Часто по утрам, минут за двадцать до рассвета, я незаметно уходил из квартиры, оставляя записку о том, что скоро вернусь.
Я одевался, стараясь не производить лишнего шума, выходил из квартиры и тихонько запирал железную входную дверь. Обычно в этот час подъезд был пуст, так что вероятность встретить кого-нибудь и испортить тем самым всё беззвучное великолепие утра практически равнялся нулю.
Я поднимался на крышу, подходил к её краю и всматривался в невыносимо синее небо - именно синее, а не голубое. Если на мне была верхняя одежда, я её сбрасывал, отдавая себя на милость ветров и утренней прохлады, словно не желая вести себя, как нормальный человек. Да, про меня можно было сказать, что я сумасшедший, но я бы проигнорировал это заявление, увлечённый торжественностью момента. Я готовился встречать солнце.
Я смотрел вперёд и вдаль, впитывая в себя молчание города и бесконечность воображаемого купола, который люди почему-то назвали небом. Я ждал - спокойно, терпеливо, я был уверен, что дождусь - рано или поздно.
И я дожидался. Восточный край горизонта начинал понемногу светлеть, становясь сначала голубым, потом жёлтым и затем розовым. И начиналось то, что я должен был видеть каждое утро, - восход солнца.
Верхняя кромка диска светила робко выглядывала из-за края земли, и я начинал чувствовать радость. Солнце выползало наполовину, и я захватывался неудержимым потоком счастья. Наконец, ослепительно яркий шар вылезал полностью, и я был готов петь от восторга.
И я пел, отсчитывая про себя замирающее время.
2
- Раз! И светит солнце!
И оно светило. Жёлтые лучи щекотали крыши домов, разбивались разноцветными искрами об окна автомобилей, косо падали на землю: либо отражаясь в лужах, либо заставляя искриться снег, либо заставляя траву тянуться к небу, - смотря какое было время года.
- Два! И светит солнце!!
Оно светило. Город начинал просыпаться. На улицах появлялись первые прохожие. Среди них не было таких, как я, но всё же некоторые из них, до кого солнце дотрагивалось своим тёплым и холодным одновременно пальцем, останавливались и оборачивались к свету. И застывали так надолго.
- Три! Небесный свет приходит в дали!
И он приходил. Скоро в городе не оставалось ни одного неосвещённого уголка, а солнце начинало понемногу греть. Я чувствовал это тепло и радовался - иногда во весь голос, иногда молча. Это было моё утро; каждый раз это было моё утро. Я знал это и продолжал упиваться счастьем.
- Четыре!! Солнце вечно будет с нами!!!
Я кричал, не обращая внимания на реакцию людей, ходивших там, внизу; с крыши девятиэтажки они казались такими маленькими... Я кричал, потому что, если бы я пел, я бы обиделся на то, что мой голос звучит так тихо. Я кричал от счастья и ощущения собственного превосходства: ведь это было моё утро! Моё солнце!! Мой день!!!
- Пять!! Да будет солнце!!
И оно было. Я видел это кожей и слышал глазами. Я обонял солнечный свет, пробовал его на вкус, я трогал лучи солнца, и мне казалось, что они тянутся к моим рукам, прилипают к ним, но отцеплять лучи от своих конечностей я не собирался. Я говорил с солнцем, и оно меня понимало, я же его - нет, но меня это не тревожило. Солнце было моим! Моим!..
- Шесть!! Да будет солнце!!!
Оно было. Я пил его свет стаканами и никак не мог напиться. Свет проходил через меня и в то же время полностью мной отражался. В конце концов мне начинало казаться, что я свечусь сам, и это заставляло меня кричать ещё громче. Люди на улице видели на крыше маленькую, но очень громкую фигуру, окружённую жёлтым ореолом, и инстинктивно меня пугались. А я смеялся, смеялся от души: ничего-то они не понимали...
- Семь!!! Небесный свет приходит в дали!!!
Он приходил. Теперь пылало уже всё вокруг: небо, машины, дома, я сам... Я видел это, и моим глазам не было больно, потому что я жил вместе с солнцем, мы были близки по духу, оно наделяло меня необыкновенной силой, и я смеялся, смеялся во весь голос, потому что вот оно, солнце, в моих руках, и как же это здорово!!! Слёзы подступали к моим глазам, я не вытирал их, потому что через мокрую пелену солнце казалось мне ещё прекраснее; мы словно были разделены поверхностью какого-то океана, но я находил в себе силы прорвать эту плёнку и предоставить всего себя солнцу - такому, каким оно было на самом деле. Я был сильным, бесконечно сильным, я знал это, и меня это нисколько не смущало: да, я мог всё, но я не хотел ничего - только быть вместе с солнцем!..
- Восемь!!! И это солнце будет с нами!!!
Я орал, потому что слово "крик" не распространялось на теперешнюю громкость моего голоса, питаемого бессмертными лучами, которые давали мне уверенность, желание продолжать и силу орать всё громче; казалось, теперь меня слышит весь город, вся страна, вся планета!!! Я орал от беспредельной радости и думал только об одном: я был с солнцем!!! Я!!! И никто другой! Только я мог насладиться в полной мере его светом! Я!!! Только я мог понять всю его бесконечную и лежащую за рамками понимания обычного человека красоту и величие!! Я!!! Только я мог думать об этом! Наконец, я сам был солнцем!!! Да!!! Я сливался с ним и отделялся по своему желанию, мог направлять его лучи туда, куда хотел, и всё это, - только чтобы подтвердить: я был солнцем! Я!!! Был!!! Солнцем!!! Ура! Аминь.
3
Закончив свою утреннюю "солнечную арию", я переводил дух, надевал верхнюю одежду, если она валялась на асфальтовом ковре крыши, махал солнцу рукой, отправлял ему мысленный импульс облегчения и благодарности и возвращался домой.
Спускался на лифте, так как мне было уже всё равно, застряну я или нет: главное, что я встретил солнце! Улыбнувшись, вспоминая ощущения последних минут, я выходил из стальной коробки в пространство подъезда, и даже если встречал кого-то, я уже не печалился из-за этого: теперь мне было решительно всё равно, - я был в трансе от сцены наступления дня, виденной мной на крыше.
Я заходил в квартиру, удивлялся мимоходом тому, что она уже пуста, если не считать меня, только что пришедшего, и принимался за повседневные дела, не забывая уничтожить записку, оставшуюся нетронутой там, куда я её положил. И нет-нет да мелькала в голове мысль: в следующий раз надо досчитать хотя бы до девяти.