Две босые ступни утопали в черничнике. Штаны были подвернуты так, чтобы не выпачкать, и надежно затянуты под коленями шнурком. Перевалило за середину дня, когда Альдис взвалила на плечи берестяной туесок, полный крупных ягод, и зашагала по лесу, поглядывая на солнце, светящее на бескрайний лес, раскинувшийся вокруг великой реки. На реке жило два племени, сверы и сигарды. Река текла мимо их поселений то неторопливо, то поспешно, закованная в высокие берега, и, наконец, растворялась в холодном северном море, над волнами которого кружили белоснежные чайки. Резкий ветер обгрызал черные скалы-острова, раскиданные недалеко от материка. Кое-где на этих островах обитали остатки племени сигардов, воюющие, как между собой, так и со всеми, кто селился на побережье. И это было все, что знала Альдис об окружающем мире людей. Да и того было более, чем достаточно для молодой девушки, даже ведуньи.
Следующий день должен принести много хлопот, так что надо было поспешать домой, к бабушке. Маленькие крепкие ножки бесшумно и привычно ступали по лесной земле, не оставляя следов. Ни примятый мох, ни сломанные ветки, ничто не выдавало того, что тут недавно прошел человек. Вдалеке раздавались голоса девушек из поселения сверов. Видимо, тоже собирали чернику, но Альдис к ним не пошла, а наоборот, углубилась дальше в лес, размашисто шагая.
Давным-давно в эти земли пришла первая ведунья и поселилась в лесу, недалеко от поселения сверов. Жила одна, замкнуто, но в помощи никогда не отказывала, лечила по мере сил и охотников, порванных зверем, и стариков, занемогших спиной, и мальчишек-сорванцов, словом, всех, кто об этом просил. В поселение приходила в рыночные дни, садилась одна у края торговых рядов и меняла снадобья да зелья на муку, мясо, и прочие нужные в хозяйстве вещи. А однажды пришла с маленькой девчонкой, держащейся за подол и сверкающей любопытными зеленющими глазами. Называла ее внученькой, а откуда малышка взялась, никто не спрашивал. Совсем состарилась ведунья, пока малышка подрастала, и когда умерла, никто не удивился, что за помощью люди стали обращаться к ее названной внучке. И уж совсем не заметили сверы, когда у новой ведуньи появилась своя внученька, с такими же зелеными глазами. Теперь Альдис жила с бабушкой-ведуньей, уже седьмой на памяти людей. Когда девушка спрашивала, откуда она появилась или как она будет искать себе внучку, бабушка отвечала, что она подарок леса, и когда настанет время, то и ей будет такой подарок. 'Ведуньи не могут связывать себя с мужчинами', - так говорила бабушка, - 'ты потеряешь всю свою силу, поддавшись на искушение, совершишь глупость и обратной дороги нет! Каждому свой путь, девочка моя'. А еще старая ведунья однажды мысленно прибавила: 'Я тебя воспитывала не для того, чтобы отдать какому-нибудь сверу или сигарду, который не сможет сравниться с тобой ни в силе, ни в уме! А найти того, чья сила твоей не уступит, а подхватит и умножит? И нет, наверное, таких... уж ваши силы бы позаботились о том, чтобы соединиться'. 'И кто будет людям помогать, когда я уйду в обитель духов?' - ворчала она, пока девушка, удивленно вскинув на бабушку глаза, не поняла, что услышала слова, которые старуха - подумала, а не сказала.
Белоснежные, как будто седые, волосы были заплетены в две косы, которые Альдис связывала в тугой узел или убирала под рубаху, чтобы не мешались. Лоб перечерчивала узкая кожаная полоска с вышитыми на ней рунами из бисера. Девушка вышла к небольшому озеру, на берегу которого среди больших валунов притулилась хижина из почерневших бревен. Крыша густо поросла зеленым мхом. Рядом с избушкой, как будто подпирая ее дружеским плечом, стоял хлев, где жила козочка-кормилица, прямо у берега озера одиноко торчала банька. Огромный полосатый кот с белым пятном на шее с радостным урчанием бросился на встречу Альдис, спрыгнув с крыши дома. Сначала бежал со всех лап, но по мере приближения вид его делался все более скучающе-снисходительным. Наконец, он вальяжно подошел к девушке, толкнул ее плечом, дескать, вот я потерся о твои ноги, теперь бы поесть, а? И первым прошествовал к низенькой двери, обернувшись только на пороге.
В хижине было темно, ведунья зажгла светец, поставила туесок с черникой на стол и начала собирать сумку на завтра, она складывала туда берестяные коробочки с порошками и глиняные горшочки со снадобьями и отварами. Следующий день был торговым, так что нужно было прийти к сверам еще затемно. Скрипнула дверь - вошла бабушка, улыбнулась девушке и начала развешивать пучки трав над печкой, чтобы высушить их быстрее. Кот сыто развалился рядом с блюдцем молока и посматривал на нее, щурясь. День выдался теплый, но бабушка все равно развела огонь в печи.
- Надо бы тебе сделать настой из дудника, сегодня ночь вещих снов. А чтобы их не забыть, требуется специальный отвар. Какой, внученька?
- Воду из родника требуется довести до кипения "белый ключ". Это когда вода кипит не большими пузырьками, а маленькими. Их очень много образуется, и из-за этого кажется, что вода белая. И добавить в воду дудник, душицу, зверобой, тысячелистник и еще немного мяты, - промямлила Альдис.
Ведунья продолжала проверять у девушки каждый жест, каждый рецепт, чем иногда доводила ее до бешенства. Причем объяснения каждый раз надо было давать настолько подробные, словно Альдис пыталась что-то втолковать маленькому ребенку. - Ягодка моя, не сердись... Сходи-ка к озеру, там тебя твой дружок дожидается!
Молодая ведунья хмыкнула, тщетно пытаясь скрыть радость, когда лицо само расплывалось в улыбке, схватила немного зачерствевшую горбушку, щедро посыпала ее солью и выбежала навстречу своему лучшему другу, огромному лосю с лукавым взглядом из-под густых рыжих ресниц. Кот ревниво вскочил, выгнув спину, бабушка посмотрела на него, блеснула зеленью глаз.
- Лежи уж, не тебе с Духом Леса соревноваться!
Кот в ответ ожег ее возмущенным взглядом и ушел обижаться за печь.
Лось Лямбой довольно обнюхал угощение, протянутое тонкой ручкой ведуньи, и с наслаждением умял горбушку.
- Куда ж ты пропал так надолго? Я уже волновалась, - дрожащим голосом говорила тем временем Альдис, - то от тебя не отвяжешься, то седьмицами ни слуху, ни духу! - от избытка чувств, девушка ткнула лося острым кулачком в плечо. Тот в ответ дохнул ей в лицо, ни дать ни взять, смеялся! Ведунья схватила Лямбоя за жесткую шерсть, еле дотянувшись до холки.
- Раз так, то покатай! - безапелляционно заявила она, высоко подпрыгивая, чтобы вскарабкаться на гору коричневого меха. Лось снова фыркнул и подогнул передние ноги, опускаясь.
- К ночи хоть вернитесь! - крикнула бабушка, вышедшая на порог.
Альдис успела лишь махнуть рукой, когда Лямбой встал и ходко пошел через лес.
Кузнец Торгрим взъерошил волосы пятерней, устало опустившись возле костра. Парень просто не знал, куда себя деть, вот и бродил второй день бесцельно по лесу, якобы в поисках новой рудной жилы. Думы тяжкие одолевали кудрявую головушку, жениться срок пришел. Девки липли к красавцу с саженым разворотом плеч, мать уже и ругалась, и плакала, а он все ни в какую! Ну не по сердцу ему были кумушки, готовые от одного его взгляда в прорубь с головой нырять!
Лес успокаивал, отвлекал от забот. Даже приходили мысли - а не зря ли в свое время стал продолжать дело рано погибшего отца. Стал бы охотником, например. Пропадал бы в лесу. Приносил маме мясо и шкурки - и скорей назад, не дожидаясь очередного деревенского праздника, очередных посиделок и приглашения в гости...
Да нет, Торгрим не был нелюдимом. Пожалуй, нет. Но говорить ему со сверстниками почему-то обычно хотелось совсем не о том... и не со всеми, если уж начистоту. А больше всего с одной...
На посиделках ее не бывало, а вот в рыночные дни кузнец с радостью отправлялся на торжище, чтобы предложить на продажу результаты своих трудов, ну а когда предложить было нечего - всегда можно что-то поискать для себя... ну хотя бы платок для матери... или пряных трав для похлебки... или лечебный отвар, опять же, для мамы...
Треск веток заставил кузнеца насторожиться, огромный зверь подходил слишком быстро и Торгрим не успевал спрятаться. Сильному и ловкому парню не было страшно, он вскочил, выжидательно развернулся навстречу приближающемуся звуку, выхватив топор.
Кусты на краю леса раздвинулись, и на поляну перед Торгримом величаво выплыл лось.
В этом не было бы ничего невероятного, если бы на его спине не сидела та, о которой парень грезил последние несколько минут. Или, уж если быть честным, несколько месяцев.
- Ну, ничего себе... - потрясенно прошептал Торгрим. - Неужели у меня есть магическая сила? Почему она тут появилась именно сейчас?
"Потому что она, дурачок, очень часто бывает в лесу, - это ты просто, наконец, оказался здесь одновременно с ней"... - честно признался он себе в следующий момент.
Девушка верхом на лосе, сидевшая на нем как влитая и явно не в первый раз, была совершенным продолжением всех чудес леса, которые любил не лишенный мечтательности кузнец.
И почему-то он даже не удивился, что Альдис ко всему прочему ещё и дружит с лосями...
Заметив костер и Торгрима, Альдис слезла со спины животного и подошла поближе.
- Не бойся. Это свой. Она погладила Лямбоя по шее и присела к костру.
Кузнец моргнул, опустил топор, а затем и вовсе сунул его обратно за пояс. Недавно мнилось, глаз от нее отвести не сможет! А вот Альдис рядом, и бедняга избегал смотреть на нее прямо, разом растеряв всю храбрость. Казалось, что задержи он взгляд подольше, и она прочтет в его голове все, о чем он бы предпочел умолчать. От смущения не знающий что сказать, он сделал то лучшее, что мог - протянул Альдис оставшийся у него хлеб.
- Вот... Это для него...
И покраснел, как мальчишка.
Лось с удовольствием медленно сжевал хлеб, кося взглядом на кузнеца.
- Ты что тут делаешь? - спросила Альдис. - Я не встречала раньше тебя в лесу.
- Да ничего я не делаю. - Торгрима понесло. Ещё немного - и он рассказал бы, что заставляет его уходить в лес.