Ортанский театр назывался забавно - Погорелый. Родриго невольно улыбнулся. Согласно верованиям варваров северных племен, подобное название должно было непременно принести удачу, внушив бродящим по миру злым духам, что поименованный объект не заслуживает ни малейшей толики их вредительского внимания.
А как там на деле?
Едва ступив из серого тумана телепорта на камни площади Приветствий, Родриго увидел Карлоса. Было так странно и радостно встретить его снова, после такого долгого перерыва... и всех тех слухов, что ходили последние шесть лет в бардовском мире. Маэстро выглядел неплохо, только волосы стали почти совсем седыми. Зато в глазах горел прежний огонь! И неудивительно, - замышляемая постановка обещала стать событием. Не могла не стать. Слишком она была нестандартной и одновременно, похоже, давно ожидаемой. Такая пьеса должна была появиться. Рано или поздно. Правда, именно на нестандартности можно было очень легко провалиться, но Родриго почему-то не сомневался, что все получится. Ему страшно надоели классические трагедии. А тут наконец - живые люди. Более чем живые. Да ещё так всё похоже на события его родины...
Да, Карлоса всегда отличало умение блестяще воплощать новые идеи.
Присланный экземпляр Руис, не удержавшись, прочитал за ночь, пожертвовав сном, и понял, что роль Паоло - это именно то, чего он так долго ждал. Признаться честно, безупречные герои успели ему поднадоесть. За свою театральную карьеру Родриго переиграл уйму "хороших парней", в самых разных ситуациях и самой разной манере. Неизменные рукоплескания публики и восторженные взоры поклонниц уже не приносили настоящего удовлетворения. Хотелось чего-то нового, какого-то вызова. Но галлантские режиссеры не то боялись ломать устоявшийся образ "благородного кабальеро Руиса", не то попросту не видели его ни в каком другом, и это было досадно, а с точки зрения карьеры - и вовсе плохо. Этак и заржаветь недолго.
Здесь же всё обещало захватывающе интересную работу, позволяющую раскрыть новые грани актерского мастерства, так что де Лара не колебался ни секунды, несмотря на причитания своего агента-голдианца, сокрушенно перечислявшего престижные и денежно выгодные роли, которые он упустит, сорвавшись из Лютеции в безвестный ортанский театр.
- Как я понял, Андрес у вас уже есть? - спросил Родриго, расплачиваясь с извозчиком и соскакивая на землю у ступеней театра.
- Есть, - кивнул Карлос, - А ты хотел эту роль себе?
- Да нет... - задумчиво произнес Руис. - Мне просто интересно, с кем придется работать. Паоло мне как-то интереснее. Как я его вижу - он не столько подлец, сколько бесхребетный слабак и эгоист, к тому же склонный находить себе оправдание в любой ситуации. Что бы ни произошло - Паоло никогда ни в чем не виноват, а брат злится и ругает его единственно по причине собственного дурного нрава.
- И не только! - уточнил Карлос, - Ты обратил внимание...
- Да, - кивнул Родриго, - Паоло искренне считает, что Андрес в глубине души ему завидует... Как же, ведь младшенький красивее, душа общества, женщины на него вешаются... Асусенна опять же... Разве можно сравнить с холодноватым сдержанным Андресом, упустившим единственную девчонку, положившую на него глаз? Как же тут не завидовать? Он ведь так и не понял, что старший брат просто не хотел подвергать ее опасности... В общем, Паоло - это именно красивая маска, скрывающая редкое душевное убожество! - Руиса переполняли идеи и замыслы. - Сыграть такое - просто подарок судьбы... Кстати, ты мне не ответил про Андреса.
- Ты его не знаешь... Сюда, заходи... Между прочим, куда ты девал свои вещи? Или моя идея увлекла тебя так, что ты примчался, в чем был, даже ничего с собой не взяв?
- Распорядился в отель отвезти, я заказал номер заранее, - отмахнулся Родриго, отдавая гардеробщице нарочито скромную потертую куртку с капюшоном, надетую специально, чтоб не узнавали на улицах. Кому придет в голову, что блистательный Руис де Лара может ходить в таких отрепьях? - Так что Андрес?
- Парень, можно сказать, дебютант, но очень талантливый. Драматическая роль у него первая...
Карлос как-то странно усмехнулся.
- Я вас познакомлю. Думаю, он тебе понравится... Хотя возможно, кстати, что ты о нем и слышал...
- А кто он?
- Не скажу, - улыбнулся Карлос, - увидишь. Идем в зал.
Впрочем, пойти никуда не получилось, потому что в этот миг на Родриго налетел вихрь, едва не снесший его с ног. Вихрь радостно вопил на два голоса, громко подсчитывая лета и зимы разлуки, и лез обниматься в четыре руки.
Близнецы Бандерасы!
Карлос, неужели ты собрал всю свою прежнюю команду, словно и не было этой проклятой войны?
Святое небо, все те же! Все такие же...
Ну конечно, я вас помню! А ту вечеринку - тем более! Как же мы нажрались тогда... И как мне было плохо утром, а я все-таки притащился на спектакль, думая, что выйти на сцену не хватит сил, но как-то вышел, и как меня потом хвалили критики за раскрытие образа страдающего героя!
- Ладно, ребята, потом наговоритесь! - охладил страсти Карлос, - Время будет. Идем, Родриго. Мы и так задержались, моя труппа, наверное, уже гадает, куда я делся.
Труппа действительно была в сборе.
Актерский состав - спасибо Карлосу с его интуицией, упорством и гениальным виденьем персонажей, - подобрался на диво хороший. Кое-кого Руис даже знал. С доньей Бернардой де Анхелес, когда-то звездой Королевского театра в Арборино, он и вовсе расцеловался, как с родной тетушкой. Тогда, десять лет назад, еще до эмиграции, Бернарда отнеслась к начинающему актеру просто по-матерински.
Также порадовал Тристан Керро. Как-то во время ортанских гастролей Руиса года четыре назад они играли в одном спектакле и остались своей совместной работой премного довольны.
Молодых де Лара не знал, но они тоже производили благоприятное впечатление, и Родриго решил, что непременно поддержит дебютантов, и поможет им всем, чем только сможет. Так же, как донья Бернарда когда-то поддержала его.
Не понравилась только Орнелла Афилер - на лице красавицы, и впрямь напоминавшей мистралийку, при звуке имени Руиса нарисовалось чересчур отчетливое: "Я должна его получить!". Де Лара никогда не претендовал на титул святого мистика, хранящего обет целомудрия, но выбирать предпочитал сам, а навязчивых женщин терпеть не мог.
Но все-таки, где же наш загадочный Андрес? Умеет Карлос заинтриговать - видимо, это часть его таланта постановщика.
Родриго осторожно обошел Орнеллу, сказав ей пару каких-то вежливых глупостей относительно того, как ему приятно с ней познакомиться, и обернулся к маэстро.
- А вот это твой партнер, Руис... - объявил Карлос, указывая на стоящего рядом стройного молодого мужчину с гладко зачесанными назад черными волосами. Без бардовской челки... и с маленькой серебряной сережкой в левом ухе.
Вначале, взлянув мельком, Руис принял его за охранника.- Диего...
- Де Фуэнтес, - наклонил голову загадочный исполнитель роли Андреса. - Можно просто Кантор.
КАК?! КТО?! Кантор?!
Знаменитый маэстро де Лара, неизменный герой и отважный кабальеро - на сцене, сейчас стоял... перед настоящим героем. По крайней мере, он сам так считал. Стоял, раскрыв рот, и даже этого не чувствовал.
Только близкие друзья Родриго де Лары знали, что знаменитый артист во многом остался восторженным мальчишкой, увлекающимся и порой даже слишком откровенным. Возможно, в этом и была разгадка его сценического обаяния.
Легендарный воин Партии Реставрации с легкой досадой смотрел на Родриго удивительно большими, почти эльфийскими глазами, в непроглядно-черной глубине которых пряталось что-то такое, что Руису стало слегка не по себе.
- Прошу прощения... - выдавил де Лара, справившись с немотой. - Вы Кантор? Я не ошибаюсь? Ну, тот, который...
Он прекрасно понимал, что несет чушь и пялится на знаменитого партизана совершенно невоспитанным образом. Память немедленно выдала королевский прием, на который Родриго де Лара попал как "оказавший неоценимую услугу короне в годы войны", и Его Величество Орландо, награждающего Солнцем Доблести именно этого человека. Разумеется, это он. Кантор. Тот самый. Вот только что он тут делает?
- Да, тот, который... Но здесь я не поэтому, - усмехнулся Кантор.
- Диего - исполнитель роли Андреса, и наш композитор, - значительно пояснил Карлос.
"Что? Карлос, ты шутишь?" - Руис прикусил язык, вовремя отловив готовую сорваться бестактную фразу.
В черных глазах Кантора словно сверкнули искорки - похоже, знаменитый стрелок и убийца видел Руиса насквозь, и ему было смешно. Ну ладно, пускай смеется, лишь бы не обиделся.
- Ну что, начнемте, пожалуй, - объявил Карлос, кивнув тоненькой симпатичной блондинке, с донельзя смущенным видом стоявшей чуть поодаль. - Да, Руис, познакомься, это Ольга, моя ученица.
- Очень приятно, сеньора, - совершенно искренне произнес Родриго, потихоньку приходя в себя от неожиданности и поднося к губам протянутую сначала для рукопожатия руку дамы. Окончательно смутившаяся девчонка покраснела и пробормотала что-то невнятное, - А вы из Поморья? Я там был... - Он адресовал собеседнице свою самую обаятельную улыбку. Девушка с растрепанной челкой цвета пшеницы нравилась ему куда больше роковой красотки Орнеллы.
- Нет, Руис, Ольга - переселенка, - вклинился Карлос, решительно пресекая нежности, - Давайте поторопимся, мы и так потеряли довольно времени! Ольга, скажи им там...
Та кивнула и кинулась исполнять распоряжение наставника.
- Карлос, что мы сейчас репетируем? - спросил Кантор. Голос его звучал подчеркнуто спокойно и невыразительно, и хрипловато, словно сорванный.
- Сцена последнего разговора Андреса и Гильермо. Помнишь?
Диего молча кивнул.
- Прекрасно, давай потихоньку на сцену...
- Карлос, ты где его взял? - приглушенно спросил Руис, когда Кантор удалился.
И зачем?!
Знаменитый воин - но он ведь не артист!
Родриго постарался отогнать подлую мысль о том, что алкоголизм-таки сказался на творческих способностях маэстро не лучшим образом.
- Нигде не брал, - пожал плечами Карлос, - Он пришел... на прослушивание. Я как раз набирал людей для "Юности волшебника". И, признаться честно, даже не ожидал... Но могу тебе уже сейчас сказать - такого великолепного Зарби я не видел в жизни...
Зарби?!
Это что - шутка?
Там же петь надо!
- А он и поет, - заверил Карлос, и Родриго запоздало сообразил, что последнюю фразу произнес вслух. - У него совершенно неклассический голос, но... изумительный. Невероятно интересный. Приходи на репетицию, сам увидишь. И услышишь. Но "Юность волшебника" - постановка серьезная, требует подготовки. А тут Ольга пьесу принесла. Я посмотрел - думаю: "А почему бы и нет". На мой взгляд, Диего идеально подходит на роль Андреса... А Зарби... Ну, вот будут готовы декорации, и всё остальное... Может, ты и увидишь премьеру. Но "Под маской", я думаю, мы дадим раньше. Кстати... пьеса не предусматривает музыки, но лично я хотел бы, чтобы в спектакле она тоже была. Как фон... в некоторых сценах. Я уже слышал несколько вещей и обязательно хочу их использовать.
Карлос посмотрел вслед Кантору, и Руис сообразил, что за музыка так безоговорочно запала в душу режиссеру.
- А Диего, -продолжал Карлос, кинув виноватый взгляд в сторону сцены и понизив голос, - он ведь, ты знаешь... У него контузия, и в театр он ходит через день. Но с его памятью... словом, проблем у вас не будет. Просто... у него такие приступы бывают... Ты, если что, не пугайся...
- И ты взял его в труппу? - Руис невольно подумал, что Карлос, наверное, с возрастом стал сентиментален, причем до такой степени, что это может повредить работе. Контузия... Родриго, не будучи воином, все же был наслышан о ее вероятных последствиях. Да ещё приступы, такие, что "не пугайся"? Оставалось надеяться, что небо миловало, и Кантор все-таки не эпилептик, способный рухнуть в припадке прямо посреди спектакля.
Главная роль в постановке - за воинские подвиги? Не слишком ли?
- Карлос, а ты уверен? - осторожно спросил Руис, - Нет, я слыхал и про командора Маньяну и про других, но игра на сцене - это же совсем не то! Ты уверен, что он сможет? Он же воин, а не артист! И даже если он поет... тут ведь петь не нужно...
- Подожди делать выводы, - улыбнулся маэстро, - Я же специально запланировал эту сцену, чтобы ты мог увидеть Диего в деле. И... говори тише, пожалуйста. Он, знаешь ли, очень хорошо слышит... Так, ну где они там все? Ольга, что происходит, я сегодня увижу Гильермо, или нет?
За сценой и на ней творилась какая-то суматоха, перекрываемая звонким женским голосом, популярно объясняющим, что она сделает со всеми присутствующими, если ей немедленно не предъявят некоего Этьена Ретеля. И что она сделает лично с ним, когда его, наконец, предъявят.
- Опаздывает? На два часа? Фига себе опозданьице!
- Может, он заболел? А Ланжон-то где? Может, он знает?
- Может и заболел. Они гуляли вчера весь вечер в "Драконе"... и, похоже, не только вечер. Так что вполне мог и... заболеть.
- Народ, где Ланжон, поищите Ланжона!
- Что происходит? - грозно рявкнул Карлос, оборачиваясь в сторону беспорядка.
- Маэстро, я не могу найти Этьена, - виновато сообщила Ольга, появляясь из-за кулисы, - Его с утра никто не видел. Похоже, что его вообще нет в театре. Я попросила Луиса, чтобы к нему домой сходил...
- Я его убью когда-нибудь... - вздохнул Карлос, и посмотрел на Родриго, словно призывая его в свидетели творящегося непотребства. - Ладно! - решительно скомандовал режиссер, - Руис, а ты - готов?
- Да, - кивнул де Лара. - Конечно. - Эту сцену я планировал отрабатывать второй, но ничего не поделаешь! - махнул рукой Карлос, и громко объявил: - Господа, сцена - в подвале, Паоло и Пелигро. Руис, Тристан - на сцену!
Кантор сидел в зрительном зале, мрачно уставившись на сцену.
С одной стороны, разворачивающееся там действо еле заметно отдавало фальшью, ненатуральностью, и не так уж сильно било по нервам.
А с другой - не хватало чего-то неуловимого. Совсем немного. Совсем немного, чтобы...
Мизансцена смотрелась довольно реалистично: вальяжно развалившийся в кресле полковник в исполнении Тристана - и Руис де Лара, еще раз подтвердивший, что его талант хвалят вполне заслуженно. Ни капельки не похожий на своих прежних бесшабашных героев, Руис стоял перед усмехающимся "злодеем", как провинившийся школьник, отчаявшийся избежать наказания.
Да уж... Нашел с чем сравнивать. С тобой с самого начала был другой разговор... И кроме полковника, как правило, присутствовал палач.
- Дон Аугусто, з-зачем мы здесь? - тем временем спрашивал устами Руиса перепуганный Паоло.
"Молодец", - подумал Кантор. Точно все схватил! Паоло до смерти боится. И пытается себя убедить, что это, мол, всё не страшно, это ненадолго, и вот сейчас я отсюда уйду и всё будет хорошо, и как-нибудь само забудется, как я вот тут стоял и лепетал, а я ведь хороший, ну и что же, что я всех выдал, так было надо...
'Младший братец' был на удивление живым и понятным.
- Не тревожьтесь, сеньор де Рио. Просто мне нужны некоторые гарантии вашей... верности. Вы же понимаете, что я не могу отпустить вас, не убедившись в этом? - угрожающе проговорил "полковник".
"Не так..." - не выдержал внутренний голос.
- Не тряситесь, кабальеро, вам ничего не грозит. - Жестокая усмешка. - Если вы, конечно, оправдаете мои надежды... Так, - жест в сторону охранников, - приведите этого, из сорок первой!
- Я... Господин полковник... Я все сделаю, что вы скажете...- бормочет дрожащим голосом Паоло, поняв, что так просто от дорогого 'дона Аугусто' не отделается. Опять молодец, Руис! - Вы же знаете...
- Пока что не знаю. Но буду это знать. И очень скоро... - зловеще понизил голос Тристан.
... Двое статистов, изображающих стражников, втаскивают на сцену почти повисшего в их руках юношу. Молодой актер, - как же его, Лукас, что ли? - был, судя по всему, очень горд даже таким эпизодическим участием в спектакле и старался изо всех сил.
- Ну что, уважаемый кабальеро де Лерма? - ударил по нервам резкий насмешливый голос Тристана. - Не передумали? Пока еще можно. Но очень скоро станет поздно...
Кантор отвернулся от сцены и посмотрел в окно, надеясь, что никто не заметит пробравшую его постыдную дрожь. В виде текста пьеса его так не корежила...
...Когда-то давно один хинский мистик объяснял любознательному молодому барду, что все знания человечества, все изобретенное и вообще все свершившееся сохраняется в некоем пространстве, которое хин заумно назвал 'информационным полем мира'. И что талантливые барды и алхимики могут как-то подключаться к этому самому 'полю', по наитию узнавая правду о некогда происходивших событиях... Тогда Эль Драко только недоверчиво улыбнулся, а сейчас... Долбаный Юст, это надо ж было так угадать! Почти слово в слово. Добро еще, до присутствия на сцене хлеборезки драматург, слава небу, не додумался.
А вот играл Тристан всё-таки неважно. И ведь нельзя сказать, что плохо! Но - неубедительно.
Или это только ты чувствуешь, потому что не можешь забыть протитип,чтоб он сгорел?
Но смотреть на Керро в образе полковника Пелигро было почему-то все равно как... слушать собственные пьесы в исполнении Плаксы, безбожно лажающего от расстроенных чувств.
- Стоп, стоп, стоп! - хлопнул в ладоши Карлос, - Тристан, не так! Еще раз. Злорадства больше, ты же над ним издеваешься!
- Ну что, кабальеро де Лерма? Не передумали?
- Пропади ты пропадом, палач кровавый! - вскинулся 'Лерма'. - Скорее солнце встанет на западе, чем я скажу тебе хоть слово!
Кантор едва заметно поморщился. Да, парень очень сильно старался, и в результате безбожно переигрывал. Да и текст у пленного подпольщика явно подгулял. 'Солнце на западе'... мда... Гораздо реалистичнее было бы: 'а пошел ты на...' Или... или просто упрямо-усталое молчание.
...Камера в подвале. Единственный факел на стене. Отблески огня на вбитых в стены цепях.
'Ну что, маэстро? Не передумал? Еще можно'.
Голос Блая с трудом добирается до сознания, открыть заплывшие глаза почти невозможно... да и незачем. Ничего хорошего он всё равно не увидит. Эту мерзкую, ласковую усмешку садиста? Он и так ее видит. С закрытыми глазами.
- Не передумал?
- Тварь ты .....! - шепчут разбитые губы. Он сам почти не слышит своих слов. То ли нет уже сил говорить, или исчез полностью сорванный голос... а может, просто и слуха уже нет после всех этих ударов по голове.
- Ну что ж... Он твой. На сутки. Если выживет, отведешь в бокс номер тринадцать...'
В тринадцатый?! Это же крематорий вроде... Наконец-то... Неужели Блай сдался?
Но Мартирио, это же... Мерзость какая... Святое небо, за что?! Или это - последняя попытка сломить?
Шум торопливых шагов - стражники выметаются за дверь. Им не хочется видеть того, что здесь будет.
- Этого - не трогать, пусть смотрит. Может, потом, если не договоримся, я тебе его тоже отдам.
Кого? А впрочем... уже всё равно. Скорее бы только...
И... какое там, к демонам рогатым, солнце на западе?!
- Нет... - тряхнул головой Карлос, - Всё-таки не то. Тристан, давай еще раз...
- Ну что, кабальеро де Лерма? Не передумали?..
Кантор судорожно сжал пальцы, убеждаясь, что правая кисть при нем. Вот ведь... Харганову бабушку! По шее что ли Юсту дать после репетиции?
- Дон Аугусто, умоляю вас! - проникновенно рыдал на сцене Руис. - Я не могу!
Профессионально рыдал, ничего не скажешь... И тоже неубедительно.
Память безжалостно издевалась - она высвечивала фальшь до крупинки и наотмашь хлестала безнадежным, истерическим плачем Жака в той гребаной мастерской.
Жак просил жалобнее, но его никто не жалел... Ему некуда было деться со своей сцены, из того кровавого спектакля, который вознамерился поставить советник...
- Довольно, сеньор де Рио! - Тристан медленно поднимается с кресла: - Исполняйте приказ! Или вы... - голос становится угрожающим, - хотите оказаться на его месте?
- Вот сейчас, пожалуй, ближе... - оценивающе произнес Карлос. - Но все равно... Как-то не так... Давайте снова! С 'кабальеро де Лермы'...
Неееет... Бессмертный Бард, да сколько ж можно?
Тристан произносил терзающую нервы реплику уже, наверное, в пятый раз... 'Ближе' не было ни на йоту.
- Нет! - неожиданно для самого себя произнес Кантор. - Карлос, он не так говорил. Совсем.
"Ты что сказал, идиот?!" - в ужасе застонал внутренний голос. "Хоть за словами следи..."
- Диего? - удивленно встрепенулся Карлос. - И... Как ты это видишь? - спросил режиссер каким-то неуверенным голосом. Сообразил.
- Сейчас... я попробую, - кивнул Кантор, и поднялся, жестоко затыкая протестующий крик своего невидимого собеседника.
'Придурок! - голос почти рыдал. - Ну на что тебе это? Или Плакса был прав, и ты действительно мазохист? Решил-таки 'пошастать по руинам'?'
'Заткнись, - приказал Кантор, сильно подозревая, что задуманное как раз и является сумасшествием и мазохизмом чистейшей воды, неоспоримо свидетельствующим, что у маэстро Диего окончательно съехала крыша. "Искусство требует жертв, знаешь ли...'
'Ну не таких же!' - всхлипнул голос и обреченно замолчал.
Слегка недовольный обвинением в недостоверности персонажа, но явно заинтересованный Тристан посторонился, освобождая место. Диего постарался как можно доброжелательней улыбнуться ни в чем не повинному "полковнику", хотя подозревал, что его оскал сейчас имеет мало общего со спокойной приветливой улыбкой.
Но Тристан улыбнулся в ответ. Ага, получилось, значит... Правильно, держи лицо, а то ты не убийца, а барахло! Пусть даже и бывший убийца...
- Тристан, - медленно проговорил Кантор, изо всех сил стараясь быть убедительным и одновременно не обидеть актера. - Понимаешь... что мне кажется... Это ведь не просто классический злодей, как Баудильо из "Цветка Каррьоны". Но... и это не главное. Пелигро у тебя раздражен... а на самом деле он спокоен, ему даже немного скучно. Ну разве посмотреть ещё, как тут подопытный материал будет корчиться...
Кантор попытался вспомнить взгляд Блая, обращенный на теряющего сознание от боли Эль Драко... нет, всё, хватит. Это полковник Пелигро.
- Ладно... - Диего перевел дух, настраиваясь. (Как там говорил тот сумевший взлететь в небо парень, про которого рассказывала Ольга? "Поехали..."?)
Он прошелся по сцене, краем глаза отметив озадаченную физиономию де Лары, и сел в кресло "кровавого палача", подумав, что все сделал верно: полковник, каким бы ни являлся гадом, всё же воин. И походка, движения у него должны быть как у воина. А не как у торговца одеждой.
Скупым повелительным жестом Кантор подозвал 'охранников'. Те, как ни странно, сразу поняли, что от них хотят. 'Лерму' подтащили ближе, бесцеремонно швырнули на пол. Тристан отступил куда-то и исчез с глаз.
Остались Руис, 'Лерма', стража... и подвал.
Кантор равнодушно посмотрел на "кабальеро Лерма". Нет, даже не на него - СКВОЗЬ него. Зачем всматриваться? Это отработанный материал. Забавен вот этот, трясущийся, как суслик... Вот оно!
Кантор напрягся, стараясь вместо растерянного (по-настоящему растерянного!) лица Руиса де Лары увидеть ненавистную рожу Артуро Сан-Барреды. Как истово Ольгин возлюбленный в аналогичной ситуации выдавал бы всех, кого знал! И всех, кого не знал - на всякий случай... Ну! Вот теперь - поехали!
'Держись за воздух!' - вспомнил Кантор отцовскую фразу, - и резко, почти физически болезненным рывком, вошел в жуткий, несовместимый с его собственной сутью образ.
Холодная змеиная усмешка искривила губы. Кантор вздохнул, поднес ко рту неведомо когда оказавшуюся в пальцах сигару и вновь скользнул взглядом по 'упрямому кабальеро':
- Ты мне надоел, и пафос твой тоже... Хватит, - равнодушно сообщил Диего. - Сеньор де Рио, будьте так добры, подойдите сюда...
Легкий поворот головы, взгляд - в глаза.
Руис сделал несколько нерешительных шагов, подволакивая ноги и глядя на Кантора, как кролик на удава. Нет, парень - талант! Такое выражение лица Кантор видел только у генерала Каналеса - когда посмотрел этому мерзавцу в глаза перед тем, как прикончить.
- Я, конечно, верю, что вы, мой дорогой, сделаете всё, что я скажу, - изысканно произнес Диего. (Полковник, кажется, из семьи лавочников? Вот оно... он же ещё и аристократа хочет унизить...)
- Поэтому сделайте одолжение - застрелите этого... врага государства. Его время кончилось.
- Но я... я не могу?! Почему я? - жалобно простонал Руис таким голосом, словно его реально заставляли кого-то убить.
- Потому что я вас об этом прошу, - ласково ответил "полковник" и протянул Руису пистолет, лежавший тут же рядом, на столике, рукоятью вперед.
Не двигаясь с места, Руис тихо-тихо покачал головой...
- Давайте, сеньор де Рио, в этом нет ничего сложного.
- Нет... Полковник! - Родриго поднял на него затравленный взгляд. - Я не... Полковник, умоляю вас! - Слезы в голосе, небо, совсем как Жак тогда! Браво, Руис, какой же ты молодец!
- Я не могу! - Руис падает на колени, рука судорожно сжимается на подлокотнике кресла, пальцы белеют. - Дон Аугусто, пожалуйста, неееет...
- Довольно! - резко приказал Кантор, обрывая самую гениальную сценическую истерику, какую он видел в жизни. То, что он сделал дальше, было чистейшей воды импровизацией, но так было правильно.
Пинок отбрасывает Руиса назад. А в следующее мгновение пистолет упирается ему в лоб. Родриго де Лара вздрогнул всем телом, как от удара кнута.
- Ты считаешь, что такого ценного агента, как ты, я не убью? - спросил Кантор, первый раз назвав "сеньора де Рио" на "ты". - Ошибаешься, ты... маленькая крыса. Делай то, что тебе говорят, пока я не передумал!
- Да-да... Я сейчас... - забормотал "Паоло", как завороженный не отрывая взгляда от Кантора. - Конечно...
И робко протянул руку за пистолетом.
Потом повернулся к Лукасу.
"Прости..."
С запозданием Алваро, рабочий сцены, ударил колотушкой - "выстрел" прозвучал в полной тишине.
Все молчали. А потом у Ольги вырвалось:
- Ужас какой...
Первой мыслью Руиса было: 'А нахальства ему не занимать!'. При всем уважении к герою, мысль о бывшем боевике, учащем профессионального актера, как следует играть, неприятно царапнула.
Ну что ж? Ладно. Маэстро Карлос ведь обещал показать ему Диего 'в деле' - вот сейчас и посмотрим, получится ли у него на сцене то, что, если верить слухам, отлично выходило на заданиях...
Кантор прошелся по сцене, изящным движением опустился в кресло.
Нельзя было не признать - артистизма Бессмертный Бард отпустил ему щедро, как не всякому профессиональному актеру.
Коротким скупым жестом подозвал 'охранников'. 'Лерму' подтащили ближе. Диего закурил и в упор посмотрел на Руиса. Посмотрел ТАК, что Родриго как-то сразу вспомнил, СКОЛЬКИХ, если верить молве, убил этот человек...
А потом лицо Кантора внезапно изменилось. Неуловимо. Резко. И страшно. Словно какая-то непонятная магия разом отсекла сцену, зал с маэстро и зрителями, РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ.
Театра не было.
Был подвал, стража, замученный подпольщик... и незнакомый человек в черной одежде и видавших виды, но старательно начищенных сапогах, с повадками воина и почти ласковой улыбкой на холодном, равнодушно-жестоком лице. Улыбкой, при виде которой хотелось подхватиться и с позорным визгом бежать прочь, пока не откажутся нести ноги. А когда откажутся - ползти. Подальше.
- Сеньор де Рио, будьте так добры, подойдите сюда... - прямой взгляд "полковника" был как короткий проламывающий удар.
Руис вздрогнул и, словно завороженный, сделал несколько шагов на негнущихся ногах.
- Но я... я не могу! Почему я? - с трудом выдавил Руис, и вдруг запоздало сообразил, что произнесенная фраза совпала со сценарием по чистой случайности.
- Потому что я вас об этом прошу... - вкрадчивый голос, вызывающая оторопь ласковая змеиная улыбка, протянутый пистолет...
Не двигаясь с места, Руис тихо-тихо покачал головой... и сообразил, что вновь городит отсебятину. В тексте этого не было. Это была его собственная реакция. На приказ кого-то убить.
В глазах 'полковника' легкое презрение сменилось столь же легким, но живым любопытством, словно он наблюдал некое странное, неведомое науке явление. Де Лара явственно ощутил себя крысой в лаборатории алхимика.
- Давайте, сеньор де Рио, в этом нет ничего сложного, - мягкий голос "дона Аугусто" убеждал и подавлял, одновременно вселяя непонятную надежду. Родриго поднял взгляд на своего мучителя - и увидел в глазах полковника свою смерть...
...Внутри словно лопнула натянутая струна. Руис де Лара... нет... злосчастный предатель Паоло рухнул на колени и панически взвыл, обнимая сапоги полковника. Остатки здравого смысла паниковали где-то на краю сознания, подсовывая заученные фразы. Собственный умоляющий голос звучал словно со стороны.
- Довольно! - резко приказал Пелигро.
Руис вздрогнул всем телом - пистолет упирался ему в лоб.
- Ты считаешь, что такого ценного агента, как ты, я не убью? Ошибаешься... маленькая крыса. Делай то, что тебе говорят, пока я не передумал!
"Нет, не может быть, - обморочно подумал Руис. - За что? Сценарий, там же текст... мне что-то надо говорить... я не знаю..."
- Да-да... Я сейчас... Конечно...
Руис с готовностью схватил пистолет. Вот он, родной бутафорский пистолет! Ненастоящий, как и вся эта жуть. Слава богам!
В кромешной тишине грохнул выстрел и все опять смолкло.
- Ужас какой! - ахнул где-то в зале женский голос.
- Руис, браво! - ликующий вопль Карлоса окончательно выдернул актера назад в реальность, - Вот так! Именно! Запомни это выражение лица. То, что надо!
- Да, маэстро... - машинально отозвался Руис, ужасаясь при мысли о том, какое у него сейчас выражение лица. Кошмар схлынул. Была сцена, актеры, потрясенное лицо Тристана. Диего стоял рядом, и вновь был собой. Чудовище исчезло. Остался усталый молодой человек с каким-то больным взглядом.
- Ну что, Руис? - Карлос улыбался гордо и растроганно. Ему было чем гордиться. И кем. - Как оцениваешь?
- С ума сойти, - облегченно-искренне выдохнул Родриго де Лара, поднимаясь на ноги.
* * * * *
- Тристан! - маэстро обернулся к актеру. - Запомнил?
- Прости, Карлос... - выдохнул тот, переводя изумленный взгляд то на режиссера, то на Диего, - Это было... Боюсь, я не смогу ЭТО повторить.
- Глупости! Сможешь. Постараешься.
Вряд ли Тристан о чем-то догадывался. Просто видел, что сыграно... гениально. А вот у Ольги мурашки бегали по спине.
Потому что это была не просто игра.
Черт возьми, да это вообще была не игра!
Ольга думать не думала, что скрытный, как десяток разведчиков, товарищ Кантор способен на такую... исповедь.
Диего что-то тихо сказал Тристану, словно извиняясь, спустился со сцены и вновь пристроился в своем кресле с краю. Выглядел он пугающе. Вымотанным до предела... и не только. Похоже, его знобило. Мистралиец сидел, обхватив себя руками, как делают люди, пытаясь согреться. Отстраненный взгляд был устремлен не на сцену, как могло показаться издали, а куда-то сквозь нее, и девушке даже думать не хотелось, что же он там видит.
- Диего... - тихо проговорила Ольга, подходя поближе: - С тобой все хорошо?
Кантор переменил позу - явно для того, чтобы она не заметила, что его действительно бьет дрожь, - поднял голову и посмотрел на Ольгу. На мгновение ей показалось, что Диего сейчас скажет что-то резкое и злое, и она даже внутренне сжалась.
- Всё прекрасно, разве нет?
Прекрасно?!
Как же его трясет, Господи! Ну зачем он это сделал, кому оно на фиг нужно было, это издевательство над собой, и так бы сыграли!
- А то я не вижу! - возмутилась Ольга. И добавила, едва не всхлипнув: - Тебе же плохо!
- Мне... тогда было плохо, - неожиданно сказал Кантор, словно думая о чем-то другом. - А сейчас...
Сейчас? Что - сейчас? Хорошо, что ли?
Уж ей-то не врал бы!
Она ведь знает!
Она же видела!
Перед глазами стояло изувеченное лицо 'виртуального супруга' из сна. Спасибо тому некроманту - наглядно получилось!
Еще до их встречи она знала, от каких воспоминаний он кричит по ночам. И какие воспоминания кричали со сцены сейчас - отчаянно, словно в застенке!
Диего, это ведь был ОН?
Тот, кто сделал все это с тобой?
Из его глаз медленно уходили боль и какое-то затравленное выражение. Они полыхнули таким родным, чуть насмешливым, жарким светом... Ольга не сразу отдала себе отчет, что ее рука лежит на плече ее "персонального проклятья", а другая почти касается правой щеки... той, что была обожжена - там, во сне.
Распустить ему волосы, зарыться в них пальцами... прижать к груди эту упрямую голову. Утешить. Согреть. Защитить. И пошло всё к черту...
Девушка испуганно отдернула руку.
Ну что же я делаю...
Диего, не надо... не вспоминай...
Кантор несколько мгновений, показавшихся Ольге очень долгими, молча смотрел на нее. А потом сказал - совсем не то, о чем она думала и чего ожидала...
- Ну, как тебе Руис? Молодец, правда? Здорово, что он приехал. Ты увидишь, какой это артист!
Пошатнувшаяся незримая стена - та самая, которую она сама так старательно и кропотливо строила долгие месяцы, - резко встала на свое место, подбирая выпавшие кирпичики. Стена была ощутима физически, так, что девушка слегка отпрянула, чтоб не приложиться лицом об эту невидимую, но вполне реальную преграду.
- Руис, да... Не знаю... - произнесла Ольга, почти не понимая, что же она говорит, и не зная, испытывать ли ей благодарность за столь любезно возвращенную на свое место стену, которой она почти позволила рухнуть, или наоборот. - Вот у тебя получилось... просто страшно. Я и не замечала раньше, когда читала пьесу...
- Потому что это и вправду страшно, - жестко сказал Кантор, и от его усмешки Ольге стало не по себе.
- Да... - она нехотя поднялась, не отрывая взгляда от Диего. - Наверное, это многим будет полезно увидеть...