Аннотация: О том, можно ли критиковать наших военных?
Заметка 17. 10.12.2022 Всякий ли критик враг? Всякий ли нытик - друг?
ПРОЧИТАНО: "Самый опасный эффект отсутствия критики - это опьянение от собственного вранья. Критика - как санитар леса, не дает потерять связи с реальностью. Критика - это необходимая часть любой системы. Как контрразведка в армии. Отменяют ли контрразведку на период боевых действий? Нет!" (Игорь Дмитриев) [1]
ВОПРОС: можно ли критиковать наших военных во время проведения СВО?
Когда только началась операция, которую кто-то не слишком креативный, чисто копирайтер с западных лекал, назвал почему-то "специальной", на многих контролируемых "пятой колонной" ресурсах раздались плачи Ярославны: "что же мы делаем, напали на независимое государство, мы за PEACE!"
Анонимы так торопились все обгадить, что даже ошибки в русском языке делали одинаковые. С этой "пеной из-под ободка унитаза" все понятно, на кого и за какие шиши слёзы льют. Целые бригады боевиков информационного фронта включали свои установки. И нашим политологам приходилось отвлекаться и на разъяснения, и на контраргументы, и просто, чтобы отплеваться от этой мерзости.
Теперь же, после того, как с фейкометами более-менее разобрались, возникла другая фишка: все чаще критика раздаётся с вроде бы пророссийски настроенного конца, там, где люди, действительно или напоказ "за Отечество обижаются".
Конечно, поводов для критики масса, некоторые реальные, какие-то надуманные. Тут тебе и сбивающие темп и дыхание "дни тишины", и пресловутые "зелёные коридоры" для палачей, и обмены приговорённых к смертной казни наемников на отловленных в подворотнях бомжей, и прочие правдивые и фейковые "понятки" и "непонятки". У нас ведь часто, когда дело затевают, кто в лес, кто по дрова.
В дело разъяснения каких-то решений нередко вклиниваются далеко не профи, да и специалисты часто занимаются не своим делом. Нам легче критиковать, чем вдумчиво работать с фактами во всем их объеме, в том числе с учетом того, кто и зачем что-то высказывает. Это уже вообще высший пилотаж, знать исходники.
Однако, с учетом надвинувшихся указов и актов о полном запрете какой-либо критики в адрес "человека с ружьём" поневоле задумаешься: не навредим ли мы такой критикой своим? И тут нет однозначного ответа. Стоит все взвесить. Опереться на опыт. И решить.
Так, когда французы попёрли на Русь в 1812-м году, общественное мнение оказало колоссальное воздействие на нашу армию. Барклай-де-Толли был осмеян, оболган, оскорблён, назван трусом всего лишь за то, что не подчинился планам Наполеона на войну, то есть не выступил в первые дни для генерального сражения, где он против 450-ти тысячной группировки прорыва выставил бы в десять раз меньше войск, а, воспользовавшись скифской тактикой, заманивал противника вглубь территории страны, где уже под Смоленском сумел выправить положение и объединил русскую армию из частей. По плану полководца, генеральное сражение должно было произойти у Царева-Займище, где позиция крайне благоприятна для обороняющихся. [2]
Однако эта несправедливая критика привела к тому, что планы на компанию были поломаны, а оплёванного Барклая отстранили от командования. Да и сменивший его Михаил Кутузов несмотря на свой гигантский авторитет был так же под прессом критики и общественного мнения. Поэтому ему не удалось дождаться всех подкреплений и пришлось не в самых выгодных условиях дать Бородинское сражение. То, как бились русские, вошло в историю как образец героизма наших предков. Но уже после первого дня сражения артиллерия потеряна, и на следующий день оставалось просто погибнуть под обстрелом. Кутузов понял единственный путь - оставить позиции, спасая армию, но ему противостояли не только офицеры, но и все общество. Каково ему было во время военного совета в Филях принять решение отступать, оставляя на растерзание врагу Москву, сердце России!
И только дальнейший ход компании немного успокоил критиков, поскольку потом проведён и хитрый манёвр, и славное сражение под Малоярославцем, и случилось бегство французов по разоренной Смоленской дороге, и полное изгнание захватчиков за пределы страны. И опять тому же великому Кутузову вменяли в вину, что не пленил Бонапартия, да и в оценках нужности победоносного, но бестолкового похода на Париж Михаил Илларионович с Александром Первым резко разошёлся. Полководцу дорога была Россия и ее солдаты, императору хотелось покрасоваться перед Европой. Так что эти споры и треволнения так же подкосили Кутузова, и он умер в начале заграничного похода. [3]
Вспоминая события той Отечественной, прихожу к выводу, что общественное мнение и критика, несмотря на патриотический посыл, часто больше мешали полководцам, чем помогали, при этом решения, принятые в угоду обществу, имели существенные огрехи. Их все равно приходилось исправлять, но какой ценой!
Приходят на ум и события Первой Мировой войны. Общественное мнение металось. Сначала народный подъём, "ура-патриотизм", а затем сказалась усталость от войны и дурные вести. На военные неудачи накладывалось вечное бурчание тыловой интеллигенции. В газетах могли жестко критиковать и генералов, да и правящую династию, то есть и военное и политическое руководство. И это во время боевых действий, когда "диванные эксперты" в тепле и сытости судили голодных и замерзающих в окопах солдат и офицеров!
Если брать по отдельности, наверное, у каждого критика имелось свое самое правильное видение событий и право высказывать свою самую уникальную точку зрения. Но в целом это превратилось в нож, который гражданский тыл втыкал в спину воюющей армии. И военные дрогнули. Началось дезертирство, неподчинение приказам, разбушевалось казнокрадство. Мешало побеждать отсутствие инициативы у командующих. Каждая маленькая причина привела к общей катастрофе на фронте и в тылу. Вряд ли сами критики подозревали, что держава рухнула, и миропорядок в том числе и по их вине. Кто-то склонен восхищаться революционными агитаторами, но призывать к поражению собственной страны, чтобы всё рухнуло, и что-то более лучшее пришлось бы строить на руинах, это тоже за гранью добра и зла. Ведь враг не посмотрит, кто в какие цвета рядится. Он приходит жечь, грабить, мучить и убивать независимо от политических взглядов. И потом, в условиях гораздо более худших бывшие революционеры и провокаторы, взяв власть, вынуждены были сами строить оборону и восстанавливать порушенную ими же армию. И жертв от их предательства и последующего прозрения случилось куда как больше, чем было бы, сохранись русская армия в боеспособном до этой смуты виде.
Стало быть, не критикуем? Терпим, прощаем, спускаем, и молчим до лучших времен. Так? Судя по законам, именно подобную позицию ждёт от общества элита в администрациях и штабах. Приходится признать, что в этом есть свой резон. Нельзя мешать. Нельзя служить даже в своих чистых помыслах интересам врага.
На этом можно было бы завершить размышление, если бы наша история не сохранила иной пример отношения к критике. И вот какой вспомнился эпизод, произошедший в голы самой кровавой для нас, не зря названной Великой Отечественной войны.
С подачи известного русофоба Збигнева Бжезинского даже в наши школьные учебники, напечатанные на деньги фонда Сороса, плотно затесалась идея, что советский тоталитарный строй, замешанный на восточном деспотизме и всяческом подавлении инакомыслия, не воспринимал критику ни в каком виде.
Тем более кажется удивительным, что в 1942-м году, в самый разгар Сталинградской битвы, когда Красная Армия проваливалась раз за разом, Харьковская операция завершилась окружением и огромными потерями советских войск, когда немцы овладели Ростовом и Воронежем, и было чрезвычайно больно всему обществу, вдруг в центральной печати публикуется пьеса Александра Корнейчука "Фронт", которая наполнена таким ядерным зарядом критики, что и ныне в условиях военных действий кажется немыслимым. Страна встала под ружьё, кругом, а не как у нас, в четырёх регионах, военное положение, где начальник со звёздами на погонах всё чаще и царь, и бог, и последний судья, но его, человека с лампасами, орденоносца, героя Гражданской войны, представили в пьесе недоучкой, фанфароном, спесивым дураком и бестолковым ретроградом. Думается, что сейчас бы Корнейчук запросто мог бы нарваться на статью о дискредитации.
А как было на самом деле, в этом так называемом (снова читаем школьные учебники обществознания) тоталитарном узилище Советского Союза, где шаг влево - расстрел? А никак! В 1943-м году фильм сняли по пьесе и показали всему народу. Конечно, решение о том, что пьеса нужная и своевременная, а автор молодец, принималось на самом верху. Неужели все так легко было с критикой? Конечно, нет! Вот знаковая телеграмма: "Тов. Сталину. Опубликованная в печати пьеса тов. Корнейчука "Фронт" заслуживает особого внимания. Эта пьеса вредит нам целыми веками, ее нужно изъять, автора привлечь к ответственности. Виновных в связи с этим следует разобрать. Тимошенко".
Что такое ответственность в те годы? Суровая кара трудового народа вплоть до высшей меры. Так штабные, изрядно накосячившие в первые годы войны, были до крайности возмущены... по сути горькой правдой, которую многие понимали, но мало кто рискнул бы произнести вслух, не опасаясь подозрений в предательстве и паникёрстве.
И вот что ответил вождь: "Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука "Фронт" получил. В оценке пьесы Вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии. И. Сталин". Константин Симонов назвал пьесу "отважная и мудрая", считал, что её нужно изучать в военных училищах и академиях.[4]
Автор пьесы был удостоен Сталинской премией и перечислил эти средства на изготовление танковой колонны со знаковым названием "За Радзянску Украину". (Вот, ещё тогда ГУАНО танками чистили, благо танки грязи не боятся!)
Этот пример показывает, что вместо того, чтобы душить критику в самое тяжелое для всех время, Иосиф Виссарионович постарался сделать так, чтобы военные ее услышали и поняли не только из уст партийного руководства, но и снизу, от простых граждан страны. Насколько сейчас ответственные за общенародное дело борьбы с фашизмом лица готовы воспринимать критику и исправлять свои косяки? Извлекать уроки из просчетов? Учиться воевать не по газетам, как говорил Суворов? Или у нас все гладко в штабах? Увы, нет.
Как же быть? И критиковать нельзя, и без критики начинается дурдом. В подобной дилемме разумным видится такой выход: нельзя говорить под руку тому, кто реально вкалывает, тому, кто на передовой, тому, кто в окопах. Только полная поддержка нашим бойцам, только сочувствие, только сопереживание и подмога во всём. Они под смертью ходят и сами рассчитываются жизнью за малейшую промашку.
А вот те, кто в штабах, не должны вечно надеяться на кредит терпения и доверия общества, если они, как в пьесе "Фронт", воюют по старинке, без огонька. Мы имеем право на Победу и надеемся, что наши генералы не разочаруют нас своими действиями. Мы почувствуем, мы поймём, когда они на самом деле выложились до конца и сделали всё, что в их силах, и сверх того. Но и наоборот, мы поймём, если они будут действовать иначе.
Это победителей не судят. Но мы ещё не победили.
Использованные ресурсы:
1. О критике во время войны/topwar, 22.04.2022/URL: https://topwar.ru/195158-o-kritike-vo-vremja-vojny.html(режим доступа 10.12.2022);
2. Барклай де Толли - роль в Отечественной войне 1812 г./сайт об истории/URL: https://www.historbook.ru/barcklay_de_tolli.html(режим доступа 10.09.2022);
3. "Я прощаю, но Россия не простит", - почему Кутузов не хотел продолжать войну с Наполеоном/дзен, Истории об истории, 20.08.2018/URL: https://dzen.ru/media/obistorii/ia-proscaiu-no-rossiia-ne-prostit--pochemu-kutuzov-ne-hotel-prodoljat-voinu-s-napoleonom-5b7aacdac1856c00a946f3e2(режим доступа 10.12.2022);
4. "Пьеса отважная и мудрая"/igz.ru, Татьяна Воеводина, 26.10.2022/URL: https://lgz.ru/article/-43-6857-26-10-2022/pesa-otvazhnaya-i-mudraya/(режим доступа 10.12.2022).