Когда Черепах пришёл в себя, он долго не мог понять, где находится. Сначала подумал: это ад. Но почему тогда его друзья сидят вокруг костра вперемежку с местными жителями и мирно беседуют с ними? Однако и раем это место быть не могло, так как Лео всё ещё находился в подземных пещерах страны Злогорбии.
- Наконец-то ты с нами, - похлопал по плечу Слава, заметив, что Леонид открыл глаза. - Мы тут уже познакомились с аборигенами. Они, оказывается, милейшие люди. А братец мой троюродный, так вообще, подружился с ними. - Добряков помог Лёне подняться и придвинуться поближе к костру. - Знаешь, я очень благодарен доброходам: они открыли нам глаза на то, как по-свински мы вели себя из-за проклятого золота. Презренный металл превратил нас с Тимошкой в своих рабов. Мы были сами не свои. Будто что-то нашло на нас. Местные жители говорят: те, кто забредёт в Пещеру Золотого Потока, часто теряют голову и сходят с ума.
- Есть вещи поважнее золота, - пробормотал Черпаков и огляделся. Сидящие возле костра люди приветливо поглядывали на него. Сейчас они уже не были похожи на злодеев, способных забить камнями троих беззащитных мальчишек. Кто-то из доброходов протянул Леониду глиняную миску с дымящимся супом.
- Мы поклялись племени доброходов, что вернём золото похищенное в пещеру, которую здесь называют Пещерой Золотого Потока, - оповестил Тимофей, приблизившись к друзьям. - Металл этот околдовал нас. На время мы стали невольниками его. И совсем забыли о самом главном. О дружбе. Мне никогда не было так стыдно. Прости нас, Лёня! Мы чуть не погубили и себя, и тебя. Хотя ты ни в чём не был виноват, и даже отговаривал нас от поступка безумного.
Черпаков с удовольствием поглощал ароматный суп, и согласно кивал головой. Он был на седьмом небе от счастья, несмотря на то, что находился в подземелье. Все живы-здоровы, дружба продолжается, а, значит, и жизнь идёт своим чередом. От костра исходило умиротворяющее тепло, на стенах пещеры плясали неясные тени, он был сыт и спокоен. Рядом его друзья, доброходы оказались дружелюбными созданиями, беспокоиться не о чем. Глаза начали слипаться, захотелось спать.
Неожиданно позади возникла огромная тень. Она бесшумно приблизилась к подросткам. Друзья разом обернулись и замерли.
* * * * *
Бон и Бун, подземные патрульные, спешили в караульное помещение. Они только что сменились после дежурства. Оба были усталые и злые. После позорного бегства от каких-то земных мальчишек остался неприятный осадок. Кроме того, жутко хотелось есть.
- В столовке, наверное, уже ничего не осталось, - ворчал Бон, потирая рваное ухо. - Все уже, конечно, пообедали злобой свеженькой, и детей земных вернули в камеры.
- Да, кажись, ты прав, - отозвался Бун. - Чувствую, горб мой похож на шарик сдувшийся воздушный. И таким, похоже, он останется до завтра, до обеда следующего.
- Вот так всегда, мы вкалываем, как черти, наводим порядок в нашей Злогорбии, а другие в это время обжираются злостью детской. Ох, я бы сейчас не отказался перекусить. Помнишь, какие мальчишки аппетитные нам попались? Если бы ты не сбежал первый, мы сейчас разгуливали бы с мешками заплечными, полными злобы наивкуснейшей. Однако теперь я еле перебираю ногами, ведь горб мой тоже пуст, - признался Бон.
Его напарник снял каску и почесал трёхпалой рукой рыжую шевелюру:
- Клянусь Злогорбогиней подземной, если не прыть моя, мы бы сейчас кормили червей под грудой камней в пещерах ледяных... Постой, начальник, я слышу шаги чьи-то. Пойдём, глянем, кто это бродит по коридорам нашим.
Злогорбы повернули за угол и застыли на месте.
- Похоже, Злогорбогиня услышала тебя, Бун, - удовлетворённо хмыкнул Рваное Ухо, извлекая из-за пояса дубинку. - Сегодня нам везёт на детей земных.
* * * * *
Девочки плелись по коридору со скрученными за спиной руками, слыша позади тяжёлую поступь патрульных. У спутниц всё плыло перед глазами. Им пришлось выдержать несколько ударов дубинками, было больно, однако физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной. По щекам Лиды текли слёзы, но это были слёзы скорее не боли, а обиды. Так глупо попасться - это уже чересчур!
Поначалу, наткнувшись на патрульных, Алевтина и Егоза не собирались сдаваться. Девочки дали бой злогорбам. Они дрались как разъярённые кошки, пустили в ход ногти и зубы. Алька в кровь исцарапала лицо Трёхпалому, а Рваное Ухо чуть не лишился своего второго, здорового уха, когда схватил в охапку Лиду. В пылу битвы Егоза не заметила, что из её кармана пытался выбраться Собезьмед, чтобы помочь хозяйке. Однако он не смог ничего сделать, лишь обронил свой любимый красный сапожок. Поняв, что его помощь бесполезна, Мохнаткин снова спрятался в карман Лиды. Силы были неравны, и вскоре здоровые взрослые злогорбы одолели подруг и связали им руки. Пока юные леди злились, силясь избавиться от пут, патрульные наслаждались детской злостью. Теперь, когда Бон и Бун вели пленниц, горбы жителей подземелья выросли до неимоверных размеров, а губы отвисли от удовольствия чуть не до земли.
Алевтина иногда оглядывалась, и злорадно прищурившись, отпускала колкости:
- Ну, что, индеец Трёхпалый, получил боевую раскраску? Жаль, что я не успела выцарапать твои поганые глазищи!
Или:
- А ты, Ухо Рваное, что, справился с малолеткой, да? Окажись я на её месте, ты бы сейчас без ушей ходил!
Злогорбы лишь довольно урчали, ухмыляясь и ревниво поглядывая друг на друга: не вырос ли у соседа горб больше его собственного.
Егоза вытерла слёзы о плечо подруги и шепнула:
- Пока ты злишься и задираешь этих верблюдов, они наслаждаются и отращивают свои горбы.
Алька вздохнула и больше не произнесла ни слова.
Патрульные между тем тоже молчали. Позади слышалось их сопение. Лида несколько раз украдкой обернулась и заметила, что старший, Рваное Ухо, всё время о чём-то думает.
Коридор становился шире и светлее, в голых бетонных стенах начали появляться двери. Девочки замедлили шаг, предчувствуя, что близится конец их приключению. Бон толкнул товарища в плечо и спросил:
− Мы сейчас приведём задержанных в помещение караульное?
− Ну да! − отозвался Бун. − А куда же ещё, начальник?
− И что будет потом, как ты думаешь?
− Ну, наверное, их отправят к остальным пленникам, в камеры в пещерах.
− А дальше?
Трёхпалый недоумённо посмотрел на напарника и подобрал губы:
− Как обычно, будто ты не знаешь. Они будут работать на благо Злогорбии, сооружать коридоры новые и переходы, а в перерывах элита наша будет лакомиться злостью их.
Бон покосился на пленниц и постучал кулаком по каске Трёхпалого:
− Ты так и будешь жизнь оставшуюся ходить в подчинённых! Шевели мозгами! Чем мы хуже элиты? Можно жить припеваючи, если пораскинуть умом. Ведь ещё никто не знает, что мы поймали птичек этих, верно? Вот за тем поворотом мы будем проходить мимо двери моей. Запрём девчонок у меня дома, пусть посидят там. И мы сможем питаться злобой их в перерывах между дежурствами, сколько заблагорассудится! Только мы с тобой! Представь себе: приходишь усталый после смены, а у тебя дома лакомство!
Бун встал как вкопанный. Подруги переглянулись и тоже остановились. Трёхпалый думал долго. Он снял каску и так яростно скрёб рыжую шевелюру, будто у него завелись вши. Патрульный смотрел то на девочек, то на начальника. Наконец, нахлобучил каску на место и со злостью спросил Бона:
- А если я сейчас пойду и донесу обо всём Злогорбогине?
Рваное Ухо пожал плечами:
- Иди-иди. И останешься голодным. Горб твой совсем исчезнет, ты превратишься в человечишку обыкновенного и будешь питаться сухарями.
Трёхпалый энергично затряс головой. Слюни, свисавшие с нижней губы, полетели в стороны:
- Э, нет! Так не пойдёт! Я не хочу сухарей.
Оглядев пленниц с ног до головы, он прищурился:
- А почему это задержанные должны сидеть обязательно у тебя? Тут до дома моего рукой подать! Давай отведём их ко мне!
Рваное Ухо выпучил глаза. Похоже, он не ожидал такой прыти от подчинённого и на минуту растерялся. Алевтина, видя, что охранникам не до них, шепнула подруге:
− У меня в кармане лежит отличная пилка для ногтей. Достань её незаметно и попытайся разрезать верёвку на запястьях.
Егоза так и сделала, и подруги, повернувшись друг к другу спиной, незаметно принялись за работу. Патрульные тем временем продолжали препираться. Брызжа слюной, они спорили, у кого дома должны содержаться заключённые. Злогорбы напрочь забыли о девочках, поэтому они беспрепятственно смогли освободиться от пут. У Бона первого не хватило аргументов в споре, он достал из-за пояса дубинку и хватил напарника по голове. Бун зарычал от боли, поправил съехавшую набок каску и выхватил своё оружие. Спустя некоторое время патрульные самозабвенно молотили друг друга дубинками, стараясь не пропустить удары соперника и самому садануть побольнее. Злогорбы так увлеклись, что не заметили главного: предмет их спора давно отсутствует.
* * * * *
Рядом с мальчиками появился главный доброход, мощный седой старик. Несмотря на внушительные размеры, передвигался он бесшумно.
- А ведь мы чуть не забили вас камнями, - известил он, вздохнув. - Вы на нас не обижайтесь, ребята. Просто это дерево - Ёлочка Надежды. Нашей надежды на лучшую жизнь. Мы поклоняемся этому растению, наряжаем его, преподносим дары. Это дерево для нас символ свободы. - Доброход потрогал бородавку на своём громадном носу и с благоговением посмотрел на ель. - Эта наша отрада стоит здесь, не умирая, уже двенадцать лет. Ровно столько мы живём в этих пещерах. Патрули злогорбов сюда заходить боятся, мы всегда можем дать им достойный отпор. Так что мы предоставлены сами себе.
Тимофей встал и поклонился доброходу:
- Злогорбы древние говорили, что группа небольшая жителей подземных решила отыскать выход на поверхность земли и сбежать наверх, к солнцу. Это были вы?
- Да, мой юный друг. Это так же верно, как то, что меня зовут Добрун. Когда-то давно меня сопровождала лишь моя семья. Но за эти годы к нам примкнули многие из тех, кто желал избавиться от власти злогорбов и получить долгожданную свободу. Теперь нас целое племя. Племя доброходов. Наш народ строит свою жизнь на доброте. Мы помогаем друг другу выживать. И вам не смогли сделать ничего дурного, несмотря на то, что здорово рассердились на вас.
Старик положил тяжёлую руку на плечо Тимоши и усадил его. Устроившись рядом, он проверил, на месте ли бородавка, и протянул большие ладони к огню.
- Много лет назад мы шли по неизведанным пещерам, вручную разбирая завалы и расчищая себе путь, - продолжил Добрун. - Дорога была тяжёлой и опасной. Мы рисовали стрелки на стенах, чтобы не заблудиться. Наши запасы иссякли. Наконец, добрались до этого подземного зала. Нашли эту Ёлочку Надежды, которую кто-то поставил здесь с неизвестной целью. Каждую подземную ночь под этим деревом волшебным образом появляются дары - продукты, которыми мы питаемся. Если бы не они, наше племя уже давно умерло бы от голода. Однако здесь нам пришлось остаться надолго. Отсюда нет выхода. Это тупик.
- Не может быть! - убеждённо возразил Слава. - Из любого положения должен быть выход!
- Если бы это было так, - грустно заметил старик, трогая бородавку на носу. - В этом случае мы бы уже припеваючи жили на земле. Однако наш народец застрял здесь, как мухи в паутине. Даров под елью появляется всё меньше. Моё племя начинает вымирать. Мы не можем лечить больных, старые быстро уходят из жизни. Мы все здесь, как в могиле. Выручает только Ёлочка Надежды. Она для нас как божество, мы молимся на неё. Наше племя хотело жить как люди. Как земные люди. На земле. - Доброход смахнул непрошеную слезу. - Ходят слухи, что там, на поверхности простор, много воздуха. Есть большое тёплое светило под названием Солнце, которое светит днём, а ночью землю освещает другое светило - Луна.
Добрун оживился, глаза его засверкали. Он пристально посмотрел на ель, подпирающую своей верхушкой свод пещеры. Огромный нос его отбрасывал ещё более громадную тень.
- Мой дед рассказывал, что таких растений на земле множество, - продолжил доброход мечтательно. - Может, десять, а может, и все сто. Я иногда подхожу к нашей ёлочке, трогаю колючие иголки и нюхаю ветки. От этого запаха у меня начинает кружиться голова. Наверное, там, на земле, ели пахнут намного сильнее. Как бы я хотел оказаться там! Наверное, это настоящий рай!
- Да, - кивнул Добряков, - на земле триллионы деревьев. А ещё там есть океаны и моря.
- Это что такое? - с любопытством спросил старик.
- Ну, это похоже на ваши подземные озёра, только во много-много раз больше. Вода там очень солёная, и в ней водится много разной живности.
Услышав разговор, к собеседникам начали подтягиваться другие доброходы. Они с жадностью внимали каждому слову. Слава почувствовал себя в центре внимания и с воодушевлением продолжил:
- На земле живут миллиарды людей. Большинство из них счастливо. Они работают на любимой работе, любят друг друга, женятся, заводят детей, растят и воспитывают их. Они просыпаются утром: светит солнце, поют птицы, над ними высокое голубое небо, а по нему плывут белые облака. И жизнь у них такая, что...
Добряков осёкся, заметив изумлённые взгляды жителей подземелья.
- В общем, на земле очень хорошая жизнь, - закончил он, озадаченно почесав затылок.
Несколько секунд стояла полная тишина. Слышно было, как потрескивает костёр. Затем все доброходы разом заговорили. Одни сердились и возмущались, другие плакали и смеялись. Шум стоял невообразимый. Отражаясь от стен пещеры, он усиливался многократно. Неожиданно поднялся в полный рост Добрун. Он яростно потёр бородавку на носу и возвестил:
- Послушайте, доброходы! - его слова утонули в общем гуле. Старик повысил голос. - Внимание!
Все замолчали.
- Вы что, хотите, чтобы на нас обрушились стены и потолок от ваших криков? И похоронили народ доброходов под собой, как в "Пещере Сотни Беглецов"? Нет? Тогда ведите себя тихо, как полагается подземным жителям! Вы совершенно напрасно так взбудоражились! Этот мальчик сейчас рассказал странные вещи. И вы всему поверили? Я скажу вам: просто у подростка замечательно развито воображение. Даже во сне такое не может присниться! Чтобы где-то одновременно жили миллиарды людей? Чепуха! Даже представить себе такое невозможно. А как вообразить водоёмы в миллиарды раз больше наших подземных озёр? Да ещё с солёной водой! Это абсурд! И ещё какое-то высокое голубое небо...
С этими словами Добрун снял высокий колпак, зачем-то заглянул в него. Длинные седые волосы рассыпались по плечам.
- Мы носим свои головные уборы, - продолжил он, потрясая колпаком. - Носим, чтобы чувствовать свод пещеры кончиком колпака, и не удариться головой об острые камни. Над нами всегда есть потолок. Обычно он не выше, чем три человеческих роста. Но что же это за небо такое наверху, которого нельзя коснуться? И насколько оно высоко? Можно ли его достать кончиками пальцев, если изо всех сил подпрыгнуть? Нет? Я не могу поверить, что это не сказки! Да и откуда вам, простым злогорбовским мальчишкам, знать, какое оно, это небо на земле!
- Мы с Леонидом прожили под этим небом тринадцать лет, вот откуда! - невозмутимо ответил Добряков.
Глаза старика полезли на лоб. Он простёр руки к своду пещеры:
- Вы что, оттуда?!
- Ну, да, - просто ответил Слава. - Мы спустились сюда на волшебном лифте, чтобы вызволить вот этого Шкета, - он дружески похлопал по плечу Тимофея. - А потом решили спасти ещё земных детей, которых, как оказалось, злогорбы похитили и держат взаперти.
Доброходы с недоверием смотрели на мальчика.
- И всё-таки небо есть! - воскликнул Слава, распахивая руки, словно хотел обнять всех присутствующих. - Чтобы поверить, надо увидеть!
- Мы никогда не увидим земное небо, - уныло возразил старик, почёсывая бородавку. Он взял Графа за плечи и повёл его в дальний угол пещеры. Протянув руку, указал, - вот из-за этого!
Лёня и Тимофей тоже подошли и увидели перед собой массивную ржавую решётку, наглухо преграждающую выход из пещеры доброходов.
- Наш народ называет эту преграду Вратами Безысходности, - горько усмехнулся Добрун. - Когда-то мы окрестили себя доброходами, потому что считали: наш поход к свету, на землю, к лучшей жизни закончится победой. У злогорбов слово "добро" запрещено, и мы намеренно стали называть себя так. Но теперь я вижу, что наше племя не оправдало своё название. Назад нам дороги нет, поэтому, похоже, мы останемся здесь навсегда. Будущее наше во мраке. Я хотел своему народу добра, однако привёл его к гибели.
Доброходы склонили головы. Женщины тихо завыли, да и у многих мужчин на глазах выступили слёзы.
К решётке подступил Леонид. Он ухватил руками влажные ржавые прутья и потряс их изо всех сил. Решётка стояла крепко. Черпаков покачал головой и спросил, обернувшись к старику:
- А вы не пробовали её того...
- Что того? Сломать? - удивился Добрун. - У нас есть только наши руки и камни. Мы пробовали и то и другое. А волшебством из всего народа я владею один. И то его хватает только, чтобы поддерживать призрачный свет в пещере. Врата Безысходности незыблемы.
Добряков отодвинул Лёню и гордо заявил:
- Сейчас я мигом помогу вашей беде! Я владею очень мощным волшебным оружием!
С этими словами он картинным жестом поднял руку и щёлкнул пальцами. Между изумрудными перстнями проскочила ослепительная вспышка. Доброходы охнули и зажмурились. Однако ничего не произошло. Волшебная искра как ни в чём не бывало отскочила от решётки. Врата Безысходности были слишком древними и не реагировали ни на какое колдовство. Они остались на месте.
* * * * *
Граф сконфуженно посмотрел на свою пятерню. Затем перевёл взгляд на стальные прутья. Обыкновенная ржавая решётка в свою очередь смотрела на него, словно усмехаясь. Пять волшебных перстней с изумрудами оказались бессильны против стальной преграды на пути ребят. Тимоша схватился за голову:
- Неужели придётся возвращаться назад? На схеме моей нет пути другого на землю. Всё путешествие наше прошло напрасно. И колдовство не помогло!
Огорчённые подземные жители постояли немного, качая головами в островерхих колпаках, и вернулись к своим делам. Слава и Тимофей, выполняя обещание, данное доброходам, потащили тяжеленное золото обратно в Пещеру Золотого Потока.
Черпаков решил пока осмотреть пещеру, где обитали подземные жители. По площади она была огромна. Невысокий свод закопчён дымом костров. Быт аборигенов оказался самым простым. Для костров они использовали каменный уголь, который добывали прямо здесь. Для строительства стен своих жилищ применяли подручные материалы. Примитивная посуда из обожжённой глины и подобие мебели из кусков камней составляли утварь племени бывших злогорбов.
Лёня останавливался у стен, на которых красовались рисунки, сделанные углём. Сюжеты многих из них сводились к одному: вот народ доброходов выходит на поверхность земли, и его встречают одновременно солнце и луна. На лицах жителей подземелья улыбки, руки воздеты кверху. И на каждом рисунке обязательно присутствует Ёлочка Надежды. В углах пещеры попадались скульптуры, созданные природой. Здесь фигурка зайца, там туловище человека с непропорционально большой головой. На возвышении почти под самым потолком - кусок камня, напоминающий громадного медведя, вставшего на дыбы.
Медленно обходя стены пещеры, Черепах снова упёрся в ржавую решётку. Он всмотрелся в темноту за ней. За решёткой явно проглядывался коридор, уходящий куда-то вдаль. Как же попасть туда? Что делать с этой несчастной решёткой? Неужели действительно нет никакого шанса выбраться отсюда? Неожиданно Лео хлопнул себя по лбу. Выход есть!
* * * * *
Вконец запыхавшись, беглянки остановились перед дверью, на которой был намалёван огромный жёлтый квадрат. Толкнув её, они оказались в большой сумрачной комнате с низким потолком. На равных расстояниях друг от друга здесь стояли двухъярусные нары, как в тюремной камере. Юные леди замерли и прислушались. Им показалось, что они слышат дыхание множества людей. Лида изо всех сил сжала руку подруги. Голос дрогнул, когда она тихо спросила:
- Здесь есть кто живой?
Никто не отозвался. Алевтина обняла плечи девочки, почувствовав, как колотится её сердечко. Она громко спросила:
- Нас слышит кто-нибудь? Ау, проснитесь!
Неожиданно в комнате всё задвигалось, загрохотали нары, по полу зашлёпали десятки голых пяток. Не прошло и минуты, как перед гостями выстроилась длинная шеренга сонных детей. Они представляли жалкое зрелище: плохо одетые, босые, беспомощные. Волосы у многих всклокочены, лица бледные. Они еле стояли на ногах, эти земные мальчики и девочки. Пошатываясь от усталости, и поддерживая друг друга, дети с трудом разлепили веки.
- Нас что, опять поведут на злогорбовский обед? - безразлично поинтересовался из середины строя высокий мальчик с опухшими глазами.
- Нет, мы там только что были, - с тоской в голосе отозвалась девочка с краю. Её лицо было в красных пятнах, с первого взгляда было заметно, что она серьёзно больна. - Теперь, наверное, выдадут кирки и лопаты, и отправят в каменоломни.
У вошедших глаза на лоб полезли. Алька закричала:
- Да разуйте вы свои гляделки! Мы не злогорбы! Мы такие же дети, как и вы! Пришли освободить вас и отправить на землю к вашим родителям! Собирайтесь скорее, мы сейчас же все вместе побежим искать волшебный лифт.
Дети разом проснулись и загалдели, радуясь появлению спасительниц. За шумом никто не заметил, как в дверях появилась злогорбица в коричневой хламиде, она же тётя Роза. Она некоторое время молча следила за происходящим, затем со вкусом потянулась и громогласно объявила:
- Ну вот, теперь все детки в клетке! У нас в Злогорбии пополнение! Сами пожаловали! Нары и для вас найдутся тоже, спасатели злосчастные.
Дети моментально замолчали, во все глаза глядя на Злогорбогиню. Лида и Алевтина обречённо обернулись и с ненавистью посмотрели на тётю Розу. Теперь она мало была похожа на тётку, в обличии которой появилась когда-то на земле. Её лицо, а, вернее, морда с отвисшими губами, лишь отдалённо напоминало Розалину. Надменно вытянутые губы, злые жёлтые глаза и жёсткая копна рыжих волос дополняли отвратительный портрет злогорбицы. Огромный горб за спиной заставлял по-старушечьи сгибаться, тощие руки доходили до колен. И ещё от неё сильно пахло болотом.
Десятки испуганных детских глаз, в которых надежда сменялась испугом и отчаянием, смотрели на свою надзирательницу.
- Что вы пялитесь? - неожиданно рассвирепела тётя Роза. - Вы собрались домой, на землю? К маме и папе? Разве вам здесь плохо? Ваш дом теперь - Злогорбия! Ваша мама - я! Тот, кто будет хорошо работать на каменоломнях и кормить собой народ злогорбов, со временем, может статься, сам превратится в злогорба настоящего! Вы должны стремиться к этому! А сейчас вам дали целых три часа на сон!
Высоко подняв руку, она звонко щёлкнула пальцами. Рубиновые Перстни Власти на длинных пальцах соприкоснулись, и возникла мощная искра. Она осветила ядовито-красным светом растерянные лица ребят.
- Всем спать! - гаркнула злогорбица.
У детей разом поникли плечи. Как лунатики, с полузакрытыми глазами они разбрелись по своим койкам и уснули, едва их головы коснулись жёстких подушек.
Лида и Алевтина остались на месте, глядя на тётю Розу, как кролики на удава. Ноги их словно налились свинцом.
- С вами я побеседую чуть позже, - елейным голоском пропела Розалина. - А сейчас - добро пожаловать в сказку! Вы - мой персональный десерт!
Злогорбогиня с явным удовольствием снова щёлкнула пальцами, и девочки, точно загипнотизированные, не глядя друг на друга, медленно подошли к свободным нарам и повалились на них.
- Злоба течёт, и спина наливается тяжестью прия-ятной... - продекламировала тётя Роза. Хрипло хохоча, закрыла тяжёлую дверь на ключ и удалилась.
В комнате наступила тишина. Слышно было лишь дыхание пленников. В дальнем конце комнаты на нижних нарах лежала в неудобной позе, завернувшись в шубу, Алевтина. Беспокойный сон держал её в своих тисках, не давая проснуться. Красивое лицо сморщилось, веки подрагивали, по щеке медленно текла слеза. На втором ярусе нар, на самом краю вытянулась Лида. Руки и ноги девочки беспокойно двигались даже во сне. В ногах валялся рюкзачок, который она иногда непроизвольно пинала.
Неожиданно пальто Егозы самопроизвольно зашевелилось. Из кармана головой вперёд с трудом выбрался Мохнаткин. Чары Розалины на него не подействовали, потому что, по сути, он был всего лишь мягкой игрушкой. Отряхнувшись, Собезьмед расправил помятый золотистый плащ и подтянул повыше единственный оставшийся синий сапожок. Затем подобрался к самому лицу хозяйки и принялся будить её, щекоча нос. Лида морщилась и чихала, но никак не хотела просыпаться. Колдовство Злогорбогини оказалось сильным, и теперь девочку разбудить было невозможно. Мохнаткин отчаялся в своих попытках и мягко спрыгнул на пол.
- Сонное царство, - пробормотал он, потягиваясь. - Хорошо, что меня злогорбы не могут усыпить! Что ж, придётся мне выручать хозяйку, Альку и всех этих мальчиков и девочек. Надо попытаться разыскать наших друзей: Славу, Лёню и Тимофея. Возможно, они смогут помочь.
С этими словами Мохнаткин протиснулся в щель под тяжёлой железной дверью и выбрался в коридор.
* * * * *
Когда Слава и Тимоша вернулись из Пещеры Золотого Потока, выполнив свой долг перед доброходами и оставив там всё золото до последнего кусочка, они услышали странные звуки. Все местные жители сгрудились в дальнем конце Пещеры Ёлочки Надежды. Мальчики тоже поспешили туда и увидели странную картину.
Возле ржавых Врат Безысходности, широко расставив ноги, стоял Леонид. Он ловко орудовал ножовкой, которую когда-то прихватил с собой. До сих пор она лежала без дела в рюкзаке Черепаха среди прочего инструмента. А теперь ножовка визжала в его руках, вгрызаясь в твёрдый металл. Один прут решётки труженик уже почти допилил. По лбу струился пот, язык был высунут от усердия, руки измазаны. Вокруг Черпакова столпились доброходы, которые во все глаза пялились на это чудо. Они много лет прожили в пещерах, одичали, и даже такой простой инструмент казался им в диковинку. Заметив, что подошли друзья, Лео осторожно вытащил ножовку и потрогал полотно. Оно было горячим и обжигало пальцы.
- Пусть остынет, - выдохнул Черпаков, бессильно опускаясь на землю. - Думаю, достаточно перепилить три прута решётки, и любой из нас сможет пролезть в коридор.