Наскоро поужинав в общем зале трактира, двое "героев" тихо свалили через заднюю дверь для прислуги - совсем не как герои, а как двое воришек. И пошли опять на облюбованные давеча бревнышки. Во время ужина я подсуетился и наполнил любимую фляжечку - ну, не тем, чем хотелось бы, но всё-таки лучшим из того, что было. И сейчас мы прихлебывали из нее по очереди, с удовольствием зажевывая взятыми с собой лакомствами... Зря, что ли, я в Таурге весь рынок обошел!
Ночные птицы пробовали голос. Уходило дневное тепло, падая росой на листья. Одичавшие кусты лжеусатки начинали пахнуть всё сильнее - днем они почти не пахнут, а вот ночью... Некоторые и у нас в Долине сажали лжеусатку. Я вдыхал этот вечер и наслаждался.
Разомлевшая трактирная кошка, которую мы некоторое время назад щедро угостили остатками копченой рыбы, прониклась к нам очень нежными чувствами и, решив прогуляться вслед за нами, теперь по очереди терлась о наши руки и мурлыкала.
Я тоже почти мурлыкал. Просто валяясь в невысокой траве и уставясь в темнеющее небо в ожидании, когда же начнут зажигаться звезды.
- А знаешь, - задумчиво сказал я Рэни, - нам всё-таки с попутчиками повезло... Потому что кого только я не встречал в дороге - а поездить мне пришлось...
- А ты давно... путешествуешь? - полюбопытствовал озуа.
- Смотря как посмотреть, - я вовремя вспомнил, ЧТО ТАКОЕ для меня и для Рэни пятнадцать лет. - Лет пятнадцать... с небольшим.
- Ого! - глаза Райана вспыхнули сиреневыми искрами. - Так кого же ты встречал в дороге?
- Да кого только не было! Помню, была такая же длинная дорога...и ехал с нами один товарищ, так он всё время, как я потом понял, пытался улучить момент, чтобы в чужих сумках пошарить... А я видел, что с ним что-то не то, и следил... Бедняга, как же он меня возненавидел! Правда, я тогда ехал не до конца, так что может ему потом посчастливилось... А однажды с нами магичка юная ехала, студиозус. Вся из себя такая... в черном, и волосы рыжим выкрашены. Взгляд пронизывающий на пассажирах тренировала... Мне ее потом выпороть пришлось.
Райан не выдержал и рассмеялся.
- И чем же ты ее порол? - он еле-еле смог выдавить из себя вопрос.
- Ну в основном крапивой, но и прутьями тоже... Она кошку черную замучить хотела. Волшебница недоделанная... Половинку хвоста ей отрезала, ну тут я и подоспел...
- Вот паршивка! - озуа перестал смеяться и сердито насупился. - Я, конечно, никогда не думал, что маги все сплошь и рядом чокнутые, но отчего ж среди них этих чокнутых так много попадается?
- Я думаю, наоборот, - задумчиво произнес я. - Это среди чокнутых много таких, кто себя крутым магом считает. А известные мне сильные маги выглядели ну абсолютно несолидно!
- А я знал только одного сильного мага, он к нам в Шассу приезжал, - хмыкнул Райан. - Алв, старый уже, ему, наверное, лет четыреста было... Но знаешь, ничем он мне особенным не запомнился. Разве что дочь у него была... такая... Весь гарнизон с нее глаз не сводил, когда она гулять выходила.
Тут он слегка покраснел...
- Поняяятно... - протянул я. - А ей нравился кто-нибудь? Или все боялись ее папы?
- Да нет, не то чтобы... - в голосе Райана задумчивость. - Ей многие нравились... разные. Я тоже... чуть-чуть. Экзотика же...
- Ну ты с виду обычный человек, при чем тут экзотика?! - рассердился я. - Всё-таки, я думаю, не в этом было дело!
- Ну а в чем же еще? - фыркнул он в ответ. - Или ты думаешь, это любовь была? Да от нее так и несло любопытством, когда мы... целовались. Ну и... потом тоже.
- Ах вот оно что... эмпатия, - сообразил я. - Да уж, тебя не обманешь! Я бы тоже так хотел. Чувствовать. А по поводу любопытства... по-моему, это у них одно из главных побуждений, человек ты или нет... Особенно у молоденьких.
- У них - это у женщин? - повернулся ко мне озуа. - Или ты конкретно про алвов говоришь?
- Нет, конечно... У женщин... у девушек. Алвка ли это, двэррка или человек...
- Или вампирша, - ухмыльнувшись, подхватил он. - А у тебя что, всякие были, да? Ну, про алвок, то есть... полуалвок я уже знаю, а человеки? И двэррки?
- Вот вампирок точно не было, - заверил его я. - Как-то не случилось. Ну а всё остальное... Да, между прочим, женщин озуа я тоже не знал.
- Я не думаю, что они сильно отличаются от... от тех, кого ты знал, - пробормотал он. - А вампирши, кстати, обалденно красивы. У нас были две пленные, и знаешь... я никогда не видел таких женщин.
- А я только издали видел... - признался я. - Они ведь воюют вместе с мужчинами, правда? Ну а ты их... только видел, да? Не общался?
- Ну... да, - удрученно кивнул он. - А как бы я с ними общался? Конвоиром меня не ставили, а так... кто ж меня в Полонную башню пустит? Да и выкупили их быстро, они у нас всего-то дня три и пробыли. Зато я их слышал... такие странные голоса, их бы в хор, вот бы партия получилась!
Он вдруг смутился и отвернулся, сделав вид, что увлечен рыжей мурлыкой, настойчиво подставлявшей голову ему под руку.
- Да уж... - задумался я. - Представляю себе ансамбль - вампиров с ундами, эйлов с людьми... и между артистами полная дружба и доверие. Дико, да? А может, когда-то так и было... давно. Очень давно...
- Лант, - Райан слегка прищурился, лукаво так... - А ты споешь как-нибудь, а? Мне бы так хотелось услышать, как ты поешь...
- Как я пою? - тупо повторил я. Озуа застал меня врасплох. - А что это ты вдруг? Ну когда-нибудь, может быть...
- Да так, - улыбнулся он в ответ. - Я-то сам пою отвратительно, а так хочется иногда послушать настоящее пение.
- Мне тоже хочется... С чего ты взял, что у меня настоящее? Вполне себе ничего на уровне бродячих артистов.
- С чего взял, с того и взял. Нет, ну правда, спой. Вон и Савели обрадуется, она на тебя сегодня весь день смотрит, скоро дырку прожжет. Или миниатюру нарисует.
- Ты преувеличиваешь, мне кажется. Наверное, это как раз то самое любопытство. Хотя миниатюра - это здорово! В походе с собой таскать удобно...
- Ты ей здорово нравишься, и любопытства она к тебе не испытывает, - усмехнулся Райан, но тут же посерьезнел. - Почему ты не хочешь спеть? Или я лезу не в свое дело? Если так, ты скажи, я заткнусь сразу, честно...
- Ты Савели эмпатией прослушал...- сказал я. - Что ж... может быть. А насчет спеть... никуда ты не лезешь, это просто мои заморочки. И если ты действительно хочешь - хорошо, я спою... гитары вот только нету.
- А без гитары - никак? - озадачено моргнул озуа.
- Можно, конечно. Вон в храмах Белых Сестер только так и поют. Но я всё-таки привык к инструменту, знаешь...
Он кивнул и вдруг сказал:
- Не только в храмах. У нас тоже поют только так - без гитары. Вообще без инструментов. Разве только барабаны можно... ну, или там бубны, к примеру. Ладно. Но если я найду для тебя гитару, то не отвертишься.
И что ж это я ломаюсь, как жрица на свидании?! Не знаю даже... Тоже мне, великий бард инкогнито... Нету настроения у него последние месяцы, вишь ты. Ох, набаловался! Деньги есть, зарабатывать не надо, а если что - всегда в охрану возьмут...
А человеку послушать хочется.
Мы немного посидели молча, а потом озуа спросил:
-Лант, скажи, а сколько ты просишь обычно за свою работу?
- За какую? - удивился я. - За песни?!
- А песни - это разве работа? - в свою очередь удивился Райан. - Ты вроде говорил, что ты - телохранитель. Во всяком случае, спросил я именно про это...
- Ну как телохранитель я обычно заламываю много, - признался я. - Потому что... во-первых, если не заломишь, то тебя и всерьез не примут. А потом ведь стараться надо будет - ты уже себе не принадлежишь, и время - уже не твоё время, и сон не в сон, и ужин не в ужин... это если опасность реальная...
- А много - это сколько? - уточнил озуа.
- Да по-разному... - стал припоминать я. - И два золотых и тридцать... и одну серебрячечку, помню, с девушки взял. Она очень настаивала. Просто ей действительно опасность грозила... А то чаще всего меня нанимали, как я потом понял, не потому, что действительно защита требовалась, а просто чтоб я оделся понаряднее да с суровой физиономией рядом постоял.
- Понятно, - легкая улыбка возникла на его лице. Он откинулся назад и прикрыл глаза. - А последний раз тебя как нанимали? Для защиты или для вида?
- Последний раз?? Гм... Пожалуй, всё-таки больше для важности, - признал я. - Хотя важности от меня не было никакой!... Хулиганил я тогда, уж больно заказчик был противный. А последние два года я как раз в основном песнями зарабатывал. Вернее, гитарой...
Райан помолчал и тихо сказал:
- Тебе грустно без нее, да? Жаль, я в гитарах не разбираюсь, а то бы вот специально в Телгаре нашел бы и подарил... нельзя же так, чтобы настолько грустно...
Что это он?! Я ж вроде ничего такого не говорил... Ах да... Вот оно что. Мы тренируемся.
Приподнявшись с земли, я кинул на озуа пристальный взгляд и хотел что-то съязвить, но лицо Рэни было таким расстроенным и искренним, что мне расхотелось. И я ответил:
- Не в гитаре дело, а то я купил бы. Просто... надоели мне мои песни. Не то что-то... Не нравятся. Вот я и ушел из труппы, решил помотаться по дорогам...
- Ооо... - растерянно протянул он и вдруг резко выпрямился. - Постой, так ты сам сочиняешь песни?! И... поешь их?
Глаза его вспыхнули ярким небесно-голубым огнем недоверчивого восторга. Правда, там, за этой голубизной пряталось что-то еще, но я это что-то так и не идентифицировал.
- Нууу... да, сочиняю... а я тебе разве не говорил?
- Нет, - тихо отозвался Райан. - Такое я бы запомнил...
Озуа пристально посмотрел мне в глаза и напряженно спросил:
- Почему же тебе не нравится то, что ты сочиняешь? Это же песни! Как это так может быть - чтобы песни не нравились? Это же не стихи...
- Так песни же со стихами! Вот они-то мне и не нравятся. С музыкой-то всё более-менее...
Взгляд его стал каким-то озадаченным.
- Мне бы хотелось их послушать... Может статься, ты просто преувеличиваешь, и с песнями твоими все в порядке. Надо поскорее найти тебе гитару, раз уж без нее ты петь не хочешь...
- Найдется!
Я попытался умерить его рвение.
- Гитара - это такая вещь, которая обычно появляется неизвестно откуда - если она очень нужна!
Внезапно мне стало легко и спокойно. Да что я, в самом деле?! Разве мало чужих хороших песен? Я смогу их спеть не так уж плохо... если Рэни и вправду понравится меня слушать. Пожалуй, если бы тут и вправду был инструмент, я бы что-то наверное сыграл... Вечер был такой уютный, задумчивый!
Деньги есть... И если я сегодня не буду петь, я никого этим не подведу, лишив заработка. И если спою - не нарушу ничьих планов тоже.
А рядом друг.
Которому я и вправду спою... Обязательно! И, бес побери, я не смогу спеть для Рэни плохо!
Озуа улыбнулся на мои слова о гитаре - а и вправду, она как-то всегда находилась в нужный момент.
Было хорошо. Какое-то время мы просто молчали. Я подумал, как всё-таки верна пословица, что друг - это тот, с которым хорошо вместе молчать...
Правда, какая-то маленькая заноза мешала полностью раствориться в мирно засыпающем дне и просто слушать окружающий мир. Слушать, узнавать знакомые звуки и запахи - и вспоминать, что я часть этого мира. Мира Леса...Что мои предки были ещё больше меня слиты со всем этим, умели, как говорят, общаться и даже разговаривать не только с созданиями своего клана, как я с птицами, а и вообще со всеми животными.
Говорят, когда-то эйлы жили не только в Долине. Лес и горы, степи, поля и даже болота - всё было родным.
Собственно, мне всегда было как-то уютнее в лесу, чем в городе. Это ещё воспитание, наверное. И привычка - с детства. В наших домах всегда пахло травами, цветами и никогда - духами. Впрочем, в некоторых людских домах я тоже такое встречал...
Так что было не так? Нападение... И не одно, кстати, а два. С чего бы это растопыри, бедолаги, пошли на верную смерть? Ведь не от голода же? Пусть мало ещё ягод и почти нет грибов - но полно всякой дичи, жирных личинок, да мало ли! Они же всеядны, растопыри...
Непонятно.
С мимолетной грустью я вспомнил, как Кепепан всё-таки снял шкуры с убитых мною животных - не со всей туши, конечно, - с самых удобных для этого мест. А потом я отрезал вкусные хвосты и языки, которые очень оказались кстати за сегодняшним ужином. Что же заставило их напасть на карету?! Если б можно было не убивать... Но ведь, чего доброго, и вправду перевернулся бы экипаж. Мдаа...
Не помнил я такого раньше. А ведь не раз ездил из города в город. По людским меркам - уже немало лет... И на тропанилле и в фургоне бродячих артистов. И хоть бы раз кто-нибудь напал!
Ну ладно. Всё когда-то бывает в первый раз. Хорошо бы у мага спросить, что ж это такое приключилось с растопырями?.. Что ж, поищем в Телгаре. Должен же в столице Камагеи быть приличный и образованный маг!
На следующий день к нам продолжали относиться как к каким-то сказочным героям. Раздражало это неимоверно, и я прекрасно понимал Райана, который вчера наотрез отказался со всеми ужинать. Сейчас он, кажется, смирился и беситься из-за всего этого перестал. Но все равно было видно, что повышенное всеобщее внимание его не радует. Кстати, странно... молодые парни обычно ценят такой ореол подвига, особенно в обществе красивых девушек. А тут...
Наблюдая за ним, я неожиданно осознал, что аналогичный вопрос можно было бы задать и мне самому. Когда мне перестало нравиться повышенное внимание? И связанные с ним перешептывания, заигрывания, злобно-завистливые взгляды? После турнира лучников?
Или...
Турнир фехтовальщиков? Но там было сравнительно мало зрителей... После той двойной дуэли?
А... не важно уже. Не очень я это люблю. Может быть, со мной что-то не так? Наверное, я ненормальный. Барды и певцы должны любить публику и стремиться быть в центре внимания... Нет, я люблю, когда меня кто-то слушает и понимает, О ЧЕМ моя песня. Но таких не очень много. Привередливая ты скотина, Лант.
К середине дня атмосфера благоговейного трепета немного разрядилась; озуа слегка ожил и пересел поближе к белокурой "принцессе пастбищ". Рёра принимала его соседство вполне благосклонно, отвечая на неуклюжие комплименты очаровательной улыбкой. Я слушал эту их болтовню, с трудом скрывая улыбку, и думал - неужели все мы так забавно смотримся в такие моменты?
Она смеется в ответ - хороший признак. Если, конечно, она смеется не над ним...
Впрочем, у меня у самого есть с кем поболтать. Вопрос в том, хочется мне этого или нет. Кунэн Джемис, кареглазая маленькая художница, не сводит с меня глаз, если считает, что я этого не вижу. А я вижу. Красивая девочка... и добрая. Вчера осмелела и подошла с предложением перевязать. Оказалось, я умудрился изгваздаться в растопырьей крови, а она решила, что я где-то порезался и не заметил. И так мило краснеет... Но самое главное другое - она безумно напоминает мне Габи. Хотя совсем не похожа на нее. Разве что глаза... Она нравится мне, и я ей совершенно определенно - тоже. Так отчего бы мне не повторить маневр озуа и не присоседиться к ней?
Но нет, не повторил. Сижу и смотрю, любуюсь даже, можно сказать... Изгиб шеи, темный локон, выбившийся из-под строгой, даже немного чопорной шляпки. Шляпка, кстати, идет ей несказанно, впрочем, ей все идет, наверное... бывают такие счастливицы среди девушек. Она симпатичней Рёры, мягче и теплей, что ли...
Ну так что тебе ещё надо? Недостаточно красивая для тебя, герцог Энтрадес?
Нет. Я не привередничаю. Сам-то я не такой уж красавец - не то что мой дорогой Кэссар...
Боюсь? Да, наверное, боюсь... знать бы ещё, чего... Однозначно - принести ей зло. И потом всю мою долгую жизнь пытаться искупить вину, которую искупить нельзя...
А может быть, я опасаюсь за собственное душевное спокойствие?
Я закрыл глаза, чтобы не пялиться на маленькую художницу - всё равно ее облик достаточно ярко запечатлелся в памяти.
И незаметно для себя задремал.
...Весёлый многоголосый шум большого города... А точнее, не самого города, а его рыночной площади. Где с одной стороны, куда только ни падает взгляд, маленькие разноцветные палатки - тут и одежда, и лакомства, и оружие, и даже семена цветов... По ветру вьются ленты, а издали, где торжище переходит в самое интересное для нас (помосты для акробатов и крошечные цирки -шапито, наспех сколоченные сцены для фокусников и певцов) - оттуда доносятся то звуки флейты, то смех, то крики, то обрывок какой-то песни. Не меньше половины огромной площади сегодня отдано артистам, менестрелям и гадалкам, акробатам и пародистам, кукольникам и музыкантам... таким, как мы с Габи.
Порой маленькие деревянные сцены находятся совсем рядом друг с другом, и барабанчик, сопровождающий выступление двух жонглеров, быть может немного мешает пению двух веселых менестрелей на соседней сцене. Но они не обижаются, лишь иногда перешучиваются со своими собратьями. Сегодня все улыбаются. Сегодня нельзя обижаться и злиться- плохая примета! Но никто и не пытается, кажется. Сегодня праздник Инрель...
Инрель Всеблагая. Мать влюбленных, Богиня любви, покровительница юных - и, между прочим, артистов тоже.
Я медленно прохожу сквозь толпу - без какого-то определенного направления, поглядывая по сторонам и задерживаясь то тут, то там возле очередного кукольника с марионетками или возле танцовщицы...
Настроение праздничное и веселое. Время от времени я достаю из-за пояса крохотную флейту, которую сам смастерил из сухого стебля по просьбе Габи, и что-то свищу... Габи? Она идет впереди... Я силюсь вспомнить что-то тревожное и грустное, что хотел сказать ей и боялся... но она оглядывается и приказывает:
- А ну-ка не хмурься! Что я тебе говорила? Забыл?
Я и вправду забыл, но весёлая решительная гримаска и легкий чмок в нос мне напоминают, что хватит задумываться - надо веселиться!
На очередной сцене менестрель поет что-то знакомое под лютню... Ба! Моя песня. Веселая и местами не совсем приличная. Я ее не стыжусь, но пою редко... И сейчас слушаю не без удовольствия (да, да, мне всё-таки приятно, что ее поют!), тем более тематика песни как нельзя лучше соответствует сегодняшнему празднику.
Праздник, день влюбленных и менестрелей, праздник Инрель...
- И всё-таки какой талант пропадает! - говорит мне Габи со смехом. Она уже шутила надо мной так. - Тебе надо было стать жрецом Инрель! Сколько девушек зачастили бы в храм!
- Ты ведь сама не захочешь, - немного досадливо говорю я. - ты ж меня побьешь! Да и я сам... не захочу. Мне, кроме тебя, никто не нужен.
- Я знаю, - она ласково проводит ладошкой по моим волосам. - Я тоже тебя люблю, мой хороший. Ладно. Мне надо уйти. Ты не ходи за мной, тебе нельзя, понимаешь?
- Как это... Ты куда? - спрашиваю я, смутно вспоминая о чем-то очень плохом и тревожном.
- Секрет! Узнаешь потом! - весело говорит Габи и снова как-то по-матерински гладит меня по голове.
Так делала бабушка...
- Мы увидимся. Не ходи за мной. Нельзя, - ее лицо становится серьезным, и мне хочется прогнать эту морщинку между бровями.
- Ну я же послушный, ты знаешь...
- Знаю. И помни: всем нужна любовь... и тебе тоже. Ее надо дарить...
Махнув рукой, она исчезает, растворившись в толпе. Я перевожу взгляд на музыканта - откуда у скрипки такой скрежещущий звук?!
И просыпаюсь от скрипа тропаниллы... Кажется, все дремлют. Только Савели внимательно смотрит на меня.
О, женщины! Поймав мой взгляд, она реагирует моментально - столичная барышня спокойно, вежливо и доброжелательно смотрит на сидящего напротив кавалера. Но я-то видел... видел, каким был ее взгляд всего лишь мгновение назад. Мечтательный, изучающий, задумчивый, почти ласковый и... да, обиженный. Или даже не обиженный, а огорченный тем, что его владелицу не замечает тот, чьего внимания так жаждет его хозяйка. А сейчас вон... светскость так и светится на личике, и не скажешь, что и четырех вдохов не прошло, как эти глаза были полны неосознанной укоризны...
- Вы хорошо отдохнули, кун Аллант? - негромко спросила она, нарушая молчание.
- Прекрасно, - улыбнулся я. - Даже слишком. Теперь надо бы устать - для равновесия...
- На юге говорят, что нет ничего утомительнее разговора с женщиной, - лукаво улыбнулась она в ответ.
- Правда?
Я неподдельно удивился.
Впрочем, если это юг... Там я и вправду был только один раз и недолго. Не люблю юг. Не люблю жару. И что они понимают в женщинах?!
А может, мне везло?
- Тогда я очень хочу утомиться... И посильней. Пожалуйста, расскажите мне о... о своем творчестве, - попросил я.
Савели покраснела и пробормотала смущенно:
- Ой... Вы извините, но я не умею рассказывать о рисовании. Ну, о своем рисовании. Мэтр Ваер, мой учитель, говорит, что у меня неплохо получается. Но мне еще очень далеко до мастерства.
- Не, о рисовании не надо, - беззаботно отмахнулся я, - а вот... Что бы вам больше всего хотелось нарисовать? А бывает так, что сюжет картины приходит во сне? А про сам процесс... это, мне кажется, почти как таинство... да и не пойму я, наверно.
Она как-то растерянно моргнула. Такое впечатление, словно я первый, кто спросил ее об этом.
- Во сне - ни разу не было. А нарисовать... - тут она опять покраснела, - знаете, я еще маленькой мечтала нарисовать настоящего дракона. С натуры. Я знала, что это невозможно, драконы же вымерли, но... Вот почему-то до сих пор мечта осталась. А вообще я больше всего цветы рисовать люблю. Кисточка так и тянется...
- Ну... с такими растопырями, как давеча, никакие драконы не нужны! - засмеялся я. - А цветы - это здорово... Жаль, я рисовать не умею. А то непременно бы попытался изобразить, например, туман над рекой или капли росы на траве...
- Растопыри! - девушка взволнованно прикусила губку. - Я так перепугалась тогда! Но зато теперь я знаю, что бы мне еще хотелось нарисовать. Вы... так здорово смотритесь с луком! Очень красиво! И... ну... лучников я еще не рисовала никогда.
Улыбка у нее смущенная и в то же время какая-то солнечная. И чуть-чуть намекающая. Или мне кажется?
- Спасибо, Савели, - мне приятно было назвать ее по имени. Почему-то я знал, что девушке будет приятно.
"Всем нужна любовь..."
Так, кажется, сказала мне Габи? Странно, но сегодня, кажется, первый раз у меня не возникло горечи и боли после того, как я увидел Габи во сне.
Я просто должен отомстить за нее, и всё. И что ж... не будет беды, если мы поделимся теплом друг с другом?
- Спасибо за добрые слова. Был бы рад поработать... цветком. Колючим таким и цепким. Как чертополох...
- Нет, - маленькая художница отрицательно покачала головой, - на чертополох Вы не похожи. Вы совсем не щетинистый. Вы больше похожи на горную лилию - у нее такие же четкие очертания и резкие цвета... ну то есть... у Вас, конечно, не цвета, а... ох, я не знаю, как это можно объяснить. Но я бы все равно рисовала не цветок. Я бы Вас рисовала. С луком.
И она, немного осмелев, мечтательно вздохнула.
Горная лилия... А ведь у нас они тоже растут. Я и сам их люблю. Это ведь у людей, кажется, мужчина не признается в любви к цветам или птицам, а мне - можно. Жаль, мы не в лесу. Я бы позабавил эту девочку, как давеча озуа... Приманил бы кого-нибудь из родни, так сказать. Может, нам бы и спели - если б повезло.
Да, вот такой я позер, если честно...
- Я очень люблю лилии, - признался я ей. (Так хорошо, когда не нужно ничего придумывать! С этой девочкой можно было просто говорить, не изобретая ничего специально...) - И цветы. И траву. И порой мне так не хватает их в городе...
- Но ведь и в городах тоже есть цветы, - негромко произнесла она. - Разве нет?
- Ну конечно же есть, душечка! - голос толстяка Фаллаша был каким-то скрипучим. Со сна, наверное... Ох, лучше бы он спал дальше! Такой разговор был... - Конечно же есть! Вот вы, молодые люди, видать, не очень хорошо столицу-то знаете? А ведь там есть изумительные парки. Я уж не говорю про знаменитый розарий Ее Высочества вот уж где недостатка в цветах никогда не бывает...
- Недостаток в цветах успешно восполняется в любой цветочной лавке, кун Фаллаш, - наставительно произнес проснувшийся от шума Шукко Ридуал. - Незачем ехать за ними в королевский розарий.
- А кто едет в королевский розарий? - сонно поинтересовалась его зевающая супруга, и стало ясно, что на сегодня беседы с красивыми девушками закончены. Во всяком случае, до самого вечера точно. Вечером же я планировал устранить это досадное недоразумение. В самом деле, когда и беседовать с красивыми девушками, как не при свете догорающего заката?
***
Ось тропаниллы треснула часов за пять до ночевки. Экипаж, жалобно скрипя и еле-еле крутя свои колеса, дотянул до первого же попавшегося села и там встал. Пассажиры немедленно разбрелись кто куда, но в пределах единственного Приветного дома. если, конечно, его можно было так назвать.
Рёра Хиззлан не мудрствуя лукаво решила выпить пива и, прихватив с собой мисочку соленых орешков, устроилась поудобней за старым деревянным столиком.
- Можно к вам присесть?
Савели Джэмис, очень вежливо и чуть церемонно поклонившись, притронулась к стулу рядом с Рёрой.
Блондинка задумчиво смотрела в свой стакан с пивом. Столик ее был явно выбран не случайно - рядом с приоткрытым окном. Плети цветущего кустарника чуть-чуть не доставали до окна - но запах слышался даже и здесь, особенно если придвинуться поближе... Правда, цветочный аромат как-то умудрялся сочетаться с запахом чеснока и пряностей - но всё равно было хорошо.
Уютный уголок. И никто мимо не шастает, и видно тех, кто входит в трапезную Приветного Дома...
Савели восхитилась верным выбором места отдыха.
- Можно-можно, - приветливо оглянулась Рёра, - и прошу, не надо меня на "вы". Хорошо?
- Хорошо, - улыбнулась кунэн Джемис. - Я - Веля, да ты слышала, наверное, как меня Нери зовет...
- Присаживайся, - Рёра показала на свободное место напротив. - Слышала, конечно. Вообще очень сложно НЕ слышать то, что говорит Нери, - усмехнулась она.
- Ох, это правда, - тихонько засмеялась Веля. - А ты ее хорошо знаешь? Вы давно знакомы?
- Да нет, не очень, - задумчиво ответила Рёра. - Мне, конечно, Гуга о ней рассказывал... По-моему, она хороший, добрый человек, но мы с ней слишком разные. Да и когда она приезжала туда, где мы с ним работаем, я старалась их одних оставить чаще всего.
- А Гуга... он какой? Он, правда, ее любит? - Савели слегка покраснела, словно ей было неловко спрашивать о том, что ее не касалось. - Она вот, похоже, ни о ком и не помышляет - все уши мне о нем прожужжала в Телгаре...
- Да... думаю, что да. Они подходят друг другу... Гуга хороший, он ее слушаться будет, - улыбнулась Рёра. - Он на самом деле очень послушный... и добрый.
- Послушный, ага... Просто идеальный муж! - тихо хихикнула миниатюристка. - Бедный Гуга... Ну у них всё по любви - это хорошо. А то вон Его Высочество Ранних, говорят, такой же, да еще и женился на стерве... То есть... женили его. Хотя, конечно, наши кумушки и приврать горазды... может, оно и не так все.
- Я слышала, что жена его высочества очень красивая? - понимающе усмехнулась Рёра.
- Так говорят, - кивнула Савели. - Но я сама не видала. Хотя про принцессу Риннэсс давно такая молва ходит, это правда. Только все знают, для чего их поженили. Туззольский рынок и союзные договоры...
- Договоры, да... - внимательно посмотрела на художницу Рёра. Политика явно мало ее интересовала. - И цены на товары, наверное?
- Наверное, - Веля пожала плечами. - Я в этом не очень разбираюсь. Говорят, что Риннэсс вышла замуж перестаркой.
- Значит, хорошо сохранилась... - сделала вывод Рёра. -Ну хоть бы мужа не обижала, и то ладно.
- А она какое-то время и обижала, - вздохнув, сказала Савели. - Однажды таким идиотом выставила... прям даже жалко его как-то... А потом Его Величество отдал в ее ведение протокольную службу, и все закончилось. Дела ей не хватало, заняться было нечем... а как занятие нашлось, так и Его Высочеству полегче стало.
- Да... работа очень помогает от стервозности! Ее бы к нам на ферму... Особенно когда урожай! - засмеялась Рёра. А что ж она такого сделала тогда, что ты даже жалеешь Его высочество? - не удержалась девушка.
- О! Ты не слыхала эту историю?! - изумленно воскликнула художница и тут же покраснела, - извини... я просто привыкла, что у нас такое... ну, сплетни дворцовые сразу всем известны становятся... - она покраснела еще сильнее. - Эта-то старая совсем... Там дело так было... Принц наш ревнивец каких поискать, уж такой собственник... А она там в Нании своей привыкла, что ей все позволено, и здесь того же ждала... Только разве ж кто даст волю замужней принцессе? Хотя она ничего такого себе не позволяла, только не нравилось ей, что ни шагу ступить без его разрешения... Вот и... выставила на посмешище. Заманила в беседку, а он и рад побежать. А там Ее Величество отдыхать изволили как раз... с другом сердца. Очень неловко получилось, прямо даже некрасиво. Такой скандал... И ведь главное, что принцесса не виноватой вышла совсем... То есть понятно, кто подстроил, но без доказательств, понимаешь? Всем досталось: королеве - от супруга, принцу - от королевы, а Риннэсс сухой из воды вышла...
- Да... Бывает такое, - задумчиво произнесла Рёра. - Ох и не люблю я ушлых девиц! А сама... - и блондинка вдруг улыбнулась почти как девчонка, - сама тоже постоянно попадаюсь в таких ситуациях. Совсем как его высочество... Только о моей доверчивости потом люди в столице не рассказывают. Ну и то хорошо...
- Да уж... - Савели помолчала и добавила:
- Но знаешь, во дворцах лучше быть ушлой девицей, чем простушкой. Зато сейчас она - глава протокольной службы и, говорят, очень даже ценная советчица в делах всяких посольств и прочей дипломатии. И гадости уже делает по необходимости, почти профессионально и в интересах короны.
- Вот как бы кое-кого из моих знакомых спровадить туда же, к ее высочеству под начало? И всем хорошо было бы... и нам с Гугой и другими работниками, и иностранным гостям... возможно, тоже, - улыбаясь, размечталась Рёра. - Тем более те, о ком я говорю, сами были бы счастливы в столицу попасть... а вот я нет, пожалуй. Съездить иногда в гости - это здорово. А жить там... Я не смогла бы.
Она с сомнением покачала головой.
- А ты уже бывала в Телгаре? - с любопытством спросила миниатюрщица.
- Сказать по правде - нет... - призналась Рёра. - Как-то не было случая. Наверное, я и сама не очень старалась найти такой случай. Ну ничего, зато сейчас посмотрю - что ж это за Телгара такая!
- Она очень красивая, - улыбнувшись, вздохнула Савели. - Я понимаю, тебе вообще, наверное, города не очень нравятся. Но она, правда, красива. Хоть и шумная. Скоро будет Праздник Середины Лета, весь город утонет в цветах. Мы тоже выставим у крыльца ящики с цветущей рубелой. Ничего необычного, конечно, зато пахнет хорошо и цветет долго. А в самую короткую ночь маги раскрасят небо узорами. В этом году, говорят, будут драконы и морские твари. Представляешь, у тебя над головой прямо в ночном небе плавают всякие рыбы и кальмары? Жалко, что вы уже уедете к тому времени. Мне бы так хотелось, чтобы вы остались и посмотрели, как это здорово.
Она вдруг погрустнела и печально оглянулась на тропаниллу, которую вовсю уже готовили к дальнейшему путешествию.
- Праздник... Я тоже его очень люблю, - мечтательно произнесла Рёра и добавила, проницательно взглянув на художницу:
- А я, кажется, знаю, о чем ты подумала!
Та густо покраснела и пробормотала:
- У меня что, на лбу все написано, что ли?
- Нет, что ты! - успокоила ее блондинка. - Просто, сдается мне, я подумала о том же... Вспомнила прошлое лето и парня одного... он мне тогда очень нравился. Вот и ты, наверное, вспомнила кого-нибудь.
- Нет, никого я не вспоминала, - тихо отозвалась Савели. - Просто... я вдруг поняла, с кем именно мне бы хотелось провести эту Середину Лета.
- Наверное, это было нетрудно, - даже не пытаясь скрыть своего смущения, сказала художница. - Я имею в виду - догадаться. Я и так, наверное, глаз с него не спускаю.
- Да нет. Всё не так страшно, - успокоила ее блондинка. - Во-первых, иногда всё-таки ты глаза отводишь... Ну не смущайся так, я же пошутила! А потом, не одна ты на него смотришь. Так что ничего страшного. Почему бы и не посмотреть, раз больше нечем заняться?
- Я не от того... я... - девушка растерянно смотрела на новую подружку. - Просто он такой... настоящий! И красивый очень...
- Красивый, да... Такой красивый, что как раз... как будто ненастоящий, - хитро улыбнулась Рёра. - Правда он, кажется, сам себя красивым не считает. И это лучше всего.
- Ну как же ненастоящий?! - возмутилась Савели. - Разве ненастоящий полез бы на эту крышу?! Он самый храбрый из всех, кого я встречала! Вот! И ничего искусственного в его красоте я не вижу. Даже наоборот. Ты не замечала? Столько жизни в каждой черте... вот будто ветер в ивовых ветвях запутался... порывистый такой. Я бы его так и рисовала. Еще, может, с птицей какой-нибудь. Извини, я не умею понятно объяснять... но его можно рисовать бесконечно, потому что он все время разный. А таких глаз я вообще ни у кого не видела. Вон, сравни с этим... как его... Риддуал который. Вроде ж и ничего мужик, верно? Симпатичный такой... Но рядом поставь их, и сразу станет ясно, в ком больше настоящести. И красоты, к слову, тоже.
- Ну нашла с кем сравнить! С Риддуалом! - не выдержала Рёра. - Он... ну вот например у нас там от такого вообще толку не было бы. Бесполезный человек. Может, я и неправа, конечно...Но ведь он наверняка и делать-то ничего не умеет! Только бумажки писать да важничать...
- Ну хорошо, не буду сравнивать с Риддуалом, - согласилась художница. - Тем более, что с кем ни сравни... Разве вот с Гугой, но и Гуга проигрывает, не в обиду ему будет сказано. Ну скажи честно, неужели ты этого не видишь? Этого... этой непритворности. Ты видела, как он стоял рядом с растопырем? У него такое лицо было... словно он виноватым себя чувствовал. Перед зверем! Другой бы гордый еще полгода ходил, что двоих таких тварей уложил, а он... В общем, сравнивать его тут действительно не с кем, ты права.
- Ну почему же? - Рёра вдруг задорно улыбнулась. - Что касается красоты, ты права, наверное, да и кому ещё разбираться в красоте, как не художнику! А вот чтоб не гордый да смелый был... так это не он один, правда ведь?
Миниатюристка неуверенно улыбнулась в ответ.
- Это ты того мальчишку имеешь в виду, да? С которым он вместе едет?
- Мальчишку, да... - задумчиво сказала Рёра. - Только глаза у него... гораздо старше, чем он сам... Да он и воевал уже, кажется, ну или в армии служил. И кстати глаза у него удивительные какие-то. То ли мне чудится, то ли они цвет меняют.
- Не знаю, - Савели слегка растерялась. - Я как-то не обратила внимания... Впрочем, ты и сама знаешь, что я... на другого смотрела. А разве так бывает, чтобы глаза цвет меняли? Ну, у взрослого..?
- Вот и мне хотелось бы понять... - хитро улыбнулась блондинка. - Меняют ли, и почему... А с лошадьми он управляется - дай бог каждому! У нас бы такого с руками оторвали! Это если кто понимает... А он - лучник... Тоже странно.
- Почему - странно? И почему лучник? Ой, да... он же говорил, что стрелок, - Савели опять покраснела. - Но почему это странно? Что он стрелять сам не стал?
- Это, пожалуй, тоже, - согласилась Рёра. - Но я имела в виду, что не очень он похож на воина... На того, кто убивает. Не потому что трус. Наоборот. Я ж говорю, что он очень смелый. Как он решился лошадей остановить?!Убиться бы мог... А просто он на целителя больше похож. Или даже на мага...
- А это ты как вычислила? - любопытство неистребимо у любой девушки, даже если она влюблена. - Я вот ничего такого не заметила. Он что, ворожил при тебе или что?
- Да нет, не ворожил... - задумчиво проговорила Рёра. - Не знаю даже. Хотя... Вспомнила! Я краем глаза видела. Он к лошадке-то подошел, к нашей, ласково так к ноге ее прикоснулся, посидел возле нее... Я ноги-то не проверяла у лошадей, но сдается мне, он ее лечил.
Савели слегка пожала плечами.
- Может, и так, конечно... Или он просто лошадей любит, вот и сидел с ней...
Но тут она вынуждена была замолчать - со двора раздались какие-то ругательства, грохот, кто-то что-то кому-то прокричал - не разберешь. Девушки одновременно повернулись в сторону шума - посмотреть, что случилось. По двору носился, истошно визжа, перепуганный поросенок, за ним самозабвенно бегала хозяйская дочка четырех лет от роду, и вместе они вполне успешно сшибали на своем пути все, что им на свою беду попадалось. В том числе и местного бондаря, притащившего какой-то здоровенный жбан и как раз в эту минуту вошедшего во двор. Из-за жбана он не заметил вовремя опасности и увернуться попросту не успел. По крайней мере именно так представила себе случившееся Савели, после того как увидела матерящегося бондаря, сидящего рядом со своим жбаном, и улепетывающих в разные стороны "преступников".
Она уже хотела со смехом прокомментировать увиденное, но тут к ним подошел их возница и несколько нетрезвым голосом прогудел:
- Все готово, барышни! Минут через пять, пожалуй, трогаемся. Может, даже и до Нейшан успеем добраться засветло - а там уж и отдохнуть можно будет спокойно - места тамошние отродясь тихие были, никто не помешает.
Девушки переглянулись и, улыбнувшись друг дружке, поднялись из-за стола.
У каждой были свои планы насчет спокойного отдыха в Нейшанах.
***
После нехитрого ужина в нейшанском Приветном Доме как-то так само собой получилось, что мы с художницей вместе вышли из-за стола.
Перед этим я удостоверился в том, что у Райана совершенно сонный вид. Частично в этом была и моя заслуга - а кто, как не я, воспользовавшись тем, что ужин сегодня довольно вкусный, скормил ему огромную порцию и напоил вином?
Озуа клятвенно пообещал придти в нашу с ним комнату и завалиться спать. После этого горе-телохранитель (то есть я) решил позволить себе маленькое приключение.
Полюбовавшись видом на конюшню и понюхав раскрывающиеся как будто специально для нас кусты лжеусатки - эта дорога в столицу теперь в моей памяти будет пахнуть этими кустами! - мы с Савели отправились к ней.
Я так и не понял: с самого ли начала у Савели была отдельная комната по условиям поездки, или она доплатила сегодня - специально?
Впрочем... какая теперь разница. Не спрашивать же об этом малышку, которая по мере приближения к заветной комнатке становилась всё более застенчивой... Сперва я даже заподозрил, что маленькая художница ещё ни разу не приносила своего букета в храм Инрель, и я окажусь у нее первым. А надо ли ей это сейчас? Тем более со мной... Нет, я, конечно, не подлец какой и сделал бы так, чтобы у нее остались только хорошие воспоминания о ночи любви, обо мне и обо всем... но не знаю.
Растворив дверь, Савели вошла и, сделав приглашающий жест, покраснела; похоже было, словно она, бедняжка, принимает на себя ответственность и за несвежие занавески, и за узковатую кровать, и за маленький вытертый половичок перед нею...
- Как уютно, - сказал я и подхватил девушку на руки.
А здесь и вправду было уютно - из приотворенного окна дышало прохладой, на столике стоял неведомо когда собранный букетик цветов в стакане. И когда она только успела?!
- Малышка моя, - прошептал я, целуя ее, - ты боишься? Меня боишься немножко, да?
Худенькое тело прижималось ко мне, словно ища защиты.
Она робко коснулась моих волос:
- Нет... Я боюсь... вдруг тебе тоже... не очень понравится... - сказала она еле слышно. - Ой, что я говорю!..
Вот оно как - видно, какая-то сволочь не постеснялась сообщить неопытной девушке, что с ней, дескать, не так было хорошо, как хотелось бы... Боги, как же люди порой глупы и жестоки!
- Ты не думай ни о чем, - сказал я. - Можно, я буду думать? Ты такая красивая... Маленькая певчая птичка. Ты чудесный цветок. Добрый и нежный...
Ее тело несмело отзывалось на поцелуи, и наконец она мне ответила - с тихим стоном, поцеловала неумело, нежно и необыкновенно трогательно.
И я, конечно, постарался сделать так, чтобы полностью стерлось из ее памяти общение с тем, кому "не очень понравилось"... с тем, кто просто был нетерпеливым и неумелым... она это забудет... уже забыла. Убил бы этого недоделанного гения, художник он, видите ли, многообещающий был! Да не верю я, что он может создать что-то путное с таким себялюбием и глупостью!
Она будет теперь умелой... ведь порой надо просто показать... личным примером. Показать. Научить. А она очень хорошо училась, Савели Джэмис... Радостно, ласково...
И это было прекрасно!
Мы стояли у окна и дышали ночью, цветами, друг другом... Иногда я касался ее шеи, волос или груди - просто кончиком пальца, еле-еле, даже гитара не зазвенела бы в ответ на такое прикосновение... Но даже этого хватало, чтобы тело девушки, вздрогнув, отозвалось в ответ.
- Аллант,.. - прошептала она. - Милый...
- Просто - Лант...
- Как хорошо, - тихо сказала Савели. - Как хорошо... жить.
Бедная девочка сказала это так серьезно и вдумчиво, словно впервые поняла по-настоящему, что - да, хорошо.
А мне было приятно, что я немного к этому причастен!
- Ты очень красивая, - повторил я.
Потому что это можно и нужно повторять, тем более таким, как Савели...
- И с тобой так здорово!
Обернувшись, она обняла меня - уже чуть уверенней, чем раньше, и сделала движение к кровати, но я доказал ей, что для ЭТОГО совсем не обязательно куда-нибудь ложиться!
.. А потом я тихонько положил ее в постель, укрыл одеялом (а то люди вечно мерзнут, даже когда тепло) и поцеловал.
По-моему, девушка заснула даже раньше, чем я вышел из комнаты.
Вернувшись, я обнаружил интересную картину. Вернее, ее отсутствие. Райана не было.