Кузнецова Вероника Николаевна : другие произведения.

Соседи, друзья, коллеги. Глава 22. У каждого своё пугало, а то и несколько

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 22

У каждого своё пугало, а то и несколько

   Рыбаков торопился, поэтому не стал вдумчиво читать сонет, а выхватил лишь пару строк: "... Она сжимала грозный лук в руке - и жизнь моя теперь на волоске..." (18). Разумеется, стихи были о Лауре и посвящены ей же, но на этот раз не сочетались с чувствами Анатолия к Тамаре, а потому он лишь пожал плечами и отложил книгу. Чтобы проникнуться мыслями автора, надо было прочитать сонет полностью, но не было времени. Его позвали завтракать, и он второпях сунул синий том на стол, не заметив, что небрежно брошенные сверху книги не скрывают, а обличают его пристрастие к Петрарке.
   Завтраки теперь не отличались праздничностью, так как Владимир Михайлович уже освоился с радостным обстоятельством, что его мальчик будет постоянно рядом, но всё же были отменно вкусны и для многих показались бы изысканными.
   - Будь к нему терпимее, - говорил старик, продолжая беседу. - Не у каждого есть способности, некоторые не видят даже очевидного.
   - Но кто же его тянет в науку? - осведомился Рыбаков. - Если его так интересует именно история, то пошёл бы в Педагогический и стал бы её преподавать. Куда ему лезть к нам? Он с трудом и не всегда различает, к какому периоду принадлежит найденный наконечник стрелы, путается с орнаментом на посуде...
   - Анатоль, ты ведь умный человек, а рассуждаешь, словно тебе пятнадцать лет. Где он будет преподавать? В Университете? Да его засмеют студенты... не все, конечно, но часть. Идти в школу? Конечно... возможно, он способен запомнить материал, который там дают, но сумеет ли он найти подход к детям, так растолковать тему, чтобы его слушали и поняли? Я часто расспрашиваю Светлану о её работе. Мне это интересно. Так я тебе скажу, что в старой школе Борис точно не сумел бы работать, а в новой... Я не знаю, смог бы он там удержаться. Светлана, не скажу, чтобы она скрывала то, что там делается, но чувствуется, что многое не договаривает. Однако и то, что рассказывает, заставило бы даже отсутствующие волосы Коли Астафьева встать дыбом. Возможно, Борис легко приноровился бы к этим порядкам, для этого он достаточно беспринципен, но, по-моему, он не смог бы поладить с детьми. У него нет ни ответственности, ни понимания, кому и что можно сказать... Поэтому не направляй его в школу, Толя, а принимай как... сказать "как свой крест" я не хочу, потому что столь высокое понятие грешно применять к такому оболдую, но принимай его просто как временное испытание твоего терпения.
   - Временное? - иронически переспросил Анатолий. - А он обмолвился, что собирается ехать на раскопки именно со мной.
   - Да? - помолчав, сказал Полетаев и вновь примолк. - Ну так что ж? Всё логично. Ты же его руководитель. Но не беспокойся: папаша скоро пристроит его на руководящую работу.
   - А мне придётся писать за него диссертацию, - отметил Рыбаков.
   - Придётся, - согласился старик. - А что делать? Если откажешься, то тебя или выживут оттуда таким способом, что тебе самому придётся написать заявление об уходе, или без всяких затей попросту уволят. Не бросайся на ветряные мельницы и тяни этого дуралея, пока он прикреплён к тебе. Где ты в твоём возрасте найдёшь работу? Да если бы и хотели, тебя бы побоялись принять по специальности из опасения, что навлекут гнев его папаши. Тебе всюду закроют дорогу, даже не позволят печатать твои работы. Напиши ему диссертацию, притом можешь особо не стараться, потому что она пройдёт в любом виде. Береги нервы и занимайся любимым делом, а возможность им заниматься зависит только от тебя, от твоей стойкости.
   - Конечно, Владимир Михайлович, - согласился Рыбаков. - Вы правы. Но как-то всё это очень уж погано.
   - Если тебе совсем невмоготу писать за него диссертацию, то я готов взять это дело на себя.
   - Зачем? У вас своя работа. А ещё математика, физика, два новых иностранных языка. И когда вы всё это успеваете? К тому же обширный круг знакомств на отдельно взятом этаже.
   - Не только, - возразил старик с ложной скромностью. - Я общаюсь и с приятельницами Алевтины Ивановны. Очень милые дамы. Но я найду время и для диссертации.
   - Стараться ради бездарного недоумка! - с отвращением проговорил Анатолий. - Его отец не намного умнее. Как он-то ухитрился написать свою диссертацию, кандидатскую, а потом докторскую?
   - Есть маленький секрет, - ответил Полетаев. - Я прежде об этом не говорил, не хотел смущать тебя такими вещами, а теперь, раз уж ты оказался к этому причастен, признаюсь. Это Колька Астафьев написал за него кандидатскую. Давления, как на тебя, не было, но он, паразит, так слёзно умолял ему помочь, просто в ногах валялся, что Колька сдался. Я тоже помогал, но основное выполнил именно твой дядя Коля. И что же? Когда защита прошла успешно, Михаил повернулся к Кольке спиной и в буквальном и в переносном смысле, а потом, когда возвысился, стал всячески досаждать. В советское время у него и должность была ниже, и возможности меньше, и управу на него всё-таки можно было найти, но пакостил он здорово. Такое впечатление, что он мстил за то, что у него самого ума не хватало, а Колька помог совершенно бескорыстно, ничего не требуя взамен. Его словно бесило от чужого благородства. Как он добыл докторскую, не знаю, но, думаю, что заплатил кому надо, не утруждаясь содержанием диссертации, ведь дело было в конце, а может, уже после Перестройки. Но теперь он важная шишка и твой особо высокий начальник. Ты, я вижу, не удивлён?
   - Этого и надо было ожидать, - сказал Рыбаков. - Но теперь, наконец, я понял, почему он нападал на дядю Колю. Мне остаётся только взять у вас эстафетную палочку, продолжить ваше дело и создать нового великого руководителя, который, будучи моим высшим начальником и получив от меня безвозмездную помощь, будет мне за это мстить. А кстати, почему они не наймут кого-нибудь за плату, а привязались именно ко мне?
   - Потому что ты сделаешь всю работу даром. Если есть такая возможность, они платить не будут.
   Анатолий встал из-за стола.
   - Хорошо посидели, дядя Володя, но мне пора к моему олуху. Одна надежда, что он решит сегодня не приходить на работу. Я и сам запаздываю.
   Вот именно из-за того, что Рыбаков только сегодня запаздывал, а обычно выходил из дома намного раньше, Сабина появилась в коридоре с ведёрком воды, чтобы вымыть пол. Если прежде, до переезда сюда замечательных соседей, она могла сделать это в любое удобное для неё время, то теперь ей приходилось ловить момент, когда Анатолия нет дома. Сейчас, в ожидании закрытия великолепной корпорации ЛБМ, она работала почти с неистовством, объезжая Подмосковье, и везде, где только возможно и невозможно, призывала людей туда вступить и начать безбедную жизнь. Сегодня она тоже готовилась к поездке, но не смогла удержаться от соблазна навести чистоту за пределами квартиры, чтобы не тащить в дом уличную грязь. Неизвестно, когда она вернётся и насколько будет усталой, поэтому лучше воспользоваться случаем и сделать это теперь, когда её мужчина не может застать её за таким неприглядным занятием. Она не услышала, как Рыбаков открыл дверь и вышел в коридор, поэтому совершенно спокойно и уверенно передвинула ведро, резко взмахнув шваброй и едва не угодив концом палки в глаз своему любимому.
   - Ох! - вскрикнула она. - Извините ради бога!
   - Ничего страшного. Это я виноват, что не посмотрел, куда иду, - вежливо отозвался Анатолий. - Доброе утро.
   Он пошёл дальше и принялся спокойно спускаться по лестнице.
   Сабина была в отчаянии и кляла себя на чём свет стоит. Зачем она начала эту проклятую уборку? Пол был совершенно чистым, потому что вчера вечером Светлана его мыла, чтобы уничтожить грязные следы, которые после прогулки оставили маленькие лапы Дика. Вряд ли Света стала бы так заботиться о чистоте в коридоре, если бы были видны только человеческие следы, но она тщательно следила, чтобы её питомец не вызвал чьего-либо недовольства из-за такой ерунды, как следы его лап. Сабина знала, что пол мыли, но не могла чувствовать себя спокойно, если не перемывала его сама. И что же теперь? К чему привела её дурная привычка? К тому, что Анатолий увидел её в такой некрасивой ситуации, когда она, словно зачумленная уборщица в затрапезном халате, возится с ведром и шваброй! Это она-то, всегда старающаяся выглядеть безупречно!
   Вернувшись к себе, бедная женщина чуть не заплакала.
   - Что с тобой, Сабинка? - удивился Степан, которого сестра с раннего утра засадила за заполнение маркеров, чтобы быть уверенной, что работа будет сделана до её возвращения с "охоты".
   - А ты сам не видишь? - огрызнулась она, прибавив принятые между братом и сестрой словечки.
   - Что я вижу? Да что случилось, можешь мне объяснить? Упала? Споткнулась о собственную швабру?
   - Я этой шваброй чуть не прибила Анатолия, - проговорила Сабина, силясь удержать рвущиеся из глаз слёзы.
   Степан знал, что ему сейчас крепко достанется, но желание хохотать было сильнее всяких опасений. Сестра встретила его непристойное при её горе поведение отборным матом, чем лишь увеличила его весёлость. Когда оба немного успокоились, то происшествие мало-помалу прояснилось.
   - Так чего же ты так расстроилась? - не понял брат. - Мне твой Анатолий не по душе, ты сама это знаешь, но раз уж ты в него по уши втюрилась, то я тебе скажу так: ты не должна огорчаться из-за того, что он увидел тебя в халате и со шваброй. Что в этом плохого? Ты моешь общественный пол. Здесь мало кто этим увлекается...
   - Неужели ты думаешь, что он об этом подумал?
   - Конечно, нет. Он лишь подумал, что красивая ухоженная женщина не считает для себя зазорным взять в руки швабру и вымыть пол в коридоре. Терпеть не могу этих цепких расчётливых кривляк, которые прежде чистили коровам зады, а приехав в Москву и выскочив замуж за богатеньких, делают вид, что чёрная работа не для них. Уверен, что и твой Анатолий таких не жалует.
   - Я не оттого расстроилась, что он увидел меня со шваброй... - начала Сабина, убеждённая словами брата и почти поверившая, что опасалась вовсе не этого.
   - А от того, что ты чуть его не убила? - восторженно подхватил Степан. - Жаль, что промахнулась. Ой, Сабинка, не бей меня, а то я слишком хорошо поел! И учти, что тогда я не смогу отсылать эти проклятые маркеры.
   - Но в каком я была виде! - закончила сестра, вновь впадая в отчаяние.
   - А ты сначала подойди к зеркалу и посмотри на свой вид, - убеждал Степан. - Что в нём плохого? Красивый дорогой халат. Даже твоему нищему Анатолию должно быть ясно, что халат очень дорогой! И видно, что этот халат надет для того, чтобы не испачкать нарядный костюм. Накрашена...
   Сестра поддалась убеждениям и подошла к зеркалу. В самом деле, из-за чего она так расстроилась? Красивый и очень дорогой халат, не скрывающий костюма, который она надела, чтобы отправляться на вербовку простаков. Можно было бы надеть не его, а что-нибудь попроще, потому что под пальто не видно, что на ней надето, но она чувствовала себя увереннее, когда знала, что любая часть её туалета безукоризненна. Тогда и слова убеждения подбирались легче и быстрее, а от неё словно исходили невидимые волны, заставляющие людей ей верить. Макияж тоже был выполнен прекрасно... Так что же страшного произошло?
   - Но я едва не угодила ему в глаз! - сказала она.
   - Так ведь не угодила же, удержалась, - со смехом ответил Степан. - Он должен это оценить.
   Теперь смеялись уже оба.
   - Ну как? Успокоилась? - спросил брат. - Может, тебе не стоит сегодня ехать? Всё-таки такая встряска.
   - Нет, надо ехать. Этот лохотрон или лохотумбочка скоро прикроется. Поработаю в полную силу, чтобы потом не жалеть.
   - А ты не боишься? Всё-таки опасно привлекать людей под самый занавес.
   - А я беру с них деньги сразу, без всяких переводов. Как они докажут, что я их брала? Да и где они меня найдут?
   - А если потом узнают в лицо? - сомневался Степан.
   - Как можно узнать накрашенную женщину? Мне скажут, что это была я, а я отвечу, что никакого отношения к этому не имею. Если на двадцать женщин наложить одинаковый макияж, то ты их различишь разве только по цвету волос, а я после закрытия ЛБМ собираюсь перекраситься. Пора уже чуть поменять стиль. Кстати, ты знаешь, какие уродины превращаются в красавиц при помощи краски?
   - Знаю, - ответил опытный Степан. - Мне, конечно, безразлично, как вымажется моя очередная невеста, тем более что почти все они с дефектами во внешности, но они-то этого не знают, поэтому стараются изо всех сил.
   Сабина стала подправлять макияж и готовиться к выходу.
   - Я тут у тебя влез в Скайп и прочитал кое-что из того, что люди пишут о вашей шарашке.
   - А зачем ты влез в мой Скайп? - осведомилась сестра.
   - Так я же не в твою личную переписку, а в шарашкины чаты, - оправдывался Степан. - Что в этом плохого? Всё-таки сейчас я там работаю больше, чем ты. Лучше послушай, что пишут про вашего Костюка. Какой-то Виктор пишет о том, что этот тип говорил на встрече с какими-то брюликами. Кто это такие?
   - Я же тебе это уже объясняла. Бриллиантовые менеджеры. Те, кто пригласил к нам особо много людей. Я тоже бриллиантовый менеджер...
   - А! Так значит ты не просто Сабинка, а брюлик!
   - Прекрати! Мне не нравится, когда меня так называют.
   - Ещё бы! Мне бы тоже не понравилось. Но ты послушай, что здесь написано.
   - Стёпка, я спешу. Там что-то важное?
   - Я думаю.
   - А много?
   - Не очень. Этот Виктор подстраховывается и пишет, что информация недостоверна, но ведь всякому ясно, что так это и есть. Ваш Костюк предъявил ультиматум брюликам. "Если Вы считаете, что все палки упадут на мою голову - Вы глубоко ошибаетесь. Я могу сослаться на то, что выводами занимались исключительно чейнджеры..." Я помню, что, вроде, это те, которые занимались обналичиванием денег?
   - Занимались когда-то, - уточнила Сабина. - В самом начале, когда надо было заманить людей. Потом им запретили этим заниматься, а оставили несколько человек официально. Но они забирали электронные деньги себе и ничего не выводили. Я тебе об этом говорила сто раз. А Костюк уже давно в панике. Не тяни! Что там дальше?
   - "И тогда Вам не сдобровать. Для того..." Сколько ошибок! "Несдобровать" пишет раздельно. Но даже это можно считать стопроцентной грамотностью по сравнению с тем, как пишут другие.
   - Это неважно. Что дальше?
   Степан зачитал, попутно выделяя основные ошибки то голосом, то знаками, то замечаниями.
   - "Для того, чтобы выйти из сложившейся ситуации привлекайте партнёров - из друзей, из родственников, из знакомых не важно. Делайте вид что проект продолжается, люди регистрируются. НЕважно кто. Подписывайте всех кого можете, выдумайте, с ЭПС мы поможем. Компания выделить каратникам неограниченное число ЭПС и портфелей, только знайте, начисления по ним не будет, это для отвода глаз. Пусть видят, что идёт регистрация. На меня наезжают все кому не лень, одно успокаивает, что могу заткнуть их баблом. Твердите, что акции это бомба, главное дотянуть до января, а там мы пошлём их всех. Все заранее продумано и решено. За мною стоят серьёзные люди, так и быть, вытащу Вас идиотов. Вы что не знали куда идете, кто работает, для того, чтобы зарабатывали другие? Мы на себя пашем. Весь проект это шанс для активных акул, урви свой кусок и наслаждайся счастьем. Иначе, кто то заберёт у тебя. Закон природы, выживает сильнейший..." Сабинка, скажи, почему в руководителях обычно оказываются безграмотные люди?
   - Опять ты за своё?! Забудь про свою грамотность и читай. А Костюк, скорее всего, подставная фигура.
   - А почему ты многого не знаешь? Ведь ты тоже брюлик... бриллиантовый менеджер.
   - Потому что я не хочу светиться. Я не езжу на их мероприятия. Мне важно только заработать, а не красоваться в высших кругах.
   - Активная акула.
   - По крайней мере не дура, которая ждёт, что получит деньги за заполнение маркеров. Пока ничего нового нет. Я и так знаю, что ЛБМ скоро прикроется. Как там сказано? Дотянуть до января? Времени маловато, но я и на это не рассчитывала. Надо хорошенько поработать и заработать. Нельзя терять ни единого дня... Что там дальше?
   - "Нет, тогда выпутывайтесь сами. Я заплатил грамотным юристам, они уверили меня, что докопаться ни к чему не возможно. Если нет партнёров придумайте, мы подсобим и предоставим Вам любые портфели и ЭПС, главное, чтобы была видимость подписки. А тех спонсоров, что сбежали верните, иначе все вину переложим на них. объясните им, что корпорация отмажется, а они будут главными мошенниками, ведь всей наличкой занимались они. Наша основная задача, дотянуть до 31 января, а затем никто нам не сможет ничего предъявить. Все приняли правила. В крайнем случае у нас всё предусмотрено. Мои покровители дали гарантии, что никто из нас не пострадает, это серьезные люди, так что приглашайте, обещайте и гарантируйте. Если мы наберём запланированное количество денег, никто из Вас не останется обиженным. С нами бог, мы вершим, а это быдла, она всегда была, да и существует для того, чтобы услаждать, таких как мы. Те кто сомневаются пусть покинут этот зал сейчас. Балласт нам не нужен. Правда появились грамотеи, пересчитывающие наши ходы, но наши люди следят за ними и опережают их, доводя информацию, до главных. Не забывайте - шампанское пьет, кто рискует. Обратного хода нет. Или мы их, или они нас. Идите на места и действуйте. Все Вы поймете позже - что риск оправдывает средства". Всё. И как это тебе?
   - Буду работать хотя бы до тридцать первого января. Вербовать быдло. Весь ясно сказано, что оно существует только для того, чтобы услаждать нас.
   - Меня тревожит Светка, - озабоченно сказал брат. - Напрасно ты втянула её в это дело.
   - Ничего страшного. Подумай своей головой. Что она потеряет? Двести тысяч. Она считает, что хорошо зарабатывает. Что ей эти двести тысяч? Зачем они ей нужны? Она одевается в дешёвых магазинах, а то и покупает вещи в подземных переходах, косметикой почти не пользуется, салоны не посещает, из-за своих животных никуда не может поехать, квартирой не занимается. Так зачем ей эти деньги? А когда компания закроется... Я тебе уже говорила, что ей скажу. Я так буду горевать из-за того, что вложила туда взятые в кредит деньги, что она... предложит мне свои.
   Оба захохотали.
   Однако Сабина не была спокойна, как делала вид. Она очень боялась. Ей даже по ночам снились всякие ужасы о тюрьме. И всё же она продолжала ездить по Подмосковью, рекламировать компанию, подписывать в неё людей и брать с них деньги. К сожалению, в таких поездках нельзя было работать вдвоём с Таней, но ведь и деньги обычно бывали небольшими, тысяч сорок с каждого, да и те передавались ей с рук на руки, без посторонних свидетелей и без карточек или чеков. Редко кто отваживался вложить крупную сумму.
   - Всё, Стёпка, я уже готова и ухожу. А ты принимайся за маркеры, а не читай всякую чушь из Интернета. Кстати, как дела у твоего Валерия? Что-то он не похож на страстно влюблённого.
   - Он понимает, что Светке сейчас не до сердечных дел. Кажется, у неё конец четверти. Наверное, в школе запарка. Он боится, что начнёт активные ухаживания не вовремя. Лучше сначала сдружить её со старпёром, а уж тот найдёт способ в нужный момент пригласить Валерия. Сколько раз просил тебя нам помочь, а ты...
   - А что я? Когда мне их сдруживать? Я Светку вообще почти не вижу. И не задерживай меня больше. Я должна зарабатывать деньги.
   "Чтобы я сама ввела её в дом, где живёт Анатолий?! - с возмущением подумала она, испытывая в эту минуту к соседке чувство, похожее на ненависть. - Да мне легче умереть!"
   Когда Сабина выходила из квартиры, то даже дверь, за которой лаял бдительный пёсик, показалась ей отвратительной, зато такая же дверь напротив вызвала в ней умиление.
   Рыбаков, разумеется, не знал, что творится у Пшеничниковых. Он бы не думал и о случайности, грозящей ему самое меньшее синяком под глазом, если бы ему не пришли на память прочитанные с утра строки.
   - "Она сжимала грозный лук в руке - И жизнь моя с тех пор на волоске", - прошептал он, шагая по ступенькам вниз. - Почти в самую точку. Следовало бы заменить слово "лук" на слово "швабра", но тогда исчезнут рифма и сам дух поэзии. Я и предположить не мог, что Петрарка способен пророчить.
   В отличие от Анатолия, Полетаев, которому было уже за семьдесят, с самого начала воспринимал попадавшиеся ему на глаза строки поэта в качестве пророчества. Вот и сейчас он с отвращением глядел на раскрытый синий том, который стал его даже пугать. "Исчерпано моё повествование, Мой век свершился в середине лет", - прочитал он только что (19). Он не намеревался брать в руки эту книгу, но она сразу привлекла его внимание, едва он вошёл в комнату, где ночевал Рыбаков, как привлекло внимание и то, что эту книгу совсем недавно читали и второпях плохо прикрыли другими книгами. Старика озадачивало то, что Анатолий читал Петрарку тайно, словно что-то скрывая. Пока, сколько раз ни брал сам Владимир Михайлович книгу, ему попадались только неприятные строчки. Он открыл синий том в другом месте. "... Готовится душа отринуть плоть..." (20). Эта фраза была напечатана обычным чёрным шрифтом, но в воображении старика она словно пламенела. Полетаев перелистал страницы назад, вперёд, вновь открыл книгу наугад и прочитал: "... Отсюда и уверенность исходит, Что близок час, когда покину свет..." (21). Если бы у него была привычка плеваться, он, несомненно, сейчас бы плюнул. Счастье, что не так много людей имеет такую неприглядную привычку, иначе все дома и улицы были бы усердно заплёваны, ведь причины для такого действия подстерегают человека на каждом шагу. "Как Толька может читать такую гадость? - подумал Владимир Михайлович. - Недаром сегодня он особенно мрачно говорил о поганце, которого ему навязали. Если что-то не ладится, то надо подбирать для себя книги бодрые, поднимающие настроение, помогающие справиться с трудностями. Толя, мой мальчик, как же изломала твой характер эта женщина! Ты словно вычеркнул из жизни почти всё светлое, радостное и весёлое".
   Кроме неприятных строк, упорно попадавшихся на глаза, Полетаева беспокоил племянник его друга. Валерий не докучал ему звонками или визитами. Он и заглянул-то к нему всего пару раз, когда приходил к будущему компаньону по бизнесу, и то на полчасика, только чтобы разузнать о соседке напротив. А сближение с ней не ладилось. Светлана охотно разговаривала со стариком, когда они встречались, но встречи эти были слишком редки. Владимир Михайлович даже не отдавал ей пылесос, который Анатолий давно отремонтировал. Он выжидал, когда в школе начнутся каникулы и учительница не будет так занята. Тогда можно будет подстроить чаепитие, а на него заодно пригласить ту женщину, которая поселилась в квартире Ани. Светлане будет приятнее придти в гости не в одиночку. Полетаев надеялся, что новая жилица окажется такой же общительной, как старая, и поможет ему создать непринуждённость. Пока старик чувствовал неловкость из-за того, что пока ещё ничем не помог Валерию, но надеялся, что очень скоро сможет пригласить его к себе в тот день, когда в гости зайдёт Светлана. Другое дело, что в нём крепло тайное нежелание способствовать сближению этих двух людей.
   Глядя на замкнутое лицо Рыбакова, вышедшего из подъезда, никто бы не заподозрил, что он как раз полон веселья. Прочитанная строчка Петрарки так удачно совпала с приключением в коридоре, что продолжала его забавлять. Однако всё "светлое, радостное и весёлое", вызванное этой случайностью, исчезло, едва Анатолий увидел, что ему навстречу идёт Курулёва, которую он продолжал считать Светланой. Путей к отступлению не было, свернуть некуда, а быстро перейти на другую сторону было бы слишком невежливо, поэтому он с отвращением ждал неминуемой встречи.
   Раиса Павловна заметила Рыбакова не сразу, а лишь когда между ними оставалось метра три. Она отвела детей в школу и решила зайти в "Седьмой континент", куда почти никогда не заглядывала. Там она увидела дешёвое молоко, обрадовалась, купила три пакета и решила, что напрасно пренебрегает этим магазином, ведь, оказывается, здесь можно кое-что покупать. На радостях она соблазнилась французским багетом и теперь укоряла себя за то, что поддалась его манящему виду. Его цена явно не соответствовала ни размеру, ни качеству, но, раз сдать покупку обратно было невозможно, оставалось только ругать себя, и этому занятию она предавалась всю обратную дорогу, доведя себя до того, что начало дёргаться лицо. Увидев, кто идёт ей навстречу, она встрепенулась и заволновалась, отчего судороги лишь усилились, однако такое состояние было для неё до того привычным, что она не отдавала себе отчёта, какое неприятное впечатление это оказывает на окружающих.
   - Анатолий Сергеевич, здравствуйте, - начала она.
   "Откуда она идёт? - с неприязнью думал Рыбаков. - Вроде, первый урок уже должен был давно начаться. Или у неё, к моему несчастью, нет первого урока?"
   - Доброе утро, - сдержанно ответил он и, чтобы не показаться невежливым, добавил. - Я думал, что все учителя давно в школе.
   Курулёва была польщена тем, что её считают полноправной учительницей.
   - Нет, мне идти в школу позже. Сейчас дети учатся, а потом с ними буду заниматься я.
   Рыбакову эта фраза показалась какой-то не то путанной, не то неправильно составленной. Он понял так, что неприятная Светлана Николаевна должна придти в школу ко второму или третьему уроку, а пока что дети, у которых она ведёт математику, изучают какие-то другие дисциплины.
   Раиса Павловна решила, что при каждой встрече надо потихоньку, шаг за шагом приучать Анатолия Сергеевича к мысли, что рядом с ним живёт симпатичная одинокая женщина с двумя прекрасно воспитанными детьми, которых любой мужчина счёл бы за счастье считать своими. Но Рыбаков явно намеревался её покинуть, поэтому надо было спешить.
   - У меня чудесные дети, - сообщила она. - Но с ними так трудно. Плохо, когда нет мужчины.
   "Да, учителей-мужчин в школе не видно, - мысленно согласился Рыбаков, не подозревая, что речь идёт не о детях вообще, а о двух конкретных детях. - Но по тебе не скажешь, что тебе трудно управляться с детьми".
   - А что, у вас в школе вообще нет мужчин? - спросил он, не зная, как побыстрее и повежливее сбежать.
   - Есть, но очень мало...
   Рыбаков достал телефон и сделал вид, что взглянул на время.
   - Ох, извините, опаздываю, - прервал он её. - Было приятно увидеться.
   Он шёл и спиной ощущал, что эта женщина продолжает на него смотреть. И что ей от него нужно? Он почувствовал, что близок к тому, чтобы всячески её избегать. Но как это сделать, если она возникает перед ним внезапно, как чёртик из коробочки. Она начала его немного пугать.
   Раиса Павловна действительно провожала его глазами. Она была так довольна тем, как активно начала проводить в жизнь свой план завоевать для себя мужа, а для детей - отца, и особенно его словами "было приятно увидеться", что дороговизна французского багета показалась ей не такой уж значительной. Зато вечером она удивит детей, подав его к чаю.
   Полетаев не собирался задерживаться дома после ухода Рыбакова, но всё-таки вышел не сразу. Он хотел в первую очередь выполнить основной пункт "уроков", то есть прогулку, но подумал о своём воспитаннике и принялся мыть посуду. Он даже себе не смог бы объяснить, почему так боится, что Толя застанет беспорядок, ведь тот никогда не сделал ему ни единого замечания, не намекнул, не посмотрел косо. Лишь в исключительных случаях, когда старик так загружал оба стола в своей комнате бумагами, что сам не мог в них разобраться, Анатолий мягко, но непреклонно настаивал на приведении их в порядок. Однако об уборке квартиры никогда не возникало разговора. Толя как бы между делом вытирал пыль, подметал пол, мыл посуду, раскладывал по местам вещи или попросту чуть их переставлял. Последнее поражало Полетаева. Вроде, почти все предметы оставались на своих местах, но после вмешательства Анатолия становилось очевидно, что теперь они лежат или стоят по-новому, аккуратно, именно так, как им, даже на самый придирчивый взгляд, положено лежать или стоять. Когда книгу на стол клал Владимир Михайлович, то это была всего лишь книга, небрежно лежащая на столе, однако стоило Толе чуть её передвинуть, и книга превращалась в украшение стола. И всё это делалось тихо и незаметно. Толя ухитрялся поддерживать порядок и чистоту, не превращаясь в раба порядка и чистоты. А старик боялся именно этих молчаливых действий. Он бы предпочёл, чтобы Анатолий хоть раз упрекнул его за неряшливость. Эта убийственная аккуратность Рыбакова преследовала его даже днём, когда он оставался в квартире один. Именно поэтому он сначала вымыл посуду, а уж потом собрался на прогулку. Но, уже одевшись, он прошёл в комнату своего воспитанника и вновь открыл синий том.
   - "К чему страшиться смерти? Ведь Господь На муку и на гибель шёл смиренно..." - поведала книга (23).
   Полетаев не удержался от восклицания:
   - Опять про смерть! Может, ближе к началу будут более светлые сонеты? Не с рождения же Петрарка думал о смерти!
   - "Вздыхаю, словно шелестит листвой Печальный ветер, слёзы льются градом..." - объяснила книга настроение поэта (24).
   - В каком же ты мраке прожил свою жизнь! - обратился Владимир Михайлович к автору этих строк. - А я плакать не буду. Лучше пойду гулять.
   Он вышел за дверь, поздоровался с Диком, подумал и на всякий случай, если Базиль тоже находится за самой дверью, поприветствовал и его. Пёсик ответил, кот промолчал. Почти одновременно с ним из квартиры с другой стороны коридора вышел Лёшка.
   "Он же ещё молод", - с сожалением подумал Полетаев, глядя на его опухшее лицо.
   - Здравствуй, Лёша, - сказал он.
   - Здравствуйте, Владимир Михайлович, - ответил тот.
   Старик слишком редко его видел, поэтому не мог уловить особую теплоту в его голосе.
   - Что ты с собой делаешь? - не удержался он от вопроса. - Опять допоздна пьянствовал с дружками?
   У Лёшки всё ещё был туман в голове, поэтому он немного помолчал, осмысливая сказанное.
   - А что, разве мы очень шумели? Это всё Пашок. Он, как напьётся, так порывается стать кубистом. А какой из него кубист? Да и что такое этот кубизм? Ширма, за которой можно скрыть неумение рисовать. А уж вопит так, словно вот-вот изрубит свои картины в лапшу, выбросит на помойку и в самом деле займётся кубизмом. Это у него такой пьяный бред. К утру, когда чуть протрезвеет, с него сходит. Но мне показалось, что вчера он не шибко орал.
   - Шум - это дело второстепенное. Ты сам не устал от такой жизни?
   Лёшка потряс головой.
   - Устал. А что делать-то?
   - Прекращай пить и иди на работу. Я ведь уже говорил, что Анатолий Сергеевич устроит тебя к себе.
   Пьяница не стал продолжать бесполезный разговор.
   - Я пойду, дело у меня есть. Но, вам, Владимир Михайлович, всё равно спасибо.
   "Наверное, пошёл за выпивкой, - с горечью решил Полетаев. - Экое несчастье!"
   Эта встреча произвела на него тяжёлое впечатление и омрачила начало прогулки. Потом быстрая ходьба и холодный ветер его взбодрили и подняли настроение. На обратном пути он купил мясо и лук и обдумывал, какой ужин приготовить к возвращению дорогого Толи. Однако, бодро взбежав по лестнице, он вновь вернулся мыслями к загубившему себя человеку, потому что увидел его приятеля, который звонил в дверь к Лёшке. Ему открыли, но Полетаев не видел, кто это был, и уже вообразил Алевтину Ивановну. Бедная старуха вынуждена будет объясняться с этим пьяницей.
   "Интересно, этот тот самый Пашок, которого тянет стать кубистом? - подумал он. - В этой компании, кажется, есть ещё Вован. И Пушок имеется. Пушок, Пашок, Вован. Они тоже художники? Интересно, какие картины они могут написать? У них ведь от постоянных пьянок, наверное, дрожат руки".
   - А, Овечка! - заговорил не вполне протрезвевший посетитель. - Лёха где?
   - Ушёл он. И ты отсюда топай. Вечером приходи.
   - У меня... вот.
   Открывая дверь в свою квартиру, Полетаев следил за этой сценой и разглядел бутылку.
   - Вечером, говорю, приходи. Лёши нет, а мне пора на работу.
   - Нет?.. - медлительно удивился пьяница. - На работу?.. Так позови Лёху. Он мне нужен.
   - Нет его!
   - Нет?.. Да ты пойми, что Лёху мне надо.
   - Иди домой!
   Женщина бесцеремонно захлопнула дверь перед лицом пьяницы. Владимир Михайлович, опасаясь, что этот ничего не соображающий человек сейчас пристанет и к нему с просьбой позвать Лёшку, торопливо вошёл к себе и запер дверь, не ответив на приветствие Дика, чем очень его огорчил.
   У Светланы был сегодня обычный школьный день, в который могло произойти всё что угодно или не произойти ничего особенного. Вчера она сглупила, и её до сих пор преследовал отголосок отвращения, которое она испытала. Она благоразумно не смотрела телевизор, опасаясь и глупых сериалов, и раздражающих передач, и лавины реклам, но по Интернету порой выискивала интересные фильмы, чтобы отдохнуть. Вот и вчера она почувствовала себя слишком усталой, чтобы что-то делать. Проверив тетради, она сначала зашла в Самиздат и чуть воспрянула духом, прочитав об одном из своих романов такое: "Как легко и интересно написано! Никаких штампов! Спасибо!" Одновременно она пробежала взглядом по уже прочитанным сообщениям: "Читала всю ночь. Спасибо", "Добавила к себе в список лучших", "Мне очень понравилось ваше произведение. Герои, сюжет, всё. Это одно из немногих произведений, описывающих повседневную жизнь, которое мне понравилось. И ещё потому, что я очень люблю детективы. Спасибо вам за ваш труд!!!", "Читая роман, испытывала двойственные ощущения. С одной стороны хочется быстрее дочитать, так как очень интересно и очень сложно отложить до завтра, а время поджимает. С другой - хотелось посмаковать и насладиться. Насколько много в этой книге в мелочах - в словах, взглядах, жестах (Светлана поняла, что имеет в виду читательница, но сказано было неуклюже). Как хорошо прописаны персонажи, метания героини, сомнение в оценке людей и своих ощущениях... При всём этом - динамичный сюжет и интрига. Давно не получала такого удовольствия! Спасибо"...
   Нельзя сказать, что этих посланий было много, потому что Света, жалея время, не стремилась входить в контакт с читателями и поддерживать беседы, но они её очень подбадривали. Особенно ей нравилось, когда её хвалили за неторопливость. Сейчас все так привыкли к стремительно развивающимся событиям в книгах, что очень многие уже не воспринимают того, без чего в прежней литературе не обходилось: размышления героев, их внутренний мир, описание среды, в которой они обитают... Некоторые читатели Светланы так и сообщали ей, что написано очень интересно, но книга слишком большая по объёму. Ей тогда приходило в голову, а сможет ли этот нелюбитель больших текстов осилить хотя бы "Трёх мушкетёров" или, более того, "Десять лет спустя"? Она любила писать неторопливо, включая в книгу, кроме основного, много второстепенных сюжетов. Если роман был о современности, то ей хотелось не только увлечь читателя интересной интригой, но и показать жизнь, какая она есть в описываемое время, чтобы книга давала представление, как и чем жили те или иные категории граждан, о чём думали, о чём мечтали, о чём жалели. Ей хотелось писать не книги-однодневки (прочитал - выбросил), а такие, к которым можно возвращаться.
   Но, несмотря на удовольствие от прочтения приятного отзыва, к Светлане не пришла бодрость, и она по-прежнему чувствовала сильное утомление. Сейчас она бы не смогла написать ни строчки, она даже читать не хотела, боясь, что книга не принесёт радости и каждую страницу придётся перечитывать дважды. Чтобы занять себя перед сном, она поискала в Интернете какой-нибудь простенький фильм. На свою беду, она наткнулась на фильмы ужасов. Как известно, они бывают действительно страшные, а бывают попросту противные. Ей попались именно противные. Она посмотрела один, потом часть другого, для интереса бегло, кусками, просмотрела ещё несколько страшилок и с тошнотворным чувством выключила ноутбук. Было уже слишком поздно, чтобы "заесть" эту гадость кусочком какого-нибудь хорошо известного приятного фильма.
   Утром отвращение уже потеряло остроту, но всё-таки ощущалось. Светлане хотелось бы взглянуть на режиссёров, которые снимают такую помойку, где нет ни смысла, ни морали, а имеются лишь зрелища человеческих мучений, секс и изрядное количество нецензурщины. А ещё лучше было бы показать таких творцов психиатрам. При подходе к школе Света начала рассуждать и анализировать. К собственному удивлению, она обнаружила, что даже в этой глупости можно обнаружить кое-что для вывода. В попавшихся ей фильмах (а сколько подобного ей не попалось!), когда появляется нечисть, герои всё время твердят: "Чёрт!", "Дьявол!", "Проклятие!" При этом они почти все, мужчины и женщины, ругаются грязными словами и говорят непристойности. И почему-то никто из них никогда не позовёт на помощь Бога. Выходит, создателям этих фильмов ближе Дьявол, если у их героев никогда не вырвется хотя бы бездумно: "Господи!"
   "О чём это я? - спохватилась Светлана, входя в школу. - Мне сейчас только глупых страшилок не хватает! А интересно, кто финансирует создание такой мерзости? Неужели это прибыльно? Выходит, американцы это охотно смотрят? Лишь бы русские люди не подсели на такие бездумные творения".
   - Светик, привет! - радостно поздоровался Жигадло. - Раз я увидел тебя с самого утра, значит это хороший знак. День будет добрым, и ты наконец-то согласишься выйти за меня замуж.
   - Мне выходить замуж не положено, потому что у меня кот и пёс, - ответила Света.
   - Чем же они помешают? - удивился Михаил Борисович, предвидя необычное объяснение.
   - Сейчас принято составлять брачные контракты. Обычно делается так: после развода всё имущество пополам. А как пополам? Пилить Дика и Базиля? Так что не стройте иллюзий, Михаил Борисович, а с трезвой головой отправляйтесь давать уроки детям.
   - С этим можно поспорить... - начал было Жигадло, но его прервала немолодая учительница физической культуры Ласкина.
   - Здравствуйте, коллеги, - сказала она. - Знаете, что я только что услышала?
   Оба учителя и присутствующая тут же охранница насторожились.
   - Представляете, я еду в метро, а рядом сидит девушка с наушниками. Обычно молодёжь оглушает себя современной музыкой, так называемой музыкой, а эта слушала какую-то передачу, точнее, запись передачи. Было так громко, что даже я, без наушников, многое услышала.
   - И что же вы услышали? - спросил Жигадло.
   - Ничего особенного, кроме конца. Ведущий так завершил передачу: "Этот пятничный вечер все участники конференции провели в приятном окружении Юлии... какой-то". Интересно, как она умудрилась окружить всех участников конференции?
   Михаил Борисович широко развёл руки.
   - Нет, даже вас троих я не могу окружить, - решил он. - А она сумела. Что за женщина!
   - Всё, Михаил Борисович! Больше даже не заикайтесь ни о женитьбе, ни о разделе моих котопсов! - решительно заявила Светлана.
   - А это почему? - удивился Жигадло.
   Учительница физической культуры и охранница тоже с интересом ждали ответа.
   - Как можно выходить за вас замуж, если вы восхищаетесь другими женщинами. Это же измена ещё до свадьбы. Она всего лишь ухитрилась окружить всех участников конференции, а уже стала для вас идеалом.
   - Светлана Николаевна, он это сказал от досады, - объяснила Ласкина. - Устал от ваших отказов, поэтому решил возбудить в вас ревность.
   - Так я и поверила, - возразила Света и перешла к действительности. - Как не хочется идти наверх!
   - Тебе, Светик, не наверх идти не хочется, а не хочется работать, - уточнил Жигадло. - А кому хочется? Клянусь всеми своими методичками, что с удовольствием поменялся бы местами с Анной Андреевной. Честное слово, Анечка!
   Светлана не знала, что охранницу зовут Анна Андреевна. До сих пор она обходилась безличным обращением, но женщине будет приятно, если её станут называть по имени-отчеству.
   - Не получится, - ответила охранница, смеясь.
   - Вы клянётесь всеми своими методичками, - сказала Света. - А интересно, как бы на вашем месте поклялся врач? Клянусь всеми хворями на свете?
   Разговор шёл ни о чём, и это означало лишь то, что учителям просто не хотелось расходиться по кабинетам. Однако, как бы рано они ни пришли в школу, но время не стояло на месте, поэтому им пришлось расстаться.
   Светлана услышала внизу голос Карасёвой и приостановилась на лестнице. Если Людмила Аркадьевна задержится, то можно будет не ждать и продолжать путь, а если нет, то коллега быстро её догонит.
   - Светлана Николаевна, привет! - поздоровалась учительница истории. - Я заметила, что рано приходят одни и те же, а кое-кто успевает лишь к звонку. И им, представьте, не делают замечаний.
   - Главное, попасть в первую группу, - сказала Света. - А остальные пусть заботятся о себе сами.
   Ей не хотелось начинать день с осуждения кого-либо. Ясно, что Землянская или Дама побоятся тронуть Семакову, даже если она поспеет не к первому звонку, а лишь ко второму.
   - Здравствуйте, коллеги, - приветствовала их Серёгина, вышедшая из кабинета, чтобы вымыть тряпки и губки для стирания с доски. - Как вы себя чувствуете?
   - Нормально, - ответила Светлана. - Я вчера вечером буквально умирала от усталости. Вроде, ничего особенного не делала, а не могла шевелиться.
   - А у меня вчера было всё нормально, - сказала Людмила Аркадьевна, сейчас же принявшаяся искать у себя признаки недомогания. - Сегодня, вроде, голова какая-то...
   - Это всё погода, - пояснила Серёгина. - Меня и сегодня шатает, а вчера я еле дошла до дома, а там сразу легла.
   - Мне понравился анекдот, - сказала Света. - Когда плохо себя чувствует англичанин, француз, представитель любой нации, то он идёт к врачу. А когда плохо себя чувствует русский, то он ссылается на погоду и продолжает работать.
   - Вот-вот! Прямо в точку! - подхватила Мария Александровна. - Муж с сыном вчера испугались, старались меня не тревожить. Муж даже сам стал готовить ужин. А что я? Умираю, иначе не скажешь. Лежу, наблюдаю в открытую дверь, как муж возится на кухне. Потом чувствую, что не могу вот так просто лежать.
   - Скучно умирать, ничего не делая, - пояснила Карасёва.
   - Именно. Я и говорю: "Давайте, я хоть картошку почищу". Мне дали. Лежу, опершись спиной о подушку, и чищу. Подумайте, до чего мы дошли! Мы настолько привыкли всегда что-то делать, что не можем проводить время просто так, в бездействии.
   - Я помню, как в Абхазии идёшь по улице, а там на каждом шагу сидят мужики и ничего не делают, - стала вспоминать Светлана. - Сидят целый день, видишь их на том же самом месте постоянно. Наверное, уходят только поесть. И как им не тошно? Хоть бы играли во что-нибудь. Нет. Сидят неподвижно, только провожают глазами проходящих. В голове, наверное, пустота.
   - Это мы замечаем у их потомков, - язвительно сказала Карасёва.
   - Тише, девочки! - одернула их Серёгина. - Услышат, не так поймут, нажалуются...
   - Я имею в виду не всех, а только неуспешных, - поправилась учительница истории.
   - Наше постоянное пугало - недобрые уши, - вставила Света. - Дамоклов меч. Как бы не услышали, не разобиделись, не так поняли.
   - А разве вам неизвестно, что некоторые из этих приезжих записывают слова учителей, чтобы потом, если понадобится, предъявить запись. Да ещё они сотрут то, что сочтут лишним, и получится, что учителя надо сажать в тюрьму. Даже самая безобидная фраза, если нет контекста, потянет на преступление.
   - Это как переделывают высказывания Ленина, - подхватила Светлана. - Выдернули слова "чтобы кухарка могла управлять государством", и без контекста они получились дуростью. Многие, как попугаи, подхватили, не удосужившись заглянуть в статью, а если бы прочитали предложение полностью, то поняли бы, что смысл в этой фразе совсем другой.
   - А проделывают такое, как вы сами понимаете, не хорошие ученики, а неуспешные, которые хотят получить то, что не заслуживают, - закончила Серёгина собственную мысль.
   - Немного не по теме, но расскажу, - спохватилась Людмила Аркадьевна. - Кто ведёт в классе, где учится Кашин?
   - Я знаю, кто это, но там не веду, - ответила Мария Александровна. - Там ведёт новая учительница математики, Колесова.
   - Это толстый такой мальчик? - стала вспоминать Светлана. - Не столько толстый, как широкий, крепкий такой.
   - Он. Наверное, его все знают, - подтвердила Карасёва. - Категорически не желает учиться. Так вот вчера был у меня с ними урок. Я упомянула, что Сократа отравили. Кашин заявляет: "А я наелся стирального порошка, когда был маленьким. И не отравился". Я отвечаю: "Зато теперь мы расхлёбываем последствия". Все смеются, а он поразмыслил над моими словами и вдумчиво так говорит: "Да нет. Вроде, ничего". Класс чуть не умер от смеха.
   - Поостерегитесь так шутить, - продолжила свои предостережения Серёгина. - Далеко не все воспримут это как шутку. Хорошо, он мальчик не вредный. Вчера он не додумался до смысла, потом, спустя какое-то время, додумывается, но только посмеётся. Но другой может завести против вас целое дело. Не расхлебаете. Попробуйте сказать такое вашему Алаеву или Григоряну, и увидите, что будет.
   - О них лучше не упоминать, - сказала Светлана.
   - Я потому сразу о них вспомнила, что это два сапога - пара. Подумаешь об одном, и сейчас же на память приходит другой. Я вчера видела, что отец Алаева опять приходил к Красовскому. Что-то он к нему зачастил.
   "Раз учителей не приглашали на встречу, значит, он приходил не по их жалобам, - сразу же подумала Света. - У них какие-то свои дела".
   - Как хорошо, что вы уже здесь! - радостно закричала секретарша директора ещё издали. - Распишитесь! Я нарочно пришла пораньше, чтобы попробовать всех обойти до уроков.
   - А что это? - спросила Серёгина.
   - Ничего особенного. Приказ об организации работы на каникулах. Что мы работаем с понедельника по пятницу, а вы должны не только отработать в школе свои часы, но и дополнительное время, отведённое на обед.
   - А если у человека, к примеру, в какой-то день всего четыре урока? - спросила Света.
   - Всё равно он должен оставаться в школе на обеденный перерыв, - развела руками секретарша. - Это не я придумала. Спустили сверху. Расписываться в журнале надо при приходе в школу и при уходе. Обязательно проставлять время. Вы это знаете.
   Светлана расписалась, не вчитываясь, Серёгина более внимательно окинула взглядом документ, а Карасёва прочитала его от первой строчки до последней и только после этого поставила свою подпись. Света запоздало пожалела, что тоже не прочитала документ. Она всегда сначала распишется, доверившись чужим словам, а уж потом, задним числом, начинает себя укорять за такое легкомыслие. Ведь предупреждают, что надо читать даже записи, сделанные самым мелким шрифтом, который без лупы и прочитать-то невозможно, причём, утверждают, что там-то обычно и кроется подвох.
   - Какая вы всегда оживлённая! - сказала Мария Александровна секретарше. - Так и излучаете радость и энергию.
   - А я радуюсь с самого утра, - объяснила та. - Раз я проснулась, значит, ещё жива, и я уже радуюсь, уже счастлива.
   - Это надо взять на заметку, - решила Людмила Аркадьевна.
   - А я только наполовину счастливый человек, - призналась Светлана.
   - Правда? - удивились коллеги. - Это как?
   - Полностью счастливый человек - это тот, который утром с удовольствием идёт на работу, а вечером с удовольствием идёт домой. Я тоже вечером с удовольствием иду домой.
   Все засмеялись.
   - Поговорили - и разбегаемся, - сказала Сергеева. - Уже начинают появляться дети.
   - Ранние пташки, - уточнила Карасёва. - Кстати, Жигадло вам не говорил?
   Михаил Борисович в сознании Светы был неразрывно связан с неприличными анекдотами, поэтому она сразу же подумала, что Людмила Аркадьевна хочет пересказать один из них.
   - О чём? - спросила Сергеева.
   - О журнале. Его так и не нашли, но решили не переписывать, а распечатать электронный журнал и вклеить вместо тех страниц, которые должны быть заполнены.
   - Да, это я знаю, - подтвердила Мария Александровна. - Алла Витальевна консультировалась по этому поводу, и ей разрешили такой вариант.
   - Так что нам повезло, - заключила Карасёва. - Хоть какая-то польза от электронного журнала.
   Светлана в этом классе не преподавала, радоваться ей было не из-за чего, поэтому она объективно оценила ситуацию. "Все рады, кроме Жигадло, - подумала она. - Ему всё равно придётся заносить списки детей на каждую страницу, а это долгая работа".
   Учителя разошлись по своим кабинетам, но мысль об отце Алаева всё не выходила из головы Светы. Зачем он приходил? Мария Александровна сказала, что он к Красовскому зачастил. Что же ему надо? Хорошо, если речь идёт не об оценках по математике, а то ведь профессор уже говорил ему, что знания мальчика колеблются между четвёркой и тройкой. А раз прошло какое-то время, он уже может сказать, что достаточно натренировал Давида и тот заслуживает полноправной четвёрки. А как доказать обратное, если все доказательства, даже контрольные и самостоятельные работы, попросту отметаются?
   К счастью для мнительной женщины, её приятельница тоже не забывала о профессоре-репетиторе, да ещё Серёгина упомянула об отце Алаева, подстегнув её любопытство, поэтому именно сегодня Карасёва нашла случай разузнать обо всём подробнее.
   - Ну, Светлана Николаевна, я тебя сейчас удивлю, - сообщила она, входя к Свете перед третьим уроком.
   - А что случилось?
   - Да всё об Алаеве. Мария Александровна сказала, что его папаша сюда зачастил, вот я и захотела выяснить, как продвигается его учёба у профессора. Давно собиралась, а сегодня решилась.
   - И он ответил, что этот профессор считает, будто я занижаю оценки?
   - Не гадай, Света, всё равно не угадаешь, - торжественно произнесла Людмила Аркадьевна. - Нет никакого профессора. Алаев, видно, про него давно забыл, а может, пропустил мимо ушёй то, что говорил его отец, поэтому удивился и сказал, что он никогда не занимался с репетитором, а нашёл уроки математики по Интернету и смотрит их. Представляешь?
   - Да ведь он не знает самых азов! - воскликнула Света, прежде всего подумав о безрезультатности таких занятий. - Как он самостоятельно разберётся в этих уроках? Он учиться попросту не умеет.
   - А его отец-то распинался про профессора!
   - Не понимаю, кто тянет людей за язык? - наконец-то удивилась Светлана. - Зачем? Что им даёт эта ложь? Неужели он думал, что мы... падём ниц перед ним, когда он объявит о профессоре?
   - Да уж! - согласилась Карасёва. - Сказано было много.
   - Но если уж солгал, то помни об этом, чтобы не попасться. И сына предупреди, чтобы придерживался этой лжи. Неужели он так много врёт, что уже путается?
   - А ты ещё так серьёзно убеждала его, что лучше взять в репетиторы школьного учителя, - напомнила Людмила Аркадьевна.
   - Это, действительно, лучше... Ну и дурак! А какой напыщенный! Неужели ему никогда не бывает стыдно?
   - Конечно, нет.
   Светлана первую половину урока в седьмом "а" классе всё ещё была под впечатлением новости, но потом, когда пришлось вновь вдалбливать детям, что делить на ноль нельзя, а умножать можно, ей было уже не до Алаева. О нём она вспомнила на следующем уроке, потому что следующим уроком была алгебра у одиннадцатого "а". Алаев, понятное дело, не думал ни о мифическом профессоре, ни об уроках по Интернету, и Света, увлечённая работой, тоже об этом почти забыла. В этом великолепном классе сильно выделялись неуспехами и хамским поведением Алаев и Григорян. Макаов тоже ничего не знал, но не создавал шума, лишь временами возмущался плохими оценками. А новый мальчик, Мамедов, мало того что был тихим, так ещё оправдывал свои оценки. Он пришёл в эту школу с четвёрками по алгебре и геометрии, и Светлана с приятным удивлением убедилась, что и у неё он будет получать четвёрки. На пятёрку он не тянул, но ниже четвёрки не опускался, причём в геометрии он разбирался лучше, чем в алгебре.
   Когда урок подошёл к концу, и Света собрала тетради с короткой самостоятельной работой, она бегло проглядела записи Мамедова. Ошибка была, но в целом решение было правильным. Сложность математики заключается не только в том, что незнание мелочи из шестого класса может мешать ребёнку учиться до конца одиннадцатого класса, но ещё и в оценивании работы. Одна-единственная крошечная ошибка в вычислении, сделанная в начале решения, способна погубить весь сложнейший пример, иногда приведя к полнейшей нелепости. Учитель может это учесть, но на экзамене в первых двух частях задания важны лишь ответы.
   - Ахмед, подойди на секунду,- попросила Светлана мальчика, когда класс выходил из кабинета.
   Только учителя способны, не моргнув глазом, называть одиннадцатиклассника, этакого взрослого детину, мальчиком.
   - Смотри, где ты допустил ошибку.
   Мамедов пригляделся, задумался и признал её правоту. Но Света задержала его не для того, чтобы обсуждать ошибки.
   - Ахмед, почему ты поменял школу? - спросила она. - Обычно это не делают в одиннадцатом классе. Я боялась, что ты окажешься двоечником, но ты хорошо учишься. Так почему же ты ушёл из той школы?
   Мальчик заколебался, и Светлана подтолкнула его к ответу, сказав:
   - Впрочем, можешь не отвечать, если тебе это неприятно.
   Ахмед попался в ловушку.
   - У меня вышел конфликт с одной учительницей, - объяснил он. - Я так и сказал ей, что она ко мне придирается, потому что я чёрненький.
   Светлане были знакомы разные типы приезжих. Одни, и их большинство, ведут себя словно завоеватели в покорённой стране, пытаясь навязать свои порядки, другие приспосабливаются жить в новом обществе и не противопоставляют себя коренному населению, а этот мальчик вбил себе в голову, что его будут притеснять за то, что он нерусский. С такими детьми ей тоже приходилось иметь дело. Подозрительность - одно из самых неудобных человеческих качеств, причём это одинаково неудобно как для самого обладателя такого порока, так и для окружения, потому что подозрительный человек за каждым невинным словом или действием способен усмотреть для себя обиду.
   - А она придиралась? Её уже нет в твоей жизни, она осталась в прошлом. Но если быть честным перед самим собой, то как ты думаешь сейчас? Она, действительно, была несправедлива?
   - Не знаю, - признался Мамедов. - Теперь, когда вы спросили, я уже не знаю. Наверное, тогда она была права, я, действительно, ошибся. Но уж после того, что я ей наговорил, у нас испортились отношения. У нас с ней началась война. Папа решил, что мне лучше перейти в другую школу.
   - А почему не в параллельный класс? - удивилась Светлана. - Менять класс непросто, а уж менять школу вообще тяжело.
   - Так она и в том классе учила.
   - Понятно. Хорошо, что ты мне это рассказал. Давай договоримся на будущее вот о чём. Если ты за какую-нибудь работу или ответ у доски получишь плохую оценку, не думай, что я к тебе придираюсь. Я ставлю оценки только за решение, а не за личность ученика. Решено правильно - пять, грубейшие ошибки - два. И мне совершенно не важно, кто это решал, чёрненький или беленький. А если тебе всё-таки покажется, что я несправедлива, то лучше подойди и спокойно объяснись.
   - Договорились, - согласился Ахмед с улыбкой.
   "Ужас! - подумала Светлана. - Только бы он не начал повсюду искать оскорбительные намёки. Но хорошо хоть то, что он не провалит экзамен".
   В коридоре ей попался Красовский, а из-за этого сразу вспомнился отец Алаева, с упоением лгавший о профессоре, который репетирует его сына.
   - Привет, Светик, - поздоровался Алексей Геннадьевич. - Как жизнь?
   Света подумала и сочла, что ничего плохо не произойдёт, если она расскажет об открывшейся правде. Красовский присутствовал при том разговоре, поэтому ему будет полезно знать, на что ещё способен отец Алаева, помимо беготни за сыном и пинания дверей. Конечно, он прекрасно разобрался в этом человеке и не удивится рассказу, но пусть узнает ещё больше. А уж какие у них секретные дела, это её не касается.
   Алексей Геннадьевич выслушал новость и гулко захохотал.
   - Комментарии отсутствуют, - заявил он. - Просто не хватает слов! А хочешь взглянуть на объяснительную его сынка? Этот гадёныш прогулял первый урок, причём в школе он был. Я потребовал написать объяснительную, и вот что он накарябал.
   Светлана прочитала на листке, вырванном из тетради в клеточку:
   "Я Алаев Давид не пошел на 1 урок из-за того что у меня болела голова я сидел на 2 этаже. Я забыл подойти к классному руководителю. Алаев".
   - А запятые при письме, по-видимому, отменили, - заметила Света.
   - Какие там запятые! - махнул рукой Красовский. - До запятых ли мне? Можешь себе представить, что этот недоумок собирается сдавать ЕГЭ по химии? Ему, видите ли, химия нужна для поступления в университет. А как он сможет сдать экзамен, если он не только никогда не изучал химию углублённо, но даже не знает азы?
   "Математику мы тоже углублённо не изучаем, однако сдавать её надо всем, тому же Алаеву", - подумала Светлана.
   - Неуспешный ученик в общечеловеческом смысле этого слова, - сказала она.
   - Неуспешный, - повторил Алексей Геннадьевич. - Только в жизни этому неуспешному гадёнышу найдут тёпленькое местечко, и будет он получать в двадцать раз больше любого успешного.
   - Возможно, - согласилась Света.
   - Не возможно, а точно, - внушительно ответил Красовский и продолжил путь.
   Светлана спустилась на первый этаж, чтобы сдать один ключ и получить другой, но этого другого на месте не оказалось, поэтому пришлось ждать, когда его принесут, почти до самого звонка. Учительница, задержавшая его, смутилась, обнаружив томящуюся коллегу.
   - Вы ждёте ключ? Извините, меня сначала задержали дети, а потом - завуч, - оправдывалась она.
   Разбираться, правда это или нет, не было ни времени, ни охоты, а тем более не было желания укорять женщину.
   - Бывает, - ответила Светлана и поспешила на урок.
   Она боялась только одного - встретить завуча и получить выговор, но как раз Землянская-то и попалась ей навстречу. Больше от отчаяния, чем по трезвому расчёту, Света заговорила первая:
   - Как сделать так, чтобы ключи сдавались вовремя? Может, объявить об этом на собрании? Представляете, проторчала возле поста охраны всю перемену, а ключ получила только что!
   Из-за того, что Светлана запыхалась, речь прозвучала неожиданно напористо и категорично. Завуч, не ожидавшая от этой учительницы такой пылкости, не стала делать выговор, как намеревалась, а чуть помедлила и ответила совершенно спокойно:
   - Да, вы правы, учителям стоит напомнить, что они не единственные пользуются ключами. У вас урок?
   "А зачем бы мне понадобился ключ, если бы у меня не было урока?" - мелькнуло в голове Светы.
   - В том-то и дело! Приходится бежать!
   И вновь решительность в её голосе обезоружила Землянскую, привыкшую нападать на тихих учителей, покорно воспринимающих выговоры.
   - Так спешите, - только и сказала она.
   Светлана не ожидала, что так легко отделается, но заранее мысленно пережила столько неприятностей, что вместо облегчения испытывала сомнение, оговорили её или посочувствовали. Но на уроке не было времени думать о постороннем, поэтому встреча с завучем отодвинулась на задний план.
   Восьмой "а" ей нравился, но там имелись "никакие", по выражению учителей, дети, причём имелись в избытке. Как сказала Карасёва, половина класса состояла именно из таких детей, а ведь её предмет был несравнимо легче, чем математика. На уроках это означало просто серьёзную помеху, на диагностических работах - необходимость ставить им неправедные тройки, а при независимых проверках они являли собой угрозу. Но сейчас было обычное занятие, на котором разбиралась новая и очень нетрудная тема, поэтому Светлана получила от сегодняшней работы удовольствие. Она даже успела закончить урок к самому звонку, почти секунда в секунду.
   - Кто не переписал в дневник домашнее задание, не забудьте это сделать, - напомнила она.
   - Светлана Николаевна, а вы боитесь змей? - спросил Митя Новодёров.
   Света удивилась неожиданному вопросу.
   - Не то, что очень боюсь, но не люблю, - ответила она. - Когда на наши дачи вернулись гадюки, то при виде толстой чёрной змеи, которая проползла прямо передо мной, пришла в ужас и сначала опасалась ходить по траве без высоких сапог, но теперь привыкла, что они живут под боком, надеюсь на их здравомыслие и хожу в босоножках.
   - Ух ты! - выдохнул Максим Степашин. - Змеи на даче! Ужас!
   Дети, которые не успели уйти, задержались, чтобы послушать.
   - К счастью, у наших гадюк мало яда, - объясняла Светлана, одновременно собирая свои вещи и укладывая их в сумки, - поэтому они приберегают его для своих нужд и не растрачивают зря. И они невредные, не нападают без причины, а стараются вовремя уползти. Здесь главное - не наступить на змею. У меня на участке травы много, поэтому я стараюсь ходить не как индейцы в старину, бесшумно, а как человек, который хочет оповестить о своём присутствии, то есть где-то лишний раз топну, где-то пошуршу ногой в густых сорняках.
   Не для всех детей объяснение, облечённое в такую форму, было полностью понятно, многие улавливали лишь основную мысль, но Света нарочно не разбивала сложные предложения на более простые. Она хотела, чтобы нечитающее поколение имело представление о том, что говорить можно не только короткими репликами. По этой же причине она не следила за тем, чтобы употреблять лишь те триста-четыреста слов, которые, по статистике, занимают девяносто процентов речи на любом языке.
   - Значит, вы не испугаетесь, когда я покажу вам змею? - спросил Митя.
   Светлана сразу же подумала, что, во-первых, ей придётся собрать всю свою волю, чтобы подавить естественный страх перед змеёй, во-вторых, этот мальчик не может принести в школу ядовитую змею, не помещённую в надёжную банку, поэтому волноваться не о чем, в-третьих, если он принёс змею даже в надёжной банке, это недопустимо, а потому на это придётся как-то реагировать, в-четвёртых, раз Митя спросил, не боится ли она змей, значит, эта змея будет ей представлена без банки, а это означает, что она неядовита и от Светланы потребуется мужество, чтобы не выдать, что она предпочитает держаться подальше и от безопасных змей.
   - Постараюсь не очень испугаться, - пообещала она.
   Мальчик достал резиновую змею, хорошо выполненную и очень естественно раскрашенную.
   - Какая хорошенькая! - не удержалась от восклицания Света. - Дай мне её рассмотреть. Вот прелесть!
   - А я страшно испугалась, - призналась Лариса Мирзаханян. - Мы были в раздевалке, и вдруг он её на меня бросил.
   - А я совсем про неё забыл и вдруг увидел в самом низу шкафчика, - объяснил Митя. - А Лара была рядом, вот я её на неё и бросил. А она как завизжит!
   - Не надо так делать, - сказала Светлана. - Если человек здоров, то он сначала испугается, а потом успокоится. Но и для него такое испытание вредно. А если у человека больное сердце, то он может умереть.
   - Я её только на Лару бросил, - оправдывался мальчик. - Учителям я её только показывал. Я ведь спросил вас, боитесь ли вы змей, а только потом её достал.
   - Всё-таки ты и детей не пугай, - сказала Светлана, любуясь змеёй.
   - Она вам нравится?
   - Очень. Замечательная змея.
   - Тогда возьмите её себе, - расщедрился Митя и пояснил. - Она мне не нужна. У меня дома пять таких. Не совсем таких, но похожих.
   - Спасибо, - поблагодарила Света, с удовольствием принимая подарок.
   Она положила змею в сумку, попрощалась с детьми и хотела запереть дверь, но пришла хозяйка кабинета и этого не потребовалось.
   - Приветствую вас, Светлана Николаевна, - поздоровалась учительница биологии. - Уходите?
   - Да. Смотрите, что мне подарили дети!
   - Я видела, как они кидали эту змею друг на друга. Визг стоял!
   - Я не буду кидать её на коллег, - пообещала Света.
   Обе засмеялись.
   - Её бы подложить Красовскому, - мстительно сказала учительница биологии.
   - Уверена, что он не испугается, - возразила Светлана.
   - Да, такого не испугаешь. Сам кого хочешь испугает, - согласилась женщина.
   По-видимому, у неё была причина говорить в таком тоне, но ведь не будешь до неё доискиваться.
   - Хорошего вам дня, - попрощалась Светлана.
   Можно было не торопиться со сдачей ключа, поэтому она неспешно шла по коридору, направляясь к лестнице.
   - Был у вас Алаев? - спросила Карасёва, попавшаяся ей навстречу.
   - Не на этом уроке, а на предыдущем, - пояснила Света. - По нему нельзя понять, что он занимается математикой по Интернету. Как ничего не знал, так и продолжает ничего не знать. Лучше смотрите, что мне подарили!
   Она поэффектнее выхватила из сумки змею, но Людмила Аркадьевна не заинтересовалась игрушкой.
   - Я таких видела. Они продаются, - сообщила она.
   "Ясно, что Митя её не сам отлил", - подумала немного разочарованная Светлана.
   - Правда, хорошо сделана? - спросила она. - Я дома положу её как-нибудь позанимательнее, поинтереснее.
   - Вы её своим питомцам покажите, - посоветовала Карасёва.
   - Нет, вот им я её и не покажу, - возразила Света. - У нас на даче много змей. Пока всё обходится нормально, никто ещё не пострадал. Только одного молодого человека в лесу ужалила змея, но всё обошлось благополучно. По-видимому, она только укусила его, а яд не впрыснула. А может, он не рассмотрел как следует и то был уж. Но я боюсь, что, если животные привыкнут к резиновой змее, они так же легкомысленно отнесутся и к настоящей. Вдруг захотят с ней поиграть? Они ведь домашние, у них притуплены инстинкты. Я и от кота её спрячу. Наверное, положу её в сервант между посудой, да ещё и жемчужные бусы туда же помещу. Змеи хорошо сочетаются с разными сокровищами.
   - А это что такое? - удивилась Серёгина, присоединяясь к ним.
   - Это подарок от детей, от мальчика из восьмого класса, - объяснила Светлана.
   - У сына была такая, но яркая, - сказала Мария Александровна. - У этой окраска естественнее.
   - Для русского человека, - поправила её Света. - А для индуса или бразильца, наверное, покажется естественнее яркая раскраска. Но у них и такие змеи водятся. Может, это зелёная древесная змея?
   - Ой, уберите её скорее! - попросила учительница рисования, проходившая мимо и остановившаяся, чтобы поздороваться. - Я её видеть не могу! Мне дети её показали, и я прямо отшатнулась. Я так боюсь змей! Знаю, что она резиновая, но ни за что до неё не дотронусь. Мне даже смотреть на неё страшно.
   - Хорошая змея, - отметил Жигадло, который тоже проходил по коридору. - Тебе, Светик, видно, мало котопсов, ещё и рептилий подавай.
   Светлана погладила змею и убрала в сумку.
   - Красовский любит лазить по чужим столам, - сообщила Карасёва общеизвестный факт. - Вот бы он выдвинул ящик и наткнулся на змею!
   Михаил Борисович подхватил мысль:
   - Это мы устроим. Землянская собирается провести лабораторную работу, а для этого на шестом уроке займёт кабинет Красавчика, а тот выгонит меня из моего кабинета, потому что у меня урока нет. Вот я и могу так пристроить змею, что она выпрыгнет на него, едва он выдвинет ящик. Это будет ему наукой не лазить по чужим вещам. Одолжишь мне змею, Светик?
   Светлане этого очень не хотелось. Она опасалась не за здоровье Красовского, а за целость змеи, когда он оправится от испуга. Но с сомнением и сожалением она всё-таки отдала понравившуюся игрушку.
   - А вдруг он её разорвёт?
   - Не разорвёт, Светик, не волнуйся. Я с него тогда потребую десять змей. Даже не думай об этом.
   - Только отдайте мне её, когда опыт будет завершён, - попросила Светлана.
   - А когда ты уходишь домой?
   - У меня надомник на шестом и седьмом уроках. Но урок не с Шуриком Пономарёвым, а в школе
   - Вот и отлично! После шестого урока я к тебе зайду. Где ты будешь?
   - В учительской.
   - Нет, не выйдет. Там кто-нибудь подслушает, - решил Михаил Борисович.
   - Тогда приходите ко мне, - предложила Карасёва. - У меня и расскажете, как всё прошло.
   - Я тоже зайду, - предупредила Серёгина.
   - И я, - сказала заинтересовавшаяся учительница рисования, у которой не было особого повода не любить Алексея Геннадьевича, но которая обижалась на него за его демонстративное пренебрежение к её предмету.
   Теперь Светлану стали грызть сомнения разного рода. Мало того что Красовский был способен лишить её змеи, так он мог ещё и сам пострадать. Вроде, на вид он здоровый крепкий мужчина, но что если у него слабое сердце или что-нибудь ещё? Она так разумно говорила детям, что никого нельзя пугать такими игрушками, а сама собирается поступить вопреки здравым рассуждениям.
   - А если он окочурится? - нерешительно спросила она.
   "На стене клопы сидели и на солнце щурились. Как фининспектора узрели, сразу окочурились", - досказала она мысленно, не ручаясь за точность цитаты из "Двенадцати стульев".
   - Он?! - со смехом осведомилась Карасёва.
   - Это скорее змея окочурится, - подхватила Серёгина.
   - А кто его просит лезть в мой стол и копаться в моих вещах? - поинтересовался Жигадло. - У меня не только змея может оказаться в столе, но и... стрелы, отравленные ядом курары.
   - Не мечтайте, - возразила Карасёва. - Мы даже цветы должны были выбросить, в которых имелся ядовитый сок. Вдруг дети начнут их жевать? А вы о такой экзотике заговорили.
   - Есть один анекдот... - начал Михаил Борисович.
   - Анекдот-то есть, - согласилась Света, - но мне его послушать не удастся. Надо сдать ключ.
   - Тогда я тебе его потом расскажу, а вы послушайте...
   После шестого урока учителя вновь сошлись вместе. Светлана сразу же забрала свою змею. Все были приятно оживлены и чувствовали сплочённость, потому что их детская выходка была исключительным событием в школьных буднях.
   - Какова была реакция? - спросила Серёгина.
   - Я нарочно не пошёл в столовую, чтобы услышать его вопль, - принялся повествовать Жигадло. - Ничего! Он как диктовал своим басом материал, по всему коридору было слышно, так и продолжал диктовать. Ни разу не сбился. Сколько же он диктует! Дети весь урок пишут, а потом это заучивают. Я уж решил, что он не влезал в мой стол, но потом, когда вернулся к себе, нашёл змею в коробке с карандашами, ластиками и прочими мелочами. Она была ими слегка присыпана, так что её не сразу можно заметить. Тоже, наверное, хотел меня напугать. Полезу за ручкой - а там змея!
   - Не получилось его напугать, - с сожалением сказала учительница рисования.
   - Но послушайте, что и о чём я случайно услышал, - продолжал Михаил Борисович. - Об этом Землянская рассказывала Колесовой. На лабораторной она, как обычно, объяснила детям, что надо делать, проверила, всё ли в порядке, и села за учительский стол.
   - Роскошный стол! - пояснила Карасёва. - У него всё роскошное.
   - Она-то ещё новичок у нас, поэтому не обратила внимания, на чём сидит. Обычный стул, мягкий, удобный. Но вдруг слышит, что дети как-то возбуждённо переговариваются. Она пытается выяснить, в чём дело. А они спрашивают, замечает ли она, на чём сидит.
   - И она начала ощупывать себя сзади? - задала вопрос Светлана. - Дон Рэба в книге Стругацких любил усаживать гостей на торты или отравленные иглы.
   Все засмеялись.
   - Не знаю. Наверное, до этого дело не дошло, потому что дети сказали ей, что она сидит на стуле. Она удивилась. На чём же ещё сидеть? И только потом сообразила, что в кабинете Красавчика стояло большое кожаное кресло. Значит, перед её появлением, он его уволок к себе в лаборантскую, а ей поставил обычный стул. Наверное, думал её поразить в самое сердце, но не поразил и с противоположной стороны, ведь стул был удобным.
   - Охота ему была тащить такую тяжесть? - спросила Светлана, когда все успокоились. - Ведь надо выкатить его в коридор, вкатывать в лаборантскую, а она узкая. Вот несчастный!
   - Да он и не заметил тяжести, потому что наслаждался будущей реакцией Землянской, - возразил Жигадло.
   - Кстати, в его кресле неудобно сидеть, - заметила Света. - Оно высокое и глубокое. Я однажды вела урок в его кабинете, так вконец измучилась. Только-только в него вползёшь, а надо тут же вставать, чтобы что-то объяснить у доски.
   - Он кресло выбирал для себя, под свой рост, - пояснил Жигадло.
   На этом тайное совещание закончилось.
   - А журналы кто-нибудь уже заполнил? - спохватилась Карасёва. - Я имею в виду четвертные оценки.
   - Я давно заполнила, - ответила учительница рисования.
   - Я половину оценок проставила, а остальные в стадии доработки и исправления. К тому же у меня ещё контрольные в двух классах, - объяснила Светлана.
   - У меня то же самое, - сказала Серёгина.
   - Я к этому ещё не приступал. В своей тетради я, конечно, наметил, что кому выставлю, но в журнал не переносил, - заявил Жигадло. - Всё сразу и выставлю.
   - А я почти всем проставила, только кое-кто будет приходить пересдавать, - заговорила Карасёва.- Может, принесут по коробке конфет или чего-нибудь ещё. Я этак туманно намекнула, что буду тратить на них своё свободное время, что мне его не оплачивают. По-моему, они поняли.
   Вот на что Светлана никогда бы не решилась, даже если бы очень хотела подарков. Судя по тому, что остальные только улыбнулись на откровенность Людмилы Аркадьевны, больше никто из присутствующих таких намёков детям не делал.
   - Я пойду, у меня второй урок с надомником, - сказала Света. - Я ему дала решить пример. Может, уже решил. Сейчас перемена, но мы с ним работаем без перерыва. До завтра.
   - Светлана Николаевна, подождите! - спохватилась Серёгина. - Вы получили бланки отчётов учителя?
   - Получила.
   - Их сдаём Алле Витальевне, - уточнила Серёгина, которая считала своим долгом напоминать учителям об их обязанностях, даже если это не входило в сферу её деятельности как заместителя директора по организации проведения ЕГЭ и ГИА.
   - А кстати! - вспомнила Светлана. - Помните, в начале года говорили, что журналы теперь будут принимать классные руководители. А потом об этом словно забыли. Так кому сдавать журналы?
   - Землянской, - сказала Карасёва. - Она отменила своё распоряжение.
   - Интересно, как мы можем принимать журналы? - спросил Жигадло. - Это дело завуча. Нам, конечно, сказали бы, что учитывать при их проверке, но мы потратим на это все каникулы и всё равно допустим кучу ошибок, потому что никогда этим делом не занимались, и той же Землянской придётся всё заново перепроверять.
   - И не от всех учителей можно добиться исправления их ошибок, - добавила Карасёва. - У нас ведь нет власти завуча, мы обычные учителя. Как, например, работать с Киселёвым?
   - А как работать с Красавчиком? - подхватил Жигадло.
   - Сначала он сам захотел принимать журналы у учителей, - сообщила Серёгина. - Помните, мы ему когда-то сдавали журналы. Год или два...
   - Меньше года, - уточнила Светлана. - У меня он нормально их принимал, а кое-кто, с кем он воевал, от него натерпелся.
   - Ему отказали, - продолжала Серёгина. - Завуч решила сама принимать журналы.
   - У них какие-то внутренние разборки, - пояснила Карасёва. - Наверное, Землянская побоялась давать ему лишнюю власть.
   Светлана не могла оставаться дольше и поспешила к надомнику.
   В целом день прошёл удачно, а красивая змея, которая лежала в сумке, сделала этот день ещё и приятным. Расставшись с учеником, Света зашла в бывший свой кабинет, чтобы одеться. Грустная Терёшина проверяла тетради. Для неё работа в этой школе превратилась в самый настоящий ад.
   - Эта мамаша никак не успокоится? - спросила Светлана.
   - Нет. Я чувствую, что меня скоро отсюда выгонят, - ответила девушка, с трудом удерживая слёзы.
   - Может, как-нибудь обойдётся, - предположила Света, чтобы как-то её поддержать. - Ведь бывает так: кажется, что всё пропало, а потом вдруг чудесным образом налаживается. Многие учителя проходят через тяжёлые испытания, особенно в начале работы. Иногда, как у вас, какая-нибудь мамаша начинает всех баламутить, иногда бывают нелады с администрацией. А уж когда детям давались блага за золотые медали, то некоторые родители всеми неправдами добивались этих медалей для своих детей. Знаете, сколько неприятностей мы из-за этого пережили!
   Светлана заставила себя замолкнуть, решив, что несчастной молоденькой учительнице пока не нужно вникать в такие отвратительные особенности школьной жизни. Когда экзамены были обычными и проводились в школе, то учителей заставляли выверять у избранных детей, которые были способны что-то написать, каждую цифру, каждую букву в их работах, а чаще учителям приходилось самим за них писать, а потом давать им переписывать. И то надо было проследить, чтобы они что-нибудь не напутали. Если, как говорят, медалистам опять вернут льготы, то Света уж не знала, что делать. Родители двоечников и троечников вновь пойдут на штурм, а учителя уже не смогут помогать их детям на экзамене. К счастью, медалистам достаточно набрать минимальный балл на ЕГЭ, хотя в этом и нет здравого смысла, ведь медалист должен в любой ситуации показать знания, а не оказаться при независимой проверке на уровне троечника. Сейчас, когда медали не приносят благ, родители полностью неуспешных учеников не требуют их для своих детей, по крайней мере Светлана не слышала, чтобы кто-то на это жаловался. Но если блага вернут, то мамаши и папаши алаевых, григорянов, макаовов начнут донимать сначала классных руководителей и учителей, потом - администрацию, дойдут до угроз, а может, кое-кто и впрямь их выполнит и примется писать анонимки или прямые жалобы на учителей, которые учат их отпрысков, и на школу в целом. Страшась крупных неприятностей, администрация будет давить на учителей, требуя, чтобы они всеми способами ублажили особо склочных родителей. И вновь получится, что ученик-хорошист или почти отличник окончит школу с прекрасным аттестатом, но без медали, потому что он и его родители скромны, справедливы и понимают, что ребёнок не дотягивает до её получения, а двоечнику или троечнику заставят выставить пятёрки по всем предметам и сделают его кандидатом в медалисты. Отошлют его данные, и учителям, которым "посчастливилось" преподавать в классе, где он числится, останется только молиться, чтобы этот олух набрал на ЕГЭ хотя бы минимум.
   - Мне даже некоторые дети стали говорить гадости, - продолжала Терёшина.
   - Гадости говорят всем учителям, - попыталась её успокоить Светлана. - Почти всем. Конечно, Красовскому ничего такого не скажут, но остальные от этого не застрахованы.
   - Алексей Геннадьевич тоже меня ненавидит, - сказала Ольга Михайловна. - Сначала он, вроде, отнёсся ко мне хорошо, а теперь всячески изводит.
   - Все новички через это проходят. Потом отношения у вас наладятся.
   - Но дети!
   - Я тоже от этого страдала, - призналась Света. - Это и сейчас трудно выносить, но в первый год моей работы такое для меня было ново. Казалось, что, раз ребёнок мне такое говорит, я не гожусь для профессии учителя, что, наверное, надо уходить из школы. Но когда я со стыдом призналась одной старой учительнице, что у меня в таком-то классе есть один очень грубый мальчик, она ответила: "Только один? Ну, значит, вам повезло". И это было давно, когда дети были лучше воспитаны, за ними больше присматривали, их ещё не испортили средства массовой информации, им не внушили, что они все гениальны, а раз учителя так не считают, то это плохие учителя. А что говорить о нынешних детях? Вы думаете, что дети, которые вам хамят, не говорят того же своим родителям? Для них это естественно. Если ребёнок воспитан, то он никогда не скажет взрослому грубость. Так что успокойтесь, не вы одна слышите гадости.
   - Но ведь я знаю, что некоторых из этих детей подучивают родители.
   - А потом сами эти родители будут страдать от грубости своих детей, - сказала Светлана. - Возможно, сейчас, когда эти родители и их дети считают, что заимели общего врага, то есть вас, они даже сплотились, у них наконец-то появился общий интерес. Но родители не понимают, что сами научили детей хамству и что потом вооружённые этими знаниями и опытом дети обратят всё это против своих же матерей и отцов. Поэтому не отчаивайтесь, а успокаивайте себя мыслью, что эти пакостные родители сами же и пострадают от своих детишек. Я помню, как одна учительница так себя и утешала. Она говорила: "Ничего, года через два ты сама такое переживёшь. Сама взвоешь от своего сынка".
   Светлана так ясно вспомнила эту учительницу, что хорошо передала мстительность, прозвучавшую тогда в её голосе. Девушка засмеялась.
   - Поэтому успокойтесь и постарайтесь не допускать близко к сердцу обиды, - закончила Света.
   Сама она переживала бы точно так же, как Терёшина, но это было единственное, что она могла сказать, раз ничем конкретным не могла помочь. Она вышла из школы с гнетущим чувством, что человек испытывает самые настоящие страдания, которые могла бы облегчить администрация, если бы захотела. Не надо ссориться с полезной мамашей, но можно ведь попросить её не донимать молоденькую учительницу. Неужели не найдётся слов, чтобы разрядить обстановку? Девушка по-глупому ставит пятёрки и четвёрки. Так объясните ей, что этого делать не надо. Зато она добрая, любит детей, с наслаждением преподавала. Теперь-то, конечно, она испытывает ужас, входя в класс, а не наслаждение. Терёшина вся светилась от счастья, что работает с детьми. Почему её тогда не поддержали? Неужели в наше время нужны только зубастые акулы, которых никто не обидит, из-за опасения пострадать? Раньше директор и завуч любой школы давали молодому специалисту время освоиться, проявить свои знания и способности, подсказывали, указывали на ошибки. Почему Сидорова ей не помогла? Почему милую беззащитную девушку отдали на растерзание агрессивной мамаше?
   - Вы, Светлана Николаевна, идёте какая-то задумчивая, - раздался голос учительницы географии Сергеевой.
   - Сейчас разговаривала с Терёшиной, - объяснила Света. - С молодой учительницей русского языка. Так её стало жалко!
   - Вот увидите, что её уберут, - проговорила Марина Александровна. - Она не умеет защищаться. Но я её плохо знаю. Вижу, что слишком тихая и безответная.
   - И добрая.
   - Поэтому её и уберут отсюда. Сейчас нужны другие качества: энергичность, уверенность, умение себя подать и за себя постоять.
   - Сейчас так много энергичных, уверенных и самоуверенных, умеющих за себя постоять и себя подать людей, что особенно ценишь доброту и скромность, - сказала Светлана. - Я давно не встречала таких милых девушек, как Терёшина.
   - Уберут, - повторила Сергеева. - А возьмут на её место какую-нибудь уверенную в себе студентку. И увидите, что эта студентка прекрасно здесь уживётся. А как мой класс?
   - Никак, - ответила Света. - И, по-моему, так и останется "никак". Почти на каждом уроке приходится им повторять, что делить на ноль нельзя, а умножать можно. Попугай давно бы это выучил, но не эти дети.
   - У всех одно и то же. Казалось бы, что стоит выучить по географии ответы на вопросы? Детей ведь уже не заставляют пересказывать текст, как это делали мы, а требуется лишь ответить на вопросы. Спрашиваю, а никто ничего не знает. Что делать, когда их будут проверять?
   - Уходить из школы вслед за Терёшиной, - зловеще подсказала Светлана.
   - Не накличьте, - испугалась Марина Александровна. - С моим классом это возможно. Скажите, вы уже начали заполнять Критерии?
   - Эти листочки, которые нам раздали? На премию?
   - Да.
   - Пока ещё нет. Я поняла так, что мне премию не выдадут, потому что за диагностику с меня вычтут по пятьдесят баллов за ваш класс и за восьмой "а".
   - Вычтут только один раз, - поправила её Сергеева. - Вы должны дать средний результат по всем диагностикам.
   Светлана подумала.
   - Хорошие оценки одиннадцатого класса не перекроют плохие у седьмого и восьмого, - прикинула она. - Минус пятьдесят баллов.
   - А ведь те классы не ваши, - подхватила Марина Александровна. - За что же деньги снимать с вас? У меня такая же история. У меня тоже два чужих двоечных класса. Почему я должна за них отвечать? Кто их учил, тот пусть и расстаётся со своей премией.
   - Так не сделают, - возразила Светлана. - Их для того вам и передали, чтобы за них не отвечать.
   - А я не согласна! Я пошла с этим вопросом сначала к своему председателю методъобъединения, потом к Новиковой. Мне отвечают, что раз эти классы теперь мои, то я и должна вычитать у себя пятьдесят баллов. Тогда я отправилась к Землянской.
   - А она сказала, что не имеет к этому отношения, - догадалась Света.
   - Да, смысл был такой. Но я возмущена. Если не хотите наказывать прежних учителей, то хотя бы не снимайте эти баллы с меня. Почему я должна из-за кого-то лишаться премии?
   - Об этом лучше не думать, - решила Светлана. - Всё равно вы ничего не добьетесь, а нервы себе истрепите. Не умрём без премии.
   - Я так не считаю. Я буду бороться.
   Они дошли до места, где их пути расходились.
   - Желаю успеха, но всё-таки не очень расстраивайтесь, если у вас ничего не выйдет. До свидания, - попрощалась Света.
   - Буду бороться, - заверила её Сергеева. - А вы напрасно миритесь с такой несправедливостью. До завтра.
   "Если захотят выдать премию, то начислят баллы за хорошее ведение документации и прочее, а если не захотят, то борись или не борись, а найдут за что ещё вычесть баллы", - подумала Светлана.
   Возмущение коллеги на несправедливость начисления и снятия баллов и её стойкое желание навести в этом порядок развеяли тягостное чувство, которое осталось у Светы после разговора с молодой учительницей русского языка. Когда собеседник полон решимости чего-то добиться, пусть даже неосуществимого, его энергия невольно передаётся другому.
   "Проверю тетради, подготовлюсь к урокам на завтра и допишу главу, - решила Светлана. - Я достаточно потакала своей лени. Пора приниматься за дело. - И тут же она чуть не застонала. - Так ведь ещё заполнять маркеры!".
   - Светочка, ты домой или опять вернёшься в школу? - встретила её у подъезда Алевтина Ивановна.
   - Домой, - ответила та, поздоровавшись со старушками. - Только выведу погулять Дика. Ой! Я забыла зайти в магазин!
   - Да в какой же магазин идти с такими сумками? - удивилась одна из бабушек. - Опять тетради?
   - А куда от них денешься? - согласилась Светлана.
   - Запомни, что лучше несколько раз сходить в магазин, чем за один раз набрать такой вес, что надорвёшься, - внушала старушка. - Я работала медсестрой и знаю, к чему это приводит. Сколько женщин сначала таскают тяжести, не жалея себя, а потом страдают от женских болезней, которые из-за этого развились. Когда-то я даже делала замечания. Вижу, что молодая женщина наберёт в магазине огромную сумищу, и говорю ей, что это вредно, объясняю, почему. Некоторые прислушивались. Теперь я уже помалкиваю, потому что у многих машины. Однажды мне так грубо ответили, что я, мол, должна приберечь свои советы для себя, что я уже не рискну никого образумить.
   - Сейчас многие стали грубыми, заносчивыми, - согласилась другая старушка. - Смотрят свысока.
   - В школе, наверное, тоже есть такие родители? - спросила Алевтина Ивановна.
   - А куда от них деться? - повторила Светлана собственные слова. - Было бы неплохо, если бы грубияны не имели детей и постепенно, естественным путём, вымерли, но, к сожалению, дети у них есть, причём их увеличенные копии.
   Старушки засмеялись.
   - Я пойду, а то Дик заждался, - сказала Света.
   - Погоди, - остановила её Алевтина Ивановна. - Ты слышала, что у нас тут рядом произошло?
   Светлана испугалась не столько слов, сколько тона, которым они были сказаны. По-видимому, случилось что-то нехорошее.
   - Нет.
   - Вон там... там, за углом, старик сегодня попал под машину. Умер сразу.
   В Москве такое случается часто, но когда тебе показывают на конкретное место, где произошла трагедия, становится очень тревожно.
   - Как же это произошло?
   - Переходил через улицу, не с нашей стороны, а с противоположной на нашу. Там ведь всегда как наставят здоровенных машин, так ничего за ними не видно.
   - Катафалки, а не машины, - вставила слово одна из старушек. - На них хорошо или покойников перевозить, или на природу ездить, но никак не по городу.
   - Вот он и не заметил, что там едет машина, - продолжала Алевтина Ивановна. - Шагнул прямо под колёса.
   - Ужас! - с содроганием проговорила Света. - И он погиб, и для водителя, наверное, это стресс. Тьфу, это слово применяют повсюду, где надо и где не надо, вот оно само на язык и просится.
   - Ещё бы не стресс! - подхватила другая старушка. - Наверное, до сих пор опомниться не может.
   - Для некоторых это пустяк, - мрачно заявила третья. - Несутся на недозволенной скорости, собьют человека, а потом ещё начинают его же и обвинять.
   - В этом случае такого не было, - справедливо заметила первая старушка. - Он ехал нормально.
   - Значит, были свидетели? - спросила Светлана.
   - Хорошо, что были, - подхватила Алевтина Ивановна. - Не знаю уж, как они определят по следу, кажется, по тормозному, на какой скорости ехала машина, но ведь всякое бывает. Вдруг ошибутся и посадят невиновного? Жалко старика, но ведь виноват он, а не водитель. Хорошо, подростки тоже собирались переходить через улицу и видели, как всё произошло. Они говорят, что мужчина словно забыл, что надо быть внимательным. Не посмотрел, куда идёт, и шагнул... прямо на тот свет.
   - А каково детям это видеть! - ужаснулась Светлана. - Конечно, они смотрят столько кровавых фильмов, что теоретически готовы к такому зрелищу, но ведь не все. Может, этим подросткам долго ещё будет сниться смерть старика.
   - Верно говоришь, Светочка, - согласилась Алевтина Ивановна, и старушки закивали. - Вот я и хочу тебя предупредить, чтобы сама была осторожнее. Я знаю, что ты тоже всегда переходишь в этом месте. Лучше иди до зебры. Знаю, и там могут сбить, но это уж будет случайность, а со стороны водителя - преступление.
   У Светланы остался неприятный осадок после этой новости. На месте того старика мог оказаться кто угодно, и сама она в том числе.
   Но, не смотря на мысли о недавнем несчастье, тяжёлые сумки и справедливость слов бывшей медсестры, она всё ещё сожалела о том, что не зашла в магазин и поэтому придётся терять лишнее время. Сама она удовлетворилась бы тем, что у неё сейчас имелось дома, но животных надо кормить полноценной едой, а не сластями и вредными полуфабрикатами. Вчера они обошлись без мяса или рыбы, а ели кашу, картошку с кусочком солёного огурчика и вафли. Нельзя ведь второй день держать их на таком пайке. Драгоценное время! Для Светланы оно в полном смысле слова стало драгоценным, потому что ей приходилось заполнять маркеры. Она наловчилась тратить на них минимальное количество секунд, но эти секунды слагались в часы. Каждый день после проверки тетрадей и подготовки к завтрашним урокам она с ужасом принималась за эту странную работу, в которой не видела смысла. Её поддерживал только пример Сабины, получавшей за это большие деньги, и предвкушение, как и сама она вернёт потраченное, начнёт зарабатывать и когда-нибудь накопит столько, что сможет издать книгу и заплатить за её рекламу. Трудность была в выборе книги, потому что почти все её романы заслуживали издания, но были настолько разными, что писательница терялась, когда пыталась фантазировать, что вот наконец-то настал долгожданный момент и пора приступать к действиям. Наверное, для начала лучше издать небольшой роман, чтобы вышло дешевле. Это будет пробное издание. А если она продолжит работу с ненавистными маркерами и деньги будут поступать стабильно, то настанет очередь для крупных произведений. Но всё это ещё впереди, сначала надо отработать положенное время, чтобы вернуть себе хотя бы вложенные двести тысяч.
   Дик доложил всем, имеющим уши, что вернулась хозяйка, и Полетаев прекрасно его понял, однако даже ради племянника лучшего друга не мог выскакивать в коридор без уважительной причины. Он со вздохом продолжил работу, но его мучило сознание, что "дело" Валерия почти не продвигается вперёд. Он бы так и страдал, пока работа вновь не вытеснила бы посторонние мысли, если бы не услышал, как дверь напротив открылась и закрылась, впустив вернувшихся с прогулки Светлану и собаку, а через короткое время вновь открылась. "Не беспокойтесь, друзья мои, я только в магазин, - сообщил голос Светы. - Сейчас приду. Не возмущайтесь".
   Владимир Михайлович выскочил из-за стола, мгновенно забыв, в какую удачную фразу хотел облечь мысль. Сейчас он тоже пойдёт в магазин, случайно встретится с женщиной, в которую влюблён Валерка, заведёт с ней разговор о всяких пустяках, а попутно узнает, какие у неё планы на каникулы. Он давно скачал из Интернета расписание школьных каникул и возлагал на них большие надежды. Он понимал, что каникулы существуют для детей, а не для учителей, но надеялся, что последним дадут возможность отдохнуть хоть пару лишних дней. Только бы Светлана не уехала со своими питомцами на дачу, ведь он помнил, что она упоминала об участке за городом.
   Такое уникальное в наше время явление, как бабушки на скамейке, вместо гордости за свой подъезд, возле которого они ещё не перевелись, в очередной раз вызвало в душе Полетаева досаду, потому что после обязательных приветствий и выяснения, куда он идёт, они переглянулись уж чересчур многозначительно. Как бы Алевтина Ивановна вновь не намекнула на то, что его встречи со Светланой происходят слишком часто. Но, поскольку он не мог изменить существующее положение, приходилось с этим мириться. Однако его задержали и рассказали о смерти старика.
   - Так что будьте осторожны, - напутствовали его старухи. - Дойдите до зебры, ведь это недалеко.
   Полетаев продолжил путь со смутой на душе, как это бывает всегда, когда слышишь о чьей-то смерти. Но он постарался приободриться, а для этого стал думать о женщине, в которую был влюблён Валерий. Как и ожидалось, он нашёл её в "Пятёрочке".
   - Светлана, здравствуйте, - воскликнул он, придав голосу удивление. - Как странно устроена в Москве жизнь! Мы ведь ближайшие соседи, живём напротив друг друга, а встречаемся только в магазине.
   - Наверное, это явление присуще только Москве и ещё, может быть, самым крупным городам, - согласилась Светлана. - Мы все куда-то спешим, у всех разный график работы и прочих дел.
   - И ещё дорога, - добавил старик. - Мой друг, казалось бы, по московским меркам от меня недалеко, но вчера я к нему ездил и потратил ровно час в один конец и ровно час - в другой. Два часа заняла только дорога! А если бы он жил на окраине? Вот так люди и отвыкают от гостей и ограничиваются телефонными разговорами. Сейчас, когда я на пенсии и сам планирую свой день, я особенно жалею тех, кому приходится ежедневно тратить по два-три часа на автобусы, троллейбусы, метро. И ладно бы ещё сесть и спокойно ехать, читая или о чём-то думая, а то ведь приходится делать пересадки, стоять в переполненном вагоне, извиняться, что загораживаешь проход. Вам повезло, что ваша школа рядом с домом, много экономится времени.
   "О школе я упомянул, теперь будет уместно спросить о том, как прошёл день, как вели себя дети, - подумал он. - Она ещё под впечатлением событий в школе, ведь работа там - это сплошная череда событий и происшествий, поэтому легко разговорится. Это будет ещё одним маленьким шажком к Валеркиной цели".
   - Да, в этом мне повезло, - согласилась Светлана.
   - А в целом ваша школа хорошая?
   Света подумала.
   - В целом - да. Была гораздо лучше, потому что старая директриса старалась объединить учителей. Потом, при новой, стало хуже и... с каждым годом делается ещё хуже. Но и порядки меняются. Новые требования, новые запреты. Кто знает, может, и наша старая директриса не сумела бы поддерживать прежнюю сплочённость. Но всё равно у нас учителя довольно дружные. Все друг с другом разговаривают, когда встречаются в коридоре, и в кабинеты друг к другу заходят, никакой вражды, особых трений, группировок. В этом отношении у нас хорошо. Жаль, что мы перестали все вместе отмечать праздники, но ничего не поделаешь.
   - Почему перестали?
   - С появлением новой директрисы все такие мероприятия перенесли в рестораны. В итоге туда почти никто, кроме администрации, не ходит. Лично я никогда не любила общие застолья, но благодаря им обстановка в коллективе казалась теплее, а люди - ближе.
   "Значит, она не особенно любит посиделки, а если любит, то не в широком, а в узком кругу, - подумал Полетаев. - Это неплохо. Тогда надо пригласить её и Иру, которую я ещё не видел. Я ведь слышал, что Светлана разговаривала с женщиной из той квартиры. Ясно, что это была Ира. Кто же там ещё может жить? А раз они дружески разговаривали, то так же дружески могут придти ко мне на чай. В крайнем случае, меня всегда выручит Алевтина Ивановна, хотя мне хотелось бы приберечь её для Сабины. Как же сложна жизнь!"
   - Мне кажется, сейчас вообще тенденция разобщить народ, - поделился он своим мнением. - Посмотрите, как недружелюбно люди смотрят друг на друга в магазинах, на улице.
   - Это правда. Я не решусь обратиться с вопросом к первому попавшемуся человеку. Сначала присмотрюсь, какое у него выражение лица.
   - А как прошёл рабочий день? Очень устали? Сам-то я уже привык работать дома и располагать своим временем так, как удобно мне, поэтому мне интересно послушать других, кто живёт по жёсткому графику.
   - День прошёл нормально. Неприятностей не было, никаких особенных происшествий.
   - А дети?
   - По-разному. Всегда есть те, кто учится, и те, кто им мешает учиться. К сожалению, ПТУ отменили, и мы обязаны тащить до одиннадцатого класса и тех, кого надо бы удалить из школы.
   "О чём ему можно рассказать? - думала Светлана. - Не о змее же, которую подложили Красовскому. Но он великолепен! Какая выдержка! Противный мужик, подлый, но иногда им невозможно не восхититься. Ведь даже голос не дрогнул, когда на него выпрыгнула змея".
   "И не разговоришь её сегодня, - беспокоился старик. - Обычно она охотно рассказывает о школе. Может, случилось что-нибудь из ряда вон выходящее?"
   - Светик, приветик! - раздался оживлённый голос.
   Полетаев с огорчением подумал, что ему следует покинуть соседку, раз к ней подошла какая-то женщина. Он, конечно же, будет лишним. Зря он вообще вышел из дома. Светлана устала на работе, ей не до посторонних разговоров со скучающим соседом. Она ведь не знает, что этот сосед по горло загружен делами и оторвался от них только ради племянника своего друга.
   - Рад был повидаться, - бодро сказал он. - Куплю, что собирался, и поспешу домой.
   Света чутьём угадала его настроение, не подозревая, конечно, о его тайной миссии.
   - Владимир Михайлович, если не очень спешите, подождите секунду, - попросила она и одновременно кивнула подошедшей женщине. - Вы ведь помните нашу соседку Аню? Мы с ней заходили к вам в гости.
   - Почему люди работающие считают, что у пенсионеров проблема с памятью? - спросил Полетаев, смеясь. - Конечно, помню.
   Светлана спохватилась, что нечаянно могла его обидеть.
   - Разумеется, помните. А вы помните, что она говорила о своей дальней родственнице, которая должна приехать?
   - Помню.
   - Тогда позвольте вас познакомить. Это Ира. Ира, а это Владимир Михайлович, мой сосед напротив и твой сосед почти напротив.
   - Очень приятно, - сказал старик.
   - И мне тоже. Анька меня предупредила, что к нам поселился новый сосед. Очень хорошо о вас отзывалася.
   Слух Полетаева не резануло даже "ся" на конце, потому что очень подходило к этой крепкой краснощёкой женщине лет сорока, словно олицетворявшей собой русскую глубинку. Она прекрасно бы смотрелась в фильме "Кубанские казаки".
   "А ведь это удача, - обрадовался старик. - Я размышлял, как мне пригласить Светлану с Ирой к себе, а случай сам пришёл ко мне в руки".
   - Ирина...
   - Просто Ира, - разрешила та.
   - Я недавно сюда переехал, - сообщил Полетаев. - Боялся, что буду одинок, а тут у вас, оказывается, очень дружный этаж. Я теперь знаком со всеми, даже в гости меня приглашали. Пожалел было, что Аня, такая приятная женщина, уехала в Индию, но, оказывается, ей нашлась не менее приятная замена.
   "Господи, что я говорю! - испугался он. - Как престарелый дон Жуан. Вон и Светлана улыбается как-то... со смыслом. Но уж если начал, то придётся идти напролом".
   Ира залилась смехом. Этот старик ей очень понравился.
   - Ну, я и подумал сейчас вот о чём. У Светланы заканчивается учебная четверть, она будет свободнее. Почему бы вас обеим, а также Базилю и Дику не придти ко мне на чай? На старой квартире ко мне постоянно приходил мой друг и, честно говоря, я ещё не привык сидеть один.
   - А то! Почему бы и нет? - обрадовалась Ира.
   "Молодец, - мысленно похвалил её старик. - Светлана стеснительная, её трудно зазвать в гости, а ты держишься просто, свободно, без затей, церемониться не будешь. Приглашение ты получила, согласие дала охотно, и я уверен, что ты придёшь с удовольствием, потому что привыкла к тому, что все тебя в твоём посёлке знают, ты всех знаешь, а здесь ты чужая и никому не интересна, тебе не хватает внимания, общения. И Светлану ты убедишь придти, а то она, похоже, не очень-то довольна приглашению".
   - Договорились, - сказал Полетаев.
   - Обязательно приду, - заверила Ира. - Светка, когда у тебя заканчивается четверть?
   - В конце следующей недели.
   - Значит, в конце следующей недели мы к вам и придём. В субботу или воскресенье. Я ещё не знаю, когда мне дадут выходной.
   - Только не в субботу, - запротестовала Светлана. - У меня это рабочий день и достаточно тяжёлый. И не в воскресенье, потому что мне надо будет долго отходить от субботней суеты.
   Она немного кривила душой, потому что не была уверена, что эти дни будут так уж тяжелы, но это было самым невинным и уважительным предлогом не приходить к приятному соседу в то время, когда там будет находиться поганый собаконенавистник. Дик, которого, разумеется, надо будет оставить дома, зная, что хозяйка недалеко, будет возмущённо вопить, а противный Анатолий возненавидит его за это ещё больше.
   - У меня будет выходной в будни, - согласилась Ира. - Так что ждите нас, Владимир Михайлович. А сейчас я побегу. Я ведь устроилася работать туточки, неподалёку, в конце той улицы, в "сэконд хенде". Мне повезло, что место продавщицы оказалося свободным. Ездить никуда не надо, хожу до магазина пешком. Сейчас меня послали сюда за тортом, на который акция. У одной из наших девчат день рождения, так мы решили его отпраздновать. Но я задержалася. Побегу, пока меня не хватилися.
   Полетаеву было интересно, не то ли это "ультрасовременное изделие", которое он ел у Елены и Раисы Павловны, но Ира взяла с полки что-то более солидное, упакованное в прозрачную пластиковую коробку.
   - Вы так любите принимать гостей? - спросила Света, которая с большой неохотой смирилась с навязанным ей обязательством идти в гости к соседу.
   - Не всегда и не всех, - ответил Владимир Михайлович. - Но мои новые соседи мне нравятся, а кое-кто - особенно. Надеюсь, последних вы приведёте с собой.
   - Не надо их приглашать, - начала отказываться Светлана. - Они у вас уже побывали, вы с ними достаточно близко познакомились и знаете, что от них ожидать. Хватит с вас потрясений.
   - Нет-нет, присутствие Дика и Базиля обязательно. Я люблю животных, и в моём доме они могут делать всё, что хотят.
   "Только пусть не влезают в грязное бельё и не вываливают его на пол, а то Дик вместо красивой рубашки Анатоля может выбрать что-нибудь другое", - закончил он про себя.
   - Это не всегда приятно, - заметила Света. - Иногда это бывает утомительно, особенно с непривычки.
   - Вот именно с непривычки это и бывает приятно и забавно, - возразил Полетаев. - После близкого знакомства с вашими питомцами я теперь по-другому смотрю на всех встречных собак. Но знаете, кто очень любит животных? Племянник моего друга. Валерий. Вы его знаете. Это тот мужчина, который давно восхищается вашей собакой, а теперь он ещё и очаровался котом. Я доставлю ему удовольствие и однажды, когда он придёт ко мне, специально приглашу в гости Дика и Базиля. Вас, Светлана, я тоже приглашу, потому что мне будет это приятно, к тому же я знаю, что вы не решитесь отпустить их одних. Только не отказывайтесь раньше времени, потому что это дело неопределённого будущего. Может, и Алевтина Ивановна дополнит компанию. Она тоже знакома с Валерием, но очаровала его меньше, чем Базиль.
   "Каким дураком я выгляжу, - подумал он. - Никогда больше не соглашусь устраивать чьи-то сердечные дела".
   Одновременно он нагнулся, поднял коробку, которая при его последних словах выпала из руки Светланы, подал ей и засмеялся. Этот смех спас положение, иначе Света решила бы, что он или пьян или не в себе.
   - Извините, я перестарался, - сказал он. - Захотел проявить перед Ирой галантность, но затянул с этим делом. С утра так углубился в работу, что оторвался от неё только что, никак не могу придти в себя, в голове полный туман.
   - Я знаю, что вы историк. Наверное, вы пишете какую-нибудь научную работу? - спросила Светлана.
   Она хотела было поставить коробку обратно на полку, но обнаружила, что при падении один из углов сплющился, и положила её в свою корзину. Она не собиралась покупать "пшено шлифованное в варочных пакетах", как значилось на упаковке, но, раз уж она повинна в некрасивом виде коробки, то придётся купить. А почему бы и не сварить пшённую кашу? Она давно её не делала. И Дику с Базилем будет интересно съесть что-то новенькое.
   - Да, это очень серьёзная работа, можно сказать, что труд всей... не всей, конечно, но части моей жизни, - объяснил Полетаев, довольный, что из полуклоуна-полуловеласа превращается в обыкновенного человека. - Вы увлекаетесь историей?
   - К сожалению, нет. Даты сейчас же вылетают у меня из головы, путаюсь в эпохах, а отдельные исторические факты знаю не из исторических трудов, а из художественной литературы, поэтому и они под большим сомнением.
   - Тогда моя работа будет вам неинтересна, потому что она строго научна, без искажения событий и занимательных отступлений. Но вы мне подали мысль.
   - Какую же мысль может подать историку человек полностью исторически безграмотный? - с улыбкой спросила Светлана.
   Эта беседа нравилась ей гораздо больше. С Жигадло и прочими коллегами она частенько вела легкомысленные разговоры, чтобы чуть отдохнуть от школьных проблем и суеты, но в устах Владимира Михайловича они казались неестественными.
   - А вот какую мысль. Валерий, как и вы, тоже не знает истории. У него и с датами беда, и с событиями. Большинство людей страдает этим недугом. Художественной исторической и псевдоисторической литературы полно, притом в умах читателей всё безнадёжно перепутывается, люди не могут отличить вымысел от правды и становятся не просто исторически безграмотными, что ещё полбеды, а напичканными якобы историческими фактами, которых не было и не могло быть. То есть в их умах истинная история замещается придуманной, искажается картина мира, отношение к эпохам, народам, отдельным личностям.
   - Как бы и у меня в мозгах не оказалось такого искажения, - с опаской заметила Светлана.
   Полетаев подумал.
   - Не думаю. У вас нет знаний, но, насколько я мог понять, у вас нет и навязанного представления о прошлом.
   - Полагаю, и историки не имеют одинакового мнения о давних событиях, - возразила Света. - Например, о роли варягов, о пути из варяг в греки не то по территории Руси, не то в обход, по морям, а не то из греков в варяги.
   - Разумеется. Но все они опираются на факты, достоверные источники, просто по-разному их истолковывают. К сожалению, достоверных источников, касающихся древности, мало, всё было уничтожено. А что до варягов и до возникновения русских как народа, то я потом вам кое-что расскажу, и вы будете потрясены... Нет, не сейчас, это долгий разговор... Но истинные, добросовестные, историки не заменяют факты вымышленными... событиями. Хочется, но не буду высказываться об отдельных людях, считающихся историками, которые намеренно искажают историю Руси. Историю других стран тоже порядком искажают, но их историки пытаются ее возвеличить, а нашу русскую историю русофобы нагло принижают.
   - Да, это правда, - сказала Светлана. - А что говорить о якобы исторических фильмах! Я как-то посмотрела фильм о Нероне. Его там сделали добряком, страдающим от людской злобы и несправедливости. Не понимаю создателей этого шедевра. Если уж хочется поставить фильм с таким сюжетом, то измени имена, сделай что-то вроде фэнтези. Будет интересно, а люди не запутаются. Ведь те, кто о Нероне не слышал, так и останутся в убеждении, что это был чудесный и вполне порядочный человек.
   Полетаев засмеялся.
   - У меня такое впечатление, - продолжала Света, - что людей хотят попросту оглупить и запутать, сделать ничего не знающим бессмысленным стадом с искажёнными взглядами не только на историю, но и на современность. Причём это делается повсеместно, во всём мире... Извините, меня занесло. Видишь, насколько изменились в худшую сторону дети, и поневоле вырвется такая мысль
   - Я согласен. Люди глупеют, не читают, интересуются только тем, что касается лично их... По-моему, разучились даже думать... не о чём-то конкретном, а оставаться наедине со своими мыслями, не имеют давать им простор. Наверное, поэтому и такая тяга к громкой музыке, особенно к ударнику. Бьёт по мозгам и, вроде, заполняет пустоту в голове... Печальная тема.
   - А какую мысль мы с Валерием, не сговариваясь, вам подали? - спросила Светлана.
   "Она сказала "мы с Валерием", - отметил Полетаев, делая над собой усилие, чтобы вернуться к проблемам племянника друга. - Это хорошо".
   Подспудно он подумал, что не так уж это хорошо. Несмотря на все его хлопоты об устройстве счастья Валеры, он его стойко недолюбливал.
   - А вот какую. Я обдумаю и попробую написать труд по истории России, но не в тяжёлом для восприятия варианте, а в облегчённом, приближенном к художественной литературе. Всё-таки надо учитывать, что современные люди привыкли бездумно принимать информацию, которую им преподносят в виде фильмов несложного содержания, незамысловатых книжек или отрывочных сведений. Ведь вы по своим детям видите, что они не умеют вдумчиво читать.
   - Не умеют. И пересказать прочитанное не могут. Сейчас по истории, географии, другим устным предметам от них не требуют пересказа параграфа. Дети только отвечают на вопросы. Не подумайте, что это недосмотр учителей. Это вынужденная мера. Ученик будет весь урок пытаться хоть что-то вспомнить из домашнего задания, но всё равно учителю придётся ему подсказывать, фактически за него говорить. А времени всего сорок пять минут, за которые надо опросить пять-шесть человек и дать новый материал. И взрослые люди тоже не умеют вдумчиво читать. Им скучны мысли героев, им в книгах нужны только действия. Всех, как на наркотик, посадили на развлекаловку. Мне кажется, что многие не осилят даже "Последнего из могикан", потому что у Купера много описаний природы и рассуждений тоже достаточно.
   - Поэтому у меня и возникла мысль написать такой труд, не учебник, а именно труд, чтобы дать расширенное и объективное представление об истории нашей страны, но настолько увлекательно, что он будет доступен большинству недоразвитых умов.
   Он сам ужаснулся такому грандиозному замыслу, но знал, что теперь будет над ним думать, а раз он сделал глупость и преждевременно объявил об этом Светлане, то придётся всерьёз работать.
   - Это было бы прекрасно и очень полезно! - воодушевилась Света. - Если это возможно, то пусть я буду одной из первых читательниц. Может, хоть немного поумнею... хотя бы в исторической области.
   Она сейчас же испугалась собственных слов.
   "Когда мне читать, если у меня полно основной работы, - думала она, - а ещё надо читать книги авторов из нашей гильдии и писать рецензии, заполнять чёртовы маркеры, а собственные романы ждут своего часа, который неизвестно когда наступит?" Но её успокоило сознание, что пока это ещё только замысел, Владимир Михайлович не приступил к его осуществлению, неизвестно, когда приступит и приступит ли, а уж когда закончит и закончит ли, - неизвестно вдвойне. Но, успокоившись, она сразу же решила, что ей очень хочется ликвидировать свою хорошо сознаваемую историческую безграмотность, поэтому она мысленно пожелала соседу написать его труд успешно и быстро.
   - Н-да, - протянул Полетаев. - Мысль-то хорошая, но как её осуществить? Может, она напрасно пришла мне в голову? Задали вы с Валеркой мне задачу!
   Он спохватился, что стоит в проходе между полками, поэтому его немилосердно толкают проходившие мимо покупатели.
   - Наша "Пятёрочка" - самое удачное место для зарождения глобальных идей, - согласилась Светлана. - Уверена, что в "Дикси" или "Коровке" они бы не возникли.
   - Разумеется, раз вас там нет, мы бы с вами не повстречались и не заговорили о моей работе, - согласился старик. - Но глобальная идея должна ещё сформироваться, поэтому дадим ей на это время, а пока купим, что намеревались, покинем этот способствующий творчеству магазин и по дороге вы ответите мне на один вопрос. Давно собирался вам его задать, но как-то всё не было случая.
   Когда они вышли из "Пятёрочки", покупательница, неподвижно стоявшая возле одного из стеллажей и давно привлекавшая к себе внимание продавщиц и охранника, наконец-то проявила признаки жизни. Она схватила стакан сметаны и бутылку молока и торопливо бросила в продуктовую корзину, в которой уже лежала столь же поспешно взятая коробка с селёдкой. После этого странная женщина расплатилась и неуклюжей походкой, прихрамывая, покинула магазин.
   - И что же это за вопрос? - с некоторым беспокойством спросила Светлана, подумав о неприятном Анатолии и его нелюбви к собакам.
   - Всё о школе, - ответил Владимир Михайлович, не подозревая, какое облегчение испытала его собеседница. - До меня дошло известие, что вы запрещаете детям пользоваться черновиками. Это правда?
   - Да откуда же вы об этом узнали? - удивилась Света.
   "Я ему про это не говорила, - соображала она. - Значит, об этом сказала или Курулёва или её дочь. Но Катя не могла так категорично заявить, что я запрещаю пользоваться черновиками. Остаётся Курулёва".
   - Наверное, вам пожаловалась Раиса Павловна?
   - Да, - подтвердил Полетаев, выказывая рыцарские чувства, а для того отбирая у Светланы сумку. - Это ей кажется странным. Я подозреваю, что вы неспроста запрещаете черновики, но не могу додуматься до причины. Я в своё время использовал для черновиков всякие листочки и даже, каюсь, прикидывал решение на полях учебников.
   - Сейчас учебники для таких целей использовать нельзя. Дети получают их бесплатно в начале года, а в конце сдают. Понятно, что они должны вернуть их по возможности чистыми. Это мы покупали учебники и разрисовывали их, как нам заблагорассудится. А что касается черновиков, то попробую объяснить. Я их не запрещаю. Разумеется, если не знаешь, как лучше расположить чертёж по геометрии, как удобнее расставить буквы, то полезно набросать на листочке несколько рисунков и выбрать самый подходящий. Или если это очень трудный пример и не знаешь, с какого конца за него взяться, то лучше начать решение на черновике. Это разумно. Но если примеры однотипные, то надо их решать сразу в тетради. Если ребёнок привык сначала решать на черновике, потом красиво переписывать в чистовик, он теряется на контрольных, самостоятельных, математических диктантах.
   - Диктантах? - переспросил Полетаев.
   - Это когда учитель не записывает примеры на доске, а диктует их. "Второй вариант, первый пример...", а потом "Первый вариант, второй пример...". Дети должны не только правильно записать пример, но и решить его, пока учитель диктует другому варианту. Те, кто занимается у меня с пятого класса, так привыкают к таким диктантам, что правильно записывают даже довольно сложные примеры и им это нравится, а новички теряются, потому что не умеют сосредотачиваться и не отвлекаться. Какой же черновик может быть на таком диктанте? Когда ребёнок успеет красиво переписать всё в чистовик? И на контрольных у него на это нет времени, ему бы успеть решить все примеры. А представляете, каково такому несчастному ребёнку писать сразу в тетради? Он больше думает, как не сделать ошибку или помарку, не допустить зачеркивания, чем о самом решении. Раиса Павловна этого не понимает, потому что она как застряла в своей началке, так и не вылезает оттуда. У неё дочь уже в восьмом классе, а она всё ещё продолжает следить, сколько клеточек надо отступить сверху, сколько снизу, приходит в ужас, когда видит зачёркнутое решение, а ниже правильное. Ей бы порадоваться, что до правильного решения додумались, а она переживает за внешний вид тетради. Не понимает, что у нас другие требования. Как можно обойтись без помарок и зачеркиваний, если решаешь сложное уравнение на двух страницах? Да я сама их наделаю от чистого сердца и без угрызений совести. Не надо развозить грязь специально, но если это рабочая грязь, то на неё любой наш учитель не будет обращать внимания.
   - Теперь я понял, что вы имеете в виду, а то удивлялся.
   - С учителями начальной школы бывает нелегко. Однажды у меня в классе был сын одной из наших учительниц. Он плохо учился, и не только по математике, и она с этим свыклась. Но однажды она прибегает ко мне и с возмущением кладёт передо мной его тетрадь. "За что вы ему поставили два? Посмотрите, сколько у него написано! И ни единой ошибки!" Я объясняю, что он решил только первый пример, а всего их пять. Она всё равно не понимает. Пришлось достать тетрадь какого-то отличника и показать эту работу. "Как, разве надо было столько написать?" - поражённо спрашивает учительница. Для неё полстранички - это уже небывало длинная запись. Привыкла, что их дети пишут по три строчки. Счастье, что у Раисы Павловны девочка учится хорошо, а то с ней было бы трудно объясниться.
   Полетаев представил дёргающееся лицо женщины, подумал о криках за стеной, стучании по мебели, топоте и порадовался за Светлану, что ей не приходится с ней объясняться.
   - Кстати, не жалуется ли она и на замазку? - спросила Света. - Многие учителя борются с этой замазкой. Во-первых, она отнимает много времени, а во-вторых, дети замажут неверное решение, а пока краска сохнет, принимаются за следующее...
   - А потом забывают закончить предыдущий пример? - догадался Полетаев.
   - Вот именно. А что делать нам? Какую оценку ставить? Пример решён не до конца. Может, ребёнок именно в последней строчке и допустит ошибку. Бывает обидно ставить, например, четвёрку, если я уверена, что ученик решил бы всё правильно. А делать поблажки... Тогда их потребуют все. Самый отпетый двоечник будет кричать, что к нему относятся несправедливо. А когда снижаешь оценку за недорешённый пример, больше возмущаются некоторые родители, чем сами дети. Сколько таких претензий приходится выслушивать!
   - А как учится сын Раисы Павловны? - спросил Полетаев.
   - Не знаю. Я его даже не вижу. Катя очень старательная и тихая.
   - Я потому спросил, что обычно мальчики более неряшливы, чем девочки. Неужели у него тоже безупречные тетради?
   - Наверное, ведь он, кажется, в пятом классе. Он ещё не забыл, сколько клеточек и откуда надо отступать. А я этого, честно говоря, не знаю. У нас в средней и старшей школе всё внимание уделяется правильному решению и способам решения, это в началке следят за записями. Как-то старая учительница, её уже нет в школе, жаловалась мне, что, по новым правилам, надо при делении в столбик записывать вот так, а не так, как она учила раньше. А я даже не замечаю, какую делаю запись. Только тогда сообразила, что, действительно, требования изменились, когда сама решила пример и сравнила две записи.
   - А как же можно изменить запись? - задумался старик, в уме воспроизводя последовательность действий при делении в столбик.
   - Сейчас уже не помню, но, действительно, новые требования показались мне странными. Но это было давно, уж и той учительницы сто лет нет. Может, всё уже изменилось. Но представляете, я размышляю, как лучше объяснить задачу с производной, а у меня спрашивают, какие требования я выдвигаю для записи деления в столбик. Я сначала даже не поняла, о чём она толкует. И неудобно было сказать, что я такие столбики не проверяю. Правильно вычислили - и хорошо.
   - Да уж, у каждого свои заботы, - засмеялся Полетаев.
   - У нас однажды журналы нелицейских классов проверяла завуч начальной школы. Тогда в началке было ещё восемь классов, по два первых, вторых и так далее, поэтому существовала отдельная завуч. Это сейчас еле-еле набирают по одному первому классу в год и каждый раз боятся, что класс не откроют из-за отсутствия нужного числа детей, поэтому её должность ликвидировали. Но когда она проверяла наши журналы, это был самый настоящий кошмар. Спрашивает, например, почему я пишу тему "Чётность, нечётность, периодичность". А какую тему я должна написать, если мы на этом уроке должны проходить именно чётность, именно нечётность и именно периодичность? Оказывается, по мнению завуча начальной школы, учитель обязан приписать, какой именно элемент из данной темы проходится на этом уроке. Отвечаю, что мы должны пройти все три элемента, да ещё их отработать. "И всё это на одном уроке? Так не бывает. Вы обязаны написать: "Чётность, нечётность, периодичность", если тема так называется, но при этом приписать "Отработка чётности", на следующем уроке "Отработка нечётности", потом "Отработка периодичности", далее "Решение примеров на чётность"... Спрашиваю, на каком ещё втором, третьем и так далее уроках, если на эту тему отведён только один час. Она не верит. Даёшь ей планирование, а у неё в голове не укладывается, что у нас на большие трудные темы отводится один, два, иногда три урока. Но когда она от всех учителей и по всем предметам услышала такое, она стала осторожнее с требованиями, а потом отказалась принимать журналы, потому что не знает нашей специфики. Вот так и наша Раиса Павловна не может понять, что в восьмом классе её дочь должна думать совсем не о числе клеточек сверху и снизу и не о красивой записи без единой помарки.
   - Как сложно работать в школе! - сделал вывод Полетаев. - Приходится думать не только о том, как научить детей, а ещё и о том, правильно ли это воспримут родители.
   - Иметь дело с детьми легче. Считается, что, переходя в пятый класс, то есть от одной учительницы ко многим, дети испытывают стресс. Бывает, конечно, что они теряются. Обычно такая перемена болезненна для любимчиков прежней учительницы, для тех, кто чувствовал себя в особом положении. Но большинство привыкает очень быстро, а вот родители испытывают гораздо больший стресс и долго не могут освоиться, что у каждого учителя свои требования.
   Они уже подошли к углу своего дома, когда Полетаев подумал об уникальном явлении, которым может гордиться их подъезд, то есть о бабушках на скамейке. Ведь Алевтина Ивановна обязательно намекнёт, что слишком часто видит их вместе.
   - Забыл! - воскликнул он, останавливаясь. - Надо же, так увлёкся вашей школой, что совсем забыл. А мне ещё надо зайти в сберкассу. Получайте вашу сумку, Светлана, готовьте побольше рассказов о школе... Нет-нет, мне это, в самом деле, интересно. У меня нет внуков, поэтому я не связан с современной школой, а хочется знать, что там происходит.
   - Вы это всё равно не узнаете. Даже если бы у вас были внуки, вы бы оставались в неведении, только повторяли бы, что учителя разучились учить. Там надо поработать, чтобы понять, что происходит.
   - Я уже понял, что происходят невесёлые вещи. Георгий Васильевич жаловался на то, что делается в медицине, вы хоть и отдалённо, но даёте представление о том, как ломают образование, сам я связан с наукой. Жаль, что прощаемся на такой невесёлой ноте.
   - Можно попрощаться и на весёлой, - возразила Светлана. - Хотите, расскажу почти анекдот?
   Она вкратце описала, как Макаов учил её опрашивать учеников и ставить оценки.
   - Это, действительно, смешно, но, в сущности, печально, - сказал Полетаев, смеясь. - Так помните, что вы с Ирой приходите ко мне на чай. Но, надеюсь, мы встретимся ещё раньше, всё-таки живём напротив. Я с вашим Диком разговариваю чаще, чем с вами.
   - Зато лаконичнее и не так содержательно. Вряд ли Дик натолкнёт вас на мысль написать исторический труд для таких, как я и ваш Валерий.
   Светлана не рассчитывала, что поход в ближайший магазин отнимет у неё так много времени, но не жалела об этом. Приятный старик, который и прежде ей нравился, теперь казался ей ближе. До сих пор, несмотря на расположение к нему, она его немного стеснялась. А ведь какой он молодец! В солидном возрасте принялся за изучение двух иностранных языков, много работает над своим сложным научным трудом, а теперь ещё загорелся новой идеей. И какой вежливый, общительный. Даже неожиданная чуть наигранная галантность, не очень к нему подходящая, выглядела сейчас забавной и милой. Она сама говорит столько глупостей, что не должна строго судить серьёзного человека только за то, что ему захотелось чуть пошутить. Даже о приглашении к нему в гости она думала не без удовольствия, в то же время сознавая, что, когда этот день приблизится, удовольствие бесследно исчезнет.
   Полетаев был прав, предположив, что его "нечаянные" встречи со Светланой очень интересуют старушек. Они уже обсудили то, что Владимир Михайлович пошёл в магазин вскоре после своей соседки и там они наверняка встретятся, нарисовали эту встречу достаточно яркими красками и ожидали, что скоро они вернутся вдвоём.
   - Аля, следи за ними, - настаивала одна из подруг Алевтины Ивановны.
   - Света в таком возрасте, что не посмотрит на его годы, - говорила вторая.
   - Да и какие его годы? - возражала третья. - Кто будет эти годы считать, если он выглядит таким молодцом?
   Алевтину Ивановну ревность не мучила, поэтому она с удовольствием следила за развитием событий, но каково же было общее разочарование, когда Светлана вернулась одна.
   - Светочка, а где же Владимир Михайлович? - спросила Алевтина Ивановна. - Он тоже пошёл в магазин. Разве вы там не встретились?
   Света была так далека от намерений, в которых её подозревали, что чистосердечно ответила:
   - Да, мы там встретились, даже поговорили немного. Но я пошла домой, а ему нужно в сберкассу, то есть в сбербанк. Удивительно: живём напротив, а встречаемся только в магазине.
   Она вошла в подъезд, думая о том, что по привычке перешла дорогу не по зебре, а напрямик, и что привычку эту надо искоренять, а старушки долго ещё обсуждали и эти случайные встречи в магазине, и странное обстоятельство, что Полетаев пошёл в сбербанк, а не домой.
   - Уж не вышло ли у них какой размолвки? - предположила Алевтина Ивановна, наслушавшись рассуждений подруг. - Девочки, не расходимся. Надо дождаться Владимира Михайловича.
   Но сначала они увидели не Полетаева.
   Сабина отправилась на промысел в боевом настроении. Несмотря на утреннюю встряску, когда она чуть не угодила концом швабры в глаз возлюбленному, она взяла себя в руки и, чтобы войти в рабочий ритм, всю дорогу представляла, какие речи будет вести, заманивая доверчивых людей в корпорацию, потом нашла двух подходящих женщин, убедила их рискнуть, занявшись новым для них делом, взяла с них обеих деньги, что составило чуть больше семидесяти тысяч, и, воодушевлённая, собиралась продолжить победное шествие по этой местности, но оступилась, попала каблуком между двух камней и сломала его. Как можно вести агитацию со сломанным каблуком? Она бы не нашла нужных слов и доводов, потому что постоянно думала бы о том, как нелепо выглядит, опираясь одной ногой на носок, а при ходьбе ковыляя, как бедная подбитая утка. А ведь она чувствовала, что, если бы не это несчастье, она сумела бы поймать в свои сети ещё пару-тройку простаков. Бывают дни, когда удача так и идёт в руки, и это был именно такой день, прерванный почти в самом начале. У неё сейчас же испортилось настроение, и она поехала назад. От метро она с трудом дохромала до "Пятёрочки", а проходя мимо витрины, бегло посмотрела, что делается в магазине, и замерла, обнаружив, что там стоят Светлана и Полетаев, а к ним приближается Ира. Такого она стерпеть не могла и, не отдавая себе отчёта, что делает, ринулась внутрь. Она бы так и влетела в зал, если бы не многолетняя, уже неосознанная, привычка брать корзину. Ощутив её в руке, Сабина приостановилась. Что она может сейчас сделать? Подбежать к ним и разогнать в разные стороны? Единственное, что оставалось, это сделать вид, что она тоже пришла за покупками. Для убедительности она схватила первую попавшуюся пластиковую коробку с селёдкой, сунула в корзину, даже не осмотрев, и хотела непринуждённо подойти к интересующей её группе, но вновь замерла. Хоть она уже немного приноровилась наступать на носок, но каждый заметит, что на одном из её сапог нет каблука. Если бы у неё были невысокие широкие каблуки, то такой дефект не так бы привлекал внимание, но она-то носила высоченные шпильки. Ей стыдно даже издали показаться на глаза Владимиру Михайловичу. Однако она не могла заставить себя тихо и незаметно уйти, потому что ей чудилось, что она пропустит что-то очень важное. Тогда она кружным путём прошла в соседний проход между стеллажами, замерла и обратилась в слух, уже не думая о том, как выглядит со стороны.
   Оказалось, что ревнивая женщина волновалась не зря. Она с болью в сердце выслушала, как радушно проклятый старик приглашает её соперниц к себе, ужаснулась, что будет выбран выходной день, когда Анатолий дома, порадовалась, что Светлана предложила перенести визит на будни, обругала последними словами Валерия, из-за которого Полетаев собирался организовать ещё одно чаепитие, с негодованием узнала, что гостеприимство Владимира Михайловича распространяется и на Алевтину Ивановну, а о самой Сабине не сказано ни слова, еле перетерпела дальнейший разговор о возникшей идее написать труд по истории специально для скудных современных умов, а после ухода интересующих её людей обнаружила, что рядом с ней оказывается то одна продавщица, то другая, подозревая её в дурных замыслах. Она опомнилась, схватила молоко и сметану и поспешно заковыляла вслед за увлечённо беседующей парочкой, но осознала, что не может незаметно ковылять за ними по почти пустой улице, старательно прислушиваясь. И как назло, Полетаев и Светлана шли очень неспешно, не позволяя ей поскорее попасть домой. Чтобы не стоять у обочины, как проститутка, ищущая клиентов, она села на скамью. Какое же это простое приспособление для отдыха, но как редко его можно увидеть! Возле их "Пятёрочки" стояла узкая обшарпанная скамейка, и на неё Сабина села, лишь потом подумав о том, что в расстроенных чувствах не посмотрела, чистая ли доска. Изнывая от нетерпения, она наблюдала, как Владимир Михайлович и Светлана остановились, ещё немного поговорили и разошлись. Света отправилась прямо домой, а старик - куда-то в сторону.
   Выждав, когда, по её расчётам, соперница дошла до дома, Сабина отправилась следом. Перед тем как подойти к подъезду, она оглядела себя, приосанилась и с непринуждённым видом вышла к ненавистным старухам.
   - Сабиночка! - испуганно воскликнула Алевтина Ивановна. - Что это ты хромаешь? Подвернула ногу?
   - Сломала каблук, - объяснила та с печальной улыбкой. - Представляете? Дорогие сапоги, совсем ещё новые, а каблука нет. Придётся сдавать в починку, а это и дорого, и неизвестно ещё, как сделают. Я боюсь, не поцарапали бы они кожу, вон она какая тонкая.
   Старушки сочувственно поохали и поахали, потом рассказали о дорожном происшествии, и Сабина пошла домой.
   - Только я не пойму одного, - сообщила Алевтина Ивановна в раздумье. - А с чего это она со сломанным каблуком зашла в магазин? И купила-то только молоко и селёдку по акции.
   - И сметану, - уточнила одна из старушек. - Ты не разглядела, а ко мне пакет был повёрнут как раз тем боком. Хорошо, что полупрозрачный, а то у многих и не разглядишь.
   - Молоко и сметану она покупала вчера, - продолжила интересный разговор другая. - И масло. Она берёт понемногу, всё хорошо видно. Это Света ходит в магазин редко, но зато набирает полные сумки.
   - А покупала она молоко и сметану вечером, - рассуждала Алевтина Ивановна. - Выходит, что не могли они со Степаном всё это съесть. Так зачем же она заходила в магазин со сломанным каблуком? Не за селёдкой же.
   - А может, за селёдкой, - возразила третья старушка. - Я купила, и мне понравилось. Выгоднее, чем маленькие банки или мягкие упаковки.
   Но Алевтина Ивановна чувствовала, что разгадка действий Сабины гораздо сложнее.
   - Владимир Михайлович! - воскликнула она, завидев Полетаева. - А мы гадаем, почему Светочка вернулась одна. Вроде, вы должны были встретиться в магазине.
   "Как будто "Пятёрочка" - единственный магазин, - подумал старик. - Может, я был в "Дикси". Солгать? А если Светлана сказала им, что мы виделись?"
   - А где же ещё близкие соседи могут встретиться, как не в магазине? - спросил он. - Конечно, встретились, хоть я и думал, что Светлана должна быть в школе. Да ещё так нехорошо вышло. Взялся донести ей сумку, но вспомнил, что мне надо сходить в сберкассу. Нести оставалось недалеко... Но всё-таки неудобно. Теперь надо будет посматривать, не встречу ли я её ещё раз в магазине, и тогда всё-таки донести ей покупки до самой квартиры.
   - И внимания на это не обращайте, - запротестовала Алевтина Ивановна. - Переживать не из-за чего. Светочка привыкла таскать такие сумищи с тетрадями, что эти покупки и за вес не считает.
   Старушки убедились, что ссоры не было и в помине, поэтому ждать им было больше нечего.
   Перед тем как разойтись, чтобы перекусить и погреться, они посмотрели друг на друга с одинаковым чувством.
   - Девочки, - озвучила общую мысль Алевтина Ивановна, - будьте осторожны. Мы в таком возрасте, что с нами может случиться всё, что угодно. Я сама ловлю себя на том, что часто бываю невнимательна, когда перехожу через улицу. Кажется, что машина далеко, но ведь мы не можем бегать, как прежде. И реакция уже не та. Лучше переждать, пока проедет далёкая машина, чем попасть под колёса. Старость - наш враг. Нам надо с ней считаться. Иногда она меня пугает.
   На Сабину новость о погибшем старике произвела бы большее впечатление, если бы она не была целиком во власти беспокойства, ярости и чуть ли не страха по другому поводу. Она не могла без содрогания думать об Ире и Светлане. Недаром она так тревожилась в ожидании приезда этой провинциальной хищницы. Для такой ничего не стоит отбить у неё любимого. Едва она его увидит, как сейчас же в него вцепится. И Светка эта! Питомцы её, видите ли, желанны в гостях, а про неё, Сабину, даже слова не сказали. Значит, она не так желанна. Да через этих паршивых животных Светка без всяких хлопот будет своей в той квартире и заарканит Анатолия. Тот даже опомниться не успеет. Ну, хищницы! Ну, стервятницы! Она будет не она, если допустит это. Теперь придётся их караулить. Следующая неделя в её распоряжении, а уж потом нельзя зевать. Она не допустит, чтобы эти две кумушки вот так запросто пришли в гости к старику.
   - Что-то ты рано, - встретил её Степан.
   Сабина с наслаждением выплеснула на него свои эмоции.
   - Ну, ты слишком уж разволновалась, - решил брат. - Успокойся. И сапоги починишь, и от соперниц отобьёшься. А мне тут одна бабёнка предлагает съездить вместе отдохнуть.
   - Это та, рыжая?
   - Нет, с той покончено. Она проговорилась, что работает в прокуратуре. Не прокурором, конечно, а на побегушках, но мне это всё равно ни к чему. Вдруг у неё какие-нибудь связи... Надо держаться от таких подальше. Да и наверняка она полунищая. Только оклад. А эта моя бабёнка хорошая, денежная. Будет жаль её упустить. И работает на складе, что-то там закупает, заказывает. Словом, есть возможность получить лишнее.
   - Надолго уезжаешь? - встревожилась сестра.
   Не то чтобы Степан был ей нужен, но она чувствовала себя увереннее, когда он был рядом. Всё-таки в случае, когда самой ей будет неловко вмешиваться в жизнь соседей из заветной квартиры, можно будет под каким-то предлогом направить туда брата.
   - На недельку.
   - А когда?
   Она ожидала, что это будет следующая неделя, которую она считала свободной. Жаль, конечно, что ей самой придётся работать с маркерами, ведь ей надо до Нового года успеть навербовать в ЛБМ как можно больше людей, но её больше беспокоило время, когда у Светы начнутся каникулы.
   - Через неделю.
   Вот это был удар. Значит, она остаётся на поле боя одна. Но не просить же Степана отказаться от поездки. Деньги - это главное в жизни. Их надо добывать любыми способами.
   - Что ж, поезжай. Желаю насладиться отдыхом со своей бабой.
   - И учти, что я буду на море, притом за её счёт. Она сама предложила мне оплатить все расходы. Красота!
   - Повезло, - согласилась Сабина.
   Светлана не думала ни о завидном женихе в лице ненавистного Анатолия, ни о возможных соперницах, ни даже о приглашении в гости к Владимиру Михайловичу. Она готовила на обед пшёнку. Пока мешочек с крупой варился, она прочитала надписи на коробке. Шестой пункт в "Способе приготовления" её насмешил. "Дайте стечь воде. Соблюдайте осторожность во избежание получения ожогов..." Похоже, и наши предприниматели взяли пример с западных стран и принялись поучать граждан, словно они слабоумные. Видно, и они знали об анекдотичном случае, когда американка засунула кота сушиться в микроволновку и запекла его там, а потом подала иск на производителей этих приборов за их оплошность, ведь они не написали в руководстве по эксплуатации, что в них нельзя сушить котов. Кажется, она выиграла дело. Наверное, и наши владельцы фирм решили обезопасить себя, предупредив, что при работе с кипятком, можно обжечься.
   - А это ещё как понимать? - воскликнула она. - Слушайте, уважаемое зверство! Срок хранения девять месяцев, а для Дальнего Востока, Северного Кавказа и Нижнего Поволжья - шесть месяцев. Вопрос - почему? Если учитывается влажность... Но ведь в хранилищах установлена вентиляция, уровень влажности должен всё время поверяться, и температура тоже. Тёмное дело.
   Дик и Базиль были полностью с ней согласны, но думали не о каких-то сроках хранения, а об обеде и умильно поглядывали на булькающие кастрюли, где варились курица и каша.
   После обеда Светлана проверила тетради, просмотрела планы уроков на завтра и внесла в них кое-какие дополнения, а потом принялась за самое неприятное - заполнение маркеров. Тупая, монотонная, никчёмная работа, но сколько же отнимает времени! Для неё эти маркеры стали страхом, омрачающим жизнь. Но очень хотелось накопить деньги и издать книги.
   Полетаев в целом был доволен сегодняшним днём, кроме одного момента, который отныне дамокловым мечом будет висеть над его головой. Он успел сделать свои "уроки" и хорошо продвинулся в работе над своей книгой. Он бы написал ещё больше, если бы поход в магазин не отвлёк его. Подумав, он решил не возвращаться к своим выводам, выкладкам и обоснованиям. Настрой перебился, и думалось сейчас не об основном деле, а о внезапной идее написать серьёзный труд по истории в облегчённом для читателей варианте. Как это возможно? Зачем он заговорил об этом с соседкой? Ведь сболтнул просто так, чтобы разговорить её, а получилось, что теперь надо выполнить обещание. Светлана не осудила бы его, если бы он признался, что такая работа ему не по плечу, но не хотелось выглядеть в её глазах хуже, чем он есть. А впрочем, почему он вот так, сходу, решил, что ему не справиться? Может, ему даже понравится писать для людей, не умеющих глубоко думать и анализировать и с плохой памятью. Для забывчивых надо будет составлять таблицы с датами и событиями, причём простые и особо удобные таблицы, вставляя их в нужных местах текста, дополняя по мере надобности, но обязательно повторяя предыдущие строки, чтобы читателям не приходилось делать десятки закладок.
   Чтобы развеяться и предоставить новой идее настолько вызреть, чтобы она сама напомнила о себе, он включил Интернет и наткнулся на очень интересный документальный фильм об Афанасии Никитине. Но, несмотря на удовольствие от просмотра, он выключил ноутбук с чувством раздражения. Диктор хорошо читал текст, но произносил не "хождение", а "хожьжение", а в конце, как назло, дважды очень чётко прозвучало "Хожьжение за три моря".
   "Убил бы тебя за это "хожьжение", - подумал старик. - Что за манера у некоторых вместо "жд", говорить "жьж". Язык у них плохо ворочается, что ли? Теперь часто слышишь не "дождь", а "дожжь". Почему "дожжь"? "Того и жди пойдут дожди в Испании". Очень складно. А по мнению этих преобразователей русского языка надо говорить: "Того и жжи пойдут дожжи в Испании"? Как нелепо. Скоро страшно будет включать Интернет. Мало того, что в записях одни ошибки, так ещё принялись оскорблять слух. "Хожьжение"! Вот скотина! Только настроение испортил. Интересно, как бы он произнёс слово "ждёт"? "Жьжёт"? Тебя бы за такое сжечь на огне инквизиции".
   Это мысленное пожелание развеселило Полетаева, и он в более мирном настроении отправился на кухню готовить ужин к приходу Толи. Сознание, что его мальчик теперь будет постоянно рядом, всё ещё не стало привычным и продолжало его радовать. Он решил, что тушёное по особому рецепту мясо с варёной чищеной картошкой будет подходящим блюдом для ужина, хоть и не торжественного, но приближающегося к нему. Пусть другим кажется глупым его радостное ощущение праздника, а он чувствовал, что такое состояние души останется ещё очень надолго.
   Владимир Михайлович вздохнул и отёр тыльной стороной ладони слёзы, не приличествующие светлым мыслям.
   "Вздыхаю, словно шелестит листвой Печальный ветер, слёзы льются градом", - вспомнил он и засмеялся.
   - Вот это в самую точку! - не удержался он от восклицания. - Молодец, Петрарка! Как раз про меня. Недаром народная мудрость учит постоянно смачивать водой лук и нож, которым его режешь, чтобы меньше резало глаза. А вот у Похлёбкина написано, что овощи надо прежде просушить, а потом готовить, и лук - в том числе. Но это скорее подходит для закусок, салатов, а уж для тушения его можно было бы, наверное, использовать в мокром виде.
   Когда будущий ужин уже приближался к стадии готовности, Дик возвестил, что в коридоре кто-то появился. Владимир Михайлович прислушался и встрепенулся.
   "Я ведь решил начать новую жизнь и искоренить неряшливость, - вспомнил он. - А Толька застанет у меня прежний кавардак".
   Он бросился в комнату, быстро собрал разбросанные на большом столе и диване книги и карты, перенёс на письменный стол и едва-едва успел повесить в ванной свой небрежно брошенный на спинку кресла халат, как в замке заворочался ключ.
   - Анатоль, ты? - бодро спросил он вошедшего.
   "А кто же может быть ещё?" - задал он второй вопрос, но уже самому себе.
   - Устал?
   Рыбаков вошёл в комнату и покосился на кое-как наваленную неопрятную груду.
   - Нет, не очень. Вся усталость исходит только от этого лоботряса. Делать нечего, придётся самому писать для него диссертацию. А чем сегодня занимались вы, Владимир Михайлович?
   - Я здорово потрудился. Когда поужинаем, я покажу.
   - Если найдёте, - сделал поправку Анатолий. - Как вы ухитряетесь работать в таких условиях? Где вы пишете? На коленях? Вы ведь всегда использовали оба стола. Хотите, я помогу вам разложить бумаги? Почему вы смеётесь?
   Но Полетаев не стал объяснять, что всего лишь хотел стать аккуратнее.
   - Я встретил нашу соседку напротив, когда ходил в магазин, - сказал он. - Мы разговорились.
   "О чём с этой полубезумной женщиной можно говорить?" - невольно подумал Рыбаков.
   - Как-то так получилось... Вот скажи, кто дёргает человека за язык?
   - Принято всё сваливать на чёрта.
   - Короче, я сказал ей, что напишу книгу по истории... Сейчас пойдём ужинать, и я тебе расскажу о моей несчастной идее.
   - Я эту вашу соседку видел сегодня утром, - сказал Анатолий. - Удивляюсь, как вы с ней ведёте такие глобальные беседы.
   "Значит, у неё какие-то неприятности, - решил Полетаев. - Недаром её было так трудно разговорить. Наверное, что-то в школе".
   - А тебе больше нравится Раиса Павловна? - спросил он.
   - Я её видел всего-то раза два или три, но она кажется гораздо приятнее, - согласился Рыбаков. - Видно, мне не удаётся застать вашу Светлану в подходящем настроении. Как её ни увижу, так хочется спрятаться куда-нибудь...
   - В канаву, - подсказал Владимир Михайлович. - Как воину племени черноногих при встрече с тёщей. Не удивляйся. Это я вычитал у Джеймса Шульца. Почему-то там существовал обычай, не позволявший зятьям встречаться с тёщами.
   - Многие народы позавидовали бы такому обычаю. А невестки с радостью бы не встречались со свекровями.
   - Это точно, - согласился старик. - Так Шульц своими глазами видел, как уважаемый вождь бросился в канаву и залёг там, потому что увидел вдалеке свою тёщу.
   "Я бы с удовольствием так сделал, завидев вдали Светлану Николаевну, - решил Рыбаков. - Только нет ни канав, ни времени на прыжок. Она возникает как-то неожиданно".
   - В какой это было книге? Я читал его...
   - "Моя жизнь среди индейцев".
   - Как давно это было! Я уже всё забыл. Хо...
   Он хотел добавить, что хорошо было бы перечитать, но вовремя остановился. Вроде, ему не пристало интересоваться такими книгами.
   - Пойдём, Толя, а то всё давно готово. Мне хочется услышать, что ты думаешь о моей новой идее. И как я ляпнул про это, не подумав?!..
   Если Полетаева призывал к опрятности пример его воспитанника, то поступками Светланы руководил один из её питомцев. Базиль спокойно относился к книге или тетради, оставленной на софе, а Дик не мог пройти мимо такой удачи. Он сейчас же пользовался оплошностью хозяйки, завладевал добычей и отдавал только за выкуп.
   Вот и сейчас хозяйка торопливо убирала всё, что мог схватить пёсик, потому что ей позвонила по телефону Ира. Она вернулась с работы и хотела переговорить насчёт предстоящего визита к Владимиру Михайловичу. Поспешность Светы до смешного напоминала недавние торопливые действия Полетаева по уборке комнаты. У каждого было своё пугало, пусть и любимое.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"