Кузнецова Вероника Николаевна : другие произведения.

Соседи, друзья, коллеги.Глава 30 Обида

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 30
  Обида
  
  Лиха беда - начало. Поистине, труден именно первый шаг, а там уж, после второго-третьего, появляется навык, а потом уже привычка. Раиса Павловна первый шаг сделала, сообщив Рыбакову, что его соседка напротив говорит про него гадости, второй - пустив по школе слух, будто Светлана дурно отзывается о Жигадло. То, что в конце дня герои этой сплетни вместе, дружески беседуя, зашли в буфет, да ещё и Карасёва с ними, смутило её, но не отучило распускать язык. Даже необычные взгляды, которые на следующий день устремляли на неё встречавшиеся учителя, не образумили её. Она поняла лишь, что Михаил Борисович или простил Ермаковой отзывы о себе, или не придаёт им значения. Сообщить что-то новое об этой паре любителей пить кофе на перемене, она не могла, ведь она и прежде не собиралась что-то выдумывать, а искренне верила, что Сабина прямо объявила ей о том, что Светлана злословит на учителя биологии. Так это мелкое школьное происшествие и забылось со временем, преобразовавшись в памяти учителей лишь в неясное впечатление, что у учительницы математики Ермаковой и воспитателя Курулёвой, вроде, была какая-то ссора, причиной которой, опять-таки вроде, был учитель биологии Жигадло. Этот случай ясно показывает, что, если это возможно, надо всеми способами избегать быть замешанным в скандале. Истина забывается, а оставшийся осадок, как правило, не красит ни одного участника происшествия. Светлана против воли и даже без ведома была втянута в недоразумение и на собственном опыте ощутила, как это неприятно.
  Раиса Павловна, как уже было сказано, не собиралась ничего выдумывать и наговаривать на кого бы то ни было. Она верила тому, что рассказывала, но если отношения двух учителей её не заботили и она с лёгкостью отказалась от развития этой темы, то отношения двух соседей очень даже заботили, поэтому она укрепилась в мысли разлучить их и цепко ухватилась за отличную возможность это сделать.
  До понедельника Курулёва не встречала Рыбакова, поэтому интрига, затеянная Сабиной и подхваченная второй ревнивицей, не могла развиваться.
  Светлана не вспоминала о быстром взгляде, брошенном на неё соседом и встревожившем её, а если вспоминала о самом Рыбакове, то с удовольствием, потому что он гладил Дика и Базиля и не рассердился, когда пёсик прихватил зубами штанину, желая показать, что с ним шутки плохи.
  Анатолий, освободившийся от страха за здоровье Полетаева, тоже не думал о странной соседке, которой он чем-то не угодил. Лишь когда в субботу пришли гости и после обеда Владимир Михайлович с Астафьевым удалились в комнату обсудить идеи Николая Ивановича, а они с Валеркой приготовились к первой шахматной партии, его душевный покой был слегка нарушен.
  - Толя, не буду скрывать, как меня интересует твоя соседка, - признался Валерий.
  - Ты с самого начала не мог этого скрыть, - ответил Рыбаков.
  "Фараонова мумия! - повторил гость выражение Степана. - Хоть бы улыбнулся! Сидит с таким видом, словно я говорю о самых будничных вещах!"
  - А раз она меня интересует...
  - То ты и попросил Владимира Михайловича за ней поухаживать, - продолжил Рыбаков. - А предложение должен сделать тоже он?
  Валерий словно поперхнулся и судорожно сглотнул
  - А что? - осторожно спросил он. - Есть опасения?
  - Не повтори это при нём! - предупредил Анатолий. - Он не любит таких шуток.
  Как внимательно гость ни наблюдал за Рыбаковым, но не мог понять, как отнестись к его словам.
  - Я не о том, - отказался он от выяснения заинтересовавшего его вопроса. - Я хотел спросить о другом. Я ведь её совсем не знаю. Мне казалось, что она добрая, милая. А когда я услышал, что она плохо о тебе говорит, меня это насторожило. Она ведь тебя не знает?
  - Фактически не знает.
  - А раз не знает, то почему ругает?
  Валерий нарочно завёл разговор на эту тему, чтобы ещё раз убедить приятеля избегать встреч с женщиной, на которую он сам имел виды. Он уже не был уверен, что слова Сабины полностью справедливы, очень уж странно, что Светлана говорит гадости об Анатолии соседке, с которой, кажется, не состоит в доверительных отношениях. Но он мог поверить, что она встречается с Толькой, причём, возможно, не по обоюдной договорённости, а сама подстраивает эти встречи. Это было опасно, поэтому для прекращения могущих начаться особых отношений годились любые методы. Как сказали бы отцы-иезуиты, "цель оправдывает средства".
  - Не знаю, - отозвался Рыбаков, вновь ощутив улёгшееся было неприятное чувство, - но для тебя главное, что ругает меня, а не тебя.
  Как это было странно! Валерка и при прошлом посещении предупреждал его о том, что соседка его не любит. Раиса говорила то же, а теперь Валерий вновь завёл об этом разговор.
  - Да, сейчас она говорит не обо мне. Но что будет, если потом уже я чем-то ей не понравлюсь? - объяснил свою настойчивость гость. - Ведь дело не в её словах и не в тебе, а в её характере. Действительно ли она такова, какой мне показалась? В моём возрасте очень страшно ошибиться.
  - Видно, твой интерес к моей соседке не тянет на позднюю любовь, - пошутил Рыбаков, но заметил, что Валерий не распознал шутки, поэтому пояснил. - Поздняя любовь сильна и безрассудна, а ты проявляешь осмотрительность.
  - Вероятно, - согласился Валерий. - Но всё-таки она мне очень нравится и мне бы не хотелось ошибиться в ней в обоих случаях: ни не видя недостатков, ни видя их преувеличенными, а то и придуманными. Я полагаюсь на дядю Володю. Если он решит, что она мне подходит... Как-то получается очень некрасиво, рационально, словно я не влюблён в неё вовсе, а лишь ищу подходящую партию. Мне она очень нравится, но... я боюсь решительного шага. Не рассказывай дяде Володе о нашем разговоре и о том, что она плохо о тебе отзывалась, тоже не проговорись.
  - Об этом можешь меня не предупреждать, - успокоил его Анатолий. - Но и ты молчи об её отношении ко мне. Не тревожь его. Пусть думает, что всё прекрасно. Возможно, у неё есть какая-то причина меня не любить или, вернее, невзлюбить...
  - Похожие слова, но как велика разница в их смысле! - отметил Валерий. - А ты, пожалуй, прав. Ей могло что-то не понравиться или показаться, что не нравится.
  "Знать бы, что именно", - подумал Рыбаков.
  - Могло, - согласился он.
  - Тогда с её стороны естественно сказать об этом подруге, - продолжал Валерий.
  - Кажется, они не такие уж подруги, - возразил Анатолий.
  "И мне так кажется", - подумал гость, но вслух объяснил:
  - Они знают друг друга давно, и в раздражении Светлана могла излить ей душу.
  "А Раиса эта чёртова не дружит с Сабиной, Сабина не была в раздражении, поэтому, при случайной встрече не должна была передать ей слова Светланы, и из всей этой цепочки рассуждений следует, что Светлана сама в раздражении рассказала Раисе о том, что обо мне думает, так как они работают в одной школе и, конечно, разговаривают там друг с другом", - подвёл итог Анатолий.
  - Вот поэтому я и боюсь ошибиться, - заключил Валерий. - Если её отношение к тебе оправдано, пусть только в её воображении и без вины с твоей стороны, то я лишь укреплюсь в чувстве к ней, а если, что меня пугает, это чистейшая клевета, то мне придётся поменять своё к ней отношение.
  "Не так уж он в неё влюблён, - решил Рыбаков. - Но в его возрасте это естественно. Досидел в холостяках до пятидесяти лет и боится впустить в свою устоявшуюся жизнь малознакомую женщину".
  Больше они о Светлане не разговаривали, сосредоточившись на игре, а после этого у Анатолия был целый день отдыха от нежелательных известий. Они с Полетаевым провели воскресенье совсем как встарь, до роковой встречи с Тамарой. Они съездили на выставку, потом погуляли в парке, больше рассуждая не о только что увиденных экспонатах, а о событиях тысячелетней давности, дома поедали чудесные изделия Владимира Михайловича и решили, что воскресенье создано для отдыха, а не для работы, недаром когда-то этот день назывался "неделя", то есть "не делай", а потому каждый углубился в свою книгу.
  - Анатоль, что ты читаешь? - заинтересовался Полетаев.
  - М-м-м... Писемского, - ответил Рыбаков, предусмотрительно обернувший "Королеву Марго" газетой, чтобы скрыть название.
  - Давно не читал, - признался старик, жалея, что нельзя объять необъятное и перечитать все книги. - А что именно?
  Анатолия этот вопрос не поставил в тупик, потому что он и прежде читал произведения этого писателя, а совсем недавно дочитал "Массонов".
  - "Массоны", - ответил он.
  - Мне Писемский очень нравится, - сообщил Владимир Михайлович. - Я всегда читаю его с наслаждением, но, удивительное дело, быстро забываю содержание. Кое-что остаётся в памяти, но отрывочно. И ведь книги замечательные, интересные, умные.
  - Может, потому что слишком много героев? - предположил Рыбаков. - Я перед этим перечитывал "Людей сороковых годов", так словно впервые открыл эту книгу. Помнил лишь три эпизода.
  - Может, слишком много героев, - с сомнением повторил Полетаев.
  - А что читаете вы? Макаренко?
  - Перешёл к третьему тому. Некогда читать, всё время занимает работа.
  Не из-за вашей ли Светланы вы принялись за Макаренко? - осведомился Рыбаков, впервые за весь день и то лишь мельком вспомнив о вчерашнем разговоре с Валерием.
  - Я всегда его любил. Интересно, к тому же это не выдумка, пусть даже приближенная к правде, а истинные события. Человек пишет о себе и реальных людях. Как же ему мешали! Как травили! Почему талантливых, выдающихся людей, приносящих реальную пользу, всегда стараются принизить, всячески не давать им работать? Но этот извечный вопрос лучше не затрагивать, иначе мы проговорим до глубокой ночи. Давай спокойно читать.
  Таким образом, до понедельника Рыбаков прожил без новостей о странной соседке, а также с приятным сознанием, что Полетаев здоров и окружил его чрезмерной заботой не потому, что таким способом прощался с ним, а по чистому недоразумению. Однако понедельник, как ему и положено, наступил.
  - Что скажешь, друг Франческо? - по обыкновению, спросил Анатолий. - Ты долго морочил голову дяде Володе. Надеюсь, теперь будешь говорить ему только приятное. А теперь ответь, оракул, что ждёт меня?
  - Что делать с мыслями? Бывало, всякий раз Они лишь об одном предмете толковали... - сообщил поэт (55).
  Рыбаков подумал и согласился.
  - Да, это было. Я только и думал что о дяде Володе. Так переволновался, что вспоминать не хочется.
  Он спохватился, что растолковал эти слова как указание на напрасную тревогу о старике, а о Тамаре подумал только сейчас. Неужели её образ ускользает из его жизни? Но с чем же он тогда останется? Хоть выражение "природа не терпит пустоты", вроде, непреложная истина, но на душу это не распространяется. Если Тамара покинет его, в душе останется именно пустота и никто и ничто её не заполнит.
  - А дальше что? - спросил он.
  - Она корит себя за наши все печали, Она тревожится и думает о нас, - досказал Петрарка.
  - Анатоль! - позвал Полетаев. - Где ты застрял?
  Рыбаков, безуспешно силящийся применить это высказывание к своей жизни, обрадованно захлопнул синий том и хотел было по привычке спрятать его под другие книги, но спохватился, что теперь это не требуется. Владимир Михайлович узнал его секрет и... и всё, ничего страшного не произошло, даже ни на миг не возникло смущение от того, что открылось его неожиданное пристрастие к любовной лирике.
  Лишь выйдя из подъезда, Анатолий ощутил, что его покидает приятное спокойствие, потому что Курулёва, давно его поджидавшая и порядком подмёрзшая, так и одарила его радостной улыбкой, которая показалась ему судорожным оскалом. Эта женщина всё сильнее омрачала ему жизнь.
  - Анатолий Сергеевич, как я рада, что вас встретила! - объявила она.
  "Чего не скажешь обо мне", - подумал он, а вслух ответил:
  - Приятно это слышать, но, к сожалению, я должен спешить. Меня ждут.
  "Ему приятно, - отметила несчастная женщина. - И мне тоже приятно".
  - Я не собираюсь вас задерживать, - предупредила она. - Скажу всего два слова. Вернее, спрошу. Светлана Николаевна работает со мной в одной школе, мы постоянно беседуем, обсуждаем дела, детей, вообще говорим о всяком. Скажите, вы с ней поссорились?
  Опять речь идёт о странной соседке! Он догадывался, что лучше было бы не продолжать разговор, а поскорее сбежать, но не уходил.
  - Нет.
  - За что же она на вас злится? Вы нам всем очень нравитесь. И Владимир Михайлович тоже. Но Светлана Николаевна... Из-за неё вся наша школа, все учителя уверены, что вы плохой человек. Может, я могу чем-нибудь помочь? Скажите, что случилось?
  Рыбаков был ошеломлён. Оказывается, по неведомой причине он стал очень популярен в школе, в которой никогда не бывал. Что же такое он сделал Светлане, если она жалуется на него всем коллегам подряд?
  - Я ничего не понимаю, - признался он. - А что хоть она обо мне говорит?
  - Глупости говорит, - ответила Курулёва, очень довольная его интересом. - Что может сказать раздражённая баба? Выдумки.
  - Например?
  - Самое хорошее это то, что у вас, Анатолий Сергеевич, потёртый вид, - с ходу придумала Раиса Павловна. - Это лучшее из того, что она сказала, а плохое и повторять совестно.
  Рыбаков сейчас же припомнил, что и Полетаев советовал ему обновить гардероб. Наверное, придётся это сделать, раз о его любимой одежде известно даже в школе. Его самого там не видели, а о нём и о его одежде мнение уже составили!
  - Только не подумайте, что это правда. - Казалось, что Курулёва старается сгладить впечатление от собственных слов. - Мне ваш внешний вид очень даже нравится. Просто Светлана Николаевна не знает, к чему придраться. Она... Многие считают, что она стала злой. Знали бы вы, что она говорила про одного нашего учителя! Но из-за чего она возненавидела вас?
  - Понятия не имею, - ответил Рыбаков. - Думаю, что ей следовало бы сказать мне лично, чем она недовольна. А теперь мне пора. До свидания.
  Раиса Павловна блаженствовала. Она заранее продумала, что и как скажет, специально вышла из дома пораньше, чтобы не пропустить долгожданную встречу, и теперь была довольна её результатом. Анатолий, очень спешивший, так как его ждали, настолько заинтересовался её сообщением, что остановился и выслушал её, даже задавал вопросы. И ведь ему было приятно её увидеть, он сам это сказал.
  Как это ни странно, но она, не имевшая привычки часто лгать, не испытывала угрызений совести от явной клеветы, а каким-то сложным путём уверила себя, что это почти правда, за исключением той маленькой детали, что Ермакова не жаловалась всем и каждому на соседа. А впрочем, может, так оно и есть. Раз она говорила про Рыбакова нехорошие вещи Сабине, то непременно должна была рассказать о нём и своим приятелям по чаепитию, хотя бы учительнице истории. Как может женщина не поделиться своими заботами с другой женщиной, тем более что они постоянно общаются? И учительница физики тоже часто приходит к ней, а уж о Жигадло и говорить не приходится. И почему Михаил Борисович простил Ермаковой то, как дурно она о нём отзывалась? Но раз Светлана Николаевна рассказывала об Анатолии этим трём учителям, значит, могла рассказать и кому-то ещё. А эти трое тоже могли поделиться услышанным с коллегами. Вот так и получается, что об Анатолии знает вся школа.
  В путаных умозаключениях Курулёвой была своеобразная логика, плохо лишь, что Раиса Павловна не сомневалась в безупречности этих умозаключений и развила их до только что сделанного Рыбакову сообщения. А то, что пришлось выдумать про потёртый вид, было мелочью, на которую не стоило обращать внимания. Раз Светлана Николаевна при разговоре с Сабиной ругала Анатолия, то наверняка учителям, которые его не знали, она наговаривала гораздо более нехорошие вещи. Зато теперь ему не захочется встречаться с такой злой женщиной, или, как выразилась Сабина, озлобленной женщиной.
  Раиса Павловна вернулась домой, счастливо улыбаясь и не подозревая, что и Рыбаков тоже улыбнулся почти в это самое время, только не от счастья, а с примесью горечи и сарказма.
  "Теперь, друг Франческо, я тебя понял, - мысленно обратился он к поэту. - Ты, в самом деле, оракул. "Она тревожится и думает о нас". Проклятая баба сказала не так красиво, но смысл тот же. Она, видите ли, тревожится обо мне, предлагает помощь. Хотелось бы мне знать, какую помощь она может оказать. Объясниться со Светланой? Затеять скандал? Вцепиться ей в волосы? Будь это не Раиса, а кто-то более приятный, можно было бы попросить... Нет, нельзя. Я не смог бы обратиться с этим даже к Валерке, хотя он-то скорее способен всё разузнать. Как это унизительно - слышать о себе дурное через вторых лиц! А Светлана эта чёртова хоть бы чем-нибудь выдала свою неприязнь, а то ведёт себя так, словно совсем обо мне не думает".
  Говорят же, что понедельник - день тяжёлый. Этот понедельник принёс неприятности не только Рыбакову.
  Проводив Анатолия до входной двери и закрыв её, Полетаев постоял перед зеркалом, не сознавая этого и не глядя в него. Он, вопреки обыкновению, не прислушался к лаю пёсика, живущего напротив, решив, что Дик досадует на его уход после слишком короткого приветствия. А жаль, что не прислушался, ведь по этому выразительному лаю он узнал бы, что, едва Рыбаков отошёл к лестнице, а провожавший его старик скрылся, из своей квартиры вышла Сабина, и тогда её непривычно осторожные шаги показались бы ему подозрительными. Но всё это прошло мимо его сознания.
  Сначала Владимиру Михайловичу было просто приятно, а потом стало смешно. Оказывается, он зря беспокоился за своего мальчика и старался ему всячески угодить. Такая неожиданно возросшая забота встревожила Толю, заставив предполагать всякие ужасы. Наверное, люди никогда не научатся друг друга понимать, даже очень близкие люди.
  Всё ещё посмеиваясь, Владимир Михайлович зашёл в комнату Рыбакова. Ему сразу бросился в глаза синий том, открыто лежавший на столе. Теперь усердный читатель не будет прятать книгу. А то, как свободно он говорил о сонетах Петрарки, даёт надежду на выздоровление от болезни по имени Тамара.
  Старик открыл книгу.
  - Уносишь плоть, но ты же и в накладе, - сообщил поэт (56).
  - Нет, друг мой, ты меня уже не проведёшь, - возразил Владимир Михайлович. - Ты долго водил меня за нос, но теперь я не ограничусь этой строчкой. - Давай выкладывай, что у тебя на уме.
  - Душа стремится, взмыв под облака, Назад - в любимый край, к своей отраде, - послушно закончил Петрарка, не унижаясь до оправданий, что это-де сам же Полетаев прервал чтение раньше времени, не добравшись до главной мысли.
  - Назад - в любимый край, к своей отраде, - повторил старик. - Но и там я буду всего лишь другом, другом и её и её мужа. Зато другом искренним. Без зависти или другого нежелательного чувства буду радоваться их счастью, потому что, если есть жизнь после смерти, а она есть, я это знаю, то они сейчас вместе, и вместе навсегда. Вместе погибли, вместе перешли в другой мир и... надеюсь, видят, что я заменил их сыну отца. Но что-то я уж слишком поддался очарованию твоих стихов, поэт. Мне надо не мечтать и не тосковать, а работать. Скажи мне ещё что-нибудь, и я уйду. Меня ждут прогулка и уроки. Думаешь, легко человеку моих лет решать примеры и задачи повышенной сложности по математике и физике? Так я тебе отвечу так: не всегда легко. Некоторые бывают очень даже каверзными, а ведь я не берусь за самый высокий уровень сложности. Наверное, меня бы сочли сумасшедшим, если бы узнали о моих занятиях. А? Что ответишь?
  Полетаев открыл книгу ближе к концу.
  - А! - воскликнул он. - Здесь не только сонеты, а ещё и проза. Надо будет почитать, узнать, о чём ты думал, помимо своей Лауры. Ну-ка, попробуем наугад.
  Он ткнул пальцем в первое попавшееся место и озвучил ответ Петрарки:
  - ... кто и сейчас не ребёнок? Мы на каждом шагу видим девяностолетних мальчиков, ссорящихся из-за пустяков и всё ещё погружённых в изучение ребяческих наук... (57).
  Он захлопнул книгу и засмеялся.
  - Не в бровь, а в глаз, - признал он. - Это только сейчас мы с Колькой Астафьевым не спорим, а прежде пух и перья летели. И из-за чего? Из-за догадок, причём, оба понимали, что можем ошибаться. А уж что касается ребяческих наук... Нет, извини, здесь ты не прав. Ребяческими науками приходится заниматься именно потому, что я не хочу впасть в детство, а вернее, в маразм, потому что это всё-таки разные вещи: первое - познание мира, приобретение опыта, а второе - забвение всего этого. Может, если бы не мои уроки, я быстро пошёл бы по стопам Кольки и перестал воспринимать новое, да и старое тоже, запоминать и попросту помнить, потерял бы способность к обучению. Знал бы ты, какую пользу приносят мне ребяческие, как ты их называешь, науки! Когда я только начал повторять физику и математику, мой мозг ворочался с трудом, как... - он припомнил то, что вычитал из учебника астрономии, - ... как Меркурий и Венера, а мог бы и вообще остановиться, как, например, Луна, теперь же я щёлкаю задачки и примеры, как белка орешки, к сожалению, именно "как", потому что самому мне орешки уже не по зубам, отрадно хоть, что пока не надо ставить протезы.
  Он опомнился, осознав, что рассуждает вслух, словно перед ним живой собеседник, но сейчас же сгладил невольно возникшую мысль о том, как странно показалось бы такое поведение стороннему наблюдателю, уточнив, что он скорее напоминает актёра, с чувством произносящего монолог.
  - Изреки на прощание что-нибудь ещё, - попросил он.
  - Но вижу - бремя мне не по плечу, Тут не поможет всё моё уменье, И знает, что бессильно, вдохновенье, И я его напрасно горячу, - злорадно ответил поэт (58).
  "Боже! Зачем я сказал Светлане, что собираюсь написать учебник по истории, который поймут и освоят даже те, кто до сих пор не мог разобраться в истории?! - ужаснулся старик. - Она, конечно, умная женщина и способна понять, что от внезапно возникшей идеи так далеко до её воплощения в жизнь, что путь можно или попросту не осилить, или потерять желание его преодолеть. Как же мудрёно я выражаюсь! Но смысл ясен. Светлана не осудит меня, если я не напишу этот проклятый... или не проклятый, а очень даже полезный учебник. Скорее всего, она о нём и не думает. Но неужели бремя мне так уж не по плечу? Когда я закончу свою нынешнюю работу, то надо будет подумать... Однако у меня ещё несколько замыслов, которые хотелось бы успеть осуществить. Как же коротка человеческая жизнь!"
  Не сказать, что из-за воспоминания об опрометчивых словах Владимир Михайлович на весь день потерял душевный покой или у него существенно испортилось настроение, но лишь к концу прогулки он освободился от не совсем приятных мыслей и получил возможность обратить внимание на другое, а именно на явление, привычное и досадное раньше, но настолько редкое теперь, что стало бы украшением дома, если бы жильцы об этом задумались. Речь идёт, конечно же, о бабушках у подъезда. Полетаеву пришло в голову, что прежде они занимали свой пост на скамейке гораздо позже, а теперь выходят на улицу ни свет ни заря. Это его удивило, но он знал, что либо загадка неразрешима, либо никакой загадки здесь нет, а старушки от скуки всего лишь захотели больше времени проводить вместе. Именно поэтому он не придал значения замеченной перемене в их графике.
  - До чего же вам, Владимир Михайлович, повезло с Анатолием! - сказала на прощание Алевтина Ивановна, для порядка спросив, вышел ли он на прогулку или просто в магазин. - А мне с моим Лёшкой... - Она махнула рукой. - И Ольга эта... Опять вчера их дружки приходили. Полночи гудели. А утром я хватилась тёплых ботиков - нет их. Мне кажется, Пушок их прихватила, потому что Лёшка ещё не выходил из дома, отсыпается.
  Полетаев подумал, что у старушки должен быть богатейший гардероб, если у неё то и дело воруют вещи, а она до сих пор одета. Но как бы он ни сочувствовал безвинно всеми осуждаемому Лёшке, возражать не стал, жалея и Алевтину Ивановну, вынужденную терпеть пьяные посиделки в своей квартире. Пусть утешается хотя бы этими выдумками.
  - Сочувствую, - ответил он. - И Алексея жалко. Совсем пропадает человек.
  Вернувшись домой, Полетаев с разбега решил пример из задачника по математике, но на запутанной задаче по физике задержался, одолев её лишь со второй попытки, потом позанимался немецким и испанским языками, с удовлетворением отметил, что достаточно разговаривал с Толей по-английски за завтраком и на этот предмет сейчас уже не надо тратить время, а вечером он лишь почитает английскую книгу в оригинале и включит учебный фильм на немецком языке, потому что он по очереди смотрел фильмы на немецком, испанском и английском, нередко разбивая их на два раза, если они были длинными, а сегодня была очередь немецкого языка. После этого, ощущая себя освободившимся от учебных обязанностей, он открыл сборник стихов Есенина и проникновенно прочитал два из них. Владимир Михайлович включил "декламацию", как он это называл, в перечень ежедневных "уроков" уже давно, после того памятного дня, когда Рыбаков должен был переехать от него к себе, и, хоть это уже не казалось ему необходимым, старик ежедневно тренировал голос. Сейчас он похвалил себя за это, потому что с каждым разом голос звучал всё выразительнее, гибче. Неплохое упражнение, да и времени оно занимает немного, а красивые стихи украшают жизнь.
  Отложив книгу к учебникам и тетрадям, уже ненужным на сегодня, Полетаев сделал себе кофе и принялся за работу, за коим занятием мы его и покинем.
  
  - Хотелось бы мне знать, догадывается об этом Владимир Михайлович или нет, - проговорила Алевтина Ивановна в раздумье.
  - По нему не видно, чтобы он что-то подозревал, - ответила первая старушка.
  Но второй бабушке хотелось, чтобы неспешно разворачивающиеся события имели как можно более таинственный вид. Разумеется, тайная влюблённость Светланы и попытки это скрыть за неприязнью уже сами по себе были занимательны, но как было бы романтично, если бы к этому прибавились ревность, какие-нибудь не имеющие печальных последствий козни, неодолимые препятствия, которые всё же вскоре будут преодолены, словом, всё то, что так интересно описывается в старых романах.
  - Может, догадывается, - сказала она. - Мы-то шутили, что он слишком часто встречает Свету в магазине, даже предположили, не влюбился ли он... так... слегка. Но что если он хочет поспособствовать сближению Светы и Анатолия?
  - Такое возможно, - обрадовалась первая старушка и вопросительно посмотрела на Алевтину Ивановну.
  - Да, возможно, - согласилась та. - Владимир Михайлович для Анатолия вроде отца. А какой же отец желает сыну одиночества? Света не замужем, достаточно приятная, вот он и решил их... соединить... узами священного брака. Сначала сам с ней подружится, а потом будет привлекать Анатолия. Да, такое вполне разумно. Но догадывается ли он, что Света уже влюблена в Анатолия?
  Старушки долго обсуждали этот вопрос, но не пришли ни к какому выводу и решили ещё зорче наблюдать за происходящим.
  - Ясно одно, - заключила Алевтина Ивановна, - Раиса бегает за Анатолием почти открыто, а Сабина тоже на него засматривается. Ох, девочки, до чего же это всё интересно!
  Девочки-старушки были с ней полностью согласны.
  
  Неизвестно, как и с какой скоростью стала бы развиваться интрига, если бы вновь не вмешалась Сабина. По несчастному стечению обстоятельств она была дома в то время, когда Дик и Базиль выскочили в коридор, чтобы поприветствовать Рыбакова, а пёсик даже попытался войти в чужую квартиру. Эта суета сразу привлекла внимание ревнивой женщины. Она не могла знать, что Алевтина Ивановна нарочно задержала Светлану, вынудила Рыбакова подойти и отправила их домой вместе. Она лишь видела итог: Светлана и Анатолий вернулись вместе, а пёс и кот ласкаются к Рыбакову, словно считают его своим. Значит, старая сплетница хотела её запутать, сказав, что имела в виду частые встречи Светки и Владимира Михайловича, солгала, пыталась скрыть правду. Сабина была в отчаянии, что первым ощутил на себе её брат.
  - Сабинка, успокойся, - добродушно урезонивал он сестру. - Что из того, что они вернулись вместе? Они же не домой вернулись, а по домам. Каждый вернулся в свой дом. Ты ведь тоже иногда возвращаешься вместе со Светкой, если вы оказываетесь у лифта одновременно. А что до её животных, то они ласковы ко всем, кто ласков с ними. Дик и меня приветствует.
  - Но Базиль! - возражала наполовину успокоившаяся Сабина. - Это не такой кот, чтобы подходить ко всякому.
  - Он был в той квартире, знаком с Владимиром Михайловичем, знает, что Фараонова... не буду! Пусть не фараонова. Словом, что Анатолий тоже там живёт. Вот он и подошёл к нему, чтобы поздороваться. Но скорее всего, он подошёл из любопытства, ведь он его, вроде, не должен был видеть прежде. Подошёл всего лишь для того, чтобы осмотреть, обнюхать, а ты уж решила, что он приласкался.
  - Плохо, что наша дверь сбоку, а не в торце, - посетовала сестра. - Почти ничего не видно.
  Она перестала бушевать, но не перестала думать о случившемся, а навязчивые идеи могут завести далеко. Стараясь не привлекать внимание Степана, она слишком часто проходила из комнаты на кухню и обратно, по дороге задерживаясь у входной двери и прислушиваясь. У неё созрел план, но для его осуществления требовалась помощь Курулёвой. Фактически она уже сделала эту женщину своим оружием, но теперь надо пустить это оружие в ход. Что из того, что легковерная дура, гоняющаяся за Анатолием, растрепала старухам, будто Светка плохо о нём говорит? Она и сама сказала то же самое. А надо, чтобы об этом узнал сам Анатолий. Если бы ещё и Светка...
  Но мысли, благой для неё и не благой для Светланы, которая посетила ревнивицу, не было дано осуществиться до понедельника, словно в подтверждение известной поговорки о тяжести этого дня.
  Вчера Сабина достаточно хорошо поработала, используя оставшееся время для привлечения людей в закрывающуюся компанию, чтобы не корить себя за бездействие. Теперь она потрудится на другом поприще, которое не принесёт ей денег, но зато рассорит Светлану с Анатолием. Она выступит в роли роковой женщины, играющей судьбами других. Но для этого надо подловить Курулёву.
  Как Сабина и ожидала, утром Раиса Павловна повела детей в школу. Ревнивой женщине не было дела до того, по какой причине она это делает, хотя восьмиклассница должна бы ходить туда самостоятельно, без сопровождения, да ещё и брата отводить, но ей были важны последующие действия Курулёвой, а они уже стали привычны. Заботливая мать или возвращалась домой, а потом выходила и поджидала Рыбакова, или заходила в магазин и тогда поджидала Рыбакова без захода домой. Вначале он мог выйти из дома раньше или позже, но теперь эти колебания во времени стали почти незаметны, поэтому-то Курулёва и могла позволить себе приход домой, хотя порой упускала намеченного ею отца для своих детей.
  Сначала Сабина намеревалась выйти через короткое время после ухода Курулёвой с детьми и ждать где-нибудь за углом, когда соседка будет возвращаться. Тогда она сделает вид, что ходила в магазин (а для правдоподобия захватит из дома батон хлеба в прозрачном пакете), догонит Раису Павловну и как бы между прочим заведёт разговор на нужную тему. Если же та вернётся домой не сразу, то, возможно, ей повезёт и она поглядит, как это раскрашенное пугало пристаёт к Анатолию, а главное, какое это оказывает на него впечатление. Вдруг, против всякого вероятия, он благосклонно относится к её уловкам? Тогда вместо союзницы, точнее, слепого орудия, эта женщина станет главным врагом.
  Так рассуждала Сабина вначале, но потом её посетила мысль, гениальная по своей эффективности. Зачем ей прятаться где-то за углом и издали по выражению лиц пытаться понять, что происходит, если она может наблюдать за всем вблизи и слышать каждое слово или хотя бы большую часть разговора? Да и торчать на улице невесть сколько времени - радость сомнительная. Лучше она дождётся, когда Анатолий выйдет из квартиры, и тихонько спустится вслед за ним по лестнице. Курулёва атакует его, а сама Сабина понаблюдает за этим через чуть приоткрытую дверь и послушает, что и как они друг другу скажут. А потом ей легко будет проскользнуть на лестницу, а оттуда выйти к лифту и сказать Курулёвой, что идёт в магазин. Хлеб в прозрачном пакете она, конечно, брать с собой не будет. Необычно, что она не воспользовалась лифтом, но ведь лифт могли задержать на другом этаже, а она решила его не ждать.
  Придя к такому решению, предприимчивая женщина с самого утра принялась караулить выход своего любимого. Хорошо, что Степан вчера поздно лёг спать и пока не выходил из своей комнаты, а то он бы непременно заинтересовался её действиями.
  - Анатоль, не забудь позвонить перед уходом, - раздался голос Полетаева. - Чтобы я не беспокоился, что ты, может быть, сейчас придёшь, а ужина нет... Здравствуй, Дик!
  Как Сабине хотелось бы оказаться на месте этого старика! С каким удовольствием она готовила бы вкусные ужины для Анатолия!
  - Я всегда звоню, - ответил Рыбаков, тоже поприветствовавший собаку. - А об ужине беспокоиться не стоит, ведь сейчас не война, не Перестройка, словом, не голод. Я помню о вашей просьбе и принесу копии. Но если бы вы сами пришли, ребята были бы очень рады.
  - Зайду потом. Мне самому хочется с ними увидеться. До вечера.
  Дверь закрылась, а спокойные размеренные шаги, стихшие на лестнице, показали Сабине, что пора выходить. Она крадучись, чтобы не привлечь внимания Владимира Михайловича, если тот всё ещё недалеко от двери, выскользнула в коридор, стараясь наступать на носки и не оповестить о себе громким цоканьем металлических набоек на каблуках. Трудное это дело, когда на сапогах высоченные шпильки, почти невозможное, но ей это чуть было не удалось. Она уже сделала несколько шажков, но тут озадаченный непривычной поступью соседки Дик опомнился и сообщил ей и всем, кому это интересно, что всё замечает и его не собьют с толку такие жалкие ухищрения. Сабина вздрогнула от неожиданности и испуга и почувствовала к бдительному пёсику, этому ябеде, доносчику, приступ ненависти, доходящей до ярости. Будь собака не за дверью, она бы, как ей казалось, пнула её ногой, а окажись у неё в руках что-то тяжёлое, раскроила бы ей голову. Как она не учла, что на их этаже никто не может выйти из квартиры или вернуться в неё незамеченным?!
  Но делать было нечего. Да и что особенного произошло? Она идёт в магазин, потому что дома закончился хлеб, а он нужен Степану к завтраку. Разве она обязана знать, что Анатолий только что отправился на работу? Она за ним не следит. Лишь бы старик не видел в глазок, как нелепо она шла. Но и это вполне объяснимо. Дик так громко лает, что она хотела всего лишь миновать его незаметно, не дать ему переполошить соседей, ведь некоторые могут ещё спать.
  Она успокоила себя такими хитроумными объяснениями, не учтя, что их придумала она, а другим они не пришли бы в голову.
  На лестнице бедную женщину ждала новая беда. Как она ни примеривалась, но не могла шагнуть на ступеньку без громкого цоканья, поэтому надо было ждать, когда Анатолий спустится вниз, иначе он поймёт, что за ним кто-то идёт. А ковылять на таких ходулях (в первый раз за всю жизнь она отозвалась о любимых шпильках столь непочтительно) вниз по лестнице три этажа долго, за это время она, пожалуй, пропустит всё самое интересное.
  Но пробудившаяся в ней от отчаяния изобретательность напомнила, что всё гениальное просто, поэтому не надо подвергать риску ни себя, ни каблуки, не надо балансировать на довольно-таки крутых и стёртых ступеньках при каждом шаге, а можно спокойно спуститься на лифте, когда Анатолий будет уже внизу и вот-вот выйдет на улицу. Так она и поступила, успев почти к началу уже известного нам разговора Курулёвой и Рыбакова.
  "Как же она безобразно красится! - была первая мысль. - С каждым разом всё хуже. Наверное, скоро будет покрывать тушью лоб и щёки".
  "Она доверчивее, чем я думала. Это хорошо", - была вторая мысль.
  "Да она совершеннейшая дура!" - была третья мысль.
  А уж дальше мысли полились таким мощным потоком, перемешиваясь с чувствами, что их было невозможно отделить одну от другой. Сабине стало ясно, что Раиса Павловна по-своему понимает всё, что ей говорят, особым образом перерабатывает в уме и приходит к выводам, которые становятся для неё истиной. Ведь они выяснили, что произошла ошибка и Светлана ругала не какого-то там учителя биологии, а Рыбакова, однако Курулёва с убеждённостью объявляет Анатолию, что все в их школе заметили, какой злой стала Светлана Николаевна, и что она наговорила гадостей про учителя биологии. А ведь Сабина убедилась, что Курулёва не умеет искусно притворяться, значит, она действительно уверена, будто Светка ругает всех направо и налево. Пожалуй, теперь эта идиотка будет сама, по доброй воле, выдумывать всякие пакости про Свету и повсюду их распространять. Если бы не борьба за Анатолия, Сабина даже пожалела бы школьную подругу. Но в этой борьбе хороши все средства, даже самые подлые. А как же хорошо получилось, что Курулёва сама выложила всё Рыбакову! Теперь не надо ломать голову, как оттолкнуть его от соседки напротив. Начало положено, и теперь Раиса станет докладывать ему обо всех несуществующих речах Светланы. Кое-что Сабина ей подскажет, а остальное она выдумает сама.
  Услышав, что Рыбаков попрощался с собеседницей, и увидев, что сияющая Курулёва направляется к подъезду, Сабина отскочила от двери и поспешила на лестницу. Неожиданная удача совершенно ошеломила её и нарушила план, как ей казалось, чёткий, который она так старательно составляла. Но когда лифт унёс счастливую Раису Павловну, Сабина опомнилась. Теперь Рыбаков знает о неприязни к нему Светланы, а если до этого и рохля Валерий намекнул ему на то же самое, то сообщение Курулёвой лишь подтвердило его слова. Теперь бы вовлечь в это дело проклятых старых сплетниц. Хоть на что-то они пригодятся! Но так можно лишь оттолкнуть от Светланы Анатолия, а ведь необходимо ещё оттолкнуть от Анатолия Светлану. Женщина, если она захочет, особенно влюблённая женщина, способна разрушить обобщённые старания Сабины и Курулёвой да ещё выставить их сплетницами и наговорщицами. Надо подсказать Раисе Павловне, что и Рыбаков плохо отзывается о Светке. А эта баба так невзлюбила свою коллегу, что с радостью ухватится за любую возможность ей досадить.
  Сначала вошедшая во вкус интриганка пожалела, что упустила возможность немедленно поговорить с Курулёвой, потом сообразила, что в тот момент не была готова к такому важному разговору. Надо будет подловить Раису где-нибудь на улице или в магазине, а может, выйти одновременно с ней из дома.
  Сабина вернулась к себе, не подозревая, что лишь на пять минут разминулась с вышедшей на свой пост Алевтиной Ивановной, которую влекло туда любопытство, разгоравшееся с каждым днём. (А ещё утверждают, что для горения нужно топливо!)
  
  Светлана, одна из жертв интриги, не подозревала о надвигающемся на неё несчастье, но и для неё понедельник был подпорчен. Хорошо, что недоразумение с Жигадло разъяснилось, но осталось очень неприятное чувство. Если Раиса Павловна выдумала такую вещь и распространила по школе, то она может выдумать что-то ещё, но так легко Светлана от этого уже не отчистится.
  Учителя о странной истории не заговаривали, лишь однажды эта тема мелькнула, когда Светлана, Карасёва и Серёгина остановились побеседовать о слишком короткой четверти и слишком вялом вхождении детей в ритм учёбы.
  - Наверное, они считают, что не стоит в него входить, - пошутила Света. - Не успеешь войти, как уже надо выходить. Стоит ли вообще это делать?
  - Лучше бы вторую четверть продлили до тридцатого, а каникулы сделали бы подольше, - пожелала Карасёва. - Тогда третья четверть стала бы на неделю короче, а то она слишком длинная.
  - После таких затяжных каникул детям будет трудно приниматься за учение, - своим особым "администраторским" голосом возразила Серёгина. - Придётся повторять пройденный материал так же, как в начале года, после летних каникул. Правда, - и она перешла на обычный человеческий тон, - многие и за три дня способны забыть всё, чему их учили.
  - Хорошо, если не через пять минут после урока, - сказала Людмила Аркадьевна.
  - Или со звонком с урока, добавила Светлана. - А у меня сейчас пятый класс.
  - И как они? - с живостью спросила Мария Александровна.
  - Там больше половины чё... приезжих, совсем приезжих, тех, которые до сих пор не освоили русский язык как следует, поэтому им трудно понимать...
  - Очень трудно, - подтвердила Карасёва. - Они выхватывают только часть слов и или вообще не улавливают мысли, или составляют из этих слов совсем другую мысль. Смысл полностью искажён. В каждом классе сталкиваюсь с этой проблемой.
  - А в пятом классе ещё и базы нет, - продолжала Светлана. - Савельева всё время болела, а заменяющие учителя... они и есть заменяющие. Учитель, который знает, что от его услуг вот-вот откажутся, не станет вкладывать в работу душу, надрываться, как постоянный учитель, ведь это не его основное дело, а всего лишь временная занятость или подработка.
  - Это точно, - согласилась Серёгина. - Всего лишь заместитель. Поиграл с детьми, рассказал им всё, что положено по программе, но и только. А постоянный учитель заставляет детей землю грызть.
  - С него ведь спросят, если дети ничего не знают, - прибавила Карасёва.
  "Вот и с меня спросят и за пятый класс, и за седьмой, - подумала Света. - Да и восьмой не блещет".
  - Как учителям "началки" удаётся проходить через проверки? - спросила она. - Пятый класс пришёл к нам с прекрасными оценками, срез знаний дал невероятные результаты, почти сплошь пятёрки, даже Беньяминова написала на четвёрку.
  Учителя засмеялись.
  - Уметь надо, - пояснила Серёгина, сделав загадку ещё непонятнее.
  - И ещё родители путают детей, - пожаловалась Светлана. - Такие родители есть в каждом классе, но в пятом что-то особенное. Детям подсказали, что можно не мучиться, решая уравнение по правилам младшей школы, а попросту перекинуть число в другую часть, поменяв знак, и теперь они совершенно бездумно проделывают это, где надо и где не надо.
  - Это беда, - согласилась Мария Александровна. - Сама всегда уговариваю родителей не бежать впереди паровоза и не подсказывать детям способы решения из более старших классов. Дети до этого не доросли, промежуточные темы ещё не пройдены. И ведь такие дети уже не воспринимают объяснения, не пытаются осваивать материал, который проходят сейчас. Зачем о чём-то думать, если так просто перекинуть число в другую сторону и получить ответ? А в половине случаев ещё и забудут поменять знак, потому что не понимают, для чего это нужно делать.
  - Забывают. А я им даже писала примеры, где такой способ приводит к отрицательным результатам, но всё без толку. Меня не это удивляет, а то, что этот способ применяет подавляющее число детей. Может, это временная учительница, чтобы облегчить себе временную жизнь в школе, подсказала им его?
  - Вряд ли, - усомнилась Серёгина. - Я её видела, она произвела на меня впечатление серьёзного человека. Правда, временных учителей могло быть несколько... Но какой же учитель без всяких объяснений будет давать способы решения из старших классов? Какой же он после этого учитель?
  - Вот и я этого не представляю, поэтому удивляюсь, - согласилась Светлана. - Но и тому удивляюсь, что этот способ применяет большинство детей. А ещё смешнее, что ребёнок в пятом классе решил задачу с помощью пропорции. Даже слово запомнил. Папа у него оказался такой умник, что решить её по действиям мозгов не хватило, а вот тупо расставить числа для пропорции смог.
  - Не устаёшь удивляться глупости некоторых родителей! - со вздохом заключила Мария Александровна. - А потом этот папаша начнёт возмущаться, как это его ребёнок, которого он сам учил, сам подсказывал способы, о которых другие дети ещё год-два не будут знать, как это такой передовой ребёнок вдруг ничего не соображает по математике. А сын этой нашей красавицы как учится?
  - Дочь учится хорошо, - ответила Света. - Она в восьмом классе. Тихая спокойная девочка, старательная, внимательно слушает объяснения. А с сыном не очень хорошо. Любит исподтишка завести детей, чтобы создать в классе шум, но чтобы все замечания сыпались только на них.
  - Понятно, - подхватила Серёгина. - А он тут ни при чём, ведь сидит тихо, весь белый и пушистый.
  - И с учёбой не всё гладко. Он тоже перебрасывает слагаемые в другую часть уравнения. Дома его тетради проверяет мать, поэтому там нет ошибок, а в самостоятельных он иногда забывает поменять знак и злится, когда видит, что ответ зачёркнут, а за пример поставлен "минус". Когда я дала входной контроль и он получил сначала "три с минусом", а потом при переписывании "три", он буквально озверел. Чувствую, что с ним будет очень трудно.
  - Видно, весь в мать, - заключила Карасёва.
  - А я её совсем не понимаю, - сообщила Серёгина. - Чего она добивалась, выдумывая, что вы, Светлана Николаевна, вовсю ругаете Михаила Борисовича? Хорошо хоть, что он нормальный, несмотря на свои анекдоты. А что было бы, если бы она выбрала не его, а Красовского?
  Светлана подумала, что Алексей Геннадьевич мог бы подстроить ей какие-нибудь пакости, но мог бы и открыто потребовать объяснение, как сделал не так давно, а вот если бы Курулёва выдумала, что Света наговаривает всякие гадости на Землянскую, результат был бы гораздо плачевнее.
  - Может, прав Жигадло? - спросила Карасёва. - Вдруг она хочет прибрать его к рукам?
  - Это была шутка, - возразила Светлана. - Если бы она это хотела, то пыталась бы как можно чаще с ним видеться, как-нибудь обратить на себя его внимание. А она к этому, кажется, не стремится.
  - Внимание-то обратила, - фыркнула Людмила Аркадьевна. - Ещё как обратила.
  - И сама, наверное, не рада, - предположила Серёгина. - Странный поступок.
  - Или она за что-то на тебя, Светлана Николаевна, злится, - проговорила Карасёва. - Может, за сыночка, которому ты поставила "три с минусом". Вон какую истерику она закатила, когда увидела "три с минусом" у дочери в тетради по английскому языку.
  Света помрачнела, хотя внешне постаралась не выдать своего беспокойства.
  - Если она и решила воевать против вас, Светлана Николаевна, - успокаивающе сказала Серёгина, - то после случая с Жигадло ей будет уже трудно убеждать коллег, что вы про кого-то говорите всякие... всякую ерунду. Не думайте об этом. Забудьте. Просто ведите себя с ней осторожнее, общайтесь только по делу, не говорите ни единого лишнего слова. Ни с ней, ни с этим её сыночком. Он ведь тоже способен выдумывать про вас небылицы, чтобы мать считала, будто в его тройках виноваты вы. Предвзятое, видите ли, отношение.
  - Чуть что, и сразу заявляют про предвзятое отношение, - подхватила Карасёва. - Ребёнок не выучил урок, получил двойку, но он не виноват, это учитель предвзято к нему относится. Уже слышать не могу эти два слова!
  - Привет, калеки! - поздоровалась с ними проходившая мимо англичанка Зельдина. - О чём так горячо спорите?
  - О таком явлении, как предвзятое отношение, - поспешила ответить Светлана, чтобы избежать нового разговора о поступке Курулёвой.
  - Как раз в тему! - заявила Анна Васильевна. - В субботу приходила мать... не могу вспомнить фамилию девочки из десятого "б" класса... Лина её зовут, а фамилия вылетела из головы...
  - Это неважно, - поторопила её Серёгина. - Зачем приходила мать?
  - Недовольна, что у девочки тройки. Обвинила Ларису Львовну в предвзятом отношении к её ребёнку, грозила, что будет жаловаться.
  - А Потапова? - спросила Карасёва.
  - А что она может сделать? Убеждала, уговаривала. Кончилось тем, что Лину вновь переводят в мою группу. От меня её забирали, потому что я, видите ли, плохо знаю английский, а теперь вновь вручают её мне, потому что теперь уже Лариса оказалась плохим учителем и несправедлива к девочке. У этих родителей совсем стыда нет. Ведь им даже в голову не приходит, что нам остаётся думать об их поступках!
  Светлана по слишком сдержанному выражению на лицах слушательниц поняла, о чём они думают. Многие говорили, что Зельдина не знает английский язык и учитель плохой, но сама Света соглашалась лишь с тем, что в совершенстве Анна Васильевна языком, в самом деле, не владеет и не смогла бы вести на нём беседы, однако в пределах неязыковой школы свой предмет знает. И плохим учителем она не была. Света не раз сидела на её уроках и видела, как она работает. Ни минуты не пропадало впустую. Пусть она много говорила с детьми по-русски, но отвечать она требовала по-английски. И Света не была согласна с тем, что будто бы на уроке английского языка вообще не должна звучать русская речь. Как двоечник-троечник сможет понять объяснение учителя на английском языке, если не учится и не знает английских слов? Да и не всякий хорошист поймёт. По-русски дети хоть что-то усвоят, а поток чужой речи они попросту пропустят мимо ушей. Зельдина давала все объяснения по-русски, вкрапляя примеры на английском, и даже Светлана, основательно забывшая язык, прекрасно её понимала и смогла бы выполнить упражнение по теме, если бы ей его дали. Поэтому она не могла согласиться с коллегами, будто Зельдина плохая учительница. Что делать, если дети не желают проявить хоть чуточку старания и выучить слова, потренироваться в применении нового правила. Как может учитель вложить ученику в голову знания, если сам ученик не желает ничего делать? Светлана сразу же вспомнила любимое выражение старой учительницы физики: "Можно подвести коня к воде, но нельзя заставить его напиться".
  - Но я посмотрю, как они себя поведут, - говорила англичанка. - Буду держать Лину между четвёркой и тройкой. Если к Новому году мне не подарят ничего стоящего, выведу три.
  Учителя опустили глаза, чтобы не выдать своих чувств при такой откровенности.
  - А я решила купить машину, - продолжала Анна Васильевна.
  - Зачем она вам? - спросила Светлана.
  - Особенно незачем, но хочу. Это моя мечта. Я прикинула, что разделаюсь со старыми кредитами, а новые пока не буду брать. Вроде, с комиссией пронесло, стимулирующую оплату нам выдадут, так что волноваться не о чем.
  - У вас есть деньги на машину? - спросила Мария Александровна с сомнением в голосе.
  - Конечно, нет. Откуда? Всё, что получаю, я сразу трачу. Но я договорилась с подругой, что она выдаст мне деньги под расписку. Сначала я хотела взять большой кредит, а её попросить стать поручителем, но она как-то так уклончиво себя повела, словно сомневалась во мне.
  - Не в вас сомневалась, - предположила Светлана, - а боялась случайностей. Вдруг вы лишитесь работы... или еще чего-то. - Она не стала озвучивать окончание "головы".
  - Скорее всего, - согласилась Серёгина.
  - Я бы тоже побоялась за кого-то ручаться, - заявила Карасёва. - Человек может быть честнейшим, а обстоятельства так сложатся, что он не сможет выплатить кредит. И что? Это я должна буду его выплачивать? А из каких денег? Откуда они у меня? И ещё проценты набегут. Этак я лишусь квартиры.
  - Наверное, и она так рассудила, - закивала Зельдина. - Но вышло-то ещё лучше. Она ссужает меня деньгами под расписку, а я ей постепенно выплачу долг. Всё это мы оформим официально. Так что скоро у меня будет машина! Девочки, это же так здорово! Я уже записалась на курсы вождения. Правда, инструктор посмотрел на меня... задумчиво, видно, прикинул возраст, и спросил: "Зачем вам это?" А я отвечаю: "Нужно". Так что скоро поздравьте меня с машиной и водительскими правами... Ой, сейчас звонок. Бегу. Ещё увидимся.
  Оставшиеся учительницы понимающе переглянулись, сдержанно улыбнулись и разошлись по кабинетам.
  В седьмом классе Светлана хотела напоследок дать простенькую, но поистине очаровательную задачку, которая была предназначена или для самого начала разбора темы, или для вот таких предельно слабых классов. Света наткнулась на неё случайно и пока не использовала, потому что седьмых классов у неё давно не было, но вчера вечером, уже лёжа в постели и готовясь уснуть, каким-то чудом о ней вспомнила, вскочила и принялась разыскивать её под неодобрительным взглядом потревоженного Базиля и при активных попытках помочь любопытного Дика, наконец нашла и положила листок на видное место, чтобы утром не забыть взять. Более ответственные вещи она предпочитала сразу класть в сумку, чтобы избежать случайностей, но из-за задачи не хотелось трогать предметы, с которыми бываешь на улице, а потом мыть руки... И вот сейчас она вспомнила не только о задаче, но и о том, что эта задача так и осталась дома. Если бы она хотя бы прочитала её, то смогла бы восстановить содержание, но она этого не сделала.
  - Забыла принести вам задачу, - посетовала она вслух.
  - А меня бабушка учила так, - детским голоском заявил Стёпа Эминов. - Чтобы не потерять вещь, надо положить её туда, где её легко найти.
  - Совершенно правильно учила. Но что делать, если таких мест очень много? Ничего, я дам вам её на следующем уроке, - утешила себя Светлана, мимоходом подумав, что надо было положить листок поверх ключей, лежащих в прихожей, тогда она бы точно на него наткнулась.
  Занятия в этом несчастном классе прошли как обычно.
  - Я понял(а)! - то и дело восклицал кто-то из учеников и в самом деле часто делал правильное действие, однако тут же всё начисто забывал.
  Светлане было легко с детьми, но она уже давно замечала то, что ей очень не нравилось. Это были отдельные явления, раскрывающие неблагополучие в классе, но с этим ничего нельзя было поделать. Классный руководитель не раз говорила, что класс подлый. Возможно, так оно и было. Света слишком мало времени с ним общалась, чтобы замечать это так ярко. Но сейчас её беспокоил мальчик Дима Мамедов. Она ценила его как хорошего ученика. В сильном классе он или перестал бы выделяться среди других детей и "завял", или, если у него есть характер, начал бы развиваться, тянуться за лучшими учениками, соревноваться с ними. Светлана не понимала его родителей. Зачем они оставили его в классе, где ему не надо прилагать усилий, чтобы быть первым? Ведь он растеряется, если окажется среди людей, равных ему по умственным способностям или в этом отношении выше его. Но это дело родителей, а дело учителя - учить и по возможности воспитывать. Вот это второе дело стало настолько опасным, что многие педагоги ограничивались лишь разговорами с детьми, по возможности избегая общения с родителями. Часто бывает так: предупредишь мать или отца о замеченных тревожных изменениях в поведении ребёнка и после этого не знаешь, как успокоиться после жёсткого и грубого родительского отпора.
  Но больше Светлана не могла бездействовать. Тот самый Дима Мамедов, долго остерегавшийся при ней обижать умственноотсталую девочку, вдруг осмелел и стал допускать оскорбительные реплики в адрес Альбины Петровой. Хорошо (хорошо в данном случае), что класс не был сплочённым и Дима не имел мощной поддержки друзей, а то такие одиночные высказывания могли бы очень быстро перерасти в общую травлю. Дети жестоки и без раздумий с большим удовольствием, с азартом объединяются против кого-то одного, при этом не зная, что, собственно, они имеют против несчастного. В своих классах Светлана сразу и очень решительно прекращала такие явления, но здесь она была всего лишь учителем математики, поэтому надо было поговорить с классным руководителем. Сегодня, несколько раз осадив Диму, она поняла, что дольше ждать нельзя.
  После звонка она вышла было из кабинета и уже заперла дверь, но появилась Карасёва.
  - Куда это ты, Светлана Николаевна? - осведомилась она. - За журналом?
  - К Сергеевой. Надо поговорить о её классе.
  - Хочешь от него отказаться? Не выйдет. Никто его не возьмёт, даже если бы у вас был конфликт с детьми и их родителями.
  - Конфликта у меня, к счастью, нет. Детей так мало, что их легко рассадить по одному за парту, поэтому на уроках благословенная тишина. На родительских собраниях, опять-таки к счастью, тоже тишина.
  - Сергеевой повезло хоть в этом, - согласилась Людмила Аркадьевна. - Я всех этих детей и их родителей знаю, ведь в прошлом году, когда их ещё не разделили, я там вела. Родители не возникали, по крайней мере, при мне. Но, вроде, и никто на них особо не жаловался. Вот мне всё время попадаются сложные родители... Давай быстро выпьем по кружке кофе, а к Сергеевой ты потом сходишь... Что ни класс, то обязательно попадаются склочные мамаши. Как их ни ублажай, всё не унимаются. С каждым разом всё больше требований. - И словно угадав мысль Светы, она добавила. - А не ублажишь, так они начнут бунтовать против меня.
  "Вот ты и направляешь их энергию на избранных учителей, - подумала Светлана. - Они выплёскивают на них избыток склочности, а ты им поддакиваешь, и они тобой довольны".
  - Так что у тебя с седьмым классом? - спросила Карасёва, поднося кружку к губам.
  Света не могла пить такой горячий кофе.
  - Не с классом, а с Мамедовым.
  - Это... да, помню. Так себе мальчик. Но может учиться.
  - На общем фоне он сияет, это ему нравится, но в последнее время он стал цепляться к Петровой. Оскорбляет её.
  - А она, наверное, довольна, - предположила Людмила Аркадьевна. - Ей льстит внимание мальчика.
  - Я не знаю, льстит ей это или не льстит, потому что она молчит, но мне не льстит, что он оскорбляет её и даже не стесняется моего присутствия. Не выношу, когда над кем-то издеваются. Хочу поговорить с Сергеевой. Она хоть замечает это? Что предпринимает?
  - Да, Светлана Николаевна, любишь ты создавать себе трудности! - отметила Карасёва. - А не боишься, что мать этого мальчика пойдёт на тебя войной?
  - Делать нечего, придётся рискнуть. Пока хочу поговорить с Сергеевой, но, если не поможет... придётся обратиться к матери. Кто в прошлом году был у них классным руководителем?
  - Серёгина. Класс был очень большой, да ещё пришли новички. Нам разрешили разделить его на два класса, а Серёгина поспособствовала тому, что в седьмой "б" перевели детей поумнее, а в седьмом "а" оставили самых... неуспешных. Разумеется, она взяла классное руководство в седьмом "б", а седьмой "а" отдали Сергеевой. Вести математику в слабом классе Серёгина, конечно, тоже не захотела, знала, что это такое, и этот класс скинули тебе. Ловко?
  - Даже слишком, - согласилась Светлана. - А как вёл себя Мамедов у Марии Александровны?.. Как совпало! Седьмой "а" у Марины Александровны Сергеевой, а седьмой "б" у Марии Александровны Серёгиной.
  - Да, можно запутаться в именах и фамилиях... Как он себя вёл? В классе было тридцать семь человек. Здесь не до наблюдений. Одному сделаешь замечание, другой примется болтать. Так весь урок и осаживаешь их. Это тебе надо спросить у Серёгиной, как он себя вёл.
  Но после следующего урока Светлана пошла к Сергеевой, миновав кабинет Серёгиной. Слишком коротка перемена, чтобы разделить её на два важных разговора.
  - Давно вас не видела, Светлана Николаевна, - приветствовала её Марина Александровна. - Догадываюсь, что речь пойдёт о моём классе. Мне на него жалуются каждый день. А я ничего не могу сделать. Такие дети. И с родителями говорить не буду. Дети не заброшены, со многими дома пытаются заниматься, прилагают все силы, но без толку...
  Сергеева запнулась, заметив, что пришедшая учительница математики слушает её внимательно и словно бы с удовольствием, но при этом не произносит ни слова.
  - А что на этот раз? - спросила она.
  - Я хочу поговорить о Диме Мамедове, - объяснила Светлана. - Нет, он учится хорошо, но он становится очень злым.
  - А этот класс весь такой, - объявила Сергеева. - Он только кажется тихим, а на самом деле он очень гадкий, подлый. Я столько всего замечаю в детях! Нехорошо так говорить, но я ненавижу этот класс. Зачем мне его навязали?!
  - Мамедов стал унижать Петрову, - пояснила Светлана.
  - Да?
  - Не знаю, как долго это длится, но при мне он к ней не цеплялся, и вдруг словно прорвало. Он говорит ей оскорбительные вещи, причём без всякого стеснения. Это надо прекратить. Когда я это заметила в первый раз, я оставила его после урока и попыталась с ним поговорить с глазу на глаз. Никакого впечатления. Ему, похоже, нравится, что она безответна, что за неё никто не заступается. Этого нельзя допускать, и не только из-за Петровой, но из-за него тоже. Если у него укоренится привычка унижать слабого, то что из него вырастет? Как с ним будут работать люди? А если он вдруг станет начальником хотя бы над малым числом людей? Он же сделает их жизнь невыносимой. Будет самоутверждаться, повышать самооценку за их счёт.
  - Я с ним поговорю, - пообещала Сергеева.
  "Я уже пыталась", - подумала Света и предложила:
  - А может, поговорить с некоторыми детьми? Так, мол, и так, Альбина молча терпит, а ведь мы можем помочь ей, останавливать его...
  - Нет в этом классе таких детей, - перебила её Марина Александровна. - Не на кого опереться. Я же вам говорю, что это противный класс, и дети в нём противные. Никто за неё не заступится.
  - А как они вели себя в прошлом году, когда класс был большим?
  - Большой класс и есть большой класс. Там были отдельные группки. Дружным он никогда не был, и к Серёгиной он попал именно таким. А сейчас это и вовсе какое-то болото. Но я поговорю с Димой. Попытаюсь что-нибудь сделать.
  - А что из себя представляют его родители?
  - Вроде, ничего... в смысле, что ничего плохого... Я приму меры.
  Светлана пошла к двери, но спохватилась.
  - Что мне делать, когда будет срез знаний? - спросила она. - Это же одни двойки. Им даже списать не у кого. И рассадят их по одному.
  - А вы пишете заявления? - осведомилась Марина Александровна. - Нашу администрацию надо всё время долбить заявлениями, что класс составлен из неуспешных детей и надо с ним что-то делать. Я всем это говорю. Землянская мне отвечает, что в следующем году класс обновят. Она как бы не понимает, зачем класс разделили на сильный и слабый... Хотя, может, и не понимает, ведь это было до её появления.
  - А в этом году как нам отчитываться? - спросила Света. - Будет учтено, что у нас только слабые дети?
  Она могла бы сама ответить на бесполезный вопрос, но ответила Сергеева:
  - Конечно, нет. Будут предъявлены такие же требования, как к седьмому "б". И те учителя будут считаться хорошими, а нас с вами будут склонять. Пишите заявления и докладные записки. Завалите ими нашу администрацию. Я пишу и копии оставляю себе с подписью директора или завуча. Если после проверки ко мне будут предъявлять претензии, я все их достану и покажу... Может, мне удастся отбиться.
  Её голос утратил уверенность.
  - Надо будет этим заняться, - согласилась Светлана, не веря, что заставит себя написать хоть одно заявление.
  Ещё она не очень-то верила, что меры, которые Сергеева собирается применить к прекращению травли, помогут. Но больше она ничего не могла сделать и решила положиться на будущее и последить за поведением Мамедова.
  - Поговорила? - спросила Карасёва, стоявшая в коридоре их этажа.
  - Поговорила. Она обещала принять меры. Поживём - увидим. Как же мне везло! В моих классах обязательно попадались добрые девочки и мальчики, которые или брали изгоя под защиту, или хотя бы, по моей просьбе, изредка, как бы между прочим, заговаривали с таким ребёнком, давали ему почувствовать, что он здесь не чужой. И это помогало. Неужели в седьмом "а" совсем не на кого положиться?
  - Всё исходит от началки, - сказала Карасёва. - Если там с такими явлениями не боролись, мы и получаем... то, что получаем. Тогда нам приходится бороться самим. Хорошо принимать классы от Карповой. Они не всегда сильные, но всегда дружные.
  - Она и сама приятная. Кстати, вроде, вражда в началке прекратилась?
  - Вряд ли она когда-нибудь прекратится, - решила Карасёва. - С этим составом. Савельева против Карповой! А началось всего лишь из-за назначения председателем методъобъединения Карповой. Савельева все годы была председателем, и её оскорбило, что её переизбрали. Она решила, что здесь козни Карповой и... началось. Но, вроде, есть и ещё причины для этой войны.
  - Была бы одна причина, а уж остальные приложатся, - сказала Светлана. - Сами набегут. Жаль.
  Она вновь подумала о завуче. Землянская должна была вмешаться в конфликт, но...
  - А Алла Витальевна ничего не предпринимает, - продолжала Людмила Аркадьевна, у которой тоже возникла эта естественная мысль. - Помните, я говорила, что она не только не пытается их примирить, но как будто поддерживает страсти?
  - Помню.
  - Прежде я это предполагала, а теперь в этом убеждена. Ей нравится такое положение в началке, и... но это между нами... ей не нравится, что у нас всё благополучно... относительно благополучно. Бывают между учителями размолвки, этого не избежать, но в целом коллектив пока ещё дружный. Вот это Землянскую и раздражает. Я не раз ловила её взгляды, когда она видела, как мы... не только мы с вами, а все учителя... друг с другом разговариваем, ходим друг к другу выпить кофе.
  - У нас с переменой директора и без того стало хуже, - проговорила Света. - Нам не дают устраивать массовые праздники, а они всё-таки оказывали хорошее действие. За столом собирались все, а то ведь теперь новых учителей с других этажей не только по имени-отчеству не знаешь, а лица-то забываешь. Но если нам и группками нельзя будет собираться за кофе, то это уже будет не коллектив, а всего лишь штат сотрудников.
  - Вряд ли до этого дойдёт, - усомнилась Карасёва. - Совместные праздники в стенах школы могут быть организованы только с согласия администрации, а уж двум-трём учителям никто не может запретить выпить вместе кофе. И разговаривать на переменах - тоже.
  Это было справедливое замечание, но почему-то оно не показалось Свете убедительным. Впрочем, думать об этом времени уже не было, а урок не давал возможности отвлекаться ни на что постороннее.
  Восьмой класс уже давно казался ей родным, но и среди родственников бывают размолвки. Максим Степашин продолжал напоминать учительнице, что его вот-вот переведут в математическую школу. Светлана не могла откровенно предупредить ни его родителей, ни, тем более, его самого, что он недостаточно разбирается в предмете, чтобы изучать его углублённо. У неё совета не спрашивали, а над непрошеным советом его отец думать не станет, и хорошо ещё, что просто отмахнётся от неё. А в том, что Максиму не стоит переходить в математическую школу, Светлана убеждалась часто. Вот и сейчас мальчик быстро решил на доске задачу и ждал, когда учительница, занятая с другим вызванным учеником, удивится и похвалит его.
  - Я не стал составлять уравнение, - с гордостью сообщил он. - Я применил пропорцию.
  Светлана никогда прежде не испытывала к этому методу неприязни, часто сама им пользовалась, но сейчас у неё ещё не исчезла настороженность и чуть ли не лёгкое отвращение к пропорциям после того, как многоумный отец подсказал такой способ решения пятикласснику. И настороженность оправдалась.
  - Разве это не мысль? - хвастливо спросил Степашин.
  - Мысль, конечно, кто с этим спорит, но ведь мысли бывают удачные и неудачные. Твоя относится ко второй категории.
  Дети захихикали, а Максим смутился и стал вглядываться в решение.
  - Во-первых, мы разбираем другую тему, а ты решил пойти по более лёгкому пути, воспользовавшись уже изученным способом. Но ведь ты не освоишь новую тему, у тебя не будет практики. Ты так и будешь топтаться на месте. Если уж ты хочешь повторить пройдённое, то вторым, знакомым, способом надо решить задачу потом.
  - Но я же правильно решил? - спросил мальчик, утратив половину самоуверенности.
  - Во-вторых, если из какого-то сосуда сливают воду, то её количество не увеличивается. Чем больше берут, тем меньше остаётся.
  - О-о-о! - простонал Максим. - Это же обратная пропорция!
  - Решай заново, но уже без пропорций, а дома реши этим способом, исправь свои ошибки, - велела Светлана и обратилась к классу. - Ещё один пример того, как важно освоить все возможные способы решения примера или задачи. Если бы сейчас был экзамен и Максиму попалась бы такая задача, он решил бы её неправильно, ошибившись в составлении пропорции, а потом, когда стал бы проверять работу, решил бы задачу другим способом, увидел, что ответы разные, и понял бы, что ошибся. Так что не ленитесь и старайтесь как можно лучше освоить все темы, которые мы проходим.
  - Теперь-то правильно, - сообщил Степашин.
  - Решение правильное, но в ответе ты записал число из предыдущего действия, - подсказала Света.
  - А если бы сейчас был экзамен, то мне бы эту задачу зачли? - спросил мальчик.
  - Нет. Она была бы в части "А", где проверяют лишь ответы, - объяснила учительница. - А вы, дети, ещё возмущаетесь, если я снижаю оценку за такую... небрежность. Ниобедин, ты готов?
  Она перешла ко второму стоявшему у доски ученику, а Максим сел на своё место, покачивая головой. Света видела, что этот укор он относит к себе. Часто в таких случаях дети досадуют на учителя, и Светлана получила этому подтверждение, когда урок закончился и она стала готовить доску к приходу следующего класса. Откинув створку, она прочитала: "С.Н. - тупая". Как назло, в кабинете ещё копались со своими рюкзаками Алла Карушанова и Лариса Мирзаханян. Надпись, конечно, сделал ученик, который работал здесь последним. Не лучший ученик. Подобные памятки о себе оставляют неуспешные в полном смысле дети, желающие, чтобы им ставили хорошие оценки и обвиняющие в своих неудачах учителя. Но не станешь же объяснять это девочкам, словно оправдываясь, а они заметили надпись и сейчас переглядываются.
  - Удивительное дело, - обратилась к ним Света. - Читайте: "С.Н. - тупая". Простую задачу не смог решить Даниэль, а тупая оказываюсь я. Несамокритично.
  Девочки засмеялись.
  - Сотрите скорее, - посоветовала Алла.
  Но Светлане хотелось закрепить эффект от удачного объяснения.
  - Даже жалко, - сказала она. - Ко мне сейчас придёт одиннадцатый "а". Показать бы им пример того, как человек старается себя обмануть. Кстати, это часто бывает не только у детей, но и у взрослых. В своей ошибке люди стараются обвинить другого.
  Девочки слушали внимательно и с удовольствием.
  "Таким приёмом всегда пользовалась моя мама, - подумала Светлана. - Она старалась привить мне жизненные навыки на чужих примерах, как получилось у меня сейчас. Дети, конечно, забудут мои слова, но сам смысл отложится в памяти".
  - Но доска нужна, - объявила Света, стирая неприятную надпись.
  - Светлана Николаевна, - обратилась к ней Лариса, - а вам обидно?
  - Нет. Сейчас вам, может, покажется это странным, но обижают только справедливые и, главное, осознанно и грубо сделанные замечания, даже не обижают, а ранят. А это глупости. Мальчик разозлился на то, что не смог решить задачу, а он хотел четвёрку. Свою досаду он выместил на доске. Когда малыш упадёт и ушибётся о ступеньку, то что ему порой советуют сделать, чтобы он успокоился? Отстегать ступеньку. Даниэль сделал примерно то же. Не мог же он написать: "Я тупой". Если бы он был на это способен, он бы тогда и эту лёгкую задачу решил.
  Девочки наслаждались такой взрослой беседой и уходить, по-видимому, не собирались, но появился Жигадло и они попрощались.
  - Светик, с обновкой тебя! - поздравил он.
  Светлана покосилась на компьютер. Со времени его появления "обновок" не было и не ожидалось.
  - А что такое? - настороженно спросила она.
  - Иди в кабинет информатики и получай ноутбук. Вообще-то тебе он не полагается, потому что официально ты считаешься учителем без кабинета, но я усиленно намекнул Даме о твоей услуге во время посещения комиссии, и она смилостивилась.
  Вот это была радость! Светлана уже приноровилась к "мышке", но как же было неудобно иметь компьютер, который невозможно переносить с места на место. И водить пальцем по окошку тоже приятнее, чем двигать "мышку" по коврику где-то сбоку, отодвигая тетради и бумаги.
  - Иду! - откликнулась она. - А вообще-то ноутбуки должны получать именно учителя без кабинета, а те, у кого есть кабинет, могут пользоваться обычными стационарными компьютерами, ведь им не надо бегать по школе.
  - Это так, если исходить из здравого смысла. Действительно, раз человек всё время перемещается по школе, то ему и полагается иметь передвижное устройство. Но наша администрация пошла по лёгкому пути и вообще ничего не даёт таким учителям.
  С Кирой Борисовной Заруцкой Светлана редко разговаривала, но, когда им случалось встретиться возле шкафчика с журналами или у стенда с расписанием, они перекидывались двумя-тремя вежливыми и дружелюбными фразами, причём никаких затаённых недобрых чувств в этом общении не угадывалось. А когда надо было сдавать в электронном виде отчёты по диагностическим работам, то молодая учительница информатики всегда принимала их любезно. Правда, они уже давно не виделись.
  Светлана поднялась на четвёртый этаж с лёгким сердцем, без нехороших предчувствий. Как же она удивилась неприязненному взгляду, которым её встретила Кира Борисовна!
  "У неё плохое настроение? - предположила Света. - Какие-нибудь неприятности?"
  - Меня прислали сюда за ноутбуком, - объяснила она своё появление, потому что Заруцкая не двинулась с места.
  Ей показалось, что молодая учительница информатики сначала хотела сослаться на занятость и заставить её побегать за причитавшейся ей вещью, но передумала.
  - Сейчас выдам, - бросила она сквозь зубы и прошла в подсобку.
  Светлана ожидала, что сейчас ей вынесут ноутбук, в мечтах похожий на тот, что был у неё дома.
  - Где вы застряли? - раздался грубый оклик.
  Света в замешательстве прошла в подсобку, не зная, как отреагировать на такой приём.
  - Распишитесь, - буркнула Заруцкая. - Если с ноутбуком что-то произойдёт по вашей вине, вы будете за это отвечать.
  Она, наверное, швырнула бы прибор на стол, но тогда бы с ним кое-что произошло уже по её вине.
  - Он работает, - почти с ненавистью проговорила молодая женщина и включила ноутбук. - Он, конечно, не новый. Вам новый не дадут. Просто привезли партию новых ноутбуков и раздали учителям, а освободившиеся отдают тем, у кого их нет. Странно, что вам доверили новый компьютер.
  - А почему странно? - не поняла Светлана. - Разве я когда-нибудь что-нибудь испортила? Ноутбуку у меня дома уже очень много лет, и я его ни разу не сломала.
  - Не знаю, что у вас там дома, а у нас здесь всё другое, - заявила Заруцкая.
  - Что с вами? - вырвалось у Светланы.
  - Что? - не поняла Кира Борисовна.
  - Что с вами произошло? Вы же были такой приятной девушкой. Что стряслось? Откуда такая злость? Вы из милой девушки превратились в какой-то огрызок.
  - Я не огрызок, - ответила Заруцкая, сбавив тон, но не проявляя дружеских чувств, что понятно после такого отзыва. - Я нормальная.
  На том они и расстались.
  "Девушка, - мысленно повторила Светлана своё же слово. - Может, её угнетает то, что она не замужем? Женщины по-разному относятся к этому факту. Одни, как я, например, не хотят замуж, другие страдают от невозможности подыскать мужа, а ведь некоторые буквально бесятся от того, что их обходят стороной. Я знала семью, где мать со взрослой дочерью вместе плакали по этому поводу, причём по-настоящему, реальными слезами. Но Заруцкая ещё достаточно молода. Рано ещё обижаться на весь мир".
  - Светлана Николаевна, у вас ноутбук? - посыпались вопросы детей.
  - Именно, - ответила она.
  - Светлана Николаевна, давайте я открою дверь, а то у вас руки заняты, - предложила Анжелика.
  Света передала ей ключ.
  - Сейчас будет звонок, так что заходите в кабинет, - пригласила она детей.
  Урок в сильном классе выматывает, требует собранности, держит в постоянном напряжении, но зато оставляет приятное чувство, что работаешь не напрасно, что дети всё поняли и усвоили, а уж если при этом и сами дети приятные, то такой урок в радость и удовольствие. Однако, когда последний ребёнок (а всё-таки странно называть этим словом молодого человека часто с щетиной на щеках или взрослую девицу!) вышел из кабинета, взгляд Светланы обратился на ноутбук, и грубый тон молодой учительницы информатики сейчас же вытеснил радость от удачного урока. Что с ней такое? Чем Света могла её обидеть? Они ведь никогда не ссорились, можно сказать, что они друг друга не видят. Даже вспомнить невозможно, когда они разговаривали в последний раз.
  - У вас всё? - спросила Серёгина, когда Светлана вышла в коридор.
  - Должен придти надомник Хусейнов. С ним надо работать два урока, причём мы договорились, что сразу, без перемены. А мне дали ноутбук.
  - Поздравляю.
  - Заруцкая объявила, что это, разумеется, старый ноутбук, а новый мне никто не доверит.
  - Так и сказала?! - возмутилась Мария Александровна. - Как ей не стыдно?!
  - Слышали бы вы её грубый тон! Такое чувство, что она меня ненавидит. Но я понять не могу, за что. Мы не связаны друг с другом по работе, кабинеты на разных этажах, мы и не видим друг друга.
  - Она вообще изменилась, - ответила Серёгина. - Когда только пришла, казалась... нормальной, хотя постоять за себя всегда умела. А потом стала очень быстро меняться. Может, характер вылезает наружу, а может, наша работа её озлобляет. С детьми сейчас очень трудно.
  Светлане показалось, что Мария Александровна что-то недоговаривает.
  - Идёт мой надомник, - заметила она. - Редкая птица. Когда мне его и его сестру навязали, то уверяли, что на ЕГЭ им нужна только тройка, а теперь, похоже, требования изменились. Но если он и дальше будет приходить через урок или два, то пусть не рассчитывает на большее.
  - От вас и пятёрку потребуют, - "утешила" её Серёгина. - Наша администрация сначала уверяет в одном, а когда добивается желаемого, тут же забывает о своих словах. Успеха вам. Работайте. А я сегодня дежурю на этаже.
  Светлана прошла вместе с мальчиком в свой кабинет, испытывая неловкость. По новому графику дежурств она не была нигде записана, так как у неё не было своего кабинета. Терёшина там тоже не числилась. Видно её уже перестали принимать во внимание. Сначала Света не думала о том, что можно было бы тоже дежурить, а когда эта мысль пришла ей в голову, то она стала иногда выходить в коридор на тех переменах, когда не была занята с детьми или приготовлением к уроку. Но она делала это так, чтобы не было заметно, будто она дежурит, а казалось, будто вышла прото так, чтобы всего лишь размять ноги и пообщаться с коллегами, а то как бы завуча или кого-нибудь ещё не осенила идея вписать её в график дежурств. Но поскольку такие замаскированные выходы на дежурство не были регулярны, то Светлана испытывала неловкость и чувство вины, когда кто-то из учителей упоминал о том, что сегодня дежурит. Человек так привыкает к многолетним обязанностям, что трудно свыкнуться с мыслью, что его от каких-то из них освободили. Правда, занявшись с Рустамом ускоренным прохождением пропущенных тем, Светлана тут же перестала думать о чём-то, кроме математики.
  Расставшись с мальчиком, она поспешила домой. Дик, наверное, уже заждался выхода на прогулку. Дорогой она размышляла одновременно о грубом тоне и недопустимых словах Заруцкой, о своём впечатлении, будто Серёгина что-то недоговаривает, а это внушает тревогу, о природе и животном мире джунглей Амазонки, о скверной истории, в которую угодил один из героев её книги, о разговоре с Сабиной, о характере героя другой её книги, о разваливающемся на глазах писательском товариществе, в котором она состояла, и о многих других вещах.
  - Светочка, сегодня ты в школу не вернёшься, - встретила её Алевтина Ивановна.
  - Не вернусь, - подтвердила Света и, чтобы поскорее пройти к подъезду, добавила. - Уже поздно, надо вывести Дика.
  Но старушки так долго обсуждали её влюблённость в Рыбакова, не имея при этот никаких данных, что невозможно было удержаться хоть от какого-то замечания, затрагивающего Анатолия.
  - А ведь твоему соседу нравится наш Скандалист, очень нравится, - сказала Алевтина Ивановна.
  Её подруги насторожились.
  - Да, в этом мне повезло, - согласилась Света. - Владимир Михайлович уверяет, что Дик ему совсем не мешает.
  Бабушки на скамейке переглянулись.
  - Владимир Михайлович вообще золотой человек, - проговорила Алевтина Ивановна, - но я-то имела в виду другого соседа, Анатолия. Ему твой Скандалист тоже нравится.
  - И в этом мне повезло, - подтвердила Светлана, вспомнив, как долго его боялась, считая собаконенавистником. - Ему и Базиль понравился. Но я поспешу, а то у Скандалиста лопнет терпение. Он меня слышит, вон как лает.
  Она прошла в подъезд.
  - Девочки, всё говорит за то, что Света влюблена, - объявила первая старушка.
  - Как она пыталась сбить нас с толку! - подхватила вторая. - Будто бы не поняла, что мы говорим не о Владимире Михайловиче. Жаль, что ты, Аля, сказав про другого соседа, сразу объявила, что это Анатолий. Если бы ты не назвала его по имени, она обязательно заговорила бы о Степане.
  - Кто угодно, только не Анатолий, - подтвердила первая. - Влюблённые женщины, когда боятся выдать свою любовь, всегда избегают говорить о предмете своей любви. Или не говорят о нём, или, если приходится, всячески ругают. Мы ведь по себе это знаем. Так и кажется, что, если мы произнесём заветное имя, все вокруг сразу догадаются о нашем чувстве.
  - И этим влюблённые женщины себя выдают, - продолжала вторая. - Да, Света влюблена. Наконец-то! Но лучше поздно, чем никогда.
  - Не всегда, - возразила Алевтина Ивановна. - Поздняя любовь опасна. Но Анатолия мы знаем, поэтому Свете ничего не грозит. А вы обратили внимание на её последние слова?
  - Что Скандалист лает? - не поняла первая старушка.
  - Что Анатолию нравится не только Дик, но и Базиль, - пояснила Алевтина Ивановна. - Откуда ей знать, что ему нравится кот? Значит, он его видел. А как он мог его видеть? Когда Базиль приходил в гости в Владимиру Михайловичу, Анатолия там не было. Выходит, он видел кота где-то ещё? А где, если Базиль не выходит из квартиры?
  - Неужели Анатолий заходил к Свете? - высказала предположение первая старушка. - Но тогда у них дело зашло далеко.
  - Не обязательно, - возразила вторая. - Можно зайти не в гости, а по делу. Может, Света попросила его что-нибудь починить или переставить.
  - Н-н-нет, - задумчиво протянула Алевтина Ивановна. - Я не припомню, чтобы Света кого-то о чём-то попросила. Насколько я её знаю, она не любит одалживаться. А если бы ей вдруг понадобилось что-то спешное, она бы скорее обратилась к Владимиру Михайловичу, ведь они подружились.
  - Тогда остаётся одно, - подвела итог первая старушка, гордая тем, что дала это объяснение: - Анатолий тайно встречается со Светой и даже бывает у неё в гостях.
  Алевтина Ивановна не могла придумать ничего другого, поэтому согласилась, но в глубине души её что-то не устраивало. Одно было совершенно очевидно: Света влюблена.
  Сама Светлана о своей любви не догадывалась, поэтому погуляла с собакой, думая не о Рыбакове, а об одном из самых неприятных её героев, которому было суждено принести большое несчастье своему приятелю.
  Старушки, занятые важным обсуждением, пропустили её обратно почти без задержки. Можно было бы предположить, что тяжёлый для некоторых понедельник не принесёт ей никаких иных неприятностей, помимо работы с ненавистными маркерами, если бы не злая воля ревнивой женщины.
  
  Сабина, получившая из подслушанного разговора очень важные сведения, сначала порадовалась решению устроить себе выходной, но потом её стала терзать мысль, что она потратила на полезное дело лишь утро, а весь день у неё, по сути, пропадает даром. Она ещё успеет отдохнуть, когда компания ЛБМ закроется, а в оставшееся время надо успеть заработать как можно больше денег, иными словами, обобрать как можно больше людей. Но, не настроившись на общение с будущими жертвами, нет смысла выходить на промысел. И второе, сердечное, дело Сабины фактически не продвинулось. Очень хорошо, что Курулёва настраивает Анатолия против Светы, это даже великолепно, но надо, чтобы и Светку настраивали против Анатолия, причём во всю эту сложную сеть наговоров надо вовлесь как можно больше людей. Раз уж она пропустила возможность поговорить с Курулёвой утром, то она постарается поговорить с ней днём. Женщина оказалась так глупа, что верит даже тому, что уже выяснено и опровергнуто. Её легко будет убедить в чём угодно. Ирка тоже может оказаться полезна для её планов. А старым сплетницам достаточно будет бросить несколько слов, и они сразу же разнесут их по всему дому. Но надо спешить, пока отношения между Светланой и Анатолием не окрепли настолько, что их невозможно будет разрушить.
  Сначала Сабина решила не отходить от входной двери и держать наготове сапоги, пальто и шапку, чтобы быстро нацепить их и выскочить вслед за Курулёвой, если она выйдет в магазин. В крайнем случае, придётся дожидаться её выхода на работу. Для удобства она принесла из кухни стул и уселась на него, почти касаясь ухом двери. Когда залаял Дик, она вскочила, но оказалось, что из своей квартиры вышел Лёшка и направился к лифту. Сабина вновь уселась на стул.
  "А Дик мало лает, - подумала она. - Наверное, Владимир Михайлович прав, когда уверял, что он лает только по делу".
  В том, до какой степени старик прав, она убедилась, когда подпрыгнула от грозного предупреждения. Оказалось, что на этаж приехали чужие люди и прошли к чеченцам.
  Но Сабина не обладала хорошим музыкальным слухом или же была слишком занята своей заботой, поэтому так и не научилась узнавать по лаю бдительного сторожа, кто именно появлялся на их этаже. Зато она догадалась, что может не сидеть возле двери, а пройти, например, на кухню, откуда всё прекрасно слышно, и заняться маркерами, потому что Степан отправился на встречу с очередной невестой.
  "Надо же, до чего, оказывается, удобно иметь в соседях собаку, - мимоходом подумала она. - Сразу предупредит, что кто-то идёт, не надо прислушиваться самой".
  Три раза она подскакивала к двери, но оказывалось, что то были люди, ей не нужные, а в четвёртый повезло.
  "В школу ещё рано, скорее всего, она идёт в магазин", - решила Сабина, торопливо одеваясь.
  Если бы она не заметила, куда направляется Курулёва, то ей всё равно не пришлось бы гадать, потому что именно в склоняемую на все лады "Пятёрочку" устремлялся каждый жилец их дома. Сабина желала, чтобы их встреча казалась случайной, поэтому не стала догонять Раису Павловну, а предоставила ей сначала заняться покупками.
  "Всё дешёвое, - опытным глазом определила она. - Интересно, она мать-одиночка или разведённая?"
  - Здравствуйте, - сказала она, придавая голосу удивление. - А я рассматриваю витрину и никого вокруг не вижу.
  Она не собиралась покупать икру, но, чтобы уязвить женщину и дать понять разницу в их доходах, сняла с полки две баночки, а заодно красиво выглядевшие кусочки селёдки в прозрачной стеклянной банке. Она уже покупала разделанную и разными способами нарезанную селёдку, в масле, под маринадом, в вине или приготовленную иным способом, но пришла к выводу, что лучше брать целую и чистить её самой. Однако маленькая баночка с аккуратными кусочками, плавающими в масле неясного происхождения и не имеющего приятного вкуса, а напоминающего жидкий вазелин со специями, имела внушительную цену, поэтому она присоединила её к икре, убедившись, что Курулёва заметила её покупки. Для пущего эффекта она положила в корзину и бутылку с дорогим коньяком, хотя и сама покупала такие напитки лишь в специализированных магазинах, и Степану запрещала покупать их в универсамах. Насладившись сложным чувством, отразившимся на лице соперницы, которая временно была и союзницей, Сабина приступила к делу.
  - Меня поражает ваша энергия, - заявила она, желая задобрить нужного человека. - У вас двое детей, вы работаете, всё хозяйство на вас, а вы ведь даже по утрам отводите детей в школу.
  "А правда, как она успевает?" - мелькнула совсем уж непрошеная мысль.
  - А что делать? - вопросом ответила Раиса Павловна. - Без работы не будет денег на жизнь, а заниматься хозяйством больше некому. Дети сами могли бы ходить в школу, но я боюсь их отпускать. Внизу нет квартир. Если кто-нибудь нападёт на детей, им некого позвать на помощь. А у нас, сами знаете, не дом, а проходной двор, то и дело появляются неизвестные люди, проходят к чеченцам, да свободно так, словно они здесь хозяева.
  - А я не знаю и жильцов с других этажей, - вставила своё слово Сабина. - Не понимаю, куда делись прежние. Такое чувство, что москвичи или исчезли из Москвы, или вымерли.
  Она убедилась, что укол оказался для Курулёвой болезненным, ведь и она не была коренной москвичкой.
  - Да, непонятно, - пробормотала та и, чуть помедлив, продолжала уже свободнее. - Алевтина Ивановна права, когда говорит, что, если будет совершено преступление, виновного не найти. Кто эти люди? Почему их так много? Я не только за Катю боюсь, но и за Костю. Сейчас такое время, что и с маленьким мальчиком могут сделать всё что угодно, а с девочкой-подростком - тем более. Вот мне и приходится водить их в школу. Можно было бы проводить их до выхода, а там они сами доберутся, но я же мать, я должна убедиться, что с ними и на улице ничего не случилось.
  Сабина отметила, как задёргалось лицо Курулёвой, выдавая её волнение.
  - Но ведь вы работаете в одной школе со Светой... Светланой... Или к ней нельзя обратиться с просьбой захватить с собой детей? Откажет?
  Раисе Павловне в голову не приходило перекладывать на кого-то часть своих забот, и она не была готова к такому вопросу. Однажды она плохо себя чувствовала и попросила Светлану Николаевну довести детей до школы или хотя бы вывести их из подъезда. Та не отказала и, вроде, не проявила неудовольствия. Или проявила? Это было давно, и невозможно вспомнить её реакцию. Может, на словах она согласилась охотно, а в душе... Кто знает, что у неё в душе? Вон какие гадости она говорит и об Анатолии Сергеевиче, и даже о Жигадло!
  - Я не знаю, отказала бы она мне или нет, - нерешительно проговорила Курулёва. - Вроде, труда нет пройти до школы не одной, а с детьми...
  - Да ещё такими милыми, послушными, спокойными, - польстила ей Сабина.
  - Это так...
  - Ведь не на руках же их нести, - добавила хитрая женщина.
  От такого предположения Раиса Павловна улыбнулась.
  "Как же уродует людей эта "широкая американская улыбка", как её называли в моё детство. Что хорошего обнажать все тридцать два зуба, у кого они есть, или чуть меньше? А ведь некоторые ухитряются улыбаться так, что больше видны как раз задние зубы, а передние не так выставляются. Это ещё отвратительнее. И это просто заученная гримаса, в ней нет искренности".
  - Я бы побоялась к ней обратиться, - сказала Курулёва, - даже если бы нуждалась в помощи. Она такая озлобленная! Знаете, что она сказала об Анатолии Сергеевиче? Ведь ясно, что это безупречный мужчина, а она заявила, что у него потрёпанный вид. Каково?! Я чуть не обомлела, когда она это сказала.
  Сабина на время онемела. Она слышала, как Раиса Павловна передала эти самые слова Рыбакову, но не предполагала, что она сама в них верит, да ещё уверяет, что слышала их от Светы. А в том, что она убеждена в их правдивости, нельзя было усомниться. И ведь кому глупая женщина всё это рассказывает?! Ей, которая и подсказала такой способ поссорить Светлану и Анатолия!
  - Хорошо, что вы мне это сказали, - поблагодарила Сабина. - Теперь я буду с ней осторожнее. Я много чего от неё слышала, но думала, что это так... может, ей не понравилось, как он обошёлся с её собакой или котом. Мы же давнишние подруги. В чём только не признаешься бывшей однокласснице. А она, выходит, говорит о нём и с вами, и, наверное, с Ирой, может, и старухам внизу что-нибудь про него наврала. Вот, Светочка, ты, значит, какая! Не ожидала от тебя!
  У Раисы Павловны всё перепуталось в голове. Она уже не знала, что выдумала сама, что ей сообщили, и что же было на самом деле.
  - Теперь буду с ней осторожнее, - заявила Сабина. - Вдруг она и про меня станет разносить всякие сплетни. Или уже разносит? Вы ничего не слышали?
  - Нет.
  Сплетни об этой женщине Курулёву не занимали, а всё, что касалось Рыбакова, она не только ловила на лету, но и переделывала нужным образом, частично веря этому, а частично убеждая себя в том, что это может быть правдой.
  - А ещё она говорила мне, что у Анатолия были связи с женщинами, которые заканчивались... не очень хорошо, - сказала Сабина. - Не знаю, сам ли он ей об этом рассказал, ведь они встречаются, или она выдумала. А может, он обмолвился как-нибудь о чём-то таком, а она раздула это до... порока. Но может ли Анатолий дурно обойтись хоть с одной женщиной? Я что-то в это не верю.
  Сабина не случайно завела разговор о других женщинах, а в надежде, что Курулёва посмотрит на Рыбакова иными глазами, менее влюблёнными.
  Но Раиса Павловна поспешила ухватиться за слова "Может ли Анатолий дурно обойтись хоть с одной женщиной?" "Не может", - решила она, однако яд, который подлила Сабина, проник в её душу, до времени не напоминая о себе.
  - И характер у него, видите ли, плохой. И одевается словно бомж, и внешность у него не та, и... Чего только злая женщина не выдумает! Он, оказывается, выглядит намного старше своих лет. Интересно, откуда она знает о его возрасте? Я этого не знаю. А вы?
  - Тоже не знаю, - растерянно ответила Раиса Павловна.
  - А ей откуда это известно? Неужели он ей сам сказал?
  Курулёва была подавлена открывавшейся картиной. Оказывается, Светлана Николаевна и Анатолий Сергеевич не просто встречаются, а ведут доверительные беседы.
  - Так что Анатолия надо спасать, - решительно проговорила Сабина. - Не знаю уж, что его привлекает в Свете, но с ней он будет очень несчастлив. Ему нужна хорошая женщина, прочная семья.
  "С прекрасно воспитанными детьми", - мысленно досказала Раиса Павловна, воодушевляясь.
  - Надо спасать, - повторила она.
  - Мне кажется, это будет нетрудно, - в раздумье сказала Сабина. - Возможно, он уже стал в ней сомневаться.
  Раиса Павловна жадно внимала каждому её слову.
  - Почему вы так думаете?
  - А может, он в неё и не влюблён вовсе и она для него всего лишь соседка, с которой можно... провести время. Очень уж странно он о ней выразился.
  - Что он сказал?
  Сабина без стеснения вываливала на голову соперницы сведения, противоречащие одно другому, уверенная, что они уложатся в её сознании полезным для её планов образом.
  - Я ведь живу рядом и иногда, когда прохожу мимо их двери, слышу обрывки разговоров. Анатолий однажды сказал так... Как же он сказал? Вот досада! Совсем вылетело из головы. Но важны не все слова, а то как он назвал Свету.
  - Как?
  - Толстуха. А Свете, и правда, надо худеть. Я за собой очень слежу, вы тоже достаточно стройная, а она пополнела. Когда-то была намного тоньше меня, а сейчас... И одета в ширпотреб. Не удивлюсь, если Анатолию надоест встречаться с женщиной, которая имеет такой вид. И она-то заявляет, что он плохо одевается, что его можно спутать с бомжом! Сама выглядит как бомжиха. А интересно Анатолий встречается с ней серьёзно или просто так? Вдруг он женится на ней, несмотря ни на что? Вот уж пожалеет о таком шаге!.. А это что? Мы стоим здесь с вами и ничего не замечаем. Посмотрите, какая славная рыбка! Надо её купить. Степен очень любит, когда я её жарю.
  Курулёва даже мечтать не могла о четырёхстах граммах разделанной рыбы за такую неимоверную цену. Она ужмётся на сковороде до крошечного кусочка, которого не хватит даже детям. Откуда у Сабины такие деньги?
  А та наслаждалась триумфом. Вряд ли этот мороженный-перемороженый кусок оправдает свою цену, скорее всего рыба окажется дряблой, невкусной, пропитанной для увеличения веса водой, которая тут же выпарится на сковороде, зато какая горечь появилась на лице соперницы! Эту горечь не смог скрыть даже толстый слой краски. И весь разговор получился удачным. Теперь эта дура передаст Анатолию много нового, что будто бы наговорила про него Светка. Хорошо бы она и самой Свете передала как бы мнение о ней Рыбакова.
  - А креветки и мидии я привыкла покупать в "Азбуке вкуса", - довершила своё чёрное дело Сабина. - Здесь они нехороши. Я бы предпочла там покупать всё, но идти далеко, нести тяжело. А сейчас... душа потребовала мидий. Почему бы не исполнить такой каприз? Бывает иногда, что вдруг чего-то очень-очень захочется. Ведь и у вас бывает? Так я побегу в "Азбуку вкуса". Хотите со мной?
  - Нет. Я ещё здесь не всё купила, - тусклым голосом отказалась Раиса Павловна.
  Женщины расстались. Сабина напоследок убедилась, что Курулёва пошла вглубь магазина, и бодрым шагом отправилась домой, заранее приготовив причину, по которой она не может задержаться у подъезда, отвечая на расспросы Алевтины Ивановны. Нехорошо, если Курулёва увидит, что она пошла прямо домой, а не за мидиями, которые она не собирается и вряд ли соберётся покупать, потому что однажды попробовала и разочаровалась в них. А старухам она скажет, что у неё в сумке рыба и её срочно нужно положить в морозилку, да ещё мороженое вот-вот растает. Она не могла предположить, что зоркие до чужих покупок старушки определят всё, что она несёт в сумке, и долго будут гадать, зачем она сказала о мороженом, которого там нет.
  Раиса Павловна чувствовала себя униженной. Соседка с лёгкостью и без раздумий покупает дорогие продукты, деликатесы, а она считает каждую копейку или, вернее, каждый рубль, поскольку копейки отменили. Но растревоженная душа требовала утешения, поэтому бедная женщина подошла к холодильнику с мороженым и почти не дрогнувшей рукой достала три самых дешёвых стаканчика "Красная цена". Пусть там нет ничего молочного, а всего лишь заменители, но всё-таки это мороженое или таковым называется. Сегодня вечером она удивит детей, достав его после ужина.
  Такой подвиг поднял Раису Павловну в собственных глазах и позволил обратить все мысли на Светлану и Анатолия, о которых она узнала столько нового, что это надо было осознать и усвоить, а подобная тяжелейшая задача не дала ей запоздало пожалеть о ненужной трате денег на мороженое.
  Размышления, предположения, догадки и домыслы привели Курулёву к твёрдому решению, подсказанному Сабиной: Анатолия Сергеевича надо спасать. А как его спасёшь, если ему уже передали мнение Светланы Николаевны о его внешнем виде, а он, похоже, не оскорбился. В такой ситуации женщина более чувствительна. Что услышала Сабина? Что он назвал Светлану толстухой, что она похожа на бомжиху, что она одевается в дешёвый ширпотреб. Всё это надо постепенно пересказать Светлане. Именно постепенно, чтобы она не смогла оправиться от единственного удара. А ещё Сабина почему-то упомянула Иру. По какой причине? Кажется, не то Ира говорила что-то плохое о Рыбакове, не то ей говорили. Но поскольку сейчас главная задача - уберечь Анатолия от злой женщины, то надо на ней и сосредоточиться и пока не думать об Ире. Что даст, если она скажет Анатолию Сергеевичу, будто и Ира плохо о нём отзывается? Не от Иры надо его оттолкнуть, а от Светланы Николаевны... Но... ведь Светлана могла Ире рассказывать о Рыбакове, а Ира - другим. Вот что, наверное, имела в виду Сабина. Но от Иры Анатолия Сергеевича тоже надо уберечь, однако ... потом. Сейчас важно разлучить его со Светланой.
  Такие мысли мучили бедную женщину весь день, да ещё она замечала странные взгляды учителей, словно она совершила что-то плохое или странное. Но ничего же не было. Дети на продлёнке вели себя обычно, с их родителями конфликта не было. Откуда же такой интерес?
  Раису Павловну гораздо больше тревожило бы это явление, если бы не решение любым способом добыть отца для Кости и Кати, особенно для Кости, ведь мальчик растёт и ему нужен отец. Она думала об этом весь день, и даже вечером, идя домой, она была занята только этими мыслями.
  - Светлана Николаевна опять ко мне придиралась, - пожаловался Костя. - Она говорит, что пример решён неправильно, потому что мы этого, видите ли, не проходили.
  - Не тем способом, - подсказала справедливая Катя. - Правильно, но не тем способом.
  - Но ведь хорошо, когда ученик знает больше, чем остальные. Это для него плюс.
  - Конечно, - несколько рассеянно согласилась мать, уже не раз сердившаяся вместе с сыном на такие замечания учительницы.
  - Она сказала, что в следующий раз не будет засчитывать такое решение.
  - Это мы ещё посмотрим, - успокоила его Раиса Павловна. - Если она снизит тебе оценку, я обращусь к завучу.
  Костя говорил ещё долго, но она половину пропустила мимо ушей, что не было в её обычае. Катя предпочитала помалкивать.
  Бабушки у подъезда поздоровались с семьёй, Алевтина Ивановна расхвалила детей, но не стала задерживать женщину, которую считала непричастной к отношениям между Светланой и Анатолием и которую недолюбливала из-за её оскорбительного поведения, когда она почти в истерике искала свой шарфик и подозревала в его пропаже гостей.
  - Противные старухи, - высказал Костя своё мнение, не меняющееся за всю его недолгую жизнь.
  - Тише! - шикнула на него мать.
  - А я могу это сказать им прямо в лицо, - расхрабрился мальчик.
  - Зачем обижать людей? - не выдержала Катя. - Что плохого они тебе сделали?
  - Мне не нравится, что они там всё время торчат.
  - Не ссорься с соседями, - наставительно сказала Курулёва. - Тебе с ними жить.
  Костя замолчал. Сегодня мама была не в настроении выслушивать его недовольство, и он это понимал.
  Обычно Раиса Павловна проходила в свою квартиру, никого не встретив, но сегодня она увидела Светлану, ведущую пёсика на прогулку.
  - Дети, идите домой, - торопливо сказала она, строго глянув на Катю.
  Девочка послушно взяла брата за руку и увела, закрыв за собой дверь и не давая ему подслушивать.
  - Светлана Николаевна, я хотела с вами поговорить, - начала Курулёва, намереваясь объясниться со странной учительницей математики, а заодно использовать выпавшую возможность ввернуть замечание о ней Рыбакова.
  Света отметила, как задёргалось у соседки лицо, поняла, что она волнуется, и сделала естественный вывод о предстоящих неприятностях.
  - Я вас слушаю, - сказала она.
  Раису Павловну осенило, что их голоса будут слишком громкими в гулком коридоре, а следовательно, не только её дети, но и соседи станут свидетелями этого разговора. А если их услышит Владимир Михайлович или, что ещё страшнее, Анатолий Сергеевич?..
  - Вы собрались погулять с собакой? Давайте, я вас провожу, - предложила она.
  Первым порывом Светланы было придумать необидную причину для отказа, потому что выгул собаки подразумевает действия животного, которые могут показаться неприятными даже для матери, недавно ещё с умилением воспринимавшей их от собственного ребёнка. Но раз уж разговор всё равно состоится, то будет лучше, если это произойдёт на улице, далеко от чужих ушей.
  - Пойдёмте, - пригласила она.
  Старухи были потрясены, увидев их вместе. До сих пор Светлана и Раиса Павловна лишь вежливо здоровались и тут же прощались.
  - Девочки, как это понимать? - спросила Алевтина Ивановна. - Я не верю, что они подружились.
  Не стоит передавать множество предположений, высказываемых старушками, среди которых было и верное (то есть Курулёва собирается поговорить с учительницей о своих детях), а лучше будет последовать за двумя женщинами и пёсиком.
  - А он красивый, - против воли заметила Раиса Павловна.
  - На улице он кажется ярче и меньше, - ответила Светлана. - В наших тесных помещениях мы смотрим на животных с другого ракурса, чем на улице: ближе и больше сверху, чем сбоку. А если бы сейчас светило солнце, то рыжая часть стала бы почти огненной, а белая - ослепительной.
  Она успела вовремя отдёрнуть Дика от чего-то непонятного, что он вознамерился было прихватить. На обратном пути надо будет проследить, чтобы он не сделал вторую попытку.
  - Костя мне передал, что вы собираетесь снижать ему оценки, - приступила Курулёва к первому делу.
  У Светланы было сегодня пять уроков и два часа занятий с надомником, поэтому ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на пятом классе, а потом на Косте Курулёвом отдельно.
  - Да, - согласилась она. - Я его предупреждала уже много раз, что нельзя пользоваться методом, который мы ещё очень долго не будем проходить.
  - Почему? Разве плохо, что мальчик опережает программу?
  - Он не опережает программу, - возразила Света. - Он не понимает, почему совершает такие-то математические действия. Ему подсказали, как можно проще решить уравнение, то есть не применяя правила, которые мы изучаем, вот он и следует подсказке. А откуда взялся этот способ, что означает, он не понимает. Если я изменю числа в уравнении, он не будет знать, как ему поступить, потому что из меньшего числа придётся вычитать большее.
  - Но раз именно к этому уравнению этот способ применим, нельзя снижать оценку, - возразила Курулёва.
  - Он будет применим и к этому уравнению, и к уравнению с другими числами, хоть Костя и не сумеет получить ответ. Раиса Павловна, поймите, что в математике нельзя прыгать по темам, подсказывая более лёгкие способы решения, но не объясняя их. Сейчас Костя даже не пытается думать, какие правила надо применить. Он доволен собой, что знает способ, где думать вообще не надо, и... его мозг спит. Для него тема, которую мы повторяем, а мы до сих пор повторяем материал четвёртого класса, проходит мимо, без всякого толку. Вместо того чтобы вспоминать и отрабатывать правила, которые ему очень пригодятся в будущем, он заменяет решение совершенно бездумной перестановкой чисел. А потом, когда нынешняя тема понадобится для освоения нового, он ничего не будет понимать. И получается, что, желая помочь мальчику и облегчить ему учёбу, вы принесли ему вред, избавив от необходимости думать, развивать способность к мышлению. Ведь сейчас оценки не важны. Пусть ребёнок ошибается, но хотя бы пытается думать. Какой прок в пятёрке, если он не понимает, каким образом получил правильные ответы в примерах? С таким же успехом можно списать готовое решение.
  Больше всего на Курулёву подействовали слова "принесли вред". Получается, что она, образцовая мать, принесла вред своему ребёнку! Вроде, Светлана Николаевна говорит разумно, да и прежняя учительница математики Мария Витальевна, тоже просила не учить детей способам решения из материала старших классов. Может, зря она подсказывает сыну кое-какие, как теперь выражаются, "фишки", позволяющие решать примеры без раздумий. Но как же ей быть, если она помнит некоторые облегчённые способы решения, но не может справиться с уравнением или задачей, пользуясь лишь пройденным набором правил? Пусть уж Костя решает так, чтобы она смогла проверить его работу.
  - В этом пятом классе большинство детей пользуется подсказанными, но не объяснёнными способами, - пожаловалась Светлана. - Это какое-то бедствие! Никогда такого не было. Обычно таких детей два, от силы три. Но чтобы почти весь класс был заражён такими подсказками!..
  Раиса Павловна скромно промолчала, потому что именно она, ведя продлёнку и готовя с детьми домашние задания, подсказывала им способы, применять которые могли даже двоечники. Это было много легче, чем пытаться вдолбить в их головы правила, которые она сама с трудом понимала, потому что давно заменила их способами, не требующими логических выкладок. А Светлане трудно было придти к мысли, что приставленная к детям воспитательница может дойти до такой халтуры, поэтому она ещё какое-то время думала, что или так совпало, что у детей этого класса оказались столь неразумные родители, или дети, которым подсказали лёгкие способы, поделились ими с товарищами.
  - Сейчас, в пятом и шестом классах дети развивают способность логически мыслить, анализировать, - продолжала Света. - Любой взрослый человек с лёгкостью решит уравнение из пятого класса, применив те способы, которые вы подсказали Косте. И задачу с помощью уравнения решат многие. Но много ли из них решит её по действиям? Здесь требуется логика. А кто из взрослых решит уравнение, объясняя при этом, какими правилами он руководствуется? Единицы. Помнят какие-то элементарные способы, вот и пользуются ими, даже не понимая их. А дети сейчас должны развивать именно логику. Моя мама рассказывала, что, когда она училась в школе, у них был отдельный предмет "логика". Теперь такого предмета в школьной программе нет, логике дети учатся на уроках математики. Вот и не мешайте Косте учиться логике.
  - Хорошо, что вы мне всё объяснили, - поблагодарила Раиса Павловна. - Теперь я поняла, что была неправа. Да, Костя должен учиться логике. Как без этого можно обойтись?
  В эту минуту Курулёва думала именно то, что говорила, и была намерена заставлять сына решать примеры так, как полагается по программе. Жаль, что вечером, попытавшись разобраться в простенькой логической цепочке рассуждений, она сразу же запуталась, отказалась от этого и разрешила Косте применять способы, которые она бы не смогла объяснить, но которые не требовали умственных усилий. "Пусть Светлана Николаевна только попробует снизить оценку! - зловеще подумала она. - Пожалеет!"
  Но пока она ещё была полна решимости учить сына мыслить логически, поэтому сочла первую часть разговора законченной и перешла ко второй, а при перемене темы разительно поменялось и её отношение к собеседнице. Только что она увидела в ней не злую учительницу, без причины придирающуюся к ребёнку, а помощницу, желающую развить его способности, научить возможно большему, чуть ли не друга. Теперь же всё хорошее исчезло, и рядом шла очень скверная женщина, поставившая своей целью отобрать у двух славных детей полагающегося им отца, а у их матери - намеченного ею мужа. Более того, эта скверная женщина не только не влюблена в Анатолия Сергеевича, что в какой-то мере служило бы оправданием, но и поносит его на все лады, как злословит и на Жигадло. Но самое удивительное, что ни Анатолий, ни учитель биологии не стремятся порвать с ней всякие отношения, а их словно притягивает яд, источаемый этой змеёй.
  - Да, красивая у вас собака, - перешла в атаку Курулёва. - Я равнодушна к животным, но ваша собака мне нравится.
  Светлана чувствовала, что сейчас последует продолжение и, возможно, неприятное, очень уж напряжённый голос был у соседки-коллеги.
  - Только одного я не могу понять, - сказала Раиса Павловна. - Как к ней относится ваш сосед?
  - Владимир Михайлович? По-моему, очень хорошо, - откликнулась Света. - И Дик тоже его любит.
  - Я не о нём. Как к вашему Дику относится Анатолий Сергеевич?
  Пёсик, вначале услышав своё имя из уст хозяйки, ухом повёл, но не выразил особого интереса, но когда Курулёва произнесла его, он вопросительно на неё взглянул. Было вообще странно, что эта женщина пошла с ними гулять, но это не его дело, однако почему она заговорила о нём?
  - Хорошо относится, - ответила Светлана, удивлённая не меньше своего питомца. - При встрече гладит его.
  "При встрече, - отметила Раиса Павловна. - Вы с ним встречаетесь".
  - А что? - поинтересовалась Светлана.
  - Ничего. Просто я думала, что раз он не любит вас, то и к вашей собаке не должен хорошо относиться.
  - Не любит меня? - удивилась Света. - Впрочем, пусть не любит, лишь бы не ненавидел. А за что ему не любить меня или, наоборот, любить? Да и с чего вы взяли, что он меня не любит?
  Она ещё не осознала сказанного, не прочувствовала его, но инстинктивно пыталась защитить душевный покой, который, как она понимала, собирались нарушить или даже разрушить.
  - Я сама была удивлена, что он так нехорошо о вас отозвался, - сказала Курулёва.
  - А как он обо мне отозвался?
  Светлана была поражена и тем, что о ней вообще зашёл разговор, и тем, что сдержанный, холодно-вежливо державшийся сосед вдруг распустил язык.
  - Сегодня утром мы случайно встретились у подъезда. Он шёл на работу, а я возвращалась домой. Мы, конечно, разговорились и почему-то, не знаю даже почему, упомянули о вас. Может, из-за собаки? Не помню. А он, видно, забыл ваше имя и сказал: "Та толстая женщина". Я не поняла, кого он имеет в виду, ведь... Нет, наверное, говорили не о Дике... или о нём... это неважно... но ведь и Ира не худая, и Аня тоже. А он пояснил, что толстая женщина ходит в... Извините, Светлана Николаевна, что мне приходится это говорить, но смысл в том, что у вас очень старая куртка.
  Светлана так не считала, ценя свою куртку за прочность и красоту. На фоне нынешних дутых синтепонов, её куртка казалась изысканной. И вот выясняется, что другие не видят в ней никаких достоинств. "Толстая женщина в старой куртке". Но, возможно, сказано было резче, раз Курулёва не решается передать его отзыв дословно. Как же не подходит к его мужественному облику такой бабский разговор! Недаром говорят, что внешность обманчива.
  - А какое ему до меня дело? - спросила она, тщательно скрывая, что это высказывание её задело.
  - Не могу вспомнить, - призналась Раиса Павловна. - Мы ведь разговаривали просто так. Почему вдруг речь зашла о вас? Вот я и спросила, как он относится к Дику... А может, он решил, что вы надеваете эту куртку для прогулки с собакой, и удивился, что вы пошли в ней в школу?
  "Красивая куртка, - подумала она. - Надо было не о куртке это сказать, а о юбке. Вот она, действительно, насколько я помню, старая. Я часто её вижу на ней".
  - А вам он ничего такого не говорил? - продолжала она. - Странно. Он так откровенен. Прежде я думала, что его невозможно разговорить, но теперь он так ко мне привык, что... вот даже о вас так нехорошо отозвался.
  Света мечтала приблизить момент, когда они войдут в подъезд, поднимутся на свой этаж и наконец расстанутся, но пришлось идти к дому неторопливо, чтобы это выглядело естественно. Настроение было испорчено, так что выражение "понедельник - день тяжёлый" на этот раз блестяще себя оправдало и в отношении Светланы.
  Дик, как и подавляющее большинство собак, был чуток к чужому настроению. Он никогда не испытывал к соседке тёплых чувств, но теперь, видя, что она чем-то расстроила хозяйку, преисполнился к ней неприязни и подозрительности, которые придётся скрывать, раз она не проявляет открытых враждебных действий, но при этом всегда быть настороже. Однако как бы пёсик ни сочувствовал Светлане, как бы бдительно не намеревался следить за тайным врагом, а нельзя было пренебрегать и собственными интересами. Он остановился перед Светой и повернулся к ней мордой, давая понять, что не пустит её дальше.
  - Что это он? - почти испугалась Раиса Павловна.
  - Хочет мне помочь, - ответила Светлана, стараясь представить своего питомца в наиболее выгодном свете. - Он всегда старается мне что-нибудь донести до дома, конечно, не слишком тяжёлое, зонтик, например, или кошелёк. А у меня, как назло, ничего с собой нет. - Она подумала, что Дик, чего доброго, сейчас примется теребить её передними лапами, а они грязные, поэтому продолжила. - Не хочется его разочаровывать. Такие порывы надо поддерживать.
  Она сняла с шеи косынку, свернула её в толстый жгут и дала пёсику. Тот крепко ухватил её зубами и гордо понёс домой, предвкушая восхищение старушек у подъезда.
  - Какой же ты умный! - воскликнула Алевтина Ивановна.
  Дик ещё выше задрал голову и прошествовал к двери, не пропуская мимо ушей ни единого комплимента ахавших бабушек, а у лифта Света поторопилась забрать у него косынку, чтобы он не положил выполнившую свою задачу вещь на пол за ненадобностью, тем самым испортив у Раисы Павловны впечатление от его подвига.
  Если бы на месте Курулёвой была Сабина, она сразу же представила бы, что свидетелем такого зрелища становится Рыбаков и как от этого возрос бы его интерес к Светлане, но Раиса Павловна до такого не додумалась и спросила лишь:
  - Вы его специально этому учили?
  - Нет, - ответила Света. - Если животным не мешать, они многому учатся сами. У меня и прежняя собака, когда была совсем молоденькой, с удовольствием носила зонтик.
  - А потом?
  - Повзрослев, она поняла, что испортит зубы, если и дальше будет таскать тяжести. Она очень заботилась о своём здоровье.
  Со стороны казалось, что Светлана отбросила всякие мысли о Рыбакове и его мнении о ней. Курулёва именно так и решила.
  "Она или слишком уверена в себе, или, как правильно сказала Сабина, не любит Анатолия Сергеевича, - подумала Раиса Павловна. - Однако они встречаются. Неужели Светлане Николаевне не обидно, что такой симпатичный мужчина считает её толстухой и бомжихой? Эх, жаль, я не сказала о бомжихе! Но надо будет время от времени напоминать ей о его мнении на её счёт. Так что я и о бомжихе скажу.
  Женщины любезно распрощались и разошлись по своим квартирам, думая друг о друге не лучшим образом, причём совсем не то, что было в действительности.
  Светлане не был безразличен отзыв о ней Рыбакова. Её обидели и его слова, и то, что он так выразился о ней при Курулёвой, более того, самой Курулёвой. Что за гадкий язык! Почему "толстая женщина в старой куртке"? Может, это и справедливо, но очень грубо. Сказал бы "соседка напротив" или "женщина, у которой собака и кот".
  Света вымыла Дику лапы, продолжая думать о странном сообщении Курулёвой. Какое-то неестественное определение, дикое и невразумительное. О скольких женщинах можно сказать, что они толстые и в старых куртках! Тоже мне, модник какой нашёлся! Неужели он так и следит, что на ком надето? Мужчине не идёт такой интерес к чужой одежде.
  Как часто бывает, обида, вначале не слишком сильная, возрастала со временем и достигла максимума к ночи, так что Светлана легла в постель в настроении, совершенно неподходящем для сна, а утром, измученная после бессонной ночи, испытывала к Рыбакову глубокое отвращение.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"