Ворона не успела как следует подремать после обеда, а на автобусной остановке снова оказались те же школьники. Птица озадаченно наклонила голову набок - дети появились словно из ниоткуда. Она истошно закаркала и тяжело замахала крыльями, балансируя на ветке тополя. Худой мальчишка, как и некоторое время назад, стоял, широко расставив ноги возле дороги. Маленькая девочка и толстяк сидели на скамеечке под прозрачным колпаком павильона остановки. Вороне не понравилось их внезапное появление. Что-то здесь было не так. Она вообще не любила неожиданностей, поэтому и дожила до сорока лет. Для городских пернатых это солидный возраст. Моргнув чёрным глазом, птица раскинула крылья и перелетела через дорогу к противоположной остановке. Весенний ветерок гонял по асфальту возле павильона упаковку от чипсов. Нужно проверить: внутри обязательно должны были остаться вкусные крошки.
* * * * *
Слава терял терпение. Он вертел в руках разбитый телефон, который после падения отказался подавать какие-либо признаки жизни. В глазах рябило от сплошного потока автомобилей. Маминой красной машины всё не было.
Сестра устала бегать и пристроилась рядом с дремлющим Черепахом на скамейке в глубине автобусной остановки.
Майский ветерок уже не казался тёплым и ласковым. Солнце резало глаза и заставляло щуриться. Внутри Графа всё закипало. Мимо пронёсся грузовик, обдав его облаком гари. Слава наглухо застегнул молнию куртки и накинул на плечи школьный рюкзак.
Мальчик схватил руку сестры, разукрашенную разноцветными фломастерами, и сдёрнул девочку со скамейки.
- Пошли пешком! - буркнул он. - Дальше ждать бесполезно.
Лида с удивлением посмотрела на брата - таким раздосадованным она его давно не видела. Однако повиновалась и засеменила рядом. Она не заметила, как мягкая игрушка странного вида выпала из кармана её курточки.
- А как же я? - раздался голос Лёни, оставшегося на скамейке. Друг Славы походил сейчас на огромную сонную черепаху, взирающую на мир из своего панциря. - Подождите, я с вами.
- Ты оставайся и жди дальше, - бросил через плечо Слава. - Может, к вечеру кто-нибудь и приедет за тобой.
Черепах оторопел. Он не знал, как относиться к словам друга. Так грубо он ещё никогда с ним не разговаривал. Либо это неудачная шутка, либо...
Неожиданный порыв ветра принёс затхлые запахи большой лужи позади остановки. Слава неуверенно обернулся: тень воспоминания шевельнулась в его мозгу. Тень какого-то очень неприятного воспоминания. Граф откинул чёрные волосы, отгоняя мрачные мысли. Он решительно зашагал по тротуару, не выпуская руки сестры. Лёня поплёлся сзади, отставая с каждым шагом всё больше.
Удивительно, но никто из ребят совершенно не помнил Злогорбию, словно и не было двух суток, проведённых в мрачном подземелье. Подземные жители начисто стёрли из памяти детей эти дни.
Май кидал детям под ноги лепестки цветущей яблони и старался развеселить лучами ласкового солнца. Играя свежим ветерком, он ерошил волосы и предлагал на выбор множество весенних ароматов. Однако, несмотря на все старания мая, приподнятое настроение улетучилось. Осталось тревожное ожидание чего-то непоправимого. Такого, из-за чего могла измениться вся будущая жизнь.
* * * * *
Идти пешком было далеко, не меньше получаса.
Войдя в квартиру, Слава сбросил с плеч школьный рюкзак и позвал:
- Мама, ты дома?
Никто не отозвался. Лида обежала все комнаты, и даже заглянула в шкаф в коридоре. Медленно закрывая дверцы, девочка покачала головой на немой вопрос Славы. А через мгновение дети вздрогнули: в тишине раздался телефонный звонок. Обычно к телефону первой мчалась Егоза. Но сейчас она замерла, словно почувствовав неладное. Лида вопросительно взглянула на брата.
Сунув ноги в тапочки, мальчик шагнул в гостиную.
- Алло, мама, это ты? - закричал он в трубку. - Куда ты...
Неожиданно он замолчал и долго слушал. Монотонно бубнящий голос на другом конце провода вещал ему что-то: мальчик неожиданно побледнел, рука нервно теребила телефонный провод. Губы сжались в узкую полоску, глаза увлажнились.
Лида не успела переодеться. В куртке и босиком она вошла следом и, не отрываясь, смотрела на брата. Новости явно были дурные. Прикрыв рот ладошкой, она едва сдерживала крик: в голове завертелись скверные мысли.
Наконец, Славик медленно положил трубку и уставился на ладонь, которая её держала. Он словно рассчитывал увидеть ожог. Егоза сделала шаг в его сторону и прошептала:
- Что случилось? Что-то... Что с мамой?
Не оборачиваясь, Граф процедил сквозь зубы:
- Она в больнице. Попала в аварию. Состояние тяжёлое. Звонил врач - необходима срочная операция.
Девочка ахнула. Ноги сами понесли в ванную, где она дала волю слезам. Лида похлопала по карманам куртки: ей срочно нужен был Мохнаткин. Только он мог бы сейчас успокоить хозяйку. Однако мягкой игрушки на месте не оказалось. Осознав, что потеряла её, девочка зарыдала ещё сильнее.
Слава присел за журнальный столик и автоматически записывал адрес и телефон больницы. Пальцы подрагивали, буквы получались неровными.
Из ванной высунулось зарёванное лицо Егозы:
- Славик, а нам туда можно?
- Куда? - обернулся мальчик.
- Ну, в больницу, маму навестить?
- Нас туда не пустят, - отрезал Граф. - Доктор сказал, что обязательно позвонит вечером, после операции. Ещё добавил, чтобы мы не звонили сами, не беспокоили. И спрашивал, нет ли у нас взрослых родственников.
- А у нас и плавда больше никого нет, - в ужасе прошептала Лида. - Мы остались совсем одни. Если только папа? Я его совсем не помню. А ты?
- Забудь про него, - вздохнул Слава. - Я не знаю, где он живёт. Я даже не знаю, жив ли он. Придется расхлёбывать эту кашу самим.
Девочка снова скрылась в ванной. Оттуда донеслись всхлипы.
Граф опустился в кресло. Голова шла кругом. Разбитый телефон, несчастный случай с мамой - и всё это в день рождения!
Но приключилось что-то ещё. Мальчик никак не мог вспомнить, сколько ни старался. Это было что-то большое и важное. Возможно, оно могло бы объяснить всё, что происходит сейчас. Однако это событие оставалось слишком глубоко в памяти и, как он ни старался, не мог извлечь это воспоминание.
На зеркале трюмо в коридоре была прилеплена розовая бумажка. На ней аккуратным маминым почерком было написано: "Не забыть о подарке Славику!".
К горлу подкатил комок.
Кто-то тронул его за руку. Слава тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Перед ним стояла Егоза. Она вытирала полотенцем лицо и вопросительно посматривала на брата.
Граф вздрогнул. Теперь вся ответственность за сестру ложилась на него. Она наверняка голодная! Мальчик попытался воспроизвести мамину интонацию:
- Ну, что, Наша-Лида-Егоза-Вечно-Мокрые-Глаза, пойдём обедать!
Слава заглянул в холодильник: там стояли приготовленные салаты. Сегодня вечером собирались отметить день его рождения в семейном кругу. На нижней полке ждал своего часа большой бисквитный торт.
Что ж, от голода они не умрут. По крайней мере, первое время...
* * * * *
Вечером Слава уселся в мамино кресло в гостиной и уставился в телевизор. Передавали новости, но мальчик почти не слушал. Он ждал звонка из больницы. Лида возилась на ковре рядом. Она рассадила вокруг себя кукол и собиралась кормить их ужином. Почётное место Мохнаткина было свободным, но она всё равно поставила ему тарелочку с игрушечной едой.
В руках Лиды звякнула игрушечная кастрюля. Слава вздрогнул: весь он был сейчас как натянутая струна.
- Немедленно отправляйся спать! - тоном, не терпящим возражений, просипел он.
В другое время Лида и ухом бы не повела. Или съязвила бы что-нибудь, чтобы позлить брата. Но сейчас она только молча кивнула, собрала в коробку игрушки и ушла в спальню.
Граф остался один в комнате. По телевизору показывали новости спорта, потом прогноз погоды.
"Конец мая обещает быть холодным", - вещал ведущий программы. Слава покосился на телефон.
"Пройдут ливневые дожди...". Мальчик встал и подошёл к аппарату.
"Прогремят грозы... Давление опустится ниже обычной отметки..." - продолжал диктор. Слава поднял трубку и послушал. Длинный-длинный гудок сменился короткими, словно кто-то подвывал на другом конце провода.
"Ветер усилится... Порывы будут достигать... В городе объявлено штормовое предупреждение на ближайшие сутки...". Смысл слов не доходил до Графа. Он замер, словно предчувствовал: сейчас что-то произойдёт.
Раздался резкий звонок. Слава подпрыгнул от неожиданности и тупо посмотрел на зажатую в руке телефонную трубку.
Звонили в дверь. Мальчик бросил трубку мимо телефона и кинулся открывать.
На пороге стояла незнакомая сутулая женщина. Слава оторопело уставился на неё. Физиономия незнакомки напоминала личико состарившейся куклы. Черты лица правильные, но словно нарисованные. Возможно, это казалось из-за большого слоя старательно наложенной косметики. Тщательно завитые светлые волосы, брови дугой и почти прозрачные глаза безо всякого выражения - вот что разглядел мальчик в полутьме коридора.
На женщине оказалась старомодная велюровая шляпка изумрудного цвета, опоясанная чёрной лентой, к которой была приколота гроздь искусственного винограда. Вокруг шеи был обмотан синий шарф из шёлка. Небольшой рост незнакомки подчёркивал голубой костюм - строгий пиджак и юбка ниже колен. Рядом застыл потёртый кожаный чемодан, похожий на огромного коричневого пса.
Слава услышал шорох позади себя. Из-за его плеча выглянула Лида в розовой пижаме:
- А вы кто? - с детской непосредственностью спросила она.
Женщина подняла брови:
- Как, разве вы меня не помните? - голос у неё оказался низкий и с неприятной хрипотцой. - Я сестра вашей мамы... двоюродная. Меня зовут Розалина. Для вас - тётя Роза. Мы очень давно не виделись с вашей мамой, но как только я узнала, что произошло... Мне только недавно позвонили из больницы и сообщили, что с сестрой произошло несчастье. Я знаю, что у вас больше нет близких родственников, поэтому сочла своим долгом приехать, чтобы... - гостья замялась, гроздь винограда качнулась на шляпке. - Чтобы присмотреть за вами. Ты Славик, её сын. Я помню тебя ещё маленьким. А ты, очевидно, Лида, его сестра.
Женщина порывистыми движениями начала разматывать шарф, нетерпеливо заглядывая в коридор.
Слава лихорадочно соображал. Он не помнил никакой тёти Розы и видел эту женщину впервые. Но закрыть дверь перед её носом он не смел: ведь она откуда-то знала, что мама в больнице.
- Из какой больницы вам сообщили? - прищурившись, спросил он.
- Из шестьдесят восьмой, - не моргнув глазом, сообщила женщина. - Она лежит там в реанимации. Ты пригласишь свою тётушку войти или будешь продолжать допрос?
Мальчик посторонился. Женщина вошла в квартиру и огляделась. От неё сильно пахло духами и ещё чем-то.
- Занеси мой чемодан, - бросила тётушка через плечо, снимая шляпку перед трюмо.
Лида во все глаза смотрела на гостью. Тётя Роза ей не понравилась. Было в ней что-то неестественное - то ли выражение лица, то ли голос. А может, манера постоянно сутулиться. Сколько девочка ни старалась, она не могла найти во внешности гостьи ни малейшего сходства с мамой.
Слава с трудом водрузил неподъёмный чемодан на стул в гостиной.
- Вы... Вы будете ужинать? - неуверенно спросил он.
- Спасибо, я сыта, - известила тётушка, остановившись рядом с маминым диваном. - Я лягу здесь, в гостиной на этом диване. Не возражаешь?
Словно стальные челюсти, лязгнули замки чемодана. Тётушка принялась рыться в его внутренностях. Мальчик подождал немного, но женщина лишь в молчаливой сосредоточенности шуршала бельём. Слава деликатно вышел.
Лида осталась у двери в гостиную.
- Значит, вы наша тётя Лоза? - поинтересовалась девочка. - И будете у нас жить, пока не выздоловеет мама?
Женщина выглянула из-за крышки чемодана. Она держала перед собой ночную сорочку. На ней были вышиты безвкусные цветы - астры самых невообразимых расцветок. Встряхнув её, тётушка поморщилась и коротко бросила:
- Да.
Она демонстративно начала расстёгивать пиджак.
- А теперь, если не возражаешь, я переоденусь и лягу спать. Все вопросы мы отложим на завтра.
- Спокойной ночи, - обескураженно пробормотала девочка и попятилась из гостиной.
Лида вошла в спальню и забралась в холодную постель. Она долго ворочалась, перебирая в памяти недавние события. Снова и снова девочка возвращалась в мыслях к той автобусной остановке, где они так и не дождались маму. Складывалось ощущение, что там произошло нечто дурное. Словно этот момент был отправной точкой какого-то важного события. Егоза была всего лишь маленькой девочкой, но женское чутьё её подсказывало: во всей этой истории что-то не так. Но что? Этого она никак не могла вспомнить.
Она бегала вокруг павильона, затем нарисовала на стене рожицу. А потом... Что же было после? Кажется, она устала носиться и подсела к Лёне...
Егоза напрягала память, пока не заболела голова. Так ничего и не вспомнив, девочка босиком прошлёпала к двери и выглянула в коридор. Из гостиной доносилось сопение новоявленной тётушки - похоже, она спала. На кухне за столом молчаливой тенью сидел Славик, опершись на подбородок. Девочка плотно закрыла дверь и, запрыгнув в постель, забылась беспокойным сном.
*.....*.....*.....*.....*
Слава ждал. Половина второго ночи, а звонка из больницы всё нет. Он достал из холодильника остатки праздничного салата. Поковырял вилкой - есть не хотелось. Налил себе чаю и долго гонял ложкой чаинки по кружке. Глаза слипались.
Неожиданно Граф почувствовал вибрацию. Он не сразу осознал, что это разбитый сотовый телефон у него в кармане, который мама подарила утром. Мальчик поспешно достал мобильник. Работал вибровызов, казалось, что аппарат живой и вот-вот вырвется из рук. Слава прижал телефон к уху и выдохнул:
- Алло, алло, я слушаю!
В трубке шипело и скрежетало. Неожиданно сквозь сотни помех - или это только показалось? - раздался слабый голос мамы, далёкий, словно эхо:
- Алло, Славик, ты где?..
- Мама, мама, я слушаю тебя! - горячо зашептал мальчик. - Говори, говори, тебя не слышно! Куда ты пропала?
Сколько Граф ни прислушивался, он больше ничего не услышал, кроме помех. На какой-то миг ему показалось, что призрачный голос мамы - всего лишь фантазия. Мобильник молчал. Внезапно мальчиком овладела жажда действия. Он вскочил с табурета и заходил по кухне. Затем скинул тапочки и прокрался в гостиную, где стоял единственный городской телефон. Он покосился в сторону дивана - оттуда в темноте доносилось мерное посапывание.
Подойдя к аппарату, Слава обнаружил, что трубка лежит рядом. Конечно, никто не сможет им дозвониться! Вот только мальчик никак не смог вспомнить: он сам не положил трубку на место или это сделала невесть откуда взявшаяся тётушка? Последнее время память почему-то начала подводить его.
Граф водрузил трубку на место и развернулся, чтобы уйти. Неожиданно телефон зазвонил. Так громко - на всю комнату! Мальчик подпрыгнул и рванулся к аппарату.
- Алло! Слава Добряков слушает!
- Вас беспокоят из больницы номер шестьдесят восемь. Отделение реанимации.
- Да-да, у меня там мама, - заторопился Славик. - Что с ней?
- Вам очень трудно дозвониться, - продолжал женский голос, зевая. - Поэтому приходится звонить ночью. У нас тут остались только дежурные медсёстры...
- Просто скажите, что с моей мамой. Ей сделали операцию? - занервничал Граф.
- Твоя мама, Добрякова Татьяна... - начал голос.
Неожиданно за спиной мальчика зажёгся ночник. Мелькнула тень, и трубку вырвали из его рук. Слава обернулся. Над ним нависла тётя Роза. Она предостерегающе вытянула руку ладонью вперёд. В полутьме явственно виднелась её светлая ночная рубашка с вышитыми цветами. В тишине раздался низкий голос с хрипотцой:
- С вами говорит родственница Татьяны Добряковой. Я слушаю вас. Что с моей сестрой?
Пока тетушка слушала, плотно прижав трубку к уху, Слава нетерпеливо топтался на месте и считал астры на её сорочке. Он уже почти ненавидел эту женщину.
Закончив разговор, тётя Роза внимательно посмотрела на племянника. В свете ночника прозрачные глаза казались жёлтыми, а сутулость стала ещё заметнее.
- Ты можешь злиться сколько угодно, - строго сказала она. - Однако разговор с врачом лучше вести всё-таки взрослым, не так ли?..
- Что с мамой? - угрюмо прервал её Слава.
- Ей сделали успешную операцию, - проинформировала тётя Роза. - Но она ещё не пришла в себя. А теперь отправляйся спать - тебе завтра в школу.
- Какая может быть школа? - взорвался мальчик.
- Общеобразовательная, - отрезала тётушка. - И не забывай, после школы у тебя ещё занятия в литературном клубе. Жизнь продолжается, учёбу нельзя пропускать.
"Откуда она всё знает? - забеспокоился Слава. - Это по меньшей мере странно!"
- Спокойной ночи! - бросил он и вышел вон из гостиной.