Аннотация: Побег из плена на ролевой игре обернулся для одного из участников столкновением с неведомым.
Слово лорда
(случай на ролевой игре)
Арни, лучшему в мире старшему брату
Из плена меня выперли под вечер. Да, понимаю, как звучит. Но к тому времени, когда мне было положено бежать, я практически обжился в камере (тонкие жерди плюс четыре стены из чёрного полиэтилена) и наладился вести идеологические диспуты с тюремщиками. В общем, выперли, пока наглый эльф не устроил концерт старых трагических песен о судьбе и клятве. Но это уже запрещённый приём, после них в воздухе гарантированно виснет такое чёрно-серебряное веселье, что по нему меня нашла бы вся орава братьев. И явилась спасти от моего сомнительного певческого таланта бедных тёмных, а также весь полигон и мимопроходящих грибников.
Кто там воет на болотах? А это наш лорд, не извольте беспокоиться.
Меч не отдали, но пообещали, что будет в целости и сохранности и точно не уедет по ошибке с кем-нибудь в Ростов. Плавали, знаем. Один приятель так с девушкой познакомился, когда забытый в лесу плащ выручал.
В общем, вывели меня за стены, выдали тёплый свитер, чтобы под рубаху надеть - лето холодное выдалось, пасмурное, а я на солнце понадеялся, - и на всякий случай показали, в каком направлении бежать. Смеркаться только начало, тропа впереди широкая, утоптанная, бумажные указатели народ загодя развесил, за поворотом светодиоды начались. Удобная штука: лампочка, к ней батарейка скотчем примотана. И в темноте смотрится красиво, и не заблудишься. Каждый раз боюсь при сборе антуража забыть в лесу парочку этих светляков и довести до инфаркта какую-нибудь подслеповатую старушку, пришедшую по грибы. А то и ровесника. Пойдут потом по Сети длинные анонимные крипи-треды, вымощенные отложенными кирпичами.
Шагу, кстати, надо бы прибавить. Сразу погоню не вышлют, дадут фору, но всё равно - не на прогулку выпустили. Догонят - прибьют. Или обратно утащат, это уж как получится. Не хочу, у меня братья. Шестеро, по списку.
О них я сейчас и должен думать. О том, чтобы живым не даться, если нагонят. И о том, что лес кругом тёмный, враждебный, не такой, как те, что укрывали в детстве, где можно без опаски заснуть прямо на густом мху и знать, что никто не потревожит твой сон, не обидит.
Привыкай, рыжий, не будет у тебя других лесов. Ни у тебя, ни у тех, кто с тобой. Только война и смерть за плечом. И в лесу теперь надо почаще оглядываться, а то стрелу поймаешь.
Я остановился: позади послышался неясный шум. Неужели мои тюремщики не утерпели? Ладно, не буду им игру портить, они её и так остальным обеспечивают, двину пока дальше в том же темпе, а там можно и бегом. Идти не так далеко, можно погоню к лагерю привести, пусть бойцы немножко подерутся, отбивая лорда, такие сюжетные ходы всегда запоминаются.
Вроде бы только на миг отвёл взгляд, снимая приставшую к рукаву паутинку, а, когда вновь посмотрел на тропу, понял: что-то изменилось. То ли деревья плотнее по сторонам встали, то ли потемнело быстро.
Я чуть дальше прошёл и понял-таки: светодиоды пропали. В этой части полигона их не я развешивал, но ребята не могли так мало оставить, вдруг кому из мастеров ночью идти придётся?
Ещё шагов через пятьдесят до меня окончательно дошло: влип.
Во-первых, звуки лагеря уже должны быть слышны. Во-вторых, я хорошо помнил, что где-то здесь есть небольшой поворот и приметный пень у самой тропы, но фиг мне, а не пень.
Вечер, как говорится, быстро переставал быть томным и сулил мне неприятности покруче игрового побега.
Я решительно развернулся и двинул обратно, сдаваться нашему темнятнику. Они не звери, даже те, что волки: и чаем напоят, и тёплый плащ дадут, раз уж такая фигня вышла. Промаются братья без меня ещё ночь. Жалко игрового времени, конечно, но что поделаешь.
О, а вот и волки. Душевно выводят, хорошо, почти как настоящие. Может, как раз на вой к своему лагерю и выйду: у тёмных спектакль не перед кем устраивать, я единственный пленник был. Значит, наших кошмарить пошли, чтоб первый день игры мёдом не казался. Волчий вой в темноте, даже когда у костра сидишь и точно знаешь, что вокруг исхоженный лес, он, знаете ли, пробирает.
И тут я глупость сделал. Феерическую. Может, самую большую в своей раздолбайской жизни. Хотя - большая глупость была бы, если бы я на этот вой пошёл.
Я отозвался.
На лёгкие не жалуюсь, курить даже не начинал, командный голос в наличии.
Ну и выдал партию зловещего такого воя.
Дальше по тропе уже вовсю зашумело. И ветер в ветвях, и шорох, будто сразу много людей идёт, ветки задевая. Я стоял себе спокойно, ждал, пока они из-за поворота выйдут.
А когда первый показался из-за разлапистой ели - рванул с тропы в кусты не разбирая дороги.
Потому что характерная форма каски, окрик на немецком и рвущаяся с поводка овчарка каждого, кто в детстве советские фильмы смотрел, заставляют бегать очень быстро. А очередь, по-киношному срезавшая тонкие веточки над головой, меня сразу убедила, что ни хрена это не реконструкторы.
Жив останусь - никогда этот игровой побег не забуду. Всё просто: меня гонят как зверя, я сваливаю. Лёгкие горят, мышцы уже не болят, болели они час (или два?) назад, впереди темень, позади собачий вой и команды на немецком.
Я в болото влетел, пробкой из него с перепугу вылетел, едва сапоги там не оставив. Стою, с сосной обнимаюсь, очень хочу под ней же и лечь, но понимаю, что не встану. Направление давно потерял, хотя я его, кажется, ещё раньше потерял, но хочется верить, что я вот этих подальше от полигона увожу, они же не холостыми стреляют, а там просто народ, который поиграть приехал, у них вообще ничего из оружия кроме ножей, да и те не у всех.
А если не они к нам, а я к ним? Ну... Тогда мне здесь же и хана, с ноутбуком к Сталину - не мой жанр, я больше по классическому фэнтези. Ещё и луна из-за облаков выплыла, я только навострился в темноте что-то различать. Не, видно стало куда лучше, но ведь не только мне, но и этим.
Но просто так я не дамся, пусть побегают. Как раз на той стороне болотца подлесок затрещал. Я не стал дожидаться, когда им в лица посмотреть смогу.
Даже не сразу понял, что земля под ногами куда-то вверх уходит, думал, просто при каждом шаге вперёд от усталости завалиться норовлю.
Оказалось, и правда в горку бегу. Иду. Еле ноги передвигаю. Умный в гору не пойдёт, ну так я разве умный? Хм, вообще-то умный. Лорду тупить нельзя.
И тут мне руку протянули. Я за неё схватился, чтоб не упасть, и только потом взгляд поднял, благо полная лунища так фонарём в небе и висела. Рука мужская, под ногтями чёрная каёмка. Защитного цвета рукав. Я аж выпрямился. Лицо широкое, простое, глаза серые. Пилотка на затылок сдвинута. Сказать надо что-то, а я только лыбиться могу и радоваться, что в меня наконец-то не стреляют.
И в этот момент он меня на себя рванул так, что мы оба куда-то рухнули, а над нами ещё одна очередь просвистела.
Пока я ошалело осматривался, они со своего холмика уже вовсю отстреливались. Я один раз рискнул голову поднять, мне хватило, чтоб разглядеть, от кого я бегал. Неживые они. Не зомбаки гниющие, не скелеты, просто лица худые, будто высохшие, и глаза запавшие. Но так ещё страшнее.
И я стал смотреть на тех, с кем за одним поваленным деревом прятался. Сапоги в грязи, плащ-палатки тоже забрызганы понизу. Для живых людей бледноваты, конечно. Причём все. У меня один из братьев от злости или волнения не краснеет, а бледнеет, как школьный мел. Но чтоб у всех так: ни загара, ни румянца. Или лунный свет шутки шутит? И сосчитать бойцов я не могу, перед глазами всё плыть начинает. То ли от усталости, то ещё от чего.
Внизу стрелять перестали, лежащий рядом парень моих лет облизнул губы. И я вспомнил, что на поясе у меня висит маленькая фляжка с травяной настойкой, о которой я, просто забыл, дятел рыжий. Я отцепил фляжку и ему протянул.
- Воды нет, извини.
Он скрутил пробку, отпил маленький глоток и улыбнулся: понравилось.
- Передай другому.
Фляжка ушла дальше по цепочке и вернуться ко мне не успела: у подножия холма снова застрекотали очереди. Я плотнее прижался к сырой траве и вдруг понял: они ведь все здесь и остались. Навсегда. И до сих пор отстреливаются.
Почему-то тот факт, что я сейчас с мёртвыми рядом лежу и их из своей фляжки отпаиваю, вообще не напугал. Ну, мёртвые. Но свои.
- Сколько надо продержаться? - проорал я соседу.
И он мне в ответ прошелестел шёпотом на ухо:
- До рассвета.
...А на рассвете они уходили. Поднимались, закидывали винтовки на плечи, и я видел, как на грязной ткани гимнастёрок расплываются тёмные пятна, а лица из просто бледных становятся землистыми.
- Вы... - Я с трудом поднялся с земли, вытирая руки о переставший быть белым лён рубахи. - Вы куда?
И втащивший меня на холм командир обернулся.
- Нам пора. А тебе туда ещё рано. За настойку спасибо - хорошая.
- Но я...
И тут земля у меня под ногами в очередной раз взбрыкнула. Когда я очнулся, солнце уже высоко забралось, остатки тумана прогоняло. А на холмике моём... Нашем... В общем, стояла там ржавая пирамидка со звездой и поваленной, заплетённой травой оградой, и влево явно клонилась. А на штырьке, на который звезда припаяна, моя фляга висела. Я её отцепил и оставшийся глоток на могилу вылил. Раз уж нет у вас там хорошей выпивки, хоть так.
- Я сюда вернусь и всё поправлю как полагается... Слышите? - и добавил зачем-то: - Слово лорда.
Потом я с холма осторожно слез и довольно быстро на тропу выбрался.
Моя локация мне много чего сказала. И непечатного тоже, но радостного больше. И братья - все шестеро, по списку. Я долго думал, стоит ли рассказывать, но рассказал. Поверили.
А на четвёртый день, как мы доиграли, я в своё походное барахло из эльфийского перелез, сапёрную лопатку взял и пошёл на холм, памятник ребятам поправлять.