Артюр Рембо

               Восседающие

От наростов черны, и рябые от оспин,
В струпьях пальцы впились в бёдра, зелень у глаз,
И всё темя в парше и проплешинах злости,
Как трухлявости стен под цветеньем проказ;

К чёрным стульям своих эпилепсий любовных,
Костяками вонзясь, чудно под черенок
Привились; и сплелись в промежутках неровных
Рахитические перекладины ног.

Если чувствуют, что припекает неслабо,
Или, глядя в окно, видят тающий снег,
То к сиденьям своим с мерзким трепетом жабы
Прирастают они и как будто навек.

Им Сиденья годны, чтоб углы и откосы
Чресл в штанах улеглись на соломенном дне,
Где душа старых солнц запелёнута в косы
Для броженья зерна на щадящем огне.

Зеленея сидят пианисты, страдальцы,
Сгиб коленей поджав до зубов, дыры трут,
Барабанят своё под сиденьями пальцы,
Баркароллы в башках их, качаясь, плывут. 

-- С места стронуться им, что кораблекрушенье...
А всплывают ворча, как в неволе коты,
И лопатки торчат точно в остервененье!
Панталоны сожрав, раздались животы.

И вы слышите бой головами о стены, --
То в потёмках они шьют кривые шажки,
И вцепляются в вас в коридорах надменых
С ряда пуговичек цветом рыжим зрачки.

И потеете вы, взяты адской воронкой, --
Так незримой рукой вас нелёгкая бьёт:
Источает их взгляд чёрный яд струйкой тонкой,
Будто битого пса кто опять предаёт.

В грязь манжет кулаки распихав по серёдкам,
Вам припомнят, зачем оторвали их с мест,
И с утра до зари по худым подбородкам
Гроздь миндалин с другой заскользит вперекрест.

И когда терпкий сон бродит под козырьками,
Это видится всё тот же самый мираж,
Будто стульчики к ним подались помочами
Из седалищ, дразня кабинетную блажь;

На качелях цветов из чернил, в приседаньях
Чашек, полных пыльцой запятых, мир пропах
Гладиолусами в стрекозиных свиданьях
-- И соломинками снизу тычется в пах.


Видеоролик на https://youtu.be/yt6s4OXLfYw


LES ASSIS 

Noirs de loupes, grêlés, les yeux cerclés de bagues 
Vertes, leurs doigts boulus crispés à leurs fémurs, 
Le sinciput plaqué de hargnosités vagues 
Comme les floraisons lépreuses des vieux murs ; 

Ils ont greffé dans des amours épileptiques 
Leur fantasque ossature aux grands squelettes noirs 
De leurs chaises ; leurs pieds aux barreaux rachitiques 
S'entrelacent pour les matins et pour les soirs ! 

Ces vieillards ont toujours fait tresse avec leurs sièges, 
Sentant les soleils vifs percaliser leur peau, 
Ou, les yeux à la vitre où se fanent les neiges, 
Tremblant du tremblement douloureux du crapaud. 

Et les Sièges leur ont des bontés : culottée 
De brun, la paille cède aux angles de leurs reins ; 
L'âme des vieux soleils s'allume, emmaillotée 
Dans ces tresses d'épis où fermentaient les grains. 

Et les Assis, genoux aux dents, verts pianistes, 
Les dix doigts sous leur siège aux rumeurs de tambour, 
S'écoutent clapoter des barcarolles tristes, 
Et leurs caboches vont dans des roulis d'amour. 

- Oh ! ne les faites pas lever ! C'est le naufrage... 
Ils surgissent, grondant comme des chats giflés, 
Ouvrant lentement leurs omoplates, ô rage ! 
Tout leur pantalon bouffe à leurs reins boursouflés.

Et vous les écoutez, cognant leurs têtes chauves 
Aux murs sombres, plaquant et plaquant leurs pieds tors, 
Et leurs boutons d'habit sont des prunelles fauves 
Qui vous accrochent l'œil du fond des corridors ! 

Puis ils ont une main invisible qui tue : 
Au retour, leur regard filtre ce venin noir 
Qui charge l'œil souffrant de la chienne battue, 
Et vous suez, pris dans un atroce entonnoir. 

Rassis, les poings noyés dans des manchettes sales, 
Ils songent à ceux-là qui les ont fait lever 
Et, de l'aurore au soir, des grappes d'amygdales 
Sous leurs mentons chétifs s'agitent à crever. 

Quand l'austère sommeil a baissé leurs visières, 
Ils rêvent sur leur bras de sièges fécondés, 
De vrais petits amours de chaises en lisière 
Par lesquelles de fiers bureaux seront bordés ; 

Des fleurs d'encre crachant des pollens en virgule 
Les bercent, le long des calices accroupis 
Tels qu'au fil des glaïeuls le vol des libellules 
- Et leur membre s'agace à des barbes d'épis.