Алан Эрик, Стасенко Полина : другие произведения.

Ты никогда не бывал в этом городе светлом... Глава 5. Продолжение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всё-таки каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается!

  Это был один из самых счастливых дней той весны... и лета тоже.
  Вечером нас ждал концерт, а в течение всего дня я старался показать Райану город - вернее, помочь его услышать, проникнуться, ощутить причастность - и одновременно скользнуть мимо, как по льду, успев разглядеть самое главное.
  Королевский дворец - стремящиеся ввысь стройные пики башен, кружево стен, отблески солнца в витражных окнах...
  Королевские пруды - собственно, там были не только пруды, а и вольеры с животными, но меня влекли именно птицы. Лебеди, гуси и утки, кулики и цапли, множество певчих птах...
  У разносчика я купил большой каравай белого хлеба, и мы с Райаном, словно малые дети, увлеченно кормили моих... дальних родичей, пока хлеб не закончился.
  С несколькими птицами мне удалось подружиться - они подлетели поближе, некоторые сели на плечи нам с Райаном и угощались... Окружающие нас дети были в восторге - правда, они в основном как раз и пугали наших птичек.
  В воду смотрелись игрушечные, словно кукольные, замки, в пруду зацветали кувшинки. А чуть подальше - маленькие беседки и невиданные клумбы с фонтанами - парк, разбитый вокруг Королевских прудов, был воистину хорош!
  Поэтому и пускали туда не абы кого, а на входе стояла старинная фарфоровая ваза, в которую господа кидали денежки - сколько кому не жаль. На корм для животных и оплату садовникам...
  Я тоже кинул, не жалея. Мы долго гуляли там с Рэни.
  А потом отправились на ипподром. Можно было бы, конечно, поискать билеты на какое-то представление. Или просто, побродив по городу, найти перекресток, где уличный жонглер или музыкант нас бы заинтересовал. Но сколько можно бродить?
  И я помнил, с какой любовью и как вдумчиво озуа относился к лошадям, когда мы ехали в столицу. Даже просто проходя мимо, обязательно должен был остановиться хоть на мгновение, улыбнуться и потрепать животное за шею... А тут их было - много! И лучшие!
  Часть программы мы уже не застали - но я не особенно жалел: то были заезды на колесницах Оставались бега одиноких всадников и самое интересное, например, для меня - то, что уже к цирку было ближе. Выездка, почти-танец на лошади, всякая акробатика...
  Озуа смотрел во все глаза. Молча. Потом пробормотал:
  - Похоже, азенчаги сейчас в моде... Везде ж суют...
  Он восхищенно вздохнул, когда на площадку вышел статный огненно-рыжий тапхисец.
  - Ровно огонь пляшет! - зачарованно прошептал Райан и оглянулся на меня. - А у вас какие лошади, Лант? Или вы их не разводите?
  - Разводим... но теперь уже их мало осталось, - вздохнул я. - И кровь разбавили уже давно - а что поделаешь! На азенчагов похожи... только шерсть погрубее, чтобы не мерзли... Хорошие лошадки... но они только у нас, в Долине.
  - Вот бы посмотреть, - мечтательно вздохнул озуа и снова уставился на тапхисца. Жеребец плясал огненным сгустком, прядал ушами, весь - живой комок пламени. Изящный пируэт, пассажи, пиаффе... - Смотри, Лант, шаррская школа! Сейчас будет крупада! Смотри же!
  - Высоко, да... Здорово!
  Но смотрел я почему-то в основном не на скакунов. Я больше смотрел на озуа. И тихо радовался.
  Рядом с ним и солнце, казалось, светит ярче, и лошади - красивее и быстрее... Хорошо, что я повел его сюда.
  Уже под самый конец Райан вдруг резко повернулся ко мне и сказал:
  - Лант! Скоро же концерт у Мар! Мы не опоздаем?!
  - Нет, вечернего колокола не было ещё...
  Вечерний колокол в Телгаре и некоторых других крупных городах Камагеи отмечал окончание работы и закрытие почты, некоторых мастерских и контор, час прибытия тропанилл или кораблей - где как.
  Мы всё-таки посмотрели скачку с препятствиями на короткую дстанцию. И отправились в сторону Оперного театра.
  Вечерний колокол загудел, наполняя своим голосом переулки, когда мы входили в зал.
  
  * * *
  
  Скрипка пела.
  Я не сразу осознал, что сижу неподвижно, вытянувшись в струнку. Не получалось просто задумчиво развалиться в кресле. Не хотелось... Хотелось - не пропустить ни звука, вслушиваться, а порой очень хотелось подпеть, но я, конечно, молчал.
  По правде говоря - не ожидал я такого сильного впечатления. Ещё один урок заносчивому эйлскому герцогу...
  Ах, ты не такой? И последние лет тридцать старался не быть таковым? Ну хорошо, не тридцать, двадцать уж точно...
  Вот так, дружище - не только эйлы и алвы могут быть талантливыми музыкантами. Впрочем, слышал же я прекрасных исполнителей! И не раз. Но такого впечатления не было. А может быть, изменился я сам?
  Скрипка плакала.
  Горько, гневно, с болью, словно женщина, которая не может и не хочет поверить в смерть любимого...А потом что-то произошло - и боль превратилась в ярость... гордость. Сила, сопротивление, стойкость... может быть, месть? Да нет - скорее освобождение, словно прогнали захватчиков с любимой родины...
  Хотелось лететь... Лететь сквозь строй врагов, размахивая мечом... и по небу, издавая соколиный крик.
  Пьеса кончилась. Жаль...
  Маленькая женщина с короткими кудряшками темных волос стояла на краю сцены и устало вглядывалась в зал...По-моему, гром аплодисментов ей мешал. Она ещё была ТАМ - в своих звуках. И совсем даже не крылья, а просто широкие черные рукава, и не самая идеальная фигурка... а тонкие пальцы сжимают скрипку так, как будто отними ее - и жизнь кончится. Может, это так и есть? Но не найдется такого среди слушателей, кто бы попытался... это было бы святотатством.
  Перед этим мы слушали скрипку с голосом, с гитарой, с гармоникой, с разными инструментами... но сильнее всего были вот эти вариации, в которых я пару раз узнал мелодии известных композиторов, сплавленные заново, неожиданно и по-своему - но творчества самой исполнительницы тут было не меньше. И кто бы посмел осудить ее за вольное обращение с мелодиями маститых композиторов?! Только не я. Самое интересное, что я и сам когда-то... да... пытался сделать что-то подобное, на гитаре... но ЭТО было куда сильней. Как будто в каком-то счастливом сне мне подарили идеальное владение скрипкой (а так-то я ей владею на уровне плохого уличного музыканта) - и невероятный всплеск вдохновения. А теперь я слушал, ЧТО из этого получилось. Чудо! Нет, я бы так никогда не смог... я бы мечтал уметь ТАК.
  Райан искоса посмотрел на меня - ему хотелось, чтобы мне понравилось, и он, кажется, волновался, не зря ли притащил меня сюда... Да разве это может не нравиться?!
  
  * * *
  
  В глазах Ланта плескался восторг. С примесью непонятной Райану горечи, но тем не менее. Озуа тоже испытывал двойственные чувства - с одной стороны, он очень гордился тетей и произведенным ею впечатлением. А с другой стороны, полукровка в очередной раз с грустью понял, что чего-то ему все-таки не дано. Ну не может он всерьез воспринимать инструмент. Любой. Даже тетину скрипку. Правда, к скрипке он хотя бы привык - все-таки тетя провела с ним не так уж мало времени, а озуа вообще быстро ко всему привыкают. Привык, в общем. Но - не принял. Не смог. Хоть и не был чистокровным озуа - впрочем, говорят, иной раз полукровки куда более щепетильны в отношении традиций, нежели истинные носители этих самых традиций.
  Когда он увидел афишу, он обрадовался. Потому что это как весточка от родных - да какая там весточка! Это и есть его родня! Да, не из Озуат, ну и что?! Марин никогда не выделяла его из всех остальных племянников, но он твердо знал, что всегда может рассчитывать на теплую встречу и спокойную ласку. На дружбу и поддержку. Именно это предлагала им всем Марин. И, узнав о предстоящем концерте, озуа понял, что жутко соскучился. Именно по ней, маленькой взбалмошной женщине со сдержанным нравом, с неистощимым запасом жизненных сил, с неисчерпаемой любовью, которые она щедро тратила на него в том числе. Хоть он для нее и короткоживущий (Райан уже заметил, что многим долгоживущим это здорово мешает привязываться к жителям Озуат - мало кто отваживается дружить и любить, зная, что любви и дружбе отпущен весьма небольшой срок).
  "Интересно, а Лант - как? Он - эйл, он живет очень долго, куда дольше, чем люди. Если бы он относился ко мне, как к домашнему питомцу - было бы понятно. Не сказать, что радостно - но понятно. Но он-то, похоже, считает меня... приятелем своим..." - озуа почти подумал "другом", но тут же быстренько заменил слово на менее обязывающее. А то вдруг все-таки он ошибается в своей оценке их отношений? Это он тянется к эйлу, как росток - к солнцу. А вот что сам Лант к нему испытывает... знает только Лант. Угу.
  - Рэни, - тихо проговорил Лант, - у тебя просто удивительная тетя! Ты, наверное, ею гордишься - я бы гордился... Она замечательная. А ведь ты мне раньше и не говорил про нее... Я вообще, если разобраться, про вас... про тебя очень мало знаю.
  Райан смутился и пробормотал:
  - Ну... я - не самая интересная тема... Тетя Мар - другое дело. Я и правда ею горжусь. Хотя, конечно...
  "Да, она не поет, только играет. Только - на себя посмотри, олух. Чем у других недостатки искать, свои прежде повыведи... Сам-то небось и играть не можешь, а туда же... Не то чтобы очень хотелось уметь играть - настоящий озуа на инструментах не играет, но..."
  - А тебе правда понравилось? Тебе она сама понравилась или как она на скрипке играет?
  - И то и другое... но ведь я ее совсем не знаю - как я могу судить? По-моему, она очень добрая... гордая и самоотверженная. Но это я услышал, когда она играла... пожалуй.
  Райан улыбнулся - ему было приятно слышать такое о тете. Тем более от того, чьим мнением он уже весьма дорожил.
  - Она такая, - с некоторой горделивостью подтвердил он. - Я ее очень люблю. Это сестра моего отца, я у нее даже жил в Ларао... недолго.
  - Наверное, и отец твой... похож на нее? Я имею в виду, по характеру...
  - Не очень, хотя он тоже добрый. Он очень много знает и все нам рассказывает всегда. У него трактир в Веое, хороший. И маму он очень любил. Даже и сейчас... любит. Трудно ему...
  Райан снова вернулся к своей мысли о том, как же вот Лант, который куда больше жить будет, чем его отец, может с ним, короткоживущим, дело иметь. Ну или дружить - ежели это и впрямь дружба для эйла, а не другое что... Но спросить снова не отважился. Неловко как-то...
  - И мой отец... Не женился больше. Хотя ему предлагали на Совете, - неожиданно признался Лант.
  - Из-за тебя? - неуверенно спросил озуа. Вопрос был на грани. Но... почему-то ему казалось, что спросить надо. Хотя зачем оно надо Райану? Или... не ему оно надо?
  - В общем да... Из-за меня... - не сразу ответил Лант, как будто даже удивленно. - Отец не хотел менять наследника. Он сказал: "Только ее сын станет..."
  - Станет - кем? - не дождавшись продолжения, спросил озуа.
  - Станет его наследником, - ответил Лант после небольшой паузы.
  "Куда-то я не туда, похоже, влез. Не в свое дело..."
  - Извини, я не хотел, больше не буду. У моего-то отца вроде и выбор большой, а все одно только внуки унаследуют. Он-то - человек, всех нас переживет, - тут Райан мысленно надавал себе подзатыльников за неуместные слова и нехорошую паузу и тут же сменил тему, - Лант, а куда мы сейчас идем? Вроде ж наш "Сундук..." в другой стороне, разве нет?
  - Да, ты прав! Это меня ноги несут... по старой памяти. Ты не против... зайти в одно место?
  - Там кормят? - рассмеялся озуа. - Тогда не против, а очень даже за. Я проголодался.
  - Я тоже... наверное. Там кормят, да. И не только кормят... если ничего не изменилось... тебе может понравиться.
  
  Быть может, у меня недостаточно силы воли.
  Или, несмотря ни на что (на все мои старания) - никакой я не воин, не телохранитель, а всё-таки бард.
  Хотя... одно другому не мешает. Увы.
  В смысле, можно быть бардом и не обладать достаточной силой воли.
  Достаточной... да хотя бы для того, чтобы выдержать характер! Сказал же себе: хватит ерундой заниматься, иди охранять тех, кому это нужно! Всё равно стихи у тебя не получаются - такие, чтобы хотелось их петь. Редко выходит что-то стоящее, да и... тоскливое уж больно. А музыка - что музыка! И без меня хорошей музыки много...
  Не выдержал.
  Комом в горле застряла песня - а я даже и не знаю, какая... Обрывки услышанного мною на концерте вертелись в голове, плавились и застывали в какой-то неведомый никакой науке сплав. Кажется, я даже напевал что-то - еле слышно, но Райан всё равно несколько раз посмотрел на меня с интересом и даже как-то обеспокоенно.
  Неужели у меня такая ошарашенная, непохожая на себя физиономия? Возможно... если она выражает то, что творится у меня в башке.
  Но озуа ничего не сказал. И не спросил. Спасибо, Рэни.
  Даже не спросил, а куда мы, собственно, идем? Тем более если вспомнить, что ночлег наш совсем в другую сторону...
  А шли мы в "Приют Каэтаны". Мой самый любимый трактирчик во всей Камагее. Потому что там всегда собирались барды. Певцы и танцоры, фокусники и гитаристы. Там был их дом. Почти.
  Каэтана - покровительница менестрелей, актеров, танцовщиц и жонглеров, художников и скульпторов...
  Каэтана - поэт и возлюбленная менестреля, певшего ее баллады...
  Каэтана - человек, герцогиня, жившая так давно, что даже эйлы не могли сказать точно, сколько поколений назад она жила... Два? Три? А может, ещё больше?
  Каэтана - алвка...
  Каэтана - маленькая, изящная черноволосая женщина с огромными задумчивыми глазами...
  Это всё не могло быть легендами про одно существо... и тем не менее я, например, был уверен, что такая она и была. И алвка, и человек. Ведь люди рожают от алвов.
  И стихи писала. Говорят, такое бывало в прошлом. Давно. (Хотя люди, живущие с нами в Долине, нас порой почти как богов и воспринимают, не имея для этого никаких оснований, кроме нашей внешности и долгой жизни).
  Ну последнее - это уж слишком, а вот таким, как дед, я мечтал в детстве стать! Выиграть войну, спасти королевство... или хотя бы принцессу... нда. Не больше и ни меньше.
  Как дед.
  Правда, там была не принцесса, а целое княжество. Многострадальное Лдайское княжество, раздираемое на части вместе с людьми, семьями, полями и лесами...И не только оно. Мрак воцарился бы в нескольких королевствах, победи тогда старший брат в Войне Братьев.
  Я уж и не помню, сколько мне было лет, когда я дал себе слово все свои поступки соразмерять с памятью деда...
  И чего же ты достиг, Лант-Гитарист?
  Ещё один средний музыкант, играющий для людей чужую (ну и свою тоже) музыку?
  А ведь без этого, похоже, мне уже трудно.
  
  ...Внутри "Приюта Каэтаны", как всегда, мерцали огоньки. На каждом столе - свой огонек, маленькая свечка. На стенах - то же самое, маленькие язычки пламени дрожали в укрепленных на стенах светильниках - возле каждого столика.
  И каждый подсвечник был не похож на своего собрата. Были тут и настоящие чудеса златокузнечного мастерства, и грубоватые, но очень талантливые изделия начинающих скульпторов, и невиданные цветы из толстого стекла...
  Даже я когда-то смастерил нечто и поставил на стол. Внезапно захотелось проверить - а вдруг и жива ещё моя поделка?
  А что, если даже и жива? Прошлого всё равно не вернуть... Да и... не такая уж то была ценность, право слово...
  Я сел за привычный стол. И только присев уже, осознал это. За столом в углу сидят обычно те, кто выступает "на столе" - вооон оно, за левым плечом, маленькое возвышение... В некоторых трактирах его нет, ну так там вместо "стола" ставится... стул. Просто стул, лавка, в конце концов - ну а для танцоров и этого не нужно...
  Стол в углу, у стены, здесь света чуть поменьше - и гораздо уютнее.
  Оглядевшись, я убедился, что, кажется, никто пока не претендует на это место - быть может, сегодня не предполагалось ничьего выступления? Или оно должно начаться позже?
  Мне не хотелось ссоры, не хотелось и обижать того, кто надеялся сегодня заработать в Приюте - кто бы он ни был. Это было бы совсем уж нечестно, особенно если вспомнить, что меня во многих городах ждали деньги. Если в городе было отделение двэррского банка - то мне оставалось только сходить туда.
  Всё-таки некоторое время назад я помогал Кэсу и другим в налаживании некоторых связей и разузнавал о ценах и спросе на наши товары. И теперь пожинал плоды - связи работали, товары продавались, монетки капали и капали, вроде бы ни за что. Поэтому ходил я в банк нечасто, только если другого выхода не оставалось.
  А у барда, что рассчитывал на вечернее выступление, нет никакой помощи в лице Кэса и "своих собственных" денег в банке тем более. Мне всегда бывало немного неловко за это перед собратьями-артистами...
  Заказав нам с Райаном ужин, я решил наконец посетить трактирные "удобства" - иногда надо, хоть и значительно реже, чем людям. Даже "удобства" в Приюте были неповторимы!
  На стенах - разнокалиберные листочки бумаги, коры и даже металлические пластинки, покрытые рисунками. Хотя правильно - если в зале висят, почему бы и не здесь? И тематика рисунков была совсем даже не связана с тем, где они пребывали.
  Маленькие и большие, акварельные и рисунки пером, чеканные и плетеные - почти одни карикатуры, добрые и не совсем, но все очень забавные. Я, как старому знакомому, обрадовался рисунку, изображавшему дирижера Королевской Оперы, что преподавал в местной консерватории - судя по всему, сей шедевр принадлежал перу одного из его нерадивых, но небесталанных учеников. Маэстро был похож на себя невероятно! И смешон до чрезвычайности. Потому что оригинал-то я видел...
  Райан сидел тихо-тихо, явно завороженный атмосферой заведения. Веселый гул голосов, вдруг спетая небрежно, но весьма верно и приятно, фраза из какой-то арии, тихий голос маленькой глиняной двэррской флейты... Они непостижимым образом не мешали друг другу, а дополняли, и под сводами трактира звучала некая симфония - симфонии "Приюта Каэтаны", единственного в своем роде бардовского трактира.
  Какой-то мальчик, бежавший мне навстречу из зала - явно туда, где я только что побывал, чуть не упал (упал бы, если бы не моя выучка) и испуганно, с каким-то странным выражением почтения поздоровался... Наверное, принял за кого-то другого. А потом и я, проходя к нашему столику, увидел знакомое лицо и поздоровался - старик-скрипач был мне знаком ещё с первого приезда в столицу, и не важно, что он меня не вспомнит, он заслужил почтение...
  Я вдруг почувствовал, что я - свой... Всё-таки свой.
  И меня понесло...
  В какой-то момент, присев ненадолго за столик, я почувствовал жажду и не глядя выхлебал почти весь стакан, только что поставленный кем-то на столик... Только под конец я осознал, что это было очень крепкое вино - правда, весьма вкусное. Откуда оно взялось? Я не заказывал, думаю, Райан тоже. Хотя бы потому, что вино явно было из самых дорогих - а озуа, как я мог заметить, не тратил денег зря.
  В раздумьи я обвел взглядом внутренность "Приюта". Пестрые одежды акробатов и танцоров - не иначе как из Оперы, одинаковые камзольчики, радостный гомон, прислоненные к стене футляры - юные оркестранты, не иначе из Королевской музыкальной школы. Никто не обращал на нас особого внимания. Девушка-официантка - ласковый, заинтересованный взгляд... но не она же угостила меня этим..
  Вот оно!
  Мужчина, человек, лет трехсот... то есть около сорока. Он поднимает свой бокал, прижимает ладонь к груди и кланяется. Его спутник тоже поднимает бокал и вежливо наклоняет голову, хоть и не так истово, как его друг.
  Ничего не понимаю!
  Но я, конечно же, отвечаю приветственным жестом - быть может, у них сегодня праздник? Или обычай какой-то странный?
  Но скорее всего, меня просто приняли за кого-то другого.
  Кажется, сейчас это выяснится...
  Тот, кто низко мне кланялся, встал со своего места и почти ровной походкой приблизился к нашему небольшому столику в углу.
  - Позвольте мне поприветствовать вас и вашего друга, - обратился он ко мне. - Не ожидал! Какая встреча!
  -Добрый вечер, - немного озадаченно кивнул я. - Прошу прощения, не могу припомнить...
  - Да-да! Извините! Я понимаю...
  Он переминался с ноги на ногу, смущенно улыбаясь. Было странно и даже как-то трогательно наблюдать такую нерешительность у человека, явного воина и давно уже не мальчика...
  - Вы и не можете меня помнить, господин... Господин Лант? Вы... позволите так к вам обращаться? Потому что другого имени мне не называли... Лант-Гитарист... - произнес он тихо и смущенно.
  Я понял, кто он. Не бард. Он из тех, кто СЛУШАЕТ. Из тех, ради кого станешь петь даже больной - охрипший и с окровавленными пальцами.
  Потому что в их глазах порой читаешь почти детское восхищение, а иногда такое глубокое понимание, которого и не ждешь от человека, не пережившего того же, что и ты сам... да что говорить - такого понимания я раньше и не ожидал в принципе от ЧЕЛОВЕКА. Потом уже, счастливо столкнувшись с людьми и не-людьми наподобие моего теперешнего собеседника, понял, что ни раса, ни возраст, ни обстоятельства пониманию не помеха.
  - Да. Пожалуйста, конечно... Присядьте с нами. С кем...
  Я хотел сказать "с кем имею честь", но это было обычно для герцога Энтрадеса и не совсем привычно для Ланта-Гитариста. Поэтому я продолжил так:
  - Как зовут вас, мой друг? Это вам я обязан угощением?
  Взглядом я указал на нарядный хрустальный стакан, который я почти допил.
  - Бизго я, - с готовностью представился он. - Бизго Трешт, к вашим услугам. Я только хотел... подумал, что вино - это то, что вы согласились бы принять от меня в подарок... Когда-то я слышал, как вы поете. Тогда у меня не было возможности выразить свое восхищение как-нибудь... материально. Но глупо было бы упускать сейчас такой случай, верно?
  - Спасибо, Бизго, - сказал я задумчиво.
  Прошлое не отпускало меня. Собственно говоря, мне сейчас пришло в голову, что оно и не заканчивалось...оно продолжалось. Просто я выпал из него на некоторое время.
  Пытался быть не тем, кем являлся?
  - Присаживайтесь, - пригласил я.
  Человек осторожно опустился на стул и спросил:
  - А вы когда намерены выступать сегодня? Я был бы счастлив, если бы мой друг тоже послушал ваши песни... Собственно, я только из-за этой надежды - что сможем вас послушать сегодня - уломал его остаться в "Приюте" еще на часик...
  - Да я... Не знаю... Мы просто пришли с другом отдохнуть...
  Я растерялся. Похоже, что для этого Бизго вопрос о том, буду ли я тут петь, даже и не стоял.
  Лицо у мужика вытянулось от огорчения.
  - Так вы не... не собираетесь петь? - расстроенно вздохнул он. - А может... ну хоть одну песню, а?
  Я собирался ответить, что у меня нет даже и инструмента, и возможно, уже через несколько минут вперед выйдет тот, кто договаривался на сегодня с хозяином "Приюта", но не успел. Потому что взгляд мой упал на Райана.
  В глазах озуа была надежда. Неуверенная, почти робкая... Заметив, что я смотрю на него, он тут же встрепенулся и заговорил:
  - Лант... я знаю, гитары нет, но... Ты же и сам говорил, что можешь без инструмента... И что одолжить будет несложно... Может, все таки..? Когда еще доведется?
  И тут мне стало стыдно. Очень. Ну что я тут дурью страдаю?! Моё недовольство собой, отсутствие подходящего настроения и даже мои личные воспоминания, связанные с Габи - почему из-за этого должны страдать те, кто хочет послушать?
  И Райан - он же несколько раз уже мне о своем желании говорил, только тихо и робко так... а я радовался его деликатности.
  - Я могу, - сказал я, глядя не на Бизго, а на озуа. - Если я при этом не нарушу планов кого-нибудь, кто хотел сейчас выступать. Но инструмента у меня и вправду нет.
  - С инструментов как раз не проблема, - облегченно улыбнулся Бизго. - Гош - это мой друг, вон он сидит - как раз гитару своей деве ненаглядной несет из починки. Так я думаю, не будет худа, ежели вы на нем сыграете... Правда, вот про планы я, боюсь, ничего не знаю... Сегодня никаких объявлений не было...
  - Надо узнать, - сказал я.
  А если и вправду какой-нибудь бард рассчитывал на то, что сумеет заработать за сегодняшний вечер в "Приюте"? А я лишу его этой возможности?
  Правда, тогда он, наверное, уже должен был бы начать выступать...
  А если хозяин "Приюта" будет против? Я, кстати, даже не знал, кто им является сегодня...
  Но откуда-то выплыло убеждение, что против он не будет... Крепкое дорогое вино, не затуманив головы и не нарушив легкости движений, сделало, наверное, главное: оно отодвинуло куда-то мои сомнения и недовольство собой, неинтересные сейчас ни Райану с Бизго, ни мне самому. Это приют бардов - так пусть здесь звучит музыка.
  И я так стосковался по ней!
  Торжествующий всплеск смычка тети Марин, ее отсутствующие глаза... Аккорды гитары - как дружеская рука, сопровождающие скрипичную мелодию... Мне не давало это покоя, пока я шел сюда. Вот, значит, зачем!
  - Подождите меня. Я сейчас, - сказал я Райану и Бизго Трешту.
  И пошел в дальний угол этого большого, уютного зала, туда, где раньше всегда располагалась комнатка хозяйки. Или хозяина. Как знать, кто теперь "дирижирует" в Приюте?
  Раньше тут царила кругленькая, приветливая и вечно чем-то очень занятая женщина неопределенного возраста с немного забавной фамилией Титиран. Гулия Титиран - рыжеватые кудряшки, маленький носик и целая бочка... суетливой приветливости. Я общался с нею всего лишь раз, но запомнил хорошо.... Жаль, если ее кто-то заменил. Я даже помешкал, прежде чем откинуть занавеску, заменявшую дверь.
  - Можно?
  Кругленькая, рыжекудрая, озабоченная пожилая женщина обернулась на мой голос. Гулия. Седая, уже в морщинках, а глаза все такие же цепкие и веселые... Гулия Титиран...
  - Ба! Это кто ж почтил мой скромный домик?! - всплеснула она руками. - Никак сам Гитарист?! Только где ж твоя гитара, Гитарист? Как выступать будешь?!
  - Гулия...
  Я даже растерялся. Эта неподдельная радость - она всё-таки была неожиданной. Хотя, если вспомнить хозяйку Приюта, ее улыбчивую приветливость и темперамент -нечему было удивляться, наверное.
   Когда-то ей очень понравилось, как я пел... но дело было давнее, нас там было много, и не думал я, что она запомнила. Значит, вот так...
  Она растрогала меня. Словно и не было прошедших лет - только Габи нет, и я совсем другой... Гулия. Спасибо тебе. Ты вернула меня мне самому, кажется!
  - Я и не собирался сперва выступать. А никто не договаривался с вами на сегодняшний вечер? Не хочется обижать... Гитару-то мне обещали, кажется...
  - Вот и славно, что обещали! - обрадовалась она еще сильнее. - Затишье у нас, Гитарист. Балеб должен был петь сегодня, весь вечер. Еще четвертого дня сговорились... Да порезали его тут в переулке, вчера еще. Вроде не шибко сильно, жить будет. Да только слаб еще, петь не может. Так что твое появление - дар богов для меня!
  Гулия помолчала и вдруг растерянно пробормотала:
  - А ведь ты совсем не изменился, Гитарист! Столько лет прошло, а все тот же...
  Я?! Не изменился?!
  Хотя... она внешность имеет в виду. По сравнению с людьми я и правду не меняюсь, можно сказать. Как выглядел в двадцать пять на людские двадцать, так и сейчас выгляжу, спустя два десятка с лишком лет.
  Не зная, что ответить, я улыбнулся и галантно поцеловал ей руку. Гулия, бедняжка, покраснела, как девчонка!
  - Спасибо. Если я не обижу этим никого - я буду петь...
  - Не обидишь, что ты! Пой обязательно, я по такому случаю себе только десять процентов выручки возьму, остальное себе заберешь. Тебе, может, нужно чего? Горло промочить там али что?
  - Промочил уже. Спасибо, Гулия... А насчет условий... Давай как всем - как всегда. Договорились? Я... не голодаю сейчас. Так что - спасибо!
  Она усмехнулась.
  - Ну как хочешь. Мое дело - предложить. Давай, давай! Не тяни, Гитарист! Вино для тебя в любом случае - за мой счет.
  Я ещё раз поклонился ей и пошел обратно к нашему столику. Райан и Бизго, мой неожиданный поклонник, уставились на меня с такой надеждой и предвкушением!
  - Всё в порядке? Никакая помощь не нужна? - осведомился человек.
  - Нет-нет. Оказывается, сегодня и вправду некому выступать, - сказал я.
  - Так я побежал! Сейчас, инструмент же... - заторопился Бизго, с благоговением произнеся слово "инструмент".
  - Это правда?! - просиял озуа. - Лант, ты... ты правда споешь сейчас?!
  - Правда... Только ты... не разочаруйся... - сказал я немного растерянно.
  А вдруг ему не понравится! Он же не Гулия, которой всегда нравились мужские голоса и танцоры...
  - Ну что ты! - глаза его вдруг стали нестерпимо голубого цвета. - Мне кажется, у тебя бы не получилось меня разочаровать, даже если бы ты задался такой целью! Мне, кажется, даже гитара не помешает!
  Гитара - не помешает? Какие представления интересные у озуа всё-таки... А как же инструментальная музыка? Некоторые сочиненные мною мелодии я и вообще не пел, а только играл вариации на гитаре. Ну да ладно!
  Может быть, у них свои музыкальные инструменты и свои понятия о том, ЧТО надо на этих инструментах играть. Не мне их учить - могу лишь поделиться тем, что нравится мне самому...
  Вино было допито. Откуда-то взялся ещё бокал, я не понял... Заказал Бизго? Или я сам?
  Или Гулия решила отправить мне гостинец по старой памяти, чтобы "промочить горло"? Я выпил его почти залпом. А Бизго нес уже гитару. За его спиной маячила фигура друга, такого же здоровяка. Кажется, Бизго сказал, что тот остался сидеть здесь только в надежде на песни?
  - Вот... Пожалуйста...
  - Благодарю! Присаживайтесь... если хотите...
  Бизго явно хотел. И его друг тоже.
  - Гур, - сказал он неожиданно густым бархатным басом. - Гурриэн... если позволите... меня зовут.
  - Очень приятно, - сказал я искренне, принимая инструмент - Это мой друг Райан...
  Озуа вежливо кивнул, но был явно поглощен ожиданием песни, и взгляд его - ярко-синий - не отрывался от меня.
  Я гладил колки и гриф старенькой гитары, вслушивался в тихий разговор струн - ответ на моё движение, пока еле заметное, деликатное, знакомящееся.
  Ты ведь умеешь петь, звенеть, рокотать гневно и рыдать с яростным звоном, умеешь, правда?
  Басовая струна ответила гордо и сильно, как командир отряда. Да. Ты умеешь.
  И как хорошо, что мне попался много повидавший, недавно болевший, но сделанный из нужного дерева инструмент, сделанный хорошим мастером... Я буду осторожен, обещаю... я знаю, что ты устала, гитара, но мы покажем сегодня, сколько красоты, ветра, порыва и мелодий в тебе скрыто, ладно?
  Прижавшись друг к другу плечами, Гур и Бизго сели с другой стороны стола, несмело, но радостно улыбаясь. Они похожи были на ребенка, который наблюдает за тем, как бабушка заканчивает приготовление любимого пирога.
  - Да-да! Прошу... пожалуйста.
  Девушка-разносчица замешкалась возле нашего стола, глядя на меня неотрывно, и друзья тут же облегчили ее поднос на два больших блюда, которые перекочевали к нам на стол - нарезанное тончайшими ломтиками копченое мясо всех видов и такое же большое блюдо всевозможных сортов сыра, переложенного зеленью. Гур тихонько, одним толстым коротким пальцем подвинул это всё к нам с Рэни и приветливо улыбнулся.
  Я чуть подправил настройку второй и третьей струны и встал - пора... А то угощения-то я ещё не заработал, прямо надо сказать!
  С чего же начать...
  Сперва немного просто инструментальной музыки. Я хочу послушать, что умеет и как отзывается моя гитара, это как первый танец - сначала медленный, потом быстрее, и вот уже тебя ведет интуиция, и партнерша заранее знает, какое па ты задумал... а может быть, это ты знаешь, куда влечет ее.
  А потом - не делая перерыва - я стал петь. Сначала моя ранняя, очень ранняя песенка, с которой я чаще всего и начинал... почему-то она нравилась мне самому.
  ...Я умею немного -
  Лишь смеяться и петь,
  И, упав, подниматься,
  И навек не прощаться,
  И на боль - улыбаться,
  И назад не смотреть.
  
  Слова были мои собственные и отражали скорее то, чего я хотел достичь, а вот достиг ли? Подняться, улыбнуться в ответ на боль - получалось, а вот смотреть назад и в сотый раз вспоминать, что ты сделал не так - это наше... Но ведь я не забуду. И смотреть назад - нужно. Чтобы не повторять ошибок...
  Но дорога жестока,
  Она старит до срока,
  Догоняешь ты счастье,
  А его не догнать...
  Я даже помню, кому посвятил эти строки! В одном селении девчушка хотела уйти с нашей труппой, бросить семью, дом, своего парня - а я ее отговорил. Был ли я прав? Наверное, я никогда об этом не узнаю... Но ведь дело в том, что девушка хотела поехать в первую очередь следом за мной - а я ее не любил.
  
  ... Я почти не обратил внимание на всплеск - кто-то, кажется, попытался хлопнуть в ладоши, или кто-то ахнул, приглушенное восклицание, стук ножа по стеклянному графину... да, порой это случается вместо аплодисментов - среди бардов и у моряков, кажется. Нет! Не надо ничего... я и сам знаю, что пел так себе... лучше я сразу продолжу.
  ...Мы боимся растаять в тумане,
  Не оставив ни вздоха, ни света...
  Но та радость и боль,
  Что горели над нами,
  Ведь не могут пропасть без ответа?..
  Глупая, детская ещё надежда... Мне казалось тогда, что наша с Габриэлой любовь, то летящее настроение, которое охватывало нас при встрече, не могло, не должно было пропасть просто так... Ведь некоторые заклинания людей, особо сильных магов, или двэрров, я слышал, могут действовать довольно долго... а алвы вообще способны дозваться до близких своею песней на большие расстояния.
  Может быть, и наша нежность витает сейчас где-то в воздухе, заставляя чье-то сердце забиться сильнее?
  Когда-то я в это верил, потому что так было немного легче. Теперь - не знаю... Я пел и вспоминал доверчивые карие глаза, мягкие душистые волосы, маленькие босые ножки... Нет! Не буду! Не так... Ты была - радость, ты вся была как полет или весенняя птичья трель.
  И я не буду петь больше о своем горе. Просто - о тебе... Эту песенку я ещё не пел после ухода Габи, а сейчас вот решился.
  ...Месяц за окошком,
  у окошка крошка,
  маленькие ножки,
  узкие ладошки,
  ты ее не тронь -
  там внутри огонь...
  Рэни! Он один понял, о ком я и что это значит... Глаза его, синие и ставшие, казалось, раза в полтора больше, не отрывались от меня. На мгновение я вспомнил, как вечером у костра я рассказывал ему свою историю. А ведь если бы не Рэни, я так и не решился бы спеть сейчас... а вот теперь мне стало легче.
  Я не имею права молчать - хотя бы потому, что она бы этого не захотела. Спасибо, друг... что бы я без тебя делал?
  Словно услышав, что я думаю о нем, озуа чуть подался вперед. Восторженная, хотя и какая-то неуверенно-неловкая улыбка (словно он стеснялся своего восторга) вспыхнула на его лице. А я вдруг подумал - откуда я знаю, что у него глаза сейчас синие? Ведь не видно же на таком расстоянии... А вот знаю. Странно...
  А еще я каким-то образом знаю, что сейчас он весь взвинчен, напряжен и ловит каждый звук моего голоса. Именно голоса, не гитары... когда я только начал играть, он даже чуть нахмурился, словно ожидал другого... А вот песни полностью увлекли его, захватили. Надо же... Что ж - каждому своё. Правда, мне кажется, что играю на гитаре я лучше, чем пою...
  Но мне было бесконечно приятно, что пусть не гитара, но хотя бы мой голос и пение ему понравились. А то мало ли...
  Впрочем, не только его внимание окружало меня сейчас. Они все ждали - и дождались. Все, кто пришел сюда слушать... Они слушают - меня. Как когда-то... И это сейчас кажется мне правильным. Единственно верным.
  И восхищенная физиономия Бизго Трешта, забывшего, что сыр нужно жевать, а перед тем неплохо бы и в рот положить - он сидел с кусочком сыра в руках и выглядел очень смешно... наверное...
  Взгляд, обращенный в самого себя - во всяком случае, так мне показалось, когда я взглянул на спутника Бизго, того самого, который одолжил мне на сегодняшний вечер гитару. Он слушал, этот мужик, слушал мои песни - но уже, кажется, внутри...
  Они слушали. Кто-то - жуя и запивая. Кто-то - внимательно и настороженно. Кто-то - восторженно и почтительно. Но все - тихо. Действительно слушали. А я пел и понимал, что так и нужно. Каждый слушает, как умеет. Главное, чтобы им было кого слушать. А нам - чтобы было, кому петь.
  И я любил их всех. Эти люди - я уже не смогу назвать их чужими. Мальчишки-хористы, старый скрипач, суровая пожилая учительница музыки... Развеселый студент, что не отрывает взгляда от моих рук на грифе, а потом смотрит мне в глаза, и восхищение на небритом лице - граничит с болью... Разве могут сравниться с деньгами, что получал я за охрану, - слезы Гулии Титиран? Хозяйка "Приюта" не утирает их, только кусает губы и сидит прямо-прямо, подавшись вперед.
  Милая, добрая женщина!
  Для тебя - ещё одна песня... и ещё... Я не делал перерывов, не садился за стол - это было похоже на то, как жаждущий пьет разом целый кувшин воды, не останавливаясь.
  И ещё одна - для тебя, Рэни - почти без инструмента, только редкий торжественный звон. Тебе важнее голос - значит, это для тебя. И ещё...
  Меня словно вела какая-то сила, как щепку на гребне волны - но сила эта была я сам. И то, по чему я стосковался - моя музыка и чувства, которые сейчас можно было не прятать.
  Не знаю, сколько это продолжалось... Я бы мог петь ещё, но вдруг увидел, что у стенки стоят официантки, что нетронуты тарелки у моих новых знакомых Бизго и Гурриэна, да и у Рэни тоже.
  Когда-то надо и остановиться.
  И я сыграл на гитаре коротенькую мелодию соло - раньше я порою так заканчивал - и, поклонившись, просто быстро присел за свой столик.
  
  * * *
  
  
  Как же он не хотел петь! Ужас до чего не хотел, странно, что эти двое этого не заметили. Или заметили, но не придали значения? Небо с ними... Лант петь не хотел. И в то же время страстно желал. Мечтал. Дрожал от нетерпения, касаясь гитары и ее певучих струн...
  Музыка и песни были его водой, в которую ему было страшно окунуться. Огнем, через который надо прыгнуть. Ветром, с которым приходится бороться, хотя куда как проще вдохнуть его полной грудью. И только землей они не были, тяжеловата она для них.
  Но он был смелым, его друг-эйл. Он окунулся, и прыгнул, и вдохнул. И Райан даже не подозревал, что это может быть так... так... ошеломляюще.
  Очень мешала гитара, особенно поначалу. Но, вслушавшись в голос Ланта, озуа потихоньку забыл об инструменте. В конце концов... ну гитара. Что он, гитары не слышал? Чепуха. А вот голос...
  Лант пел песни, которые озуа уже слышал - их весь Дешан пел. И пел другие песни, которых, судя по всему, не слышал никто из здесь присутствующих. А озуа сидел и впитывал в себя каждый звук, каждый отголосок. Потому что многие из этих песен пел не просто певец, а тот, кто их создал. Это и само по себе было восхитительным и вызывало смутную горьковатую зависть. Но... дело еще было и в доме. Райан два года не видел ни Озуат, ни других озуа. И сейчас, наслаждаясь Песнями, он вдруг почувствовал себя почти как дома. Если бы не гитара, так совсем бы хорошо...
  "Зачем тебе гитара, Лант? Твой голос прекрасен сам по себе, тебя можно и должно слушать без помех. Зачем ты прячешься за обманчивыми звуками натянутых на деревяшку жил? Зачем вы все это делаете? Ты был бы украшением и желанным гостем любого нашего Круга! Земля и Небо, да тебя бы вся Веоя уговаривала спеть на празднике Лета! И потом на руках носили бы..."
  Лант коснулся его благодарным взглядом... Он сейчас пел о своей черноволосой красавице, которую все никак не мог отпустить.
  "За что ты благодаришь меня, Лант? ведь я ничем тебе не помог, только слушал... Вряд ли твоей боли убыло хоть на чуть-чуть... ой, вряд ли. А сейчас ты словно мне спасибо сказал..."
  Каждый раз, когда песня заканчивалась, полукровка замирал, страшась, что это последняя. Когда еще он услышит такое? Ведь Лант наверняка не захочет повторить... не станет петь ему по вечерам у костра... И сейчас в каждую паузу Райан чуть подавался вперед и, даже не замечая этого, неистово молился неизвестно кому: "Еще! Пожалуйста! Только бы не последняя!"
  А потом все-таки ее время наступило. И была это не Песня, но просто музыка, что в конечном итоге весьма озуа огорчило. А с другой стороны - Ланту лучше знать, как выступления заканчивать. Да и вымотался, сразу видать...
  Стоило эйлу сесть за столик, как рядом с ним сразу затолпились восторженные слушатели. Кто-то деловито спрашивал, когда будет следующее выступление, чтобы можно было подгадать и прийти с семьей. Кто-то восхищенно поведал, как легко ему стало на душе от вот той вот замечательной песенки и "нельзялизаписатьсловапожалуйстабудьтедобры!". Юная служаночка, пылко вздыхая, старательно подпихивала к певцу тарелку с жареными пескариками и пыталась поймать его взгляд, дабы сделать намек на совершенно пустую спальню.
  Лант всем улыбался, отвечал, благодарил - и Райан вдруг подумал, что вот это и есть его жизнь. Настоящая, а не та, с мечом... Жизнь, которую эйл променял на скорбь.
  Когда Лант повернулся к нему, полукровка тоже улыбнулся. И тихо, так, чтобы услышал только его друг, сказал:
  - Спасибо, Лант. Твои песни - они замечательные. И поешь ты чудесно. Жаль, я раньше не слышал...
  Лант посмотрел виновато. И устало, как же устало! А ещё... он неуловимо был какой-то другой...
  - Прости меня, - ответил эйл. - Прости, что я раньше не спел тебе... Если бы я знал...
  "Вот уж..! За что прощать-то? За то, что тебе петь больно? Так это мне извиняться надо, что... попросил. Интересно, если бы я не присоединился к просьбам, ты бы стал петь? Наверное, нет... Хотя, может, это мое самомнение выпендривается - вроде как ради меня петь стали и все такое..."
  - Ешь давай, - усмехнулся Райан в ответ. - А то на тебя без слез не взглянешь теперь - словно ты не песни пел, а лес весь день валил. Вон тебе сколько принесли на радостях! Так что хватит болтать - начинай жевать. Видишь, почти что... рифма...
  - А ты...пишешь стихи? Да? - слабо улыбнулся Лант.
  Озуа покраснел и тут же замотал головой.
  - Я... нет, ты что! Я вообще не...
  И замолчал, совершенно смущенный и испуганный. И только спустя пару вдохов он сообразил, что имеет дело не с озуа, и Лант, скорее всего, не счел бы писание стихов таким позором, не встретил бы неприятием и брезгливым сочувствием... и вряд ли бы отвернулся от полукровки только из-за того, что у него иногда сочиняются эти... недо-песни.
  - Очень редко, - почти шепотом признался он, решив все-таки не врать.
  - Как здорово! Какой ты молодец...Почему же ты не говорил мне?! - горячо спросил его Лант. - Я тоже... редко... сейчас не получаются.
  "Ну вот как объяснить? Как?"
  - Это... просто у нас поют Песни, а не сочиняют стихи, - помедлив, сказал Райан. - А я не могу... Не дано мне песен петь... вот и... Ну и вообще - я их не пишу. Не хватало еще... Довольно и того, что сочиняю... И... и ты лучше ешь. Это неинтересно совсем.
  - Рэни... - эйл смотрел сквозь него усталыми глазами, которые стали, казалось, ещё больше, - ты... запиши их. Для меня. Просто - для меня... Пожалуйста. Если бы не ты...
  Он держал бокал и как будто забыл о нем. Бизго с другом, полные почтения, не осмеливались вмешиваться в разговор и тихонько о чем-то переговаривались. Потом Бизго, неловко улыбаясь, положил рядом с рукой эйла какой-то мешочек и неуклюже подвинул его поближе:
  - Это Вам, господин Лант! Я не смел и мечтать о таком вечере! Вы проникли мне в самую душу своим голосом! Нет-нет, не возражайте! Это правда! Такое... такой... не знаю, как сказать... но я убежден, что это заслуживает куда большего вознаграждения, чем этот скромный подарок! Прошу Вас, не побрезгуйте!
  Лант осторожно развязал мешочек и бережно вытряхнул на ладонь его содержимое. Жемчужина. Огромная, чуть неровная, дышащая жизнью... очень красивая! Бизго чуть развел руками, словно извиняясь, что подарок такой скромный...
  - Спасибо, - немного растерянно произнес Лант, - это... это слишком, я не заслужил... Бизго... Знаете - это будет моим талисманом. Я не забуду вас. Буду смотреть на нее и вспоминать этот вечер... и вас с другом.
  И тут вдруг заговорил второй, тот, который одолжил Ланту гитару на этот вечер. Кажется, он назвал себя Гурриэн. Точно, Гурриэн Гош. Он, бережно погладив инструмент по лаковой обечайке, чуть наклонился к эйлу и негромко проговорил:
  - Посоветовал бы почтенному куну быть внимательнее я. И осторожнее. Глаза чужие следили в этот вечер за ним, но закрыты для музыки и песен уши холодные были...
  Бизго озабоченно нахмурился и тут же уточнил:
  - Ты кого-то видел? Я не заметил... Ты уверен?
  - У входа сидел чужой и не слушавший песни... но певца поглощавший странным взглядом. Не к добру. Считаю так я.
   "За Лантом следили? Что за дела?! А я ничего и не заметил... Бес побери! Неужели это с Таурга? Или... кому-то в Телгаре спокойно не сидится? Но кто? Паззе тот? Ехал с нами... и как будто старался не выпускать из виду... Или нет? Кто, гуфр его оццуть?!"
  Райан недоуменно переводил взгляд с одного на другого и ощущал, как ледяные когти тревоги, граничащей со страхом, неотвратимо вгрызаются ему куда-то под сердце.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"