Аннотация: Повесть на тему "Человек и машина". Кто кого коллекционирует? Как остаться человеком?
Коллекционный экземпляр.
Глава 1.
Предыстория.
Когда-то в детстве я коллекционировал игрушечные автомобильчики. Страсть, с которой я этим занимался, вызывала удивление даже у взрослых. В десятилетнем возрасте я запросто мог оттолкнуть руку Папы и закатить скандал на всю улицу, если мне отказывали в покупке понравившегося экземпляра. Ха-ха-ха, чаще всего это помогало!
Дома я ложился на ковёр, так, чтобы мои сокровища оказывались на уровне глаз, и разглядывал их. Проводил пальцами по блестящим игрушечным бокам, открывал и закрывал дверцы, катал машинки по ковру - осторожно, чтобы - не дай Бог - не повредить колёса.
Однажды наша домработница (уж не помню, как её звали - Галина или Ирина) при уборке квартиры случайно наступила на одну из моих драгоценностей. У меня случилась истерика, я катался по полу, бился головой и шипел, как змея - пш-ш-ш. Я бы с удовольствием закричал, но, к сожалению, у нас в доме нельзя было шуметь. Это из-за Папы.
После этого прискорбного случая мне пришлось соорудить из ящиков и коробок многоэтажный гаражик для своих машинок. Теперь все мои экземпляры были надёжно защищены от слоновьей поступи Галины или Ирины. Однако я лишился возможности видеть все свои сокровища сразу. Поэтому я доставал их из гаражика по одному, разглядывал, гладил, а затем ставил обратно.
Папа относился к моей страсти снисходительно, даже поддерживал, покупая время от времени игрушечные "жигули" и "москвичи". Он видел, как загораются мои глаза, когда я брал в руки новый экземпляр. Но мне казалось (и сейчас кажется), что главным для него было не это. Вовсе не желание сделать сыну что-то приятное. Просто мои игры не доставляли ему неудобств. Я тихо-смирно занимался с машинками в своей комнате, не шумел и не приставал к родителям. Это от меня и требовалось (кря-кря-кря!).
Время шло. Папа упорно кропал в своём кабинете рассказы, повести и романы. Долго и нудно разговаривал с кем-то по телефону, бегал по всяким там издательствам и, в конце концов, всё же стал известным писателем (ведь я не отвлекал его от работы в своё время, занимаясь своими машинками!). Сейчас он не последний человек в литературе. Получает гонорары.
Я писательских наклонностей не имею - меня и близко не подпускали к кабинету Папы. Однако окончил школу с серебряной медалью. Одолел технический институт. Теперь работаю в крупной фирме менеджером по продаже автомобилей.
Верьте-не-верьте, но детская коллекция автомобильчиков у меня сохранилась! Они так и стоят в самодельном многоэтажном гараже. Мне много раз хотелось стать совсем крошечным, чтобы можно было самому сесть в игрушечную машинку или походить по этажам моего гаражика, любуясь коллекционными экземплярами...
Но вышло совсем наоборот. Я увлёкся техникой и, будучи ещё на третьем курсе института, приобрёл настоящий автомобиль (конечно не без финансовой помощи Папы). Это был ЗАЗ-965. У него на днище не было написано "1:36", как у всей моей детской коллекции. Его днище было ржавым. Краска на кузове выцвела, а двигатель и ходовая просились на свалку.
Я тогда постарался на славу, ремонтируя этот раритет. За пару месяцев машина стала выглядеть, как новая. На ней при желании смело можно было отправиться в путешествие. Краска под гордым названием "снежная королева" сверкала на солнце, двигатель оглашал округу радостным рёвом, колёса благоухали ароматом новой резины. А мне иногда даже хотелось обнять округлые крылья и прижаться щекой к гладкому капоту.
Если в толпе зевак, которые постоянно крутились вокруг моей машины, проскакивало нелестное прозвище "горбатый запор", я готов был наброситься на обидчика с кулаками.
Вот так появился первый экземпляр моей новой коллекции. Настоящей коллекции. Я понял это, когда сел за руль своего "запорожца". Мне предстояла пробная поездка после большого ремонта.
Автомобиль был старше меня в два раза.
Я сидел в тесном салоне и чувствовал, как на меня давят его годы. Сколько людей ездили на этой машине? Живы ли они? Я всей кожей ощущал запах старины. Твердой, как металл, пластмассы - не той, мягкой и рыхлой, что делают сейчас. Запах сидений, обшитых кожзаменителем. Смешанные запахи разогретого металла и резиновых ковриков. К ним примешивался свежий аромат только что заправленного масла и бензина.
Я подумал вдруг, что просто вытащил эту машину с того света, когда купил её в убитом состоянии у пожилого пенсионера в Химках. И что теперь этот экземпляр попал в автомобильный рай. В мой рай.
Что было потом? О-ля-ля! Потом в моей коллекции появился "москвич". 403-я модель - почти того же года выпуска, что и "запорожец". Я тоже довёл его до ума. Могу с гордостью сказать, что почти все запчасти в нём оригинальные! Доставал по рынкам и через малознакомых мне людей.
Затем я приобрёл настоящий ВАЗ 2101! Совершенно случайно, и в очень неплохом состоянии. Теперь эта машина сверкает свежей краской среди остальных. Мой Папа здорово помогал с деньгами, конечно. Как видите, он для меня всегда с большой буквы. Моя коллекция пополнялась и, когда появилась проблема с её хранением, Папа арендовал для меня гараж на десять машиномест. Теперь я оттуда не вылезаю. Верьте-не-верьте, у меня там даже диван есть!
Правда, Папа и в этом получил свою выгоду.
Если я иногда и заночую в гараже, умаявшись со стадом своих железных коней, я знаю - Папа не будет сердиться. Он меня прекрасно понимает. По крайней мере, он всегда знает, где меня искать.
Ночные бары и дискотеки меня не привлекают. От спиртного голова становится похожа на карбюратор, который захлёбывается от большого количества топлива. Двигатель машины при этом начинает работать неровно, задыхаться и пукать. Почти то же происходит и с человеком. И, как неровная дорога разбивает ходовую часть у автомобиля, так же и все эти сумасшедшие танцы на вечеринках вызывают у меня неприязнь и отвращение. После всего этого просто тошнит. Бе-е-бе-бе.
Девушки и женщины для меня практически не существуют. Они живут где-то в своём мире, где есть место дорогой косметике, ежедневным сериалам с ненастоящей любовью и нудным разговорам на непонятном мне женском языке. Они почему-то считают, что окружающий мир - это примерочная, в которой необходимо примерить под себя мужчину. Чтобы он нигде не жал, не сидел слишком свободно и хорошо смотрелся рядом, а в случае возврата его в примерочную за ненужностью оставался вечным их должником.
Вот и моя мама, будучи типичным представителем женской расы, не выдержала ту непосильную ношу, какой была для неё наша семья - муж, известный писатель, и сын, чокнутый собиратель ржавых железок. У неё было слабое сердце. Тот мир, в котором мы живём, оказался для неё чужим.
Теперь мама живёт в небольшом домике на берегу моря и получает от отца в качестве компенсации за подорванное здоровье приличные алименты. К ней в Италию они поступают через известный европейский банк, превращаясь по дороге из длинных красивых рублей в почти квадратные, серые, но надёжные евро.
Но главное - особы женского пола не имеют никакого отношения к автомобилям. Они могут делать вид, что разбираются в автозапчастях, знают весь модельный ряд БМВ и при случае обойдут на повороте самого Шумахера. Но, чтобы поймать их за руку, достаточно открыть перед ними капот автомобиля и попросить указать наманикюренным пальчиком, например, адсорбер. Можно поставить рядом 1-ю и 13-ю модели жигулей и предложить различить их по внешнему виду. В конце концов, если у вас крепкие нервы, можно понаблюдать, как женщина в туфельках на шпильках запаркует ваш автомобиль в тесный гараж. И чтобы она непременно сделала это задним ходом и без посторонней помощи. Вам всё сразу станет ясно.
Однажды я совершил глупость, пригласив одну дамочку в свой гараж. Вернее, она сама напросилась, узнав, чей я сын - это я понял уже потом. Я с гордостью показывал ей свою коллекцию. В свете ламп дневного освещения мои сокровища сверкали, словно только что сошли с конвейера, я взахлёб рассказывал их историю, открывал дверцы, капоты и багажники, описывал мытарства, с какими доставал те или иные оригинальные запчасти. В общем, настоящий коллекционер понял бы меня. Но она...
Вика - так звали девушку - всё это время полулежала на моём диване. У неё почему-то поднялась вверх кофточка - из-под неё выглядывал розовый лифчик, а мини-юбка с каждой минутой задиралась всё выше. В конце концов, дамочка начала томно трогать себя. А я-то как дурак распинался перед ней, думая, что она увлеклась моим рассказом, а раздевается оттого, что ей жарко. Когда я подошёл к Вике и хотел посоветоваться с ней, какой моделью стоит пополнить мою коллекцию в ближайшем будущем, она молча начала расстёгивать мой брючный ремень. У неё получалось так ловко, что через минуту я остался в одних трусах. Дамочка обвила меня ногами и, глядя мне в глаза, выдохнула:
-Следующей моделью буду я, я и только я! А весь этот ненужный хлам мы сдадим в металлолом...
Зря она так сказала! Видимо, я настолько переменился в лице, что Вика моментально слетела с меня. Я резко встал с дивана, но она оказалась проворнее. Я даже не успел ударить её ни по капоту, ни по багажнику. От дамочки остались только трусики на полу. Я брезгливо бросил их в коробку с ветошью.
Никто не смеет называть мою коллекцию "ненужным хламом"! Вот так! Бла-бла-бла!
Глава 2.
Подозрения.
На самом деле пополнение коллекции мне было необходимо, как воздух.
Если вы по-настоящему что-нибудь коллекционировали в своей жизни, то поймёте меня. Разглядывая уже собранные экземпляры, вы только и думаете, где и как найти новые и новые, те, что обязательно станут жемчужинами вашей коллекции. В этом заключается сама суть собирательства.
Я давно приглядел для следующего экземпляра местечко в своём гараже. Скорее всего, это будет ГАЗ -21. Волга. Это логично, учитывая мои предыдущие экземпляры. Но как отыскать такой раритет в приличном состоянии? Я потратил уже два месяца на поиски. Пока мне попадались такие развалюхи, в которых и живого места не осталось.
Но однажды мне позвонили через журнал объявлений и предложили посмотреть очередное авто. Уверенный мужской голос сообщил мне, что у него есть машина 57-го года выпуска, в приличном якобы состоянии. У меня ёкнуло сердце. Я почувствовал, что в этот раз мне должно повезти. Смотрины назначили на тот же вечер.
Когда я подходил к огромному слепому зданию, заходящее солнце как раз пряталось за его серый угол. Я не считаю себя излишне впечатлительным человеком. Однако первым моим побуждением было развернуться и газануть отсюда - я буквально физически ощутил, как на меня надавила холодная бездушная тень от этого строения. Взгляду не за что было зацепиться - только ровная стена без единого оконного проёма. Что ж, всё правильно - машинам окна не нужны. Вблизи этого здания мне вдруг стало по-настоящему жутко, и я подумал - ничто не заставит меня войти внутрь. Но где-то в недрах этой уродливой громадины, возможно, пряталась будущая жемчужина моей коллекции. Мне ничего не оставалось, как вдохнуть поглубже пыльный воздух и приблизиться к дверям многоэтажного парковочного комплекса. О-хо-хо.
Продавец опаздывал. Пока я ждал его у ворот, в гаражный комплекс заехало больше десятка машин. За всё это время не выехало ни одной. Ну что ж в этом странного, подумал я. Сейчас люди как раз приезжают с работы и ставят своих железных коней в стойло.
Ворота с шелестом сдвигались наверх, запуская очередную легковушку. Из распахнутого тёмного зева до меня докатывалась волна нагретого за день воздуха. В ней чувствовались запахи свежих автомобильных выхлопов и нагретого масла, пары бензина и закипевшей охлаждающей жидкости. В общем-то, до боли знакомые мне запахи. Однако ко всем этим ароматам примешивался ещё один. Я долго не мог сообразить, что это. А, когда понял, по спине у меня пробежал холодок. Такой запах можно было ощутить на автомобильных свалках.
Так воняют остовы гниющих машин.
Трупный запах автомобилей.
Наконец, ворота снова поползли наверх, и с очередной порцией одуряющих запахов мне навстречу шагнул человек. Он был небольшого роста, коренастый, но не толстый. При ходьбе он слегка пригибался, будто всю жизнь служил на подводной лодке. Прическа у него действительно была военная - короткий ёжик жестких седых волос. Черты лица грубые и крупные. Массивный подбородок напомнил мне агрессивный бампер Мерседеса S-класса, а выцветшие глаза под нависающими бровями - узкие фары "мицубиси".
Рука мужчины, которую он сунул для рукопожатия, оказалась сухой и сильной. В лицо мне он не смотрел. За опоздание не извинился, только буркнул моим пыльным ботинкам:
-Пойдём смотреть авто.
Мужчина повернулся ко мне широкой спиной в линялой офицерской рубашке и нырнул под начавшие уже закрываться въездные ворота.
У меня была лишь секунда, чтобы решить - последовать за ним или остаться. В это мгновение я мог запросто развернуться и отправиться домой. Послать эту затею подальше и вернуться к своей коллекции. Но раздумывать было некогда, и я бездумно нырнул в вонючую темноту. Последнее, что я успел сделать, - глотнул свежего воздуха и зажмурился...
Когда я открыл глаза, всё оказалось не так страшно.
Мои лёгкие исправно работали, правда, им не помешал бы автомобильный воздушный фильтр фирмы "Mann". Сердце колотилось на повышенных оборотах, но глаза постепенно привыкали к полутьме. Мой провожатый маячил шагах в десяти впереди, нетерпеливо позвякивая связкой ключей.
На бетонной стене прямо передо мной красовалась большая красная надпись "ПРЕДЪЯВИ ПРОПУСК!". Справа от меня оказалась будка охранника. Там за стеклом горела настольная лампа под старомодным абажуром. Зелёным пятном она освещала стол, на котором пирамидкой возвышался допотопный треугольный пакет молока, начатая пачка печенья "юбилейное" и кружка с синим рисунком. Транзисторный приёмник примостился на древнем холодильнике округлой формы и мяукал что-то бравурное. На спинке отодвинутого на середину маленькой комнатки стула висела форменная куртка охранника, но хозяина её нигде не было видно. Для меня осталось загадкой, кто нажал невидимую кнопку где-то на пульте дежурного, чтобы закрыть за нами ворота.
Я двинулся вслед за провожатым. В душе я уже окрестил его капитаном-подводником и нисколько не удивился бы, если его имя оказалось Немо. Капитан Немо. Что ж, неплохое прозвище. У меня не было ни малейшего желания узнавать его настоящее имя, поэтому я молча пошёл за ним.
Мужчина повёл меня вниз по пандусу. По пути он беспрестанно поигрывал связкой ключей, и эта его привычка довольно быстро начала раздражать меня. Дорога серпантином спускалась к цокольному этажу здания. Я был уверен, что это самый нижний уровень причудливого строения, а остальные пять или шесть этажей возвышаются над нами.
Наши шаги гулко отдавались в тишине. Извне тоже не доносилось ни звука, и мне стало немного не по себе. Моё воображение, не избалованное всякими там фантазиями, вдруг встало на дыбы и начало рисовать картины одна страшнее другой. Почудилось, будто сам дьявол ведёт меня в свою преисподнюю. Я не беспокоился о нескольких тысячах баксов, которые прихватил на случай быстрого и удачного завершения сделки. На крайний случай у меня в кармане куртки лежал небольшой восьмизарядный "Вальтер". Но против сил ада, как известно, это не поможет.
Наш путь освещался довольно скудно - большая часть ламп на низком потолке не горела. Спустившись на этаж, мы пошли по коридору, в котором с трудом разъехались бы два легковых автомобиля. По обе стороны тянулись длинные ряды боксов, в которых хранились машины. На воротах каждого гаража белой краской были выведены цифры. Мы шли в сторону начала отсчёта.
Девятнадцать, семнадцать...
Кругом бетон и металл. Ни одного окна. Словно мы здесь замурованы. Невольным движением я достал с пояса сотовый телефон и взглянул на экран. Мобильник испуганно сообщил: "поиск сети". Связи нет...
Пятнадцать...
Капитан Немо остановился перед воротами с номером тринадцать. Я почему-то предполагал, что так и будет, но всё равно вздрогнул, когда он обернулся и посмотрел на меня своим выцветшим взглядом. Мне показалось, что его квадратный подбородок дрогнул в усмешке.
Что может быть там, за дверями бокса с таким номером?
Но подводник всего лишь процедил: "это здесь", - и круто повернулся на каблуках к номеру четырнадцать, который был как раз напротив тринадцатого. В замке что-то заскрежетало, когда капитан с видимым усилием сделал два оборота ключом. Ворота с мучительным скрипом отворились, в боксе зажёгся свет и...
Я моментально забыл обо всех своих глупых страхах и опасениях.
Это была она.
О-ля-ля, что это за машина!
Капитан Немо выкатил её из гаража, чтобы я мог оценить будущую покупку.
Передо мной оказался гордый силуэт крейсера, который начал покорять дороги бывшего СССР пятьдесят лет назад. Красивые обводы кузова, стилизованные сложенные сзади крылья, сверкающий хром радиаторной решётки, молдингов и ручек дверей - всё это когда-то заставляло людей оборачиваться и любоваться этой машиной.
А теперь она стояла передо мной, яркая, белая и сияющая, словно невеста в фате. Создавалось ощущение, что автомобиль только вчера сошёл с конвейера. Я чувствовал, что сейчас сойду с ума от восторга. Сердце замерло, я, кажется, и дышать перестал.
Не знаю, сколько времени я так простоял, разинув рот. К действительности меня вернули гремучие звуки связки ключей.
Выцветшие глаза подводника глянули на меня из-под белёсых бровей. Я так и не смог угадать их выражение. Было ли это удовлетворение? Превосходство? Равнодушие? Наверное, так смотрит паук на свою жертву, которая безвозвратно запуталась в его сетях. Но в тот момент я подумал, что, как продавец, он чувствует - товар меня привлёк. Возможно, он просчитывает в уме, сколько с меня можно содрать.
Для себя я уже решил - отдам столько, сколько он запросит. Этот автомобиль должен стать моим.
Я подошёл к "волге" вплотную. С капота куда-то в бесконечность смотрел отлитый из металла олень - предмет особой роскоши первых экземпляров 21-й модели. Он откинул голову с ветвистыми рогами и приготовился к прыжку. Я провёл рукой по гладкой поверхности капота, почувствовав под ладонью тонкий слой пыли. Я смотрел на это сокровище и не верил своим глазам. Я видел хромированное зеркало заднего вида - явно "родное", всматривался через стёкла в полосатую обивку сидений. На них не было ни одного пятнышка. Да их и сидениями-то не назовёшь - настоящие диваны! Руль так и просился в руки, рычаг переключения передач звал - включай "первую", поехали!
Что было дальше, я плохо помню. Кажется, мы с капитаном Немо сели в машину - он за руль, я рядом. Он завёл. Двигатель работал как часы. Мягко тронулись, поехали.
Наш тест-драйв проходил по следующему маршруту. Сначала мы двинулись по серпантину куда-то к верхним этажам здания (хотя я могу и ошибаться, потому, что в это время с вожделением рассматривал салон). Мой шофёр бесстрастно крутил баранку. Мы ехали достаточно быстро. Резина иногда повизгивала на поворотах. Фары ощупывали серые бетонные стены, тщетно пытаясь зацепиться хоть за какой-нибудь выступ.
Я вжался в спинку дивана и подумывал, как бы намекнуть капитану, что наш тест-драйв пора заканчивать. Но мы поднимались всё выше. Если не ошибаюсь, мы доехали до шестого, последнего, этажа, объехали его весь и вернулись обратно к серпантину.
Теперь мы начали спуск. Я невольно считал этажи.
Пятый, четвёртый...
Во мне начало просыпаться тревожное чувство, что это моё приключение добром не кончится. Я был почти уверен в этом. Но также я был убеждён и в том, что изменить теперь ничего не могу. Всё уже покатилось под горку вместе с этим раритетным автомобилем, в котором я оказался.
Как неплохой специалист по четырёхколёсным, я безошибочно определил, что машина не восстановлена из старого утиля, не перекрашена, не отремонтирована.
Она новая.
Мне вдруг стало жутковато, и я даже желал, чтобы всё это поскорее закончилось. Я представил, что, если в этот момент какая-нибудь машина будет подниматься нам навстречу, мы, конечно, не успеем затормозить и обязательно столкнёмся.
Я покосился на Подводника. Он крепко сжимал руль, подбородок-бампер его упрямо смотрел вперёд. Я много отдал бы за то, чтобы узнать, о чём он сейчас думает. Но самое страшное - а что, если он вообще ни о чём не думает? Может, он какой-нибудь робот и всего лишь выполняет составленную кем-то программу?
Несмотря на такие идиотские мысли, я продолжал считать про себя этажи.
Третий, второй...
Но я так просто не сдамся. Я сделаю всё, чтобы этот шикарный экземпляр стал моим. Мне плевать, откуда он такой взялся.
Хотите - верьте, хотите - нет, сила коллекционера вовсе не в его коллекции. А в жажде её пополнить. Эта жажда может свернуть горы. Она может заставить убеждать из последних сил, торговаться, выпрашивать, может заставить ползать на коленях. Может даже заставить...
Я поправил под курткой упирающуюся в рёбра рукоятку "Вальтера" и ощутил липкий запах пота у себя под мышкой.
Первый этаж, цокольный...
Я уже был влюблён в эту машину. Я лихорадочно придумывал ей имя. В мыслях я гладил её плавные обводы, заливал в мотор свежее масло - самое дорогое! Полировал краску лучшими полиролями, пылесосил коврики, чтобы не осталось ни соринки. Уничтожал ненавистные чужие запахи любимыми ароматами автодезодорантов...
...Интересно, сколько этажей мы проскочили вниз после цокольного? А ведь этого не может быть! Я готов был поклясться, что цокольный этаж был последним в этом чёртовом здании!
Машина неслась вниз быстрее и быстрее. Резина уже не повизгивала, а терзала слух истеричными звуками, которые становились всё более высокими и резкими. С каждым поворотом. С каждым этажом...
Мы спускались всё стремительнее, и создавалось ощущение, что уже сами стены вращаются вокруг машины, как в каком-нибудь сумасшедшем аттракционе. Я прикрыл глаза, чувствуя, что меня вот-вот стошнит. На какой-то миг мне почудилось, что автомобиль уже не спускается по виткам серпантина, а просто летит вниз...
Движение закончилось. Я медленно открыл глаза и увидел, что машина припаркована возле одного из боксов. Я поднял взгляд с надеждой, что сейчас разгляжу в полутьме номер четырнадцать. Но вместо этого на ближайших воротах было выведено что-то другое. Что, я никак не мог прочитать. Перед глазами всё кружилось. Наконец, я сумел сфокусировать зрение.
На воротах оказались не цифры. И не буквы. Белой краской были начертаны какие-то незнакомые символы. Для меня в них было не больше смысла, чем во всём происходящем.
Я тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, и только сейчас заметил, что сижу в салоне машины один.
Мотор работал, но мой шофёр - капитан Немо - исчез. Его огромная связка ключей осталась лежать на сидении, водительская дверь приоткрыта, а в салоне горит свет. Ещё я заметил, что шкала автомобильного приёмника слабо подсвечивается, а из динамиков сквозь характерные помехи на средних волнах доносится голос диктора. Я невольно прислушался.
...Злобное, наглое, жестокое существо, способное ради своих эгоистичных побуждений убивать, уродовать и уничтожать...
Помехи.
...Когда он управляет автомобилем, тот становится подобным ему, и может причинить ущерб другим людям, машинам и себе...
О ком это он? Что за бред?
...Машина сама по себе никогда не принесёт вред, пока ей не начнёт управлять человек...
Я наклонил голову, стараясь понять.
Голос диктора бесстрастно проговаривал слово за словом, будто школьный учитель на уроке. Класс старательно вслушивался, боясь упустить хоть слово, пытаясь вникнуть в смысл текста.
И вдруг до меня дошло. Класс - это я. Передача адресована мне. И только мне.
По спине поползли мурашки.
Я крутанул рукоятку настройки приёмника. Так и есть! На всех волнах шла одна и та же передача.
Я вовсе не хотел её слушать. Я боялся её слушать.
Нервным движением я выключил приёмник и повернул ключ в замке зажигания. Повисла тишина. Лишь под капотом потрескивал остывающий двигатель, и мерно гудели поблизости две лампы дневного освещения под низким потолком гаража.
Я с трудом выбрался из автомобиля. Меня повело, и я ухватился за дверцу. Собственный голос показался мне чужим:
-Э-эй! Мужчина! Где вы? Я беру эту машину! Назовите цену-у!
-Э-э-э! У-у-у! - протянуло эхо где-то у дальних стен гаража.
Больше никто не откликнулся.
Мысли завертелись у меня в мозгу, спотыкаясь и набегая с ходу одна на другую.
Мне всего лишь снится кошмарный сон. Просто надо поменьше бывать в своём гараже среди экземпляров автоколлекции, и больше дышать свежим...
Нет, этот гад специально заманил меня в ловушку. Сейчас выйдет пара мордоворотов, отберут все деньги, а меня...
Это мне наказание за то, что предпочёл общество машин обществу людей...
...Это конец?..
Глава 3.
Этажи.
Наконец, я взял себя в руки и отправился обследовать этаж, на котором оказался. Выяснилось, что структура его достаточно сложная. Помимо боксов, расположенных вдоль стен, посередине огромного пространства оказались ещё целые секции таких же гаражей, образуя проезды и развороты. Я заглядывал в щели между воротами боксов, в замочные скважины. Почти везде стояли автомобили. И вот что странно - судя по их силуэтам, многие из них были ровесниками "волги", на которой меня привезли.
В дальнем конце коридора нашёлся единственный выезд на серпантин, соединяющий этот уровень с нижними и верхними этажами здания.
И тут меня осенило. Я вернулся к машине и сел за руль. Попытался завести мотор - он послушно заурчал. Стрелка уровня топлива показывала практически полный бак. Я сплюнул три раза через левое плечо, выжал сцепление и поехал к серпантину. Как-то само собой у меня в мозгу родилось имя машины - Ольга. Я назвал это имя вслух и обнял ладонями гладкий руль.
Включив дальний свет, мы с Ольгой поехали наверх и обшарили два уровня над тем этажом, где я находился изначально. Нигде не встретили ни души. Подъезжая к въезду на следующий этаж, я остановил автомобиль. Мне что-то почудилось, я открыл дверцу и прислушался.
Наконец-то до меня донеслись хоть какие-то посторонние звуки! Я долго не мог понять, что это. Похоже было на смесь звучащих автомобильных клаксонов различных тональностей и завываний сирен сигнализаций. Значит, там должны быть люди!
Я медленно въехал на этаж и замер, поражённый. Я так резко надавил на тормоз, что ударился головой о лобовое стекло. Передо мной оказалась огромная площадка паркинга, не разделённая на боксы. Несколько десятков разносортных машин стояли в огромном кругу, направив свет фар в его центр. В круге света кто-то выделывал на спортивном "opel speedster" такие головокружительные трюки, что мне и не снились. Водитель, будучи, видимо, профессионалом высочайшего класса, разгонялся и резко тормозил, пуская машину в занос. Потом делал несколько оборотов вокруг своей оси, ставил автомобиль на два колеса, крутил "змейку" и "восьмёрку". Я засмотрелся на это зрелище, даже не замечая, что воздух вокруг буквально наполнен ядовитыми выхлопными газами - моторы всех автомобилей работали. Свои па "опель" проделывал под едва различимую в невообразимом шуме музыку, а окружающие будто бы аплодировали своими клаксонами и перемигивались фарами.
Через минуту до меня дошло, что на "спидстере" пытаются танцевать!
Ещё я понял, что попал на своеобразную "автодискотеку". Я забыл выключить фары "волги", и довольно скоро меня с Ольгой заметили. Все клаксоны и сирены разом смолкли.
Сердце моё остановилось, когда "опель" выехал из круга и медленно подкатил ко мне. Я тщетно пытался разглядеть лицо водителя - слепил глаза свет ксенона.
Однако, когда "спидстер" сделал вокруг моей машины круг, игриво виляя передними колёсами и мигая фарами, я вдруг понял, чего от меня хотят. Толстушку-Ольгу приглашали на танец! Ой-ёй-ёй!
Я не знал, что будет, если откажусь и дам задний ход. Если честно, я и не хотел отступать, поэтому включил первую и поддал газу.
Что это был за танец! "Опель" увивался вокруг "волги", словно полный энергии молодой танцор. Моя машина тоже ожила. Я и не ожидал от неповоротливого раритета такой прыти. Порой мне чудилось, что руль сам крутится в моих руках в нужную сторону, а три сестры-педали под моими ногами живут своей жизнью. "Зрители" вокруг неистово сигналили, откатившись подальше к стенам, чтобы дать нам больше места. Я чувствовал, что постепенно задыхаюсь от проникающих в салон выхлопных газов, но не в силах был выйти из круга и остановить этот сумасшедший танец. Передо мной всё поплыло, я уже почти не контролировал ситуацию, и пару раз мне вообще показалось, что автомобили в круге наблюдающих ведут себя, как живые.
Наконец, "опель" галантно проводил мою Ольгу к серпантину, ведущему на другие этажи, и дал задний ход, на прощание несколько раз посигналив дальним светом. Лица аса-водителя я так и не разглядел. Разворачиваясь, я заметил, что к "спидстеру" из круга зрителей выезжает современная "тойота" с раскосыми фарами-глазами. Я не стал дожидаться следующего танца и изо всех сил нажал на педаль акселератора, направив машину наверх. Ещё минута на этом уровне, и я бы просто потерял сознание от неимоверной концентрации выхлопных газов, которые заполнили мои лёгкие.
По инерции я проскочил вверх по серпантину несколько этажей, опустив стекло и высунув физиономию навстречу потоку свежего воздуха.
За показаниями приборов я, конечно, не следил. А напрасно. Стрелка указателя температуры охлаждающей жидкости поползла вверх, и зажглась аварийная лампа. Я остановил машину на одном из этажей и заглушил двигатель. Большая связка ключей Подводника, которую я взял с собой, знакомо звякнула в руке. Я безотчётно заглянул в салонное зеркало заднего вида.
На меня внимательно смотрели выцветшие глаза из-под нависших бровей, массивный подбородок шевельнулся в подобии усмешки. Я вздрогнул и, как ошпаренный, выскочил из автомобиля.
Придя в себя, я сунул голову в салон и ещё раз посмотрел в зеркало. Нет, конечно, это всё тот же я - молодой и распрекрасный, с густой шевелюрой тёмных волос, тонкими чертами лица и безвольными детскими губами.
Без сомнений, это я.
В зеркале - я. Наверное...
Мне просто показалось...
Я нервно рассмеялся, захлопнул дверцу автомобиля и отправился на следующий этаж пешком. По дороге я поигрывал связкой ключей и пригибался под низкими потолочными перекрытиями.
Странные мысли иногда приходят в голову.
Особенно здесь, на этажах, которым нет счёта.
Особенно, когда не знаешь, сколько часов, дней или лет здесь находишься.
Особенно когда плохо представляешь, кто ты. Человек? Машина? Где ты? Для чего ты?
Если ты живёшь в мире людей, то машины кажутся тебе всего лишь средством передвижения и источником головной боли, когда их приходится ремонтировать. Если живёшь в мире автомобилей, люди оказываются средством для твоего передвижения и необходимого ремонта. Может быть, это что-то объясняет. В мире людей машин меньше, чем людей. Автомобиль всегда желают приобрести. В мире машин людей меньше, чем машин. И каждой машине нужен тот, кто будет её обслуживать...
Я видел много этажей. Я видел много машин.
Я помню очень мало. В памяти случайно запечатлелись лишь несколько картинок, похожих на исчезающие обрывки сна.
Мой образ жизни в Гараже был очень странным. Я никогда не ел. И не спал. Я всегда двигался. Работал, если это можно назвать работой. Я крутился, как маленькая шестерёнка в сложной конструкции. Я стал частью этой многоэтажной стоянки. Экземпляром чьей-то чудовищной коллекции.
Сложно дать название тому, чем я занимался. Наверное, я был перегонщиком. Перегонял автомобили с места на место, с этажа на этаж. Иногда мне казалось, что я управляю машиной, иногда - что она сама везёт меня куда-то.
Навстречу попадались другие машины. За рулём мне иной раз удавалось разглядеть водителей. Они были разными, но все одинаково сосредоточены. Казалось, они часть автомобиля, как руль или колёса, например. Выражение лица у них было, наверное, такое же, как у головки болта, который упрямо сидит в своей детали, намертво вцепившись в неё всеми витками своей резьбы. Его уже никогда не отвернуть, даже если свернёшь шляпку этого болта. Боюсь, что я в глазах этих людей выглядел так же.
Временами у меня всё же были какие-то прояснения. Тогда мне хотелось открыть дверцу и выскочить на ходу из машины. Возникало желание вывернуться из этого механизма, выпасть на бетонный пол и откатиться к стене. Что потом - не знаю. Но главное - не быть больше частью чего-то. Стать самим собой. Вывинтиться хотя бы на один оборот. На пол-оборота.
Однако закручен я был, видать, на совесть.
На одном из этажей я увидел однажды длинную вереницу людей. Бесконечная шеренга жалась к стене, так, чтобы рядом могли проехать машины. Я встал в конец этой живой очереди. Все стояли молча, время от времени продвигаясь понемногу вперёд. Я не знал, за чем стою. Да и стоящий впереди лысеющий мужчина с розовым затылком, наверное, тоже. Как и все остальные.
Запомнилось состояние беспомощности. Я стою в длиннющем полутёмном коридоре, спереди и сзади куча народу. Никто не разговаривает. Только сопят и шаркают ногами, когда нужно продвинуться на пару шагов вперёд. Я не могу выбраться из этой очереди. Хочу уйти отсюда, но не могу. Внутри меня всё кричит, мышцы напрягаются для прыжка, чтобы выскочить из этого кошмара, я поднимаю ногу и... делаю шаг вперёд. О-хо-хо. Всё, чего я добился, это наступил Розовому Затылку на пятки. Мужчина даже не обернулся.
Проходит время. Час, сутки, неделя - я не знаю. Вдруг Розовый Затылок исчезает. Вместо него передо мной чья-то небритая физиономия в окошке огромного склада. Мускулистые руки протягивают мне большую картонную коробку. У меня в голове появляется одна-единственная мысль - я должен нести эту коробку в машину, которая осталась на верхнем этаже. Что потом? Я не знаю.
Коробка очень тяжёлая. Я с трудом переваливаю её через борт багажника древнего "форда". Пот застилает глаза, руки дрожат, сердце колотится, словно в эпилепсии. Я должен закрыть багажник, сесть за руль и ехать.
И тут словно происходит сбой. У меня возникает безумное желание посмотреть, что в коробке. Я лихорадочно открываю её, с треском разрывая картон и ломая ногти. Но через пару мгновений так же быстро всё встаёт на свои места, и желания пропадают. Сердце начинает стучать размеренно, я равнодушно захлопываю багажник, завожу машину и еду.
Кажется, в коробке были пластиковые канистры с моторным маслом. Или подшипники колёсных ступиц. Или наборы инструмента. Это не имеет значения. Важно, что болт, которым я был, выкрутился в тот момент из общего механизма ровно на пол-оборота.
На следующие пол-оборота он вывинтился в другой раз. Тогда я впервые доехал до самого нижнего этажа. Кажется, последнего этажа. Здесь серпантин, соединяющий все уровни, заканчивался. Похоже, на этом этаже шла стройка. Фары нескольких машин светили сквозь завесу пыли, а там, в глубине котлована, копошились неясные силуэты людей. Гараж расширялся. Он рос - нужны были места для постоянно поступающих новых экземпляров коллекции.
Я тупо выгрузил какие-то тяжеленные мешки из багажника машины (кажется, тогда я управлял Фольксвагеном 90-х годов выпуска). Сложил их на краю котлована и собирался уже сесть за руль, чтобы ехать за чем-то ещё. Краем глаза я заметил, что откуда-то снизу появился человек. Он был до крайности измождённым. Тощим. Под слоем пыли невозможно было разглядеть его лицо. Только глаза. Он быстро взглянул на меня. Сквозь обычное тупое выражение, которое отличало каждого человека в Гараже, я вдруг прочитал в его взгляде что-то ещё. Наверное, это было отчаяние. Настоящее отчаяние человека, потерявшего всё. Даже себя. Движения Тощего напоминали конвульсии сильно повреждённого робота. Я видел, как он с неимоверным усилием поднял один и привезённых мной мешков на своё исхудалое плечо и начал спускаться в котлован. Мешок явно был тяжелее и клонил носильщика к земле.
Я уже должен был уехать, но не мог сдвинуться с места, настолько меня поразило увиденное. Я знал, что он не донесёт этот мешок. И человек, наверное, знал это тоже. Он неловко споткнулся, дёрнулся, и мешок порвался на его костлявом плече. Человек упал, содержимое мешка, кажется, цемент, высыпалось на него сверху.
Что-то дрогнуло у меня в груди. Я смотрел на пыльное облако над рассыпавшейся кучей цемента. Где-то внизу лежал Тощий. Скорее всего, он был ещё жив, но и не пытался пошевелиться. Он хотел умереть. Для него этот этаж действительно оказался последним. Я не мог помочь ему. Мне нужно было ехать.
В следующем своём прояснении я увидел себя за рулём машины, о которой в моём времени могли только мечтать. Руля, как такового, собственно, и не было. Я восседал в глубоком кресле посреди одноместного салона. Руки мои покоились на мягких подлокотниках. Я смотрел вперёд, на бесконечную ленту серпантина, и автомобиль ехал туда, куда я хотел, и с той скоростью, которую выбирал я сам. До меня не доносилось снаружи ни единого звука, воздух в салоне был чистым, а повороты, ускорение и торможение практически не ощущались. На мою голову было надето некое подобие шлема. Сознание мое словно раздвоилось. Одна его часть была целиком занята вождением машины, а другая будто смотрела на это со стороны.
Этаж, на который я приехал, оказался одним из самых верхних. Я встал в конец длинной шеренги похожих автомобилей. Часть моего сознания - Машина - продолжала следить за движением очереди, продвигаясь изредка вперёд. Другая часть - Человек - осматривалась и пыталась вникнуть в происходящее.
Я видел, что навстречу время от времени проезжают машины с поистине фантастическими формами. Вот это были экземпляры! У них не было видно колёс, а как они двигались - вообще непонятно. Но, самое главное, внутри не было водителей! В двигающихся обратно автомобилях я не заметил ни одного человека. Куда они подевались? Страшная догадка шевельнулась у меня внутри. Холодными лапками противной жабы она сжала моё сердце. Бр-р-р.
Мне вдруг стало холодно, я мысленно дал приказ повысить температуру в салоне. Правда, теплее от этого не стало. Холод шёл изнутри.
Непроизвольно я подал команду включить радио. В голове у меня заиграла успокаивающая музыка. Стало легче. И вдруг откуда-то издалека донёсся голос. Я вслушался. Голос показался мне знакомым. Когда-то - вчера, или в прошлом году, или сотни, тысячи, миллионы лет назад - я его уже слышал.
...Когда он управляет машиной, она становится такой же, как и он сам...
...Машина сама по себе никогда не принесёт вред, пока ей не начнёт управлять человек...
Да, тогда я не дослушал эту передачу до конца. Тогда я испугался. Мне и сейчас было страшно, однако я продолжал слушать бесстрастный голос, бубнящий о совершенно невозможных вещах
...Единственный выход - соединить человека и машину. Коллекция не будет полной без таких экземпляров. Все достоинства автомобиля и недостатки человека будут сбалансированы в существе, имеющем рациональность живого мозга человека и безупречность механических частей машины. К этой вершине шла вся человеческая цивилизация...
Голос растворялся в успокаивающей музыке. Я изо всех сил старался не потерять его.
...Человек всегда стремился к совершенству. Сам того не замечая, он всё больше становился машиной. Он вживлял в своё тело музыкальные и видеопроигрыватели, чтобы не носить с собой плееры, потом имплантировал средства связи, чтобы не возиться с неудобными сотовыми телефонами. В теле человека появились чипы, позволяющие иметь мгновенный доступ к любой информации. Он стал ходячим компьютером. Наконец, возник вопрос о быстром и комфортном передвижении человека, не связанном с другими средствами транспорта, и, самое главное - о недолговечности человеческого тела. В этом машины намного превосходили слабых людей. Машины легко можно было ремонтировать. Это намного эффективнее бесполезного лечения людей. И, наконец, человечество осознало, что идеальный человек - это машина...
Больше я ничего не мог разобрать. Голос утонул в музыке.
В автомобиле было жарко, как в бане, но я дрожал, словно осиновый лист на ветру. Волосы на всём теле стояли дыбом. Я рывком сдёрнул шлем, предназначенный для вождения. Части моего сознания соединились вместе. Теперь я снова был, слава Богу, человеком. Я выбрался из автомобиля и стоял, глядя на длинную вереницу машин. Колонна их уходила в бесконечность. Позади оставались первые четырёхколёсные экипажи с паровым двигателем, бензиновые монстры пятидесятых, шустрые и экономичные дизельные и водородные городские легковушки начала третьего тысячелетия, автомобили футуристических форм с интеллектуальным управлением - эти, уж, извините, не знаю, из каких годов. А где-то там, далеко впереди, человек переставал быть человеком.
И это - главное достижение нашей цивилизации?
Это - наша вершина? Или конец?
Совершенство - в этом?
Машины аккуратно объезжали мой автомобиль, стараясь не задевать меня. Люди, сидящие в них, равнодушно смотрели вперёд. У них не возникало никаких вопросов. В своих шлемах для вождения они были похожи на роботов из каких-нибудь старых фантастических фильмов.
Я повернулся к серпантину и побежал вниз. Ноги, отвыкшие от бега, казались деревянными. Но они были моими. Они были живыми. В ушах свистел ветер, по лицу струился пот, глаза щипало, а руки, сжатые в кулаки, рассекали воздух. Я не хотел быть машиной.
Ещё одно прояснение произошло у меня много позже. Я медленно подходил к сдвижным воротам. Не знаю, как я очутился в этом месте. Здесь всё казалось знакомым, может, поэтому я и вынырнул в реальность.
Рядом с воротами стояла будка охранника. Так же за стеклом горела старомодная настольная лампа, освещая треугольный пакет молока и пачку "юбилейного" печенья. Охранника снова не было на месте, однако ворота передо мной с противным шелестом поползли наверх, словно чья-то рука нажала невидимую кнопку. В полутёмный гараж из-под ворот хлынули потоки солнечного света. Они коснулись моих ног в пыльных стоптанных ботинках, потом добрались до моей груди и, наконец, захлестнули меня с головой, ослепляя глаза и заставляя отступить на шаг.
Там был другой мир. Кажется, рядом, - рукой подать. Нужно только выйти наружу и никогда больше не возвращаться.
Но Гараж крепко держал меня. Его поводок был коротким и позволил мне сделать всего несколько шагов.
Я прошёл под воротами. Здесь, вне Гаража, я почти ничего не увидел. Шея словно онемела, я не мог поднять голову и заметил перед собой только острые носы женских туфелек на низком каблуке. Я скорее догадался, чем увидел, что принадлежат они невысокой девушке. Я почувствовал её удивлённый взгляд. Но в мою задачу не входило разглядывать её. Я мог сделать только то, что должен был сделать. Я пробурчал:
-Пойдёмте смотреть авто.
Без интонации, не узнавая свой голос. Потом повернулся и нырнул обратно в темноту, под начавшие уже закрываться ворота.
Я знал, что она пойдёт за мной.
Она пошла.
Глава 4.
Отвернувшийся болт.
Её звали Галина. Мелодичный голос сообщил это моей спине, когда мы миновали будку охранника. Я тоже хотел представиться, но никак не мог вспомнить, как меня зовут. Андрей? Анатолий? На языке вертелось ещё одно имя - капитан Немо. Уж не знаю, откуда оно всплыло в моей памяти. В любом случае я решил промолчать. Я даже не оглянулся, чтобы посмотреть на неё. Нельзя сказать, что я этого не хотел. Но этого не желал кто-то ещё. Тот, чья власть была здесь безграничной. Гараж.
Пока я спускался на цокольный этаж, её каблучки размеренно стучали где-то сзади. Потом звук их стал мягче, неувереннее, и скоро затих совсем. Вероятно, ей не понравился молчаливый провожатый. Или мрачная атмосфера, царившая здесь, вызвала подозрение. В любом случае, она почувствовала что-то и остановилась. Кажется, она хотела вернуться.
Верно говорят, что у женщин чутьё развито куда лучше, чем у мужчин. Поэтому, наверное, они и живут дольше.
Гараж практически сразу производит на всех людей гнетущее впечатление. У них может возникнуть желание вернуться. Только они ещё не знают, что это невыполнимое желание...
Я обернулся.
Елена (или Ирина?.. или Галина?..) вопросительно смотрела на меня. Кто перед ней был - капитан Немо, коллекционер человеческих душ, или Андрей-Анатолий, собиратель древней автомобильной рухляди? Не знаю. Так же, наверное, какая-нибудь деталь машины не ведает, что она такое и для чего - просто работает и всё.
Зато я, наконец, сумел разглядеть её. Сначала я видел фигуру девушки, как сквозь толщу воды - очень смутно и нечётко. Потом откуда-то из глубины появились её глаза, огромные и красивые. Я заглянул в них и вздрогнул. И сразу увидел её всю.
В ней жили Чувства. Растерянность, недоверие, испуг и страх. За всё время моего пребывания в гараже я ни разу не видел никаких чувств - ни у машин, ни у людей. Здесь были команды, приходящие ниоткуда прямо в мозг. Было слепое выполнение этих команд. Было постоянное движение. Но не было вопросов, не было эмоций, и практически отсутствовали какие-либо мысли. Если здесь люди или машины уходили на Последний этаж, то, видимо, так было надо.
Она была прекрасна. По крайней мере, мне так показалось в тот момент. Её фигура выглядела стройной и гибкой. Ни один автомобиль, какие бы у него ни были красивые формы, не мог бы сравниться с линиями её живого тела. В глазах её светился ум и интеллект, которых не могло быть у бортовых компьютеров самого совершенного автомобиля. Работа блока управления машины сводилась лишь к поддержанию оптимальных параметров работы её отдельных узлов - температуры охлаждающей жидкости, угла опережения зажигания, количества необходимого топлива и многих других. А здесь - совсем другое дело.
Я мог спросить девушку - и получить ответ.
Я мог смотреть в её огромные глаза - и читать в её взгляде чувства, бушующие в сердце.
Я мог влюбиться в неё и, быть может, получить ответную любовь.
Это длилось всего несколько мгновений. А потом прекрасный образ начал снова уходить куда-то в темноту. Мысли ускользали от меня. Я пытался поймать последнюю: влюбиться в неё... получить ответную любовь... Но теперь это для меня было не более чем колебания воздуха над горячим капотом или дрожание стрелки тахометра на приборном щитке.
Рука девушки медленно расстёгивала сумочку. Что у неё там - газовый баллончик? Электрошок? Мне было всё равно. Я снова стал одним из экземпляров коллекции Гаража. Я не должен был допустить, чтобы Галина ушла. Из Гаража не возвращаются.
В мою задачу входило только показать ей автомобиль, который она когда-то в своём мире мечтала купить. "Мазду" 2004 года выпуска. Здесь эта машина была лишь приманкой для девушки. Потом я должен был увезти её в этом автомобиле куда-то в преисподнюю, где она навеки останется в качестве ещё одного экземпляра в этом бездушном Гараже.
Я двинулся к девушке, чувствуя, что всё больше теряю ощущение реальности. Ныряя в темноту, я видел, как расширяются от ужаса её глаза. Но себя я уже не контролировал...
...Всё-таки это оказался газовый баллончик. Глаза щипало, из носа текло, а к горлу подкатывала тошнота. Но эти человеческие проявления сослужили мне хорошую службу. Мои прояснения стали теперь более частыми и длительными. Болт, в виде которого я существовал в этом многоэтажном чудовище, почти открутился и держался на двух-трёх нитках резьбы. Хватка Гаража слабела...
...Я сидел за рулём небольшой "мазды". Фирменный знак на руле "японки" напомнил мне крылья чайки. Из зеркала заднего вида на меня смотрели глаза. Мои глаза. В них не было ни одной мысли, только тень беспокойства. Мелькали этажи один за другим. Руль стремился вырваться из рук, но я всё время упрямо поворачивал его влево. Машина катилась вниз по серпантину, приближая нас к концу пути. Совершенно непроизвольно где-то в уголке затуманенного сознания появилась мысль: что значит "нас", ведь я один в салоне автомобиля?
И тут меня словно током тряхнуло. Я что-то вспомнил. Судорожным движением вывернув руль до отказа вправо, я влетел на ближайший этаж и ударил по тормозам. Заглушив мотор, я выскочил из машины и столбом застыл над багажником, соображая. Мой мозг с трудом набирал обороты, подобно двигателю, который сто лет не заводили.
Мне вспомнились огромные глаза той девушки. Как её звали? Ирина? Елена? Галина? Сколько времени прошло с момента нашей встречи? Что сейчас лежит в багажнике машины? Куда я еду? Зачем? Я испытывал почти физическую боль, пытаясь вспомнить происшедшее, а вопросы разъярёнными осами жалили мой мозг.
Наконец, я вернулся в реальность. Ужас сковал мои движения. Я буквально чувствовал взгляд девушки, которую привёл в Гараж. Наверное, именно так смотрят жертвы перед самой смертью на своих мучителей-маньяков. Обречённо. С укоризной. Создаётся впечатление, что этот взгляд исходит уже откуда-то сверху, из-за облаков. Ещё я вспомнил чёрные волосы, стриженые под мальчика. И лицо. Оно было красивым. Она пыталась что-то говорить, но я уже не мог её слышать.
Неужели я её ...
Я плотно сомкнул веки и медленно приоткрыл багажник. Протянул руку - пальцы наткнулись на что-то мягкое. Сердце заколотилось, по телу пробежала дрожь. Я осторожно втянул носом воздух, ожидая почувствовать трупный запах, но ощутил только резкий аромат женских духов. Я ещё подивился - как можно пользоваться духами с таким сногсшибательным запахом! Я заставил себя открыть глаза. Тусклая лампочка в недрах багажника осветила тёмный силуэт, свернувшийся в калачик. Он не шевелился.
Я подумал, что это конец.
Неужели это сделал я? Во что я превратился? Убийца, маньяк и садист. Как это страшно, когда ты даже не помнишь, что натворил!
Я машинально посмотрел на свои руки. Застарелые пятна масла в этой вечной полутьме Гаража легко можно было принять за кровь. За чужую невинную кровь...
Над моей головой агонизировала умирающая лампа дневного света. Она слабо освещала моё отчаяние. Я без сил опустился на колени. Бетонный пол был холодным. От автомобильного глушителя, оказавшегося перед моим лицом, исходил застарелый запах выхлопных газов. Я прислонился лбом к пыльному бамперу, из глаз моих потекли слёзы. Только сейчас я почувствовал одиночество. Оно стало невыносимым в тот момент прояснения, и я чуть не пожалел, что Гараж не контролирует меня в эти минуты.
Когда тобой управляют, жить легче.
Неожиданно в голове моей возникла мысль, что можно легко и быстро прервать мои мучения. Прямо сейчас, пока я - это я. Человек имеет право распоряжаться собой. Своей жизнью. Припомнилось, что во внутреннем кармане куртки у меня лежит заряженный "Вальтер". Я вытащил его. Холодная сталь вдруг придала мне решимости.
Я заглянул в ствол. В нём было пусто и темно. Вот и выход. Палец лёг на курок...
Я усмехнулся про себя. Последнее осмысленное движение в этом долбаном Гараже.
И тут я почувствовал слабый шорох.
Я поднял голову и вздрогнул. Моё сердце провалилось куда-то вниз. Из багажника на меня со страхом посмотрели мокрые чёрные глаза и тут же спрятались обратно.
Потом оттуда донёсся глухой голос:
-Вы меня убьёте?
Я встал с колен и с минуту смотрел в глубь багажника. Девушка лежала в неудобной позе, прижав колени к подбородку, словно это могло защитить её. Это была поза эмбриона, ребёнка, который ещё не родился, но уже защищается от окружающего мира, свернувшись в калачик. Она ждала моего ответа.
Никто и никогда не испытывал такого облегчения, как я в тот момент. Я готов был расцеловать свою "жертву", если бы она это позволила. Мои слёзы моментально высохли, но ответить я не мог. Я разучился строить фразы, и всё, что мог сказать в эту минуту - своё имя: "Анатолий... Алексей... Андрей..."
Я повторял это, пока прятал пистолет, пока помогал ей выбраться из тесного багажника, пока бесцеремонно оглядывал её, проверяя, не ранена ли.
Лена поправляла мятое чёрное платье из шуршащей плащевой ткани и надевала туфли, из-под руки поглядывая на меня. Поняв, что я не сделаю ей ничего плохого, она сердито прервала мои однообразные излияния:
-В следующий раз предупреждайте, когда будете превращаться в другого человека.
Я посмотрел на неё с таким неподдельным удивлением, что ей пришлось объяснять, какие метаморфозы происходили со мной практически на её глазах.