Прозрачная ночь, дающая каждый день желанную прохладу после невыносимо
душного дня наступила. В небе ярко светили первые летние звезды. Весь мир
окутала какая-то непонятная, неясная еще тишина. И почему-то было страшно.
В этой слепой тишине и темноте хотелось закричать. Но звук в то же время
что-то сдерживало внутри, не давало ему вырваться. Это были минуты времен-
ной смерти всего живого. Это давало иллюзию покорности и слепого повинове-
ния кому-то невидимому.
Андрей лежал на большом, порядком вытертом диване, в самом углу комнаты и
думал о чем-то, напряженно, не переставая. Комната его сразу приковывала к себе внимание и представляла довольно занимательное зрелище. Везде: на деревянных полках, прибитых к гладким, без обоев, стенам, на подоконниках, на двух огромных столах, стоящих в разных концах комнаты - стояли часы. Может быть, потому маленькая комната, в которой с трудом помещались пять человек, напоминала музей: так разнообразны были представленные здесь экспонаты. Песочные, электронные, механические, кварцевые - они все жили здесь, каждый занимая свое незримое место, не выходя за невидимую границу, не пугая глаз. Многие из них тихо и монотонно постукивали, но если человек находился в этой комнате больше получаса, то этот звук переставал смущать его тонкий слух; он становился частью этой комнаты и медленно растворялся в ней. Если Андрея и спрашивали, зачем ему это все необходимо (а это случалось довольно редко, поскольку он был чересчур замкнутым человеком, не любившим это самокопание и не позволявшим никому делать это за него), то он довольно резко отвечал на этот вопрос. Его лицо становилось блаженно-задумчивым, и в ответ он говорил только одну фразу: Я хочу помнить Время. А дальше замолкал, не позволяя никому прикасаться к его раненой, как всем казалось, душе. Только своему другу, редактору небольшой, довольно глупой газеты с пошлым названием Белый цветок, в которой Андрей и сам работал, он рассказывал о своих чувствах к этим неживым созданиям. Он говорил немного возбужденно, слегка жестикулируя мягкими, похожими на женские,
руками. Он говорил о том, что часы эти вселяют в темную, плохо отапливаемую
комнату, жизнь. Каждая секунда, каждый прошедший миг становится ощутимей здесь. Комната сама тем самым становится Временем, неумолимым, жестоким, не прощающим промедления, утверждающим незыблемое periculum in mora. Каждый миг жизни становится ценен,он проходит на глазах;смотришь ли ты на циферблат с двумя тоненькими стрелками,на электронные,светящиеся во тьме цифры или на песчинки,стремящиеся покинуть свой прозрачный сосуд. Костя внимательно слушал,торопливо стучал рукой по столу,поглядывал на свои часы самой последней марки и недоумевал, безуспешно пытаясь понять человека,так бездумно проводящего время в своей комнате, лежащего на диване, стоящего и часами думающего о чем-то, мечтающего, но бездейственного внешне. И этот человек говорит о ценности каждого мгновения! Наконец ему,как и многим другим,надоедала эта пустая болтовня, и он отсылал Андрея в тайной надежде,что он сядет спокойно за свой рабочий стол и напишет стоящую статью к сроку.У Кости не было явных причин быть недовольным работой Андрея, просто он искренне верил, что этот человек обладает гораздо большим талантом, что он способен к вещам более важным,нежели перемывание сплетен, городские пересуды и разбор жалостливых писем читательниц. Замечал он и то,что Андрей вовсе не увлечен своей работой, принимает её как нечто должное и ничего не стремиться в ней менять. Его это искренне расстраивало,порой сердило,порой удивляло, а порой становилось просто все равно.Это было в те минуты,когда он,усталый, приходил домой, бросался с головой в домашний уют, в теплую гостиную с дорогой итальянской мебелью, прямо за сервированный стол с салфетками разной формы, с хрустальными зайчиками и прозрачными высокими бокалами. Там он был вместе с красивой женой, и ему было не до талантливого,но абсолютно беспечного молодого человека, который вызывал только жалость. В те минуты для Кости он становился просто универсальным журналистом, который мог ,сделав серьезный вид,порассуждать на волнующую всех тему, мог,одев маску радости,написать пару анекдотов и небольшой фельетон.
Андрей был другим, и редко кто замечал это. Чаще люди доходили до того, что
называли его чудаком и предпочитали держаться подальше. Андрей недовольно пожимал плечами и отходил в сторону, навсегда оставаясь странной
загадкой.
Теперь Андрей лежал неподвижно в своей темной тюрьме и временами походил на мертвого. Он лежал с открытыми глазами, почти не мигая, а его дыхание тонуло в мерном тиканье его неживых созданий - единственных свидетелей его безмолвной трагедии.
Непрерывная работа, продолжавшаяся несколько лет, незаметно подошла к концу. Результат не заставил себя долго ждать - тихий и незаметный провал,
случившийся внезапно после выхода его книги. Сейчас она, забытая, лежала на
столе, её корочки были сильно потрепаны, изувечены рукой создателя, тер-
завшего свое творение, пытавшегося тем самым просто понять, почему план спа
сения человечества был отвергнут самим человечеством. Золотыми буквами на
ней было написано: Суть зла - единственная суть, понятая и осознанная Андреем.
Он шел к этому долго. Андрей с детства был крайне религиозным человеком. К двенадцати годам он прочел четыре Евангелия и каждый день декламировал
наизусть семье Нагорную проповедь Господа Нашего Иисуса Христа.
Мать его была в ужасе. Она всерьез поверила, что сын, охваченный неземными
мыслями, вскоре покинет её и посвятит всю свою жизнь Богу. В один прекрас-
ный день, не выдержав систематического чтения Библии, она забрала Книгу и
спрятала её в свой шкаф под ключ, чем вызвала крики своего сына и молчаливые укоры бабушки Андрея, своей матери, которая всегда призывала к одному:допустить,чтобы все свершилось по воле Господа. Мама Андрея только тяжело вздохнула, отдавая Библию, а вскоре заболела на нервной почве и осталась до конца жизни прикованной к инвалидному креслу. Так как отца у Андрея не было,то он полностью перешел во владение бабушки, считавшей крайнюю религиозность внука нормой. Когда Андрей сообщил своей семье, что собирается учиться на журналиста, то радости матери не было предела, бабушка, все же слегка расстроившись от того,что её внук не поступит в Духовную семинарию по призванию свыше, только промолчала, но затем сменила гнев на милость. Андрей добросовестно учился, затем, окончив университет, пошел работать в газету и, как подобает, решил начать новую жизнь. После долгого выяснения отношении он все же отстоял свое право жить отдельно и стал снимать небольшую квартирку с одной комнатой и кухней на втором этаже довольно ветхого здания у полоумной старухи, которая часто просила взаймы денег, курила на площадке рядом с дверью Андрея и по ночам громко ругалась в своей квартире, стучала в стены и разбивала об пол пустые бутылки. Но Андрей был доволен. Наконец, впервые за долгое время, он мог после трудового дня остаться один и приняться за работу, о которой, живя с матерью, только мечтал.
В детстве он любил повторять про себя любимые главы Евангелий. Он повторял их каждую минуту,когда ему было плохо. Он говорил своими словами, не повторяя заученный текст Книги. Он удивлялся потом, как мог не заметить того, что вся суть его исканий лежала на поверхности, к которой он и не думал притрагиваться. Однажды, когда он пришел домой слишком расстроенный, то сел на свой любимый стул в самом углу комнаты и стал шептать тихо, только для себя:И просили Его все бесы, говоря:пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней;и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч;и потонули в море.Прошептал - и замер на минуту, подумал, закурил и все понял. Первая и основная часть плана спасения была найдена, причем без каких бы то ни было явных мучений. Бесы падают с обрыва и погибают. То же, по мысли Андрея, должно было произойти и с вселенским злом, в существование которого Андрей с некоторых пор поверил. Только это не какое-то мелкое зло, с которым встречался, если не каждый, то очень многие. Это именно вселенское зло, зло, которое прочно проникло в окружающий мир. У него нет формы, но есть содержание, и содержание это неприглядное: холодное и, как бы не пародоксально это звучало, пустое. Оно давит на сознание, оно контролирует работу, оно, в конце концов, управляет жизнью. Борьбе с этим злом Андрей и посвятил свою книгу, так никем и не понятую. Ему необходим был сосуд для этого зла и ему нужна была сила, которая могла заставить зло исчезнуть. Если первое и было хоть как-то осуществимо, то во второе условие сам Андрей не мог поверить. Как истинный христианин, он верил в Бога и в Иисуса Христа, но он не мог допустить и мысли, что эта сила свыше теперь придет спасти грешное человечество. Не было главного, от чего вся идея становилась мертвой - не было веры. Но затем появилась и она, в черном платье, доходившем ей до колен, с длинной русой косой и с пронзительными карими глазами. Она смотрела ими всегда не на человека, а внутрь его, смотрела пристально, но лаского, с любовью.
Он познакомился с Верой два года назад и даже не помнил, почему тогда об-
ратил внимание на эту девушку, а не на её раскошную подругу в черном атласном платье, глубоко декольтированном, оголявшем руки и плечи. Вера
на её фоне казалась гадким утенком и была до безумия похожа на провинци-
алку. Андрей в то время, помимо того, что работал в газете и занимался своими
научными изысканиями, был начинающим писателем. Вера стала для него кем-то вроде Музы - таинственной далекой находки. Она почти всегда молчала, и это молчание Андрей приписывал к её образу, таинственному и чужому, который чересчур быстро сложился для него. Помнится, что подруга Веры, эта раскошная женщина с глазами кошки, даже ревновала, но для Андрея она оказалась слишком недалекой и малозагадочной. Ближе познакомившись с Верой, Андрей угадывал в ней новые, ценные для него качества: доброту, понимание, необъяснимую нежность. После их прогулок по парку, разговоров
до утра за чашкой холодного чая - она стала ему самым близким и самым нуж-
ным человеком. Любил ли он когда-нибудь её? Он не задавал себе этого вопроса - не приходилось. Просто она была каждый день и каждый час рядом, и это успокаивало, придавало сил и уверенности. Она стала героиней его стихов, рассказов, очерков. Её образ - задумчивой девушки с длинной косой - он поместил всюду. Она стала его вдохновением. Он придумывал ей новые романтические имена, посвещал ей страстные и безумные послания в любви, делал её то целомудренной Артемидой, то всем доступной Афродитой. Она стала центром его маленького мира. Уже позже,когда Андрей приступил к написанию своей книги, только Вера заставила его поверить, что придет та созидательная сила, что только она сможет справиться с охватившем планету злом. Просто нужно быть терпеливым и верить крепко-крепко в добро. Она вдохнула жизнь в его мертвый план, и он со всем рвением ринулся на его исполнение. Даже ночью теперь он сидел за своим письменным столом, окруженный мертвыми часами, но с ним в те минуты была Вера, все так же молчаливая и неподвижная. Она сидела рядом, чуть-чуть наклонив голову набок, и о чем- то думала. Временами Андрей забывал, что она рядом с ним, выкрикивал что-то, и тогда она вздрагивала, поворачивала к нему свое милое лицо и неторопливо спрашивала:
--
Разве что-то случилось?
Андрей воодушевленно принимался рассказывать очередной пункт своей теории, а она вновь замолкала, слушала с интересом, и её голова, как малень-
кий цветок одуванчика, снова склонялась.
Временами Андрей, оторвавшись от своей работы, принимался разглядывать её, такую близкую и далекую одновременно. Она не замечала этого и продолжала сидеть с отрешенным видом, безучастная и равнодушная ко всему. Он смотрел в полумраке комнаты на её лицо и удивлялся его красоте и идеальности. Смотрел на неё, почти не мигая, упиваясь её совершенностью, думая о том, что если бы он, будучи художником,зобразил её на портрете во весь рост, то это была бы вторая Мадонна. В эти минуты она вздрагивала, смотрела своими карими глазами прямо в душу, безмолвно спрашивая: Разве что-то случилось?.Он качал головой и принимался вновь за работу, которая шла на удивление легко. Андрей мало интересовался жизнью Веры, её чувствами и мыслями. Он даже не знал наверняка, кто её родители, кем она работает. Знал только, что живет она за городом в красивом двухэтажном доме с мезонином и вокруг этого дома, в саду, растут чудесные розы, которые необыкновенно пахнут.
Вера была совершенно иной, не такой, как о ней думал Андрей. Позже он сумел понять и это, а, поняв - разочаровался. Отнюдь не потому, что она была слишком глупа или наивна (а эти два качества Андрей не терпел с детства), а оттого,что она была просто не такой, какой он воспевал её. Он сам стал теперь задыхаться в этом кольце событий. Он уже не хотел не только писать о ней, но и писать вообще. Ему казалось все, что он когда-либо создал - глупой выдумкой, достойной лепета младенца. Осталась только вера в путь спасения, но и этой
мечте суждено было разбиться. Книгу не поняли и не спешили читать, критики
настойчиво утверждали, что автор ее, окончательно сошедший с ума человек,
который не заслуживает права быть читаемым и принятым публикой. Андрея,
который был до болезненности чувствительным, охватила дипрессия.Он даже
не мог находиться рядом с Верой.Он боялся одного - остаться с ней наедине,
потому что не знал о чем теперь нужно было вести разговор.Он понял вдруг,
что ничего не знает о ней и вместо того,чтобы узнать её, живую и реальную, он
предпочел всё оставить в прошлом и попытаться начать новую жизнь. Она сразу
инстинктивно почувствовала перемену и смутилась,смотрела на него все про-
щающим и все понимающим взглядом, но так и не могла поверить в то, что вся эта сказка кончилась.Она ничего не сказала, просто в тот день, когда должно было состояться их свидание, она не пришла. Андрей мысленно поблагодарил
её за это понимание, хотел даже зайти к ней, чтобы извиниться и сбросить с себя груз ответственности, но не решился и, в конце концов, просто забыл.
Теперь, лежа на диване, он в который раз переживал свою прошлую жизнь.
Затем встал, прошелся по комнате, совершенно случайно разбил свои любимые часы, засмеялся и ...начал жить.
Часть 2.
Новая жизнь! Как сладко звучи заветное слово. Блестящие возможности открылись перед Андреем неожиданно. Критики соблаговолили забыть его неудачный труд, утверждая, что первый блин всегда комом. Вскоре, благодаря деятетельному участию Кости, Андрея взяли работать в довольно крупный журнал. Он соблаговолил согласиться только через неделю, получив тем самым приличную прибавку к гонорару. Через два месяца о нем заговорили как о талантливом писателе, сначала тихо, как будто стесняясь нового имени в литературе, а потом все громче и громче. Критики на сей раз довольно благосклонно встретили его труды, писали о том, что он теперь поднялся на новую ступень развития, оставив нелепые фразы и проекты спасения грешного человечества в прошлом. Андрей послушал-послушал и поверил.
Теперь его рассказами зачитывались все без исключения. О нем говорили как о
талантливом мастере своего дела. Только один старый писатель, о котором довно уже поспешили забыть, читая один из рассказов Андрея, заметил:
--
Рассказы эти ,конечно, хороши,но глубины в них нет. И еще - не любит этот
автор людей,ой, как не любит.
Но его, конечно, никто не услышал, да и не хотел никто слышать.
За славой пришло и благосостояние, и множество друзей, льстящих на каждом шагу. Он всерьез увлекся живописью и стал частым посетителем всевозможных аукционов, музеев, выставок, галерей. Он научился ценить дорогие вещи и покупать их, не жалея денег. Его новая квартира, о которой ходило множество легенд, сплошь была завешана разнообразными полотнами как современных талантливых художников, так и репродукциями картин прошлых веков. Он забегался в этой бесконечной кутерьме и всё забыл, стал весел, общителен, проводил время в шумных компаниях. Только однажды все заметили перемену, случившуюся с ним на несколько мгновений. Это было в галерее, когда он долго смотрел на репродукцию полотна Леонардо да Винчи Мадонна Бенуа.
Именно в этот день, придя домой до невозможности усталым, он подумал, по-
чему-то злясь на всех, о том, что не только созидательная сила способна унич-
тожить зло. Есть еще и сила разрушения, которая сама по себе прекрасна. Он
думал об этом весь вечер, курил, не переставая, и злился на кого-то, стуча кула-
ком по гладко отпалированному столу.
********
Большая сосулька мутно-белого цвета, резко сорвавшись с покатой темной
крыши, упала на асфальт.Этот дикий звук, отдающий в тишину часть себя,
медленно тонул в наступающей ночи. Разбившись на мелкие кусочки,она
покрыла этот асфальт ковром, стеклянным, потерявшим свою прозрачность,
оставившим только мутный цвет. Андрей в ужасе отпрянул: Почему так и
не чистят крыши? По радио говорили, что должны начать с этой недели, - про-
неслось у него в голове. От холодного зимнего ветра, который то вновь успокаивался, то вновь набирал силу, Андрей еще сильнее задрожал, поправил воротник пальто и уверенно, как ему казалось, пошел вперед. Было около десяти часов вечера, но улицы были пустынны и скучны. Прохожие, попадавшиеся крайне редко, спешили в теплые, прогретые батареями дома, стремясь покинуть эту весеннюю, быстро приходящую ночь. Андрей чувствовал себя частью этого маленького мира, и в то же время смутная тоска, медленно переходящая в животный страх, все больше смущала его. Она словно растворялась в нем, заставляя оглядываться по сторонам, дрожать, с завистью глядеть на ярко горящие окна больших каменных домов. Андрей спешил и оттого все больше ускорял шаг. Ощущение вечера пришло к нему внезапно, когда он увидел над своей головой созвездие большой медведицы. Он вдруг удивился тому, как мог попасть в этот странный мир. Именно в этот момент Андрей и увидел его. Он был в длинном кожаном плаще, с тростью и без головного убора. Подойдя ближе, Андрей, к удивлению своему, заметил, что блуждающие рассеянные глаза незнакомца, смотревшие куда-то вдаль, приобрели странное выражение. Оттенок отрешенности пропал. Глаза смотрели с интересом, с плохо скрываемым любопытством, смотрели слишком уж осознанно. Андрей, словно под гипнозом, смотрел на эти два блестящих пустых огонька. Страх окончательно захватил его в свою власть. Ноги не слушались, и Андрей замедлил шаг. Роковое сближение - затем опять увеличение расстояния. Андрей не выдержал, обернулся - и вновь разбился об этот странный насмешливый взгляд. Разбился, но сумел совладать с собой, завернул за стену огромного кирпичного дома и отдышался, быстро сел на стоящую рядом холодную деревянную скамейку. Это помогло. Андрей сделал два глубоких вдоха, выдохнул шумно и резко, пытаясь разорвать эту тишину, и неторопливо пошел домой. Улица была пустынна, как будто там никого и не должно было быть. Наконец, очутившись дома, он вздохнул еще раз, послушал привычную и надоевшую уже тишину. Андрей решил посидеть в темноте и убедить самого себя, что встретившийся ему Некто - всего лишь плод его воображения. Андрей ощупью нашел на столе сигареты и зажигалку, закурил и вдруг почувствовал,
что не один в комнате. Дрожь снова охватила его, он подошел к выключателю и зажег свет. В кресле, в дальнем конце комнаты, сидел странного вида господин с тростью и внимательно смотрел на Андрея. Он узнал этот взгляд и снова вздрогнул.
--
Как вы сюда попали? - вопрос прозвучал немного невежливо, но Андрею в
ту минуту было абсолютно все равно.
--
Вам не кажется, что это довольно глупый вопрос? - спросил в свою очередь гость, нисколько не нервничая.
--
Тогда я спрошу зачем? Согласитесь, я имею право знать! - Андрей все также
стоял рядом с выключателем. У него было в те минуты смутное желание выключить свет, а, включив его, не увидеть этого странного человека.
--
Вопрос еще более глупый, - незнакомец усмехнулся. - А, впрочем, к чему такая дьявольская спешка? Вас кто-то ждет? Вы куда-то торопитесь?
--
Нет, - честно признался Андрей и почему-то сел на табуретку, которую он
купил специально для пальмы.
--
Зачем же так далеко. Представим, что у нас тет-а-тет. Не стесняйтесь, - незнакомец указал на кресло как раз напротив него.
Андрей подумал, что это нелепо, когда чужой человек распоряжается в его собственном доме, но все же сел рядом с ним.
--
Может быть, мы выпьем чаю? - спросил после минутного молчания незнако
мец. - Видите, я совсем не такой привередливый, как обо мне пишут. Как говорится, земной экономический кризис тоже играет свою роль. Он доходит и до нас, но с опозданием. Красной икрой нынче сыт не будешь. Правда?
Он внимательно оглядел комнату Андрея, заглянул даже под стул, бросил
недовольный взгляд на сотовый телефон, брошенный в углу.
--
А вам видно не только на красную икру хватает? - заметил он наконец.
--
Да что вы! - пожал плечами Андрей. - Я живу скромно.
--
Так скромно,что каждый месяц покупаете по не очень дешевой картине? -
незнакомец на самом деле казался удивленным.
Андрей смутился и замолчал. Вдруг ему показалось, что в доме начался
пожар. Секунду спустя он с облегчением вздохнул, втянув в себя дым деше-
вых, как ему показалось, сигарет незнакомца.
--
Да,о чем это я? - гость поерзал в кресле. - Вы чувствуйте,чем пахнет сегод-
няшнее человечество?
Андрей даже вытянул нос, но ничего не почувствовал и потому просто покачал
головой.
--
Оно пахнет гнилью. Все, абсолютно. А где гниль,там и я. Поэтому я тоже всюду. Вы понимаете? - незнакомец приблизился к Андрею.
--
У вас заниженная самооценка. Признак того, что даже вам придется лечиться. Тяжелый случай. - Андрея начинал раздражать этот глупый раз-
говор.
--
Разве дело только в самооценке. Да где же вам думать об этом! Вы лучше облепите себя разными безделушками и репродукциями известных художников.
Гость неожиданно хлопнул кулаком по столу. Раздался треск разбитого стекла -
упала любимая пепельница Андрея. Гость не заметил этого и продолжал.
--
Вам бы хотелось что-то в этом мире изменить?
Андрей бездумно смотрел на осколки разбившейся и безвозвратно утерянной
пепельницы и думал о том,что эти маленькие кусочки стекла безумно напоми-
нают расколовшуюся холодную сосульку на улице. Вопрос гостя, хоть он его и расслышал, все же застал врасплох.
--
Я не знаю. Раньше хотел - а теперь уже нет.
--
Вот. Вы стали человеком из толпы. Вы стали чувствовать себя дороже и
нужнее. Вам самим не обидно?
--
Не знаю. Что бы я мог сделать один?
Незнакомец усмехнулся.
--
Многое. Если бы вы только захотели, Андрей. Но проблема в том,что до конца этого не хочет никто. А вас не мучает вопрос,что вы как и все - гниль?
Андрей посмотрел в запотевшее почему-то окно.
--
Нет.
--
Я так и думал. А вы не помните,как в детстве ходили креститься,как обещали быть хорошим мальчиком. Вы не помните? Зато я это помню.За вас.
--
Слушайте. Я действительно не понимаю, с какой целью вы сюда пришли, что вам от меня надо. Вы - от Бога или от самого дьявола?
--
Ни то ни другое, - заверил незнакомец. - Неужели я выглежу столь нереспектабельно? Обидно. Я есть сам дьявол или сатана. Как кому нравится. Но имидж свой я действительно потерял. Все дело в костюме.
Нужно определенно купить новый. А мне вы нужны совсем не для того,чтобы наставлять вас на путь истинный. Это не моя работа. Мне нужно, чтобы вы осознали глубину своего падения.
--
Зачем?
--
Чтобы я мог договориться с вами. Согласитесь,в жизни у вас ничего светлого не осталось. Вы скупы, равнодушны, вас окружают друзья, которых я дал вам. Я дал вам славу, почет, всю эту мишуру. Но ничего живого рядом с вами.
--
И...
--
И вы подписываете со мной контракт. - внезапно в его руках оказался большой сверток. - И я управляю всем человечеством. А вам - еще больший почет.
Руки у Андрея дрожали. Он уже ничего не мог понять.
--
Но почему решаю именно я?
--
А кто еще? Только вы написали в этом мире книгу Суть зла. И написали её мастерски. Вы ошиблись только в одном:со злом не справится созидательная сила, ей уже не под силу это. Но вы впоследствии отказались от этого тезиса. Поэтому только вы.
Он положил перед Андреем развернутый договор. Рядом с ним очутилось огромное перо. Свет внезапно потух, а комнату озарило какое-то неведомое сияние. Андрей взял перо,но через секунду выбросил его из рук.
--
Нет! - вдруг радостно крикнул он. - У меня осталась моя Мадонна.
С этими словами он выбежал из квартиры.
Холодный воздух спас его, перестала мучать дрожь, появилась надежда. Не спеша Андрей пошел к дому любимой девушки. Только через долгих два года пришло сознание того, что это была любовь, настоящая, непридуманная. Внезапно перед ним очутилась старуха, у которой он некогда снимал квартиру. Она возникла словно из темноты и не думала исчезать.
--
Дай мне немножко денег, милый человек! - она протянула к нему свою сухую, морщинистую,костлявую руку.
Андрей отскочил и ускорил шаг, но старая женщина и не думала оставлять его
впокое. Её дребезжащий голос протяжно завыл в тишине.
--
Но ведь ты же помнишь меня! Дай деньжат за встречу,не обеднеешь.
Какое-то время Андрею даже казалось, что за ним шла просто цыганка, которая что-то кричала на своем языке, так плохо Андрей понимал её слова. Они все теперь растворились в темноте и куда-то исчезли. Андрей обернулся - и никого не увидел.
--
Сгинь, - прошептал он, - сгинь,надоел.Хватит!
В ответ шумел лишь ветер, и со скрипом качался фонарь на длинном столбе. Андрей уже почти бежал,утопая в лужах подтаящего снега - первого
вестника ранней весны.Свежий воздух помогал думать,приводить в порядок разбросанные мысли, но он не мог помочь ему жить. Он бежал, останавливаясь поминутно и оглядывая пустые улицы, то замирал на минуту, то грозил кулаком
в пустоту. Наконец, нашел приют, где он мог спасти свою душу. Окна дома с мезонином горели ярко, желтые непрозрачные шторы мешали заглянуть в комнату. Андрей стоял за калиткой одиноко, все еще опасаясь новых кошмарных ведений. Потом набрал в рот побольше воздуха и крикнул:
--
Вера!
Никто ему не ответил, но Андрею почему-то показалось, что кто-то смеется над
ним, тихо, приглушенно. Ему стало страшно. Маленькие домики были приветливы, подмигивали своими большими, прозрачными глазами, но он так и не мог подойти к ним. Он стоял сиротливо за калиткой и, как завороженный, смотрел куда-то вдаль. Наконец, опомнился, дернул старую деревянную дверь (благо она была открыта) - и вошел. Ему было неловко за свою чрезмерную дерзость, но мысль о том, что с ним случится что-либо страшное, подгоняла.
Дверь в дом была открыта: то ли по рассеянности забыли закрыть, то ли от
своей ветхости она и не запиралась вовсе. Маленький и узкий коридор чрезвычайно темный, Андрей очутился в нем как только переступил высокий
порог. Пол предательски скрипел, так и выдавая, что в доме кто-то есть. Но, тем не менее, никто не вышел. Андрей ступил еще два шага и замер. Прислушался, попробовал не дышать и услышал...Красивая мелодия медленно окутывала с головы до ног его усталое и замерзшее тело. Она лилась неизвестно откуда, слегка дразня, слегка пугая. Боже мой, да ведь это же пианино. Нечего и пугаться - подумалось Андрею. Когда он понял, что музыка реальна и не представляет одну из его галлюцинаций, ему стало легче. Он стал дышать, пошевилился, понял, что ничего страшного с ним не произойдет - и пошел вперед, запинаясь об неаккуратно загнутый, лежащий посередине коридора половик. Он не решался больше кричать, только тихо постучал по косяку двери, чтобы никого не испугать своим внезапным появлением. Но его опять не услышали. И тогда он вошел в ярко освещенную комнату. За пианино сидела девушка в легком ситцевом платье, похожем на летнее. Андрею подумалось, что в таком прохладном помещении оно крайне неуместно. Длинная коса, русые блестящие волосы. Андрей улыбнулся и шепнул:
--
Вера.
Девушка резко оглянулась, слегка ударив по клавишам, отчего и родился звук, похожий на звук разбитого стекла, которое и повторило эхо полупустого дома. Андрей не сумел сдержать крика. Это была не Вера. Безумно похожа на неё, но не она. Девушка недоверчиво посмотрела на исказившееся от ужаса лицо Андрея:
--
Господи, что вам здесь надо?
Андрей замолчал, отдышался и приглушенным голосом ответил:
--
Я Веру ищу.
Девушка вдруг нахмурилась и помрачнела.
--
Зря вы пришли, Андрей.
Он невольно изумился:
--
Разве вы знаете мое имя?
Девушка сидела не шелохнувшись.
--
Я много о вас знаю. Вера рассказывала. А я сестра её. Меня Катей зовут.
--
А Вера?
--
А Веры уже год как нет. Она умерла вскоре после вашего с ней разрыва.
Андрею показалась, что кто-то тащит его в бездонную пропасть. Он не чувствовал пола под ногами, не слышал тихого голоса девушки, что-то говорившей о длительной болезни Веры. Он не хотел и не мог этого больше слышать. В конце был тупик, где большими черными буквами красовалось заветное слово: Стоп. А Андрею все казалось, что этот туннель бесконечен.
Катя заботливо взяла его за руку и посмотрела в глаза, а Андрею все казалось, что на него смотрит Вера.
--
Она вас за все простила. Она хотела, чтобы вы были счастливы.
Голос Кати был нежный высокий, а Андрею казалось, что с ним говорит Вера. Он понимал, что не в силах больше здесь находиться, но не мог двинуться. Наконец Катя отпустила его руку. Он порывисто обнял её и выбежал на улицу.
Луна светила на удивление ярче обычного, создавая иллюзию солнечного света. Андрей, не видя дороги, пробирался сквозь какие-то заросли. Наконец остановился и громко крикнул:
--
Я в твоем распоряжении теперь. Выходи.
Но вокруг было тихо. Андрей понял, что остался один, но никак не мог поверить в это и все кричал: