Аннотация: Что бы в романе не происходило, половина описанного произошло на самом деле и уж поверьте, это далеко не самое обычное из произошедшего. Аминь.
Паблисити Эджент
Трудно подобрать слова, когда собираешься рассказать о таком, чего в принќципе быть не может. Слова должны быть убедительными, вескими, привлекаюќщими внимание и это как минимум. Как максимум..., да понятия не имею, что для этого нужно. Мне, реалисту по жизни, пришлось столк-нуться с таким, чему трудно найти рациональное объяснение, да честно ска-зать, я особо и не упорствовал в этом, почти сразу уяснив, что рационального во всём произошедшем очень и очень мало.
Временами мне казалось, что вокруг один сплошной "сюр", неадекватные, странны люди, непонятные происќшествия, постоянное чувство преследова-ния, ощущения настойчивого, недоброго взгляда давящего в спину, даже то-гда, когда я был абсолютно один, и в довершении ко всему, ночные кошма-ры. Непрестанно приходилось себе напоминать, что я нахожусь в трезвом уме и здравой памяти, что всё хоќрошо, всё рано или поздно образуется, и встанет на свои места. Нужно было заставить себя ничему не удивляться, ни-чего не анализировать, принимать всё на веру, и ни за что, ни при каких об-стоятельствах, не искать во всём происхоќдящем здравый смысл. Возможно это, в конечном итоге, и помогло мне не свихнуться.
Чёрт возьми, как я завидую нашим предкам, для которых всё необъясни-мое, сверхъестественное было просто чудом. Очередным, обыкновенным чудом. Не помните, кто сказал, "от многие знания, многие печали"? Раньше это высказывание ассоциировалось у меня с поговоркой "меньше знаешь, крепче спишь", но теперь я думаю несколько по-другому. Высокоучёные люди, так слепо доверяют полученным знаниям, что принимают их за истину в последней инстанции, сами не замечая, как становятся рабами закостеневќшими в узких рамках догм и правил, составленных для них их предшественниќками. Вот такой консерватизм, закрытость моего сознания чуть не сыграла со мной злую шутку, а кое с кем и сыграли. И эта шутка для них стала последней.
Один человек, средних лет,
проснувшись рано утром,
решил сходить за хлебушком,
и совершил массовое убийство.
Глава 1.
Было раннее осеннее, октябрьское утро, правда, когда я проснулся, я ещё не понял, что оно наступило. Оглядев одним глазом всклоченную кровать, я тяжко вздохнул, опять снилось что-то сверхгадкое, мутное и незапоминаю-щаяся. Последние две недели только такая хрень и снилась, и нет бы хоть что-нибудь запомнилось из того бреда, что по ночам лезет в моё многостра-дальќное подсознание, куда там, стоит только открыть глаза, как всё момен-тально улетучивается в неизвестном направлении.
Я даже пытался записывать свои сны, просыпаясь среди ночи, включая тор-шер, что служил нашей семье вместо ночного светильника уже не один деся-ток лет, хватал карандаш и... всё, девственно чистый мозг, кроме неприятных и тяжёлых впечатлений на душе, ничего о ночном кошмаре не напоминает.
Я огляделся, потянулся, сладко зевнул, чуть не разорвав себе рот и, прыж-ком поднялся на ноги. Здоровьем, ростом и атлетически сложенной фигурой Господь и предки меня не обидели, а поэтому ничтоже сумняшеся выполнил почти полный комплекс и-цзинь-цзин, состоящий не из восьми упражнений, как многие полагают, а из сорока восьми. Правда, я сдох на двадцать втором тем самым поставив рекорд по числу упражнений выполненных с утра, ночќные кошмары оказались не плохой мотивацией, но честно сказать ну её в баню, такую мотивацию.
Дальше душ, завтрак вприглядку с телевизором и прикуску с ливерной кол-баќсой. Чего морщитесь? Не понимаете, как можно есть эту гадость? Не буду вдаваться в подробности, просто любовь к ней, у меня на генетическом уровне, а кто я такой, что бы идти против неё? Если учесть, что за ней стоит будущее. (Не за колбасой конечно, за наукой) Правильно, никто.
Напомаженный ведущий "Доброго Утра" бодро калякал с приглашённым эксперќтом что-то за ЖКХ, пытаясь выведать у хмурого чиновника, куда же деваќются деньги и почему у нас в стране такие высокие тарифы на ФФСЁ. На что не выспавшийся эксперт бубнил заезженную мантру о вечно виноватых энергоснабжающих организациях с их непомерными аппетитами, о нецеле-вом использовании денег, об устаревших коммуникациях, и о банальном во-ровќстве. Диалог был донельзя скучен и не интересен, никто ничего нового не сказал, а лишь потыкали палкой в больное место своих сограждан, и на этом успокоились. Через секунду должны были начаться новости, но экран вдруг мигнул и на меня прямо из телевизора уставилась неприятная рожа, эффект от того что он смотрит конкретно мне в глаза был столь силён, что я на не-сколько секунд опешил, так и не донеся бутерброд до места назначеќния. Че-ловек в экране покрутил головой, как бы разглядывая мою кухню, поќвёл но-сом и скривился.
- Фу, ливерная. - В этот момент я нажал кнопку пульта, закрыл глаза, для надёжќности прикрыв их ладонью, и засунув бутерброд в рот, стал сосредотоќченно его жевать, не ощущая абсолютно никакого вкуса. Не скажу что, я так уж сильно перепугался, хотя стоит признаться, подобные выходки сильно даќвят на нервы. И до меня как-то сразу дошло что, мои ночные кошмары, рожа из телевизора, странные люди всё время снующие вокруг меня. Неприятноќсти с машиной, до не давних пор никогда не ломавшейся. Сотовый подозриќтельно часто оказывающийся вне зоны действия сети прямо в центре города, где на один квадратный километр сорок вышек все различных мобильных операторов, всё это и многое другое на что, я раньше не обращал внимания, списывая на обыкновенную невезуху, одного поля ягоды. И если честно не берусь утверждать, что не знаю, откуда растут ноги у этой траблы. Есть подозреќния, но поверить в них, значит добровольно признать себя шизофрениќком, с другой стороны, я и раньше не считал их психически больќными людьми, мне всегда казалось что, они видят или переживают нечто таќкое, вполне, может быть, реальное, отчего у любого крыша съедет. Во всяќком случае, так однажды высказался один мой знакомый психиатр.
Телевизор молчал, хотя я его всего лишь переключил на другой канал. Раз-леќпив свои ясные очи и убрав десницу от своего светлого лика, я с обречён-ноќстью человека ждущего неприятности, снова уставился на экран, там тре-пеќтал флаг весёлого Роджера, у которого под черепом не ножи были, а человечеќские бедренные кости. Пришлось нажать красную кнопку, жаль не от ядерного чемоданчика, хоть она и чёрная.
- Шутники мля. Маньяки приколисты. Чего от вас дальше ждать? - Спросил я у потухшего экрана. Он, как ни странно, не ответил, зато зазвонил отключен-ный на ночь телефон, надеюсь, не стоит объяснять, для чего я это сделал. Понаќблюдав за воскресшим аппаратом с полминуты, я всё же поднял трубу и произнёс положенное "алло" максимально нейтральным тоном.
- Василь Саныч? Эт я. - Бодро отозвался на том конце, чуть не сказал про-вода, Геша, секретарь моего шефа.
- Как ты до меня дозвонился?
- Хм. Да обыкновенно, взял мобилу и позвонил, а что не должен был?
- По идее не должен. Я телефон отключил, совсем.
- А зачем?
- Нужно было, не хотелось что бы всякие думозвоны по ночам названивали.
- Надеюсь это не обо мне.
- И я надеюсь.
-Короче Саныч, шеф прикинулся самоваром, пыхтит, свистит, пары пускает и требует твою персону к себе на ковёр, хочет устроить показательную казнь нерадивому сотруднику. Чего-то ты там с договором на рекламку снова не то подмахнул, не поделишься инфой, а то тут уже ставки принимают, кто кого в этот раз на лопатки положит. - Тут надо пояснить, директор нашего рекламќного агентства "Эдельвейс" в прошлом известный, правда в узких кругах, боќрец, и мне как КМСу по боксу, тоже в прошлом, всегда приходилось выслушиќвать его нудные разъяснения на тему "почему борцы всегда круче боксёров". Правда, до открытого столкновения у нас ни разу не доходило, но споры были ух какие жаркие, куда там ребятам с политических ток шоу. Ну а если я в своей работе допускал какой-нибудь косяк, то шеф обязательно списыќвал это на мой отбитый другими боксёрами - долботятлами мозг. "Ведь всем же известно" обычно заканчивал он "ни один дятел не умирает своей смертью, все они мрут от сотрясения мозга. Так что делай выводы Васиќлий, делай выводы". А зачем мне их делать? Боксом я уже сто лет как не занимаюсь.
- Инфой поделиться говоришь. - Что-то в моём тоне его насторожило и, Геша благоразумно решил промолчать. - Ладно, скоро буду, если тачка заведётся.
А всё началось около двух недель назад назад, когда мой шеф подкинул мне не пыльную работёнку. Нужно было сгонять на Рождественку и заклю-чить догоќвор на рекламу с одним недавно открывшимся магазином, тор-гующим исключительно чаем. Помню, меня ещё порадовало название сего заведеќния, "Скрипичный Ключ". Добрался я туда довольно быстро, припар-ковал свою старенькую бэху недалеко от Строгановской церкви и, весело размахиќвая папкой с типовым договором, направил свои стопы в сей чайный храм. Стоит отметить, с храмом я ничуть не погорячился и, сортов чая тут было ну просто великое множество. От дорогущего белого чая до полоумного Пуэр, который если не правильно хранить превращается в откровенную гадость. Гадость за несколько сотен зелёных американских рублей за пятидесятиграммоќвый пакетик, и хранить это, с позволения сказать, чай, та ещё задача. Помимо этого здесь присутствовал самый экологически чистый Улун с горы Уи, один из редчайших сортов чёрного чая "Сапсан", что произраќстает только в провинции Юаньнань, и много, много всякого другого редчайшего и дорогого. В общем, когда я туда вошёл, я даже не услышал звука дверного колокольчика из-за оглушивших меня ароматов. Кто бывал в таких местах, тот меня поймёт. Держа папку с документами в руках, я почти, что на ощупь добрался до прилавка, где на горелках подогревались три чайќника, источая незабываемый аромат. Честно сказать такой магазин я не стал бы страховать, огонь на деревянном прилавке, это верх нарушений правил пожарной безопасности, но я же не работник МЧС, я всего лишь рекламный агент так, что на огонь я наплевал.
Пока я разглядывал цветастые пачки, и яркие жестяные банки с чаем соб-ранќные, похоже, со всех континентов земли, исключая разве что Антаркќтиду, за высоким прилавком, который даже мне, сто девяносто двух сантиметро-вому мужчине доставал до груди, раздался подозрительно знакоќмый рас-кладушечный скрип, и передо мной явился продавец. Этот соверќшенно лы-сый дядя, с удивительно светлой кожей имел негроидные черты лица, русые, свисающие ниже подбородка усы, (прямо как у сябров) небесно голубые глаза и мощные плечи, сидящие на широком, кряжистом туловище. "Борец", обречённо подумал я, не знаю, что подумал он, но его взгляд был направлен на мои набитые костяшки. Особенно его привлекла моя правая рука, где головка третей пястной кости, возвышалась этакой Джомолунгмой над остальными. Хочу сразу сказать, ничего такого я с ней не делал, просто будучи ещё в восьмом классе, схлестнулся с одним поганцем, который в ме-сто того что бы подставить нос или глаз под мой кулак, очень умело подставќлял лоб, в результате чего остальные пястные кости были попросту выбиты. Теперь, если удачно засветить кому-то в висок, я мог и убить, поэтому правой рукой в случае драки, стараюсь в голову не попадать, да и вообще стараюсь не "попадать", просто предпочитаю контактным видам спорта, лёгкую атлетику. Можете назвать меня трусом, но по мне, лучше заняться бегом, чем тянуть червонец в местах не столь отдалённых из-за какого-нибудь перепившего мудака.
- Ну. - Вывел меня из раздумий светлокожий африканец с бялорусскими усами.
- Эдельвейс. - Сказал я первое, что пришло мне в голову.
- Горный дивизия СС? Какой чай, уважяемый, ти притпачитаищь виэто вире-мя сутак? - Затараторил он с заметным среднеазиатским акцентом.
- Да нет. Эдельвейс это рекламное агентство и я его представитель.
- Тоисть чаю тибе ни нада да?. - Он натянул рукавицу, поднял трубу дымохода присоединённую к огромному самовару и, закинув туда пару чурочек, поставил её на место. Сам дымоход, надо полагать, был выведен куда-то на крышу.
- Фантастика. - Пробормотал я, больше поражаясь не самовару, а тому, сколько крови намешано в этом типе. Но и самовар был знатный, ведра на три, не меньше. Пузатый, огромный, чем-то похожий на средневекового ры-царя обряженного в латы. - Я по поводу договора на рекламу. От вас звони-ли.
- А. - Махнул он рукой, как бы предлагая ему не мешать, хлопнул рукой по звонку стоящему на прилавке и снова завалился на раскладушку. - Эта ни камне. - На звонок тихо распахнулась дверка, спрятанная в углу за занаве-сью, и в зал вошёл высокий мужчина в дорогом костюме. Он дежурно улыб-нулся и спросил: - Чем могу быть полезен вам? - Было в его внешности что-то такое неуловимо восточное, персидское что ли, может длинные, иссиня-чёрные, вьющиеся волосы, спускающиеся ниже плеч, давали такой эффект. Может горбатый нос с узкими, крепко сжатыми губами и выступающим жё-стко очерченным подбородком, но стоило повернуть ему голову в профиль, как вся эта восточность куда-то улетучивалась, и оставалось не пойми что.
- Я из рекламного агентства Эдельвейс, от вас был звонок по поводу догово-ра на рекламу.
- Возможно. - Пожал он плечами. - Боруд, - обратился он к любителю рас-кладушек - Ты забыл, тебя ждёт работа на заднем дворе.
- Ша кра! - Не знаю, что такое сказал Боруд, но эффект оказался весьма не-ожиданный. Мужчина в дорогом костюме резко нагнулся к борцу и вдруг так правдоподобно зашипел, что я в испуге начал оглядываться по сторонам в поисках как минимум десятка огромных удавов, не знаю, правда, шипят ли они. Свист-шипение носилось от стены к стене странным эхом до тех пор, пока из-за прилавка не поднялся изрядно позеленевший Боруд.
- Вот так-то лучше, а теперь пшёл! - "Борец" неловко шевельнул руками, и как механическая кукла, потопал к выходу. Создалось полное впечатление, что им управляют, и только глаза продавца оставались прежними, живыми, в них плескалось бескрайнее море такой ненависти, что будь "перс" бумаж-ным, давно бы загорелся. - Иногда нужно подчинённых нужно ставить на место. Я, как-никак менеджер этого учреждения. - Проговорил "костюм".
Если честно я был слегка в шоке, потому ничего не сказал в ответ. Вся эта сцена наигранной ну никак не казалась, однако поверить в возможность управления человеком против его воли я не мог. Времена Лонго, знаете ли, давно прошли и оживление живых "трупов", и "левитация" на верёвочке сильно подкосили мою веру в сверхъестественное.
- Где там ваш договор? - Спросил менеджер, так и не дождавшись моей ре-акции. - Давайте его сюда, я его боссу снесу.
- А? Нет, не нужно, я сам. - "Костюм" недоумённо посмотрел на меня, явно чему-то удивляясь. - Есть просто несколько пунктов в договоре, которые я должен лично обсудить с вашим хозяином.
- Извините, я не точно выразился, с хозяином этого магазина. - Некоторым очень не нравится, когда ты называешь директора, босса или руководителя какой-либо фирмы их хозяином, есть в этом что-то холопское. Не знаю как у других, но у нас, у Русских, быть слугой какому-то конкретному человеку, считается зазорным, во всяком случае, для большинства из нас, а вот служить идее, вере или государству, нет. Всё-таки советский период подвыбил во многих моих соплеменниках чинопочитание, заодно, правда, и уважение к старикам.
Есть у меня один далеко не бедный знакомый с редким, для нашего време-ни именем Сафрон, и практически забытым отчеством Никодимович, и ре-шил сей нувориш завести себе прислугу. Домина большой, а жены нет, куда деваться бедному богатею? Понятия не имею, какого домостроя он там на-читался, и какого отношения он ожидал к себе от нанятых домработниц, но уж, наверное, не абсолютного безразличия к его правилам и пожеланиям, вперемешку с полным неуважением к нему самому. Его шпыняли, ему гото-вили отвратительную на его взгляд еду, он вечно мешал убираться и проти-рать пыль, к нему вламывались в кабинет во время важных переговоров по какому-нибудь малозначительному поводу. Его достали указаниями, какую мебель стоить выкинуть, а какую купить, невзирая на то, что вся мебель у не-го была антикварная, в общем, жизнь ни только не облегчилась, а скорее на-оборот. Бедный толстосум так извёлся за два последующих месяца после найма трёх мегер-уборщиц, что похудел на десять кило, бедняга. Ну не мог он поставить их на место, хотя на своей фабрике мог любого подчинённого в бараний рог согнуть. Вот почему? Кончилось тем, что он женился в третий раз, выставив, правда, одно условие своей супруге, ни за что не увольнять домработниц которых он нанял, пока те не взвоют.
- Это..., - поскрёб он себе кончик носа указательным пальцем, и при этом, очень смешно сморщившись - будет не так просто.
- А в чём дело?
- Ну, - снова замялся менеджер - ладно, сейчас попробую. - Он снова скрылся за дверью, оставив меня одного в неохраняемом магазине. Правда отсутствовал он недолго и, появившись в дверях, молча, предложил мне пройти, указав на дверь скрывавшуюся в темноте, в конце коридора.
Подсобные помещения магазина выглядели, мягко сказать, отвратненько, ремонт тут явно не делали со времён великой октябрьской социалистиче-ской революции, ну или, по крайней мере, со времён НЭПа. Грязные стены, протёртый, а местами и подгнивший деревянный пол, чёрный, никогда не мытый, потолок, электрические провода свисающие паутинами со стен, му-сор, грязь и вонь из заколоченного отхожего места. Я остановился перед дерматиновой дверью, похожая у моих соседей стояла, когда ещё Брежнев жив был, и без стука вошёл. Разительной перемены между коридором и ка-бинетом я не увидел, всё, то же самое, разве что туалета нет, да на стене ви-сел шикарный спортивный велосипед, по-видимому, это здание когда-то было коммуналкой.
За обыкновенным канцелярским столом советской эпохи, сидел обыкно-венный тип с внешностью обыкновенного советского бухгалтера, мятый пиджачок, невзрачный галстук, обыкновенные очки в мощной оправе. Скуч-ное, а скорее даже брезгливо-измученное выражение лица хозяина сего за-ведения, удивительным образом не поддавалось описанию. Я даже не могу с полной уверенностью сказать был он европеоидом, монголоидом или нег-роидом. Ну конечно он не был чёрным или раскосым, просто пока я шёл к столу, мне казалось, что лицо его неуловимо меняется, но стоило мне оста-новиться, всякие перемены в лице директора как бы замерли в полной не-определённости. Как будто так и не решив, какой типаж выбрать. М-да, бо-лее странных клиентов мне ещё не попадалось. Был, правда, один коллек-ционер туалетной бумаги, заставивший свою квартиру сотнями рулонов раз-нообразного пипифакса, ну так то болезнь, а тут..., даже не знаю....
- Добрый день. - Я протянул руку, но директор, приспустив очки на кончик носа, начал внимательно её разглядывать, при этом странно шевеля носом. "Он, что, её нюхает?" Пронеслось у меня в голове. Я быстро спрятал руку за спину. - Я из рекламного агентства Эдельвейс, вы, кажется, собирались за-ключить контракт на рекламу вашего магазина. - Отбросив ручку, и оконча-тельно сняв очки, хозяин откинулся на спинку стула, наконец, удостоив моё лицо своим взглядом.
- Было дело, подумывал об этом, но к окончательному решению пока не пришёл. - От сердца сразу отлегло, всё-таки не зря я сюда приехал, и наблю-дал всю эту чертовщину. Это, понимаешь, уже совсем другой разговор, кли-ент хочет, что бы я перед ним "станцевал", да ради бога, уж я распишу, ка-кие блага сулит ему массированная рекламная акция по ТВ, интернету, в га-зетах и билбордах. Но, с презентацией нельзя затягивать, максимум три, а лучше всего две минуты доходчивого и неспешного монолога, после которого у клиента возникнет желание задать парочку вопросов, на которых во время своей речи я незаметно ставил акценты. А ещё обязательно нужно, что бы заказчик сам поучаствовал в разговоре, добавил парочку нужных мне предложений, в общем, у него должно сложиться полное впечатление, что именно он ведёт, а не его ведут. Но стоило мне раскрыть рот, как мысли мои заплясали, запутались, и поскакали в разные стороны, я испытал нечто вроде размножения личности и никак не мог понять причину такого..., расстройства, пока не оказался с подписанным договором в руках на улице. Помню, правда, странный запах, такой приятный и дразнящий, вернее помнил, пока садился в машину, а как сел и это забыл.
Вот, примерно с этого всё и началось, не сразу конечно. Потом был разнос учинённый мне шефом из-за этого проклятого договора, в котором неиз-вестно откуда появился доп-лист. Дополнительные соглашения так сказать и, не выполнив их, наша фирма, конкретно попадает на нехилые бабки. Шеф откровенно не понимал, как я мог подписать подобную филькину грамоту, пока не вспомнил о моём боксёрском прошлом. Я, со своей стороны, про-молчал о его борцовских буднях, какой мудак, э-э-э простите, начальник, от-даёт подчинённому договор с уже проставленной печатью фирмы, и соответственно своей подписью?
Ведь, на доп-листе, тоже имелась его подпись. Вопрос откуда. Шеф, было дело, заподозрил меня, но видя моё неадекватное состояние, подозрения снял. Ещё бы, я на его глазах, и на глазах доброй половины персонала наше-го агентства пытался зачерпнуть водички из кулера, прямо сквозь дно буты-ли, при этом весьма загадочно и хитро улыбаясь. Типа знаю что-то такое, о чём ни один человек на всём белом свете не догадывается. Что было даль-ше, увы, не помню.
Помню, пришёл я в себя тогда, в отделении токсикологии девятой инфекци-онной больницы, там, напротив, ещё стоит памятник архитектуры 1896 года постройки, так называемый экспозиционный павильон "церковь-школа". Очень необычное здание в виде креста, если смотреть сверху.
В детстве ужасно боялся попасть в эту больницу, мне всё казалось, что тут, за железными решётками, и высоким деревянным забором, томятся зачум-лённые полутрупы, а в народе ходил слух, якобы здесь чуть ли не лепрозо-рий был, и жили люди с отваливающимися носами и пальцами. Даже мы, будучи ещё детьми, способными влезть куда угодно, абсолютно невзирая на степень защищённости объекта, ни за какие коврижки не лазили сюда на "разведку". Ни меня, ни моих друзей невозможно было взять на понт, и за-ставить сделать хотя бы шаг по этой заражённой территории. А тех, кому из нас суждено было оказаться здесь по тем или иным причинам, очень долго обходили стороной, хотя они и болели всего лишь желтухой. С тех пор про-шло немало лет, деревянный, глухой забор заменили железные решётки и живая изгородь, а внутри, как оказалось, никогда ни какого лепрозория не существовало.
Я обвёл глазами помещение, восемь коек, три из которых, судя по смятым постелям, были заняты. Стандартная окраска стен, белый верх, сине-голубой низ, обшарпанный линолеум на полу, старые, скрипучие, кровати с панцир-ной сеткой и тонкими матрацами. Спина, надо сказать, уже ныла. На окнах решёток не было и, судя по полуоткрытой двери, она не запиралась. Мне от-чего-то сдалось, что после вчерашнего, я непременно попаду в психушку, но "церковь-школа", так хорошо известная мне с самого детства, и сейчас пре-красно видимая в окне, разубедили меня на все сто. И ещё приятная новость, меня не привязали к койке, а значит, я вчера не буянил.
- О! Очнулся наш спящий красавец. - Раздалось от порога. Я оглянулся. - Хо-рош. - Залюбовался мной вошедший мужик с лёгким венчиком волос вокруг сияющей лысины. - Ну ты и спать сосед, три дня без передыху, если бы пошёл в пожарные, сразу бы начальником части стал, минуя все остальные звания как не достойные твоего опыта. - Я повнимательнее присмотрелся к нему, отчего-то сея личность показалась мне знакома.
- Миха? Шухов, ты что ли?
- Признал. - Расплылся он в улыбке. Боже мой, сидящий на соседней койке здоровенный лысый дядя, с заметным брюшком, с фиксой во рту, и с наколотыми перстнями на пальцах, когда-то был застенчивым, интеллигентным, худеньким мальчиком в смешных очках. Он играл на скрипке, ходил в музыкальную школу, носил галстук бабочку, и вообще, был очень милым и послушным ребёнком. А знали бы вы, кто были его папа и мама, то поразились этой перемене ещё больше. У доктора исторических наук, академика РАН, и заслуженного учителя СССР (это мама) не могло быть сына уголовника. Хотя, за столько времени многое могло произойти, мы с ним лет этак, двадцать не виделись, а то и больше. - Чего удивляешься? - Усмехнулся он. - У каждого в жизни своя дорожка, и пока есть тот, кто её протаптывает для тебя, идти легко, ну а когда таких людей не остаётся, начинаешь петлять. - Он развёл руками.
- Глубокомысленно.
- Жизненно.
- Давно твоих родителей нет? - Догадался я.
- Давно. - Миха поскрёб жёсткую щетину на щеке. - А ты как страдалец, дав-но на кокс подсел? Твои предки ведь тоже не из последних. Слышал я, батя у тебя, вроде инженер какой-то в МАЭ был?
- А с чего ты взял, что я на что-то там подсел?
- Да лепила позавчера, что-то про предоз калякал, вот я и решил глянуть на твои "дорожки", узнать, давно сидишь на игле или нет...
- Как позавчера?
- Да так, ты тут уже дня три откисаешь.
- Три дня. - Я сел на койку и растёр ладонями лицо. - Ничего себе. Так, и о чём ты?
- О чём, о чём, дорожек нет, значит, нанюхался чего-то, а что у нас нынче зо-лотая молодёжь нюхает? Только коку.
- Да уж, нашёл молодёжь. И кстати, ты не прав на счёт наркоты.
- А что же, по-твоему, с тобой такое было?
- Понимаешь Миха, в своё время я пробовал наркоту, разную, даже такую о которой ты не слышал, я же ведь золотая молодёжь и ты представь, ни разу не испытал прихода. На меня даже таблетки обезболивающие не все дейст-вуют и поэтому, употребление всякого рода наркосодержащих препаратов, для меня, самое бесполезное занятие.
- Брешешь. - Выпучил глаза сын академика РАН.
- Не-а. У меня эскулапы какой-то ген неправильный нашли, вроде как он и обнуляет все действия наркотиков. - Михаил задумался.
- Уж не знаю братан сочувствовать тебе или поздравлять, с алкоголем тоже, небось, проблемы?
- С этим всё в порядке.
- Тогда поздравляю. Хотя постой, а что же с тобой тогда было? Ты же один в один как "потерянный" выглядел.
- Это, знаешь ли, и меня интересует, и честно говоря, пугает. - Миха заржал. - Ты чего?
- С первым кайфом тебя братан!
- Тьфу ты. - Я снова завалился на кровать и уставился в окно. "Три дня" всё носилось у меня в голове, "чего же эти суки мне такого подсунули? И самое главное как!?" - А где врача найти?
- В ординаторской. А тебе зачем?
- Выписываться пора. - Зло сказал я и поднялся, но стоило мне схватиться за ручку двери, как в спину прилетело:
- А, кстати, совсем забыл, тут к тебе один странный тип просочиться хотел, но его Лидуся, сестричка наша, завернула.
- Что за тип?
- Странный такой, высокий, черноволосый, ещё лицо у него было, - Михаил нахмурился - бледное, почти зелёное, дёрганый весь. Эрратом, кажется, на-звался. - Миха хохотнул. Я пожал плечами, такой "тип" среди моих знакомых не значился. Если только Геша, но зная его пофигистский характер, в больницу он бы ни за что не пришёл, да к тому же ещё с зленным цветом лица. Хм, Эррат. Странно, я махнул рукой Мишке и вышел.
Длинный, светлый коридор, тянущийся во всю длину здания, окнами выхо-дил во внутренний двор, весь засыпанный опавшими листьями. Дорожки, газоны, клумбы с засохшими бессмертниками, лавки, всё было похоронено под этим жёлто - красно-коричневым морем.
Одноэтажные корпуса больницы выстроились, по обычаю заведённому ещё древними египтянами, то есть буквой "П", и всё пространство между ними было засажено липами. Теперь эти чёрные великаны, так ярко выделяющие-ся на фоне жёлтых листьев, жёлтых зданий и бледно-серого неба, что не-вольно резали глаз, хотя и придавали маленькому парку некое таинственное очарование увядшей, засыпающей природы. Я невольно залюбовался, на короткое время позабыв о враче, о работе, да ещё много о чём.
- Ну наааадо же, очнулся - вывел меня из задумчивости приятный женский голосок, полный неприятных интонаций - и как там? Стоило оно того? - Я обернулся, передо мной, засунув руки в карманы короткого, медицинского халатика, стояла симпатичная девушка, и вся её поза выражала полное не-принятие меня, не только как личности, но и как человека вообще. Хотя в глазах читалось..., нечто похожее на сожаление, и природа этого сожаления мне была хорошо известна. Звучит это примерно так, "такой парень, высо-кий, сильный, красивый, от такого детей только рожать но, увы, конченый наркоман".
- Где, там? - Спросил я, вернувшись к реальности и не сделав даже попытки улыбнуться, что бы хоть немного сгладить первое впечатление о себе, уж на-верно она меня видела в том непотребном состоянии. Честно сказать, меня этот выпад сильно задел. Не хотелось нравиться, хотелось как-то по-другому восстановить свой "status quo", не прибегая к улыбочкам и всем остальным трюкам. Да кто она вообще такая?!
- Там, куда вас, торчков, так тянет. Вас и вам подобных опустившихся..., осо-бей.
- Лидуся, верно? - Еле сдержался я.
- Кому может и Лидуся, но уж точно не вам. - Решила перейти на вы медсе-стра.
- Хорошо. Посмотрите на меня Лида, неужели я так похож на наркомана? - Девушка неуверенно стрельнула в меня глазками, а я поймал себя на мысли, что я сильно нервничаю. - Впрочем, - не стал дожидаться её ответа - меня ваше мнение не особо интересует. То, что я обычный, вполне здоровый человек, я и так знаю.
- А я в свою очередь могу это подтвердить. - Раздалось у меня за спиной. Я обернулся, и увидел довольно молодого мужчину, с пшеничного цвета волосами и небольшими усиками, придававшими его лицу этакую лёгкую франтоватость. - Судя по анализам, последние три месяца, никаких наркосодержащих препаратов вы, Василий Александрович, не принимали. Вы, если позволите, вообще исключительно здоровый человек, что по нашим временам для жителя мегаполиса практически невозможно. Создаётся такое впечатление, - доктор, а это был именно тот человек которого я искал, посмотрел в потолок и побарабанил пальцами по папке прижатой к груди - что вы всю жизнь прожили где-нибудь высоко в горах, или глухой тайге.
- Что вы имеете в виду доктор...?
- Кморин, Павел Сергеевич Кморин, кандидат биологических наук и по со-вместительству заведующий отделением токсикологии девятой инфекцион-ки. - Он протянул руку, которую я с удовольствием пожал. - Продукты жиз-недеятельности города, - продолжил он - если так можно выразиться, откла-дываются в любом из нас, и чем больше мы живём, тем больше этих продуктов, а я бы сказал отходов, накапливаем. То чем дышат, что едят, пьют и впитывают через кожу наши матери до и вовремя беременности, и что впитываем мы, живя в городской среде, всё это откладывается в нашем организме и пагубно сказывается на нашем здоровье.
- А как вы определили, что у меня отравление, а не банальная передозиров-ка? - Доктор явно замялся. - А то тут некоторые ваши сотрудники одним ма-хом меня в конченые наркоманы записали.
- Признаки отравления мы распознали позже, правда, не определив природу самого отравления. Понимаете, всё говорило о том, что вы вкатили себе нечто сверх убойное, диффузный цианоз, оглушённое состояние сознания, критически низкое давление, а пульс при этом, честно сказать, был как у бегуна на короткие дистанции, и при всём вышеперечисленном вы ещё могли двигаться и даже разговаривать, правда, невнятно, но могли. Всё это вместе на грани фантастики уважаемый Василий Александрович.
- Так почему же меня не в наркологию отправили?
- Я так и собирался сделать, но Лида, - Павел Сергеевич кивнул на медсестру - а вернее будет сказать, её дядя и так уж вышло, руководитель вашего агентства, убедительно попросили меня этого не делать. - Я с удивлением уставился на "Лидусю".
- Тесен мир. - Пробормотал я как можно тише.
Повисла неловкая пауза. Доктор зарылся в свою папку, Лида густо покраснела и опустила очи долу, один лишь я не испытал неловкости.
Я просто обожаю такие моменты, именно в них, на мой взгляд, раскрывается истинная натура человека. Неуверенные в себе люди лихорадочно ищут, что бы сказать, не знают куда деть руки или попросту сбегают, занятые "делают вид, что занятым чем-то важным", искренние густо краснеют и испытывают жуткую неловкость, ленивые перестают думать, а наглые и самоуверенные продолжают молчать как ни в чём не бывало. Ого!
- Павел Сергеевич, позвольте узнать, где мои вещи, мне нужен телефон, да и с выпиской можно поторопиться.
- Какие выписки мой дорогой, вы тут абсолютно на птичьих правах, то есть, я хотел сказать, вы можете уйти в любой момент, а вещи вам Лида отдаст. Только скажите мне по секрету, чем это вас так накрыло?
- Самому хотелось бы знать доктор.
- Что вот так, ни с того ни с сего вы вдруг почувствовали себя плохо?
- Почти, но не могу сказать, что мне было так уж плохо.
- Хорошо. Лида, верните вещи Василию Александровичу. - Медсестра отчего-то грустно кивнула и ушла. - А кем вы работаете, если не секрет?
- Не секрет, я рекламный агент.
- Да?
- Да.
- Я просто подумал, может какое-то химическое предприятие..., авария...
- Не выдумывайте Павел Сергеевич, случись у нас авария на каком-нибудь предприятии, тем более химическом, мены бы сюда не одного привезли, да и не сюда вовсе.
- Это конечно верно. Но ежели найдётся ещё один человек с подобным от-равлением, то добро пожаловать к нам, уж больно необычные симптомы проявляются. Ладно, - он вздохнул - всего хорошего, желаю вам больше сю-да не попадать.
- Ни чего не имею против. - Доктор весело прокрутил папку в руках, ловко её перехватил и пошёл по своим делам. Я снова отвернулся к окну, но Лида не дала мне полюбоваться так понравившимся мне пейзажем увядания природы. Она, молча, всучила мне пакет с моей одеждой, и уже было собралась уйти, когда я спросил. - А телефон? Документы?
- Всё там. - Бросила она, даже не обернувшись, я покачал головой. Её-то я чем обидел?
Порывшись в целлофановом содержимом, я откопал свой сотовый и раз-очаровано плюнул, у этой смартфоновой хрени конечно разрядилась бата-рея. Надо Мишку на звонок раскрутить, а он с детства жмотом был, никогда не давал попиликать на своей скрипке, типа "его мама заругает". Пошутил про себя я и, развернувшись на пятках, нос к носу столкнулся с Давидом Ха-наньявичем Парасолем, внештатным юристом агентства "Эдельвейс". Поче-му, внештатный спросите вы, для штатных случаев у нас есть штатный юрист, для нештатных и неординарных ситуаций существовал Давид Парасоль, но хочу сразу оговориться, шеф ему не платил, и не потому, что денег жалко было (попробовали бы вы ему не заплатить), просто Парасоль, как это ни странно, их не брал. Оставалось только гадать, чем таким обязан был этот гигант от юриспруденции, владелец одной из ведущих юридических контор страны, Геннадию Петровичу, и что вообще могло связывать этих, по сути, абсолютно разных, как по социальной планке, таки по характеру, людей.
Если воспользоваться военной терминологией моего шефа то Давида Ха-наньявича можно сравнить с тяжёлой юридической артиллерией массового поражения и, вместе с этим как это ни странно звучит, специалист по узко-специализированным вопросам, в одном лице. А если высказаться в двух словах, то Парасоль юрист международного масштаба.
Выглядел он как состоятельный пожилой человек в костюме от Бриони с зо-лотой цепочкой на животе, на конце которой, в карманчике жилета прятался золотой брегет работы, само собой, самого Авраама Бреге. Разъезжал сей видный юридический деятель на бентли континенталь с личным водителем и подозреваю, что стоили его услуги исключительно дорого, примерно столько, сколько наше агентство зарабатывает за полгода непосильного тру-да.
Боюсь, вам трудно будет представить моё изумление, когда я понял, что че-ловек такого статуса приехал в больницу только ради меня, а увидев Парасо-ля в возбужденном, можно даже сказать, нервном состоянии, я сам чуть не ударился в панику.
Он нехорошо посмотрел мне в глаза, правда, для этого ему пришлось не-много задрать голову, но старик вполне успешно с этим справился.
- Как вы себя чувствуете молодой человек? - Как обычно тихо спросил он.
- Вполне сносно Давид Хананьевич. - Ответил я. Парасоль поморщился, он ужасно не любил когда коверкали его непростое отчество. Я понял свою ошибку и чуть ли не по слогам проговорил. - Простите, Хананьявич. Давид Хананьявич.
- Чего ещё ожидать от человека, который не может запомнить простых имён. - Проговорил он, как бы для себя.
- Чем обязан э... господин Парасоль?
- Что вы помните о своём последнем контракте Василий? Вам ничего такого, необычного, не показалось в этом Скрипичном Ключе? - Я честно постарался напрячь память, но как ни странно, все мои потуги тут же поддёрнуло какой-то мельтешащей дымкой. Я точно знал, что там произошло, но скомпоновать мысли хоть в какой-нибудь стройный логический ряд, никак не получалось. Если сравнивать память с фильмом, и постараться заново прокрутить его в голове то, в глаза бросался рой ничего не значащих кадров, из которого я не смог выудить ни одной мало-мальски осмысленной реплики или законченного движения. Видно мне заметно поплохело, так как я услышал почти заботливый голос юриста. - Ну - ну, Василий Александрович, не стоит так напрягаться, да и вообще, постарайтесь забыть о своей неудаче. Отлежитесь, дома денёк другой и спокойно возвращайтесь на работу.
- Но там что-то с договором, - я с усилием растёр себе глаза большими паль-цами рук, что бы убрать это отвратительное мельтешение - вроде как наше агентство в случае не выполнения условий контракта, который я не помню, как подписывал, может вылететь в трубу.
- Это уже не ваша забота молодой человек. - Ответил Парасоль и тихо доба-вил - и лучше бы не моя.
- Насколько всё серьёзно Давид Хананьявич?
- А вы сейчас о чём конкретно спрашиваете молодой человек?
- О договоре Давид Хананьявич.
- Проблема не в договоре, договор тьфу, его можно смять и выбросить. Ти-повая бумажка, ничего более, а вот неизвестно откуда взявшийся доп-лист с вашими вензелями, вещь посерьёзнее. Хотя, с юридической точки зрения и его можно развалить, но! - Указал Парасоль пальцем в небо и неожиданно замолчал.
- Что но? - Пришёл я к нему на выручку, в которой он вовсе не нуждался, а нуждался скорей всего я, так как чувствовал, что крыша снова начала съез-жать.
- Понимаете, Василий Александрович, - вздохнул он, печально глядя в окно на увядший сад - по сути, Скрипичный Ключ, это самый обычный чайный магазин, каких тысячи, если не миллионы по всему миру, но вот хозяин данного заведения для меня полна загадка.
- В смысле?
- Без всякого смыслы, загадка и всё тут.
- Вы не могли бы выразиться немного точнее?
- Точнее. Пожалуй, мог бы, но я уже выразился точнее некуда молодой человек, не лезьте в это дело, идите спокойно домой, заварите чаю, лягте на диван, включите телевизор, возьмите книгу и забудьте всё это как неприятный сон. - Я нахмурился и уставился на подоконник покрытый белой краской, отколупнул засохшую капельку от края и, насчитав как минимум пять разноцветных слоёв, вздохнул. Очень я не люблю, когда люди чего-то не договаривают, или начинают что-то скрывать, не имея на то, на мой взгляд, никаких оснований.
- А если меня пытались отравить в этом вертепе для чайных церемоний?
- А вы ещё в этом сомневаетесь? - Удивился Парасоль. - Ну знаете, я думал вы более догадливый молодой человек. Я потому и приехал сюда, что бы предостеречь вас от каких либо поспешных и необдуманных действий.
- У меня времени не было на какие-либо действия, ни поспешные, ни мед-ленные, я очнулся лишь пару часов назад.
- Вот и хорошо, а то наделали бы дел.
- А что Геннадий Петрович? Что он намерен делать с этим договором?
- Хотелось бы, что бы он им подтёрся. Однако у вашего шефа поразительная интуиция и он прежде чем осуществить моё потаённое желание, посовето-вался кое с кем и, как всегда оказался прав.
- Вы Давид Хананьявич обладаете поразительной способностью говорить много и интересно, но не сказать ничего конкретного.
- Это мой хлеб молодой человек....
- Ну не в моём же случае. - Чуть не вспылили я. - Неужели вы не понимаете что произошло? Потому что я точно ни черта не понимаю, хотя подозреваю, случилось нечто из ряда вон....
- А вы продолжайте. - Посоветовал Парасоль.
- Я, мгм..., ладно. - Набрал побольше воздуха в лёгкие и затараторил. - Я взял типовой договор, пошёл в обыкновенный магазин заключить контракт на обыкновенную рекламу, там меня встречают странные люди, травят, подсовывают доп-лист, якобы подписанный мной и Геннадием Петровичем...
- И этот доп-лист составлен так грамотно и так гармонично вплетается в букву самого договора, что я просто диву даюсь изощрённости создателя этого юридического опуса. - Не меняя моей интонации, ловко подхватил мою речь Парасоль.
- Э-э-э, о чём это я?
- О подписи. - Напомнил старик.
- Да, якобы подписанный мной и...,
- Вами, вами. - Снова перебил меня юрист. - Графолог уже подтвердил это.
- Но я ничего не подписывал!
- Я и этого не исключаю. - Успокоил меня Давид Хананьявич. - И делаю такой вывод не из-за хорошего расположения к вам, а только из того, что на нём стоит подлинная подпись вашего шефа, которая там оказаться ну ни как не могла, иначе вам, для подобного случая выдали факсимиле.
- Ну да. - Снова сбился я, видно последствия странной интоксикации всё ещё давали о себе знать.
- Вы когда-нибудь закончите свою мысль? - Поторопил меня Парасоль.
- С радостью, если вы перебивать не будете.
- Извольте. - Я усердно взъерошил волосы.
- Чего ради?
- В смысле? - Сделал большие глаза суперюрист.
- Зачем какому-то, простите за цветастое слово, "сраному" магазину, тор-гующему "колониальными" товарами наезжать на нашу контору? Чего ради? Хотят выплаты денег по неустойке за не исполнение контракта, а выполнить его, со слов шефа, практически не возможно? Или это новый способ более-менее законного рейдерского захвата? А может, они просто так зарабатывают или развлекаются? Ага, ещё возможно это просто личная месть. - Понесло меня.
- На счёт третьего, четвёртого и пятого вариантов не скажу, но первые два маловероятны, потому как всё будет делаться через суд, а там они ничего не получат, разве что самую малость, да и то не факт.
- Тогда зачем?
- Вы читали дополнительный лист?
- Нет, откуда? Я его только подписал. - Похоже, Парасоль не совсем понял, издеваюсь я или просто шучу.
- Если опустить всю юридическую транскрипцию, то на первый взгляд хозяин "Скрипичного Ключа" просто захотел с вас поиметь. Чего? Это дело десятое...
- Постойте, - позволил я себе перебить уважаемого юриста - вы хотите ска-зать, что это все-таки личная месть?
- Я хочу сказать ровно то, что я хочу сказать. - Довольно жёстко оборвал ме-ня Парасоль. - Мне достаточно известно о "Скрипичном Ключе", что бы не опасаться каких-либо осложнений с этой стороны но, я абсолютно ничего не знаю о хозяине этой, с позволения сказать, торговой точки. Если вам не по-нятно, то я не знаю, кто он такой, как его зовут, сколько ему лет, где он ро-дился, если родился вообще, есть ли у него жена, дети, тёща с тестем, собака с машиной, квартира и тому подобные маяки, по которым легко вычислить человека. Так понятно?
- Понятно. А через честных и неподкупных сотрудников министерства внут-ренних дел не пробовали зайти? - Взгляд, которым наградил меня Давид Хананьявич, был столь красноречив, что я невольно опустил глаза, поняв всю нелепость своего вопроса. - Понятно. Вернее ни чего не понятно. Какой-то невероятно глупый наезд, как бы это выразиться, наудачу что ли?
Из разряда "а вдруг прокатит". Кстати, у хозяина "ключа" есть трековый ве-лосипед. Карвело, кажется.
- Велосипед?
- Ага, на стеночке висел, судя по виду, вещь не дешёвая.
- Велосипед. - Парасоль постучал себя указательным пальцем по подбород-ку что-то обдумывая. - А знаете, может вы и правы, может и в самом деле это был просто глупый наезд.
- Но вы же сами сказали, что у Геннадия Петровича "взрыватель" сработал. Ну, в смысле, интуиция.
- Сработал, но может быть зря? - Парасоль глянул на свой карманный брегет. - Ну ладно Василий Александрович, всего хорошего вам, поправляйтесь и в следующий раз поменьше полагайтесь на вашего дорогого шефа, целее будете. Всего хорошего. - И не пожав руки, гений от юриспруденции удалился быстрым, но всё же таки, стариковским шагом. А я смотрел в его согнутую годами спину, пока он не скрылся в конце длинного коридора.
- Чё за кент? Солидный банбер у него, однако. - В который раз за сегодня раздалось за спиной, заставляя меня вздрогнуть. Чего-то я нервным стал.
- На такой, как ты выразился, банбер, можно парочку таких больниц отгро-хать, с полным фаршем.
- Да ну!?
- Зуб даю. - Ответил я полушутливо.
- Не хило. - Покачал Миха головой в сильном удивлении. - Зачётные кенты у тебя Васёк. Что хоть за человек такой?
- А тебе зачем? - Я внимательно посмотрел старому приятелю в глаза.
- Да ладно! Ты чё Вась? - Поднял он руки. - Я давным-давно семейный, законопослушный гражданин и налогоплательщик. - Без всяких шуток уверил меня Михаил, перейдя на нормальный язык общения, без блатных закидонов. - Если хочешь, у меня бизнес свой, автосалоны, заправки. Заправка, правда, одна, но зато салонов два!
- Поздравляю, неслабо поднялся. - Слегка позавидовал я.
- Ну, ты вроде, то же не бедствуешь, вон какие у тебя знакомцы. - Кивнул он на дверь, за которой скрылся Парасоль.
- Увы, Миха, это не мой знакомец, это шефа моего благоприятель. Или парт-нёр, смотря с какой стороны посмотреть.
- Что у тебя за начальник, если такие олигархи через тебя поклоны бьют?
- Миха, - я обнял приятеля детства за плечи и, развернув его на девяносто градусов, направился с ним к дверям палаты - что тебе до моего начальни-ка? Он самый обычный хозяин рекламного агентства.
- Рекламного агентства? - Не поверил Миха. - И ты конечно же рекламный агент?
- Ты угадал. - Кивнул я, хотя и не очень мне было приятно это подтверждать. Когда тебе далеко за тридцать, такая профессия многим престижной не ка-жется. Лично я смирился, ибо кем я только не был, но став свободным аген-том, я мог в любое время послать шефа с его конторой в любую кобылью дыру, любой козе под хвост, и туда, куда Макар телят никогда не гонял.
- Ты серьезно, что ли?
- Ага.
- М - да. Я-то думал ты в шоколаде.
- Да ты не переживай, я не бедствую. На гаджет с маслом вполне хватает. - Мы вошли в палату.
- Где хоть работаешь?
- В "Эдельвейсе".
- А! Ну это совсем другое дело! Ваша контора широко известна, рекламщики вы что надо. За зря монету не получаете. Только всё равно как-то не того..., не очень. Ведь не молодой уже, ногами зарабатывать.
- Меня устраивает Мих, да к тому же у меня давно своя клиентура. Новые контракты я редко беру.
- Так-то оно так, но всё же.... - Покачал он головой. Я усмехнулся.
- Ты вот, небось, сегодня целый день о своём бизнесе думал, беспокоился, наверное. Вон смотрю, телефон из рук не выпускаешь.
- Ну как же без этого, пока моих работников не пнёшь, никто и не почешется.
- А я, представь, с утра даже не вспомнил, что я вообще где-то работаю. - Почти не соврал я, просто случай с моим отравлением это невероятное ис-ключение.
- Вот это и плохо Вась. - Начал вещать мне прописные истины капиталиста Михаил. - Что бы чего- то добиться, ты должен о работе день и ночь думать, жить ею, я бы сказал.
- Да я не против, будь это моя фирма, а так, ну чего ради я буду за чьё-то благосостояние своё здоровье гробить?
- Да как ты не поймёшь!? - Видно это была больная тема для него. - Чем бы-стрее развивается дело, чем больше она приносит доход, тем лучше на-строение у твоего босса, а это значит, что и тебе кое-что перепадёт.
- Круто Миш, но меня, как и добрую половину всего человечества, это кое-что, совсем не устраивает. Так как это ваше кое-что, размерами больше на подачку смахивает, а значит нужно работать за фиксированную зарплату, ну, что бы не обидно было, за зря потраченное время и энергию, что эта самая половина с переменным успехом и делает.
- И сидит на голом окладе, плюс премия, и постоянно ноет, что им денег ни на что не хватает, а их начальник, проклятый буржуин, пьёт их пролетарскую кровь и надувается заработанными этими беднягами деньгами как империалистический клоп. - Миха достал из тумбочки термос и налил кофе на двоих, а я, представив какой из него выйдет шикарный клоп, не удержался и заржал.
- И сидят и ноют, не без этого, но не все, - я с удовольствием отхлебнул горя-чую, ароматную жидкость и представил себе эклер - многие, уважаемый ты мой проклятый буржуин, реализуются по-своему. Кто на дачах и огородах занимается "садизмом", кто пропадает в гаражах, кто-то ходит в баню, вяжет носки, сидит в сети, смотрит сериалы, рыбачит, в конце концов. Да мало ли.
- Ага, и все они ноют.
- Ты не прав, не все. Далеко не все. Если бы все ныли, вас давно бы нагнал очередной октябрь семнадцатого.
- Ещё чего не хватало.
- Хм. - Улыбнулся я. - Всё в ваших руках, заинтересуйте своих людей матери-ально, и не постигнет вас учесть буржуев начала прошлого века.
- Да мы бы с радостью, но иногда денег хватает держать самых нужных лю-дей, а остальным приходиться жить на то, что сами заработают или на то, что мы дадим. Налоги просто зверские, а ещё проверки, комиссии с благо-творительными фондами, в которые если не зашлёшь деньгу, то у тебя мо-жет значительно повыситься, или неожиданно кончиться аренда. Короче, вечный бой.
- Из этого мы делаем вывод, что у вас не всё так хреново, как вы об этом рас-сказываете. Если бы вы несли только убытки, чёрта с два кто-либо из вас за-нимался делом. Хотя, на мой взгляд, покупка чего-то оптом и перепродажа этого в розницу, как было спекуляцией, так ею и осталось. Знаешь сколько у нас таких? А я вот случайно узнал, на десяток производителей у нас семьде-сят торгашей и посредников. Во как.
- А ты думаешь найти качественный товар по более низкой цене легко? Дос-тавить его, продвинуть на рынке. - Начал заводиться Миха. Я примирительно поднял руки.
- Миша, у каждого из нас своя правда, каждый из нас в чём-то да лукавит, а то и безбожно врёт, так что давай, оставим в покое эту тему, оставим, друг другу телефоны и встретимся где-нибудь в более приятной обстановке, за рюмочкой и запотевшей кружечкой. К тому же, меня уже выписали и мне пора отсюда сваливать в холодную и хмурую осень. Спасибо за кофе.
- Поэт, - буркнул Миха - не дам я тебе телефон, дорогой очень, а вот визитку на, возьми.
- Шухов Михаил Афанасьевич. Сеть автосалонов "Мерседес Бенц", адрес и телефон. Солидно, однако. На держи мою.
- Репин Василий Александрович, и не должности, ни названия фирмы, только телефон.
- Краткость, сестра таланта. Могу дарственную надпись сделать, если хочешь. - Миха усмехнулся, почесал волосатую грудь.
- Обязательно, когда знаменитым станешь, в чём я сильно сомневаюсь.
- А ты не сомневайся, ты верь. - Выдал я патетически и вышел из палаты.
Если тебе категорически не везёт,
поневоле задумаешься, а не
прокляли ли тебя?
Классический Атеист.
На улице дул холодный ветерок, дул с настойчивостью достойной лучшего применения, например, когда на улице жара и дышать практически нечем. Но нет, мы лучше будем морозить, чем приносить прохладу. А чего же ты хотел, живя в России? Бананов на берёзе?
Я поднял воротник полупальто и, засунув руки в карманы и не нащупав там ключей от моей ласточки, обеспокоился. Вот чёрт, неужели она так и стоит там, на Рождественской, одинокая, забытая, никому не нужная. На счёт не-нужной я немного погорячился, но возвращаться туда всё равно не хотелось и, потому я направился в свою контору повидаться с шефом и узнать, что он решил делать с этим контрактом, со мной, да и вообще. Однако и этот визит вызывал у меня некоторые опасения и потому, для начала, я решил по-тихому пробраться в офис и повидаться с Гешей, прозондировать, так ска-зать, обстановку.
На такси денег не было, ну как не было, были, конечно, вот только час ком-форта мог обойтись мне в три дня строгого поста, и поэтому я отправился на маршрутку.
Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос, кто из вас знает, с какого момента на-чинается новое действие? Точно знаю, не всегда это происходит по воле творца или случая, возможно корни будущих наших поступков лежат далеко в нашем прошлом, и зачастую совсем не нашем.
У меня очередной поворот начался с похлопывания по плечу и горсти мело-чи высыпавшейся мне в руку, но этот поворот явно был не из моей оперы.
- Передайте, пожалуйста. - Попросили сзади. Мне это показалось удивительным, так как салон маршрутки был свободен, и ничто не мешало пройти пассажиру и купить себе билет. "Ну что же" подумал я, " и мы не будем подниматься", и протянул мелочь сидящей около водителя полной девушке с недовольным лицом и тяжёлым взглядом. И вы представьте, эта малолетняя фифа, демонстративно отвернулась и вставила в свои розовые ушки наушники. Я негодующе поднялся, и сыпанул монеты рядом с "коробкой передач". (Касса, обычно простая коробка для мелочи лежащая родом с водителем)
- Неужели не слышит? - Сказала одна женщина, по виду торговка с рынка, своей товарке.
- А чего им слышать, вставят бананы в уши и забивают на всех. Соплячки. - Отозвалась та.
- А вы своими котомками весь автобус заняли. Прямо товарняк какой-то. - Отозвалась толстушка каким-то чудесным образом услышав их разговор.
Нет конечно, что правда, то правда, два огромных баула стоящих у них на коленях, немного мешали свободному передвижению пассажиров по салону, однако не так что бы пройти было совсем уж не возможно. Короче, кто маршрутками часто пользуется, особенно в час пик, тот и по поручням, если надо доберётся, и какой-то там баул, даже самый большой, помехой вообще не является. В крайнем случае, рискуя своим здоровьем, можно и по нему пройтись.
Торговки, кажется именно этого и ждали, и их можно понять, натерпевшись за день от клиентов которые всегда правы, нужно же на кого-то накопившийся негатив излить? Не всё же домашним доставаться будет.
- Ты только глянь на эту соплю раздувшуюся, - вскочила та, что сидела сразу за мной, при этом спихнув свой баул мне на хребет - товарняк мы тут, пони-маешь ли, устроили! Помолчала бы лучше тёлка перекормленная!
- На себя посмотри, хабалка! - Не осталось в долгу юное создание.
- Э - эх. - Решила усовестить девушку другая торговка. - И не стыдно тебе так выражаться.