Тёмные пятна. Их много, они шевелятся, извлекая звуки и отбрасывая причудливые тени. Стараясь стать чем-то большим и значительным, они суетятся и совершают нелепые поступки. Иногда в них просыпаются задатки мозговой деятельности, однако быстро угасают почти бесследно. Каждый мнит себя началом всей Вселенной, главной осью, вокруг которой вертится всё остальное. Но на самом деле они - лишь тёмные пятна...
Теперь он ясно увидел, что в каждом из пятен есть то, что ему нужно - злоба. У одних её больше, у других меньше, но она есть у каждого. В злобе - сила. Важно заметить её и уметь извлечь на свет. И тогда ты становишься сильнее их всех, вместе взятых. Все эти тёмные пятна могут стать огромным источником твоего могущества.
- Эй! Ты что, уснул? - кто-то со смехом толкнул в бок. - Скоро твоя сестра выступать будет!
Граф встрепенулся и распахнул глаза. Тёмные пятна превратились в обычных школьников и их родителей. В уши ворвался гул голосов. Он находился в большом актовом зале, залитом ярким светом. Вся школа собралась отметить окончание учебного года. Лучшие места были заняты, поэтому он примостился на подоконнике. Через приоткрытое окно струился ласковый ветерок, принося запахи сирени из школьного двора. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Весеннее солнце высушило лужи и устало закатывалось за дальние дома с сотней одинаковых балконов. Листва на кривых ветках древних тополей казалась неестественно яркой, словно кольца с изумрудами на скрюченных артритом пальцах старика.
- Мне надобно поговорить с тобой, - сказал кто-то.
Слава с трудом оторвал взгляд от заката и обернулся. Перед ним стоял Геоген. Седые волосы его торчали в разные стороны, во взгляде блуждала тревога. В кармане потёртого пиджака мальчик заметил тетрадь, свёрнутую в трубку. Он сразу узнал её и сполз с подоконника.
- Вам понравилась моя сказка? - спросил Слава. - Вы дочитали её до конца?
- Да, я дочитал её до конца, - с нажимом повторил учитель, - И хочу обсудить с тобой её достоинства и недостатки.
Мальчик потупился, будто задумался о чём-то важном. Геоген ждал, нервно теребя узловатыми пальцами пуговицу на пиджаке. Школьники, сидевшие рядом, непроизвольно отодвинулись, и теперь учитель и ученик оказались друг против друга в относительном одиночестве.
Мстислав вскинул голову и встретился взглядом с Геогеном. Окружающие заметили, что старик сильно вздрогнул.
- Я больше не буду ходить в ваш клуб, - заявил мальчик. - Тётя Роза сказала, что он мне не нужен. А сказку можете оставить на память.
Учитель побледнел. Пуговица на пиджаке уже держалась на одной нитке. Голос предательски задрожал:
- Ты... Ты хорошо подумал, Слава? Случаются поступки, о которых потом жалеешь всю жизнь... Эта твоя тётя Роза, она... В ней есть что-то...
- Извините, Георгий Геннадьевич, сейчас будет выступать моя сестра, а вы загораживаете мне сцену, - прервал его Граф.
- Ты просил о помощи, оттого я и подошёл к тебе, - вздохнул учитель.
- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, - бросил через плечо Мстислав и начал пробираться между рядами кресел к неожиданно освободившемуся месту где-то в центре зала.
Геоген опустил плечи и побрёл к выходу. Оторванная пуговица укатилась куда-то под кресла, и он не стал её искать.
* * * * *
Жизнь впереди - положено начало,
Как быстро годы пролетели стайкой птиц.
Вы все взрослее и серьёзней стали,
Мой класс учеников и учениц.
Я вам, друзья, от всей души желаю
Весёлых, светлых и счастливых лиц,
Пусть сбудется всё то, о чём мечтает
Мой класс учеников и учениц.
Пусть будет небо полным журавлями,
Да и в руках достаточно синиц.
Чтоб беды и несчастья миновали
Мой класс учеников и учениц.
Пусть книга жизни скоро перед вами
Откроет много замечательных страниц.
С обычной школы путь свой начинает
Мой класс учеников и учениц.
Она не картавила. Лёня сразу заметил это. Лида прочитала стихотворение без запинки, хотя сильно волновалась, оказавшись перед целой школой. Девочка не дождалась, пока смолкнет гром аплодисментов, и скатилась со сцены в зал. Черпаков поймал её за руку и усадил рядом с собой на свободное место.
- Ты молодец! - выдохнул он ей в ухо. - Здорово прочитала!
- Да и написано неплохо, - улыбнулась Егоза, поправляя банты на торчащих по-боевому косах. - Похоже, писал талантливый поэт! Только вот не помню, кто: Пушкин или Лермонтов? А, вспомнила! Это же знаменитый автор Черпаков!
Черепах покраснел от удовольствия. Он корпел над этими стихами целый вечер. Геоген сказал: надобны достойные строки, чтобы открыть праздничный вечер. И ещё нужен звонкий голос, чтобы стихи прозвучали бодро.
- А где Славик? - поинтересовалась Лида, оглядывая зал.
- Где-то там, - неопределённо махнул рукой Лёня.
Егоза отыскала глазами брата. Он рассеянно кивнул ей из центра зала и продолжал что-то говорить девочке, сидевшей рядом. Лида узнала в ней первую красавицу школы - Альку из девятого "Б". В мечтах она всегда видела себя похожей на эту куколку. Как хотелось иметь такие же пышные светлые волосы и высоко поднятые брови, так же кокетливо поджимать пухлые губы и смотреть на мир независимо и с достоинством! Лида пробовала пройтись по квартире гордой походкой красавицы, но мамины туфли с высокими каблуками спадали с ноги. А эта Алевтина могла плыть по школьному коридору, по-взрослому виляя бёдрами и вызывая у мальчишек восхищённые взгляды. Неуклюжие попытки Егозы сделать то же самое дома перед трюмо кончались слезами.
В зале послышались смешки: на сцену вышли два брата близнеца из восьмого "А", одетые в старушек. Они принялись хохмить на школьные темы. Зал покатывался от хохота, но Лида даже не улыбнулась. Она задумалась о чём-то.
- Лёня, ты заметил? Со Славиком что-то происходит последнее время! Что-то нехорошее...
- Наверное, виноват переходный возраст, - туманно протянул Черепах, не отрывая взгляда от сцены.
Лида нетерпеливо заёрзала в кресле.
- Нет, ты послушай, я серьёзно! Вчера вечером к нам приходил Геоген и разговаривал с тётей Розой. Он беспокоился за Славу. Сказал, что Славик написал странную сказку - миллион раз слова бесконечный коридор.
Черепах вздрогнул и в упор посмотрел на Лиду. Сверкнули стекла его круглых очков.
- Что?! Что ты сказала?
- Ты слышал! - выдохнула Егоза. - И ещё: теперь я почему-то боюсь заходить в маленькие помещения вроде туалета. Мне кажется, что стены и потолок вот-вот меня раздавят.
Во взгляде Лёни промелькнуло что-то.
- Знаешь, - пробормотал он, - у меня тоже случаются последнее время такие... как бы воспоминания. Будто я глубоко под землёй... И ещё какая-то камера без окон... И потолок - он медленно опускается. Но мне становится жутко, и я отгоняю эти мысли.
В зале громко засмеялись над очередной шуткой переодетых "старушек". Лида и Лёня, не сговариваясь, встали и начали продвигаться к выходу.
В коридоре оказалось намного тише, лишь изредка доносились взрывы хохота. Примостившись у окна, ребята молча смотрели, как зажигаются в домах огни. Солнце скрылось, оставив после себя багровое пятно. Тополя помрачнели и застыли в ожидании ночи.
Егоза не могла долго молчать. Она развела руками:
- Мне теперь и поговорить не с кем. Мама в больнице, Славик стал каким-то чужим, а тётя Роза... Я эту женщину просто боюсь. Раньше хоть с Мохнаткиным разговаривала - помнишь, моя мягкая игрушка? Я её где-то потеряла.
Глаза девочки наполнились слезами, она прижала руки к лицу и готова была разрыдаться.
Лёня неожиданно улыбнулся:
- Мохнаткин? Это такой неизвестный науке зверь, которого ты вечно таскала за собой? Я нашёл его на скамейке у автобусной остановки, и второй день ношу в кармане. Извини, забыл сразу отдать.
Из кармана Черепаха появился красный сапожок, потом золотистый плащ, и, наконец, сам Мохнаткин - игрушка, похожая одновременно на медвежонка, обезьянку и щенка.
Лида засмеялась от счастья, и, схватив Мохнаткина, прижала к груди.
- Ты в самом деле разговариваешь с ним? И он отвечает? - недоверчиво спросил Лёня. - Может, тебе врачу стоит показаться?
Егоза вспыхнула. Она посадила Мохнаткина на подоконник.
- Смотри!
Черпаков долго разглядывал Мохнаткина. Игрушка, как игрушка - не пойми чего. Он перевёл взгляд на девочку и нетерпеливо хмыкнул.
- Ну же, Мохнаткин, пожалуйста, покажи ему! - взмолилась Лида, склонившись над своим сокровищем. - Ведь ты живой, я знаю!
Лёня потоптался на месте.
- Ладно, я, пожалуй, пойду домой, бабушка уже заждалась, - неуверенно произнёс он, надевая на плечи рюкзак. - Надо отдохнуть. Что-то у меня сегодня голова разболелась.
- Наверное, от волнения, - сказал чей-то писклявый голос.
Мальчик медленно обернулся и обронил:
- Что ты сказала?
Лида покачала головой и указала на игрушку.
Мохнаткин встал и манерно выставил вперёд красный сапожок:
- Это сказал я!
* * * * *
Лёня поражённо замер. Тяжёлый рюкзак медленно сполз с плеч. Мальчик поправил очки и близоруко поднёс лицо к игрушке. Затём протянул руку, чтобы дотронуться до говорящего чуда.
- Осторожнее! - пропищал Мохнаткин. - Не нужно резких движений! Берегите мир животных, даже если они волшебные!
Лида захохотала, хлопая в ладоши:
- Вот видишь? А ты не верил!
Круглое лицо Черепаха приняло упрямое выражение.
- Здорово китайцы научились делать игрушки, - пробормотал он, - Я и не знал, что твой Мохнаткин напичкан электроникой. А где у него батарейка?
Девочка сердито топнула ногой:
- Нет у него никакой батарейки! Как ты не понимаешь, он живой!
За спиной хлопнула дверь, и Мохнаткин с размаху сел и застыл на подоконнике, как и полагается обыкновенной игрушке. Ребята обернулись. Из актового зала вышел Слава в сопровождении Алевтины из девятого "Б". В открытую дверь на мгновение ворвался многоголосый гул. Красавица улыбалась, подняв голову и показывая ровные зубы. Мстислав держал её за руку. Он был на полголовы ниже длинноногой Алевтины, но вёл себя уверенно. Скользнув взглядом по стоящим у окна ребятам, он шепнул что-то своей спутнице. Алька залилась смехом, из-под длинных ресниц брызнули слёзы.
- Подожди, Славик! - потребовала Лида, пытаясь поймать брата за рукав. - Ты должен помочь нам!
Граф сделал вид, что не услышал, и прошествовал дальше, не обернувшись.
"Я никому ничего не должен", - говорило выражение на его лице.
- Что с ним творится? - в изумлении произнесла Егоза. - Десять минут назад он был совсем другим, когда слушал стихотворение. Я же видела его глаза - это были глаза моего брата. А сейчас мимо прошёл совершенно чужой человек! Чудеса какие-то...
- Мы все сильно меняемся, - рассеянно протянул Черепах, всё ещё с недоверием разглядывая сидящую на подоконнике игрушку. - Ты только что перестала картавить - разве это не чудо?
- Правда? - оживилась Лида. - Да, ты пр-р-рав! Тепер-р-рь я и впр-р-рямь выговар-р-риваю р-р-р! Здор-рово!
- Может, конечно, и здорово, но мне все эти чудеса не нравятся, - возразил Лёня, беря подмышку свой огромный рюкзак. - Лучше бы всё оставалось, как есть. Боюсь, теперь наша жизнь изменится. И не в лучшую сторону.
- А ты не бойся! - задорно воскликнула Егоза. - Попробуй замечать только хорошее и доброе! Я перестала картавить, Мохнаткин разговаривает, как живой, а Славик познакомился с самой красивой в школе девочкой. Интересно, куда они пошли?
- Вовсе даже не интересно, - пробурчал Черепах, застёгивая наглухо пиджак и поднимая воротник. - В ближайшее время они будут сидеть во дворе школы и болтать о всякой ерунде. А через час в актовом зале начнётся дискотека для старших классов. Вот увидишь: твой брат придёт туда с Алькой.
Лида сделала круглые глаза и присвистнула.
- Ну, а нам пора отправляться домой, - закончил Черпаков и, пыхтя, потащился к лестнице.
Лида аккуратно положила Мохнаткина в карман и пошла следом. В сотый раз она подметила, что Лёня похож на громадную неповоротливую черепаху.
* * * * *
Шар медленно вращался под потолком. Казалось, он состоял из тысяч зеркальных осколков, в которых отражались яркие разноцветные огни. Слепя глаза, они плыли по стенам и превращали актовый зал в сказочную планету. Звучала неспешная музыка, Джо Дассен пел свою "Et si tu n"existais pas"8, и пары бесшумно скользили в полутьме маленькой вселенной, словно призраки. Шуршали непривычно длинные платья девочек, мальчики ослабляли строгие узлы галстуков и поглядывали искоса на оголённые плечи одноклассниц. Душный воздух пропитался сильным запахом крепких маминых духов, в неимоверных количествах пролитых на тело и одежду. От некоторых мальчиков попахивало алкоголем и табаком. Ладони потели от волнения, а молодые глаза сверкали и искали встречных взглядов.
Слава не понимал до конца, как очутился здесь: семиклассников обычно не пускают на такие вечеринки. Его руки сжимали гибкую талию Алевтины. Голова кружилась, однако он уверенно вёл партнёршу среди танцующих пар. Губы шептали что-то ласковое на ухо девочке. Щёки её были пунцовыми, и Граф чувствовал жар, исходящий от них.
Слава ощутил нереальность происходящего и содрогнулся. Неужели это он, тринадцатилетний мальчишка, как ни в чём не бывало, танцует сейчас с первой красавицей школы? Он не замечает множество завистливых взглядов и не смущается близости прекрасной девушки. Он - главная фигура на этой вечеринке? Такое могло привидеться только во сне!
Однако это был не сон! Добряков понял это, и ноги его чуть не подкосились. Мурашки побежали по спине, руки разжались сами собой. Алька перестала двигаться в танце и убрала руки с его плеч.
В голове мальчика пойманной птицей забилась мысль: что он делает здесь, ведь ему нужно быть совсем в другом месте? У него что-то случилось! Что-то плохое!
Наконец, Слава вспомнил: мама. С ней случилось несчастье. Она попала в аварию и лежит в больнице.
Мальчик повернулся и побрёл к выходу, натыкаясь на танцующие пары. Алевтина осталась посреди зала и недоумённо смотрела вслед. Этот парень только что восхищался её красотой и говорил слова, каких она ещё ни разу не слышала ни от одного из постоянно вьющихся вокруг неё сопляков. И, теперь, когда она решила позволить поцеловать себя, он ушёл. Как странно!
В полутёмном коридоре Славу догнали три громадные тени. Локти сжали чьи-то сильные руки, в спину со злостью ткнули кулаком. Мальчик понял: упираться бесполезно. Покорно пошёл, опустив голову. Противным холодком в животе зашевелился страх.
В мужском туалете было светлее, и Слава успел разглядеть их. Три здоровенных лба из десятого класса: непрошеная свита Альки, они неизменно ошивались рядом с ней. Главный у них, конечно, Мекс - статный парень с чубом, закрывающим пол-лица и большой пиратской серьгой в ухе. Кожа у него смуглая, а волосы чёрные с синеватым отливом, поэтому, наверное, к нему и прилепилось прозвище Мексиканец. Сокращённо - Мекс. Он любил носить гавайские рубашки и насильно угощать некурящих сигаретами. А ещё у него были настоящие кубинские сигары, и он закуривал их в самых торжественных случаях. Так же Мексиканец умел с шиком произносить по-испански фразу: "Hasta la vista!"9. Ему завидовали два приятеля - обыкновенные хулиганы из того же класса Борян и Колян. Их боялась вся школа, однако фантазии этих двоих хватало только на то, чтобы расколошматить дверь в спортзал, разбить камнем стекло на втором этаже или отлупить кого-нибудь из тех подростков, что послабее, дабы показать своё превосходство. После этого хулиганы обычно попадались и несли наказание.
Однако всё менялось, когда Боряном и Коляном верховодил Мекс. Он не попадался никогда, и свои дела обтяпывал как надо. В позапрошлом году на капоте автомобиля бывшего директора школы, страстного поклонника азартных игр, появилась витиеватая надпись, сделанная гвоздём и без ошибок: Еду в Лас-Вегас. Многие подозревали компанию Мексиканца, но доказательств не было. Борян и Колян делали тупые глаза, что было совсем не трудно, а у Мекса начинал возмущённо трястись чёрный чуб: как можно, мы не могли сотворить такую пакость! Этой зимой команда Мексиканца не была готова писать контрольную работу по алгебре, и в учительской раздался телефонный звонок. Кто-то сообщил, что в школе заложена бомба, и занятия отменили. День был холодный, многие ученики младших классов тогда простудились, пока ждали на улице родителей...
Борян ударил кулаком по выключателю. Свет в туалете погас. Чуб Мекса навис над Славой. Мальчик попятился, морщась от запаха перегара. Упёршись спиной в стену рядом с дверкой последней кабинки, понял, что отступать дальше некуда. В темноте зажглись огоньки сигарет. Чуб качнулся.
- Закуришь перед смертью? - голос прозвучал издевательски. - Или здоровеньким помрёшь?
- Я не курю, - Слава пытался говорить твёрдо, но голос предательски дрогнул. - И помирать не собираюсь. А вы такие храбрые, только когда трое на одного, или всегда?
Мексиканец кивнул приятелям, и два огонька отодвинулись назад. Выдохнув дым в лицо Славику, он процедил:
- Значит так. Слушай и запоминай. Ты, сопляк малолетний, больше и близко не подойдёшь к Альке. Вообще забудешь её имя. Понял? Как только я тебя отпущу, молнией метнёшься домой, к своей мамочке! Понял?
- Понял, - пробурчал Граф и сделал шаг к двери.
Сильные руки припечатали его обратно к стене.
- Ни хрена ты не понял! - рявкнул Мекс. - Я сказал: пойдёшь, когда отпущу! Я смотрю, у тебя во рту пересохло от страха. Сейчас напьешься из унитаза, а потом я решу, отпускать тебя или нет.
Слава нерешительно замер.
- Я жду! Давай лакай живее по-хорошему! Если заставлю, будет хуже! Я тебя всего в толчок засуну!
Глаза Графа сверкнули:
- Ребята, дайте пройти, мне нужно ехать к матери, она сейчас в больнице.
Мексиканец захохотал, чуб его мотался из стороны в сторону. Сзади вторили две глотки, огоньки сигарет подрагивали в темноте.
- К мамочке ему нужно! Отсюда и отправишься прямо в больницу! Там тебя подлечат вместе с ней!
Что-то странное схватило Славу, встряхнуло изо всех сил и вывернуло наизнанку, словно заношенный носок. Мальчик в один миг стал кем-то совершенно другим. Этот другой хрипло дышал и дрожал от предвкушения чего-то непонятного. И всё-таки где-то в самой глубине оставался настоящий Славик. Будто через дырку в носке он с содроганием продолжал наблюдать за происходящим. Однако изменить Добряков уже ничего не мог. Звуки доносились, как сквозь слой ваты. Окружающие напоминали неясные пятна с бордовыми сгустками злобы внутри. Эти сгустки казались аппетитными, ими хотелось... лакомиться.
Когда Мекс толкнул его в крайнюю кабинку, это был уже не Слава...
* * * * *
Вернувшись в зал, Мстислав тенью замер у стены и долго смотрел на танцующих. Играла зажигательная музыка, старый паркет актового зала стонал от топота множества ног. Зеркальный шар устало совершал под потолком оборот за оборотом. По тёмным фигурам ползали цветные пятна - отражения от шара, но они не мешали Мстиславу разглядеть внутри некоторых присутствующих бордовый сгусток. У одних он был мизерный, почти невидимый, у других побольше, размером со спелую сливу.
Она сидела в них - злоба. Словно метка, по которой можно определить, кто представляет интерес для него.
Для него - для кого? Кто он теперь? Слава Добряков? Или неизвестное существо, жуткое и опасное, которому нужно лишь уметь воспользоваться моментом, и можно лакомиться сколько угодно.
Парень облизнулся. Он вспомнил, какой большой, с целое яблоко, оказался сгусток у Мекса. Колян и Борян, с ужасом увидели, что на их вожака напало какое-то чудовище со светящимися в полутьме глазами. Существо как по волшебству оказалось рядом с Мексиканцем вместо того сопляка из седьмого класса, которого они хотели проучить. Моментально почувствовав неладное, подростки сбежали из туалета. В дверях они с глухим стуком столкнулись головами и чертыхнулись. Послышался удаляющийся топот. От хулиганов остались лишь жалкие огоньки окурков на полу.
Мексиканец не мог бежать: неведомая сила, вдруг появившаяся у Мстислава, удерживала его на месте. Мекс мычал нечленораздельно, и даже не чувствовал, как жжёт зажатая между пальцами сигарета. Мстислав стоял в двух шагах от него и ощущал, как что-то невыразимо приятное течёт внутрь. Он не касался Мекса, лишь неотрывно смотрел на бордовый сгусток, который пульсировал под гавайской рубашкой. Смотрел, пока этот сгусток не сделался лиловым. Мекс медленно сполз вдоль стены, чуб безвольно повис, закрыв один глаз. Мстислав присел перед ним на корточки и вытащил из кармана рубашки Мексиканца пачку сигарет "мальборо".
- Может, закуришь? - спросил он.
Мекс молчал, во взгляде застыла пустота.
- Ну, и правильно, - резюмировал Мстислав. - Курить вредно.