Эту историю многие могут назвать сумасшествием, кто-то даже безумием и лишь единицы поймут и проникнутся теми непостижимыми событиями, что случились со мной в канун дня Бесконечной ночи, отмечавшейся на излете лета. В детстве мы не задумывались о взрослых проблемах: жгли костры и, веселясь от всей души, играя в отбей-мяч, даже не подозревая, что наша беззаботная жизнь может в одночасье измениться.
Время тогда летело с невероятной скоростью - не успеешь оглянуться, а над горизонтом уже маячит яркий ореол рассвета. Но и с началом нового дня мы никак не могли угомониться. Нам хотелось веселиться, невзирая ни на какие уговоры и требования родителей...
Доходяга Болви, сын местного фермера, запыхавшись, ворвался в круг игроков и взволновано замахал руками.
- Там! Там такое!
- Да что случилось-то? - обеспокоенно засуетился Билли и Клара Фарготы. Они в отличие от остальных моих друзей были весьма впечатлительны, и даже когда на извилистой речушке Квар-гот начиналось половодье, они тряслись от страха, хотя их поместье располагалось на возвышенности Лип, в трех милях от берега.
- Невероятное событие для нашего захолустья, мои дорогие, - взяв себя в руки, наконец, выпалил Болви.
- Неужто нас посетил чешуйчатый дракон?! - вставил я свое веское слово.
- А вот и нет! К нам приехали артисты! Бродячий театр! - показав всем присутствующим язык, Болви демонстративно повернулся к нам спиной и, скрестив руки на груди, обиженно затих.
Первым откликнулся толстяк Соерс. Подойдя к доходяге, он обнял его за плечо.
- Прекращай дуться. Правда, Питер? - нахмурив брови, Соерс посмотрел в мою сторону. И мне ничего не оставалось, как молча согласиться. Теперь толстяк заговорил с Болви более решительно. - Ну что - мир?! В общем, давай, выкладывай, что за гости пожаловали в наши края?
Шмыгнув носом, Болви недовольно покосился на меня и стал рассказывать.
Оказалось, что возле холма Мышиный хвост - того самого, что рядом с большим трактом, - будто из-под земли вырос огромный разноцветный шатер. Болви как раз возвращался от своей тети, когда заметил странствующий театр. Вместе со сценой, на поляне расположились касса, несколько помостов для глашатаев и гигантские афиши, на которых красовались крохотные тряпичные куклы и завораживающие названия представлений. Только вот незадача: Болви знал всего лишь шесть букв, да и те, даже если попадались ему на глаза, ну никак не хотели складываться в слова.
- А что они делают?... Ну, эти самые куклы... - дослушав рассказ доходяги до конца, одновременно спросили Полли и Лолли.
- Не знаю, - пожал плачами Болви. - Единственное представление состоится сегодня в полдень. По крайне мере так мне сказал бородатый скорняк из Уолстена.
2
На выступление мы, конечно же, не попали: кто отпустит таких сорванцов на другой конец Ларкиса. Но нас, как вы сами понимаете - это не остановило. Терпения нам хватило до вечера, а потом мы решили действовать...
Выбравшись из окна второго этажа, я ловко спустился по крыше на крыльцо и был таков. Старый пес Домпи, который к своим преклонным девяти годам уже был глух как пробка - даже ухом не повел.
Встретившись с Соерсом у северного перепутья, мы дождались Фарготов и, держа дрожащей рукой, масляный фонарь отправились в ночное путешествие.
Наверное, существуют миллионы родителей, которые изо дня в день, сотни раз повторяют одни и те же предостережения; и ровно столько же раз эти самые предостережения нарушаются. Обычно небольшая шалость заканчивается коротким поругательством и лишением сладостей после воскресной мессы, но в моем случае все оказалось гораздо серьезнее.
С холма открывался замечательный вид на долину. Затаив дыхание мы наблюдали за высоким шпилем пятнистого купола. Вокруг театра расположилось миниатюрное ограждение, окружавшее ровные ряды повозок показалось нам непреодолимой преградой, отчего Клара и Билли заметно занервничали.
- Даже если мы и проберемся внутрь, что будем делать дальше, Питер?
- Найдем куклы, взглянем на них одним глазком и по домам, - уверенно предложил я.
- Фуууу... всего-то, - разочаровано протянул Соерс. - Я думал, мы на представление попадем, а одним глазком... это неинтересно.
Я только отмахнулся.
- Бросьте вы, трусишки. Артисты может быть к нам вообще больше никогда не приедут. И что тогда? Я лично себе такого не прощу. Мог посмотреть, а вместо этого испугался и отправился домой.
- Не приедут эти, приедут другие, - не согласился со мной Билли.
- Точно такие же?! - я указал на яркий купол и, нахмурив брови, стал быстро спускаться с холма.
3
Неприятный, почти ослепляющий свет луны, стелился по тонкой протоптанной дорожке, ведущей к невысокой, - едва ли в половину человеческого роста - калитке, возле которой высилась остроконечная будка, обклеенная яркими афишами. Читал я достаточно неплохо, но в тот момент мой взгляд смог разобрать лишь несколько первых слов: "Невообразимое путешествие". Дальше шли какие-то знаки, символы и трудно узнаваемые буквы, отдаленно напоминавшие наш родной язык. Чуть ниже обычным карандашом была нарисована темноволосая девушка. Она сидела в пол-оборота, обхватив эфес широкого, игрушечного меча, и запрокинув голову назад, прикрыв глаза, ожидала своей участи в окружение серых надгробий и фигур крылатых ангелов.
Вначале мне показалось, что девушка ничем не отличается от моих сверстниц - но было все совсем наоборот. Выглянув из-за рваных облаков, пузатая луна, осветив афишу, открыла мне совсем другую истину прекрасного рисунка. У самой шеи и на руках черноволосой красавицы проступили кошмарные линии грубого шва, напоминавшего уродливый шрам. Помню первое, что пришло мне в голову, это пугало мистера Сэмсона. Сотканное из старых тряпок и набитое соломой, оно состояло из сотни лоскутов - таких же неровных, грубых как кожа нарисованной красавицы. Открывшаяся истина ужаснула меня не меньше, чем соседский пес Кривоглаз, который частенько гонял вашего покорного слугу по двору, если я предпринимал попытку сорвать чужие груши.
- Невероятно! Она же кукла! - поразившись внезапной догадке, воскликнул Билли. Соерс мгновенно зажал ему рот и заговорчески огляделся.
- Тише ты, олух. Не дай Бог, кто-то узнает, что мы здесь. Не сносить нам головы.
Аккуратно отворив калитку, мы проникли на запретную территорию, словно самые настоящие преступники. Не спеша, шаг за шагом, мы углублялись в спящий бродячий городок, где не было ни одной живой души - только привязанные у коновязи лошади и легкий ветерок, запутавшийся в кронах ветвистых деревьев.
Внезапно, слева от нас что-то щелкнуло, и раздался протяжный скрип открывающейся двери. Мы резко остановились, не в силах посмотреть в глаза проснувшемуся страху. И все же, краем глаза, я заметил мелькнувшую среди деревьев невысокую тень.
Короткая пауза прервалась недовольным бурчанием. Не прошло и пяти минут, а мы уже ненавидели это пугающее место.
- Я хочу домой, - прошептал Соерс, дернув меня за рукав.
- Не хнычь, - пытаясь утихомирить нарастающую дрожь, я указал на одиноко стоящую белую дверь. Выделяясь на фоне пятнистых стен, она напомнила мне таинственную вуаль, с изображениями маленьких кукол-неваляшек.
Протянув руку, я едва прикоснулся к поверхности и, ощутив настоящий жар, дернулся назад. Билли надрывно застонал, его сестра - всхлипнула, а опасная преграда, подавшись дуновению ветерка, взмыла ввысь и повисла на покатом козырьке. Впереди нас ждала кромешная темнота.
- Давайте уйдем! Пока не поздно, - предложил Соерс.
- После всего, что с нами произошло? Ни за что на свете! - уверенно произнес я в ответ и сделал шаг в пустоту.
4
Сколько глупостей может совершить человек за свою жизнь? Наверное, бесчисленное множество. У подобных поступков нет предела: только две скромные грани. Первая глупость обычно случается по незнанию, а вот последняя напротив, происходит осознанно, из-за излишней уверенности, что именно сейчас ты поступаешь абсолютно правильно. В моем случае, печальный опыт роковой ошибки произошел именно в ту самую минуту, когда я вступил на порог бродячего театра.
В моем детском сознании всегда возникали образы кошмарных созданий, которые могли скрываться где угодно: под кроватью, среди дремучих деревьев, в мутной тине, но то, что я увидел здесь - не шло ни в какое сравнение. Неизвестность. Она хуже самого страшного кошмара проникла в мой разум, заставив содрогаться от каждого даже самого мало-мальского звука.
Зал был огромным, и даже темнота не могла скрыть его истинных размеров. Мощные деревянные подпорки недовольно поскрипывали под тяжестью сводов, создавая впечатление, что мы попали внутрь гигантского чудовища.
Неизвестность. Чтобы отвлечься от пугающих мыслей, я внимательно огляделся. Мой взор привлекла белесая фигура, которая не имела ни рук, ни ног. Рядом виднелась еще одна, и еще...
Неизвестность. Скорее всего, мы очутились в царстве кровавого мясника, и вокруг уже образовался круг бесчисленных жертв.
Стараясь перебороть страх - мы подошли ближе...
Неизвестность. Возможно, дело было куда хуже: впереди нас поджидал злой тролль, обглодавший эти огромные кости, которые он нанизал на вертикальный вертел.
Неизвестность!
Истина оказалась не такой уж ужасной: на вроде той коряги, что в полумраке видится жутким чудовищем. Перед нами стояли огромные белые манекены. Многие облаченные в цветастую одежду, но в основном, обнаженные, без яркого наряда.
- Как грустно, - сказала тогда Клара.
- И мне тоже, - вторил ей брат.
В отличие от близнецов я не испытывал подобных эмоций - только невероятное облегчение, что за обманом скрывались манекены, а не жуткие монстры. Тогда я еще не знал одной простой истины - нас просто дурачили, как и сотни таких же непослушных детей.
Сделав еще с десяток шагов вглубь театра, мы, наконец, увидели кукол. Они висели на длинных жердочках, словно гроздья спелого винограда неподвижно взирая своими рисованными глазами, на непрошеных гостей. Теперь мне уже трудно вспомнить слова друзей по несчастью, но точно могу сказать одно: их поразили эти тряпичные создания. Такого разнообразия персонажей, образов и характеров, я не видел даже у знаменитого шарманщика Лика, веселившего публику в день Великой ярмарки.
Рост кукол не превышал тридцати дюймов, отчего они мало походили на фарфоровые статуэтки, и больше напоминали потешных карликов. Одежда при всей своей простоте отличалась необычной формой: крохотные клочки так ловко образовывали пышность и сложность кроя, что выглядели не хуже самых дорогих нарядов.
Приблизившись к одной из кукол - той самой черноволосой девушке, что была изображена на плакате - я попытался разглядеть ее лицо. Но кукла, свесив голову, укрылась в длинных волосах цвета вороного крыла.
Моя рука сама потянулась к одной из нитей.
- Стой! Что ты делаешь?! - раздалось у меня за спиной. Но я не ответил. Пытливое желание увидеть прекрасное лицо бутафорской актрисы, взяло верх.
Подхватив крест, к которому были привязаны веревки, я снял марионетку и, развернувшись, продемонстрировал ее друзьям. Близнецы Фарготы ахнули. Соерс закусив губу, вытаращил глаза так сильно, будто увидел нечто невероятное.
- Что такое?
- Да ты только взгляни на нее!
Я развернул куклу - и обомлел. Ее лицо было таким выразительным, что первая мысль, которая возникла у меня в голове - эта девушка живая! Ни о какой глине или ткани из чего обычно делали кукол, не могло идти речи. Нос, уши, рот, а главное глаза - были столь естественными, что я от удивления едва не выронил управляющий крест. Артистка незамедлительно отреагировала на мою неуверенность и, отстранившись, подняла голову, уставившись на меня своими темными, словно смоль глазами.
- Мамочки, - сорвалось у меня с языка.
Несколько раз моргнув, марионетка приветливо кивнула мне в ответ. Я уже не управлял ее движениями - просто беспомощно стоял и смотрел.
Неожиданно за моей спиной раздались протяжные стоны. Кукла вздрогнула и испугано заозиралась. В полумраке кроме нас был кто-то еще.
- Она что живая?! - всхлипнула напуганная донельзя Клара.
- Этого не может быть! - не поверил Билли.
- Невозможно! - согласился Соерс.
Они одновременно оказались возле марионетки и с невиданным упорством стали изучать ожившую актрису. От недавнего страха не осталось и следа, хотя лично я был почти на грани.
- Хватит! Прекратите!
- Погоди, Питер! - оттолкнул меня Билли. - Тут же должны быть какие-нибудь шпунтики-винтики...
- Точно-точно, наверняка там есть сложный механизм! - поддержал его Соерс.
В одну секунду мои друзья превратились в оголтелых волчат, которые слепо пытались достигнуть цели, не обращая внимания на предупреждение.
Вскоре, удовлетворив свое любопытство, они отшвырнули куклу в сторону и тяжело дыша, вынесли свой вердикт:
- Скорее всего, она поломанная!
- Но есть ведь и другие. - Еще недавно напуганная до смерти Клара, приободрилась и, вытерев слезы, указала на ровные ряды марионеток.
5
Дети также непредсказуемы, как и взрослые... Не помню, кто именно сделал столь смелое предположение, но как мне кажется - он попал в самую точку.
Я смотрел на обезумевших друзей, которые казались мне не десятилетними сорванцами, а настоящими разбойниками, способными лишь бить и кромсать, отнимая чужие жизни. Обернувшись, я почувствовал, как кто-то пристально наблюдает за мной из мрачной пустоты зала. Меня пробила нервная дрожь, и я, не удержавшись, присоединился к своим друзьям, полагая, что если расправлюсь с кукольными страшилищами, то смогу избавиться от охватившего меня страха.
Одна за другой марионетки срывались вниз; следом вверх взлетали клочки одежды и глиняные части тела. Но таинственный механизм, приводящий в движение кукольных артистов, так и не был найден. Страх заглушил наш разум; мы так и не смогли остановиться, пока не уничтожили всех.
Разочарованно усевшись на куче старого тряпья, Билли и Соерс осмотрели пустые жердочки - кое-где еще виднелись струны оборванных веревок и деревянные колышки.
- Мне кажется, вокруг нас сплошной обман, - предположила разочарованная Клара. - Хотя лично я решила, что они действительно живые.
- А может быть и бродячего театра не существует? - нервно хихикнул Билли и, превратившись в статую, уставился на открытую дверь.
В проеме возникла высокая худощавая фигура в цилиндре и темном строгом костюме.
6
Следующим эпизодом моей истории, является знакомство с мистером Розвелом. И как бы мне не хотелось забыть о нем, ничего не получается. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой его острое, словно бритва, лицо.
Он вышел из тени настолько стремительно, что мы едва не вскрикнули от испуга. Нет-нет, не подумайте, он не ругал нас за содеянное и не угрожал рассказать о нашей шалости родителям, а лишь скупо произнес: " Как замечательно. Я давно собирался обновить свою труппу!" После чего он хлопнул в ладоши, сверкнул ярко-алыми очами и запел какую-то очень знакомую песню, напомнившую мне старую колыбельную. Именно в этот момент я понял, что пути назад больше не существует.
Дальше произошло настоящее безумие! Я начал меняться на глазах. Знаете, как в ужасных детских страшилках, когда прекрасный принц превращается в чудовище.
Первые изменения произошли с руками. Они резко стали уменьшаться, превратившись в крохотные лапки, а внешне начали походить на жеваную бумагу. В ужасе я схватился за лицо и не обнаружил на нем ни единой выпуклости - меня словно стерли, оставив вместо головы, бесполезный глиняный кувшин. Следом пришла боль. Упав на землю, я уставился на свою грудь, из которой вырвалась тонкая игла и завертелась передо мной, и тут же она ловко проткнула мою плоть и вышла со спины. Я вздрогнул, застонал. Следом пришел мрак. Мои жилы вытянулись в струну - словно звонкие нити. Кости громко ломались, превращаясь в труху. Сквозь пелену нестерпимой боли я слышал надрывные голоса своих друзей, которые, по всей видимости, испытывали схожие страдания.
Костюм, создававшийся прямо на мне, был закончен довольно скоро. Мистер Розвел был удовлетворен своей работой. Он с легкостью взял меня в руки и, покрутив так и эдак, весело причмокнул. Затем я вместе со своими друзьями перекочевал на полку, где и положено было находиться новым артистам бродячего театра.
7
Знаете, что в моей новой жизни стало самой невыносимой новостью - я разучился плакать. У меня получалось ныть, стонать, даже пускать слюни от досады, но глаза не становились влажными от слез. Ведь у рисованных лиц не может быть влаги. Пару раз мне удавалось, подставив свои крохотные ладошки, набрать дождевую воду, которая попадала к нам через рваный полог повозки. Тогда я аккуратно наносил капли на лицо, из-за чего краска растекалась, и мне приходилось просить мистера Розвела рисовать новый глаз. В конце концов, ему это надоело, и он украсил мои щеки двумя замечательными слезинками. Теперь я мог грустить всегда и везде, даже во время веселых выступлений, в южных деревеньках.
Каждому из нас мистер Розвел дал сценические имена и приказал забыть старые. После этого торжественного момента, наконец-то, состоялось знакомство с его главное артисткой. Именно она красовалась на всех афишах бродячего театра; это именно она заманила нас в покои мистера Розвела; и это именно ее мы разорвали в клочья в поисках таинственного механизма...
Конечно, никто из нас не обижался на злодейку и не винил ее в наших злоключениях - ведь ослушаться приказа бородача, означало верную смерть.
Мистеру Розвелу понадобилось около месяца, чтобы смастерить свою главную приму заново, восстановив ее практически по кусочкам.
Помниться я спросил Мелису: больно ли ей было, когда мы пытались отыскать в ней таинственный механизм? Ее губы вздрогнули, и по телу пробежала дрожь. Она так ничего мне не ответила.
За долгие годы путешествия единственное, что мы научились делать хорошо - так это молчать. Наблюдая за извилистой линией дороги, которая порой напоминала тонкую нить наших оков, куклы редко беседовали между собой.
Покачиваясь в такт неспешному движению, я мечтал, что когда-нибудь она оборвется, и я снова стану свободным. И больше не будет этих кошмарных репетиций, когда мистер Розвел щелкает кнутом и отвешивает болезненные подзатыльники.
8
Нельзя сказать, что мы не пытались сбежать. С завидной периодичностью я придумывал хитроумные планы и старался воплотить их в жизнь, но к моему великому удивлению, каждый раз мистер Розвел рушил все затеи с такой легкостью, что вскоре я оставил эти бесполезные попытки. Мы были в полной его власти. Бородач, словно паук, плел вокруг нас всевозможные сети, чтобы ни одна из марионеток, не попала во внешний мир.
Во время выступлений нам стирали рты, чтобы мы не могли обратиться к зрителю; на длительных стоянках нас запирали в повозке; а если мы портили нить, связывающую нас с крестом, мистер Розвел доставал свою ужасную иглу и шил новые костюмы, пронизывая нашу плоть ...
9
Помимо выступлений, в наши обязанности входила еще одна повинность. Нам было необходимо находить и зазывать артистов. Происходило это приблизительно так: во время представления я высматривал в толпе наиболее веселых ребят и указывал на них мистеру Розвелу. В эту же ночь он отправлял Мелису в сновидение, - то есть она попадала в сон и заманивала жертву в наш театр, ну а здесь вступали в дело Соерс, Билли и Клара. Ох, простите, ошибся! Теперь их, конечно же, звали иначе.
10
Вам, безусловно, стало интересно, как нам удалось освободиться из цепких лап мистер Розвела? Что ж не скрою - это самая приятная часть моего повествования. Это произошло в далекой стране на берегу Средиземного моря, куда мы долгие месяцы добирались морем, в поисках новых зрителей. Наш хозяин считал, что там кукольный театр будет пользоваться бешеной популярностью. И он не ошибся.
Мистер Розвел придумал цветные афиши и назвался синьором Карабасом, а мне дал печальное имя - Пьеро. Стоп. Зачем же я лезу, куда не следует?! Ведь это уже совсем другая история...