В городе бушевала осень. Она гулко скакала по крышам, гнула к земле скелеты деревьев, срывая с них кровавые капли листьев, чавкала под ногами, пузырилась в сточных канавах и чихала в автобусах.
Я сидел на кривой табуретке, глядя в темноту за окном. Тянулся очередной одинокий вечер.
Месяц, минувший с моего развода, казался вечностью. После размена квартиры мне пришлось переехать на самую окраину. Теперь я жил в однокомнатной "хрущевке". Но эта квартира оказалась необычной. Жаль, что я не понял это вовремя.
Вот уже неделя, как здесь творилось что-то странное. Сначала появился черный кот. Жирный такой, с наглыми зелеными глазами. Он приходил по ночам, когда я выключал свет. Сядет на стол или телевизор и смотрит на меня. Как он попадал в квартиру? Наверное - через форточку. Дверь у меня надежно заперта. Я пытался поймать зверюгу, но он всегда ускользал. Верткий, гад!
Вчера я услышал, как в комнате кто-то разговаривает. Ругается, даже. Речь была непонятная, словно тарабарщина какая-то. Голос доносился не от соседей, не с улицы, а из моего шкафа. Было очень страшно. Я заглянул в шкаф. Никого! Стало еще страшнее.
Сегодня после работы я даже не хотел возвращаться домой. Пришлось выпить - для храбрости. Шкаф я запер на ключ. Это показалось мне смешной, но необходимой мерой.
Теперь я сидел один, выключив даже телевизор. На душе - вековая печаль.
Внезапно раздался стук. В шкафу! Кто-то настойчиво долбил в дверь. Изнутри. У меня похолодела спина.
- Мужик, открой! - донеслось из шкафа.
- Открой, мля, а то дверь выбьем! - добавил приглушенный голос.
Сжимая в руке нож, на ватных ногах, я подошел к шкафу. Глубоко вдохнул и открыл дверь. Внутри стояло двое чертей. Голые, покрытые красной шерстью, они были едва выше моих колен. Один из них держал в когтистой лапе крысу.
- У меня что, есть крысы? - изумился я.
- Уже нет, - ответил гость, с хрустом сожрав добычу, - у тебя теперь черти!
Меня помутило.
- Я вижу, наш визит не очень тебя удивил, - обиженно заявил другой черт, - может, все-таки пригласишь войти, или нам так и стоять в шкафу?
- П-пожалуйста проходите, - только и смог я выдавить.
Черти резво выскочили из шкафа и засеменили в комнату, забавно брякая копытцами по полу. Обежав стол, они плюхнулись прямо на диван.
Ситуация была настолько пикантной, что я несколько растерялся.
- Может быть, вымоете руки?
- Я уже поужинал, - съевший крысу облизал пальцы, - и не собираюсь за стол.
Я несколько раз сильно щипнул себя - не помогло. Черти не исчезли. Они лишь снова принялись хихикать, потешаясь надо мной.
- Вы точно мне не кажетесь?! - выдавил я обреченно.
- Ща, как дам в глаз, - зловеще погрозил мне кулаком один из них, - а потом думай: показалось тебе это или нет!
Черт поднял лапы в боксерской стойке и стал приближаться ко мне. При этом он рассержено хрюкал своим свиным пятачком. Я схватил табуретку и выставил ее перед собой, защищаясь.
- Мордобой, мля, это не конструктивно, - произнес второй черт с дивана, - лучше выкурим "трубку мира"!
Его агрессивный товарищ перестал махать передо мной кулаками и снова запрыгнул на диван. Я не торопясь опустил табурет. В руках у гостей появилась, невесть откуда взявшаяся, пачка "Беломора". Один черт вытряхнул табак из папиросы, а другой стал мастерски наполнять ее чем-то из маленького пакетика.
Черти-наркоманы! Только этого мне и не хватало для полного душевного равновесия.
- Дунешь с нами? - спросил черт, вертя в лапе забитый "косяк".
- Я уж лучше водочки.
В холодильнике у меня всегда имелась "дежурная" бутылка. Достав запотевший сосуд, я налил полный стакан. Зажмурившись, отпил половину. Открыл глаза: черти не исчезли. Если не помогла водка - они настоящие.
Гости неторопливо раскуривали "косяк". Комнату заволокли клубы дыма, отдающего хвоей. Я поспешно открыл форточку.
- Ты должен простить моему товарищу вспышку гнева, - неторопливо заговорил один из чертей, - дело в том, что люди редко относятся к нам серьезно. Чаще нас принимают за пьяные галлюцинации. Это обижает. А при нашей работе, после пяти-шести сотен лет стажа, нервы - ни к черту.
Черти переглянулись и взорвались смехом. Первым прекратил гоготать тот, что был крупнее и толще. Он неожиданно сделал серьезную мину и изрек:
- Девятый.
- Кто? Что? - я никогда не понимал шуток "накуренных".
- Девятый - его имя, - пояснил худой и маленький черт, - а меня зовут Восьмой.
Оба гостя снова истерически расхохотались.
Свои небольшие размеры Восьмой компенсировал более толстыми и длинными чем у товарища рогами. Теперь мне стало проще различать чертей между собой. Это достижение я отметил, опорожнив стакан до дна.
- Меня зовут...
- Знаем! Знаем! - замахали руками черти.
- Нам все про тебя известно, - заявил Восьмой, выпуская очередное кольцо дыма.
- Откуда?
- Работа такая, - сурово ответил Девятый.
- Что же вам нужно от меня?
- Мы - полтергейст! - дружно ответили черти. Они принялись делать мне отвратительные гримасы. Оба при этом гадко хихикали.
- Ребята, ответьте, пожалуйста, серьезно, - мне было не до забав.
- Хорошо, - Восьмой сделал важную рожу, отчего не стал менее глумливым, - мы - структурированные эктоплазмоиды, спроецированные в данной пространственной матрице.
- Полтергейст - это паронормальное явление, - снисходительно улыбнулся мне Девятый, - секешь?
Вероятно мой вид не был достаточно убедительным.
- Мы - нечистая сила! - Восьмой смотрел на меня как на умственно отсталого, - черти!
- Наши коллеги на Востоке, например, зовут себя шайтанами, - добавил Девятый.
Решительно встав из кресла, я брякнул стаканом по столу. Черти съежились на диване.
- Я понимаю, о чем идет речь, - мой взгляд жалил незваных гостей, - но какого шестикрылого семицвета, вам здесь нужно?
- А вот это насущный вопрос! - провозгласил Восьмой.
- Актуальный! - добавил Девятый, метко выстрелив окурок в форточку.
Я был почти уверен, что они издеваются надо мной. Оставалось одно: проучить мерзавцев. Мои глаза обшарили комнату в поисках средства возмездия. Вот оно! Черти с-опаской поглядывали на меня. Стараясь их не спугнуть, я аккуратно взял со стола тарелку с недоеденной китайской лапшой и резко швырнул на диван. Черти с визгом полопались, словно воздушные шары. Интересно: успел ли я им залепить?
Тарелка разбилась, отскочив на пол. Диван покрывали пятна бульона и ошметки лапши. Чертей не было.
- Э-эй, - ласково позвал я, - черти?!
Тишина. Мне таки удалось их прогнать! Я налил себе водки и, отсалютовав мутной луне за окном, выпил.
- Ты от нас так легко не отделаешься!
- Даже не надейся, мля!
Я поперхнулся. Ставшие до боли знакомыми голоса доносились теперь из кухни. Я бессильно опустился в кресло. Девятый заглянул в комнату и, видя мое спокойствие, неторопливо подошел к столу. Следом семенил Восьмой. Морщась, он потирал здоровенную шишку на лбу. Тарелка была разбита не зря! Я злорадно засмеялся.
Черти проворно запрыгнули на стол и уселись по-турецки.
- Эта квартира проклята: потому мы здесь, - сказал Девятый, строго.
Я съязвил, не удержавшись:
- Что, бывшие жильцы здорово задолжали за электричество?
- Тут было совершено жестокое преступление.
- Кровавое-е! - закатил глазищи Восьмой.
Было трудно сохранять спокойствие в беседе с чертями, но я старался.
- О чем это вы?
Восьмой перестал тереть лоб и принялся вещать тоном профессионального лектора:
- Речь идет об убийстве Агрипины Никоноровны Злыгостевой. Эта безобидная старушка...
- Божий одуванчик!
- Спасибо, Девятый. Она жила здесь раньше. Бабульку убили, а ее квартиру продали тебе. - Восьмой ткнул в меня когтем.
- Но я ничего не знаю об этом, - мне раньше не приходилось оправдываться перед чертями, - идите в полицию. Там, увидев вас, сразу поднимут "под ружье" лучших следователей. Бог с ней, с полицией; вам прямая дорога в прокуратуру. В генеральную...
Черти игнорировали мой сарказм. Они смотрели на меня так, как смотрят дрессировщики на особо тупой экземпляр фауны. Я не знал, в чем неправ, но заранее устыдился и замолчал.
- Милиция и другие "органы" в этом деле не помогут, - веско заверил Девятый, - они не будут заводить дело, если всех устраивает официальная версия случившегося.
- Какая?
- Документально заверено, что Агрипина Злыгостева пропала без вести, - убедительно тараторя, Восьмой умудрился доесть кильку, стоявшую на столе, - очередная старушка, впавшая в маразм, ушла из дома, заблудилась и пропала. Все обыденно.
Черт доскреб кусочком хлеба соус и выкинул консервную банку в угол.
- Это был мой ужин! - попытался возмутиться я.
- А ты водочки покушай, - Девятый протянул мне наполненный стакан.
- Господа! Прошу не уходить от повестки дня, - привлекая мое внимание, Восьмой застучал вилкой по "поллитре", - итак; своих детей у старушки не было, а родственнички горевали по ней недолго. Получив бабкину квартиру в наследство, они ее продали; деньги поделили и были таковы!
- Вот к ним и отправляйтесь! - твердо сказал я, глотнув "беленькой".
Девятый отрицательно покачал головой.
- Они непричастны к преступлению. А убийцу должен найти ты.
- ?!
- Ты теперь живешь в квартире старухи.
- Душа Агрипины Злыгостевой не упокоится, пока не будет отмщена, - ехидная рожа Восьмого исказилась фальшивой скорбью, - до тех пор эта квартира будет "нечистой" и мы не оставим тебя в покое.
- Я должен найти убийцу какой-то полоумной старухи, - мои мозги просто плавились.
- И воздать ему по заслугам, - заключил Девятый назидательно.
Мне было забавно, интересно и страшно одновременно. Нести в душе такой эмоциональный коктейль становилось все труднее. Еще сказывалась усталость и выпитое. Комната поплыла перед глазами. Необходимо покончить со всем этим разом.
Зная, что завтра об этом пожалею, я допил водку залпом.
- Брысь, гниды! - крикнул я чертям и, засыпая, рухнул на диван.
Следующий день воздал мне сторицей. Несмотря на умственный характер моего труда, казалось, что приходится ворочать многотонные каменные глыбы. Я ощущал себя рабом, умирающим на стройке пирамиды во славу очередного долбанного фараона.
Голос совести издевательски намекал мне, что страдания обусловлены вчерашней неумеренностью в алкоголе. Я по-тихому улизнул с работы раньше и "заглушил" совесть бутылочкой пива. Стало легче, но вернулись прежние страхи: очень не хотелось возвращаться домой. Хотя вчерашний визит чертей не представлялся мне чем-то реальным. Строго говоря, я помнил вчерашний вечер несколько смутно. Выпил немного, заснул в одежде: вот и приснился кошмар. Так бывает. У меня, вообще, последнее время нервы на приделе - все из-за этого проклятого развода!
Войдя в квартиру, я включил свет везде: в прихожей, ванной, на кухне и в комнате. Никого! Вооружившись сковородкой, открыл шкаф: пусто. Я рассмеялся: до чего же примитивные страхи могут довести образованного человека!
Контрастный душ - то, что поможет мне принять форму. Удивительно, но вода из крана шла хорошим напором: удобство не регулярное в этом районе города. Я долго, с наслаждением, нежился под тугими струями жидкости.
Внезапно из-за стены донесся истошный женский визг: "Помогите! Убивают!"
Едва прикрывшись полотенцем, на непослушных ногах, я прокрался в комнату.
В тусклом свете единственной лампочки было видно, что все кругом залито алым. Пол, стены, нехитрая мебель: отовсюду стекала свежая кровь. Меня помутило, и я осел на дверной косяк. Руки бессильно опустили полотенце. На полу был небольшой трупик седой старушки. Она лежала на животе, раскинув руки. Из ее затылка торчал топор.
Я закрыл глаза. Тишина. Мысли путались. Нет. Все происходящее просто невозможно!
Кап, кап: где-то капала кровь. Наверное, со стола.
Топ, топ: старуха медленно шагала ко мне, огибая стол. Ее синие опухшие руки тянулись к моему горлу. Из мертвой головы торчал топор. Лицо убитой искажала маска боли.
- Нинка Хомякова, - голос старухи был хриплым и даже каким-то булькающим, - меня убила Нинка Хомякова!
- Но я, ни в чем не виноват, - прошептал я, вжимаясь в стену.
- Теперь тебя изведу! - старуха оскалила гнилые зубы.
Ее мертвые руки почти схватили меня, но я пригнулся и выскочил в прихожую. О том, чтобы вернуться за одеждой не было и речи. Впрыгнув в ботинки, я сорвал с вешалки куртку и вылетел на лестничную площадку. Скорее на улицу!
- Изведу! Изведу-у-у! - неслось мне вслед, пока дверь в квартиру не захлопнул сквозняк.
Я четко решил, что домой больше не вернусь. Переночевать можно будет у Сашки - закадычного друга.
Меня никто не преследовал, лишь подгоняли собственные страхи. Я бегом преодолел несколько автобусных остановок, отделявших меня от Сашкиного дома. На улице было темно и дождливо; поэтому редкие прохожие не обращали внимания на мой вид. Я был сильно возбужден и не чувствовал холода, несмотря на отсутствие брюк и белья. Длина куртки, к счастью, не позволила мне ничего отморозить.
Мой друг был одиноким учителем истории, "улетевшим" по Древнему Риму. Он флегматично осмотрел меня и, без лишних вопросов, запустил к себе. Отогрев тело в горячей ванной, я получил от Сашки брюки, рубашку и носки. Мою душу, друг отогрел горячим чаем и, конечно, коньяком.
Он, без удивления, выслушал рассказ о моей беде. После третьей стопки Сашка вызвался сопровождать меня завтра в мою квартиру. Какой все-таки удивительный народ эти историки: в каждом живет свой Индиана Джонс!
Утром я позвонил на работу и взял отгул за свой счет: по семейным обстоятельствам. В этот день я позволил себе выспаться. А, когда Сашка пришел с работы, мы отправились
ко мне.
В квартире было пусто и чисто, несмотря на небольшой бардак. Никаких пятен крови, трупов и чертей. Сашка посоветовал мне отдохнуть несколько дней и побольше бывать на свежем воздухе. Сходив в магазин за продуктами, он попрощался и ушел.
Сытно пообедав, я позволил себе немного вздремнуть.
Проснулся поздно: за окном было темно. Усевшись на кухне, я поставил чайник. Постепенно в мою душу стали заползать нехорошие предчувствия. Чем сегодня меня удивит проклятая квартирка?
- Ну, что уже виделся со старухой? - Девятый осторожно заглянул из комнаты в кухню.
- Очаровательная бабулька!
Я оглянулся: на подоконнике, рядом со мной, сидел Восьмой.
- А-а, ребята! Я, было, уже заскучал по вам, - способность к сарказму - предмет моей гордости.
Заулыбавшись, черти принялись скакать по кухне. Они громко смеялись, запрыгивая на плиту и даже на холодильник. От этих трюков у меня голова шла кругом. В какой-то момент оба черта столкнулись и лопнули с оглушительным треском. Они разлетелись, на десятки маленьких чертят. Теперь повсюду, вокруг меня, кишели небольшие копии Восьмого и Девятого. От их гомона закладывало уши.
- Хватит, а то начну травить вас как тараканов!
Мои крики возымели действие. Мелкие черти стали запрыгивать друг в друга, постепенно сливаясь в два больших копошащихся комка. Скоро передо мной были прежние Восьмой и Девятый. Пихая друг друга локтями, они уселись на свободную табуретку.
- Дух старухи не оставит тебя в покое, пока ты не отомстишь за нее! - Восьмой говорил с сочувствием.
- Но как я это сделаю?
- Убей того, кто разделался с бабкой!
- Мы тебе поможем, - ласково заверил Девятый.
- Но ведь вы меня толкаете на преступление!? - взмолился я.
- Воздать по заслугам убийце старушки - это акт правосудия! - Восьмой театрально поднял указательный палец вверх.
- А вот и она, долгожданная, - произнес Девятый, к чему-то прислушиваясь.
Черти замолчали. Я замер в напряжении.
В наступившей тишине набатом прогремел дверной звонок.
- Чего сидишь? Открывай! - Девятый указал на дверь.
На ватных ногах я подошел к двери. Посмотрел в глазок: никого. В подъезде - тихо. Дрожащими руками я отпер замок и распахнул дверь. На лестничной площадке было темно. Я уже почти успокоился, но вдруг понял, что рядом кто-то стоит.
Скрытая мраком надо мной возвышалась зловещая фигура в черном плаще с капюшоном. Моя спина словно обледенела. Костлявой рукой визитер приподнял край капюшона. На меня взглянул улыбающийся череп. Его пустые глазницы внимательно следили за мной. Другой костлявой лапой гость держал огромных размеров косу.
Ко мне пришла сама Смерть. Ноги подкосились и я сел прямо посреди прихожей.
Неторопливыми движениями Смерть достала из складок своего балахона широкое блюдо. На нем лежала голова Агрипины Злыгостевой. Она была нарезана дольками. Рот старухи слабо шевелил синими губами.
- Улица Мелиораторов, дом шесть, - слова молотом били по моим ушам, - тринадцатая квартира. Там Нинка, что убила меня!
Звякнув косой по потолку, смерть вошла в прихожую и наклонилась ко мне. Рот старухи продолжал бормотать адрес ее убийцы. Я не имел сил чтобы встать и боялся повернуться к смерти спиной. Оставалось одно - неуклюже отползать, пятясь назад из прихожей.
- Мелиораторов шесть, Нинка из тринадцатой квартиры! - не смолкал голос старухи.
Смерть приближалась; казалось, что от ее шагов содрогается весь дом.
Внезапно я наткнулся на что-то спиной. Дверь в комнату! Она заперта. Наверняка это проделки злобных чертей. Смерть нависла надо мной. Ее череп зловеще улыбался. Костлявая лапа замахнулась косой.
Я закрыл голову руками и дико заорал:
- Все сделаю! Все сделаю, только не убивайте!
Наше сознание - штука хитрая. Работая в автономном режиме, оно скорее управляет нами, чем мы им. Мое сознание, и без того изношенное переживаниями последнего времени, решило не перегружать себя. Оно, спасительным образом, отключилось...
Когда я пришел в себя, вокруг было тихо и пусто. Дверь была распахнута. На лестничной площадке ярко светила лампочка. Сколько времени я лежал без чувств? Не важно.
Захлопнув дверь, я вернулся в комнату. Меня колотила мелкая дрожь.
На столе ждал стакан водки. Черти стояли рядом, переминаясь с ноги на ногу.
- Учти, в следующий раз, Она может и не уйти, - робко произнес Восьмой.
- У тебя уже нет выбора! - подвел черту Девятый.
- Никого я убивать не стану, - твердо сказал я, - но Нинку эту навещу. Попробую убедить ее прийти в полицию, с повинной.
Черти дружно зааплодировали мне.
- Молодец!
- Просто гусар!
Я залпом осушил стакан, крякнул и пошел одеваться. Поскольку дело мне предстояло весьма сомнительное; необходимо замаскироваться. Грима у меня не было; пришлось изменять облик подручными средствами. Я взял подушку и надежно примотал ее скотчем к животу, одев сверху свитер и старую куртку. Ходить с таким грузом на пузе было неудобно, зато мое телосложение и походка изменились. Маскарад довершила доисторическая лыжная шапка "петушок".
Уже в дверях ко мне подбежали черти.
- Мы пойдем с тобой, - заявили они.
Восьмой и Девятый стремительно уменьшились в своих размерах: каждый был теперь не больше моего кулака. Проворно цепляясь за одежду, черти доползли до карманов моей куртки и скрылись в них.
- Помни, что за пределами этой квартиры нас сможешь видеть только ты, - донесся писк Девятого.
- И не суй руки в карманы, а то задавишь нас, - проверещал Восьмой.
Нужный адрес мы нашли довольно быстро. Нинка обитала в двух кварталах от меня. Ее дом оказался старой девятиэтажкой, уныло возвышающейся среди более низкорослых "хрущеб".
В дороге черти постоянно что-то лепетали и пытались выглядывать из карманов. Я старался не обращать на них внимания.
В подъезд мы попали без труда: кодовый замок на двери был кем-то предусмотрительно сломан. Войдя, я одел перчатки, захваченные дома.
Тринадцатая квартира нашлась на четвертом этаже. Здесь жили небогато: Нинка с соседями даже не смогли отгородить свою половину лестничной площадки общей железной дверью.
Я нажал звонок. Мои черти шустро выскочили из карманов и приняли свои прежние размеры. Оба стали топтаться за моей спиной, при этом их копытца выбивали нечто вроде барабанной дроби.
За дверью послышалось шарканье ног. Я цыкнул на чертей. Меня долго рассматривали в глазок, затем спросили тяжелым голосом.
- Валера?
- Нет, - бодро ответил я.
- Гоша?
- Не угадали!
Тишина. За дверью долго и тяжело думали.
- Хто, тогда?
Видно дама была изрядно навеселе. Я тоже не был полностью трезвым и решил ответить оригинально:
- Я!
- Самогону пока нету, - относительно ласково ответила мне собеседница, - приходи завтра утром, но теперь бутылка будет стоить на десятку дороже. Иф-ф-ляция, так-то!
- Это она о чем? - тихо спросил я чертей.
- Тетка, видимо, продает местным алкоголикам дешевое пойло, - пояснил мне на ухо Девятый.
- Ага. Наверное, втюхивает им "паленую" спиртягу, выдавая за чистый самогон, - шепот Восьмого срывался на визг, - бутлегерша, хренова!
- Ты еще там? - донеслось из-за двери.
- Откройте, пожалуйста, - попросил я простодушно.
- Иди отсюдова, - сурово приказали мне, - и до завтра не появляйся!
- Что делать? - спросил я чертей.
Мне очень не хотелось возвращаться домой без результата.
- Соври ей, - пискнул Восьмой.
- Ломай дверь, - прорычал Девятый.
Эх, была, не была!
- Я слесарь из ЖЭКа...
- А я никого не вызывала, - голос тетки стал подозрительным.
- ...по поводу смены труб и сантехники.
- У меня нет на это денег, - последовал злобный ответ.
- Унитазы мы меняем бесплатно, - не унимался я, - на финские.
- А моя жопа к старому толчку привыкла!
Дама-то оказалось великосветской!
- Откройте, мне нужно с вами поговорить, - взмолился я.
- Вали отсюда, алкаш, - моя собеседница явно рассвирепела, - а то больше не продам тебе бухла.
Меня приняли за банального алкоголика: этого моя чуткая натура не могла снести.
- Ах, так! - я тоже не железный, - Сейчас помочусь тебе на дверь. Будешь знать!
- У-у, ка-а-зел!
Лязгнул замок и дверь распахнулась. Передо мной предстала хозяйка квартиры. Она была женщиной героических пропорций. Такие, не только в горящую избу войдут, но и коня на скаку остановят: кулаком! Барышня была среднего возраста, широкого размера и пьющего вида.
- Нина?
- Нюра, - собеседница опешила и опустила занесенные кулаки.
- Она! Она! - заверещали черти в один голос, - Это точно она!
- Я знаю, что ты убила Агрипину Злыгостеву! - мой голос должен был звучать твердо.
Лицо Нюры побагровело.
- Ты, что совсем ополоумел?! - заорала она, брызгая слюной.
От такого натиска я невольно съежился. Нюра замахнулась на меня своими ручищами. Она, наверняка, привыкла использовать огромные кулаки в спорах. Весомый аргумент. Было ясно, что эта особа намерена отнестись ко мне по-хамски, но быть битым - никак не входило в мои планы. Пришлось действовать импульсивно, пускай и жестко.
Я резко стукнул Нюру куда-то в область печени. Дама издала булькающий звук и, согнувшись пополам, осела на пол.
Войдя в прихожую, я закрыл дверь и огляделся. Квартира, одновременно, представляла собой примитивную химическую лабораторию и ферму по разведению тараканов. Мебель, как факт, была явно не в чести у хозяев. В единственной комнате имелась засаленная тахта без ножек, телевизор с разбитым экраном, из которого торчал пульт, покосившийся стол и старинный обитый железом сундук. С пожелтевшего плаката на стене ослепительно улыбался Митхун Чакраборти. О-о, да здесь обитают последние ценители индийского кино! Вдоль стены стояли пластиковые канистры с какой-то розовой жидкостью и пара ящиков с пустыми стеклянными бутылками. Остро пахло химикатами.
- Она ту дрянь из канистр "Белизной" разводит, - шептал мне Восьмой справа.
- Зачем?
- Чтобы в результате химической реакции розовая жидкость стала прозрачной.
- Алхимик, мля! - сплюнул я в-сердцах.
- Варить такими масштабами настоящий самогон - дело убыточное, - щебетал Восьмой, - вот она и навострилась эту отраву алкашам втюхивать!
- Травит пролетариев. Дешево и сердито! - авторитетно заявил Девятый слева.
На кухне картина была несколько более оптимистичной. Здесь имелись: шкаф для посуды, стол, две табуретки и, о чудо, новый двухкамерный немецкий холодильник! Видимо дела у Нюры не были так уж безнадежны. На подоконнике стоял кассетный магнитофон: из динамиков бодро доносился голос Верки Сердючки. Видимо я оторвал хозяйку от ужина: на столе была весьма початая литровая бутыль водки, кетчуп и сковорода с вермишелью.
Повсюду энергично, по-свойски, подчиняясь лишь им ведомому графику, сновали тараканы.
Сама Нюра, пятясь передо мной, отползала спиной на кухню. Видя, что ее не будут добивать, она решительно попыталась встать, но выпитое давало о себе знать. Лишь опершись на стол, она смогла взгромоздить свое тело на табуретку. Ее лицо отображало медленную, но очень сильную умственную работу. Мозг этой женщины не испытывал таких нагрузок, наверняка, с выпускных экзаменов в ПТУ. Кто я такой? Цель визита? Что позволяет мне вести себя так бесцеремонно с королевой местных алкоголиков? Эти вопросы были написаны на ее напряженном челе.
Нюра никогда не стесняла себя в выражениях и легко могла дать в морду. Она, вообще, многое себе могла позволить: все местные алкоголики и тунеядцы уважали ее и боялись. За бутылку "самогона" любой из них готов был на все. Нюра не боялась полиции: у участкового просто не доходили руки до ее бизнеса по причине хронического наличия более неотложных дел. Нюра не боялась соседей: соседи боялись ее. Никто из этих брезгливых интеллигентишек не рисковал связываться с ней. Здесь, на богом забытой окраине города, Нюра чувствовала себя английской королевой.
И вот, теперь, я врываюсь в ее резиденцию, дав перед этим по пузу! Нюра была в растерянности. Но она пришла к одному выводу: если я сделал это - значит, могу себе такое позволить.
- Она боится тебя, - щебетали черти, - не дай ей опомниться, возьми "тепленькой"!
- Ты убила Агрипину Злыгостеву! - безапелляционно заявил я, ткнув в хозяйку пальцем.
- Нет, нет!
- Топором! - я заскрежетал зубами.
Глаза Нюры медленно вылезали из орбит.
- Врешь! Я никого не убивала!
- Ишь, упрямится, гнида! - тараторил справа Восьмой.
- Надо ее пытать! - убежденно заявлял слева Девятый.
Я возбужденно замахал руками:
- Сознавайся по-хорошему, а то...
А, что я собственно решусь предпринять? Мое секундное смятение имело пагубный эффект: Нюра воспрянула духом.