Звонок телефона, нудным комариным зудением, вырвал Санчеса из цепких объятий Морфея. Пытаясь окончательно не проснуться, он на ощупь нашёл ненавистный гаджет. "Действительно, гад!.." - мелькнула сумрачная мысль. "Какая скотина звонит среди ночи?!."
"Да!.." - зло прошипел он в радостно засветившийся дисплей.
"Как дела?" - осторожно поинтересовался осипший мужской голос.
"Кто это?!" - с плохо сдерживаемым раздражением, прорычал в трубку Санчес.
"Это Петерсон!" - сообщил голос, и, через мгновенье, недоумённо осведомился, - "Спишь, что ли?.."
"А что нормальные люди обычно делают глубокой ночью?" - вопросом на вопрос раздражённо огрызнулся разбуженный.
"Ну, да! Ну, да!.." - Голос смолк. Слабым шорохом помех в трубке осталось лишь тяжёлое, мужское дыхание. "Просто... Надеялся, ты поможешь!.."
"Что - то срочное?.."
"Не телефонный разговор! Сейчас можешь подойти?.."
"Очень надо?.."
"Очень!.."
"Хорошо. Куда?"
"Прихвати кэшем две сотки, купюры по пятьдесят. Мы тут на воздухе сидим, кредитные карточки не принимают".
"Где вы?"
"Там, где всегда. В скверике."
"Через полчаса." - пообещал Санчес, и открыл глаза. Стрелки настенных часов дрогнули, лениво перескочив на цифру два.
На центральном перекрёстке главной улицы старой части города густая, настоянная тёплой южной ночью тишина, венчалась с абсолютной пустотой и безлюдьем. Матово блестел древний булыжник, отражая свет невидимой луны, придорожных фонарей и витрин закрытых магазинов. Фасады домов задрапировали изыски своей архитектуры бархатными портьерами грязно фиолетовых теней. Заливший город сумрак, обнаружив постороннего, сгустился и насторожился. Санчес огляделся. Метрах в пятидесяти, в самом начале улицы, смутно угадывался небольшой памятник Пресвятой Деве. "Странно!" - подумал он. "У нас никогда не было в города ничего подобного! Тем более здесь - на легендарной улице". Рядом с памятником одиноким подсолнухом торчала уличная поилка.
Струйка воды едва пульсировала. "Вода святая!" - мелькнула смутная мысль. Санчес подошёл и сделал несколько маленьких глотков. Мягкая, прохладная, с лёгким привкусом родников или растаявшего льда жидкость, бальзамом прошлась по пересохшему горлу.
"Где бы найти пустую тару, набрать воды домой?" - Санчес огляделся. В конце улицы, на угловом здании, там, откуда он только что пришёл, тускло светилась надпись - "Универсам 24".
"Вот!- обрадовался Санчес, - то, что надо!.. Возьму минералки, вылью, наберу святой воды...
Меня ждёт Петерсон!.." - вдруг вспомнил он. Перешёл дорогу, срезав квартал, и нырнул в широкую подворотню старинного трёхэтажного дома. "Насколько помню - двор проходной. - подумал Санчес. "Так будет быстрее".
Пройдя через двор, вышел на бульвар, сбежал по узкой, гранитной лестнице, нырнул под эстакадный портовый мост и наконец увидел жёлтый свет, лившийся из приоткрытой двери пивного бара.
В маленьком помещении пусто. Санчес присел за один из трёх имевшихся здесь столиков, и заказал светлое пиво. Барменша, толстая некрасивая женщина бальзаковского возраста, молча принесла кружку с большим облачком белоснежной пены, и тут же исчезла. Сделав несколько глотков, Санчес снова вспомнил о Петерсоне.
"Где его, черти носят?" - раздражённо подумал он и бездумно уставился на дубовую поверхность стола. Его внимание привлёк терракотовый сучок на серой доске, отполированной локтями бесчисленных посетителей. Санчес вгляделся. Петерсон, и ещё какой - то крупный мужик, лицом похожий на знаменитый портрет Карла Маркса, заросший до бровей серо - седой шевелюрой, с чёрной, взлохмаченной бородой, тут же принялись неприлично и вульгарно ему подмигивать, и, перебивая друг друга, что - то беззвучно объяснять. Оторвав взгляд от стола, Санчес огляделся. В помещении, размером в лучшем случае три на пять метров, никого. Барменши не видно. Он снова уставился на коричневый сучок. Петерсон с приятелем ещё оживлённее загримасничали.
"Тьфу!" - чертыхнулся Санчес. "Наклюкался до глюков!" - Не отрываясь ,он допил пиво, и вышел.
Начало осени. Тепло. Опавших листьев почти нет. Клёны и акции в изумрудно - золотом убранстве привычно дремлют на длинной, пустынной аллее. На дальнем её краю, сидела на скамейке и читала книгу невысокая, стройная девушка в длинном цветастом платье, выгодно подчёркивающем её хорошенькую фигурку. Санчес подошёл, молча присел рядом, и закурил.
"Вам тоже не спиться?" - не отрывая взгляда от книги, тихо спросила она. Санчес кивнул.
"Петерсон звонил". - не глядя на девушку, сообщил он. "Петерсон, это его прозвище. Так - то он Петрович. Петрович - сын Петра. Петер сон..." - не понимая, зачем это говорит, закончил он. И ещё раз, словно пробуя слова на вкус, проговорил по слогам, "Пе - тер - сон... Петер Сон".
"Понятно..." - Девушка покачала стройной ножкой в белой сандалии, и перевела взгляд со страницы книги на него. "Как ваше имя?" - спросил Санчес.
"Зачем это тебе?"
"Может, встретимся.. Кофе, мартини..." - Она изучающе взглянула на него и, видимо, что - то решив, буднично произнесла, - Алиса.
"Дашь номер телефона?" - Незнакомка, не ответила, и, словно для себя, тихо произнесла: "И они возвращаются, чтобы опять течь..."* Немного помолчав, она оторвалась от чтения, и, не глядя на Санчеса, начала перечислять длинный ряд цифр.
Налетевший порыв ветра шумно пролистал несколько страниц её книги. В небольшом водовороте закружилась палая листва, скручиваясь в полупрозрачную, пыльную трубу... Реальность: сквер, скамейка с девушкой, улица, фасады домов растворились в матово - серебристом тумане... Мелькнуло укоризненно - глумливое лицо Петерсона с бородатым приятелем, мокрые камни булыжной мостовой...
Санчес проснулся. "Какой же она назвала номер?" - подумал он, закрыл глаза и мучительно напрягся, пытаясь вспомнить ускользающие цифры...
* Экклезиаст
2
Громко и озабоченно заворковали голуби за окном. Глухо заурчал двигатель автомобиля на улице... Видимо, сосед завёл машину и начал прогревать двигатель. В порту долго и натужно замычала сирена маяка. "Туман", - подумал Санчес, пытаясь вспомнить её лицо. Мелькнула стройная ножка в белой сандалии и тонкое цветастое платье, обтягивающее хорошенькую фигуру.
Он полежал, смежив веки, ещё пару минут, но поняв, что вернуть сон не удастся, повернулся на бок и открыл глаза. Сумрачное утро неторопливо обыскивало его комнату. Книжный шкаф, телевизор, стенка - забитая книгами, шкаф для одежды, камин, с его большим портретом в морской форме - дань юношеской романтике, каминные часы с боем... "Последний раз я их заводил, кажется, лет пять назад..." - лениво подумал Санчес. Бой у них красивый - глубокий и мягкий, но.... Будят ночью. Дальше: кресло качалка, фото и картины на стене, модель каравеллы Колумба на книжной полке - серая от пыли; дверь в коридор и на кухню, тяжёлые, бархатные шторы, большое окно, дверь на балкон... Какие же цифры были в номере телефона у феи из сна?.. Лицо девушки показалось ему смутно знакомым!..
Он снова закрыл глаза и ещё раз попытался сосредоточиться, и вспомнить - где мог видеть её раньше. В голову полезли дела дня грядущего, и какие - то обещания, требующие обязательного исполнения. "Ладно!" - решил он. "Морген морген, нур нихьт хойте!" * Решительно встал, одел халат и направился в кухню. Сварил кофе и вышел на балкон. Сосед снизу уже прогрел свой антикварный мерс и собрался выезжать. Заметив его, приветливо махнул рукой. Санчес ответил тем же. Глубокую тишину раннего осеннего утра нарушало только булькающее воркование голубей, да грохот проехавшего трамвая.
Вспомнив о ночном звонке, он вернулся в комнату и просмотрел входящие. Ночной номер не определился. "Странно!.." - подумал Санчес. "Петерсона всегда видно. Вероятно, звонил не со своего телефона?.." - Уже решив найти номер приятеля в телефонной книге, взглянул на часы и остановился. Семь утра. Не будем поступать как некоторые...
Включил телевизор, завалился на диван, повернулся на правый бок и, укрывшись пледом, прижался к его спинке. Утренние новости ничем не отличались от вечерних и дневных. Президент добрым "волшебником на голубом вертолёте" метался по стране, пытаясь успеть сделать то, что должны были те, кого он сам и назначил. Начальники делали вид, что внимательно его слушают, склонив уставшие от государственных забот седые головы. Но, стоило ему улететь в столицу, продолжали деребанить миллиарды из бюджетов своих регионов.
"Маразм крепчает!.." - сонно подумал Санчес. Дерьмократически майданутое сообщество навсегда сделало Россию "козлом отпущения", сваливая на неё свои проблемы и одновременно, по - тихому, устраивая свой бизнес. Африканцы и арабы бесстрашно покоряли моря и страны , прорываясь в заплывшую самомнением о своём всемогуществе Европу, собираясь прекрасно жить на вполне приличное пособие. Артисты пели и плясали, в перерывах рассказывая, кто с кем успел переспать, развестись и удачно отобрать чужое имущество. Кто - то честно работал, строил заводы, трубопроводы и мосты, собирал рекордные урожаи. Санчес спал.
3
По легендарной улице лениво прогуливалась осень. Редкие прохожие, судя по озабоченным лицам, местные горожане, спешили по своим делам. Летние площадки у кафе и баров убрали, тротуары неожиданно стали в два раза шире и просторнее. Слабые порывы ещё тёплого ветерка, сметали в небольшие кучки листья акаций и, покружившись с ними в осеннем "сиртаки", широкими горстями мелких золотых монет щедро разбрасывали их по древней, мощёной булыжником, улице. Там, где стоял памятник Святой Деве, обнаружились четыре больших гранитных валуна. "Вполне могли служить постаментом", - решил Санчес. Понятно, никакого памятника здесь не было и быть не могло: валунами перегородили въезд на улицу, после того как она стала пешеходной.
"Пройдусь ночным маршрутом..." - вдруг решил он. На углу заманивал рекламой не "Универсам 24", а ресторан оформленный в национальном стиле. Ограждение, стилизованное под хуторянские заборы - плетни, украшено искусственной зеленью, красными, синими и белоснежными лентами, и цветами. Тут и там на плетне висели горшки, тыквы и разнообразная кухонная утварь. Ресторан вкусно пах горячим украинским борщом с чесноком, копчёным салом и горилкой. "До полного счастья не хватает официантов в шароварах, вышиванках и сапогах, смазанных коровьим дерьмом", - усмехнулся Санчес, не любивший переборы в любой национальной экзотике. Он вышел на середину улицы и всмотрелся в место, где во сне видел Святую Мадонну. Отсюда хорошо просматривалась часть центрального городского сквера, за перекрёстком, зашитое в строительные леса "культурно - архитектурное наследие..." Ничего похожего на памятник...
"Ладно. Идём дальше..."
Здание с проходным двором оказалось не трёх, а двухэтажным. Проходной двор вывел не к лестнице, а во внутренний дворик академического театра. Лестница нашлась намного дальше её знаменитой и парадной подруги, но также не привела к эстакадному мосту. Её облезшие и выщербленные ступени вывели на узкую, мрачную и пустынную улицу. Она встретила Санчеса мёртвыми глазницами выбитых окон отселённых развалюх времён Екатерины 2, и скелетами бывших портовых складов. Крыши, в большей своей части, провалилась, кирпичные стены почернели от грязи, пыли и буро - зелёного мха. "Кладбище. Нет! Здесь другое... Увядание. Старость. Безнадёга..."
Пройдя два квартала и не встретив ни одной живой души, он вышел к мосту. На месте пивного бара оказался маленький обувной магазинчик. "Есть ли смысл искать ночной сквер и бар, где ему привиделись Петерсон с приятелем?" - мелькнула трезвая мысль. "Зайду - ка лучше в филармонию! Может встречу кого-нибудь из старых друзей - подруг!.."
Броская афиша обещала залётных гастролёров. Через дорогу оригинальным интерьером манил пивной бар. "Посижу до начала концерта", - решил он, крутанулся на одном каблуке и бодро зашагал к оригинальной "бодеге". *
На концерт Санчес опоздал, но дозвонился Петерсону. Тот божился, что ночью не звонил, а сейчас он с другом в Горсаду и будет рад видеть до боли знакомую рожу. "Будете рады - приду!" - пообещал Санчес, допил третью кружку "светлого", навестил "горшок" * и пошёл на встречу с приятелями.
Стемнело. "Как быстро заканчивается день! Проходит лето... Улетают годы... Как быстро!.." - вздохнул Санчес, прикидывая, стоит идти продолжать пьянку, или всё - таки попробовать сегодня найти приснившийся бар и сквер?
В городском саду у фонтана молодые ребята играли на "шляпу". Человек пять скучающих прохожих сидели с безразличным видом на скамейках, не обращая внимания на музыкантов и музыку. Санчес незаметно передал одетому во всё чёрное и кожаное, длинному патлатому парню, игравшему на бонгах, сотенную купюру. "Браво" - "Верю я", - тот молча кивнул. Невысокая, совсем юная девушка в мощных ботинках и простенькой курточке, взяла большую акустическую гитару, подстроили её, кивнула коллегам и, неожиданно чисто, голосом Агузаровой, запела; "Верю я, день придёт, весь в лучах..." На скамейках зашевелились. Две длинноногие, тощие девицы и одна толстушка вышли танцевать. Партнёры не объявились, и они снова оккупировали скамейки. В "шляпу" музыкантам что - то упало, и они приободрились. "Эти жёлтые ботинки!.." - задорно начала юная певица. Три девицы снова вышли танцевать. Компанию им составил в смерть пьяный парень лет тридцати, единственной заботой его было устоять на ногах и обнять сразу трёх танцовщиц. Те лениво уклонялись и, также лениво, изображали что - то похожее на движения кавалера. "Мне здесь ловить нечего. Петерсон подождёт!" - определился с дальнейшими планами Санчес. Ищем "сонный" бар и сквер.
В баре из сна, теперь магазин "Продукты", торговали пивом, минералкой, вином, водкой и закуской. Скамейка в сквере присутствовала... и даже не одна. Санчес присел на ту, из сна, открыл пиво, купленное в "бывшем баре", сделал несколько глотков и бездумно уставился на аллею.
"Зачем я это делаю?" - мелькнула разумная мысль, и тут же растворилась в мутном, пивном опьянении. Он закурил и, допивая хмельной напиток, стал наблюдать за бездомным, рыжим котом, сидевшим под скамейкой напротив, изредка поглядывающем на него. Половину нарезки "сервелата", который прикупил на ужин, он положил рядом с собой. Кот недоверчиво глянул на него и медленно подошёл. Снова недоверчиво посмотрел, но всё же запрыгнул на скамью. Потрогал лапкой колбаску, уселся поудобнее, заурчал и активно принялся за дело.
"Вот так и живём..." - Санчес в два приёма добил пиво. "Бухаем, киряем, квасим, пьём как лошади, биндюжники и сапожники... и, какие ещё там есть меткие, народные определения крепкой дружбы с зелёным змием?.." Погладив кота, он побрёл домой. Оглянулся, сделал ручкой усатому и хвостатому, смотрящему ему вслед и, явно решавшему, - идти за этим странным полуночником или всё - таки надёжнее в свой привычный подвал? Санчес приглашающе махнул рукой и даже выдавил из себя "Кис - кис!.." Кот не пошевелился. "Ладно! Сфинкс бродячий! Оставайся! Бомжуй! У тебя своя жизнь - у меня своя!" - мрачно пробормотал Санчес. "Если это можно назвать жизнью!.."
Идти до дома через переулок, оказалось всего пять минут. Быстро раздевшись, он нырнул под тёплое одеяло, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
4
Уже три квартала Санчес шёл за невысокой девушкой в короткой сиреневой курточке, с накинутым на голову, отороченным чернобуркой, капюшоном. Из - под куртки выглядывали стройные ножки в голубых джинсах и коричневых сапогах, на небольшом, квадратном каблучке. Чёрная сумочка, на длинном ремешке, перекинута через плечо. Неширокая улица старого города. Двухэтажные, облезшие, охряного цвета фасады. Дома без балконов ,и каких - либо архитектурных украшений, (возможно купеческие). Девятнадцатый век. На одном углу магазин "Продукты", на другом "Аптека".
Шёл он за ней от самой остановки трамвая по другой стороне этой же улицы. Увидел её в транспорте. Когда она вошла, он, почти физически почувствовал и услышал, как у него в районе сердца щёлкнул выключатель. В его случае - включатель. И он как - то сразу понял, почувствовал, осознал - это та, о которой он мечтал и хотел встретить всю свою недолгую двадцатилетнюю жизнь.
Честно признаться, - с девушками у него никогда и ничего не было. Ни серьёзно, ни просто так. Он не был размазнёй и ботаником, скорее наоборот - симпатичный парень, почти метр восемьдесят роста, кандидат в мастера спорта. Школу окончил так, что растроганная завуч на выпускном вечере назвала его "нашей гордостью и надеждой..." Да!.. Ещё!.. Он не курил и не употреблял любой алкоголь.... Не сказать, чтобы ему не нравились девушки... Скорее - наоборот! Но он - стеснялся! Да что там, - просто панически боялся подойти и заговорить! На танцы не ходил - не хватало времени - три раза в неделю тренировки по плаванию в бассейне и спортзале. Само собой - учёба в школе.... Собирался поступать в университет...
Сразу после окончания школы - ему исполнилось 18, - его провожали в армию. Пришли школьные и дворовые друзья, родители да замужняя соседка - её муж в это время сидел в тюрьме. И вот же три месяца, как он отслужил, вернулся сержантом. Работал в театре монтировщиком сцены, готовился поступать в Питерский университет культуры. А сегодня встретил мечту...
Увидев её в трамвае, он так испугался, что тут же отвернулся и упорно смотрел в заиндевевшее окно, чтобы случайно не встретиться с ней взглядом. Вдруг поймёт, что он влюбился! Страшно, больно, навсегда!!! Только заметив, что девушка вышла в старом городе, незаметно последовал за ней. Периодически оскальзываясь, стараясь не потерять её из вида, он шёл по противоположной стороне улицы, приотстав на квартал. Чтобы такое придумать? Как подойти и познакомиться? Серый, зимний день, ломаные скелеты коротконогих деревьев и грязный снег на обочинах, редкие машины и такие же, спешащие по своим делам хмурые, замёрзшие прохожие, оригинальных идей не подбрасывали. Самому ему в голову тоже ничего сногсшибательного не приходило. Девушка остановилась у дома с небольшой официальной табличкой синего цвета, открыла дверь и исчезла. Выждав десять минут, Санчес подошёл и прочитал: Библиотека.
"Так!" - подумал он. "Она здесь работает или она студентка, - приходит за нужным для учёбы материалом. А может просто - любит читать? "С завтрашнего дня запишусь, и каждый день буду приходить! Бог даст - встретимся!" - решил он. Настроение резко улучшилось. Он снова перешёл дорогу и ещё минут десять топтался на месте, не сводя глаз с дверей библиотеки. Незнакомка не выходила. Впрочем, за это время вообще никто не зашёл и не вышел из этого дома. "Теперь можно возвращаться", - решил уже достаточно промёрзший бывший сержант. "Летим домой на крыльях прекрасной любви!"
Неизвестно откуда появилась и двинулась ему навстречу весело галдящая компания парней и девушек с воздушными шариками и цветными бумажными гирляндами. Громко смеясь, они пробежали мимо, бесцеремонно толкая его локтями и плечами. Одна из девчонок остановилась, набросила ему на шею гирлянду, а на руку намотала нитку с большим, красным воздушным шариком. "С Новым годом и новым счастьем!" - хохоча крикнула она, и побежала догонять друзей. Санчес посмотрел на воздушный шарик. Ему показалось, - это солнце на восходе, а он его держит, не даёт вернуться на небо дарить людям свет, тепло и надежду. Нитка порвалась легко. Благодарное солнце - шарик тут же заторопилось в повеселевшее небо. Серый цвет таял,, превращался в тёмно - голубой и ярко - синий.
5
"Трр - дзынь!" - громко и предупреждающе рявкнул трамвайный сигнал, и Санчес едва успел отскочит подальше от путей. "Тррр - дзынь! Трррр - дзиинь! Трррр - дзеень!" - настойчиво верещал звонок... "Чёрт!.." Комната залита горячим светом полудня. На часах без пяти двенадцать. "Трррр - дзеееенььь!" - захлебываясь от ярости, разрывая перепонки тишины, вновь загрохотал дверной звонок. "Твою ж!.." - чертыхнулся Санчес, вскочил и босиком поспешил в прихожую. Незнакомая, обрюзгшая тётка, неопределённого возраста убрала руку со звонка и деловито объявила, - "Горгаз", проверка показаний счётчиков." Санчес не слышно матюгнулся и сделал приглашающий жест. Указал на прибор, включил чайник, открыл банку с кофе и положил три ложечки в зелёную кружку с надписью, "С добрым утром!" Записав показания, тётка осуждающе посмотрела на его голые ноги, помятый вид, и сделав, судя по её лицу, не самый положительный вывод об увиденном, гордо удалилась. Закрыв за ней дверь, Санчес зашёл в ванну. В зеркале отразился уставший мужчина среднего возраста, с мешками под глазами. "Видок был - ещё тот! Словно всю ночь квасил и занимался всякой - разной непотребщиной!" - Санчес поморщился. Быстро разделся, включил душ и нырнул в его тёплые объятия. "Вот так бы всю жизнь!.. И ни каких дел и забот..."
Сварил кофе, закурил и вышел на балкон. Утро, вернее уже день, действительно оказалось доброе. Тихая, тёплая осень. Хрустальный воздух местами уплотнялся до реальной видимости. Казалось, его можно набирать в кофейную чашку и пить, как сказочную живую воду. Вспомнил о Петерсоне. "Вот сейчас и узнаем, - звонил он мне ночью или нет?" Петерсон оказался вне зоны. "Ладно. Бум жить по ранее приобретённым привычкам. В отпуске он только второй день, времени - не меряно!.. "Сначала - завтрак", - наметил Санчес ближайшие планы. Готовя дежурную яичницу, вспомнил ночной сон. "А что если снова наяву пройтись тем же маршрутом? День хороший. Отпуск. Почему бы и не погулять? Вдруг, и та девушка встретиться?.." Он в темпе перекусил, быстро оделся и вышел на улицу. "А ведь откровенной ерундой занимаюсь! Ходить по улицам своих снов!.. Кто из знакомых или приятелей узнает - пальцем будут показывать и у виска крутить до конца жизни. А мы никому не будем рассказывать, - Санчес усмехнулся и не одобряя себя, покачал головой.
6
Красивое, старинное здание, - настоящий дворец, - подумал Санчес, плотно оккупировало берег небольшой реки. Его правую стену, заросшую бурой тиной, омывала медленно текущая, мутная вода. На речке, метрах в десяти от дворца стояла списанная баржа, переделанная под плавучий ресторан. Ярко - розовые неоновые буквы утверждали, что эта ржавая посудина "Алые паруса" - корабль мечты юной Ассоль. Здание действительно оказалось дворцом - дворцом культуры моряков, это Санчес узнал из надписи на фронтоне, подойдя чуть ближе. Из приоткрытых дверей звучала музыка. "Арлекино, Арлекино - есть одна награда смех!.." - услышал Санчес слова песни и взглянул на афишу. "Каждую субботу и воскресенье с 7 до 10 ч. Танцы." "Почему бы нет?" - мелькнула ленивая мысль. Он купил билет и вошёл. С левой стороны распахнутыми дверьми заманивал гостей воскресных танцулек просторный буфет. "Стаканчик сока не помешает", - решил Санчес. В помещении, кроме него оказалось трое парней с комсомольскими значками и красными повязками с надписью "Дружинник", три девушка и два подвыпивших, догонявшихся пивом, парня. Девушки и "дружные ребята" пили томатный сок. Девчонки веселшихся о щебетали о чём-то своём, парни (и те, и те) периодически поглядывали в их сторону. Дружинники были явно недовольны сегодняшним статусом и выглядели агрессивно. Одна из девушек привлекла внимание Санчеса.
"Какое знакомое лицо!.." - Он буквально впился в неё изучающим взглядом. Она, видимо почувствовала это, и оглянулась. Их взгляды встретились. Санчес смутился, перевёл взгляд на розовощёкую буфетчицу и быстро допил сок. Она похожа на Нину из "Кавказской пленницы"! Его запретная, недостижимая, ещё школьная любовь! "Студентка, комсомолка, спортсменка..." Не глядя в её сторону, Санчес вышел из бара.
Танцы были в самом разгаре. "Ну, кто тебе сказал! Кто придумал, что тебя я не люблю!" - задорно пел симпатичный патлатый гитарист. "Очень даже неплохо для самодеятельности!" - оценил пение Санчес и остановился у высокого, готического окна, затянутого тонкой, кованой решёткой. Кавалеры и прекрасная половина человечества весело двигались в ритме музыки, парни, вслед за солистом, кричали своим избранницам, "Кто придумал, что тебя я не люблю!" Песня закончилась, присутствующие небольшими компашками разбрелись. "А помещение очень даже не маленькое!" - удивился Санчес, оглядывая огромный, быстро опустевший центр зала. Возможно, здесь лет сто назад устраивали балы прусские аристократы. Гитарист поправил микрофон, улыбнулся кому - то в зале, и неожиданно объявил, "Белый танец".
"Вот уже и не слышны в тишине шаги твои..." - смотря куда - то вдаль, печально начал он. "Прямо - таки мои песни под заказ, - обрадовался Санчес. Его взгляд случайно скользнул по противоположной стороне зала. Прямо напротив него, у стены стояли три девушки из буфета. "Студентка и спортсменка", бурно жестикулируя, что - то рассказывала подружкам. Неожиданно она обернулась, их взгляды снова встретились.
"Красавица! Куда мне до такой!" - тоскливо подумал он. Три или четыре пары уже вышли на паркет и, обнявшись, медленно раскачивались в танце. Вдруг его "студентка" помахала подругам ручкой и через огромный, пустой зал направилась к нему. Сердце Санчеса подскочило, на мгновенье застряло в горле и с грохотом сорвалось в бездонную пропасть. Время остановилось. "Может она хочет пригласить не меня?" - Он затравленно огляделся. Как назло, в пределах двух метров слева и справа от него стояли только небольшие стайки девчонок. Она приближалась. Санчес судорожно глотнул мгновенно пересохшими ртом колючий воздух и резко повернулся к окну. Сердце заняло своё место, но барабанило по грудной клетке так, что его грохот болью отдавался в ушах. "Я к тебе не подойду, и ты ко мне не подходи!.." - как назло, истошно затянул гитарист. Стараясь успокоиться, он уставился на реку. Прямо под ним, в чёрной, стоячей воде отражался свет из окон дворца, чуть левее и дальше плавало искорёженное отражение названия ресторана "Алые паруса", на другом берегу, десятками ярких окон, светилась высотка отеля. Песня закончилась, Он обернулся. "Кавказская пленница" непринуждённо болтала в окружении буфетных подруг. Музыканты заиграли очередной шлягер, и зал тут же заполнился танцующими. Держась ближе к стене, Санчес быстро покинул дворец.
"Ну, ты даёшь! Чего испугался! Потанцевал бы! Познакомился! Ведь именно о такой девушке ты мечтал!" - ругая себя, он выскочил на улицу. Мягкие, тёплые сумерки первого месяца осени нежно коснулись его глаз и висков. Разноцветной мозаикой вспыхивали светофоры на мосту через реку, всеми цветами радуги переливались многочисленные рекламные объявления на магазинах и кафе, радостно светились окна в жилых зданиях. Санчес почувствовал, как у него засосало под ложечкой. "А заглянем - ка на плавающее средство общепита!" - он направился к барже.
Внутри ново деланый ресторан мало чем отличалось от обычной, студенческой или рабочей столовки. Десять обычных столиков, у каждого четыре таких же стула. За одним из столиков скучали две официантки. Он заказал отбивную и бокал вина "Медвежья кровь". Отбивная больше напоминала резиновую перчатку, вино, возможно, соответствовало своему названию - вязкое, терпкое и неприятное на вкус. Заставив себя доесть гарнир в виде жареной картошки и небольшой пучок салата, он сделал пару глотков "крови", рассчитался и вышел на палубу. "Что дальше?" - облокотясь на перила, задал себе вопрос Санчес.
Вернуться?.. Пригласить на танец?.. Нет! Приду в следующее воскресенье. Сейчас - не готов. И как это будет выглядеть?.. Пришёл - ушёл! Испугался, отвернулся! Вдруг она откажет?
7
Ещё направляясь к дворцу, он обратил внимание на разрушенный средневековый замок. Подойдя ближе, прочёл на мемориальной доске, "Кафедральный собор. Построен в 1333 - 1380 гг. Здесь похоронен Иммануил Кант. 1724 - 1804." Так вот она где - знаменитая могила Канта!
Санчес решил осмотреть местную достопримечательность. Осторожно прошёл внутрь. Крыши у здания отсутствовала. Сквозь редкие, торчащие обглоданными костями огромного чудовища балки, мерцали редкие, тусклые звёзды. Мрачная, озлобленная тишина заливала руины. Среди битого кирпича валялись пустые бутылки из - под дешёвого вина, ржавые консервные банки и обрывки газет. Под древней кирпичной стеной кто - то недавно справил большую нужду. Санчес поморщился, вышел на воздух и присел на скамейку недалеко от входа в собор. "Где вы, - подумал он, - где вы, мрачные века, века варварства и героизма? Где вы тени великого философа и благочестивейшего из маркграфов бранденбургских, храбрейшего из рыцарей своего времени. Видели бы вы во что превратилась ваша усыпальница?
"И это всё пройдёт!" - сказал мудрейший царь Соломон. Время - это всего лишь очки, через которые мы смотрим на окружающую нас реальность*", -явственно услышал Санчес сиплый старческий голосок. Он вскочил и огляделся. В руинах собора мелькнуло светлое облачко похожее на маленького, тщедушного старичка с непропорционально большой головой, и Санчес снова услышал ехидный, старческий смешок. Большая чёрная птица шумно захлопала крыльями и растворилась в черноте разрушенной кровли. В липкой тишине визгливо мяукнула кошка и злобно залаяла невидимая собака.
*И. Кант.
8
Стоматологическим бором в голову Санчеса врезался звук дверного звонка. "Твою ж!.." - не открывая глаз, прошипел сквозь зубы спящий. "Убью гадёныша!" - это он уже добавил вслух, отбрасывая тёплое одеяло. На ходу протирая глаза, вышел в прихожую, щёлкнул замком и рывком открыл дверь. На лестничной площадке пусто, заглянул в лестничный пролёт, вверх - вниз, никого. "Какого!.." - не успел он в не литературных оборотах выразить своё возмущение происходящим, как в его комнате истерически взвыла автомобильная сигнализация. Остатки сна мгновенно испарились, сердце бешено застучало, он рванулся в комнату. "У-у-у! Вау, вау, вау!.." - надрывалась сирена.
В комнате, на телевизоре сидела большая пёстрая птица. Она наклонила голову на бок, шаловливо глянула на ошарашенного хозяина и жалобно мяукнула. Санчес посмотрел по сторонам, увидел открытую форточку, понимающе хмыкнул и сел на диван. "Вот значит, это кто устраивает мне раннюю побудку и учебную тревогу! Незваный гость! Ну, ну! Авиатор! Что мы ещё умеем?" - Попугай пощёлкал клювом и вдруг громко залаял. "Молодец!" - Санчес негромко поаплодировал талантливой птице. Та склонила голову, как это делают артисты на сцене и хрипло, но внятно просипела, - орехи есть?
- Найдём! Хотя этот концерт я не заказывал, а за фокус с дверным звонком и сиреной тебе следовало бы парочку пёрышек выщипать, - направляясь на кухню, пробурчал Санчес. Птица взлетела с телевизора и села к нему на плечо. "Петерсон - хороший!" - прохрипел она ему в ухо. "Петерсон отличается умом и сообразительностью!"
- Да ты что?! - Санчес даже замер от удивления. - Так тебя звать Петерс0н?" - Петя, Петруччио, Петрович, Петерсон, петух крашеный! - затараторил попугай.
- Ясно! Вижу, твой хозяин чувством юмора не обделён и скучать тебе с ним не приходиться! - Орехи и кофе! - перебила его птица.
- Кто спорит? Орехи тебе, кофе хозяину. Я, кстати, тоже по утрам от чашечки кофеина не отказываюсь. Грецких орехов у меня нет, есть фисташки. Это я к пиву себе покупаю, - пояснил Санчес птице, наличие у него в кухонном шкафу банки фисташек. Насыпав в глубокую тарелку орешки, включил чайник и, закурил. Попугай принялся за дело, кожура от фисташек полетела по всей кухне. Санчес сварил кофе и налил в чашечку воду для птицы. Попугай закончил трапезу, запил водичкой и принялся чистить перья.
- Что мне с тобой делать? - задумчиво протянул Санчес, рассматривая залётного гостя. - Тебя же хозяин ищет. Волнуется! Переживает! Вон ты какой у него красивый, умный и разговорчивый! - Петруччио хороший! Красивый и умный! - поддержал его слова попугай.
- Хороший, хороший! И умный, и сообразительный! Хозяина твоего мы, конечно, найдём, но не сегодня. Сейчас у меня другие планы - надо навестить твоего тёзку Петровича - Петерсена. Так что форточку я закрою, а ты останешься здесь на хозяйстве. И прошу тебя - никаких сирен, кошек, собак и прочего, что там ты ещё умеешь. - Выговорившись, Санчес позвонил другу, и, договорившись о встрече, пошёл в гастроном за пивом и кормом для попугая.
9
Петерсен сидел на балконе и разгадывал кроссворды. Санчес открыл пиво себе и ему, высыпал на тарелку фисташки и расположился в кресле рядом. Сделал несколько крупных глотков из горлышка и блаженно зажмурился. То же повторил и Петрович.
- Слушай, - не отрываясь от журнала с кроссвордами, - заговорил Петька,- застрял на детском вопросе. Говорящая птица - семь букв, вторая "о". Попугай не подходит. - У них много разных пород, - наморщил лоб Санчес. - Какаду, Амазон, Жако, этот - самый популярный, волнистый... - Петерсен сделал несколько глотков, удовлетворённо икнул и процедил сквозь зубы, - Этих цыплят и я знаю. Здесь - редкий, или вообще не их породы.
- Или вторая не "о". - Или не "о", - задумчиво протянул Петька, и взглянул на друга. - У тебя в телефоне интернет есть? - Нет. У меня китайская, кнопочная "Nokia". Только на компе.
- Ясно. Глянешь за птицу - позвони. - Хочешь прикол? - Санчес потянулся за орешками. - Ко мне сегодня утром в форточку попугай залетел. Говорящий. Петей - Петерсеном представился. Не твой родственник из прошлой, птичьей жизни? Утверждает, что, как и ты, съязвил Санчес, отличается умом и сообразительностью. - Петька хмыкнул.
- Неспроста это всё! Н спроста! - Он немного помолчал. - Ты дал вычитать несколько глав из твоего опуса о путешествиях во сне, и разной параллельной хрени. - Почему сразу хрени, - обиделся Санчес. - Это всё реальные практики. Карлос Кастанеда...
- Вот, вот - перебил его приятель. - Карлос грибочков накушается, травкой обкуриться и торчит. В таком состоянии можно так за параллелиться... - Он серьёзный учёный - антрополог, - не выдержал Санчес.
- А я серьёзный музыкант. Ты моряк и долбанутый, в хорошем смысле этого не хорошего слова, писатель. Не надо нырять, там, где глыбоко, - нравоучительным тоном закончил Петька. - Пиши о морях, бл я - х, пиратах, жуликах, космических кораблях, бороздящих просторы вселенной! А то кончишь, как Николай Васильевич.
- Ты Гоголя имеешь ввиду? - Его, его! Только, ты прилетишь не как он - к мировой славе, а в ближайший дурдом весёлых и находчивых экспериментаторов - практиков. - Петька бросил в рот горсть фисташек. - у Николая Васильевича, после "Вечеров", "Вия" и прочей нечисти крыша реально потекла. Ладно. Твоя жизнь. А историйку твою я прочитал с интересом. Только вот по одному эпизоду, у меня теперь появились вопросы. - Он потянулся к полке с книгами, достал распечатку моего сочинения, допил пиво, и, как говорили в детстве, с выражением, начал читать.
10
Санчес уже две недели ходил в её библиотеку, но судьбоносной встречи с незнакомкой пока не случилось. Он познакомился, и видимо понравился, библиотекарше - женщине средних лет, с усталыми, чуть подслеповатыми глазами, всегда одетой в одну и ту же голубую кофту ручной вязки, с таким же серым, пуховым платком на плечах. Заказав нужные книги, Санчес поднимался на второй этаж в читальный зал и занимал всегда одно и то же место, - рядом с высокой в потолок, круглой печью, украшенной плиткой со старинными, немецкими изразцами. На них были изображены пасторальные пейзажи: красивая природа, аккуратные домики под красной черепицей, зелёные луга и пасущиеся на них упитанные, пятнистые коровки. Этот дом раньше принадлежал богатому купцу и, вместе с его личной библиотекой, стал во время СССР библиотекой общедоступной, районной.
Собираясь поступать в университет культуры, Санчес, этот самый уровень, уже своей культуры, начал быстро приподнимать. Много читал мировой классики, поэзии, перечитал всё, что насильно впихивали в него школа. И сделал много открытий!.. Всё, что казалось нудным и скучным, начало открываться, с другой стороны. Герои книг оживали. Он слышал их голоса, чувствовал боль и страдания, печали и радость. Читая Пастернака и Хименеса, он иногда так остро чувствовал настроение стиха, что по коже пробегал тёплый, пахнущей пожухлой полынью воздух испанских местечек, до слуха доносилось потрескивание дров в камине и специфический запах воска от догорающей свечи, заставлял его морщиться. Библиотекарша, звали её Елизавета Григорьевна, узнав о его планах поступать в универ культуры, рекомендовала необходимые для подготовки книги.
И вот однажды, когда он с головой ушёл в чтение Екклесиаста, она пришла. Он не заметил её появления. "Все реки текут в море. туда, откуда они вытекают, они возвращаются, чтобы опять течь..." - На этой фразе древнего мудреца он обернулся на звук упавших книг. Она взглянула на него, смутилась, покраснела и тихо произнесла: "Извините, я вам помешала? Я случайно!.." Он бросился ей помогать. Так они познакомились.
После библиотеки зашли в ближайшее кафе. Взяли пирожное и кофе. Девушка училась в педагогическом, на первом курсе. Говорили обо всём, Санчес наконец - то встретил родную душу. В баре играла музыка, и вдруг, когда зазвучала песня из фильма о Красной шапочке, она засмеялась и стала негромко подпевать: "Если ты такой ленивый. Если такой пугливый. Сиди дома - не гуляй! Ни к чему к тебе дороги. Буераки, реки, раки. Руки, ноги береги!" - Моя любимая песенка, пояснила она улыбаясь.
Он провожал её домой, они смеялись и вместе пели: "А-а, зачем тебе горы вот такой вышины!.." - вытягивали руки вверх и прыгали - показывая, какой вышины должны быть горы. А на словах, "И зелёный попугай!.." - изображали птиц и кружились, взявшись под ручки. "Я обожаю попугаев! За их красоту, ум и необычное оперение. "Птица говорун отличается умом и сообразительностью!" - повторила она тогда фразу из мультфильма "Тайна третьей планеты". Когда-нибудь, я обязательно себе заведу такого умного, общительного и сообразительного пернатого друга. Не зря же меня родители назвали Алисой, как девочку из мультика.
Петерсон отложил чтение, открыл ещё одну бутылку пива, сделал несколько глотков и вопросительно уставился на Санчеса. - Что не так? - не выдержал тот.
- Птица говорун у нас, судя по всему, не отличается умом и сообразительностью! - Давай уже! Высказывай свои необоснованные подозрения, претензии и критику.
- Не буду комментировать стиль, форму, сюжет и прочие литературные изыски в твоей мЫлодраме, - бросив горсть очищенных фисташек в рот, ехидно начал Петька. - Мы древне - давние друзья. Никто иной как твой старый друХ, с огромным удовольствием пошлёт тебя намного дальше той буквы, куда обычно посылают все остальные товарищи, коллеги, знакомые и прохожие. Если ты обкакаешься или лажанёшь,* кАнеШнА. Просто, ты знаешь - я эти ромеоджулькины сопли -не воспринимаю, органически. У них свои читатели и почитатели. Дело в попугае.
- Что с ним не так? - Ну, ты даёшь! Только что ты сказал мне, что к тебе попугай залетел! А эта распечатка, - он помахал листочками, лежит у меня полгода. В ней, влюблённый герой со своей пассией, распевают, - и Петька, специально шепелявя, затянул, "И зелёный попугай!.. А- а!"
- Есть такое совпадение! - Санчес запустил в небо парочку табачных колечек. - Ты же занимаешься всеми эти прогулками во сне! - Чтобы так специально, то уже сто лет, как нет. Случайно, иногда, получается...
- Недавно никуда не залетал? - Снилась хренотень всякая!.. - стараясь скрыть смущение, буркнул Санчес.
- Эротическая? - ехидно ухмыльнулся Петерсон. - Без эрекции, - Санчес засмеялся. - Значит, девушки снились! - удовлетворённо сделал вывод Петька, и приложился к пиву. - Отсюда мораль, - продолжил он, оторвавшись от бутылки. - Ты потревожил какие - то высшие силы, нарушил не отрытые законы Мироздания и, оно подала тебе знак.
- Какой ещё знак? - Да-а! Моряки, в отличии птиц - говорунов, сообразительностью не отличаться! - Петерсен отсалютовал приятелю пивом, допил и продолжил. - Ты же у нас холостой!
- Как и ты. - Я другое дело. Я "БВУ" - бывший в употреблении. А тебе сама мать природа намекает - пора в хомут. Слышал любимую женскую пословицу, "Хороший мужик без хомута не бывает". Подруга моей бывшей как - то выдала. Вот и у тебя. В книжке - девушка и попугай, и у тебя в жизни - птица прилетела. "Шурши ля фам!" Скоро и красавица нарисуется. Смотри не упусти!
- Ну, ты намутил! Нострадамус Вангович, блин! Предсказатель с оперного театра. - А ты как думал! Мы всё же консерваторию заканчивали!
- Да, да! Жванецкий так и говорил, "всё с консерватории начинается!.." И глюки тоже! - Хреновый ты писатель, раз не видишь связи между словом и телом. - Может я специально эту историю написал, чтобы встретиться с единственной, прекрасной и удивительной. - Тогда удачи! - Так, болтая, и догоняясь пивом, они просидели до вечера.
Маршрутки долго не было, Санчес стал рассматривать объявления, которыми была обклеена остановка. Одно из них заставило его перечитать несколько раз. "Улетел попугай, порода Корелла, звать Петя. Нашедшему -позвонить за вознаграждение." Номер телефона оборван. Санчес несколько раз осмотрел всю остановку, но второго такого не нашёл. Осторожно сняв объявление, он заскочил в подошедшую маршрутку.
11
Дома, в исполнении попугая Пети, Санчеса встретил громкий собачий лай. "Так твоего хозяина встречает его лучший друг, а вот меня так встречать - не надо! У меня соседи нервные, очень!" - Отругал он птицу, насыпал в тарелочку корм и подлил в чашечку воду. "Кушать подано! Налетай, торопись! Ешь, пей - не ленись!" - широким жестом пригласил он сидящую на кухонном шкафу птицу. Сделал себе дежурную яичницу с охотничьими колбасками, заварил зелёный чай и включил комп. На запрос о попугае породы "Корелла", появилась картинка знакомой пёстрой птицы. "Ну, что? Очень даже похож на нашего Петю - Петерсона", - удовлетворённо пробормотал Санчес. "Завтра найдём объявление с номером телефона и, за вознаграждение, отправим птичку домой. А сейчас в душ, и спать".
Позавтракав, он позвонил Петерсону, рассказал о попугае "Корелла", (слово подошло) и попросил его, - "по дороге на репетицию в театр поискать на столбах, деревьях и прочих местах, объявление с номером телефона о пропаже попугая "Пети". Сам, в течении часа, осмотрел все близлежащие дома, стены магазинов и придорожные столбы, на которых замечал белые листочки. Ему почти повезло. На стене овощного павильона, превращённой в доску объявлений ,он нашёл ещё одно такое же. В нём остались видны только четыре цифры - 77 - 01. Остальные были заклеены цветной бумажкой, с предложением недорого сдать квартиру в этом районе.
На всякий случай прошёл две близлежащие остановки троллейбуса и маршруток. Всё без результата. Петька также не порадовал. Домой пришел, еле волоча ноги. Устало свалился на диван, на просьбы птицы дать орехов и яблок, отмахнулся и, вскоре, задремал.
12
Он снова оказался в сквере, где пару дней назад видел во сне девушку, читавшую книгу. Теперь она гуляла с маленькой собачкой. "Здравствуйте, извините! Вы меня узнаёте?" - обратился он к ней. Пёсик ревниво глянул на нахала, посмевшего отвлекать его хозяйку, и пару раз неуверенно тявкнул. "Успокойся, Тобик! Всё хорошо!" - она погладила его по головке, и он усиленно завилял хвостиком. "Мы с вами на этом месте уже знакомились. Вы тогда ещё книгу читали. Вы назвали мне свой номер телефона, а я его забыл!" - волнуясь, затараторил Санчес. Она взглянула на него задумчиво и, неуверенно произнесла, - Да, да! Что - то припоминаю!..
- Вас звать Алиса. Меня Санчес, так меня друзья зовут. Я Саша, Александр. Не могли бы вы ещё раз дать ваш номер? - Девушка и собачка с минуту изучающе смотрели на него, незнакомка снова погладила пёсика и спросила, - Скажем, этому забывчивому дяденьке наш номер телефона? - Тот радостно тявкнул и попытался лизнуть её лицо.
"Хорошо. Пишите." - "У меня нет ручки. Я запомню! Говорите!" - Торопливо залепетал Санчес.