День, вопреки тоскливым ожиданиям, начался спокойно, хотя и довольногрустно. В начале совещания объявили минуту молчания в память погибшего при пожаре три дня назад генерального директора. За эту длинную минуту,показавшуюся Косте маленькой жизнью,он успел подумать о многом. Сначала он обрёк себя, как верный христианин, на горькие
думы о молодом и довольно энергичном человеке, коим и являлся погибший
генеральный директор, имени и отчества которого он, как не силился, не мог теперь вспомнить. На несколько секунд, впрочем, ему стало из-за сего факта ужасно стыдно, он даже признался себе, что является неисправимым грешником, место которому, безусловно, в аду. Но, подумав о том, что место на этой фирме он получил недавно, Костя немного успокоился и даже решил, что не такой уж и конченный он человек. Последующие думы его, не лишенные, однако, и некоторой поэтики и мыслей поистине философских, непрерывно
блуждали в расстроенном глупой смертью человека мозгу, изредка принимая отчетливые формы. Он решил, наконец, напуганный Богом и религией, оставить мысли о покойнике, помочь которому он явно был не в силах. Ему вновь пришлось успокаивать себя мыслью, что там, на небесах, (а Костя так верил, что все люди попадают в рай) директор бы ни в коем случае не позволил им, неисправимым грешникам, жалеть себя. С этой минуты он был свободен и волен был направить свои мысли в любое, понравившееся им русло. Минута все шла, а Костя делал массу важных, как казалось ему, дел. Он заметил, что секретарь, молоденькая девушка двадцати двух лет, сделала новую прическу, которая ей удивительно шла. Костя даже успел незаметно подмигнуть ей, и она в ответ ему едва заметно улыбнулась. Он успел подумать и о своём неудачном браке и о многих проблемах, связанных теперь с разводом, если он все же решиться на него. Наконец он вспомнил, что что-то радовало его сегодня утром, что-то давало силы прожить этот длинный и скучный день...И тут Костю осенило....Так ведь это отпуск, который примет его в свои огромные двадцати четырехдневные объятия, начиная прямо с завтрашнего дня. Теперь душа его была спокойна, сердце тоже. Он уедет от докучающей ему вечно жены в маленький городок детства, куда так давно не попадал и где его, увы, никто не ждет...
И в это грустное мгновение длинная минута кончилась, и вместе с ней за-
кончилась и маленькая жизнь...Собрание продолжали.
***
Серая вереница дней,невыносимо душных и сухих,что часто бывают в сере-
дине июля, никому не давала покоя. Все неприменно ждали,что вот-вот долж-
на разразиться гроза, которая нарушит тоскливое ожидание и принесет с со-
бой покой и чистоту. Но гроза не приходила, небо не прояснялось, а на душе у
многих росла черная тревога. На улицах почти не было людей, а те, кто шли
куда-то, торопились и мечтали только о том, (и это было видно по измученным
лицам), чтобы поскорее, очутиться, дома, и не дай Бог не попасть в уже посетившее город ненастье.
Впрочем, Эйнджел вряд ли в полной мере можно было назвать городом, скорее
ему больше подходило городок или маленький город. Это было тихое место, где практически все друг о друге знали и к приезжим относились с недоверием, а в некоторых случаях и с плохо скрываемой злостью.
Костя с тайной обидой испытал это на собственном горьком опыте. Родной
город через несколько лет не принимал своего уже взрослого сына, отказывал
ему в приюте.С трудом отыскав временное жилье, Костя как потерянный бро-
дил по знакомым улицам, встречая только чужие, незнакомые лица. Он даже
решил, утомленный бесплотными ожиданиями, уехать отсюда, только уж те-
перь непременно навсегда, но что-то мешало решиться на такой важный шаг.
Город между тем жил своей особой жизнью, каждый шаг которой Костя, безусловно, слишком хорошо знал. Город жил, не обращая никакого внимания на
высокого бледного молодого человека, который вот уже несколько дней безуспешно искал кого-то, но так и не мог найти...
Но, наконец, днем в ничем не примечательном кафе, в которое он забрел, томясь духотой и все не исчезающей грустью, Костя увидел Её. Сначала он подумал, что это какая-то злая и очень скверная шутка, и что его видение в скором времени просто обязано испариться. Но и через несколько минут, когда он безуспешно открывал и вновь закрывал свои уставшие глаза, оно не только не исчезало, но и принимало все более отчетливые формы.
Она сидела за самым дальним столиком, около маленького окна с видом на прекрасный летний парк. Рядом с ней весело смеялся мальчик лет пяти.
Наверняка сын, - подумал Костя, и в эту самую минуту ему стало до того грустно, что он перестал расмешивать сахар в маленькой чашечке с крепким, чуть дымящимся кофе. Острый приступ необъяснимой тоски разыгрался в душе нашего героя, такой острый, что он назвал всю свою жизнь всего лишь ненужным фарсом, неудачной игрой. Он принялся с некоторой долей надежды искать у неё на пальце золотое колечко, думая о том, что если его не будет, то подлая и уже погибшая душа его, во что бы то ни стало, будет спасена, и он непременно подойдет к ней и непременно заговорит. Кольца не оказалось, но подойти он все же не решился, а вместо этого выбежал из кафе, полный мыслей о прошлой жизни, от которой он, увы, навсегда отказался.
Все последующие дни призрак прошлого неумолимо витал над темным пепели-
щем души Кости. Хотелось все забыть и сейчас же вернуться назад, в огромный
шумный город машин,где все, что окружает людей непременно мертвое,где не-
бо окутано вечной завесой темно-серого дыма, где всё напоминает о вечном при-
сутствии в этом мире человека. Но в такие минуты перед ним вставало её удив-
лённо-грустное, но такое же милое, такое же любимое лицо, и он вновь сдавался в плен этой чрезвычайно сладкой и приторной уже иллюзии. Он помнил гораз-
до больше, чем хотел помнить и знал об этой тоске больше, чем хотел знать...
Каждый день (и Костя безусловно знал это),она гуляла со своим маленьким сы-
ном в небольшом летнем парке возле длинной реки, что тоненькой лентой опо-
ясывала город. Он наблюдал за ними издалека,сидя на простой деревянной ска-
мейке в самом конце аллеи. Мальчик, казалось, не обращал никакого внимания
на донимающую всех духоту и нетерпеливо, утомляя мать бесконечными
просьбами, бежал впереди к заветному кафе с мороженым, а она, несмотря на
все уговоры, шла не торопясь, изредка окрикивая его. Её светлые, вью-
щиеся волосы, смуглую кожу, голубые глаза Костя словно вновь вдыхал в себя и
сам тонул в этом свете. Он боялся нарушить словом ту гармонию, что он сам
создал, что радовала его всё это время. Костя окликнул её совсем неожиданно для себя. В этот день по обыкновению
подойдя к скамейке, он обнаружил, что она занята какой-то влюбленной пароч-
кой, и он, удивленный и раздосадованный, не зная, что делать теперь, отправился домой.
Но на пути его внезапно оказался тот самый мальчик. Он выбежал из больших
зарослей шиповника весь в слезах, быстро отряхиваясь и оглядываясь по сторо-
нам.
Костя,испуганный неожиданным ходом событий,поспешил узнать,что же про-
изошло и почему малыш плачет. Мальчик, недовольный чьим-либо участием, ответил:
--
Вовсе я не плачу, я от мамы спрятался.
--
В кусты шиповника. Странный способ.
--
Ничего не странный, вы только маме не говорите, что я грустный был и плакал, а то она расстроится.
Костя успел только клятвенно пообещать малышу держать его маленькую
тайну в секрете,когда на главной дороге показалась она,взволнованная и расте-
рянная. Уже издали он слышал знакомый голос, который заставлял его возвра-
щаться в прошлое:
--
Саша, сыночек, я тебя потеряла. Сколько раз можно говорить, не отходи от
меня далеко. Нельзя же так, в самом деле.
Вот в эту самую минуту, не зная ответа на вопрос почему, он и крикнул почти
её имя:
--
Лиза!
От неожиданности она даже остановилась, но потом почти бегом подбежала
к сыну и взяла его за руку. Косте показалось,что она испугана и совсем не уз-
нает его. В первую минуту он даже не поверил этому, но потом, вспомнив семь
лет своих скитаний, понял какая все- таки пропасть разделяет их теперь.Он
хотел уже наконец назвать свое имя, но Лиза вдруг, с вздохом облегчения,
улыбнувшись, сказала:
--
Здравствуйте, Костя, простите, в первую минуту я вас совсем не узнала. Сколь
ко же лет мы не виделись?
Он немного опешил от этого официального вы,сказанному без особой радос-
ти, а потом справедливо заметил себе, что они уже не беззаботные дети, ка-
кими были раньше, что многое успело измениться. Поэтому он тоже постарал-
ся улыбнуться:
--
Лет семь, наверно. А вы ничуть не изменились.
--
А я непременно должна быть другой?- Она впервые посмотрела ему в глаза. Этот взгляд показался Косте холодным, ничего не выражающим,
и, может быть, оттого он так быстро отвел глаза. Встреча пугала его
все больше. Он чувствовал всю нелепость сложившейся
благодаря ему ситуации. Он не нашелся, что ответить на этот вопрос, и
видя,что Лиза поспешила за своим неугомонным сыном,просто пошел ря-
дом с ней. Они шли молча, так, как будто совсем не замечали друг друга.
Легкий ветерок, который в столь жаркий день казался блаженством, внезапно прекратился, солнце исчезло за тучами,
но молния не сверкала, дождя не было, тоскливое ожидание продолжалось.
Внезапно Лиза заговорила, глядя на большой купол церкви, видневшийся
вдали:
--
А тебе опять нечего сказать. Как-то грустно, не находишь?
Костя всё также молчал и смотрел вниз, на носок своего кожаного ботин-
ка, который в такую жаркую пору был столь неуместен.
- Семь лет от тебя ни слуху ни духу. В городе все так изменилось. Помнишь
нашу церковь? Единственную во всем городе. Помнишь, вместе в неё заходи-
ли, держась за руки, потому что мне страшно было одной.- Лиза остановилась,
повернулась к нему, но Костя почему-то не решался смотреть на неё.
Она вдруг резко дернула его за рукав, а потом, словно извиняясь, тихо, почти
шепотом, произнесла:
--
Помнишь?
Костя никогда не врал ей и не хотел врать теперь, поэтому еще тише
ответил:
--
Я все забыл. Прости меня.
Лиза усмехнулась, но как-то обреченно, невесело, и вдруг громко сказала:
--
Не важно. Я не об этом. Так вот за столько лет эта церковь совсем обветшала, её снести хотят, а новую бог весть, когда построят, да и не
нужна никому эта новая церковь. И мне не нужна. Пруд, который в парке
был, маленький такой, высох, качели сняли, скамейки второй год красить
только собираются. А тебе нечего сказать. Что же с тобой такое сот-
ворили, что тебе настолько всё равно? А впрочем, ладно, расскажи как
ты живешь?
Костя не хотел говорить, настолько глупой казалась ему сейчас жизнь.
Но, осознавая, что больше им нечего сказать друг другу, он, стараясь быть как можно более кратким, ответил:
--
Приехал в другой город, устроился на работу. Сначала жил самостоя-
тельно, ходил в рестораны, в бары. Глупости, вообщем. А два года назад
женился, но неудачно и как-то впустую. Сейчас не знаю, что делать,- он
помолчал, а затем сам не зная, для чего добавил. - Бумаги на развод оформ-
лять надо.
Лиза с удивлением посмотрела на него:
--
Как это впустую?
--
Так встретил её за три недели до нашей свадьбы, поговорили, подружи-
лись более или менее и решили пожениться. Ей необходимо было выйти
замуж, чтобы уйти из дома. Там атмосфера была не из приятных. Ну, я и
пожалел её. В один день всё решили и подали заявление в загс. Теперь я
понимаю, что это была просто ошибка, только очень большая. Никто из
нас двоих не счастлив.
Лиза улыбнулась:
--
Значит, ты помнишь наш девиз: Каждый хочет быть счастливым. Порой мы многое этим оправдывали. Теперь это кажется совсем глупым и эгоистичным.
Они остановились около высокого тополя, который приветливо шелестел
своими большими зелеными листьями, словно приглашая укрыться от жары под своим огромным шатром:
--
Саша, только не отходи далеко от мамы, - крикнула она сыну, который не был рад вынужденной остановке на пути к кафе и уже поглядывал на Костю как на врага. Лиза села на небольшую скамейку рядом с тополем и серьезно, нисколько не усмехаясь, спросила:
--
А как же твоя чистая любовь, о которой ты столько говорил, утверждая, что мне этого не понять никогда?
Как назло, Косте вспомнился тот вечер, когда он сказал белокурой красавице
с ясными голубыми глазами, что нисколько не любит её и что всю жизнь
боготворил другую, ту, к которой и испытывал чистую возвышенную любовь.
Он помнил, что наговорил еще много красивой и никому из них тогда не
нужной чепухи про то, что надо бороться за свои чувства, что нельзя хва-
таться за первую попавшуюся соломинку, а надо искать настоящую лю-
бовь. Костя сел на скамейку рядом с ней и ответил:
--
Не сложилось.
--
Но ты ведь за ней тогда поехал. Разве она не сумела это оценить? Ты
же всю жизнь свою поменял ради неё!- Лиза уже почти кричала.- Так
где же к черту твоя настоящая любовь? Где этот магнетизм, который
так очаровывает двоих? Или ты для неё был той самой соломинкой?
Костя отвернулся. Лиза встала и подошла вплотную к нему:
--
Тебе опять нечего сказать Костя? Или ты думал, что и для меня тогда
ты был соломинкой?
Костя снова посмотрел в её глаза: они уже не были такими холодными
и безразличными как раньше, они смотрели с гневом и с необъяснимой тоской.
--
Тебе так нравиться мучить меня? Так нравится указывать мне на ошиб-
ки, которые я никогда не смогу исправить? - Костя встал со скамейки.- Я
очень жалею, что вообще приехал сюда.
--
Ты не об этом жалеешь, ты обо всей своей жизни жалеешь. Что сделал
тебе этот город? Что сделала тебе я?
Костя, уже сделавший первый шаг свой в направлении гостиницы, остановил-
ся и повернулся к ней. Он подумал, что, может быть, в последний раз они сто
ят так, друг против друга, семь лет спустя. Он не хотел, чтобы всё закончи-
лось также как тогда, чтобы они снова расстались, так и не поняв друг
друга. Набравшись смелости, он сказал так громко, что даже мальчик, сидя-
щий в траве и перебирающий камушки, оглянулся:
--
Ты совсем ничего мне не сделала. Просто я люблю тебя, хоть и понял это
слишком поздно.
Лиза не удивилась, как он ожидал, не упала в обморок и даже не воскликнула что-то типа о, Боже мой. Костя даже подумал, что она не услышала его
и приготовился сказать эти слова снова, но Лиза прервала его:
--
На семь лет позже. И чистая любовь это не то, что ты мне тогда гово-
рил. Это когда встречаешь человека, и он становится всем для тебя. Я вст-
ретила его в свое время. Не пугайся, это было после твоего отъезда. А, встретив, очень скоро потеряла. Он погиб в автомобильной катастрофе. Видно Богу было так угодно. А сейчас все мне напоминает о нем: каждая вещь, каждое слово. Сначала он действительно был для меня чем-то типа соломинки, а потом стал всем. Ты пытался внушить мне тогда свои мысли и чувства, которым вряд ли верил сам. - Лиза вдруг засмеялась. - Я была права, когда сказала, что тебе опять нечего сказать, ты был прав, когда сказал, что зря приехал.
Она встала и пошла к сыну, но на половине пути остановилась:
--
До свидания, Костя. И на всякий случай, не разводитесь со своей женой.
Костя несколько минут смотрел ей вслед, а потом, усталый и опустошенный отправился в гостиницу, по дороге купив билеты на поезд.
Вечером он еще долго ходил около её дома, не решаясь войти. Он снова хотел
ей что-то объяснить, но что-то опять останавливало.
Уже смеркалось, но духота не отступала и дарила вновь свой пыльный угар-
ный дымок, который медленно витал над городом. Небо становилось всё тем-
нее, закат отражался красным цветом и напоминал кровь. Было
страшно. Темные тусклые видения стали проходить в его уставшем и то-
же как будто пыльном мозгу: картины полуразрушенной церкви, засохшего
пруда, мертвого человека, который стал всем в жизни Лизы после его неле-
пого бегства. Все напоминало о смерти. Еще раз, посмотрев на вечеряющее не-
бо, Костя подумал, что не хочет умирать, что даже его пустая и никчемная
жизнь все- таки является жизнью, и терять её он не намерен. Этот малень-
кий городок детства умер, когда он покинул его семь лет назад, и нет больше смысла воскрешать его. И он для всех здесь умер, умерла его мечта, и пора
было возвращаться домой, потому что отпуск уже кончался.
В эту же ночь Костя последним поездом уехал в Мертвый город машин к
Карине.
Прошлое больше не манило, голубые глаза, смотревшие семь лет назад с тос-
кой и нежностью, превратились в пустой мираж. Кончилось все, так и не
начавшись...
А в маленьком городке детства ночью разразилась небывалой силы гроза.