Каковы главные достоинства сыщика? Какими особенностями должен обладать человек, который решил стать хорошим частным детективом? Дедуктивные способности? Смелость и бесстрашие? Энергия действия? А, может быть, острая наблюдательность и умение замечать то, чего другие не видят? Или, все-таки, важнее умение делать выводы, ибо много званых, но мало избранных?
Вопрос совсем не так прост, как это может показаться с первого взгляда. Ибо даже у великих писателей на этот счет нет твердого мнения. Например, знаменитый Шерлок Холмс много раз утверждал, что он постоянно совершенствовал и развивал свой метод. А в одном из более поздних рассказов Конан Дойла вдруг всплывает его брат Майкрофт, и Шерлок говорит, что это у них наследственное, и что Майкрофт обладает дедуктивными способностями даже в большей степени, чем он сам. Хотя никак их специально не тренировал и не развивал. Так как же, можем спросить Конан Дойла мы, - что важнее - наследственность или, все-таки, упорные тренировки?
Если проанализировать образы наиболее известных в литературе сыщиков, то станет понятно, что задатки, конечно, должны быть, но главное в этом деле - опыт. Например, Эркюль Пуаро, прежде чем заняться частным сыском в Англии, был, как известно, шефом бельгийской полиции. Комиссар Мегрэ и вовсе был профессиональным полицейским.
Но опыт можно использовать не только свой, личный. Его можно позаимствовать. Давно известно, что сущность человеческой натуры мало изменилась со времен Адамовых. Изменился мир вокруг нас, изменилась техника, но человек все также управляем своими основными страстями. Любовь и Ненависть, Зависть, Страх и Месть все так же правят миром, как и несколько тысячелетий назад.
Так думал мой персонаж, которого я описал ниже. А что у него из этого получилось, вы сами оцените после прочтения.
1.
Все было готово к приходу первого посетителя.
Жиденькие усы новоявленного детектива были густо напомажены специальной ваксой для усов. Справа на столе лежала гнутая лебедем шерлок-холмсовская трубка, которую он был готов засунуть в рот и принять величественную позу. За спиной хозяина кабинета на открытых книжных полках толпой благородной знати теснились отблескивающие неброским золотом тяжелые фолианты, долженствующие внушить посетителю требуемое почтение. Здесь было и дореволюционного издания "Римское Право" в осемнадцати томах, и пятитомная "История российского сыска", и могучая "Дактилоскопия" от Аркадия Францевича Кошко, и не уступающая ей в размерах "Йады в отечественной и мировой криминалистике". Литературу специальную дополняла разночинная братия литературы художественной - полные собрания сочинения всех выдающихся авторов детективного жанра: Агата Кристи, Конан Дойл, Хэммет и Сименон, Рэкс Стаут и Чейз, и прочих, прочих достойных виртуозов криминалистического пера.
На дальнем краю стола громоздились колбы и реторты с разнообразными цветными жидкостями, главное назначение которых было намекнуть робкому посетителю, что знаменитый сыщик не прочь побаловаться химией, с тем, чтобы изобрести какое-нибудь новое средство для быстрого вывода преступников на чистую воду. Хотя химией он никогда в жизни не баловался и смутно представлял себе, что это такое.
Сам владелец этой роскоши сидел перед громадным столом в кресле, по-американски заложив ноги на стол, и мечтал. Сейчас ему живо представлялось его первое Большое Дело, которое навеки прославит его. Оно по значимости будет не меньше, чем "Пестрая лента" или "Берилловая Диадема". А то, глядишь, потянет и на сам "Знак Четырех"! Богатая банкирша, у которой пропал любовник. Сначала думали, что он убит коварными конкурентами, а потом выяснилось, что он попросту сбежал от назойливой любовницы, не в силах более исполнять все ее сексуальные прихоти. Каков сюжетец, а? Или вот другой: в библиотеке загородного дома обнаружено нагое тело незнакомой девушки... Хотя нет - это сразу отпадает. Во-первых, это где-то уже было, и, во-вторых, если имеется убийство, то в России частного сыщика туда никто не пустит. Ну, тогда возможен такой варьянт... Фантазия, как дым от его сигареты, возносила мятежный дух хозяина нового сыскного бюро куда-то вверх, к потолку, и далее, к небесам, где величаво проплывали объемные белые облака, озаренные рубиновым светом восходящего солнца...
Еще полгода назад он торговал останкинской колбасой. Но, понимаете ли, в чем дело? - скушно! Жил он сыто, но безрадостно. Не было в его жизни куража, ежедневного адреналина. А ему хотелось полета, Славы. У него давно была мечта заняться частным сыском. Откуда, из какого жизненного сора произросла она, эта мечта, мне, автору, совершенно непонятно, ибо никакого специального опыта, кроме обильного чтения детективной литературы, Виктор Тимофеевич Чмулев, натурально, не имел. Но он мечтал, и он решился. Продал колбасный бизнес, и полученные деньги вложил в новый офис. Конечно, денег для этого было недостаточно, ибо не все у нас, в России, меряется деньгами.
Пришлось тряхнуть своими старыми комсомольскими связями. Дело он поставил с размахом: снял и оборудовал шикарную контору чуть ли не в центре Москвы, на проспекте Вернадского, в газетах дал соответствующую рекламу - "выдающийся детектив современности, гений российского сыска, не знающийпоражений, сотни успешно раскрытых дел и прочая, прочая". Свое детище после продолжительных раздумий он назвал "Европейское сыскное агентство". Скромно и со вкусом. Напечатал кучу визиток с золотым обрезом и серебряными разводами. Заполнил помещение вышеописанной рухлядью. Нанял секретаря, свою хорошую знакомую Наташку Бланшеву, которой велел именоваться Натали Бланшэ. Вслед за этим пришлось немного переделать и свою собственную фамилию. Кто же доверит свою судьбу человеку с такой беспородной фамилией как Чмулев? Другое дело, если вас будет встречать Фикто'г Шмеле'фф, с этаким легким акцентом невнятного происхождения.
Он знал, и как он встретит первого посетителя. Внешний вид кабинета - это само собой. Надо будет ошеломить его своими прозорливыми наблюдениями. Хорошо бы, если бы у него в руках оказалась палка-клюка с инициалами, которые он лихо и непринужденно расшифрует. Или забрызганная грязцой левая пола пальто, указывающая детективу на то, что он сидел в кэбе слева. Хотя, о чем это он? Какой еще кэб возможен у нас в России? Куда-то его занесло слегка не туда... Но тогда, быть может, местная газета "Химкинский Гудок" в кармане, указывающая на родной город клиента?... Словом, надо будет внимательно его осмотреть...
2.
Стояла середина октября. Было еще солнечно, но уже довольно прохладно и временами дождливо. Лучшая половина года, похоже, закончилась.
Первый посетитель появился во вторник, на пятый день после открытия конторы. Высокий человек в еще опрятном, но уже не новом пальто, в обыкновенных черных аккуратно начищенных ботинках, без особых интересных примет.
Шмелев окидывал его быстрыми пронзительными взглядами, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Нужно было воплощать в жизнь свои наработанные планы.
- Мадам Бланшэ, пожалуйста, две чашечки кофе, мне и посетителю, - вкрадчиво сказал Шмелев секретарю, пытаясь одновременно выиграть время.
- Сию секунду, шеф! - расторопно ответила миловидная мадам Бланшэ и исчезла за дверью.
- У нее папа - француз, - многозначительно понизив голос, сказал Шмелев.
Посетитель рассеяно пропустил это замечание. Шмелев смущенно кашлянул.
- Так что привело вас ко мне, уважаемый э-э....
- Полторацкий, - натянуто и несколько нервно подсказал посетитель. - Полторацкий Валериан Павлович. Я звонил вашей секретарше утром. У меня пропала очень дорогая марка...
- Это я знаю, - важно кивнул Шмелев. - Спрашивая, я имел в виду, почему это вы обратились именно ко мне, а не в милицию?
- Само собой, милицию я известил, и сегодня утром они уже побывали у меня. Мне необходимо было это сделать, потому что эта марка застрахована, нужно официально известить о ее пропаже. Но, - горько улыбнулся коллекционер, - я по многолетнему опыту своих друзей хорошо знаю, что милиции такие дела не интересны. Это за раскрытие убийства с них еще как-то спрашивают. А тут пропала какая-то марка... Да никому, кроме меня, это не нужно! Они там, в милиции, сейчас заняты совсем другими делами, соображают, как бы получше где наварить... И потом есть еще один важный момент. Марка застрахована лишь на десятую часть ее возможной суммы, на большее у меня пороху не хватило. То есть даже если мне вернут страховку, 90 процентов стоимости марки я потеряю. Мне необходима ваша помощь! Моя надежда только на вас и на чудо, что вы ее найдете.
Посетитель выглядел безутешно расстроенным.
- А что это за марка? - поинтересовался Шмелев, неторопливо набивая свою трубку табаком из папирос "Герцеговина Флор". Папиросы он ломал и потрошил здесь же, на глазах у изумленного посетителя. Главное все делать неторопливо и со значением, как незабвенный Иосиф Виссарионович, сценку из фильма с которым он почему-то крепко запомнил. - Расскажите о ней чуть подробнее.
- Андаманские острова, - нараспев начал рассказывать коллекционер, погружаясь в невидимый подводный мир своих загадочных страстей. Глаза его тотчас заволокло задумчивой романтической дымкой. - 1904 год. Таких марок во всем мире осталось всего три штуки. Две розовых и одна голубая, моя. Ее стартовая цена на аукционе Сотбис - сто тысяч долларов!
- Да-а... - неопределенно протянул Шмелев, пристально вглядываясь в опущенное лицо посетителя. - То-то, я погляжу, вы сегодня плохо выбрились. Судя по тому, что у вас плохо выбрита левая часть лица, окно в вашей ванной находится справа.
Он был доволен сделанным замечанием. Надо было показать клиенту, что его, Шмелева, дедуктивные способности соответствуют той сумме, которую он собирается запросить за расследование этого дела.
- В моей ванной вообще окон нет, - безучастно отвечал коллекционер, все еще оставаясь в подводном царстве своих грез. - Где вы видели в наших ванных окна? Обыкновенный панельный дом, стандартная квартира. В таких квартирах и туалет и ванная без окон, поскольку они встроены внутрь квартиры.
- Ага! - прозорливо воскликнул Шмелев. - У вас лампочка над зеркалом справа!
- Господи! - взмолился коллекционер. - Вы как с луны упали. Да кто у нас делает локальный свет в ванной? Разве что новые скоробогатеи! - Последнее слово он произнес с давно выстраданным презрением. - Стандартная ванная, в которой лампочка над дверью. Ну, да! Она действительно справа от зеркала... ( Шмелев удовлетворенно хмыкнул) ...но что касается моей невыбритости, то это меня во время бритья застал срочный звонок, и я так и не добрился. А потом уехал к вам... Не о бритье сегодня у меня голова болит!
- Но вы, все-таки, вынуждены признать, что я в принципе оказался прав! - вскользь заметил Шмелев для закрепления материала. - Что касается вашего дела, то это дело, конечно, достаточно необычное...
- Да уж! - с горечью отметил посетитель. - Наверное, не каждый день в России воруют марку такого достоинства...
- Между тем, - продолжал Шмелев, - именно для меня это дело, пожалуй, не такое уж и сложное. Я думаю, нескольких дней мне будет достаточно, чтобы...
Почему он именно так сказал, он и сам себе не мог потом объяснить. Зачем нужно было давать такие скоропалительные авансы? Ведь он еще ни о чем не узнал, ничего не расспросил! И кто его за язык тянул?
- Несколько дней! - с восторгом выдохнул коллекционер. - Всего лишь несколько дней! Неужели такое возможно? Воистину это будет для меня просто чудо!
- С моим многолетним опытом... - важно отдуваясь, начал вдохновенно врать Шмелев. - Несколько раскрытых громких убийств... Участие в деле Листьева... Розыски фамильных драгоценностей княгини Потоцкой - я нашел ее знаменитый фиолетовый бриллиант... И вы представляете где? Ни за что не догадаетесь!
Коллекционер благоговейно смотрел на сыщика и от почтения хлопал ресницами.
- В поленице дров на ее даче! - эффектно закончил Шмелев. - Пришлось, правда, перед этим, понимаете ли, помучиться ночку кое у кого под кроватью... Ну-с... Вернемся, однако, к нашим общим... э-э... делам. Как вы понимаете, мои услуги не бесплатны...
- Направляясь к вам, я думал об этом вопросе, - сообщил коллекционер. - Вас устроит десять процентов от стартовой стоимости марки, при условии, что вы найдете ее так быстро, как об этом заявили?
Шмелев задумался. Получается 10 тысяч баксов. И никакого риска, кроме своей будущей репутации. Не потребовать ли большего? С другой стороны, дело может и не выгореть, марки - это штука темная... Он вообще не имел о них никакого представления. Как их ищут, эти марки, - черт его знает! Надо будет выудить несколько аналогичных сюжетов из детективной литературы.
- Согласен! - нарочито покладисто сказал он. - Не в моих правилах торговаться с клиентом. Итак, с чего начнем?
- В каком смысле?
- Я думаю, для начала мне нужно съездить к вам, осмотреть место происшествия, так сказать...
- Ах, да! конечно, - спохватился коллекционер.
- Но сначала - кофе, - сказал Шмелев, заметив мадам Бланшэ, входящую с двумя дымящимися чашечками. - Кофе - это святое!
3.
По приезду на квартиру коллекционера выяснилось, что особо ценные марки он хранит в сейфе, капитально вмурованном в стену. Сейф был стыдливо прикрыт дешевой репродукцией Рубенса "Даная".
- Ну, для настоящего вора это сущие пустяки! - кивнул Шмелев на картину. - Этим его не обманешь.
- Да, это так, чтобы в глаза не бросалось, - скромно потупившись, отвечал коллекционер. - А сейф из стены бульдозером не выдерешь, у него стальные распорки во все стороны, уходящие глубоко в кладку.
- А почему марки хранятся в сейфе, а не в хорошо охраняемом банке?
- Во-первых, подобные услуги банков весьма дороги, это вам Россия, а не благополучный Запад. И, во-вторых, Россия - это вам не благополучный Запад, здесь нет никаких гарантий, что банк завтра не лопнет, и тогда марка моя и вовсе пропадет без следа в пыльном вихре внезапного банкротства.
- Когда и как вы обнаружили пропажу? - деловито спросил Шмелев, одновременно вынув из кармана сильную лупу и изучая с ее помощью замок сейфа. - Царапин я пока не наблюдаю, следовательно, сейф вряд ли вскрывали отмычкой...
- Вчера вечером, - отвечал коллекционер, с недоумением наблюдая за странными действиями детектива. - Его отмычкой нельзя отпереть, в нем мощный кодовый замок. Вчера вечером, я, как обычно, решил осмотреть свои раритеты. Открыв сейф, я и обнаружил пропажу.
- То есть вы хотите сказать, что сейф был закрыт, когда пропажа была обнаружена?
- Он закрывается на замок автоматически, если защелкнуть дверцу. Поэтому вскрывался ли он до моего осмотра - я точно сказать не могу.
- Ах, вот как? Но когда вы в последний раз видели эту марку?
- Ровно за сутки до этого. Я их просматриваю каждый вечер.
- Давайте подробнее поговорим об этом. Итак, в тот вечер, позавчера, вы были один?
- Нет, не один, - поправил филателист. - Ко мне в тот вечер приходил мой старый приятель Виталий Андреевич Соломенцев, также собиратель марок. Мы рассматривали мои последние приобретения, пили чай....
- Так! - со значением крякнул Шмелев, а сам подумал: известно какой чай вы пили! Интересно, сколько в нем было градусов?
- Если вы думаете... - негодующе начал было коллекционер.
- Ничего плохого, что вы там себе вообразили, я не думаю, - поспешил перебить его Шмелев. - Я пока просто собираю информацию. Итак, вы вдвоем рассматривали вашу коллекцию. Но вы лично хотя бы на короткое время выходили из комнаты?
- Пока мы рассматривали альбомы - нет. Я вышел вместе с гостем, предварительно закрыв кляссеры в сейф.
- Но он мог подсмотреть ваш шифр!
- Он не мог его подсмотреть, потому что я уже говорил вам, что при закрытии дверцы сейф запирается автоматически, достаточно его захлопнуть...
- Ах, да! Но не мог ли он подсмотреть, как вы его открываете?
- Это исключено. Он - тактичный человек, и подождал в другой комнате, пока я сейф открывал.
- Но вы твердо убеждены, что марка была, когда вы закрывали сейф?
- Да! Перед тем, как сложить кляссер, я еще раз открыл страницу с этой маркой, мы вместе полюбовались на нее в последний раз, и я запер альбом в сейф.
- Итак, вы утверждаете следующее: за сутки до пропажи вы вдвоем с вашим приятелем распивали ЧАЙ, - с нажимом на последнее слово сказал Шмелев, - рассматривали альбомы, никто никуда не выходил и никто не заходил посторонний. Налюбовавшись шедеврами, вы убрали альбомы в сейф, и с тех пор вы марку не видели.
- Именно так. Правда, в комнату пару раз забегал Антошка... - И, Полторацкий, заметив недоуменный взгляд Шмелева, добавил успокаивающе: - Это мой пятилетний внук - я думаю, его рано записывать в медвежатники. Ну, и моя жена, Нина Аркадьевна, приносила нам чай... Но она избегает моих марок, как черт ладана, а сейфа боится пуще пожара.
- А Антошка... Он не мог?... Каким-то случайным образом...
- Он сидел в своей комнате, за маленьким столиком, писал своему другу "письмо" - то есть рисовал картинки из своей жизни.
- Но можно его позвать?
- Можно, конечно. Я сейчас приведу его. Хотя, чего вы, собственно, от него хотите, я не понимаю...
Через некоторое время Валериан Павлович вернулся с шустрым глазастым ребенком, который неохотно плелся за дедушкой. Очевидно, его не вовремя оторвали от важных детских дел.
- Вот он, мой Антошка! - представил его филателист. - Прошу любить и жаловать!
Отпущенный на свободу Антошка косолапо оббежал стол и привычно плюхнулся в свое любимое кресло.
- Так вот он, какой, Антошка! - нараспев промолвил Шмелев. - Ты ведь не брал у дедушки марки, а, Антон? - напускно сурово спросил он.
Тот молча вжался со страха в кресло.
- Да как он мог взять марку, что вы городите! - взорвался филателист. - Не пугайте ребенка! Это очень опасно в его возрасте.
- Да я и не собирался...
- Повторяю: кляссер с марками я лично закрыл в сейф! Разве мыслимо допустить, чтобы пятилетний ребенок его открыл?
- Ну, шучу, шучу! Пошутить нельзя, понимаешь! - извинительным тоном пробурчал Шмелев. - Но, может быть, у сейфа несложный шифр? Например, день вашего рождения или имя жены... Многие так делают.
- Семизначный цифровой код! - с яростью вскричал коллекционер. - Меняется каждый месяц и подбирается датчиком случайных чисел! Фирма гарантирует!
Антошка, почувствовав некоторое ослабление внимания к своей персоне, тотчас спрыгнул с кресла и убежал из комнаты. Взрослые проводили его отсутствующими взглядами.
- А что, кстати, за фирма изготовила сейф? - поинтересовался Шмелев.
- Что? Ах, фирма! Чехия. Сейфу 40 лет, и он ни разу не подводил меня!
- У вас где-нибудь есть изображение марки? Я могу на нее взглянуть?
- Можете. - Коллекционер потянулся к книжным полкам и извлек оттуда красочный альбом. - Вот ее изображение в альбоме "Редкие марки мира".
Шмелев снова взял лупу в руки и принялся рассматривать указанное изображение. Небольшая марка серо-голубого цвета, даже без привычных зубчиков по краям, 1904 год, кораблик с двумя мачтами, крест в левом углу...
- Неужели за такой клочок бумаги люди готовы... - Шмелев с сомнением покрутил головой.
- Мир полон условностей, - отвечал коллекционер. - Обычная шпага - это кусок железа, и красная цена ей тысячу рублей в базарный день. А точно такая же шпага, принадлежавшая Наполеону, может стоить сотни тысяч долларов. Только если будет доказано, что именно Наполеон был ее владельцем. Есть известная магия имен. Точно такая же шпага Пушкина, например, не будет так высоко котироваться.
Шмелев неторопливо и со значением прошелся по комнате.
- У вас лично есть какие-нибудь версии случившегося?
- Нет, абсолютно никаких. Ума не могу приложить, что могло случиться.
- Жаль... Жаль... Возможно, ваши теории могли бы натолкнуть меня на дельную мысль.
4.
Шмелев вернулся в свой кабинет и провел в нем свою первую бессонную ночь. Для начала он несколько часов потратил на изучение детективной литературы в надежде найти там хоть что-нибудь о примерах кражи дорогой марки и о расследовании знаменитого детектива по этому поводу. В его обширной библиографии нашлось всего два сюжета.
Первый, рассказ Кошко "Коммерческое предприятие", был несколько не в эту тему. "В 1908 году Империя оказалась наводнена поддельными марками", - читал возбужденный Шмелев начало известного рассказа. - "Послали агентов, собрали марки, допросили владельцев. Все отнекивались, но один показал на коллекционера. За ним стали следить". Нет, массовая подделка марок - это не то, отсюда ничего не выудишь. Хотя, может быть, там описаны какие-то особые приемчики поиска этих необычных материальных ценностей? Пришлось прочесть рассказ до конца. Однако вооружиться из прочитанного было абсолютно нечем.
Вторым сюжетом оказался известный рассказ Агаты Кристи "Шутки старых дядюшек". Старый коллекционер свое наследство превратил в марки, которые он наклеил на поддельные письма. А письма упрятал в тайник. И только проницательная мисс Марпл спасла усадьбу наследников от тотального перекапывания и крушения в поисках возможного клада. Нет, это, пожалуй, тоже было не то. Копать здесь нужно по-другому.
Был еще один вариант поисков: интернет. Шмелев потратил на него часа три, набирая на разных поисковых сайтах ключевые фразы вроде "похищение дорогой марки", "расследование о хищении марок" и им подобные. К сожалению, этот вариант также не принес ему желанного результата. То сыпались сообщения о краже крупных сумм в странах, имевших оплошность назвать свои денежные знаки марками, то действительно описывались происшествия с кражей марок почтовых, но все они, как правило, сводились к обыкновенному банальному грабежу. Ограбили квартиру, заодно прихватили и марки. Не ведая их подлинной цены, спустили марки по дешевке на ближайшем блошином рынке. Вот вам и вся премудрость! И разыскивать марки специально никто не разыскивал. Иногда удавалось обнаружить награбленное, среди которого были и марки.
"А что бы на моем месте предпринял Шерлок Холмс?" - подумал Шмелев, и представил себе уверенную фигуру знаменитого сыщика. Изогнутая лебедем трубка в зубах, - Шмелев машинально взял со стола свою трубку и сунул себе в рот, - острый взгляд через лупу на подозрительные царапины, загадочные инициалы, втоптанная в глину полуобгорелая спичка... А если нет обгорелой спички, инициалов и царапин? Тогда он переодевался в бомжа и таинственно исчезал, чтобы вернуться к вечеру с ворохом веских улик. Или призывал ватагу босоногих сорванцов и выдавал им важное задание... Переодеваться в бомжа глупо и бесполезно, да и ватага сорванцов не поможет, если не известно, как именно искать. Нет, Шерлок не помогает.
Хорошо. Тогда представим себя в образе Пуаро. Шмелев положил обратно на стол трубку, подбоченился и пригладил свои напомаженные усы. Нужно напрячь свои маленькие серые клеточки. Попытаемся рассуждать логично. Есть два события: позавчера вечером марка была в кляссере, а на следующий день, через сутки, ее там уже не было. Что могло случиться в этот промежуток времени? Сейф не взламывали, из стены не выдирали. Его либо тихо открыли, зная шифр, либо... Но тогда куда же она делась, спрашивается?
Но и эти умозрительные выводы также были малоутешительны.
Так на какой успех своего нового дела он надеялся, спросите меня вы? И так ли уж он был глуп, как это может показаться вам из моего описания? Не совсем так. В методе Шмелева было здравое рациональное зерно. Конан Дойл устами знаменитого Шерлока Холмса не раз говорил, что ничто не ново под луною, и что все возможные преступления уже совершены, и что любое преступление имеет глубокие "родовые" корни. Поэтому стоит только поднять аналоги, как с расследованием все будет ясно. Эта простая мысль в свое время понравилась Шмелеву и он уверовал в нее. И все здесь было верно в этой мысли, за исключением одного единственного изъяна. Даже не изъяна, а так, маленького незаметного изъянчика: а всегда ли удастся находить очередному делу его полный аналог? Охотно верится, что нечто похожее уже когда-то было, но вот описано ли оно должным образом? Как оказывается, почему-то далеко не всегда.
- И как прикажете расследовать это преступление? - задавал вслух самому себе риторический вопрос Шмелев. Пришлось оставить образы знаменитых сыщиков и думать самому. Что было несколько непривычно, ибо он надеялся почерпнуть идеи из уже описанных преступлений. Но Шмелеву на этот раз не повезло.
Итак, через некоторое время на листе чистой бумаги, лежащей перед Шмелевым, вырисовались следующие возможные версии:
1) Марку спрятал сам коллекционер. Зачем и с какой целью - неясно.
Возможно, опасается покушения. Возможно, хочет и страховку
получить, и марку сохранить. И тогда понятно, что коллекционеру
нужно не марку найти, а просто сообщить о том, что она исчезла.
Правда, тогда не понятно, почему он обратился к нему, Шмелеву.
Из-за этой последней мысли версия выглядела не совсем убедительно.
2) Марку украл приятель коллекционера. Как он мог проделать это - не
понятно. В этой версии был ясен мотив, но было не понятно, как он
мог это проделать.
3) Третье лицо, знающее шифр. Например, жена или сын с дочерью. Или
вообще некое неизвестное лицо, которому случайно становится
известен шифр. В конце концов, сейчас есть электронные машинки по
подбору шифров, для них расколоть семизначный код - раз плюнуть...
Кроме этих трех сомнительных версий ничего более умного не приходило Шмелеву в голову. Поэтому единственное, что он решил здравого, это завтра навестить приятеля коллекционера. Необходимо выслушать и его версию происшедшего. Эта мысль Шмелеву понравилась своей глубиной и хоть какими-то перспективами в продвижении дела вперед. В самом деле, параллельный допрос часто используется в романах известных писателей детективов. Свидетели излагают одно и то же дело по-разному, и Истина проявляется именно в местах несоответствия версий. Поскольку свидетелей по данному делу пока всего два, придется допросить их по очереди несколько раз. Здесь-то наша золотая рыбка и должна всплыть!
Была у него еще возможность обратиться за советом и помощью к своему закадычному приятелю Толику Подсуропину, который служил капитаном в одном из отделений московского уголовного розыска. Но этого пока не хотелось делать. С Толиком свяжешься - потом не отвяжешься. Толик задаром ничего не любил делать. Равно, впрочем, как и любой из нас.
5.
Дела делами, но надо было обрастать благородными привычками. Шмелев давно решил, что завтракать будет в офисе, подобно Эркюлю Пуаро. Сегодня мадам Бланшэ подавала ему яйцо на серебряной подставке с серебряной ложечкой. Яйцо было сварено всмятку и варилось в кипятке ровно 2 минуты 40 секунд, по рецепту знаменитого бельгийского детектива. Сам Шмелев сидел за столом с треугольной накрахмаленной салфеткой на груди. Мадам Бланше была трогательно послушна, пока он ей хорошо платил.
- Как вчерашнее дело? - между прочим поинтересовалась она. - Впрочем, по твоей мрачной роже вижу как...
- Ах, мадам Бланшэ, оставьте меня! - устало сказал Шмелев. Его ночная бессонница давала себя знать.
- Когда мы вдвоем, можешь называть меня Наташей, - фыркнула секретарша, которой не нравилась ее новое имя и фамилия. - И нечего в темноте щеки надувать, все равно никто не видит.
- Нельзя, - серьезно ответил Шмелев. - Надо вырабатывать привычку. А иначе при клиенте проговорюсь.
- Ну и сиди тогда здесь один, как сыч! - бросила "мадам Бланшэ" и ушла в приемную.
"Господи! Как сложно заставить людей играть нужные мне роли! Какая сложная штука, человеческая психология!" - тоскливо думал Шмелев. Он устало оглядел стол, яйцо на серебряной подставке. Как-то это все так по-дурацки получалось... Но он тут же заставил себя встряхнуться и взбодриться. Нельзя расслабляться! Не этого ли он сам хотел? Не к этому ли стремился? Сам все продумал до мелочей, включая это яйцо на серебряной подставке. А теперь у него уже есть Дело! Ого-го! Все нормально! Пока дела идут так, как надо!
Беседа с приятелем коллекционера мало что дала ему. Виталий Андреевич слово в слово подтвердил все сказанное вчера потерпевшим. Да, рассматривали марки. Пили чаек, выпили немного винца. Ну, было немного... Хозяин своими наливочками баловал. Они обменялись интересными марками, ну и решили слегка вспрыснуть сделку... Сколько выпили? Да трудно сказать... В любом случае это было не обременительно для здоровья... Полторацкий то одну бутылочку доставал попробовать, то другую, то вспоминал о необыкновенной третьей, из крушины... Зря вы ухмыляетесь, пробовали буквально по наперстку... Именно на эту марку он, конечно, обратил особое внимание - это жемчужина коллекции Полторацкого. Да, он хорошо помнит, как они в последний раз взглянули на нее, потом о чем-то заговорили, а затем хозяин убрал кляссер в сейф. Перед тем, как положить кляссер в сейф, он не выпускал его из рук. О чем говорили перед тем, как Валериан окончательно закрыл сейф? Дайте-ка вспомнить... А! О золотом дожде. Там эта картина... "Даная"... Несколько странный миф, согласитесь. Обычно боги оборачиваются голубком, голубь - символ парящего духа, это более соответствует их божественной сущности... Но голубок появился в мифах позже, вместе с христианством. А миф о Данае - это миф греческий, более древний... Спорили минут 15 - почему именно дождь? Договорились на том, что дождь - это символ плодородия, он был особо почитаем язычниками, потому что от него зависела их жизнь. В каком-то смысле дождь и есть жизнь. И тогда понятно, почему... С другой стороны, было неясно, почему именно эта картина так воздействует на психику. Помните, в Эрмитаже один безумец облил ее серной кислотой? Ну, как же! Сейчас я вам подробно об этом расскажу...
Виталий Андреевич часа полтора нес подобную с точки зрения Шмелева пургу, в которой Шмелев слышал для себя мало смысла, но уйти было неудобно. Возвращаясь от Виталия Андреевича, Шмелев решил еще раз зайти на квартиру к Полторацкому. Надо бы еще раз внимательно осмотреть место происшествия. Он ехал на такси из одного конца Москвы в другой и безрадостно думал о том, что Дело стоит. Никаких зацепок или версий. Абсолютно. С какой стороны подойти, куда бежать и что делать - он совершенно не понимал. Он был весьма энергичен, но знать бы, какое дерево трясти! Ну, зайдет он сейчас к Полторацкому, покрутится у сейфа, - что это ему может дать, если никаких идей нет? Неважнецкий получается из него сыщик. И какого черта он вчера хвастался? Зачем давал эти необдуманные авансы? Не моргнув глазом, он мог бы взять месяц. Или два. Главное результат, а не время. Глядишь, за это время что-нибудь и придумалось бы... Человек никогда не верующий, Шмелев вдруг мысленно взмолился - "Господи! Не оставь меня без милости своей и надоумь. И если суждено мне провалить это дело, то дай мне знак, чтоб я оставил его. Вернусь к своим сосискам и окорокам. А иначе помоги!"
Когда Шмелев вылез из такси у дома Полторацкого, то для окончательного решения вопроса "идти ли ему к сейчас филателисту?" он решил использовать свой старый трюк. Еще в студенческой молодости, когда им нужно было решать, в какую именно пивную идти (налево ли, в "Закусочную", направо ли, к "Таганской", или прямо, в бар "Интуриста"), они бросали игральный кубик, чтобы не спорить до хрипоты. С тех пор он все время носил кубик при себе, и с его помощью решал любые спорные вопросы. И кто осмелится сказать, что положением кубика руководит не промысел божий? Сегодня кубик велел ему идти к Полторацкому.
Заходя в подъезд многоэтажного дома, на 14 этаже которого была квартира Полторацкого, Шмелев увидел пожилую женщину, почтальона, раскладывающую почту в ящики.
- А нет ли у вас корреспонденции для гражданина Полторацкого? - весело и вдохновенно спросил он. - Квартира 79. Я как раз поднимаюсь к нему, обрадую старика лично.
- 79-я? - с готовностью откликнулась женщина. - Сейчас посмотрим. Есть! Газета "Известия" и письмо с возвратом. Вот, возьмите.
- Письмо с возвратом? - по инерции переспросил Шмелев, принимая в руки письмо с газетой.
- Да видите, как здесь адресат написан? - "Павлику"! Не написано, а нацарапано, как курица лапой. Наверное, это его внучок написал. А конверт, поди, взял у деда, он, наверное, не раз вместе с ним письма отправлял. И смотрите, какую марку наклеил! Где он ее только нашел?
Шмелев остолбенел. На фирменном конверте коллекционера была наклеена та самая марка, "Андаманские острова"! Серо-голубого цвета, кораблик с двумя мачтами, крест в левом углу... Антошка! Сто тысяч долларов! Но как он стащил у деда марку? Из сейфа!
- Спасибо, я ему все передам, - сказал Шмелев ртом, наполненным мягкой ватой.
- Да вы весь с лица сошли! - обеспокоено сказала женщина, глядя на побелевшее от напряжения лицо Шмелева. - Вам нехорошо? Может, таблеточку дать? У меня есть, я старый сердечник...
- Нет, нет, как раз наоборот, - уже почти нормальным голосом отвечал Шмелев. Вязкая немота в челюстях постепенно отпускала его. - Это Антошка учудил. А его дед вчера эту марку обыскался! Я как глянул на письмо, так мне дурно сделалось...
- Ну, вот оно и хорошо! - удовлетворенно сказала женщина. - А то мы на почте смотрим - какое-то странное письмо, "Павлику". Хорошо еще, что на письме обратный адрес был. Мне Маринка тогда и говорит... А я ей... Мне сразу показалось... деревню... дедушке...
Шмелев на непослушных ногах шел к лифту, слушая удаляющуюся и затихающую болтовню почтальонши. Сердце стучало в груди, как громадный молот. Да! Вот это случай! Есть таки бог на небесах. Значит, не надо ему оставлять частный сыск. Это знак!
Ну, а дальше, в лифте, Шмелев еще раз внимательно осмотрел письмо и очнулся, как, бывает, пьяница приходит в себя после ужасного перепоя, и все никак не может сообразить, как это он оказался в совершенно незнакомом ему месте. Ибо все после слов почтальонши "письмо с возвратом" и "Павлику" ему, Читатель, увы! пригрезилось. Наверное, велико было его желание услышать нечто подобное, и эти слова стали для его воображения настоящим катализатором. И оно, его буйное воображение, услужливо поместило желанную марку на неприметный конверт, и заставило его услышать и прочувствовать тот смысл, который почтальонша никогда и не собралась вкладывать в свои слова.
Письмо с возвратом, действительно, было, и он сейчас держал его в руке, но это было вовсе не пригрезившееся ему письмо Антошки своему детсадовскому другу Павлику. Это было письмо, посланное Валерианом Павловичем своему приятелю в Таганрог, которое вернулось к нему обратно с пометкой "адресат не найден". То ли он куда-то переехал, то ли, может быть, его уж и нет на этом белом свете, но письмо его не нашло, и вернулось обратным макаром к автору. И в поле адресата было накарябано (другим словом это нельзя обозначить) "Павлику". Почерк у Валериана Павловича был ужасный. И марка на конверте была. Серо-голубая, корабль с двумя мачтами... Но корабль этот назывался "Академик Курчатов", ему и была посвящена эта современная марка.
6.
Если вы после этого думаете, что кандидат в детективы Виктор Шмелев расстроился, то вы будете не правы - он расстроился ужасно. Но если вы подумаете далее, что г-н Шмелев после этого опустил руки и побрел, безутешно рыдая, куда глаза глядят, то вы снова будете не правы. Не тот человек г-н Шмелев, чтобы безвольно падать под ударами судьбы.
Как уже упоминалось выше, Шмелев был весьма энергичен. И сейчас, в лифте, он понял, что нужно делать. У него появилась мысль... Она блеснула в его мозгу, как молния, и, как могучий электрический небесный разряд ночью, осветила ему простирающийся перед ним путь. Ведь когда Антошку позвали из детской, он там рисовал своему другу "письмо"... А что, если?...
Он решительно поднялся в квартиру Полторацкого, всучил ему его прессу, и тут же спросил, как зовут Антошкиного приятеля по детскому саду. Уж не Павлик ли?
- У него приятеля по детскому саду нет, там он дружит с девочкой, - удивленно отвечал Валериан Павлович. - А зовут ее Танечка.
- А нет ли у вас, Валериан Павлович, заранее заготовленных конвертов для писем? Это свойство аккуратного и предусмотрительного человека, которым должен быть уважающий себя коллекционер.
- Есть, вот на моем письменном столе лежат несколько штук, - еще более удивленно отвечал Полторацкий. - Я покупаю специальные фирменные конверты. Вы сегодня говорите загадками. Но адрес и получателя письма я всегда подписываю в самую последнюю минуту. По жизни я страшный растеряха, если только это не касается марок.
- Я так и думал, - самоуверенно сказал Шмелев. - В принципе, этих вопросов можно было и не задавать. А сейчас собирайтесь, проводите меня к вашему ближайшему почтовому отделению.
- Зачем?
- Там узнаете! - загадочно отвечал Шмелев.
В почтовом отделении Шмелев представился сотрудником уголовного розыска, расследующим ужасное убийство, неопределенно взмахнул в воздухе безликой красной корочкой, в которой находилось зеркальце, и грозно осведомился, не поступало ли в их почтовое отделение странное письмо без адреса, подписанное детскими каракулями, и с наклеенной на него диковинной маркой?
Перепуганные служительницы быстроногого бога Гермеса всполошились не на шутку. И одна из них сообщила товарищу следователю, что письмо такое было, и что оно находится сейчас на их витрине, под табличкой "Найденные вещи", вместе с дюжиной утерянных квартирных ключей, пустыми кошельками и беспамятно оставленными документами. Само собой, там вместо адресата была нарисована веселая рожица. Письмо попало на эту витрину потому, что и обратный адрес оказался тщательно зарисован черным фломастером, там красовался детский паровозик. Так что ни отправить письмо адресату, ни вернуть его автору возможности не было решительно никакой.
Все дружно кинулись к витрине с найденными вещами. К счастью, письмо оказалось на месте, вместе со своим содержимым - рисунками Антошки своей подружке Танечке. Только вот марки на письме не было!
7.
- Та-ак! - многозначительно и зловеще протянул Шмелев. - А где марка с этого письма? Я вижу, мне придется вас всех арестовать. Да знаете ли вы, что это была за марка?
- Не надо нас арестовывать! - умоляюще и виновато сказала пожилая женщина из отдела габаритных посылок. - Это я отклеила марку своему внуку. Очень она мне понравилась. Правда, она какая-то странная, даже без зубчиков по краям.
- Еще бы она вам не понравилась! - хмыкнул Шмелев. - Эта марка стоит сто тысяч долларов! А, возможно, и больше.
- Батюшки мои, светы белые! - охнула женщина.
Ну, а дальше, господа вы мои разлюбезные, было, как вы и сами прекрасно понимаете, торжество частного сыщика Шмелева. Стоит ли рассказывать, как они пошли дружной гурьбой на квартиру к упаковщице габаритных посылок и обменяли там злополучную марку на роскошный гоночный автомобиль на батарейках, с отдельным пультом управления, который им пришлось купить по дороге в "Детском Мире" (Полторацкий с радостью выложил требуемую сумму), как затем они с ошалевшим от счастья Полторацким вернулись к нему на квартиру, как они вызвали по телефону Соломенцева, и как Шмелев не спеша, издалёка, смакуя каждое собственное слово, начал рассказывать о своих многотрудных поисках, и как эти поиски увенчались быстрым успехом. Уж чего-чего, а фантазии у Шмелева было в предостаточном количестве, и сочинить красивую историю со своим участием ему ничего не стоило.
Все началось с того момента, рассказывал Шмелев, как он не поверил, что приятели пили один чай. После беседы с Виталием Андреевичем он убедился, что приятели слишком эмоционально обсуждали версию золотого дождя и Данаю (особенно ее пышнотелость, конечно), что во время обсуждения они много жестикулировали, доказывая друг другу вечные истины. А наливочек да настоечек выпили они хоть и по чуть-чуть каждой, но в сумме набралось не так уж и мало, особенно если учесть их почтенный возраст. Очевидно, во время одного из таких эмоциональных пассов из кляссера незаметно выскользнула и упала на пол знаменитая марка. Шныряющий рядом Антошка ее заметил, подобрал, и отнес к себе в комнату. Кляссер убрали в сейф, и ушли, а Антошка, радуясь свалившейся с неба марке, решил отправить письмо своему приятелю Павлику - то есть, извиняюсь, Танечке. Как отправлять письма он прекрасно знал, он не раз делал это с дедушкой, и дедушка всегда доверял ему наклеивать марки на конверт и затем бросать их в ящик. Правда, адреса Танечкиного он не написал, а нарисовал вместо него еще одну смешную рожицу... Дедушка, конечно, даже подумать не мог о таком повороте событий... А когда он, Шмелев, пытался спрашивать Антошку о марке, тот даже толком не понял, о чем речь. К тому же дедушка, тревожась о психическом здоровье внука, резко сократил "интервью" с ним. Ведь так было, Валериан Павлович?
Полторацкий, конечно, всему поддакивал и блаженно ликовал. В его голубых глазах плескалось бездонное и безмятежное счастье. Потом было долгое "чаепитие" с бутылочкой хорошего вина, после вина снова стали пробовать наливки, одну за другой... Словом, здесь и так все понятно, не буду далее утомлять читателя.
P.S.
Избалованный изысканными сюжетами великой Донцовой читатель будет, возможно, ворчать, что рассказ де написан не по идеальным канонам детективного жанра, что настоящий детектив должен расследовать дело чистым дедуктивным методом, и ему не должен помогать счастливый случай.
Дорогие мои! Во-первых, элемент догадки в рассказе, все-таки, имеется. Причем догадки не простой, а рожденной именно богатым воображением чудаковатого сыщика. Во-вторых, я честно старался ничего не сочинять, а просто описывал сценку живой жизни, которая произошла на моих глазах. Если не верите - поезжайте на проспект Вернадского, 45, найдите там контору "Европейского сыскного агентства". Шмелефф - сейчас он в большой моде - вам сам все расскажет, да еще и присочинит в три короба, гораздо похлеще того, что я вам тут описал. Если успеете вослед за ним записывать, да потом издадите эти записки - озолотитесь, не преувеличиваю. Большой фантазии человек. Талантище в своем роде.
Его агентство процветает. Но не за счет сыскного таланта Виктора Шмелева, а благодаря его уму и организаторским способностям. Как человек не глупый, он после описанного случая понял, что детектив из него не получается. Но оставлять любимое дело и снова ввязываться в грубые колбасные перипетии ему не хотелось, и он нанял профессиональных специалистов. Теперь его забота - обеспечить им заказы и комфортные условия существования. С чем он блестяще справляется.