Кусков Сергей Анатольевич : другие произведения.

Другая сказка - Глава Α

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
Μια αλλη ιστορια
  
(Другая сказка)
  
  
  
Προπρολογος. Συνωμοσια θεες
  
(Пропролог. Заговор богинь)
  
  
  Стольный Град шумел, кипел и бурлил. Горожане, дворяне и даже приезжие окрест крестьяне радовались, гуляя в единой шумной многоголосой толпе, на радость осоловевших от добычи карманников, разносчиков снеди, лавочников и трактирщиков - любой съедобный и 'крепкий' товар расхватывался на лету. Как же, первый день весны! День рождения светлоликой Итоны, вечно юной богини жизни и возрождения! Проснувшись сегодня, богиня окончательно откроет глаза и принесет в мир долгожданное тепло, обогреющее землю, прогонящее зиму. Тепло, которое даст жизнь росткам и побегам, а значит всему живому.
  И среди шумного великолепия пестрой цветасто одетой толпы выделялась фигура, одиноко стоящая на углу Королевской и Мясницкой. Фигура была женской, закутана в длинный легкий явно не по снежной (пока еще зимней) погоде плащ с капюшоном и зябко ежилась. Она была неопределенного возраста, но определенно не из богатой части общества. И даже не из средней. А если быть совсем точными - это была нищенка, которая стеснялась просить подаяние в столь большой религиозный праздник. Но веселиться со всеми фигура тоже не спешила, трясясь на углу от холода, переступая с места на место в бесполезной попытке согреться.
  - Подожди, я сейчас... - сказала молодая богато одетая девушка своей румянощекой подружке и направилась к фигуре. Девушка была стройна, красива, на плечи из под отделанной мехом шапки падали белоснежные волосы. Шуба ее также была отделана дорогим в этих краях натуральным мехом, что говорило о непростом происхождении владелицы.
  - Ага. А я заколки посмотрю. - Крикнула подруга, которая была одета если беднее, то не так уж сильно, и перешла через Мясницкую к выставленным хозяином лавки на улицу лоткам. Шубейка на девушке конечно не соболиная, волчья, но и тут в небольших деталях чувствовался шик, стиль, непохожесть на сотни и тысячи других шубеек, шитых грубо и для простолюдинов. Да и вели себя обе девушки непринужденно, высоко держа голову при взгляде на окружающих, что в их пронизанном сословными ограничениями мире также говорило: обе девушки - дворянки. Это подтверждали рассеянные в толпе в радиусе двух десятков метров личности с вполне профессиональными физиономиями, которые скрыть или замаскировать до конца просто невозможно, и при виде которых старые опытные карманники быстренько вспоминают, что в других районах города у них есть неотложные дела. В общем, профессиональные телохранители, а это значит - с объектом их охраны лучше не связываться.
  Внимательно осмотрев женскую фигуру в капюшоне и не найдя ничего опасного (найдя - не то слово, здесь речь идет не столько о видимой угрозе, сколько о профессиональной интуиции) старший группы незаметно кивнул - все нормально - и взял оную на прицел миниатюрного гномьего самострела, надежно спрятанного под плащом. Затем немного сместился к стене домов, освобождая зону прострела. На всякий случай, работа такая.
  - Простите, с вами все в порядке? - спросила девушка. В ответ же услышала не хриплый старушечий голос, как ожидала, а звонкий ручеек молодой женщины
  - Да, дитя, все хорошо. Да пребудет с тобой милость Итоны. - и фигура низко поклонилась..
  - Я же вижу, вам плохо. Вам помочь?
  Женщина откинула капюшон. Под ним пряталось молодое белое лицо с длинными покрытыми инеем волнистыми волосами цвета сена.
  - Чем ты можешь мне помочь? - тоскливо спросила она и снова поежилась, обхватив себя руками. Как назло, в этот момент начался снег, воруя у незнакомки остатки сохраненного тепла.
  - Вот, возьмите. - Девушка протянула незнакомке золотой.
  ЗОЛОТОЙ?
  Да, целый золотой!
  - Я не могу взять это, дочка! - залепетала женщина и сделала шаг назад. А по глазам было видно, что просто не верит в такую удачу. На золотой в средних кварталах города можно жить месяц.
  - Я настаиваю. - Девушка сделала шаг вперед, продолжая протягивать деньги, не обращая внимание на обращение 'дочка'. По годам она годилась ей разве что в младшие сестры.
  Женщина уперлась спиной в стену, затем вздохнула, собралась мыслями и твердо ответила
  - Дочка, не позорь меня. В день светлоликой Итоны ты предлагаешь милостыню?
  - Подарок. - Парировала девушка.
  - Милостыню. - Твердо возразила нищенка. - Посмотри сколько народа вокруг? Ты же не даришь золотые всем подряд? А я стою, голодная и замерзшая... Не унижайся, не нужна мне твоя милостыня.
  А она гордая! Даром, что нищая. Обычно эта братия никогда не гнушается ничего брать - что им день рождения какой-то богини?
  - Тогда я хочу у вас что-нибудь купить. - Продолжала давить девушка. - Продайте мне ненужную вещь. Я покупаю ее за золотой.
  Женщина довольно рассмеялась.
  - А ты настырная! - и куда разом делись из ее голоса страх и боязнь? Кажется, даже дрожать от холода перестала.
  - Да. - согласилась богатая девушка. - я настырная. А вы - голодная и замерзшая. Стоите в дрянном плаще на морозе. И если не согреетесь, этой ночью городская служба соберет на один труп больше. Женский.
  А я этого не хочу. Так что никакая это не милостыня, я просто потакаю собственным прихотям. - и улыбнулась. Нищенка вновь рассмеялась.
  - Уговорила, так и быть. Что же тебе продать? - и принялась картинно лазить по карманам и под полой плаща.
  Да, интересная девушка. Еще и из дворянства! Да этим напыщенным хлыщам всегда было плевать на простолюдинов, тем более нищих! Откуда такая взялась?
  - Ничего нет, дочка, все нужно. - и пытаясь предупредить следующий натиск быстро добавила - А давай я тебе погадаю? Как есть, всю правду расскажу! А ты мне ручку и позолотишь?
  Девушка усмехнулась. Сразу видно, во всякие там гадания уличных нищенок она не верит, но золотой-то как-то отдать надо?
  Женщина взяла ее правую руку и нахмурилась. Потом левую и нахмурилась еще больше. Подняла глаза и встретилась с ней взглядом. И глаза ее были полны тревоги.
  - Так это вы, ваше высочество?
  - Откуда вы узна... - испуганно зыркнула девушка по сторонам, переходя на шепот
  - Молчи! - перебила женщина. И было в ее голосе что-то величественно-торжественное, будто перед ней не нищенка вовсе, а королева. - По руке прочитала. Слушай внимательно... - и вернулась к рукам.
  - Скоро, очень скоро с тобой произойдет несчастие. Тебе будет плохо, очень плохо.
  - А...
  - Молчи, я сказала! Не перебивай! Но потом все наладится, все станет хорошо, даже лучше прежнего. Но это не надолго, потом опять все будет хуже и хуже, хуже и хуже, пока в один день не станет совсем плохо.
  Обе собеседницы замерли, тревожно смотря друг на друга. Девушка не хотела верить этому бреду, но что-то в женщине было такое... Что уверенность сама посетила: это не ложь, женщина действительно видит будущее. И она не дворцовая подхалимка-шарлатанка, а настоящий природный медиум.
  - И что тогда будет? - со страхом спросила она, чувствуя, как подгибаются коленки.
  - Ничего не будет. Потому что тебя не будет.
  Молчание. Девушка ощутила дрожь, несмотря на теплую шубу.
  - Но запомни - продолжила нищенка после паузы - когда будет совсем плохо, когда от отчаяние захочется выть на Селену или броситься с моста, помолись. Помолись златокудрой ветреной Лете, богине удачи, и она поможет тебе. Но! Есть одно 'но'! Это должно произойти лишь в самый-самый отчаянный миг твоей жизни! - Глаза незнакомки блеснули.
  - Почему именно Лете? - задумчиво спросила девушка.
  - Потому что из всех богов только она сможет помочь тебе. А теперь идите, ваше высочество. - женщина провела рукой перед глазами девушки, которые мгновенно остекленели. - Сейчас вы забудете что произошло здесь, а вспомните только тогда, когда придет время. Идите.
  Девушка послушно развернулась и пошла назад, к торгующейся у лотка через улицу подружке. Золотой блеснул в руках женщины, затем та покрутила его между пальцами - и тот исчез.
  - Иди, девочка, иди. Да пребудет с тобой удача.
  - Ну, и зачем ты это сделала? Что опять задумала, сестренка? - сбоку тихо подошла другая женщина, чуть старше на вид, с такими же вьющимися золотистыми волосами, одетая в мантию ученицы чародея. Определенно, что-то схожее, близкородственное в них было.
  - Или, милая, скажи пожалуйста, почему я делаю за тебя твою работу? - неожиданно 'наехала' на нее нищенка, которая, к слову, после ухода девушки мгновенно преобразилась. На ней появился цивильный плащ, скромный, но добротный. Плечи она распрямила, вытянула шею, став похожа на городскую зажиточную мещанку. И куда делась та замерзающая на ветру тощая фигура? А снежинки в волосах лишь еще больше подчеркивали небывалую природную красоту и молодость.
  - И что же ты за меня сделала? - насупилась ученица чародея.
  - Между прочим, эта девочка посвящена тебе. Ты ее покровитель и опекун. И ничегошеньки для нее не делаешь, заставляя надрываться свою младшую сестру, которой любые надрывы противопоказаны по определению!
  Ученица чародея недовольно хмыкнула.
  - Лети, ты же знаешь, я четырежды просчитывала вероятности ее судьбы, меняла сотни коэффициентов - ничего не помогло. Она обречена!
  - Ничего не обречена, милая сестренка. Пошли, давай, праздник в самом разгаре.
  Обе женщины двинулись в толпу и вышли на Королевскую, направившись в сторону Арочной площади, на которой исстари давали представления заезжие артисты.
  - И что же ты придумала? - нарушила молчание ученица чародея.
  - Мужчина. Ей нужен мужчина. Этот мир получился слишком суровым и жестоким, идей эмансипации ему не видать еще лет тысячу. Без защитника, крепкого и надежного мужского плеча бедняжке не выжить!
  - И где ты возьмешь ей мужчину? Не этого же ей сватать, в самом деле! - Или кивнула на молодого человека лет двадцати, выделяющегося из толпы броской дорогой одеждой, стоящего в окружении трех 'рассеянных по близлежащей территории' телохранителей, на манер охраны принцессы, только с качеством маскировки на несколько порядков ниже (их видно даже невооруженным глазом). Плюс дюжий слуга, как и господин, при оружии. Молодой человек жадно смотрел в сторону стоящих у помоста тех самых девушек, и явно 'пускал слюни'.
  - Этот даже собственную собаку не защитит, даром что герцог! - с негодованием воскликнула ученица чародея. - В ее жизни был и есть только один настоящий мужчина - ее отец. А не станет его - не станет и ее. И ты это прекрасно знаешь, моя милая ветреная Лети!
  - Ой, Или, ты как всегда категорична! Смотри, что я придумала. - и 'нищенка' бросила сестре мыслеобраз. Та на минуту задумалась и расхохоталась.
  - Это и есть твоя помощь?
  - Ага.
  - Трое?
  - А что тут такого? Очень даже эротично! - глаза Леты смеялись, но лицо оставалось невинно-серьезным. Впрочем, как всегда, чего еще ждать от богини ветра, кроме 'невинной' пакости?
  - Ну, знаешь, сестренка! Лучше уж от врага помощь принять! Враг милосерднее! - отсмеялась ученица чародея.
  - Но ведь сработает же!
  - Сработает. - Или вздохнула. - И где ты собираешься взять этих орлов? Что-то я во всем мире не знаю таких, которые укротят эту цыпу!
  - И правильно! - подтвердила 'нищенка'. - В этом - нет. Но мне тут в соседнем мире один среброволосый юноша три желания задолжал...
  Девушка (или молодая женщина, кто их знает, обе выглядели слишком молодо) пришедшая второй картинно нахмурилась.
  - Это тот, о котором я думаю?
  - Угу. - Весело кивнула первая.
  - Ты уже и с ним зажигала? - новый недовольный взгляд сестры.
  - Угу. - Еще более лучезарная улыбка.
  Пауза.
  - Ох, Лети, ну ты и шлюха! - Здравствуйте, ваше магичество! - вежливо кивнула между делом проходящему седовласому мужчине в летах и в мантии мага. Мужчина тоже кивнул и споткнулся. Или перевела взгляд на сестру - та озорно смеялась, пытаясь скрыть точечное привораживающее воздействие.
  - Прекрати совращать аборигенов, несносная девчонка! Между прочим, мне у него еще 'учиться'! Хочешь легенду раскрыть?
  - Извини, сестренка! - отсмеялась Лета и развеяла чары. - Ну так как тебе мое предложение?
  Или задумалась. Затем ее глаза блеснули
  - А что? Почему бы и нет? Девочка мне нравится... А по поводу этой троицы - действительно интереснее будет!
  - А как же мир, девочки? Вы же не думаете, мои милые, что все будет так, как было? - раздался сзади мягкий баритон и высокий стройный юноша обнял девушек за плечи.
  - Яр, мне кажется, этот мир давно застоялся. С тех пор, как кое-кто переселил сюда гномов, здесь не сделано ни одного достойного открытия, не сочинено ни одного стоящего произведения. Миру нужна встряска, свежая кровь, свежие идеи!
  - Пусть даже из самого-пресамого проблемного мира? - издевательски улыбнулся парень.
  - А почему бы и нет, Яр? - поддержала сестру Или.
  - Ну, девочки, смотрите, не ошибитесь! - юноша похлопал их по спине и удалился, также как и появился - неизвестно как и куда.
  - Внимание - внимание! Только один концерт! Только сейчас, на Арочной площади, всемирно известный менестрель Мириэль! Спешите услышать и готовьте ваши целковые! - промчался мимо мальчишка лет двенадцати в яркой цветастой одежде явно с чужого плеча.
  - Ну что, сестренка, полетели выбирать? А то он тот еще овощ - дома не сидит... - Лета взяла Или под руку и потащила сквозь толпу, но та неожиданно уперлась. Обернулась, проследила за взглядом сестры и обомлела...
  - Мальчик, иди сюда! - нежно позвала она, справившись с изумлением, и добавила располагающий мысленный импульс.
  - Да, тетя? - подбежал мальчишка.
  - Как тебя зовут?
  - Адриан, тетя. - Полученый от принцессы золотой быстро перекочевал в его ладонь.
  - А кто твой папа?
  - Ну, как же? Всемирно известный менестрель Мириэль! Спешите услышать сольную программу! Только один кон...- начал мальчик заученный текст и замер, глаза остекленели. Лета недоуменно уставилась на молчащую сестру.
  - Ох, Или, ну ты и шлюха!.
  - Чей бы дракон рычал! - не осталась в долгу та.
  - Ну, так я-то хоть среди своих! А ты? Опустилась до смертных! Позорище!
  - Иди ко мне! - Или притянула мальчика и нежно обняла. Затем быстро накачала его ауру непонятными радужными цветами, а под конец поставила нечто вроде печати - опознавательный знак для тех, кто должен его увидеть.
  - Все, иди малыш. Обними папу и сестру.
  Мальчик с затуманенным взором кивнул, развернулся и пошел. Ученица чародея сделала вслед замысловатый жест, так и кипящий скрытой Силой.
  - Да пребудет с вами всеми удача!
  Постояли, помолчали. Лети медленно приходила в себя от ошеломления. И это тихая рассудительная Или?
  - Ну так что, сестренка? Что скажешь? Как же ты до такой жизни докатилась? - усмехнулась она, но не зло. На зло эмоций уже не хватало.
  Илия, словно сопливая девчонка, а не тридцатидвухтысячелетняя богиня, подняла наивные глазки к небу
  - Если бы только слышала, Лети, как он поет!...
  
  
Προλογος
  
(Пролог)
  
  
  

Ιλιζα

  Ее назвали в честь богини, богини вдохновения и утренней зари. Наверное, поэтому ее жизнь складывается так хорошо, несмотря на все перипетии - заступница помогает.
  - Боги! Ну до чего же хорошо! До чего же все прекрасно!
  Илия перевернулась на спину и уставилась в расписанный золотыми красками потолок. Там были изображены сцены четырех важнейших битв, в ходе которых ее далекие- далекие предки объединили Неспокойное королевство, на тот момент представлявшее собой огромную сетку всевозможных графств, баронств и герцогств. После чего мечом и огнем подавили желание новоиспеченных дворян бунтовать против правящей династии. А земли бунтарей раздали наиболее лояльным представителям новой знати. Так сказать, кнутом и пряником.... И с тех пор вот уже три столетия в Неспокойном правит жесткая и твердая, но единая и по возможности справедливая рука.
  Да, о чем это она? Эти рисунки на потолке были здесь задолго до ее рождения, и она никогда и не обращала на них внимания. Наверное, это счастье, Настоящее счастье пробудило желание пофилософствовать.
  Она повернулась к Ивану. Муж храпел рядом, на соседней подушке, рассыпав косматые нечесаные сальные волосы. Ах, как долго она ждала этого момента!
  Принцесса протянула руку и погладила его по голове. Потом начала наматывать на палец русые волосы. Герой! Её Герой!
  Да, наверное, все произошло слишком быстро, буквально мгновения. Она почти ничего не почувствовала.... А потом она хотела разговаривать с любимым до самого утра. Рассказать обо всем. О жизни. Поделиться мечтами. И они бы строили планы, как будут жить дальше, и умрут в глубокой старости в один день.... Но Иван просто отвернулся и захрапел.
  Ну что ж, сегодня был тяжелый день. И вообще вся неделя. Все эти приготовления, потом свадьба. Как-никак наследница престола замуж выходит, не какая-то богатая мещанка! И все это после того, что случилось там, в пещере дракона. Да, его можно понять. А мечты? У них еще есть время. У них еще вся жизнь впереди.
  Герой! Её герой!
  И она, отвернувшись, счастливо закрыла глаза...
  
  

Σεραφιμ

  У него было очень редкое в наши дни имя: Серафим. Уж чем предки руководствовались, когда называли - не знал. Возможно, думали, что силы Небесные защитят по жизни...
  Защитили, сказать нечего. Из восьми человек, ушедших с ним из того аула в Шалинском районе живым, а главное здоровым вернулся только он.
  Но вот зачем? Почему? Этого не знал.
  Ах, как хотелось остаться там, в горах, с пацанами... Серега... Санек... Джон... Лёха.... Где вы теперь? В аду? Раю? Или просто сгинули, как сгинем все мы в свое время, что даже памяти не останется? Станем мусором, пылью...
  Саня. Тебя же, братишка, невеста в Иваново ждала! Ах, Иваново - город невест...! А у Джона ребенку два месяца исполнилось. Как раз в тот день, когда он на 'лягуху' наступил...
  А у Лёхи брат малой, и мать одна, больная. Он и в Чечню-то поехал, чтоб деньжат срубить...
  Да, все обычные ребята, у кого что. И только у него ничего. И только он остался. Один, живой и здоровый....
  Серафим со злостью саданул кулаком по прилавку. Стоящий напротив торгаш-азер нервно дернулся.
  - Эй, ты чэго?
  Серафим поднял глаза. Видимо, в этом туманном усталом взгляде азеру почудилось будущая смерть.
  - Эй, дарагой, так бери! Угощаю, да! Харощий памидоры! Краснодарский!
  Серафим, слушая его лепет, медленно приходил в себя. Он не в горах. Он здесь. На СВОЕЙ земле. Война осталась ТАМ, где-то далеко за спиной, глубоко внутри. И теперь надо научиться жить с нею, как бы тяжело ни было.
  Начал успокаиваться, взгляд потух, дыхание выровнялось. Обрадованный переменой азербайджанец как можно быстрее набил полный двухрублевый пакет до самого верха и протянул солдату. Пусть чешет, а то мало ли... Много их таких из Чечни приходит! Чокнутых! Злых и безбашенных! Чуть что - шею откручивают, как зовут, не спрашивают! Ничего, с него не убудет, еще наторгует.
  - На, бэри, дарагой!
  - Сколько? - сухо и холодно спросил молодой человек в тертом камуфляже и потянулся в карман за деньгами. Торговец решил форсировать события, чтоб ни на секунду не задерживать возле себя ходячую машину смерти.
  - Так бэри, да! Падарок! - и кисло улыбнулся.
  Глаза Серафима опять налились кровью, из-за чего торгаш снова заменжевал, но быстро пришел в себя и опять выдавил вымученную улыбку, долженствую означать большое расположение.
  - Зачэм деньги? Абидеть хочишь, да? Я же вижю, харощий чэлавэк! Падарак, да!
  Солдат секунду подумал, потом сгреб с прилавка пакет и направился к выходу с рынка, не обращая никакого внимания на окружающих, распихивая мощными плечами зазевавшихся на своем пути. Торговец мысленно воззвал молитву аллаху, в которого, в общем-то, верил только в таких скользких ситуациях...
  
  

Βολοδια

  Володя шел по утреннему городу, слушал его звуки, голоса, и наслаждался. В ушах о чем-то плакала Шерон ден Адель, но мир вокруг пел совершенно иначе. Машины весело мчались мимо, сигналя, фырча, издавая матерные звуки на светофорах и перекрестках. Сновали люди, толкаясь и бурча что-то под нос, ругаясь брали штурмом утренние автобусы. Пели беззаботные птицы, радуясь восходящему солнышку. Лаяли собаки, бросаясь на проезжающих мимо велосипедистов, затем довольные выполненным собачьим долгом возвращались и ждали следующий двухколесный транспорт, чтобы вновь погнаться следом и облаять. Город жил. Город пел. И эту песню, большую песню маленького города в хоровом исполнении не слышал никто, кроме него. А Володя купался, плыл в ней, и подпевал своим маленьким тоненьким голоском, вливая его в огромную музыкальную машину тысяч людей, тысяч автомобилей, шелеста листьев на деревьях и гомона птиц.
  Все спешат, все заняты своими делами. Кто-то опаздывает на работу, кто-то еще не проснулся, идет и спит на ходу. Вон, старенький дедушка выгуливает собачку. Мама ведет плачущего ребенка в детский сад. У каждого свои заботы, у него в том числе. Но почему он слышит, а остальные - нет? Почему люди слепы и глухи? Это же рядом, только почувствуй, и услышишь!
  Но нет. Люди заняты своими мелкими заботами, работой, пакостями друг другу, им не до Музыки Вселенной. Да о чем можно говорить, если большинство и обычную-то не слушает. А то, что слушают - музыкой язык не поворачивается назвать. Рэп. Шансон. Фанерная попса. Электроника. Бессмыслица! Продукт шоу-бизнеса! А бизнес еще никогда не нес в жизнь культурных ценностей, у него совершенно иная задача...
  Вот так, слушая одну музыку, но слыша совсем другую, гораздо более высокую и совершенную, Володя шел в институт. У него было всего две пары и репетиция, и он был этим счастлив. Он просто шел и наслаждался тем, что никогда не будет доступно другим.
  
  

Γοβλιν.

  Телефон зазвенел как всегда, громко и требовательно. Evanescens на звонке могли поднять и мертвого.
  Но мертвым он не был, скорее живым. Просто спящим. Не разлепляя век Славик потянулся за трубкой.
  - Да....???!!! - прохрипел его сонный, еле живой, еще не успевший выйти из потустороннего мира грез голос.
  - Гоблин, подъём! Страна зовет на подвиги! - раздался бодренький и свежий голосок на том конце.
  - Эльф! Пошел ты...! У меня выходной, я отсыпаюсь!
  - А как же драконы? Кто же будет спасать от девственности несчастных принцесс из их злобных загребущих лап? А?
  Славик перевернулся на другой бок, и все также, не разлепляя веки, прохрипел
  - Вот ты и спасай, ты ж эльф! А мне пофигу, я на службе силы зла. - и расконнектился.
  Но ровно через минуту evanescens заиграли вновь. Славик поднес к уху зажатую в руке наготове 'Нокию'.
  - Ну чё еще?...
  - Слышь, эльфы с драконами не воюют. Они ж бессмертные существа, а не герои! Они только вокруг костра с бубнами пляшут! И на мандолинах играют...
  - Иди нахрен, Эльф! Чё надо?
  - Вот так всегда! Ты о нем заботишься, как мать родная! На руках нянчишь! А он тебя нахрен посылает!
  - Слышь, я сплю... - Славик разлепил веки и посмотрел на часы. 09:32. - Спал!...
  - Ладно, соня! Надеюсь, не забыл, сегодня турнир? Четвертьфинал? И ты участвуешь!
  Славик машинально кивнул головой.
  - И если ты опять не придешь, как в те разы, тебе защитают техническое поражение и выкинут из команды. И пролетишь ты в июле с Кропоткиным!
  Славик молчал.
  - Эй, чувак, ты нам нужен! Ты лучший! Без тебя мы опять даже в десятку не попадем!
  Славик продолжал насуплено молчать.
  - Так что ноги в руки, сегодня в пять, там же, в лесу на поляне... - продолжал давить голос
  - Хорошо, буду... - палец мстительно нажал на сброс на полуслове.
  Да, определенно, день начался не очень хорошо...
  
  
  
Μερος πρωτο. Παιδια μοιρα
  
(Часть первая. Дети судьбы.)
  
  
Κεφαλι Α
  
(Глава 1)
  
  - Доброе утро, ваше высочество!
  Служанка низко поклонилась, ставя на туалетный столик умывальные принадлежности.
  Илия сладко потянулась. Уже вовсю грело ласковое солнце, пуская зайчики по потолку и стенам от отраженных оконными витражами лучей. На душе было прекрасно - так прекрасно еще никогда не было!
  Да, не было. Мысли постепенно откатились назад, вспоминая, с чего же все начиналось. И вдруг принцессу передернуло - слишком многое случилось за месяц такого, о чем вспоминать не стоило. Слишком тяжелы те воспоминания, очень уж много в них страха, боли и унижения. Настроение оказалось подпорченным даже от беглого воспоминания о драконе, улыбка сползла с прекрасных губ.
  - А где мой муж? - недоуменно спросила она, обнаружив рядом холодное пустое место.
  - Их высочество изволили уехать на королевскую охоту в Соболиный лес, с их величеством... - опасливо склонилась девка, чуя в голосе госпожи недовольство. Принцесса нахмурилась
  - И давно?
  -Так, засветло, ваше высочество...
  Ясно. Улыбка окончательно покинула губы, которые воспользовались моментом и свернулись в недовольную мину.
  - А почему меня не разбудил?
  Девка склонилась чуть ли не до земли, словно ожидая наказания.
  - Так ведь не могём знать, ваше высочество... Мы люди маленькие... Нам чаво скажут, того мы и...
  Илия резко соскочила на пол и нервно зашагала взад-вперед по светлице. Как он мог! Как он мог! Это же их первое утро! Первое совместное утро молодоженов! Как мог он, ее Герой, променять ЕЁ на какую-то охоту?! Это же невозможно! Так же нельзя!
  Но так есть. Кровать пуста.
  - Ясно! - зло бросила она служанке - Одеться. И вон!
  Той не надо было повторять дважды.
  День начинался. Солнце поднималось. Сюрпризы продолжались.
  По дороге в трапезную ей навстречу дэвы Тара вынесли Мирослава со свитой прихлебателей.
  - Здравствуй - здравствуй, дорогая сестра! - голова братца склонилась в приветственном жесте, в то время, как губы скривились в высокомерной ухмылке. Как же! Самец! А все самки перед ним - ничтожества, пусть это даже и дочь короля! Несмотря на то, что Мирослава она всегда не любила за заносчивость и тупость, настроение от вида ехидной рожи вновь пошло вниз.
  - А что это твой муж, разлюбезный Иван оставил тебя в столь ясное и прекрасное утро после первой брачной ночи? - ласково 'запел' кузен. Глаза толстого увальня просто излучали насмешку. Над ней, законной наследницей Неспокойного королевства!
  - Иван решил размяться с утра, поскакать и пострелять, дорогой кузен. - с достоинством парировала принцесса, навешивая на себя самую счастливую и лучезарную улыбку. Главное - не показать, что расстроена. Улыбаться и сиять, что бы ни случилось, что бы не говорили в лицо разные сволочи - это главный закон выживания в их склочном дворце. Это она впитала с молоком... Кормилицы. - Героям нужно ведь всегда быть в форме, дорогой брат! А то какие же они тогда будут герои? Так, обычные витязи!
  Кузен откровенно издевался, даже не пытаясь сие скрывать. Это что-то новенькое. Совсем первый витязь королевства страх потерял? Проблемы ищет? Ну-ну, его величество проблемы организовывать умеет. Допрыгается Мирослав!
  - А то мы тут уж было подумали грешным делом, будто ему ночью с тобой не понравилось, сестра...
  Отроки и мужи свиты братца громко, во всю глотку заржали. Илия уже давно заметила, так смеётся только ратный люд: воины, витязи, наемники и разбойники. Разница между ними, в принципе, небольшая.
  Тааак! А вот это уже откровенное хамство. Прилюдное. Уколы-уколами, подначки-подначками, но такого себе Мирослав никогда не позволял. Значит что-то произошло, случилось этой ночью такого, что этот увалень настолько осмелел. И еще одно неприятное открытие: кто-то из ее девок доносит о ней 'на сторону'. Кто-то, кто знал, что Иван уехал, не разбудив и не попрощавшись. Ведь сам братец до такой мысли просто не додумался бы: уехал - и уехал, охота для витязей - святое.
  - Я всегда говорила, мой милый кузен, что тебе думать вредно. Предоставь это дело тем, кто умеет! - вновь парировала Илия и снова улыбнулась. Также криво и ехидно, с блеском в глазах. Дружинники вокруг повторно огласили светлицу дружным ржанием. Мирослав склонил голову, принимая удар.
  1:1, но прецедент был. Теперь весь дворец на говно изойдет, растрезванивая, что она плоха в постели. И что королевский племянник позволил ТАКОЕ в отношении наследницы...
  
  - Милана!
  - Да, ваше высочество!
  - Сегодня идем в город. Распорядись!
  Служанка замялась. Илия резко обернулась и спросила тоном, не сулящим той ничего хорошего
  - Ты хочешь что-то сказать??
  - Ваше высочество, но ваш батенька... И их высочество...
  - Что батенька и их высочество?
  - Ну... - Миланины глазки нервно забегали. - Они будут серчать, ваше высочество...
  Илия недовольно вскинула вверх подбородок и уперла руки в бока.
  - Это еще почему?
  - Ну... Ваше высочество теперь замужем. Вам не пристало бродить по городу, как простой девке...
  Утро сюрпризов, честное слово! Вначале Мирослав. А теперь и прислуга обнаглела до безобразия! Назвать принцессу простой девкой? Что же дальше будет?
  - Но-но, поговори у меня! - и она потянулась рукой к плетке на поясе.
  Милана бросилась на колени.
  - Не серчайте, ваше высочество! Я просто говорю, что может случиться. Вы сами вольны делать, как считаете нужным! Но ваш батенька... Их величество...
  Илия через силу заставила себя унять гнев и успокоиться. День и так не задался, выходить из себя сейчас и срываться на прислуге - верх глупости. Значит окончательно испортить последнюю видимость репутации.
  - Встань. - принцесса улыбнулась улыбкой голодного удава - И почему же мне нельзя ходить, КАК ДЕВКЕ?
  Служанка поднялась с колен, отряхнулась (во наглость-то! Допрыгается она когда-нибудь!).
  - Ваше высочество знает, что в нашем королевстве очень важны традиции. Они нужны вашему папеньке, чтобы держать ленных владельцев в законном повиновении... Ну, если кто древние традиции не чтит, то значит королевскую власть не уважает, и на кол его...
  - Ты МНЕ это рассказываешь? Может еще 'Историю Государства Неспокойного' наизусть продекламируешь?
  Милана, как обычно, нисколечко не смутилась, продолжая лекцию
  - В наших традициях, кои веками чтились предками, мужние дамы... Они...
  - Ну?
  - Благочинно себя должны вести. Да. Всем своим видом показывать, что являются хозяйками мужниных владений, хранительницами очагов, владелицами судеб зависимого люда.
  Принцесса хмыкнула.
  - И почему же мне со свитой нельзя выйти в город?
  - Ну, так, ваше высочество, ежели есть необходимость, должны посылать туда прислугу, челядь. А благородные дамы выезжают только по важным делам в мужнином сопровождении... Или на балы, светские мероприятия...
  Илия помолчала, пытаясь осознать последнюю фразу. Да, слишком много с этой ночи всего изменилось, стало иначе. Такого, о чем она и не догадывалась, пока ходила девкой (фу, прицепилось).
  - А раньше, значит, мне можно было гулять?!
  - Раньше ваше высочество не были солидной знатной дамой, хранительницей главного очага королевства. И если будете нарушать вековые традиции...
  - То что? - вскинула брови принцесса
  Милана побледнела и продолжила почти шепотом.
  - То господа дворяне не поймут вас, ваше высочество. И не поддержат... Ну...
  - Что 'Ну?'
  - Ну, в случае чего, не поддержат. Скажут, зачем нам королева, которая не чтит древние традиции?...
  Илия и сама не заметила, как ладонь взмыла в воздух и огрела девку по уху.
  Та по инерции отлетела в сторону и плюхнулась на пол. Половину лица залила красная краска, которая через время станет синей.
  Рука у принцессы была тяжелой. Не мужской, конечно же, но тем не менее ее обучали воинскому искусству. Как единственную королевскую дочь, не имеющую братьев, могущих занять трон вместо нее. И фехтовать учили. Конечно, не на тяжелых турнирных и боевых мечах, а на облегченных клинках, нечто среднее между строевым одноручным и шпагой. И драться тоже учили. По крайней мере бить так, чтоб один раз и наверняка. А то что это за наследница, не знакомая с ратным делом и не могущая постоять за себя?
  Конечно, когда ее похитил дракон, все это не слишком-то помогло, но тем не менее, что было - того не отнять.
  Милана медленно поднялась с пола, держась за ушибленную сторону, и склонилась в почтительном реверансе
  - Ваше высочество вольно делать с Миланой, что пожелает. И наказать ее за длинный язык как угодно сурово. Но тем не менее, от этого господа дворяне не станут думать иначе. - и опустилась на колени.
  Илия сорвала с пояса плетку, в сердцах замахнулась, но в последний момент развернулась и запустила ею о стену. Картина, изображающая прапрапрадеда Василия Гордого верхом на вороном жеребце грохнулась оземь. Принцесса подхватила со стола пустую миску и хотела отправить следом, но пожалев прапрадедушку, отбившего в свое время неисчислимые орды кочевников, послала ту в полет к другой стене.
  После этого несколько минут по светлице летала разнообразная посуда, кувшины, зеркальца, бронзовые статуэтки и другие подручные средства, коих всегда превеликое множество на женской половине дворца, под оглушительный визг уворачивающихся (не всегда успешно) служанок...
  
  
* * *
  
  - Я не хочу 'Землян'. Надоело. Давайте что-нибудь для души. - Володя опустил с плеча ремешок гитары и поставил ту на пол.
  - Что?
  - Ну, давайте что-нибудь свое.
  Макс, патлатый до плеч русоволосый басист, поднял на него удивленные глаза.
  - Ну мы же можем! У нас же получается! Давайте развиваться, расти. Хватит чужое играть!
  - И что? - Макс достал пачку, зажигалку и не спеша закурил. - Кто нас будет слушать? Кому нужен наш 'трамтарарам'?
  - Людям.
  - Людям? Чувак, окстись! О нас ни одна собака не знает! А 'Траву у дома' пипл хавает много лет! И будет хавать еще дольше! И все остальное - тоже будет хавать! И пока хавает, надо лабать! А твой музон, даже самый прикольный, слушать никто не станет. Потому, что тебя не крутили на радио, не печатали в журналах и не показывали по ящику. Это же шоу-бизнес!
  - Не, Вован прав - неожиданно поддержал его Жорик, двухметровый широкоплечий здоровяк ударник. - Своё играть надо. Но только на разогреве, пока пипл расколбасится.
  Володя опешил.
  - Ребят, вы чё? Мы же группа. И нас подают, как группу. А группа от ансамбля тем и отличается, что играет свои вещи.
  - Да кому это нужно, чувак! - Макс выпустил вверх струю сладковатого дыма. В гараже и так было накурено - хоть топор вешай. - Никто этим не заморачивается. Люди просто выходят и колбасятся. Хоть 'Ария' перед ними будет, хоть 'Guns'n Roses', хоть 'Крылья ветра'.
  - Согласен. Мы играем в кабаках и на вечеринках. Попсовые вещи, которые пипл хавает. Но надо же расти самим, развиваться дальше?
  - Как? - донесся из угла голос Стаса, клавишника. Стас был самым старшим и прожженным в группе. И хоть лидером считался Макс, слово Стаса было веским и почти непререкаемым. Другое дело, что ему это не нужно было - рулить группой. У него семья, маленький сынишка... Володя считал, что тот играет с ними только ради халтурок, Стасу просто пофиг на иерархию. Но музыкант тот был от бога.
  - Как ты собираешься развиваться? Где? Здесь? В этой дыре? Это не реально.
  - Ну, мы можем наработать материал и рвануть в Москву...
  - Мы уже обсуждали эту тему - прервал Макс, отрицательно покачивая своей патлатой головой. - Ничего не получится.
  Володя вытащил сигарету из максовой пачки и закурил. Делал он это крайне редко, и только в периоды нервного возбуждения, несмотря на то, что все остальные курили рядом безбожно.
  - Хорошо. Почему не выйдет? Давайте каждый выскажется.
  - У меня семья и работа. - начал Стас. - Я могу поехать куда-нибудь по региону. На море там. До Ростова. А бросить все и уехать не могу. Если хотите, ищите другого клавишника.
  - Леший, что скажешь? - спросил Макс
  Леший, прислонившийся к створе ворот, сделал глубокий вдох и тоже выпустил струю дыма. Он был самым тихим и инфантильным в 'Крыльях ветра'. Просто играл и все. Володя сам не понимал, для чего тот тусит с ними.
  - А я чо? Я не против. Но сам знаешь, играть я играю, а песни писать - не ко мне. Да и мне кажется, не вытянем мы. Материала мало.
  - Материал наработаем. Было бы желание.
  - Ну наработаем, и что? В Москве таких как мы со всей России знаешь сколько?
  - Да. - поддержал Лешего Жорик. - Там такая конкуренция, мама моя женщина!
  - Но мы еще не пытались! Вон, есть такие уроды, а вылезают! Радио послушай - до нас - как до Китая на карачках! И пролезли же?
  - Ну и чё? Ну, подфартило пацанам. Думаешь нам подфартит?
  - Так что, теперь всё? Лапки к верху и не стоит даже пытаться? - взорвался Володя. - Да некоторые на стройке работают, на дверях спят, а потом раз - и поперло! Надо просто дело делать, и руки не опускать.
  - Чё, и нам спать? - Макс с иронией посмотрел на Володю.
  - Если хотим раскрутиться - да. Может и не на дверях, но поголодать придется. Путь к славе лежит через тернии, еще древние сказали. Но мы раскрутимся! Мы сможем!
  - С чего же ты так уверен? - басист так и лучился иронией.
  - Нет, ребята, Макс, зря вы так. Вован прав, 'Крылья' могут. Лирика у нас неплохая, играем на уровне. Меня цепляет, а меня в этой жизни мало что цепляет. - Стас сделал эффектную паузу и тоже закурил. - Над аранжировками поработать надо, а так ничего. Продюсер нужен хороший, который нас до ума доведет, что делать подскажет. Но сами понимаете, здесь продюсеры не водятся, надо ехать. - он окинул взглядом всю честную компанию. - Вопрос лишь в том, хотите ли вы.
  - А сам значит в кусты! - вновь поддел Макс. Стас насупился.
  - Макс, я только что честно сказал, что умываю руки. Ты предлагаешь мне бросить жену с Павликом и заняться поиском счастливой звезды? МНЕ уже поздно, а вот вы молодые, ничем не обремененные...
  - Это не я предлагаю - Макс выпустил струю дыма в Володину сторону. - А наш незабвенный мечтатель.
  - Ребят, ну вы что, не понимаете? Да, не все группы стартовали удачно! Время надо, работать надо. Вон, посмотрите, те же Найты. Да кто о них знал в самом начале? А сейчас одни из мировых лидеров. И другие группы...
  - Вот только не надо про другие. - резко одернул Жорик. - Посмотри на эти другие - с мировым именем, а выступают в обблеваных клубах и жалких малюсеньких ДК на семьсот рыл, где на них ходят смотреть три с половиной калеки!
  - Лиха беда начало. Не всем же, как 'Металлике', стотысячные стадионы собирать...
  Воцарилось продолжительное молчание. Макс нарушил первым.
  - Не, Вован, давай определимся, сразу и насовсем. Еще раз, излагай свою тему, а мы по очереди скажем свое мнение и больше к этому не вернемся. Ага?
  Хорошо. Мозговой штурм начался. Володя вышел на середину гаража.
  - Я считаю, что нам уже хватит сидеть на жопе и просиживать штаны. Мы можем в этой жизни достичь чего-нибудь стоящего, стать известными. Не сразу, конечно, может через пару лет, но сможем.
  Для начала надо собрать материал, все наши наработки и 'болтушки', и довести до ума. Вот послушайте.
  Он достал из барсетки диск и вставил в их 'студийный' магнитофон, переключив штекера от усилителя. Нажал 'плей'. Из динамиков раздалась музыка, нежная классика в тяжелой обработке. Басы и ударные лихо вписывались в завихрения рисунка. Гитара вытягивала вверх высокие частоты. В общем, тема получилась шикарно.
  - Что это? - наморщил нос Макс.
  - Бетховен. В Вовановой аранжировке. Симфоник-метал или готика. Короче, из тех фруктов, что любят под оркестр выступать. Кстати, довольно актуальное в мире направление... - ответил Стас.
  - Да. - кивнул Володя - Это я дома сделал, на своей старенькой 'Ямахе'. Сейчас пипл такое хавает. Можно найти вокалистку с прикольным голосом, переработать под нее несколько тем и попытаться демку записать. Мы когда собираемся, бывает неплохие вещи рожаем. Макс, помнишь, ты на Танькиной днюхе играл?
  Макс что-то недовольно забормотал.
  - Я против женского вокала. - категорично выступил Жорик. - Это позор хэви-метала! Мы ж не придурки финны?
  - Не хотите женский, можно и так. - согласился Володя. - Потенциал у нас есть - это главное, а детали обсудим по ходу действия..
  Все замолчали. Каждый думал о Вовановом предложении, о славе и собственной судьбе. Наконец Макс вытащил из пачки очередную сигарету и подытожил
  - Кто что скажет. Стас, с тобой все ясно. Ты не можешь. Жорик?
  - Я думаю, что мы не потянем. Помыкаемся-помыкаемся, и вернемся. Не такая уж у нас мощная группа. А тут мы неплохие халтурки зашибаем. Я против.
  Володя проглотил ком в горле. Макс еле заметно довольно ухмыльнулся.
  - Леший.
  - Хорошо, напишем. А где в этой дыре обкатывать будем? Материал-то собственный, специфический.
  - Ну, тогда сразу ехать. Наработать и ехать.
  - Ага, с черновым материалом. - добил ударник. - В общем, я тоже считаю, что мы неплохо играем и даже немного талантливы. Но, Вован, ты должен понять, пролезть сейчас наверх, без денег и блата, без спонсоров и продюссеров - почти нереально. А на Запад пробиться - тем более.
  - Кто не пробует, тот и не пробивается. Мы же не пробовали! А вдруг получится?
  Басист усмехнулся, затушил бычок и посмотрел Володе прямо в глаза.
  - Ты действительно в это веришь?
  
  - Не переживай ты так - Стас вышел, стал рядом и достал сигарету. - Они не поймут. Они не хотят понимать.
  - Но почему? Они что, не видят, что у нас получается? - Володя в сердцах кинул в сторону бычок. Уже третий за последние полчаса.
  - Они не музыканты. Они буржуи. Им главное покой, сытость и достаток. А ты - музыкант. Тебе важнее, что ты видишь и чувствуешь, а не то, сколько заплатят. Понимаешь?
  Володя кивнул.
  - Тебе с ними не по пути.
  - А ты?
  Стас усмехнулся.
  - Мне ни с кем не по пути. Мы решили ипотеку брать, Женя хочет. Родители будут помогать выплачивать, и мои, и ее, сам понимаешь. - он горько пожал плечами. - Надоело с ребенком в общаге ютиться. Надо что-то свое строить.
  - Ясно. - мир Володи рушился. Ребята, которых он еще вчера считал в доску своими, предали. Предали не его, а то ДЕЛО, которое могли бы сделать. Ради презренного металла.
  - И что теперь? Я не смогу один! Я могу написать текст, даже аранжировать, но это все не то! Я не могу, как Макс, сделать все на одном дыхании озарения. Не могу как Жорик, на лету подобрать и пустить в нужное русло. Один я ничего не могу! Мы же команда! Мы 'Крылья ветра'!
  Стас глубоко затянулся и выдохнул.
  - Тебе надо собрать группу. Свою. Не из буржуев, а из фанатов - таких же, как сам. И пока ты этого не сделаешь, не успокоишься.
  Володя поежился.
  - Не дрейфь, все у тебя получится. Я в тебя верю! А ты знаешь, я мало в кого верю в этой жизни!
  
  
* * *
  
  В город в этот день она так и не попала, хотя очень хотелось погулять и размять ноги. Хотя бы назло Ивану, бросившему ее рано утром в такой важный для нее день.
  Они сидели в личной комнате принцессы на вершине Северной башни, самой высокой, во дворце, куда не было доступа никому, кроме принцессы и двух доверенных служанок. А главное - где их невозможно подслушать - расположение башни не позволяет. Милана прикладывала к лицу тряпки, которые вымачивала в стоявшей рядом чашке с ледяной колодезной водой.
  - Синяки будут. На полморды! Умеет же ваше высочество ударить!...
  Илия стояла на миниатюрном балкончике и смотрела вдаль, на реку, на набережную Антикеса, по которой вальяжно прохаживались редкие ввиду не позднего времени городские гуляки, ездили кареты и экипажи. На виднеющуюся вдалеке кромку городских стен. На поля, раскинувшиеся за ними. Свобода! Свобода от этого склочного дворца, полного подхалимов и завистников! Где все улыбаются в лицо, а когда оборачиваешься - бьют или плюют в спину. Где все куплено, продано и перепродано, и где невозможно довериться даже самым близким людям. Впрочем, где их взять, этих близких людей?
  - Переживешь как-нибудь. Скажи спасибо, что не высекла. Будешь знать, где, когда, а главное при ком язык распускать. - зло одернула принцесса.
  Милана сзади тихо всхлипнула.
  - И не хнычь мне тут, сама виновата!
  Это была ее лучшая служанка, самая преданная. И не обделенная интеллектом, что встречалось нечасто. А главное, дворянского происхождения, что также было величайшей редкостью. Буквально, единичные случаи за всю историю королевства. Только периодами на нее находили волны непроходимой тупости... Ну, да все мы люди. Самое лучшее народное средство - плетка - гарантированно лечит от оной болезни в максимально короткий срок.
  Как она здесь очутилась? Дворянка в девках-прислужницах? Долгая история. Илия улыбнулась, погружаясь в воспоминания...
  
  Однажды мелкого дьячка из казначейства, хоть и знатного, но очень бедного рода поймали на краже. А законы Неспокойного всегда были суровы, за кражу у государства кара была только одна - смерть через повешенье.
  Молодая тринадцатилетняя Милана (ее ровесница), дочь того самого служаки, пробралась каким-то одним богам ведомым образом мимо гвардейской стражи во дворец, упала ей в ноги и умоляла помочь и заливаясь слезами. Илия пожалела бедняжку и пошла к отцу, просить.
  Вроде так недавно все было, а уж столько времени прошло! Столько событий с тех пор пролетело, но как сейчас она помнит, как сидела рядом с отцом и рассказывала о всех своих чувствах и ощущениях. Обо всех смятениях молодой подростковой души. Потому, что больше ни с кем не могла поделиться этим. Наследница должна быть сильной! Королевская дочь не может доверять свои тайны грязным чернушкам, служанкам и кухаркам! И тем более этим расфуфыренным девахам из знати, приставленных, вроде как, к ней, но думающим только о том, как бы побыстрее да повыгоднее выскочить замуж. Подстилки! Илия непроизвольно скривилась.
  Конечно, если бы мать была жива, она бы рассказала дочери обо всем. И помогла побороть все сердечные подростковые муки, объясняя, что нужно делать, а что нельзя ни в коем случае...
  Но мамы не было.
  Был только папа.
  Но с папой ей повезло...
  Илия снова улыбнулась своим мыслям, глядя на огромный, в полнеба, малиновый закат.
   Любомир всегда был больше, чем отец. Он был ее другом, единственным другом в этой жизни. Да, многие дочери не могут найти общий язык с отцами. Потому, что мужчинам вообще трудно понять женщин, тем более молодых дочерей-подростков. Но после смерти мамы отец, бывало, бросал важные государственные дела, чтобы пообщаться 'со своей маленькой принцеской' и рассказать сказку на ночь, и всегда понимал ее. Единственный человек, который когда-либо понимал... И лишь теперь она осознает, что Любомир, общаясь с ней, не столько учил ее, сколько учился сам. Он ДОЛЖЕН был воспитать ее, и он ДЕЛАЛ это, бросая дела и изменяя собственное мировоззрение. Лишь бы только 'понять свою красавицу' и 'помочь ей'... И она всегда будет благодарна отцу за тот ежедневный подвиг, который тот совершал многие годы.
   Король Любомир IV был не в пример имени жесток и груб. И силен. Поскольку никогда никому ничего не прощал и ничего не забывал. И все ленные владетели знали это и не помышляли о бунте. И соседи, зная крутой его нрав, тоже предпочитали не ввязываться в мелкие приграничные споры и картонные разборки, коих всегда было превеликое множество, а старались дружить и выгодно торговать с Неспокойным. Потому, как торговать с сильным могущественным соседом всегда выгодно, потому, что безопасно. И лучше поступиться в приграничной мелочи, благоразумно закрыв глаза на утечку маленькой золотой лужи, но приобрести стабильный золотой ручеек в виде пошлин. И еще один - в экономии на размещении сильных приграничных гарнизонов.
  Но сам король был необщителен и замкнут. И недоверчив, всегда опасаясь удара в спину. А после смерти матери замкнулся совсем, отгородившись каменной стеной от окружающего мира. И только ей, дочери, позволял пробивать окошко в свое царственное уединение. Только с ней расслаблялся, смеялся. Рассказывал маленькой Илии что-нибудь забавное из истории или из текущих дел королевства.
  Вот тогда, в один из таких дней, дочь расположила отца, после чего с самым невинным видом попросила об услуге.
  - Зачем тебе жизнь вора, девочка? - рассмеялся король.
  - Ну пап, знаешь... - и она рассказала отцу о проделке сидящей сейчас сзади нее девушки.
  Любомир внимательно выслушал, но заметил
  - Запомни, дочка. Жалость - очень хорошее и благородное чувство. Оно с руки герцогам, графам и баронам, чтоб выставить напоказ, так сказать, забить жалостью бескрайнюю жадность и презрение к тем, кто работает на них, обеспечивая всем, что имеют. Жалость в нашем суровом мире - это показуха, средство, чтобы народ не разуверился в своих владетелях. Дескать, да, у нас суровый господин, просто дэв лысый, но не совсем человек конченый! И на дэва бывает проруха! А вот короли жалости позволить себе не могут. Раз пожалев, король создаст прецедент, и тогда вся королевская власть не будет стоить и ломаного медяка. Потому что добрый король - это слабый король, а слабого короля никто не слушается и не уважает. И рано или поздно вместо доброго короля из-за его спины страной будет править жестокий герцог. Так-то, дочь.
  - Но папа, я же не королева!
  Любомир вздохнул и опустил голову.
  - Ты знаешь, котенок, бог смерти, могучий и безжалостный Тар забрал у нас твою маму. И наши мольбы не тронули его. И у твоей мамы был только один ребенок - это ты. У тебя нет братьев, чтоб сменить меня, когда придет время. А жениться еще раз я не могу. - он обнял дочь и нежно провел рукой по белоснежным волосам
  - Я не могу предать ее память, понимаешь? - он улыбнулся - А у тебя волосы точь-в-точь, как у нее...
  Король вздохнул и закрыл глаза.
  - Пап!
  - Да, котенок.
  - Паап! - наконец оторвала его из глубины мыслей дочь.
  - Да, я знаю. Тебе это тяжело, но ты должна быть сильной. Ты станешь королевой, как твоя прабабка. И будешь править также мудро, как она. А если будешь мягка, тебя съедят. Поэтому привыкни: жалость - непозволительная роскошь!
  Илия резко вырвалась из отцовских объятий и недовольно стала мерить шагами светлицу.
  - Да? Но я еще не королева! Не королева, папа!!! А кто меня учит, что принцессы должны быть добрыми и отзывчивыми? Чтоб люди видели, что у них есть добрая заступница? Что без доброй королевы (ну, в моем случае - принцессы) жестокий король не будет популярен в народе? А? Потому как то, что не может позволить себе король, должна делать добрая, всеми любимая королева! Или принцесса...
  Илия остановилась, сбившись с мысли. Любомир громко, во весь голос рассмеялся.
  - Значит, ты у нас добрая королева, которую все должны любить за ее 'добрость'?
  - А что? Не похоже? - смутилась дочь.
  - И ты должна заступаться передо мной за бедных обиженных и обездоленных?
  Илия сморщила губки.
  - Ну ладно, опустим, что ты заступаешься за преступника. Каковы твои реальные возможности влиять на государственные дела?
  Илия расцвела в хитрой улыбке.
  - Назови мне хоть одного человека в королевстве, который может тебя в чем-то переубедить? Который посмеет свое мнение поставить в противовес твоему? И не будет бит за это?
  Король шутливо задумался, почесав лоб.
  - Голомудр. Да, мой советник и первый министр Голомудр может меня переубедить!
  - Я серьезно! - обижено закричала девочка - Он министр! А я говорю не про министров!
  - И я серьезно, дочка. Министры тоже разные бывают.
  - Ну папа! Ты понимаешь, о чем я!
  Король опять громко рассмеялся, после чего хлопнул в ладоши
  - Стража!
  В двери тут же вбежали двое гвардейцев в парадной форме и легких доспехах (Тяжелые во дворце носить в мирное время не полагалось), с алебардами наперевес.
  - Значит так. Доставить ко мне из темницы некого Онисима из рода баронов Ковалей. Еще дочь его, она сейчас в покоях ее высочества. И дежурного мага с капитаном гвардии. Срочно!
  Дружно кивнув, гвардейцы понеслись исполнять приказ. Точнее, во дворце было кому исполнять королевские приказы, стража лишь передавала их дальше, по эстафете. Потому, что их задача была только одна - охрана покоев его величества. (Допуск в личные покои разнообразного люда его величеством не приветствовался) Вот гвардейцам и вменили в обязанность быть 'передатчиками'.
  А добавленная к приказу фраза 'Срочно!' означала, что если приказ не исполнят в течение десяти минут, то есть примерно столько, сколько длится терпение царствующего монарха, то быть битым всем, кто оный приказ исполнял. Включая и их, простых гвардейцев.
  
  Двери покоев, где она плакала и молилась златокудрой Лете, богине удачи, распахнулись, и в светлицу ворвалось с десяток вооруженных до зубов гвардейцев. Они быстро схватили не успевшую испугаться Милану под руки и куда-то повели, в корне пресекая все попытки к сопротивлению.
  'Да, подруга! Попала ты - так попала! - только и успела подумать девушка. Сопротивляться? Да о чем речь? Стражников вон сколько! В боевом облачении и с алебардами! Посекут на фарш - и не посмотрят, что девушка, да без оружия. Дура! И себя сгубила, и отца не спасла! И ее высочество под монастырь подвела! ...Ооой, чё теперь буудеет!...'
  Примерно такие мысли неслись в голове юной баронессы, когда ее ввели в освещенную доброй сотней светильников комнату. Да не простых, а магических, которых ветром не задуешь, водой не зальешь! Ох, и богато живет его величество! После чего, не успевшую осмотреться по сторонам, поставили на колени перед большим креслом, и один из стражей, рукой, одетой в кольчужную рукавицу, наклонил ей голову низко вперед.
  Впрочем, гвардейцы вели девушку аккуратно, хоть она об этом и не догадывалась. Приказ был - доставить. Сказано четко. А для чего доставить - для награждения, или наказания - про то им, стражам, неведомо. Значит, они должны привести 'доставляемого' в любом случае - и в случае сопротивления в том числе, но увечий чинить нельзя, а то как бы боком не вышло. Его величество на расправу ой-как скор!
  - Это та девочка, дочка? - раскатился по горнице громовой баритон сидящего в кресле человека.
  - Да пап. - ответил до боли знакомый девичий голос. Принцесса! Сдала! Не стала разбираться и помогать!
  А впрочем, что это она? Дура! Нашла у кого милости искать. У принцессы! Дочери самого Любомира Сердитого!
  Интересно, как ее казнят? Голову отрубят? Повесят? На кол посадят? Четвертуют? Или еще чего интересного в королевских пыточных изобрели?
  'Только б не колесовали! Это очень уж больно и долго! Попрошу, пусть лучше рубят, может хоть в этом подфартит?!! Ох, хотелось бы!...
  - Девочка, подними голову.
  Милана подняла и внимательно осмотрела сидящего в кресле немолодого мужчину, заглянув тому прямо в глаза. Это был немолодой среднего роста человек очень крепкого телосложения. Конечно же, воин! Все короли должны быть воинами! Голову, виски и небольшую жидкую бороденку густо серебрила седина. Черты лица были резки, суровы. Взгляд тяжел настолько, что Милане от его взора сдавило грудь. Но она поборола себя и глаз не отвела. Она должна бороться, если хочет умереть быстро и безболезненно!
  Король улыбался.
  'Конечно, кого он видит? Безрассудно смелую девицу, осмелившуюся пробраться во дворец! Древнюю цитадель монархов Неспокойного! Из-за какой-то пустяковой просьбы оторвала его царственное величество от важных государственных дел? Красота!
  Ну, подруга, отступать поздно. Хуже все равно не будет. А король, говорят, любит безрассудно смелых. Давай! Сейчас или никогда!'
  - Ваше величество... - успела произнести она до того, как острие алебарды оцарапало спину. Конечно, ей не дозволялось говорить!
  Больно! Милана скривилась, чтоб не вскрикнуть и часто-часто задышала, но глаз не опустила.
  Король заинтересовался настырной девчонкой. Это ж надо, смотреть ему прямо в глаза! Дело тут не в бесконечной наглости или смелости девчонки, а в том, что ему в глаза вообще могут смотреть единицы. Тем более, когда он 'сердит'. Любомир взрастил, взлелеял в себе этот каменный взор, выбивающий из колеи всех, кто говорит с ним или спорит. Человек теряется и на него можно давить морально. Ах, сколько он выторговал у послов соседних держав благодаря этому взору! Пожалуй, только дочь имела иммунитет просто не замечая его, да первый министр. Да еще, наверное, глава тайной канцелярии... И теперь вот это тринадцатилетнее чудо! И больно ей ведь, а смотрит, глаз не отпускает!
  Король встал, обошел девочку, внимательно рассматривая. Илия сидела и наблюдала за отцовыми манипуляциями - больше она ничего сделать не могла, если не удалось переубедить отца раньше, теперь это бесполезно. Теперь он все решит сам. Как обычно...
  - Девочка, сколько будет три раза по шесть?
  - Восемнадцать - недоуменно ответила Милана. Она ждала вопроса типа: 'И как же ты, дорогая, проникла через тройную цепь охраны и двойную магическую сеть?...' А тут... Трижды шесть!
  - А восемь раз по четыре?
  - Тридцать два - автоматически отчеканила еще больше недоумевающая девочка.
  - Тогда ответь, в каком году и кто провел четвертую крестьянскую реформу?
  Милана напрягла память, о чем засвидетельствовали пробежавшие по лбу морщинки. С датами она не дружила.
  - Не помню точно, ваше величество, примерно во второй половине девять тысяч двести шестидисятых от выхода светлоликой Итоны из Первозданного Хаоса... Ионой Вторым... Кажется...
  Любомир улыбнулся.
  - Почти. А почему он это сделал?
  Вконец сбитая с толку девушка вспоминала уроки истории, которые давал ей в поместье старенький профессор из их провинциального университета, нанятый отцом для обучения дочери. Профессор знал свое дело, и знал много подробностей. Да таких, от которых дух захватывало: кто в то время кого поддерживал, кто у кого был в любовницах, а кто работал на тайную канцелярию. И выходило по всему, что более половины королей Неспокойного были глупыми и ленивыми, а за них страной руководили то жены, то любовницы, то знатные лорды, родственники этих самых жен и любовниц.
  - Только если ты кому-нибудь это расскажешь, девочка, как есть в пыточные тайной канцелярии загремишь! Да и я вместе с тобой!.. - спохватывался и кряхтел временами профессор - Так что ты уж это... Того... Будь добра, ага?..
  - Причиной четвертой крестьянской реформы стала нехватка воинских контингентов во время войны с Великим Султанатом. А решение о неснятии войск с границы Степей и Драконьего Рубежа провел через Совет Лордов граф Никита Жданович, тогдашняя правая рука и опора трона. И король был вынужден набирать ополчение среди простых пахарей, даруя им свободу и земли из королевского фонда за службу...
  - Достаточно - оборвал король, подняв руку. - Спасибо, молодая леди - затем повернулся к дочери
  - Котенок, эта девочка просто сокровище. Хм.. Что же мне с ней делать?...
  - Только не колесуйте, ваше величество! - вставила Милана свое веское слово, потеряв остатки уважения к королевской особе. Алебарда опять прикоснулась к спине, но она гордо сидела, и не думая останавливаться. Король любит смелых. Что ж, она будет смела и заслужит себе легкую смерть.
  - А что предложишь? - улыбнулся король и бросил на Милану веселый взгляд.
  - Отрубите голову. Быстро. Как истинной леди.
  Стражники в углу тихо прыснули. Леди! Но быстро взяли себя в руки, королевские покои как-никак!
  Король проигнорировал несдержанность охраны, но вот принцесса резко вскочила со своего стула
  - Папа! За что?
  Любомир примирительно поднял руку.
  - Тише, тише дочка. За дело.
  - За какое-такое еще дело? - глаза юной принцессы пылали праведным гневом.
  - Девочка, какое дело ты сегодня совершила?
  Милана все же опустила голову.
  - Незаконное проникновение в жилище особы королевской крови... Статья четвертая пункт восьмой, 'Уложение о законах и наказаниях государства Неспокойного'.
  Илия опешила от такой эрудиции. Сама она судебник не осилила и наполовину. Король довольно хмыкнул.
  - Вот видишь, дочка. Она полностью признает вину.
  - Я не позволю тебе казнить эту девочку! - встала в позу принцесса - Она под моей защитой!
  - Вот как? И с каких это пор?
  - А с тех, с которых она пришла ко мне! С тех самых!
  - Принцесска...
  - И не надо мне ничего говорить! Я сказала, что не дам тебе это сделать, значит не дам! Хочешь ты или нет! - закричала Илия.
  - Так-так... Значит ты повышаешь голос на родителя, раз. На короля, своего монарха, два. Плюс, указываешь его величеству, что он может делать, а что не может. Да это же государственная измена, дочка! Юная леди, озвучьте, что там за государственную измену? - бросил король баронессе не поворачиваясь.
  - Статья восьмая, пункт с первого по шестой. Смертная казнь через отрубание головы с правом ходатайства только лишь лично королевскому величеству. - привычно выговорила стоящая на коленях девушка, пытаясь понять что же здесь происходит.
  Илия испуганно замолчала, понимая, что сглупила, начав разбираться с отцом при посторонних. Наедине - еще куда ни шло, там у нее были шансы что-то доказать. Но при подданных!... Теперь это выйдет боком для всех.
  - Но папа...
  - Никаких пап, ваше высочество! Сейчас придет стража и вас сопроводят в казематы.
  Все это король говорил со свойственной ему железной холодностью и непоколебимостью. Самое главное, он действительно мог все это сделать, и даже не испытывать угрызений совести. Запереть дочь в темнице на пару-тройку дней, так сказать, в воспитательных целях.
  Но она была не просто принцессой, она была дочерью Любомира Четвертого, и сдастся только тогда, когда ее голова отделится от туловища. То есть, не в ближайшее время.
  - Ах так ваше величество! Ну что ж, зовите стражу! Пусть ведут! И пусть меня казнят на рассвете!
  Гвардейцы у стены предпочли бы провалиться куда-нибудь глубоко-преглубоко, в самый мрачный уголок Преисподней, кишащей злыми дэвами, или перенестись далеко-предалеко, хоть за Великий Султанат, хоть в сами Драконьи горы. Драконов в этот момент они боялись куда как меньше. Но вынуждены были стоять и делать вид, что их тут нет, и никогда не было. И ближайшее время не будет.
  Милана же смотрела на всё с нескрываемым интересом. Ей вообще нравились разнообразные семейные сцены, а тут разборки в королевской семье! Да, не ожидала, что перед смертью доведется лицезреть такое!
  'А принцесса-то ведь молодец! Сдержала слово! Не такая, как отец!'
  - Да, пускай меня казнят! Но я все равно буду на тебя орать, ваше величество - перешла на откровенный крик Илия - Потому, что ты мой отец! А я твоя дочь! Я! ДОЧЬ! ЛЮБОМИРА! ЧЕТВЕРТОГО!!! И я вся в тебя, папочка! Такая же твердая и упрямая! И если я сказала, что ты не казнишь ее, значит так и будет! А если нет - то я не твоя дочь! Тогда давай, арестовывай меня и казни! Но я не буду простой бесправной куклой в этом дворце! - Она отвернулась и сложила в ожидании руки на груди.
  Опешивший на мгновение от напора король пришел в себя и громко, так что заходили ходуном стены, расхохотался!
  - Да, принцеска! Истинная королева! Пожалуй, за это я тебя прощу и даже совсем не накажу. - он перестал смеяться - Но это в первый и последний раз.
  Илия криво усмехнулась, пытаясь скрыть в душе ликование. Она победила. По крайней мере эта девочка будет жить.
  - Эй, где там казначей! Застряли вы там что ли? - король развернулся и запустил в дверь тяжелой подставкой для магического светильника.
  Двери тут же распахнулись и четверо дюжих гвардейцев ввели сухого тощего человека со впалыми щеками. Сердце Миланы бешено заколотилось.
  Его поставили на колени рядом с девушкой и также опустили голову вниз. Руки человека были связаны за спиной, а к спине приставлена алебарда.
  - Ты что ль Онисим Коваль?
  Человек испуганно кивнул
  - Зачем воровал?
  Установилась тишина. Онисим сидел и тихонько всхлипывал. По щекам текли слезы. Король прошелся к окну, посмотрел, что там за ним.
  - Ну так что?
  Стражник толкнул Онисима алебардой плашмя в бок. Тот намек понял.
  - Так ведь злой дэв попутал, ваше величество! Я раскаиваюсь! И готов сделать все, чтоб исправить... свое преступление... Чтоб заслужить... Ваше прощение...
  - Маалчать! - резко повернулся король - Все вы раскаиваетесь, стоя тут, передо мной, связанные! Раньше думать надо было!
  Онисим заплакал. Под его тихий плачь, в полном молчании король несколько раз прошелся по комнате. Илия сидела на своем стуле и терпеливо ждала отцовского решения, скрестив два пальца на удачу.
  - Значит так, вот мое королевское решение. - остановился его величество - Никакому обжалованию не подлежит, дочка. - и строго посмотрел на Илию. Та кивнула в ответ, зная, что теперь спорить с отцом бесполезно. Все, что могла - уже сделала. Теперь слово за ним, и слово это последнее. Его слово всегда последнее, а она всего лишь дочь.
  - Барон Онисим из рода Ковалей, я, король Любомир IV, своей волей прощаю тебя. Выплатишь в казначейство десятикратную сумму от того, что было тобою украдено в течение трех лет.
  Человек задрожал и затрясся в рыдании. Стражник за спиной одним лихим движением перерубил веревки, после чего Онисим упал на пол, упершись руками, и стал лепетать нечто вроде слов благодарности. По щекам Миланы также потекли радостные слезы, а глаза засияли от счастья. Но она чувствовала, что это еще не конец и всячески радость душила.
  - Баронесса Милана Коваль. - при этих словах человек стих и превратился весь в слух. - За нарушенное вами, молодая леди, вы приговариваетесь к смертной казни НО!!! - король резко повысил голос и поднял вверх указательный палец, пресекая любые попытки дочери возмутиться.
  - Но ввиду моего хорошего расположения духа и заступничества со стороны некой молодой влиятельной особы - он с нескрываемым торжеством посмотрел Илии в глаза - Вы переходите в свиту вышеуказанной особы в качестве простой служанки-чернушки. И будете исполнять всю работу наряду с простолюдинками, без исключений и ссылок на происхождение.
  Милана опустила голову. Это был удар. Действительно удар. Дворяне не прислуживают. Они СЛУЖАТ, а это совершенно разные вещи. Да, она осталась жива, но король только что поставил крест на ее титуле. Пусть их род не богат, не особо знатен, но бароны - они всегда были и будут баронами.
  А она не будет.
  Ну что ж, титул - не такая уж важная цена за жизнь отца. Да и за свою тоже... И она победно улыбнулась.
  Внимательно смотревший за девушкой король тихонько подошел к дочери и прошептал
  - Не радуйся, бедная ты с ней будешь! Это та еще штучка! Вы с ней как два сапога в паре!
  После чего развернулся и вышел вон из светлицы.
  
  
* * *
  
  Серафим отхлебнул еще немного, выдохнул, поморщился и закусил половинкой помидора. В голове уже начало шуметь. Это хорошо, водка сейчас лучшее лекарство, притупляет боль. Не дает взорваться изнутри, не пускает лишние воспоминания. Он посмотрел на солнце, закрыл глаза и расслабился.
  Перед глазами один за другим пролетали образы. Дом. Обветшалая завалюха. Покосившееся крыльцо. Папик, как обычно, пьяный, хлещущий его ремнем в 'воспитательных целях'. Вечно недовольная рожа мачехи, опять умотавшей к соседке и не оставившей ничего пожрать. Вечно некормленая скотина. Бабушкина икона в углу на столе. Пацаны. Санька, уговаривающий пойти с ним. Тот мешок картошки, за который ему дали восемь лет. Восемь лет за мешок картошки! Сломанная жизнь стоимостью несколько сот украденых рублей!
  Едкая харя председателя, что-то втирающего ненадолго протрезвевшему родителю. Наташка. Шалава, не дождалась! 'Извини, Сима, ты хороший парень, но я люблю другого....' Ага, качка из города, разъезжающего на серебристом 'Опеле'! Как же, пацаны ему все написали! Господи, почему?
  ПОЧЕМУ ОН ОСТАЛСЯ??? ПОЧЕМУ ЕГО НЕ УБИЛИ В ЭТИХ ЧЕРТОВЫХ ГОРАХ???
  Снова отхлебнул, прямо из горла. Идущая мимо старушка укоризненно покачала головой. Плевать! На все плевать! И на таких вот правильных старушек особенно!
  Ему некуда идти. Его никто не ждет. У него нет дома. Не считать же домом ту полуразвалившуюся халупу в богом забытой нищей деревне? На которую, небось, уже наложила свои загребущие руки мачеха.
  Что делать? Куда податься? Чем заняться?
  Окинул взором тихий парк, в котором примостился на лавочке с бутылкой водки и пакетом помидоров. А здесь ничего, хорошо. Жить можно. И люди неплохие. Даже улыбаются. Не ему, конечно, его все стороной обходят, а вообще...
  Еще глоток. Помидор. Вдруг взгляд зацепился за нелицеприятную картину.
  Вдалеке какой-то черный урод орал на девушку. Русскую девушку!
  Тело моментально среагировало и вскочило с лавочки, кулаки сжались.
  Крики были слышны издалека, привлекая всеобщее внимание немногочисленной пока публики. Черный ожесточенно размахивал руками перед лицом девчонки, чуть ли не брызжа пеной изо рта. Девушка тоже была на взводе и тоже орала, но явно оправдывалась, да и как-то неуловимо его боялась. Серафим стал сзади
  - Эй, все в порядке?
  Тип недовольно огляделся
  - Чего надо?
  Это был не сын гор, тех Серафим навидался. Скорее какой-нибудь местный татарин. Но в принципе, ему было все равно кому чистить рыло - татарину, так татарину.
  - Я говорю, все в порядке? - 'невинно' спросил он, невербально бросая вызов.
  Татарин попытался понять, что же от него хочет явно подвыпивший солдат в грязном тертом камуфляже с очень-очень злыми глазами. Чувак без башни, очевидно, как дважды два. И после раздумья на конфликт решил не идти.
  - В полном. - нехотя выдавил он и отвернулся, намереваясь продолжить разборку. Сознание Серафима машинально отметило довольно презентабельный вид и манеру держаться хоть и свысока, но не превознося себя над другими. Интеллигентный, сука!
  Вот такие же интеллигентные им тогда в спину стреляли из 'зеленки', когда они из аула уходили. Очень интеллигентные! Когда входили - улыбались все, попить, хлеб-соль предлагали! А потом Миху пристрелили...
  Волна злости в душе принялась лихорадочно искать повод к выходу. И кто сейчас стоит впереди - для волны не имело никакого значения. Главное, что черный.
  - Слышь, ты! С тобой кажется разговаривают! Невежливо отворачиваться... - Серафим добавил в голос насмешки, вновь вызывая собеседника на конфронтацию. Он не любил бить первым, просто так. Бить надо за что-то, чтобы быть правым, а пока быть правым повода не было.
  Тип сверкнул глазами, но доводы разума вновь победили горячую кровь, связываться не стал.
  - Слушай, тебе чего надо, служивый? Чего хочешь? Не видишь, люди разговаривают?
  - Говорю, руками маши потише. Заденешь кого-нибудь.
  Пауза. Тип лихорадочно размышлял как выйти из ситуации достойно, но без драки.
  - Солдатик, шел бы ты, куда шел. Это МОЯ девчонка, сам разберусь как мне с ней говорить и руками махать.
  Сима бросил взгляд на девушку, недоуменно выглядывающую из-за спины черного, явно не воспринимающую его как защитника, и решил не вмешиваться.
  - Ну смотри!
  Затем развернулся и побрел к своей лавочке.
  Отхлебнув еще глоток, а точнее крепко приложившись, вновь вслушался в крики.
  - ...этот, пятнистый что, тоже твой хахаль, да? Ему ты тоже давала?
  - Рустам, я не...
  - Защитничек! Знаю я твоих защитничков!
  - Он не мой...
  - И где же ты его такого откопала? Из под какой земли?
  - Да ты вообще думаешь что несешь? Себя послушай!
  - А не хочу слушать! Пошли! - тип схватил девушку за запястье и куда-то потащил.
  - Рустам, ты ничего не понимаешь! Отпусти! Пусти немедленно!
  - Пошла на ... шалава! Ты идешь со мной!
  - Отпусти, буду кричать! - упиралась и сопротивлялась девушка, но противопоставить силе ничего не могла.
  А вот это уже интереснее!
  - Кричи! - ехидный смешок.
  - Эй, ты! - раздался за его спиной тот же настойчивый голос. - Кажется, девушка просит отпустить ее...
  Тут уж тот, кого называли Рустамом наконец не выдержал
  - Да задолбал ты уже! Че, крутой, да? Че ты лезешь не в свое дело? Да ты хоть знаешь кто я?
  Кто-то из местных крутых. Скорее всего чей-то сынок - промелькнуло в голове. Уж больно уверенно себя чувствует, знает, что сила за ним. Но Серафиму было на это совершенно наплевать.
  - Знаю. Мразь черножопая. - и без лишних разговоров рубанул в челюсть.
  Разбил губы, и кажется, выбил зуб. Сплевывая красным, Рустам зло фыркнул и вскочил...
  ...Наверное, он хорошо дерется. Грамотно, умело. Но рядом с дюжим спецназовцем его грамота осталась лишь в глубокой теории. Сима, пользуясь преимуществом в весе, быстро скрутил этого типа и снова отправил в нокдаун.
  - Слышишь, падаль! Ненавижу, когда наших девчонок называют шалавами! Понял? - и вломил в живот носком сапога. - Еще хочешь, мразь?
  Стоявшая в стороне и опешившая девушка бросилась вперед, буквально повиснув на обезумевшем солдате, оттаскивая в сторону.
  - Ты чё делаешь, козел! А ну не трогай его! Прекрати!
  Рустам! Рустамушка! Рустик, миленький! - и отпихнув наконец осоловевшего от напора Серафима кинулась к лежащему на земле избитому парню. На глазах появились слезы.
  Тот пошевелился и что-то промычал.
  - Ну, кто тебя просил лезть? Тебя что, трогали? Больше всех нужно?
  - Вообще, я думал он тебя обижает... - вяло пробормотал Сима. Волна злости при виде женских слез разбилась вдребезги. Да, он не на войне, но сознание этого пока еще не пришло. Мир по-прежнему воспринимается двухцветным: свой - чужой, хороший - плохой. Но на самом деле это не так, и если он хочет жить дальше, надо к этому начинать привыкать. Учиться заново.
  - Думал он! Ты еще и думать умеешь? Ну почему, когда все и так плохо, обязательно найдется какой-нибудь придурок и окончательно все испортит? - в истерике кричала девушка. - Что мне теперь делать? А? Что я теперь ему скажу?
  Серафим недоуменно развел руками. Вместо злости наваливалось привычное отупение.
  - Иди отсюда! Герой хренов!... - она наклонилась над стонущим парнем, доставая из сумочки салфетку и пытаясь вытереть губы, что-то ласково при этом шепча.
  Вконец сбитый с толку Серафим отступил на пару шагов, развернулся и угрюмо побрел назад, к недопитой бутылке и помидорам.
  Ну, добро пожаловать в мирную жизнь!
  
  
* * *
  
  - А вот наши с охоты возвращаются! - расцвела в улыбке Илия, вглядываясь в даль Королевской улицы. Она так и называлась - 'Королевская', потому что была прямая и самая широкая в городе, и вела от дворца до главных ворот. То есть оптимальный путь для выездов и въездов монархов Неспокойного. Там и сям виднелись колонны городских стражников и гвардейцев, перегораживающих движение на боковых улочках и оцепляющих проезжую часть самой Королевской, расчищая оную от карет и простолюдинов-зевак. Стража ворот по магофону передала службе безопасности сигнал к оцеплению, значит через четверть часа, когда улица будет перекрыта, кавалькада проедет по ней во дворец.
  Конечно, довольно муторно каждый раз перегораживать всю центральную улицу, но жители Стольна Града как-то привыкли. Начать с того, что спроектирована она была гномами, которые учли все нюансы и не просто замостили булыжником, но и сделали пешеходную зону - специальные заграждения, за которые можно быстро и без последствий оттеснить толпу. Эта же зона идеальна для прогулок - никакая карета или верховой на ней тебя не собьют. Нет, гномы все-таки молодцы, жаль что их услуги стоят так дорого. Крыши всех домов, выходящих на улицу, сделаны с большим скатом, чтобы вражеский арбалетчик, буде таковой решит засесть, был виден страже внизу. Были на крышах и специальные гнезда для королевских арбалетчиков - их-то можно видеть, это же стража - но такая схема оцепления применялась редко, только в связи с очень важными событиями.
  - Пойдемте вниз, ваше высочество! А то простудитесь еще! Ветер сегодня сильный... - шмыгнула Милана, меняя тряпку на синяке.
  
  - Отец! Ваня! - Илия бросилась вперед, навстречу выезжающим из-за поворота фигурам. Едущие перед монархом гвардейцы моментально расступились.
  - Дочка! Не скучала? - король ловко спрыгнул с седла и обнял ее.
  - Тут соскучишься! - пожаловалась она, но скорее сама для себя. - Как охота?
  - Отлично! -король обернулся к страже - В честь удачной охоты и своего меткого зятя объявляю вечером пир!
  Бывшие во дворе дружинники радостно поддержали эту новость громким кличем.
  - Ваня! - в ворота въехал муж. На крепком загорелом лице сияла довольная улыбка. Следом медленно въехали два отрока, держа в руках длинный шест, к которому был надежно привязан огромный кабан.
  Также лихо спрыгнув со скакуна и обняв жену, он показал рукой
  - Видишь, дорогая, я сам застрелил его! С сотни метров - в глаз!
  И столько счастья, радости и гордости было в голосе ее Героя, что Илия не могла не улыбнуться и не погладить Иванову макушку. Когда дело касается стрельбы и охоты все мужчины одинаковы. Дети!
  - Но ты оставил меня одну... В наше первое утро... - тихо прошептала она ему на ухо, прильнув всем телом.
  - Ну, так мы это сейчас наверстаем... - так же тихо ответил муж, подмигнул, а затем аккуратно шлепнул ее по мягкому месту.
  Илия дернулась, зыркая вокруг. Слуги, и особенно дружинники старательно делали вид, что не заметили. Значит через час весь дворец только об этом судачить и будет.
  Ее! Принцессу! По заднице! Как последнюю... Продажную девку! При всех!
  Пусть и муж, что это меняет? Она же не девка какая-то, а хозяйка главного очага королевства!
  - Ну, ну, не пыхти дорогая! - кажется, Иван даже не понял что сделал, и это еще больше вводило в ступор. Затем он наклонился и впился в нее губами, обдавая запахом ядреного многодневного чесночного перегара. Илия скривилась, но стерпела.
  - Поднимайся, я сейчас... - и отвернулся к скакуну, которым уже занялись конюхи, успокаивая и поглаживая по холке.
  В еще большей прострации принцесса побрела к крыльцу, пытаясь сложить воедино все события утра.
  Как все просто! Прискакал с охоты - и в постель! Причем тащись туда сама! А мог ведь и на руках донести? Чай, не десять лет женаты, первый денек всего! Что, конь, пусть и богатырский, для него важнее, чем молодая жена?
  Ладно, опустим про коня. А где же чувства? Где признание в большой и чистой любви? Слова, что скучал без нее все утро? Что думал о ней, уезжая засветло? Где цветы, которые мог сорвать в поле, возвращаясь домой, или даже купить у любой торговки на Королевской? Нету! Хлоп по мягкому месту при людях - вот и вся любовь?
  Уже погруженная в свои думы, принцесса поймала сочувствующий взгляд отца. Встретившись с дочерью глазами, Любомир виновато отвернулся.
  
  
* * *
  
  Поднявшись к себе и выгнав всех девок, приказав налить ванную, Илия взяла Милану под руку и потащила в башню, где никто не мог их подслушать.
  - Слушай, зелье отзалетное где берешь? - шепотом спросила она пыхтящую после быстрого бега по длинной винтовой лестнице служанку.
  Та удивленно подняла глаза.
  - Ввваше высочество... Да я...!
  - Мое, оно самое. И не трепись мне тут, полдворца знает в какие ты игры с господами гвардейцами играешь.
  Щеки Миланы вспыхнули.
  - Да как... Я не... Да они сами!...
  Илия покровительственно похлопала по плечу.
  - Ладно, хватит ныть. Ну поигралась, и что? Только слезы вот мне пускать не надо, чтобы ты сделала что-нибудь, да не подумавши и не просчитавши? Не поверю!
  Юная служанка опустила в пол свое залитое краской личико и тяжело вздохнула.
  - Есть грех, ваше высочество. Только какая мне, нафиг, разница? Кому я такая нужна? Баронесса, блин! - и по ее щекам потекли слезы.
  - Но-но! Выражаться на кухне будешь, с девками! Сама сделала - сама расхлебывай! Не хочешь замуж - не надо!
  - Да, разве ж ваш батюшка меня отпустит? Да и кто меня возьмет такую? Прислугу?
  - Как кто? В провинциях что, мало богатых и незнатных дворян? - принцесса вышла на балкон и глянула вниз. Ее благоверный все еще стоял рядом с распрягаемым конюхами жеребцом и о чем-то трепался с мужами своей свиты. Кто-то что-то сказал и все дружно загоготали. То есть наверх, к молодой жене, он не торопится!
  В душе поднялась все утро накапливаемая злость. Уверенность в том, что поступает правильно лишь окрепла.
  - Да сколько угодно! А тут баронский титул!... - закончила она прерванную мысль.
  - Но ваш батюшка... - начала Милана
  - Только не говори, что боишься отца. - перебила принцесса. - Это отец тебя боится, седьмой дорогой обходит. - Илия подмигнула. - Даже канцлер от тебя подальше держится! Я следила за ним на последнем балу. И это глава тайной канцелярии! Чем ты их всех берешь?
  - Ой, не знаю ваше высочество! Наверное, страшная очень.
  Милана выразительно подняла заплаканные глаза к небу. Затем они обе рассмеялись.
  - Ладно, Шуры-муры с гвардейцами на твоей совести. Как хочешь, так и разбирайся. Если замуж захочешь, я поговорю с батюшкой. Но отзалетное зелье мне достань.
  Милана стояла бледная, прижавшись спиной к стене и лихорадочно размышляла. Илия ей сейчас не завидовала, но иного выхода у нее не было. Кроме этой вредной строптивой и своевольной девки она во дворце не доверяла никому.
  - Но ваше высочество! Ладно я, но вы-то? Вы замужняя леди, вам наследничка рожать надо...
  - Это не твоего ума дело, когда и кого мне рожать! - вновь вспыхнула принцесса и нервно заходила по светлице. Затем вздохнула и взяла себя в руки. - Не хочу. Пока не хочу. Рано.
  - Почему?
  - Потому что. Не уверена. Не заслужил мой благоверный пока чести такой. Как заслужит - так и рожу.
  - А батюшка... Он же продолжателя рода ждет. Узнает - осерчает! Случись что - не Мирославу же корону одевать?
  - Да, Мирославу не надо. - Илия нахмурилась. Отец действительно ждет внука, наследника, и 'все эти бабьи присказки' в случае чего не поймет. И всех казнит, кто к тому делу причастен будет, начиная с нее, Миланы. За государственную измену. Серчать отец умел...
  Но она так не могла. Жениться и трахнуть принцессу - это одно, а стать мужем принцессы - для нее означало совсем другое. А мужа она сегодня пока не увидела.
  Было и еще кое что, на уровне интуиции, что не давало покоя, но что именно Илия объяснить не могла.
  - Все равно принеси. Рискну. Ты ж со мной?
  - А разве я ваше высочество когда бросала? - вытянула физиономию юная баронесса.
  
  
* * *
  
  Славик аккуратно постучал в дверь, надавил на ручку и вошел внутрь. Сидящий напротив человек оторвал взгляд от сканвордов
  - Аслан, мне завтра нужен выходной. - Без предисловий начал он.
  Тот, кого назвал Асланом, аккуратно сложил газету и положил в стопку рядом с собой, после чего картинно развел руки в стороны
  - Тебе нада, другим нада! Кто работать будет?
  - Аслан, ты знаешь, я хорошо работаю. Впахиваю за троих! А на завтра мне нужен выходной.
  - Ну, ну, ни гарячись! Я же гаварю, всем вихадной нужен. Вот ты гаваришь харащо работаешь - так я харащо тебе плачу! Скажешь ниправда, да?
  - Правда. - кивнул Славик. На уступку этого хмыря он не рассчитывал. По крайней мере, на быструю. Этот гад всегда торгуется, это у него в крови.
  - Ты харащо работаещь - я харащо плачу. Пасматри, где в гораде еще так харащо платят? А самае главнае знаещь щто? Я не кидаю, да! Где в гораде еще ни кидают?
  Здесь Аслан прав. Город маленький, кругом одно 'кидалово'. Во всяком случае 'кинуть' бедного студента зазорным не посчитает никто. Аслан же это делает достаточно редко, потому люди идут к нему. Что бы в рекламе не говорили, а имидж - это всё! Да и платит он, если честно, неплохо... Хоть и пахать заставляет как проклятых, но Славик доволен.
  - Аслан, послушай! Мне нужен день! Просто нужен завтрашний день! Я отработаю, честно!
  -Ай, яй, яй! Зачем ты так о старом Аслане? Как будта ни чилавек вовсе! Ну что ж, нада - так нада! Мама-папа забалел?
  Славик отрицательно покачал головой. Все, кранты, эту песню он слышал уже много раз.
  - Можит брат-сэстра забалел? В бальнице лежит, да?
  Снова отрицательный кивок.
  - А, навэрное учиться будешь! Вай, да! Ученье - свет нащей жизни! - поднял руки к небу начальник.
  Вообще-то он придуривается, Славик точно знал, что в иной ситуации тот говорит на чистейшем русском, без акцента. А еще это умный, грамотный и очень образованный мужик. С двумя(!) высшими образованиями. Но, опять-таки имидж...
  - Аслан, ты же знаешь, в июне я диплом получил.
  - А! Забыл, да! - наигранно потянул тот. - Тагда зачем тибе вихадной?
  Славик молчал.
  - Апять в игрущки играть? Рука-палка махать, по бащка бить?
  Славик прикусил губу, чтобы не сорваться от досады. Почему, ну почему такие вот нубы как Аслан терпеть не могут ролевые игры? Что это, зависть?
  - Мама-папа болен - бери вихадной. Брат-сэстра, тетя-дядя - бери! Мащину из ремонта забрать - бери, всэ мы люди, всякое бивает. Игрущки играть - нэ нада брать! Работать нада! Заказ бальщой прищол, ат харощего челавека из Армавира!
  - Аслан, ну правда надо! Ну один день! - Славик опустился до упрашиваний, хотя знал, что это бесполезно.
  - Нэт. Ты работаещь - я плачу. Нэ хочешь дэньги - не работай. Иди к Мамеду. Мамеду сэйчас люди нужьны, да!
  Ага, главный 'кидала' в городе! Щас! Разбежался!
  Славик молча развернулся и вышел из кабинета. Чеченец раскрыл сканворды и вернулся к прерванному занятию.
  - Сука! - прошептал про себя Славик.
  Вышел в курилку. У мужиков как раз перекур, все в сборе. Стрельнул сигаретку, закурил.
  - Что такое, почему грустный? - спросил Петрович, бригадир. Стоящий рядом Николай, парень чуть старше его, усмехнулся.
  - Выходной не дает, сука!
  Мужики понимающе закивали. Какой бы честный Аслан не был - это работодатель, а значит общий классовый враг.
  - А надо? - 'мягко' поинтересовался Николай. Этого типа Славик терпеть не мог (ну, не только его, но из присутствующих его - больше всех). Ему платили той же монетой. Точнее, дело обстояло с точностью до наоборот - не любили его, Славика. Многие, почти все. Завидовали. Не понимали. Но ему было побоку (ему вообще многое было побоку), он приходил сюда работать, зарабатывать деньги, а не доказывать кому-то прописные истины. Мужики неприязнь показывали, но до открытых столкновений дело не доходило - все же работать вместе, как-никак!
  - Надо. - вздохнул Славик.
  - А что ж ты к мамочке не поедешь, в Израиль? Там тебе такая лафа будет - закачаешься!
  Славик нервно затянулся и выбросил бычок. Эх, прощай очередная попытка завязать!
  Спорить и объяснять что-то Николаю не хотелось - это ниже его достоинства.
  - В армию пойдешь, арабов постреляешь! - продолжил тему Петрович. - Как раз таких, как это мурло! - окружающие заржали. Смешная шутка, да!
  - Я пошел, мужики! Давайте! - Славик пожал руки всем, кроме Николая, и развернулся уходить.
  - Ты смотри, а мы обидчивые! Еврейчик-то оказывается непростой! - догнал его веселый голос. - Погодите, щас пойдет мамочке нажалуется, та быстренько прилетит и вставит всем, от мэра до губернатора! И всех пожурят за плохое поведение, что ее сыночка обижают!
  Мужики снова рассмеялись, но более натянуто, предчувствуя, что что-то будет. Славик закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Только бы не сорваться, только бы не сорваться...
  Достали! Сколько же можно вот так не обращать на хамство и свинство внимание? Ну что он такого всем сделал? Сколько это будет продолжаться? Кому он что доказал? Сам? Сам всего добился в городе, где определяющую роль играют связи? Мамины в том числе? Да пусть это даже и так! Пусть в это никто никогда не поверит - плевать! Но ведь главное-то кроется не в этом. А в маленьком обращении: 'еврейчик'!
  Зависть! Вы лучше нас только потому, что у вас все схвачено, жиды чертовы! А ты, малолетний выпендрежник, что бы из себя не строил, вкалывая на чечена - все равно еврейчик, все равно один из НИХ!
  - Ты имеешь что-то против евреев или моей матери? - развернулся Славик, из последних сил сдерживая накопившуюся за несколько дней ярость. Аслан ведь тоже отказал по той же самой причине - есть возможность покомандовать 'блатным' сынком, отказав в пустяковой просьбе! Того же Николая отпустил бы, ничего не спрашивая.
  - И против нее тоже. Все вы - уроды! И ты урод, только выпендриваешься тут, под 'своего' косишь!
  Все замерли, ожидая реакции. Но ее не было. Славик слишком привык к такому поведению и таким аргументам, и не собирался опускаться до уровня собеседника.
  - Он прав, Слава. Цацку тут непорочную тут перед нами не строй! - вдруг поддержал Николая Петрович. - Мы тебе что, совсем идиоты? Не понимаем что к чему? Зачем ты здесь? Чего добиваешься?
  По недовольно опущенным в землю лицам мужиков Славик понял, что это мнение не одного Петровича. И как-то в тот момент ему очень-преочень расхотелось здесь работать, среди этих людей. Но и уйти, не оставив слово за собой гордость не позволяла.
  Но с Петровичем лучше не связываться, он хоть маленький, но авторитет, а вот Коленька сам напросился.
  - И за что же ты так нас не любишь, Коля? Что же мы лично тебе сделали?
  - Все, парень, хорош демогогничать! Иди давай, ты кажется уходил? - Петрович попытался 'разрядить' ситуацию, чувствуя, что жареным запахло серьезно.
  - Иду-иду! - усмехнулся Славик. - Есть дела поважнее, чем со всякой мразью спорить!
  Он бросил на бугра беглый уничтожительный взгляд и правда собрался уйти(а что толку говорить со слепыми о цвете молока?), как спину вновь царапнули слова Николая
  - Мало вас, тварей, Гитлер в лагерях сгноил!
  Тело, повинуясь инстинкту, продолжило начатый разворот, миновав отметку сто восемьдесят градусов. На отметке двести семьдесят оно уже имело приличное ускорение, и, наконец, пройдя отметку триста шестьдесят зарядило Николаю боковым в ухо. Тот не успел сгруппироваться и отлетел к стене, но быстро вскочил. Крепкая сволочь!
  - Ах ты ж мразь! Сука жидовская!
  Славик встретил его прямым, затем потянул на себя и съездил лбом по голове. Коварный удар! И гарантированно ошеломляющий! В довесок вывернул руку и разломил прислоненную рядом доску Колиным черепом.
  Ну все, с работой можно попрощаться...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"