Постепенно успокоившись и взяв себя в руки, озуа решил, что надо, прежде всего, позавтракать. А то вдруг Аллант вернется... хотя вряд ли.
Райан снова вспомнил перекошенное лицо друга и покачал головой. Это надо же так отреагировать на чужой сон. Но, может, это связано вовсе не с тем, что сон чужой? Может, там что-то другое... другая причина. Нет, поговорить надо будет обязательно. Мало ли что случиться может, нужно знать, в каких случаях дозволительно прибегать к этому, а в каких - нет. Да и вообще дозволительно ли. Да, обязательно. Он непременно его найдет - по такому-то эмоциональному следу, да не найти! Но не сейчас. Сейчас эйл разговаривать не станет. Он, похоже, вообще Райана сейчас видеть не хочет. Что-то тут все-таки... в больное место, что ли, попал?
Райан попросил у хозяйки хлеба и сыра, получил в довесок кружку простокваши и флегматично все уплел, усевшись на скамейку под старой грушей. Вернув опустевшую тару, он снова поднялся в комнату, которую они сняли вчера вечером, и надел починенную куртку. День обещал быть прохладным.
Посмотрел на лук, колеблясь, но брать не стал. Город все же, не леса. Еще стража придерется. "Обойдемся парой ножей", - подумал он и взглянул на развороченную утром постель. - "Заправить, что ли? Впрочем, успеется". И вышел, аккуратно закрыв дверь.
Сила сегодня была непослушна и упряма, как никогда. Поиск все время сбивался, а тратить время на то, чтобы искать взбешенного эйла в незнакомом городе обычными способами, ему не хотелось. Наконец ему удалось взнуздать строптивицу, и началось кажущееся бесцельным кружение по улицам. Было оно недолгим и закончилось в глухом переулке между амбарами - совсем не так, как он себе представлял.
Во-первых, он, почувствовав, что Аллант близко, заторопился и чуть не пропахал носом щербатую дорогу, споткнувшись о чей-то труп. А во-вторых, меньше всего он ожидал, что его друг, по какой-то неведомой прихоти сознания ставший в его глазах чуть ли не величайшим воителем всех времен и народов, будет ранен.
Оглядевшись и узрев еще пару неподвижных тел, он проверил, все ли они мертвы или кто-то способен еще доставить неприятности. Почему Райан сразу понял, что это были как раз те, кто напал на его друга? Он и сам не мог бы сказать...
Наскоро убедившись в их безобидности, озуа заторопился к раненому.
Эйл лежал неподвижно. Лицо его становилось всё более бледным, а на боку расплывалось огромное кровавое пятно. Райан подскочил к Алланту, опустился рядом на колени и принялся снимать с него куртку. "Что ты делаешь, полудурок?! Сдалась тебе эта куртка?! Он же умрет сейчас, а ты тут невесть, чем занимаешься!!!" - мысленно прикрикнул он на самого себя и, рассудив, что куртка - не помеха, начал раскручивать Силу. Рана была глубокая и, видимо, была задета печень, уж очень темной, почти черной, была кровь.
Райан вздохнул. Таких серьезных ранений он еще ни разу самостоятельно не лечил. Только помогал. Ну, ничего, должно получиться... главное, чтобы Силы хватило. Эх, много вот на Поиск потратил... С другой стороны, не потратил бы - не нашел бы, а не нашел бы - поздно было бы лечить. Так, надо прежде всего расслабиться... и отстраненность тоже нужна. А то слишком он взволнован, Сила плохо слушается и крутится самовольно не туда, куда надо бы... Самый простой и надежный способ для этого - говорить. И Райан, начиная лечение, медленно и размеренно заговорил:
- Ты потерпи, пожалуйста. Я все сделаю, как надо. Меня мама учила, а у нее знаешь какой опыт? О-го-го! Ты только потерпи, хорошо? Я тебя обязательно вылечу, даже если всю Силу отдать придется... И ничего, и без Силы живут припеваючи, правда? Тем более, она все равно когда-нибудь восстановится. Верно? Верно. Вот тут... сейчас... оп!.. вот так, хорошо. Видишь, все получается у нас. Я справлюсь. Это тебе не Разделение! Вот уж куда меня пускать нельзя, оказывается...
Райан помолчал, наматывая Силу на веретено чужой боли. Анестезия так себе, но тут уж выбирать не из чего...
- Но все-таки, что же я неправильно сделал, что тебе так не понравилось? Неужели все так плохо было? А? Лежи, лежи, не дергайся, сейчас боль заблокирую потихонечку, и дальше. Сначала надо ж было кровь остановить... Вроде сон неплохой получился, симпатичный, всяко лучше, чем тот кошмар, что тебе снился до того... Я мельком поглядел, так самому не по себе стало. Так, теперь здесь... ох ты ж!.. ааа, вон как все...ну ладно... Хотя, может, дело вовсе и не в качестве сна, а? Что я, в сущности, знаю о твоем народе?
Так, а вот тут повозиться придется, похоже. Или нет? Ммм...вот так если...да, точно. Ничего я, в сущности, про него не знаю. Вдруг у вас запрещено прикасаться к снам? Мало ли... Вот я слышал, что унды этого и впрямь не любят сильно. Может, и эйлы тоже? Эх, надо было тебя все-таки разбудить. И чего я полез? Это я испугался, наверное... и растерялся. Сейчас еще вот тут... вот... ага! есть! Вот так, все будет у тебя хорошо. Я просто не знал, что нельзя. Я, как только понял, что тебе кошмар снится, сразу вспомнил про Разделение, ничего другого в голову просто не пришло. Так, а вот здесь, пожалуй... эй! Лежи, говорю же... ну вот, вена выскользнула, ищи ее теперь... ага, вот она, поймал! Ох, нет!! Нет!!! Проклятье!
Аллант открыл глаза и попытался что-то сказать, в горле его тихо булькнуло, и Райан к ужасу своему увидел, как плеснула изо рта кровь. Легкое! Легкое пробито! А он даже не удосужился проверить, нет ли на теле еще ран. Будь прокляты его куриные мозги!!! Его же вообще к целительству подпускать нельзя...
Сосредоточенность пропала, Сила вильнула, скручиваясь и утекая... По спине побежал холодок страха. Райан заплакал, даже не замечая этого... Нет, стоп. Надо просто остановить кровь. Хотя бы для начала. "Я залечу! Легкое лечить немного проще, чем печень, оно легче поддается регенерации. Я смогу. И Силы должно хватить... А если... если не рассчитал, займу свою, ничего, выдержу. Ну, давай, полукровка! Действуй же!" Райан осторожно повернул раненого и стиснул зубы. Нож... глубоко вошел, дрянь! И правда, легкое повредил... Он судорожно втянул воздух и начал говорить, чтобы призвать к порядку собственную Силу:
- Ничего. Это я, конечно, недосмотрел. Но ничего... С этим я тоже справлюсь. Должен. А раз должен, значит, справлюсь. Ты только пока не говори ничего, Аллант. Хорошо? А я сейчас вытащу нож и займусь твоей спиной, - озуа аккуратно потянул лезвие наружу, одновременно останавливая кровотечение. - Вот так... Как же тут... ох! А сны твои я больше трогать не буду, обещаю. Если что, просто разбужу. А не хочешь, так и будить не стану... А, пропади все пропадом! Не успеваю! Добавлю-ка Силы просто, так надежней и быстрее, а то время уходит. Рраз... и два... И еще... ррраз! Так... дальше... - тут Райан надолго замолчал, а потом вдруг устало и очень тихо сказал:
- У меня не получается... Лант, у меня не вышло... Прости. Я не смог довести до конца...
Райан замолчал, отодвинулся от все так же неподвижно лежащего эйла и, потеряв равновесие, сел прямо на землю неподалеку. Движения его стали вдруг неуверенными и неловкими, он тихонько всхлипнул и поднес ладонь к глазам, чтобы вытереть слезы. И - не вытер, задержал дыхание только, зачем-то поводив рукой перед лицом.
***
Из забытья, как из-под толщи воды, трудно было выбираться. И не хотелось.
Потому что так стыдно, как сейчас, мне не было ещё ни разу.
Я услышал слова Райана, его срывающийся мальчишеский голос, полный искреннего сочувствия... И наконец всё понял. Какая же ты самоуверенная тварь, младший сын клана Энтрадес. Нет, ты вполне достоин самых заносчивых своих родственников.
Правда, ты ещё хуже. Потому что идиот.
С чего ты взял, что мальчик ждет от тебя... любви? Да кому ты сдался?!
Да уж... Как можно было вообще подумать, что Райан такой же ненормальный, как тот барон, которого я тогда чуть не убил? Он же совсем, совсем другой...
Если один раз нарвался на извращенца, теперь всю жизнь шарахаться будешь?
А ведь Райан просто хотел избавить меня от кошмарного сна... Я помню, что мне тогда снилось. И ведь он ничего не понял... не понял, почему я от него убежал. А ведь теперь я и объяснить это ему... не смогу.
Я же не смогу рассказать, ЗА ЧТО у эйлов отлучают от клана. Я не смогу сказать ему, в чем я его заподозрил... просто не смогу... Это же оскорбит его. Смертельно.
Боги, а он-то подумал, что сделал что-то не так. Что мы не терпим вторжения в сны. Да если бы я мог каждый раз, когда вижу умирающую Габриэлу, позвать тебя, мне бы стало значительно легче жить!
Хренов я телохранитель. Слепой и глухой. И всего-то трое их было... Так попасться! Как у меня всех подопечных не перебили?!
Вот что значит - задумался. Не ожидал, что на твою драгоценную особу тут кто-то может напасть? Вредно тебе задумываться, значит.
Райан что-то говорил, а мне было стыдно даже открыть глаза и просто сказать ему "спасибо"... Но надо. Скотина ты безмозглая, Аллант... Ну и что, что сил нету. Ты же только что дрался... И вроде не так плохо дрался.
Я всё-таки разлепил глаза и увидел усталое, какое-то осунувшееся лицо озуа. Прости меня, Райан... Это называется: я решил связать себя клятвой, чтобы тебя охранять... Кто тут кого охраняет, интересно?!
Надо сказать ему, чтобы он больше со мной не возился, пусть побережет силы - теперь я, наверное, и сам справлюсь... не сразу, конечно.
Только ничего у меня не получилось. От маленького движения перехватило дыхание, да ещё и кровь из горла пошла.
Всё-таки больно... Дышать трудно. Только бы не потерять сознание опять, он же меня не бросит, так и будет лечить, пока не вычерпает себя до дна...
Только немного ещё, Райан, и я встану - должен встать. Вот мне становится гораздо легче вздохнуть, и вдруг я слышу:
- У меня не получается... Лант, у меня не вышло... Прости. Я не смог довести до конца...
"У тебя всё получилось!" - хотел я сказать, но вместо этого, вглядевшись в потухшие, серебряные глаза, смог выдавить только тупой вопрос:
- Что с тобой?
- Я... извини, я не смогу закончить лечение. Я не чувствую Силу. Я даже перевязать тебя не смогу, если вдруг надо. Я даже не знаю, надо ли... Потому что... не вижу я ничего. - Озуа помолчал и повторил, - извини.
Боги светлого Леса... Он ещё и прощения просит. Не видит, что перевязывать? Не видит...
Один раз при мне, давно уже, старичок лекарь вот так же лечил умирающего ребенка... вылечил. И ослеп... Правда, он был человеком...
За что?! За что это парнишке - за то, что кинулся тебя спасать, не помня обиды? Лучше бы они меня убили, право.
Кровь ударила мне в голову... и не в голову тоже, потому что я вскочил. Как раньше, быстро, и не важно, что во рту опять противный соленый привкус. Плевать. Перебьешься.
Райан сидел на земле, совсем рядом, и смотрел куда-то мимо меня. Глаза его слегка припухли от недавних слез и блестели оставшейся влагой, а пальцы пытались что-то нашарить в пыли судорожным и ненужным движением.
- Пойдем, - опустившись на корточки, я положил руки ему на плечи.
- Куда? - прошептал он машинально.
- А вперед!
Я взял его за руку, потом обнял за плечи...
И мы пошли.
Не помню, как мы дошли обратно до Дома Меккисов. Сам не упал, мальчика не уронил, и ладно.
Райан шел послушно, машинально переставляя ноги. Мне лишь оставалось выбирать дорогу. На этот раз не нужно было замедлять шаги - хоть мы и шли совсем не быстро, я скорее просто не смог бы. Трудно было дышать.
Войдя в комнату, я посадил Райана на его кровать. Ну, вернее, положил. И побежал вниз, за вином.
Правда, побежал - это опять же преувеличение. Чуть не упал по дороге.
После потери крови, или Силы, вино хорошо действует... Скорее дать ему вина.
Хозяйка, завороженно уставившись на меня (боюсь, что неудачно прикрыл локтем огромное кровавое пятно на боку) - поставила на огонь небольшой кувшинчик, и через пару-тройку минут я торопился обратно с горячим вином в руках. А что задержался на лестнице ненадолго, испачкав ее кровью - так это же никто не видел.
Опустился на колени возле изголовья Райана...
Озуа лежал, закрыв глаза, со спокойным вроде бы лицом. Но его выдавали крепко сжатые кулаки.
- Выпей, пожалуйста, - я поднял Райана и сунул ему в руку кувшинчик. - Причем всё и сразу.
- Хорошо... Ты не беспокойся...
Озуа повиновался, и я зачем-то так и придерживал его за плечи, пока кувшинчик не опустел.
Вот теперь я посижу... а на кровать мне не надо, это ж целых три шага! Я и тут, на полу устроюсь. Можно привалиться к стене. Проклятье, как же знобит... От стены тянуло сырым холодом плохо протопленного дома, но мне было уже всё равно. Зато можно не двигаться.
И я стал искать глазами место, куда бы сплюнуть кровь, чтобы окончательно не превращать в сарай ещё недавно уютную комнату.
Не умею я себя лечить. Почти не умею. Других - да: если бы Райан был человеком, я, наверное, смог бы вернуть ему зрение. Получилось же у меня с тем стариком!
А себя - нет... если бы ещё рана поверхностная была, тогда... Нет, ничего не могу. Не упасть бы. Тошно, голова кружится. Ничего-то ты толком, Аллант, не умеешь!..
***
Непослушное тело никак не хотело расслабиться. Пальцы впились ногтями в ладони - не разогнуть. Это было неприятно и стыдно. Ему казалось, что со стороны это выглядит так, будто его корежит от страха. Хотя как раз страха он не испытывал. Заныли не до конца залеченные ребра, вспомнив о выпавших им вчера испытаниях; неуверенно и смутно отозвалась рука в месте перелома, впрочем, тут же передумав, - организм по-своему реагировал на неожиданную брешь в жизненных силах.
-Выпей, пожалуйста, - рядом послышался голос Алланта, глуховатый и хриплый. Райан послушно выпил очень теплое, почти горячее вино и так же послушно лег. Глаза открывать не стал, все равно ничего не видно. Только слышно. Как на улице какая-то тетка вдохновенно поносит какого-то мужика, как уныло переругиваются соседки... как тяжело, болезненно кашляет эйл. Кашляет и молчит. А что тут скажешь?
Оставалось слушать, лежать и думать.
"Темно как... Интересно, это надолго? Почему мне мама о таком не рассказывала? Не успела, что ли? Или у чистокровных так не бывает? А если это навсегда?" - Райан покатал мысль в голове и удивился тому, что эта мысль его не пугает, а потом подумал, отчего так получилось.
"Вот, значит, к чему приводит концентрация выплеска... А я-то думал, просто слабость будет сильная. Зато самый крупный разрыв я успел закрыть. Но как же это я так не заметил вторую рану? Нет, Рэни, все-таки бестолковое ты существо. А еще бесполезное. Или даже вредное. Потому что вреда от тебя больше, чем пользы. Что, скажешь, нет? Ох, ох! Вылечил он его! А кто виноват, что его вообще ранили?! А? Вот именно. Если бы ты не совался со своими благими намерениями, он бы не был так... разозлен. И не дал бы застать себя врасплох. Потому что наверняка его застали врасплох, потому и ранили... И между прочим, как ты его вылечил?! Ты послушай! Слышишь, да? То-то же! Лекарь тут нашелся... Ты вмешался в его сны, из-за тебя его ранили, и ты же теперь висишь у него на шее. Потому что Аллант вряд ли способен бросить тебя ослепшего. Как бы он к тебе не относился. Тут даже думать не надо... Он ранен, ему плохо, ему нужна помощь или хотя бы просто покой. Но он таскает тебе вино и укладывает на кровать. И между прочим, сам он, похоже, сидит где-то рядом. Уж очень хорошо слышно. Но не на кровати. А поскольку сидеть здесь больше негде, значит, сидит он на полу".
Райан хотел сказать эйлу, чтобы тот встал и пересел... да хоть вот на кровать, тут место еще есть. Но не сказал. Вдруг заболели глаза, виски рядом с ними тоже заныли в унисон. Это случилось настолько неожиданно, что он еле слышно охнул и мотнул головой, словно пытаясь избавиться от помехи. А зря. От этого движения боль радостно вцепилась в голову изнутри. Потерзав его с пару-тройку вечностей, как-то уложившихся в несколько минут, боль так же неожиданно прошла. Он машинально открыл глаза и... задохнулся от радости. Свет! Чуть-чуть, рассеянными пятнами, но Свет! Не навсегда! Он не станет никому обузой!
- Что случилось? Больно? - немного испуганно прозвучал голос Алланта.
- Ничего. Все в порядке, не волнуйся. Ты ранен, тебе нельзя сейчас волноваться, - проговорил он в ответ, тщетно пытаясь совладать с суеверным страхом. Совладать не получалось - ему казалось, скажи он сейчас, что зрение возвращается, и он может распрощаться с ним навсегда. Помолчав, он добавил то, что хотел сказать до приступа, - не сиди на полу, хорошо? Ты так кашляешь, как бы жара не было... Надо бы долечить... если Сила вернется.
И тут боль вернулась снова, на этот раз резкая, колкая, как репейник, и такая же цеплючая. Возвращение зрения проходило совсем не так, как его потеря, легкая и незаметная. Райан затаил дыхание и напрягся, пережидая очередную неприятность и надеясь, что в этот раз дело не ограничится одними лишь световыми пятнами.
Не ограничилось. Зрение действительно возвращалось, и это было чудесно и замечательно.
Мир плыл вокруг, очертания были нечеткими и играли с ним в прятки и салочки. Райан скорее угадывал предмет, чем по настоящему видел его. Зато боль, наконец, отпустила, и он смог отдышаться. И прислушаться. Эйла слышно не было, и это настораживало. Райан сполз на пол и наполовину наощупь, наполовину все-таки уже видя, нашел неподвижного друга. В бессознательном состоянии. Захотелось выругаться или сломать что-нибудь... Он еще не способен лечить. Он даже видит еще плохо и не может сказать, что с раной. Но хотя бы с пола его надо убрать. Холодно тут как-то. А Аллант, кажется, горячее, чем надо бы.
Втащив эйла на кровать (ребра протестующе заныли, хотя Аллант показался озуа даже более легким, чем можно было ожидать), Райан просунул руку под спину и долго пытался понять, не открылась ли рана. Вроде кровь не сочилась, хотя поручиться он бы не смог. Он встал и медленно, стараясь не натыкаться на предметы, специально для этого случая выбравшиеся ему на встречу, пошел к двери. Потом вернулся и нащупал в своей куртке остатки денег. И снова путь к двери. Потом лестница. Вот и холл, а вот сюда надо повернуть, чтобы встретиться с хозяйкой. Встретился он с ней, правда, прямо в холле, никуда сворачивать не пришлось. Женщина стояла и смотрела на него с таким выражением... впрочем, ему все равно пока не разобрать... Он помолчал, а затем осторожно спустился до конца и спросил:
- Простите... У Вас трав целебных не найдется? Я заплачу, сколько скажете... на сколько хватит, - он немного смутился. - И еще бы воды горячей...
- Найдутся, как не найтись... - сдержанно отозвалась та. - Сестра завсегда собирает. Да и от старика моего кое-что осталось. Какие надо-то?
- Так... наверное, таххетис и лесную накапею. И еще, если есть, мелкоцветковую дщинку. И галялы бы сварить...
- Найдем. Вы подымитесь покамест к себе, господин хороший, а я принесу Вам все, как найду. И воду горячую тоже.
- Спасибо, - прошептал он в ответ и, развернувшись, медленно, часто останавливаясь, двинулся обратно.
Райан вернулся к Алланту и сразу пошел к раненому. Видел он пока так же нечетко, но уже лучше ориентировался в окружающем пространстве, поэтому до своей кровати он добрел практически без столкновений с игривой мебелью. Посидев немножко и передохнув, он принялся раздевать эйла, чтобы можно было заняться лечением без помех. Стянув куртку и рубашку и бросив их на пол к стене, он стал изучать раны. Та, что была на боку, выглядела неплохо, насколько он мог заметить. Да и та, что на спине, сама по себе не внушала тревоги. Хоть и нуждалась в обработке. Оставалась та, что внутри. В незалеченном до конца легком. А вдруг там воспаление началось?! Или так рано не начинается? Почему же Лант такой горячий...
Райан хотел накрыть раненого одеялом, когда в комнату вошла хозяйка. Она внесла таз с горячей водой и поставила его на стол. С плеча сняла холщовую сумку, из которой торчала пара сушеных веников. Причем разных. Покопавшись в ее недрах, женщина вытащила глиняную банку с плотно пригнанной крышкой и протянула ее Райану.
- Вот, любезный господин. Это масло накапеи, за него возьму дюжину грошев. Таххетис и дщинку можете так взять, у нас их много этим летом.
Она посмотрела на спину лежащего эйла и, поджав тонкие губы, неожиданно продолжила:
- Могу еще шмат накериды принести, коли хотите. И еще у меня есть лехисса... - тут она заколебалась и смолкла.
Озуа вскинул на нее глаза и восторженно выдохнул:
- Опушенная?!
- Да. Немного. Но за нее две серебрячки, не меньше, - в женщине явно боролось желание помочь и нежелание просто так расставаться с драгоценностью. Нежелание побеждало.
- Несите, - решительно кивнул Райан. - Две серебрячки за лехиссу в такой момент мне не жалко.
- И накериду? - уточнила она.
- И накериду.
Снова оставшись наедине с Аллантом, Райан взялся за сухоцветы. Темные мелкие листья таххетис легко крошились в пальцах, и вскоре на столе рядом с тазом выросла темно-зеленая кучка. И еще одна, чуть блестящая, светлая, из листьев и цветков дщинки. Пришла хозяйка, принесла миску и ступку, плоский неровный ломоть чего-то темно-коричневого, жирно блестящего и не слишком вкусно пахнущего. Выгрузив все это добро на оставшееся на столе место, она достала из кармана на фартуке ворох линялых тряпок и маленький бумажный сверток. Окинула хмурым взором беспорядок в комнате, испачканную постель и сказала:
- По хорошему, с Вас бы не меньше трех серебрячек надо брать. За порчу имущества.
Райан посмотрел на нее чуть ли не влюбленно, бережно взял сверточек и ответил:
- Конечно, я сейчас... - он порылся в кошельке, достал три серебряные монетки и протянул их ей. Она какое-то время смотрела на блестящий металл, потом взяла его и сказала:
- Сейчас приду помогу Вам, господин. Я своему старику частенько помогала и с травами работать умею, - и ушла. Вернулась, впрочем, довольно быстро с горящей жаровней и полусковородкой под накериду.
- Галялу потом сварим, когда в себя придет... - произнесла она, и Райан согласно кивнул.
Дальше они действовали в полном молчании. Райан смыл с эйла кровь и грязь. Хозяйка растопила в сковородке тот самый подозрительный ломоть, оказавшийся похожим на воск, и уверенно смахнула туда измельченные травы, сразу быстро перемешав. Отдала получившееся сомнительного вида месиво Райану, сама же быстро прибрала испачканные тряпки (и, поколебавшись, испорченную одежду Алланта), бросила их в таз с помутневшей водой и унесла вниз. Озуа, подождав, пока содержимое сковородки перестанет слишком сильно обжигать кожу, зачерпнул горячей накериды с травами и начал быстро наносить на спину Алланта, не особо заботясь тем, попадает ли она на рану или нет. Сейчас, когда рядом не было никого, кроме эйла (которого тоже, в общем, почитай что и не было), Райан снова отдался смешной привычке говорить с самим собой.
"Надо же, как повезло! Найти лехиссу вот так вот запросто... и так вовремя. Так не бывает. Но зато ты у меня выздоровеешь обязательно. И будешь крепче репки, вот!" - тут он невольно улыбнулся, вспомнив мамину присказку. - "И чего ты бегал, спрашивается? Я бы и без вина обошелся, наверное... Ну, ничего. Эта травка тебя быстро на ноги поставит", - Райан поискал что-нибудь на роль бинта, не нашел и примотал засохшую уже накеридовую нашлепку собственным старым шарфиком, которым зимой он укутывал свой лук. Перевернув раненого обратно на спину, он смазал накапейным маслом рану на боку (на всякий случай), а затем принялся готовить настойку лехиссы.
"Скорее бы только ты в сознание пришел. А то есть в этом что-то неправильное, что ты сейчас так... беспомощен. Так не должно быть. Пусть даже ты захочешь избавиться от моего общества... все равно скорей бы уж очнулся. Не знаю почему, но мне неловко видеть тебя таким. Не говоря уже о причинах, по которым ты в таком состоянии оказался"...
Высыпав драгоценное содержимое пакетика в миску с водой, Райан поставил ее на жаровню и стал тихонько помешивать сухим прутиком.
"Да, скорей бы он очнулся... Но почему же я так этого боюсь? А, не ври сам себе, Рэни. Ты просто боишься, что он уйдет. Вот и все. Уйдет, ничего не сказав, а ты останешься, как есть, ничего не понимая... Верно? Да. Верно. Но, может, он позволит хотя бы спросить... может, он скажет. А... а может, он так рассердился, потому что понял, что я видел его... кошмар? Ой... но я ведь не умею по-другому. Только через текущий сон. А если объяснить ему... ну, попробовать. Он же поймет, не может не понять! Может, он тогда простит? Земля и Небо, скорей бы он очнулся!", - он снял миску с жаровни и поставил на стол. Взгляд его упал на банку с мазью.
"Стоит, наверное, и мне полечиться. А то совсем сдал - вон, всего-то пару шагов протащил до кровати, а больно-то как. И чего я, дурак, сразу не сделал?! В трактире еще... нет, надо было эмпатией побаловаться... и потом тоже. Сколько возможностей-то было. Все-таки я идиот. Когда Сила вернется, я ее на его лечение пущу, а не на свое. Но себя-то тоже надо как-то в порядок приводить. Тем более, что, может, уходить придется... если он... скажет, что... Ну, в общем... да. А в дороге надо быть в форме".
Распахнув рубашку, Райан начал меланхолично мазать себе грудь в тех местах, где треснули вчера ребра. Лехисса уже заварилась, и теперь по комнате плыл сильный свежий с легкой горчинкой аромат. Но поить ею пока некого.
"Нет! Никуда я не пойду, пока не он не выздоровеет. Вот так. Потерпит немного. А я вылечу и тогда уйду. Верно, Рэни?"