Кусков Евгений Сергеевич : другие произведения.

В краю тепловозов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Разыскивая технику времён Великой Отечественной войны, герой неожиданно натыкается на рельсы в лесу, где железной дороги быть не должно. Из любопытства он решает пойти по ним, даже не догадываясь, в какое странное и удивительное место они его приведут.
   Никогда не любил кабинетную работу.
   Сидеть с утра до вечера в четырёх стенах, выходя на улицу лишь в обед (и то не всегда) - для меня невыносимо. Поэтому-то я и не стремился к высоким должностям, а вовсе не из-за боязни ответственности или нежелания принимать решения, как думали многие. Наоборот, руководить мне нравится. Давно убедившись в верности поговорки "Хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сам", я предпочитаю лично организовать ту или иную деятельность, распланировать и распределить её по проверенным исполнителям.
   Мне повезло. Я нашёл работу, на которой смог реализовать себя как начальник и не попался в кабинетную ловушку. Общество "Нет забвенью!" было создано с целью поиска и сохранения материальных свидетельств Великой Отечественной войны. Не уникальный род деятельности, но таких организаций и должно быть много, чтобы охватывать как можно больше территорий нашей огромной страны. Нам выпала честь работать в Рязанской области, и хотя наше общество не самое известное и крупное, несколько удачных находок совершить удалось.
   И всё же мне хотелось большего. Поймите меня правильно - я вовсе не бегу за славой или тем более деньгами. Финансирование мы получаем - пускай скромное, зато регулярное, о нашей деятельности сообщают средства массовой информации. Моя мечта заключается в другом: сделать поистине важную, историческую находку. Например, обнаружить нетронутое чёрными копателями захоронение, опознать останки погибших и, наконец, спустя долгие годы, предать огласке имена героев.
   Собственно, с этой целью я и находился сейчас в лесу, в добром десятке километров от деревни Чёрноусовка. Дороги сюда как таковой нет. Больше половины пути удалось проделать на верном "уазике", но затем закончилось даже направление. Пришлось спешиться.
   По сообщениям местных жителей, в этом лесу находились сразу несколько машин Красной Армии. Вернее, то, что от них осталось. Обескураживающая информация, поскольку никаких сведений о боях в этом районе в документах не сохранилось. Ещё большую сумятицу вносили показания людей: никто не мог даже приблизительно сказать, что там находилось. Неужели нельзя отличить танк от грузовика, к примеру? Мои коллеги высказались единодушно: шансов, что удастся отыскать действительно интересные находки, мало. Разделяя их скептицизм, я всё же не стал сразу отбрасывать эту наводку. Во-первых, сообщений немало, и далеко не все они получены от ненадёжных источников, любящих приложиться к бутылке. Во-вторых, к настоящему времени разведано большинство очевидных мест - пришла пора искать в неочевидных, быть может, как раз здесь и удастся совершить прорыв. Ну и в-третьих, даже если техника, которую мы найдём, к боям непосредственного отношения не имеет, возможно, она неплохо сохранилась и сможет в будущем украсить коллекцию военно-исторического музея.
   В путь я решил отправиться сам. Никакого ненужного риска и тем более бахвальства. Общество наше пока небольшое, люди заняты реставрацией того, что удалось найти в ходе прошлых экспедиций, поэтому я посчитал неправильным отрывать их от работы ради мифических - пока что - объектов. Места здесь тихие, но не глухие, даже телефон перестал ловить сигнал у самого леса, а GPS-навигатор и вовсе работал стабильно. Я не собирался предпринимать какие-либо действия, моя задача - удостовериться, что слухи не ложные. Только после этого я соберу группу, и мы прибудем сюда со всем необходимым.
   Лес этот не очень большой, но облегчало мою задачу то, что, опять же, по словам местных жителей, технику не нужно выискивать. Она находилась примерно в полукилометре от его кромки, на северо-западе, в месте, которое некогда было опушкой.
   С погодой повезло - ясно, солнечно и тепло, что для середины сентября благо. Запасы воды и еды - в рюкзаке, там же старая добрая карта на случай проблем с GPS, аптечка, баллончик со спреем, отгоняющим надоедливых насекомых. И ружьё. Разрешение в наличии. Зачем? Насколько мне удалось выяснить, в этом лесу медведей видели редко, а волков и вовсе не встречали. И всё же было бы легкомысленно никак не продумать этот момент. Стрелять по животным я не собирался (если только в самом крайнем случае). Зачастую достаточно пальнуть в воздух, чтобы отпугнуть хищника.
   Подробно рассказывать о том, как я добирался до нужного места, не стану. Ничего интересного не происходило. А вот когда я оказался у цели...
   Как и говорил выше, я не ожидал чего-то действительно стоящего. Надеялся - и только. Однако то, что я там увидел, заставило меня на миг усомниться в собственном зрении.
   Здесь не было никакой техники. Ни боевой, ни гражданской, ни целой, ни разбитой. Вообще никакой. От разочарования, охватившего меня (как-никак, потрачены время и деньги), я сперва и вовсе решил, что здесь нет ничего. Потом, присмотревшись, увидел в густой траве что-то инородное, не принадлежащее природе. Подошёл ближе и от души выругался (есть за мной такой грешок, когда я предоставлен самому себе).
   Рельсы.
   Старые, ржавые, вросшие в землю почти по головки. Шпал и вовсе не было видно. Присев, я коснулся шершавого металла, оставившего на моих пальцах бурый налёт. Имело смысл немного очистить их, чтобы найти клеймо завода-изготовителя и год выпуска. Это не совсем бесполезная информация - возможно, выяснится, что рельсы трофейные или очень старые, ещё времён царской России.
   Не исключено, впрочем, что они послевоенные, отлиты в Советском Союзе и никакой исторической ценности не представляют.
   Я поднялся.
   "Как? - недоумевал я. - КАК можно было спутать заброшенную железную дорогу и боевую технику?!"
   У меня в голове это не укладывалось. Розыгрыш? Злая шутка? А в чём смысл? Врагов я вроде бы не успел нажить, местным жителям вообще никто не говорил, что их информация послужит стартом поисковой операции.
   - Бред какой-то, - сказал я и попинал ближайший рельс носком ботинка.
   "Может, я перепутал место? - сверкнула смешная в своей очевидности мысль. - Точных координат ведь нет. Мало ли, куда меня могло занести?"
  
   ...ну что я вам могу сказать. Побродив по этому треклятому лесу больше часа, нахватав на свою одежду миллион приставучих колючек и едва не заплутав, я не нашёл больше ничего. Попалась одна поляна: залитый солнцем пятачок в чаще, устланный начавшей желтеть травой. И на ней тоже ничего интересного не обнаружилось.
   Усталый и раздражённый, я решил возвращаться к машине и ехать домой. Уже приступил к выполнению этого печального плана, когда меня остановила неожиданно ворвавшаяся в сознание мысль:
   "А откуда здесь рельсы?"
   Насколько мне известно, в этом районе железных дорог никогда не прокладывали. По крайней мере, на известных мне картах - как современных, так и давно устаревших - сведений об этом не было. Временная ветка? Опуская необходимость в её постройке, можно сразу отбросить и эту мысль. Для каких бы целей дорогу ни прокладывали, её бы сделали узкоколейной. Просто потому, что так быстрее и дешевле. Здесь же невооружённым глазом видно, что колея широкая. С помощью рулетки я замерил точную ширину - 1520 миллиметров. Это ещё один ставящий в тупик фактор. Перешивку с 1524-х на 1520 миллиметров в нашей стране начали в 1970 году. И то, на основных направлениях - а что говорить про столь глухие отдалённые места? Получается, эта ветка достаточно свежая! Но откуда она здесь и, главное, зачем?
   Весьма озадаченный этими вопросами, я решил узнать, насколько она сохранилась. Может, это лишь небольшой участок, ведущий из ниоткуда в никуда. Либо она приведёт меня в место, где я получу хотя бы часть ответов. Осознавая, что к цели моей вылазки эти поиски не имеют весьма отдалённое отношение, я всё же был слишком заинтригован, чтобы остановиться.
   Вросший в землю путь уходил в заросли, где быстро терялся из виду. Я двинулся в том направлении, не боясь заблудиться с таким ориентиром, как железная дорога. Сложнее оказалось не отыскивать ржавые рельсы в кустах, а продираться через препятствия, которые мне активно чинил лес. Много раз приходилось отклоняться в сторону, обходя самые непроходимые места. И всегда я без усилий находил дорогу снова, поскольку она была прямая, как стрела. Тоже, кстати, странный факт, учитывая месторасположение. Лес производил впечатление нетронутого, да и насыпи никакой не было. Более того, неоднократно я встречал деревья, растущие прямо между рельсами, в колее. И это была отнюдь не молодая поросль, а могучие многолетние дубы.
   Любопытство моё всё росло.
   Преодолев не меньше километра, что стоило мне немалых усилий, я заметил впереди холм.
   "Достаточно высокий, чтобы проделать в нём туннель и пустить поезда", - мысленно усмехнулся я.
   И очень скоро убедился, что в моей шутке доля самой шутки оказалась ничтожна. Железная дорога уверенно вела прямо к холму, который, по мере приближения к нему, казалось, увеличивался в размерах. Нет, дело не в том, что я сокращал расстояние между ним и собой. Мне действительно казалось, будто он становится больше с каждым шагом. Списав это на усталость, я сосредоточил внимание на рельсах. Теперь уже не вызывало сомнений, что они с прежней прямолинейностью вели к холму.
   "Как же я его пропустил, исследуя лес получаса назад?" - стучало в голове.
   Когда между деревьями замаячил портал туннеля, моя рука впервые потянулась к рюкзаку за фотоаппаратом. Не придав сразу должного значения своей находке, я не сделал снимков на бывшей опушке, где эта странная ветка начиналась. Пообещав себе, что непременно восполню этот пробел позже или, на худой конец, в другой раз, я начал фиксировать всё, на мой взгляд, интересное на карту памяти фотоаппарата.
   Вот и портал туннеля. Он не был выложен кирпичной или каменной кладкой, да хотя бы и деревянной. Просто отверстие, проделанное в почве и, насколько я мог судить, никак не укреплённое. Рельсы уверенно заходили в него и терялись в темноте; мне же туда идти не очень-то хотелось. Дело не в ядовитых змеях - в такой день они предпочитают выползти на солнышко погреться, а не дожидаться незадачливого путника в укромном местечке. Уж очень ненадёжно выглядело само инженерное решение. Правда, вдали виднелся выход - яркая точка на фоне кромешной тьмы. Прикинув, что длина туннеля составляет не менее полукилометра, я присвистнул. Немаленький холм! Разум подсказывал, что нужно обойти его. Пускай это займёт уйму времени, но зато будет безопасно.
   Безопасно ли? Лес вокруг, а также сам холм обильно порос багульником, контактировать с которым у меня не было никакого желания. Ранее я это ядовитое растение здесь не замечал, поэтому следовало вернуться, на расстоянии обойти холм и потом отыскать железную дорогу, выходящую с другой его стороны.
   А можно пойти напрямик, затратив в разы меньше времени и сил.
   Поскольку сегодня не планировал работать в условиях плохой освещённости, я не брал с собой мощного источника света. К счастью, карманный фонарик всегда при мне. Сила и длина луча в восторг не приводят, но это лучше, чем подсвечивать себе путь телефоном.
   Не избавившись полностью от сомнений, я шагнул под своды туннеля.
   Рельсы здесь пребывали в том же состоянии, что и снаружи. Будучи защищёнными от осадков, они подвергались воздействию повышенной влажности и ржавели ничуть не менее охотно. Но зато теперь я мог видеть шпалы - сгнившие куски древесины, костыли в которых держались так же слабо, как зубы в старых дёснах. Очевидно, они не смогли бы выстоять при прохождении даже лёгкого состава - путь моментально расшился бы, и произошло крушение.
   Я заметил, что стараюсь идти быстрее, стремясь скорее покинуть это место и выбраться снова на свежий воздух. Клаустрофобией я никогда не страдал, но находиться в глубине холма было весьма неуютно. Я нутром ощущал огромные массы почвы, окружающие меня.
   Строение туннеля лишь усиливало дискомфорт. Изнутри он не был отделан ничем, луч фонаря скользил по гладкой спрессованной земле, которая составляла пол, стены и потолок. Я слабо разбираюсь в том, как возводят подобные сооружения. Настойчиво крутящийся в голове термин "горнопроходческие работы" совершенно не подходил, ведь меня окружали не каменные породы, а почва. Размышляя о том, какой машиной можно было сделать столь идеально ровное сквозное отверстие в холме, я невольно представил огромного червя. Не будь здесь рельсов, отмахнуться от картины того, как это чудовище прогрызает себе ход, не получилось бы.
   Так или иначе, я ещё больше ускорил шаг.
   Выход был всё ближе, и льющийся оттуда свет казался ослепительным на фоне обволакивающей меня темноты. Продолжая себя накручивать, я обратил внимание на тот факт, что туннель возведён без запаса свободного пространства. Проще говоря, состав здесь смог бы проехать, но для человека места совершенно не оставалось. Разве что вжаться в стенку, и то... Оставалось порадоваться, что поезда здесь не ходят уже давно (а ходили вообще?).
   Наконец, спустя долгие минуты, сосчитать которые я даже не пытался, я оказался у выхода.
   С этого момента мой рассказ становится слишком невероятным, чтобы я рассчитывал на ваше доверие. Что уж там, сам не могу отделаться от мысли, что ничего этого не было, что я уснул, забредил, сошёл с ума.
   Я покинул изрядно действовавший мне на нервы туннель - и остановился, как вкопанный.
   Я не узнал место, в котором находился. Вернее, я видел нечто подобное раньше, однако не должен был оказаться здесь сейчас.
   Со всех сторон меня окружали горы, их пики устремлялись ввысь не менее чем на сотню метров. По грязно-серому небу плыли смолянисто-чёрные облака, они обтекали вершины подобно речной воде, на пути которой оказались камни, и напоминали скорее дым или смог. Рельсы убегали вперёд и уже через пару сотен метров скрывались в ещё одном туннеле. И нигде - никакой растительности, ни единой травинки, ни пятнышка мха.
   Похожий ландшафт я видел в Узбекистане, где служил по призыву в Советской Армии. Но там ослепительно светило солнце и было невыносимо жарко, а здесь, наоборот, свет пробивался к поверхности с трудом, вокруг было мрачно, как перед грозой и заметно прохладнее, чем с обратной стороны туннеля.
   Но как? Откуда это всё? Я же был в лесу, в Рязанской области, причём в той её части, где нет никаких высоких гор. И почему погода так резко переменилась? Здесь даже воздух оказался другим - сухим, пахнущим машинным маслом и раздражающим слизистые оболочки.
   Я обернулся и посмотрел на туннель, из которого вышел. С этой стороны вход в него имел обрамление в виде примитивной каменной арки. Задуматься над этим я не успел, заметив кое-что ещё.
   Вместо одного яркого пятна света на другом его конце я увидел три мерцающих огонька в форме треугольника. Один яркий в центре и два тусклых ниже. Одновременно с этим до моего слуха стал доноситься отдалённый гул. Он был похож на работу мощного и крупного механизма. И приближался. Одновременно с этим увеличивались огни в туннеле. Сопоставить эти два фактора несложно было бы и пятилетнему ребёнку, если бы не ситуация, в которой я оказался.
   В туннеле двигался поезд. По рельсам, не способным выдержать дрезины и начинающимся в глухом лесу. Там не было других путей, этому составу просто неоткуда взяться. И, тем не менее, он здесь.
   Огни стали мигать, а верхний, яркий, и вовсе то гас, то загорался вновь. Поезд-призрак исчезает? Но рёв работающих на пределе дизелей не стихал, уже и земля завибрировала. Довольно быстро стало ясно, что на самом деле огни горят постоянно. Это дым. Густая завеса, окутывающая локомотив, который её сам изрыгал.
   Сомневаться и дальше было бы глупо, и я сошёл с насыпи. Её наличие меня уже не удивляло. Равно как каменный балласт и шпалы, обильно залитые машинным маслом; блестящие от наката рельсы; стоящий на полпути до следующего туннеля исправно работающий светофор, на котором горел красный.
   Шум дизелей стал громогласным. Я инстинктивно отступил от путей на несколько шагов, когда из туннеля пошёл дым. Чёрное облако вырвалось из замкнутого пространства, подобно потоку вулканического пепла, а затем показался сам локомотив. Покрытое сажей грязно-зелёное чудовище с мутными окнами, натужно ревя, проследовало мимо меня, обдав жаром, и продолжило свой путь, вытаскивая из жерла туннеля один за другим вагоны, выглядящие немногим лучше его.
   Давящая на уши какофония стала просто оглушительной... и враз стихла. Из труб тепловоза перестали вырываться клубы дыма - остались лишь небольшие "фонтанчики", дизели продолжали работать на холостом ходу. Следом раздался резкий скрежет - поезд начал замедлять ход, борясь с инерцией, и остановился рядом со светофором с ювелирной точностью, которой не ожидаешь от неуклюжей махины. Металлический лязг пробежал по всей длине состава - казалось, исполинская конструкция облегчённо выдохнула и расслабилась.
   Я не двигался, ошарашено глядя на невесть откуда взявший поезд. Вместо бесплодных размышлений лучше попытаться получить ответы от тех, кто наверняка их знает, поэтому, после минутного ступора, я направился к тепловозу, успевшему отъехать от меня на сотню метров. Попутно оглядывал вагоны - самые обыкновенные крытые, способные перевозить разный груз: от коробок с едой до мешков с взрывчаткой.
   Локомотив состоял из трёх секций, которые все работали и продолжали испускать в и без того зловонный воздух новые порции выхлопа. Изначально яркую зелёную краску покрывала сажа, обильно приправленная на бортах потёками машинного масла. Тележки тоже не блистали чистотой, скрываясь под толстым слоем смазки. Единственное, что блестело - бандажи колёс, и то исключительно благодаря постоянному контакту с рельсами.
   Добравшись до передней секции, я задрал голову и посмотрел на окно кабины. С этой сторон должен был сидеть машинист, с которым хотелось поговорить в первую очередь. Окно было заперто, поэтому я крикнул:
   - Эй, мужики!
   Реакции не последовало.
   Скорее всего, они меня не слышали, ведь даже на минимальных оборотах дизели отнюдь не шептали. Тогда я обошёл тепловоз спереди. Бояться мне было нечего, даже если он снова тронется с места, ведь для разгона ему требуется немало времени. Отойдя настолько, чтобы меня было видно из кабины, я замахал руками, привлекая внимание.
   Лобовые окна, скошенные под отрицательным углом, как обычно делается на кораблях, были мутными и закопчёнными столь же сильно, как и кузов. Что вообще можно через них увидеть? Откуда такая безалаберность у локомотивной бригады, им что, лень протереть стёкла? Допустим, загрязнились они только что, в туннеле, где дым заволакивал всё свободное пространство. Так почему же сейчас помощник машиниста не приводит их в должный вид, ведь всё равно движение пока запрещено?
   Все эти множащиеся вопросы я хотел задать с возрастающим нетерпением. Но бригада упорно меня игнорировала. Не заснули же они, едва остановившись!
   Мне ничто не угрожало, и всё же было неприятно стоять в нескольких метрах от мрачной, сердито ворчащей громады, как будто наблюдающей за мной тускло светящимися буферными фонарями. Я остановил взгляд на табличке, расположенной между ними. Несмотря на копоть, смог прочитать: 3ТЭ10В-0124. Мне это ни о чём не сказало в тот момент; лишь позже я выяснил, что на самом деле тепловоз серии 3ТЭ10В был построен всего один и номер имел соответствующий. Поверьте, это далеко не самое удивительное из того, с чем я столкнулся в тот день.
   Догадавшись, как можно привлечь внимание к своей персоне, я достал из рюкзака фотоаппарат, невозмутимо навёл его на локомотив и нажал на спуск. Причём воспользовался вспышкой для пущего эффекта. Личного опыта я не имел, однако был наслышан, что некоторые машинисты страсть как не любят фотографов, приравнивая их чуть ли не к террористам. Я надеялся, что мне попались именно такие ретивые товарищи.
   Увы. Никакой реакции добиться не удалось.
   Помахав ещё какое-то время, я вернулся к кабине и снова попробовал докричаться до локомотивной бригады. Не преуспев и в этом, я вовсе не собирался сдаваться. С сомнением посмотрев на лестницу и, особенно, на грязные поручни, я достал из рюкзака пару обычных садовых перчаток, без которых "в поле" никогда не выбираюсь. Надев их, предпринял последнюю попытку:
   - Я лезу к вам! Раз не хотите сами показываться!
   Ответа я не ждал - и не получил.
   Схватившись за поручни, я тут же стёр часть копоти с них, обнажив тускло поблескивающий металл. Не будь у меня перчаток, руки мгновенно стали бы чёрными. Забравшись по лестнице, взялся за ручку и, бросив ещё один недоверчивый взгляд на окно кабины, повернул её. Она поддалась, но чтобы открыть дверь, пришлось приложить больше усилий, чем я ожидал.
   Из проёма на меня дохнуло горячим воздухом, насыщенным парами масла и дизельного топлива. Шагнув внутрь, я оказался в полутьме. Мрачный свет проникал в тепловоз через мутные окна - этого было явно недостаточно для освещения внутреннего пространства кузова, и несколько тусклых лампочек погоды не делали. Я снова зажёг свой фонарик и посветил сначала в дизельное помещение. Одного взгляда на массивный двигатель и вспомогательные механизмы, вдобавок закопчённые и замасленные, а также валопроводы на полу, прикрытые ненадёжными на вид стальными листами, оказалось достаточно, чтобы отбить у меня охоту идти туда.
   В кабину вела ещё одна дверь. Она тоже поддалась с усилием. Уплотнитель прилип к проёму, как будто его не трогали много месяцев. Едва шагнув в кабину, я понял, что не так уж далёк от истины.
   Помещение было небольшим, особенно с учётом размеров всего тепловоза. Людям крупной комплекции здесь, пожалуй, даже тесновато передвигаться. Я к таковым не относился, и всё равно старался двигаться аккуратно и ни до чего не дотрагиваться, поскольку изнутри локомотив выглядел немногим лучше, чем снаружи. И если в дизельном помещении это ещё было объяснимо, то грязная кабина вызывала недоумение. Речь не о небрежности локомотивной бригады - следов присутствия здесь людей не было вовсе. Все поверхности, включая пульт управления и кресла, покрывал слой сажи и копоти - везде ровный, нетронутый. Причём на столике перед помощником машиниста не было никаких личных вещей: ни чайника, ни еды, ни бумаг - ничего. Не обнаружил я и радиостанции, несмотря на полную уверенность, что она обязательно должна быть. Стёкла, как выяснилось, требовали очистки не только снаружи, но и изнутри. Наконец, воздух - спёртый, перенасыщенный парами масла и выхлопом дизеля.
   Напрашивался один вывод: в этой кабине людей не было уже очень давно.
   Каким же образом тепловоз ездит? Дистанционное управление? Я слышал, что существуют так называемые электротолкатели, причём переоборудованные как раз из списанных тепловозов. Ими управляют на расстоянии, то есть внутри людей нет. Однако такие машины используются только на манёврах, на небольшой скорости. Я же стал свидетелем того, как самостоятельно ехал полноценный тепловоз, да ещё и с тяжёлым поездом.
   Раздалось громкое шипение. От неожиданности я вздрогнул и отступил на шаг к двери. На моих глазах рукоятки тормозных кранов самостоятельно изменили положение. Стрелки на циферблатах, едва видимые через загрязнённые стёкла, стронулись со своих мест. Приблизившись, я убедился в том, что уже и так понял - происходил отпуск тормозов. Поезд собирался продолжить движение!
   Через лобовое стекло я разглядел, что огонь на светофоре изменился с красного на жёлтый.
   Со щелчком сдвинулось на одно деление колесо контроллера, на что сразу отреагировал дизель, забубнив громче и настойчивее.
   Сначала я бросился к выходу, не желая оставаться в тепловозе, но, высунувшись наружу, призадумался.
   Ответов на свои вопросы я не получил, только приумножил их количество. Почему бы не проехать в локомотиве и не узнать, куда он держит путь? Пускай меня поймают - думаю, я смогу объяснить ситуацию, да и наплести что-нибудь способен.
   К тому же, возвращаться в туннель мне не хотелось, ведь он был сделан совершенно без запаса - от вагонов до стенок оставалось не больше полуметра. Я мог дождаться, пока уедет этот поезд... а вдруг следом появится ещё один? Рисковать не хотелось, да и любопытство, чего греха таить, перевешивало.
   Поэтому я закрыл дверь, памятуя о том, что впереди очередной туннель, и вернулся в кабину.
   Тем временем тепловоз уже сдвинулся с места, оглашая окрестности гудком, сравнимым с рёвом доисторического чудовища. Садиться в грязное кресло мне не хотелось, и я удерживал равновесие, держась руками в перчатках за пульт управления.
   Когда тепловоз разогнался до пяти километров в час, раздалось тиканье скоростемера. Не представляю, как можно слушать столь монотонный звук всю поездку и не заснуть, особенно ночью. Видимо, дело привычки. Я окинул взглядом приборы и убедился, что всё работало, несмотря на непрезентабельный внешний вид.
   Чтобы хоть немного улучшить обзор, попытался протереть лобовые стёкла своими перчатками. Преуспел не сильно. Я наблюдал за приближающимся порталом следующего туннеля, испытывая странное возбуждение, заставляющее сердце учащённо биться и будто сжимающее все внутренности в комок. Пожалуй, мне было отчасти страшно, ведь я не знал, чего ожидать.
   Локомотив заехал под каменный свод. Сразу стало очень темно - лишь зажёгшийся самостоятельно прожектор, освещающий убегающие вдаль рельсы, да подсветка приборов немного разгоняли мрак в кабине. Сам туннель, в отличие от предыдущего, был уже облицован бетоном, но по-прежнему построен в габарите, не допускающем одновременного пребывания поезда и человека. И, похоже, он существенно длиннее - противоположного конца пока видно не было.
   Надрывно ревя, тепловоз медленно (скорость не поднималась выше тридцати километров в час) полз вперёд. Возможно, здесь подъём, который человеком не очень ощущается, а вот для локомотива, тащащего за собой тяжеленный поезд, представляет серьёзное препятствие.
   Так или иначе, скоро изрыгаемый тепловозом дым начал заволакивать туннель. Он поплыл мимо окон - сначала боковых, а потом и лобовых, то и дело закрывал свет прожектора и, что самое неприятное, проникал в кабину, несмотря на закрытые окна. Чёрные струйки просачивались внутрь через щели между уплотнителями, и мне нечем было их заткнуть, если только не использоваться свою одежду. Однако снаружи далеко не курорт, не хотелось оказаться там полуголым. Поэтому оставалось надеяться, что туннель кончится быстрее, чем я. Для перестраховки достал из кармана носовой платок, смочил его питьевой водой из бутылки и прижал к лицу.
   Не прошло и пары минут, как дыма стало настолько много, что я уже ничего не видел впереди и мог только догадываться, далеко ли до выезда из туннеля. В кабине ситуация также ухудшалась, даже через мокрый платок я ощущал резкий запах выхлопа. Я хотел пройти в дизельное помещение, где больше места, несмотря на загромождение оборудования, но, лишь открыв дверь, передумал. Ревущий в полумраке дизель, окутанный дымом, и вращающиеся на полу валопроводы внушали первобытный ужас.
   "Господи, надеюсь, двигателю хватит воздуха, - подумал я. - Иначе поезд остановится, и тогда мне точно конец".
   Звуки, которые издавал дизель, доверия не внушали, но пока он продолжал работать. Я сомневался, что в остальных двух секциях ситуация отличалась.
   Зато теперь стало ясно, почему кабина вся закопчена. И почему здесь нет людей. Кто бы согласился работать в подобных условиях? Это, правда, никак не объясняло, каким образом тепловоз ехал сам.
   Прошло ещё четыре минуты - я смотрел, в основном, на свои часы, поскольку ситуация с видимостью закономерно не улучшалась, а ухудшаться дальше ей уже было некуда. Кажется, у меня начала кружиться голова. Пока я вспоминал симптомы отравления угарным газом, в кабину неожиданно (зато долгожданно!) ворвался солнечный свет. Такой же тусклый, как и раньше, ещё и основательно приглушённый клубами дыма, он всё-таки показался ярким, жизнерадостным. Вот уж точно свет в конце туннеля!
   Как только чёрная завеса снаружи развеялась, я открыл боковое окно. Судя по тому, как оно сопротивлялось, я стал первым, кто это сделал с момента постройки локомотива. Осторожно выглянул наружу, опасаясь столбов или ещё каких-нибудь стоящих в непосредственной близости объектов, способных нанести мне траву - и через мгновение высунулся в окно едва ли не по пояс.
   Я оказался на противоположной стороне горы. А вот чего я не ожидал, так это открывшегося пейзажа. Путь, по которому двигался везущий меня тепловоз, был одним из десятка таких же, проложенных по голому каменистому плато и выходящих из других туннелей. Те, в свою очередь, были прорублены в окружающих горах, иногда по два в каждой. Все рельсы стягивались к центру плато, где находилось...
   Я даже не знаю, как это описать. Наиболее верным словом будет - башня. Огромная стальная конструкция, достигающая в поперечнике нескольких сот метров, а в высоту и того больше. Точнее не скажу, но поезда выглядели жалкими игрушками по сравнению с её масштабами. Именно так - поезда. Их там было много, не одна дюжина. Лишь пара двигалась по плато, как и "мой", причём один удалялся к туннелю. Зато в самой башне виднелись то тут, то там, на разной высоте вплоть до самой вершины, движущиеся составы. Их тащили такие же грязные тепловозы, состоящие из разного количества секций - от одной до шести. Со стороны это напоминало то ли гигантский муравейник, то ли не менее гигантское дерево, в стволе которого ползали личинки в проделанных ими же ходах. Рассмотреть всё это можно было потому, что стенок у башни как таковых не было, только опорные конструкции. О причине такого решения гадать не пришлось.
   Дым.
   Изрыгаемый десятками (а, может, и сотнями) дизелей, он должен был полностью заполнять башню, несмотря на её размеры, и выходить из неё, как из небоскрёба, на каждом этаже которого бушует пожар. Как ни странно, этого-то и не наблюдалось. Небольшая часть выхлопов прорывалась наружу, но даже не мешала рассмотреть все уровни башни. Притом, что тепловозы дымили вовсю, ведь им приходилось преодолевать один большой подъём к вершине строения, двигаясь по проложенным спиралями путям. Каким бы пологим он ни был, всё равно это увеличивало нагрузку на локомотивы. Фактически внизу, на открытом плато, дыма было куда больше, чем в башне.
   Куда он девался? Изрыгался из её вершины.
   Огромные смолисто-чёрные клубы валили в грязно-серое небо из широкой трубы, венчающей монументальную конструкцию. Они сливались с общим потоком, плывущим откуда-то из-за горизонта и, гонимые ветром, двигались дальше, растекаясь в разные стороны, подобно чернильному пятну на рубашке.
   Видимо, в башне имелась какая-то хитроумная система вытяжной вентиляции, собирающая дым со всех уровней и выводящая его в общую систему, откуда он уже выбрасывался в атмосферу. И не только в ней - аналогичные трубы торчали прямо из вершин гор! Не всех, но от этого ощущение сюрреализма ничуть не уменьшалось. Я как будто находился в окружении курящихся вулканов, готовых извергнуться в любой момент. Слава богу, что это всего лишь дым тепловозов или ещё каких-нибудь машин и механизмов, которые могли скрываться в толщах скальной породы. Ведь получается, что и внутри гор множество туннелей, от подножия до вершины, по которым так же двигались поезда.
   Как вообще подобное можно построить?
   Удивительно, но намного больше меня волновал вопрос, когда я успел сойти с ума? Поскольку иных объяснений происходящему у меня не было. С другой стороны, галлюцинации у меня как минимум интересные, и раз уж такое случилось, то почему бы ни продолжить их исследование?
   Подивившись тому, с какой лёгкостью принял подобное положение дел, я достал из рюкзака фотоаппарат. Бред или нет, но сейчас я воспринимаю окружающее как реальность и, более того, могу её запечатлеть. В каком-то смысле я боялся делать это, понимая, что тогда самое простое объяснение - сумасшествие - окажется неверным.
   Снова высунувшись из окна, я начал делать снимки башни. Кадр за кадром, почти без остановки. И только сейчас я обратил внимание на то, чему на общем фоне не придал значения. От верха башни к окружающим горам отходили тонкие нити, которые я сперва принял за поддерживающие тросы. И лишь приблизив их с помощью фотоаппарата, я понял, что это железнодорожные пути. Не мосты, а фактически висящие над пропастью рельсы со шпальной решёткой, опирающиеся на металлические фермы отнюдь не монументального вида. Как подобная конструкция не разваливалась в момент прохождения тяжёлых составов, я совершенно не мог понять. Элементарная логика подсказывала - никак. Она должна быть укреплена опорами, других вариантов просто нет.
   Однако я видел своими глазами (и запечатлевал в память фотоаппарата), как по этим путям двигались поезда. Расстояние между башней и горами позволяло составу целиком оказаться на весу. Это ж тысячи тонн! Однако хилые мостики выдерживали.
   Нет, я точно сошёл с ума.
   Остальное казалось мелочами. Например, то, почему эти нити связывали горы только на большой высоте, где расстояние между ними максимальное? Не разумнее ли было сделать их на разных уровнях, что заодно повысило бы и пропускную способность?
   Господи, о чём я вообще? Ещё логистикой не хватало заняться.
   Меж тем "мой" 3ТЭ10В приближался к башне. Двигался он со скоростью сорок километров в час. Слишком быстро, чтобы спрыгнуть, тем более на каменный балласт. Однако эта мысль настойчиво пульсировала в мозгу. Очевидно, локомотив направлялся в башню и, с большой долей вероятности, затем двинется по висящему в воздухе пути к одной из гор. Нужно ли мне ехать вместе с ним? Я уже всерьёз сомневался, что найду объяснение происходящему, равно как и хотя бы одного живого человека. Где бы ни оказался, я с каждой секундой удалялся всё сильнее от привычного мира. Рано или поздно мне надо будет возвращаться, снова проделывать весь этот путь. Небезопасный, пешком лучше и не пытаться. Значит, придётся найти другой локомотив, который остановится на красный свет. Удастся ли это так же легко, как в первый раз?
   Меня одолевали сомнения, однако я не двигался с места. И останавливала меня не перспектива получить травму при падении с тепловоза и даже не необходимость преодолеть два очень опасных туннеля. Любопытство. Оно не отпускало, лишь разгоралось. Я хотел увидеть больше: сооружения ещё монументальнее, инженерные решения ещё безумнее.
   Тепловоз находился уже рядом с башней. Я смотрел на чёрный зёв въезда в строение, рядом с которым на светофоре горел зелёный огонь, с трудом пробивающийся через закопчённую линзу. Не забывая о вытяжной вентиляции, я на всякий случай закрыл окно кабины. За время поездки по плато она успела проветриться, насколько это возможно, хотя дышать по-прежнему было неприятно: в горле першило, в глаза и нос словно всыпали пригоршню песка. Я сделал глоток из бутылки и убрал её в рюкзак, несмотря на не утолённую жажду. Кто знает, когда я снова окажусь у источника воды (и тем более, будет ли она хотя бы относительно чистая), а запасы её у меня не так уж велики.
   Прожектор снова загорелся за мгновение до того, как локомотив заехал в башню.
   Я совсем забыл упомянуть, что пути вели в неё не строго перпендикулярно, а под плавным углом. Чтобы было понятнее, представьте обычный круговой перекрёсток. Вот так же, как автомобили въезжают и покидают его, так и здесь рельсы заранее поворачивали и к моменту приближения к башне шли почти параллельно, чтобы потом плавно сместиться под её своды. Движение внутри осуществлялось по спирали. Проложенные по всей окружности строения пути постепенно вели наверх. Их было очень много - при всём желании не смог бы сосчитать. Фактически они занимали большую часть пространства внутри башни, кроме самого центра, где располагалась основная опорная колонна несколько десятков метров в поперечнике. Я снова вспомнил свою ассоциацию с деревом - железнодорожные пути действительно напоминали годовые кольца в стволе. Подъём, несмотря на все ухищрения неведомых инженеров, всё равно получился существенный, поэтому наиболее тяжёлые поезда двигались по рельсам, проложенным у внешнего периметра башни. Остальные, особенно одиночные локомотивы без вагонов, довольствовались путями с более крутыми уклонами ближе к её центру.
   Никаких перегородок не было, не считая остальных опорных колонн, не таких крупных, как основная, пронизывающих башню по всей высоте. Полы, если можно так выразиться, тоже не являлись монолитными - это были стальные решётки, несущие на себе шпалы и рельсы, без каменного балласта. Они просматривались насквозь. Теперь башня уже не казалась столь несокрушимым сооружением, как при взгляде снаружи.
   Освещение отсутствовало. Только прожекторы и буферные фонари тепловозов, и те изрядно закопчённые. Если бы наружные стенки были глухими, здесь творился бы кромешный ад.
   Ничто не мешало смотреть сквозь всю башню и видеть другие тепловозы, тянущие каждый свою ношу. Сколько же их тут? Наверное, пару десятков, и при этом оставалось ещё достаточно места - такие размеры были у сооружения. Рёв множества дизелей отражался от металлических конструкций и сливался в такую какофонию, что мне пришлось достать из аптечки вату и заткнуть себе уши. Всё вокруг вибрировало - казалось, башня готова в любую секунду развалиться. Было очень жарко, я обливался потом и с трудом дышал даже через влажный платок. Разве что с дымом дела обстояли не так плохо. Вытяжная вентиляция, каналы которой были проложены повсюду, примыкая к опорным колоннам, оправдывала своё существование. Не будь её здесь, тепловозы бы просто задохнулись в собственных выхлопах, ведь двигателям тоже нужен воздух. Обо мне и говорить нечего - умер бы прямо здесь, в кабине, и мой труп ездил бы вместе с локомотивом, постепенно разлагаясь, пока не превратился в скелет.
   К счастью, несмотря на совсем не курортные условия, выжить здесь всё-таки было можно. Хоть я и считал каждую минуту, с нетерпением ожидая момента, когда "мой" 3ТЭ10В покинет башню. И старался не думать о том, что будет ждать меня дальше - в одной из гор, куда он, несомненно, направится. По крайней мере, там есть вытяжная вентиляция.
   Ревя работающими на пределе дизелями, тепловоз постепенно поднимался вверх. Он двигался по третьему внешнему пути, и когда вид не заслонял другой поезд, я мог видеть окружающий башню пейзаж. Я даже рискнул и высунулся наружу, чтобы сделать несколько кадров. Шум стал ещё оглушительнее и бил по мозгам, несмотря на затычки в ушах. Вскорости я закрыл окно, предварительно очистив стекло от сажи снаружи и изнутри, получив, таким образом, более-менее нормальный обзор.
   Я достал телефон. Сигнала не было.
   Путь к вершине башни занял около получаса.
   К исходу этого времени я уже сидел в кресле машиниста, плюнув на испачканную одежду. Непрекращающиеся шум и вибрации измотали меня так, словно я взбежал сюда, причём ни разу не остановившись и не перейдя на шаг. Наверняка сказывалось и качество воздуха, от которого лёгкие жгло огнём.
   Как же я был рад, когда локомотив, наконец, достиг наивысшей точки и покинул башню.
   Теперь он двигался по одной из "нитей", которые тянулись к окружающим горам. Снизу они выглядели очень ненадёжно, и, должен заметить, при взгляде из кабины это впечатление только усиливалось.
   Казалось, тепловоз парил в воздухе. И это почти правда, поскольку он двигался по висящим над пропастью рельсам со шпальной решёткой. В окнах открывался захватывающий дух вид на горную гряду, раскинувшуюся на километры вокруг; из многих вершин торчали уже знакомые мне коптящие трубы. Вдалеке виднелось бескрайнее каменистое плато, уходящее за горизонт. Наверняка я сказать не мог, но, похоже, и там змеились рельсы, по которым ездили поезда. И как далеко подобная инфраструктура распространялась?..
   Снова рискнув, я открыл окно. В тепловозе к этому моменту стояла удушающая жара. Пожалуй, даже хорошо, что влажность низкая, иначе я бы утонул в собственном поту. Глоток свежего воздуха был мне необходим - и я его получил.
   В кабину ворвался ветер. Он взметнул свежий слой сажи, вынудив меня закашляться, и я высунулся в окно, пытаясь отдышаться. Не посмотреть вниз я, как вы понимаете, не мог.
   Ощущение, что тепловоз плыл в воздухе, достигло своего апогея. Я смотрел с головокружительной высоты на плато, по которому тянулись пути, на башню и снующие в ней поезда, на подножие горы, куда "мой" 3ТЭ10В держал путь. Локомотив слегка покачивался, и у меня сердце замирало от кажущейся неминуемой перспективы рухнуть вниз. Лишь мелькающие краешки бетонных шпал напоминали о присутствии железной дороги.
   Я отстранился от окна, но потом вынужден был вернуться к нему, чтобы сделать снимки. Крепко сжимая фотоаппарат, запечатлел несколько кадров, после чего закрыл окно. Сильный ветер уже успел проветрить кабину, и его порывы, врывающиеся внутрь, меня изрядно нервировали. К тому же очередной туннель - портал прямо в скальном массиве - приближался.
   Башня была ниже окружающих гор. И даже, как я понимаю, не столько для того, чтобы ведущие от неё "нити" железнодорожных путей не имели сильного уклона. Забегая вперёд, отмечу, что внутреннее строение гор имело сходство с башней: такие же круги рельсов, спускающиеся спиралью вниз.
   Так или иначе, тепловоз добрался до портала туннеля, у которого был закреплён одинокий светофор с зелёным огнём. Снова стало темно, снова издаваемый локомотивом шум оказался заперт в ограниченном пространстве и многократно усилился. Несмотря на наличие вытяжной трубы в вершине горы, я ждал, что дым начнёт расползаться вокруг и проникать в кабину, как и в прошлый раз. Ждал с тревогой, поскольку на этот раз, в отличие от туннеля, пребывание в каменной утробе могло затянуться.
   В горе железнодорожный путь раздваивался. На соседней ветке стоял трёхсекционный тепловоз с составом цистерн. Локомотивы обменялись короткими приветственными гудками. "Мой" 3ТЭ10В продолжал двигаться в неизвестном мне направлении.
   В башне хотя бы было, на что посмотреть, а здесь я видел лишь каменные стены и убегающие вперёд рельсы, блестящие в лучах прожектора и буферных фонарей. Пару раз навстречу проезжали другие поезда, встречались стрелочные переводы со светофорами - и больше никакого разнообразия. Слава богу, дым так и не окутал локомотив, и я мог более-менее нормально дышать без влажного платка у носа. Этому способствовало и то, что теперь тепловоз двигался под уклон, и дизелям не требовалось развивать высокой мощности. Вместо них усиленно использовались тормоза, не позволявшие скорости превысить безопасного значения.
   Откровенно говоря, я начал уставать от этой поездки. Хотелось выбраться из тепловоза, размяться, да и, пожалуй, пора было возвращаться домой. Часы показывали 16:22.
   Словно вняв моим молитвам, локомотив на очередном стрелочном переводе проследовал по развилке. Какое-то время ничего не менялось, я продолжал находиться в туннеле, правда, уже с одной колеёй, а затем неожиданно оказался на неком подобии станции. Пять железнодорожных путей, один занятый составом полувагонов, простирались вперёд на достаточное расстояние, чтобы вместить средней длины поезд. Они освещались лампами под потолком, почти не закопчёнными. Никаких построек я не заметил; об отсутствии людей уже неловко упоминать.
   3ТЭ10В, ещё сильнее сбросив обороты дизелей и замедляясь, двигался по крайнему правому пути к горящему категоричным красным огнём светофору. Как и в прошлый раз, локомотив остановился с завидной точностью прямо перед ним.
   С минуту я продолжал сидеть в кресле машиниста, гадая, что делать дальше. Поезд заехал не в тупик - путь за светофором продолжался. Но в настоящий момент движение "моему" тепловозу было запрещено. Ещё одно скрещение? Тогда почему я заехал на крайний путь?
   Решение за меня принял локомотив. Он заглушил дизели.
   Я настолько отвык от тишины, что первое время казался себе оглохшим. Вынув из ушей вату, встал с кресла, подхватил свой рюкзак и вышел из кабины. Из дизельного помещения продолжали идти горячие волны, и хотя двигатели молчали, даже заглядывать туда не было ни малейшего желания. Открыв дверь, противоположную той, через которую попал в тепловоз, я осторожно высунулся наружу.
   Полнейшая тишина.
   Ни стука капель воды, которого я ожидал (ведь фактически находился в пещере), ни отдалённого гула работающих локомотивов не было слышно. Только потрескивал остывающий металл внутри 3ТЭ10В.
   Оставаться и дальше на одном месте я не собирался, но куда идти? Возвращаться в основной туннель и двигаться обратно? Слишком опасно. Хоть там и два пути, что я буду делать, если поезда займут сразу оба? И даже если благополучно миную этот участок, дальше меня будет ждать жуткий "мост" к башне, продуваемый ветрами, на котором спрятаться и вовсе негде. Значит, следует искать едущий в нужном мне направлении локомотив, причём подловить момент, когда он остановится, чтобы я мог в него забраться.
   Абсурдность моего положения вызвала у меня невольную усмешку. Сам себя загнал в такие условия, а теперь мучительно размышляю, как из них выбраться. Не очень-то умно. Тем не менее, что-то делать нужно.
   Я осмотрелся повнимательнее и увидел невдалеке в противоположной стене проход. Не очередной проезд для локомотивов, а именно проход, ширины которого хватило бы, чтобы бок о бок могли пройти два взрослых и не щуплых мужчины. Приободрившись (а вдруг люди в этом месте всё-таки есть?), я слез с тепловоза и, на всякий случай глядя по сторонам, пересёк пути.
   Пока шёл, кутался в одежду - здесь было холодно. При дыхании изо рта вырывался пар, а тело, ещё недавно страдавшее от излишней жары в локомотиве, теперь била неконтролируемая дрожь.
   Подойдя к проходу, я увидел коридор, прорубленный прямо в скале и лишённый малейшей отделки. Да что отделка - там ни одной лампочки-то не было. Если бы не мой фонарик, мне пришлось бы искать другой путь. Едва вспыхнувший во мне оптимизм угас, однако я не стал отступать.
   Освещая себе дорогу, я двинулся по коридору вперёд. Почти сразу он поворачивал, а затем вёл куда-то вниз. Ступеней не было, благо спуск не очень крутой. Я обратил внимание на едва заметные следы на полу, напоминающие те, что оставляют гусеничные траки. Это меня не встревожило - подумаешь, ездят тут миниатюрные трактора. После туннеля, не оставляющего шанса при встрече с тепловозом, подобное казалось сущей мелочью.
   На потолке и стенах здесь тоже виднелись следы копоти. Возможно, каким-то образом проникал дым дизелей, вытяжной вентиляции ведь в этом коридоре нет.
   Мне по-прежнему было холодно, и я ускорил шаг, чтобы согреться. Попутно гадал, как глубоко в толще горы нахожусь. Тепловоз изрядно покружил, однако почти всё время двигался под уклон. И теперь я продолжил путь к подножию. Может быть, этот проход выведет меня на поверхность?
   Или я окажусь в подземной части комплекса... Её существование, с учётом того, что я уже увидел, казалось вполне реальным. И очень нежелательным. Так ведь и вовсе можно заблудиться здесь окончательно.
   По крайней мере, мне не встречалось развилок - коридор вёл меня безальтернативно. Я снова засёк время по часам, заодно убедившись, что скоро пять вечера. Не хватало ещё встретить ночь в этом месте. Вдобавок я почувствовал голод. Сегодня только завтракал, и не сказать, чтобы обильно. Запасы еды у меня с собой были, но не хотелось тратить время на привал.
   Прошло минут пятнадцать, когда коридор за очередным поворотом закончился. Он вывел меня в помещение, размерами уступающее станции, на которой я сошёл с 3ТЭ10В. Наконец-то снова появилось освещение - несколько тусклых ламп под потолком. Здесь был только один путь, проходящий по центру и исчезающий в туннелях с обеих сторон зала. Рядом с рельсами лежали различные массивные механизмы и запчасти от них. Из всего многообразия я узнал тепловозный дизель и колёсные пары, предположив, что остальные детали тоже имеют отношение к локомотивам. Новизной всё это отнюдь не блистало, скорее наоборот.
   На рельсах стоял тепловоз. Снова трёхсекционный, но выглядящий иначе, чем те, которые встречались мне ранее. У него, в отличие от них, кабина имела не острые, а скруглённые очертания, прожектор располагался не под лобовыми окнами, а над ними, буферные фонари были не прямоугольными, а круглыми. В целом он воспринимался, как более старая модель, родом из шестидесятых годов двадцатого века.
   Выглядел тепловоз ещё хуже своих собратьев. Он тоже был покрыт сажей и копотью, через которые лишь в нескольких местах проглядывала синяя краска, однако на большей части кузова расползались бурые язвы. Металл был деформирован - по нему как будто шла рябь, окна дизельного помещения зияли пустыми, лишёнными стёкол проёмами.
   Столь характерные следы мог оставить только огонь. Ничего удивительного - при нагрузках, каким подвергаются локомотивы в этом месте, да с учётом отсутствия нормального ухода за их техническим и культурным состоянием, пожары должны быть обычным делом. Учитывая, что данный тепловоз выгорел почти полностью (целой осталась лишь половина секции "Б"), тушением тоже никто себя не утруждал. Правда, я слышал, что перед списанием локомотивы и вагоны специально выжигают, чтобы было меньше хлопот при порезке на металлолом, так что, как говорится, возможны варианты.
   На уцелевшей лобовой части секции "Б" сохранилось нанесённое белой краской название: 3ТЭ10Л-0012. Опять-таки, в тот момент мне это ни о чём не сказало. А после изучения источников я узнал, что таких тепловозов не существовало вовсе. Были двухсекционные 2ТЭ10Л и односекционные пассажирские ТЭП10Л, трёхсекционных этой серии не выпускали.
   Однако он стоял передо мной. Вернее, то, что от него осталось. Внушительная махина с грубым, хотя и не лишённым стиля дизайном, ещё, возможно, не так давно способная с громогласным рёвом тащить несколько тысяч тонн, превратилась в безмолвную груду металлолома. Опустошённая огнём оболочка, нашедшая последнее пристанище где-то на задворках. Теперь она вызывала не трепет, а сожаление, как инвалид, некогда бывший спортсменом.
   Скорее для полноты картины, чем из действительного интереса, я достал фотоаппарат. И когда подбирал ракурс очередного кадра, в безраздельно властвующую здесь тишину вторгся звук двигателя. Определённо дизельного, но не тепловозного - слишком слабый. Автомобиль? Грузовики и даже легковушки на рельсовом ходу - явление вовсе не из ряда выходящее; в этом месте - и подавно.
   Вот только шум шёл не из туннеля, а из коридора, которым я сюда попал. Я замер в нерешительности с поднятым фотоаппаратом, думая о следах гусеничных траков и копоти. Что там за механизм двигался? Управлялся ли он человеком или снова действовал сам по себе?
   Чем сильнее он приближался, тем настойчивее становилась мысль: "Надо спрятаться". Объяснить охвативший меня страх я не мог, но слегка надрывный рокот дизеля и лязг гусениц вовсе не ассоциировались с долгожданным спасением. Когда по стенам коридора заскользили лучи электрического света, я вышел из ступора и, перебравшись через лежащий у рельсов хлам, укрылся за тепловозом. Не высунуться и не посмотреть, что же ко мне приближалось я, как вы понимаете, не мог.
   Из коридора показалось нечто, отдалённо напоминавшее миниатюрный бульдозер. На два гусеничных трака опирался коробчатой формы кузов, к проекту которого не прикасался дизайнер: простейшие рублёные формы, никаких декоративных элементов, два прямоугольных фонаря в нижней части и один круглый вверху. На крыше виднелся патрубок, из которого вырывался ядовитый чёрный дым, спереди - ковш. Самое же интересное находилось по обеим сторонам кузова - манипуляторы. Нечто подобное используется на глубоководных аппаратах для высвобождения и подъёма предметов. Сейчас они бездействовали, зафиксированные в транспортном положении.
   Признаюсь, при первом взгляде на этот нелепый механизм, я облегчённо и в то же время разочарованно выдохнул. Облегчённо, поскольку угрожающим он не выглядел, а разочаровало меня осознание того, что это робот. Значит, опять я не встречу живого человека. Во мне всё сильнее крепла уверенность, что в этих краях людей нет вовсе.
   Тем временем "бульдозер" продолжал ехать, порыкивая дизелем. Он зачем-то направлялся к сгоревшему тепловозу, за которым я прятался. Надо забрать какую-то деталь из лежащих вокруг? Похоже, именно для этого сей механизм и предназначен. Однако он, достигнув кучи хлама, притормозил одну из гусениц и, почти не замедляясь, повернул. Это произошло так быстро, что я едва успел отпрянуть, дабы не попасть в лучи света от его прожекторов.
   Я был уверен, что успел. А меж тем дизель взревел, и траки бодро залязгали по каменному полу. "Бульдозер" двигался в мою сторону.
   Я прятался за уцелевшей лобовой частью тепловоза. Поняв, что укрытие моё перестало быть надёжным, отступил под защиту борта локомотива. Ещё надеялся, что механизм бросился не вдогонку за мной, а просто увидел (возможно, в прямом смысле) искомую деталь в другом месте.
   Доехав до кабины 3ТЭ10Л, "бульдозер" снова резко повернул. Яркий свет залил пространство перед тепловозом, где только что стоял я. На этот раз он остановился, словно что-то обдумывая. Поразмыслить ему и вправду было над чем, ведь путь ему преграждал металлолом.
   Раздался новый звук - натужный и при этом уверенный вой гидравлики. Рисковать и высовываться я не стал, и без того прекрасно понимая, что происходило. Аппарат с помощью своих "рук" принялся поднимать одну из деталей.
   "Забери её и катись отсюда!" - мысленно приказывал я.
   Подхватив что-то, "бульдозер" пришёл в движение, отъезжая назад. Пронесло? Увы, через пару секунд снова заработали манипуляторы, видимо, опуская хлам обратно на пол. После этого он вернулся к основной куче, подхватил следующую железку и поступил с ней точно так же.
   Он расчищал себе путь.
   Причём делал это с восхищающей проворностью. При иных обстоятельствах я бы порадовался за создателей столь ловкого механизма, но сейчас, когда он, судя по всему, намеревался добраться до меня, мечтал оказаться в другом месте, подальше отсюда.
   Самое простое решение - броситься бежать. Пока ещё меня от "бульдозера" отделяла куча хлама, на расчистку которой даже этому "стахановцу" потребуется пара минут. Можно броситься вдоль железнодорожного пути к одному из двух туннелей, уводящих отсюда. Расстояние до обоих примерно одинаковое, бегаю я неплохо. Но что потом? Рано или поздно машина справится со своей задачей и, если я не ошибся, кинется за мной вдогонку. Ездит она быстро и, в отличие от меня, не устанет. Наверное, по шпалам она не сможет развить максимальную скорость, и всё равно это опасно. А ну как вообще заберётся на рельсы и помчится уже по ним - наверняка утверждать не могу, но вроде бы гусеничные траки разведены на достаточную ширину, чтобы осуществить подобный трюк.
   Значит, побег отпадает. Тогда нужно спрятаться. Где? Долго гадать не пришлось, да и особых вариантов не было.
   В тепловозе. Уж туда-то клятый "бульдозер", каким бы ловким он ни был, не заберётся. Слишком высоко расположены двери (к счастью, ближайшая ко мне была распахнута), слишком они узки. Вряд ли ему хватит сил разворотить своими манипуляторами кузов и достать меня.
   Рыча дизелем и заполняя помещение дымом, неутомимый механизм закончил расчистку со своей стороны. Металлолом лежал и у другого борта 3ТЭ10Л, правда, в меньшем количестве. Бодро перемахнув через рельсы, "бульдозер" на этот раз решил действовать грубее и, упершись своим ковшом в кучу хлама, принялся её сдвигать.
   Времени почти не осталось. Я подскочил к лестнице, вскарабкался по ней и забрался в кузов тепловоза. Не прошло и минуты, как механизм прорвался через преграду, подъехал к локомотиву и остановился аккурат на уровне двери, тем самым окончательно развеяв мои сомнения. За мной этот гад охотился, за мной. Почему? Может, я находился в запретной зоне? Чёрт, может, вся эта зона - начиная от туннеля в холме - запретная? Я бы не удивился.
   "Бульдозер" был слишком низким, чтобы "заглянуть" в тепловоз. Какое-то время он стоял на месте, тарахтя дизелем и словно раздумывая. Я тоже не двигался, замерев в проходе и готовый броситься либо в относительно целую кабину, либо в сгоревшее дизельное помещение.
   Долго ждать не пришлось. Заработала гидравлика, и в дверном проёме показались две клешни манипуляторов. Я инстинктивно отшатнулся, хотя понимал, что им до меня не дотянуться. Просунувшись на десяток сантиметров, они раскрылись и замерли. Я глядел на эти металлические руки, гадая, чего от меня хотят. Казалось, механизм просит что-то. Но что ему от меня нужно?
   С резким лязганьем клешни закрылись и открылись ещё несколько раз. Настойчиво. Я продолжал с непониманием глядеть на них.
   Подождав ещё с минуту, "бульдозер" снова пришёл в движение и откатился в сторону. Недалеко, я его отлично слышал. Он направился к дальней от меня секции тепловоза. Когда он удалился на безопасное, по моему мнению, расстояние, я позволил себе выглянуть.
   "Бульдозер" как раз добрался до своей цели и принялся делать что-то своими манипуляторами то ли с рельсами, то ли с колёсной парой 3ТЭ10Л - я не видел.
   Раздался резкий звук, как будто молотком ударили по металлу, и ту же секунду тепловоз пришёл в движение. Он покатился назад. "Бульдозер" же стремительно рванулся обратно ко мне, вынудив снова юркнуть под защиту кузова.
   До этого я не замечал, что пол здесь имел уклон. 3ТЭ10Л постепенно разгонялся. Видимо, чёртов механизм убрал тормозной башмак, прежде удерживавший расторможенный локомотив на месте, и теперь он катился без чьей-либо помощи. Куда-то.
   Изношенная экипажная часть скрипела, тепловоз трясло и раскачивало, а скорость всё росла. Я пролез в кабину и закрыл за собой дверь, как будто это могло меня защитить. Скоростемер не работал, как и остальные приборы. По ощущениям, локомотив достиг сорока километров в час. Он двигался в туннеле и, поскольку огни не горели, в окна ничего не было видно. Я зажёг фонарик и посветил через лобовые стёкла. Здесь снова не было свободного пространства для чего-то ещё, помимо локомотива. Не увидел я "бульдозера" и на рельсах. Видимо, такую скорость ему не развить, либо он потерял ко мне интерес. Второй вариант представлялся более убедительным, но уж точно не успокаивающим. Убрать тормозной башмак и позволить неуправляемому тепловозу поехать чёрт знает куда - чем не попытка избавиться от меня?
   Я покрутил рукоятки тормозных кранов. Учитывая состояние 3ТЭ10Л, рассчитывать на их работоспособность было наивно, но не попробовать нельзя. Поняв, что толку нет, я взялся за штурвал ручного тормоза. Вряд ли он способен остановить катящийся под уклон тепловоз, но, может, хотя бы немного замедлит его. Увы, этот механизм тоже не работал, я вообще не смог сдвинуть штурвал с места. Спрыгивать тоже не вариант - слишком высокая скорость, да и габариты туннеля таковы, что меня сразу размажет между ним и локомотивом.
   Я сделал единственное, что мог. Лёг на пол кабины, вплотную к двери, подложив под голову рюкзак, и сгруппировался. Уповая на то, что нахожусь в задней по ходу движения секции, и меня защищали несколько десятков метров металла, пускай и повреждённого огнём, я постарался свести к минимуму травмы, которые с лёгкостью мог получить при резкой остановке. В том, что она неизбежна и произойдёт скоро, я не сомневался.
   Как бы я ни готовился, кульминационный момент настал неожиданно.
   Сначала со стороны других секций раздался грохот, локомотив сильно затрясло, а потом он и вовсе завалился назад. Меня прижало к двери. Я чувствовал, что тепловоз больше не на путях, а... в воздухе! Он падал куда-то вниз. Сам полёт занял не больше нескольких секунд, растянувшихся для меня на часы.
   Удар.
   Как я ни группировался, последствий избежать не удалось. Сначала меня подкинуло, как невесомого, а потом обрушило обратно на многострадальную дверь. К счастью, она выдержала, только по оконцу в ней пробежали трещины.
   На мгновение тепловоз будто завис в почти вертикальном положении, после чего инерция пересилила, и он с грохотом завалился, как подорванный небоскрёб. Часть окон разбилась, на меня посыпались осколки, кабину заволокло то ли дымом, то ли пылью. Какое-то время ещё раздавался стон сминаемого металла, а затем наступила тишина.
   Я зашёлся кашлем. Потянулся к глазам, чтобы их протереть, вовремя себя остановил и, нащупав в кармане платок, воспользовался им. На помощь пришли слёзы. Исключительно физиологическая реакция - несмотря на то, что мне было больно и страшно, рыдать, кляня судьбу, я не собирался. А вот прочистить глаза влага здорово помогла, и я смог осмотреться.
   Тепловоз лежал на боку, но вид из окон был необычен не поэтому. Через проём одного из разбитых лобовых стёкол я смотрел на грязно-зелёный борт локомотива. Сначала подумал, что это одна из двух других секций 3ТЭ10Л, в котором я находился. Потом понял: краска целая, нет следов пожара. Это другой тепловоз. Так что же, произошло столкновение, а ощущение полёта - лишь плод моего воображения?
   Как бы там ни было, главное - я жив. И даже цел, не считая массы ушибов, которые в скором времени расцветут обильными кляксами синяков. Пошевелив руками и ногами и убедившись в их работоспособности, я осторожно приподнялся. Надо как можно скорее выбираться. В "своём" тепловозе я был уверен, он благополучно сгорел заранее. А вот второй вполне мог вспыхнуть.
   Я толкнул дверь. Потом сильнее. Налёг на неё всем весом. Она не поддалась. Видимо, перекосило в проёме. Переживал я об этом только до тех пор, пока не задумался, как бы выбирался из локомотива, лежащего на боку. Один выход недоступен, второй высоко над головой. Гораздо логичнее вылезти через окна в кабине. Взяв рюкзак, я добрался до места машиниста. Действуя осторожно, чтобы не упасть (безопасного места для падения здесь не было), я очистил проём от осколков стекла и выглянул.
   Прямо перед 3ТЭ10Л лежал другой тепловоз. Он был обращён ко мне бортом, особо зацепиться там не за что. Посмотрев вниз, я увидел... ещё один кузов локомотива. На этот раз красного цвета. Он находился под обоими тепловозами, изрядно промятый ими. Нахмурившись, я высунулся и смог разглядеть больше. Не думал, что это место удивит меня снова, но ему удалось.
   Вокруг были тепловозы. Десятки, может, даже сотни. В основном грязно-зелёные, покрытые сажей; лишь иногда попадались синие, красные, жёлтые кузова. Большинство - той же модели, что и локомотив, первый встреченный мной в этом краю, с простым угловатым кузовом и скошенными вперёд лобовыми окнами. Виднелись и подобные тому, на котором я приехал (вернее сказать, рухнул) сюда, правда, их было существенно меньше.
   Объединяло же их все одно - они были разбиты. Какие-то повреждены незначительно, другие изуродованы почти до неузнаваемости. Они не стояли на запасных путях, а были просто свалены в желоб между расположенными вплотную друг к другу горами. Сброшены из жерла туннеля точно так же, как и сгоревший 3ТЭ10Л, внутри которого находился я. Первоначально локомотивы скатывались к подножию обеих гор, затем, по мере поступления других единиц, эта куча росла. Несмотря на то, что находившиеся внизу тепловозы раздавливались массой лежащих сверху, свалка постепенно поднималась по склону. К настоящему моменту от туннеля её отделяло не больше тридцати пяти - сорока метров, следовательно, огромный металлический ком достигал в высоту уже почти сотню, и примерно столько же в ширину. Какие-то прибывающие локомотивы скатывались ниже, какие-то застревали почти на вершине - ровно до того момента, как будут столкнуты следующими. "Мой" 3ТЭ10Л последовал вторым путём. Все три секции распластались на прибывших сюда ранее собратьях, завалившись набок и вытянувшись во всю длину, как мёртвая змея. Мне повезло, что он упал именно так, а не сорвался вниз - кто знает, выжил бы я вообще в таком случае.
   Тем не менее, угроза не миновала. Если сейчас сверху спустят ещё один локомотив, он приземлится прямо на 3ТЭ10Л, подомнёт его своей массой, и либо сразу раздавит меня, либо запрёт в ловушке из искорёженной стали, откуда не будет выхода.
   С другой стороны, выбраться отсюда тоже непросто. Меня окружали лежащие в самых разных положениях тепловозы: какие-то на боку, какие-то в почти нормальном положении, другие - опасно накренившись, а некоторые и вовсе на крыше. У многих сорвало тележки, и они дополнительно загромождали пространство. Повсюду зияли проёмы открытых дверей и выбитых окон, чернели пятна ещё не высохшего машинного масла, делающие и без того ненадёжные поверхности максимально неподходящими для передвижения по ним.
   О том, куда двигаться, я не размышлял. Вариантов и не было. По склону соседней горы проходила железная дорога - одинокий путь, едва-едва притулившийся на узкой полоске горизонтальной поверхности, созданной, несомненно, искусственно. Он опоясывал гору и плавно спускался вниз, к подножию, где исчезал в туннеле. Перспектива снова оказаться на рельсах, да ещё и там, где негде спрятаться от поезда, меня совсем не радовала. Внизу, у подножия, я не увидел никаких дорог, только голый камень. По нему, в принципе, я мог идти, только куда? Рельсы хотя бы задают направление. В этом месте я совершенно потерялся, и лишаться последнего ориентира было неразумно. Вдобавок спускаться добрую сотню метров по разбитым локомотивам - та ещё задачка. Придётся выверять каждый шаг, и даже если мне ни разу не придётся возвращаться, обходя совсем непролазные места, на это уйдёт уйма времени. А уже вечерело.
   Попасть на соседний склон тоже непросто. "Мой" 3ТЭ10Л лежал на вершине кучи, заполнившей пространство между горами, и всё равно от цели меня отделяло несколько метров и пара других тепловозов. Один (2ТЭ10В-6947) стоял почти нормально - это его борт я видел через лобовые окна. Второй лежал на боку, перпендикулярно первому, накренившись больше чем на сорок пять градусов в сторону склона, в который и упирался. Этакий импровизированный мост. Затем мне предстояло ещё подняться к железной дороге - метров десять по склону, к счастью, не очень крутому.
   Выбравшись из кабины через проём лобового окна, я свесил ноги и спрыгнул на крышу лежащего внизу тепловоза, обильно покрытую гарью. Удачно приземлившись, прошёл по ней до 2ТЭ10В-6947, передняя тележка которого в своё время, по счастью, не полностью отвалилась и приземлилась прямо на крышу тепловоза, на которой я сейчас находился. Лестница между второй и третьей колёсной парами сохранилась, дверь была открыта. Забраться в кузов не составило труда, и я оказался внутри тепловоза. Не мешкая, прошёл через него и выглянул в проём противоположной двери, которой вовсе не было.
   Прямо передо мной лежала на боку секция красного цвета, которую я рассчитывал использовать, как мост. Вблизи я заметил, что она не только закопчена, но и обильно залита машинным маслом. Учитывая угол, под которым она упёрлась в склон, мне следовало быть осторожным.
   Я слез с 2ТЭ10В-6947 и ступил на борт красного тепловоза, на щиты, прикрывающие его холодильник. Сделал неуверенный шаг, после чего плюнул на всё и, сев, принялся сползать по секции, скользя на заду, перебирая ногами и страхуя себя руками. Одежда всё равно безнадёжно испорчена. По пути мимолётом прочёл название: 4ТЭ10В-0016. Очередной представитель несуществующей серии. Добравшись до открытой двери, я опасливо обогнул зияющий проём и преодолел оставшиеся метры по обшивке кабины без затруднений. Когда подошвы ботинок упёрлись в горный склон, я услышал звук работающего дизеля.
   Не такой, как у других тепловозов. Более тихий, я бы даже сказал, мягкий. Он приближался, что означало новые проблемы. Железная дорога занимала всё свободное пространство на искусственно сделанном на склоне выступе. Мне придётся ждать, пока поезд проедет, либо, если он остановится, попытаться в него проникнуть.
   Шум нарастал довольно быстро, по-прежнему не давя на уши. И я не слышал стука колёс вагонов. Задрав голову, увидел показавшийся из-за кривой локомотив. Он отличался от остальных не только по звуку, но и внешне. Заметно меньше, на двухосных, а не трёхосных тележках, передняя часть ещё более обтекаемая, чем у 3ТЭ10Л; два круглых буферных фонаря придавали облику немного удивлённое или испуганное выражение, а прожектор располагался на крыше, напоминая рупор мегафона. Окрашен тепловоз был в серый цвет, причём закопчён он в меньшей степени, нежели покрыт ржавчиной. На передке читалось нанесённое облупившейся краской название: ТЭ2-003. Единственный локомотив из встреченных мной в тот день, существование которого не противоречило истории.
   Он ехал резервом - то есть, без вагонов. Судя по тому, что несильный дымок поднимался только над передней секцией, вторая не работала. Заглушена за ненадобностью, а, может, уже вышла из строя. Негромко ворча, тепловоз приближался - и снижал скорость. Он плавно притормаживал и в итоге остановился надо мной. Робко подал голос свисток.
   Я с недоверием смотрел на него. Что ему надо? Случайно ли он остановился именно в этом месте?
   Помогая себе руками, я принялся забираться по склону. Хвататься не за что - растительности не было, но угол не слишком крутой, и потому я быстро оказался наверху. Почти наверху, ведь рельсы находились всего в десятке сантиметров от края выступа, и на них сейчас стоял локомотив.
   Он снова свистнул. Предупредительно? Призывно?
   Я на всякий случай переместился по склону подальше от него и забрался на железнодорожный путь. Тепловоз находился от меня в нескольких метрах, я стоял прямо перед его удивлённо-лупоглазой мордой, готовый, в случае чего, немедленно ретироваться.
   Странно, даже сейчас он не казался угрожающим. Возможно, это обманчивое впечатление - выглядит он не так сурово, как другие локомотивы в здешних краях. И всё равно это несколько десятков тонн металла, способные подмять хрупкую живую плоть без каких бы то ни было последствий для себя.
   Пока тепловоз не двигался.
   Немного постояв и поглядев на него, я пошёл прочь, в противоположную сторону. Обратил внимание, что рельсы на этом участке имеют слабый накат и почти не блестят, покрытые налётом ржавчины.
   Раздался свисток.
   Я резко обернулся, едва удержав себя от прыжка обратно на склон.
   ТЭ2 продолжал стоять. Буферные фонари несколько раз загорелись и погасли.
   Определённо он что-то от меня хотел.
   Я уж понадеялся, что в этом локомотиве есть живые люди. Нелепо. Не потому, что их в принципе в этом месте быть не может, просто они бы постарались привлечь моё внимание более наглядными способами. Почему бы ни высунуться из окна и ни помахать, к примеру?
   Сделал ещё пару шагов - и снова последовала реакция. На этот раз громче заурчал дизель.
   Я не стал испытывать судьбу и покинул рельсы. Спустившись немного по склону, наблюдал, как ТЭ2 медленно подкатывался к тому месту, где я только что стоял. Похоже, маленький засранец просто издевался надо мной, не позволяя идти по железной дороге!
   Я оглянулся на свалку локомотивов, на огромные залежи более никому не нужной техники, уродливой бесформенной кучей расположившиеся в ущелье между горами. Спохватившись, что не запечатлел столь грандиозное по своим масштабам место, я достал фотоаппарат и принялся щёлкать затвором. Далеко внизу глаз зацепился за что-то знакомое. Даже с помощью сорокакратного увеличения объектива я с трудом смог разобрать, что там.
   Ба! Да ведь это такие же ТЭ2, как и тот, который сейчас мешал мне. Узнал я их по характерной форме кабины, хотя многие были настолько изуродованы падением из туннеля, временем и ржавчиной, что полностью утратили первоначальный облик. Лишь отдельные, оказавшиеся с самого края этого железнодорожного кладбища, частично сохранились. Не имея представления, когда сюда был сброшен первый локомотив, я всё же сделал вывод, что изначально это были аналоги надоедающего мне сейчас ТЭ2. Затем пошли ТЭ3, различные вариации харьковских ТЭ10, а далее пришёл черёд луганских/ворошиловградских тепловозов.
   Зачем я вообще об этом упоминаю, сыпля обозначениями, суть которых мне самому стала известна гораздо позже и только после изучения технической литературы? Потому что наличие действующего ТЭ2 в то время, когда уже шло избавление от куда более новых серий, вызывало удивление. Особенно здесь, в краю, где нет места сантиментам и заботе об истории, где техника использовалась до полного износа, после чего безжалостно отправлялась в утиль. Почему весь этот металлолом не переплавлялся, мне было неведомо, главное - факт оставался фактом: ТЭ2, тем более с номером 003, выжил каким-то чудом.
   Я начал перебираться по склону на другое место - и каково же было моё удивление, смешанное с раздражением, когда ТЭ2 двинулся следом, с явным намерением оставаться прямо надо мной. Я изменил направление и попробовал вернуться - он принялся сдавать задним ходом, упорно отрезая мне путь на рельсы.
   - Вот гад! - выпалил я и остановился. Тепловоз поступил так же, терпеливо ожидая моих дальнейших действий.
   Я разглядывал его экипажную часть, покрытую маслом и пылью, кузов, растрескавшуюся и давно забывшую, что такое лоск, краску, дверь... Стоп!
   - Значит, хочешь поиграть? - усмехнулся я. - А если вот так?..
   Как можно быстрее я вскарабкался по склону, схватился за лестницу, которая была почти ровно надо мной и, не снижая темпа, забрался по ней. После чего замер, крепко держась за поручни.
   Тепловоз никак на это не отреагировал.
   Тогда я повернул ручку и толкнул дверь, которая поддалась со скрипом несмазанных петель.
   Снова ничего.
   Я шагнул внутрь локомотива. Там было очень душно, всё вокруг ожидаемо покрывала копоть, обильно приправленная машинным маслом, которым "потел" дизель. Хотя он по-прежнему работал тихо (по сравнению с другими), я как можно быстрее юркнул в кабину.
   Здесь оказалось ещё теснее, чем в предыдущих тепловозах, зато не так грязно. Об ухоженности, конечно, речь не шла: слой сажи присутствовал, краска топорщилась рваными краями, через стёкла мало что видно. Меня сейчас заботило другое: куда этот тепловоз меня повезёт и не встретится ли мне ещё один агрессивный механизм, похожий на бульдозер. Пока ничего угрожающего вокруг не было, и я присел на стул машиниста (креслом эту конструкция назвать язык не повернулся бы). Рюкзак оставил на полу в проходе.
   ТЭ2, будто только этого и ждав, снова свистнул. Контроллер, выполненный в виде рычага, а не колеса, как на более современных локомотивах, переместился на первую позицию, и тепловоз плавно поехал. Повозившись, я ненадолго открыл боковое окно, чтобы впустить в кабину воздух снаружи. Здесь он был не настолько загажен выхлопами, лишь плывущие по небу чёрные потоки напоминали о них.
   Найдя более-менее удобную позу, я почувствовал, как на меня навалилась усталость. Не столько физическое, сколько моральное истощение. Уж очень много невероятного произошло сегодня - и пока ещё конца этим приключениям видно не было. Наступило пресыщение удивлением и восхищением, хотелось покоя, вернуться в привычную обстановку, отдохнуть. И вот потом, с новыми силами (и обязательно не в одиночку) вернуться сюда, попробовать докопаться до истины, что же это за место и как ему удаётся оставаться неизвестным в наши дни.
   У меня разболелась голова. Я проглотил "Цитрамон", заодно смочив водой пересохшее горло. Пока я аккуратно стягивал перчатки, стараясь не испачкаться, чтобы извлечь таблетку из упаковки, тепловоз успел добраться до туннеля у подножия горы. Я собирался снова прибегать к помощи фонарика, однако через секунду после того, как стало темно, в кабине зажглось освещение. На борту 3ТЭ10В подобного не происходило. Неужели старичок ТЭ2 сделал это специально для меня?
   Буферные фонари тоже горели, как и прожектор, разгоняя тьму в туннеле, который, кстати, оказался гораздо просторнее, чем все предыдущие. Сперва я списал это на меньшие размеры тепловоза, но нет - здесь действительно были иные габариты, позволявшие спокойно разминуться технике и человеку. Почему так не было сделано в остальных местах? И почему данный просторный туннель практически заброшен? Вывод такой я сделал, исходя из состояния рельсов, обильно покрытых ржавчиной, и того факта, что по ним ездил старый тепловоз, которому давно пора на покой. Зачем ездил - вообще непонятно. Вагоны не таскал, да и выдержит ли здешний путь проход тяжёлого поезда? Создавалось впечатление, что ТЭ2 беглец и скрывался в этом месте. Не лишено смысла, учитывая безжалостность, с которой расправлялись с отслужившими своё локомотивами. Умудрившись проникнуть на покинутый участок, он теперь сновал по изношенным рельсам туда-сюда, нарушая воцарившийся в покинутых туннелях покой, подобно привидению, бренчащему цепями в старом замке. Эта ассоциация меня не встревожила. Наоборот, уж лучше здесь, в спокойном забвении, с негромким урчанием дизеля и скрипом экипажной части, чем там, где жизнь, если так можно выразиться про технику, кипит. Где постоянно стоит адский шум, от гари почти невозможно дышать, а земля дрожит, словно пребывая в ужасе от происходящего. Одно непонятно - где ТЭ2, в таком случае, брал топливо, смазочные материалы, запчасти, наконец. Не на святом же духе он работал.
   Размышляя об этом, я не заметил, как задремал. Не думаю, что мне удалось полностью погрузиться в сон, частично я продолжал находиться в сознании и слышал, как ТЭ2 двигался в туннеле на неизменных тридцати километрах в час, чувствовал покачивание и лёгкую вибрацию от работающего практически без нагрузки дизеля. И всё же я на какое-то время отдалился от реальности. Что меня вернуло в неё, я не знаю. Просто подкинуло. Открыв глаза, я несколько секунд недоумённо осматривался. Но, даже вспомнив, где нахожусь и почему, не смог избавиться от удивления.
   Тепловоз уже покинул туннель. Теперь он двигался по пути, проложенному на узком участке между подножием очередной горы и карьером - настолько огромным, что противоположная его сторона терялась вдали. Эта колоссальная рана в теле земли вполне могла бы вместись небольшой город. Склоны ступенчато уходили вниз, на головокружительную глубину. На каждой "ступени" виднелись нитки рельсов; кое-где на них замерли вагоны-думпкары - без локомотивов и порожние. Бросались в глаза гигантские экскаваторы, из ковшей которых можно было сделать просторные гаражи для легковых автомобилей.
   И нигде никакого движения. Техника не работала. Приблизив её с помощью фотоаппарата, я убедился, что она давно заброшена, отдана во власть ржавчины. По неведомой мне причине выработка горной породы была прекращена. Как давно, судить не берусь - в этих краях и эксплуатирующаяся техника выглядела не лучшим образом. Я мог лишь предположить, что ТЭ2, который меня вёз, имел отношение к карьеру. Возможно, он здесь когда-то работал, а после остановки деятельности отправился на вольные хлеба. Учитывая масштабы, таких локомотивов, как он, должно быть немало. Где же они? Я вспомнил тепловозы, подозрительно похожие на него, лежавшие в самом низу горы из списанных локомотивов и снова подивился, каким образом этот ТЭ2 уцелел.
   В свете угасающего дня брошенное циклопическое сооружение с разбросанной по нему никому не нужной техникой производило особенно гнетущее впечатление.
   Путь, по которому ТЭ2 двигался, огибал карьер. В паре мест от него отходили другие ветки, ведущие либо вниз, к местам выработки, либо в туннели. Тепловоз проезжал мимо них, оставаясь на главной линии. Все встречающиеся светофоры бездействовали. В итоге мы добрались до очередного туннеля, к которому стекались сразу несколько путей, и потому он был непривычно широким. ТЭ2, не снижая скорости, заехал под его свод, снова включив мне свет в кабине.
   - Куда ж ты, друг, меня везёшь? - произнёс я, не ожидая, конечно, никакого ответа. Места я не узнавал и потому всерьёз опасался, что двигаюсь не в ту сторону. Да и вообще, откуда этому тепловозу, даже будь он трижды одушевлённый, знать о моей цели? Я бы мог попробовать спрыгнуть или остановить локомотив (почему-то казалось, что ТЭ2 пойдёт мне навстречу). Но зачем? Я же всё равно понятия не имею, где нахожусь.
   Я обратил внимание, что локомотив начал двигаться в подъём, а туннель очень плавно постоянно поворачивал. Видимо, он был из тех, которые предназначались для тяжёлых поездов. Рельсы по-прежнему выглядели не лучшим образом, из чего я сделал вывод, что ТЭ2 пока не завёз меня на эксплуатируемые участки. Не то, чтобы меня радовала перспектива снова оказаться в окружении ревущих и коптящих локомотивов, однако мне казалось, что, только миновав их царство, я смогу вернуться домой.
   Прошло ещё минут пятнадцать однообразной поездки, я опять едва не задремал, когда раздалось шипение воздуха. Вздрогнув, я почувствовал, как тепловоз замедлялся. Впереди, в свете прожектора, показалось ответвление от пути, по которому я двигался. И там рельсы блестели от наката! Сердце моё забилось чаще - то ли от предвкушения скорого спасения, то ли от страха перед стальными чудовищами, что там наверняка меня ожидали.
   Тепловоз всё продолжал снижать скорость и в итоге остановился, не доезжая до стрелки нескольких метров. Я подумал, что он пропускал поезд на главной линии, хотя не слышал его приближения.
   Время шло. Локомотив бурчал на оборотах холостого хода. Поскольку я ничего не предпринимал, он коротко свистнул.
   - Давай, езжай вперёд, дружище, - сказал я, похлопав по пульту управления.
   Ответом мне снова стал свисток.
   Я нахмурился. Похоже, ТЭ2 упорно не желал продвигаться дальше. Может, путь на главную линию ему заказан?
   Подождав ещё немного, я нехотя подхватил рюкзак и направился к выходу из тепловоза. Открыв дверь, ещё раз прислушался. Нет, я определённо не слышал приближения другого поезда. Вздохнув, спустился с локомотива и снова похлопал его - на сей раз по кузову.
   - Ну, спасибо, что подвёз, - забавно, но в тот момент, разговаривая с тепловозом, я вовсе не казался себя странным.
   Очередной короткий свист, и чуть громче заработавший дизель стали мне ответом. ТЭ2 откатился назад совсем чуть-чуть и снова остановился. Я, вспомнив, что так и не сфотографировал его нормально, восполнил этот пробел сейчас. На яркую вспышку тепловоз никак не отреагировал, меня же, в свою очередь, по-прежнему не напрягало, что я стоял прямо перед ним.
   Подойдя к развилке, я понял, почему ТЭ2 не мог проехать дальше. Стрелка была установлена для движения по главной линии, причём она автоматическая, самостоятельно не перевести. Наверняка он мог бы взрезать её, но это точно не осталось бы незамеченным. Кто знает, может, ТЭ2 действительно по чистой случайности избежал свалки, и если он выдаст себя, то его вполне могут отправить туда. Мне этого не хотелось, хотя, по сути, всё равно передо мной была лишь машина. Но она мне помогла (сколько бы я шёл пешком по заброшенному пути от кучи металлолома до этого места?).
   Приободряло и то, что я видел выход из туннеля, причём не так уж и далеко от себя. Следовательно, не придётся плутать в темноте с жалким фонариком.
   Когда я ступил на главный путь, ТЭ2 в последний раз просвистел и покатился назад. Какое-то время я мог видеть его огни, а потом они скрылись за кривой. Негромкий шум дизеля и скрип экипажной части удалились быстро, и я остался один.
   Было очень тихо, не доносилось ни единого звука. Надев рюкзак на спину, я бодро зашагал к светлому пятну впереди. Хорошо бы оно символизировало конец моим странствиям в этом удивительном месте. Звуки шагов и шарканье подошв эхом отражались от стен туннеля. Несомненным плюсом отсутствия здесь людей можно было считать то, что мне не грозило споткнуться о выброшенную кем-то железяку или вступить в кучу мусора (а то и чего похуже). Поскольку ширина туннеля снова была минимально необходимой, я шёл по железной дороге. Всегда считал это неудобным. Шпалы словно нарочно расположены так, что если будешь наступать на каждую, шаги получатся мелкими, а если через одну, то слишком широкими. Идти же по рельсам - занятие для людей, вестибулярный аппарат которых развит не в пример лучше моего. Благо каменного балласта, обычно ещё сильнее затрудняющего передвижение, здесь не было.
   Без приключений добравшись до выхода из туннеля, я в нерешительности остановился. В принципе, подобного следовало ожидать, учитывая, что ТЭ2 последний отрезок пути двигался исключительно в подъём. И всё же я бы многое отдал, чтобы преодолеть этот участок на локомотиве, а не на своих двоих.
   Те самые смеющиеся над законами физики рельсы, висящие в воздухе без каких-либо подпорок (не считая хилых металлических ферм) и способные выдержать вес целого поезда. Путь, слегка изгибаясь, вёл к башне, очень похожей на ту, которая мне уже встречалась. Неужели я и вправду скоро выберусь отсюда? Но и подобная мотивация не могла сразу заставить меня ступить на кажущуюся столь ненадёжной конструкцию. Впрочем, в том, что мой вес она и вовсе не почувствует, я не сомневался. Другое дело, если появится поезд...
   Я оглянулся в туннель и прислушался. Тишина. Снова обратил свой взор на башню. И она была безмолвна. А ведь раньше буквально дрожала от десятков составов, двигавшихся в ней. И столб чёрного дыма больше не извергался из трубы на вершине, хотя по небу он продолжал плыть.
   Единственное объяснение, которое пришло мне в голову и устраивало - движение осуществлялось не круглосуточно. Уже наступил вечер, смеркалось, и, возможно, работы продолжатся завтра утром. Сомнительная версия, конечно - скорее уж стоит признать, что это другая башня, заброшенная, как и карьер с прилегающими к нему путями. Местность подсказок не давала - она тут везде одинаковая, поди, разберись.
   Так или иначе, особого выбора я не видел - нужно попасть в башню. Собравшись с духом, я осторожно ступил на бетонную шпалу, расположенную уже не в туннеле. Следующий шаг дался тяжелее всего, ведь я полностью оказывался на рельсах, висящих над пропастью. Вроде бы логично было не смотреть вниз - расстояние между шпалами всегда одинаковое и выверить шаг нетрудно. Но, даже глядя строго перед собой, я видел далеко не успокаивающую картину неестественно висящей над пропастью железной дороги, ведущей в мрачную башню. Мне предстояло преодолеть не менее полукилометра до неё. Находись я в обычных условиях, добежал бы до цели в считанные минуты. Сейчас же мне приходилось заставлять себя делать каждый шаг, и не видеть, куда ступаю, оказалось ещё страшнее. Попробовал идти, глядя вниз, и быстро начал терять равновесие. Ещё и ветер способствовал, мягко, не настойчиво толкая в бок. Будь он сильнее, мне пришлось бы совсем несладко. Но и сейчас я двигался слишком медленно, постоянно памятуя о том, что здесь есть место или для меня, или для поезда - и очевидно, кому будет отдан приоритет. Накат на рельсах подливал масла в огонь моей тревоги - движение здесь имелось, ветка не заброшена. Эх, ТЭ2, как же жаль, что ты остался в туннеле!
   Оступился! Нога запнулась за бетонную шпалу, и я растянулся на пути; одна рука повисла над пропастью. Обливаясь холодным потом, я осторожно приподнялся, ругая себя, на чём свет стоит, за нелепую оплошность. Тем не менее, вставать не стал, а двинулся дальше на четвереньках. Это оказалось гораздо удобнее и надёжнее. Я уже мог не так сильно беспокоиться о равновесии, и даже если снова допущу ошибку, вниз не сорвусь - максимум снова поболтаю рукой или ногой на огромной высоте.
   Работа пошла споро, я не останавливался, сам чувствуя себя неким механизмом, обязанным выполнить поставленную задачу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Сухой воздух со вкусом машинного масла обжигал измученные лёгкие, но я не позволял себе остановиться и передохнуть. Потом! Вот доберусь до башни, найду укромный уголок - и устрою привал. А пока дальше, дальше, дальше! Наверное, я впал в некое подобие транса, сосредоточившись только на движении. Но полностью от реальности не отключился, ибо до моего слуха донёсся звук, услышать который в этот момент я боялся больше всего.
   Надрывный гул дизелей.
   Откуда-то сзади, из-за спины. Я обернулся на ходу, ничего не увидев. Пока.
   Полпути преодолено. Если я снова встану на ноги и побегу, то опережу поезд однозначно. Вот только крепчающий с каждой минутой ветер недвусмысленно намекал, что делать этого не стоит. И я ещё больше ускорил темп передвижения на четвереньках.
   Шум нарастал. Быстро. Пугающе быстро. От спешки и страха я несколько раз совершал ошибки, рука или нога соскальзывала со шпалы. Это не угрожало мне само по себе, зато задерживало, отнимало время, которого и так было мало.
   В туннеле показались огни. Два прямоугольника внизу и яркое круглое пятно по центру над ними. Очередной стальной раб, вынужденный колесить по этим горам долгие годы, пока износ не приведёт его в огромную кучу хлама. Я вовсе не жалел его. Скорее я бы предпочёл, чтобы этот конкретный локомотив сломался прямо сейчас, не успев до меня доехать.
   Тепловоз продолжал двигаться. Он вынырнул из туннеля в ореоле собственного выхлопа, оглашая пустынные окрестности первобытным рёвом дизелей. Как и остальные локомотивы в этом краю, он казался чёрным из-за покрывающей его сажи. Несмотря на то, что меня от него отделяло ещё минимум три сотни метров, я чувствовал, как дрожит железная дорога. Вибрация передавалась и мне, захватывая всё моё тело, и я уже не мог понять, из-за чего меня трясёт сильнее. Одно я знал наверняка - такого страха прежде не испытывал.
   Как бешеный, я полз по шпалам, стремительно перебирая руками и ногами. Порывы проклятого ветра обрушивались на меня, казалось, со всех сторон, окончательно лишив возможности встать и побежать. Ещё быстрее!.. Чёрт! Опять оступился!!! Пока затягивал ногу обратно, оглянулся. Тепловоз был ближе, чем я надеялся. Целых пять дымящих секций уверенно вытягивали из горы состав цистерн, круглые бока которых вкупе с изгибом пути вызывали ассоциации с выползающей из норы змеёй.
   Мне стало ясно - не успею.
   Продолжая двигаться, я соображал, как быть дальше. Места на рельсах для меня просто нет. Повиснуть над пропастью на руках, держась за шпалу? Тогда поезд меня не достанет, но хватит ли мне сил, пока он проедет, а потом ещё и залезть обратно? Уверенности не было. За весь день я толком не ел, зато энергозатраты оказались приличными. Слишком рискованно. Не смогу.
   А что если... лечь? Вжаться в шпалы между рельсов и молиться, чтобы никакая железка не разорвала меня на куски. От одной мысли, что именно это и придётся сделать, мне стало дурно. Я ещё раз оглянулся - тепловоз был так близко, что я мог прочесть его название на грязной табличке при скудном свете угасающего дня: 5ТЭ10В. Цифры номера не разобрал, да и какая разница, в самом-то деле?
   Я скинул с плеч рюкзак и отбросил его вперёд. Затем ничком повалился на шпалы. Рефлекторное желание сгруппироваться отверг - наоборот, постарался как можно сильнее распластаться, вытянув руки и ноги. Фотоаппарат, висящий на шее, болтался над пропастью. Последнее, что я успел - повернуть голову набок. И замер.
   Тепловоз настиг меня в считанные секунды. Всё вокруг вибрировало так сильно, что, казалось, моё тело подкинет и забросит прямо под колёса. Рёв стоял оглушительный. За сегодняшний день я слышал его много раз, но привыкнуть к такому невозможно - он был чудовищным, вторгался в каждую клетку тела и пытался разорвать её. Мне стоило немалых усилий удержать руки от того, чтобы закрыть ими уши. Да и не помогло бы это. А затем стальная громада накрыла меня.
   Я почти поверил, что она меня задела. Плуг путеочистителя, способный в мгновение сорвать мясо до кости, гильотиной пронёсся надо мной, после чего на меня обрушилась волна разгорячённого воздуха, насыщенного парами масла и дизельного топлива. Грохот стоял такой, словно к уху поднесли орущую колонку. Казалось, мощный воздушный поток тащил меня по шпалам. И приподнимал, намереваясь столкнуть несокрушимую сталь и хрупкую плоть. Единственное, что я мог - зажмуриться.
   Когда все пять секций тепловоза проехали надо мной, не нанеся ни единой травмы, и рёв дизелей стал удаляться, всё больше замещаясь бьющим по нервам стуком колёс, я позволил себе открыть глаза. Перед моим взором мелькали тележки вагонов. Рамы цистерн располагались не так близко к пути, как у тепловоза, опасаться стоило осей, но я и не собирался менять положения. Меня непрестанно обдували потоки воздуха, теперь холодного, ведь в вагонах источников тепла не было, и я быстро стал замерзать. Скосив глаза, посмотрел вниз, в зазор между шпалами. Высоты я никогда не боялся, и всё же мне стало не по себе - настолько далёкой от меня казалась земля. Она была испещрена стальными нитями железных дорог, и я сокрушённо подумал, что это не то место, откуда я начал свой путь. Возле предыдущей башни рельсов было куда меньше.
   Выберусь ли я отсюда вообще? Смогу ли найти выход?
   Такие мысли, да ещё в нынешней обстановке, когда над головой проносились оси вагонов в опасной близости от моего тела - были ни к чему. Я почувствовал зарождающуюся внутри волну паники и постарался как можно быстрее погасить её, пока не натворил дел. Глубоко и размеренно дыша, считал проносящиеся мимо колёсные пары, мысленно говоря себе, что поезд не бесконечный. Он может быть очень длинным (и наверняка именно такой, раз его тащил тепловоз, состоящий из пяти секций), но всё равно рано или поздно закончится. Если уж к этому моменту меня ничто не задело и не убило, то есть все основания полагать, что и дальше будет так же. Если не сглупить.
   И я лежал. Терпел, сжав зубы и крепко держась за шпалу. По самым оптимистичным оценкам, мне пришлось ждать минут пять, прежде чем надо мной прогрохотал последний вагон. Осознание мгновенного освобождения было сродни эйфории. Я даже не сразу смог совладать с собственным телом и подняться - обратно на четвереньки, ибо ветер продолжал дуть, угрожая лишить меня равновесия. Посмотрев вслед уходящему поезду, заползающему в башню с уже упомянутой мной змеиной грацией, я попытался найти свой рюкзак.
   Тщетно. Я отбросил его от себя на пару метров, прежде чем ничком лечь на шпалы. Видимо, он оказался менее удачлив, был подцеплен тепловозом и либо утащен, либо, что вероятнее, провалился в зазор между шпалами и теперь покоился далеко внизу. Таким образом, я лишился последних запасов воды и всей пищи, к которой так и не притронулся, ожидая подходящего времени и места. Не дождался.
   Некогда сожалеть. Напомнив себе, что сюда в скором времени может приехать ещё один состав, я поспешил к башне. Преодолеть оставшуюся часть пути на четвереньках труда не составило, несмотря на боль во всём теле.
   Шум от проехавших надо мной вагонов и тем более от дизелей тянущего их тепловоза ещё доносился; звуков других локомотивов я пока не слышал. Конструкция этой башни была аналогична той, в которой я уже побывал: открытая всем ветрам конструкция без стенок, множество опорных колонн и решётчатые полы, сквозь которые можно посмотреть на несколько уровней вниз. Что я и сделал, не увидев никакого движения помимо поезда, доставившего мне столько неприятных минут. Или мне не повезло, или он приехал на мост в тот момент, когда я находился там, не случайно.
   Спуск в обрыв тепловоза со мной на борту трудно расценить иначе, но хотя бы теоретически можно допустить вероятность совпадения. Сгоревший 3ТЭ10Л, так или иначе, должен был отправиться в последний путь. А то, что за мной в то же время охотился "бульдозер" - лишь стечение обстоятельств. Теперь успокоить себя стало сложнее.
   Отсутствие в башне других тепловозов сейчас было мне на руку. Я прошёл к пути, расположенному у центральной опорной колонны. На всякий случай напомню, что все железные дороги здесь располагались по спирали, кругами уводя вниз или вверх, в зависимости от того, куда вам надо. Мне - первый вариант, и выбранная мной ветка позволяла достичь цели максимально быстро. Она имела наименьший диаметр и наибольший уклон. Пожалуй, даже в карьерах пути менее пологи. Ну а мне опять это только подспорье: не придётся перенапрягаться, сила тяжести на моей стороне.
   Я немедленно начал спуск, благодаря неведомого архитектора за отсутствие стен в башне. В противном случае оказался бы в полной темноте, а фонарика я лишился, как и телефона вместе с рюкзаком. Зато фотоаппарат по-прежнему болтался на шее. Толку от него немного - вспышкой я себе путь всё равно долго не смог бы освещать. Главное - доказательства того, что я не сошёл с ума, хранящиеся на карте памяти. А то ведь шизофрения тем и коварна, что галлюцинации от реальности не отличить.
   Спуск проходил бодро. Солнце уже скрылось за горами, но скупая часть его света до меня ещё доходила. Я торопился спуститься вниз до наступления полной темноты, всё ещё надеясь, что успею каким-то чудом найти дорогу домой сегодня.
   Поезд укатил далеко вперёд; ещё можно было услышать далёкий гул дизелей, который то и дело вводил в заблуждение, как будто начиная приближаться. Трудно понять, особенно когда конструкции башни многократно отражали звук. В любом случае, я больше не в ограниченном пространстве, где мне некуда деваться. Здесь полно места, а чтобы поезд перестал представлять угрозу, достаточно на шаг отойти с его пути.
   В тот момент я был твёрдо уверен в этом и не догадывался, как подобные мысли аукнутся мне в скором времени.
   Я старался спускаться быстро, но перейти на бег не решался. Меж тем солнечный свет угасал буквально на глазах. И чем ближе я оказывался к подножию башни, тем меньше у него было шансов пробиться ко мне. В итоге последнюю пару уровней я преодолевал уже во мраке. А пока дошёл от центра башни до выхода из неё и вовсе оказался в полной темноте.
   Я не видел ничего. Кромешная тьма без малейшего проблеска света. Что открыты глаза, что закрыты - никакой разницы. Как будто я стоял не под открытым небом, а в помещении без окон. Не имея возможности более полагаться на зрение, я весь превратился в слух. Однако и это чувство не помогало - вокруг не раздавалось никаких звуков, кроме тех, источником которых был я сам.
   Стоя на шпалах у выхода из башни, я в нерешительности топтался, не зная, что делать дальше. Дождаться утра? Пойти прямо сейчас наобум? Пользоваться вспышкой фотоаппарата, чтобы примерно видеть, куда идти - до тех пор, пока батарея не разрядится окончательно (а она и сейчас не вызывала оптимизма)? Мне не нравился ни один из этих вариантов, но первый, пожалуй, меньше всего. Несколько долгих часов оставаться на одном месте, ничего не делая - это выше моих сил. Я знал, что заснуть всё равно не смогу, а, значит, ночь предстояла очень долгая. Ну уж нет, лучше попытать счастья и убраться отсюда восвояси. Самодельный факел сейчас был бы как нельзя кстати, но вместе с рюкзаком я лишился и спичек, и материалов, из которых мог бы его сделать.
   Я включил фотоаппарат и, наведя его на пространство перед собой, нажал на кнопку спуска. Яркая вспышка на мгновение разогнала мрак, высветив блеснувшие накатанными головками рельсы. Множество рельсов. Целая паутина из железных дорог. Для верности я сделал ещё один кадр, теперь в ночном режиме. Хотя качество снимка всё равно получилось скверное, на дисплее я смог внимательнее рассмотреть то, что мне предстояло преодолеть. Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, под ногами твёрдая земля, пускай и испещрённая стальными нитями.
   Выключив фотоаппарат, я двинулся вперёд, выверяя каждый шаг и приготовившись к тому, что могу оступиться. В целом, даже ничего не видя, идти вполне можно было. Знать бы ещё, как далеко и в каком направлении держать путь. Я представлял себе, что рано или поздно упрусь в гору и, пойдя вдоль неё, найду туннель. Тот самый, который выведёт меня из этого места. Наивно, знаю, учитывая, что находился я вовсе не там, откуда начал своё путешествие. И всё-таки я - совершенно необоснованно - верил в эту идею.
   Мне удалось преодолеть с десяток путей, когда краем глаза я заметил две маленькие жёлтые точки, бесшумно вспыхнувшие вдали. Не нужно было гадать, что это. И хотя я находился на значительном расстоянии от локомотива, зажегшего огни, невольно поёжился. Возникло ощущение, будто за мной наблюдали.
   Я сделал ещё несколько шагов, более торопливых.
   Натужно, с неохотой, начал запускаться дизель. Сам по себе этот факт не стал для меня неожиданностью. А вот то, что звук шёл из другого места, и этот тепловоз не обозначал себя огнями, встревожил.
   Через несколько секунд ожил ещё один локомотив. Затем ещё. И ещё. Мощный гул рождался повсюду, со всех сторон от меня. И нигде больше не загоралось ни огонька. Более того, их погасил и тот, самый первый тепловоз. Я ничего не видел, был сбит с толку какофонией шумов и, признаюсь, запаниковал. Бросился бежать наобум, желая только одного - оказаться подальше от рельсов. Но они не заканчивались, я перескакивал с одного пути на другой, несколько раз спотыкался, единожды вовсе упал - к счастью, не получив травмы.
   Локомотивы, меж тем, пришли в движение. Дизели ревели от натуги, где-то впереди застучали колёса. Я остановился, понимая, что эта дорога на какое-то время отрезана. Вернуться назад? Но вагоны, поскрипывая, катились ещё по нескольким путям, в том числе и позади меня. Похоже, я оказался заперт на испещрённой рельсами площадке, где нет безопасного места. А тепловозы надвигались. Я слышал их, но понять, на каких именно рельсах они находятся, было трудно. Рёв дизелей сливался в один общий гомон и полностью дезориентировал.
   Казалось, локомотивы почти добрались до меня. Какие-то проехали мимо на удалении, другие же были ещё на подходе. А какие-то совершенно точно должны проехать по соседним путям... или прямо по тому, на котором я сейчас стоял.
   Господи, какой же я дурак! Фотоаппарат!
   Я включил его. Однако при попытке использовать вспышку замигал символ разряда батареи, объектив автоматически задвинулся обратно, и последний шанс осветить окружающее пространство канул в Лету.
   Мелькнула мысль повторить "трюк", который мне пришлось исполнить над пропастью. И пускай едут себе, где им вздумается. Увы, не получится. И не потому, что никакого желания снова оказаться под поездом у меня не было. В конце концов, это лучше, чем неминуемая смерть или серьёзная травма. Дело в другом. Шпалы. Они здесь были то ли крупнее, то ли расположены иначе, чем на том хилом мостике между горой и башней. Так или иначе, я не мог нормально прижаться к земле из-за них и если снова окажусь под тепловозом, он наверняка меня зацепит.
   Оставалось надеяться, что я успею понять, по какому пути движется поезд. Зрение по-прежнему ничем помочь не могло. По какой причине на локомотивах не горели огни, я не знал. Им-то, может, и всё равно, а мне здорово осложняло жизнь. Проклиная себя за то, что ввязался в эту историю, я пытался определить, не пора ли отскакивать в сторону.
   Сейчас? Или, наоборот, нельзя? Вдруг я шагну как раз навстречу смерти? Рёв окружал, обволакивал, душил меня. Лёгкие болезненно сжимались. Весь день я дышал скверным воздухом. Уже вроде бы успел к нему адаптироваться, а теперь снова стало щипать глаза, в горле запершило. Может, дело в дыме, который источали тепловозы, может, ещё в чём. Этого мне не хватало, как же не вовремя!
   Я согнулся пополам, кашляя и отплёвываясь. А затем себя отскочил. Вернее, бросил собственное тело в сторону. Через мгновение по тому пути, где я стоял, поехал тепловоз. Воздушная волна от него сбила с ног, меня обдало горячими парами с резким запахом машинного масла. Тарахтя почти как трактор, локомотив медленно катился мимо, пока я лежал рядом, шокированный тем, что едва не произошло.
   Однако я не был в безопасности. В любую секунду уже по этому пути мог проехать другой тепловоз.
   Локомотив, чудом не убивший меня, невозмутимо проследовал дальше. Стука колёс и скрипа тележек я не услышал. Поезда не было, тепловоз ехал резервом, без вагонов. А, значит, хотя бы на какое-то время тот путь безопасен, ведь должны быть интервалы между подвижным составом.
   Я шагнул обратно на рельсы, по которым ещё с минуту назад мог быть размазан, и побежал. Следом за тепловозом, из убийцы превратившимся в последний шанс на спасение. Я его не видел, и даже не мог утверждать, что слышу в царящем вокруг гаме. Просто знал, что он там, и движется медленно. Догнать, конечно, я его не догоню, но чем ближе я к нему буду, тем безопаснее для меня.
   По соседнему пути - не тому, на который я отпрыгнул, а с противоположной стороны - поехал ещё один тепловоз. Он ревел особенно громко, жар от него исходил почти обжигающий. А когда поравнялся со мной, из выхлопных патрубков полетели искры, превращающиеся порой в столбы пламени, выбрасываемые вверх на несколько метров. Это напоминало извержение вулкана. Казалось, сейчас или тепловоз загорится, или дизель взорвётся от перенапряжения. Однако локомотив упорно двигался дальше, тяня за собой тяжело переваливающиеся на неровностях пути вагоны. Светопреставление позволило мне немного осмотреться, я смог увидеть тепловоз, за которым бежал. Увы, ненадолго. Вместе с искрами соседний локомотив извергал ещё и количество дыма, чрезмерное даже для этих машин. Внушительное чёрное облако сопровождало его, как маскировочная завеса - и я оказался в ней. Дышать стало почти невозможно, я вновь закашлялся и был вынужден перейти с бега на шаг, а потом и вовсе остановиться. Казалось, сажа скрипела на зубах и плотно забивала носоглотку. Чувствуя, что ещё несколько вдохов, и сознание оставит меня, я бросился прочь от дымного облака, уже мало что соображая, не думая о том, что могу оказаться под колёсами других тепловозов.
   Мне удалось выбраться на относительно свежий воздух и не погибнуть. Но далеко я не убежал. Врезался во что-то металлическое всей массой тела и, отскочив, словно мячик, упал на спину. Фотоаппарат камнем обрушился на грудь. Голова моя оказалась прямо на рельсе, и я отполз в сторону, потому что где-то очень близко ревел ещё один тепловоз.
   Но теперь я знал, что спасён. Врезался я, вероятнее всего, в вагон. Стоящий. Неподвижно. Как бы странно ни вели себя здешние локомотивы, таранить составы они точно не будут.
   Встав, я прижался к вагону и пошёл вдоль его борта, скользя рукой в перчатке по гофру. Дойдя до конца, попытался обойти и наткнулся на раскрытые створки и пандус, опущенный прямо на рельсы. Всё это я определил ощупью. Видимо, это вагон для перевозки легковых автомобилей, не полностью глухой, а с сеточными "окнами" по обоим бортам. Он оказался пуст, по крайней мере, в той части, куда залез я. Наконец-то почувствовав себя в безопасности, я лёг на пол, переводя дыхание.
   Вспыхнул яркий свет.
   Он резанул по привыкшим к темноте глазам. Я зажмурился, и какое-то время не мог их открыть. Даже когда услышал рокот двигателя. Слишком тихий для тепловозного дизеля. И знакомый.
   С трудом разомкнув веки, я увидел залитое светом внутреннее пространство вагона. Источник же пока рассмотреть не мог, только понял, что находился он у пандуса, на рельсах.
   Всё ещё наивно надеясь, что "бульдозер" приехал не по мою душу, я не шевелился, борясь с сильным желанием отползти как можно дальше вглубь вагона. Бессмысленно, если только нет выхода и с противоположной стороны.
   Двигатель заработал громче, и по металлическому пандусу заклацали гусеничные траки. Механизм заезжал в вагон. Дальше ждать было нельзя. Я, по-прежнему не имея возможности толком открыть глаза, вскочил на ноги и бросился прочь от него.
   Далеко мне убежать не удалось. С другого конца вагона меня встретила глухая стенка. Может быть, это тоже распахивающиеся створки, но сейчас они были наглухо закрыты. Я даже рассмеялся. В какую же примитивную ловушку меня умудрились поймать! Да что поймать - я сам в неё залез, ещё и с превеликим желанием. Думал, что спасаюсь, а на деле...
   Гусеницы лязгали уже в вагоне. Яркий свет огней продолжал слепить, и всё же постепенно зрение приспосабливалось. Я осмотрелся, пытаясь найти выход. Двухэтажная металлическая коробка, попасть наверх возможности нет, выбраться тоже. Нигде не лежит ничего, что можно было бы использовать как оружие. Да и чем можно навредить "бульдозеру", пускай и миниатюрному.
   Механизм приближался. По габаритам он едва умещался в вагон, и потому оббежать или ловко перебраться через него также нельзя. Ковш был приподнят, чтобы не цепляться за пол, манипуляторы-клешни пока бездействовали.
   Оказавшись зажатым в угол, безоружным, фактически в безвыходной ситуации, всё, что я смог сделать - зажмуриться, как маленький ребёнок. В том числе и потому, что яркий свет причинял физическую боль.
   "Бульдозер" подъехал почти вплотную ко мне. Тепловозы продолжали с рёвом бороздить окружающую местность, но я чётко слышал тарахтение небольшого дизеля, чувствовал именно его вибрацию, передающуюся конструкциям вагона. И звук заработавших гидравлических приводов тоже уловил мгновенно. Манипуляторы пришли в движение.
   Красное зарево перед моими закрытыми глазами сменилось привычной чернотой. Я приподнял веки. "Бульдозер" погасил основной прожектор и убавил яркость дополнительных огней. Теперь меня уже ничто не слепило, и в то же время я мог видеть, что происходит.
   Клешня манипулятора угрожающе раскрылась и тянулась ко мне. Я вжался в стенку вагона. Остановившись в десятке сантиметров от моего лица, стальная рука несколько раз сжалась и разжалась. Точно так же было, когда я прятался в сгоревшем тепловозе. Механизм опять что-то у меня требовательно просил, но что ему нужно? У меня теперь и рюкзака нет со всеми вещами, включая еду, воду, телефон, инструменты и прочее. Разве что фотоаппарат ещё при мне.
   На этот раз убежать от "бульдозера" не получится, придётся отдать ему то, за чем он охотился. Что-то я должен был делать. Чувствуя себя глупо и опасаясь, как бы за неправильный выбор меня не наказали, я снял с шеи ремешок и, держа фотоаппарат на ладони, поднёс его к клешне. Манипулятор выдвинулся ещё немного вперёд и, схватив мой "Сони", крепко его сжал. Сломать не сломал, а выхватить обратно уже не получилось бы. Я и не собирался этого делать, наоборот, молился, чтобы "бульдозер" удовлетворился моим "подношением" и убрался прочь.
   Свободным манипулятором механизм поднял крышку отсека в своём квадратном кузове, вторым положил туда фотоаппарат, затем снова первым закрыл. Дизелёк рыкнул, выпустив облачко дыма, и "бульдозер" начал пятиться к выходу, одновременно с этим возвращая манипуляторы в транспортное положение. Вспыхнули яркие огни, больно резанувшие светом по моим измученным глазам. Но теперь я их уже не боялся. Опасения ещё оставались, пока механизм не выкатился из вагона. Бодро развернувшись на сто восемьдесят градусов, он поехал прямо по рельсам, удаляясь от меня. На другой путь не перебирался - очевидно, знал, что там его может сшибить тепловоз.
   Несколько минут я продолжал сидеть, глядя вслед "бульдозеру". Наверное, я должен был испытывать облегчение и радость оттого, что меня, наконец-то, оставили в покое, но я чувствовал только навалившуюся усталость. Едва напряжение спало, я осознал, насколько вымотан и ослаблен событиями сегодняшнего дня. Разумом понимал, что задача ещё не выполнена, нужно вернуться в родные места. А тело настаивало на отдыхе. Мысль о том, чтобы снова бродить по рельсам и надеяться быть не сбитым очередным тепловозом, отбивала всякое желание действовать до восхода солнца.
   И я заснул. Прямо в вагоне, на металлическом полу, скорчившись, чтобы хоть немного согреться. Локомотивы продолжали реветь, по-моему, всю ночь. Одни уезжали, другие прибывали, третьи и вовсе стояли на одном месте, дожидаясь своей очереди. Меня всё это не волновало, я был уверен в безопасности укрытия. Существовал риск, что вагон вместе со мной утащат куда-нибудь, пока я сплю, однако и это не пугало. Всё равно я не знал, где нахожусь - глядишь, наоборот, вывезут отсюда.
   Не скажу, что спал хорошо. То и дело почти просыпался, оставаясь и во сне, и частично воспринимая окружающую реальность. Глаз не открывал - незачем. Гудение тепловозов я хорошо слышал, движения вагона не ощущал. Под утро я, видимо, смог заснуть крепко, потому что, когда проснулся, находился уже в другом месте. И факта перемещения не помнил совершенно.
   Я по-прежнему лежал на холодном металле, но это был не вагон, а автомобиль. Вернее, его останки - голый кузов без дверей и какой-либо отделки салона, полный сухих листьев и земли, которые мне немного смягчили жёсткое ложе. Всё тело болело, словно меня накануне избили. С трудом соображая после беспокойной ночи, я выбрался наружу.
   Вагона, в котором я засыпал, рядом не было. Каких-либо признаков железной дороги тоже. Я находился в совершенно другом месте, при этом знакомом - в том самом лесу, куда я отправился на поиски останков техники времён Великой Отечественной войны. Собственно, вот и она сама: помимо кузова "эмки" ГАЗ-М1, в котором я проснулся, здесь находились ещё несколько машин разной степени сохранности. Я узнал "полуторку", гаубицу М-30 и немецкий грузовик "Опель". Наверное, трофейный, раз стоит вместе с нашими автомобилями. Несмотря на несомненный интерес, который представляли эти находки, меня сейчас куда больше волновало то, что со мной случилось.
   Неужели всё это - начиная от обнаружения старых рельсов и заканчивая циклопическими сооружениями - было лишь сном? Такой вывод сам напрашивался, стоило вспомнить подробности. Совершенно невозможно даже не существование подобного места, а тот факт, что о нём никому неизвестно. В наш-то век. Тем утром я ещё сомневался, поскольку тема железной дороги и всего, с ней связанного, прежде меня не очень интересовала. Но и впоследствии, кропотливо изучая множество источников, в том числе, конечно, не преминув воспользоваться снимками местности со спутника, я не обнаружил никаких следов или хотя бы упоминаний. Да и чисто теоретически огромный горный край не мог существовать в сердце Рязанской области. Никак.
   Наконец, у меня не осталось никаких доказательств того, что я там был. Правда, одежда моя была вся в пятнах машинного масла, изрядно прокопчена дымом, перчатки - те и вовсе пришли в полную негодность, пропитавшись насквозь (я потом ещё долго отмывал руки). Лично для меня это косвенное свидетельство, не дающее смириться и признать, что я просто отключился по некой причине, а всё остальное мне привиделось. Для других же - неубедительный аргумент.
   Вот если бы у меня сохранились фотографии. Я ведь их сделал немало! Но, увы, фотоаппарат у меня забрали, а карту памяти я в тот момент не догадался вынуть. Или я его потерял заодно с рюкзаком? Мои вещи так и не были найдены. Поиск телефона по геолокации тоже ни к чему не привёл. Товарищи сошлись во мнении, что батарея разрядилась раньше, чем он мог быть обнаружен. Правда, это не объясняло, куда вообще могли подеваться вещи, если я пролежал в бессознательном состоянии в одном месте. Утащили животные? Украли люди, например, охотники, набредшие на меня, или ещё кто? Сомнительно. Как я уже упоминал в начале своего повествования, место глухое, туда никто не ходит. Но допустим, вероятность и правда есть.
   Хорошо ещё, ключи от машины я всегда ношу в кармане брюк, а то мне пришлось бы пешком идти до деревни.
   В общем, я остался ни с чем. Не скажу, что это отравляет моё существование. В конце концов, главное - я остался жив. Ночь на холодном металле не прошла бесследно, поболел с недельку, но и только. Постепенно события того странного дня затмились повседневной увлечённой работой, я и сам порой не сомневался, что всё это было лишь насыщенным и интересным сновидением.
   И лишь изредка я снова обращаюсь к этим воспоминаниям - когда оказываюсь рядом с железной дорогой. Но не каждой. Используемые пути меня не будоражат, к ним я по-прежнему равнодушен. Другое дело, когда я, исследуя незнакомые места, натыкаюсь на заброшенную ветку. Покрытые ржавчиной рельсы, уходящие вдаль, скрывающиеся за поворотом, манят меня. Я возвращаюсь в тот день, переживаю заново произошедшее - и хочу испытать подобное снова.
   И я иду. Туда, куда ведёт железная дорога. С верой, что однажды она покажет мне путь в тот удивительный край, где всё противоречит здравому смыслу и в то же время настолько реально.
  

Кусков Евгений, 5 ноября - 6 декабря 2018 года

Дата последней правки: 30 января 2019 года

* * *

  
   Идея этого рассказа зародилась у меня давно. Помнится, я как раз закончил трилогию "Тьмы" (ту, старую, которая нынче признана мной "не каноничной") и захотелось обратиться к теме, очень мне близкой. Моя семья не имеет никакого отношения к железной дороге - моё увлечение этим видом транспорта появилось как будто само собой. В детстве и юношестве я любил гулять рядом с рельсами (вопреки мнению родителей, разумеется), мне были интересны вагоны и особенно локомотивы. Вряд ли можно точно указать, почему железные дороги меня притягивают. Другой человек на моём месте, вероятно, не придал бы им подобного значения. С полной уверенностью не скажу, но вроде бы друзья, с которыми я гулял рядом с поездами, настолько этим всем не прониклись. Поэтому дело, скорее всего, в индивидуальных особенностях каждого человека.
   Так или иначе, в то время (2007 год, если не ошибаюсь) задуманный рассказ воплотить не удалось. А вот когда пришло время писать роман "Безысходность", состоявший из десятков практически не связанных друг с другом сцен, я, разумеется, не смог пройти мимо такого сюжета. Частично тот материал был перенесён мной в нынешний рассказ, но там повествование обрывалось на моменте первого приближения к башне, поэтому всё остальное, в том числе концовку, пришлось придумывать с нуля.
   Откровенно говоря, я отдаю себе отчёт, что произведение получилось своеобразным. Для людей, которые безразличны к железной дороге, оно и вовсе может показаться тягомотиной и бессмыслицей. Такую оценку я готов принять; в то же время твёрдо уверен, что написать "В краю тепловозов" я должен был. Для меня он словно частица детства, сохранённая на "бумаге". Ведь хотя я не переехал в другой город, и железная дорога, проходящая неподалёку от моего дома, никуда не делась, изменилось очень многое. Я в любой момент могу выйти к ней, погулять по тем же местам, что и двадцать лет назад - но не получу уже тех впечатлений. Даже не потому, что вырос. С приходом электрификации тепловозы были вытеснены электровозами, которые уже не вызывают столь ярких эмоций. Иногда грохочущие и дымящие старички ещё проезжают по местам, где они раньше безраздельно властвовали, и каждая встреча с ними для меня радостное событие. Но время безжалостно, и недалёк день, когда их вовсе не останется. Вряд ли те, кто на них работал, будут сильно сожалеть, ведь условия труда на тепловозах 2ТЭ10В и ему подобных, мягко говоря, суровы. Однако эти локомотивы, какими бы несовершенными они ни были, часть истории нашей страны. А для кого-то, вроде меня, и часть самой лучшей поры - детства.
   В принципе, я мог бы написать иное произведение, автобиографическое. Это позволило бы мне более полно передать свои мысли. И всё же я предпочёл фантастический вариант. Причина? Мои сны. Редко бывают недели, когда мне не снятся тепловозы. И порой в сновидениях подсознание идёт гораздо дальше воспоминаний, придумывая ситуации, коих в реальной жизни быть не могло в принципе - ни сейчас, ни в прошлом. Они всегда захватывающи, а, проснувшись, я испытываю сожаление, что не могу увидеть их снова. Поэтому-то я и придумал этот неведомый "тепловозный край", где дал волю воображению.
   Возможно, кто-то задастся вопросом: если уж у меня такие тёплые воспоминания о тепловозах, то почему в рассказе они предстают вовсе не в сияющем ореоле, а даже скорее как враги главного героя (за исключением старичка ТЭ2)? Никакого противоречия нет. Эти локомотивы для меня в чём-то сродни торнадо - столь же притягательные, сколь и пугающие. В детстве аж дух захватывало, когда я стоял в безопасном кармане на мосту, а мимо проносилось ревущее стальное чудовище. Да и дизайн их трудно назвать дружелюбным. Добавьте к этому моё неравнодушие к жанру ужасов - и готов ответ, почему рассказ получился именно таким.
   Впрочем, назвать его хоррором я не могу. И убивать главного героя не планировал (хотя нервы ему потрепал изрядно, не без этого). Для меня "В краю тепловозов" - страшная сказка, которая вроде и пугает, но не шокирует. После её прочтения не будет страшно зайти в тёмный коридор и не возникнет желания спать, укрывшись с головой и фонариком под подушкой. Это как немного тревожный, но интересный сон, который не хочется забывать. И теперь-то я его уже точно не забуду.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"