Это была одна из самых старых площадей Телгары. И уж точно самая тихая. Немногими громкими звуками на ней были ржание лошадей и скрип колес. Люди здесь не шумели вообще и даже возчики ругались шепотом. Ну а кому же хочется получить двадцать плетей да еще и нехилый штраф за нарушение почтовой работы?
Наказание в двадцать плетей считалось самым мягким в Дешане за подобную провинность. Вон, в соседней Туззоле двумя десятками не ограничивались - отвешивали от щедрот не меньше сорока, а злостным нарушителям предстояло навеки расстаться с голосом, потому как за более чем троекратное нарушение тишины рядом с почтовым ведомством полагалось сечение голосовых связок.
Причиной столь жестких мер были маги-птичники. Невероятно чувствительные к шуму (в особенности же к членораздельной речи), они вряд ли бы добились такой всесторонней поддержки королей и правителей, если бы ни один любопытный момент. Их связь была самой быстрой, самой защищенной, самой-самой... кроме разве что точности доставки. Стоило магу во время сотворения и ориентирования "птички" отвлечься на постороннюю речь, и она улетала по одной ей известному адресу. Но терять возможности быстрых почтовых сообщений короли не хотели. Поэтому законы "тишины и благообразия у почтовых ведомств" появились довольно быстро и повсеместно. Вот уже пятьдесят лет, как в них не было жизненной необходимости - двэрры, заполучив тронный заказ, умудрились таки сделать полностью изолированные от шума помещения и при этом не повредить им в удобстве и доступности. Но законы никто отменять и не думал.
Поэтому и по сей день царила тишина на Площади Письмонош, и разлетались с нее в разные стороны разноцветные призрачные птицы, растворялись в далекой голубизне неба... Впрочем, у некоторых это были крошечные растопыри, летучие мыши или даже стрекозы с бабочками. Внешний вид оставался на усмотрение мага-птичника, цвет же зависел от категории отправления.
Я любил Площадь Письмонош. Не в каждом городе была она, а во всем Ридане, кажется, магов-почтовиков не водилось вовсе. Они могли только получать письма, ну а отправлять... Что ж - менкеры и тропаниллы никто не отменял! Лошадки исправно перевозили и письма, и посылки...
Мы с Райаном шли по площади - тут толклась довольно специфическая публика. Приказчики и слуги влиятельных лиц, коим зазорно самим прибежать за письмом, младшие дознаватели и сборщик налогов, немолодая лекарка с корзиной - все что-то отправляли или получали, всем нужно было старинной постройки серое каменное здание.
- Ты хочешь отправить письмо? - спросил меня Рэни, глядя во все глаза на это столпотворение - немыслимо, удивительно тихое.
- Нет... - ответил я и, кажется, если бы умел краснеть, то покраснел бы. Потому что надо было написать! Ждали от меня весточки, ждали и волновались... а я не писал, поскольку не мог сообщить в письме самое главное и с таким нетерпением ожидаемое: "я возвращаюсь..."
- А, значит, ты получать пришел?
- Ага... Думаю, что оно меня тут ждет. Может быть, уже давно...
Лицо его выразило странное сожаление, но быстро приняло обычное свое выражение.
- Наверное, это приятно - знать, что тебя где-то ждет письмо, - помолчав, пробормотал он.
- Особенно когда там нету упреков и требований, которые ты не можешь исполнить... - вздохнул я.
- Зато ты точно знаешь, что кому-то нужен.
Я внимательно посмотрел на него. Какой-то привычный, усталый надлом слышался в спокойном и почти улыбающемся голосе. И что я вылез с этими письмами?! Хотя... забрать же надо. Наверняка оно там, письмо моё.
- Знаешь, а вот в Ридане - там нету почтовой магии, - осторожно начал я. - Там только возят - медленно, экипажами, ну или с курьером за невиданную цену... А быть может, у них это просто не очень принято... Может, и у вас так эе. А я теперь знаю, кому буду писать в следующий раз, если ты уедешь куда-то по делам. Я буду писать тебе.
Райан покосился на меня недоверчиво. Словно насмешку искал в тоне или в глазах... Потом вздохнул и улыбнулся снова.
- Ты был в Ридане? Ничего себе, далековато тебя занесло. А мне вот не захотелось, хоть он и ближе к нам, чем Камагея... Мы не любим Княжество, слишком там... небезопасно для таких, как мы.
- Для каких это - таких? - вскинулся я. - И почему небезопасно?
- Они не очень любят чужаков, - помедлив, пробормотал озуа и отвел взгляд. - Иногда... случались всякие неприятности... Но я там не был и не видел, хвала Небу, так что... и говорить, в общем, не о чем... Но из Озуат в Княжество стараются не ездить. На всякий случай.
- Вот оно что... - зло протянул я. - Чужаков, значит?
Смутное воспоминание: Приветный Дом, называющийся как-то по-другому, не так, как везде... мрачные обои, вкусный душистый хлеб, угодливый взгляд хозяина со змеиными какими-то глазами, испуганная, очень красивая женщина...
Не поеду туда больше, раз так. Воистину, для нашей семьи Лдайского княжества с его проблемами хватило за глаза.
- Лант, ты что? - настороженно уставился на меня озуа, и в очереди на него тут же зашикали - зачарованные костяные блюдца, висевшие на стенах вокруг нас, предупреждающе налились лиловым. Райан тут же перешел почти на шепот и добавил, - просто народ у них такой, чего ты?
- Да, конечно, - зашептал я в ответ, - мы не будем с ними больше общаться -и всё!
- Да я и не общался, - Райан все еще с подозрением посмотрел на меня и вдруг спросил, - тебя там обидели? Ты ведь там был, да? И... что с тобой сделали? Что случилось?
Искреннее участие и волнение невозможно было не заметить.
"А ведь трудно жить с такой обостренной чуткостью к несправедливости! Как же ты жив-то до сих пор... впрочем, что это я... тебе же всего шестнадцать. Но ведь скажи я про обидчиков сейчас - и ты, кажется, готов кинуться защищать..." - подумалось мне.
Вслух я сказал:
- Нее, что ты! Ничего со мною не сделали. Не рискнули, - усмехнулся я и мгновенно устыдился невольной похвальбы. - Я был при деньгах - хороший покупатель и спокойный постоялец, так что всё было в порядке. Там... там когда-то погиб мой дед. На войне.
Сказал и сам удивился. Я ведь никому не говорил об этом до Райана. Это было слишком близким, слишком моим и только моим. Он погиб из-за людей и вместе с ними, и... почему мне не захотелось отмолчаться или соврать?!
- Это та война, про которую ты мне рассказывал в Таурге, да? - озуа понимающе и немного опечаленно вздохнул. - Прости, я не хотел тебе... бередить. Я просто как-то не соотнес. Расскажешь мне потом про него? Если захочешь, конечно...
- Расскажу, - не совсем, правда, охотно ответил я. - Конечно, расскажу.
Я вспомнил о бабушке - именно ее письма я ждал. Свинья я бессовестная. Ведь знаю прекрасно, что дороже меня у нее никого нет, давно надо было и сюда заехать, и ответ написать...
- Может, у этих лдайцев что-то такое в крови, - усмехнулся я. - Не могут жить спокойно. - То свой ближний не нравится, то чужаки раздражают... не начали бы они опять воевать, право слово.
- Ну, два года назад там было тихо в этом смысле... вроде бы, - не очень уверенно произнес озуа. - К тому же у них там Ткула под боком, есть на ком пар спускать, если что. Ткуле-то больше не с кем особо... не то, что Втарни или Рфецу... В Шассу вот говорили, что втарнийцы давно суважцев не трепали в море, какая-то у них сухопутка затяжная получилась... Но мне кажется, это и не разумно - связываться с таким количеством магов. Там же Университет, в Суваже...
- Вот именно. И они там у себя , того и гляди, какую-нибудь новую гадость изобретут, соседям на погибель...А что, вампиры не только на суше воюют? - поинтересовался я. - На суше-то они молодцы. А про их стычки в море я и не слышал... на моей памяти точно.
- Мне говорили, что да и очень даже, особенно когда Архипелаг весь насквозь разбойничьим был. То есть... пиратским. В море это же так называется?
- Конечно. Только когда это Архипелаг ПЕРЕСТАЛ быть разбойничьим?! Не помню что-то... Случаем, не тогда, когда в Камагее появились их купцы? Товары-то у них хорошие, только пираты - они пираты и есть...
- Но... они же не все пираты, - возразил Райан. - У меня знакомый был, он там жил долго. Говорил, что там живут как везде. Разве только вот рабство у них узаконено...
- Вот именно, - проворчал я. - Как везде, говоришь? Ну собственно говоря... везде кто-то трудится, хлеб сажает, коров пасет... там тоже кому-то надо это делать.
- В любом случае, сейчас Архипелаг вроде бы не считается разбойничьим. То есть... у них же всякие договоренности уже есть и все такое... и правитель. Правда, я плохо во всем этом разбираюсь, а на Островах и вовсе ни разу не был. Да что там, я даже моря не видел ни разу... Надо будет потом как-нибудь... ты же был на море, Лант?
Он посмотрел со слабой надеждой и тут же смущенно отвернулся.
- Был... Там хорошо... когда нет палящего солнца, и когда встречаются на пути острова... А на них - всё по-другому, и даже знакомые растения кажутся другими, и воздух другой... - стал я вспоминать. - Но красивее всего, пожалуй, закаты! Восходы тоже... но на рассвете я всё-таки больше люблю спать. А когда весною корабль стоит на рейде у берега, то вечером ты начинаешь ощущать запах цветущих растений... Они ночью пахнут сильней. А в открытом море, иногда - моряки говорят, для этого должен задуть особый ветер или это случается накануне теплого и короткого дождя, - я таинственно понизил голос, - начинают выпрыгивать вверх летучие рыбы, они на солнце блестят, как перламутр. А в жареном виде они безумно вкусные. Особенно когда вот только что, свежие... Всё остальное уже не то.
- Как бы мне хотелось... - мечтательно выдохнул озуа и оборвал сам себя. Помолчав, он уже спокойнее добавил, - мне уже рассказывал о море один... из нашего же полка. Он так вспоминал о нем! Так о матери говорят, как он о море...
Он посмотрел на меня и хотел, видимо, продолжить, но тут подошла наша очередь.
- Что вам, юноша? - на меня подслеповато смотрели выцветшие глаза старика. Заношенный сюртук, неожиданно яркий шейный платок, морщинистое лицо, чуть дрожащие руки... а ведь я его видел в прошлый свой визит сюда, несколько лет назад. Правда, тогда меня обслуживал не он, но... Надо же! Совсем не изменился, словно законсервировался... - Вы - отправить или получить?
Я опомнился. Не ожидал, что воспоминания о такой мелочи могут увлечь так сильно...
- Получить, будьте так любезны. На имя Алланта Энтрадеса.
- Аллант Энтрадес - это Вы?
- Да, это я...
- В таком случае Вам надлежит удостоверить свое имя установленным порядком...
- Да, я в курсе.
Старик удовлетворенно кивнул и удалился в хранилище. Ждать пришлось совсем недолго, хотя скорость его не внушала оптимизма на этот счет. Он вернулся с плотным конвертом, все еще увитым двумя тонкими шнурами, за которые послание привязывалось к лапам почтовых птиц...
Служитель положил письмо на стойку перед собой и вытащил небольшой ящик, украшенный резьбой и инкрустацией. Устроив конверт на крышке ящика и для проверки подергав шнуры, он сказал:
- Сюда руку пожалуйте...
Я поместил руку в темное отверстие и тут же почувствовал короткий, но болезненный укол.
Звонкий щелчок возвестил мое право получить и вскрыть письмо, я расстался с несколькими монетками, несказанно порадовав старика, которому от них кое-что перепадет, и, взволнованный, отошел от окошка. Райан послушно последовал за мной.
Мы вышли на площадь и медленно пошли прочь... Озуа задумчиво смотрел перед собой. Иногда он косился на меня и письмо в моей руке, явно не желая нарушать мой настрой и вообще стараясь как бы отойти на второй план.
- Рэни, а ты хотел бы сплавать со мной куда-нибудь? - спросил я с улыбкой, надеясь, что правильно угадываю ответ. - После того, как мы побываем на свадьбе твоей сестры?
- Это было бы здорово, - немного недоверчиво и в то же время почти с восторгом проговорил он. - А куда?
- Куда захочешь, - ответил я, не задумываясь. - Куда глаза глянут поутру - куда-нибудь на острова.
- А я думал, может, тебе куда-то нужно... - он явно растерялся. - Я ведь сам-то не знаю, что лучше выбрать. И куда лучше плыть. Давай ты мне лучше посоветуешь потом что-нибудь... Хорошо?
- Конечно. Мы вместе решим. Расспросим бывалых путешественников, посмотрим, чей корабль надежнее, а каюты чище, - согласился я.
Мы вышли на улицу Перелетных Птиц - не иначе, над нею часто проносились крылатые вестники... Там стояла скамья - добротная, деревянная, словно нарочно для такой цели, я бросил Райану: "Посидим?" и, не дожидаясь ответа, уткнулся в письмо.
"Светлого неба тебе, милый мой Скворчонок!
Надеюсь, магия не подведет, и я действительно почувствую, когда ты раскроешь письмо - именно ты, в добром здравии и по доброй воле. И можешь не улыбаться снисходительно, мол, что со мной может случиться, я самый смелый, самый ловкий, самый удачливый!
Ты самый лучший - по крайней мере для меня... Но именно поэтому с тобой и может случиться всё, что угодно! Ты думаешь, я забыла твой талант вечно попадать в переделки, а за неимением оных - изобретать их с неистощимым энтузиазмом?! Не забыла, не надейся. И твою манеру вмешиваться не в свое дело и защищать всех подряд из одного чувства противоречия - тоже... Маленький Гватта, кстати, недобрым каким-то мальчиком стал. Не зря ли ты за него в свое время заступался?
Ну да ладно. Ты спрашиваешь, как поживаю я сама? Прекрасно. Здорова, бодра и ещё вполне способна дождаться, как один мой непутевый родственник навестит мой скромный дом!
Хотя если ты промедлишь ещё этак годков сто, случиться может всякое... Сам понимаешь, и мы не вечны...
Батюшка твой последнее время хандрит и вообще, мне кажется, не прочь с тобой помириться. Ну или хотя бы поговорить. Так что ты бы там подумал насчет возвращения, Скворчонок. Никого, кроме тебя, у нас с ним не осталось, да и мы с Коэно у тебя единственные... К тому же он скучает, хоть и виду не подает. Но мои годы дают мне опыт читать в сердцах близких, так что уж я-то вижу, будь уверен.
Хотя, признаюсь тебе честно, в Долине стало последнее время не то чтобы неспокойно, но как-то неуютно. Тревожно... После тебя не один мальчик ушел мир посмотреть и себя показать, а вот с возвращениями как-то не очень, хотя мало у кого есть причины медлить. К тому же и деток бы... Девы-то наши маются глупостями - ну так на то они и девы. А ныне даже и старики беспокоятся и на традиционных ухаживаниях не настаивают более - наоборот, торопят молодежь.
Ни в коей мере я не желаю давить на тебя, мой мальчик, но все-таки и ты пойми меня - придет моя пора уходить к нашим предкам, а я так и не погляжу на твоих детей... Это тебе не в упрек - упаси меня светлые боги - а только подумал бы ты все же о продолжении рода... Один из Совета по недалекости с этим даже к Коэно подходил, мол, наследник у тебя где попало, давай-ка хотя бы внебрачного с кем-нибудь заведи... Видел бы ты, какой чудной птичкой он летел из кабинета твоего батюшки. Он ведь тому вслед даже "до свиданья" не сказал, разве только, что наследник у него есть и другого не надобно..."
Я шумно вздохнул. Отец... Сложные у нас были отношения. И ведь я его любил и прекрасно знал, что и он меня любит - по-своему... Вот то-то и оно, что по-своему! А я живу по-своему. И не утверждаю, что я прав... просто я хочу строить свою жизнь САМ и не хочу, чтобы за меня решали... Отец, когда ты это поймешь? Когда мне стукнет семьсот, как тебе? Да ничего подобного. Ты и тогда будешь меня учить и наставлять, и всегда будешь недоволен моим поведением... потому что я другой.
Плохо я живу. Готов согласиться. Я стараюсь не делать зла. Но и добро мне как-то не очень удается...
И всё равно. Я сам хочу совершать свои ошибки. И платить за них, и исправлять... те, что ещё исправить можно.
Значит, отец тоскует. Моя бабушка самая лучшая! Она умница и очень добрая. И она не спросила - а не тоскуешь ли ты сам, упрямый мальчишка?! А нужен ли ты кому-нибудь здесь, среди людей?!
- Лант? - встревоженно спросил озуа. - Что-то случилось?
- Нет-нет... - поспешил я его успокоить. - Это я так... вспомнилось. Бабушка скучает. Я тоже по ней соскучился. Хочет, чтобы я женился... Ну или хотя бы завел наследника... Ужас. Это в сорок семь-то, совсем уже! Лучше бы вспомнили, сколько отцу было лет, когда...
- Это, наверное, потому, что ты далеко, - рассудительно заявил Райан. - Вот она так и беспокоится. А... отец тебе не написал? Я просто подумал, что это он... что письмо от него, поэтому ты так и...
Он смешался и замолчал, не зная, как продолжить.
- Конечно, он его читал, - ответил я. - И мне даже голос его слышится. И приветы он передает... Только характер выдерживает, потому и не пишет.
А чтобы быть кому-то нужным, надо всего лишь делать добро... Вот так, как этот озуа - иногда достаточно просто вовремя сказанного слова.
И напрасно всё-таки, кажется, я тут жаловался сам себе, что абсолютно никому не нужен.
Он помолчал, а потом вдруг робко спросил:
- Лант... а тебе правда сорок семь лет? По-настоящему?
- Правда. На самом деле, если сравнивать, я гораздо моложе тебя. Мне ещё почти три года осталось до совершеннолетия.
- Ну и ну! А у вас дни рождения празднуют? - взгляд Райана сделался каким-то лукавым.
- Празднуют, а особенно совершеннолетие... А ты мне никак хочешь подарить что-то... - улыбнулся я.
- Очень хочу, - усмехнулся он в ответ. - И подарю, если ты скажешь мне, когда у тебя намечается этот славный денек!
- Славный? Да пока ничем он не славен... - уверил я его. - Недавно прошел мой день. В конце месяца Ниад, двадцать третьего... А у тебя когда день рождения?
Я сказал и осекся - я как-то забывал, что мой собеседник - озуа... Я опять вспомнил то, что принимал как данность. Райан, спутник мой, подопечный, друг мой... сколько тебе жить осталось?! Каких-то жалких двадцать лет? Или чуть больше?
Неужели ничего нельзя сделать?!
Я не хочу терять тебя так скоро. Потому что уже начал привыкать к твоим странным глазам и не умеющему лгать лицу... и к твоей нерассуждающей доброте.
- Я - летний, в Нансе родился. Тринадцатого дня... Значит, твой уже прошел, да? Жалко. А то можно было бы пирушку закатить, - тут он мечтательно уставился в небо и даже присвистнул от удовольствия хотя бы умозрительно посозерцать гипотетическую пирушку. - Ну да ничего. Даст Небо, доживу я до следующего Ниэда... Вот тогда ты не отвертишься.
- Нее, сначала ты! Ишь, хитрый! Твой Нанс гораздо раньше моего будет! Можно сказать, уже скоро... Ты что хотел бы в подарок?
- Ну Лант! Ну ты что?! - Райан возмутился, причем, кажется, серьезно. - Ну разве подарки заказывают?! На дни рождения положены сюрпризы! Вот пусть и будет сюрприз. А можешь и вообще ничего не дарить - я не обижусь... И вообще! Я же не напрашивался! Я это вообще не к тому! То есть...
- Я знаю, что не напрашивался! Не обращай внимания. Прости. Конечно, лучше сюрприз. Просто, зная себя, я испугался, что он может оказаться дурацким, - постарался я его успокоить. - Куплю что-нибудь такое... совсем ненужное... или то, что ты не любишь. Но я придумал!
Воодушевясь, я продолжил:
- Пока мы доедем до ваших краев, и там, на свадьбе... я постараюсь быть внимательным. И непременно придумаю для тебя что-то подходящее!
Озуа насупился, закусил губу и твердо сказал:
- Знаешь... вот теперь мне даже хочется тебя просить, чтобы ты ничего не придумывал. И не дарил.
Он помолчал и добавил раздумчиво:
- Давай так... ты ничего специально придумывать не будешь. Вот что подарится, то и хорошо. Хоть камушек с дороги. Ладно? А то чую я, ты мне вручишь что-нибудь и вовсе несусветное...
- Хорошо-хорошо, - примирительно сказал я.
И зачем я его спросил, дурак? Он же гордый. Ведь запросто может, наверное, и отказаться от дорогого подарка. Скажет, что это вот и есть то самое "несусветное"... Посмотрю у них в Озуат, может и придумаю, что выбрать.
Райан, похоже, расслабился:
- Ну и славно. Слушай, а пойдем тебе гитару найдем! А? Как ты думаешь?
Похоже, он уже начинает искать подарок МНЕ! Но вот гитару-то я тебе купить не позволю... потому что, во-первых, хороший инструмент слишком дорог, а во-вторых, я сам должен услышать его звук... и коснуться грифа...
Ведь это - почти как женщина. Не любит посредников. И если захочет отдаться, то попросить ее я должен сам...
В следующее мгновение я осознал, что глупо улыбаюсь. Соскучился, да.
- Можно попробовать, - осторожно ответил я.
И таскать потом повсюду за собой гитару, как тщеславный купец - красивую жену? Мол, вот, смотрите, я не просто так, обычный путешественник, а ещё и менестрель! Умею, значит, играть на инструменте. А вы все завидуйте. А петь и играть я вам не буду, это я так... для себя только.
Глупо, конечно. Это ведь не оружие, которое может пригодиться всегда и всем, даже и женщине, если уж на то пошло. Висит клинок на боку иль за спиной и есть не просит. А гитара... ее ведь не возят с собой просто так...
Короче, я всю дорогу убеждал себя, что это лишнее. Что мне просто хочется опять подержаться за гриф и сыграть пару мелодий... ну или хотя бы одну, а для этого постоянно носить с собой инструмент не обязательно. Да и потом! Самое главное, - я же вроде как телохранитель! И пусть мой спутник об этом не знает, но я-то знаю! Хорош будет телохранитель - в одной руке клинок, в другой руке гитара... по башке треснуть ею, конечно, можно, но в таком случае треснуть лучше меня самого. Эх ты, менестрель... Ты чем занят сейчас? Ты обеспечиваешь безопасность парнишки, который явно обладает склонностью ввязываться во всякие безнадежные предприятия по спасению пленников у превосходящих сил противника. А ещё он, оказывается, имеет друзей, хорошо владеющих ножами... Имел. Того парня повесили, но был ли он один?!
Да и я сам... тоже, как выяснилось, могу быть под ударом. То ли старые это счеты, то ли нет... У тех, что убивали меня на уютных таургских задворках, уже не спросишь. А жаль.
Мы с Райаном продолжали идти по направлению к музыкальной лавке. И даже вошли в нее...
И уже когда вошли, я понял, какой у меня есть выход! Конечно, я не буду сейчас покупать ничего готового. Но заказать-то инструмент я могу?
И всё-таки я получил удовольствие - потому что мне же надо было дать понять почтенному мастеру, какого рода инструмент мне нужен. А для этого я подержал в руках несколько уже имеющихся, послушал их голоса... не поиграл, нет. Почти. Но всё равно было приятно.
* * *
Почта - такая странная штука... Вот вроде бы и письмо - от любезных твоему сердцу. И любовью пропитана каждая запятая, не говоря уже о буквах и словах - не даром же у Ланта такое выражение было на лице... размягченное, что ли. Или умиленное. Он и сам любит ту, что писала ему эти строки... Но и любовь, оказывается, умеет разить болью и затуманивать глаза. Даже посредством письма...
"Хорошо, что мне никто не пишет... вдруг бы я тоже так вот - читал и маялся?"
Райан чувствовал, что не очень-то прав в своих рассуждениях, но найти ошибку в них не мог. Возможно, потому что никогда еще никого толком не любил. И даже не привязывался. Хотя вот к Ланту же он привязался? Привязался.
Он старательно представил себе, будто получает от друга письмо. Что бы там Лант написал бы? Тоже жениться бы советовал? Или пенял бы, что озуа редко пишет и еще реже является пред ясны очи... А может, и нет. Может, он бы просто рассказывал, как придумал новую песню, а петь ее некому...
"Угу, ты еще поплачься, что он тебе не поет ничего... Уж не считаешь ли ты себя наилучшей аудиторией для него, а? Дурак... не вздумай больше напоминать ему про песни! Не хочет - значит, оставь в покое!"
Больше всего Райану хотелось, чтобы его спутник стер грусть со своего лица. Будучи озуа, пусть и полукровкой, он привычно считал, что лучшим средством от печали всегда будет какой-нибудь праздник. Но праздника никакого сегодня не было... Может, хоть День рождения? Вдруг близок?
Райан спросил.
И чуть не сгорел со стыда, осознав, что пусть и случайно, но вполне явственно напросился на подарок уже себе... Поторопившись заверить Ланта в обратом, сделал, кажется, еще хуже. Теперь эйл расстроен...
Что делать? Надо чем-то отвлечь. С детьми работает - почему же со взрослым должно быть иначе?
И тогда он предложил пойти за гитарой.
Вариант оказался... почти беспроигрышным. Лиловые глаза эйла наполнились мечтательностью, в улыбке засквозило предвкушение... Ай, как хорошо! Райан вряд ли сможет оценить инструмент, но зато вполне способен порадоваться за друга. Который, кажется, впервые со дня их знакомства был почти счастлив. Он нежно оглаживал блестящие золотистым лаком бока гитар, трепетно обнимал их за гладкие деки... и слушал. Голоса их струн были неуловимо разными, каждая пела что-то свое, и Лант внимал их звукам и разговорам, выбирая...
И так и не купил. Хотя видно было, что парочка деревянных красавиц весьма приглянулась ему. Стоили они, конечно, дороговато (да что уж там - за такую цену можно было пару весьма неплохих луков взять и пучок стрел к ним в придачу), но...
Впрочем, он хотя бы сделал заказ. Может, оно так и правильнее - луки, к примеру, тоже же лучше под себя делать. Как и многое другое. Гитара же, наверное, еще и более остальных индивидуальности требует... Не ему, озуа, судить, в общем.
Во всяком случае, сейчас Лант доволен. А это главное.
Они вышли на набережную и какое-то время наслаждались видом текущей воды. Впрочем, как раз вода была видна не очень хорошо - Кемер кишел лодками и лодчонками всех размеров и мастей. На них перевозили пассажиров, с них торговали, на них пели и даже танцевали. Легкая светловолосая девушка, совсем еще молоденькая, проплывавшая мимо на зеленой плоскодонке, казалось, пробьет своими каблучками дно... Задорная пляска Речной Жрицы привлекала много внимания, и на лодочку то и дело сыпались мелкие блестящие монетки. Впрочем, их и вовсе могли не кидать - девчонка не замечала ничего вокруг себя. Кроме солнца, неба и Реки, во славу которой она сейчас танцевала. Кемер бережно нес лодку вдоль набережной, и каждый знал, что ни сомы, ни водоросли, и вообще ничто не помешает ей проплыть положенный путь... И горе тому, кто прервет танец дурным словом или делом. Не пересечь ему Реки, доколе не умилостивит Жрицу...
Эйл, впрочем, не особенно впечатлился увиденным. И Райан, кажется, понимал, почему. Габриэла... Чернокосая красавица, воплощение Танца... Лант знал, что можно танцевать лучше. Или же просто считал, что никто не сравнится с любимой, поэтому и не вглядывался...
А может, дело было в чем-то еще. Например, эйл мог уже столько раз видеть Танец Жрицы, что уже перестал обращать внимание на него...
Покинув набережную, друзья пошли куда глаза глядят. Впрочем, так они шли недолго - Лант вспомнил, что хотел показать своему провинциальному товарищу какой-то сад.
Час спустя Райан понял, что если он скажет "какой-то сад" вслух, его посадят в тюрьму за осквернение... Этот сад не был "каким-то". У него даже название было не таким, как у других садов - Сад Веселых Белошвеек вообще не имел аналогов в Дешане. Во-первых, он был большой. Очень большой. А во-вторых...
Сад был поделен на части. Неравные.
Белые Холмы - огромная территория, усаженная всевозможными цветами, кустарниками и деревьями. Общим у них у всех было только одно - белый цвет лепестков.
Ущелье Крови Божественной - не очень большое естественное ущелье, густо поросшее краснолистными кустами шефоги южной. Казалось, стены Ущелья забрызганы вспенившейся, да так и застывшей кровью - гулять там было интересно, но как-то... зябко. Тем более, что пахла шефога этой самой кровью и норовила пустить сию благословенную жидкость любому неосторожному - для этого у нее имелись торчащие во все стороны темно-красные корни, вооруженные впечатляющими шипами.
За Ущельем простирались Пруды. Или Очи Богинь. Голубые Очи сплошь поросли голубым лотосом, для пущей красоты окаймившись пронзительно синими зарослями незеи. А Зеленые Очи были попроще - просто зеленая вода... Правда, только в них водились бронзовики - здоровенные рыбы с бронзового цвета чешуей, вспыхивающей на солнце расплавленным золотом, стоило им подплыть поближе к поверхности. Они с эйлом долго стояли на берегу, пытаясь угадать, в каком месте сверкнет вальяжно золотистый бок рыбины...
А если не ходить в Ущелье и свернуть после Белых Холмов на восток, то можно попасть в Молитвенник. Лант настоял, чтобы они после Прудов все-таки сходили туда, и Райан не пожалел потом ни разу, что увидел это место. Небольшая долинка... обнесена высоким штакетником, увитым диким виноградом и хмелем. А за штакетником... Это были глицинии. Старые, высокие деревья, уложившие свои тяжелые ветви на заботливо установленные людьми и алвами подпорки. И - водопады цветов. Цветопады. Множество разноцветных прядей, сквозь которые идешь и идешь, медленно погружаясь в их аромат, в их цвет, и в тихий, но непрестанный шелест где-то в верхушках. Веселые трели птиц тут даже казались не к месту - Молитвенник дышал тишиной и покоем. И Благодатью Богов. Тут и там встречались низенькие скамеечки без спинок, изукрашенные резьбой и лаком, и инкрустациями - и все это стояло тут десятилетиями... вместе с глициниями и тишиной.
А вот до Водопадов Радости Небесной они не дошли. Не увидели ни дробящихся в каплях радуг, ни веселых золотисто-рыжих подушек натарги, коими поросли все скальные уступы рядом с падающей водой... И Кудрей Всеблагой Инрель тоже не посмотрели - а ведь говорят, что нет прекрасней цветников, чем этот... Но - не дошли. Просто потому что устали и проголодались. Озуа предложил сходить туда еще раз и досмотреть все, что не досмотрено было сегодня. Перед отъездом вот взять и сходить. И Лант согласился.
Столько красоты и благолепия трудно было унести в себе за раз.
- А причем тут белошвейки, а? - измученный впечатлениями, озуа все же нашел в себе силы поинтересоваться у друга о том, что смутно не давало покоя с самого начала.
- А потому что тут неподалеку Школа была девичья, белошвеек там учили, - отозвался Лант. - Легенда гласит, что король однажды приехал туда с инспекцией и увидел, что глаза у девушек у всех грустные. А он был натурой романтической и велел вот так вот поднять им настроение. Сад заложили. Несколько лучших магов принимали участие. Тут ведь цветет такое, что и у себя на родине так не цветет... Постарались, в общем. Для веселья девочек. Жаль, он не догадался тогда спросить у девчонок, отчего они грустные были...
- А отчего? - тихо спросил Райан.
- От голода, - суховато ответил эйл. - Кормили их там плохо. И когда пришел мор, мало кто из них выжил, на это сил много надобно.