
   ***
   Разглядеть удалось только платиново-белые волосы, рассыпавшиеся по плечам. И этого было бы довольно, но прежде, чем узнавание стало осознанным, он обернулся, и хотя орган располагался у дальней стены, рубиновые глаза в одно мгновение оказались так близко, что заслонили весь остальной мир.
   Вскрикнув от неожиданности, она вздрогнула и непроизвольно вцепилась в колонну ещё сильнее. Раздался хруст крошащейся лепнины, "плющ" отвалился от полированной поверхности, к которой крепился, и леди Лейнсборо поняла, что сейчас упадёт в толпу, зажмурилась, отчаянно взмахнула рукой... но не упала. Кто-то сжал её плечи сильными ладонями, а в следующий миг щёки обдало холодом ночного воздуха.
   Лоридейль снова стояла на земле. В нескольких шагах вдоль припорошенной снегом дорожки князь Элизобарра поигрывал тростью. Лунный свет серебрил его волосы, трость одним концом упиралась в подмороженный гравий, а набалдашник в виде головы белого волка ритмично перемещался из правой руки в левую и обратно. Самое время что-то сказать, хотя бы произнести формальное приветствие, но яркие чувства не желали оформляться даже в мысли, не то что в слова. Лоридейль попыталась взять себя в руки и сосредоточиться, но вместо этого продолжала наблюдать за маятником трости. В какой-то момент подумалось, что заклинатель разума нарочно таким образом мешает ей прийти в себя. Однако князь даже не глядит в её сторону, голова его низко опущена, так что не видно лица, и в целом больше похоже, что вампир сам пытается достичь состояния равновесия.
   Леди Лейнсборо огляделась, соображая, где находится. Глухая стена, закрывавшая половину неба, по всей вероятности, представляла собой одну из несущих конструкций церкви Волчьей Матери, судя по форме - ту самую, с органом. Получается, за одно мгновение, которое Элизобарра держал её за плечи, либо вампир успел обогнуть всё здание, чтобы приземлиться на заднем дворе, либо они прошли сквозь стену, как привидения.
   - Он ведь даже не видит её, верно?
   Князь Элизобарра оставил трость в покое и поднял на леди Лейнсборо недоумённый взгляд.
   - Ваш секретарь, - поспешила пояснить Лоридейль, сообразившая, что контекста её цепочки ассоциаций вопрос звучит совсем странно. - Женщина-призрак пыталась его поцеловать, а он, кажется, плакал. И вот так делал, - девушка прикрыла глаза ладонью.
   Князь Элизобарра неторопливо кивнул. Не то в ответ на вопрос, не то в такт собственным мыслям о том, что леди Лейнсборо поселилась в доме, полном призраков, не случайно.
   - Генрих, к несчастью, обделён магическими способностями, - "Как, вроде бы, и вы", - добавил князь уже мысленно, - так что лишён возможности общения со своей покойной невестой без посредничества некроманта. Но он всегда чувствует её присутствие.
   - Как она умерла?
   - Хроническое отравление магией. Она была профессиональным музыкальным артефактором. Слегка фанатичным. Много экспериментировала, не всегда безопасно. Генрих пытался её вылечить, возил в Олтенские энергетические пустыни, но отравление зашло уже слишком далеко. Она была обречена ещё до того, как приехала на острова, но бедняга всё равно винил себя и этот орган в её смерти.
   Леди Лейнсборо задумчиво наклонила голову к плечу.
   - Всего пара ложек зелёного мёда могла бы исправить положение.
   Эйзенхиэль чуть приподнял брови - развитие беседы казалось ему всё более абсурдным, но не безынтересным.
   - Я не теряю надежды, что Генрих найдёт себе спутницу среди живых. И в отличие от вас, миледи, у меня в Волшебных Холмах не так много доброжелателей, готовых делиться своими ритуальными снадобьями.
   Лоридейль почувствовала, что сейчас самое время сменить тему, но в голову, как назло, ничего не приходило. С минуту вампир разглядывал её, ещё сильнее сбивая с мысли.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил Эйзенхиэль.
   Девушка уставилась в небо, прислушиваясь к себе.
   - Немного стыдно, но они сами виноваты - зачем делать листья, к которым даже прикоснуться нельзя, обламываются тут же?
   Эйзенхиэль отлично понимал теперь, что его сын нашёл в этой пигалице.
   - Я о вашей простуде.
   Лоридейль окинула вампира взглядом, полным того, что князь про себя обозвал "весёлым негодованием". Интересно, он в самом деле не знал о приворотном зелье, подлитом в лекарство? Скорее всего, так и есть. Иначе отговорил бы своего отпрыска от такой дурацкой затеи.
   - Мне уже лучше, спасибо.
   Князь достал из внутреннего кармана чёрную ленту и уверенным движением вампира, привыкшего обходиться без зеркала, аккуратно собрал волосы на затылке. Лишившись светлого обрамления, черты князя ещё сильнее заострились. Лоридейль отметила глубокие тени под глазами, пергаментный оттенок кожи, потрескавшиеся губы.
   - А вы... здоровы? - спросила она, немедленно устыдившись робкого участия, прозвучавшего в голосе. Можно подумать, князь-вампир на собственной родовой земле сам не в состоянии о себе позаботиться.
   Он ответил не сразу, рассматривал не то её лицо, не то что-то у неё за спиной, чуть выше головы. Захотелось обернуться, но Лоридейль себе этого не позволила. Заклинатель разума разглядывал её непокрытую ауру, и вместо того, чтобы вертеть головой, следовало просто взять себя в руки. Просто. Взять. В руки. Себя.
   - Вашими молитвами, миледи, - изрёк, наконец, вампир. - Вашими молитвами.
   Излюбленная фраза Виктора немедленно вызвала у леди Лейнсборо воспоминание об обряде над останками неизвестного фейри и винограде, высаженном на полигоне гильдии Некромантов.
   - Вы выглядите так, будто сбежали из тяжкого плена в Холмах. А там вас пытали, морили голодом и лишали сна. Не припомню, чтобы я об этом молилась.
   Участие с негодованием, раздражением и смущением составляли в ней такую восхитительную смесь, что Эйзенхиэль не отказался бы попробовать, какова сейчас на вкус леди Лейнсборо. Но сегодня он владел собой куда лучше, чем три года назад, в театре.
   - И тем не менее, миледи, - ответил он, наблюдая, как Лоридейль безуспешно пытается восстановить свой ментальный панцирь, разнесённый в щепы энергетической бурей молебна, - активность, которую развели по ту сторону пролива ваши голубоглазые друзья, лишила меня сна, аппетита и других радостей жизни.
   Она чувствовала себя обнажённой под его взглядом. Душевное равновесие не желало возвращаться в правильную гамму. Лоридейль упрямо тряхнула головой - и немного сощурилась. Не получается закрыться самой, что ж! Значит, время взглянуть поближе на князя Элизобарру. Особым образом расфокусировав взгляд, она удивлённо заморгала - аура вампира тонула в золотисто-оранжевых сполохах. Белый Волк в самом деле был голоден и физически истощён, но в то же время чем-то весьма доволен.
   - У меня нет друзей, - произнесла леди Лейнсборо инеистым тоном. - Ни по ту сторону пролива, ни по эту.
   Князь Элизобарра усмехнулся, сложил руки на набалдашнике трости и принялся демонстративно разглядывать тёмное небо.
   - Неужели? Вы и драконам уже как кость в горле?
   Лоридейль молча повернулась и пошла по дорожке вглубь монастырского сада, понадеявшись, что рано или поздно та обогнёт церковь и выведет к воротам.
   Она шла так около четверти часа. Шарики лунных огней, так щедро освещавшие храмовую площадь, сюда уже не долетали. Луна укрылась одеялом облаков, её тусклый свет едва пробивался сквозь ветви деревьев, всё ниже нависающие над тропинкой. Кажется, тут с успехом можно бродить всю оставшуюся ночь. Она зябко поёжилась, застегнула пальто и как раз накинула капюшон, когда из темноты раздалось:
   - Позвольте, я вас провожу.
   Князь Элизобарра шагал рядом, как ни в чём не бывало. Дорожка тут сделалась уже, чем рядом с храмом, и теперь от вампира её отделяло едва ли полшага.
   - Благодарю за заботу, Ваше Сиятельство, - произнесла она, даже не повернув головы в его сторону. - Не стоит тратить на меня ваше драгоценное время. Вас ждут на церемонии.
   - Я бы с радостью! - охотно отозвался князь. - Однако меня приглашали на посвящение Воина Луны. При всех моих талантах, не думаю, что смогу быть как-то полезен свежеинициированному солнечному рыцарю.
   Леди Лейнсборо споткнулась на ровном месте, вампир галантно поддержал её за локоть, предотвратив падение. Лоридейль откинула капюшон, чтобы лучше видеть собеседника. Глаза её при этом подозрительно блестели, но голос остался твёрдым:
   - Что вы теперь с ним сделаете?
   - Я? - князь достал платок и протянул девушке. - С какой стати я должен с ним что-то делать? Вот ворожеи набросятся, когда узнают. Дети Солнца - их забота, не моя.
   Леди Лейнсборо взяла предложенный платок, но вместо того, чтобы промокнуть глаза, теребила в руках, вымещая на куске ткани чувства, которые не могла выразить его владельцу.
   - Полно вам! - веселился вампир. - Дался мне ваш Охотник. Мне ван Тирриенов хватает, по всем островам расплодились, не знаю уже, куда девать.
   - Он не мой... охотник, - Лоридейль сердить скрутила тонкий батист в жгут, и Эйзенхиэль, удостоверившись, что использовать платок по назначению она не намерена, отобрал его назад.
   - Вы не контролируете свои импульсы, так ведь? - спросил вампир доверительным тоном. - Поэтому живёте с привидениями, а в обществе живых появляетесь под радужным панцирем? Я извёлся, гадая, какой смысл так виртуозно маскировать эмоциональные всплески ауры, и при этом совершенно не работать над жестами и мимикой, позволяя читать вас, как открытую книгу.
   - Если моя голова так прозрачна, светлейший князь, - девушка вновь решительно зашагала вперёд по тёмной тропинке, - отчего вы так грубо пытались взломать её тогда в опере? Вы помните?
   Эйзенхиэль следовал на полшага позади леди Лейнсборо.
   - Я сожалею о том, что сделал, - сказал, наконец, князь.
   Тёмная аллея закончилась, ветер разогнал облака. Разгорячённые щёки леди Лейнсборо прихватывало морозом. Лоридейль снова натянула на голову капюшон.
   - Меня до сих пор интересует, почему вы остановились, не достигнув цели.
   - На этот вопрос ответить значительно легче, нежели понять, что вообще нашло на меня в ту ночь. Какого бы мнения не придерживались о нас в стране Волшебных Холмов, как правило, вампиры не нападают на людей. По крайней мере, без веских на то причин.
   Теперь они шли вдоль заботливо укрытых на зиму цветников. В свете луны казалось, что клумбы укутывают серые плащи, точь-в-точь, как у некромантов.
   - Напротив, - смешок, вырвавшийся у леди Лейнсборо, напоминал птичий клёкот. - Ваш порыв объяснить как раз ничего не стоит. Я тогда ещё не знала, что вы такой любитель предпоказов, и растерялась, увидев вас в ложе - мне в толпе и без того концентрироваться нелегко. Вот щит и кривенький вышел. Так что я вас практически спровоцировала.
   Вампир поравнялся со спутницей и заглянул ей в глаза. Такое пристальное внимание заклинателя разума заставило Лоридейль почувствовать себя неуютно.
   - Вы снова нацепили свой панцирь. Я теперь не могу уловить: вы намеренно стараетесь меня унизить или просто манера общения такая.
   Лоридейль пожала плечами.
   - Вы ведь только что хвастались, что можете читать меня, как открытую книгу.
   Эйзенхиэль сделал покаянный жест из традиции солнечных верований - приложил перекрещенные ладони ко лбу.
   - Был самонадеян и глуп. Прошу назначить мне искупление.
   Леди Лейнсборо рассмеялась легко и светло, с облегчением отбросив неприязненную язвительность.
   - У меня нет причин искать с вами ссоры, светлейший князь. Я до сих пор пользуюсь вашим гостеприимством на островах, и планирую оставаться здесь ещё какое-то время.
   - Вынужден признать, три года назад моё гостеприимство оставляло желать лучшего, - сказал Эйзенхиэль, всё ещё сохраняя подчёркнуто извиняющееся выражение лица. - Всё это время раскаяние глодало меня изнутри. Я мечтал принести вам извинения, хотя и понимал, что одних извинений тут недостаточно, но вы весьма недвусмысленно избегали моего общества - отказывались от приглашений, если я значился в числе гостей, и ни разу с тех пор не посетили ни Королевский театр, ни Городскую картинную галерею. Я не считал возможным навязывать своё общество леди Лейнсборо. Но это не значит, что я не готов отвечать за свои прегрешения, скрываясь за надуманными оправданиями.
   - Поэтому вы приказали лорду Акселю допустить меня к архиву клана Колдунов? Из чувства вины?
   Лоридейль надела перчатки и стянула к щекам края капюшона, защищаясь от ветра. Князь Элизобарра шёл рядом с ней и рассеянно помахивал тростью.
   - Лорд-архимаг вам проговорился? Я велел ему поменьше распускать язык. Но, видимо, "поменьше" в понимании Акселя...
   - Да нет, - весело перебила его Лоридейль. - Он ни слова о вас не сказал. Но разрешение на посещение хранилища подписывал с таким кислым видом, будто только что лимон съел. Вместе с кожурой.
   - Что-нибудь интересное в архиве нашлось?
   Леди Лейнсборо отметила для себя, что лунный свет, обычно увеличивающий контрастность и заостряющий углы, делает полуулыбку вампира удивительно мягкой.
   - Сплетни и домыслы, в основном, к тому же очень старые. Был один интересный кусок - хроника Восстания Мертвецов. Один колдун, забыла его прозвище, потратил полжизни, собирая крупинки слухов касательно его причин. Меня особенно заинтересовал некромант по имени Алиобарр. Архив колдунов - единственный источник, в котором я встретила упоминание о нём, так что, может быть, просто чья-то выдумка. Но интересно. Он, случайно, не родственник Йоша, лорда Алиобарры?
   - Теперь уже сложно сказать, - Эйзенхиэль вдруг погрузился в задумчивость. - Это... не исключено. Но, если честно, я понятия не имею.
   - Но вы ведь тоже были там? С советом Девяти и Мортимером Белоголовым? По крайней мере, колдун пишет именно так.
   - Был, - кивнул вампир. - Но не очень ясно соображал. Я помню некроманта по имени Ализбар, а не Алиобарр. Я знал его как архимага. Учителя Мортимера. Но чем больше я думал о... той ночи, тем меньше понимал, что же на самом деле произошло. И кем Ализбар на самом деле был.
   - А что с ним сталось? В хронике сказано, после Восстания архимаг пропал, тела так и не нашли, а Мортимер вернулся из Предела с белой головой.
   Эйзенхиэль поскрёб подбородок.
   - Почему вас это так интересует?
   - Знаете, князь, теперь меня куда больше интересует, почему вы такой скрытный. Я постараюсь как можно больше выяснить об этом Ализбаре. Хотя бы у самого Мортимера.
   Эйзенхиэль только покачал головой.
   - Я рассказал бы вам всё, что знаю, миледи, но, боюсь, вы осведомлены о Восстании Мертвецов куда лучше меня. В том числе и об Ализбаре Черионе, хотя, возможно, и знаете его под другим именем. Вам известно, как появилось Холодное Зеркало, точка взаимного превращения миров?
   - Не известно, - сообщила леди Лейнсборо из глубины капюшона. - Да и какая теперь разница? После того, как оно разбилось. Может, и к лучшему, что его больше нет.
   Эйзенхиэль остановился и уставился на неё.
   - Вот как, - медленно произнёс он. - А вы, должно быть, на драконе примчались в гильдию Некромантов, чтобы сообщить о нарушении перехода, в припадке радости?
   - Я не вполне понимаю, о чём вы? - нахмурилась леди Лейнсборо. - Холодное Зеркало было разбито очень давно, задолго... - она вдруг замолчала, задумавшись. И добавила уже очень осторожно. - Если, конечно, мы об одном и том же Холодном Зеркале говорим. И какое отношение оно имеет к точке перехода?
   - Оно и есть точка перехода, - сказал вампир. - Насколько мне известно. Вы должны были пройти через него, чтобы попасть сюда. Или не так?
   Девушка, так и не привыкшая до конца к имени Лоридейль, лишь отрицательно покачала головой. Милослав переплыл Воды Забвения вместе с ней. А Зеркало... зеркало это из той, первой жизни, когда они оба были ещё детьми. Такое идеально гладкое! Такое прочное! Как ни пытались разбить его после смерти королевы, даже царапины не оставалось. Ни от секир, ни от молотов. Новая жена короля Владимира забрала зеркало себе. И дорого потом за это заплатила.
   - Наше Зеркало разбилось давным-давно, - упрямо повторила леди Лейнсборо. Она помнила осколки, острые и длинные, будто ледяные иглы, падающие на пол вместе с ней. Последнее, что она ощутила - как разбитое Зеркало возмущённо впивается в тело разбитой куклы Солнца. Потом была пустота. - Я сама его и разбила.
   Эйзенхиэль только хмыкнул. Что ж, интуиция его не подвела - всё это безобразие с отрезанной антитентурой напрямую связано с этой девчонкой. Пускай она и сама этого пока не желает осознать.
   - Но зачем, позвольте спросить?
   Она бросила на вампира короткий и какой-то рассеянный взгляд, будто думала о чём-то своём.
   - Не нарочно. Так... получилось. Если бы я знала, чем это обернётся, я бы...
   Она закусила губу и окончательно замолчала.
   Так они и шли рядом. Ветер стих. Снег падал крупными хлопьями. Пока Лоридейль Лейнсборо не остановилась вдруг, как вкопанная, и не оглядела простирающуюся вокруг белую равнину с видом только что разбуженного человека.
   - Где мы? - воскликнула она, требовательно глядя на князя.
   - Мы там, куда вы нас завели, - отозвался Эйзенхиэль двусмысленно и насмешливо.
   - Мне нужно поговорить с Мортимером, - невпопад заявила леди Лейнсборо, быстро утратившая интерес к окружающему пейзажу.
   Вампир утвердительно наклонил голову.
   - Мортимер хочет снарядить экспедицию в глубины Сумеречного Предела, чтобы выяснить, наконец, что происходит. И взять вас собой. Это может быть небезопасно, однако...
   - Я согласна, - нетерпеливо перебила его Лоридейль. - Когда?
   - Наиболее благоприятное время - после Солнцеворота.
   - Так нескоро? - она снова нахмурилась.
   - Как раз будет время подготовиться и всё обсудить. Вы примете приглашение ван Тирриенов?
   - Если нужно, - буркнула девушка с плохо скрываемым неудовольствием.
   - Мортимер сейчас занимается систематизацией собранных на доступных уровнях данных. Ни на одном из них не обнаружено проекций точки перехода. Зато появилось много других посторонних элементов, и их влияние также следует учесть. Перед основным погружением мы сделаем несколько пробных. Для Мортимера якорем буду служить я. Подумайте, кого вы можете подобрать на эту роль для себя.
   - Якорем? - она явно не понимала, о чём речь.
   - Кто-то, кто привяжет ваш дух к конкретному времени и реальности. Кто-то, кому вы дороги, или кто дорог вам. Кто не позволит вам затеряться в Сумерках.
   - Это обязательно должен быть живой?
   - Увы, да, - усмехнулся князь. - Призрака элементарно затянет в Воды по вашей линии связи, как только вы спуститесь на пару слоёв. Когда-то экзорцисты так и работали.
   - Я подумаю, - за обещанием последовал тяжкий вздох.
   У Эйзенхиэля на языке вертелось имя Виктора, но он лишь молча предложил леди Лейнсборо руку. И девушка это предложение приняла.
   - Знаете, куда идти? - тихо спросил он.
   Девушка кинула назад быстрый взгляд и рассеянно произнесла:
   - Я знаю, откуда пришла. И знаю, что туда уже не вернусь. - Посмотрев на вампира снизу вверх, она продолжила в том же тоне светской двусмысленности: - Вы ведь вызвались меня проводить. Ведите, куда считаете нужным.
   Его глаза больше не походили на драгоценные камни. Скорее на уютно тлеющие угольки в домашнем очаге.
   - Что если... я заведу вас не туда?
   - Я буду смотреть по сторонам, - легко ответила Лоридейль, невинно хлопая ресницами. - Если мне не понравится - всегда успею сбежать.
   "От меня?" - усмехнулся про себя Белый Волк. Но вслух произнёс:
   - Не нужно, миледи. Достаточно будет сказать, что вас не устраивает. И мы пересмотрим маршрут.
  
   Идти сразу стало легче - дорога будто сама стелилась под ноги. Лоридейль почти прижалась к тёплому боку Элизобарры, начало клонить в сон. Чтобы взбодриться, она снова решила заговорить:
   - Расскажите мне про Шера эйп Аквиля, князь.
   - Не думаю, что могу о нём что-то рассказать, - ответил вампир очень сухо.
   - А он про вас говорит охотно и много, - наябедничала леди Лейнсборо, украдкой прикрывая зевок.
   - Я - не он.
   - Женщина, которая учила вас говорить на фейр-си - его сестра, верно?
   Князь медлил с ответом так долго, что собеседница уже перестала надеяться на него.
   - Да. Она была его сестрой.
   - Вы знаете, когда я только познакомилась с вами, я думала, что вы были в плену у солнечных фейри и учились языку там - вы используете специфические грамматические формы, для очень униженного обращения мужчины к вышестоящей женщине. А оказалось - всё наоборот.
   - Очень похоже на неё, - слабо улыбнулся князь. - Весьма язвительная особа... была.
   Помолчав немного, он добавил:
   - Мы были по разные стороны от решётки, это так. Но у каждого из нас была своя клетка.
   Первую половину фразы он произнёс на фейр-си. А закончил на щёлкающем наречии драконов, но, кажется, даже не заметил этого.
   На лице леди Лейнсборо отразилось такое глубокое удивление, что князь отвлёкся от воспоминаний, в которые погрузился неожиданно глубоко.
   - Что-то не так?
   - Нет-нет, - спохватилась леди Лейнсборо и крепко обхватила его согнутую руку своими. - Пожалуйста, рассказывайте ещё.
   - Я не желал её смерти, - Эйзенхиэль едва сдерживался, чтобы не ускорять шаг. - Я пытался уговорить отца вернуть её домой. Но он... был... очень нетерпим к...
   - ...другим расам, - закончила за него Лоридейль, и что-то в этой фразе показалось ему неуловимо странным: не то интонация, не то тембр голоса, не то сам звук слов.
   - Да. И когда это произошло... - Эйзенхиэль мысленно отругал себя за желание спрятаться за обтекаемой формулировкой. И безжалостно отчеканил: - После того, как отец убил её, мы крупно повздорили. Косвенно наша ссора послужила причиной смерти Родерика Элизобарры, воскрешения Торстеда и Восстания Мертвецов.
   - О! - радостный возглас в ответ на это заявление резанул ухо вампиру, но Лоридейль сейчас же добавила: - Это ведь "Голубые ели"! Как мы добрались сюда так быстро?
   - С хорошим собеседником дорога кажется короче.
   - С заклинателем разума - кажется, - угрюмые заросли расступились перед хозяйкой поместья, ворота гостеприимно раскрылись перед ней и её спутником, - с пространственным магом объективно укорачивается. Судя по всё ещё тёмному небу, сегодня меня провожает второй. А болтают ещё, будто вы ненавидите порталы.
   - В самом деле - не люблю, - признался Эйзенхиэль. - Неприятный опыт. Однажды во время телепортации меня перехватил лорд-демон. Лайте пришлось выкупать своего воспитанника из плена. И мне кажется, она нарочно не слишком торопилась, чтобы хорошенько меня проучить. Но лёгкое искривление пространства, да ещё на собственной родовой земле - совсем другое дело. Его практически невозможно отследить извне.
   - А ко мне как-то сватался демон, - по лицу леди Лейнсборо скользнула судорожная улыбка. - Тоже воспоминание - так себе.
   Эйзенхиэль отметил непроизвольное движение - девушка взяла ощупала горло. Но тотчас же спохватилась и вернула руку в карман.
   Они уже поднимались на холм.
   - И что же было дальше? Демон, разгневанный вашим отказом, метался и крушил? Совсем как мой бестолковый сын?
   - Что вы, значительно хуже, - нервно рассмеялась леди Лейнсборо. И, тотчас же посерьёзнев, добавила: - Кажется, Милослав потом его убил. Хотя... - она приложила палец к носу и задумалась. - ...может быть, и не убивал. Я позабыла у него спросить.
   Они остановились у двери дома. Хозяйке оставалось преодолеть три ступеньки крыльца и открыть её.
   - Мне, наверное, следовало бы пригласить вас на чашечку тёплой крови, - Эйзенхиэль отчётливо расслышал милые нотки смущения за ироничной фразой. - Но, боюсь, мои запасы подошли к концу и на кухне нет ничего крепче кофе.
   Князь Элизобарра склонился над её рукой, скрывая улыбку.
   - Значит, зайду в следующий раз.
   Тонкие губы едва коснулись замши женской перчатки у основания пальцев. Леди Лейнсборо вздрогнула, отняла руку и посмотрела на Эйзенхиэля так, будто увидела впервые.
   - Следующего раза не будет, - сказала она изменившимся голосом.
   - Почему? - рубиновые глаза вновь заискрились острыми гранями.
   - Простите, князь, я... - она отвернулась, отступила назад, подняла ладонь - то ли поправить выбившиеся волосы, то ли закрыть от вампира лицо - ...я не должна была сегодня приходить в церковь. Милослав...
   Эйзенхиэль с удивлением ощутил в груди бушующий гнев. "А она в самом деле странно на меня действует", - подумал он почти отстранённо. И процедил сквозь зубы:
   - Довольно. Я не желаю этого слышать. Не желаю смотреть, как вы строите из себя смиренную ворожею.
   Лоридейль резко вскинула голову и обожгла собеседника яростным взглядом.
   - Ну знаете!!!
   И вампир рассмеялся. Звонко, как мальчишка.
   - Вы вообразили себя десницей богов, приближение к вам совращает слабые низменные существа, сводит с ума и заставляет кидаться на окружающих? Может, Верховная права? Вы избранница Солнечного Бога, и для меня, презренного вампира, губительны ваши сияющие лучи?
   - Своего Бога, - отчеканила леди Лейнсборо, - Верховная может засунуть себе туда, куда ей Солнце не светит.
   - Вот, - Эйзенхиэль подошёл к девушке почти вплотную и улыбался, не скрывая клыков. Но, как ни странно, это не выглядело угрожающим. - Так мне больше нравится.
   - А мне безразлично, что вам нравится, - Лоридейль снова отвернулась.
   - Нет, не безразлично, - безапелляционно заявил вампир. - Мне было с вами хорошо. Не скучно. А вам было интересно со мной. У меня осталось сорок сороков вопросов, которые я хочу вам задать. И на столько же я сам готов вам ответить.
   - А Влад ваш, оказывается, весь в отца, - иронически протянула леди Лейнсборо.
   - А вы всё мечтаете стать своему братцу достойным близнецом?
   Девушка побледнела так сильно, что даже лунный свет не смог это скрыть. "Опять выстрел в молоко в яблочко попал, - с неудовольствием отметил про себя князь. - Некстати-то как!"
   - Простите, - он беспомощно потёр лоб. - Я, кажется... действительно немного не в себе. Я не хотел вас задеть. То есть, хотел, конечно, но не так! Вот проклятье!
   - Проехали, - Лоридейль сделала короткий отвращающий жест. - Просто никогда не говорите со мной о братьях. Вы ничего не знаете ни о них, ни обо мне.
   - Хотите пари? - Элизобарра шагнул по направлению к девушке. Она не отпрянула. Это хорошо. А с множеством братьев разберёмся потом. - Я угадаю, что Милослав говорил вам обо мне.
   Лоридейль бросила в него заинтересованный взгляд, как мячик. И как мячик же он вернул ей свой.
   - Он говорил, что на моих островах вам жить безопаснее, чем где-либо на континенте. Но всё же приказал держаться от меня как можно дальше. Если хотите знать, то же самое советница мне сказала о вас.
   - И с чего вдруг вы решили проигнорировать этот мудрый совет?
   Леди Лейнсборо насмешливо подняла бровь, но не отступила, даже когда вампир подошёл к ней совсем близко, так, что их рукава снова соприкасались.
   - А вы всегда делаете только то, что говорит вам Милослав?
   Она вздохнула.
   - Иногда я думаю, что это был бы не худший вариант.
   - Вы когда-то сказали мне, что Чёрных Драконов не существует, - Эйзенхиэль умел сбивать с толку неожиданными репликами. - Я много размышлял над этим. А ещё я много лет вёл наблюдения за поведением драконов. Красные всегда агрессивны. Зелёные активны и игривы. Жёлтые вялы и грустны, зато золотые величественны и уверенны в себе.
   - Напомните, я подарю вам значок "Юный натуралист". Драконы рождаются в прозрачной чешуе. Окрашивается она по мере взросления в тот цвет, в который преломляются... в общем, зависит от предпочтений дракона. Это давно не секрет.
   - Да, - Эйзенхиэль слегка наклонился, чтобы удобнее было заглядывать в голубые глаза. - Поэтому белых драконов тоже не существует, правильно я понимаю? Ведь белый свет замешан на равномерной радуге. Круговой спектр - упражнение для начальных классов художественных школ. Но это в идеале. Не бывает же так, чтобы существо в строго одинаковых пропорциях ощущало радость и печаль, любовь и ненависть? Разве возможно так сбалансировать все движения своей души?..
   - Возможно, - леди Лейнсборо сжала маленькие кулачки. - Ничего невозможного нет. Вот только... - она рассеялась коротко и горько, - вы правы, белых драконов не существует. Потому что как точно не смешивай спектр на палитре, в итоге всё равно получится серый. Да, это знают даже новички.
   - Цвет Сумерек, - сказал Эйзенхиэль. Ему не нравился её сосредоточенный взгляд, как будто пронзающий время и пространство в поисках... чего? - Я люблю этот цвет.
   Лоридейль снова упрямо тряхнула головой, будто спорила с кем-то невидимым князю. Её волосы, кое-где покрытые инеем, кое-где и вовсе заледенели. Они образовали золотисто-белый ореол вокруг головы и тихонько звенели.
   - Так мы договорились? Встретимся и побеседуем как сегодня, наедине, ещё раз.
   На Лоридейль вдруг накатила свинцовая усталость - последствие бурных душевных перенапряжений. Она неопределённо махнула рукой. Ладно, когда-нибудь.
   - В осьмицу, в начале обестины. Или после полудня вам удобней?
   - Осьмица - послезавтра, - напомнила Лоридейль на случай, если сиятельный князь совсем погряз в клановых делах и забыл, какой нынче день.
   Эйзенхиэль утвердительно поклонился.
   - Ваша трогательная забота о моём здоровье не может оставить равнодушным. Завтрашний день я решил посветить охоте и здоровому сну в семейном склепе.
   Леди Лейнсборо из последних сил скроила насмешливую гримасу.
   - Ничего личного, князь, не обольщайтесь. Просто я подписалась на конкурс ваших портретов. А на вас лица нет. И как прикажете рисовать?
   Элизобарра сам открыл дверь и бережно водворил девушку за порог.
   - Идите уже спать. А то оба будем... без лица. Все станут считать, что это я ваш брат-близнец. Не знаю, как вы, а я такую оказию не переживу.
   Тихо хихикая (слово "оказия" отчего-то показалось ей страшно смешным), леди Лейнсборо поднималась вверх по лестнице, на ходу пытаясь стащить с себя пальто. Эйзенхиэль так и не выяснил, удалось ей это или нет, потому что дверь захлопнулась у него перед носом.
   - Хватит подглядывать уже, герой-любовник! - сурово сложив руки на призрачной груди, Мерлона загородила собой вход. - Внутрь тебя никто не приглашал.
   Эйзенхиэль галантно раскланялся с призрачной дамой. Та попыталась презрительно фыркнуть, но была настолько польщена вниманием, что фырчание вышло неубедительное. А уже в следующий миг со ступеней спрыгнул крупный белый волк. Ему показалось, что по парковой дорожке проскакал кролик. Для затравки вполне сойдёт.
   - Частные владения, оглоед! - только и крикнул возмущённый Арчибальд. Густав коротко ткнул его локтем в бок. Из всех троих архитектор единственный догадался, кто сегодня провожал драгоценную хозяйку "Голубых елей".


Глава 23. Сердечные склонности

   335 г. от осн. Сообщества, Менес
   Алекс чувствовал себя обманутым псом, потерявшим след. От разочарования хотелось жалобно заскулить, но он продолжал бессмысленно прочёсывать квартал за кварталом, не в силах отказаться от призрачной надежды случайно натолкнуться на вампира и его жертву.
   Как он и предполагал, маленькая леди-светоч не смогла пропустить церемонию посвящения нового воина луны. Отчаянная храбрость юной избранницы Солнца, не побоявшейся вырвать заблудшего Охотника из когтей кровососов и инициировать его прямо во вражеском гнезде, восхитила барона Добровского. Но и привела в отчаяние. Пока он пробирался к Избраннице через толпу, Белый Волк успел её сцапать. В какие застенки упрячут теперь девицу Лейнсборо? И хорошо, если упрячут, а то и... Алекс представил, как вампир жадно впивается в шею бесстрашной девушки. Она отбивается, кричит, но очень быстро затихает и закрывает глаза.
   Барон со всего размаха вмазал кулаком по ближайшей стене. Боль немного отрезвила. Спокойствие! Если Лоридейль жива, он найдёт её и спасёт. Если же нет... думать об этом не хотелось.
  
   ***
   Верховная Ворожея светилась от гордости, как новенькая монетка. Слава тебе, Солнце, услышаны усердные молитвы всего ковена! И пока Белый Волк хитрит, предоставляя фору для своих лунных братьев, светлое божество недвусмысленно выказывает своё расположение к смиренным служительницам света.
   Мастер Йош растерянно перебирает чётки из лунного камня и молчит. А что тут скажешь? Для предназначенных новому Воину Луны угодий другого хозяина придётся искать. Но это не к спеху. А вот что теперь с Сандором делать? Вот он стоит - здоровый, румяный, но такой же растерянный, как сам Йош.
   Широкую грудь бывшего охотника раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он не забыл, что для беглецов с континента сделала лунная община. С другой - он, кажется, впервые за долгое время способен трезво мыслить. И если верить Верховной Ворожее - благодарить за это следует адептку солнечной церкви, сделавшую невозможной церемонию посвящения. Сандор плохо разглядел девушку, с последними звуками музыки взобравшуюся на постамент колонны. На хулиганку показывали пальцами, кто-то, кажется, попытался её оттуда стащить, но мгновение спустя возмутительница спокойствия исчезла, толпе же достался лишь отбитый гипсовый лист. Быстрая воркотня ворожеи начинала раздражать - тем более, что Сандор, вроде бы неплохо владевший благословенной речью, понимал в лучшем случае два из трёх слов, которые она употребляла - изобилующий архаизмами высокопарный стиль оказался ему не по зубам.
   - Чего она хочет? - потихоньку спросил он у Валентина, которому привык доверять как своему лекарю.
   - Чтобы вас всех переселили в монастырь ковена. А конкретно тебя привести к присяге как солнечного рыцаря, - так же тихо отозвался молодой вампир, ревниво косившийся на ворожею, жаждавшую отобрать пациента, которому он спас жизнь уже дважды.
   Сандор невесело усмехнулся.
   - И кому придётся присягать?
   - Ей, - Валентин ткнул подбородком в сторону Верховной. - Она у солнечных магов островов считается главной.
   - Считается? А на самом деле?
   Ответить Валентин не успел, потому что заговорил мастер Йош, и его глубокий баритон мягко перекрыл все прочие звуки в Зале Бесед.
   - Какое место занимает леди Лейнсборо в сетке вашего клира на сегодняшний день?
   Верховная ворожея запнулась на полуслове, но почти не выказала смущения и вызывающе взглянула в красные глаза высшего вампира.
   - Маленькая Сестра драконов - Избранница Творца. Сие чадо алчет заботы, любви и слова праведного, понеже лишь только князь воспамятует речения свои, и дозволит оградить наш светоч от чужой волшбы, мы заберём её себе.
   Это "заберём себе" резануло нервы Сандора, будто охотничьим ножом.
   - Разве она вещь, чтобы её забирать, пусть и с позволения князя? - встрял он в разговор таким решительным тоном, что и сам удивился.
   Верховная Ворожея и Мастер Йош обернулись к Сандору. У первой лицо сделалось сладким и елейным, так что развитая чуйка охотника мигом взвилась: "Берегись!" Во взгляде вампира же блеснуло что-то странное, скрытое, Сандор не успел разобрать.
   - Все мы - сосуды, сотворённые рукою господина нашего, животворящего Солнца, из лунного праха, наполненные светом Его, и послушные воле Его, - вкрадчиво сказала Ворожея, и Сандор убедился, что при желании она умеет пользоваться и сравнительно современными формами языка. - Судьба человека, его предназначение, его путь и слава - се есть письмена, золотыми литерами высеченные на челе его.
   - Знаете что, мамаша, - криво усмехнулся Сандор, намеренно подбирая самые грубые из известных ему выражений благословенной речи, - огненные письмена читать я и сам умею. В гильдии Охотников быстро научили. Так что придержите коней пока. Рано нам переезжать: не всех и перевозить-то можно. А ежели вашим дочерям так уж свербит солнечной энергии на болящих излить - так добро пожаловать в госпиталь. Думаю, община не будет возражать?
   Мастер Йош молча наклонил голову, спрятав лицо, но Валентин успел заметить довольную усмешку наставника, и тут же подхватил:
   - Лунный госпиталь всегда рад солнечным сёстрам! Нам есть что перенять друг у друга, не так ли?
   Молодой лекарь обращался к ворожее вполне искренне: его весьма интересовала магия солнечных школ, юноша постоянно прикидывал, не сможет ли он, низший вампир, хотя бы частично овладеть удивительными приёмами ворожей. Но Верховная почла это высказывание за издевательство нахального любимчика мастера Йоша и лишь высокомерно поджала губы. Снова обернулась к Сандору.
   - Дело твоё, рыцарь, силой в храм не потащу. А своей волей приходи, как невмочь будет. Инициация у тебя ладно прошла, сила жизнетворная едва-едва не через край уже идёт - развязать надо. А среди слуг Волчьей Матери, кои все полу мужеского, ты такого умельца не найдёшь. - И, с неудовольствием покосившись в сторону миловидного Валентина, добавила совсем тихо: - Надеюсь.
   И стоило ей это сказать, как Сандор почувствовал - ворожея права. Голова, только что такая лёгкая и ясная, наполняется золотым, звенящим каким-то туманом. Щёки горят, щекотные искорки солнца разбежались по телу и с каждым ударом сердца проникают в плоть всё глубже. Дышится тяжело. И его юный лекарь, всегда такой уверенный, решительный, смотрит с недоумением. А в карих глазах - лёгкая сумасшедшинка научного интереса.
   - Твоя взяла, - зло выплюнул неудавшийся Воин Луны сквозь сжатые зубы. - Готовь свой балаган.
  
   Ковен Ворожей, двумя часами позже
   Хельга оглядела себя в зеркале. Белая парча, наконец, уложена правильными складками. И музыка...
   Очень хороший у них ритуал. На голову выше, чем у континентальных солнечных церквей. Те только зачатие гарантируют. А в гимны Ворожей Благословенных островов вплетены чарующие ноты из песен жрецов Белой Богини. Вампиры знают толк в заклинаниях разума.
   Весь сегодняшний день Хельга будет для свежеиспечённого рыцаря его персональным Солнцем. А потом родит ему сына. Или своему ковену - дочь. Тут уж как повезёт.
  
   Совершив омовение, Сандор позволил облачить себя в просторные одежды. Белые. Почти всё тут золотое и белое. Белый мрамор стен. Золочёные перила, светильники, двери. Даже оконные рамы покрыты тонкой золотой фольгой. Богатый храм!
   Сандор неприязненно покосился на Верховную Ворожею, вызвавшуюся лично проводить его до Залы Таинств. В воздухе витал сладковатый запах незнакомых охотнику благовоний - должно быть, в светильниках жгли ароматическое масло. И это отчего-то делало слащавую улыбку верховной жрицы ещё невыносимее. Сандор чувствовал себя жертвенным животным, украшенным цветами и лентами. А теперь его, видимо, ведут под нож.
   Но страха не было. Напротив, переполнявшая его энергия рвалась наружу, навстречу предстоящим событиям. Охотник жаждал погони и битвы. Любая, самая безумная авантюра - лишь бы действовать.
   Верховная Ворожея собственноручно отворила перед ним помпезные двери. Говорила что-то льстиво-медовым тоном - он не разобрал слов. Сладкий запах окружил, будто ватой, сгустил воздух. Золочёная дверь закрылась у Сандора за спиной.
  
   Хельга молча рассматривала вошедшего. Она каждый раз рассматривала их лица с жадным любопытством. И никогда не могла вспомнить - после. Возможно, и к лучшему. Большинство мужчин, удостоенных Таинства, не были ни молоды, ни хороши собой, за исключением случаев, когда единокровным наследником желал обзавестись вампир или эльф. Иногда Хельга позволяла себе мечтать, как в эту дверь входит Влад Элизобарра, и она гасит светильники, потому что ни волшебный свет, ни ритуал им больше не нужны. А после он надевает на её левую руку золотой браслет и на руках уносит в родовой замок. Мечта... впрочем, не такая уж неосуществимая. Вампиры редко официально вступают в брак, но если уж решаются, связь эта будет вечной. Даже Верховной Ворожее не разорвать.
  
   Сандор с минуту разглядывал стоявшую перед ним женщину. Молодая, красивая. Глаза огромные и тёмные - из-за расширенных зрачков и цвета не разобрать. А ещё в ней что-то неправильно - надломлено или искривлено. Сандор ощущал нестерпимое, жгучее желание ей помочь. Но не представлял, как.
  
   Увы, сегодня в дверь Храма Солнца вошёл не вампир. Широкоплечий мужчина с обветренным, но довольно привлекательным лицом. Многие сочли бы за радость возлечь с ним и без приказа Верховной. Так что он забыл здесь? Праздное любовытство мелькнуло внезапной искрой, но тут же потухло. Не всё ли равно? Голоса сестёр сплетаются в ритуальный гимн, магия слова - с магией места. Ещё несколько строф - и её взгляд уже не будет различать черты лица незнакомца. Хельга плавным движением извлекла из треноги фарфоровую чашу, наполненную тягучим напитком. Перехватила устремлённый на её руки взгляд.
   - Я ждала вас, рыцарь.
  
   "Я ждала вас, рыцарь", - Сандор едва не вздрогнул. Именно этими словами встретила его Глафира, когда он, еле живой, добрёл, наконец, до знакомого дома, хозяин которого навсегда утратил связь с реальностью. Девушка выхаживала вырвавшегося из Волшебных Холмов охотника и с каждым днём всё реже заглядывала в зеркала - и в эльфийское, и в простое. Человек, остро нуждающийся в заботе, пробудил в ней больше энтузиазма, чем самая сладкая греза - наслаждаться однообразными идиллическими картинками стало скучно. А в обычное зеркало заглядывать не хотелось потому, что отражалась в нём не красавица Адель, а постылая Глашка. И всё же... та Адель, нежная, как утреннее солнце, и стройная, как рябинка, всё ещё жила где-то в глубине пышнотелой дочери артефактора. А в данный момент, как будто, стояла прямо перед ним.
   Сандор почесал нос и чихнул. Ну что же, чего-то в таком роде он и ожидал.
   - Сублимация чувственных образов под действием возбуждающих нервную систему веществ растительного происхождения, - криво усмехнулся охотник. - Глава седьмая. Параграф... второй, кажется. Или третий.
   В расширенных глазах ворожеи отразилось непонимание.
   - Лекарь мой к экзамену по иллюзии готовился, - пояснил Сандор. - Каждую свободную минуту нос в учебник совал. Ну и я, пока без дела валялся, полистал немного.
   Он аккуратно вынул из её ладоней чашу и опорожнил в ближайший вазон с глянцево-блестящим, явно не местным, растением.
   - Усугублять не будем, у меня от одних курений на голодный желудок уже чердак шатается.
   Хельга молча хлопала ресницами. Творилось что-то неправильное - она не один подобный ритуал уже провела. Сёстры отработали безупречно - её саму уже солнечным маревом стало накрывать, на внешность рыцаря наложился взлелеянный в глубине души образ молодого Элизобарры. Но рыцарь вёл себя неправильно, да и изъяснялся непонятно, будто на другом языке, хотя каждое слово в отдельности казалось знакомым. Очень смутно Хельга уловила, что он упоминал лунных магов-лекарей. Но что ей-то делать теперь? Сбитая с толку, она уставилась на опустевшую чашу и чувствовала себя весьма неловко. За время повисшей паузы образ лорда-вампира, так и не закреплённый порцией "Золотой мечты", развеялся, и солнечный рыцарь остался рядом с ней во всей своей брутальной красе.
  
   Сандор раскрыл все окна и ходил по залу, раздумывая, куда бы присесть. За узорчатым занавесом отыскалось низкое ложе, размером походящее скорее на ристалище, чем на предмет мебели. Ворожею колотила крупная дрожь и усадить её рядом с собой оказалось не так просто.
   - Послушай, девонька, - проникновенно сказал Сандор, - после заварушки в церкви Волчьей Матери меня не на шутку кроет. Ауры у людей видеть стал. Твою вот тоже... Я о таком подарке не просил. Обращаться со всякими призмами и харизмами не умею - высокую магию в гильдии Охотников только в командной школе преподавали. Так что расскажи простыми словами, что у тебя стряслось, раз перекосило так. Чем смогу, постараюсь помочь.
  
   ***
   Валентин приплясывал от нетерпения и был в шаге от того, чтобы грызть ногти. Мастер Йош расположился в увитой зеленью беседке, вытянул ноги и наблюдал за юным вампиром со снисходительной улыбкой.
   - Почему так долго?! - в отчаянии восклицал юноша, пронзая Храм Солнца ревнивыми взглядами. После того, как мастер просветил его о сути предстоящего Сандору ритуала, желание сотрудничать с солнечными школами магии у Валентина сильно поубавилось.
   - Любовь - дело не быстрое, - меланхолично отозвался старший вампир.
   - Разве это любовь? - Валентин ворвался в беседку и уселся рядом с учителем. - Разве иллюзия и обман, родовые чары суккубов, могут служить основой солнечного чувства?
   Йош снисходительно усмехнулся.
   - По-всякому бывает, юноша. Любовь излишне романтизируют. А в основе её может иной раз лежать такое, что в приличном обществе и поминать стыдно.
   Валентин не был расположен к отстранённым философическим рассуждениям о природе эмоций, а потому выскочил из беседки и начал наматывать круги вокруг неё.
   - Как думаете, мастер, ворожеи у нас его отберут?
   - Исключено, - заявил красноглазый вампир. - В оригинальной континентальной версии ритуала такая опасность бы существовала. Но Верховная много лет практикует модифицированный ритуал, и именно те элементы лунной школы иллюзии, которые так тебя возмущают, сыграют нам на руку. У нашего молодца солнечный фон зашкаливает. Ему сейчас хитрости ворожеи - что дракону молнии. Сожрёт и дальше полетит.
   - Так всё обойдётся? - проявляя вопиющее невежество, Валентин разговаривал с учителем, не отрывая взгляда от стены солнечного храма.
   - Если парень не свихнётся - да, - пожал плечами Йош. Его куда больше беспокоила виновница всей этой суеты, Маленькая Сестра драконов. Но её вынес из церкви Волчьей Матери сам Эйзенхиэль. Если бы ему требовалась помощь с солнечной хулиганкой, Йош был бы первым, кто об этом узнал. Однако вместо этого лорду Алиобарре поступил отрывистый приказ "присмотреть за рыцарем". Вот он и сидит в саду солнечного храма. В относительном комфорте сидит - в отличие от стихийников, колдунов и троллей, схоронившихся по кустам.
   - Мастер!
   - А? - он, кажется, слишком глубоко задумался и перестал поддерживать разговор. А этот юноша настойчивый.
   - Мы должны ему помочь. Если такая опасность существует...
   - И какая же у нас опасность на этот раз? - знакомый голос скользнул в уши Йоша Алиобарры, как бережно опущенный за шиворот кусочек льда. Вампир вскочил, а напротив него на скамейку опустилась Лайта Тандер, прекрасная, как вечерняя заря.
   - Просветите бедную женщину, милорды, какой клубок интриг вы скрутили на островах на этот раз? Поскольку возле портала меня не встретил ни глава клана, ни глава внутренней разведки, рискну предположить, вы все тут заняты чем-то очень серьёзным.
  
   ***
   Мать Хельга выпустила Сандора потайным ходом. Взгляд охотника приметил подозрительную парочку: вампира и эльфийкку-стихийницу, обжимающихся в стенной нише. Если их и оставили тут наблюдать за заветной дверью, сейчас им обоим явно не до того. Закутавшись в плащ, заботливо наброшенный на плечи его провожатой, Сандор тенью проскользнул вдоль стены. Бедная девочка! Вообще весь этот ковен Ворожей - клоака мерзкая. Надо будет взяться за них. Впрочем, и в лунной семинарии есть несколько моментов, которые требуется разъяснить...
   Он бесшумно отворил дверь, но не остался незамеченным. Глафира, не находившая себе места всё время с неоднозначно закончившейся церемонии в церкви Волчьей Матери, повисла у охотника на шее и разревелась.
   - Живой!
   Сандор обнял её и тихо рассмеялся.
   - Да что мне сделается?
   Глафира многое могла бы сказать на этот счёт. Ведь никто как она без малого месяц самоотверженно следила за неукоснительным исполнением предписаний "мастера Валентина", чудом вытащившего своего пациента из Сумеречного Предела. Но вместо ответа она лишь нервно рассмеялась. Сандор обнял её ещё сильнее и, до предела обострённым после двух церемоний чутьём, в полной мере ощутил тепло и нежность девушки в своих руках. Он воспринимал её всем телом, нет, больше, всем своим существом, а потому всё, что произошло чуть позже в спальне маленького гостевого домика между тяготеющим к Луне солнечным рыцарем и прекрасной волшебницей, облачённой в земное тело, наутро воспринималось ими обоими как "хорошо" и даже "единственно верно".
   335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
   Всю ночь заполнили тревожные сны. Наутро в памяти остался лишь короткий эпизод: спорящие Кэролин и Милослав. Чернокнижник резко выговаривал царю фейри что-то в своей обычной оскорбительной манере, а Кэролин предостерегающе схватил его за плечо. Она подошла ближе, в надежде выяснить, что эти двое не поделили. Что бы это ни было, следовало как можно скорее разнять своих неуживчивых братьев. Но сделав ещё шаг, она натолкнулась на невидимую стену. Билась, как рыба об лёд, безрезультатно пытаясь хотя бы привлечь внимание мужчин. Наконец, Милослав рывком высвободил плечо из пальцев фейри, и оба они повернулись к ней лицом. Чёрный Дракон хмурился и кусал губы, Кэролин же улыбнулся и протянул руки к сестре.
   - Кэролин! - в отчаянии она в очередной раз замахнулась на невидимую преграду, в попытке хотя бы указать на её существование, если не разбить. Милослав что-то беззвучно крикнул и предостерегающе выбросил вперёд раскрытую ладонь. А в следующее мгновение вместо братьев перед ней оказалось зеркало. То самое, что когда-то разлетелось сонмом жалящих осколков от лёгкого прикосновения хрусталя. Сейчас стекло опять было целым, а вот отражение белокурой девушки вдруг покрылось сеткой трещин и распалось, закружилось и вырвалось из зеркала сверкающим роем. Она вскрикнула, взмахнула рукой, пытаясь защитить глаза и... проснулась.
   Солнце стояло высоко. Должно быть, леди Лейнсборо почивала уже достаточно долго, но отдохнувшей себя не чувствовала. Во рту пересохло, как будто она вернулась из Сумеречного Предела.
   За завтраком все три привидения сверлили Лоридейль выжидающими взглядами. Аппетита это не прибавляло. Но и рассказывать о своих вчерашних похождениях не хотелось. На второй чашке чая, которую по глоточку цедила хозяйка дома, Мерлона не выдержала:
   - Ну же, дорогая, расскажи нам, где ты подцепила красноглазого вампира?
   - Князь Элизобарра - наш сосед, - ответила Лоридейль. Это нельзя было бы назвать честным ответом на вопрос, но и ложью тоже не было. - "Голубые ели" граничат с его родовыми землями на севере и на востоке. Вы, наверняка, наслышаны о нём, как о щедром меценате.
   - А ещё как о главе клана Вампиров, - вставил обычно молчаливый Густав.
   Сэр Арчибальд одобрительно хмыкнул, а Мерлона издала протяжное и восторженное "О-о-о!"
   - Вы что же, прежде никогда его здесь не встречали?
   - Мы, конечно, наслышаны о князе, - с достоинством сообщил сэр Арчибальд. - Хотя вампиры не слишком лезут в дела людей...
   С этим Лоридейль могла бы поспорить, но сочла за лучшее промолчать.
   - Я, признаться, думала, он не такой урод, - беззастенчиво болтала Мерлона, - в моё время считалось, будто долгоживущие - красавцы все до одного.
   - Что за чушь! - пыхнул Арчибальд своей призрачной трубкой. - Ты гоблина видала хоть раз? А лепреконы? Эти мелкие рыжие твари, хуже крыс!
   Мерлона только отмахнулась.
   - Я не про низших. Красноглазый вампир...
   - Она права, - неожиданно подхватил Густав, - высший вампир, как и высший фейри, должен быть неотразимо привлекателен для людей.
   - Кому должен? - Арчибальд пустил в потолок удивлённое облачко дыма и начал раскачиваться на своём скрипучем кресле.
   - У него белые брови, - скривилась Мерлона. - И кожа бледная, как у... нас. А губы! Тонкие и синюшные, ни кровинки в них нет.
   - Что ты хотела? Он в гробу спит, - пожал плечами Густав. - А что губы синие... так, видно, не охотился давно.
   Лоридейль собрала посуду на поднос и хлопнула в ладоши. Домовое заклинание отправило его в мойку, а скатерть, освежённая и заново накрахмаленная, улеглась в сервант.
   - Чересчур длинный и худой, - продолжала критиковать князя Мерлона.
   Лоридейль, слушавшая её вполуха, раскрыла этюдник и достала бумагу для набросков, ещё раз невольно вернулась мыслями к семейству Элизобарра.
   - Возможно, магия очарования вампиров действует только на живых, - размышлял Густав. - По каким-то причинам людьми они воспринимаются иначе, чем выглядят для нас.
   - Милочка, как по-твоему, этот красноглазый привлекателен?
   Угольный карандаш, безуспешно пытавшийся запечатлеть на листе такой характерный профиль князя, замер. Девушка растерянно уставилась на Мерлону.
   - Я... не знаю, - ответила она с нескрываемым удивлением. - Я не думала об этом.
   - Так подумай теперь, - предложила Мерлона.
   Лоридейль медленно смяла неудавшийся портрет и отправила бумажный шар под стол. Некоторое время она сидела, уставившись на новый чистый лист.
   - Князь Эйзенхиэль - элегантный мужчина, - ответила она нетерпеливому привидению светской дамы.
   С этим не поспоришь. Глава клана Вампиров - воплощённая безупречность. Его благородной осанке завидует сам король, его грациозным движениям - придворный танцмейстер, а его чёрным костюмам - весь двор. Ни одной лишней складочки, ни одного пятнышка, ни одной пылинки. Причёска уложена волосок к волоску. Но сколько она не пытается его изобразить, с листа бумаги на неё взирает настоящий урод: непропорционально высокий, со впалыми щеками и неестественно острым подбородком. Может, она просто разучилась рисовать?
   Вот Влад Элизобарра совершенно точно красив. Как может быть красив кувшин или пейзаж. Его точёные черты не вызывают в ней сердечного трепета, но доставляют эстетическое удовольствие.
   Карандаш снова забегал по бумаге. Небрежно разбросанные по плечам чёрные волосы, игривая улыбка, но при этом по-детски наивные глаза.
   - Но это ведь не он, а тот, другой, - Мерлона уже заглядывала ей через плечо. - Который пузырёк притащил.
   Да. С изображением младшего вампира не возникает сложностей.
   Ещё один бумажный шар полетел под стол.
   Лоридейль откинулась в кресле и закрыла глаза, стараясь как можно подробнее восстановить в памяти образ своего вчерашнего спутника. Разве не затем она пошла в церковь? Чтобы увидеть его ещё раз и, пусть издалека, как следует рассмотреть.
   Да, Мерлона права по поводу каждой отдельной детали. Тонкие бескровные губы... они то и дело складывались в улыбку - то язвительную и насмешливую, то мягкую, почти нежную. Она ясно видела треугольную ямочку на его щеке, чуть сощуренные глаза, идеально очерченный нос с тонкими ноздрями, безупречно-гладкую кожу, чуть серебрящуюся в свете луны, золотистое сияние ауры, обнимающее со всех сторон... вот оно!
   Лоридейль резко открыла глаза и встала. Как глупо было не догадаться раньше!
   - С князем... кое-что не в порядке, - туманно пояснила девушка привидениям, с тревогой следящим за ней. - И это, конечно, осложняет задачу, но...
   Внезапно замолчав, она закружила по комнате, то пританцовывая, то спотыкаясь на ровном месте. Мысли неслись галопом. "Как это смешно! Конечно же, разбитая призма восприятия! Но если для меня это привело лишь к утрате харизмы, то для него... вампиры ведь не отражают свет! У меня хотя бы есть нормальное тело, а у него - лишь поток магических частиц, принимающих ту или иную форму. И в памяти остаётся набор черт... которые он сам определит? Цвет волос, глаз... а общее впечатление сформировано... чем? Фоновым заклинанием разума, может быть? Но ведь оно тоже должно преломиться через призму... у привидений её нет, но и у меня ведь тоже, иначе не миновать бы любовных чар младшего Элизобарры. Но как же тогда?.."
   Лоридейль, наконец, остановилась, и закусив губу, уставилась в окно. Взгляд её, сначала отрешённый, зацепился за очертания замка Элизобарра, черневшие на фоне неба.
   Она решила нарисовать Эйзенхиэля, и она это сделает. Правда, для этого князя придётся получше узнать... но почему бы и нет? Разве он сам не назначил ей новую встречу?
   Лоридейль рассмеялась детской безрассудности этой мысли. Он мало того, что вампир, заклинатель разума, так ещё глава клана и князь. Ей совершенно точно нельзя больше видеться с ним.
   - Он... нравится тебе? - вкрадчиво спросила Мерлона, вклинившись в поток её мыслей.
   - Пока ещё не разобрала, - Лоридейль неопределённо дёрнула плечом и рассеянно улыбнулась.
  
   Лето 18 от воцарения Владимира Солнечного, Соловьиный Дол
   - Он нравится тебе? - спросил Кэролин, и она ясно ощутила его затаённый страх.
   Несколько мгновений девочка смаковала лакомство, которое юный фейри положил ей в рот. Растерянно улыбнулась:
   - Пока ещё не разобрала.
   Вкус у зелёного мёда был странный: приторный, но при этом терпкий и какой-то... обжигающе-холодный.
   - Идём.
   И она доверчиво взяла его за руку, как делала всегда. С каждым шагом лес становился зеленее, цветы больше и ярче, в стрёкоте насекомых начали различаться отдельные голоса. С удивлением она осознала, что стала понимать и их, и пение птиц, и письмена, сложенные из солнечных лучей. Легкокрылые создания вились вокруг неё, кружились и щебетали: "Юный царевич привёл подружку домой? Хи-хи! Хи-хи! Вот обрадуется его отец!"
   По отцу было не заметно, что он очень рад. Царь молча рассматривал маленькую девочку, оробевшую от пышного дворца фейри, от волшебных огней и сказочно прекрасных цветов. Оратрон молчал, и лоб его пересекала глубокая морщина.
   Но Кэролин всё так же крепко сжимал её ладонь. И смело сообщил родителю в лицо:
   - Её зовут Мелисента. Я хочу, чтобы она всегда была со мной.
   Когда Оратрон заговорил, в его голосе не было гнева. Лишь усталость и едва различимая печаль.
   - Я понимаю твоё желание, сын мой. Ведь именно благодаря этой девочке ты появился на свет. Но она была обещана Солнцу. И не тебе решать, где ей быть. Пойдём со мной, дитя. Не бойся, вредя тут тебе никто не причинит.
   Она и не боялась. Но Кэролин всё равно крепко обнял её, прежде чем отпустить в священный круг ясеней.
   - Он не злой. Я знаю, он разрешит тебе остаться здесь.
   Шум листьев становился всё сильней и вскоре отрезал её от волшебного леса. Всё, что осталось - зелёные стены и несколько мраморных глыб, как попало наваленных в густой траве. На одном из камней сидел человек. Только что его тут не было и вот он здесь. Снова волшебство!
   Девочка без страха подошла к нему и вгляделась в загорелое лицо.
   - У тебя красивые глаза, - бесхитростно сказала она ему. А человек ласково улыбнулся ей в ответ.
   - У тебя тоже, милая. И глаза, и волосы, и твой маленький носик. Ты, пожалуй, лучшая из моих скульптурных работ. А подрастёшь - сильнее станет заметен огонь, заложенный у тебя внутри.
   - Можно, я не буду возвращаться в монастырь? Можно, я останусь с Кэролином в лесу?
   Его тёплые пальцы коснулись её подбородка и приподняли её лицо так, что они почти столкнулись носами.
   - Тебе уже тесно в монастыре, проказница, да? Настоятельнице уже не словить? Не уследить за девчонкой, лазающей по ограде, как белка по сосне?
   Его кожа пахла нагретой на солнце травой, а дыхание - зелёным мёдом. Девочка потупилась. Человек с зелёными глазами откуда-то знал про неё всё. Должно быть, потому что это был не совсем человек.
   Девочка робко кивнула.
   - Будь по-твоему. Можешь пока остаться здесь. Но тебя будут искать, знаешь ли. Много, много людей. И не только.
   - А, если... я вернусь и скажу, куда ухожу, они отпустят меня?
   Он отстранился и отрицательно покачал головой.
   - Боюсь, что нет.
   Она топнула ногой и сердито нахмурила бровки.
   - Тогда я просто останусь здесь! Кэролин...
   - Кэролин просто отогревается рядом с тобой, восполняя недостаток внутреннего огня, - сказал зеленоглазый человек. - К несчастью, есть в моих фейри такой изъян. Рано или поздно его общество так же наскучит тебе.
   - Он мой друг!
   - О, даже больше, чем. Он твой брат-близнец.
   Девочка снова стояла у кромки деревьев, а человек с по-птичьи острым носом и загорелым лицом снова сидел на камне верхом.
   - Решай сама, маленькая Мел. Я не стану вмешиваться. Буду только смотреть.
  
   335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
   Леди Лейнсборо сердито провела рукой по глазам, отгоняя непрошеное воспоминание. Той девочки давно уже нет. Жизнь её разбилась вместе с волшебной призмой, которую коварный бог всучил несмышлёному ребёнку в дар. Внутренний огонь, заставлявший людей и нелюдей её любить. Настолько, насколько умел каждый из них.
   Слеза обожгла щёку. Можно ли было иначе как-то остановить это безумие? Теперь не столь уж важен ответ. Девушка снова загляделась на стройные башни замка.
   А что случилось с вами, князь-вампир? Как вы растеряли заложенную в вас от рождения способность очаровывать людей одним своим видом? И не пришлось ли вам тоже ради этого умереть?
  
   Вечер того же дня, замок "Элизобарра"
   Саркофаг поднимался из земли, словно гигантский каменный крот. Влажные комья чернозёма лениво отваливались от полированных стенок. Лайта брезгливо, двумя пальцами, сдвинула каменную плиту, которую не подняли бы и двое взрослых мужчин. Мраморная крышка с грохотом ударилась об пол, но тот, кто лежал внутри, не шелохнулся. Вполне обычное поведение для лежащего в гробу. Но Лайта уже истомилась ожиданием, а потому не намеревалась позволять главе своего клана спать круглые сутки. Заглянув в саркофаг, Лайта завистливо цокнула языком - князь выглядел, пожалуй, на круголет моложе, чем в ночь их последней встречи. Вечно бледные щёки окрасил лёгкий румянец, мелкие морщинки в уголках глаз разгладились без следа, волосы сверкают белизной, как снег в погожий денёк. Круголет? Нет, пожалуй, Лайта и не припомнит, когда в последний раз Эйзенхиэль был в настолько хорошей форме. "Может, не стоило его будить?" - мелькнула виноватая мысль. Но светлые ресницы уже дрогнули, а губы князя тронула мимолётная улыбка. Он медленно поднял веки.
   - Эль, - нерешительно позвала леди Тандер.
   Рубиновые глаза мгновенно сфокусировались на ней. Князь сел, всё ещё прижимая к груди сложенные накрест руки, и улыбнулся ещё шире, так что в полумраке склепа сверкнули клыки.
   - Лайта, - Он моргнул раз, другой, прогоняя остатки сна. - Прекрасно выглядишь. Рад, что ты тоже успела перекусить. Свежая кровь, всё-таки...
   - О, боги! - Лайта вцепилась ногтями в его плечи. Внезапной бледностью она могла бы поспорить с белоснежным шёлком его сорочки. - Что ты наделал?
   От мастера Йоша леди-вампир было уже известно и о драматической инициации солнечного рыцаря в разгар лунной церемонии, и об Эйзенхиэле, исчезнувшем с Маленькой Сестрой драконов в руках. "Она жива?" - хотелось воскликнуть леди Тандер, но не решилась. И вместо этого сдавленно прошептала:
   - Где... она?
   Один короткий миг на его лице отражалось недоумение. Но ход мыслей советницы глава клана восстановил быстро. От благодушия, осветившего его пробуждение, не осталось и следа. Князь перекинул ноги через край саркофага, вцепился в него руками и сидел, нахохлившись, как белый ворон.
   - У излучины реки, под еловым выворотнем закопал, - сообщил вампир, обнажив клыки в невесёлой усмешке.
   Лайта нервным движением поправила и без того идеально уложенный локон.
   - Это сарказм, я надеюсь?
   - Да, драгоценная моя советница, - как только Эйзенхиэль соскочил на пол, саркофаг снова погрузился в недра родовой земли князей Элизобарра. - Не хмурь брови, я кидаюсь на женщин не всякий раз, как остаюсь с ними наедине. Иначе и ты сейчас была бы в опасности, разве нет?
   - Мы все в безопасности лишь пока ты - это ты, - без тени улыбки сказала Лайта. - Ты заговорил о свежей крови, и...
   - ...и ты решила, что инстинкты бешеных волков снова взяли верх над рассудительностью туманов.
   Князь поправил манжеты, разгладил складку на рукаве и снова обозрел собеседницу. От его румянца не осталось и следа, черты заострились, подбородок вытянулся.
   - Я проследил, чтобы наше солнечное сокровище добралось до дома без лишних приключений, только и всего.
   Сдержанный тон главы клана приободрил Лайту.
   - Так с ней всё... хорошо?
   - Полагаю, да, - Эйзенхиэль небрежно пожал плечами. - После выходки в церкви девчонка была истощена и дезориентирована. Стоило мне выпустить её из рук, побежала в монастырский сад, сломя голову. Растворённое в крови возмущение согревало бы её недолго. Не увяжись я следом, заплутала бы, выбилась из сил и замёрзла под терновым кустом.
   - А возмущение в крови Представительницы Сообщества драконов растворил тоже ты? - полунасмешливо, полутревожно осведомилась Лайта.
   - Надо же было её как-то взбодрить. Или мне нужно было хулиганку на руках всю дорогу нести?
   - Прости, я... что-то разнервничалась. Ты ведь помнишь, что...
   - Да, что твой любимый дракон моему сыну и вампирам вообще приближаться к ней. О его любезности сложно забыть. Довольно об этом.
   Лайта шла за главой клана по коридорам замка Элизобарра, и щемящее чувство тревоги не оставляло её.
   В это же время секретарь Эйзенхиэля, остановившийся у южной стены замка, пребывал во власти глубокого недоумения: несмотря на ночные заморозки, у самой кладки зеленел побег с широкими виноградными листьями.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"