Лиду и Алевтину тут же приютила у себя семья их земляков, тоже родом из столицы. Они моментально окружили их такой заботой, что девчонкам порой было немного неудобно: чем заслужили они такую любовь и ласку? Каждая семья жила здесь в отдельных маленьких квартирках. И пусть стены у них были фанерные или картонные, а потолки низенькие, всё равно в любом жилище царили уют и порядок.
Майкл Непомнящий не спеша прогуливался в сопровождении таможенницы по местному Арбату - улице, окружённой домами, собранными из простых доступных эрянам - жителям сектора "Эр" - материалов. Это были далеко не царские хоромы, однако местные гордились ими, будто это были дворцы. Перед самым большим таким "дворцом" мужчина остановился и обернулся.
- Народный Театр, - перевела Ирина название вывески над входом и сделала приглашающий жест. - Билеты бесплатно. Сейчас идёт спектакль "Аленький цветочек".
Майкл Гродберг прошёл через крошечное фойе и заглянул в зрительный зал. На стульях перед маленькой сценой сидели в основном дети, но попадались и взрослые. Они неотрывно смотрели за действием спектакля. Актёров, казалось, было больше, чем зрителей. Откуда-то звучала чарующая музыка, действующие лица что-то говорили, но Непомнящий ещё не успел выучить язык. Один из актёров высоко поднял над головой огромный цветок красного цвета, который, казалось, светился изнутри. Этим цветом наполнился небольшой зал, и лица зрителей. Алый цвет коснулся и лица Гродберга, и ему словно стало теплее.
Выйдя из Театра, Майкл помотал головой, словно избавляясь от наваждения, и без сил опустился на ближайшую скамейку. Ирина присела рядом.
- Я точно всё ещё в Аэропорту Вынужденных Посадок? - спросил Непомнящий, извлекая из портфеля очередной блокнот. Он начал бисерным почерком записывать свои впечатления, высунув от усердия язык и сразу превратившись при этом в молодого человека. - Или мы уже незаметно для себя вернулись на Большую землю?
- К сожалению, мы всё ещё здесь, - вздохнула таможенница. - Просто мы пытаемся свой кусочек Вермира как можно больше приблизить к Большой земле. А вы как-то странно помолодели, когда начали писать в блокноте. Мне казалось, что вы уже в возрасте. Или я ошибалась?
Седой мужчина перестал писать и по-новому взглянул на собеседницу. Она сняла форменный берет, и светлые волосы рассыпались по плечам. Зелёные глаза смотрели независимо и без тени смущения. Майкл открыл рот, чтобы сказать комплимент женщине, которая вдруг показалась ему самой лучшей и самой красивой на свете, но вместо этого сдавленно произнёс:
- Вашему покорному слуге всего тридцать шесть, миссис Ирэн - хотите - верьте, хотите - нет. Просто мне выпало когда-то побывать в реке Забвения на границе Серой зоны и сектора "ЗЕТ". Я видел там всю свою прошлую жизнь. И будущую. Вот только я ничего не помню. Теперь я часто забываю то, что происходило когда-то со мной. И ещё: я стал белым, как лунь.
Ирина застыла, поражённая.
- Вот это да! Теперь я вижу, что вы всего на год старше меня. Кстати, я не миссис, и никогда ей не была, так уж получилось.
- Ах, простите, мисс Ирэн. Я всю жизнь мечтал о такой женщине, как вы, но, к сожалению, не встретил достойной особы. Женщины, с которыми я был знаком и которые могли бы мне понравиться, способны были говорить только о работе или о деньгах. А это, извините, вызывает у меня рвотный рефлекс.
Ирина рассмеялась:
- О чём же, по-вашему, нужно говорить с женщиной, которая вам нравится?
Майкл задумался, приглаживая седые волосы. Затем убрал блокнот в свой кожаный портфель и произнёс:
- Думаю, о чём-то более возвышенном. Например, о любви.
- Да! - согласилась молодая женщина. - И ещё о том, как из Аэропорта Несбывшихся Надежд вернуться домой!
Непомнящий оживился и подскочил, как на пружинах. Портфель упал, недовольно звякнув замками.
- Как?! Вы знаете способ вернуться домой?!
- Конечно! Это знают даже детишки, которые сейчас смотрят спектакль в Театре! А вы разве не в курсе?
Майкл ошарашенно глазел на Ирину, открывая рот, как рыбина, выброшенная на сушу. Он поднял портфель, бросился на скамейку и начал бесцельно открывать и закрывать блестящие замочки. Весь мир перевернулся для него. Вот только мужчина не мог понять, с ног на голову или, всё же, наоборот.
Таможенница весело взглянула на него и пропела:
- Пойдёмте, Миша, я угощу вас кофе. Настоящим, кубинским, добытым из грузового отсека одного из самолётов...
Аромат кофе мигом заполнил мизерную комнатушку Ирины. У Майкла неожиданно закружилась голова. Он смотрел, как ловко женщина разливает кофе по чашкам и откровенно любовался её красивыми руками и улыбкой. Он сделал глоток и закатил глаза. Это напиток отличался от кофейного суррогата из фастфуда, как небо от земли.
- Это "кубита", - произнесла хозяйка квартирки. - Бывает на Кубе кофе и получше, но... Куба далеко теперь, как и весь остальной мир, который мы знали до того, как попали сюда.
Майкл посмотрел прямо в зелёные глаза Ирины и прохрипел:
- Как у вас это получилось?
- Ну, - смутилась женщина, - сначала надо помельче намолоть зёрна, потом...
- Я не о кофе! - простонал Майкл. - Вы имеете сведения о том, как можно попасть отсюда домой? Вы только что говорили об этом там, возле Театра!
- Как? Вы не знаете? В ваших секторах об этом неизвестно? Но всё так просто! Во-первых, о секторе "ЗЕТ": мы давно нашли способ общаться с его обитателями. Они помогают нам по мере сил, за что им огромное спасибо. Но весь фокус заключается в том, что не они держат нас здесь, как птицу в клетке. Вовсе нет! Это мы не даём им идти дальше.
Майкл Гродберг затряс головой:
- Я ничего не понимаю! Наш "Зелёный Коридор" не смог улететь домой - ему помешал беспилотник "Чёрная смерть". Значит, это - не вариант для того, чтобы выбраться отсюда. Все остальные здесь ждут своего рейса! Когда их номер появится на табло, и объявят посадку, они смогут...
- Нет! - воскликнула Ирина, чуть не выронив чашку с "кубитой". - Миша, вы так ничего и не поняли! Мы должны все вместе... Что с вами?!
У Майкла помутилось в голове. Он так хотел услышать, что расскажет эта очаровательная женщина! Он так мечтал узнать все тайны Вермира! Но это произошло именно сейчас - очередной приступ беспамятства.
- Где я? Кто я? Что происходит? Мне необходимо срочно куда-то вернуться...
* * * * *
Шэнь Айлун долго смотрел на фрау Гертруду. От удивления даже забыл предложить ей сесть, и она так и стояла перед ним: маленькая женщина в красивом велюровом костюме цвета спелой вишни и в пилотке с выглядевшей легкомысленно эмблемой самолётика, пропеллеры которого представляли собой цветы ромашки. Наконец, доктор совладал с собой и подошёл к Гертруде.
В своих снах доктор Шэнь уже много раз подходил к фрау Гертруде, обнимал за плечи, целовал, щекоча её щёку щёточкой своих усов, из его уст нескончаемым потоком лился целый водопад ласковых слов, но сейчас... Все слова вылетели из памяти, а заключить в объятия женщину, которая пришла к нему на приём, как к доктору, он так и не решился. Так и стоял молча подле неё.
- Говорю вам, я так и сделала, - повторила директор приюта. - Будто моими действиями кто-то руководил. Неужели вы думаете, что я, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, могла спровоцировать самоубийство моего ученика? Очевидно, я подвесила уже готовую верёвочную петлю, подставила табурет, и втолкнула мальчика в комнату! Но я ничего этого не помню!
Доктор Шэнь, наконец, вышел из ступора и усадил учительницу за свой стол для приёма больных, а сам присел рядом, на стул для пациентов.
- Откуда вы взяли всю эту дичь? - спросил он.
- Осмотрите меня, доктор, - заплакала вдруг всегда строгая фрау Гертруда. - Со мной что-то не так! Если это болезнь, попробуйте провести лечение. А если я окончательно сошла с ума, изолируйте меня от моих воспитанников! Сегодня я в них души не чаю, а завтра...
Шэнь Айлун наклонился над нежданной пациенткой и заглянул в её глаза. В них стояли слёзы. А ещё в них была боль. И неподдельное страдание.
- Я уже ничего не понимаю! Что происходит? - простонала женщина. - В какой-то момент я вдруг осознала весь ужас своего положения. Возможно, я вам говорила, что когда-то у меня был мужчина. Его звали Августин. Очевидно, он погиб в авиакатастрофе, а я почему-то осталась жива. В Верхнем Мире меня будто подменили. Я вдруг ни с того, ни с сего вышла замуж за Томпсона. За... бытовой электроприбор! Все вокруг одобряют мой выбор, Гризельда и Эмма похлопывают по плечу, хвалят... Вот свидетельство, завизированное самим Администратором Аэропорта! Я провожу ночи, обнимая шланг пылесоса! Это нормально? Я долго носила при себе щёточку от пылесоса, словно это талисман или обручальное кольцо. Я её где-то потеряла, ну и шут с ней! И теперь дошло до покушения на убийство ученика! Что дальше?!
Доктор Шэнь нахмурился:
- Мне придётся провести вам небольшую операцию. Не волнуйтесь, больно не будет: мы постараемся обойтись без хирургического вмешательства. Этой маленькой операции меня научили очень здравомыслящие люди, которые затем покинули наши терминалы и примкнули к организации "Зелёный..." А, впрочем, вам это знать вовсе не обязательно. Если вы готовы провести эту операцию, то должны выразить своё согласие. Скажу прямо: после этого мероприятия у вас не будет и в мыслях навредить своим ученикам. И сочетаться браком с разными предметами. Вы...
Фрау Гертруда выскочила из-за стола доктора и в мольбе сложила руки.
- Я готова, доктор! Пожалуйста! У меня есть свои подозрения, отчего всё это происходит со мной, но я не смею сама...
- Ложитесь на кушетку, закройте глаза и слушайте, - вздохнул доктор Шэнь. - Я сказал ещё далеко не всё. Итак, помимо вышесказанного, вы поймёте все свои ошибки, которые в нормальном обществе могут вызвать даже не смех. Слёзы! Это ваше несуразное замужество и бессмысленное сохранение верности кому? Пылесосу! Вечное нелепое желание "толерантить" воспитанников на потребу сильным Верхнего Мира сего! Кого вы хотите сделать из своих учеников? Каково им потом будет жить в Аэропорту Несбывшихся Надежд? У них никогда не будет детей, потому что в ненормальных семьях их и не может быть, это я вам как доктор говорю! У них никогда не будет желания сделать хоть что-нибудь самим, чтобы вырваться из липких лап Верхнего Мира! Они так и будут обретаться в залах ожидания, питаться фастфудом, посещать общественные уборные. И надеяться, что когда-нибудь ржавый самолёт с отвалившимися крыльями поднимет их на борт и унесёт на родину! Да только этого не будет никогда!
Фрау Гертруда лежала на кушетке с послушно закрытыми глазами. У неё обильно текли слёзы, которые уже порядком намочили подушку. Но она продолжала слушать, впитывая в себя каждое слово, будто это была часть операции.
- Но и я не безгрешен, - продолжал операцию доктор Шэнь. - Долгое время я помогал действием или бездействием сильным Верхнего Мира сего. Надо напичкать сильнодействующими снотворными безвинного мальчика - пожалуйста! Нужно сменить этому мальчику пол на потребу его безумным родителям номер один и номер два - будьте любезны. Вот так мы пытаемся задабривать зло, вместо того, чтобы бороться с ним! А семья с двумя мамашами или, не приведи Господи, с двумя папашами, - это не просто зло! Это безумие! Таких людей надо лечить! В смирительную рубашку! Они опасны для общества!
Шэнь Айлун разошёлся. Он быстро мерил шагами свой врачебный кабинет, заложив руки за спину. Полы белого халата вздымались, как крылья птицы. Доктору явно было что сказать. Видать, накопилось! Фрау Гертруда уже не плакала. Она распахнула глаза и смотрела на своего эскулапа. А операция продолжалась уже без анестезии:
- Я понял - если ты потворствуешь безрассудным желаниям выживших из ума индивидуумов, то и сам становишься сумасшедшим! А безумное общество, в котором не осталось здравомыслящих людей, неуклонно катится в пропасть. Что движет священнослужителями, которые освящают самые сумасбродные браки? Какие горячие головы выбирают на высокие должности представителей этого клана безумцев? Их немного, но они очень громкоголосые и заметные. А ведь они ещё и кичатся своим безумием, стараясь заразить этим как можно больше людей! Вот и вы, фрау Гертруда, подхватили этот недуг. С болью в душе я наблюдал за прогрессированием вашей болезни! И, видит Бог, пытался остановить её течение уговорами, предостережениями, намёками, но вы будто находились за высокой стеной - не докричаться!
Доктор Шэнь вплотную подошёл к пациентке и склонился над её лицом. От него едва уловимо пахло какими-то лекарствами, а в узких глазах застыло сострадание.
- И теперь, когда этот хаос зашёл уже так далеко, что угрожает жизни, пора приступить к завершающей фазе нашей операции! Нужно будет кое-что перепрограммировать, и это пойдёт вам на пользу. Вы потом вспомните моё лечение добрыми словами, фрау Гертруда. В наши уши не должен литься яд! - С этими словами китаец неуловимым движением выдернул из уха пациентки наушник-переводчик, перенёс его на свой стол, на котором стоял компьютер, и подключил к нему.
Пока Шэнь Айлун колдовал над наушником, его пациентка после пережитых волнений неожиданно для себя уснула прямо на кушетке, прижавшись щекой к мокрой от слёз подушке. И ей приснился странный сон.
Будто Герти босиком идёт по влажной от росы траве под руку с доктором Шэнем. Над ними нависают тяжёлые ветви фруктового сада, покрытые крупными плодами. Пахнет спелыми яблоками и немного лекарствами - от доктора. За Гертой тащится что-то тяжёлое, что мешает ей идти. Она оборачивается и видит, что в её руке зажат шланг с насадкой-щёточкой от пылесоса, а сам пылесос катится за ней на своих колёсах по траве и громко-громко гудит. Доктор Шэнь останавливается и вопросительно смотрит на свою спутницу. Она оглядывается вокруг, видит перед собой прекрасный сад, безоблачное небо, чувствует мягкую траву под ногами и понимает, что гудящий пылесос здесь - совершенно чужеродное тело. Она пытается избавиться от шланга со щёточкой, отбросив их от себя, но шланг так просто не сдаётся. Он обвивается вокруг груди Герти и до боли начинает сдавливать её. Становится нечем дышать, женщина хрипит и задыхается. Шэнь Айлун хватается за шланг сильными руками. Пылесос Томпсон ревёт страшным голосом, пытается засосать в себя всё вокруг: и синее небо, и прекрасный сад, и изумрудную траву, и храброго доктора. У Герти от ужаса сводит руки и ноги, она уже ничего не чувствует, кроме боли в груди, там, где бьётся сердце. Доктор Шэнь прилагает все усилия, чтобы освободить Гертруду от напасти. Его мышцы напряжены до предела, жилка на шее вздулась и пульсирует от натуги. Наконец, руки доктора на части разрывают злобный шланг, Томпсон пыхтит от досады и красный бок его исчезает в траве. Герти чувствует, что может дышать теперь полной грудью! И это прекрасно! Шэнь Айлун срывает с дерева самое спелое яблоко и подаёт его своей спутнице. Она благодарно смотрит на своего спасителя и откусывает от плода здоровенный кусок...
Фрау Гертруда открыла глаза. Она всё так же лежала на кушетке - сон оказался скоротечным. В руке доктора, который склонился над ней, был зажат наушник, теперь уже перепрограммированный, а потому безвредный, - просто переводчик.
Прежде чем вставить электронный переводчик обратно в ухо пациентке, Шэнь Айлун по-китайски прошептал ей: "Во ай ни!".
Герти поняла его без всякого перевода.
* * * * *
Леонид и Тимофей видели перед собой зелёный лазерный луч, который звал их за собой всё дальше и дальше, разделяя темноту на две половины. Было страшно идти сквозь кромешную темень, но луч хоть немного разбавлял черноту вермировской ночи. Лёня нащупывал коробку с лекарствами, которая уже помялась и пообтёрлась в кармане, и её присутствие придавало сил и смелости. За эту вот упаковочку мальчик Фредди отдал свою жизнь! Надо идти вперёд, не теряя ни минуты!
Тимофей шагал рядом, иногда спотыкаясь в темноте, и размышлял. Последнее время он часто задумывался о жизни, о том, что с ним и его друзьями происходит. Подземная Злогорбия с её сырыми стенами и наполненными злобой жителями осталась далеко позади. Там всё было понятно: "злоба течёт и спина наполняется тяжестью приятной". Злогорба было видно издалека, и его повадки ясны как день. А здесь, в Верхнем Мире, встречались люди, на первый взгляд, обычные и мало отличающиеся от других. Но это только на первый взгляд. До недавнего времени Тимоша полагал, что все люди, в отличие от злогорбов, славные и добросердечные, как, например, Слава и его сестра. Однако теперь мальчик понял, что сильно заблуждался. Коварства и злобы в некоторых представителях рода человеческого было столько, что злогорбы казались на их фоне мелкими пакостниками.
Взять хотя бы Гризельду и Эмму - что это за семейка: две жены или два мужа? Непонятно! Что у них на уме? Да и старуха Билиния, и начальник охраны Йозеф - все они с какими-то серьёзными отклонениями. А какие ловкие: сумели извлечь выгоду даже здесь, в этом непостижимом Верхнем Мире! И объединяет их стремление нажиться на беде других ожидающих рейса. Но и пассажиры в терминалах тоже хороши: словно овечки, сбились в стада в залах ожидания и ждут, пока их накормят, напоят и выдадут билет на долгожданный рейс! А те, кто решил исполнять роль сторожей, следят, чтобы никто от стада не отбился...
- Луч исчез! - сдавленно вскрикнул Черпаков. - Мы пропали! Теперь даже за несколько шагов ничего не видно.
- Давай продолжим путь в том же направлении, - предложил Тимофей. - Думаю, осталось уже недалеко.
Леонид согласился. Однако внутри у него всё трепетало. Он страшился больше даже не самой темноты, а неизвестности, которую она таит. Вермир заставил Лёню испытать столько, что хватило бы на несколько жизней. Не всегда Черепах с одинаковой стойкостью умел переносить все испытания. Однако можно ли от него много требовать? Ведь он всего лишь нескладный толстый подросток в очках, который к тому же два года назад потерял маму и папу.
Черепах нащупал за пазухой "весточку" от родителей: путеводитель по Кубе с фотографией внутри. Книжечка казалась тёплой и, казалось, согревала руку. Лео неожиданно для себя остановился, поражённый оформившейся теперь до конца мыслью. Да! Его забросило сюда с определённой целью: разыскать родителей! И пока он их не найдёт, Верхний Мир не отпустит! Ему просто необходимо попасть в сектор "Эр", где живут соотечественники, а вдруг мама и папа там? Но сначала нужно найти лайнер с зелёнокоридоровцами...
До Лёни вдруг дошло, что он стоит в кромешной тьме посреди лётного поля и даже не представляет, в какую сторону дальше двигаться. Он совсем один наедине со своими мыслями, и вокруг не слышно ни шороха! Мальчик осторожно позвал:
- Тимофей! Ты где? Отзовись!
Где-то в стороне послышались сдавленные рыдания, и дрожащий голос Тимоши произнёс:
- Мы здесь! Иди на голос мой! Кажется, произошло нечто совсем нехорошее.
Черепах вытянул вперёд руки и мелкими шагами двинулся к доносящимся из темноты звукам. Вскоре пальцы наткнулись на что-то мягкое. Это была сгорбленная спина злогорбика. Рядом чиркнула зажигалка, и на короткое время её огонёк осветил сцену. Тимоша обхватил голову руками, согнулся в три погибели и раскачивался из стороны в сторону. Рядом стоял первый пилот Карл, который безуспешно пытался трясущимися пальцами прикурить сигарету. По лицу его текли слёзы, губы дрожали.
- Мы опоздали! - только и смог выдавить злогорбик.
- Да, ребята, - подтвердил Карл. Он так и не сумел прикурить и смял сигарету. - Грета... Моя Грета... Она минуту назад сделала последний вздох. Я не смог больше там находиться и вышел.
Леонид ахнул и сунул руку в карман. Коробочка с ненужным теперь лекарством жгла ему пальцы. Он хватал воздух ртом и не мог ничего сказать. Перед ним возник образ Фредди. Человек-змея с укоризной смотрел на него, как бы спрашивая: "Почему так получилось? Значит, нет на свете справедливости? Этого не может быть! Получается, я напрасно вошёл в реку Забвения? А если стюардесса ещё жива? Иди, Лео, может быть ещё не поздно!"
Черпаков рванул вперёд, нащупал трап, ведущий на борт лайнера, и взлетел по нему. Зелёнокоридоровцы встретили мальчика молча. Подавленное настроение было у всех. Женщины плакали в уголке. Мужчины сгрудились вместе и просто молчали. "Адмирал Шуглаев" превратился в обитель скорби и печали.
Леонид всё понял и поплёлся к салону бизнес-класса. Мальчика покачивало, и он цеплялся руками за спинки кресел, будто самолёт попал в турбулентные потоки. Лео хотел убедиться сам, что уже ничего нельзя поделать.
Неожиданно из салона, где находилась Грета, которая, как сказал первый пилот, "сделала последний вдох", послышался надсадный кашель. Все замерли. Черпаков высоко поднял над головой упаковку пирафамопицена из сектора "ЗЕТ" и устремился вперёд.
- Она будет жи-ить! - закричал мальчик.
Всё вокруг пришло в невообразимое движение. "Зелёный Коридор" засуетился, в салон с лётного поля вихрем ворвался первый пилот. Он мчался к своей любимой стюардессе...
* * * * *
Алевтина уже давно не вспоминала о своих родителях, оставшихся на Большой земле. В Верхнем Мире все события развивались с такой головокружительной быстротой, что некогда было задуматься о чём-то личном. Сейчас, когда ей и Лиде выделили маленькую спаленку для детей и уложили спать, наконец-то пришло время осознать всё происходящее. И подумать о родителях, которые, вероятно, уже считают дочь погибшей в авиакатастрофе. Сколько было таких аварий, в которых люди просто исчезали? Может быть, они не все умирали?
Так думала девочка, лёжа без сна и глядя в белый потолок. Летела к Чёрному морю, а очутилась в этом странном месте. Выходит, она - одна из тех, кто оказался между жизнью и смертью? Или она уже в раю? А, может, это ад такой? За что же, за какие грехи её сюда забросили? Ну, да, в прошлой жизни она не была паинькой, но сейчас она совсем другая! Что нужно сделать, чтобы выбраться отсюда домой?
А надо ли ей возвращаться? Мама у неё - ни то, ни сё. Поговорить с ней по душам, по-женски, не удаётся. Мать всегда ссылается на какие-то неотложные дела. Ну, конечно, она тянет на себе всю семью. Отец... Бесплатное приложение к бутылке. Другие пьяницы выпьют - и в люлю, спать. А этот начинает колобродить. Будто ищет, на ком бы выместить своё ожесточение. Злится он из-за неумения и нежелания бросить пить. Никто и ничто ему не нравится, всё плохо, всё погано. Депрессивное состояние передаётся и родным. Мама не умеет с этим бороться и просто плывёт по течению. Алька в такие моменты уходит из дому. Может, поэтому она и примкнула когда-то к нехорошей компании Мекса. Но теперь у неё есть свет в окошке - Слава Добряков! Он самый лучший парень на свете! Только бы найти его. С ним она согласна была бы жить даже в Верхнем Мире, и не возвращаться в свою несуразную семью!
Та супружеская чета, которая приютила их с Лидой... Семья Демидовых. Можно ли сравнить её с семьёй Алевтины? Это как два полюса: здесь всё по-другому. Это даже трудно объяснить, но у них в семье такая атмосфера, в которую хочется окунуться, и остаться там навсегда. Всё-то у них делается как-то весело, с искоркой, понимают друг друга с полуслова, а то и просто с одного взгляда. У этих людей нет недомолвок, они не смотрят искоса, в языке этой семьи абсолютно отсутствуют бранные слова, да и сама речь спокойная и приятная. Одно слово: Иван да Марья. Их, кстати, так и зовут. И ещё у них есть дочь Ульянка - вон она спит на соседней кушетке. Она одного с Лидой возраста, и обе девочки тут же подружились. Лида тоже дремлет, кажется. Нет, захлопала глазами, повернулась и подставила под голову локоть:
- Правда, здесь хорошо, Алевтинка?
- Правда, Лида, но нам всё равно нужно будет возвратиться домой.
Лида кивнула, и тут же засопела. Два белых банта на спинке кровати казались похожими на уснувших бабочек.
"Нет! - сказала себе Алевтина. - Просто необходимо вернуться! Теперь я знаю, какая должна быть настоящая семья! Вот бы и моих родителей сделать такими же! Я постараюсь использовать все возможности, чтобы мои мама и папа жили так, как Иван и Марья. Приложу для этого все усилия! Ну, а если не получится, создам свою семью, и у меня будет всё просто замечательно. И в моей семье обязательно будут дети. Они не будут пить горькую и злиться от этого, как мой отец. И не будут задабривать это зло, закрывая на него глаза, как мама, и делая вид, что так и должно быть".
Алевтина повернулась на бок и положила ладони под голову, как делала когда-то в детстве. По щеке потекла слеза. Она не была горькой. Девочка всё решила про себя: это замечательно - знать, как должно выглядеть семейное счастье, и к чему теперь стремиться! Алька уснула с этой мыслью, и ей приснился чудо какой хороший сон.
А Лида на самом деле не спала. На новом месте ей нужно было долго-долго ворочаться, чтобы увидеть сны. Она думала о маме: сможет ли её сердце вынести такую неожиданную разлуку с детьми. Их сейчас, наверное, всё ещё разыскивают. А, возможно, уже и оплакивают. Ведь в Верхний Мир заглянуть никто не догадается. Да и где он, этот Вермир? В каком он времени и в каком измерении? Для чего он? Этого никто не знает, кроме, разве, того, кто его создал.
Егоза подумала о приютившей их с Алевтиной семье. Девочке пришлись по душе Иван и Марья. В них было что-то настоящее. Крепкое, нерушимое. Семья! И Ульянка оказалась неплохой девчонкой. Сказала, что ходит в школу. Неужели у них в секторе "Эр" даже школа есть? Завтра обязательно надо заглянуть туда!
Затем Лида очень долго думала о братике. Она так переживала за него, что начала плакать. После девочка плакала о своей потерявшейся живой игрушке - о Собезьмеде. Вслед за этим Егоза вспомнила, как задыхалась от дыма в салоне самолёта после аварийной посадки, и как человек-змея Фредди спас её. Кстати, где он? Ведь они вместе с Тимошей отправились за лекарством для бортпроводницы Греты. И экспедиция эта, возможно, была опасной. А вернулись ли они?
И ещё Лиде вспомнился второй пилот Льюис, который погиб, спасая её. Он лежал на лётном поле среди обступивших его зелёнокоридоровцев, чёрные волосы растрепались, изрытое оспой лицо было бледным, а глаза удивлённо смотрели в вермировское небо. И, если бы не страшная рана в голове, можно было подумать, что человек настолько устал, что прилёг отдохнуть прямо здесь, на поле.
Лида рывком села в постели. Этот отважный человек спас их всех, посадив подбитый самолёт. Как он сказал: "Пока я за штурвалом, никто не погибнет!" А потом бросился выручать из огня её, маленькую девчушку. И сам погиб... Только сейчас до Егозы дошло, что за неё отдал жизнь самый храбрый на свете человек. Теперь она должна жить не только за себя, но и за Льюиса. И жить надо так, чтобы никто не смог сказать: "А стоило ли такому человеку рисковать из-за тебя тем единственным, что у него есть - жизнью?"
Лида перестала плакать и сжала губы. "Жизнь моя должна быть достойна тебя, второй пилот Льюис!" - прошептала она.
* * * * *
Добряков боялся засыпать. Ему представлялось, что он может задохнуться во сне. Мальчик пытался вдохнуть полной грудью, но это не удавалось сделать: боль острой стрелой пронзала лёгкие. Коварные удары тех, от кого остались лишь пятна на стенах тоннеля в "Серой зоне", достигли своей цели. Они если уж и не убивали, то калечили. Предательская мыслишка нет-нет, да и проскакивала: "А выживу ли?" Так плохо мальчишке не было ещё никогда. Слава впервые осознал, что без дыхания человеку не прожить и нескольких минут. Его сковал ужас: неужели через минуту он может умереть?!
Граф старался вдыхать воздух понемногу, мелкими частыми глотками - получалось не так больно. Грудь его часто-часто вздымалась, глаза закатывались. Добряков уже не видел, как около него суетился дед Файер, дрожащими руками вскрывая упаковку со шприцами и пытаясь ввести нужные лекарства. Свой знаменитый лётный шлем он отбросил в сторону, длинные седые волосы растрепались, на лбу выступил пот. Морщинистое лицо было серьёзно и сосредоточено.
Файер сопровождал свои действия комментариями, будто от этого ему было легче выполнять работу медика:
- Та-ак! - бормотал он. - Этот шприц подойдёт нам как нельзя лучше... А это лекарство снимет боль... Вот это средство поможет лучше дышать... И, конечно, снадобье для спокойного и здорового сна... Мы должны жить, дружок! Помирать нам нельзя, у нас ещё вся жизнь впереди!
Скоро Славик задышал чуть глубже и уже не хватал воздух так жадно. Он открыл глаза и благодарно взглянул на Файера, пытаясь приподняться:
- Вы... Вы спасли мне жизнь... Я бы точно... Задохнулся...
- Лежи, не вставай и не разговаривай, Совёнок!
- Откуда вы знаете?.. Так называла меня мама... В раннем детстве.
- Это неудивительно, - отозвался старый пилот, подбирая лекарства Славику для следующего приёма. - Если на тебя посмотреть, когда ты засыпаешь, ты похож на совёнка: будто выглядываешь из дупла дерева и озираешься по сторонам ничего не понимающим осоловелым взглядом. Твоя мама и я заметили это, вот и назвали тебя одинаково.
Мальчик покосился на своего лекаря. В какой-то момент ему показалось, что у Файера на губах играет лукавая усмешка, и ему известно намного больше, чем он говорит.
- Я очень хочу... Домой... К маме...
- Знаю-знаю, дружок. Когда-нибудь ты обязательно вернёшься. И вся твоя компания с Большой земли. Вы большие молодцы. Возможно, с вашей помощью Аэропорт Несбывшихся Надежд... Ну, об этом ещё рано говорить. Если бы я был настоящим волшебником, то давно уже зажёг бы небесные светила над Верхним Миром! А я так соскучился по звёздам и луне! Вместо того чтобы вернуться домой, я вынужден прозябать здесь, в этом Богом забытом мире. Ну, с вашим прибытием дело, надеюсь, пойдёт быстрее. Я научу тебя, мой друг, некоторым своим приёмчикам, на случай, если не доживу до счастливого конца этой трагикомедии. Ты молод, силён, в тебе есть стержень, который как раз и нужен для нашего дела. А дело у нас такое: я спасаю тебя, ты помогаешь мне!
Старик посмотрел через плечо на своего пациента. Добряков спал. Морщины, которые появились от боли возле глаз, теперь разгладились. Лицо посветлело, и было ясно: больной обязательно поправится!
Файер присел возле пульта диспетчерского пункта и вытер пот со лба. Он как-то сразу расслабился, съёжился и снова стал маленьким беспомощным старичком, которому можно было на вид дать не меньше ста лет.
- Ладно, - сказал он сам себе. - Это дело сделано. Мальчик выздоровеет. Однако, как всё в моём возрасте теперь сложно и тяжело! Есть ли у меня ещё достаточно времени, чтобы довести до конца начатое? Эти наивные люди считают, что я настоящий волшебник и могу исполнить все их желания. Да только всё чародейство приходится исполнять руками - вот этими. - Старик поднёс к глазам сморщенные руки, похожие на ветки древних деревьев. - Без этого никакого волшебства не выйдет. Да, есть ещё дар предвидения. Но и он опирается по большей части на столетний опыт.
Файер с трудом встал и приподнял штору, глядя на лётное поле.
- Надеюсь, твои друзья смогли добраться до "Адмирала Шуглаева", а то луч моего лазера что-то уже не светит.
Слава пошевелился на своей кушетке, веки задрожали. Он судорожно вздохнул и повернулся на бок. Старый пилот нагнулся над ним и осторожно погладил чёрные волосы.
- Ничего-ничего! Выздоровеешь, мой мальчик, только дай время! А вдвоём: мой опыт и твоя молодая энергия - мы с тобой горы свернём! Теперь держитесь, вермировские вороны! Мой самолёт ещё взлетит и разгонит вашу чёрную каркающую стаю!