Иван ехал на подводе и, в который уже за сегодня раз, чертыхался. Видимо, и вправду, не туда свернули. Он обернулся назад, поглядев на жену с дитем, и снова выругался, чего бабу спрашивать. Поселок с вкусным названием "Пироги", должен был появиться еще часа два назад, но вокруг только лес и дорожка становиться все незаметнее. До заката всего ничего, а в поле ночевать приятного мало.
Уже решив было разворачивать назад, Иван заметил какого-то мужика, преспокойно отдыхающего на опушке. На разбойника, вроде, не похож, но и на лесоруба тоже. Странный какой-то, и не скажешь почему: вроде и одежка обычная, ну как у селянина зажиточного какого, сам высокий, широкоплечий, волосы черные, длинные, безбородый, правда, но не в этом странность, было что-то в нем от чего хотелось шапку снять да в пояс поклониться.
- Эгей, мужик! А не подскажешь ли, далеко до "Пирогов" ехать то?
- До захода не успеть. Часа четыре только до развилки.
На подводе тихо запричитала жена:
- Вот горе-то, что ж теперь в лесу снова ночевать?! Степочка совсем расхворается!
Иван привычно шикнул:
- Молчи, дура!
Черноволосый без спросу уселся на подводу:
- Трогай. Минут через двадцать к избушке нашей подъедем, там и заночуете.
- Спасибо тебе, мил человек. Мы сами не местные, сынишку вот святым местам везем поклониться, а то хворает он у нас. Токмо воды с колодца достанет и тут же хворь одолевает, вдохнуть не может. А ты что же сам здеся живешь?
- Да нет. С женой, красавица она у меня, дома вот сейчас ждет, ужин готовит, - в голосе прорезались теплые нотки. - Кстати, мы ведь так и не познакомились, я - Велий.
- Меня Иваном кличут, жена моя - Матрена, а сына Степкой нарекли. Странное у тебя имя, Велий, ненашенское.
- Какое поп дал. Историю, как имя Гаврыло возникло, знаете? Народилось как-то у Петровой собаки четверо щенят, все как на подбор. Пришел к нему поп, попросил одного, но тот уже всех пообещал другим отдать, так что поп ушел ни с чем. А через год у Петра сын родился, понесли его к батюшке крестить, ну тот и дал имя "Гав". (Малой радостно захихикал). Петро с женой посовещался и понес тому попу свинью, попросил имя сыну поменять, батюшка подумал и добавил к имени "рыло". Так и получилось имя "Гаврыло", - с усмешкой закончил Велий. - Ага, вот мы уже к тропе нашей и подъехали. Вы дальше по дороге едьте, а я лесом пройду, жену предупрежу и вас уже у дома встречу.
Когда Велий скрылся в лесной чаще, Иван пробубнел:
- Ой, странный он чего-то. Байку вон какую рассказал, что отцов святых порочит... Сразу видно от чего он в лесу то живет. Ну да ладно, все же лучше, чем в лесу ночевать, волкам на поживу.
Спустя минут десять, из-за поворота показался небольшой уютный домик с несколькими сараями, из бани валил дымок, обещая хороший отдых, а посреди двора стояли хозяин с хозяйкой. Девушка была ослепительно красива: высокая, стройная, фигуристая, с длинными рыжими волосами... Такой бы в палатах королевских на подушках возлежать, а не в лесу жить.
- Здравствуйте, гостюшки дорогие. Устали, наверное, слезайте да проходите в дом, лошадьми да телегой мы сами займемся, - девушка пригласила всех в горницу.
- Не серчай, хозяюшка, да только не хотим мы обузою быть, сами с хозяйством своим управимся.
Девица улыбнулась радостно:
- Ну, что же, воля твоя. А жену твою я себе в подмогу заберу, а то ведь не поспеть мне одной с ужином. А муж мой тебе с радостью подсобит, - и, не дожидаясь ответа, девушка потащила Матрену со Степкой в дом, и уже там снова начала. - Меня Лерой зовут. Я слышала, сын ваш болен сильно. - Матрена смущенно молчала. - Велий сказал - астма, вы не возражаете, если я Степку осмотрю. Я вроде знахарки здесь.
- Правда?! - забота о сыне пересилила любое смущение. - Нет-нет, не возражаю!
- Вот и отлично!
Слушать парню грудь девушка не стала, лишь посмотрела пристально, заварила трав и сунула пацану в руки:
- Вот, выпей. Рецепт я вам напишу, будете каждый день пить - отпустит.
Пока Лера и Матрена хлопотали у печи, малой успел насидеться на лавке, нагладиться кошек и жаждал подвигов. Его услали за дровами, но помогло это мало. Хозяйка только похихикивала - очень уж забавным и смышленым был паренек. Вскоре вернулись и мужчины. Девушка им весьма обрадовалась:
- Велий, милый, мне на озеро очень надо. Ты не мог бы?..
- Конечно, котенок.
Она полыхнула улыбкой, яркой, как солнечный луч:
- Спасибо. Все уже, почти, на столе. Каша минут через пять готова будет, из печи достанешь, и грибов и капусты еще из погреба принести надо. А я быстро.
- Беги, уж как-нибудь справлюсь.
Лера снова улыбнулась и быстро убежала.
- Ну вот, чем, как говориться, богаты - тем и рады, - сказал, спустя несколько минут, Велий, приглашая всех за стол, центральное место на котором занимали кувшин с пивом да бутыль с вином. - Садитесь, гостюшки дорогие.
- Благодарствуем за приглашение, хозяин, - ответил Иван, живо прикипев взглядом к выпивке.
Первый голод утоляли молча, потом плавно потек пустячный разговор о ценах на зерно и репу. Велию, по большому счету, на это было наплевать, но ситуация обязывала. Гость же, после нескольких чарок вина, говорил все громче, вел себя непринужденнее.
- Отдыхайте, гостюшки, а я вас ненадолго покину, - Велий встал из-за стола и пошел стелить постели - кто его знает, сколько этот глава семьи продержится. В трапезной послышался какой-то шум, но мужчина вмешиваться не стал: чужая душа - потемки, а вернувшись назад, заметил как полыхает щека Матрены, как после удара, но снова смолчал. Только уселся за стол, как вернулась улыбающаяся жена. В руках у нее были бусы из ракушек и небольшой нож, плохонький, конечно, уже слегка тронутый ржавчиной, но у пацана не было и такого. Девушка тут же раздарила подарки:
- Я сейчас вам еще быстренько постель постелю.
- Я постелил уже. Садись.
- Спасибо, милый, но я и сама могла, ты же устал сегодня очень, работал целый день.
- Ничего, мне не тяжело, - девушка на миг к нему прижалась, отдавая тепло и села за стол.
- Ты что будешь?
- Пиво, пожалуй.
Велий, молча, налил ей пива, себе с Иваном вина.
Лера поймала два взгляда: Матрены - удивленный; Ивана - неодобрительный. Пусть его.
Заговорили о том, что в мире делается, какие по земле слухи ходят. Матрена со Степкой спать уже улеглись, они остались втроем:
- А еще, мы неделю назад в городе ночевали, так на утро казнь назначена была: ведьму сжигали. Еле изловили. Отцы-инквизиторы обвинение как зачитали - ой-е, как таких только земля носит?!
- Что же она совершила такого? - скептически поинтересовалась Лера.
- Засуху на город наслала, вот что!
- Засуха по всей стране была. Не думаю, что одной, пусть даже сильной, ведьме это по плечу.
- Самой то, конечно, нет. Да ей, говорят, сам дьявол подсоблял, - голос перешел в драматический шепот.
- Ага, - недоверчиво хмыкнула девушка, - ему же делать нечего, кроме как капризы всяких там ведьм выполнять.
- Ну и что там с ведьмой? Дальше что было? - поспешил вмешаться Велий.
- Да что с ней может быть, - равнодушно отозвался Иван, - уж с огня то не убежишь. Молоденькая такая, а сколько всего сотворить успела.
- Раз молодая, может, исправилась бы еще?
- Ага, как же! Для них, тварей темных, ничего святого нет. Нам батюшка сказывал: у них даже понятия такого, как любовь и верность нет. Не умеют нечистые любить - потому и живут одни. Всяк человек норовит к другому голову приклонить, всяка девка о шестнадцати веснах замуж собирается и только эти одной лишь мыслью о черном деле живут. А коли и выскочат замуж: супруга своего не слушаются, на слово муже не огрызаются, прислуживать не желают. Тьфу! Нечисть, она и есть нечисть.
Все как-то замолчали, задумались о своем. Вскоре рыжая пожелала всем спокойной ночи и ушла спать. Потек неспешный мужской разговор:
- Ох, мягкий ты, Велий, человек. Сразу видно - мягкий. Где ж это видано, чтоб жена мужа у печи стоять заставила али в погребе хозяйничать, - все больше распаляясь, вещал Иван.
- Да ладно, по делу ведь отлучалась.
- Дело! Да какое у бабы может быть дело, кроме как мужика накормить-ублажить?!
- Важное.
- Ох, мягкий ты мужик, Велий, ох, мягкий, - снова посетовал гость. - У меня жена за подобное уже давно бы вожжи отведала. А обращение это: "котенок", "милая". Тьфу! Слушать противно. Я свою бабу вмиг батогом от подобных нежностей отучил - работает пусть, а не уши развесила.
- Батогом как-то... - смущенно промолвил Велий, - жена ведь, сам выбирал.
- Да баба небитая, что коса не клепаная! Попомни мое слово: дурь из баб надо вышибать, чтоб покорная была да перечить не смела!
Велий только виновато разводил руками; не срослось как-то - батогом. Гость говорил все невнятнее, а после и вовсе за столом едва не уснул. Оттащив его на кровать, Велий убрал посуду и тихонько уклался Лере под бок. Она, не просыпаясь, прижалась покрепче к его груди, пробормотала что-то нежное.
Любимая.
Они уезжали рано утром. Кони, почищенные, отдохнувшие и снова взнузданные, стояли у крыльца. Хозяйка проснулась к самому их отъезду, гостей накормили и дали харчей в дорогу. Попрощались. Иван напоследок буркнул:
- Мягкий ты, - и уехал.
Лера стояла у ворот, наблюдала за скрипучей телегой, когда ей на плечо легла тяжелая когтистая демоническая лапа. Девушка осторожно накрыла ее своей рукой:
- О чем задумался?
- Да так, вспомнилось вдруг, что темные не умеют любить. Выродки мы.
Она нежно потерлась о лапу щекой:
- Ты расстроился из-за его слов? Забудь. Что он может понимать в темных?
- Да я не об этом, - Велес поморщился. - Просто страшно и больно смотреть во что люди превратили любовь. Да, милая, я знаю такое словосочетание как "раб любви", но глядя на людей, на ум приходит нечто другое.
- А что?
- Твари. Палачи, - сказал он серьезно. - Такое чувство, что для них любовь - это подчинение, мол, если любишь меня, родная, откажись от своих мыслей, от самой себя.
- Это не любовь, Велес. Не любовь. Она встречается слишком редко, а люди все время куда-то спешат, вот и живут вместе абсолютно чужие, потому что так надо.
- Мне этого не понять.
- Я знаю, любимый мой демон, я знаю, - она чмокнула его в клыкастую морду.
- Милая, ну я же просил - только в человеческом обличье.
- А я говорила, что для меня не имеет значения. К тому же, после смерти меня ждет Ад, где меня будут сначала насиловать, а потом рвать тысячи демонов, - произнесенное явно было цитатой. - Я тренируюсь, - девушка откровенно смеялась.
- Вот еще, - возмутился Велес, - будут еще мою жену всякие лапать! Сам как-нибудь справлюсь, - с нескрываемой нежностью, прошептал демон, обнимая рыжую, чмокнул ее в висок, сказал, - Я скоро, любимая.
- Ты куда?
- Да прослежу, чтоб больше не заблудились.
- Забота о людях? - хитро прищурилась девушка.
- Вот еще, - возмутился Велес, - Просто еще одну такую ночь проповедей я не переживу.