Кузьмина Беляева : другие произведения.

Способность. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Эрика Йаагер, код способности: Искажение и Разрушение Сути, название способности: Ластик
  Эрика слышала, как сзади перешептывались Кристиан и Антс, как Майя посмеивалась, наверняка, по своему обыкновению, прикрывая рот кулачком. Эрика видела, как Уку что-то рисовал в своем блокноте, как старательно красила губы Юта, и как Керту яростно строчила в тетрадке очередной рассказ из жизни геев. Эрика многое подмечала, наверное, потому, что в школе у нее не было друзей, и, следовательно, было много свободного времени. Но школы больше не было, а все вокруг напоминало о той, старой жизни: разрисованные парты, доска с каллиграфической надписью "Классная работа" и слепой зеленый глаз пустого аквариума. Кабинет биологии, каким они знали его всегда. И сами они были совсем как раньше, ничего не слушали, ничего не хотели знать. Пока стоявший посреди класса Лаури Мадги не заговорил. И все волшебство нормальной жизни, обманная картинка обычного урока, мнимое спокойствие - все это моментально испарилось. Кристиан и Антс замолчали, Уку выронил ручку, а Юта - блеск для губ, и поднять его уже не решилась.
  Лаури сказал:
  - Итак, дети. Сегодня мы наконец-то приступим к обучению, но для начала надо прояснить несколько вопросов. Первый, волнующий всех нас крайне мало: где Маргит? Не знаю. Она не любит таких формальностей. Я люблю. И второй, крайне нас всех волнующий: зачем мы здесь собрались и кто мы такие?
  Было похоже на первое сентября, только в фильме ужасов. Торжественная речь, ученики, притихшие за партами.
  - Так что для начала проведем наш первый и единственный урок Всемирной Истории и Теории Крипоты. Какое все-таки слово чудесное.
  Меелис рядом хмыкнул, Эрика бы тоже с радостью выказала скепсис, но ей было стремно и неловко.
  - В начале было...
  - Слово?
  - Очень сомневаюсь, Майя, что наша, вне всякого сомнения, могущественнейшая цивилизация началась бы с такой банальщины. Но даже если и так, то слово это вряд ли было бы цензурным. История способностей, наша с вами история, началась с череды случайных процессов, которые вам, кажется, больше известны как Хреновина.
  Хреновина соскочила с парты, на которой сидела верхом и поклонилась:
  - Спасибо маме, спасибо папе, спасибо киноакадемии!
  - Стоп, стоп, так вы хотите сейчас сказать, что Меелис Отт - начало всего мира? Этот, как его, демотиватор?
  - Демиург, тупица!
  - Точно!
  - Ну, это было бы ненормально, он же наш одноклассник!
  - Именно, Сильвер. А так же в высшей степени ненормально отождествлять способность с ее человеческим носителем. Вы же не считаете себя единым целым со своей одеждой?
  - Крисик считает!
  - Да иди ты!
  - Так вот, дети, череда случайностей, которую мы для удобства назвали Функцией Случайного Выбора, имеет ровно столько же общего с Меелисом Отт, как Кристиан Стейнер с его любимыми джинсами.
  - То есть в Функции Случайного Выбора удобно?
  - Не будь таким пошляком, гиеночка!
  - Блин, нет, она... они, то есть, просто стильные!
  - Дети, хватит цепляться к словам, мне и без того нелегко говорить о тех событиях, у которых даже названий нет, на вашем языке. Хочу еще раз подчеркнуть, что череда случайностей имела так же мало общего со знакомыми вам физическими процессами, как Кристиан Стейнер - с брутальностью.
  - Да ну вас всех!
  Лаури заулыбался сочувственно и дружелюбно, но продолжил так, как будто никого больше не слышал, кроме себя:
  - А, кроме того, существовала и, скажем так, бинарная оппозиция к череде случайностей, олицетворявшая порядок, которую мы для удобства называем теперь Контролем Сути. Равно как и в случае Функции Случайного Выбора, вы вряд ли поймете, что Контроль Сути собой представлял.
  Сильвер поднял руку, но разрешения говорить не дождался, так ему не терпелось высказаться. На памяти Эрики такое было впервые. Сильвер выпалил на одном дыхании:
  - Ну, тут все просто! Они как я, только...
  - Ненормальные!
  - У них просто нет таких проблем с завышенной самооценкой, - сказал Лаури с несвойственной ему мягкостью, и Эрике даже показалось, что Сильвер ему теперь нравится явно больше, чем раньше, когда был просто спортсменом и пиратом. - Давайте упрощения ради назовем Контроль Сути богами. Никто из нас не знает доподлинно, сколько их было, как они выглядели, откуда они взялись, а самое главное - зачем. Тем не менее, именно Контроль Сути сумел вычленить из череды процессов, для маленьких способностей, вроде вас, кажущихся совершенно немыслимыми и бессмысленными...
  - Па, ты так ядерную физику называешь?
  - Ну, она-то даже взрослым способностям кажется немыслимой! И хватит перебивать меня, ребенок! Итак, утрируя, наши боги вырезали из Функции Случайного Выбора Созидание и Искажение - два наших первичных метода, за что им большое спасибо. Именно Созиданию и Искажению мы обязаны тем, что сейчас наша Вселенная существует в приемлемом для нас виде.
  - Кому приемлемом, а кому и не очень, - надулась Хреновина. - Мне до сих пор бо-бо!
  Но Лаури не обращал на нее внимания.
  - Созидание и Искажение трудились активно, и за какие-то пару миллионов лет обеспечили нас всем, что мы с вами знаем, от клеток до планет, от умения рифмовать до ночной доставки пиццы. Но не в одиночку. Как вы могли бы заметить, обладай вы хоть минимальными зачатками внимания к своему собеседнику, одного из методов довольно долго недоставало. В отличие от Искажения и Созидания, Разрушение не было естественным и первичным. Видимо, по идеалистичному и утопичному замыслу милейшей Функции Случайного Выбора, смертность вообще не предусматривалась, все должно было быть вечным и безумным. Контроль Сути вывел Разрушение искусственно, и кто мне скажет, зачем?
  - Вселенная нерезиновая!
  - Как Москва!
  - И как ваще!
  - Правильный ответ, Антс, хотя мне и в высшей степени непривычно адресовать тебе такую реплику. Как именно вывели Разрушение, история, опять же, умалчивает, но есть множество версий. Например, бытует мнение, что Разрушение - это искаженное Созидание, отвечавшее за различные стихии. Скажем, из пламени получилось множество доисторических Мартов, Ускорителей, а из ветра - множество доисторических Райни, Разрывов.
  Март поднял руку и пискнул даже тише обычного:
  - Неужели пламя убивает?
  - Как и твой пафос вкупе с твоей тупостью, Март. По другой версии, одним из немыслимых процессов, составлявших Функцию Случайного Выбора, была доисторическая Марлин, первый в мире Абсорбер. Из нее Контроль Сути смастерил Поток, крайне остроумное изобретение, куда теперь мы попадаем после окончательной смерти нашего человеческого носителя, и откуда снова направляемся в человеческие тела. Не снова самими собой, конечно, ничего такого, что имело бы отношение к реинкарнации. Все в детстве лепили фигурки из пластилина? Одну фигурку можно испортить, а из нее слепить следующую, материал один и тот же, а вот все остальное - уже совсем другое. Таким образом, Поток - это наш вечный запас пластилина. А уже из него Контроль Сути долго и обстоятельно вылеплял остальное Разрушение.
  Звучало, как сказка, и Эрика слушала с интересом, потому что рассказывал Лаури здорово и вдохновенно, как рассказывала раньше учительница литературы. А, ну да, Лаури и был преподавателем литературы. Наверное, предмет этот накладывал отпечаток не только на людей. Эрика слушала его монологи как сказку, а вот Микк был сосредоточен, как на уроке.
  - Из всего, что ты наговорил, следует, что ваша первичная форма жизни не была материальной, - сказал Микк, - а, значит, вы вселяетесь в человеческие тела?
  - Во-первых, мы, а во-вторых, конечно, нет. Никуда мы не вселяемся, мы существуем в человеческом носителе изначально, от рождения и до смерти. Как я уже упоминал, вы можете носить удобные или даже стильные джинсы, но вы не станете от этого джинсами, и уж тем более вы не станете злыми духами, поработившими бедную одежку.
  - Но почему именно люди? Почему не те же джинсы?
  - Блин, не могу, пацаны, приколитесь, джинсы-маги! Людей, значит, убивают!
  Лаури пожал плечами:
  - Прежде всего, потому, что в человеческих телах гораздо удобнее как существовать, так и управлять. Гораздо удобнее, чем в тех же джинсах. Раньше ведь управлять всеми способностями приходилось только Контролю Сути, но, как вы уже заметили, персонажи эти полумифичны, как Санта, например. Теперь мы справляемся сами. И, пользуясь случаем, я предупреждаю вас: берегите это тело. В отличие от джинсов, вам его никогда не сменить, если вы, конечно, не я. Но даже мне сложно найти тело, которое не отторгало бы меня, иначе стоял бы я перед вами не почти пятидесятилетним дядькой, а прекрасным юношей с взором горящим. Мы останавливаем физиологические процессы, по факту, биологически тело умирает, и мы носим его в статичном состоянии, как одежду, но даже самая лучшую одежду можно порвать или запачкать, правда, Крисик? Мы уязвимы. Если ваше тело получит достаточное количество механических повреждений, а рядом не будет готового помочь Карла, тело умрет окончательно, а вы отправитесь обратно в Поток. Впрочем, Контроль Сути обеспечил нас еще одним крайне удобным изобретением под названием биодеградация, благодаря которой биологическая смерть вашего тела проходит плавно, органично, а в некоторых случаях еще и весьма приятно, а с ее завершением добиться смерти окончательной станет не так уж и просто. Фактически, благодаря биодеградации мы одновременно и умираем, и совершенствуемся.
  - Но почему ты с виду старый и толстый, а не мертвый и усовершенствованный?
  - Ребенок! Потому что в силу особенностей моей профессии я живу среди людей, как разведчик в стане врага. Мне нужно стареть. Это маскировка.
  - Блин, а я теперь Питер Пен!
  - У меня никогда не вырастет грудь?
  - Я хочу стать мужико-о-о-о-ом!
  - Погодите, он сказал, что мы все умрем?
  - Мертвые тела? Мы живем в мертвых телах? Прям вот уже сейчас живем?
  - Зомби-апокалипсис!
  Лаури вздохнул и покачал головой.
  - Дети, дети, успокойтесь. Давайте я лучше расскажу вам одну революционную гипотезу, за отстаивание которой даже не штрафуют, а отправляют прямиком в Лотерею. Многие способности считают, что люди - единственное в этой Вселенной, которую, кстати, мы называем Центром, что не является результатом работы Созидания. Сами посудите, люди принципиально отличны от любых других организмов, как по Форме, так и по Сути. Вполне может оказаться, что Контроль Сути отправил нас в человеческие носители еще и из соображений безопасности. Управлять проще изнутри.
  - Вы убиваете людей от страха?
  - Это что, геноцид?
  И пока остальные просто болтали, Кристиан вдруг так рванулся вперед, что едва не опрокинул парту, и выкрикнул:
  - Если люди такие важные, зачем вы их убиваете, почему вы не сделаете их счастливыми?
  Лаури засмеялся:
  - Крисик, ну скажи мне, ты дурачок? Мы создаем для людей приемлемые условия, мы следим, чтобы они не истребили друг друга, и чтобы их не стало слишком много, и чтобы они не умерли с голоду - тоже следим. Но мы никогда не лезем в их частную жизнь, разумеется, если от этого не зависит судьба всего вида. Большинству из них просто предложены условия: вы родились, вы умрете. А дальше они справляются сами. Естественно те, кому не посчастливилось стать носителем способности.
  - Так вот я и спрашиваю! Почему бы не сделать их счастливыми?
  - Тебя волнует душевное равновесие твоей флешки? Или, может быть, форматируя ее, ты ее убиваешь?
  - Ну... ваще нет, но...
  - Но ты следишь, чтобы она не разбилась?
  - Да, ну, конечно, но ведь люди...
  - Возвращаясь к прежней аналогии, Крисик, скажи мне теперь, ты стираешь свои любимые джинсы?
  - Обижаете. Конечно, да.
  - Мы тоже так поступаем.
  Эрика тогда поняла, что никогда-никогда не сможет думать так же. Никогда не сможет стать чем-то большим, чем человек. Но мысль была не страшная, она была радостная.
  - Ты упомянул какие-то штрафы, а Лотерею даже дважды. У вас что, есть система наказаний, па?
  - О да, ребенок, мы крайне развитое общество! У нас теократический тоталитаризм. Контроль Сути обеспечил нас всем самым необходимым: идеологией, политикой, прессой, системой юстиции, системой образования, частью которой, к слову, я и являюсь, силовыми структурами, трудовым кодексом.
  - И у вас нет Конституции?
  - У вас нет прав?
  - И президента нет?
  - А телик есть, если есть пресса?
  - Вольмер, дебил, если президента нет, зачем тогда вообще телик?
  - Теперь мы точно станем магическими шлюхами! Без президента-то!
  - Как будто ты об этом не мечтал!
  - Да я тебя обслужу бесплатно, Ванкувер, только иди сюда.
  - Дети, хватит! Обсуждать наше общество вы будете на досуге и на индивидуальных занятиях. Лучше послушайте о нашей географии. Фанатов "Звездных Войн" она особенно порадует.
  - Вы летаете в Космос?
  - Мы воюем с Империей?
  - Я всегда хотела Чубаку! Он такой мужик и секси!
  - Червь!
  Лаури снова проигнорировал все реплики, хотя шутка Уку про Империю была вполне ничего. Лаури взял мел, поставил на доске крохотную точку.
  - Как думаете, дети, что это?
  - Точка?
  - Нормальный такой ответ!
  - Там, наверное, какой-то жучок?
  - Ничто? Это аллюзия?
  - Напомните мне больше никогда не обращаться с вопросами к вашей аудитории. Это - Центр, та Вселенная, где мы с вами находимся, и та Вселенная, которая пока является лучшей из всех созданных.
  - Он сказал "из всех созданных"? Я всегда знал, что есть другие миры...
  - Уку, тише, умерь свой эскапистский пыл, - Лаури принялся рисовать концентрические круги вокруг крохотной точки, и линии выходили такими ровными, как будто рисовала их не рука человека, а компьютерная программа. - А это - схематичное изображение Периферии, всех остальных и крайне разнообразных миров, сделанных Созиданием в припадке трудоголизма. Правда, продуктивными такие припадки бывают нечасто, да и вообще не часто бывают потому, что такое Созидание, как наш Крисик, попадается редко и учится довольно долго. Пока ни один из миров Периферии не оказался удачным, поэтому наша Вселенная, Центр, - единственная, откуда мы черпаем ресурсы. После обучения многие из вас побывают на Периферии, ее ведь тоже надо поддерживать в порядке, и обслуживающего персонала в некоторых ее мирах не меньше, чем у нас, просто занимаются они другими вещами. Те из вас, чьи способности здесь совершенно бесполезны, да, Юта, я смотрю на тебя, могут оказаться жизненно необходимыми для существования других миров. А теперь переходим к организационным вопросам. Для начала хочу сделать небольшое объявление: Майя больше не староста, с этого дня староста у нас Сильвер, да, Сильвер?
  - А что я-то?
  - О, красава! Нормальная такая реакция ваще!
  - Антс, заткнись!
  - Сам заткнись!
  - Сильвер, Сильвер, успокойся. Ты хорошо себя проявил на экзамене!
  - Но я же ничего не делал!
  - Вот именно, - взвизгнула Майя, и Эрика подумала, что никогда не видела ее такой разозленной.
  - Это не обсуждается, Майя. Сильвер староста, это один из законов мироздания. Так, что я вам еще должен рассказать? Про то, что занимаемся мы в трех классах, я сказал, про то, чем мы там занимаемся, вы узнаете непосредственно на занятиях. О, вот что! У нас Болонский процесс. Сто бальная система оценивания, упор на самостоятельную работу, сами понимаете.
  Только что он говорил о сложной системе мироздания, и о множественности миров, и о всяком таком, о чем Эрика только в фантастике читала. Теперь он рассказывал им про нового и очень нормального старосту и про Болонский процесс.
  - Не уверен, что Болонский процесс - это очередная инновация от Контроля Сути, но зато он крайне удобен и столь же полезен. Через три месяца состоится ваш первый серьезный экзамен, и если вы не удосужитесь набрать проходной балл, то будете ликвидированы. То, что человеческие тела в дефиците, еще не повод тратить их на совершенно бесполезные способности. Ваш общий балл будет складываться из баллов за силу и баллов за координацию. Чтобы выжить, вам понадобится набрать в сумме сто двадцать баллов.
  Лаури снова взял мел, мел, которым неделю назад Эрика рисовала на доске аллели. Странно, а вот Маргит могла и без мела. Хотя, вполне возможно, что Лаури просто нравилось прикасаться к мелу, или делать вид, что прикасается. Он нарисовал на доске систему координат, и там, где проходила ось абсцисс, написал "Сила", а там, где росла вверх ось ординат, - "Координация".
  - Для тупых сообщаю, что координация - это ваше умение управлять своей способностью, рассчитывать силу, с которой можете работать и использовать ее прицельно. Координация в сто баллов, как у моего ребенка, означает, что вы полностью управляете своей способностью, координация в один балл, как у Меелиса, означает, что справляться с собой вы не можете, и вы опасны. Что первый, что второй случай - большая редкость, так что давайте остановимся на том, что чем больше ваш балл за координацию, тем успешнее вы можете применять свою способность, а чем меньше, тем больше хаоса вы будете привносить в наш и без того не лучший из миров. Со вторым показателем все проще, сила - это просто сила. Чем больше вы ее имеете, тем больше можете. Набрать баллы за силу куда легче, чем за координацию. Так же следует упомянуть, что норма - понятие индивидуальное. Для слабой способности координация выше пятидесяти - практически абсолютная. Чем там управлять-то? Для сильной - шестьдесят это минимум, который позволяет вам хотя бы не уничтожить себя и не натворить всякого. С силой все так же, какая-то способность не может быть слабой, а какой-то сорока баллов будет вполне достаточно для успешного функционирования. Поэтому мы и используем средний балл, чтобы учесть индивидуальные особенности каждого из вас. Кто-то наберет его за счет силы, кто-то за счет координации. Но прожиточный минимум, метафорически выражаясь, вы все-таки иметь обязаны.
  Лаури снова обернулся к доске, но никто не зашушукался, как раньше бывало, когда учитель отворачивался. Да чего уж там, никто даже не пошевелился.
  - Идеально-утопический вариант - это абсолютное равенство силы и координации, - Лаури провел прямую через начало координат под углом сорок пять градусов, - и равномерный рост. Так же приветствуется не слишком большое расхождение между силой и координацией. Потому что сила без координации опасна, а координация без силы не нужна. О зонах допуска мы поговорим позже, а то, боюсь, вы уже и без того страдаете от переизбытка информации.
  Лаури смотрел на Микка, как будто объяснял это только ему, а Микк смотрел на доску. На секунду Эрике показалось, что он сейчас достанет тетрадь и аккуратно срисует схему. Или убьет своего отца.
  - Ну-с, хватит графиков. Кроме непосредственно развития ваших индивидуальных способностей и изучения вашей специализации, вы должны обладать базовыми навыками. Их всего шесть, это мало: скорость, удар, защита, блок, сканирование, прорыв. Тонкости вам пояснит Маргит лично, это она обожает. Конечно, большинство из вас станут мирными и работящими способностями, которым никогда не придется драться, закончив обучение. Но вы должны быть готовы ко всему. Считайте это аналогом нашей армии.
  - А что мы деремся с какой-то темной силой и должны быть готовы к войне? - спросил Уку. - Империей или кем-то вроде того?
  - Нет, конечно, нет. Мы сами - наши худшие враги. Вы всегда должны быть готовы прикончить коллегу, в том случае, если он утратит здравый смысл, управление над своей способностью или просто начнет вас раздражать. Последнее - шутка, уточняю для тех, кто наивен и туп. Эрика украдкой глянула на Меелиса и представила, а что будет, если ей вдруг станет надо его прикончить?
  - А теперь то, чего все мы ждали с трепетом. Результаты распределения. Но для начала я послушаю вас. Вы уже использовали свои способности, во всяком случае, многие из вас, и что же вы можете о них сказать?
  - Я, - сказала Майя, - больше не староста, да?
  Лаури кивнул:
  - И это лучшее, что в тебе есть. О, нет, я обещаю не перебивать!
  - Я Властелин Пространства!
  - Да ладно, Вольмер, а почему не Черный Властелин? В чем проблема? Маловат?
  - Червь, заткнись! Иначе я тебя стеной задавлю!
  - Сам в ней не застрянь!
  - Кроме шуток, - сказал Лаури. - По сравнению с Повелителем Сновидений это прогресс. Нет, нет, ну я же обещал!
  - Карл хиллит всем здоровье!
  - А сам-то ты что умеешь, Уку?
  - Я - отпугиваю крипоту!
  - Ай, боюсь-боюсь!
  - А я - продукт!
  - Массовой культуры ты продукт, идиот. Это называется продуцент.
  - Спасибо, Микк!
  - Я морозилка!
  - Тогда я микроволновка!
  - Черная и готичная, с крестом!
  - Я обожаю панику и безумие!
  - Я мотаю время вспять! И останавливаю! И перематываю вперед!
  - Я канцелярский т-товар! - сказала Эрика, но так негромко, что, наверное, никто кроме Лаури не услышал, ну и все равно шутка была дурацкая. Ластик - это было мило. Звучало ласково, и так можно было назвать свою собаку, например. Но Эрику ее способность пугала, тем более что один раз она с ее помощью себя чуть не прикончила. А вот Марлин себя прикончила.
  - Я никогда не смогу сдавать бутылки!
  - Я неудачница!
  - Я вас всех убью!
  - Я занимаюсь непонятно чем!
  - Сильвер нормалек такой ваще! Он молчит и ничего не делает!
  - А что я-то?
  - Куня - жирный. Это, так сказать, пользуясь случаем.
  Эрика вспомнила, что всегда было так, когда им предлагали решить, на какую экскурсию ехать, или, когда в девятом классе Маргит спросила, где они хотели бы праздновать выпускной. Теперь Эрика хотела бы праздновать выпускной, день рождения, Новый Год, Рождество, день Независимости и каждый прожитый день вообще дома.
  - Ребенок, пользуясь случаем, а что ты думаешь насчет своих скудных способностей?
  - Они настолько скучные и скудные, что я могу быть только магическим офисным планктоном. Я - волшебный менеджер. Могу смотреть, как другие работают. Лаури хмыкнул и стал рыться в столе учительницы биологии. Он выбрасывал в мусорную корзину ее вещи: помаду, расческу, фотографию ее сына, книжку в мягкой обложке, которую она читала. Эрике на секунду показалось, что Лаури как какой-то мародер, но потом она вспомнила, что учительница биологии сейчас была в их настоящей школе. Сидела в настоящем кабинете и, может быть, смотрела на настоящую фотографию своего сына, и с ней было все хорошо, и она уже никогда бы не вспомнила, что учила их класс.
  - Не нужно, тоже не нужно, не нужно тем более, как можно вообще так захламить свое рабочее место? А потом он достал их классный журнал, обычный, синенький классный журнал. Десятый "Б" класс.
  - Но я же оставляла его в учительской!
  -Видишь, Майя, почему ты больше не староста?
  - И еще потому, что она повторяет все за другими!
  - Тиит, что это сейчас вообще было? В тебя вселился дьявол?
  - Хорошо, а теперь я все-таки объявлю результаты, пока Тиит не взбесился и не оскорбил подобным чудовищным образом кого-то еще.
  Эрика подумала, что если бы Лаури был обычным учителем, они бы его очень любили, потому что он был компанейский и классно шутил.
  - Я расскажу вам, что вы такое есть, как вы называетесь, зачем вы нужны, если вы, конечно, вообще нужны, а так же назову ваши баллы.
  Лаури раскрыл журнал и улыбнулся:
  - Антс Алликме.
  - Чего?
  - Встань, когда с тобой разговаривают.
  И Антс встал, хотя он даже Маргит редко слушался, а Маргит была повнушительнее. Лаури сказал:
  - Разрушение Формы, - и Эрика вспомнила, как Маргит писала эти слова на доске, в первый раз, и как они ничего не понимали тогда.
  - Если быть совсем точным - Чистое Разрушение. Редкая и крайне неприятная способность. Разложение и гниение - для неживых субстанций. Биологическая смерть - для живых существ. Существовать ты, скорее всего, будешь интересно. В основном вы управляете численностью живых существ на нашей Земле, но некоторые занимаются уничтожением ненужных миров. Хотя вот арабское Чистое Разрушение повадилось делать нефть из останков, что тоже бизнес, достойный всяческого уважения.
  - Так, вы типа демократично сказали, что я буду убивать чьих-то любимых собак и дедушек, а?
  - Ничего, привыкнешь. Хотя сам ты тоже не будешь особенно рад процессу. Твоя способность не самая приятная в быту: постоянные кровотечения, иногда даже внутренние. И болевые ощущения у вас не отключаются, даже когда вы перестаете быть людьми.
  - Это как лишаться девственности?
  - Только в масштабах вечности, Райни. Но самое главное, что биодеградация у вас куда стремительнее, чем у любых других видов.
  - Чо?
  - Твое тело умрет раньше, чем твоя человеческая суть.
  - Я буду зомби?!
  - Если ты выживешь. Как ты можешь понять, слишком скорая биологическая смерть носителя не способствует здоровью и самой способности. Смертность среди вас, во всяком случае, высока.
  Лаури подтянул к себе журнал, взял корректор и аккуратно замазал имя и фамилию Антса. Эрика знала, что Лаури может просто заставить буквы исчезнуть, но это было демонстрацией.
  - Твое название - Распад.
  - Так я же смерть, не? - голос Антса казался растерянным, наверное, не столько потому, что его волновало название его способности, сколько потому, что жалко было имени в журнале.
  - Слишком пафосно, я не одобряю подобного! Твои баллы: координация - двадцать три, сила - восемьдесят девять. Удачи! Брайер, Тиит.
  Тиит поднялся не сразу, и Эрика его понимала. Все это было похоже на распределение, и воспоминания о нем всех пугали. В отличие от воплощенных страхов, которые больше не имели значения. Эрика почти скучала по своему страху одиночества, потому что он-то был простым и понятным.
  - Код способности: Искажение Сути. Специализация: Искажение времени. Мотать назад, мотать вперед, останавливать, замедлять, убыстрять. Продолжая аналогию, начатую моим сыном, это тайм-менеджмент. К счастью, твои способности не исключительные. Одного такого едва остановили, он слил прошлое, будущее и настоящее...
  - Когда прочитал "Крестовый поход детей" Воннегута.
  - Ребенок, и это совершенно верно. Еще "Исповедь Августина" довольно вредное чтение для Искажения Времени. Тиит, ты ведь понимаешь, что философия с этого дня находится для тебя под запретом?
  - Но мне же нравится...
  - Придется обожать что-нибудь другое. Например, ты всегда можешь обожать продукцию фирмы "Apple", она еще никого не заставляла смешивать прошлое с будущим. Сила у тебя не очень примечательная, пожалуй, ты будешь из младшего обслуживающего персонала, ухаживающего за временем.
  - То есть, время тоже не настоящее?
  - Настоящее, но искусственно созданное, как и почти все остальное. И нуждается в нежной заботе, если ты не хочешь однажды проснуться и понять, что помнишь будущее и ожидаешь прошлого. Существовать тебе тоже будет не очень легко, потому что Искажение Времени забирает у организма множество ресурсов, а временные перепады влияют примерно как частая смена часовых поясов, умноженная на десять.
  Лаури закончил замазывать имя Тиита:
  - Название - Таймер. Баллы: девятнадцать - координация и пятьдесят три - сила. Талант не исключительный, но подобная способность с такой низкой координацией опасна. Ээльмяэ, Роланд! Рыцарь Гейский.
  - Ха-ха-ха. Очень смешно. Обхохочешься прямо. Алликме, значит, смерть, Брайер управляет временем, а я...
  - А ты типа чмо!
  - Заткнись!
  Лаури примирительно поднял руки:
  - Ты - Искажение и Созидание Сути. Если бы благородный сэр изволил послушать меня, он бы узнал, что подобным шокирующим образом его способность действует только на людей. Для нас же он представляет некоторую ценность, потому что способен сводить предназначенные друг другу способности...
  - Это как, две крипоты влюбляются, встречаются и заводят крипотят?
  - Не совсем. Иногда для выполнения каких-то задач одной способности мало. Не бывает таких сочетаний или слишком сложный процесс. Тогда и появляется Дополнение у двух способностей. У Дополнения всегда есть значение, которое отражает задачу, выполняемую ими. Но этого вы все равно не поймете. Так вот, между такими способностями появляется неразрывная связь, но я никому бы не пожелал встретить свое Дополнение, потому что пользы от него никакой, а расставаться Дополнению всегда больно и тяжело, даже на час или на километр. Дополнения бывают естественные и механические, последние создаются искусственно по мере поступления запросов из соответствующей комиссии. Обслуживание последних - твой профиль, благородный сэр. Те из вас, кто посерьезнее, занимаются распределением Дополнений, подбирая подходящие для задачи способности, а те, кто еще посерьезнее, и чей ведущий метод - Созидание, Дополнения между подходящими способностями создают. А вот людей ты влюбляешь в себя, друг в друга и иногда даже в животных. Название твое, предсказуемо, - Дополнитель, а баллы...
  - Погодите, извините, а чего мне опасаться? Тииту и Антсу вы сказали!
  - У тебя все куда менее серьезно.
  - Скажите! Скажите, пожалуйста!
  - Не вынуждай меня это говорить!
  - А придется! Я умру?! Это будет больно?
  - Это будет спермотоксикоз. А умрете вы все, дети, так или иначе. Твои баллы - сорок четыре за координацию и семьдесят три за силу. В целом, ты довольно безвредный, но если прогресса не будет, то и смысла учить тебя дальше тоже. Эсна, Уку!
  Скоро должна была наступить очередь Эрики, и было до глупого страшно, хотя Лаури Мадги толком ничего не делал, только замазывал их имена в журнале и объяснял им, подробно и весело, что они такое. А больше всего было мерзко от того, что Лаури больше не говорил "имя". Он говорил "название".
  - Искажение Сути.
  - Стойте. Так я же...
  - Нет. Ты меняешь события. С твоими далекими от впечатляющих способностями - в основном детали. Кто за кем гнался, кто куда шел, если говорить о том, что ты сделал на распределении. Но есть и те, кто вставляют в зазоры целые исторические эпохи. Опасностей, связанных с твоими способностями, предостаточно. В моем классе была такая девочка, она как-то пыталась покончить с собой, но не получилось. Так вот когда она оказалась здесь, взяла и заменила то событие. Не порезала вены, а прыгнула с крыши, и очень успешно. Но мы-то не знали, что она это сделала. Для нас-то она умерла за год до того, как началось наше обучение. Хотела ли она, как Марлин, или случайно вышло все равно уже не узнаешь.
  Уку был бледный и трясся так, что даже кончики ушей у него подрагивали, а очки прыгали на носу, он боялся Лаури, что, вообще-то, делали и все остальные, но сейчас, наверняка, Уку думал не о том. Эрика даже порадовалась, что Уку слишком трусливый, чтобы... Чтобы поступить, как Марлин.
  - Заменитель, - сказал Лаури. - Двадцать девять и тридцать четыре. Очень скудно. Думаю, ты даже себя убить таким образом не сможешь. Но главное учиться, и все получится! Йаагер, Эрика.
  Эрика поднялась со своего места, и подумала, что сейчас точно опять и очень некрасиво разревется. А потом опять все вокруг пропадет, все вокруг пропадут. Но мысль эта тоже не испугала, а обрадовала.
  - Искажение и Разрушение Сути. Будем надеяться, что твоим ведущим методом останется Искажение. У тебя способность, обратная способности Заменителя. Ты стираешь события. Вполне возможно, сотрешь свое появление на свет. Но ты умная девочка, ты ведь уже все поняла. Такие, как ты, нужны, но в очень малом количестве, и только при очень хорошей координации. Они исправляют наши ошибки. Как они существуют, я не знаю, никогда ни одного не видел. У тебя неплохие баллы. Восемьдесят один за силу и пятьдесят три за координацию. Но для такой способности этого действительно мало. Я бы пожелал такой координации Таймеру, а вот ты все еще потенциально опасна, Ластик. О, и готовься. Ты вполне можешь начать забывать события твоей жизни. Вы все начнете, но Ластик - раньше большинства.
  Эрика слушала его, даже, кажется, кивала. И больше всего на свете ей было обидно то, что Лаури больше не называет их по именам. Эрика не хотела быть Ластиком, Эрика хотела быть собой.
  - Ластик, садись уже, не маячь. Ильвес, Юта. Юта поднялась, поправила юбку, и выглядело это больше тупо, чем сексуально.
  - Искажение Формы. Ты искажаешь себя, теоретически ты можешь превратиться во что угодно, в черепицу на крыше, в собаку, в холодильник, в вашего покорного слугу. Как боевая единица ты бесполезна, никакой социальной функции тоже не несешь. Телевиденья-то у нас и, правда, нет. Я, конечно, свяжусь с руководством и осведомлюсь, нужно ли что-нибудь подобное на Периферии, но сомневаюсь. Кроме того, способность твоя связана с множеством опасностей, среди которых возможность никогда больше не принять прежний вид - самая приятная. Называется эта крайне противная, а кроме того еще и бесполезная штука - Калейдоскоп. У тебя неплохая сила, шестьдесят три балла, но зачем она нужна? А вот с координацией тут у всех плохо. Двадцать девять.
  Эрике показалось, что Юта сейчас расплачется, но та только часто-часто моргала.
  - Ладно, девочка, не расстраивайся! Зато тебя можно использовать, как швейцарский нож! Брать с собой в поход! Кадис, Ева!
  - Что? Мне взять Юту с собой в поход?
  - Нет, оставить Калейдоскоп в покое, ей и так тяжко осознавать, насколько она бесполезна для общества. Слушай меня, Созидание Сути. Твой друг Крисик создает из ничего Форму, а ты создаешь Суть. Ты очень неудачно начала с эмоций, но есть кое-что куда лучше. Жизнь. Может быть, душа для людей, а Суть - для способностей. В обозримом будущем сможешь хотя бы создавать талант для писателей вроде Вербера или Коэльо. Общество не забудет тебя. Извини, Таймер, не хотел тебя задеть.
  - То есть я - богиня?
  - У тебя неплохая сила, шестьдесят два, но для богини это слабовато. С координацией хуже - тридцать восемь.
  - А чем я плачу? Что опасного?
  - Ничего. Это Чистое Созидание, вы не платите. Мы все вам немножко завидуем, Наполнение.
  - Вы думаете, что я толстая?!
  Лаури вздохнул:
  - Нет. Калльяс, Март!
  Март встал резко, прокашлялся:
  - Здесь!
  - Это, в общем-то, было очевидно с самого начала, и ты мог бы меня в такие тонкости не посвящать. Разрушение Формы. Ускорение движения молекул, что в основном приводит к возгоранию объекта воздействия.
  - Магический поджигатель!
  - Пироман зла!
  - У тебя неплохая сила, шестьдесят два.
  Двадцать восемь баллов за координацию, это уже хуже. Если будешь много и усердно работать, то попадешь в нашу полицию. Но вас таких много. Твоя конкурентоспособность должна быть вдвое больше, чем твое сомнительное темное обаяние. Кроме того, Разрушение Формы тратит много внутренних ресурсов. Чем сильнее воздействие, тем сильнее внутреннее опустошение. Имеешь шанс распроститься с собственной Сутью и даже не заметить этого. Каллас, Вольмер.
  Вольмер поднялся не без труда. Спина у него все еще болела. И он все еще с восторгом рассказывал, как едва не прошел через стену. И с неохотой - как застрял в ней.
  - Искажение Формы. Искажение Пространства, если быть совсем точным. Начнешь с телекинеза, управления предметами в пространстве, а вот если будешь хорошо учиться, станешь Властелином Галактики.
  - Что, правда?!
  - Не знаю, но за тем, чтобы планеты вращались, а звездная пыль и водород конденсировались в звезды, тебе следить придется, судя по тому, что у тебя хорошо с координацией - семьдесят два, и вполне неплохо с силой - пятьдесят четыре. Твое название - Ось, легко запомнить и произнести, поздравляю. А, нет, не поздравляю, потому что всегда есть опасность, что даже с такой координацией ты разнесешь в пространстве себя.
  - То есть?
  - Пыдыщ! Расчлененка!
  - Распад, конечно, идиот, но он прав.
  - Я Антс!
  - Вообще-то нет, но об этом мы еще поговорим. Кисса, Керту!
  Керту встала молча. С Лаури она не разговаривала, из принципа или из страха, Эрика не знала.
  - Разрушение Формы, как и Ускоритель. Только ты сжимаешь молекулы, так что эффект совсем другой. Называешься ты теперь Связь. В принципе, тебя касается все то же, что и Ускорителя. Кроме одного: на твоем месте я бы не рассчитывал пережить этот год. Ты крайне слабенькая. Девятнадцать - координация и тридцать три - сила. Кордеметс, Ингмар!
  Эрике показалось, что сейчас Ингмар снова попробует использовать свою способность на Лаури, но Ингмар не стал.
  - Ты крайне полезен, крайне удобен в использовании, и нам крайне повезло с тобой. Если ты избавишься от своего отвратительного деревенского акцента, работать с тобой будет одно удовольствие. Искажение Сути. Искажение мыслей. Можешь менять чужие мысли по своему усмотрению, внушать человеку, что он думает то, чего на самом деле не думает.
  - Сельский Дэвид Блейн!
  - Шутка глупая, но удивительно верная. Только для того, чтобы твоя уличная магия работала, тебе нужно постоянно копаться в чужих мыслях. Таким образом, в своих собственных ты перестанешь разбираться довольно скоро. Название - Модератор, ну это ты уже знаешь. Средняя координация и прекрасная сила. Пятьдесят два и восемьдесят четыре, соответственно.
  Все они ждали, когда Лаури скажет: Ласс, Марлин. Но он молча замазывал в журнале ее имя. Наконец, Райни спросила:
  - А кем была Марлин?
  - Разрушение Сути. Абсорбер. Ближайшие родственники Ликвидаторов. Но Ликвидаторы часть съеденного возвращают, их тело деформируется как раз от того, что оно отторгает чужую сущность. Суть ведь индивидуальна, как ДНК. Так вот, а Абсорберы отличаются куда большей жадностью, они жрут, жрут, жрут, пока не лопаются. Происходит выброс адаптированной, обезличенной силы, или если сказать неаппетитнее - полупереваренной, которую может получить любой...
  - И прокачаться?
  - Да, Ось, и прокачаться. Если будет, кому прокачиваться, потому что далеко не факт, что Абсорбер не сожрал бы нас всех. Мадги, Микк.
  Микк остался сидеть, и Лаури ничего ему не сказал по этому поводу, зато сказал вот что:
  - Чистое Искажение Сути. Общий профиль без специализации. Могут искажать что угодно, но ничего не умеют. Я с этого начинал, специализацию я получил уже после окончания обучения, и название ее мне не понравилось. Но тебе, я думаю, и это не светит. Координация - сто баллов. Она абсолютная. Зато силы всего девятнадцать. Самая потрясающая координация и самая ничтожная сила, которую я видел. Ты практически ничего не можешь. Зато и бояться с такой силой тебе нечего.
  И пока Лаури замазывал имя своего сына в школьном журнале, Микк смотрел на него неотрывно. Эрике даже не хотелось задумываться о том, что он сейчас чувствовал.
  - Наэле, Карл!
  Карл смотрел в пол, и почему-то Эрика подумала, что ему стыдно смотреть на отца Микка, и что Карл-то знал, что чувствовал Микк, и что означал его взгляд.
  - Искажение и Созидание Формы. Очень полезная способность, при этом крайне неплохие данные. Карл, ты молодец, я тобой горжусь. Шестьдесят за координацию и семьдесят два за силу. Ты - лекарство от рака, и лекарство от СПИДа, и от тяжких ранений, не совместимых с жизнью. Ты можешь вылечить абсолютно все. Если ты достаточно...
  - Прокачаешься?
  - Заменитель, спасибо, но я понял с первого раза, что значит это слово. Так вот, я остановился на том, что при определенных обстоятельствах ты сможешь даже воскрешать мертвых. Правда, советую иметь при себе Наполнение, иначе может случиться маленький и досадный зомби-апокалипсис. Только помни о том, что за все надо платить. В зависимости от того, насколько тяжело то, что ты излечиваешь, ты будешь наносить физический вред своему собственному телу. Не обязательно равный, но равноценный. Лечишь ссадину, получаешь царапину, лечишь сердечный приступ, получаешь серьезную потерю крови. Ты лекарство от всего, организм, с которым ты работаешь, способен бороться с чем угодно, но ты себя растрачиваешь. Рано или поздно ты открываешь аптечку, а баночка с аспирином пуста.
  - А... А если я захочу воскресить мертвого? Захочу и смогу.
  - Если Одиссей покидает подземное царство, кто-то должен отправиться туда вместо него. Либо ты сам, либо кто-нибудь другой в пределах досягаемости. А, да, Иммуномодулятор, если ты вдруг не запомнил с первого раза. Зато никто больше не будет шутить про то, как ты руки кушаешь.
  - Это "Ламы в шляпах", и это шикарное видео!
  - Распад, не сочти за личное оскорбление попытку осудить современную интернет-культуру в целом. Отт, Меелис.
  Меелис прижал руку ко рту, но все равно сказал:
  - Конечно! Отлично! Хотя ожидание подарка всегда лучше самого подарка! И помни, я не уйду без утешительного приза!
  И Эрика почему-то обрадовалась, что Хреновина тут. Хреновина была стремной, но она купила им соленые сладости, и ей было плевать на Маргит и Лаури, а если верить всему сказанному, она еще и весь мир создала.
  - Созидание и Искажение Сути. Координация - один, сила - девяносто три. Тобой невозможно управлять. Буду рад, если твоя способность тебя не убьет, хотя она в любом случае тебя убьет. Функция Случайного Выбора настолько древняя, что продолжает в том же духе и в куда более прогрессивные времена. А я-то надеялся, что она делает из крокодилов Нобелевских лауреатов, а из Нобелевских лауреатов бантики где-нибудь на окраине Периферии. Насчет потенциальных опасностей - ты сам потенциальная опасность.
  - Ску-у-учно. Это все я и так знаю!
  Эрика не знала, боится ли Лаури Хреновину, может ли он вообще бояться, но очень надеялась, что да, может, и что да, боится.
  - Палмсаар, Райни.
  Райни уперла руки в боки:
  - Я тоже и так все знаю. И без вас.
  - А я уже почти все и сказал. Разрушение Формы. К тебе относится все, что относится к Ускорителю. Твоя способность - разрывать молекулярные связи. Называешься ты, соответственно, Разрыв. Очень скудная координация, всего одиннадцать, зато отличная сила - семьдесят пять. Жалко будет терять тебя, юное дарование, в полиции ты сделала бы стремительную карьеру. Но я сомневаюсь, что за три месяца ты сумеешь повысить свою координацию до приемлемой отметки. Реэде, Куннар.
  Куннар поднялся, скрипнул стул, даже парта чуть двинулась. Раньше они бы все уже смеялись над Куннаром, но сейчас молчали. Дело было даже не в том, что они были напуганы (все-таки Эрика начинала привыкать, а кто-то привык и раньше), а в том, что Куннар был одним из них. А вот Лаури был совершенно чужой. Внешний враг, с которым они ничего не могли сделать.
  - Чистое Искажение Сути. Еще одно, но ты-то в отличие от позора моей семьи подаешь надежды. Семьдесят шесть баллов за координацию и сорок пять за силу. Не густо, но лучше, чем, например, ничего. Тем более в твоем случае, стоит скорее остерегаться стать слишком сильным. Даже с хорошей координацией сложно не запутаться в реальностях, которые ты будешь искажать.
  - То есть... мы с Микком тезки?
  - А что такого? У нас в классе было две Трансформации. Садись, подающая надежды туша, не расстраивай меня глупыми вопросами. Стейнер, Кристиан!
  Кристиан поднялся со своего места, Эрика подумала, что если он и сейчас расплачется, будет совсем позор. Но плакать Кристиану было не с чего, по крайней мере сейчас.
  - Сила - сто, координация - пять. Но тебя нам придется исправлять, потому что терять Чистое Созидание Формы в любом случае нельзя. Крисик, ты бог. Ты бог пустых оболочек, но ты действительно можешь создать все из ничего. И главное никаких побочных эффектов. Если будешь хорошо учиться, а с твоей силой, то даже если и плохо, то создашь нам мир. Может быть, удачный. Хотя с такой координацией удачный все-таки вряд ли.
  - Расплачься от счастья, Крисик! - посоветовала Хреновина.
  - И, кстати, называешься ты теперь Зодчий.
  - А это чо?
  - Это строитель, Крисик, - вздохнул Микк.
  - Я? Да я же бог! Почему это я строитель?! Я бог! А вы мне тут говорите, что я какой-то волшебный Равшан?!
  - Крисик, воздержись от комментариев, пожалуйста. Трасс, Мерле! Подлиза, прости, но ничем особенным ты не выделяешься.
  - Я не очень расстроена.
  - Дальновидно. Ты - Разрушение Формы. Замедлитель. Семьдесят восемь баллов за координацию и тридцать один - за силу. Неплохие шансы поддерживать вечную мерзлоту где-нибудь в Антарктиде. Но ты хотя бы не устроишь ледниковый период. Юускула, Сильвер!
  - А что он-то?
  - У него нормалек все!
  - Да заткнитесь вы, когда вам говорили, я не мешал!
  - Контроль Формы. Не слишком редкая, но очень ценная способность. Шестьдесят девять...
  - Поза!
  - Разрыв!
  Было странно, потому что Лаури произнес это ровно так же, как произносил раньше "Райни", те же интонации, и эмоции были те же, но только это было уже не имя.
  - Шестьдесят девять - координация, и шестьдесят пять - сила. Пока что тоже общий профиль. Но выбор будущей специализации у тебя не слишком внушительный, а склонности твои проявятся в ближайшее время. Либо ты станешь Стабилизатором, который позволяет поддерживать стабильную форму всему, что создается и искажается, либо Чистильщиком, который отменяет неудачно примененные способности. Конечно, есть еще шанс, но очень маленький, что ты станешь Реставрацией - самой сложной из специализаций Контроля Формы, которая восстанавливает те или способности или результаты их деятельности. В остальном вы, конечно, бюрократические крысы, инспектирующие искаженные реальности, Периферию и все такое прочее. Были у меня проблемы с Чистильщиками. Кстати, о проблемах. Может нарушиться стабильность твоего собственного тела.
  - Например, рука отвалится, и придется носить крюк!
  - Меелис, заткнись!
  - Это не я!
  - Погодите! Стойте, - Сильвер приподнялся и выглядел так взволнованно, как будто стабильность тела у него уже нарушилась. - Значит, я тоже бог? С меня началась история цивилизации?
  - Дети, у вас что флешмоб? Почувствуй себя богом или богиней? Нет, Сильвер, ты скорее пылесос бога. Контроли Сути, наши настоящие боги, вывели таких как ты, в последнюю очередь, когда сообразили, что не справляются со всем тем бардаком, который воцарился в их мире. Сядь, не отбирай время у своей бывшей коллеги. Ярви, Майя!
  Майя все еще выглядела обиженной. Еще бы, она была старостой с пятого класса и рассчитывала остаться старостой, даже если весь ее класс перестанет быть людьми.
  - Хамелеон. Удивительная симметричность показателей. Шестьдесят и шестьдесят. Да ты у нас потенциальная отличница!
  Тогда Майя даже улыбнулась.
  - ... но все равно не староста.
  А потом зазвенел звонок, настоящий школьный звонок, как после распределения, как задолго перед ним.
  Кое-кто вскочил со своих мест, но Лаури сказал:
  - Звонок звенит для учителя, если кто-то не знает. Куда это вы собрались? Так вот, Хамелеон, ты можешь копировать любую способность. Скорее всего, пойдешь делать карьеру в полиции и будешь работать с особенно опасными случаями. Берегись побочных эффектов от чужих способностей, они тебя тоже касаются.
  Лаури помолчал, а потом добавил:
  - И я тебя умоляю, не общайся с Калейдоскопом.
  Эрика даже улыбнулась. С Калейдоскопом. Звучало так, как будто Лаури уговаривал не в меру общительную шизофреничку прекратить попытки поговорить с...
  - И с Ластиком тоже. Ты будешь невольно копировать их способности, а это может плохо кончиться. И уж тем более не приближайся к Функции Случайного Выбора.
  Майя неохотно кивнула. Лаури тогда закрыл журнал, где больше не было их имен, только их названия.
  - В общем-то, все свободны.
  ***
  Ева Кадис, код способности: Чистое Созидание Сути, название способности: Наполнение
  - Все, - сказал Микк, - больше не могу. Надоело! Я три ночи проспал в какой-то куче!
  - Если что, куча эта вообще-то из твоих одноклассников состоит.
  - Спасибо, Карл! То-то я не заметил!
  - И друзей!
  - Спасибо, Кристиан. Тем не менее, вы не отрицаете, что это куча, как я посмотрю.
  С первого урока все вернулись подавленные и злые, а Микк - просто злой. Ну, удивляться тут было нечему. После вчерашнего вступительного экзамена все они семеро, и даже Меелис с Хреновиной, маялись с похмелья, а трескучая болтовня Лаури, из которой Ева поняла в основном предлоги да союзы, только растравила головную боль. Остальных болтовня эта, видимо, сильно напугала. А Микк еще и простудился. Правда, он был из тех счастливчиков, что простужаются с января по июнь и с июля по декабрь. Микк прокашлялся и сказал:
  - Все, надоело. Я переезжаю.
  - Чего?
  - Куда?
  - Да куда угодно! В свой любимый кабинет биологии, не думаю, что будут еще организационные вопросы, которые мы там станем решать. Или в учительскую к Маргит, там есть удобные кресла. Да хоть в комнатку вахтерши, там есть карликовый диван.
  - А думаете, переезжать можно? - спросил Уку. Уку после первого урока, кажется, стал еще худее, еще нескладнее и еще запуганнее, и ходил бледный настолько, что веснушки его казались темными, как чернильные пятна. Ева слышала, как Вольмер жаловался, что у его лучшего друга навязчивая идея: Лаури его убьет. Ева в принципе отлично понимала, откуда идея эта у Уку взялась.
  И тут началось. Все заговорили одновременно, перебивая друг друга:
  - Я хочу свою комнату!
  - Ликвидатору же можно было занять душ...
  - Только попробуй занять второй душ, Роланд, и я тебя своими руками задушу! Нет, сиськами!
  - Червь!
  - Что?
  - В актовом зале так удобно...
  - Я хочу жить в кабинете рисования!
  Ева зажала уши ладонями и тихонько застонала. Как же ненормально, неправильно сильно болела голова.
  - Хреновина, подруга, скажи, что было в этом пиве?
  - Все, чего нет в обычном пиве. Водка, виски и шампусик. Кстати, чуваки, а в вашей школе нет бассейна?
  - Ты водоплавающее, Хреновина?
  - Или тебя тоже тошнит, как Карла?
  - Отстаньте!
  - Надо найти кладбище для Марта, а то ему неуютно!
  - Отстаньте!
  - Верни Карлу реплику, о Черный Принц!
  - Верни пафос в Интернетики, о ванильный!
  - Закройтесь! - рявкнул вдруг Антс. И все закрылись. Ева прижала ладони к ушам еще плотнее, но от Антса и его воплей это все равно не спасало. - Слушайте сюда, дегенераты, и ты, Микк! Как думаете, что тут ночью творится?
  - Орг...
  Кристиан стукнул Червя по спине, и она осеклась, так и не договорив. И правильно сделал! Не хватало еще спалиться из-за дурацких шуток Червя. Тем более что Ева собиралась сама Микку во всем признаться, как бы Кристиан ее не отговаривал.
  - Ладно, дегенераты, я так понял, что никто ничего не понял? Так слушайте, вчера ночью Карла снова затошнило, и я повел его в душевую...
  - Но его же стошнило в кадку с фикусом!
  - Блин, закройся, Роланд, фикусу все равно не стало хуже, чем после того, что с ним сделал ты! - Карл выпалил все на одном дыхании, а потом покраснел. Даже Карл бывал очень милым, считала Ева, особенно, когда его не тошнило. Но Карла ночью действительно во второй раз стошнило, и все время до урока они потратили на то, чтобы оттащить огромную кадку с фикусом на первый этаж к женскому душу. Микк еще сказал, мол, кесарю - кесарево, наверное, имел в виду, что... А, впрочем, Ева никогда не знала наверняка, что он имел в виду.
  - Так вот, дегенераты, слушайте дальше. Мы с тошнотиком вышли из класса и пошли к душевой, и угадайте, кого мы встретили?
  - Маргит?
  - Лаури?
  - Ликвидатора, дегенераты!
  - Вы видели Ликвидатора?! - Тиит заорал так, что сидевший рядом Карл подпрыгнул.
  - Нет, конечно, - потупился он. - Но мы услышали шаги, и спрятались. А когда он пошаркал мимо, побежали обратно в класс. И пусть тот, кого после такого бы не стошнило, первый бросит в меня камнем.
  Ева тогда поежилась, украдкой переглянулась с Кристианом. Как же им, оказывается, ночью повезло.
  - Теперь врубаетесь, дегенераты? Заснете вы в своих люльках, в спортзале там, и в нашем душе, и в кабинете рисования... и тут! Бах! Пыщ! Ликвидатор как дал вам по щам и как съел! Есть вопросы?
  Ева потерла виски и сказала:
  - Есть. Если кому надоело спать в куче, я могу предложить, что делать.
  - Массовые убийства? - предположил Микк. - Сонный геноцид?
  - Ну почти. Давайте сделаем перестановку.
  - Перестановку?
  - Евочка, тебе плохо?
  - Нет, ну правда, зачем нам три ряда парт, из-за которых нам приходится спать в куче под доской? А еще, я вот что подумала. Шторы! Во всей школе полно штор, а мы спим на полу и друг на друге. А если еще и снять занавес со сцены в актовом зале - получатся одеяла.
  Майя закивала:
  - А если в кабинете домоводства остались швейные машинки - можно сострочить наволочки и набить их... ну куртками что ли.
  - А думаете, снять шторы можно? - спросил Уку.
  - Ну раз уж Марту можно было сжечь парочку... - вздохнул Роланд.
  - Сам виноват! Ты чего ко мне привязался, волшебный гей?
  - Лаури сказал, что я - Дополнитель, а не гей!
  - Тихо! Сейчас мы сдвинем парты в один ряд, разделим класс вроде как на квадраты, потом каждый выберет себе место по душе...
  Антс быстро сказал:
  - Мы забиваем дальний от окна и двери угол.
  И очень вовремя, потому что никому бы не хотелось спать рядом с пустотой у окна или рядом с дверью, в которую в любой момент может вломиться Ликвидатор. Микк вздохнул:
  - Ты вообще меня слушаешь? Я не хочу спать с вами! Ты всякий раз, когда крепко засыпаешь, пускаешь слюни мне на плечо!
  - А нечего раскладывать везде свои плечи!
  - Карл постоянно на меня наступает!
  - Извини. Но я не виноват, что ты такой длинный...
  - Видимо, виноват я?
  Момент был худшим из всех возможных, но если отложить признание даже до завтра - это будет уже и не признание. Сейчас или никогда, подумала Ева.
  - Червячок, построй пока баб, пожалуйста, как ты умеешь. Пусть работают, - сказала она Райни. А потом Еве пришлось сказать ту фразу, которую подростки больше всего боятся произносить:
  - Микк, нам надо поговорить.
  У Кристиана задергалось верхнее веко и он так дернул за края шарфа, как будто решил задушить сам себя. Кристиан боялся и умолял ничего не рассказывать, но, в конце концов, Кристиан явно знал Микка хуже, чем Ева.
  - Прямо сейчас?
  - Хорошо бы.
  Микк пожал плечами:
  - Эй, дармовая рабочая сила! Душевая занята на полчаса. Ломиться в двери или пытаться подслушивать - искренне не рекомендую.
  - Д-душевая? - икнул Кристиан. Ева не выдержала и, проходя мимо, наступила ему на ногу. Если уже не принимает решения, то пусть хоть не мешает! Всю дорогу до душевой Микк прокашлял, и Ева была ему даже благодарна. По крайней мере, у нее было время придумать, что говорить. Но когда Микк закрыл за ними дверь душевой, проверил дважды шпингалет и снова пожал плечами, демонстрируя готовность слушать и говорить, Ева поняла, что все равно ничего придумать не сможет. Даже если рядом будет Тиит, который станет отматывать время назад. Не хватит суток, и недели тоже не хватит.
  - Ну и?
  - Я...
  - Да не страдай ты, я все знаю.
  - Догадался?
  - Хуже. Антс слышал ночью, как вы уходили. Мои поздравления, что по дороге, а уж тем более, в процессе вас не сцапал Ликвидатор.
  - Микк, миленький...
  - Прекрати. Это мерзко.
  Выглядел Микк правда так, как будто ему не то чтобы сильно мерзко, а вроде как все равно.
  - Просто сам пойми: раз уж мы можем умереть в любую секунду, вот правда, в любую, как Марлин, нужно быть рядом с теми, с кем у нас по-настоящему...
  - То есть тебе с Крисиком, а мне в библиотеке?
  - Микк, ну не издевайся хотя бы сейчас. Мы напились в изюм. Мне было его жалко. Он боялся. Ты слышал, как он отчаянно говорил, когда мы играли в 'Я никогда не'?
  - Мне ни одна из перечисленных тобой причин не кажется достаточно весомой, чтобы...
  И тогда Ева поняла. Он не выглядел сердитым, или расстроенным, и даже равнодушным, он выглядел брезгливым. Ему и вправду было мерзко.
  - Ладно, мне теперь тоже не кажется.
  Микк снова закашлялся:
  - Вот повезло-то: мой отец сошел с ума, я - волшебный двоечник и тезка Куни, у меня простуда даже в альтернативном мире, и меня бросила девушка, предпочтя мне клинического идиота.
  - Я не...
  - Нет, а что ты предлагаешь? Притвориться, что ничего не было? Установить нам с Крисиком график...
  - Ну, перестань, Микк, - сказала Ева. А потом сказала то, что говорить не стоило. - На самом деле, ты ведь просто хочешь, чтобы что-то оставалось как прежде, да?
  - Что?
  - Я знаю. Я просто знаю.
  Ева только понятия не имела, откуда к ней пришло это знание.
  - Тебе нужно что-то прежнее, что-то, что связывало бы тебя здесь с тобой прежним, и ты решил, что я сойду?
  - Не выдумывай. Не утрируй. Не...
  - Читать твои мысли? Я знаю, что и я, и Райни, и Эрика нравимся тебе одинаково. Одинаково слабенько, и тебе по сути без разницы, с кем быть. Я знаю, что на самом деле, ты думаешь, что твой лучший друг - Антс, а не Карл, потому что только Антс тебя понимает, и только Антс тебе ровня. Но ты никогда себе в этом не признаешься. И Антс никогда не признается, потому что думает, что слишком тупой, чтобы быть твоим лучшим другом. Я знаю, что Тиит по ночам плакал не по маме, а по мне. Я только сейчас поняла, насколько ему нравлюсь.
  - Стоп, стоп, так тут еще и Тиит замешан?
  Ева отмахнулась:
  - Да, мне тоже Тиит очень нравится, но Крисик - как картинка, понимаешь, которая, которая идеальна, как бывают идеальны картинки.
  - Ага, значит, я еще и страшный, по-твоему?
  - Микк! Я такого не говорила! И никогда бы не сказала! Я знаю, что Крисик меня действительно любит, только очень боится встречаться. И я знаю, что мне было бы лучше с Тиитом, а еще лучше с тобой, но я буду с Крисиком. Я знаю, что Мерле сохнет по твоему папе, и это смешно. Эрике немножко нравится Меелис, а Меелису - Нэнси Спаджен и Юта, и это тоже смешно, а с Эрикой он хочет просто дружить. Я знаю, что ты завидуешь Меелису, потому что думаешь, что только он действительно самодостаточный и независимый. Я знаю, что Тиит завидует тебе. Я знаю, что...
  - Хватит! Прекрати эти фокусы, меня уже тошнит...
  - Самое главное осталось, дослушай. Я знаю, что все мы, все шестеро, действительно тебя любим, хотя, может, и не так сильно, как ты этого заслуживаешь.
  - И именно потому, что ты любишь меня недостаточно сильно, ты решила переспать с Крисиком? Это что, епитимья?
  - Не ругайся.
  И только тогда Ева заметила, что их обоих трясет. Только Еву трясло, потому что сложно было удержать все эти знания, отличить их, рассортировать. А Микка трясло потому что, потому что... Ответ пришел быстро, и снова как-то как будто со стороны: он ненавидел проявлять чувства, болтать о чувствах и уж тем более чувствовать какие-нибудь чувства. Потому что это неловко, неправильно и напоминает процесс потрошения. Ева знала, что Микк думает сейчас, что озвученные чувства - все равно что выпотрошенные внутренности.
  - Извини, - сказала Ева. Потянулась его обнять, но Микк отшатнулся.
  - Ты издеваешься?
  Ева помотала головой. И вспомнила их самое первое свиданье. Ночь каких-то научно-популярных фильмов, один про подводный мир, второй про эволюцию, а на третьем Ева заснула. Микк держал ее за руку, а ведь вполне мог бы держать ее за коленку, но не стал, и не смеялся над ней, когда она, наконец, проснулась, а ведь вполне мог бы. В шесть утра, когда спать уже не хотелось, а жрать хотелось смертельно, они пошли в пустой Макдональдс; и тогда-то Ева поняла, что самое важное в парне не то, что он говорит и даже не то, что он делает, а то, можно ли на его глазах съесть два бургера и мороженное. После того, как на Еву снизошло озарение, Микк привез ее домой на первом автобусе, и, о, как же отчим на него орал! Какие ужасные вещи он орал, орал, что если Ева принесет в подоле (где он только слов таких набрался? Из русских сказок?), то терпеть в доме ублюдка они с мамой не станут... И Микк сказал, весело и просто, как говорил обычно, что беспокоиться не о чем, генным материалом он пока обзаводиться не намерен. И отчим от неожиданности даже перестал орать, а потом даже посмеялся немного.
  Микк был первым, с кем ее стали отпускать гулять без особых скандалов. Микк был первым, с кем Еве было спокойно рядом. Но Еве он никогда особо сильно не нравился, по крайней мере, нравился меньше, чем Кристиан или Тиит. Ева ему, впрочем, тоже. Микку просто нравилось брать на себя ответственность и только.
  - Ладно, - вздохнул Микк, - ты спасала меня от Червя почти год, совестно требовать от тебя большего.
  - Она же тебе нравится!
  - С чего ты взяла? Дело даже не в том, что она омерзительный Червь, что ей неведомы понятия такт, ненавязчивость и личное пространство, дело в том...
  - Если она тебе не нравится, почему тогда в поезде в Ригу ты ей сказал, что она для тебя - особенный человек?
  - Слушай, Ева, я тебе трижды объяснял. Мне просто было лень что-то с ней делать. Червь вломилась в купе уже под утро, мы все выпили, через два часа нужно было уже вставать...
  - Ты сказал ей, что она достойна большего и пригласил ее на свиданье!
  - А как еще мне было ее остановить? К тому же, больше никто не пошел бы со мной на 'Нирвана-фест'. Вы даже не подозреваете, кто такой Курт Кобейн!
  - Не съезжай с темы! Ты дал ей свою толстовку!
  - А что, надо было ее пустить гулять по вагону без лифчика?
  - Я думаю, вы созданы друг для друга!
  - Как ты с Крисиком? Или как ты с Тиитом? А может, завтра ты поймешь, что ты создана для Карла?
  - Как мы с Крисиком. И перестань притворяться, что ревнуешь.
  - Это ты тоже знаешь? Ты - волшебный психолог?
  А потом дверь душевой задергалась.
  - Проваливай! Полчаса еще не прошло! Или я неясно выразился?
  Дверь задергалась сильнее. И отчего-то Еве показалось, что вряд ли ее дергает их ошалевший от желания немедленно помыться одноклассник. А потом шпингалет пополз в сторону. Сам! Сам! Ева пискнула и спряталась Микку за спину. И впору было порадоваться, что сейчас рядом с ней именно он, а не Кристиан. Кристиан бы сам за Еву спрятался. Шпингалет щелкнул, Ева снова пискнула, и дверь открылась. На пороге стояло нечто настолько неправильное, что Ева не смогла смотреть больше пары секунд. Глазам было больно, буквально больно смотреть, мозг отказывался воспринимать увиденное. Ева зажмурилась и вцепилась в Микка. И даже с закрытыми глазами Ева поняла, что на пороге душевой стоит Ликвидатор.
  - Извините, - сказал Ликвидатор хриплым, но вполне человеческим голосом. Женским голосом. - Правда, извините, ошиблась.
  Хлопнула дверь. Ева с опаской раскрыла сначала левый глаз, потом правый. А потом в душевой раздался смех. Невидимый, бестелесный и бестактный Лаури Мадги сказал:
  - Обожаю свою работу! Социальный пакет, оплачиваемый больничный, а главное - ежедневная возможность смотреть ситкомы!
  ***
  Роланд Ээльмяэ, код способности: Искажение и Созидание Сути, название способности: Дополнитель
  К урокам физкультуры Роланд Ээльмяэ всегда испытывал амбивалентные чувства. Ага, Роланд Ээльмяэ выучил значение слова 'амбивалентность', да еще и иногда его к месту использовал. Роланд вообще выучил много умных слов потому, что девочкам нравились умные парни, вроде Микка Мадги. Еще у Роланда были гантели, потому что девочкам нравились сильные парни, вроде Антса Алликме. Правда, с увеличением мышечной массы дела шли хуже, чем с увеличением словарного запаса. А да, еще Роланд покрасил челку, потому что девочкам нравились парни, которые следят за собой, вроде Кристиана Стейнера. Но ничего не помогало. Перед тем, как попасть в школу магии или чему там ему предстояло учиться, Роланд как раз всесторонне обдумывал, как бы ему стать милее, потому что девочкам еще и нравились милые парни, вроде Тиита Брайера. Что-то подсказывало ему, что в школе магии о мечтах стать милым, стильным, сильным, умным и популярным можно забыть.
  Тем не менее, в спортзал Роланд шел с прежним, амбивалентным чувством. С одной стороны, на физкультуре Роланд испытывал нескончаемый (во всех смыслах) восторг: короткие шортики Юты, облегающие леггинсы Евы, едва прикрывающий пупок топик Майи. Были еще беленькие спортивные брюки Марлин, но Марлин-то больше не было, так что нечего на них надеяться. С другой стороны, на физкультуре Роланд испытывал почти постоянный позор: пропущенные мячи, несданные нормативы, влажные ладони, пятна пота на футболке, а так же неисчерпаемые садистские идеи Микка и такая же неисчерпаемая готовность Антса воплощать их в жизнь. Так что когда Маргит назначила им первое занятие по каким-то непонятным базовым навыкам в спортзале, Роланд одновременно и возликовал, и запаниковал. Ликование, правда, быстро ушло: никто и не подумал переодеваться. Зато когда на входе, как обычно, образовалась пробка, Роланду удалось принюхаться к Еве. Странно, их с Микком не было даже больше часа, но никакого пресловутого запаха секса Роланд так и не учуял. А если и учуял, то не узнал. Да и откуда ему было узнать?
  Роланд, как и Райни, был развратником-теоретиком. Еще Роланд был отчаянно, безнадежно и безответно влюблен в Райни, и по чуть-чуть влюблен во всех остальных девочек, кроме Мерле. Влюбился Роланд еще в тринадцать, когда услышал, как Райни с восторгом рассказывает Кристиану про фильм 'Сто двадцать дней Содома'. А когда он осмелился встрять в разговор, сказать, что тоже смотрел, а Райни в ответ посоветовала ему 'Необратимость', Роланд понял, что любовь эта - навсегда. Райни его понимала, Райни была в точности, как он, только девочка и в миллиард миллионов раз красивее, такая красивая, что смотреть на нее было больно. Не глазам больно, конечно, а кое-чему пониже. Больно и тесно.
  - Ээльмяэ, только не говори, что у тебя будет вставать даже на нечеловеческой физкультуре! - зашипел на него Карл. Спонтанные приступы красноречия у Карла были даже хуже, чем постоянные издевки от Микка, к которым хотя бы можно было привыкнуть.
  В зале все машинально, хотя нет, поправил себя Роланд, лучше сказать по инерции выстроились в шеренгу по росту.
  - Нет, нет, нет и еще раз нет, - сказала Маргит. - Вы неправильно встали! Какая мне разница, какого вы роста? Меня интересуют ваши баллы!
  Которые, конечно же, далеко не все запомнили наизусть. Маргит вздохнула, и из ниоткуда у нее в руках материализовался журнал.
  - Модератор! Мне дважды тебя звать?
  Роланд не сразу сообразил, что это она Ингмару Кордеметсу. Ингмар сильно поплохел, после того, как отрубился тогда, когда они с Майей дрались. Роланд, правда, думал, что действо было больше на тантрический секс, чем на драку. Но кто же Роланда спрашивал. Ингмар вздрогнул, оглянулся по сторонам так, как будто вообще не понимал ни что он здесь делает, ни где это, здесь.
  - Поди сюда, провинциальный узурпатор! Займи уже мое законное место.
  По голосу, конечно, и не скажешь, но Роланд был уверен, что Микку обидно. Микку жизненно необходимо было стать первым везде: от места в строю на физкультуре до списка успеваемости. А теперь он магический двоечник и тезка Куни. А еще простудился!
  Роланд шепнул Карлу, который пока что стоял рядом:
  - Вот скажи, и вы все до сих пор считаете его крутым?
  - Чего?
  - Ну, он сдулся, и у него же кашель и насморк!
  - Роланд, ты такой урод, что не поймешь, что такое дружба никогда! И ни одна девушка тебе не даст никогда, даже если у тебя не будет насморка и кашля!
  - Тишина! - рявкнула Маргит, и Роланд с ужасом врубился, что у него не просто дар речи отнялся, а гортань перехватило. А Карл, Карл выглядел так, как будто ему такое не в новинку. За Ингмаром поставили Эрику, и у Роланда перехватило дыхание уже от восторга. О, какой кайф, шеренга-то будет смешанная, а не как на физкультуре для ханжей - мальчики отдельно, девочки отдельно. За Эрикой - Сильвера, и Роланд видел краем глаза, как Майю перекосило от злости. Да уж, без оголенного животика и должности старосты она изрядно поблекла. А потом училка Маргит позвала Карла. Карла, который всю жизнь в школе учился только одному: как бы повиртуознее списать у Микка. И Роланд наконец-то смог разделить возмущение Майи. Хотя лучше бы он разделил с ней постель. С кем угодно из девочек, кроме Мерле, конечно, и поскорее.
  Прежде чем уйти, Карл сказал:
  - И помни! Я слежу за тобой!
  Пятым в шеренге встал гик Вольмер Каллас, и это была самая невообразимая пятерка отличников, какую только можно придумать. Чокнутый тип, который воображал себя каким-то воинственным инопланетянином, злобный нытик, самый нормальный в мире пират, девочка, которая запросто могла выйти к доске и промолчать полчаса, и, наконец, сельский иммигрант. Шестым оказался Куннар, и тут же не меньше шести человек пошутили про шестеру. Число Зверя, блин, подумал Роланд. И прослушал, как его звали. Все еще стоявший слева Меелис (а может и Хреновина, Роланд их не различал), пнул его:
  - Иди, рыцарь! И не забудь надеть пояс верности!
  Сам того не ожидая, Роланд, который даже несмотря на курсы скорочтения никогда не учился хорошо, и даже средненько не учился, оказался седьмым по успеваемости. Роланд оказался впереди отличницы и подлизы Майи Ярви и впереди ненавистного сумасшедшего гения Микка Мадги. И, конечно, будь здесь покойная отличница Марлин Ласс, Роланд оказался бы и впереди нее. А потом вызвали отличницу и подлизу Майю Ярви, и еще секунду назад злорадствовавший Роланд возблагодарил небеса за то, что она оказалась рядом. А рядом с Майей училка Маргит поставила сумасшедшего гения Микка Мадги, тем самым сокрушив все надежды Роланда на интрижку с Майей. Все надежды Роланда на долгую и счастливую жизнь сокрушил Антс Алликме, когда получил десятый номер.
  - Это круто, или как?
  - Это или как, Антс, - вздохнул Микк.
  Одиннадцатой была Мерле Трасс, и выглядела она явно разочарованной. Роланд бы на ее месте выглядел отчаянно - ей же все уроки придется стоять рядом с психом, который еще и оказался абсолютной смертью. Мерле Трасс открыла парад двоечников, новоявленной худшей половины класса. Продолжил его Кристиан, неоднократно уже поименованный богом. Видать, даже божественная природа не спасла его от привычки получать ужасные оценки. Счастливый номер тринадцать, который по журналу раньше был у Микка Мадги, достался теперь Еве. Наверное, для их отношений это что-нибудь, да символизировало. Роланд вздохнул. Все красивые девчонки, кроме Майи оказались далековато. А на Майе сейчас была блузка, еще и жилетка сверху, смотреть не на что. Четырнадцатым был Меелис, вместо него спросила Хреновина:
  - А мне куда стать? В шеренге же нет нулевого места!
  Кое-кто засмеялся, но остальные опасливо промолчали. Хреновина выглядела обиженной, лучше было ее лишний раз не трогать. Но самое интересное, что Маргит ей не ответила. Роланд только укрепился в подозрении, что видеть и слышать Хреновину могли далеко не все.
  Рядом с Меелисом встал Март, и Хреновина тут же повисла у него на плече:
  - Возьмешь девушку на ручки?
  - Ой, не надейся, подруга, ты же без наха на шее! - фыркнула Ева.
  - Если ты про крест, то он называется анкх!
  - Ой, не умничай!
  И Роланд только укрепился в подозрении, что Микк и Ева скорее поссорились, чем потрахались. Семнадцатой была Райни, ненаглядная Райни, почему же их разделяло десять человек? Или девять? В математике Роланд никогда не был силен, и в арифметике тоже, а к тому же так и не научился их различать. Стоять рядом с Райни Палмсаар, девушкой мечты, королевой извращений и властительницей половины влажных снов Роланда, посчастливилось Тииту Брайеру. Вот уж ванильное везение! Ради такого Роланд был даже готов пожертвовать своим престижным местом номер семь, да чем угодно готов был бы пожертвовать даже своей девственностью, особенно своей девственностью! Но алтаря, куда бы можно было принести все его жертвы, не наблюдалось. Предпоследним в шеренгу Маргит поставила Уку, хотя на физкультуре он стоял третьим, после Микка и Кристиана. И успевал неплохо, особенно по информатике. Такая печальная судьба. Последней была Керту Кисса, но не сказать, чтобы Роланда это сильно удивило. Только пропащий человек мог, родившись девочкой с такой шикарной грудью, все свободное время писать рассказы про геев, а не тратить его хотя бы на исследование собственной шикарной груди.
  - Маргит, можно вопрос?
  - Чего тебе, Чистое Искажение Сути?
  - Вам не кажется, что к третьему разу вам надоест так ко мне обращаться? Может, аббревиатуру? - сказал Микк. - Ладно, вообще-то я хотел спросить, как называется ваша способность.
  - У меня смешанный метод - Разрушение и Искажение Формы. Специальность - остановка всех процессов, которые связанны с Формой, естественно. Название - Стагнация. Попрошу вас всех впредь так ко мне и обращаться.
  Стагнация, хм, так Стагнация. Роланд подумал-подумал, да и решил, что это звучит куда как более сексуально, чем училка Маргит.
  - А почему толстого садиста мы все еще называем по имени?
  - Или толстым садистом!
  Микк ответил вместо Маргит:
  - Сами слышали, он еще на распределении говорил, что его способность называется Проникновение. Любой бы на его месте предпочел обычное имя.
  Маргит, то есть Стагнация, скрестила руки на груди, и Роланд вспомнил, как она выглядела в перьях и какой-то слизи. Вот уж точно - Стагнация, что бы это слово ни значило.
  - Не уверена, что наш новый директор, которого вы больше знаете, как толстого садиста, удосужился рассказать вам все организационные моменты. В первой половине дня групповые уроки в классах по вашему методу, потом большой перерыв, потом занятие в спортзале по базовым навыкам...
  Майя перебила:
  - Простите, а 'Базовые Навыки' пишутся с больших букв?
  - Майя, ты все равно больше не староста!
  - Но Сильвер не умеет составлять расписание!
  - Зато он пират!
  Майя чуть не заплакала с досады.
  - Перестаньте называть друг друга по именам! Каждый, кто произнес вслух чье-то имя у меня на занятии, останется на дополнительный урок. После базовых навыков - индивидуальные занятия. Потом перерыв, потом отработка дополнительных занятий и наказаний.
  - Наказаний? - переспросил Роланд, и хотя он был здорово напуган, все равно прозвучало пошло.
  - Наказаний. За нарушение дисциплины, за плохую успеваемость, за прогулы и опоздания...
  - Кое-что, - сказал Микк, - никогда не меняется.
  - А домашние задания будут? - спросил Вольмер.
  - А как ты думаешь, Ось? Плюс, в начале у вас дважды в неделю будут групповые лекции по вашим объектам, Сути и Форме, напоминаю для тех, кто забыл. Чего тебе, Чистое Искажение Сути?
  - Вам еще не надоело? То есть, я хотел спросить, а кто ведет лекции? Кстати, перестаньте называть моего отца толстым садистом.
  - Я у Формы, толст... Лаури у Сути.
  - А звонки останутся?
  - А что мы будем делать сегодня?
  - Что-нибудь нормальное!
  - А можно выйти?
  - Так все-таки, скажите, пожалуйста, как пишутся 'Базовые Навыки'?
  - Ма... Ксерокс, ты такая доставучая!
  - Я не Ксерокс, я Хамелеон!
  - Было бы чем гордиться!
  - Ой, кто бы говорил, Наполнение! Хорошо, что не целлюлит!
  Роланд хотел было тоже встрять в общий диалог, но вдруг Маргит щелкнула пальцами. И снова это ужасное ощущение сдавленной гортани!
  - Дети, напоминаю, что мой ведущий метод Разрушение, я могу лишить вас голосовых связок даже ненароком, если вы будете слишком сильно меня раздражать.
  Майя сосредоточенно закивала и сделала очередную пометку в блокноте. А потом блокнот замерцал, заискрился и исчез.
  - Или пальцев на руках. Поэтому настоятельно советую не упорствовать, не злить меня и быть максимально открытыми для новых знаний. На самом деле, это и есть формула выживания для вас на ближайшие месяцы.
  Формула выживания, надо же, математичка остается математичкой даже в другом мире.
  - Сегодня мы начнем отрабатывать первый и самый простой из базовых навыков. Для тех, кто не был внимателен на первом уроке, напоминаю: навыки не только являются нашим аналогом спорта или армейской подготовки, а и помогут вам улучшить вашу силу и координацию. Три из них направлены на то, чтобы научить вас использовать силу, три - координацию. Сдача нормативов по базовым навыкам - обязательное условие для допуска к экзамену через три месяца. Ну что ты еще хочешь спросить, Чистое Ра... Иску... Искажение!
  - Чистое Искажение Сути. Если у меня абсолютная координация, я могу прогуливать половину занятий?
  - Нет, не можешь.
  - А у меня абсолютная сила! А еще я бог! А я могу?
  - Нет, Зодчий, не можешь. Сегодняшнее занятие мы посвятим навыку, который называется удар. Как вы считаете, что нужно для него задействовать: координацию или...
  Майя аж подпрыгнула на месте, не дала училке Маргит договорить:
  - Силу!
  - Молодец, Май... Хамелеон.
  - Вам же самой не нравятся эти названия!
  - Запомни уже, наконец, Модератор, что нет смысла даже пытаться применить свои способности на своих преподавателях!
  - Извините.
  - По крайней мере, ближайшие три года. Как вы думаете, какое основное отличие удара от того, что все вы, а особенно Разрушение, уже делали раньше?
  Роланд подумал, что как обычно, ответит Майя, если вопрос легкий, или Микк, если вопрос сложный, но заговорила Мерле.
  - Может, в том, что мы не целились? Вернее, они не целились, а я целилась.
  - Ты же чай охлаждала! - вознегодовал Сильвер.
  - А ты вообще ничего не делал!
  - Мне что, нужно убить кого-нибудь, чтобы вы замолчали?
  Вообще-то, сразу было ясно, что Маргит не шутит, но ее почему-то и вполовину не так боялись, как Лаури Мадги. Наверное, потому, что Лаури мог сделать им что-то и похуже, чем просто убить. Зато Маргит слушали гораздо внимательнее, хотя бы потому, что говорила она проще.
  - Верно, Замедлитель, удар имеет направление. Направление и точку приложения, иначе говоря - цель. Задание на сегодня довольно простое: все, что вам нужно сделать...
  - Линию действия силы?
  - Нет, Чистое Искажение Сути.
  - Вектор?
  - Нет, Чистое Искажение Сути.
  - Импульс?
  - Нет! И хватит пытаться проводить аналогии из естественных наук. Тем более, теперь для вас все эти науки - неестественны! Я говорила, что максимальная открытость новым знаниям - часть формулы вашего выживания? Так вот! Чтобы узнать что-то новое, нужно сперва выкинуть из головы все, что вы знали прежде!
  - Теперь понятно зато, почему кое-кто здесь - бог.
  - Эй!
  - Тишина! Ваше задание на сегодня - сбить меня с ног!
  - Делов-то!
  - Нет, Распад, стой, где стоишь! Применять физическую силу - запрещено. Поясняю для Разрыва и остальных тугодумов: разваленная стена за моей спиной - проваленное задание. Сожженная стена за моей спиной - проваленное задание. Замороженная и сжатая стена - проваленное задание.
  - А разваленная Вы?
  - Видимо, это утопия, Червь.
  - Все, Чистое Искажение Сути, это дополнительное занятие.
  - А вот и нет. Формально я ничего не нарушил: я же не обратился к Разрыву по имени.
  Маргит вздохнула, и Роланду показалось, как в рукавах ее кардигана мелькнули перья.
  - Хорошо, с этого момента каждый, кто будет обращаться к другим по именам и прозвищам, получит дополнительное занятие. Понятно, Чистое Искажение Сути?
  - Понятно, учительница Стагнация.
  Роланд, не выдержал, прыснул и тут же прикрыл рот ладонью. Вроде как пронесло.
  - Опять же, для Разрыва и остальных, кто чересчур уверен в себе, поясняю: то, что вам удавалось сделать раньше, было либо в смоделированной реальности, либо под воздействием предельного стресса. Я не уверенна, что к концу занятия вы меня хотя бы с места сдвинете. К тому же, с живой материей работать сложнее, чем с неживой.
  - Но вы же не дышите! - пискнул Уку.
  - Я думаю, они анаэробны.
  - Чистое Искажение Сути, никого не интересует, что ты думаешь. Модератор, приступай!
  Ингмар сказал:
  - Ну... вы хотите упасть?
  - Нет. И это не удар, это прямое применение твоих способностей!
  - Но вы же хотите упасть! Вы сейчас упадете!
  Роланд снова прыснул. Наверное, это было нервное. Мерле подняла руку.
  - Что, Замедлитель?
  - А в чем еще разница между ударом и прямым применением способностей?
  - В том, что далеко не все способности можно использовать для удара.
  Роланд потупился: точняк, речь шла о нем. Разве что ему бы удалось влюбить Маргит в кого-нибудь, да так сильно, что чувства сшибли бы ее с ног.
  - Но любую Силу, даже скудные девятнадцать баллов Чистого Искажения Сути для удара использовать можно. Разница в том, что, скажем, Зодчий может создать очередную бейсбольную биту и сбить меня с ног ею, но это будет не удар, а Чистое Созидание. Наполнение может создать мне головокружение, но это тоже не будет удар. То, что до сих пор пытается сделать ваш упертый Модератор - тем более не удар.
  - А что вообще тогда этот ваш гребаный удар?
  - Распад, если у тебя есть вопросы, поднимай руку.
  Антс и поднял:
  - Почему у меня какое-то готичное название?
  - А у меня толстое название! Как для Куни!
  - Дополнительное занятие, Наполнение!
  - Блин!
  - Ха, лошара!
  - Дополнительное занятие, Калейдоскоп!
  - Но лошара - это не прозвище!
  И тогда, о чудо из чудес, Майя потянулась к Роланду (к Роланду!) и прошептала:
  - Конечно, это не прозвище, это призвание.
  Все возвращалось в привычную колею: девочки дружно ненавидели Еву, мальчики, кроме Микка, конечно, дружно тупили. Хотя, кажется, сейчас тупил даже Микк.
  - Споры, Калейдоскоп, это верный способ заработать следующее дополнительное.
  Юта скривилась, но промолчала. Мерле снова подняла руку:
  - Может быть, вы расскажете более подробно, что такое удар?
  - Есть вещи, которые невозможно рассказать. Вы поймете, что такое удар, как только попробуете.
  - Но я же пробую! - протянул Ингмар так же обиженно, как реагировал на шутки про его сельскую природу.
  - Нет, ты не пробуешь. Ты хочешь исказить мои желания и уговорить меня прилечь, и это меньше всего похоже на удар.
  Майя снова встала на цыпочки и прошептала Роланду:
  - По-моему, она сама не понимает, что такое удар.
  Роланд не выдержал, заржал, сам себя напугал, прикусил губу, лишь бы только заткнуться.
  - Хамелеон, дополнительное занятие!
  - Но за что? - заморгала Майя так часто, как будто собиралась заплакать.
  - Я не предупреждала, что сомнения в компетенции педагога влекут за собой дополнительное занятие, потому что полагала, что это очевидно.
  Майя шмыгнула носом: ее ни разу в жизни не оставляли после уроков. И Роланд решился сделать героический поступок. Роланд сказал:
  - Это ведь я засмеялся, я сомневался, а не Майя.
  - Два дополнительных занятия, Дополнитель. За имя и за...
  - Рыцарство! - сказал Карл. - За Гроб Господень, за Иерусалим и за Прекрасную Даму!
  - Я хочу знать, что такое удар! - не унималась Мерле.
  Маргит пожала плечами, и Роланд был почти уверен, что услышал, как скрежетнули друг о друга ее перья.
  - Узнаешь, когда до тебя дойдет очередь. Ластик, начинай.
  - Но я не понимаю, как...
  - Но я еще не закончил!
  Микк сказал тогда:
  - А, может, вам стоит показать на ком-нибудь?
  - Отличная идея, Чистое Искажение Сути, выходи.
  - Блин, да вы что!
  - Спокойно, Разрыв. Удар никогда не бывает летальным. Ну, по крайней мере, почти никогда.
  Микк пожал плечами и шагнул к Маргит.
  - Если с ним что-нибудь случится...
  - Я остановлю время!
  - Я нашлю на вас зомби!
  - Лучше съешь ей руки, Ка... Иммуномодулятор!
  - Да не сцыте вы, мужики!
  - Тихо. Сейчас, дети, я покажу вам то, что вы должны сделать к концу занятия.
  Первое: выберите точку приложения.
  Маргит ткнула Микка пальцем в лоб, и Роланд заметил, что вместо обычных круглых и аккуратных ногтей училки, у нее теперь были самые настоящие когти.
  - Второе: прислушайтесь к себе, взвесьте, каким количеством сил вы сейчас располагаете. Пока вы не освоите сканирование, придется делать это интуитивно, но вы справитесь. Третье: определите, скольким количеством силы вы ударите. Четвертое: соедините свою силу с точкой приложения. Ударьте!
  Роланд никогда не дружил с Микком Мадги, но сейчас даже зажмурился, так было за него стремно. Маргит, у которой под кардиганом были перья, на руках - когти, и которая была Разрушением Формы и Стагнацией, вряд ли бы ударила слабенько. Роланд слышал, как пискнул от страха Тиит, и как скрипнул пол, когда Куннар небось подался вперед, чтобы лучше видеть.
  - И это все? - спросил Микк Мадги. Судя по голосу, он вроде как умирать в муках не собирался, и Роланд рискнул раскрыть глаза.
  Микк стоял на прежнем месте.
  - Как называется навык, который мы отрабатываем сегодня?
  Майя подняла руку и быстро сказала:
  - Удар.
  - А ты что делаешь, Чистое Искажение Сути?
  - То же, что и вы. Ничего.
  - Стань обратно в строй, Чистое Искажение Сути! Нет, не ты! Ты стой на месте. Микк шагнул было обратно к остальным, потом врубился, что это Маргит говорит Куннару. Антс заржал:
  - Зовите второго Жирное Чистое Искажение Сути, так вам будет проще!
  Но смех у Антса вышел скорее нервный, чем веселый. Да чего уж там, все трусили за Микка, кроме ушлепка Куннара и еще может быть помешавшейся на идее своей избранности Мерле. Правда, Роланд склонялся к мысли, что Мерле скорее помешалась на Лаури Мадги, чем на своей избранности.
  - Так вот сегодняшний навык называется удар, Чистое Искажение Сути, кто разрешал тебе защищаться?!
  Маргит рявкнула, а потом что-то покатилось по залу, что-то невидимое, но ощутимое, покатилось так быстро, что снова зажмуриться Роланд не успел, а следом за чем-то невидимым покатился и Микк, смешно размахивая руками и даже ногами. Катился он, пока не впечатался в противоположную стену спортзала, и звук удара был такой сильный, что Роланд даже поежился.
  - Всем стоять на месте!
  - Да ну вас!
  Карл, Райни и Антс ринулись следом за Микком.
  - Иммуномодулятор, Разрыв, Распад, все по дополнительному занятию.
  - Гуманизм - наказуем. Я в полном порядке.
  - Вернитесь в строй, все четверо! Начинай, Ластик!
  И Эрика начала. Конечно, у нее ничего не получилось. Ничего не вышло и у Сильвера, а Вольмер уронил на голову Маргит баскетбольную корзину, но до этого ничего не вышло и у Карла. Придурок Куннар заставил пол пойти волнами, Маргит сказала, что хоть это и не удар, но остроумия не лишено. Антс зрелищно изобразил, что блюет и получил за это второе дополнительное занятие. Ну, хоть что-то осталось прежним: Роланд и Антс оставались после уроков примерно одинаково часто, только Роланд потому, что был невезучим, а Антс потому, что нарывался.
  Предсказуемо, но у Роланда тоже не вышло сдвинуть училку Маргит с ног. Хотя Роланд и попытался сделать все, что она сказала: выбрал точку приложения у нее на груди, но сбился уже на втором шаге. Никакой силы в себе Роланд интуитивно не ощущал и уж тем более не мог ее интуитивно оценить. На первом кругу, в общем, ни у кого ничего не вышло. На втором Райни, страстная, как и положено девушке мечты, сделала трещину в стене. Маргит разозлилась, но сказала, что урон был предсказуемым, и даже меньшим, чем она ожидала. Как раз перед звонком, на третьем круге, когда пробовала Мерле, Маргит переступила с ноги на ногу. Роланд подумал, что от усталости, у него самого уже ныла шея, а на Вольмера так вообще было жалко смотреть. Но Маргит сказала с восхищением:
  - Отлично, Замедлитель! Обычно на первом занятии никто такого не достигает!
  - Такого - это какого именно?
  - Удара, Замедлитель, пусть крохотного и не достигшего цели, но удара.
  - Ясно, - сказала Мерле.
  - Подлиза! - сказала Майя.
  Прозвенел звонок.
  ***
  Тиит Брайер, код способности: Искажение Сути, название способности: Таймер
  Тиита немного трясло. Лаури назначил ему индивидуальное занятие на пятнадцать часов сорок минут двадцатого сентября, в первый же учебный день и четвертый день безумия. Кроме того, это было самое первое индивидуальное занятие Тиита за всю жизнь, потому что в той жизни он был хорошистом, и его никогда не оставляли после уроков, ему никогда не требовался репетитор, и все у него всегда было в порядке. Теперь не у кого было спросить, возвращаются ли с индивидуальных живыми людьми, или хотя бы людьми, или хотя бы живыми. Карл предложил, чтобы все пошли с ним, но Тиит сказал, что нет уж, что точно не надо, чтобы шесть человек дежурили под дверью кабинета Лаури. Вдруг Лаури разозлится, например. Райни рявкнула, что не отпустит его туда одного, и Тиит подумал, что от нее-то, от такого-то Червя, невозможно отвязаться. И тогда Антс сказал:
  - Расставашки - всегда печалька, но если мы его настоящие друзяшки, мы должны дать ему проявить силу духа и смелость, пускай этот урод валит один.
  Антс был тупой, как пробка, и злобный, как бешенная собака, шутил он тоже глупо и зло, зато всегда принимал верные решения. Как ему это удавалось, если он был такой тупой, Тиит не знал. Оказалось, Лаури Мадги назначил Тииту индивидуальное занятие в своем кабинете не потому, что Лаури был педофил, и не потому, что он хотел Тиита убить. Просто в кабинете был бардак, и Лаури, наверное, хотел, чтобы кто-нибудь убрался вместо него.
  Тиит помнил этот кабинет в эпоху царствования в нем директрисы, женщины не лишенной чувства юмора, аккуратности и такта. Тогда Тииту все нравилось: было в меру уютно, в меру строго, и директриса всегда наливала чай, если была в хорошем настроении, и выдавала люлей, если была в плохом.
  Лаури Мадги выбрасывал книги из шкафа:
  - Что это?! 'Преступление и наказание' на эстонском?! Таймер, ты знаешь русский?
  Тиит пожал плечами:
  - Ну, в школе мы учили.
  Лаури тогда заорал на русском:
  - Тогда я тебя спрашиваю: это нормально вообще?!
  Но тут же смягчился и добавил уже на эстонском:
  - Ты ведь не Сильвер, конечно, что толку с тобой об этом разговаривать?
  Тиит еще хотел сказать: я, конечно, не Сильвер, и что толку, но я думаю, что все здесь ненормально, что вы ненормальный, что...
  - ...что думать стоит так же осторожно, как и говорить, Таймер, - закончил за него Лаури. И как же раздражало это дурацкое 'Таймер'! Лаури теперь был веселый и благодушный, может, потому что выкинул в ничто за окном 'Преступление и наказание' в эстонском переводе.
  - У нас замечательно много своих отличных писателей, которые пишут на эстонском, а Достоевского надо читать в оригинале. Есть только две русские книги, которые нужно читать исключительно в оригинале. 'Преступление и наказание' Достоевского и 'Котлован' Платонова.
  Это снова был дядя Лаури, папа Микка, странноватый и обаятельный преподаватель русской литературы. И Тиит захотел, чтобы это прекратилось, потому что так было куда стремнее, чем если бы Лаури был просто чудовищем.
  - Вы же сказали, что у меня будет индивидуальное занятие в пятнадцать сорок. Я пришел.
  Лаури посмотрел на часы:
  - Только сейчас пятнадцать часов тридцать пять минут. У тебя плохое чувство времени как для Искажения.
  Зато Тиит был модный, его айфон был самый дорогой, самый настоящий и самый ухоженный в классе, но это не мешало дорогому, настоящему и ухоженному айфону врать напропалую, когда дело касалось времени. Тиит постоянно проверял, чтобы время было проставлено самым точным образом, но вскоре оказывалось, что часы запаздывают, спешат или совсем остановились.
  - Отдай-ка мне свой айфон, Таймер. Он тебя дезориентирует в основном. И приступим к занятию, если уж тебе так не терпится.
  Тиит отдал айфон не сразу, он любил его, как любил бы собаку, если бы мама когда-нибудь разрешила бы ему завести щенка. И еще айфон - это было модно. Иногда Тиит думал, а что если за четыре дня в реальном мире мода уже сменилась, а он все еще хипстер в обносках. Хипстер и Повелитель Времени, так сказал Уку. Это да, если бы выбирал Тиит, время остановилось бы в семидесятых, потому что так винтажно. После того, как Лаури разрешил им спать, Тиит стал слушать перед сном ровно одну песню, одну глупую инди-песню о любви или об экологии. Но рано или поздно зарядка на айфоне села бы, и Тиит остался бы со всем этим один на один.
  Лаури сказал:
  - О, это было жалко, но недостаточно жалобно. Давай, сдай мне свою техническую новинку.
  Тиит вытащил айфон из кармана, батарея была почти разряжена, и Тиит очень надеялся, что Лаури с присущей ему бесцеремонностью не полезет играться в закачанные Тиитом игрушки. Больше всего Лаури любил тетрис, и сам себя ругал за это косным рутинером. А, может быть, это тоже была неправда, как и то, что он любил своего сына, Микка Мадги. Тиит отдал Лаури айфон, и Лаури уселся на бывший стул директрисы, закинул ноги на бывший стол директрисы.
  - Так кровь к голове лучше приливает, - объяснил он.
  Тиит машинально кивнул, и только потом понял, что не может с уверенность сказать, течет ли у Лаури вообще кровь.
  - Так вот. Видишь, какой тут бардак? И видишь, как много здесь рассыпано стикеров?
  И, правда, стикеров было так много, целый ковер: кислотно-желтых, зеленых, как радиоактивные отходы, розовых, как шмотки Юты, апельсиново-оранжевых, и синих, как... Примерно на синих у Тиита закончились сравнения, а кроме того он вспомнил, что никогда не напишет теперь модный хипстерский роман о любви и об экологии, а значит и изощряться было нечего. Такие же стикеры мама клеила к холодильнику дома, когда хотела пообщаться с Тиитом или поручить ему какое-нибудь дело. А потом Тиит присмотрелся и понял, что это и были стикеры из его дома. На них был мамин почерк, и Тиит увидел знакомые надписи: 'Вынеси мусор', 'Сегодня приедет Юллар, купи продуктов', 'Позвони отцу' и 'С днем рождения, Тиит!'.
  - Вы копаетесь в нашем мусоре, - сказал Тиит, и вышло очень даже осуждающе. По крайней мере, Тиит надеялся, что вышло.
  Лаури вздохнул:
  - Тяжелая работа, сложные времена. Твоя задача - разобрать стикеры по цветам. Ровно за пять минут.
  - И все?
  Лаури повертел в руках айфон Тиита:
  - А тебе, видимо, мало, да?
  Стикеров, конечно, было много, но ведь надо было всего лишь сложить их в пять разных кучек. Тиит был уверен, что справится с этим и за три минуты. На каждой бумажке мама писала ему что-то, иногда Тиит даже мог вспомнить, в какой день он видел утром ту или эту записку на холодильнике. 'Приготовь что-нибудь на вечер!', 'Ушла на работу, люблю тебя!', 'Позвони мне, и я заберу тебя из школы'. 'Передай Маргит, что я не успеваю на родительское собрание', 'Можешь сходить на ночевку к Карлу', 'Ты будешь мыть за собой посуду или нет?' Тииту хотелось все их снова прочитать, а тот стикер, где было написано "С днем рождения, Тиит!", даже забрать себе.
  Но Лаури весьма чувствительно ткнул его в затылок металлической линейкой.
  - Даже и не думай.
  Оставался еще с десяток стикеров, когда Лаури ткнул его линейкой во второй раз.
  - Время кончилось.
  - Но я...
  - Ты не справился. Попробуем еще раз. На этот раз я даю тебе десять минут.
  Тиит едва не спросил, зачем ему десять минут, если он почти все сложил за пять, ему бы только шесть, больше не надо. Но удержался, перемешал записки, написанные мамой, теперь они снова были в беспорядке, и Тииту снова неудержимо захотелось стащить одну. Тиит рассортировал не меньше половины стикеров, когда Лаури сказал:
  - О, настройки! Обожаю копаться в настройках!
  Тиит с горечью подумал, что теперь-то Лаури точно разрядит его айфон.
  - Цветовые гаммы! Попробуем-ка синенький!
  Нет, хотел вскрикнуть Тиит, синий не будет сочетаться с заставкой! А потом все перед глазами стало синим, и в голову сразу пришли сравнения: что-то было синим, как Балтийское море, а что-то синим, как учебник по алгебре, а что-то синим, как небо, что-то синим, как трупные пятна на зомби из фильмов, что-то синим, как синяки, что-то синим, как синяя гуашь. Синих цветов было так много, все они были разные, не все Тиит даже мог назвать, но наверняка там была берлинская лазурь, потому что звучало очень пафосно.
  Было красиво, но Тиит больше не понимал, какого цвета стикеры перед ним. Они все были разных синих цветов, и к тому времени, как Тиит, сверившись с кучками уже собранных, понял, в какой синий превратились зеленые стикеры, а в какой розовые, Лаури уже снова тыкал в него линейкой:
  - Опять время кончилось!
  - Но это же нечестно! Я уже почти!
  Лаури вздохнул:
  - Слушай, Таймер, я думал, ты сам сообразишь, но ты малость глуповат сегодня. Ты Искажение Времени. Останови время, замедли время.
  Все оказалось так просто, и так здорово, что Тиит даже улыбнулся, но так, чтобы Лаури не заметил. Ну, конечно, а зачем бы еще Лаури заставлять его раскладывать стикеры за десять минут?
  Но у Тиита не получилось ни остановить время, ни замедлить, и тем более не получилось отмотать время назад, чтобы избежать позора. Тиит чувствовал, что использует свою способность, но результата не было никакого. Лаури менял цветовую гамму на его айфоне, все у Тиита перед глазами было зеленое, было красное, было желтое, они пробовали еще раз, и еще раз, пока Лаури не ткнул Тиита линейкой особенно сильно:
  - Все! Вон, бездарность!
  - Но я не могу! У меня не получается!
  - Что не получается? Встать и выйти вон?
  Тиит тогда обиделся и забрал свой айфон, а Лаури сказал:
  - Ты же понимаешь, что если ты с этим не разберешься, то разберусь я, да?
  - Понимаю.
  - Вот и славно. И положи стикер, который ты украл.
  - Это вы украли! Стикеры наши с мамой. И как я могу сделать задание, если мне не хватает времени?
  - Так найди время, в чем проблема-то?
  А ядерно-розовую бумажку с надписью "Вынеси, наконец, мусор!" Тиит все-таки вернул. Айфон Тиита теперь подмигивал ему красной надписью "Батарея разряжена!" Тиит опозорился, потому что он тупой, опозорился, потому что он бездарный, но он хотя бы все еще был жив, только голова болела после смены цветовых гамм. Еще вчера Тиит постановил каждый прожитый день считать успешным, и этот день был успешным, однозначно.
  На лестнице Тиит столкнулся с Хреновиной. Укус Марлин на ее плече уже почти зажил, но корка запекшейся крови осталась.
  - Привет, Хреновина. Ты куда?
  - Пожирать младенцев и пеленать гамбургеры. А ты откуда?
  Тиит пожал плечами:
  - С индивидуального занятия.
  - Понятненько. Ну, пока!
  - Стой, Хреновина, подожди! У меня вопрос!
  Хреновина обернулась, склонила голову набок.
  - Ты достал!
  Самое страшное в Хреновине было даже не то, какие у нее было стремно-прозрачные глаза (такие были и у Меелиса), а то, какие у нее были неестественные движения. Как будто людей Хреновина видела только в фильмах, и теперь ей сложно было изображать их, как сложно выучить незнакомый язык по самоучителю без разговорной практики. Как будто каждое ее движение, излишне резкое или излишне мягкое, давалось ей нелегко, потому что она не знала, что это значит - двигаться, как человек. Тииту стало уж очень не по себе, и он затараторил:
  - А может быть так, что я лишился способностей? Не знаю уж от чего, просто взял и лишился. Может быть, слишком часто отматывал время на вступительном экзамене!
  Хреновина смотрела на него стремно-прозрачными глазами Меелиса с минуту, а потом ответила:
  - Да. Нет. Еще бы! Ни в коем случае! Частенько такое происходит! Да так вообще не бывает! Может быть! Скорее да, чем нет! Скорее нет, чем да! Я ответила на твой вопрос?
  - Исчерпывающее.
  Ну да, Тиит, конечно, нашел, у кого спросить. А потом Хреновина сказала:
  - Остальные девочки думают, что у тебя маленький рост и маленький член, Тиит, но мне ты нравишься! Подумай башкой, тупой хипстер с маленьким членом! Мы в сияющем нигде! Что-нибудь может быть не так не с тобой, а со временем!
  Потом Хреновина кокетливо закатила глаза:
  - Как сложно быть девочкой! Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех! Тиит скорчил гримасу отвращения.
  - Хреновина! Прекрати! Ты же выглядишь как Меелис!
  - Но ты не можешь отрицать, что я куда женственнее, чем Червь!
  Отрицать Тиит, конечно, не мог, поэтому сказал вежливо, как полагается говорить девочкам:
  - Спасибо за ответ, Хреновина.
  Когда Тиит вернулся в класс математики, оказалось, что его индивидуальное занятие закончилось пусть и позором, но зато очень вовремя: девочки разобрались с шитьем, а мальчики - с перестановкой парт. Кабинет, который стал теперь их домом, выглядел почти уютно. Карл вот копошился под одеялом из шторины, а значит, скорее всего, уничтожал остатки того, что купила им Хреновина. Может быть, Карл уже ел презервативы. Тиит не знал, насколько далеко Карл может зайти в своем стремлении пожрать, но не исключал что и настолько. Микк лежал на подушке из куртки, болтал ногами и читал свою книжку про введение в молекулярную биологию, хотя Тиит отлично знал, что он ее уже дочитал, а потом прочитал еще два раза. Ева и Юта, разделенные пирамидой из стульев и парт, ругались по поводу того, кто пойдет в душ первый, пока Микк не сказал им, что в душ уже ушла Эрика. Райни делилась с Антсом и Роландом своими эротическими фантазиями, рядом Кристиан спал, свернувшись клубочком, Меелис слушал музыку, и Тиит подумал, что, наверное, Хреновина заряжает ему плеер. Если бы только можно было попросить ее зарядить айфон, избежав как-нибудь замечаний по поводу того, что у Тиита маленький член! Сильвер записывал их расписание маркером на стене, а Майя стояла рядом, расправляла складки на юбке и снова и снова говорила ему, какой он тупой.
  - Но зато так все будут видеть и не придется переписывать по двадцать раз!
  Предположение явно имело рациональное зерно, но сказать об этом Майе Тиит не решился. Тот факт, что теперь у них были типа одеяла и даже типа подушки, все равно не сделал Тиита храбрее, а Майю меньше старостой. Зато Тиит с удивлением отметил, что в классе ему даже начинало нравиться, во всяком случае, по сравнению с тем, что было еще вчера.
  - Эй, Тиит, ты что, чмо ни с кем не здороваться?
  - Привет, Антс. Привет, все.
  - Чего потерянный такой? Как там Лаури, а? Достигает новых вершин шизофазии?
  За это Микк стукнул Антса книжкой по башке, и Антс замолк.
  - Так, чуваки, - сказал Тиит. - Я хочу вам кое-что показать.
  Керту сидела прямо под доской, просто сидела, закрыв глаза, и Тиит подумал, что она медитирует.
  - Эй, Керту!
  - Чего тебе, Брайер?
  - Ты что делаешь?
  - Смотрю 'Сверхъестественное'. Некоторые серии я помню наизусть.
  - Поставь на паузу. Мне нужно пять минут вашего внимания. Чтобы все смотрели.
  - Эрика же в душе!
  - Я в-вернулась, - сказала Эрика. - Но я же такая н-не заметная, как же меня заметить-то?
  И Тиит сказал:
  - Времени больше нет.
  Антс пожал плечами:
  - А еще телика больше нет! И по телику я скучаю куда сильнее!
  - Тиит, ты сошел с ума? Концентрация пафоса в твоей крови снова повысилась, а инсулин ты забыл в реальном мире?
  - Микк, помолчи, пожалуйста. Смотрите в окно, все смотрите.
  За окном опять был Таллин, но теперь по нему летали птеродактили, одни сидели на фонарных столбах, а другие свили гнездо на крыше дома Вольмера. Тиит закрыл глаза, и стал мотать время вперед. Думал, что будет сложно, но оказалось легче легкого, как если бы рычаг, который раньше поддавался с трудом, скользил бы теперь, как по маслу. Когда Тиит открыл глаза, солнце уже выползало с востока, разбухало на небосклоне и исчезало на западе, уступая место луне и звездам, которые были, как рассыпавшиеся марблс, и все двигалось. А ведь об этом Тиит только в книжках читал, он никогда не видел, чтобы луна действительно скользила по небу, никогда не замечал, как перемещаются на ночном небосводе звезды. Тиит начал проматывать время быстрее, и было так легко, потому что время было только пустой скорлупкой, шкатулкой без содержимого.
  - Вау, - сказала Ева. - Как красиво!
  - Тиит, а сможешь делать так каждый вечер?
  Вскоре день и ночь стали сменять друг друга так быстро, что больше всего это было похоже на цветомузыку на дискотеке. Правда, так думал еще Антс:
  - О, дискач!
  Тогда Тиит решил, что сравнение, значит, не поэтичное. А потом остановился, и солнце на небе тоже замерло, мгновенно и как-то послушно.
  - Ну, и где время кончилось, если ты его мотаешь?
  Тиит вздохнул:
  - Во-первых, я отмотал почти год и ни капли не устал, а во-вторых, у Сильвера все еще не выросла борода. Чуваки, не тупите, события не изменились, мы все еще сидим тут. Времени нет. Способности у меня есть, а самого времени нет.
  - Следовательно, мы окончательно в нигде. Если представить, что время - непрерывный поток, значит, нас отрезало от этого потока, времени неоткуда течь, потому что мы больше ничем не связаны с реальным миром. Но и это тоже не мир, я думаю, что мы в некотором пустом пространстве между всеми мирами, о которых говорил мой отец.
  - Я ничо не понял.
  - Ты и не удивил.
  А что если время не вернется, что же Тииту тогда делать?
  Райни сказала:
  - Тиит, слушай, а если Меелис врубит музыку на плеере, ты сбацаешь дискач опять?
  ***
  Юта Ильвес, код способности: Искажение Формы, название способности: Калейдоскоп
  Юту разбудил птеродактиль. Да-да-да, птеродактиль, один из безумных птеродактилей Меелиса, который снаружи клевал стекло и клекотал. А вот говорила же она девочкам, что выбрать угол у окна гораздо глупее, чем у двери. Теперь в более-менее безопасном пространстве под доской, отгороженном двумя партами, спали Март, Мерле и Керту. Уголок неформалов и неудачников. И так уж вышло, что в уголке Юты, между стеной напротив двери и окном, помимо Майи и Эрики еще оказались Меелис с Хреновиной. Факт этот сильно огорчил Майю, но не сильнее, конечно, чем потеря должности старосты, а так же довольно сильно обрадовал Юту. И вот почему.
  Когда Юте было четырнадцать, а Меелису уже пятнадцать (у него был день рожденья в сентябре, а у Юты в апреле), Меелис сказал, что она похожа на какую-то Нэнси. Юта нашла в гугле фотографии этой Нэнси, и хотя деваха оказалась изрядно потрепанной, Юта все равно стала красить глаза так, как она. Мама говорила, правда, что Юта красится как панда, но без особого возмущения. Мама была занята поисками нового мужа, так что, по большому счету, краситься и одеваться Юта могла как ей угодно.
  Еще месяц Юта приходила в школу накрашенная, как панда по имени Нэнси, пока наконец Меелис не пригласил ее на свиданье. Ну то есть, как на свиданье. Погуляли, поцеловались, а потом Юта вспомнила все, что читала о Нэнси, и запаниковала. И, фактически, сбежала. Больше Меелис ее на свиданья не звал, хотя спустя два года Юта была уверенна, что больше не запаникует и не сбежит. Ну а если запаникует, то хотя бы не так быстро, и все равно не сбежит.
  Юта вздохнула, встряхнула волосами, потянулась через Майю и пнула Эрику.
  - Что?! Уже п-пора на занятия?
  - Не ори, курица! Пни Хреновину!
  В школе, в нормальной школе, имелось в виду, Юта с Эрикой не общалась вообще потому, что у Эрики не было вкуса и чувства стиля. Но когда за окном бушевал выдуманный Хреновиной птеродактиль, общаться с покорной и безропотной девочкой имело смысл, хотя чувство стиля у нее так и не появилось. Юта легла обратно на сшитую Майей подушку и удовлетворенно прислушалась. В полголоса, чтобы не разбудить остальных, а заодно, чтобы не светить своим заиканием, Эрика увещевала Хреновину убрать птеродактилей. Почти наверняка Хреновина ее послушает, пристрастия у Хреновины были такие же странные, как и у самого Меелиса. Ведь после того, как Юта запаниковала и перестала краситься, как та дура Нэнси, Меелис гулял с Евой целый месяц. И уж вот кто точно не стал бы паниковать, что бы Меелис ей не предложил. Так Юта и поссорилась с Евой, а ведь до того они сидели вместе с самого первого класса, и примирить их не смогло бы теперь ничто, включая даже то ничто, что периодами появлялось за окном.
  Юта приподнялась на локтях, но через парты, которые Антс и его компания нагромоздили, чтобы отделиться от остальных, особо ничего рассмотреть не удавалось. К тому же, они полночи менялись местами, так что вычислить, где спит Ева, и сделать ей какую-нибудь гадость вообще не представлялось возможным. Юта вздохнула. Птеродактиль за стеклом, кажется, вздохнул тоже, подмигнул ей ярко-малиновым глазом.
  - Эрика! Почему оно до сих пор здесь?
  Вместо Эрики ответила Хреновина:
  - Подруга, а почему ты весишь на пятьсот семнадцать мышей больше, чем нужно? И почему ты до сих пор здесь? Птеродактили летают, Черви пошли на пробежку, и только ты...
  Хреновина ойкнула. В переносицу ей влетело 'Введение в молекулярную биологию'.
  - Дай поспать, чудовище!
  - Лови!
  Книжка полетела обратно в Микка, но даже, несмотря на то, что Хреновина была самым древним в мире существом (а может именно поэтому), она промазала.
  - Охренеть, Хреновина, ты хоть и баба, но по щам получишь...
  - Мальчики, пожалуйста, потише!
  Ага, а Майя, значит, только притворялась, что спит. С Майей Юта общалась еще в нормальной школе, но, как оказалось, недостаточно близко, хотя бы потому, например, что Юта узнала, что кудряшки у Майи не от природы, только когда они оказались взаперти и без единого средства для укладки волос.
  - Сама ты мальчик! И больше не староста!
  - Хреновина, дорогая, ну перестань, пожалуйста.
  Майя делала ставку на то, что она вся такая милая, но у нее не очень выходило. К тому же быть милой равно быть несексуальной. Юта вот делала ставку на то, что она вся такая сексуальная, и если бы ей кто-нибудь сказал, что выходит у нее не очень, ни за что бы не поверила.
  - Мужики, а в спортзале такое...
  Ага, Черви вернулись с пробежки. Черви, Райни и Кристиан, в нормальном мире жили в соседних домах и вместе бегали каждое утро. Теперь они жили в соседних постелях из штор и по утрам решили бегать в спортзале.
  - Какое?
  - Страстное и опасное, Роланд! Доброе утро, придурок!
  - Ну ты же знаешь, что я люблю, девушка моей мечты! Доброе утро.
  Райни Юта тоже терпеть не могла, но воевать с ней не осмеливалась с того самого момента, как Райни выбила ей молочный зуб. К тому же, Райни, может, и была мерзкая, и красивая, но Юте не соперница. Райни склинило на Микке Мадги, кажется, еще лет в десять, что автоматически лишало ее возможности конкурировать с Ютой. К тому же, Райни дружила с Кристианом Стейнером с рождения, а Кристиан все равно разбирался в шмотках лучше, чем она. Нет, не соперница ни разу. Тем не менее, Юта ее просто не любила.
  Майя сказала:
  - Сильвер! Эй, кто-нибудь разбудите Сильвера, до первого урока сорок минут, а наш староста все еще спит.
  - Нормально так спит!
  'Введение в молекулярную биологию' полетело в Сильвера, а следом за ним полетел Тиит.
  - Я что, разрешал тебе брать мои книги?
  - Но ты же сам швырялся в Хреновину!
  - Что позволено Юпитеру, то нельзя быку.
  - Ой не могу, ванильный бычара!
  - На абордаж, Сильвер!
  - Подъем, в Карибском море потоп!
  - Роланд, придурок, в море не может быть потопа!
  - Прости, девушка моей мечты.
  Пока все тупили, Юта успела захватить душ. Оставалось только надеяться, что через пару дней Майе или Сильверу не придет в голову сделать-таки график посещения душа для всех.
  - Ванкувер, тупая канадская сука, быстрее!
  - Если Черви не вымоются после пробежки, мы все погибнем, и ты первая!
  - Карл, ее не парит вообще, она в другом классе.
  - Думаю, ее припарит, если Червь разломает дверь в душ.
  - А что, а я могу! Легко!
  - Стой, Червь, стой...
  Бахнуло. Юта заверещала. Половины двери как не бывало, в отверстие заглядывали торжествующая Райни и старательно изображающий смущение Микк.
  - Извини, Вайоминг, не думал, что она воспримет мои слова всерьез.
  Микк Мадги называл Юту Вайомингом, встречался с Евой и постоянно корчил какие-то странные гримасы, но все равно занимал в рейтинге Юты третье место, опережая называвшего ее Ванкувером Антса Алликме, и проигрывая Меелису и Кристиану. Юта прикрылась шторкой, не забыв выставить коленку.
  - Что мне делать?
  - Снимай шторку!
  - Червь!
  Микк вытащил ее из отверстия за шкирку.
  - А давайте я п-попробую?
  Юта хотела заорать было, чтобы Эрика не смела, даже и не думала, что Юта тут душ принимает, а не служит им полигоном для практики, но поздно.
  Птеродактиль тыкался клювом в стекло и, кажется, улыбался. Все вокруг спали.
  - Эрика!!!
  - Чо ты орешь, Ванкувер?
  - О, Боже, звонок через двадцать минут! Сильвер, ты проспал!
  - А что сразу я?
  - Ты же староста! Ты должен всех будить!
  - На абордаж, Сильвер!
  Пахнула Юта так, как будто в душе не была, и шанса сходить в душ не предвиделось.
  Молодец Эрика, Ластик, блин. Юта вздохнула, потянулась через Майю и пнула Эрику:
  - Больше никогда не стирай меня! А то я тебя отправлю спать к Куне.
  Куннару не нашлось места ни в одном уголке: ни у девочек, конечно же, ни у Антса с компанией, ни в уголке неформалов, а в уголок, где спали остальные парни, он просто не влез бы. Там даже Ингмару пришлось спать по диагонали, носом в пятки Вольмера. Так что Куннар спал посередине класса, и все, кому ночью припекало в туалет, на него наступали. Так же на него наступали все, кому припекало сорвать на ком-нибудь злость.
  - П-прости.
  - П-прощаю, - передразнила Юта. - Подъем!
  В дверях моментально образовалась пробка, Юта с удовольствием поработала локтями, распихивая девочек, и с удовольствием прижалась бы к мальчикам, возглавляющим ее рейтинг, если бы к самой Юте не прижался Роланд. Правда, проблема эта решилась так же просто, как проблема девочек. Локтями. Класс истории был на четвертом этаже, класс математики на втором, пришлось бежать. Юта не то чтобы так боялась опоздать на урок неизвестно чего, сколько хотела занять место поудачнее. Эрика отстала уже на третьем этаже, зато на четвертом догнал Роланд. Роланд в личном рейтинге Юты занимал третье место с конца, выигрывая лишь у Уку и Куннара, но зато еще год назад они постановили, что Роланд - ее личный раб.
  Год назад, мечтательно подумала Юта, как хорошо было год назад. И дело даже не в том, что год назад она весила на килограмм меньше, а объем ее бедер был меньше на целых пять сантиметров, а в том, что год назад компания Антса Алликме почти распалась. И не без ее, Юты, усилий.
  Роланд сказал:
  - А давай сядем вместе?
  - Ты же с Сильвером сидишь, раб!
  - Мальчики сидели с мальчиками в обычной школе! Теперь у нас новая жизнь!
  - Новая жизнь бы началась, если бы ты превратился в Джонни Деппа, раб.
  - Теперь в Джонни Деппа можешь превратиться только ты, - сказал Роланд примирительно. - Ладно, Юта, знаешь, почему ты хочешь сесть со мной?
  - Роланд, не пытайся стать Ингмаром!
  Роланд тогда зажмурился, выпалил на одном дыхании:
  - А я думаю, Ева бросила Микка!
  - Ладно, раб, сегодня я сижу с тобой.
  Роланд был озабоченным придурком, влюбленным в Червя, но было в Роланде и кое-что незаменимое. Он собирал сплетни, запускал сплетни и распространял сплетни лучше почти любой девушки. Год назад это его умение пригодилось особенно. Может быть, помогло бы и сейчас. Юта зашла в класс первая, милостиво отодвинула для Роланда стул рядом с собой.
  - С чего ты взял?
  - А видела, как он смотрит на Крисика? А как она смотрит на Крисика?
  - А Крисик тут вообще причем?
  В класс зашли Эрика с Меелисом, Хреновина и пара года - два урода, Вольмер и Уку. Юта придвинулась к Роланду гораздо ближе, чем хотелось бы, Роланд положил руку на спинку ее стула, и они зашептались. Все складывалось, все один к одному выходило.
  Сильвер тем временем привел Ингмара, который с распределения выглядел так паршиво, что Юта уже всерьез подумывала спустить его с пятого места в ее рейтинге на седьмое или даже восьмое. Но потом пригляделась к небритому Сильверу, и поняла что с шестого на пятое его поднимать никак нельзя.
  - Извини, мужик, я посижу с Ютой, - сказал ему Роланд.
  - Я тогда сяду на твое место, лады? - только Ингмар, с его деревенскими корнями, мог сказать 'лады' вместо 'окей'.
  Прозвенел звонок.
  - Как думаешь, Тиит и Микк прогуляют? - спросил Роланд.
  - Не надейся. Опаздывают небось нарочно, понтуются.
  Ненарочно опоздал Куннар, но он всегда опаздывал.
  - Извините, пожалуйста, мож...
  - Нельзя, Куня! Пошел вон! - рявкнул Роланд. Юта знала наверняка, что никаких личных претензий у Роланда к Куннару не было, зато была привычка над ним издеваться. Ну да, а еще Куннар был толстый, мерзкий, вонючий и тупой. В остальном, у Юты к нему тоже не было никаких личных претензий. Куннар не пошел вон, Куннар сел за свою парту, первую, рядом с учительским столом. И Юта невольно посочувствовала Лаури Мадги. Все сорок пять минут, вернее, все оставшиеся сорок у него перед глазами будет маячить жирный урод.
  - Интересно все-таки, придут Тиит с Микком или нет?
  На самом деле, Роланд, может, и умело обращался со сплетнями, но все равно был Юте не ровня. Юта сказала вроде как и негромко, только Роланду, но внятно, чтобы и остальные услышали.
  - Ну ты же знаешь, кто занимается в этом, как его... Созидании!
  - Кто?
  - Роланд, не тупи. Ева и Крисик.
  - И что?
  - Да он просто не может их вдвоем оставить теперь!
  - Кто, Лаури?
  И тогда Уку сказал, Уку, который за десять лет учебы хорошо, если сказал Юте десять слов, из которых половина была про эльфов, а вторая - про антисептики, сказал:
  - Кто меня звал, дети? Кто соскучился?
  Вольмер пискнул что-то невразумительное и метнулся со своей последней парты на вторую.
  - Тише, Воин Альянса, или кто ты у нас там. И нечего оккупировать место моего ребенка! Кстати, куда вы его дели?
  Уку, предпоследний номер в рейтинге Юты выглядел как никогда жалко, и говорил как никогда стремно. Встал со своей парты, и все движения его были совсем не такими неловкими, как обычно. Шел Уку не угловато, как обычно, а как... как шел бы человек с лишним весом и лишней самовлюбленностью. Уку остановился у стола исторички, но сел не за него, а на него. Ткань джинсов натянулась на острых коленках так сильно, что казалось, вот-вот порвется. И в том, как смешно натянулась ткань, было все от прежнего Уку, а в том, как он говорил, - ничего.
  - Ну я же просила его почку, - пожала плечами Хреновина.
  Уку достал из кармана джинсов трубку, которой у него никогда не было и быть не могло. Тогда-то Юта и взорвалась:
  - Знаете, что?! Знаете что, вы, террорист, маньяк?!
  - Нет, видимо, не знаю.
  - Можете издеваться над нами, дурачить нас, заставлять нас делать какие-то жуткие вещи, но отравлять наши легкие - не смейте!
  Роланд струхнул и убрал руку со спинки ее стула, чему Юта только обрадовалась.
  - Извините, - сказала Эрика, и Юта удивилась, что она вообще решилась заговорить. Неужели, за пять дней Юта ее так выдрессировала, что тихоня уже ее и поддерживает? - Извините, но вам ведь не нужно дышать, так? Как же вы можете к-курить?
  Юта скривилась. Тоже мне, поддержала.
  - Вот в этом-то, Ластик, и прелесть моей способности. Мне дышать не нужно, верно, но вашему юному обитателю эльфийских лесов до такого состояния еще далеко. Так что я могу наслаждаться всеми прелестями никотиновой зависимости. Ради этого я готов даже примириться с вопиюще пошлым названием моей способности.
  - Извините, но Уку не к-курит. Вы, наверное, причиняете ему вред.
  - Ничуть не больший, чем тот вред, который я причиняю ему самим фактом вторжения в его тело. Знаете, куда девается способность, когда ее тело занято другой способностью? За окно, и не в приятную компанию птеродактилей, а в ничто. Плюс, у нашего эскаписта прискорбно низкий уровень координации, если я задержусь в нем дольше положенного, его личность может никогда не восстановиться. Может быть, среди тех, чья оценка за координацию выше шестидесяти, и кому распад личности не грозит, найдутся добровольцы?
  - Добровольцы для чего? - спросил Вольмер. Вольмер был лучшим другом Уку, а его оценка за координацию была семьдесят или даже семьдесят два. Насколько Юта помнила, еще хорошие оценки были у Сильвера и Куннара и, может быть, у Эрики.
  - Добровольцы для того, чтобы занять место Уку. Предоставить мне временное пристанище.
  Вольмер смотрел в пол. Куннар смотрел в окно. Сильвер сказал:
  - Нет, а что я? Я староста, я должен быть на уроке.
  - Ясненько...
  Эрика перебила Лаури:
  - Извините, а пятьдесят три балла не подойдут?
  Блин, тихоня, что ты за дура! Сидела бы молча, да не высовывалась, Юта отлично помнила, что ее способности да способности тихони были самыми опасными. Уку улыбнулся, но улыбка была совсем не его.
  - Похвально, Ластик, но извини, нет. Во-первых, маловато, во-вторых, по ряду личных причин, я немного... эм, скажем брезгую женскими телами.
  Эрика покраснела так, как будто только что проглотила кипящий чайник.
  - Извините.
  - Что ж, раз никто не хочет спасти цельность личности вашего друга, то приступим к занятию.
  Юта сказала тогда:
  - А Тиит и Микк?
  - Как говорят русские, Калейдоскоп, семеро одного не ждут.
  - Как говорят русские: дым отечества нам сладок и приятен, - сказал Микк. Дверь он открыл без стука, извиняться за опоздание явно не собирался. А еще от них с Тиитом тоже пахло дымом, не сладким, и уж точно не приятным. Где только они все берут эту отраву? Микк и Тиит сели за парту Кристиана и Антса.
  Лаури сказал голосом Уку и со своими неподражаемо-ехидными интонациями:
  - Эффектное появление, вне сомнения, мальчики. Но это эффектное появление обойдется вам в дополнительное занятие каждому.
  Тиит вздрогнул, но промолчал. Микк заложил руки за голову, потянулся и со скучающим видом уточнил:
  - По Искажению или индивидуальные?
  - По Искажению, и сядь, как полагается, ребенок. Для остальных, хочу напомнить, что опоздания караются дополнительными занятиями, вне зависимости от того, связывают нас с вами родственные узы, симпатии, - Уку выразительно посмотрел на Сильвера, - или антипатии, - тут уже выразительный взгляд достался Юте.
  А потом случилось нечто из ряда вон выходящее. Куннар, придурок Куннар, жиробас и дубина, поднял руку.
  - Чего тебе, подающая надежды глыба мяса?
  - Почему вы не обращаетесь ко мне по названию моей способности?
  - Это все, что ты хотел узнать, о, Чистое Искажение Сути, плененное глыбой мяса?
  - А что мы будем делать сегодня?
  Обычно Куннар тушевался после первого же оскорбления, и дальше его можно было безнаказанно травить. Видать, волшебные способности (или волшебные таблетки) придали ему сил. Уку развел руками, жест этот Юта настолько часто видела даже не у Лаури Мадги, а у Микка, что картинка получилась более чем странная.
  - Своевременный вопрос, глыба мяса, мои извинения за нападки. Что ж, дети, видите, кто перед вами?
  Хреновина шепнула:
  - Толстый садист в теле тощего мазохиста.
  И оттянула нижние веки и показала Уку язык. Тут-то до Юты и дошло: ни Лаури, ни Маргит не видели Хреновину. Ни разу! Ни единого разу!
  - Неужели не узнаете? - Уку снова улыбнулся чужой улыбкой, и многих, в том числе Юту, передернуло.
  - Ну, простите, дети, за этот маскарад. Но в классе Созидания у нас всего двое учеников и неизвестно зачем ошивающийся Иммуномодулятор, мне просто не в кого там вселиться. Привыкайте. Привыкание - один из самых необходимых вам навыков, хотя оно и не входит в излюбленную Маргит шестерку.
  Юта даже пожалела, что Мерле в другом классе сейчас. Толстый садист в теле тощего мазохиста судя по всему собирался трепаться прямо до звонка, и Юта была уверена, что он просто кайфует даже со звука собственного голоса. Интересно, а...
  - Калейдоскоп, постарайся не выдвигать мысленно столь пикантных тезисов о своих преподавателях. Тем не менее, твои тезисы не лишены рационального зерна. Приступим к практике. Как вы видите, я все еще использую тело вашего талантливого геймера. Как думаешь, Сильвер, это нормально?
  - А что сразу я?
  - Сильвер, ты же не Разрушение, хватит быть таким нигилистом! Все, что от тебя требовалось, как от Контроля Формы, так это подтвердить, что нет, не очень нормально.
  - Почему ты обращаешься к нему по имени?
  - Потому что ваш Сильвер единственный, кто не нуждается в искусственном форсировании происходящих с ним изменений. Процесс превращения Сильвера из человека в способность происходит с вполне нормальной скоростью, и вполне безболезненно.
  - Чего? Я что, больше не человек?
  - Не совсем. Пока что ты больше не пират, но все еще Сильвер Юускула. Только не говорите Маргит, что я называю тебя Сильвером, а ее Маргит.
  - А она называет вас толстым садистом!
  - Сильвер! Приличный староста не закладывает свою классную руководительницу!
  - Приличная классная руководительница не обрастает перьями! Это не нормально!
  А потом вместо ехидного ответа Лаури, прозвучало самое что ни на есть настоящее 'ой!' Уку.
  - Блестяще, Сильвер! Все это видели и слышали?
  - А что?
  - А то, Сильвер, ты Контроль Формы, для тебя все происходящее в этом классе неестественно, неправильно и, конечно же, ненормально. Ты пусть и неосознанно, но вполне эффективно пытаешься воссоединить нашего никчемного Заменителя и его бренное тело.
  - Да?
  - Да, Сильвер. И на секунду тебе это удалось. Как я уже говорил, способности Контроля проявляются наиболее безболезненно, правда, Сильвер?
  - Но я же ничего не сделал! -
   Именно. Безболезненно и без особых усилий. Я бы отпустил тебя с урока пораньше, но ты же староста. Посиди здесь на всякий случай.
  - В смысле?
  - На случай, если Искажение сделает что-нибудь ужасное.
  - А можно я пойду все-таки?
  - Сядь, Сильвер, перестань трусить, ты же не Искажение, и отвлекать меня перестань! Искажение, слушаем внимательно меня, а не вашего трусливого старосту! Напротив, ваше развитие - самое сложное, самое проблемное и часто не имеющее как такового начала и конца. Многим Искажениям никогда не удается окончательно лишиться связи со своим человеческим носителем, и, поверьте, дети, эта худшая участь для любой способности, которую только можно вообразить. Так что давайте работать усердно, чтобы избегнуть подобного.
  Вольмер поднял руку.
  - Слушаю, Ось.
  - Так а что делать-то?
  Уку вздохнул, закинул ногу на ногу:
  ;- Видите физическое тело нашего Заменителя? Видите, что я полностью им управляю? Попытайтесь исказить только эти два факта. Как угодно, каким угодно образом, один или оба, неважно. Главное - исказить, а не разрушить или создать.
  - Первый факт - это наличие тела Ук... Заменителя именно в том состоянии, в котором оно находится сейчас? - спросил Микк.
  - Да. Но все-таки советую всем, кроме тебя, ребенок, быть понежнее. Не стоит переводить Заменителя из твердого тела в жидкое или в газовое.
  - Газообразное. А мне, что, можно?
  Уку засмеялся, и это был очень неприятный смех.
  - Конечно, нет. Да у тебя и не получится. Силенками не вышел. Остальные могут приступать. Хотя нет, ты тоже пытайся, ребенок. Кто сочтет себя готовым - поднимает руку и демонстрирует остальным свои успехи.
  Юта обернулась, понаблюдала, как Микк закусывает губы, и как он молчит. Да, гримасы у него всегда были странные, но не лишенные определенной привлекательности. Роланд аккуратно потеребил Юту за рукав:
  - Ну и что будем делать? По поводу Евы и...
  - Потом поговорим, Роланд!
  Юта вздернула подборок и отвернулась. Юта Ильвес никогда не интересовалась особо учебой, домашние задания делала под настроение, а контрольные писала под присмотром Майи или Марлин. Но вчера ровно одно Юта усвоила очень хорошо: если она не станет хорошо учиться, она умрет. Так что она принялась сверлить Уку взглядом и искать способ как-нибудь его... исказить. Впрочем, куда как лучше было бы исказить себя. Да, точно, если Юта только сумеет хотя бы чуток стать похожей на Лаури Мадги в теле Уку Эсна, то...
  - Нет, Ось!
  Уку свалился со стола, но говорить голосом Лаури продолжил даже с пола:
  - Во-первых, ты же Искажение, а не Разрушение, во-вторых, ты не поднял руку. В-третьих, твой лучший друг только что набил себе синяк.
  Когда Уку встал с пола, Юта подняла руку и, не дожидаясь ответа, вскочила и зачастила:
  - Чего тебе, Калейдоскоп? Неужели ты полагаешь, что одних хороших манер тебе будет достаточно, чтобы... э... отринуть все человеческое и постигнуть всю суть Искажения?
  Для верности Юта еще и отряхнулась так, как Уку сейчас отряхивался. Должно было сработать! Должно, зря, что ли, Юта два года занималась в школьном театральном кружке? Уку уставился на нее так, как будто впервые увидел. Юта собиралась было добавить еще что-нибудь на стиле, но тут заржали Тиит и Микк.
  - Ты явно постигла всю суть таланта пародиста, Вайоминг!
  - Это было удивительно уныло, Вайоминг!
  - М-да, Калейдоскоп, - пожал плечами Уку, - боюсь, я только укрепляюсь в мысли, что ты не жилец при каждой встрече с тобой.
  Юта даже не заметила, как села на место. Щеки горели, в глазах плыло, а когда Роланд попытался ее обнять, Юта даже заверещала:
  - Отвали!
  - Тише, Калейдоскоп, не мешай другим, кто в отличие от тебя работает.
  Юта шмыгнула носом, но мешать и правда перестала. В конце концов, можно будет попробовать еще раз, уже по-настоящему. Ингмар легонько похлопал ее по плечу.
  - Чего, село?
  - Это тебе.
  'Это' было сложенным вчетверо листиком в клеточку. Было запиской, запиской из той прежней жизни, из прежних уроков, на которых можно было смеяться, и не нужно было искажать Уку Эсна, на которых все было хорошо. Юта расплакалась, но, к счастью, никто не обратил на нее внимания, или сделал вид, что не обращает.
  - Хочешь, я прочту? - спросил Роланд с такой жадностью, как будто в записке этой содержался секрет, как ему склеить девочку погорячее.
  - Нет.
  Картинка перед глазами по-прежнему не была идеально четкой, но Юта сощурилась и развернула записку. 'Искажая себя, ты никак не искажаешь ни один из двух фактов, с которыми нам нужно работать'. Юта обернулась, зашипела:
  - Чего это было? Мадги, ты придурок?
  - Ты безнадежна, Вайоминг.
  Ингмар поднял руку.
  - Я думаю, вы хотите вернуться в свое тело!
  - Модератор, скажи мне, сколько раз тебе повторить, что я блокирую твои способности, в чьем бы теле я не находился!
  - Тогда что же мне делать?
  - Хоть немного подумать! Ты же не стал бы сажать морковь в землю, которая предназначена для апельсинов?
  - Я вообще не сажал морковь, - обиженно буркнул Ингмар.
  - Ох, Модератор, ну зачем же стесняться своего прошлого?
  Руку поднял Куннар.
  - Внимательно слушаю тебя, глыба мяса, явно не стесняющаяся своего прошлого и настоящего. Удиви нас. Покажи высший класс.
  - У меня вопрос.
  - Вот так всегда, стоит только понадеяться, что студенты... ученики то есть, подают надежды, как они начинают подавать вопросы, да к тому же плохо сервированные!
  - Один из двух фактов - лишний?
  - Ох, Чистое Искажение Сути, ответ на твой вопрос сейчас модно называть спойлерами. Так что я не знаю, понятия не имею, даже не догадываюсь.
  - Извините, Лаури, - подняла руку Эрика, - но если я сотру событие, то я ведь сотру все событие целиком, в т-том числе и весь урок, и все, что мы на нем узнали.
  - То есть никто ничего не потеряет, - шепнул Микк Тииту, но шепот вышел скорее драматичным, чем тихим, раз его даже Юта услышала.
  - Верно, Ластик. Пока дела обстоят именно так, но очень скоро ты сможешь сузить радиус поражения именно до тех фактов, которые тебе нужны. Кстати, молодец, что сначала спросила, а то еще ненароком стерла бы факт рождения вашего Заменителя.
  Эрика потупилась:
  - А что же мне т-тогда делать?
  - Вы что, сговорились все спрашивать одно и то же?
  - Некоторые лемминги действительно не ошибаются, - задумчиво произнес Вольмер.
  Наверное, это он так пошутил.
  - Ластик, ты же была на занятии по удару?
  Эрика кивнула.
  - Вот и попытайся прицелиться. Только целься именно своими способностями, а не той силой, которую ты используешь для удара. И целься одной десятой от того, что ты бы использовала для удара. И, может быть, тогда у тебя получится.
  Ингмар спросил:
  - Почему вы ей подсказали, а мне нет?
  - Даже не отвечу сразу. Может, потому, что я терпеть не могу провинциалов? Может быть, потому что Ластик - симпатичная девушка, а ты нет?
  Эрика покраснела.
  - Может быть, потому, что страсть к брюнеткам у нас семейная? А может быть, потому, что способности Ластика куда как более опасны для нее самой, чем твои, и без подсказок она может и погибнуть?
  Юта бы вот поставила на последний вариант. А Уку вот вздрогнул. И затрясся, часто-часто, мелкой дрожью, как будто у него вдруг температура поднялась.
  - Кто? Кто до такого додумался?!
  Все растерянно переглядывались.
  - Функция Случайного Выбора?
  Хреновина оскалилась, отсалютовала ему и сказала:
  - А вот и нет.
  - Немедленно прекратить! Немедленно! Когда я узнаю, кто это сделал, гарантирую умельцу первое наказание!
  Эрика с перепугу зажала уши ладонями. И почему-то Юте подумалось, что это не поможет. Если Лаури Мадги захотел бы, его бы даже глухие услышали.
  - Кто это делает? Мне позвать сюда Ликвидатора?!
  Юта сама не заметила, как вцепилась в Роланда. Уку грохнул обеими руками по парте Куннара:
  - Чистое Искажение Сути, это ты додумался? Больше бы никто не смог!
  Куннар съежился на парте, но с такими-то размерами ему это не очень-то удавалось.
  - Я вернусь через пять минут, и лучше бы вам приготовить как минимум одного виноватого. Иначе я накажу каждого из здесь присутствующих!
  Уку буквально вылетел за дверь. Тишина в классе, после таких-то воплей показалась просто оглушительной.
  - А что вообще с-случилось?
  Никто не ответил. А потом Микк и Тиит сорвались с места, а, недолго думая, за ними побежали все остальные. Предсказуемо, но Уку обнаружился в кабинете литературы. Непредсказуемым было другое: Лаури Мадги, или его тело, или что угодно, что выглядело, как он, плакал. Плакал и причитал таким знакомым голоском Уку:
  - Пожалуйста, пожалуйста, пустите меня обратно, я буду себя хорошо вести, я сделаю все домашние задания, я больше не буду ходить на красный свет, я буду мыть посуду даже по праздникам, я никогда не выйду из дому, пока не заправлю постель...
  Зрелище было настолько жалким, что Юта, во-первых, пожалела, что Уку дальше в ее рейтинге падать некуда (ниже был только Куннар), а, во-вторых, снова пожалела, что сейчас здесь нет Мерле. То-то бы она обрадовалась, посмотрев, как ее пятидесятилетний объект страсти тут рыдает и обещает не сидеть в Интернете после полуночи.
  Роланд сказал:
  - Обалдеть, это как в фильме 'Их поменяли телами'.
  А Уку сказал:
  - Если через минуту это не прекратится, все станет как в фильме 'Последний урок'.
  - Каком-каком? - спросила Юта.
  Хреновина взяла ее под локоть, прошептала, почти касаясь мочки уха губами:
  - Таком очень сердитом, про учительницу французской литературы, которая взяла свой класс в заложники.
  ***
  Антс Алликме, код способности: Разрушение Формы, название способности: Распад
  Антс пнул дверь ногой:
  - Червь, ты достала, сколько можно намываться?!
  - Живи и дай жить другим! Помылся и мне дай помыться!
  - Мы опоздаем, блин! Хрен ли ты там делаешь пятнадцать гребаных минут?!
  - Ты что, урод?! Дай помыться мне, чмо!
  - Выходи уже, иначе я дверь запру с этой стороны!
  - Тупой ушлепок!
  - Курва придурочная!
  - Идиот!
  - Да пошла ты!
  - Привет, ребята, - сказал Сильвер. - Скоро душевая освободится?
  - В море иди поплавай, урод! - рявкнул Антс. - Чо ты ваще тут делаешь?! Опоздаешь, и Лаури тебя прикончит, и не будет у нас больше старосты.
  - Староста не может идти на урок грязным, это ненормально
  - Слушай, Антс! - заорала Райни, как будто Антс ее и так не слышал, с ее-то голосом. С его-то голосом. Их, небось, и Лаури из своего кабинета слышал. Как будто Лаури не мог их слышать откуда угодно, конечно.
  - Я не выйду! Мне нужно еще пятнадцать минут!
  - Через пять минут начало гребаного урока, ты чо тупая?
  - У меня месячные! Из меня льет, как из ведра!
  Антс отшатнулся от двери.
  - Блин, бабы, почему вы такие мерзкие твари?!
  Райни там замолчала. Антс даже подумал, что вдруг она осознала, какая она самка и решила утопиться.
  - Слышь, Червь....
  - Чего тебе надо, ты еще не свалил?
  Антс еще раз пнул дверь, послушал приятный хруст.
  - Будешь с Мартом сидеть. Это я тебе обещаю.
  А потом, подумав еще, добавил:
  - И теперь я никогда не засуну в тебя свой член.
  - Переходи на мальчиков, - сказала Керту.
  - Твою ж мать, ты-то тут откуда?! Пять минут до урока, свали уже, все равно ж не помоешься! Со своим либидо я сам, блин, разберусь.
  Антс обхватил свою руку за запястье, склонил голову набок:
  - Ну, детка, остались только ты и я. Что тебе подарить на день Святого Валентина?
  - Антс, ты мерзкая отвратительная тварь! - заорала Райни.
  - И это мне говорит Червь. Ну, лады, моя кольчатая подруга, я пошел, залезу в свою мерзкую отвратительную пещеру и буду там коротать время до ночи, пока не смогу выбраться, ведь в темноте не видно, какой я мерзкий и отвратительный.
  Райни еще чего-то орала вслед, но пускай ее послушают Сильвер и Керту. Что в Райни было хорошо - она была нормальным мужиком, если бы, конечно, из нее не лило, как из ведра. Что в Райни было плохо... Все остальное в Райни было плохо. Зато они могли друг на друга орать, пока горло не заболит, и безо всяких утомительных обидок после. Но на этот раз, в силу особенной атмосферы магической школы, где кто угодно может умереть когда угодно, Антс еще подумал, что, может, стоит вернуться и извиниться. А если ты такой гребучий социофоб, дружи с бабочками, блин! В качестве жеста примирения, Антс решил занять для Райни место, но столкнулся с непредвиденной проблемой. Занятие должно было проходить в их классе физики, а физик, учитель Тоомас, Антсу всегда нравился потому, что он был рассеянный придурок, над которым можно было стебаться целый урок. И Антс не хотел сюда заходить, потому что раньше у него с этим местом были связаны исключительно хорошие воспоминания. Учитель Тоомас ему даже двойку ни разу не поставил, и верил, что Антс просто запутался. И правда, в голове у Антса была каша из фильмов ужасов, рэпчика, видюх из интернета и, конечно, четких пацанских понятий. Когда Карл захотел стать врачом, Антс хотел отжимать мобильники. Когда Тиит захотел стать финансовым директором, Антс хотел всю жизнь бухать и развлекаться. Когда Микк захотел стать генным инженеришкой, Антс хотел сбежать в Швецию, стать путевым обходчиком и убивать там метрокрыс метким ударом по щам. Когда Крисик захотел стать звездой, Антс хотел ограбить бабушку Куннара и купить дозу метамфетамина.
  Нет, были, конечно, вещи, которые Антс любил, и даже те, которые Антс любил всем сердцем. Антс любил рэпчик, читать биографии серийных убийц и смотреть канал 'Animal Planet'. А, вот, еще, конечно, бухать любил. С такими увлечениями Антс мог стать только серийным убийцей, алкашом и любителем животных. В общем, наверное, Антс должен был сюда попасть, потому что в отличие от остальных, он был какой-то неполезный член общества, если не считать, конечно, его член. Хорошо бы, если бы крипота еще гребла баблос и тусила бы по клубам. И если бы только Антс мог бы делать все, что он любил делать чисто по жизни, - драться и нести какой-то бессмысленный бред, то все могло бы остаться примерно так, как раньше. А может даже и куда лучше. Ладно, если честно Антс очень скучал по маме, по папашке нет, на хрен он пошел такой папашка, а по маме очень, и по мелкому братику. Антс думал, как они там без него, и счастливы ли они, и что, наверное, они бы скучали по нему, если бы о нем помнили, и знали, как он сам скучает. Антс скучал и по Марлин, хотя они почти не разговаривали, потому что он любил рэпчик и чтобы кто-нибудь плакал, а она любила Бога и шмотки. Кроме того, пока Марлин была жива, Антс все-таки остерегался шутить про секс постоянно, потому что она могла услышать и покончить с собой или что там принято в таких случаях у христиан. Теперь выпендриваться было не перед кем, и Антс шутил целые дни напролет, стал прям вообще шутником, и, наверное, надо бы попросить Микка ампутировать ему чувство юмора, пока оно не распространилось, как метастазы, и не вцепилось в его мозг еще сильнее. Или чувство юмора ампутируется только вместе с башкой, тогда у Антса большие проблемы. Проблемы с головой. Отсутствие Марлин ощущалось так ясно, потому что Марлин больше не сидела на первой парте, не смотрела осуждающе, не была баптисткой и вообще не была. Антс еще думал, что знал бы, как все закончится, не опозорился бы так, когда они гуляли в первый раз. Дело было в феврале, холодно было жутко, а Антс был без баблоса, так что идти было некуда. Они сидели на скамейке, и Марлин была вся такая строгая и странная.
  А Антс сказал:
  - Охренеть, у тебя какая-то охрененная хрень в волосах!
  И продемонстрировал весь свой словарный запас разом, еще он мог продемонстрировать ей свой член, и они могли пойти и пожениться сразу, потому что больше Антсу было бы нечего от нее скрывать.
  - Это снежинка, Антс, - сказала тогда Марлин.
  - Ну, я ваще типа сразу не понял, потому что я тупой нищеброд, и все это время был вынужден работать на урановых рудниках, чтобы прокормить свою мать, которая хочет бриллианты и бухать шампусик каждый день, поэтому я никогда не видел снега, и это первый раз, когда я вылез на свет, и вот прямо только что глаза мои к нему привыкли, и я увидел удивительное чудо, и странное чувство охватило меня, мне показалось, будто мой словарный запас расширился вдвое, и разум мой...
  Антс сказал:
  - Все, не, не могу. Запал пропал. Ща я тебе лучше снежинку покажу. Она реально охрененная. Ты заценишь. Все заценят, когда я сделаю из нее суперзвезду среди снежинок и... Ладно, она растаяла и моя карьера продюсера типа подошла к концу. Я устал, я ухожу. О! Нет! Смотри! Еще охрененнее! Вот эту точно достану!
  Так они просидели на скамейке минут сорок, и один раз Антс случайно выдрал у Марлин ее красивую светленькую кудряшку, которая зацепилась за дурацкий перстень Антса, купленный за два евро в Роттермани. Марлин не разозлилась, и даже не посмотрела строго, как любила смотреть, и Антс счел это хорошим знаком. Так что, когда они грелись в подъезде, он ее поцеловал, получилось как-то слюняво и тупо, и в порно бы их не взяли (еще и потому, что Марлин была баптистка).
  На прощание Марлин сказала:
  - Хорошо погуляли!
  - Да ох... Ваще-то да, конечно, нивапрос.
  Наверное, Марлин сказала так потому, что она была вежливая баптистка, ведь больше они с ней не гуляли почти год. Зато в следующий раз было не так лажово. Но теперь-то Антс Алликме стоял перед кабинетом физики, как тупой дебил, потому что это больше не был кабинет физики. А Марлин Ласс и вовсе не было на свете.
  - Блин, капец, как я люблю печалиться!
  Мерле сказала:
  - Окей, только отойди с прохода, Алликме.
  - А у тебя, - сказал Антс, - чувства юмора нет, и пустота внутри.
  Майя уже была в классе, сидела на второй парте, где ей полагалось сидеть с Райни, хотя теперь-то было необязательно. Майя все еще всегда приходила вовремя, разговаривала вежливо и сидела там, где ее посадила Маргит аж пару лет назад. Вот почему Майя была больше не староста. Не хватило огонька. Не то что Сильвер, конечно. Там и эмоции, и страсть, и всякая там оригинальность! Антс не сел за последнюю парту, потому что почти всегда сидел там. Он отправился на первую, потому что там-то никогда не сидел. И потому что в жизни надо было что-то менять!
  - Э-э-э, Антс, а можно?
  - Чо тебе надо, Март?
  - Сесть с тобой. Мерле мне не разрешила с ней сидеть.
  - Типа я разрешу, да?
  Но Март выглядел как-то так жалко, что Антс сказал:
  - За мной садись. А рядом Червь сядет.
  - Но Червь же...
  - Другой Червь, дебил тупой. Самка Червя. Дама, блин.
  - Окей, - сказал Март, - окей, ладно, но я тогда за тобой.
  - Блин, да усохни ты уже, чмо. Иначе я убью тебя и всю твою семью. А, стоп-стоп, у тебя типа теперь нет семьи. Я убью тебя, и всех твоих друзей! А, ну да, у тебя нет друзей! Как я ненавижу таких людей!
  Март сказал:
  - В нашей сложной ситуации надо обращаться с другими так, как ты хочешь, чтобы обращались с тобой.
  - А может, я хочу, чтобы меня унижали и били по ребрам! Так что, Король Тьмы, закрой пасть, или я с тобой обращусь подобным образом. Усек?
  Да, пожалуй то, что Антс - смерть, было очевидно еще его папе. Мама решила завести первого ребенка, когда откинул хвост ее любимый бультерьер Шива, который жрал голубей и кусал соседей. Она научила Антса делать все то же самое и отпустила в дикое и опасное плаванье по школьной жизни.
  - Наш сын, наверное, убивает людей, - сказал папа через полгода, когда ему позвонил Лаури Мадги с последними новостями от Микка Мадги. Антс не знал, что выдумывал Микк Мадги для его родителей, а вот для самого Антса Микк придумал парочку анатомически оправданных, но не существующих ни в одном медицинском справочнике болезней. Болезни Микк выдумывал так здорово, прямо с первого класса и по сей день, что биологичка даже опасалась, что его мечты о биологическом факультете кончатся не соответствующим образованием, а каким-нибудь биологическим оружием массового уничтожения. Еще Микк мечтал провести вивисекцию, но никто не знал, что это такое, поэтому добровольцев не нашлось.
  - Эй, чмо, как твоя потенция?
  - Я не засуну в тебя свой член, Червь, не надейся. Сдохну, но не засуну.
  - Только твоего члена во мне еще и не хватало.
  - Ща сдохну от отвращения ваще.
  Антс откинулся назад, и уже было приготовился раскачиваться на стуле, пока не сдох бы от отвращения и желательно вообще, но тут вошла Маргит, Керту семенила сразу за ней.
  - Дополнительное занятие, Связь.
  - Но я же шла ровно за вами!
  - Вот именно.
  Керту села рядом с Мартом, и Антс подумал, что Мерле, тупая педовка с другого ряда раньше бесила его не больше и не меньше, чем готы и геелюбки, но теперь-то, теперь-то они с Мартом и Керту были в одной команде, а вот Мерле - не-а. Ну и хрен с ней, конечно.
  - Итак, Разрушение. В силу ряда особенностей этого метода, каждый из вас уже умеет пользоваться своей способностью. Разрушение не надо учить азам, вы делаете все инстинктивно. Но ни один из вас не умеет свою способность применять осмысленно.
  Мерле подняла руку:
  - Я умею. Я тренируюсь в свое свободное время, и уже могу разрушать мелкие объекты типа пуговиц!
  - Вены себе разрушь, педовня! Пуговицы с моей куртки свистнула, тварь!
  - Ты все равно запихал ее в подушку, придурок, зачем тебе пуговицы на ней?
  - Мои пуговицы, курица!
  - Распад, помолчи хоть минуту.
  Маргит вздохнула:
  - Так как в нашей программе в разы меньше теории, чем, например, в программе Искажения, то мы приступим сразу к практике. Первое, что вы должны запомнить - вы все потенциально опасны. Семьдесят пять процентов ликвидируемых за преступления в Центре - Разрушение по методу и Форма по объекту. О Периферии просто промолчу, там даже статистики не ведут. Если вы не хотите пополнить эту незавидную тенденцию, вам придется много работать над своей координацией. Даже самые скоординированные из вас, как Замедлитель, никогда не смогут достичь достаточного уровня, который позволял бы вам полностью управлять своей способностью. Разрушение всегда стихийно....
  Точно так же Маргит говорила и раньше:
  - Даже самые лучшие из вас не смогут избрать точные науки своей специализацией и попасть в физико-математический класс.
  Правда, тогда она всегда говорила, что кроме Мадги, конечно. Теперь-то тут Микка не было, так что никто из них не смог бы бла-бла-бла-бла.
  - Распад! Повтори, что я сейчас сказала?
  Бла-бла-бла-бла.
  - Ну типа, короче, мы ваще не сможем никогда типа управлять. Разрушение такое все неконтролируемое ваще. Стихийное.
  - Распад, я говорила о том, что сейчас боли вам следует остерегаться в первую очередь, потому что боль это универсальный триггер, ваш спусковой крючок. Первое, что вам нужно сделать - поставить ваш организм на предохранитель. Боль не должна запускать ваши способности, хотя бы до определенного предела.
  Мерле подняла руку:
  - А что, все из нас идут в полицию?
  - Не все. Этого я не имею права вам объяснять. Объяснят позже.
  Тем из них, конечно, кто этот год переживет. Вот радость-то!
  - Для начала мы выполним простое упражнение. Конечно, успешность его выполнения зависит от вашей координации, но кроме того и от вашего человеческого болевого порога и вашего терпения.
  Маргит взяла со стола учителя Тоомаса карандаш, и сказала:
  - Я буду вызывать вас по одному. Вы будете испытывать болевые ощущения, сначала просто некоторый дискомфорт. Боль будет усиливаться, но постепенно и плавно. И в то же время, как только вы попытаетесь применить ваши способности, или, тем более, уничтожить карандаш, я усилю болевой сигнал. Понятно? Мы будем делать это упражнение на каждом занятии, оно работает по тому же методу, что и опыты Павлова. Ваш организм, под организмом я подразумеваю не только ваше тело, но и вашу суть, поймет, что за попытку защититься от боли он получит болевой сигнал куда сильнее, чем тот, от которого защищался. Таким образом, подобное ощущение будет проецироваться вашим разумом и в бою, так вы будете лучше управлять собой, действовать рассудочнее, а также повысите вашу выносливость. Даже раненное Разрушение - чрезвычайно опасно именно из-за ваших первичных установок. И, да, задание не относится к Хамелеону. Хамелеон работает в связке с кем-то, ее координация пока что напрямую зависит от координации донора. Хамелеон - реципиент, она получает все свойства способности донора. Поэтому пока она не нуждается в подобных упражнениях.
  - Вот повезло-то, - сказал Антс.
  А Майя по ходу обиделась.
  Маргит покрутила карандаш в руках, как всегда крутила, раздумывая, кого бы вызвать к доске. Антс вспоминал о таких вещах, но вспоминал все реже, потому что начал привыкать к этой Маргит, эта нравилась ему еще меньше, чем прошлая, но теперь только она была реальной.
  - Разрыв!
  - А чего сразу я?
  - Без вопросов, пожалуйста.
  Было в голосе Маргит что-то неприятно-птичье все-таки. Куриное. Райни вышла к доске, вздохнула:
  - Вперед.
  Было так же скучно, как типа бой Майи и Ингмара. Сначала Райни стояла с видом самым невозмутимым, потом скривилась, как будто у нее заболел зуб, а потом взорвала к хренам карандаш и чашку учителя Тоомаса, которая все еще стояла на столе, как будто он ее просто забыл, тоже взорвала, и если бы Маргит ее не остановила, небось, и стенку бы снова атаковала. У Райни была особенная слабость к уничтожению стен.
  - Плохо, Разрыв. Одна минута двадцать секунд, - сказала Маргит, стряхнув с себя остатки покойного первого карандаша и взяв второй. Карандаш умер, да здравствует карандаш!
  - У меня ПМС!
  - Это не оправдание. Замедлитель!
  Мерле продержалась пять минут сорок секунд, да и карандаш она не уничтожила, он только слегка покрылся инеем и выглядел теперь серебристым.
  - Отлично, Замедлитель. Очень хороший результат. И не сомневаюсь, что лучший в твоей группе. Распад!
  Откликнулся Антс не сразу, потому что дурацкое название он уж точно не считал своим именем. Да он бы тупым ушлепком назывался охотнее, а кроме того это бы его лучше характеризовало.
  - Распад, быстро!
  - Ну, оукей, уговорили, вот он я.
  Антс облокотился о доску, потянулся. Чувство было неприятное, но терпимое. Еще ничего не болит, но вот-вот заболит. Когда только заболело, тоже было терпимо. Болела голова, но так у Антса и раньше бывало, когда он выкуривал слишком много сигарет или думал слишком много мыслей, и ничего он не разрушал от этого. А вот вскоре стало действительно больно, Антс смотрел на карандаш, чтобы сосредоточиться, но сосредоточиться больше не получалось. Вот тогда карандаш в руках Маргит разлетелся в труху.
  Антс еще успел подумать, что минуты две-то он точно продержался, прежде чем стало действительно больно, резко больно, остро больно и больно-больно. Линолеум у Антса под ногами пошел пузырями, лопнул, и Антс упал, но падать была фигня. Потому что дальше начался Сайлент Хилл. Антс, в общем-то, и не удивился бы, если бы вдруг оказался в Сайлент Хилле, после всего остального-то. Мозг как-то до странного ясно фиксировал картинки, а вот звуки куда хуже. Во всяком случае, Антс не слышал сирены, означающей переход в альтернативный Таллин, но сам альтернативный Таллин был. Потолок покрывался черной коркой, кое-где эта корка даже осыпалась, и хорошо бы больше попало на Маргит и Мерле, а не на Червя. Батарея, длинные трубы, которой были как позвонки странных животных, покрылась рыжей ржавчиной. Одну трубу, кажется, прорвало, но забила не вода, а какая-то гадость, вроде болотной грязи, сгнили оконные рамы, и вывалилось стекло. Антс смотрел, как отслаивались обои, и стены выглядывали, как мясо из-под кожи в фильмах ужасов, и было здорово и красиво, но очень-очень больно. Голова больше не болела, зато казалось, что все органы в брюхе превратились в бульон из крови, и Антс подумал, что позорно сдохнет, прикончив предварительно капремонт в кабинете физики.
  Антс услышал голос Райни:
  - Прекратите делать ему больно!
  - Я и не делаю. Он сам. Ему больно использовать свою способность, и чем ему больнее, тем разрушительнее результат.
  А потом Антса вытошнило кровью, и крови было много, горячей, как чай, который мама всегда ставила перед ним по утрам, забыв разбавить кипяток. Как только стошнило, стало куда легче. Мерле спросила:
  - Смотрите, если он все это сделал, то почему вас не убил?
  Вопрос был естественный и логичный, Антс и сам не знал, почему.
  - Разложение живой ткани куда более сложный процесс. Я приведу Иммуномодулятора.
  Отлично, чтобы еще Карл увидел, какой альтернативный Сайлент Хилл умел теперь делать Антс, и как Антс выблевал небось целый стакан кровищи. Зато он сорвал урок. Чувство было хорошо знакомое и всячески уважаемое, а чувств таких в последнее время становилось все меньше.
  ***
  Уку Эсна, код способности: Искажение Сути, название способности: Заменитель
  - Ну все, - сказала Хреновина и высунула язык, - не выношу телячьих нежностей!
  И Уку не сразу понял, что плачет уже в своем собственном теле, а не в теле папы Микка Мадги. Уку обхватил себя за плечи, поежился, все еще не веря даже, что вернулся.
  - Хватит лапать Уку, вы, изврат! - сказал Кристиан.
  - Крисик, изврат уже здесь, но по-прежнему к твоим услугам, - сказал Лаури Мадги из собственного тела. - Инцидент исчерпан.
  Но Уку-то знал наверняка, что инцидент не исчерпан. Плакал Уку, конечно, больше от радости, что вон они, его тощие бицепсы при нем, и острые ребра, и дрожащие колени, и все веснушки, и даже проклятые торчащие уши, все на месте. Но еще и от боли. Сначала ощущение было такое, как будто Уку проглотил огромный рыболовный крючок, а потом кто-то (Лаури Мадги) стал сматывать леску, даже не замечая, что выдирает куски из Уку.
  Папа часто брал Уку на рыбалку, правда, только до тех пор, пока домой не провели Интернет, и папа не разочаровался в мужских качествах своего сына. Но все тонкости Уку помнил еще очень хорошо, и отлично мог представить, что именно чувствует рыба, когда ее подсекают. Когда крючок рвется из рыбы, утягивая за собой куски ее же тельца. Куски личности или внутренних органов, Уку не был уверен точно, а по ощущениям было не разобрать. Было слишком больно. А когда Уку забился, как рыба, вытащенная на крючке из воды, то понял, что бьется уже вне собственного тела. И лучше бы не понимал. Ничего хуже не могло быть, чем осознавать себя, Уку Эсна, толкиениста, ролевика и хорошиста, играющего в Линейке за светлого эльфа, а в Варкрафте за Альянс, посреди пустоты за окном. Вернее, Уку думал, что ничего хуже не могло быть, пока не попал в тело Лаури Мадги. Плакать Уку начал сразу, но никто не понимал, что просится он не обратно домой, и даже не обратно в свое собственное тело, а хотя бы обратно в пустоту.
  Потому что там было просто страшно, а здесь все было настолько чужое, неприемлемое, неправильное... Существовать в теле Лаури Мадги было примерно так же логично, как задышать на дне Балтийского моря, искупаться в пустыне Сахаре, а потом позагорать в Антарктиде. Уку затрясся, и упал бы, не поддержи его сразу с трех сторон. Ингмар, Эрика и Тиит. Уку даже удивился, что рядом не оказалось его лучшего друга Вольмера Калласа, который играл в Линейке за темного эльфа, а в Вакрафте - тоже за Альянс.
  - А нет, извините, дети, все же, досадный инцидент не исчерпан, не могу вас так просто отпустить на большой перерыв.
  Уку взвыл бы еще при первом звуке ненавистного голоса, но Ингмар зажал ему рот рукой.
  - Тихо, тихо, Уку, сейчас станет легче, тихо, только не ори, не зли его... Уку бы и рад был поддаться гипнозу сельского Дэвида Блейна, но Ингмар забыл самое главное - в глаза смотреть. Не сработало.
  - Итак, если вы все еще помните нашу договоренность, то мне необходим виновник торжества.
  - А что вообще случилось? - спросила Ева. - Вы что, не прикалывались, когда говорили, как Уку?
  - Наполнение, а еще я не прикалывался, когда обещал тебя убить собственными руками на распределении! Вон! Вернись в класс!
  - Вот не надо кричать на меня. К тому же, уже перерыв.
  Ева осталась в коридоре, и Уку слышал, как она рассказывала Хреновине, что ничего такого у них на уроке не было: Кристиан все время пучил глаза в одну точку, зато она успела подпилить ногти. Какая же Ева была симпатичная и добрая девчонка. На самом деле, все девчонки казались Уку добрыми и симпатичными, хотя иногда они его дразнили, а все парни казались Уку веселыми и интересными, хотя иногда они его и поколачивали. Но Уку был не злопамятный.
  - Дети, я жду. Кто это сделал?
  Ингмар убрал наконец ладонь со рта Уку, но поддерживать его не перестал. Ингмар сказал:
  - Я.
  И принялся буравить взглядом пол. И тут же почти одновременно с ним сказала Эрика:
  - Нет, это я сделала. Случайно.
  Юта зашипела и хотела было ткнуть ее ногтем в бок, но попала в Уку. Наверное, было больно, но за всей остальной болью Уку тычка и не заметил. Тогда Юта сказала:
  - Нет! Это Микк! И я могу доказать! У меня есть записка...
  - Вайоминг, ты рехнулась? - сказал Тиит. - Да ты сама это сделала!
  И тогда сказал Сильвер, как всегда, очень нормально:
  - Это Куня сделал. Я видел!
  - Вы опять называете друг друга по именам!
  Рядом с кабинетом литературы, который теперь превратился в кабинет Созидания, стояла училка Маргит. По коридору, откуда она пришла, кружили мелкие перья, как будто ошалевшая кошка растерзала там с десяток голубей.
  - Что у вас, Маргит?
  - У нас - Распад, - вздохнула Маргит так, как говорила обычно, когда Антс Алликме срывал урок.
  - Что с ним?
  Училка Маргит даже не удостоила Микка ответом, выволокла из класса Созидания, бывшего класса литературы, Карла и понеслась с ним обратно. Уку видел, как одновременно, как по команде, побелели Микк, Тиит и Ева.
  - Так, Искажение, а у нас с вами приступ тупости. Виновного, стало быть, нет?
  - Я же вам говорю...
  - Молчать, Модератор! Наказание получают... - Лаури Мадги сделал вид, что задумался, а потом начала перечислять, загибая пальцы, - Ось, Таймер, Калейдоскоп, Ластик, Модератор, Дополнитель, Функция Случайного Выбора, и, конечно же, Чистые Искажения Сути, оба. А да, чуть не забыл, и ты, Заменитель.
  - А он-то за что? - спросил Тиит.
  - Его даже на занятии формально не было! - сказал Микк.
  - Значит, за прогул.
  Уку ткнулся носом Эрике в плечо, хотя для этого ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое, и заплакал.
  - Сегодня, сразу после дополнительных занятий все собираются в актовом зале. Все, не только Искажение. Думаю, первому наказанию не повредит немного публичности. До встречи.
  И только когда Лаури наконец ушел, Уку подумал, что может быть, только может быть, но присутствие Уку в его, Лаури, собственном теле могло тоже здорово его напугать. Уку заплакал еще сильнее. Нет ничего хуже, чем напугать столь могущественную крипоту.
  - Уку, б-брось, не п-переживай, - сказала Эрика, заикаясь еще сильнее, чем обычно. - Ничего т-такого особо ужасного он нам не сделает. Вот, смотри, я очки твои нашла, а то на них наверняка бы наступили.
  Эрика погладила его по голове, очень неловко, как будто не зная толком, как это делается. Спасибо, что хоть очки надеть на него не стала пытаться.
  - Не убьет же он нас, - сказал Вольмер без особой уверенности, избегая почему-то смотреть на Уку. - Да, Микк?
  Но Микка рядом уже не было. Как и Евы с Тиитом.
  - Да отцепись ты, Вайоминг, - вопил Кристиан, - там мой лучший друг, с ним что-то случилось!
  - Я просто хочу знать, как вы занимались! На что похоже Созидание?
  - На гигантский мозговой запор, курица!
  - Которым закрывают двери?
  - Нет, от которого просраться не можешь!
  Кристиан наконец вырвался и побежал за остальными. И хотя Антс Алликме частенько наставлял Уку синяки и говорил всякие ужасные вещи, и даже поклялся передушить всех его хомячков, Уку все равно испугался. Хомячки были очень далеко, в другом Таллине и в безопасности, а Антс совсем рядом и с ним случилось что-то ужасное. Но волноваться об Антсе, думать об Антсе и идти с остальными проверять, как он там, не получалось. Во-первых, ноги не держали. Во-вторых, от мыслей о хомячках Уку перешел к мыслям о папе, который разочаровался в мужских качествах своего сына, но на каждый праздник приносил в дом новые лицензионные диски с играми и просил показать, что же там такого интересного. И к мыслям о маме, которая пекла классные пироги, рассказывала классные истории, и вообще была классной настолько, насколько может быть классной девчонка и мама. И, конечно же, хомячки. Дарт Мол, Мара Джейд, мастер Йода (раньше его Уку иногда красил зеленкой, вернее будет сказать: зеленкой иногда красил раньше) и семь имперских штурмовиков, которых Уку звал по цифрам. Имперский штурмовик один, толстенький, Имперский штурмовик два, начавший с левого бочка лысеть, и еще пять персиковых и ни чем не примечательных Имперских штурмовиков. Папа говорил, что ненавидит хомячков, в особенности Мару Джейд, которая была очень свободолюбивой и часто сбегала из клетки, и грозился сделать маме из них шубу. Но на самом деле, Уку пару раз видел, как папа тайком (с его точки зрения, конечно) с ними игрался и даже болтал. Мама хомячков любила, говорила, что пока они живы, она не теряет надежды, что муж добудет ей шубу получше. Хотя бы из кошек, говорила мама.
  Уку ткнулся носом в водолазку Эрики и продолжил плакать. И не сразу понял, что это уже не Эрика: ткань была почти сухая, а Эрику Уку уже всю обрыдал.
  - Эй, Уку, ты вообще идти-то можешь?
  - Что-то я как-то не думаю. Извините.
  Ингмар переглянулся с Эрикой.
  - Я п-помогу.
  И тогда случился с Уку самый худший позор, какой только можно представить. Село и девчонка его понесли: Ингмар держал под мышками, а Эрика аккуратно, бережно почти тащила за ноги. Хорошо хоть, что их комната, бывший кабинет математики, была на том же этаже. И хорошо, что там никого не было, все, небось, побежали смотреть, что с Антсом. И Вольмер тоже, и Уку его отлично понимал, нисколько не винил. Уку был даже рад, что Вольмер сможет ему потом рассказать, что же там творилось.
  Ингмар устроил его на одеяле из занавески и подушке из курточки и еще добавил свою.
  - Я пойду тебе возьму таблеток. А то мы уже обед провтыкали.
  - Возьми и мои, п-пожалуйста, - сказала Эрика. - А я с ним п-побуду.
  Блин, с ума сойти, Эрика, симпатичная девочка, которая сидела с Меелисом и дружила с Меелисом, и которая, если верить Роланду, нравилась самому Микку Мадги, решила с ним, с Уку, эльфом и воином Альянса, посидеть. А Ингмар, который гулял с Майей Ярви, и которого уже почти приняли в компашку Антса Алликме (четыре голоса 'за': сам Антс, Ева, Райни и Карл, три остальные, соответственно, против), собирался взять за него обед.
  - Ингмар!
  Уку так хотел успеть сказать ему кое-что важное, так подскочил с подушки, что ударился об Эрику.
  - Извини, Эрика... Ингмар! Я... Извини, что я столько раз дразнил тебя селом! Я такой идиот! И извини, что не дал тебе списать на английском! Мне Вольмер запретил! И за информатику извини...
  - Уку, успокойся. Это что, все, в кого Лаури вселяется предаются этой... как ее...
  - Н-ностальгии?
  - Точно!
  Уку был уверен, что когда Ингмар выходил из класса, он смеялся. Но вот Уку было не до смеха. Уку снова вспомнил про Лаури, про рыболовный крючок, про пустоту и про самое ужасное, конечно же, что потом было, тоже вспомнил.
  Эрика потеребила его предплечье:
  - Слушай, ты не обижайся на Ингмара, он н-не очень шутит, и еще... Лаури в него никогда не... ну, п-понимаешь?
  - Понимаю.
  А вот в Эрику - да.
  В Эрику, в Кристиана, в Майю и в Вольмера. Уку не решился спросить Вольмера, потому что он и без того страдал после попыток разбудить в себе Китти Прайд.
  - Эрика, извини, а можно я что-то спрошу?
  - П-про Лаури?
  - Если не хочешь - не отвечай.
  Эрика Йаагер и так сделала для него столько, сколько Уку и ждать не мог. Эрика Йаагер его, черт побери, несла! Наверное, теперь Уку как честному человеку нужно будет на ней жениться. Интересно, а крипоте можно жениться? Интересно, а можно как-нибудь изловчиться и не стать крипотой? Хотя если бы только можно было бы вырваться отсюда, Уку бы тогда с радостью женился и на Юте Ильвес, и на Мерле Трасс и даже на том ужасном типе с розовыми бровями, по которому фанатела Керту Кисса, и по которому нельзя было понять, мужчина он или женщина.
  - Я отвечу. Только извини, это мерзко. Очень мерзко.
  - Да еще бы.
  - Нет, Уку, совсем мерзко. П-примерно как на уроках сексуального воспитания.
  - Он что...
  - Нет, нет, нет! П-просто, понимаешь... ну ты же видел в рекламе... - Эрика покраснела, но сказала внятно, и не понижая голос: - тампоны?
  Уку тогда покраснел тоже.
  - В общем, это очень неприятная штука, и если им неправильно воспользоваться, будет еще неприятнее. Так вот, я почувствовала саму себя тампоном тогда. Которым очень неправильно воспользовались, от которого больно...
  - Ему?
  - Нет, мне. И который вот-вот выпадет. Понимаешь, одно его неловкое движение - и я бы выпала. Не знаю, куда.
  - Я... - Уку зажмурился, покраснел так, что щекам стало почти больно. Отчего-то сказать то, что он собирался сказать, сейчас показалось ему еще более неприличным, чем беседовать с девчонкой о тампонах. - А я выпал.
  К счастью, тут вернулся Ингмар.
  - Я принес вам воду в пробирках, не знаю, ничего лучшего не нашел, все чашки, кажется, уже того, разрушены.
  Ингмар шутил очень неуклюже, но очень старательно, и Уку с Эрикой улыбнулись.
  - Надеюсь, ты их хорошенько вымыл, - сказала Эрика. - Не хотелось бы пообедать кислотой или щелочью.
  А Уку подумал тогда, что может, это было бы не так и плохо. Как Марлин - бах и отмучился, и уже не нужно выпадать из собственного тела, глотать рыболовные крючки, вслушиваться по ночам в шаги Ликвидатора, а днем учиться какой-то стремной чуши.
  Уку вздохнул. А не учиться стремной чуши - значит, добровольно лишиться шанса вернуться домой.
  - А что т-там с Антсом?
  - Ну, как я понял, сначала Антс заблевал кровью кабинет физики, потом их с Карлом забрали к директору, и кабинет директора заблевал кровью уже Карл. По-моему, Маргит и Лаури на него ругаются.
  Ингмар протянул Уку целых три таблетки вместо обычных двух.
  - Это тебе Лаури передал, говорит успокоительное в качестве извинений.
  - Хорошо хоть не к-комплиментов.
  - Слушай, только знаешь, Уку, я бы не стал его пить на твоем месте. Уку заворожено кивнул.
  - Тебе уже и так полегчало. Ты успокоился. Ты очень, очень спокойный.
  Уку снова кивнул, не отрывая глаз от глаз Ингмара. Сработало. Таблетку от Лаури Уку засунул под подушку: просто на всякий случай. А потом прозвенел звонок. Пора было бежать в спортзал, на дурацкие занятия по дурацким базовым навыкам. Опоздали они очень сильно, потому что бежать Уку никак не мог, но Маргит еще не было. И Карла с Антсом тоже. Но Уку больше о них не волновался, и об опоздании не волновался тоже. Наверное, Ингмар немножко с ним перестарался: ощущение было такое, как будто Уку проглотил упаковку ваты, и теперь внутри мягко-мягко, но как-то глухо. И спокойно, конечно, но не так, как бывает спокойно, когда все хорошо, а как-то неправильно. Искаженно спокойно.
  Уку не очень понимал, что у него спрашивает Вольмер, и что это за девайсы стоят в спортзале и куда делась волейбольная сетка и корзины для баскетбола. Не волновала Уку и мысль о том, что загадочное и от того более ужасное наказание с каждой минуткой все ближе. Наказание так наказание, а Уку бы проглотить еще немного ваты, из той упаковки, что в него запихнул Ингмар, а то в носу щекотно. Училка Маргит опоздала еще минут на десять, но зато привела с собой Антса и Карла, и с виду они выглядели вполне целыми. Уку обрадовался, конечно, вместе с остальными, но больше для виду.
  Его ничего не волновало.
  Девайсы посреди зала оказались усовершенствованными приборами из кабинета физики, один добывал ток, второй был чем-то вроде волшебного паяльника и плевался огнем, а вот третий был каким-то непонятным. До конца урока Уку так и не понял, что этот третий прибор делал, но все, кто с ним работали, вышли с синяками на лице. Наверное, прибор дрался. Сквозь вату Уку услышал, что тема сегодняшнего урока - скорость. Навык назывался скорость, но явно был не той, которая равна частному от пути на время. Скорость тоже определялась их баллом за силу, это Уку еще запомнил. А вот как эту самую скорость повысить, или как ею хотя бы пользоваться, Уку так и не понял. Помешала вата, которой его так щедро накормил Ингмар.
  Под конец занятия, задумчиво разглядывая обожженную руку (и это его тоже не волновало), Уку подумал, что может и стоило выпить таблетку от Лаури. Уку рассматривал ожоги и слушал, как Маргит оглашает лучшие и худшие результаты. Первое место по скорости разделили Райни и Ингмар, у них вообще не было никаких увечий, только немного золы на щеке у Райни, кажется, она сожгла рукав. Остальные были разной степени помятости. У Кристиана стал красным нос, как будто он слишком долго лежал на пляже, но он еще дешево отделался. Март выглядел так, как будто многократно бился головой об стенку: глаза, красные от лопнувших сосудов, а не как у вампира, которым Март хотел бы стать, искусанные до крови губы, здоровенная, наливающаяся синим гематома. Тиит, стоявший рядом, а заодно, судя по виду и форме синяка, обзаведшийся третей щекой, сказал Уку:
  - Зато теперь можно не бояться наказания, каким бы оно не было.
  Было видно, что говорить Тииту больно, но он все равно говорил. Хотел, значит, приободрить. Уку был бы ему благодарен, если бы только его так не волновало. Не парило. Вообще. Странно, что те, кто получили худшие результаты, выглядели далеко не хуже всех. Но смешнее уж точно. Еще странно, что худшие результаты были у Майи Ярви и Микка Мадги, которые обычно не получали ничего, кроме пятерок и похвал. Маргит пояснила, что самые слабенькие работали с самым безопасным прибором, тем, который генерировал ток, и вот, мол, результат. Волосы у обоих стояли дыбом: Майя стала похожа на женственного Джимми Хендрикса, а Микк, ну Микк стал похож на человека, у которого волосы дыбом. Наверное, зря он все-таки отращивал это дурацкое каре. Уку бы пожалел, что худший результат не у Марта, уж больно смешно должен был бы выглядеть его готичный черный и прилизанный хвост, вставший дыбом, но Уку слишком не волновало и не парило. Маргит сказала, что понятия не имеет, когда пропадет эффект. И выглядела при этом крайне довольной. Маргит обрела когти и перья, но чувство юмора у нее осталось прежнее.
  - Эй, Уку.
  Вольмер дергал его за рукав, а больше в спортзале никого и не было. Даже приборов.
  - Пошли, Уку, мы уже и дополнительное отсидели. Уку, прием, Земля вызывает Звезду Смерти!
  Уку не засмеялся. Уку не парило.
  - Слушай, ну ты чего? Нам пора... в актовый зал.
  Уку понял, что Вольмер хотел сказать наказание, но испугался. А Уку вот не парило.
  - Да ну что с тобой такое?
  Вольмер не выглядел и вполовину таким взволнованным и заботливым, как Эрика и Ингмар, но Уку не парило.
  - Наказание, - сказал Уку, - так наказание.
  - Ты что, блин, Джеймс Бонд?
  - Только если Шон Коннери, - сказал Уку.
  - Ну уж, конечно, не Дэниэл Крейг!
  Вольмер потащил его в актовый зал, и ругался и чертыхался он куда больше, чем следовало. Наверное, Вольмер просто боялся. Ингмар-то не сделал ему так, чтобы его не парило. В зале было тихо, когда они пришли, а потом стало еще тише. На сцене, ровно на том месте, где обычно раньше стояла директриса, стоял Лаури Мадги.
  - Извините, - начал Вольмер, и слышно было, как дрожит у него голос. И сам он дрожал. Но Лаури только махнул рукой, кажется, еще и улыбнулся, но с большого расстояния Уку не рассмотрел. Да его и не парило.
  - Проходите, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. Хотя нет, все же чувствуйте себя лучше как подобает. Как на торжественном событии.
  Уку и Вольмер сели в последнем ряду, где уже устроился Антс со всей своей компанией. Как будто отдаленность их места от сцены до сих пор означала их крутизну.
  Уку слышал, как Антс сказал Кристиану:
  - Я думаю, в него Хреновина вселилась. Раз это теперь типа модно.
  - Тренд! - засмеялся Кристиан.
  - Нет, Зодчий, ты для торжественного события ведешь себя слишком буднично. Слишком глупо.
  - Извините, - потупился Кристиан.
  - Полагаю, многие из вас все еще настроены враждебно. Полагаю, что после нашей сегодняшней внеплановой встречи вряд ли кто-нибудь сменит враждебность на чувства, подобные тем, которыми пылает наш Замедлитель. Но оно и к лучшему, для меня, по крайней мере. Перед тем, как перейти к основной программе нашей встречи, разрешите пожилому человеку рассказать вам две важные вещи.
  Неудивительно, что желающих что-либо ему запрещать, не нашлось. Уку долго не мог понять, что с его стулом, пока не увидел, что это Тиит трясется так, что ходуном ходил весь ряд кресел. Жалко, что Ингмар не смог сделать так, чтобы не парило всех.
  Потом Уку услышал, как Микк Мадги шепчет Тииту:
  - Время тянет. Нарочно.
  И впервые голос Микка Мадги, который придумал спать при Ликвидаторе, и который запросто болтал с Марлин, когда она была уже чудовищем, а не баптисткой или мертвым чудовищем, звучал испуганно. Даже сквозь всю ту вату, что торчала внутри Уку, а ее не уменьшалось, а только прибывало, Уку расслышал этот испуг. И удивился бы, но его не парило.
  Лаури сказал:
  - Первое, дети, это враждебность. Враждебность, знаете ли, делает вас уязвимее. Концентрируя все свои силы, все свои мысли на враждебности, все свои желания на том, как бы меня или Маргит задеть, мечтая только о мести и засыпая с мыслями о кровавой расплате, вы делаете себя уязвимее.
  - Почему? - спросил кто-то с первого ряда, в ком Уку с трудом узнал Майю Ярви. И не в вате было дело. Мечтавшая о мести Майя Ярви была еще более странной, чем напуганный Микк Мадги. Наверное, вся их проблема была в том, что они хватанули слишком большую порцию тока сегодня.
  - Потому что вы становитесь открытыми. Эмоции - как шахматы, дети. Если выстроить всех пешек вокруг короля, вы откроете другие фигуры... Хотя, нет, никогда не был силен в развлечениях для логиков. Слушайте сюда. Скажем, если вы случайно, ну, по ошибке, с кем не бывает, придете в школу голыми, и начнете прикрывать причинные места ладонями, то все остальное тело останется таким же обнаженным, каким и было. И уязвимым.
  - Как он сказал? - заржал Антс. - Какие места?
  - А если есть причинные места, то есть и беспричинные? - спросил Кристиан.
  - Нет, но сейчас не об этом. Надеюсь, сравнений вам достаточно, чтобы понять, о чем я. Вы полностью открыты. Каждый из вас, озлобленных, агрессивных и упрямых подростков, для моей способности - находка. Так что продолжайте дальше в том же духе, и мы с вами поладим.
  Лаури устало вздохнул, сделал вид, что утирает пот со лба. Только фишка была в том, что он не дышал, не потел и уж, конечно, не уставал.
  - Если бы вы знали, какой тяжкий труд эти публичные речи. Еще совсем немного и наконец займемся тем, чем вам всем уже не терпится заняться, правда? Никто не ответил.
  - Хочу сделать небольшую ремарку специально для вас, озлобленных подростков, которые думают, что стали жертвами изощренного садизма. Напротив, дети, в том наказании, что ждет десятерых из вас сегодня, нет ничего от садизма, и поверьте, наказание не принесет мне ни малейшего удовольствия. Впрочем, по сути это и не наказание толком. Уже месяца через три вы вспомните сегодняшний день с благодарностью.
  Кто-то ойкнул, кто-то испуганно выдохнул. Остальные молчали.
  - То, что я сделаю с десятью из вас сегодня, скорее акт милосердия, чем наказание. Мало кто благодарит акушера, работенка грязная, не из приятных; но никто из вас не родился на свет без его помощи, правда?
  И опять никто не ответил.
  Антс прошептал:
  - Ничего не понял ваще.
  - Что и неудивительно, Распад. Но сегодня тебе понимать и не нужно, сегодня ты, скорее гость, чем непосредственный участник действа. А вот твоего друга Таймера я попрошу подняться ко мне на сцену.
  И Уку увидел, как Тиит вздрогнул, как прошептал одними губами: 'Уже?' и как остался на месте.
  - Почему он первый? - спросил Микк и вцепился в предплечье Тиита так сильно, что, наверняка, оставил синяк.
  - Потому что твой отец сглупил, когда составлял список в журнале. Вы уже с новыми именами, но в прежнем порядке, а переписывать мне лень. Таймер, пожалуйста, проходи, не стесняйся.
  И тогда Уку, которого не парило вообще, что он будет через двух человек на сцене тоже, сообразил, на что это похоже. На конкурсы в караоке-ресторане. Уку был однажды на таком с родителями, когда у кого-то из их сумасшедших друзей был день рожденья. Именинник записал гостей в определенном, только ему известном порядке, и вызывал всех петь песни. И каждый старался спастись, как мог: мама Уку сбежала в туалет, а папа пытался улизнуть, чтобы покурить, но был застигнут на выходе, и ему пришлось петь.
  - Таймер, иди сюда.
  Тиит вцепился в подлокотники кресла, и Уку совсем не был уверен, что он сможет сам разжать пальцы.
  - Я могу пойти перед ним?
  - Извини, ребенок, порядок есть порядок.
  Уку не слышал, что Ева прошептала Тииту на ухо, но он вдруг заулыбался, тряхнул головой и пошел. Как на эшафот, подумал Уку, но его все еще не парило. В конце концов, даже если Лаури Мадги станет отрубать им головы, то у Уку внутри столько ваты, что ему все равно не страшно. Он не истечет кровью, а только ватой.
  Какая чушь. Уку так увлекся рассуждениями про вату, что прослушал, кажется, что-то важное.
  - Ну же, Таймер, это ведь совсем немного. Всего одно воспоминание, и тебе стоит найти его побыстрее. Иначе я найду его сам.
  - Чего это он? - спросил Уку Вольмера. Вольмер шикнул и не ответил. Тогда Уку набрался смелости и спросил Антса.
  Антс сказал:
  - Ваще я не очень понял, но кажись, папашка Микка хочет украсть у вас по воспоминанию. И он разрешает выбрать самим, какое.
  - Ладно, немного облегчу тебе задачу. Все-таки первопроходцу сложнее сориентироваться. Воспоминание не должно быть негативным, я же не психотерапевт, дети, я должен хотя бы создавать видимость наказания. Воспоминание не должно быть незначительным, иначе какой смысл вам его терять? И, наконец, воспоминание должно быть личным, иначе... вспоминаем причину из предыдущего предложения. Таймер, ну как? Полегчало?
  Тиит был слишком далеко, а Уку слишком не парило, чтобы рассмотреть, полегчало ему или нет. Но почему-то Уку был почти уверен, что нет.
  - В таком случае вот тебе еще немного мотивации. Если я буду искать воспоминание сам, поверь, я не ограничусь нейтральной историей о счастливом праздновании твоего десятилетия, тем более, если мне не изменяет память, оно и не было особо счастливым, потому что многоуважаемая мадам Лейн Брайер имела несчастье...
  - Хватит. Я... я выбрал!
  Выкрикнул Тиит с той же интонацией, с какой выкрикивал обычно что-нибудь не в тему, но сейчас никто не засмеялся.
  - Мне было семь, я закончил первую четверть на одни пятерки, и в первый день каникул мама...
  - Таймер, милый, ну зачем же рассказывать? Достаточно просто подумать.
  ... мама отвела его в Морской музей, потому что в дни школьных каникул вход туда был бесплатный, и у мамы было хорошее настроение, потому что вход для Тиита был бесплатный, и в ответ на заявление Тиита, что он хочет стать моряком, она даже рассказала, что какой-то их двоюродный дедушка был моряком и идиотом, и что с такими оценками Тиит может рассчитывать и на что-нибудь получше...
  Лаури Мадги щелкнул пальцами.
  - Вот и все. И стоило ли так волноваться?
  - А что я... что теперь?
  - Ничего, Таймер. Садись. Дополнитель, ждем тебя.
  Тиит выглядел таким потерянным, что едва дошел до последнего ряда, девочки кинулись его обнимать. Кристиан снова и снова спрашивал его, как он, твердил два слова, как заклинание, которое могло бы вернуть все обратно.
  Но отчего-то Уку знал, что обратно вернуть не получится ни одно воспоминание, и что Тиит потерял что-то гораздо большее, чем просто память о приятном осеннем дне. И отчего-то память об этом приятном осеннем дне перешла не только к Лаури, но и к нему самому, Уку Эсна, который не имел ни малейшего отношения к происходившему на сцене. Или имел? Уку не парило.
  ... Приятный осенний день, третье сентября две тысячи одиннадцатого, первый выходной, Роланд стоял в парке, терпеливо ждал. Сжимал букет обеими ладонями, и ладони были такие влажные, что на упаковке уже расплылись темные пятна. Девочка из девятого, Лииза, обещала придти еще пятнадцать минут назад, но Роланд был даже рад, что она опаздывает. Роланд волновался так, как даже на экзамене по математике не волновался. Листья падали, падали и падали, и парочка осталась у Роланда на макушке, как приклеенная. А потом Роланд понял, что Лииза не придет, и охватившее его ощущение облегчения было ни с чем не сравнить. Роланд вручил помятый букет сидящей на скамейке бабуле, и вприпрыжку унесся прочь.
  Лаури Мадги щелкнул пальцами.
  - Ох, юноша, если это было приятное воспоминание, то я боюсь даже предположить, каким оказалось бы неприятное.
  - А? - спросил Роланд, так, как будто не стоял на сцене перед Лаури Мадги и не был полностью в его власти. Так, как будто не очень понимал вообще, где он.
  - Ничего. Но садись, бестолочь. Заменитель.
  Уку надеялся, что вот бы Лаури оговорился и вызвал Мерле, подумаешь, какая разница, всего пару букв. Но Лаури не оговорился. Наверное, он был монстр настолько, что никогда не заговаривался. Уку зашагал к сцене на ватных ногах. Весь он состоял из ваты, и как бы он лихорадочно не перебирал воспоминания, ничего годного, кроме ваты ему в голову не приходило. Будь что будет, решил Уку, настолько его не парило. О чем первом подумаю - того и лишусь. Уку стал на сцене, посмотрел на Лаури Мадги и вдруг разом проглотил едва ли не половину защищавшей его ваты. Крючок, крючок, рыболовный крючок внутри, Уку слишком хорошо запомнил ощущение, чтобы его не парило.
  - Нет, Заменитель, не подойдет. Воспоминание не из приятных, согласись?
  - Извините, - сглотнув, сказал Уку.
  Рыболовный крючок. Рыбалка. Уку подумал про свою самую первую рыбалку, когда он сначала чуть не перевернул лодку, а потом перевернул банку с червями, и они все разбежались. А папа его все равно не ругал, они нанизали кусочки белой булки на крючки и удили до умопомрачения, и все равно ничего не поймали, но папа не...
  Лаури щелкнул пальцами.
  Папа не что? Ощущение было мерзкое, как когда что-то крутится на языке, название песни там или имя актера, такое знакомое, такое простое, куча вариантов в голове, а все не то. И, кажется, что вот-вот вспомнишь же!
  - Не вспомнишь. Присядь, Замедлитель, отдохни. И ты, Ластик, тоже присядь.
  - Но п-почему?
  - Сегодня прекрасная половина класса Искажения проявила две полярных, но удивительно разрушительных черты. Ластик, ты у нас слишком милосердна, а ты, Калейдоскоп, слишком бессовестна. Вы наказали себя сами, и, что примечательно, в равной степени. По крайней мере, на сегодня.
  Антс заржал:
  - Да вы просто бабам подсуживаете!
  И заржал Кристиан, и заржал Тиит, который всего пару минут назад выглядел как человек с амнезией. Уку проглотил еще немного ваты, и засмеялся вместе с ними. В последнем ряду не смеялись только Вольмер и Микк, но и неудивительно.
  А потом Лаури улыбнулся со сцены, и все замолчали.
  - Ось.
  Ось, Вольмер Каллас, лучший друг ушел терять что-то очень хорошее и очень важное, даже не обернувшись. А Уку так хотел сказать ему хоть что-нибудь, хоть как-то помочь. Потому что потихоньку, по чуть-чуть, но Уку начинало парить.
  А Вольмера парило только то, выиграет ли его гильда в Линейке и Альянс в Варкрафте. Лаури поморщился, щелкнул пальцами довольно быстро, Уку даже не успел рассмотреть, что именно Вольмер выиграл, только подмигнуло окошко скайпа, наверняка, кто-то из Альянса или гильды уже поздравлял...
  Лаури снова щелкнул пальцами.
  - С некоторыми ограниченными личностями работать одно омерзение. Утешь старика, Модератор.
  - Вы же не...
  - Нет, Модератор, только не опять! Ты что, рассчитываешь взять меня измором? Я блокировал, блокирую и буду блокировать твои способности, пока существую!
  Ингмар вздохнул и подумал, как впервые увидел Майю. Было первое сентября, полвосьмого утра, все были очень нарядные и очень чопорные, и только Антс с Кристианом были как всегда, потому что успели уже где-то по дороге выпить. Ингмар подумал, что новая школа ему не очень нравится, и думал об этом упорно и долго, пока обалденно красивая девочка с обалденно большим букетом роз, которые обычно не дарят учительницам, не подошла к нему, не сказала, что староста и не спросила, как его зовут. Ингмар ответил...
  - Трогательно, - Лаури щелкнул пальцами. - Жаль даже, что в это время мы с ребенком и Лайлой Алликме курили за школой. Иди, садись. Ребенок, а ты уже тут? Что, навык Скорости пошел тебе на пользу? Хотя нет, если судить по твоей новой прическе...
  - Хватит, ты отвлекаешься.
  - А ты уверен, что выбрал? Может, лучше день, когда ты окрестил Калигулу Калигулой? День, когда мы с тобой помирились после твоей эскапистского подвига? Или тот великий день, когда вы с мамой наконец нашли общий язык? Или день, когда твоя репетитор по французскому...
  - Хватит. Пожалуйста.
  Микк изо всех думал про какую-то яичницу Брежнева. Уку понятия не имел, откуда он знает, о чем думает Микк, и уж тем более не хотел знать, о чем думает Микк.
  Но Микк думал о яичнице Брежнева, яичнице из двух яиц и с тремя сосисками, две из которых изображали брови, а третья - рот. Еще был кетчуп, которым его папа изображал кровь и символ падения советской власти. А еще были отварные броколли и отварная телятина, которые мама оставляла Микку на обед, и которые папа выкидывал в мусорный ящик соседей, чтобы замести следы.
  - Да уж, накормить тебя всегда было проблемой, - Лаури щелкнул пальцами, и на какую-то секунду Уку показалось, что выглядит он не менее потерянно, чем Микк. Наверное, это потому, что они просто похожи.
  - Так, кто тут у нас остался?
  Хреновина порывалась выйти вместо Меелиса, но Эрика и Майя ее удержали.
  - Функция Случайного Выбора, ты все еще не ощущаешь мук раскаянья? По твоей вине уже шестеро человек лишились приятных, занятных и даже аппетитных воспоминаний.
  Хреновина сказала с места:
  - Не пойман - не вор. А вот на кое-ком шапочка-то горит! Купальная шапочка!
  А Меелис не сказал вообще ничего. Он вообще выглядел как-то неважно. Чем лучше и оживленнее выглядела Хреновина, тем бледнее и больнее выглядел он сам. Меелис подумал про какое-то темное, прокуренное и забитое народом место, и Уку думал вместе с ним, и видел все четко-четко, хотя и не должен был.
  - У вас три минуты, - сказали Меелису.
  - Но у нас две песни, - сказал Меелис.
  - Ваши проблемы.
  Жахнули ударные, Меелис подхватил аккорд, а солистка взвыла так яростно и самозабвенно, что песен они сыграли не две, а четыре, и отпускать их не хотели.
  - Какая травма для моего слуха и для моего эстетического восприятия, - сказал Лаури и щелкнул пальцами. - Изыди, панкующее чудовище.
  В проходе Меелис налетел на Куннара и упал бы, не поддержи его Хреновина. А Уку до последнего был уверен, что Хреновина бестелесная.
  - Ну что, толстый юноша, удиви меня. Постарайся не дарить мне воспоминания о еде. Куннар хмыкнул. Куннар вспомнил ресторан. Вспомнил, что приступать ему разрешили в тот же день, сразу после собеседования, и что было ужасно: Куннар налетал на столики, путал заказы, слышал смешки вслед, все, считай, как в школе. Но вечером были чаевые, и это было главное...
  - Какой удивительно непоэтичный класс мне попался! - вздохнул Лаури. Щелкнул пальцами. Но щелчка Уку уже не услышал.
  Уку не понимал, как он ухитрился все это увидеть и запомнить, но его парило, парило, парило! Вата исчезла, и странное, искаженное ощущение покоя исчезло, зато Уку снова ощущал проглоченный рыболовный крючок. Лаури Мадги не отпустил его, не оставил в покое, и не оставит, наверное, никогда. Уку задышал быстро-быстро, а потом свалился со стула.
  Прежде, чем отрубиться Уку услышал, как заверещала Червь, как быстро и перепугано Ингмар изложил все, что для него сделал, и услышал тяжелую поступь Лаури Мадги.
  - Модератор, знаешь такую поговорку: простота хуже воровства? Это про тебя! Кто тебя вообще просил вмешиваться? Ты только удлинил, а не уменьшил для Заменителя эффект применения моей способности.
  А потом Лаури щелкнул пальцами, который уже раз, и Уку наконец вырубился.
  ***
  Керту Кисса, код способности: Разрушение Формы, название способности: Связь
  Впервые за много лет Керту снились не далекие миры с волшебными геями и невероятными приключениями, а дом, где облезли обои, и был старый ковер, на который Керту когда-то пролила любимые мамины духи, и который с тех пор пах мамой. Снилось Керту, что она вернулась, но дома ее не ждали, и не хотели впускать, а без приглашения она не могла переступить порог, потому что стала крипотой. Снилось, что хоронили дедушку, но Керту там не было, она не стояла, прижавшись к маме на кладбище, и дома на поминках не плакала. Но и папа не нажрался вусмерть. Сон был неожиданно нестрашный, и Керту подумала, что, наверное, она со всем смирилась, раз ей такое видится.
  И еще Керту подумала, что сама во всем виновата, потому что так просила, чтобы мир не оказался полностью нормальным, чтобы было в нем что-то сказочное и интересное, что-то как в книжках и что-то как в фильмах. Когда в школе было особенно плохо, а дома особенно шумно, Керту так просила, чтобы нормальная жизнь наконец-то закончилась, как закончилась она у Гарри Поттера, у Суоки Стекхауз, у Баффи Саммерс и, конечно, у Дина и Сэма Винчестеров. И нормальная жизнь закончилась. Ко всему: к занятиям по Разрушению, к занятиям по дурацким базовым навыкам и даже к дополнительным занятиям Керту привыкла, и такая жизнь постепенно начала становиться обычной. Не нормальной, но обычной. Было странно осознавать, что когда-то она каждое утро завтракала, каждый вечер приходила домой, и каждый день просила кого-нибудь, чтобы это закончилось.
  А потом Керту окончательно проснулась и странные мысли ушли, потому что вообще все мысли ушли, как будто были обрезаны резким пробуждением. Было еще темно, Керту подумала, что нужно поскорее заснуть опять, и ухватить оставшуюся пару часов сна. Спали они даже чуть больше, чем обычно потому, что не надо было тратить время на дорогу в школу и тем более на завтрак. Керту никогда и не задумывалась над тем, как много времени занимает у человека приготовление еды, поедание и переваривание. Без завтраков, обедов и ужинов дни стали невыносимо длинными, а все то время, которое полагалось тратить на приемы пищи, Керту стала тратить на мечты о них.
  Времени в общем, стало куда больше, но они все равно чудовищно не высыпались, каждый раз, стоило Керту закрыть глаза, она падала, как Алиса в Кроличью Нору, в беспокойные сны или в глухую темноту. Пока Керту спала, время тянулось так медленно, а как только просыпалась, казалось, что отдыха у нее было минуты три, максимум. Теперь Керту знала, что возможно это Тиит Брайер искажает время, пока все они спят. Керту попробовала закрыть глаза и заснуть снова, но не получилось. Тогда она уставилась в потолок и стала прислушиваться к мерному дыханию Мерле справа, и неровному посапыванию Марта слева. К Мерле и Марту рядом она привыкла быстро, скорее всего, потому, что оба они были не особенно говорливые, как и сама Керту. Больше всего на свете Керту ненавидела, когда кто-то пытался поболтать с ней по душам. К счастью, ее соседи разделяли ее мнение по этому и по многим другим вопросам. Так что, в основном, они сидели в своем закутке молча. Мерле часто тренировалась и один раз, когда Керту прилегла поспать в свое законное свободное время, отморозила ей палец. Но это было еще ничего, потому что как только Март научился управлять своей способностью, он выкрал и сжег тетрадку Керту. Керту даже расплакалась, потому что там были не только ее рассказы о противоестественных и запретных, но неудержимо горячих отношениях мальчиков в ее классе и в сериале 'Сверхъестественное', но и вклеенные фотки разных актеров и даже одна фотка Джеффри Стара. Впрочем, акт сожжения не остановил Керту, и рассказы она писала все равно, только теперь главным их героем все чаще выступал Март, готичный и нежный, ранимый и темный, и всячески обласканный вниманием других мальчиков класса. И Джеффри Стара. Писала теперь Керту в тетрадке по алгебре, потому что алгебры больше все равно никогда не будет, так что было и не жалко.
  Месть, однако, далась Керту нелегко. Все у нее было давным-давно спланировано, а из-за выходки Марта ей пришлось поменять устоявшуюся иерархию и переместить его из списка потенциальных насильников в список актуально насилуемых. Дело в том, что Март был хоть и крашеный, но брюнет, а Керту за два года неустанного просмотра яойных аниме и чтения яойной манги уяснила для себя одно - только брюнеты могут быть настоящими мужчинами и брутальными самцами. В силу географического положения в нордической Эстонии с настоящими самцами дело обстояло туго, в общем, и очень туго в их классе, в частности. Без Марта список самцов и брюнетов осиротел, и дефицит проявился еще четче, потому что поднимать в списке мужественности блондинов было сложновато. Блондины, как Керту было известно, обладали трогательной виктимностью, только если они были не Микк Мадги. Брюнеты, напротив, отличались маскулинностью, только если они были не Тиит Брайер. Нет, конечно, без Марта оставались в классе и другие брюнеты, и даже покруче, вроде Антса Алликме, который был довольно брутален, и кроме всего прочего гопник. Но у Антса были веснушки, что снижало его брутальность минимум на пять очков. Еще был Вольмер, но тот был гик и, возможно, цыган. Вот на Уку посмотреть, так тот вроде был и брюнет, и сероглазый, и быть бы ему в списке маскулинности Керту третьим, после Антса Алликме и Микка Мадги. Но стоило Керту посмотреть на Уку еще раз, как надежды рассыпались прахом. Такой милый и серьезный мальчик в трогательных очочках, да еще и с теми же проклятыми веснушками просто не мог никого изнасиловать.
  Отдельным пунктом в списке Керту шли русые, вроде Меелиса или Карла, которых она определила в универсалы, а так же Роланд, которому белая челка не помогла скрыть общую рыжеватость и вероятное отсутствие души. Косвенные признаки иногда заставляли Керту задуматься об относительности связи цвета волос и пассивности мальчиков ее класса, и она было хотела решительно изменить мировой порядок, но их всех заперли в потусторонней школе, так что и думать об этом стало некогда. Или почти некогда.
  Ладно, конечно, список списком, а приязни к своему классу у Керту не прибавлялось даже благодаря творческой терапии. Керту никогда не нравились ее одноклассники, она их не ненавидела, но и любить их ей было не за что. Они были ограниченные, все как один, кроме, может быть, Микка Мадги, но тот был такой злобный, что широта интересов его не красила. Тем более не красила потому, что сколько широкими ни были бы интересы Микка Мадги, они никаким образом не касались геев. Кроме того, когда Микк был маленький, ему подарили щенка лабрадора, что может быть милее, чем щенок лабрадора вообще? А Микк, который к тому времени прочитал 'Жизнь Двенадцати Цезарей' полтора раза, назвал щенка Калигулой. Керту считала, что это характеризовало Микка Мадги в полной мере.
  Так что да, у Керту, которая считала себя возвышенной и творческой не в пример всем остальным людям и другим существам в Таллине, нормальном и не очень, совсем не было друзей. То есть была одна-единственная подруга, но и та ушла из школы еще год назад. Интересно, а если бы не ушла, что Лаури с ней сделал? Или сейчас в каком-нибудь другом, но таком же ненормальном классе она спит рядом с каким-нибудь другим готом справа и какой-нибудь другой эмочкой слева. Мысль показалась Керту красивой, и она решила ее запомнить.
  Керту все еще думала, что если вдруг она выберется отсюда, то обязательно напишет обо всем этом книгу, такая ведь идея. Керту станет популярной писательницей и успешной женщиной. И еще, конечно, будет бороться за права гомосексуалистов. Вообще-то только такие мысли и помогали Керту не рыдать каждую ночь, как делала Эрика. Хотя, может быть, Эрика делала это и не каждую ночь, сейчас, например, из их с Ютой, Меелисом и Майей уголка не доносилось ни звука. В любом случае, раза два Керту точно слышала, как Эрика тихонько плачет. Может, Керту бы и успокоила Эрику, если бы только для этого не надо было переступать через Куннара и будить всех вокруг. Сейчас-то Куннар научился не просыпаться, когда на него наступают, и это сделало их сон не в пример более крепким.
  А вчера Эрика сказала:
  - Т-теперь мы семья и должны заботиться друг о друге.
  Керту посмеялась вместе со всеми, но, как и все, понимала, что Эрика права. Эту свою семью, как и ту, прежнюю семью Керту не выбирала. Потому что если бы Керту могла выбирать, то пиратом в ее новой семье был бы капитан Джек Воробей из 'Пиратов Карибского моря', а не Сильвер Юускула из Хааберсти, маньяком Патрик Бэйтмен из 'Американского психопата', а не Антс Алликме из Мустамяэ, а отличником Лайт Ягами из аниме 'Тетрадь смерти', а не Микк Мадги из Ныыме. И все-таки выбирать Керту не могла, как, впрочем, и заснуть. Наверное, потому что очень хотелось пить. Керту ничего не пила уже за два часа до того как лечь спать, потому что Антс напугал ее, когда пересказывал фильм 'Кукольник'.
  - Короче, - сказал Антс. - Всегда ваще так, чуваки! Выйдешь поссать, тут-то тебя и захавает какая-нибудь хрень! В нашем случае - Ликвидатор.
  Керту здраво решила, что с жаждой смириться сможет, тем более что никто больше не спешил выходить из класса и проверять теорию Антса, не с кем было увязаться за компанию. Сейчас горло болело, и язык, казалось, распух, но мысли о том, что когда она выйдет, ее схватит Ликвидатор, были куда ужаснее жажды. Потом мысли и жажда сравняли счет. Через пятнадцать минут жажда вырвалась вперед, и Керту подумала, что если не попьет сейчас, то не попьет уже никогда, потому что умрет. Ладно, подумала Керту, в конце концов, она много раз видела, как среди ночи выходил Меелис (или Хреновина), и даже один раз, как выходили Ева и Кристиан.
  Керту поднялась, переступила через Марта и поблагодарила высшие силы (ни в бога, ни в Контроль Сути она особо не верила, но надо же было кого-то благодарить) за то, что им достался именно уголок рядом с дверью, потому что жили бы они у окна, Керту бы ни за что не заставила себя решиться и уж точно на половине дистанции рванула бы назад. Жили бы они. Керту так и не заметила, как стала считать огороженный школьными партами закуток своей комнатой. Живут же люди и в провинциальных общежитиях, и в приютах. А те из людей, которых Антс Алликме называет бомжарами гребучими, живут даже в ямах. И все живы, кроме, разумеется, тех, кто в ямах. Те, наверняка, замерзли.
  Керту уже взялась за ручку двери, когда услышала чьи-то шаги. Это было не шарканье Ликвидатора и тем более не птичья поступь Маргит. Про Лаури Мадги не приходилось даже думать, потому что Лаури Мадги в такое время не ходил, сказывались возраст (ненастоящий) и врожденная лень (самая настоящая). Шаги были совершенно чужие, чужие, в том смысле, что даже не человеческие. Керту хотела бы описать это как-то покрасивее, но не смогла, пусть и мнила себя писателем. Хотя, конечно, о нечеловеческих шагах, о тихой, нежной и неловкой поступи в гомосексуальной эротике, гуру которой Керту себя и считала, думать никогда не приходилось.
  Горло драло от жажды, но по коридору кто-то ходил, туда и обратно, туда и обратно, и теперь Керту окончательно потеряла всю свою скудную решимость. Надо было уже признать, что Керту не была храброй, как Баффи, Истребительница вампиров, и тупой, как Суоки из 'Настоящей Крови'. Керту была просто Керту Кисса, и ей совершенно не хотелось проверять, кто же там в коридоре ночью ходит. Тогда Керту приняла решение менее волевое, но куда более осмотрительное. Керту решила, что проводить ее в туалет, где можно попить воды из-под крана, должен тот, кто с ее психикой такое сотворил. И если не Лаури Мадги, то пускай будет Антс Алликме, который так уж любит ужастики. Керту двинулась в обратный путь, настолько обратный, что пролегал он через необъятное и необъяснимо толстое тело Куннара Реэде, и тогда Керту представила, что вот она совершает подвиг, идет навстречу опасности и ничего не боится. Опасностью был конечно ее странноватый одноклассник, а не нечто за дверью.
  Что больше всего Керту удивляло, так это то, что она все еще была способна бояться. Страх казался ей почти невероятным, но каждый раз, когда Керту думала, что страшнее уже быть не может, находилось что-то, что ее разубеждало. К шагам за дверью, казалось, прибавилась теперь тихая музыка, и Керту поняла, что все еще боится призраков. Теперь она чувствовала себя не в 'Гарри Потере' и не в 'Баффи', а в 'Американской истории ужасов', и нравилось ей еще меньше. Добравшись до уголка Антса и его компании, Керту поняла, что совершенно не знает, что именно должна сказать, чтобы Антс ее мало того, что не выгнал, так еще и сопроводил бы. Антс и его компания спали в каком-то гнезде из одеял, а к тому же еще и все время менялись местами. Керту подозревала, что потому что относительно недалеко дислоцировалась Юта, а Юта была коварная и Еву не любила и, наверняка, норовила сделать ей какую-нибудь гадость из тех, что постоянно делают друг другу девочки покруче. Другая причина могла заключаться в том, что Микк был параноиком. Еще одна возможная причина: было холодно, в нигде оказалось холоднее, чем в Таллине, хотя все думали, что холоднее, чем в Таллине, быть на свете не может. Но у Керту была и любимая причина: в ночи мальчики занимаются крайне невротичным и отчаянным голубым сексом. Правда, тут же спали Ева и Райни, но Ева и Райни могли действительно просто спать.
  Керту пообещала себе, что наконец-то закончит писать о приключениях Марта-поджигателя в стране магического гомосексуализма и опишет то, что действительно нуждается в описании. Микк мог сколько угодно говорить, что в отсутствии интернета, они откатились на множество социальных формаций назад, прямо к союзу родоплеменных общин, но вместе действительно было теплее, безопаснее и не так безнадежно. Керту тогда впервые подумала, что люди - индивидуалисты, когда все у них в жизни относительно хорошо и вот бы сейчас у Керту тоже были друзья, с которыми она могла бы спать в гнезде из одеял и бояться всего чуть поменьше. А если бы Керту еще и была мальчиком, то вполне возможно, что смогла бы принять участие в жарком гейском групповом сексе. И отчаянном, конечно, как она могла забыть.
  Когда Керту уже почти решилась сказать, что так и так, ей очень страшно, и если бы кто-нибудь проводил бы ее до туалета, она была бы благодарна и пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, иначе она сейчас умрет от жажды, вот именно в этот момент гнездо из одеял зашевелилось. Антс вылез, осторожно, чтобы никого из своих не разбудить, и Керту снова им позавидовала, потому что Мерле и Март такого пиетета ко сну Керту не проявляли никогда и не планировали проявлять, впрочем, и сама Керту вела себя с ними подобным образом. Антс развел руками, мол ну, чего тебе надо?
  И первое, что Керту спросила случайно почти в полный голос, было:
  - Ты не спишь?
  Антс зашипел:
  - Хрен ли так громко, геелюбка? Не сплю. Я ваще типа не сплю. Я на спидах ваще, понимаешь, все время вдалбливаю пару таблеток перед тем, как залечь в кровать! Не дай Бог засну еще ночью!
  Были там замешаны спиды или нет, но Антс действительно спал очень плохо всегда, а последние два дня и вовсе перестал, насколько было по нему видно. Во всяком случае, Керту слышала, как Маргит говорила с ним, сказала, что придется ставить ему болевой сигнал, и Керту еще поразило, что Маргит сказала именно 'ставить', как будто речь шла о брекетах. Значит, теперь Антс постоянно будет чувствовать боль, на самом пределе того порога, за которым у Антса появлялось желание все вокруг уничтожать. Его способности, сказала Маргит, болезненны для него самого. Если Антс не научится терпеть боль, хотя бы искусственно созданную, то всякий раз, когда он будет свои способности применять, будет катастрофа, к самым меньшим последствиям которой относится испорченный интерьер. Маргит сказала, что болевой сигнал поможет ему справиться, и он действительно помог. В первый день Антс балансировал на грани, там, где он проходил, все металлическое покрывалось ржавчиной, а все цветы в классе завяли, и за это Маргит его похвалила, сказала, что уничтожение живой ткани - уровень, который остальным еще и не снился. Во второй день то ли закончилось все металлическое, то ли Антс стал лучше собой управлять, но никаких видимых разрушений он за собой больше не оставлял. Несмотря на это, он все еще не мог спать.
  - Слушай, Антс...
  - Да потише ты уже, тут люди спят!
  - Уже не спят...
  - Спят, Карл. Это все тебе снится.
  Керту заметила, как Антс поправил одеяло на Еве, и снова стало завидно.
  - Я очень хочу пить. Но мне кажется, что за дверью кто-то ходит, ты не мог бы меня проводить?
  - Так это ж Ликвидатор, наш старый знакомый!
  - Нет, не он! Шаги не его! Не шаркающие... а не знаю какие! Страшные!
  - Отлично. Я впечатлен ваще. Но я что дебил, по-твоему, туда идти тогда?
  - Ну, ты же все равно не спишь, Антс! Ну, пожалуйста!
  Гнездо из одеял снова зашевелилось.
  - Что случилось? - это был голос Микка, и Керту подумала еще, что никогда прежде не слышала его сонным, несмотря на то, что они жили все вместе уже довольно долго. Наверное, Микк каждое утро просыпался пораньше, придумывал парочку оскорблений для каждого из них и тренировался в их исполнении, потому что абсолютно всегда он был в полной готовности кого-нибудь унизить. Антс положил руку Микку на голову, и Керту даже показалось, что Антс погладил его.
  - Ничего, спи.
  И Керту поклялась, что напишет об этом, что в любом случае напишет, если только не умрет от жажды.
  - Слушай, ты что трусишь? - Керту выкинула свой последний козырь, и если не он, то уже ничто не заставило бы Антса Алликме ей помочь.
  - Я тебе сейчас чего-нибудь интересное разложу, если ты пасть не закроешь! Оукей, пошли! Вот прям ща пошли!
  - Я прямо сейчас и хочу!
  - Антс, ты долбанулся?!
  - Червь, хрен ли ты не спишь?!
  - Тут из-за вас с Червем уже и я не сплю!
  - Она меня испугала!
  - Не волнуйся, Карл, она на всех так действует!
  - Микк, заткнись!
  - Блин, чуваки, я ссать хочу!
  - Крисик, твою ж мать! Ну, ничего, тогда у тебя есть повод сопроводить даму!
  - Она геев любит, а любительницы геев - не дамы!
  - По мне все, у кого сиськи есть, - дамы.
  - Стоп, то есть Ева, получается, не дама, а Куня - дама?
  - Блин, - сказала Керту совершенно не возвышено. - Я сейчас сдохну. Проводите меня кто-нибудь, пожалуйста.
  - Ладно, провожу я, провожу, только не ори, ща ваще всех перебудишь.
  - Антс, я тебя спрашиваю, ты больной?! А если вас Ликвидатор сожрет? Я пойду с вами!
  - Надеешься, что Ликвидатор не сможет выбрать самого вкусненького? - спросил Микк.
  - Чуваки, ну я ссать хочу!
  - Крисик, не ной, сказано же сейчас решим, кто пойдет с вами. А то геелюбка тебя обратит.
  Тогда Тиит сказал:
  - А пошли все вместе!
  И снова было не в тему. Зачем идти всем вместе, если можно пойти кому-то одному? Но почему-то так они и решили, и Керту подумала, что наверняка чего-то в дружбе не понимает. Микк только сказал:
  - Но условие такое. Либо мы идем с тобой, и ты больше никогда про нас ничего не пишешь, либо мы ложимся спать.
  - А как же ваш Крисик?
  - Надо жертвовать одним ради многих. Он поймет.
  - Я пойму!
  Керту подумала, подумала, да и согласилась. Будет писать рассказы о них тайно и представлять, что опасается опалы. Победа творчества над совестью. Победой, правда со стороны совести, было и то, что Керту на этот раз удалось Куннара переступить, а вот все остальные на него наступили, Керту догадывалась, что из принципа, а не от неловкости.
  - Люди, вы что с ума сошли?
  - Куня, спи. Но помни, мы еще и обратно вернемся!
  - Брайер, я...
  - Блин, чуваки, вы долбанулись! Ночь на дворе!
  - Куда вы прете в таком количестве?
  - Сколько времени?
  Они всех перебудили, отлично. Керту чувствовала себя как-то неловко, а вот остальные - ничуть. Все-таки, Антс и его компания Керту помогли, скорее всего, потому что Кристиана надо было проводить тоже, но ведь помогли же. Керту была им благодарна, и впервые задумалась, с кем бы из них она встречалась, будь она на месте Евы или Райни.
  Микк был очень высокий и очень синеглазый, но он назвал щенка лабрадора Калигулой, и такого Керту ему простить не могла. Антс был нормального роста, по крайней мере, выше Керту, и тоже синеглазый, но он был тупой, садистичный и суицидальный, как в песне группы 'Mindless Self Indulgence'. Кристиан был высокий и голубоглазый, но и сам он был какой-то голубоватый, даже когда встречался с Райни или делал вид, что встречался с Райни, а к тому же он ходил в солярий. Карл был нормального роста, но у него были серо-зеленые глаза, очень светлые, и взгляд какой-то жутковатый, и вот лучше бы Карл в солярий ходил, а не на людей пырился. Только Тиит был крайне приятный и милый, и глаза у него были темно-синие, красивые, но зато он был ниже Керту на целых пару сантиметров.
  Наверное, у Керту были слишком высокие запросы.
  Шагов больше не было слышно, и Керту как-то успокоилась, даже немного пожалела, что подняла семь человек и разбудила почти всех остальных ради того, чтобы ее проводили. Что там действительно могло быть страшного? Что вообще может быть страшнее Ликвидатора?
  - Пришли, - сказал Микк. - Крисик, не потеряйся. Искренне не советую.
  - Слушай, я только один раз потерялся! И то, потому что никогда не видел школьный сортир ночью!
  Основная проблема заключалась в том, что ночью свет в коридорах они не включали, боялись Ликвидатора, и потеряться было действительно легко. Керту повезло, что с ней пошла Ева. Ева сказала:
  - Ты что правда испугалась?
  - Конечно, нет! Просто... - Керту помолчала. - Ладно, я испугалась.
  - Это хорошо, потому что не советую тебе подкатывать к Антсу.
  Вода из-под крана оказалась лучшей водой, которую Керту когда-либо пила. Хотя нет, все-таки лучшей водой была та, которую раздал им Лаури Мадги после почти двух дней голода и жажды. Когда они с Евой вышли, остальные их уже ждали. Керту не знала точно, но думала, что Райни увязалась с мальчиками в мужской туалет. Да что там - была почти уверена! А потом они снова услышали шаги, и музыку, веселую и тихую, но оттого еще более зловещую. Керту вздрогнула и еще раз возблагодарила судьбу за то, что она здесь не одна.
  - Вот! Я же говорила!
  - А может это Лаури?
  - Да поздно, спит он уже...
  - А вдруг он не спит! Как наш Антс! Или как призрак Гамлета.
  Микк вздохнул:
  - Крисик, сколько раз тебе повторять? Не бывает призрака Гамлета. Есть тень отца Гамлета.
  Карл сказал:
  - А может это Маргит?
  - Ночная пташка!
  - Бабочка, блин!
  - А может это Маргит с Лаури устроили свидание?
  - И уже трахаются!
  Тут Микк отвесил Кристиану весьма болезненный, судя по звуку, щелбан.
  - А пошли проверим!
  - Антс, ты опять долбанулся?
  - Да, кстати, это ты тут один такой незанятой, а остальные, между прочим, спать хотят! - сказал Тиит, и Керту была с ним солидарна.
  - Ну и пошли вы нафиг, а я пошел проверить, что там такое происходит!
  Конечно, они снова пошли все вместе. И даже Керту пошла, потому что боялась возвращаться одна. Шаги и музыка доносились с другого конца коридора, и путь туда был далеко не самым страшным, что Керту до сих пор переживала, но достаточно жутким. Керту не знала, что они могут там увидеть, в мире, где возможно все, и где нет никаких гарантий. Она ожидала увидеть что-то очень-очень страшное, но увидела нечто ужасающее. Это была Хреновина в махровом халате, в одной руке у нее была длинная тонкая сигарета, а в другой бокал шампанского. Впрочем, за состав шампанского и наполнитель сигареты Керту не ручалась. Хреновина кружилась под песню группы 'Doors' и напевала:
  - Hello, I love you, won't you tell me your name?
  - Хреновина, а ты не охренела так людей пугать, а?!
  - Гиена, не мешай даме отдыхать красиво!
  Хреновина затянулась, выпустила дым, который пошел самыми причудливыми узорами.
  - Какого черта ты вообще...
  - Мне все надоело, и я решила немного расслабиться!
  А потом Ева как сказала:
  - Ликвидатор! Он идет!
  Хреновина хлопнула в ладоши, и музыка исчезла, и шампанское исчезло, и сигарета исчезла, а вот халат остался. Самое худшее всегда остается в порядке, так говорил еще папа Керту, когда дома случился пожар, а бабушка уцелела. И как только музыка стихла, Керту действительно услышала другие шаги, шаги Ликвидатора, шаркающие, нездоровые, неправильные.
  - Под ковер, чуваки! - сказала Хреновина. Она предсказуемо боялась Ликвидатора даже больше, чем все остальные вместе взятые.
  - Дура, там пыльно!
  - Дура, ты думаешь Ликвидатор не заметит нас?!
  - О, да, а если мы будем тут стоять, то точно не заметит! Сами дуры!
  Более здравого предложения все равно не поступило, и они забрались под ковер. Ликвидатор был в другом конце коридора, как раз рядом с женским туалетом, и если бы только Керту... Ликвидатор шел так жутко и неправильно, как человек даже не смог бы двигаться, не позволило бы устройство костей и суставов. Когда он остановился, и посмотрел в их сторону, Керту аж затрясло, и она почувствовала, что трясло и Тиита рядом. Ликвидатор развернулся и пошаркал восвояси.
  А потом Райни чихнула. Никто не удивился, ведь Райни была таким Червем, что по-другому и быть не могло. Если бы Райни была мальчиком, ее бы обязательно стоило наказать! Керту пообещала себе, если они выживут, прислушаться, займутся ли они групповым сексом. Если не после такого приключения, то когда вообще?
  Ликвидатор не вернулся, и впервые Керту подумала, что вполне возможно, что Ликвидатору плевать на них, до тех пор, пока ему не скажут, кого из них надо есть.
  Но лучше было не проверять.
  ***
  Март Кальяс, код способности: Разрушение Формы, название способности: Ускоритель
  В принципе, Март еще давно сообразил, что ждет класс Разрушения на следующем этапе обучения, и этапа этого ждал с нетерпением. А догадаться было проще простого: сложить все многочисленные упоминания училки Маргит о том, что работать с живой материей куда как сложнее, чем с неживой, сообразить, кто в их нигде единственный носитель живой материи. Куда как сложнее оказалось дождаться.
  В день, когда в разминочном упражнении с карандашом все, кроме, естественно, Райни Палмсаар, показали результаты в десять минут и выше, Маргит сказала:
  - Поздравляю, Разрушение. Развлечения закончились.
  О, нет, подумал Март, развлечения только начинаются.
  - Как вы уже могли догадаться, боль - основа наших с вами способностей.
  - Да ваще хоть куда загадка!
  - Тише, Распад, не заставляй меня усиливать твой сигнал. Но то, с чем вы сталкивались на моих уроках до сих пор, имеет так же мало общего с настоящей болью, как, скажем, таблица умножения - с математическим анализом.
  Математичка, с пренебрежением подумал Март, но вместо того, чтобы кривиться сделал вид, что внимательно и, само собой, испуганно слушает. Сравнения училки Маргит бесили, но зато ее методы обучения неизменно радовали.
  - Как думаете, Разрушение, откуда берется настоящая боль?
  - От стоматологов, - пробурчала Райни.
  Мерле подняла руку:
  - Настоящая боль - от настоящего противника?
  - Верно, Замедлитель.
  И если от Райни не было никакого толку на занятиях, то от настырности Мерле не было житья. Мерле из кожи вон лезла, чтобы все заметили, что она учится. Март же поступал гораздо проще и эффективнее: он просто учился. Иной раз показывал результат худший, чем мог бы, прокалывался на легких упражнениях, нарочно, конечно, а еще жаловался Уку или Вольмеру на низкий болевой порог. И стратегия Марта притворяться нестабильной способностью в его новой школе работала так же, как в прежней школе работала стратегия притворяться добрым и беспомощным готом.
  В прежней школе задиравшая всех компания Антса Алликме его почти не трогала, а даже защищала от скинов из параллельного класса, мотивируя тем, что, мол, заведите себе своего гота, и его лупите, а нашего не троньте. Марлин Ласс его жалела и давала списывать домашки, хотя не так уж они Марту и были нужны. Теперь, когда рядом не было ни Марлин Ласс, ни скинов, можно было бы и не притворяться, но Март уже привык. Зато за все время их новой учебы у Марта не приключилось ни одного дополнительного занятия, ни единого наказания, и не было такого упражнения, с которым он не смог бы справиться. А еще, еще у Марта был огонь, который появился с того самого момента, когда Март поджег парту еще на уроке геометрии, и не затухал ни на мгновенье.
  Лаури и Маргит называли огонь то способностями, то ускорением соединений, то суммой силы и координации, но наверняка просто потому, что не знали, как завораживает огонь, как греет, и как он красив. Да и откуда им было знать?
  - Давайте его сюда, этого настоящего противника! Заносите! Я готов! Как дам по щам!
  - Сядь, Распад.
  Март очень, очень жалел, что оказался в одном классе с Антсом Алликме, который только путался под ногами, бахвалился и шумел. Так же Март жалел, что оказался в одном классе с Райни Палмсаар, которая шумела не меньше, и это все, что можно было о ней сказать. Не радовала Марта и компания Мерле Трасс, которая отнимала внимание учительницы, и Майи Ярви, которая постоянно лезла с самыми нелепыми и неуместными вопросами. И уж нечего было говорить о Керту Кисса, бездари, недостойной не то, что сидеть рядом с Мартом, а учиться с ним в одной школе. Если бы Марта спросили, с кем бы он хотел учиться Разрушению там или алгебре с физикой, Март бы с уверенностью назвал ровно одного человека. Самого себя.
  - А противник твой, Распад, если тебе так уж интересно, - напротив тебя.
  - Почему я? Я ничего не сделала!
  - Вы сдурели?! Я не буду драться с девочкой!
  - Распад, еще слово, я и усиляю твой сигнал не на пять пунктов, как договаривались, а на десять.
  Ага, подумал Март, ага, значит, Маргит потихоньку усиливает ему сигнал! Хотя, а чего радоваться? Что Марту с чужого прогресса?
  - Сегодня каждый из вас получит шанс сделать то, о чем давно мечтал, - улыбнулась Маргит, и выглядела ее улыбка больше птичьей, чем человечьей, - причинить боль однокласснику прямо на уроке.
  Мерле подобострастно заржала и ржала, пока Майя не ткнула ее локтем в бок.
  - Извините, - сказала Керту едва слышно, - извините, учительница, а смысл? Это, я не сомневаюсь, я просто понять не могу...
  Март не выдержал и отвернулся к окну. Пустота и долбанутый Таллин Меелиса были и то милее, чем тупица Керту! До чего же было тяжело учиться в классе с пятью тупицами! Да и едва ли легче, чем в классе с двадцатью тупицами!
  - Смысл в том, что недостаточно научиться просто терпеть боль, и даже свыкнуться и сжиться с болью недостаточно. Для Разрушения боль - это универсальная единица измерения. Эталон. Нужно научиться ее терпеть, принимать, причинять, понимать, осязать...
  Столько патетики, подумал Март, и дальше слушать не стал. Кто сам не додумался, что к чему, тот - Антс Алликме. Или Райни Палмсаар.
  - Сегодня мы учимся обращаться с минимумом, с мельчайшей неделимой единицей боли. Как только привыкните - начнем повышать.
  Мерле разочарованно вздохнула, Март наоборот изобразил облегчение и через силу шепнул Керту:
  - Вроде звучит не очень страшно, да?
  Керту не ответила, но оно и к лучшему было.
  - Работаем в парах, сами определяйте, кто причиняет боль первый, потом поменяетесь. Условия: не превратить урок в побоище, не разнести кабинет в очередной раз, да, Разрыв и Распад, я смотрю именно на вас, а кроме того не воздействовать на противника более пяти минут подряд.
  - А почему? - спросила Майя. Какая удивительная дотошность при такой удивительной ограниченности!
  - Потому что вряд ли кто-то выдержит больше. Приятная новость: у тех, кто сегодня успешно справится с заданием, оценка за координацию возрастет на один балл.
  - Только на один?!
  - Для тебя и он будет чудом, Разрыв.
  Майя снова подняла руку:
  - А почему именно координация?
  Вопрос был элементарным настолько, что Март бы его постыдился даже на первом занятии задать, но Майе Ярви стыд был неведом.
  - А как ты думаешь, что помогает тебе фиксировать болевые ощущения на определенном уровне? Что не позволяет болевым ощущениям влиять на твою способность? Неужели сила?
  - Извините.
  - А, да, еще пояснения для Распада и других тугодумов. Причинять боль можно только, используя вашу способность. Удар запрещен. Тому, кто боль терпит, запрещено пользоваться защитой и ударом, конечно же.
  - А скоростью? - спросила Майя. Когда же у нее уже закончатся дурацкие вопросы?
  - А толку? Ты разве что ускоришь свои болевые ощущения, что вряд ли тебе понравится. А время воздействия ты ускорить не сможешь, ты же не Таймер.
  Забавно, что упомянув Тиита, Маргит тут же извлекла из кармана уже настоящий таймер.
  - Помните, пять минут, не больше. Кто не сможет остановиться по сигналу -получит дополнительное занятие, но отрабывать задание на нем будет уже в паре со мной.
  Керту сглотнула.
  - Приступайте!
  - Дамы - вперед, - сказал Антс, и Март кивнул, тоже протянул Керту раскрытые ладони.
  - Только не сильно, ладненько? - сказал Март, тщательно изображая испуг и волнение.
  - Если ты оторвешь мне палец, Червь, я вырву тебе сначала язык, потом глаза, и еще патл... Ай! Ай! Мать твою, Червь!
  Червь не оторвала Антсу палец, что, конечно, зря, но зато выдрала приличный кусок кожи, да не из ладони, а из запястья.
  - Я не хотела! - взвизгнула Райни.
  - Это что такое, Разрыв? Твой минимум?! - рявкнула Маргит. - Через пять минут ты будешь на его месте, и я бы тебе не советовала злить абсолютную смерть.
  В соседнем ряду руки у Майи уже покрылись инеем по локоть, но она сидела с каменным лицом, закатив глаза. Тоже мне, подумал Март, спартанская девочка. Сам Март хорошо если ощущал в пальцах легкое покалывание, но гримасничал и изображал боль старательно. Даже пару раз ойкнул, заработал презрительный взгляд от Маргит. Все шло так, как он и планировал. Едва Маргит отвернулась, стала следить, чтобы Червь и в самом деле не лишила Антса пальцев, Март выбрал точки приложения, мысленно соединил их линиями, как на занятиях по удару. Но пустил по ним свои способности, а не абстрактную силу, годную только на то, чтобы сбивать с ног. Это был не удар, который Маргит сразу бы засекла. С другой стороны, Март еще на втором занятии сообразил, что как таковой удар - понятие абстрактное, и на практике вряд ли пригодится. Удар был чем-то сродни бойцовской груши, которая на тренировках нужна, но которую никто не тащит на ринг.
  Пока что на всех занятиях по навыкам они использовали то силу, то координацию, но Март прекрасно понимал, что рано или поздно каждый сможет заменить и силу, и координацию своими уникальными способностями. И начнется самое интересное. Каждый день Март тратил все свободное время, чтобы научиться заменять своими способностями хотя бы удар. Вышло, не скоро, и не легко, но вышло, теперь Март работал над защитой. Тепло потянулось от Марта к предплечью Майи и к затылку Антса, сначала едва ощутимое, потом приятное, а потом и болезненно сильное. Март рассчитал все идеально: таймер сработал ровно в тот момент, когда он заменил тепло огнем.
  Майя подскочила на месте, зашипела.
  - Ну извини, ты же сама предложила мне быть первой, - сказала Мерле.
  Антс не реагировал никак, и тогда Март добавил еще немного огня. И заметил, как с ближайшей к Антсу оконной рамы сыпется труха. Осознание того, как Март влияет на своих одноклассников, нравилось ему настолько, что он даже пропустил второй сигнал Маргит.
  - Давай же, - сказала Керту, закусила губы, видимо решив, что так выглядит более решительно. Дура, решительности добавляют только ежедневные тренировки! Но откуда Керту было знать, если все свободное время она строчила свои ужасающие пасквили на одноклассников? Март провел еще одну линию к ладоням Керту, совсем тоненькую, а потом еще две, гораздо толще, к затылку Райни и плечу Мерле. И по двум последним пустил почти все, чем обладал на этот момент.
  Райни взвыла и отдернула руки, спрятала за спину:
  - Что ты творишь?!
  - Ну типа я такой весь в Теме, я господин, а ты слышь, рабыня, не вопи!
  - Я сейчас сдохну, перестань!
  - Ты с меня кожу сняла, а сама теперь фея?
  - Разрыв, немедленно вернись к выполнению задания, иначе вы с Распадом получите дополнительное занятие, оба.
  Когда Райни снова положила руки на парту, Март не без удовольствия отметил, как они дрожат. Мерле, напротив, молчала, но на исходе четвертой минуты стекло в окне жалобно задребезжало, покрылось снизу доверху морозными узорами, а потом разлетелось в снежную пыль.
  - Охренеть, Новый Год!
  - Отвратительно, Замедлитель! Ты не позволяла себе подобного даже на первом уроке!
  - Я... - Мерле открыла рот и тут же его захлопнула. Руки с парты, правда, не убрала. Из уголка губ у нее потекла кровь. Йес! Март усилил огонь, уже из последних сил. Как нельзя вовремя сработал таймер. Но Март не отпустил никого. Керту плакала, кровь капала Мерле за воротник футболки с красно-черным скелетом зайчика, Червь хаотично, вслепую сотрясала ударами воздух у доски, даже не соображая, видимо, что использует удар. А потом случилось то, чего Март ждал больше всего. Антс зашатался, поник, стукнулся головой об парту. Март заметил, что из ушей у него вытекает кровь, совсем немного, буквально пару капель, зато гораздо темнее, чем следовало бы.
  Все вышло!
  Маргит схватилась за голову:
  - Что же это такое! Я же просила - минимум! Ускоритель, приведи Иммуномодулятора и живо!
  - А балл к координации я получу?
  - Живо!
  Уже в коридоре Март понял, что спросил он про балл, пожалуй, и зря. С другой стороны, пять тупиц были слишком заняты собой, чтобы что-нибудь заметить. Не спеша, наслаждаясь возможностью размять ноги, Март спустился на второй этаж, но решил сперва попить водички, а потом уже звать Карла. По дороге в туалет Март заметил, что дверь домой, в кабинет математики, то есть, была открыта. Все на уроках, кто там мог торчать? Уж не Ликвидатор копается в их скудных пожитках, правда? Март на всякий случай поставил защиту, а потом уже заглянул в кабинет. И замер. В кабинете была Ева Кадис, и Ева Кадис танцевала. Танцевала совершенно одна, в тишине, посреди нагромождения парт и скомканных штор. И Март подумал, что давно уже не видел ничего такого красивого и такого... обреченного что ли. Было в Еве определенное декадентское очарование, которое, правда, скорее всего, проистекало из ее потрепанности. Ева что-то шептала, и Март не сразу понял, что она нашептывает себе мелодию. Но кому какое дело до лица Евы Кадис, если у нее были самые красивые в классе, и возможно в школе ноги? На ноги Евы невозможно было не смотреть, а глядя на ноги Евы, невозможно было не думать про какие-нибудь извращения. И хотя на чулках Евы теперь зацепок и дырок стало больше, чем самих чулков, неопрятность Евы не спасала ее ноги от мыслей об извращениях.
  Март кашлянул, прикрыл дверь и сказал:
  - Привет.
  Ева замерла, но тут же отдернула платьице, улыбнулась:
  - Прогуливаешь?
  Если у Майи Ярви не было стыда, то у Евы Кадис не было смущения.
  - А ты?
  - Веришь, а я - нет. Лаури сегодня вместо урока послал меня заняться тем, что я больше всего люблю. Сказал, что радость - такой же триггер для Созидания, как боль -для Разрушения. Ну, так как с покушать у меня бы все равно ничего не вышло...
  - Ты больше всего любишь танцевать?
  Спросил Март со своей прежней интонацией, милой, заинтересованной, а про себя добавил, что если и да, любит, то уж скорее под кем-то, чем так.
  Ева села на ближайшую парту.
  - Вообще, знаешь, папа, пока не развелся с мамой, водил меня на фигурное катание. У нас была классная тренер, и классная группа, и у меня были белые коньки, такие, знаешь, девочкины-девочкины, и я даже попала на городские соревнования, но заняла только четвертое место...
  - Обидно, наверное, - подхватил Март.
  И если хотя бы половина того, что болтали про Еву Кадис - правда, то Март оказался в нужном месте и в нужное время. А Разрушение подождет Иммуномодулятора пару лишних минут. Всегда можно будет наврать, что их задержала Хреновина.
  Ева сказала:
  - Да, знаешь, не очень. Обиднее было, что потом мы с мамой переехали в Нымме, а каток-то остался в Мустамяэ.
  По крайней мере, болтовня насчет ума Евы Кадис, вернее его отсутствия, была чистой правдой. Хорошо бы если и насчет всего остального. Ева сидела на парте, теребила край платья, и Марту открывался отличный обзор на кружевной верх ее драных чулок.
  Видимо, от одного этого зрелища Март и решился.
  В конце концов, сейчас или никогда, в конце концов, от таблеток, которые давал им Лаури Мадги у Марта исчезли все прыщи, и в конце концов, если верить тому, что говорил Роланд, Ева Кадис никогда и никому не отказывала. Март подошел ближе, все еще удерживая защиту.
  Ева сказала:
  - Ты что ищешь-то, Мартик? Тебя Маргит прислала?
  - Да ей зачем-то Карл понадобился.
  - Они с Хреновиной покурить пошли.
  А вместо следующей реплики Март завалил ее на парту. Ева стукнулась затылком так, что зубы лязгнули. Но ничего страшного, вот однажды Март видел, как Червь так уронила Микка Мадги, а поскольку он был на голову выше Евы, то он в кровь разбил себе затылок о край парты. Ничего страшного, Март не хотел делать ничего такого страшного, просто поцеловаться хотел. С Евы не убудет. Тем более Ева и не сопротивлялась толком, только головой вертела, а могла бы уже раз десять ударить Марта.
  Март поймал ее за подбородок, и почти тут же услышал в коридоре голоса Карла и Хреновины.
  - Ну ты пойми, я навечно пленница этого тела, а он такой...
  - Какой, Хреновина, ванильный?
  - Ты ничего не понимаешь в мужчинах, рукоед!
  - И слава Богу. Да скажи ты ему прямо!
  - Не могу, я же девочка! В девочках должна быть загадка!
  - Червя поразгадывай.
  Ева запищала, да так громко, как будто Червь в нее вселилась:
  - Карл! Карл! Карл! Карл!
  Март даже не сообразил, что надо было ей рот зажать.
  - Слышал? Там подруга верещит!
  Все, что Март успел сделать - это нагреть дверную ручку, не раскалить, как в 'Один дома', а всего лишь нагреть. Но Хреновина все равно заорала басом:
  - Мои пальчички!
  Теперь точно все сбегутся. Проклятье! Март отскочил от Евы в другой конец класса, и почти сразу же внутрь влетели Карл и Хреновина.
  - Подруга!
  - Мартец! Что ты ей сделал?!
  А Ева расплакалась, и Март подумал еще, что это ведь впервые. Все трое впервые видели ее плачущей. Март тогда скривился: было бы с чего, не изнасиловать же он ее, в самом деле, пытался.
  - Блин!
  - Ты что, подруга, пыталась поджарить на себе барбекю?
  И только тогда Март заметил, что в кабинете пахнет горелым. Нет, не просто горелым, а горелым мясом. Март все-таки решился подойти поближе, потому что и Карл, и Хреновина были слишком изумлены, чтобы накинуться на него прямо сейчас. Вся внутренняя сторона бедер Евы, самых красивых бедер в классе, и возможно в школе, была покрыта ожогами. От чулков остались только хлопья горелой ткани, вплавившейся в мясо. Марта замутило. Ничего такого страшного не хотел.
  - Ева, я послал тебя заняться любимым делом, а не играть с мальчиками в осмотр у гинеколога.
  Только Лаури Мадги здесь не хватало! Март попытался было проскочить в приоткрытую дверь, пока Лаури изумленно изучал Еву, но не вышло.
  - Стоять!
  Лаури схватил его за шкирку.
  - Что-то мне подсказывает, что ни Иммуномодулятор, ни Функция... короче, Меелис не могли такого сделать!
  Ева уже не плакала, Ева скулила.
  - Что ты вылупился, Иммуномодулятор!
  И Март понял, что сегодня какой-то день премьер: Ева впервые плакала у всех на глазах, а Лаури Мадги орал.
  - У нее скоро болевой шок будет! И если мы потеряем Созидание Сути...
  - То зачем нам нужен Иммуномодулятор? Работай! Что ты стоишь!
  Так, а Маргит-то как сюда принесло?
  - Ускоритель, я тебя за кем послала?
  Март пискнул, стараясь, чтобы голос звучал перепугано, а не зло:
  - За Иммуномодулятором! Я заглянул сюда, потому что услышал шум, а они тут с Евой... то есть, ничего подобного, вместо Иммуномодулятора я встретился со своим воспаленным либидо, и решил, что самое время сорвать урок у Созидания, раз уж я уже сорвал урок Разрушения.
  Март с ужасом понял, что заговорил голосом Лаури Мадги, и что Лаури Мадги знает все его мысли. Абсолютно все, а особенно хорошо - сегодняшние.
  - В смысле, сорвал?
  - Ты думаешь, что у пятерых детей одновременно могут быть настолько низкие болевые пороги?
  К счастью, Лаури Мадги уже говорил из собственного тела, но даже той пары секунд, что он говорил из тела Марта, хватило, чтобы чуть не рехнуться. К тому же, Лаури все еще держал его за шкирку, Март висел, едва касаясь пола.
  - Ты задушишь мне Ускорителя!
  - Он почти сжег мне Наполнение!
  - Ты сам прекрасно знаешь, что Разрушение Формы тянет к Созиданию Сути, а уж к Наполнению тянется любая способность! Девочка - как магнит!
  - Что не повод сжигать ее, не так ли, и не от страсти, и не в поэтическом смысле, а в самом прямом! К тому же, у нее уже почти получилось создать нашему Зодчему воображение!
  - И что ты предлагаешь?
  - Позвать Ликвидатора, конечно же.
  - Что?! - рявкнула Маргит.
  - Ликвидатора?! - заверещал Март.
  - Заткнись!
  Вместо Лаури Мадги за шкирку его уже взяла училка Маргит.
  - Даже и не думай! Я не отдам своего второго по перспективности ученика!
  - Если мы накормим им Ликвидатора, а Ликвидатор, как мамочка-пеликан, передаст съеденное Наполнению, то наша потенциальная пара демиургов может превратиться в настоящую пару демиургов.
  - Это все твоя больная фантазия! Ты, Искажение! Ликвидаторы еще никогда не занимались подобным!
  - Все когда-нибудь случается в первый раз.
  - Извините, - сказал Карл, - я закончил. И что мне теперь делать?
  Запах паленого мяса, впрочем, только усилился. На Еву Март смотреть не решился, зато посмотрел на Карла, который протягивал Лаури Мадги обе руки. И жест был совсем такой же, как у пяти тупиц на занятии. Только у Карла на руках теперь были ожоги, не такие, как у Евы, конечно, но почти наверняка не менее неприятные.
  - Какая досада, - сказал Лаури Мадги. - Как меня раздражают побочные эффекты. Идем, кажется, где-то в кабинете директора я видел аптечку.
  - А с Ускорителем что делать? - спросила Маргит. Воротник рубашки впился Марту в горло, и, в общем-то, хорошо, если ответ будет не придушить.
  - Только не Ликвидатору! - пискнул Март без особой надежды.
  - Ладно, юноша, угомонись, я вспыльчив, но отходчив. Я уже знаю, какое тебе придумать наказание позанятнее.
  - Какое? - глаза Хреновины, блеклые глаза Меелиса загорелись жадным блеском.
  - Идите на занятия по навыкам. Все, кроме Иммуномодулятора.
  - Что?! И все? - Карл, которому полагалось бы вырубаться от боли, орал, как вполне здоровый человек.
  - Малыш Иммуномодулятор, коллектив всегда определяет виновному лучшее наказание, чем некто со стороны.
  Хреновина удовлетворенно кивнула. Маргит поставила наконец Марта на пол.
  - Я к тебе приведу еще Распад и Замедлителя.
  - Может, Замедлителя не надо?
  - Идиот, она пострадала на уроке...
  Март не стал тратить время на то, чтобы дослушать окончание разговора, а понесся в спортзал. Расчет был правильный: если не болтаться в коридорах, а сразу идти к месту урока, меньше шансов нарваться на неприятности. Март очень надеялся, что до начала урока Ева ничего не успеет рассказать своей компании, а до конца урока Март уже что-нибудь придумает. В принципе, план сработал бы наверняка, не забудь Март с перепугу о Хреновине. Сдать его успела именно Хреновина, больше некому. Прозвенел звонок, в спортзале были уже почти все, даже Тиит, Райни и Кристиан. Окажись на месте и Микк Мадги, Март вообще перестал бы переживать потому, что у Антса Алликме вполне могли приключиться проблемы со здоровьем даже посерьезнее, чем у Карла или Евы. Но Микка Мадги все не было, и не было, расслабляться не стоило. Не было и Маргит, и о чувстве безопасности Март мог забыть. А потом Микк и Антс зашли в спортзал и сразу двинули к матам, на которых сидел Март. Март видел, как у них с дороги убрался Роланд, как перепугано на них таращились Уку и Вольмер, и как старательно таращился в сторону Сильвер. Помощи было ждать неоткуда.
  - Март, а ты знаешь, что героям-любовникам полагается раз в неделю освобождение от волшебной физры?
  - По состоянию, блин, здоровья!
  Вскочить Март так и не успел, и ударить не успел тоже. Антс сбил его с ног, дернул за волосы, прямо за хвост, который Март так старательно отращивал, и за которым так следил, и потащил к выходу. Больно было ужасно, но еще ужаснее было унижение. Все это видели, а Райни с Кристианом еще и хлопали и свистели. Антс протащил его по лестнице аж до четвертого этажа в полном молчании, Микк шел следом, и даже смотреть на него Марту было страшновато. Наконец Март решился:
  - Ребята... ребята, вы все не так поняли! Я ничего такого...
  И Март не сразу понял, что по зубам ему съездил не Антс, а Микк. Лестницы закончились, Антс остановился у выхода на крышу. Не сбросить же в ничто они его намерились? Март запаниковал, и решил забить на притворство.
  - Вы что, такие крутые, что вдвоем лезете на одного? Сцыкотно один на один?
  - Нет, - сказал Антс как-то неожиданно спокойно, вообще не своим голосом, - просто так веселее.
  И тогда Март понял, почему они вдвоем: лучший удар и лучшая защита. Да они собираются отобрать у Марта огонь! Способность! Силу! Координацию! Жизнь!
  - Мартец, - сказал Антс почти сочувственно, - с этими играми в мага ты вообще долбанулся. Что с тобой такое? Был же нормальный парень, не как Сильвер, конечно, но нормальный.
  Март не ответил, лихорадочно соображал, какую выбрать точку приложения, и главное, на ком. Все было совсем не так, как раньше, в классе, в спокойной, почти дружественной обстановке. Микк сказал:
  - А ты знаешь, Март, что начинается на крыше?
  Март снова не ответил. Думал, что нужно, нужно обязательно ударить Микка Мадги, потому что он намного слабее, но тогда силы уже будут потрачены, а что делать с Антсом Алликме? А если ударить сначала Антса Алликме, то чем потом пробить защиту Микка Мадги?
  - Да пацанчик тебя вообще не слушает! Антс ударил Марта по уху раскрытой ладонью, и от боли стало горячо-горячо. Совсем не так горячо, как от огня Марта, от его способности, а вульгарно и очень по-человечески. Март задохнулся от обиды и боли.
  - Так вот, спасибо, продолжаю. На крыше начинается персональная реальность Хреновины, и только Хреновина, как ты можешь заподозрить, понимает, по каким законам реальность эта работает. Но ты у нас, кажется, стал проявлять особый интерес к учебе, так? Вот мы с Хреновиной и решили дать тебе шанс попрактиковаться в исследованиях.
  Микк открыл дверь на крышу, хотя Март видел, что ключа у него не было, и замок не сбивал, просто толкнул дверь, и она поддалась. А Антс впихнул его внутрь. Ногой.
  - Когда сочтешь, что твои исследования увенчались успехом - покричи. И, может быть, Хреновина вернет тебя обратно.
  ***
  Куннар Реэде, код способности: Искажение Сути, общий профиль без специализации
  Раньше физкультура была адом для Куннара Реэде, застенками гестапо для Куннара Реэде, залом Макдональдса в воскресенье днем, вагоном эконом класса, учебой по субботам, влажными снами о Еве Кадис, автомобильными пробками, очередями в магазинах. В общем, всеми самыми худшими вещами, которые были только возможны в жизни Куннара. Все смеялись над ним, кричали что-то обидное, последним выбирали в команду, когда играли в волейбол или (и тем более) в баскетбол. Теперь-то, конечно, над Куннаром больше не смеялись, не потому что успехи Куннара кого-то интересовали и восхищали, а потому что физкультура вообще перестала быть поводом для смеха.
  Они все еще называли урок после обеда физкультурой, хотя Маргит доходчиво и кроме того неоднократно объяснила им, что это занятия по базовым навыкам. Где-то на третьем уроке она смилостивилась и объявила Майе, что базовые навыки пишутся с маленькой буквы и без кавычек. Насколько Куннар понял, базовые навыки были универсальным минимумом, с которым могло обращаться хоть Созидание, хоть Искажение, хоть Разрушение, потому что по большому счету что удар, что защита никак не были связаны с их способностями. Куннар сомневался, что все эти навыки нужны им только для самозащиты в экстренных ситуациях, как сказал Лаури. Микк, видимо, сомневался тоже. Куннар услышал, как Микк говорил Райни и Тииту однажды:
  - Им не нужно было бы учить нас чему-то сверх простого применения наших способностей уже в первые месяцы, если бы только не имелась постоянная опасность для всех или же постоянная потребность в универсальных бойцах.
  Разрушению удар все-таки давался легче, а вот с защитой и другими навыками, направленными на развитие координации дела шли плохо у всех. У всех, кроме Куннара, Мерле и Микка. Еще, разумеется, Сильвера. Было странно и приятно, что теперь Куннар и Микк носили одно название, только Куннар был лучше, сильнее и более востребован. Куннар не мог сказать, что вошел во вкус, что ему вообще нравилось, но больше он не боялся. Понимал, что от него требуют и требования выполнял. Но каждый день, перед тем как заснуть, он повторял имена всех своих родственников, называл все черты своего характера, вспоминал, как отец возил его на охоту и учил стрелять, вспоминал вкус мяса и мороженого, сюжеты прочитанных книг, лица героев любимых фильмов. Куннар вспоминал, как он всегда держал вилку, как укладывался спать, когда у него еще была своя кровать. Все привычки, увлечения, любимые вещи, воспоминания и черты, которые делали его человеком. И если вдруг Куннар что-то забывал, даже если забывал просто так, потому что сложно держать все в голове постоянно, то не засыпал, пока не вспоминал все вплоть до мельчайших деталей. Куннар не мог позволить себе прекратить быть человеком. Как дела шли у других, он не знал, потому, что ни с кем из них не общался. Разве что на Куннара постоянно наступали желающие покинуть кабинет математики ночью. Место ему досталось неудачное, но он не жаловался. Во всяком случае, ему не приходилось спать рядом с кем-нибудь из его одноклассников. Когда все только началось, Куннар подумал, что теперь-то не будет больше никакой вражды, потому что у всех у них, крутых и не очень, был один интерес - выжить и остаться людьми. Куннар оказался неправ, интерес был один, но он ничего не изменил. Как только все немного пообвыклись, Юта и Роланд снова начали сплетничать, Антс и его компания - всех задирать, а Куннар вернулся в ряды изгоев. Они так же ненавидели друг друга, завидовали друг другу, ругались друг с другом, но было в этой ругани и ненависти, и зависти и что-то другое, что-то качественно новое, что удивляло. Были ненависть, зависть и ругань, но не между одноклассниками, а между родственниками. Куннар подозревал, что дело тут не только в экстремальной ситуации, но и в новом осознании себя, как части чего-то целого, пока не очень вразумительного, но объединяющего. Куннар остался в семье уродом.
  - Чистое Искажение Сути, думать будешь после моих уроков.
  - Жирное?
  - Вы знаете, кому я это говорю.
  - Точняк, потому что наше Чистое Искажение Сути думает всегда! Поэтому вы и не замечаете!
  - Зодчий, нарушение дисциплины на уроке - верный путь к дополнительному занятию.
  Кристиан сразу же притих, чего-чего, а занятий ему хватало. Нагружали его по полной программе, но никаких сколько-нибудь заметных результатов, судя по разговорам, которые Куннару удавалось услышать, не было.
  - Сегодня мы будем тренировать блок. Блок принципиально отличается от защиты только одним. Защита - превентивная мера, а блок нужен, если ваша защита не сработала. Таким образом вы смягчите или отведете удар.
  Маргит помолчала, а потом продолжила еще более мрачно:
  - В чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, потому что если кто-то пробил вашу защиту, это может значить только одно. Он превосходит вас по многим пунктам. По силе, потому что смог нанести достаточной мощности удар, и по координации, потому что сумел направить его так точно, чтобы пробить защиту. Тем не менее, в стандартах образования прописано изучение блока, и применять его хотя бы на всякий случай я все-таки рекомендую. Предупреждаю тех из вас, кто скоординирован плохо, что сегодня вас ждет весьма болезненное занятие, потому что успешный блок начинается от пятидесяти пунктов координации. Всем, кто имеет меньше, придется пытаться обращаться с тем, что есть и терпеть удары. Распад, отвечать на удар ударом воспрещается.
  - Ололо. Как смешно. Обхохочешься прям ваще, - выглядел Антс очень плохо, был еще бледнее обычного и под глазами у него темнели здоровенные синяки. В последнее время Антс сильно сдал, причины Куннар не знал, ходили слухи, что способности у него неуправляемые, и что Маргит поставила ему какой-то там болевой сигнал. Что там было на самом деле, Куннар понятия не имел, потому что когда Антса спрашивали, тот отвечал, что долбается кетамином. В общем, отвечал в своем стиле.
  - Модератор, выходи, ты первый.
  Ингмара они все очень жалели, даже Куннар. Ингмар никогда Куннара особенно не задевал и вообще был хорошим парнем. Несмотря на то, что он считался вроде как лучшим учеником, и на то, что Маргит и Лаури не особенно к нему прикапывались, было ему неважно. Находился он частенько в прострации, и иногда дозываться его приходилось с большим трудом. Куннар не знал, менялись ли Антс и Ингмар, становились ли меньше людьми, или им просто было тяжело. Ощущения самого Куннара были похожи на начинающееся заболевание, зато и чувство голода окончательно исчезло.
  Микк Мадги считал, что отринуть все человеческое и жить в мертвом теле, было лишь некоторой пафосной формулировкой. Сейчас жизнь в них поддерживали таблетки, вода, кислород, но ровно до тех пор, пока превращение из человека в способность не завершилось бы. Другое дело, что Микк считал, что дальше тоже будет жизнь, но другая ее форма, анаэробная и, возможно, автотрофная.
  Непонятно было только, он правда во все это верил, или утешал остальных на свой лад.
  - Ластик, ты вообще пытаешься?
  Эрика отлетела аж к противоположной стене и наверняка больно ударилась.
  - Да, к-конечно пытаюсь. Извините, просто у меня не получается.
  - Если ты не научишься ставить блок сейчас, то, когда выйдешь отсюда, долго не протянешь.
  - Извините, - повторила Эрика.
  Единственная причина, по которой Маргит нравилась им больше, чем Лаури была вот какая: Маргит пыталась научить всех и всем говорила, что на свободе им конец. Но она хотя бы говорила о свободе. Лаури говорил: большинство из вас отсюда не выйдет. Ну, ладно, кроме Сильвера. У Сильвера вот всегда все получалось. Он не был лучшим в упражнениях на координацию и уж тем более в упражнениях на силу, но не было упражнения, которое бы не получалось у Сильвера вовсе. Все завидовали ему, как завидовали раньше Микку Мадги. Сильвер и сейчас устоял, но когда Маргит похвалила его, молча вернулся в шеренгу.
  - Нормальная такая неблагодарность! Только черная!
  - Иммуномодулятор, у тебя достаточно сил и времени, чтобы острить?
  - Нет, учительница Стагнация. Мне вообще много недостает!
  - Выходи!
  - Но я...
  - Выходи, ты после Контроля Формы стоишь. Твоя очередь.
  - А, да, точно.
  Нельзя было сказать, что Маргит особенно любила Карла, но она всегда его щадила. Ингмар и Эрика от ударов Маргит пролетели через весь зал, а вот Карл был в полете максимум метр и приземлился довольно мягко. Куннар думал, что тут все дело в том, что если загнется Карл, загнутся, вероятно, и все остальные. Он был ценен и сам по себе, но уж тем более был ценен, как экстренная аптечка, которая должна быть в каждом доме, в каждом автомобиле, в каждом кабинете и уж, конечно, в каждом учебном заведении. Так, во всяком случае, гласила надпись в аптеке перед домом, в которой давным-давно Куннар покупал аспирин для отца и валидол для матери.
  - Чистое Искажение Сути! Чистое Искажение Сути, ты здесь? К.... Полное Чистое Искажение Сути, я тебя имею в виду!
  - Я здесь, - машинально отрапортовал Куннар, и все засмеялись. Да, пожалуй, с тем, что на физкультуре над ним больше не смеются, Куннар погорячился.
  - Ты все время витаешь в облаках!
  - Мечтает о сосисочках!
  - Колбасочках!
  - Сарделечках!
  - Ладно, Че... Разрыву еще простительны настолько недвусмысленные фаллические символы, но вы-то куда?
  - Микк опять...
  - Дополнительное задание, Зодчий!
  - Черт! Ну почему опять?
  - И, Чистое Искажение Сути, мне долго тебя ждать?
  Куннар и не заметил, как вызвали Вольмера, и как Вольмер грохнулся, и тем более как подошла его, Куннара, очередь.
  - Давай, Чистое Искажение Сути. Упражнения подобного рода у тебя получаются неплохо.
  Раньше Куннар учился тоже неплохо. Не хорошо, конечно, но лучше большинства, хотя учителя все равно хвалили его очень редко. Теперь Куннару нравились похвалы Маргит, они были сухие и какие-то недоброжелательные, но пугали куда меньше, чем дружеские шутки Лаури. Блок ставить оказалось достаточно легко. Куннар просчитывал линию поражения, в основном, сверившись с взглядом Маргит, и перестраивал простую защиту в направленный блок. Равномерная защита распадалась, Куннар снимал ее с наименее вероятных точек поражения, ослаблял в маловероятных и усиливал в ожидаемых. Куннар подумал еще, что принцип обучения так и не изменился. От простого к сложному, от общего к частному. Но блок Куннара оказался хоть и удачно поставленным, но слишком слабым, так что оба раза Куннар повалился на пол. Повалился на пол, но его никуда не отшвырнуло, просто упал.
  - Неплохая работа, Чистое Искажение Сути. Слабоватый Блок, но поставлен грамотно.
  Куннар кивнул, но не поблагодарил, потому что тогда бы все снова начали смеяться. Над Мерле и ее пылкими благодарностями вот смеялись, но Мерле, кажется, и вправду влюблена в Лаури Мадги. Куннар ее не понимал. Конечно, нужно было не вступать с учителями в прямые конфликты, создавать видимость послушности, но уж точно не испытывать ни к Лаури, ни к Маргит настоящей симпатии. Маргит была предпочтительнее Лаури, но вот было и всех положительных чувств, которые она вызывала. Как можно было влюбиться в Лаури Мадги, если он - чудовище? Впрочем, наверное, по той же причине Мерле Трасс нравились вампиры и всякие там оборотни. Хотя не сказать, что те одноклассники, которые сказки любили, приспосабливались ко всему происходящему легче. Ни Карл Наэле, ни Вольмер Каллас, ни тем более Уку Эсна особенной радости не выказывали.
  - Чистое Искажение Сути!
  Куннар вздрогнул. А, нет, речь шла о другом Чистом Искажении Сути, о Микке Мадги.
  - Какого черта ты делаешь?!
  - Блок.
  - Это не блок, это защита! Ты не даешь мне пробить ее!
  С защитой у Микка было удивительно неровно, иногда ее действительно невозможно было пробить, а иногда он не мог ее даже поставить. Помимо прочего, при его уровне силы защита была единственным навыком, который ему вообще удавался. Но и та удавалась не всегда. Куннар испытывал злорадное ликование, когда слышал, как Маргит орала на Микка. Называла его так же, как Куннара, только Куннара она хвалила, а на Микка в основном ругалась.
  - Вернись в строй!
  У Антса Алликме дела шли тоже неважно, он даже защиту ставил бестолково, не говоря уже о блоке. Зато у него был отличный удар, но удар у него был отличный всегда, что Куннар знал прекрасно. Сейчас Антс лежал на полу, и вокруг него расходилась резина на мате, в дырах проглядывала вата, которая тут же темнела и скукоживалась.
  - Что ты делаешь, Распад?
  - Срываю пацифик со своей груди, обнажаю клыки. И все такое прочее!
  Куннар надеялся, что тут-то оптимизму Антса Алликме и подойдет конец, но Антс встал и вернулся в шеренгу. Они о чем-то шептались с Микком, и Куннар бы почку отдал, чтобы узнать, о чем.
  - Распад! Чистое Искажение Сути!
  Куннар опять вздрогнул. Быть тезкой Микка Мадги было и здорово, и крайне неудобно. Когда урок закончился, Куннар вознамерился занять душ. Физкультура больше не была физкультурой, никто не переодевался, никто не ходил в душ после, только уставали так же сильно и даже сильнее, чем если бы усталость была физической.
  Самое удобное было в том, что спортзал и душ находились на первом этаже, и в середине дня редко кому приспичивало помыться. Идти было недалеко, толпы в это время не было, зато утром и вечером первый этаж обрастал очередями. Обычно Куннар успевал помыться после занятий в спортзале, что избавляло его от утомительного выстаивания очереди вечером. Куннар уже взялся за ручку двери, собрался дернуть ее, когда услышал шум воды и голос Тиита Брайера:
  - Так, правильно, а теперь берете шмотки, берете гель для душа от Хреновины и капаете немного. Потом растираете, пока не начнет пениться.
  Дергать ручку или стучаться Куннар передумал. В конце концов, если бы они услышали, что кто-то стоит за дверью, то шанс узнать что-то интересное снизился бы до абсолютного нуля. А так они могли упомянуть множество вещей. Новые теории Микка, почему Антсу Алликме так паршиво, замышляют ли они что-нибудь, как планируют действовать... Но пока что все, что они обсуждали касалось только стирки.
  - Слушай, чувак, Карл же стирает вещи Крисика!
  - Так-то! Это потому что я - бог!
  - Заткнись, и смотри. Я не стираю твои вещи, я показываю тебе, как это надо делать, придурок!
  - Да-да-да, точно. Я очень внимательно смотрю.
  - Карл, он тебя эксплуатирует!
  - Почему мы не можем экспл... экс... экспла... короче, заставить Тиита стирать наши шмотки?
  - Даже не надейтесь! Слушайте, но это действительно просто.
  - Я всегда думал, что такая опция есть только у женщин и стиральных машин!
  - Да, кстати! Самки должны стирать! Давайте их заставим!
  - Во-первых, Антс, хватит называть наших одноклассниц самками, а во-вторых какая же здравая идея!
  - Точно, - сказал Тиит, - так и начиналась эксплуатация женщин в мезолите. Слушайте, ну это же бред! Как можно не уметь стирать?
  - Очнись, Тиит! Мы живем, то есть жили, в двадцать первом веке! Никто из тех, у кого дома есть стиральная машина, не умеет стирать руками. Просто твоя мама всегда экономила деньги на порошке, поэтому ты такой.
  - Такой приспособленный к жизни? Домовитый? Хозяйственный?
  - Бабодеятельный!
  - Чего? Что это за слово вообще такое, Крисик?
  - Ну, это тот, кто делает дела баб!
  - Тогда это ты бабодеятельный, придурок! Кто тусил с бабами хрен знает до какого класса?
  - Кто самый модный?
  - Кто любит шмотки?
  - Кто читает журналы?
  - Крисик, а ваще вопрос есть серьезный! Когда ты начнешь созидать шмотки нам уже, а?! Надоело ходить в одном и том же! Надоело стирать...
  - Да вы в первый раз это делаете, потому что нас с Тиитом уже достало стирать ваши вещи!
  - Все равно надоело ваще! Пусть Крисик созиднет мне шмотья! Брендового!
  - Не знаю, я Созидание Формы, я, наверное, брендовое не могу. Только обычное. А бренды Ева созидает!
  - Блин, вы будете стирать или нет?!
  - Мы стираем!
  - Вы просто держите шмотки под водой!
  - Мне кажется, что от зубной пасты Хреновины ужасно щиплет язык!
  - Карл, твою мать, хватит жрать зубную пасту! Если у тебя кончится, я тебе свою не дам!
  - Хреновина сказала, что эта паста не кончается! Потому что Хреновина ненавидит всех, у кого пахнет изо рта, и сразу хочет их убить!
  - Пусть первый бросит в меня камень тот, кто не разделяет мнение Хреновины.
  - Блин, чуваки, вы белоручки просто! Микк, что ты вообще сейчас делаешь?
  - Добавляю гель для душа. Плохо пенится.
  - Да я за этой пеной уже шмотку твою не вижу, что ты вообще стираешь?
  - Интересно, а если мы пустим Червя с нами, она нам все постирает?
  - Только если мы заплатим ей натурой!
  Куннар посмотрел на часы. Шанса помыться уже не было, шанса услышать хоть что-нибудь интересное, кроме того, что Микк Мадги, Антс Алликме и Кристиан Стейнер не могут постирать свои шмотки, тоже. Часы, которые Куннару подарил на шестнадцатилетние его отец, показывали без пяти три, а ровно в три Куннару нужно было быть на индивидуальном занятии. Тиит сказал, что время кончилось, и теперь они живут по формальному времени. То есть по часам Лаури Мадги. Расписание, правда, не стало хоть капельку менее невыносимым. Уроки по методу, перерыв, базовые навыки, утомительные индивидуалки, дополнительные занятия с наказаниями. Они освобождались к шести или даже к семи вечера. Обычную школу Куннар покидал уже в полтретьего. Впрочем, жаловаться было нечего, потому что эту школу Куннар не покидал и на ночь. Индивидуальные занятия Лаури проводил очень неровно, с кем-то занимался пятнадцать минут, с кем-то два часа, кому-то давал задание и отпускал. Куннару до недавнего времени он просто давал задания, увидеть определенный сон или целый день фиксироваться на одной и той же мысли. В основном, не слишком хорошо получалось. Хотя один раз, он сумел целый день думать о том, какие Антс с компанией придурки. Лаури тогда его похвалил, но сказал впредь так не отзываться о его ребенке даже мысленно.
  Сегодня Лаури назначил Куннару индивидуальное задание раньше на целый час, и Куннар немного боялся, что сегодня Лаури действительно будет его чему-нибудь учить. Хотя с Лаури сталось бы и просто передвинуть все расписание, чтобы освободиться пораньше. Когда Куннар подошел к двери, то снова услышал чужой разговор. Сегодня ему на такие вещи прям везло. Машинально Куннар поставил защиту. Защита могла хотя бы немного помочь, потому что она закрывала суть способности, а значит, немного глушила сигнал, исходящий от нее, или как-то так.
  Куннар услышал, как Маргит сказала:
  - Повторяю, я не думаю, что мы поступаем правильно. Почему мы вообще еще не сообщили о том, что у нас здесь Функция Случайного Выбора?
  - Потому что тогда все полетит к чертям, ты что не знаешь? Всегда так: они приходят забирать одного, а потом говорят, что так же их интересует Контроль Формы, Зодчий, Распад, да вот и Иммуномодулятору делать здесь тоже нечего...
  - Тебе не кажется, что все полетит к чертям, если Функция Случайного Выбора выйдет из-под контроля? Когда я говорю так, я имею в виду - вообще все. Весь этот мир. А потом и весь Центр. Мы не на каком-нибудь последнем круге Периферии, чтобы себе такое позволять. Функция Случайного Выбора не должна появляться здесь, и ты это знаешь. Как ее вообще еще не засекли?
  - Это ее особые хитрости. В тридцать восьмом ее тоже не засекли. Но тогда и Гитлера не засекли!
  - Чего ты вообще добиваешься?
  - Либо мы вырастим из нее что-нибудь стоящее, либо она сдохнет сама. Слушай, я не хочу иметь никаких дел с Чистильщиками. Ты тоже не хочешь.
  И это его 'ты тоже не хочешь' напомнило Куннару то, что все время пытался провернуть с Маргит Ингмар. В том, что у Лаури получилось бы лучше, Куннар не сомневался ни секунды.
  - Кому же хочется иметь дело с Чистильщиками? Но мы ведь не можем...
  - Посмотри кто у нас тут: потенциальная пара демиургов, Распад, Контроль Формы. Парочка крайне полезных ребят вроде Иммуномодулятора, Оси и Модератора. Звездный состав, подумай!
  - А ты подумай о том, что мы будем делать с этим звездным составом? И это ведь ты подтолкнул Абсорбера?
  - Я бы не хотел, чтобы она кого-нибудь случайно съела на завтрак. Представь, что случилось бы, если бы она проглотила Функцию Случайного Выбора?
  - Ты же знаешь, что нарушаешь все мыслимые и немыслимые директивы? Хочешь учить детишек на Периферии? Или в Лотерее?
  - Успокойся и послушай меня. Ничего не выйдет из-под контроля. Все пройдет как по маслу. Пока ведь все нормально, да? Без сучка без задоринки, как говорят русские...
  - У тебя есть месяц. За месяц покажи мне, что мы сможем ими управлять. Иначе я свяжусь с...
  Куннар понял, что разговор подходит к концу, и как можно более бесшумно отошел к лестнице, как будто он только поднимался сюда. Хлопнула дверь, Маргит явно вышла не в лучшем расположении духа. Куннар двинулся ей навстречу.
  - Здравствуйте.
  Маргит кивнула ему. Теперь идти к Лаури Мадги было страшно, Куннар боялся, что сейчас-то он все узнает, прочитает его, поймет, что Куннар все слышал. И, может быть, прикончит, как свидетеля. Да, разговор, который Куннар слушал, стоя около душевой, явно был безопаснее. Он снял защиту, чтобы Лаури ничего не заподозрил, и собрался с духом. Было страшно, но Куннар постучался. Нельзя же было тянуть до бесконечности.
  - О, Чистое Искажение Сути, ты принес сюда все, что сумел наесть за шестнадцать лет? Все, нажитое непосильным трудом!
  Микк был действительно похож на своего отца, во всяком случае, чувством юмора. И отсутствием человечности тоже.
  - Слушайте, почему вы все время шутите про мой вес?
  - Потому что ты, даже сидя на таблетках, не можешь похудеть! И потому что никто никогда тебе не даст, а меня в некотором роде волнует твоя судьба. И еще потому что это смешно.
  - Я же стану крипотой, зачем мне вообще... девушка?
  Вот что было единственным доводом за то, чтобы все-таки перестать быть человеком. Никаких проблем с девушками, с лишним весом, с насмешками.
  - Во-первых, прекрати стесняться слова 'секс', а во-вторых, секс для нас - важный аспект коммуникации и единственный метод обмена энергией. Ни одна приличная крипота с тобой в постель не ляжет...
  - Но с вами-то ложится!
  Лаури прищурился:
  - У меня есть обаяние возраста и опыта. У Замедлителя спроси.
  - Что?! Вы....
  - Нет, конечно, нет! Я крипота, но я не педофил. Кроме того, девушки с такой маленькой силой меня не интересуют. Под силой я, конечно, имею в виду грудь.
  Куннар вздохнул и очень постарался не думать о том, какой Лаури отвратительный.
  - Ладно, ладно, я разрешаю тебе думать о том, какой я отвратительный.
  - Спасибо.
  - Крайне сдержанно, хвалю. Итак, сегодня мы приступим...
  Лаури выглядел как ни в чем не бывало и это после... После того, как они шутили про сиськи Мерле Трасс! Куннар не пытался совсем закрыть свой разум, потому что так было бы подозрительно. Но пытался контролировать свои мысли.
  - Прекрати думать о груди Мерле Трасс, я тебя умоляю. Зачем думать о таких несущественных вещах? Мне сложно читать твои мысли, у тебя достаточно высокая координация, но это не значит, что я не буду их читать. Помни об этом. И ложись на пол.
  - Что?
  - На пол ложись. У меня нет тут диванчика, извини.
  - Вообще-то есть.
  - Не по твою душу. Вернее, не по твой вес. Диванчик мне еще пригодится, особенно если кто-нибудь из более приятных способностей польстится все-таки на обаяние возраста и опыта. Куннар послушно лег на пол. Было унизительно и неудобно, но ко всему унизительному и неудобному Куннар привык. Лаури достал из шкафа аптечку, выложил на стол две ампулы и два шприца.
  - Что это?
  - Наркоз и галлюциноген. Два уровня работы. Проснись и восстанови реальность хотя бы в своей голове.
  - А это меня не убьет?
  - Нас вообще весьма сложно убить. Даже на самом первом этапе развития.
  Было страшно, страх этот был ни капельки не захватывающий, не страх перед опасным аттракционом, но страх перед операцией.
  - Чего ты боишься, Чистое Искажение Сути? Тебе предоставлена удивительная возможность. Большинство из нас рождаются не только с индивидуальным кодом, но и строго определенной способностью. Ты же одинаково склонен ко всему Искажению Сути. К такому, как у Модератора, к такому как у Заменителя, к любому. Ты будешь учиться всему, в том числе и Искажению реальности, разума, мыслей, времени, событий. Я сам был Чистым Искажением Сути, а специализацию выбрал уже много позднее, после того, как отслужил...
  - В пограничных войсках? - машинально спросил Куннар. То, что папа Микка Мадги служил пограничником, знали все. Как-то раз Антс и Микк придумали напугать сумасшедшего деда Антса, Микк к тому времени уже прилично вымахал и был ростом со своего отца, он надел отцовскую военную форму и пришел в таком виде к Антсу домой. Дед аж обмер, маразм и плохое зрение не позволили ему отличить форму советского пограничника от формы советского чекиста, а Микк на чистом русском предложил пройти с ним и обсудить некоторые вопросы. Конечно, деда пришлось отпаивать валерьянкой и валидолом, но как говорили потом Антс и Микк, оно того стоило.
  Лаури засмеялся:
  - Да-да-да. Конечно, маме Микка пришлось немного подогнать форму, но оно действительно того стоило.
  И Лаури Мадги снова стал напоминать человека, от этого сделалось не по себе.
  - И да, я действительно служил в своего рода пограничных войсках. Только не в советской армии, а в нашей, на Периферии.
  - А что там? Почему вы нам об этом не рассказали? А почему вы мне сейчас об этом рассказываете? Вы же говорили, что у нас есть только полиция, не армия. С кем мы воюем?
  - Потому что тебе я доверяю больше, чем остальным. И потому что ты вполне можешь все забыть.
  Лаури наполнил шприц, сказал:
  - Для человека эта доза смертельна!
  - Но я человек!
  - Изменения на физическом уровне уже начались. Кроме того, ты всегда был больше, чем человек. Закатай рукав, туша Чистого Искажения Сути. Итак, поехали.
  Укол был очень болезненный, может быть Лаури и умел искажать Суть тысячами возможных вариантов, но уколы делать точно не умел. Лаури сказал:
  - Это было еще не больно. Вот сейчас будет больно.
  И да, второй укол оказался еще более болезненным, чем первый, хотя куда уже было больше.
  - Почему бы вам просто не исказить мой разум?
  - Потому что ты должен бороться, а со мной ты бороться не можешь. Твое задание, слушай внимательно, пока можешь слушать. Сначала проснись, а потом выберись из галлюцинации. Проще говоря, твоя задача нейтрализовать влияние обоих препаратов. Главное, помни, что... Но перед глазами начало темнеть, и Куннар провалился в сон. Или не провалился в сон. Куннар был в абсолютной черноте своего сознания, в своем собственном забытьи, но он был и ощущал себя в этой темноте. И он не мог оттуда выбраться. Организм Куннара спал, а Куннар не знал, как его разбудить. Ответ пришел неожиданно: искази это.
  Наверняка, эту мысль запихнул в голову Куннара Лаури Мадги, потому что он предлагал такие вещи Искажению каждое занятие. Как можно исказить сон? Куннар был в этой черноте, но не мог ни исследовать ее, ни вообще пошевелиться. И Куннар знал, что у него было мало времени, потому что скоро начнет действовать еще и галлюциноген.
  Нужно было сделать сон пробуждением. Мир Искажения - это был мир, где все не такое и все не так, вот что Куннар запомнил из долгих и путанных речей Лаури Мадги. Если ты открываешь глаза и перед тобой чернота и беспробудный сон, то стоит закрыть глаза, и ты очнешься.
  - Чистое Искажение Сути, у тебя что мозги жиром заплыли?! Полчаса! Целых полчаса!
  - Но я... я и пяти минут не проспал!
  - Тебе только кажется.
  Куннар видел все, но не очень ясно, наверное, еще не до конца проснулся.
  - П-простите, а второе задание?
  И тут Куннар понял, что он Эрика. Что он Эрика, и он в далекой пустыне, собирает огромные фиолетовые огурцы под палящей Луной.
  - Скоро разольется Нил, так что быстрее давай, - сказал Лаури Мадги, который был почему-то шакалом. В Лаури, конечно, и в реальности было что-то шакалье, но в основном в характере, а в не в ушах там или хвосте. Куннар понял, что второе задание уже началось.
  - Ломай правила, - сказал шакал-Лаури голосом Меелиса. - Иначе они сломают тебя.
  Но Куннар продолжал быть Эрикой и собирать фиолетовые огурцы.
  - Недвусмысленные фаллические символы в твоих галлюцинациях намекают нам так же недвусмысленно, как недвусмысленные фаллические символы в любой фразе Червя, - сказал Микк, и он тоже был шакал, и его золотые глаза смотрели прямо на Куннара.
  Куннар сказал:
  - Ага.
  - Ты не борешься! Ты совсем не борешься!
  - Нил разольется, если я не соберу все огурцы...
  - Всего этого нет, все только в твоей голове! Давай, подумай.
  Но думать Куннар не мог, когда Куннар начинал думать, небо разбухало до невозможности, и мешало сглатывать слюну, и шакал-Микк смеялся над ним. А потом все кончилось, и Куннар на секунду отключился.
  Лаури Мадги, уже настоящий, а не шакал, сказал:
  - Плоховато. Мне самому пришлось прервать действие препарата. Сам по себе ты работаешь неплохо, а вот как только в твоем разуме появляются чужеродные объекты, ты теряешься.
  Конечно, любой бы потерялся!
  - И не спорь со мной. Пока плоховато. Но у меня для тебя прекрасная новость - есть смысл работать!
  Почему-то новость эта Куннара не особенно обрадовала.
  ***
  Вольмер Калласс, код способности: Искажение Формы, название способности: Ось
  Лаури сказал:
  - Ось, у тебя начинает получаться. Кроме того, ты не очень-то проблемный. Вполне точно понимаешь, чего от тебя требуют, и выполняешь в меру своих возможностей. У тебя неплохое будущее, но только в одном случае.
  - В каком же? - спросил Вольмер, хотя ему было, в общем-то, равно.
  - Тебе надо, как вы говорите, прокачать силу. И очень быстро. Я уверен, что проходной балл ты наберешь, но нужно еще больше. Если ты не сумеешь набрать баллы за силу сейчас, ты не сумеешь уже никогда. Особенность Искажения Формы. Искажение Сути учится всю жизнь, а вот Форме приходится особенно напрягаться только в первый год, а дальше они просто совершенствуют свои навыки в пределах достигнутого. Тем более что специализация у тебя довольно узкая и в высшей степени определенная.
  Окей. Пусть будет тогда узкая и в высшей степени определенная.
  - Кроме того, ты ограничен и не склонен думать, Ось. Что тоже отличительная особенность Формы.
  Неправда, Вольмер просто не хотел думать об этих вещах. Все, что задавал Лаури, Вольмер делал машинально, его не интересовало будущее или возможность вернуться домой. Все, чего Вольмер хотел, - выжить. Он сосредоточился на проблеме выживания, как сосредотачивался на прокачке чара в Варкрафте. Чтобы выжить ему нужно было набрать побольше баллов за силу. Если понадобилось, Вольмер стал бы учиться лучше.
  - Понимаешь, какое дело, Ось. Ты думаешь, что для того, чтобы выжить тебе уже достаточно баллов? О, нет, это не так. В первую очередь всем и каждому здесь нужна моя искренняя симпатия и готовность помочь.
  - Что я должен делать?
  Иногда Вольмеру казалось, что сделать он мог бы все, что угодно. Лаури часто разговаривал с ним на эту тему до или после индивидуального занятия. Один раз после такого разговора, Вольмеру приснилось, что ему надо было убить Уку, чтобы выжить, даже не выбраться отсюда, а только выжить. Нужно было убить Уку Эсна, его лучшего друга, с которым вместе они называли десять его хомячков. Хотя фантазии хватило только на троих. Уку, который ни единого раза Вольмера не обидел. Уку, которого предки назвали в честь Уку Мазинга, но никто кроме Микка над этим не смеялся. Уку, который был не только его лучшим, но и его единственным другом. Может быть, Вольмер и не отличался особенным благородством и преданностью, но все-таки Вольмер не был чудовищем, и по-своему он Уку очень ценил, и даже заботился о нем, хотя и тоже по-своему. Вольмер не помнил, что он выбрал во сне, но на следующий день Лаури его похвалил.
  Сейчас Лаури сказал:
  - Просто выполнить еще одно упражнение. И я гарантирую тебе, если ты справишься, сила твоя возрастет и ты, наконец-то, поймешь, что можешь делать. И тебе понравится. Тебе очень сильно понравится то, чем ты являешься.
  - Я знаю, что я могу передвигать предметы. И проходить сквозь стены. Частично.
  И быть неудачником. Во всех на свете школах, волшебных и так себе.
  - Точно, и все у тебя получается отлично, кроме, может быть, трюка со стенами. Но это только начало, так, баловство.
  - Так чего вы от меня хотите?
  Чего вам от меня нужно? Я же все делаю, что только могу!
  - Ось, Ось, да успокойся уже. Только мысленной истерики тут не хватало. Мне вот лично очень нравится, когда ты цинично и по-деловому подходишь к делу. Так вот, все, что тебе нужно - выполнить упражнение. Ты согласен?
  - А зачем вы спрашиваете моего согласия?
  - Потому, что упражнение будет достаточно неприятное. Впрочем, выбора у тебя все равно нет.
  - Тогда я согласен. Неожиданно, правда?
  Лаури шутливо погрозил ему пальцем:
  - Я тебе поязвлю. Итак, давай сюда свой PSP. Я знаю, ты всегда носишь его с собой.
  - Только он не работает.
  С собой PSP Вольмер носил потому, что так ему было спокойнее. Так все делали. Тиит держал в кармане разрядившийся айфон, Микк постоянно носил с собой 'Введение в молекулярную биологию', которое, наверное, уже выучил наизусть, а Райни таскала за собой Кристиана Стейнера.
  - У меня все заработает, не волнуйся.
  И действительно, когда Лаури взял PSP, даже не врубил его, а просто взял в руки, загорелась знакомая заставка. Бешеная радость быстро сменилась разочарованием, потому что вряд ли приставка стала бы работать так же в руках Вольмера.
  - Итак. Мы подошли к самому главному.
  Лаури улыбнулся как-то по-человечески, и Вольмер вдруг подумал, что сейчас они с Лаури устроят соревнование на PSP, какие они часто устраивали с Уку. И было весело. И было здорово. Но теперь от одной этой мысли стало стремно и неприятно. Впрочем, никакие игрушки Лаури не интересовали. Вместо этого он размахнулся, и ударил приставку экраном прямо об стол. Экран разлетелся вдребезги, и Вольмер испугался, что теперь-то у него не будет ничего, что напоминало бы ему о доме, и о всяких приятных вещах, которые он любил раньше. А потом еще больше испугался, что осколки попадут в глаза. Осколки разлетелись, и с полсекунды было так красиво, и немножко напоминало брызги воды. Но это было последнее, что Вольмер видел.
  Сначала он подумал, что осколки все-таки угодили в глаза, прямо как в фильмах ужасов, но ему не было больно. Вольмер просто ничего не видел. Перед глазами была толком и не темнота даже. Было не так, как когда ты ничего не видишь, потому что вырубил свет в комнате, было не так, как когда ты ничего не видишь, потому что закрыл глаза. А было полное отсутствие всего, включая темноту. Полное отсутствие зрения.
  Лаури сказал:
  - Вот и вся процедура. Кроме того, никогда не любил технические новинки.
  - Как... как вы это сделали?
  Вольмеру было стремно и хотелось разрыдаться. Если он будет слепым, то как же он будет пялиться на девочек, как будет сидеть в интернете, как будет играть в компьютерные игры? Когда вернется домой. Если вернется домой. А кроме того, казалось, он остался с их враждебным и чужим миром один на один, что у него нет даже глаз, чтобы видеть стремные вещи, которые его окружают, и что теперь Ликвидатор сцапает его, пока он будет идти обратно. Ладно, глаза-то у Вольмера были, но что есть они, что нет.
  - О, старое как мир Искажение с помощью личной вещи искажаемого объекта. В прежние времена, когда наша система образования была не настолько совершенной, кое-где оставались не найденные вовремя способности. В основном, Искажение, потому, что засечь нас весьма сложно. Эти существа были прямо как вы сейчас. Ни рыба, ни мясо, не люди и не способности. Они инстинктивно использовали свою силу, отсюда и пошли всякие человеческие легенды про магию и прочее волшебство. Подсознательно недоспособность выбирала вполне действенные приемы: все эти куклы вуду, сожженные пряди волос, Искажение через личную вещь. Обычный человек такого, конечно, делать не мог.
  - Вау, - сказал Вольмер без особого восторга, хотя раньше все бы отдал, чтобы услышать подобное.
  - Ты будешь немного шокирован, Ось, но раньше в мире вообще было куда больше интересного, чем сейчас. Человеческая культурная память крайне лабильна, запоминает все бесполезное, что ей только понравится, а все жизненное, но неприятное превращает в фарс. Сам посуди, думаешь, земля бы остановилась, если бы человек не выяснил, что у мотыльков нет желудков? Однако же это непреложный и бесполезный биологический факт. А вот скажи им о нас, так примут тебя за сумасшедшего! Каждый из них почитывает себе сказочки на досуге, но понятия не имеет, что это такая же культурная память, только изжитая, и что действительно стоило бы поостеречься, прежде чем сновать по темным лесам после заката.
  - Оборотни и призраки тоже существуют?! Я знал!
  Вольмер даже позабыл на минутку о том, что он ослепшая крипота, а не полный жажды приключений подросток, Лаури только вздохнул:
  - Ну сколько же раз тебе объяснять? Это все мы. Оборотни - просто Искажение Формы, вроде Калейдоскопа, только одичавшее. Призраки - просто Искажение Сути, вроде меня, только заскучавшее. Я вот действительно жалею, что в программу обучения маленьких способностей не входит изучение литературы соответствующего периода. Вы бы узнали много нового, особенно учитывая то, что не запирая в школе насильно, современных детишек читать не заставишь. Вот ты читал 'Крысолов из Гамельна'?
  - Ну... Это сказка про то, как чел увел из города крыс, а когда ему отказались платить бабки, то и детей тоже?
  - Приблизительно. Так вот, Гамельнский Крысолов - наш, скажем так, Макаренко, а сказка о нем - наш вариант 'Педагогической поэмы'. Все дело в том, что тот самый Крысолов был одним из первых Модераторов, которые тогда еще так не назывались, и еще создателем современной модели массового обучения. До этого на одну маленькую способность приходился один учитель, встретивший малолетнее дарование совершенно случайно. Исключительно гражданский долг заставил Ольхового Короля польститься на несчастное немецкое дитя.
  - Ольховый Король тоже крипота?!
  - Гете многое домыслил, конечно, в этой старой как мир истории, но в целом описал явление удивительно точно. Да, крипота, а ребенок, как ты можешь догадаться, не умер. Более того, один друг моего друга с тем ребенком знаком, хотя теперь он, конечно, совсем не ребенок, а взрослое Созидание, и судьба его сложилась довольно благоприятно. Куда хуже было тем, кого вовремя не нашли. Но когда мы усовершенствовали систему поиска и обучения, такие случаи, которых и без того было очень немного, и вовсе прекратили наличествовать в человеческом мире, и мир этот стал таким скучным, каким ты, например, считал его все это время.
  Но больше Вольмер человеческий мир скучным не считал и даже поклялся, что если вдруг вернется, то жаловаться никогда не будет, что будет принимать весь-весь этот мир таким, какой он есть. Ну, разве что Варкрафт не бросит.
  - Но я ведь не смогу использовать свою силу! Я не смогу! Я ведь смотрю на что-то и двигаю, и...
  - Вот именно! В том-то и суть упражнения. А теперь давай поговорим про правила. Правило только одно: никто не должен тебе помогать. Ты должен пытаться передвигаться сам, падать, расшибать коленки, ползти, что угодно, но самостоятельно. Понятно?
  Вольмер кивнул, и даже от кивка у него закружилась голова. Любое движение было стремным, новым, незнакомым. Как будто Вольмер попал в чужое тело и не мог понять, как же им пользоваться.
  - Особенно запрет касается твоего друга Заменителя, которой имел даже более неприятное и интимное знакомство со мной, чем ты. Напомни ему об этом, и, думаю, он не будет изъявлять особенного желания нарушать правила.
  - А когда я смогу...
  - Когда я захочу. Может быть, к концу года.
  И Вольмер снова едва не разревелся, но потом вспомнил, что ему надо собраться, и что даже выжить слепым лучше, чем вообще не выжить. Марлин, так думал Вольмер, была идеологически неправа. Кроме того, Вольмер не очень хотел давать толстому садисту лишний повод для радости. Один раз, когда Вольмер подумал о толстом садисте, что тот - толстый садист, Лаури сказал, что да, дескать, по человеческим меркам он может быть ужасающе жесток. Но потом они поймут.
  Вольмер пока что так и не начал понимать и думал, что и не поймет. Все они с трудом представляли себе, кем будут, потому что были слишком людьми, чтобы понять, что это такое значит, когда ты больше не человек и даже не биологическое существо.
  - Я называю это возвращением к истокам, Ось. Итак, иди-ка вон отсюда, давай, пошел-пошел-пошел. А, нет, еще сегодня ты у нас будешь гонцом, принесшим плохую весть. Твое индивидуальное занятие последнее, всем передай, чтобы через пятнадцать минут были в актовом зале.
  Актовый зал означал, что будет наказание. Вольмер и Уку вот никогда не любили ходить в актовый зал, для них наказанием была уже сама надобность выслушивать скучные речи директрисы и смотреть дурацкие постановки параллельного класса. Теперь они боялись даже проходить мимо актового зала.
  - Вон! - рявкнул Лаури Мадги. - И даже если ты инвалид, не жди от меня снисхождения!
  Вольмер встал, держась за край стола, Лаури ударил его по рукам.
  - Равновесие держи, и вперед. Давай, попробуй, Ось. Упорства и целеустремленности тебе не занимать, я уверен, ты справишься.
  - Я не уверен, - сказал Вольмер и тут же грохнулся, перецепившись через ножку стула.
  Сверху Вольмеру на спину грохнулся и сам стул. Вольмер поднялся, но стало еще хуже, теперь устойчивость положения была безвозвратно потеряна, Вольмер шатался и каждый шаг удавался ему с неимоверным трудом. Было совсем не так, как ходить с закрытыми глазами, даже не так, как ходить с закрытыми глазами пьяным. Стоп, нет, Вольмер, это не тот эпизод твоей жизни, который ты хотел бы вспомнить! Было совсем не так, потому, что когда просто закрываешь глаза, все равно продолжаешь чувствовать, хотя бы примерно, где и что находится, видишь, как падает свет на шкаф или на дверь, что и помогает сориентироваться. А летом Вольмер и вовсе любил выйти на балкон и постоять с закрытыми глазами, подставляя лицо солнцу. Это и были его ежедневные летние прогулки в перерывах между Варкрафтом и Линейкой. Грело так здорово, а еще Вольмер видел перед глазами не черноту, а красновато-черную пульсацию просвечивающих сосудов.
  Теперь не было здорово. Теперь Вольмер чувствовал, будто ходит по самому краю, и рядом огромная пропасть, в которую он может свалиться в любую минуту. Земля под ногами была только там, где Вольмер шел, вещи были только те, к которым Вольмер прикасался. Что происходит со всем остальным, чего Вольмер не чувствовал и не ощущал, он не знал.
  - Ось, ты вообще что делаешь?
  - Иду!
  - Уже три минуты идешь, оставь, в конце концов, старого человека в покое! Вольмер наконец-то добрался до выхода, пошарил в поисках ручки, и с неимоверным трудом открыл дверь. До лестницы Вольмер шел по стеночке, хотя Лаури и запретил, а то, что добрался до лестницы, определил довольно легко. Вольмер упал, упал и даже покатился. Ну и хорошо, подумал тогда Вольмер, чем дальше он катится, тем меньше придется идти.
  А потом Вольмер вспомнил, что все равно все сидят в классе. Уку придумал называть класс гостиной, по аналогии с гостиной Гриффиндора, но Вольмер не мог перестать думать о том, что они живут в чертовом кабинете математики. И Вольмер решил, а что если пасть очень низко, но добраться относительно без потерь. Прислушавшись предварительно, не звучат ли чьи-нибудь шаги, особенно характерные шаги Ликвидатора, Вольмер вместо того, чтобы встать, пополз на брюхе. Наверное, выглядело это не так здорово, как в 'Call of Duty'. Скорее, как на любимом канале Антса Алликме - 'Animal Planet'. Вольмер видел как-то одну передачу, много маленьких черепашек повылуплялись из яиц и поползли к морю, по пути их ждало до фига опасностей, и выжили не все. Но у Вольмера не было товарищей, он полз один. Зато и чаек сверху не было.
  Даже воспоминания об 'Animal planet' заставляли теперь жалеть себя, хотя Вольмер и смотрел всего пару передач. А вот Антс часто говорил:
  - Из телика я люблю только фильмы ужасов и документалки про животных! Не думайте, что я дебил какой-нибудь, чтобы смотреть документалки про животных, конечно!
  Вольмер когда-то давно так хотел попасть в компанию Антса, если бы его только взяли, то он бросил бы своего единственного друга Уку, которого назвали в честь Уку Мазинга, и десять его хомячков бы тоже бросил. Но Вольмера не взяли, что позволило ему остаться относительно неплохим другом для Уку и даже хорошим другом для десяти его хомячков.
  Именно мысль о возможном позоре заставила Вольмера подняться и, хватаясь за стеночки, двинуться к классу. Сначала Вольмер по ошибке вломился в кабинет английского языка, ну или счел, что именно в него, и сказал:
  - Чуваки...
  Но никто ему не ответил, и Вольмер ушел, чувствуя себя опозоренным даже перед британским флагом, который, вроде бы, ведь Вольмер не видел, висел над доской. Теперь-то, когда Вольмер был слепым, он перестал быть в чем либо уверенным, все стало каким-то зыбким, непостоянным, и Вольмер больше понятия не имел, как выглядит мир в его отсутствие. Мир мог представлять собой что угодно.
  - Чуваки, - сказал Вольмер, и уже морально приготовился попасть в кабинет русского.
  - Вольмер, ты бухой? - и это был голос Меелиса. Слабый и какой-то не очень здоровый, но это был голос Меелиса, и как же Вольмер ему обрадовался.
  - Нет. Лаури, кажется, меня ослепил!
  - Ты спал со своей матерью? - осведомился Микк.
  - Чего?!
  - Ну, может быть, ты убил своего отца, женился на своей матери, но у тебя нет совести и сил выколоть себе глаза самостоятельно?
  - Микк, блин, у человека горе, а ты насмехаешься!
  - Спасибо, Карл.
  - ...он трахнул свою мать и убил своего отца.
  - Малыш Карл!
  - Карл!
  - Карл, это людей убивает!
  Вольмер слышал, как ржали Антс и Кристиан, и ему стало так обидно, ну просто очень обидно. Можно было хоть заползти сюда на брюхе, все равно бы они смеялись. И чего он поднимался?
  - Да ну вас, придурки, - сказал тогда Уку, и Вольмер подумал, как же он здорово выбрал друга. Уку проводил Вольмера к их уголку, сказал:
  - Больно?
  - Нет, но не вижу ничего.
  - М-может тебе воды принести, Вольмер?
  - Нет, спасибо, мамочка, - огрызнулся Вольмер, и сам не понял, зачем. Эрика ведь помочь ему хотела. А Тиит сказал:
  - Да ладно тебе, Вольмер. Он вернет тебе зрение. Это же просто очередное упражнение, да?
  И Вольмер вспомнил, что так долго полз вниз и что совсем забыл сказать им, что Лаури ждет всех в актовом зале. Вольмер завопил:
  - В актовый зал все! Быстро! Осталось минуты три! Лаури сказал, чтобы все...
  Но договорить не успел, кто-то, Вольмер так и не понял, кто, его толкнул.
  - А сразу было сказать нельзя, придурок? - рявкнул Антс.
  Уку как-то сказал, что он понимает, почему Антс и Микк такие злые. Им же тяжелее, они не только о себе заботятся, у них девочки и Карл с Тиитом и Кристианом на попечении.
  - Слушайте, - сказал Уку, - ну вы же видите, что ему плохо и так вести себя просто неправильно...
  А Вольмер зашипел:
  - И кроме того вы так были заняты подстебами, что я прям отвлекать вас побоялся!
  Но никто из них ему не ответил, наверное, очень спешили в актовый зал, и, наверное, Вольмер все сказал стене или парте, а не Микку или Антсу. Когда шаги затихли, Уку сказал:
  - Пойдем теперь мы. А то тебя бы задавили.
  И Вольмер не сказал Уку, что Лаури запретил ему помогать, потому что очень боялся опоздать. Только уже перед тем, как войти в актовый зал, Вольмер дернул рукой, мол, не мешай.
  Сильвер как раз говорил:
  - Извините, мы немного опоздали...
  - Сильвер, это нормально, как ты думаешь?
  - Не знаю, думаю, что не совсем, но мы...
  - Что?
  Тут, наверное, Сильвер нормально так, но очень выразительно посмотрел на Вольмера, но Вольмер взгляда его увидеть не мог.
  - Ничего.
  - Похвально. А, нет, не похвально. Вы мало того, что опоздали, так еще и виновника выгораживаете!
  - Не мы, только Сильвер! - сказал Карл, и Вольмер подумал, что Карл всегда был крысой. А вот если бы Вольмер был в их компании, то никто бы ничего не сказал.
  - Ладно, Ось, с тобой мы поговорим отдельно.
  - Тут еще Маргит, - сказал Уку непонятно зачем. Отлично. Сначала Лаури его ослепил, а теперь, видимо, еще и накажет.
  - Итак, дорогие мои дети, сегодня мы снова собрались по особенному поводу. Никто не может поспорить с тем, что подобные мероприятия разнообразят наш досуг.
  - Я могу поспорить!
  - Распад, у тебя какие-то вопросы?
  - Да, ваще-то. Два. Один: сегодня же никого не наказали. И второй: у меня опять течет кровища из носа. Почему я волшебный кокаинщик? И если я волшебный кокаинщик, то где мой волшебный кокаин?
  - Распад, ну затыкайся ты, пожалуйста, хоть иногда, и я обещаю, что у тебя будут Альпы волшебного кокаина. Впрочем, твой первый вопрос неожиданно точный, и на него я отвечу. Сегодня мы наказываем не за актуальный проступок, а за дела давно минувших дней. Ластик и Калейдоскоп, встаньте, пожалуйста.
  Юта и Эрика, наверное, встали, но и этого Вольмер не видел. Зато слух неестественно быстро стал доминирующим чувством. Вольмер слышал прерывистое дыхание Эрики и раздраженное шипение Юты, так Вольмер сумел даже определить, насколько они далеко сидели.
  - Когда класс Искажения получил свое первое наказание вам, прекрасные дамы, было предоставлено наказать себя самим. Ластик справилась с заданием неплохо, что было ожидаемо. Впрочем, неплохо не есть хорошо. А вот Калейдоскоп думала только о том, как ей повезло, как невообразимо ей повезло, и спасибо, спасибо, спасибо большое, что ничего с ней не случилось.
  Лаури так забавно и так похоже изображал Юту, что кое-кто засмеялся.
  - От Ластика я ожидал тяжких мыслей на тему, что вот она, конечно, молодец, милосердная и хорошая девочка, и получила за это награду, которую не заслужила, а другие, такие же дети, как она, лишились чего-то очень важного и...
  Лаури сделал паузу:
  - В общем, примерно так и получилось. От Калейдоскопа я ожидал хотя бы чего-нибудь отдаленно похожего на причастность к общим проблемам. Общие проблемы важны, запомните. Не дружба, не любовь, не соратничество. Причастность. Ощущение себя частью коллектива. Калейдоскоп, ты справилась плохо, поэтому я все-таки накажу тебя и Ластика, конечно, тоже. Дорогие девочки, давайте-ка не заставляйте меня ждать и выходите на сцену. Вы будете драться.
  - Н-но я...
  - Ластик, ну же. И напоминаю, что проигравший теряет парочку баллов силы или координации. Смотря, что больше задействовал.
  Вольмер слышал их шаги, мягкие, едва различимые у Эрики и цокот каблучков Юты.
  Маргит сказала:
  - Так же, дети, вы можете делать ставки.
  Тогда в зале стало тихо, даже перешептывания прекратились. Одно дело было смеяться над тем, как Лаури пародирует Юту, или над тем, что Вольмер ослеп, одно дело было радоваться, что наказан класс Искажения или радоваться, что ты не Разрушение, когда видишь, какие они выходят после занятий. И совсем другое - делать ставки на то, кто из твоих одноклассниц проиграет и, возможно, не переживет следующий год. Все они молчали, пока Мерле не сказала:
  - А что ставить-то? У нас же ничего нет.
  - Еду. Поставь, допустим, мандарин на Ластика, и если только она победит, я достану тебе мандарин. Но только что-то одно.
  И Вольмер подумал, как же давно он не ел чизбургеров, и что когда он выйдет отсюда, он будет есть их десятками, даже если станет от этого жирным, как Куннар. И еще о том, что Эрика должна была победить, потому что она была в пятерке лучших учеников, а Юта была двоечницей и способность у нее была совсем бесполезная. Бесполезнее, пожалуй, только у Роланда.
  - Ну, дело ваше, дети, совсем не знаете толка в развлечениях, - сказал Лаури. - Ластик и Калейдоскоп, вперед!
  Вольмер даже пожалел, что не поднял руку и не поставил чизбургер на Эрику.
  - Что там происходит? - спросил он у Уку.
  - Пока ничего. Они не решаются.
  Вольмер не знал, но думал, что решиться вообще тяжело. Потому что Юта Ильвес и Эрика Йаагер раньше жили на одной улице, говорят, Юта даже видела один единственный раз, как Эрика гуляла с собакой, а теперь они жили в одном уголке, и Юта говорила, что много раз слышала, как по ночам Эрика плачет. Драться друг с другом, даже со своими врагами, даже с теми, с кем раньше дрался, было еще более странно, чем все остальное странное, что здесь с ними случалось. А странного было в достатке.
  - Юта атаковала! - зашептал Уку, теми же словами, которыми они раньше обсуждали компьютерные игры, но голос у него был совсем другой. - Эрика накастовала себе защиту. Сейчас, наверное, использует удар.
  Но удар Эрика, во всяком случае, так сказал Уку, не использовала.
  - Чего она медлит?! - спросил Вольмер, да так взволнованно, как будто уже поставил на Эрику, и не чизбургер, а целый Макдональдс. Эрика только защищалась. У Эрики, конечно, был не слишком хороший удар, но было куда больше силы. Юта, кажется, поняла, что Эрика не станет бить в ответ, и начала нападать с утроенным рвением. И не сказать, чтобы Вольмер ее не понимал. Юта была смертницей, в смысле в той половине класса, которой пророчили ликвидацию. И Юте нужны были эти баллы. Может быть, Эрика тоже ее понимала.
  - Кажется, - зашептал Уку, - Юта собирает силы для комбо! Бедная Эрика! Наверняка Юта пробьет ее защиту!
  Вольмер ожидал, что сейчас Эрика закричит, больно, наверное, будет, но Эрика не закричала. Завизжала Юта:
  - Сволочь! Ты специально это сделала?!
  - Н-нет, я...
  Судя по визгам, Юта уже вцепилась Эрике в волосы.
  - Отличная стратегия, Ластик. У Калейдоскопа больше нет силы для удара. Чистая победа. Твоя соперница решила, что пан или пропал, и пропала. Смотрите и учитесь, дети. Вот как важно бывает сохранить трезвую голову, иногда это помогает не остаться без головы вовсе. Калейдоскоп, минус пять пунктов силы. Не могу не упомянуть, что твое положение делается еще более шатким, хотя я думал, что более шатким его сделать уже нельзя.
  - Что там случилось? - спросил Вольмер.
  - Эрика стерла комбо, которое накастовала Юта. Она хотела сделать мегаудар и все на него поставила, а Эрика взяла и стерла. И больше у Юты не осталось сил бить.
  - Умно.
  Но Уку ответил очень серьезно:
  - Эрика не хотела.
  Вольмера даже немного попустило с его ужасно неудачным днем. Да, он стал слепой, да, неизвестно, когда он снова начал бы видеть, но ему хотя бы не грозила ликвидация через три месяца.
  А Юта заплакала, и так сильно грохнуло, как будто она упала на колени, но Вольмер этого не видел и уверен не был.
  ***
  Майя Ярви, код способности: Разрушение и Искажение Формы, название способности: Хамелеон
  Майя никогда не мечтала о сверхспособностях. Во-первых, для такого в их классе была Керту, а во-вторых, с детства Майя знала наверняка, что это девочек должны спасать, а не девочки должны спасать, рассекая воздух всякими там телекинезами и мечами. Грязная работа. Любимыми фильмами Майи были 'Амели' и 'Дневники принцессы', любимым сериалом - 'Сплетница', и она даже не думала вырастать сильной, эмансипированной женщиной, только потому, что так вдруг стало модно. Тем более, пример Червя удерживал всех девочек ее класса, кроме, может быть, Керту, от фатальных ошибок в мировоззрении. Майя хотела замуж и красивый дом, и гардеробную, и садик с кустами пионов и рядами ирисов, и большую семью, и, может, еще свой балетный класс для нарядных малышек в розовых пачках, а не драться, страдать и бороться за жизнь.
  Тем не менее, еще в первые часы их ужасного, стремного, непонятного обучения Майя поняла, что драться она может, и может лучше многих. Лаури объяснил ей на индивидуальном, что такая реакция на стресс - естественная для молодой способности со смешанным методом, которая куда как лучше приспособлена для выживания, чем чистые хтонические способности. Все, как у людей, сказал Лаури, полукровкам легче, потому что они берут лучшее от обоих методов. А от непродуктивных комбинаций Контроль Сути их милостиво избавляет. Лаури сказал, что напала она на Ингмара потому, что ее ведущий метод - Разрушение, а будущее у нее - большое, и ей можно надеяться на десяток-другой способностей в подчинении.
  Но Майя не хотела большого будущего, и ведущего метода Разрушения, и Искажения не хотела тоже. Только домой, к маме, которая читала ей вслух книги о Галине Улановой каждые выходные и грезила балетом. Домой, к папе, который, правда, чаще бывал на работе, чем дома потому, что мама грезила балетом, но которого Майя все равно любила. Майя была единственным, любимым и желанным ребенком, ей было что терять, в отличие от, скажем, Куннара Реэде или Тиита Брайера. Но чем дольше Майя сидела со своим классом взаперти, тем лучше понимала: каждому было что терять. Это касалось Эрики Йаггер, которая почти ни с кем не заговаривала, как и прежде, но и плакала почти каждую ночь. То же самое касалось Юты Ильвес, которая болтала со всеми, как раньше и как ни в чем не бывало, но глаза у нее постоянно были на мокром месте. Антс, каждый день выглядевший все хуже, и ослепший Вольмер уже потеряли многое, а такого они не заслуживали никак, какими бы скверными мальчишками не были раньше.
  Не заслуживали и не могли бороться, а если и могли, Майя понимала, то не так продуктивно, как она сама. Майя думала, что единственный, кто сможет остановить Лаури Мадги - это она сама. Узнать его баллы, скопировать его, заставить его самого выпустить их всех наружу, в реальный мир, да еще и внушить ему, что он сделал все добровольно. Майя, конечно же, ничего такого не хотела, никакого геройства, а хотела только сидеть дома и на диете, а не в нигде и на воде из-под крана. Но никто другой бы просто не смог.
  И Майя бы не смогла одна, ей нужна была помощь, хотя бы один друг, которому можно было по-настоящему довериться. Но Марлин Ласс умерла. И умерла так страшно, так ненормально, и так неправильно, что смерть ее перечеркнула все воспоминания Майи о Марлин. Майя не помнила больше свою хорошую, если не лучшую подругу Марлин, баптистку и умничку, Майя помнила только что-то темное, искореженное в воде, над чем выла и рыдала Райни Палмсаар, и которое умерло потому, что было слишком старым, слишком несовершенным для их мира, слишком любило жрать и не желало эволюционировать. Так Лаури сказал Майе на индивидуальном.
  А больше Майя не могла доверять никому. Ингмара она потеряла тогда, когда чуть не отправила его на корм Ликвидатору, и не могло быть и речи, чтобы снова подвергнуть его опасности. Тем более что, сейчас глядя на него, сложно было поверить, что он тоже хотел бы домой так же сильно, как остальные, что он вообще хоть чего-нибудь хотел бы.
  Но остальные хотели. Иногда Майя слышала обрывки разговоров компании Антса Алликме, и слово 'побег' встречалось там столько раз, что либо у них был план, либо они помешались на сериале 'Побег из тюрьмы'. Но стоило Микку Мадги заметить, что она прислушивается, как он тот час же заставлял всех своих замолчать. Юта мечтала попасть домой тоже, и Эрика тоже, но уже даже сейчас Майя понимала, что они были тем Искажением, которое никак не смогло бы ей помочь.
  Только Ингмар мог бы, потому что он был такой же новый и такой же совершенный, как способность, так Лаури говорил на индивидуалке, объясняя Майе, почему Ингмар Кордеметс так понравился ей с первого взгляда. Если бы только Майя в самый первый день не запаниковала, не испугалась за саму себя и не заставила Ингмара проиграть, не позволила Лаури разъединить их раз и навсегда! Если бы Майя никогда не пошла в школу номер тридцать семь, не родилась в Таллине, а лучше бы и в Эстонии. Или вообще не родилась. А помогло ли бы?
  Лаури Мадги говорил, что они, такие как Майя и как все остальные, есть везде. Такие, как Мерле, любят зависать в Антарктиде, а такие, как Март, - в жерлах вулканов и на кладбищах. Лаури говорил, что они могут быть где угодно и кем угодно. И еще, на индивидуалках, не в классе, конечно, Лаури говорил, что они могут быть опасны. Конечно, только могут, но это его 'могут' звучало зловеще, как приговор.
  Майя убеждала себя: это он специально, чувствует или даже знает, о чем она задумывается, и всячески запугивает.
  Скрипучий, монотонный голос училки Маргит сбил с мыслей.
  - Таким образом, резюмирую еще раз все сказанное: Контроль Сути официально утверждает равенство объектов. За болтовню о том, что было первичнее - Форма или Суть - можно и штраф схлопотать, а за утверждение, что какой-то объект лучше и сильнее - и административное взыскание, и разжалование. Но мы-то с вами, Форма, знаем, кто лучше, сильнее и кто более востребован. Свободны.
  Лекции о Форме, которые вела Маргит, были для Майи единственной возможностью обдумать свою ситуацию. Ведь в это время Лаури Мадги вел лекцию о Сути, и был слишком занят аудиторией, чтобы прислушиваться к мыслям всех остальных. По крайней мере, так Майя думала. К тому же, лекции были скучные, а Майя не хотела знать ничего об истории, законах и культуре этого мира. Если, конечно, у него были история, законы и культура. Майя хотела домой, к своим родителям, своим мечтам и своим сериалам, ее личной истории, законам и даже культуре.
  Майя оглянулась, в классе оставался только Карл, остальные уже ушли на занятия по методу.
  - Слушай, представляешь, - сказал Карл, - а я теперь буду к вам ходить, на Разрушение.
  -Почему? Тебя перепутали? В смысле, твои способности?
  Карл шмыгнул носом:
  - Да вроде как нет. По крайней мере, Микк снова проснулся сегодня простуженным, и я снова забрал его простуду себе. Наверное, Маргит просто надоело бегать за мной с этажа на этаж, когда кому-нибудь у вас поплохеет, а с Созиданием я все равно не учусь.
  Карлу досталась способность благородная, но крайне неприятная. И пока, все чего он достиг, было умение копить в себе все болезни и раны остальных. Ну, не все, конечно, когда у Юты прихватило живот из-за месячных, Карл наотрез отказался ей помогать, что было неудивительно с его стороны.
  - Пошли тогда вместе, - сказала Майя. - Кабинет физики ты не узнаешь.
  - Антс подумывает теперь стать дизайнером интерьеров, когда выйдет отсюда. Вместе с Райни они могут даже открыть свою фирму.
  - 'Адская квартира'.
  - В точку. 'Дом смерти' тоже сойдет.
  Карл сказал 'когда выйдет отсюда'. Карл шел рядом с Майей, он был из планировавшей побег компании, и больше всего Майе хотелось сейчас вывалить ему все, что она задумала. С другой стороны, из всех семерых Карл Наэле был вариантом худшим, даже хуже Микка Мадги, потому что даже Микк Мадги шутил про то, какой Карл подлый. Так что вместо откровений Майя спросила:
  - А что бы ты первое сделал, когда вышел отсюда?
  - Купил чипсов и пошел домой. Там же мама! Там мои таксы! Только вот знаешь...
  Карл замялся, но Майя поняла, что это не потому, что он не хочет говорить, а потому, что очень сильно смущен.
  - Знаешь, я точно помню, что у меня две таксы. Что обе мои таксы девочки. И что одну мою таксу зовут Фредди. Кажется. Но как тогда зовут вторую?
  Майя вздрогнула. Быть этого не могло, только не так скоро, они не стали бы забывать себя настолько быстро. И голос, который произнес это 'могло' у Майи в голове был скорее похож на голос Лаури Мадги, чем на ее собственный. А вот голос, который верещал в классе физике, спутать с кем-нибудь было невозможно. Райни Палмсаар верещала по любому поводу, но сегодня ее поводом явно был восторг. В классе пахло как-то особенно, не физикой, не школой, и уж, конечно, не кровью, хотя этот запах давно перестал для Разрушения быть особенным.
  - Офигеть, пахнет, как в зоомагазине, - сказал Карл. Само собой, Карлу было легче узнать этот запах, его мама была ветеринаром. Интересно, а это Карл еще помнил? На столе, который раньше принадлежал учителю Тоомасу, стояла большая клетка, полная мышек. Рядом с клеткой кружила и верещала Райни. Она изо всех сил пыталась пропихнуть пальцы сквозь прутья и погладить хотя бы одну мышку, но те разбегались во все стороны. Над ней, скрестив руки на груди, стоял Антс, и было видно, что ему не меньше, чем Райни хочется хватать мышек и гладить, но он изо всех сил это желание скрывает.
  - Червь снова долбанулась. Болтает с едой.
  - С едой?
  - А что это еще может быть, Карл?
  Майя подумала, что у нее есть ответ. На последнем индивидуальном Лаури долго, остроумно и очень обстоятельно рассказывал ей о том, что агрессия - часть природы Разрушения, наряду с тем, что изворотливость - часть Искажения, а отрешенность, которую Майя про себя окрестила отмороженностью, - часть Созидания. Лаури сказал, что самое естественное проявление агрессии для Разрушения - это убийство. Лаури спросил, чем убийство отличается от уничтожения, и Майя не сразу ответила правильно. Убийство касалось живой материи, уничтожение - стен, кружек, карандашей. И уничтожение нравилось Майе куда больше, потому что иногда уничтожать было по-настоящему весело, особенно, когда Майя копировала Мерле, и все вокруг разлеталось красивыми, разноцветными ледышками.
  Райни наконец удалось поймать одну мышку.
  - Червь, не тащи ее сквозь прутья, ты ее раздавишь!
  - Блин, не тупите, если мы сопрем одну мышку, никто не заметит! А у нас будет тогда зверек!
  - А украдите и мне!
  - Обойдешься, геелюбка.
  - Отойдите от материала, дети.
  Материал. Материал с круглыми, блестящими глазками, с круглыми, пушистыми усиками и умными мордочками. Училка Маргит изо дня в день делалась все меньше похожа на человека, и Майя без труда представила, как Маргит откусывает мышкам головы и жует их, и хрустит крохотными косточками и слизывает с узких, птичьих губ кровь.
  - Тема сегодняшнего занятия - убийство.
  Майя и Райни вздрогнули одновременно, хотя они и сидели теперь не вместе, и совсем не общались. И вообще не были вместе с того самого момента, как Майя едва не убила Ингмара.
  - Многим из вас, может быть, кроме Распада, с младенчества вдалбливали в голову, что убийство - понятие социально недопустимое, невозможное и более того, что с понятием этим вам никогда не доведется сталкиваться. Ошибка. Убийство - часть Разрушения, убийство - такая же важная составляющая вашей способности, как рука и нога - составляющая вашего тела. Невозможно отрицать наличие у вас рук и ног, верно?
  Никто, даже Мерле, не кивнул в ответ.
  - Точно так же невозможно отрицать, что на убийство вы способны, и что убийство вам необходимо. Никто не сможет пойти дальше в обучении, если застопорится сегодня, Неважно, какие у вас были оценки, какие успехи вы делали. Сегодня на уроке все равны. Все вы одинаково неумелы. Но мы попробуем добиться толку.
  Март поднял руку:
  - А способ убийства не принципиален?
  - Даже и не думай высосать у мышек кровь, ущерб! - засмеялся Антс. Но его даже Райни не поддержала.
  - Способ - не принципиален, главное - результат.
  Маргит легко подняла клетку, хотя она и была размерами с половину самой Маргит, приоткрыла дверцу и поймала двух мышек. Руки у Маргит стали тоже нечеловеческими, суставы торчали под другими, неправильными углами, темные когти отрастали и закручивались, кожа была покрыта какими-то неприятными пупырышками. Мышек, притихших и перепуганных, она положила на парту Райни и Антса.
  - Разрешено использовать способности, удар, скорость, а так же блок, если, конечно, кто-то из вас додумается, как его сейчас применить, в чем я лично глубоко сомневаюсь. Мышка Керту ткнулась мордочкой ей в ладонь, потом уцепилась лапками за рукав и поползла вверх. И впервые за много дней Майя увидела, как Керту улыбается.
  - Играть с материалом, Связь, запрещено!
  Мышка Марта в ужасе пыталась уползти с его половины парты, древесина на которой уже потрескивала и меняла цвет. Только Март мог додуматься попытаться изжарить мышку заживо.
  - Начинать без команды, Ускоритель, запрещено!
  Мышка, которая досталась Майе, выглядела особенно несчастно: очень худенькая, хвост облезший, а глазки совсем не блестели. Легче было думать, что мышка неизлечимо больна, и что то, что Майя ей сделает, будет вроде как эвтаназия.
  - А можно и мне? - спросил Карл.
  - Ты же не Разрушение, Иммуномодулятор!
  - Да он поиграться хочет, как вы не понимаете, - сказал Антс. - Дайте ему мышку, не жидите.
  Мышка Карлу так и не досталась. Но может, оно и было к лучшему. Потому что смотреть, как аккуратно, кончиком пальца Райни гладит свою мышку, было невыносимо. Даже Антс не выглядел особо готовым прикончить зверька, который пытался сжевать его кольцо.
  - Начали, - сказала Маргит.
  Минут пять никто не решался ничего сделать. Даже Март отказался от идеи нагреть парту до такой температуры, чтобы убить мышку. А сжечь мышку, глядя ей прямо в смышленые, блестящие глазки, Март так и не смог.
  - Я так понимаю, без демонстрации ничего не выйдет?
  Маргит выдернула своими когтями из клетки еще одну мышку, перехватила за хвост.
  - Этот зверек ничто, такое же ничто, как то, что у нас за окнами. В нем нет способности, нет сущности, нет даже эмоций, которые могли бы стать для нас источником пропитания. Это пустота. Неужели вам, после всего, что вы вытерпели, так страшно причинить боль пустоте?
  А потом училка Маргит сделала что-то такое невообразимое, что и представить нельзя было. Одной рукой она держала мышку за хвост, а второй когтила ей спину. Мышка забилась, заверещала, но Маргит не останавливалась. Маргит тащила из мышки что-то длинное, что-то хлюпало. Керту разревелась. И только тогда до Майи дошло, что училка Маргит вырвала мышке позвоночник. Парта вдруг стала такой холодной, что Майе пришлось отдернуть руки.
  - Что ты делаешь, Замедлитель?
  - Я... я не знаю!
  - Отвратительно! Ты с каждым днем занимаешься все хуже и хуже! Ты теряешь координацию, ты действуешь неосознанно! Это полный откат к тому, какой ты сюда пришла.
  Майя наконец сумела заставить себя оторвать взгляд от мышиного позвоночника. И только затем, чтобы увидеть, что на ее парте лежат две мертвые, замерзшие мышки. Майя почувствовала, что вот-вот либо расплачется, либо ее стошнит.
  Райни заорала:
  - Ну что ж это такое! Это мерзко! Давайте драться! Давайте, валяйте, делайте мне больно! Дайте мне такую же хрень, как Антсу! Несите все! Но только перестаньте мучить зверьков!
  Маргит сказала так, как будто вопли Райни ее совсем не волновали:
  - Дополнительное занятие, Разрыв.
  Райни тогда вскочила, схватила свою мышку и побежала к двери.
  - Стоять!
  - Стой, дура!
  - Да пошли вы!
  У парты Майи ноги Райни вдруг подкосились, она рухнула на пол с глухим стуком и почти сразу же расплакалась. Маргит стряхнула своими птичьими пальцами, и капельки мышиной крови полетели на сидевшего рядом Антса.
  - Два дополнительных, Разрыв.
  Но Райни плакала не потому, что больно ударилась, не потому, что ей придется два дня подряд убивать мышей. Райни была таким Червем, что когда падала, раздавила в ладони свою мышку. Насмерть.
  - Она не дышит, не дышит ваще! - плакала Райни.
  - Ты такая дура, Чер... Блин! Вашу ж мать!
  Майя не успевала следить за всеми, и пропустила тот момент, когда голос Антса из сочувствующего превратился в истерический.
  - А-А-А-А! А, епт, что это такое?!
  Руки Антса теперь выглядели еще менее человеческими, чем у Маргит. Руки Антса, которым он размахивал, как безумный, его руки...
  - Замри! - сказал Маргит, и Антс остановился прямо на середине движения. У Антса больше не было пальцев. Прямо из ладоней у него росли мышки, десять маленьких мышей, у которых не было задних лапок, но которые выглядели почему-то так органично, как будто всегда были у людей вместо пальцев. Райни от удивления даже перестала плакать:
  - Обалдеть! Это как руки-белки!
  - Только, вашу мать, мыши! Снимите их! Кто-нибудь, верните мои пальцы! Как я буду теперь сморкаться! Как я буду курить! Как я дро...
  - Замолчи, Распад. Это... это же замечательно!
  Маргит вертелась вокруг замершего Антса с тем же восторгом, с каким до начала урока Райни вертелась вокруг клетки с мышами.
  - Искажение должно это видеть! Вставай!
  - Извините, а может, я ему как-то помогу? - сказал Карл без особого энтузиазма.
  - Ты сдурел! Тоже хочешь руки-мыши?
  - Но тебе же больно!
  - Ваще, нет, только щекотно и стремно.
  - Дети, все, подъем! Мы идем в класс Искажения.
  Майя видела, что пока все носились с Антсом, Керту ухитрилась сунуть свою мышку в карман, и даже порадовалась за Керту. Пусть хоть что-то ее ободрит.
  В кабинете истории не происходило ничего интересного. Перед каждым, кроме Уку и Микка, лежала внушительная горка мелочи, а Лаури Мадги в очередной раз распекал собственного сына:
  - Что это вообще такое? Где ты видел монеты с усами и хвостами, ребенок?
  - В частных обменниках в центре. У нумизматов. В твоем больном воображении. Выбери сам подходящий ответ.
  - Дополнительное занятие!
  Маргит кашлянула, как делала всегда перед тем, как сказать что-то важное.
  А Антс загнул четырех мышек из пяти, а среднюю выставил и помахал ею классу Искажения.
  - Пис, бро!
  Кто-то засмеялся, кто-то присвистнул от удивления. А Лаури Мадги сказал вполне искренне:
  - Потрясающе. Мои поздравления, Распад.
  - С чем, с руками-мышами?
  - С тем, что теперь ты, скорее всего, сможешь остановить полное и окончательное разложение своего организма.
  - А?
  - Ты выживешь, Распад, ну или, по крайней мере, теперь у тебя больше шансов. Но судя по всему, мы по собственной рассеянности не заметили у тебя вспомогательный метод - Искажение Формы. Либо это защитная реакция твоей способности, примерно такая же, как у нашей уважаемой классной руководительницы.
  - Я стану училкой и курицей?
  - Полегче, Распад! Дополнительный метод иногда проявляется, если у твоего человеческого носителя проблемы с биодеградацией, - говорила Маргит строго, а вот выглядела смущенно. Наверное, она действительно превращалась в курицу, когда была особенно не в духе.
  Лаури добавил:
  - В принципе, это редкость, когда два метода не сливаются в единую способность, а оказываются не связаны друг с другом ничем, кроме защиты твоего организма. Теперь тебе будет легче, скоро твой организм выберет прототип, и ты просто будешь менять Форму раз или два в день и....
  - Как Юта?! Только не как Юта!
  - Эй! Я не оглохла, Алликме!
  - Конечно, дура тупая, инвалидность у нас только по части Вольмера!
  - Эй!
  - Распад, твоя способность к Искажению Формы достаточно ограниченна, в отличие от твоей безграничной коммуникабельности, но полагаю, что во что-нибудь одно ты превращаться сможешь. И вполне может статься, что регулярно.
  - Я еще и оборотень?! И слушайте, это все круто, конечно...
  - А его материал исчез, Маргит?
  - Конечно!
  - Да хватит уже фанатеть! Я, конечно, теперь крутой и звезда, но блин! Уберите этих мышей! Верните мне мои руки!
  - Я могу, - улыбнулась Хреновина.
  - Нет, только не ты!
  - Конечно, мы могли бы прибегнуть к помощи нашего неоценимо нормального старосты, но я думаю, для тебя, Распад, полезнее будет просто подождать.
  - Чего? Пока я не привыкну к рукам-мышам?
  - Нет, пока твои руки-мыши снова не станут руками-руками. Первые перемены формы удивительно нестабильны.
  - А сколько ждать-то?
  - Пару часов. Может, день. Может, неделю. А когда тебе станет совсем паршиво, Распад, так и быть, загляни ко мне, поищем тебе новый прототип из нашего бестиария, раньше именовавшегося десятым 'Б'.
  - Вашу ж...
  Антса перебил звонок.
  То, что весь класс не получил дополнительное занятие по прорыву было чудом. Хотя, наверное, Маргит считала чудом то, что случилось с Антсом, и потому смягчилась. Прорыв был сложным и скучным навыком: все, что нужно было делать на занятии, так это пытаться уничтожить идеальную защиту Маргит, не прибегая к удару. А как это можно было сделать, никто не понял. Каждый выходил, тупил, стоял на месте и возвращался в шеренгу. Так что в ожидании своей очереди одна половина класса наслаждалась шоу, которое Антс устроил из своих рук-мышей, а вторая выдвигала вариант имени для мышки Керту. Только Райни не принимала участия в общем веселье, пусть даже веселье это и носило тот оттенок безумия, который Райни ценила больше всего. Майя жалела Райни и очень сильно, наверное, именно потому и решилась, наконец, что если уж доверяться кому-нибудь, то только ей. Майя спряталась на лестнице, так, чтобы видеть, когда Райни выйдет из кабинета физики после дополнительного, чтобы сразу успеть ее перехватить. Поговорить. Попросить помощи. Поделиться своим планом, в конце концов. Майя стояла довольно далеко от класса, но все равно слышала почти каждое слово. Маргит ругалась, говорила, что Райни не выживет с такой координацией. Говорила, что Райни не выживет, если не начнет убивать. А еще говорила, что Райни собственным упрямством и нежеланием работать уничтожает талант. Райни тоже ругалась, но больше плакала.
  Как Майя поняла, до конца занятия Райни, которая с легкостью разрушала стены, и которая заставила тело Марлин Ласс исчезнуть, так и не смогла убить мышку. А когда урок почти закончился к двери кабинета подошел Антс. Все пропало. Не успела. Райни вышла, утирая лицо рукавом так свирепо, как будто хотела свернуть себе нос.
  - Червь, ну ты как?
  - Ты что не видишь, что ли?!
  - Тихо ты, не визжи, со мной пошли.
  - Куда?
  - Блин, Червь, не тупи, сюрприз.
  - Урод, знаешь, что делай со своими сюрпризами...
  - Цыц, Червь, сюрприз не мой, сюрприз тебе от Микка.
  Майя стала дышать как можно тише, забилась как можно дальше под ступеньки, лишь бы только слышать каждое их слово. Но они молчали и молчали довольно долго. Потом Райни сказала:
  - Блин, ты и чмо и идиот, но ты ведь тоже так думаешь?
  - Как - так, Червь?
  - Ну, если бы он меня не заставил тогда, то я бы сейчас так не мучилась...
  - Блин, Червь, это ты чмо! И эгоистка! Не знаю, чего Микк с тобой так носится! Я бы не стал.
  - Вот потому я тебя и не люблю.
  Райни помолчала, а потом снова заревела.
  - Вообще-то люблю, я вас всех люблю, потому что вы мои друзья!
  - Червь, ну хватит быть таким червем! Ладно, только заткнись, и я испорчу тебе сюрприз. Слушай. Мышки эти были, короче... ну не мышки. Ненастоящие.
  - В смысле?
  - Мышка, которую геелюбка назвала Джеффри Старом, исчезла тогда же, когда мои пальцы ко мне вернулись.
  Голоса стали еще ближе, и Майя поняла, что Райни с Антсом вот-вот выйдут на лестницу. Майя даже зажала себе рот рукой на всякий случай. Если только Антс увидит ее тут... Фух. Пронесло. Прошли мимо. Пошли на четвертый этаж, к кабинету Искажения, наверное. Выждав с минуту, Майя бросилась следом. Сама не знала толком, что может дать ей это преследование, но заставить себя вернуться в класс не могла. Жалко, что они поснимали вообще все шторы, было бы так удобно прятаться. А вместо этого пришлось остаться на лестнице и изо всех сил напрягать слух. Сначала Майя услышала, как открылись двери, как Лаури Мадги сказал:
  - Ни разу, ни единого разу не видел таких бездарей! Вон, с глаз моих долой.
  Потом Уку сказал, совсем тихонько:
  - Ты не обижайся. Это он...
  Микк фыркнул:
  - Уку, у тебя есть три попытки, чтобы ответить на вопрос, нуждаюсь ли я в твоих утешениях. Стой, куда пошел, разве тебя кто-нибудь отпускал?
  - Ну да, извини, я чуть не забыл...
  - Не интересуюсь.
  А потом Майя услышала какой-то писк, тихий и многоголосый, который точно не могла издавать Райни.
  - Ну чо, вышло?
  - Может, отойдем немножко?
  - Да о чем вы, мужики?
  - Три минуты, Червь и увидишь.
  Шаги стали отдалятся, Майя поняла, что они идут к выходу на крышу. И, наплевав на инстинкт самосохранения, Майя двинулась следом.
  - Райни, слушай меня внимательно, и, пожалуйста, не перебивай. Мышки, которые тебе так приглянулись, плод воображения нашего любимца Куни.
  - Чего?
  - Я же попросил, не перебивать. Вчера на уроке мы получили по горке мелочи и очередное сумасшедшее задание. До звонка каждый должен был превратить хотя бы одну монету в мышь. Предсказуемо, что справились далеко не все. Я, например, заменил Берлинские ворота на всех своих монетах на крайне неудачно стилизованное изображение мыши да и то, только с помощью Тиита. Надеюсь, после этого Эстонию не исключат из Евросоюза.
  - Но у нас мышек была полная клетка!
  - Когда я говорю далеко не все, я не говорю, что никто. Куня наштамповал мышек из всех своих монеток, а потом забрал еще и монеты Вольмера и Уку. Думаю, будущей его специализацией станет волшебный производитель мышей.
  Все засмеялись, и даже Райни тоже.
  - Теперь ты понимаешь, откуда взялись мыши на вашем уроке?
  - А откуда ты знаешь, что они были те самые, Кунины?
  - Райни, сколько раз тебе говорить про мыльный пузырь?
  Мыльный пузырь? Майя недоуменно сморгнула, но поняла, что не ослышалась.
  - Мыльный пузырь выдут и замкнут, живым мышкам здесь просто неоткуда взяться.
  - А если их принесла Хреновина?
  - Тогда они были бы мертвыми голубями.
  Райни снова засмеялась.
  - Словом, у нас для тебя небольшой сюрприз.
  Писк усилился. Майе даже показалось, что она различает отдельные слова, вроде как 'люди' и еще 'офигели' и еще 'не надо'.
  - Уку любезно согласился нам помочь и несколько подправить ход нашего сегодняшнего дополнительного занятия.
  Писк стал сильнее, и Майя разобрала почти целую фразу 'Только попробуйте, и я....'
  - Тише, маленькие жиробасы. Уку, давай уже, показывай, что мы с тобой наработали.
  Шелест, шорох, писк.
  - Офигеть!
  - Мышь Куннар Реэде обыкновенная, семейство Жирных, отряд Тупых. Думаю, к мыши такого вида у тебя не будет иных чувств, кроме желания немедленно ее убить.
  - Дай мне одну! Дай я ей по щам...
  - Это мыши-мальчики, Антс.
  - О, чуть не забыл. Уку, тебя мы больше не задерживаем.
  - А разве мне нельзя с вами...
  - Нельзя. Приятно было пообщаться, Уку.
  Черт! Блин! Черт! Если Уку сейчас пойдет обратно, то он увидит Майю. Вот блин! Первое, что Майя сделала, даже не осознавая, что делает, это скопировала способности Уку. И теперь в коридоре четвертого этажа снова были занавески. Майя влезла на подоконник, и едва успела задернуть штору, когда мимо прошел Уку:
  - Вот так всегда! Крутые ребята швыряют мышей в стену, а ты, как обычно... - жаловался Уку сам себе.
  - Целься. Пли! - командовал Микк.
  Антс и Райни ржали, и ржали громко, счастливо, но даже сквозь их смех было слышно, как пищат и чвякают умирающие мышки вида Куннар Реэде Обыкновенный. И Майе было их, мышек, а не Райни с Антсом жалко.
  - Теперь-то, я надеюсь, ты понимаешь мои долгие, остроумные и обстоятельные рассказы о природе Разрушения, Хамелеон?
  Майя вздрогнула, подумала, что Лаури Мадги услышат даже Райни с Антсом и Микком, но нет.
  - Хамелеон, да оставь уже свои бесплотные бунтарские фантазии. Никогда не любил идеалистов.
  ***
  Ингмар Кордеметс, код способности: Искажение Сути, название способности: Модератор
  Уголок, который достался Роланду, Сильверу, Уку и Вольмеру никому из них не нравился. И уж тем более уголок этот не нравился Ингмару, которому из-за нехватки места пришлось спать фактически поперек всех остальных. Да еще и у самого окна, за которым был не только Таллин вверх ногами, птеродактили, дожди из мертвых голубей и гигантские плакаты каких-то панковских групп, но и старое доброе ничто. Ингмар засыпал и просыпался, а ничто глядело на него. Ингмар шел на занятия по методу, а ничто следовало за ним и выглядывало из каждого окна. На большом перерыве Ингмар ходил за таблетками, которые теперь заменяли обеды, а ничто не отставало, шло следом. Ингмар ждал индивидуального занятия, сидел на полу рядом с Вольмером, Уку, Сильвером и вездесущим Роландом. Но ничто было еще более вездесущим, чем Роланд, маячило за окном.
  Роланд встал, покружил по классу, как голодная акула, но без толку. Его вечная соратница по сплетням Юта была на дополнительном занятии по Искажению, компания Антса Алликме где-то зависала, возможно, вместе с Меелисом и Хреновиной, а Майя и Эрика дружно делали вид, что никакого Роланда не замечают. С уголком неформалов Роланд бы и сам не заговорил. Наконец, Роланд навис над Сильвером и Уку, упер руки в колени.
  - Как думаете, что Март видел, пока сидел на крыше?
  - А Март сидел на крыше? - спросил Уку. - Это когда?
  - Ну что ты как маленький! Март сидел на крыше неделю назад, когда его туда запихнули Антс и Микк за то, что он пытался изнасиловать Еву Кадис.
  - Во-первых, не изнасиловать, а только поцеловать. А, во-вторых, спроси у него сам, но Март тебе все равно не расскажет, - протянул Вольмер.
  Взгляд у Вольмера был такой же неприятный теперь, как и взгляд ничто за окном. Такой же пустой. Вольмер никого и ничего не видел, но постоянно поворачивал голову на звук, и пялился на тебя, пялился, пялился. Потому Ингмар и старался с ним вообще не заговаривать. Ну и еще потому, что даже ослепнув, Вольмер не потерял своей прежней манеры презирать всех и вся, кто к нему обращался.
  - Март сейчас тебе вторую бровь сожжет, Роланд! - отозвался Март, даже не вставая со своего места. - Для симметрии!
  - И вряд ли Микк или Антс станут за тебя мстить, - заржал Вольмер. Странно, что Вольмер до сих пор не перестал смеяться. Видеть - перестал, а смеяться - нет. Пару дней назад Ингмар спустился в холл, где висело самое большое в школе зеркало, перед которым раньше на всех перерывах была толпа девчонок, не протолкнуться. Теперь в холле не было никого, и даже большущие пальмы в кадках по обе стороны от центрального входа завяли, потому что мимо них пару раз прошел Антс Алликме. Ингмару было жалко пальм, они ему так понравились, когда он впервые зашел в эту школу. Школа ему тоже понравилась, большая, светлая, шумная и совсем не похожая на сонную, крохотную школу в Виймси. До тех пор, правда, пока школа номер тридцать семь не переехала с улицы Эдуарда Вильде в никуда. Ингмар долго стоял перед зеркалом, изучал свое отражение, и, конечно же, отражение окон, в которые упорно заглядывало ничто. Отражение улыбалось, а вот сам Ингмар - нет, не улыбался. Не помнил, как, не понимал, зачем. И тогда ему стало смешно, но засмеяться он не смог тоже.
  Роланд сказал:
  - А вы в курсе, что Микк и Ева больше не встречаются?
  - Блин, Роланд, ну хватит, ты рассказываешь свежую новость уже третью неделю!
  - Видишь, даже Сильвер считает уже, что это ненормально.
  - Да вы просто не шарите, мужики!
  - А ты, значит, Сэр Гейский, шаришь?
  - Вольмер, я тебя не побью только потому, что ты ослеп! Слушайте сюда, вы не шарите, теперь-то к Еве можно подкатить!
  - И посидеть на крыше? Не-а, не пойдет.
  - Тем более, по-моему, Ева мутит теперь с Крисиком.
  - И как, по-твоему, Сильвер, это нормально?
  Уку вздохнул мечтательно и произнес с той же интонацией, с какой говорил обычно о своих любимых эльфах:
  - Ева такая красивая.
  - Вот круто было бы ей присунуть!
  Уку тогда поправил очки и сказал очень серьезно:
  - Роланд! Никогда не говори так о девочках! Это неправильно!
  - Конечно! Говори так о мальчиках, - предложила Керту, но кто бы стал ее слушать.
  - Ну, правда, Уку! Ты что так не думаешь?
  - Думаю, но... то есть не думаю, конечно... ни в коем случае! - Уку снова потянулся поправить очки, и руки у него даже немного подрагивали, и выглядел он вполне смешно, но Ингмар все равно не засмеялся.
  - Тогда точно подумай о мальчиках! - не сдавалась Керту.
  - Интересно, а как она любит? - не сдавался и Роланд. Спрашивал он, конечно же, о Еве, а не Керту. А как любила Керту, или как она думала, что любит, все, к сожалению, давным-давно знали из ее рассказов.
  - Ну, хватит уже! Неприлично такое обсуждать!
  Вольмер отмахнулся:
  - Если как-нибудь нормально - то она точно тайно влюблена в Сильвера.
  - Блин, мужики, - засмеялся Роланд, - вы лучше подумайте, как можно нормально так присунуть?
  - Сильвера спроси!
  - Ну, в миссионерской позе, наверное.
  - Сильвер, ты дебил, а мы шутим!
  - А я бы уже даже так согласился... - сказал Сильвер крайне неожиданно, крайне отчаянно и вполне ненормально.
  - С Евой?
  - Да с кем угодно.
  - Мерле, эй, Мерле?
  Мерле помахала Вольмеру оттопыренным средним пальцем, а Уку заботливо передал:
  - Она тебе фак показала, Вольмер.
  - Без тебя понял, урод!
  - Эй, Ингмар, ты куда? Оставайся, я больше не буду говорить ничего такого ужасного, правда! Я отрину все городские извращения и стану чист, как сельский...
  - Навоз!
  - Я на индивидуальное.
  Говорить с каждым днем становилось все сложнее, а главное - все более бессмысленно. Почти все, что Ингмару было нужно, он мог получить, просто посмотрев человеку в глаза, да и нужно ему не так уж много. Ингмар много спал, мало думал, много учился, мало говорил. Вот и все, по большому счету.
  - Приветствую тебя, о невинный пейзанин. Хотя, если вдуматься, после бесед с Роландом ты не столь уж невинен, - сказал Лаури Мадги в голове Ингмара, когда тот еще только спускался со второго этажа. - Ты же помнишь, мы встречаемся не в кабинете, а...
  На выходе из школы, мысленно продолжил Ингмар.
  - Умничка, пейзанин. Согласись, в общении без слов есть свои прелести?
  Ингмар согласился. Без слов. И центральный вход, через который Ингмар столько раз (меньше, конечно, чем все остальные) заходил и шел на уроки, и из которого столько раз выходил и шел домой, открылся. Ингмар шагнул на улицу Эдуарда Вильде, которая ему всегда нравилась, широкая, шумная, людная, совсем не похожая даже на центральную улицу в Виймси. Шагнул только затем, чтобы снова открыть дверь в школу номер тридцать семь, но теперь уже в настоящем Таллине. Что Ингмара поразило еще тогда, когда он выполнял первое индивидуальное задание, так это насколько настоящая школа номер тридцать семь отличалась от той, которую все они принимали за настоящую. Десятых классов там не было вовсе, ни 'А', ни 'Б', только один одиннадцатый и один двенадцатый. Этажей было не четыре, а два. Пальм, которые так понравились Ингмару, тоже не было.
  - Хватить сокрушаться об интерьерах, Модератор. Работай. Через две минуты звонок на перемену, тебя все увидят.
  Ингмар мысленно извинился. Хотя научиться становиться невидимым Ингмару было проще простого ...
  - Не глупи, Модератор. Ты не можешь стать невидимым, потому что ты работаешь с Сутью, а не с Формой. Это ваш Ось рано или поздно, я надеюсь, такому научится. И я надеюсь еще, что ваша Ластик такому не научится никогда.
  Ингмар мысленно улыбнулся. Смешно звучало, ваш Ось и ваша Ластик.
  - Модератор, отвлекаешься!
  Пришлось снова извиниться, а потом прозвенел звонок, и звучал он тоже по-другому, не так, как тот звонок, который так долго казался им настоящим.
  - Модератор, ну прекрати отвлекаться на всякую чушь. Сосредоточься. Сегодня твой великий день. Если никто из человеческой малышни тебя не заметит, я тебе... выпишу премию!
  А из нечеловеческой, уточнил Ингмар, тоже, конечно же, не открывая рта. Лаури Мадги в его голове засмеялся.
  - Пейзанин, ты почти выучился городскому остроумию, так что я выпишу тебе премию, даже если ты провалишься.
  Но Ингмар не провалился, да и не смог бы, даже если бы вдруг захотел. Справляться с тем, что его просил сделать Лаури, было легко. Было приятно. Было нужно. Иногда в свободное время, или на уроках по навыкам Ингмар ловил себя на мысли, что ждет новых заданий. Что хочет применять свои способности снова, и снова, и еще. И это пугало, но только чуть-чуть. Задание на сегодня было простое, вернее, не так, было много простых заданий, ровно по количеству учеников, которые выбегали из классов на свободу, на целых десять минут свободы. Кто-то смеялся, кто-то буравил взглядом пол, кто-то жевал бутерброд, девочки толпились у зеркала в холле, мальчики перебрасывались чьим-то рюкзаком, восьмилетний владелец рюкзака хныкал в углу. И никто, никто, никто не видел Ингмара Кордеметса, потому что Ингмар Кордеметс был Искажение Сути.
  - Тс-с-с, пейзанин, не зазнавайся.
  Но Ингмар и не думал зазнаваться. Ингмар просто - был. Шагнул вперед, прошел в паре сантиметров от девочки лет двенадцати, которая собирала книжки из выпавшей сумки. Прошел мимо мальчиков, которые смеялись над ней, одного даже толкнул легонько. Не заметил.
  - Стой, пейзанин! Хватит! На сегодня - хватит! Иди к выходу.
  Ингмар и шел. Только к запасному. Ему так хотелось пройти по всему первому этажу, и не только потому, что он был Искажением Сути, а еще и потому, что ему хотелось запомнить школу номер тридцать семь настоящей, может быть, рассказать другим, объяснить.
  - Не поймут.
  Ингмар шел вперед, трогал шторы на окнах, из которых никто никогда не сошьет подушки, трогал подоконники, которые никогда не превратятся в пыль, гладил стены, в которых никогда не сделает дыру Райни Палмсаар...
  - Надеюсь, ты не пойдешь инспектировать сортир, по дороге в который никогда не заблудится Кристиан Стейнер.
  Ингмар отмахнулся. Пытался запомнить каждое лицо, каждого мальчика и девочку, которым никогда не придется спать на полу, смотреть на своих мертвых одноклассниц и превращаться из человека в способность.
  Запасной выход был совсем не похож на тот, на который на вступительном экзамене Ингмар смотрел так долго, что запомнил каждый скол краски, каждую щербинку и даже запах дерева, из которого они были сделаны.
  - Модератор, хватит, твоя любознательность утомляет. Сунь руку в правый карман своих джинсов.
  Ингмар сунул, нащупал какую-то бумагу, не сразу вспомнил, что это называется купюра. Деньги. Деньги - волшебство для тех, у кого нет способностей.
  - Отлично сказано, пейзанин, я уже даже жалею, что наградил тебя всего десятью евро. Когда ты выйдешь из школы, можешь не сразу возвращаться обратно. Пройдись, но не дальше, чем на квартал. Купи что-нибудь себе, или кому-нибудь другому, может быть тому, кто больше не староста и больше не кудряв.
  Ингмар аккуратно прикрыл за собой дверь и поначалу даже испугался немного, так на улице Эдуарда Вильде было шумно. Не хватало Ингмару не тишины Виймси, а тишины пустой школы, тишины нигде. Если бы сейчас Лаури сказал ему проехаться на автобусе, Ингмар бы, наверное, даже не смог. Очень хотелось вернуться обратно, но Ингмар заставил себя шагать прочь от школы. А заодно и прочь от мыслей о том, что было бы, если бы он вдруг не смог вернуться. Ингмар хотел купить букет, но не мог вспомнить ни одного названия цветов. Хотел купить белые цветы, но понял, что не знает, как выглядит этот цвет. В итоге Ингмар купил тот букет, который стоил ровно десять евро. Ну, то есть как, купил. Взял букет с прилавка и положил деньги на его место, потому что заговорить с человеком Ингмар так и не рискнул. Очень хотелось обратно, очень хотелось снова слышать голос Лаури Мадги в голове и чувствовать затылком взгляд ничто.
  И еще все-таки хотелось вручить букет Майе и посмотреть, как она улыбнется. Сначала, растеряется, конечно, посмотрит исподлобья, а потом улыбнется, обязательно улыбнется. Когда кто-то улыбался, значит, ему было хорошо. Эмоции, чувства, ощущения стали напоминать Ингмару учебник по физике. Вроде написано четко, просто и логично, а ничего не понятно. Почему сила тока порождает напряжение? Почему кто-то плачет, а кто-то улыбается?
  - Ты чо-то долго, село!
  - Лаури тебя не заставляет копать картошку?
  - Моркву сажать!
  - Эй, Ингмар, как дела-то?
  Ингмар не отвечал, только прятал букет за спиной. Где же она? А вот, за Ютой ее и не видно сразу. Ингмар пошел прямо к Майе, ничего не замечая, наталкиваясь и наступая на одноклассников.
  - Эй, село, ты ослеп, как Вольмер, или охамел, как вообще?
  - Отстаньте от юноши, вы, что, не видите, он прилетел на крыльях любви!
  - Хреновина, не сиди больше с Тиитом, ты уже говоришь, как он!
  - Самое древнее в мире существо не может стать хипстером!
  - Мы не допустим.
  Ингмар встал рядом с Майей, но ничего не сказал.
  - Что? Чего тебе, село? - сказала Юта.
  Ингмар не ответил, только достал букет из-за спины и протянул его Майе.
  - Это что, реально розы?
  - Офигеть!
  - Как романтично!
  - Где ты их взял?
  - Крисик, твоя работа?
  - Не, ни фига, я еще вообще только гвоздь пытаюсь сделать.
  - Какой урок и без толку!
  - Ну Евочка!
  - Что, ты ленивый бог!
  - А ты злая богиня!
  Майя не смотрела на него исподлобья, не улыбалась. Но и не растерялась. Только сказала:
  - Ты что... ты был снаружи?
  Ингмар кивнул. Слова разбегались и исчезали, как мышки, которых он делал на уроке Искажения.
  - Ты был снаружи?
  - Село, тебя выпустили?
  - Так это настоящие цветы?
  - Ты был снаружи и принес цветы вместо жратвы?
  Майя не улыбалась, на лбу у нее появилась складка, и почему-то Ингмар подумал, что стала она совсем не такой красивой, какой была раньше. Или какой она ему раньше казалась. Может быть, он просто не знал больше, что такое красота, как не знал, какой цвет белый. Ингмар так и не понял, почему Майя ударила, и уж тем более Ингмар не понял, как он успел поставить блок. Удар Майи пришелся по Куннару, и Ингмар почему-то был уверен, что Куннар тоже блокирует. Полетела вниз парта, Червь завизжала, и парта рассыпалась в пыль. Потом ударил кто-то еще, кто-то ставил блоки, что-то грохотало, падали парты, горели одеяла. Червь визжала, Сильвер увещевал всех, чтобы успокоились, Антс смеялся сначала особенно громко, а потом как-то особенно мерзко, а потом сгнила и осыпалась вся классная доска.
  Все прекратилось так неожиданно, как будто кто-то щелкнул выключателем. И Ингмар знал, кто.
  - Прискорбно, дети, и крайне удручающе. Массовое побоище влечет за собой массовое же наказание. Минус два балла координации каждому участнику.
  ***
  Микк Мадги, код способности: Искажение Сути, общий профиль без специализации
  Антс сказал:
  - Тиит будет на втором этаже, Карл на третьем, я на лестнице, а Крисик раза три пройдет мимо кабинета. Типа случайно. Ты понял, Крисик?
  - Понял, понял, типа случайно. Если меня он спросит, чего я тут хожу, я сразу отвечаю: типа случайно!
  - А мне что делать?
  - А ты, Ева, держи Червя, а то она пойдет на штурм.
  - Ни фига! У меня есть терпение! И моя координация уже на три балла больше! Микк сказал тогда:
  - И все-таки, вам не кажется, что все эти меры - немного, э... скажем, излишни?
  - Нет!
  - Нет, нифига!
  - Это еще мало!
  - Четыре часа, чувак, четыре часа, он столько даже Куне не назначал! Знаешь, что с тобой может случиться за эти четыре часа?
  - Спасибо, Крисик, ты умеешь приободрить.
  Четыре часа. Микка ожидало самое длинное индивидуальное занятие из всех, что до сих пор проводил его отец. Микка ожидало первое индивидуальное занятие с собственным отцом, который резко переквалифицировался из преподавателя литературы в преподавателя чуши и проблем с самооценкой. И ожидание было невыносимым.
  - Значит, запомнили, мужики? Крисик, и ты случайно проходишь, случайно!
  - Да понял я... - начал Кристиан, а потом запнулся и продолжил совсем другим голосом. Голосом, который Микк узнавать не хотел, но и не узнать - не мог. - Заходи уже, ребенок. Хватит ошиваться в коридоре.
  - Но еще десять минут до начала, - машинально возразил Микк.
  Кристиан улыбнулся, но улыбка была совсем не его, а папина. Наверное, стоило умолять его прекратить, может, сработало бы, но вместо этого Микк молча пошел к кабинету директора.
  - Привет, ребенок, - сказал папа. - Неважнецки выглядишь.
  - Может быть, это потому, что я сплю на полу?
  - А еще потому, что плохо учишься. Никогда не думал, что однажды мне придется тебе такое сказать.
  Микк пожал плечами:
  - Какое-то неконструктивное начало разговора.
  Разговора, о котором Микк мечтал с самого начала, с самого первого дня здесь. Разговора, который мог бы все изменить, который мог бы положить конец этому затянувшемуся безумию, который мог бы вернуть ему отца.
  Папа спросил:
  - Почему ты не пьешь таблетки?
  - Как ты узнал?
  - У меня свои источники.
  - Куня, стало быть, или Мерле?
  - Ты меня убиваешь своей проницательностью, ребенок. Куня.
  Микк весь день прокручивал в голове варианты этого разговора, анализировал ту или иную реплику, отметал неудачные, запоминал подходящие. А сейчас вдруг понял, что все забыл.
  - Так почему? До сих пор думаешь, что в них причина?
  - А в чем же еще? Без таблеток я не чувствую голода, только апатию и слабость, да еще нестерпимое желание употребить парочку. Даже не хочу думать, что за вещество может вызвать привыкание настолько быстро. И где ты его достал. И самое главное, зачем ты даешь его несовершеннолетним.
  - Ты себя угробишь, ребенок.
  - Ты мне вроде как неоднократно намекал, что этого от меня и ждешь. Здесь, по крайней мере.
  - Обидки?
  - Они самые.
  Все это время Микк смотрел в пол, просто не мог себя заставить смотреть на папу. Потому что... потому что было, нет, не то чтобы так уж страшно. Было неловко. Наверное, так чувствуют себя люди, когда спустя много лет возвращаются в дом, в котором выросли, дом, который уже давно обжили другие хозяева. На месте детской - столовая, на месте ванной - гардеробная. А на месте отца - какое-то недоразумение.
  - Ребенок, Микк, ну хватит. Посмотри на меня. Я что, похож на недоразумение? Посмотри.
  - Не хочу.
  - Так и будешь четыре часа стоять и изучать пол? Иди сюда.
  - Не хочу.
  - Не глупи.
  Микк слышал, как папа встал из-за стола, из-за бывшего стола директрисы, аккуратного настолько, как будто он был операционный, а не письменный. Теперь на столе царил такой же хаос, какой царил дома в папином кабинете. Папа оказался рядом, и желание забыть обо всем, обо всех продуманных репликах и предпочтительных стратегиях поведения, о неделях кошмара и об обидах, желание просто обнять его стало почти таким же нестерпимым, как желание принять таблетку. Микк отступил на шаг.
  - Ну не глупи. А вот что я тебе расскажу, я ведь тебе до сих не рассказывал историю происхождения термина 'ребенок-жеребенок'?
  Микк улыбнулся почти против воли. В расписании, которое Сильвер написал маркером на стене, каждый день происходили изменения. Новое время уроков, время индивидуальных, наказания, все это за ночь возникало из ниоткуда. Микк угробил ночи три в попытках подловить того, кто стирал бы прежнее расписание и писал заново, но только посадил батарейки в фонарике Хреновины. Слова действительно появлялись из ниоткуда и каждый раз в новое время. Наверное, все дело было в галлюциногенах. А сегодня в графе 'индивидуальные занятия' появилось в равной степени уничтожающе уничижительное и уничтожающе смешное 'Жеребенок Мадги, 15 00 - 19 00. И постарайся не схлопотать сегодня дополнительных, ребенок:)'.
  - Так вот, дело было в воскресенье, в то редкое воскресенье, когда твоей маме не нужно было идти на работу, работать дома или делать вид, что она работает. А, чуть не забыл, ты был тогда на стадии развития, которую я называю кулечек. Или конвертик.
  - Люди обычно называют эту стадию младенец.
  - Но ведь мы и не люди с тобой, так, ребенок?
  - Если бы я знал, что ты собираешься четыре часа надо мной издеваться, я бы прогулял твое занятие.
  - Тсс, не перебивай. Так вот, я, мама и наш бесценный конвертик отправились на прогулку. И, сам понимаешь, прогулки таким составом были большой редкостью, и я был вне себя от счастья. Вытащил тебя из коляски, жаждал показать своему эстонскому Телемаху Нымме вместо Итаки, даже подбросил тебя вверх пару раз, совсем легонько. И тут разыгралась драма, к нам подлетела какая-то русская дама... видишь, уже говорю стихами от избытка чувств! Дама вопросила, что же я, гад, такое делаю. И еще сообщила удивительную новость, что это же ребенок! Улавливаешь, ребенок-жеребенок? Мы с твоей мамой, наверное, потом еще час смеялись.
  - А я всю жизнь думал, что даже вы считаете, что я похож на лошадь.
  - Опять обидки?
  И тогда Микк почти решился сделать то, что запретил себе, еще как только увидел свою фамилию в сегодняшнем расписании. Микк почти решился его обнять, шагнул навстречу, но в последний момент - смалодушничал.
  - Укрепляешься в своих обидках?
  Микк на всякий случай отошел подальше и кивнул.
  - Ну и зря. Смотри, я не вторгаюсь в твое личное пространство, ни капельки, вот он я, сяду тут на диванчике, а ты, когда захочешь, сядешь рядом.
  - Почему 'когда', а не 'если'?
  - Потому что папа тебя хорошо знает! Ну или потому, что ты рано или поздно устанешь.
  С первым утверждением можно было поспорить, а вот со вторым - никак. Без таблеток усталость, которая и без того накапливалась каждый день, становилась просто невыносимой. Упаду, подумал Микк, лучше упаду. Может быть, тогда он перестанет паясничать. В конце концов, папа всегда был жалостливый. Когда Микк болел своей первой и одной из самых тяжелых из череды пневмоний, медсестра пыталась научить папу делать Микку уколы, но в итоге папа схлопотал сердечный приступ, и уколы им обоим делала уже мама.
  - Ребенок, почему ты всегда обо мне такого невысокого мнения?
  - Потому что ты этого заслуживаешь.
  - Послушай, мы, конечно, можем провести оставшееся время за приятным семейным скандальчиком, но можем и более продуктивно пообщаться. Я лично голосую за последнее.
  - Учти и мой голос. Твои предложения.
  - Я действительно могу научить тебя. Могу помочь тебе. Если только ты позволишь.
  - А как насчет того, чтобы все-таки прекратить это представление?
  - Все еще думаешь, что здесь все понарошку? Думаешь, что мама придет, отругает меня, а вас всех спасет? Думаешь, наша мама может спасти Марлин Ласс?
  Микк скривился, прием папа использовал в равной степени омерзительный и действенный.
  - Я думаю о том, что когда нам было по двенадцать, ты смог убедить Крисика и остальных, что мы попали в зомби-апокалипсис.
  - Всех, кроме тебя. Что ж, я наивно полагал, с тех пор мои навыки убеждения...
  - Пап, послушай. Ты ведь в такой же ситуации, как и мы, так?
  - Ты что же, позволил Антсу себя убедить?
  - Что?
  И тогда случилось совершенно невозможное, очередное невозможное из череды невозможных событий, которые происходили каждый час, каждый день и буквально сводили с ума. Папа процитировал разговор, который он не мог слышать. Физически - не мог. Разговор, который Микк слушал почти каждую ночь, с незначительными вариациями. Антс, удостоверившись, что все засыпали, будил Микка и рассказывал свой очередной план спасения. Как назло, все они были до боли похожи друг на друга: врезать Маргит по щам, взять ее в заложники, добиться того, чтобы папа показал им, как выйти из школы и бежать. Микк вскоре приучил себя засыпать сразу же после очередного живописного описания избиения 'щей' Маргит.
  - И очень верно, ребенок! Другое дело, что, мне кажется, ты не до конца осознаешь...
  - Это нереально! Ты не мог этого слышать!
  - А как, по-твоему, мог я беседовать с тобой с помощью твоего тупого и красивого друга Крисика полчаса назад?
  И тогда Микк стал говорить быстро-быстро, отчаянно, как будто чем быстрее он выскажет все свои версии, тем достовернее они прозвучат.
  - Нейролептики, галлюциногены, наркотики, малые, но прицельные дозы радиации, если речь идет о Марлин, сумасшествие и, возможно, раздвоение личности, если речь идет о тебе. А да, и еще наверняка раздвоение личности у Меелиса...
  - Помнишь, как молилась Марлин? Только ее бога звали Христос, а твоего - Дарвин.
  - И еще Ньютон. И Эйнштейн, конечно же. И Павлов. И Менделеев. Я, видимо, политеист.
  - Парируешь годно, ребенок. Но вспомни-ка, помогли ли Марлин ее молитвы?
  Микк вдохнул, выдохнул, снова вдохнул, посчитал про себя до десяти. Потом, на всякий случай еще до двадцати. Помогало мало. Голова кружилась, мысли путались, сконцентрироваться было просто невозможно.
  Микк сказал:
  - Биологическое оружие?
  - Бред.
  - Правительственные эксперименты?
  - Еще больший бред, это же Эстония, которая до сих пор не может отойти от подвига тотальной интернетизации общества.
  - Террористы?
  - Бред. Заложников в школах берут в Чечне, а максимум на что мы можем рассчитывать в Евросоюзе, так это на Куннара, нашедшего ружье, смелость и фильм 'Класс' на дивиди.
  - Инопланетяне? Хорошо, сдаюсь. Подсказку.
  - Присядь рядом со стариком и получишь свою подсказку. Обещаю.
  Микк и присел, не потому, что поверил ему, а просто потому, что хлопнуться в обморок сейчас было бы слишком уж позорно. Диванчик был маленьким, пришлось сесть на самый край, выпрямиться и замереть, лишь бы только не прикоснуться к нему даже краешком локтя.
  - Я же знаю, что тебе так неудобно. Ребенок, не глупи, я ничего тебе не сделаю.
  Папа развел руками, и Микк вспомнил, как скучал по этому его жесту. Как скучал по всем его жестам, по его манере говорить, по его манере мыслить, по спорам, по настольным играм, по обязанности варить субботний кофе, который выходил омерзительной бурдой, но родители его все равно пили...
  - Отвлекаешься, ребенок.
  Микк тогда выпрямился еще сильнее и отодвинулся еще дальше.
  - Ладно, ладно, просто выслушай меня. Хотя бы выслушай, многого не прошу. Как думаешь, разве могут галлюциногены, даже самые качественные, построить такой продуманный мир? Ты же видишь, не отпирайся, ты видишь и даже хочешь понять законы, по которым он устроен. Ведь законы есть, и они работают бесперебойно. Ни одни галлюциногены не могли сделать зловредное второе 'я' Меелиса таким навязчивым, не могли заставить Тиита превратить евроценты в евроценты с уродливыми рисунками мышей вместо тебя. Ни одни галлюциногены и никакая радиация не убили бы Марлин Ласс, и не заставили бы Райни Палмсаар превратить ее тело вы пыль. Согласен?
  - Нет ни единого доказательства, что все эти события произошли на самом деле. С тем же успехом может оказаться, что у меня шизофрения. Или что Куня нашел-таки ружье, я теперь в коме, и все это происходит только в моем подсознании.
  Возражение прозвучало, конечно, веско, но веским оно не было, Микк знал отлично. Будь все происходящее шизофренией или играми подсознания, оно было бы примерно столь же логично, как болтовня Хреновины. А у всего происходящего была своеобразная, но не лишенная очарования логика. Каждое следствие проистекало из определенной причины, закон сохранения энергии работал бесперебойно, для примера стоило только посмотреть на Карла или Антса, пытающихся применить свою способность, или как там их умения правильно назывались. Все в этом мире было отлажено, работало в равной степени идеально продуктивно и идеально бессмысленно.
  - А давай по-другому, ребенок. Задавай вопросы, я же понимаю, что тебе многое хотелось бы узнать, а я постараюсь дать тебе максимально исчерпывающие ответы. Так тебе станет легче поверить. Это тебе поможет. Правда.
  Микк скучал по папиным интонациям: насмешливым и в то же время заботливым, скучал даже по тому, как пах табак в его трубке, скучал по убористому почерку, которым он писал свои статьи, скучал по звонкам его студентов и особенно студенток, которые приводили маму в бешенство. И если чтобы послушать его голос еще немного надо задавать вопросы - Микк будет их задавать. Он спросил первое, что пришло в голову:
  - Почему способности у одних называются сложно-понятийными существительными, а у других вещественными?
  - Вообще-то, это секрет...
  - Ты же обещал исчерпывающие ответы!
  - А разве секрет - не исчерпывающий ответ? Ладно, ладно, куда ты, сиди, ребенок, я же шучу. Секрет в том, что далеко не все способности равноценны. Наше общество функционирует в жесточайших социальных рамках, по сравнению с которыми индийские касты - оплот демократии. Название - это некая градация ценности способности. Сложные понятийные, естественно, важнее вещественных. Если ты старательно проанализируешь эту градацию, то заметишь, что есть и некая оценка важности методов и объектов. Конечно, вот это настоящий секретный секрет, но я доверяю тебе, ребенок.
  Папа улыбнулся, и Микк понял, что снова оказался на грани. Вот-вот повиснет у него на шее и совсем расклеится. Микк часто слышал, как придурки из его класса пугали друг друга бесконечными описаниями нечеловеческой улыбки Лаури Мадги. Наверное, они видели разных Лаури Мадги.
  - Ты опять впадаешь в лирический настрой?
  - Нет, нет, конечно, нет. Просто слушаю тебя внимательно, ты такое видишь, пожалуй, что и впервые.
  - Замечательно. В таком случае, запоминай, ребенок. Папа запрещает тебе водиться с Разрушением, они тебе не ровня, будущие солдафоны и пролетарии. Папа настаивает, что Форма появилась позже Сути, а, соответственно, они тоже пролетарии и язвы на теле интеллигенции-Искажения. Созидание - снобствующая элита олигархического характера, так что с ними тоже не дружи. Поздравляю! Ведь у тебя еще остался твой друг Тиит Брайер!
  - А почему именно сила и координация?
  - Упрощенная схема оценивания. Ну, думаю, ты и сам догадался, что термины эти довольно условны, а значение их лишь приближено к тому, чем вы пользуетесь, и что вы прокачиваете. Скоро увидишь, как сила и координация выглядят на самом деле. А, кроме того, из трех десятых балла силы и одной десятой балла координации состоит наша универсальная денежная единица. И это отличная новость, ребенок! Будешь хорошо учиться и сможешь купить себе искаженной еды, искаженной одежды и приличное искаженное жилье. А будешь очень хорошо учиться - сможешь купить все то же самое, но от Созидания.
  - Понятно, - сказал Микк, хотя понятным ему не было ровным счетом ничего. Наверное, как-то так чувствовали себя его друзья на физике, на алгебре и на прочих школьных предметах. - А теперь я хочу задать вопрос революционного характера.
  - Ну, рискни, ребенок.
  - Если я правильно понял: ресурсы способностей ограниченны. И распределены неравномерно, не только здесь, но и во всех остальных мирах, если остальные, конечно, существуют. Неужели ты хочешь сказать, что при таком раскладе войн здесь нет?
  - Ох, ребенок, как ты узнал? - сказал папа, и между бровями у него залегла складка. По складке этой Микк тоже скучал. Ох, ребенок, Антс Алликме опять пытался тебя задушить на экскурсии? Ох, ребенок, папа опять потерял ключи от гаража. Ох, ребенок, почему родительские собрания так часто? Ох, ребенок, мама сказала мне полить газон, ты не мог бы? Да? Спасибо! Микк закусил губы, пытаясь заставить себя не отвлекаться. В конце концов, сколько бы он не убеждал себя, что этого мира не существует, устроен этот несуществующий мир был действительно интересно.
  - У меня свои источники, па.
  - Ты что, пытал Куню?
  - Ты такой проницательный.
  - Хорошо, сдаюсь. Войны есть, и в текущий момент в одном только в Центре наличествует с десяток горячих точек. Есть революции, есть целые миры, бунтующие против власти Контроля Сути, есть миры, полные свихнувшихся способностей с каннибалистическими наклонностями, да чего только нет. Просто мы стараемся не пугать молодняк до поры до времени. Способностям, которые только-только начинают проявляться, и без того тяжело. Думаешь, иначе мы бы вас запирали вас на три года? Все ради вашей же безопасности, миры, полные воинствующих каннибалов и педофилов, только и мечтают, как бы раздобыть себе парочку маленьких способностей.
  - А причины?
  - Ты не допускаешь, что даже у нас есть немного доброжелательности?
  - Я про войны и революции, и про каннибализм, а не про замалчивания информации и про то, что нас держат взаперти.
  - Прежде всего, географического характера.
  - То есть, когда ты говорил, что в Таллине мало Искажения, то ты имел в виду, что его мало настолько, что, скажем, Разрушение в Таллине может похитить себе на обед кого-нибудь подходящего из другого города?
  - Скорее из другого континента. Но мало кто в Центре занимается подобным. Каннибализм в Центре редкость, происходит строго по лицензиям. Ребенок, способности вообще появляются из Потока в крайне странной пропорции: примерно, пятьдесят пять процентов Искажения, тридцать - Разрушения, десять - Созидания и всего пять - Контролей Формы. И, например, последним Созиданием, которое, впрочем, и рядом не стояло по талантливости рядом с твоими друзьями Евой и Крисиком, Северная Европа могла похвастаться лет триста назад. Кажется, оно занималось погодой или еще чем-то таким незначительным.
  - Почему тогда так нерационально распределяется условно универсальный ресурс Потока?
  - Ошибаешься, ребенок, это и есть рациональное распределение. Именно такое соотношение способностей нужно, чтобы поддерживать Центр в идеальном состоянии. По крайне мере, сейчас. Просто представь, что мог бы натворить избыток Созидания? В теории, каждая появившаяся из Потока способность уже имеет свое место в идеально отлаженном механизме управления Вселенной, каждая способность обречена на счастье и продуктивный труд во благо. Но знаешь, ребенок, какое Искажение Сути у нас считается самым счастливым? Трансляции, наш аналог прессы и телевидения, и Интернета, только не говори своим друзьям, умоляю. Так вот, Трансляции максимально обезличенны, подсоединены в единую охватывающую весь Центр и первые круги Периферии систему, они только и делают, что передают и принимают и передают информацию снова. Мне предлагали выбрать эту специализацию! Но ты думаешь, это счастье, ребенок? Ты думаешь, с моими баллами я не заслуживаю... Микк перебил, не потому, что так уж хотел узнать что-то еще, а потому, что не узнавал в говорившем своего отца.
  - Пап, а почему...
  Вопросы закончились. Микк добросовестно пытался выдумать хоть что-нибудь еще, любой пустяк, чтобы отвлечься, но ничего не выходило. Мысли упорно возвращались к дому, по которому Микк так скучал. За неделю до того урока геометрии, мама заказала новые полки в прихожую, и поручила собрать их до ее возвращения из командировки. Одну сломал папа, одну сломал Микк, а парочку шурупов проглотил Калигула. Мысли возвращались к Калигуле, который снился Микку каждую ночь. Мама поначалу запрещала пускать собаку в кровать, но Микк все равно пускал, и мама сдалась довольно быстро, потому что Калигула в кровати Микка означал спасение от Калигулы в их с папой кровати. Мысли возвращались к маме, с которой Микк только недавно нашел общий язык. Сначала мама казалась ему слишком строгой, потом слишком Человеком-кухонным-комбайном, и только потом до Микка дошло, что мама просто до сих пор немного стеснялась их с папой. И Микк жалел о каждой минуте, которую он мог бы провести с мамой, и которую упустил. И, наконец, мысли возвращались к папе, который был совсем рядом, и в то же время Микк не был до конца уверен, что это именно его папа.
  Значит, стоило рискнуть.
  - Па, а почему... почему мы просто не можем вернуться домой?
  И первая сентиментальная реплика подействовала на Микка, как вирус на старенький компьютер. Сентиментальность вскрывала и заражала все файлы, уничтожала здравый смысл, удаляла достоинство, отправляла в корзину сдержанность и мужество. Микк подвинулся так близко, как только мог, обнял папу, ткнулся носом в плечо.
  - Пожалуйста, па, я так хочу домой. Пожалуйста.
  Подумал, что если заплачет сейчас, то наверняка все станет хорошо, потому что после такого унижения останется два варианта - или все станет хорошо, или придется сделать себе харакири... Закружилась голова, перед глазами замельтешили черные мушки, затошнило, запахло чем-то странным, химическим, как в больнице. Микк так и не расплакался, только закашлялся и не сразу сообразил, что из носа у него течет кровь и капает папе прямо на пиджак... А папа, папа вскочил и оттолкнул его, и выглядел он при этом не взволновано и не испуганно, выглядел он брезгливо.
  Папа сказал:
  - Гаденыш, как ты это делаешь?
  И голос был не его. Совсем другой. Совсем чужой.
  Папа сказал:
  - Выметайся!
  И отряхнул пиджак.
  Микк медленно-медленно, как в дурном сне, встал с диванчика, двинул к двери. Наверное, нужно было уйти молча, сделать с достоинством хоть что-то, но вместо этого Микк спросил:
  - Но почему, папа? Что я сделал не так? Скажи мне, я переделаю, еще ведь есть время...
  - Ты еще здесь? Вон! Вон или я сам тебя выкину.
  Микк закрыл за собой дверь. В коридоре, в котором по плану должен был прогуливаться только Кристиан, маячили все. И даже Хреновина, которой по плану не должно было быть ни в этом коридоре, ни в этом мире. По их перекошенным мордам Микк сразу понял, что они все слышали. И это было худшее, что они могли для него сделать.
  - Микк... - сказала Райни и шмыгнула носом.
  - Мужик, - сказал Кристиан и тоже шмыгнул носом.
  - Какие же вы черви, Черви, заглохните! - сказал Карл. - У тебя кровь, давай я уберу!
  - Хочешь 'Твикс' с карри и кетчупом? - сказала Хреновина.
  - Нам уйти? - сказал Тиит.
  Только Антс не сказал ничего, смотрел в пол. Зато Ева закатила глаза, доморощенный медиум, стала произносить чуть ли не нараспев:
  - Я знаю, он злится, но не на тебя, а на себя, потому что у него не получается...
  - Ева, - не выдержал Микк. - Заткнись. Просто заткнись.
  ***
  Сильвер Юускула, код способности: Контроль Формы, общий профиль без специализации
  Лаури всегда был какой-то особенно благодушный, когда разговаривал с Сильвером, что пугало.
  - Дорогой Сильвер, как ты поживаешь?
  - Ну, нормально.
  - И почему я не удивлен?
  За все время обучения Сильвер ничего еще не сделал. Он занимался базовыми навыками, как и все, а вот ни в классе Искажения, ни тем более на индивидуальных занятиях не работал. А Лаури почему-то его хвалил. Обычно на индивидуальных занятиях он что-нибудь Сильверу рассказывал или просил что-нибудь рассказать о себе. И Сильвер не сразу понял, что Лаури просто проверяет, начал ли Сильвер забывать. А он начал, иногда и понемногу, но все-таки начал забывать. Сначала забыл, какого цвета у папы была машина, и как звали его тренера в спортивной секции. А уже через неделю обнаружил, что не помнит, каким именно спортом он занимался, и выигрывал ли, и ездил ли на соревнования вообще, и были ли сборы зимой или летом, и были ли у него в секции друзья. Сильвер еще помнил, что вставал в пять утра, чтобы попасть на первую тренировку до начала занятий в школе, и что сразу после уроков ехал на вторую, и скучал по режиму, но скучать - это одно, а вспоминать, и тем более помнить - другое.
  Воспоминания о семье уходили быстрее, каждое утро Сильвер просыпался и понимал, что забыл что-нибудь действительно важное, не дату там маминого дня рожденья, а мамин голос, скажем. Но забывать оказалось не так страшно, как Сильвер думал. Становилось легче. Иногда ему хотелось наорать на своих перепуганных и вечно ноющих одноклассников, но орать было не очень нормально. Пусть бы они одумались, пусть бы позволили.
  Тогда Сильвер повторял про себя то, что Лаури сказал ему, когда желание помочь остальным, что-нибудь им посоветовать, стало совсем нестерпимым.
  - Процесс становления способности индивидуален. Кому-то может быть больно. Кому-то должно быть больно. Ты же не хочешь все усложнить?
  Сильвер не хотел ничего усложнять ни для кого, тем более что самому ему становилось легче. Кое-что он забывал, кое-что уходило, кое-что обострялось. Чувства вот обострялись, и еще Сильвер никогда не чувствовал себя настолько физически сильным. Не в том смысле, конечно, что он мог бы поднимать нормальные такие гантели в тонну весом, а в том смысле, что все его тело превратилось в механизм, которым он умел управлять, как раньше умел управлять папиной машиной, цвет которой он забыл. Становиться способностью было все равно, что получать права. Конечно, нужно выучить все теоретические вопросы, и откатать какое-то время с инструктором, но оно того стоило. Особенную чувствительность приобрели кончики пальцев, и Сильвер мог часами сидеть и поглаживать одеяло или стену, находить миллионы мелких тактильных различий. Сильвер мог различать больше цветов, чем раньше. А ночью слышал теперь, как храпит Ликвидатор под лестницей. Происходящее было в высшей степени ненормально, но интересно. И как-то нечестно, потому что остальным было очень плохо.
  - У нашего Ликвидатора просто искривлена носоглотка. Это проблема, Сильвер, не смейся над ней.
  - Ладно. Понимаю.
  - То, что с тобой происходит, приятно, и я тебе, честно говоря, очень завидую. Может быть, я и не такой нормальный, как ты, но, по-моему, тоже заслужил такую безболезненную метаморфозу, а уж точно не те страдания, что я в свое время испытал. Контроль Формы, во-первых, изначально имеет немного другую структуру, чем все остальные. Более совершенную. Ты же помнишь, что вас создали искусственно, и в вас нет ничего лишнего, ничего нерационального, вы совершенны, но совершенны, как достижение технического гения Контроля Сути, а не как способность. В противовес нам, хтоническим чудовищам, вы практически идеальны. Как айфоны 4G. Не знаю уж, но Таймер считает, что они идеальны. Я уже говорил, что немного завидую тебе?
   А потом Лаури сделал то, чего Сильвер уж никак от него не ожидал. Достал из ящика стола шоколадку и протянул Сильверу.
  - Держи вот. За успехи в учебе. И учитывая, что я только что признался в том, как я тебе завидую, вполне может статься, что шоколадка отравлена.
  Сильвер сказал не без опаски:
  - Ну, я же ничего не делаю!
  - Сейчас еще чаю тебе заварю! Про отравленные продукты была шутка, если что. К тому же, с твоей биодеградацией все в полном порядке, ни один яд уже не сможет убить тебя. К сожалению.
  С Лаури Мадги Сильвер всегда чувствовал себя неловко потому, что для всех остальных он был толстым садистом, а вот для Сильвера оставался рассеянным, смешным и обаятельным учителем. Но это было еще не самое стремное. Ведь Сильвер прекрасно понимал, что Лаури делает и зачем. И что в этом нет ничего от садизма. Сильвер понимал, но если бы он попытался объяснить все своим одноклассникам, которым было страшно, больно и тяжело, они бы его прикончили. Его, Сильвера, а не Лаури Мадги, конечно. Хотя и Лаури Мадги тоже, если бы имели такой шанс. Сильвер откусил кусочек шоколадки и без удивления понял, что вкуса не чувствует. Яда, к счастью, тоже.
  - Твое тело, - сказал Лаури, - уже практически готово. Отключаются чувства, которые стали бесполезны, обостряются самые нужные. Но ты все еще человек. Ты мыслишь, как человек. Что, разумеется, плохо, но, как и насморк, проходит само.
  Сильвера немного покоробило сравнение его человечности с насморком. Кроме того, насморк-то мог перерасти в гайморит, а вот человеческое у Сильвера действительно пройдет само, он знал.
  - А когда начнется мое настоящее обучение?
  - Честно говоря, я просто не знаю, как учить Контроль Формы. Вы в известной степени самоучки, все умеете от природы. Вы начинаете пытаться использовать свою способность раньше всех, даже тогда, когда тело ваше биологически не готово к подобному. Вспомни, наверняка, ты был в детстве крайне плаксивым ребенком? Нет? Что ж, зато я отлично помню, как после первого сентября в первом классе Микк мне в лицах разыграл драматичное противостояние тебя, Маргит и твоей истерики. Ты тогда еще не захотел сидеть с Роландом, или что? В состоянии стресса, нестабильности, твоя способность изо всех сил пыталась проявиться, но нет, человеческое тело ее не выпускало и реагировало единственным доступным для ребенка способом - истерикой. И чем старше ты становился, тем спокойнее и нормальнее себя вел потому, что твоя способность понемногу высвобождалась. Судя по тому, какой ты эталон нормальности сейчас, процесс завершился успешно. Я думаю, какое-никакое обучение у тебя будет, но уже в специализированном заведении. Перед первым экзаменом, через три месяца, тебя заберут. В нормальную такую школу для нормальной такой крипоты.
  Сильвер откусил еще кусочек шоколадки, и хотя вкуса не чувствовал, но неожиданно ясно понял, что есть ее все равно приятно, и в первую очередь потому, что невероятно сильным стало осязание.
  - Лаури, а...
  - Эй, здрасте!
  - Распад, знаешь, почему у тебя нет индивидуальных занятий?
  - Потому что вы не можете меня воспитать?
  - Нет, потому что у тебя отвратительные манеры. Так зачем ты пришел?
  Антс Алликме был бледный и с виду очень-очень злой, да и не только с виду, а еще его пошатывало.
  - Я больше не могу.
  - Что-что?
  - Не могу. Больше.
  - Так, хорошо, но я не понял, в чем проблема-то?
  И тогда Антс на него заорал:
  - Да дайте мне уже гребаное что-то, что мне поможет! Не могу больше! Мне постоянно больно! Мне кажется, я ща долбанусь!
  Потом Антс заметил Сильвера, взгляд он фокусировал с трудом. И Антс казался пьяным, но пьяным от боли. К тому же, больше пьянеть было не от чего, Хреновина перестала приносить им бухло сразу же после первой попойки. Сказала, что блюющие дети - это не эстетично.
  - Ах, это! Да-да-да. То есть стало паршиво.
  - Типа вы не видите ваще, да? Я даже ни хрена ни разу не пошутил еще. Как-нибудь тупо не пошутил, как я обычно шучу. Хотя ваще-то стою тут уже типа две минуты. Такое для меня не характерно. А, нет, вот пошутил. Все нормально, я ухожу, простите за беспокойство.
  - Распад, прекрати паясничать.
  - Нивапрос.
  Лаури достал из шкафа книжку и отдал Антсу.
  - Держи. Развивайся, учись. Вперед.
  - А?! Чо за хрень ваще?!
  - Книжка с картинками. Про животных. Посмотри, Сильвер, вот такая неблагодарность это нормально вообще? А ты иди-иди, Распад. И просматривай книжку, пока не получишь нужный эффект. Главное, ни о чем не думай. Твой организм сам выберет. Сильвер, ты, кстати, тоже иди, отдыхай.
  - Я же ничего не делаю!
  - Только продолжай в том же духе! И зайди ко мне, пожалуйста, часов в восемь. Мне надо с тобой поговорить.
  - Но это уже после учебного времени.
  - А ты зайди после учебного времени, Сильвер. Я, конечно, понимаю, что ты устаешь...
  - Да он же ни хрена не делает!
  - Распад, вон!
  Лаури выставил их обоих из своего кабинета, и Антс сказал:
  - Он тебе свидание назначил! Нормальное такое! Поберегись!
  А Сильвер понял другое: Лаури Мадги общается с ним на равных. Как одна крипота общается с другой крипотой. И Сильвер испугался, впервые испугался так, как не пугался за долгое-долгое время.
  - В любом случае не давай толстому садисту сразу. Поломайся!
  - В душе ты проститутка, Антс.
  - Ага. И у меня душевный сифилис.
  И все-таки Сильверу было жалко Антса, и еще больше жалко своей жалости, которая должна была исчезнуть, как исчезли вкусовые ощущения. Так сказал Лаури Мадги. Сильвер таких перспектив не боялся, но жалел о своих чувствах, как о потерянных безделушках. Когда Сильвер рассказал Лаури о том, что думает, то Лаури сказал, что это скорее как, когда ты вырастаешь, и игрушки приходится выкинуть. Жалеешь, конечно, но не всю же жизнь делить комнату с радиоуправляемыми машинками и кукольными домиками.
  - Привет шлюшкам и мудакам!
  - Привет воинам морей, - сказала Райни. - И тебе привет, чмо! Лаури дал тебе лекарство?
  - Не знаю. Наверное, он типа думает, что все, что мне нужно, - научиться читать. Дал мне книжку. С картинками.
  - Ну надо же с чего-то начинать...
  - Заглохни, Тиит! Что тебе с чужой беды!
  - А мы у слепого Вольмера одеяло украли!
  - Карл!
  - Малыш Карл!
  - Эй, верните одеяло!
  - Вольмер, только больше ничего в них не бросай, а то опять в меня попадешь!
  - А, кроме того, месть, это блюдо, которое подают холодным.
  - Киньте чем-нибудь в Червя!
  - Ай, блин, Вольмер! Юта имела в виду кого-нибудь зрячего!
  Сильвер вернулся на свое место, улегся и стал смотреть в потолок. В последнее время его больше волновало то, как по-новому и по-настоящему устроен мир, чем то, кто же, наконец, кинет чем-нибудь в Червя. Хотя и последнее все еще оставалось интригой.
  - А где Микк?
  - С Крисиком на крыше курит.
  - Отлично, - начал Тиит, - тогда слушай, Хреновина!
  - Да-да-да-а?
  - Мы тут подумали, а ты не хочешь в нашу компанию? Официально!
  - Я не хочу!
  - Меелис, тебе и не обязательно. Так вот, я думаю, все будут за!
  - Конечно, потому что против быть побоятся!
  - Вольмер, заткнись.
  - Тиит, я, конечно, очень ценю твое предложение и даже то, что у тебя маленький член не мешает мне испытывать к тебе глубокие дружеские чувства, но я, как и любая девочка, люблю свободу!
  Когда они спросили Хреновину, что самое могущественное на земле, Хреновина ответила, что машинка для колки льда. В этом была она вся, вечная, как луковые колечки в бургерах, и могущественная, как машинка для колки льда. Хотя иногда она, конечно, говорила как обычная девушка.
  - Хреновина, он тебе не встречаться предлагает, - вздохнула Ева.
  - Цыц, подруга, не смущай даму!
  Хреновина была классной, все ее любили. И Сильвер не знал, одному ли ему Хреновина кажется стремной, стремнее Лаури и Маргит вместе взятых, или нет. Вполне возможно, что Сильвер чувствовал этот страх только потому, что он - Контроль Формы. Он отлично понимал, что даже в этом свихнувшемся мире Хреновина абсолютно ненормальна, что она находится за пределами всех законов мироздания. Все любили Хреновину, а Сильвер боялся ее до одури. Даже больше, чем боялся когда-то Марлин.
  Антс листал книжку, и периодически озвучивал свои мысли о прочитанном. Или просто мысли. Или даже не мысли, но озвучивал.
  - Лаури - чмо!
  Еще несколько минут он молчал, а потом:
  - Чуваки, а вы знаете, что крокодилы запасают жратву в воде! Запасливые какие! Как наше село прям!
  - Алликме, отвали!
  - Ну ты же реально на крокодила похож!
  На крокодила - может быть, а вот на человека Ингмар становился похож с каждым днем все меньше.
  - Ладно, ладно. Оукей, молчу.
  Но если большинство людей молчали, когда они обещали что-то подобное, то Антс Алликме только говорил о том, что он молчит.
  - А вы знаете, чуваки...
  - Блин, Антс, тут люди вообще-то домашку делают!
  - И спят!
  - И пребывают в спокойствии!
  - Тиит, ты такой пафосный!
  - Ваще пафосячка! Не, люди, все, последнее цените! Это ваще охренеть... а, не, не могу, это та-а-ак смешно!
  И Антс заржал, ржал долго и громко, до тех пор, пока его смех не перестал быть человеческим. Сильвер даже не посмотрел в его сторону. Ну, истерики у Антса случались, и раньше, и тут, и вообще постоянно. Но потом Юта засмеялась, а Эрика вскрикнула, и было это очень странно.
  - Твою мать! - взвизгнул Уку, и это было еще более странно. От Уку Сильвер такого никогда не слышал и тем более не ожидал. Сильвер отвлекся, наконец, от созерцания потолка, только потому, что Уку, который ругался, был примерно равноценен Роланду, который добровольно дал обед безбрачия, или Карлу, который отказался от еды.
  В уголке Антса, на месте Антса, в обрывках шмоток Антса сидело какое-то животное. Настоящее животное, как те, которых Сильвер видел в зоопарке, куда папа и мама водили его, когда ему было двенадцать. Правда, что за животное Сильвер так и не понял: или не узнал, или забыл.
  Животное сказало:
  - Блин, чуваки...
  Но не закончило потому, что, видимо, пребывало в шоке от собственного голоса. Это был голос Антса Алликме, но как будто прошедший обработку и не через компьютерную программу, а через звериное горло.
  - Твою ж мать, - повторил Уку куда спокойнее.
  - Ты какая-то страшная собачка, Антс, - Юта не спрашивала, а утверждала, и удивленной не выглядела. Наверное, потому что такие вещи она проворачивать уже умела.
  - Он пятнистый!
  - Это далматинец!
  - Да вы посмотрите на него, это же далматинец-урод!
  - Я - гиена, дуры! Вы что гребаных гиен никогда не видели?!
  - Как ты вообще это сделал?!
  Червь взяла в руки книжку, полистала.
  - Обычная же книжка!
  - А может, она магическая?
  - Ой, Уку, заглохни! - рявкнула гиена.
  - Слушай, Антс, - начала Юта, - а у тебя... ну, ты сам понимаешь, в общем, член у тебя тоже гиений?
  - Твою мать, Ванкувер, ты тупая сука, вставай на четвереньки и узнаешь!
  - Он точно сменил Форму, а не Суть.
  - Сильвер, сделай что-нибудь, ты же староста!
  - А я-то что?
  Тут, конечно, ко всему прочему, вернулись Микк и Кристиан.
  - Дорогая, - сказал Микк, обращаясь главным образом к Кристиану, - когда это мы успели завести собаку?
  Кристиан даже не обиделся, в таком был восторге, только запищал:
  - Охренеть! Кто это создал?! Какая классная шняга!
  - Между ног у тебя классная шняга, чмо, - сказала гиена. - Микк, у меня проблема. Я - гиена.
  И, тем не менее, хвост Антса-гиены мотался туда и сюда, как метелка. Наверное, это означало хорошее настроение.
  - Да, то, что ты гиена я понял только при близком знакомстве с тобой.
  Микк и Ева принялись чесать Антса, а Кристиан и Карл прыгали рядом:
  - А он мягонький?
  - Карл!
  - Да у него же, небось, блохи, - сказал Тиит как-то грустновато.
  Микк вздохнул:
  - Тиит, ты что думаешь, что блохи прилагаются к животным по умолчанию, как чехлы к айфонам?
  - Короче, слушай, сижу я, значит, читаю книжку, которую мне дал Лаури, и тут...
  - Книжку?!
  - Смотрите на Микка, он выглядит так, как будто бы двадцать лет сидел на герыче и тут нашел пакет прямо на улице!
  - Крисик, твоя поэтичность меня всегда восхищала.
  - Зырь лучше, друган, что с моим шмотьем! Шмотки мне новые запили! Ты бог или как?! Быстро сел и шмотки мне новые запилил!
  - Антс, прекрати, - сказал Микк. - Во-первых, гиенья истерика это смешно, а во-вторых, нет гарантии, что ты таким и не останешься.
  - На всю жизнь?!
  - Куда как более короткую, чем человеческая, если тебя это утешит.
  Микк говорил крайне серьезно, но чесать гиену под горлом не прекращал, и Сильвер подумал, что, наверное, Микк очень скучает по своей собаке.
  - Блин, Червячки, вы посмотрите, он же совсем ручной!
  - Ева, я тебя ща сожру ваще!
  А потом Микк сказал:
  - А давайте назовем гиену Белоснежкой?
  - Чего?!
  - И это после того, как он назвал щенка лабрадора Калигулой, - вздохнула Керту.
  - Керту, я не понимаю, почему это который год тебя так ранит?
  - Какого хрена?! Какого хрена Белоснежка, а?!
  Микк пожал плечами:
  - Мы ведь не можем быть уверены насчет его пола. Понимаете, строение половых органов самок и самцов гиен внешне очень сходно. Это из-за большого количества тестостерона в организме самок. Таким образом, природа привела этот вид к матриархату, хотя еще вопрос, что было первоначально, биологические изменения или социальные...
  - Антс, да ты подкаблучник!
  - Или баба!
  - Вашу ж мать!
  Антс залез под одеяло, так, что видно теперь было только черный кончик носа.
  - Ну и, Белоснежка, из-за твоей расцветки, конечно.
  - Я, блин, пятнистый!
  - Человеческой расцветки, я имею в виду.
  Антс угрожающе зарычал.
  - Но я думаю, что мы все-таки сможем вернуть тебе человеческую форму с помощью Сильвера!
  Вот черт, опять Сильвер.
  - Во-первых, потому что он староста, а во-вторых, потому что он пират и объездил много стран, так что знает все тайные секреты мироздания.
  - Микк!
  - Ладно. Он - Контроль Формы. Он приводит все в естественное и стабильное состояние.
  - Как?
  - Не знаю, но очевидно - ничего не делая.
  Сильвер пожал плечами:
  - То есть, мне надо просто сесть рядом с Белосне... Антсом и ничего не делать?
  - Это только кажется, что просто! Если ты выдержишь с ним пять минут...
  - Тиит просто во всем ищет подвох!
  Тогда Хреновина сказала:
  - А хотите я попробую?
  И почти все ответили ей хором:
  - Нет!
  - Так, мы идем покурить, - сказал Антс.
  - Так ты же гиена!
  - А еще несовершеннолетний! Такие мелочи мне никогда ваще не мешали.
  - А с вами можно? - спросил Роланд, и Сильвер подумал, что еще бы. Всем любопытно и хочется попялиться на настоящую гиену. Вольмер вон и Юта не спрашивали, просто потащились на крышу сразу же.
  - Конечно, когда я гиена, я всем до хрена интересен!
  - Неудивительно.
  - Так, лады, Крисик, прекрати запиливать мне шмотки, бери мое одеяло и пошли в курилку.
  Кристиан от удивления помолчал с полминуты, и только потом переспросил:
  - Одеяло?!
  - Я же голый, придурок! Когда я превращусь обратно, я буду голяка!
  - А я уже видела!
  - Твою мать, Червь!
  - Он показал мне что-то ужасное, когда нам было по восемь!
  Про это ужасное Райни рассказывала всегда с таким энтузиазмом, потому что с того времени ничего ужасного ей не показывали даже педофилы. Процессия во главе с гиеной двинулась на крышу, к курилке, и Сильвер было подумал, что, может, его забудут, и он вернется тогда к созерцанию потолка. Не что чтобы Сильвер был настолько ненормально нормальный, чтобы рассматривать потолок, пока другие веселятся, просто теперь он видел каждую щербинку, каждую выемку, каждое пятнышко на потолке, который раньше казался ровно-белым. Но не тут-то было, Карл ухватил Сильвера за воротник:
  - Даже не думай, староста, ты с нами. Будешь сидеть рядом с Антсом, пока он не станет человеком!
  - Потому что если рядом с ним будет сидеть Хреновина, он станет Барбарой Стрейзанд.
  - Ой, Тиит, ты мне льстишь!
  Так Сильвер и очутился на полу в курилке, и его усадили прямо перед гиеной, завернутой в одеяло. Вокруг стояли все остальные, вообще весь класс, кроме Марлин, конечно. Сильвер еще подумал, что хорошо даже, что Марлин вот умерла и не сможет теперь увидеть, как парень, который ей нравился, стал гиеной.
  - Крисик, - сказала гиена, завернутая в одеяло, - затянуться.
  Гиена открыла пасть, и Кристиан подал ей сигарету. Что-то более безумное было сложно себе представить. А гиена тем временем выпустила дым через нос, и сказала:
  - Итак, Сильвер, давай-ка договоримся, как бизнесмены! Я тебе отдаю мою таблетку. Половина завтрака, обеда или ужина, а ты снова делаешь меня человеком.
  - Но я не могу!
  Антс зарычал:
  - Ну все, тебе капец! Быстро мне человеческую форму сбацал! Я умею кости разгрызать! Это я прочитать успел! Я разгрызу твой череп, как двойную печенюшку!
  - Двойную печенюшку?
  - Такая, знаешь, печенюшка, - сказал Антс уже спокойнее, - вернее две, а между ними - крем... только вместо крема будут твои мозги, блин!
  - Но я же правда не могу этого сделать!
  - Научись!
  Микк положил руку Антсу на холку.
  - Сильвер, ну посмотри на него. Он уже хотел съесть Куню!
  - Эй!
  - Видишь, в каком мы отчаянном положении?
  - Лады, лады, не в таком уж отчаянном! У меня больше ничего не болит! Гармония мира не знает границ!
  - Прием плохого и хорошего копа не сработал. Из-за тебя.
  И, кажется, гиена тогда улыбнулась.
  - Антс, я смогу на тебе кататься?
  - Блин, Ева! Ну, Сильвер, ну я тебя прошу! Как человека тебя прошу! Как друг человека тебя прошу!
  - Гиены людям не друзья.
  - Они едят детей.
  - И трупы!
  - Ну, Сильвер, ну блин, ну Си-и-и-ильве-е-е-е-ер!
  - Да не могу я! - рявкнул Сильвер и сам себе удивился.
  - Просто ничего не делай и ни о чем не думай.
  - Этим я занимаюсь...
  - Всегда! Нормальный такой лентяй!
  Сильвер посмотрел на часы. Скоро ему нужно было идти к Лаури. Ева и Карл гладили Антса, а Сильвер все сидел и сидел перед ним, и не знал, что же ему надо сделать. А потом что-то действительно произошло, и Сильвер впервые почувствовал что-то очень странное, похожее на приземление после долгого полета. Не отдельное чувство, а окончание дискомфорта, вызванного чем-то другим. Антс снова был человеком, а Ева и Карл продолжали его гладить. Антс завопил:
  - Ева, продолжай! Карл, прекращай!
  И получше завернулся в одеяло.
  - Чего пырите?! Крисик, шмотье мне с физкультуры притащи! А ты, Карл, отдашь мне свою рубашку!
  - Но это же моя рубашка!
  - У тебя еще футболка есть! А не жирно в одну харю две шмотки, когда друг в одеяле сидит?! Да хрен ли вы пялитесь все?!
  Сильвер сначала подумал, что смена формы сделала Антса еще более злобным и истеричным, чем обычно. А потом понял, что Антс просто стесняется. Куннар рядом с Сильвером улыбался, едва заметно, но улыбался. Когда-то давно, в девятом классе (еще два месяца назад Сильвер ни за что не сказал бы, что это было давно), компания Антса Алликме, при поддержке Роланда и Вольмера, запихнула после физкультуры, после нормальной человеческой физкультуры, девочкам в раздевалку голого Куннара. Девочки в ответ под руководством Червя и Евы, а так же при спонсировании безопасности старостой Майей Ярви, запихнули мальчикам в раздевалку голую яойщицу Яану Пуустусмаа, которая была единственной соратницей и подругой Керту. Именно вид голой яойщицы Яаны, которая весила не многим меньше, чем Куннар, сделал такую фатальную дыру в восприятии всеми мальчиками их класса мира. Теперь никто ничему не удивлялся, ни одноклассникам, превращающимся в гиен, ни мертвым одноклассницам, ни отцам одноклассников, берущим всех в заложники. Яойщица Яана после происшествия перешла в другую школу, а вот Куннар остался, что было весьма показательно.
  Сильвер сказал:
  - Ну, я пошел.
  - Грабить торговые суда?
  - Меня Лаури вызывает.
  - После уроков? - в голосе Майи слышалось волнение. Конечно, они за него волнуются. Они-то думают, что Сильвер так же боится Лаури, что Сильвер его вообще боится.
  Лаури ждал его около своего кабинета.
  - Давай пройдемся, капитан Сильвер.
  Прошлись они, правда, недалеко, до первого этажа и сели на диванчике в холле, и
  Лаури сказал:
  - Все, что ты видишь - в каком-то смысле твое. Ты же понимаешь?
  И Сильверу это так напомнило сцену из 'Короля Льва', когда папа-лев показывал сыну-львенку его владения, что Сильвер почти засмеялся.
  - Давай без мультипликационных аллюзий, мой юный друг. Ты - устойчивость этого пространства и стабильность всех, кто здесь находится. И ты можешь помочь своим одноклассникам. Поэтому Контроль Формы не забирают сразу. В самое опасное время такие как вы должны быть с нами.
  - Вы чего-то от меня хотите, да?
  Лаури вздохнул:
  - О, да, ты меняешься. Становишься надменным, как и все твои коллеги.
  Лаури остановился, и Сильвер заметил, что когда он замирает и замолкает, то совсем не кажется живым. Лаури управлял своим телом, как водитель управляет машиной. В отсутствии водительской команды в машине этой не было произвольного внутреннего движения: не вздымалась грудь при дыхании, не сужались зрачки.
  - Я хотел попросить тебя, Сильвер. Позаботься о них. Присмотри за ними. Хотя бы попытайся.
  - Как?
  - Как обычно. Ничего не делая.
  И тут Сильвер услышал крики, топот, какое-то тявканье:
  - Твою мать, Микк, ты псих!
  - Стой, подожди, я просто хочу исследовать твой мозг! Как ты можешь владеть речью, если у тебя звериный мозг!
  Мимо пробежала гиена, наверное, Антс превратился опять. И даже наверняка, потому что если в гиену превратился кто-то еще, было бы совсем уж нено...
  - О, смотри, гиена побежала. И как ты думаешь, Сильвер, это нормально?
  ***
  Эрика Йаагер, код способности: Искажение и Разрушение Сути, название способности: Ластик
  В основном на уроках по Искажению все занимались тем, что выслушивали длинные и остроумные речи Лаури Мадги, о том, какие же они бездарности и где же им всем место. Видимо, в пасти Ликвидатора. Еще они превращали монеты в мышей, и было достаточно интересно, и превращали тетрадки в линеечку в тетрадки в клеточку, и было скучновато. Или делали совсем уж страшные вещи, как тогда, когда Лаури вселился в Уку. Было глупо и странно, но Эрика до сих пор боялась ходить на уроки, когда их метод был в одно время с Созиданием.
  - Между бездарностями и демиургами, я всегда выбираю демиургов, - говорил Лаури Мадги из чьего-нибудь тела. Иногда из тела Эрики, если нужно было сказать всего пару слов. И ощущение было самое страшное, самое мерзкое, самое болезненное, которое Эрика переживала за всю свою жизнь. Хорошо, что для долгого пребывания женскими телами Лаури брезговал. С тех пор, как Уку рассказал ей про то, как было ему, когда Лаури вселился в него, Эрика каждый раз боялась, что выпадет тоже. И что, может быть, никогда не сможет вернуться обратно.
  Эрика достаточно быстро поняла, что сбегать, даже пытаться, нет смысла. Вряд ли кто-то милосердно стер бы ей память, вряд ли она сама бы на такое решилась, а жить с тем, что она здесь видела, Эрика бы не смогла. Речь шла не о том, что Антс превращался в гиену, а о том, что Антс почти не мог спать от боли. Речь шла не о том, что Райни Палмсаар взрывала стены, а о том, что Райни Палмсаар уничтожила мертвую Марлин. Речь шла не о том, что Уку умел подтасовывать события, а о том, что Уку был в нигде, в самой настоящей пустоте. И о том, что Эрика тоже видела пустоту своими глазами.
  Она понимала, что жить с таким не сможет, что в человеческом мире, где все нормально, ненормальной станет Эрика. Но и учиться, как Мерле или Сильвер, Эрика не хотела. Не хотела умирать, как Марлин. Не хотела бороться, как Юта. Ничего Эрика не хотела. И выигрывать у Юты - особенно. Теперь Юта буравила ее тяжелым взглядом или плакала, уткнувшись в подушку. Да Эрика с радостью отдала бы ей свои баллы, даже все свои баллы, но этого было сделать нельзя. Она даже думала стереть ту драку, но побоялась, что Лаури узнает, и за это себя ненавидела тоже.
  Сегодня Лаури Мадги пришел к ним сам и сказал:
  - Искажение Формы - вы свободны!
  - Ура!
  - Ну наконец-то!
  - В чем подвох?
  - Вы серьезно?
  Лаури Мадги улыбнулся, развел руками:
  - Ну, вот так вот! И еще свободен Модератор. Он отлично работает, ему такие вещи ни к чему.
  Ингмар, кажется, выглядел расстроенным, и еще - каким-то покалеченным. Не физически, конечно, но Эрике казалось, что чего-то очень важного в нем больше не хватает.
  - Остаются, напоминаю: Таймер, Дополнитель, Заменитель, Ластик, Чистые Искажения Сути, толстое и тонкое, наш пиратский Контроль Формы, а так же зачем-то Функция Случайного Выбора. Итак, дорогое Искажение Сути, сегодня у нас особенное занятие. Мы с вами попробуем поработать в таком себе лабиринте. То есть, задание, конечно, фактически бессмысленное для Дополнителя и Функции Случайного Выбора, но они хотя бы посмотрят на то, чего никогда не смогут. Со стороны может показаться, что путешествие довольно увлекательное. Итак, объясняю, что такое лабиринт, состоящий из искаженных реальностей. Это очень удобный учебный полигон, который мне поможет сделать Чистое Искажение Сути, то, которое, подает надежды, разумеется, а не то, которое подает язвительные реплики. Вы будете бегать между событиями и цепочками событий, из которых вам нужно найти единственно верное. Только найдя его, вы сможете вернуться в действующую реальность из реальностей искаженных. Итак, кто и чем будет заниматься. Толстое Искажение Сути, Дополнитель и Функция Случайного Выбора остаются здесь, со мной, и любуются со стороны.
  Хреновина обиженно фыркнула:
  - Ну и ладно, я заделаю свой лабиринт! Сколько угодно!
  - Лучше бы ты уже детей с Тиитом заделала, - шепнул ей Роланд.
  - Дополнитель, с кем ты там перешептываешься? Со своим обреченным на одиночество детородным органом? Так вот, а остальные отправляются в этот самый лабиринт, который мы с подающей надежды тушей исказим из текущей реальности в этом классе. Там вас ждет некое множество событий, которые могли бы случиться, если бы вы остались в человеческом мире, а могли бы и никогда не случиться, а еще вам могут попасться события, которые случились уже тогда, когда вас в человеческом мире не было, словом, все что угодно. Вам нужно выбрать только одно, которое случилось бы действительно, не попади вы сюда, с помощью Контроля Формы, у которого на такие вещи нюх. Но проанализировать нужно будет каждое. Заменитель должен будет найти искусственно добавленное событие, Таймер сказать, когда произошло событие, реальное или мнимое, которое привело к такому финалу, а наш Ластик - стереть все эти реальности.
  - А что должен делать я?
  - Ну, а ты бездарность.
  - То есть, мне забиться в обидный угол и умереть от нереализованных амбиций?
  Лаури улыбнулся:
  - Хорошо-хорошо, слушай внимательно. Вернуть всех обратно из лабиринта. Для такой мелочи нужна только координация, точно не сила. Ну что, друзья, вы уже готовы?
  И Эрика еще успела подумать, что нет, она не готова, что она еще никогда не удаляла целые реальности, но Лаури щелкнул пальцами, и все исчезло. Эрика, Микк, Тиит, Уку и Сильвер, оказались в непроницаемой темноте.
  - Ну вот, - сказал Уку, - так и начинаются все фильмы ужасов.
  - Неправда, никто, что ли, не заметил, что все фильмы ужасов начинаются с секса в машине? - сказал Тиит.
  - А так, как у нас ни того, ни другого, то и бояться нам нечего, - сказал Микк. Но было очень страшно и неуютно, темнота не была ничем, как темнота за окном, она была сделана Лаури Мадги, искажена, была текучим и изменчивым потоком, из которого формировались реальности, которые он умел менять. И от этой темноты Эрику затошнило.
  - Вот, - сказал Уку, и, судя по движению в темноте, наверняка поправил очки, - Нам туда, смотрите.
  Там, куда Уку показал, горел крохотный огонечек, бледно мерцал в темноте, как лампочка в подъезде, которая вот-вот перегорит. Но чем ближе они подходили, тем ярче он разгорался, пока не заслонил собой темноту, и совсем не ослепил Эрику. Было так ярко, как вспышка сверхновой, а потом они оказались у Эрики дома. У Эрики дома пахло всякими пряностями, которые мама так любила привозить из командировок, и еще немножко пылью, потому что убираться никто особенно не любил. Эрика подумала, что не выдержит, но она выдержала, не расплакалась и не улыбнулась.
  А вот Микк улыбнулся:
  - Забавно, что мы побывали у тебя дома только после того, как дома у тебя не стало.
  - Ага, - сказала Эрика. - Т-точно.
  И вспомнила, что это всего лишь искаженный лабиринт. Они стояли в прихожей, и Эрика слышала на лестнице свои собственные шаги. А потом увидела и себя саму, открывающую дверь своей квартиры, и не просто себя саму, а себя взрослую. И очень красивую, наконец-то, очень красивую. Была зима, потому что Эрика, взрослая и красивая, стряхнула снег с шапки, сняла пальто.
  А Эрика, которая никогда не вырастет, сказала:
  - Вот сейчас меня выйдут в-встречать мои собаки. Фрейя и Иштар.
  И взрослую Эрику вышли встречать ее собаки, два изрядно постаревших добермана.
  - Привет, привет, привет, мои девочки, - говорила взрослая Эрика, и голос ее изменился, стал чуточку более хриплым. Мама и папа, наверное, были на работе, а Эрика вернулась из института, и ее собаки встречали ее, и она так похорошела, никогда не видевшая никаких по-настоящему страшных вещей.
  Сильвер сказал:
  - Это измененная реальность.
  И Эрика вздрогнула. Но Уку положил руку ей на плечо, улыбнулся:
  - Да ничего особенного, просто ты училась не в Тарту, как всегда хотела, а в Таллине.
  Тиит сказал:
  - Это двадцать второе декабря две тысячи семнадцатого.
  Это что же, Эрике уже целых двадцать два года?
  - А изменено событие в июле две тысячи тринадцатого.
  - Ты не подала документы в Тарту и осталась жить с родителями.
  - И мне н-надо уничтожить эту реальность?
  И все они молчали, Эрика понимала, почему они молчат. Тогда она закрыла глаза, чтобы не видеть, как исчезают Фрейя и Иштар, и как исчезает сама Эрика. Только еще очень пожалела, что не увидела маму, потому что уже начала забывать ее лицо.
  Когда Эрика открыла глаза, они снова были в абсолютной темноте. Микк взял ее за руку, и Эрика была ему благодарна, впервые, после всех многочисленных попыток Микка пройтись с ней за ручку, начавшихся еще с их лет тринадцати. На этот раз они шли очень долго, и ни один огонек не загорался. Теперь глаза привыкли к темноте, и Эрика видела, что вокруг полно огоньков, которые только и ждут того, чтобы загореться. Полупрозрачные пульсирующие звездочки, в которые никто еще не вдохнул силы, протореальности. Было красиво.
  А потом один из огоньков загорелся, и снова все стало ослепительно ярким, и они услышали шум волн.
  - Черт, - сказал Сильвер. - Ну, я гарантирую вам, что это измененная реальность даже без применения способностей.
  - На абордаж! - кричал другой Сильвер, взрослый и бородатый.
  И в целом, казалось, они видели кадр из 'Пиратов Карибского Моря', мельтешащие туда и сюда матросы, и Сильвер с крюком вместо левой кисти. И еще, может быть, только может быть, но Эрика расслышала, как где-то далеко засмеялся Куннар.
  - Ищите золото, ром и шлюх! - надрывался Сильвер.
  - Блин, - сказал Уку. - Я даже не знаю, что тут изменено. Может... все?
  - Капитан Сильвер!
  - Кроме Сильвера!
  - И это восемнадцатый век!
  - Как ты понял, Тиит?
  - Он просто знает историю, - поморщился Микк. - Эрика, удали это. Пожалуйста.
  Эрика и удалила, и все они, особенно Сильвер, вздохнули спокойнее.
  - Я шокирован тем, что только что увидел.
  - Не больше Сильвера, не бойся.
  Темнота теперь стала совсем привычной, и Эрика видела каждую не горевшую звезду.
  - Красиво как, - сказал Уку, - как думаете, что будет, если украсть одну?
  - А приколись - коллапс Вселенной.
  Следующая работающая звездочка нашлась тогда же, когда Уку потянулся, чтобы ее сорвать, и они все оказались на кладбище, кажется, на Лийве. Эрика была там только один раз, когда хоронили ее двоюродную тетю. Маленькую Эрику было не с кем оставить, и родители потащили ее туда, смотреть на чужую женщину, которую она в первый раз увидела в гробу. Сейчас у гроба стояла Инесс Мадги, мама Микка, красивая и строгая женщина, которая всегда говорила с его одноклассниками так серьезно и уважительно, как будто они не были детьми. Впрочем, говорила она со всеми нечасто, да и видели ее нечасто, в основном с Микком возился Лаури Мадги. Он тоже был тут, он стоял рядом с Инесс, держал ее за руку. Мать Микка не бросалась на гроб, даже не плакала, кажется, и была она совсем такая же, как Микк на распределении. Было в их спокойствии что-то неестественное, похожее чуть ли не на кататонию, и лучше бы они с Микком умели кричать и впадать в истерики. Лаури и Инесс в этой реальности были людьми, и у них было большое горе. Они хоронили единственного сына.
  - Это измененная реальность, - сказал Сильвер.
  А потом Эрика почувствовала, будто что-то заставляет ее использовать свою способность, заставляет, но как-то неловко. И одновременно просит. Эрика не смогла отказать, потому что ей не казалось, что эта сила враждебна им. И измененная реальность пошла трещинами и распалась на осколки.
  - Я н-не хотела, просто не получилось стереть ее чисто и...
  - Эрика, убери это, ладно? - сказал Микк, и выглядел он очень спокойно. Неестественно спокойно.
  - Но разве мы не должны были...
  - Уку, помолчи, - сказал Тиит. - Это все равно какая-то там измененная реальность. Но все они знали, что реальность может быть измененной где и как угодно. Может быть, просто цвет венков у могилы должен был быть другой. На следующую звездочку Тиит наступил, и оказались они в квартире Уку.
  - Ух ты!
  Уку сразу пошел в свою комнату, посмотреть, как там его хомячки.
  - Вы посмотрите! Кажется, у Мастера Йоды и Мары Джейд за это время появились хомячата!
  А потом в комнату зашла девочка лет четырех, и Эрика подумала, что у Уку были молодые родители. Вполне возможно, что у Уку могла быть сестра. Уку смотрел на нее, смотрел, как она подходит к клетке с хомячками, берет Дарта Мола, и уносится с ним на кухню.
  - Мама! Мама, глянь!
  А потом Уку сказал:
  - Это измененная реальность, но там изменены только детали, хомячок у нее один! В смысле, хомячок-мальчик, Мастер Йода, а все остальные имперские штурмовики - штурмовицы! И Дарт Мол тоже девочка! Я знаю, знаю. Меня у мамы с папой никогда не было, но у них есть дочь. И...
  И она не хуже. Их родители не скучали по ним так же сильно, вообще никак не скучали. И Эрика удалила эту реальность, потому что пожалела Уку. Они снова стояли в темноте, и всем было так паршиво, а особенно, наверное, Сильверу. Загорелась еще одна звездочка, но ей навстречу они не пошли, подождали, пока она сама разрастется и поглотит темноту. А потом оказались в школе, снова в школе, но в актовом зале, где был их класс, и сидели их родители, своих Эрика сразу узнала. И параллельный класс тоже, и даже родителей скинов Эрика сейчас была рада видеть.
  - Слышьте, так, а у нас вообще чо будет на выпускную ночь?
  - Лажа. Много лажи.
  - Спасибо, Микк!
  Все они стояли рядом с Тиитом из выпускного класса, только самую малость повзрослевшим, но зато еще серьезнее обычного на вид. Девочки были в красивых платьях, а Ева вообще в невероятном, коротком и ошеломляющем, мальчики все в строгих костюмах и при галстуках, даже Антс. Эрика еще рассмотрела, что у Кристиана была розовая бабочка и розовая же гвоздика в петлице, а у Микка - красные кеды. И еще совсем рядом с Эрикой была Марлин, живая и очень красивая, и ее первое платье с вырезом, а не под горлышко, ей так шло. Все выглядело таким настоящим, как будто она никогда-никогда-никогда не лежала мертвая в воде, лицом вниз.
  Директриса поднялась на сцену, посмотрела на зал поверх очков, взяла микрофон и сказала:
  - Сегодня мы провожаем наших выпускников во взрослую жизнь. Школа - важный этап в жизни каждого человека, детство начинается и заканчивается здесь, в стенах родной школы. Мы все стали одной семьей...
  - Чо?
  - Антс, т-с-с-с!
  - Чуваки, кто-нибудь протаскивал бухло?
  - Бухня!
  - Ева, блин!
  - Я протащила под юбкой!
  - Червь, у тебя из-под юбки я ничего пить не буду.
  - ... скоро начнется ваш выпускной бал...
  - Чо? Бал?!
  - Она так называет шведский стол, не волнуйся, Червь.
  - Сейчас пробьет полночь и...
  - Новый год!
  - Хватит, директриса и так думает, что 'Б' класс - сборище бандитов и проституток! - зашипела на них Маргит.
  - Ололошеньки! Так не одна она думает!
  - И я очень надеюсь, что то желание, которое вы сейчас загадаете, обязательно сбудется, и что все ваши мечты вы сможете воплотить в жизни, которая для вас только начинается!
  - Хочу бухать!
  - Кристиан Стейнер, не обязательно озвучивать самые заветные желания, достаточно просто произнести их про себя!
  Все засмеялись, и Эрика видела, как смеются ее родители, только туда и смотрела. И еще видела, какое у нее самой было платье, скромное, как всегда, но это было ее выпускное платье. Сильвер вскрикнул, что было даже более странно, чем его пиратский корабль в восемнадцатом веке:
  - Это настоящая реальность! Это неизмененная реальность! Она была бы такой, если бы мы остались в человеческом мире! Если бы мы только были людьми!
  Тогда они все услышали голос Лаури Мадги:
  - А теперь сотри это, Ластик.
  - Но я не м-могу! Это же настоящее!
  - Уже нет, вы ведь здесь, в школе. Это реальность, которая была бы. Но не реальность, которая есть. Если ты правильно удалишь все, Ластик, то, как только вы выйдете из лабиринта, вы все забудете. Вы же не хотите ничего помнить.
  Эрика оглянулась на Микка, и он кивнул. И когда Эрика стерла выпускной, своих смеющихся родителей и дурацкую шутку Кристиана Стейнера, они снова стояли в классе. Из всех реальностей Эрика помнила только одну. Ту, которую удалила неправильно. Реальность, где хоронили Микка.
  ***
  Меелис Отт, код способности: Искажение и Созидание Сути, название способности: Функция Случайного Выбора
  Сигареты, которые приносила Хреновина, назывались коротко и ясно - 'Смерть'. Хреновина уверяла, что это конфискат из мира людей, который она покупает втридорога, потому что за остроумие нужно платить. Плевать, Меелис курил бы даже сигареты, которые назывались 'Куннар Реэде' или 'Гламур с ментолом'. Не потому, что его никотиновая зависимость была так уж сильна, а потому, что курение было простой и понятной привычкой из простого и понятного мира. Курить, принимать душ, слушать музыку, петь, жевать диковинные продукты Хреновины - все это стало роскошью, которую Меелис теперь ценил так высоко, как только мог. Меелис-то, который ничего раньше высоко не ценил, ничего особо не любил, и которому в принципе почти на все было плевать.
  - Хреновина, - сказал Меелис, - ты вырастила из меня гедониста.
  - Главное, что не геронтофила!
  - Это к Мерле.
  Хреновина висела на перилах пожарной лестницы вниз головой, махала руками. Когда-то давно, в нормальной школе, в нормальной жизни, года полтора назад ненормальные Антс Алликме и Микк Мадги тоже так висели, на том же самом месте, только на спор, а не для удовольствия. Только Хреновина могла висеть так часами, и голова у нее не кружилась.
  Хреновина сказала:
  - Слушай, ну присмотрись ты к Еве Кадис! Она ведь больше не встречается с человеком, который вполне способен оторвать яйца за один взгляд в ее сторону.
  - Мне нравится Юта, чувак.
  - А мне нравится Ева, чувак.
  - Ты же девочка, чувак.
  Хреновина перевернулась, села на перила пожарной лестницы верхом:
  - Я думаю, я би-любопытна.
  - Поздравляю.
  Меелис был даже рад, что у него есть Хреновина. Остальные мучились каждый на свой лад, но мучились. Сильвер, видимо, из пирата стал магическим кинестетиком, лапал все, что под руку подвернется, кроме девчонок, которые единственные были достойным объектом для лапанья. Но Сильвер явно предпочитал теперь девчонкам стены и горшки с цветами. Антс по ночам вопил от боли, а с недавнего времени еще и завел моду днем превращаться в гиену и разыгрывать в коридорах сценки из передач по 'Animal Planet'. Ингмар ходил какой-то потерянный. А иногда и не ходил, лежал целыми днями, и никто не спешил ругать его за прогулы. Эрика, которая спала рядом, вообще-то почти не спала. Эрика плакала, и Меелис не спал тоже, лежал, думал, что ей сказать, как и главное, зачем. Фишка, которую, кажется, никто не сек, кроме Меелиса, была вот какая: мучились-то все, но каждый по-своему, и никто никому не мог толком помочь. И только у Меелиса была Хреновина, впору было порадоваться.
  - Слушай, чувак, как-то голодно...
  - Хреновина, ты что, Карл?
  - Нет, не в том смысле.
  - А если в сексуальном, то извини, не ко мне. Иди к Тииту, или к Еве.
  - Ты придурок.
  - Я знаю.
  - Но я тебя все равно люблю.
  - Тогда попробуй достать мне гитару. Такую, которая звучала бы как гитара, а не как волынка. По-жа-луй-ста. Хреновина. Попробуй.
  - Я пробую! А, может, скрипочку?
  Меелис выкинул вниз окурок.
  - Ты сейчас прикончил местную знаменитость, бессердечная тварь!
  - Кого?
  - Улитку-полиглота!
  - Прости.
  Хреновина обвилась вокруг перил несколько раз, и смотреть на нее было странно, потому что больше всего она походила на обалдевшее отражение самого Меелиса. Но зато Хреновина не причиняла ему боли, не сводила его с ума, и приносила сигареты, еду и странные музыкальные инструменты. А, да, еще Хреновина предрекала будущее. Обычно в пределах получаса.
  - Сейчас сюда придет Великолепная Семерка.
  - Ты по ним фанатеешь?
  - Только по двоим! И по почке Микка Мадги еще.
  - Лучше скажи, почему ты их сюда пускаешь всегда?
  - Я и не пускаю. Почка Микка Мадги просто ключ от всех дверей.
  - Понятно.
  Хреновина наконец отлипла от перил, подошла, потрепала Меелиса по волосам. Было неприятно, но не смертельно. Меелис в который раз подумал, как же ему повезло.
  - Кажется, мы испортили вам интимный момент.
  - Извиняемся.
  - Пардон!
  - Сам ты пардон, гондон!
  - Офигеть, как смешно!
  - А ты гиена, гиена! Хэллоу, мальчики.
  Меелис был почти уверен, что Хреновина стала побаиваться Антса, с тех пор, как он наловчился становиться гиеной. И Меелис был уверен, что с самого первого дня Хреновина до одури боялась Ликвидатора. Больше Хреновина не боялась ничего.
  - Не люблю зоопарки, - сказала Хреновина.
  - Сама виновата, - сказал Меелис, - что пускаешь их сюда.
  - Мне кажется, или вы с Хреновиной, в самом деле, пытаетесь создать извращенную ролевую модель семьи?
  - О, да, все извращенное - это ко мне!
  - О, нет. Вы курить пришли? Вот и курите.
  В нормальной школе Меелис не общался ни с кем из компании Антса Алликме и в ненормальной школе не собирался общаться с ними тоже, если бы не Хреновина. Хреновина хотела тусить со всеми, буквально со всеми. Наедине Хреновина постоянно говорила, что ей голодно, но Меелис не врубался, о чем это она. Но, вроде как, когда Хреновина говорила о чем угодно, никто все равно не врубался о чем это она.
  - Уважаемый Генерал Пофигизм, у вас нет полномочий затыкать нас.
  - Карл!
  - Малыш Карл!
  Меелис не общался ни с кем из них, потому что они утомляли.
  - Мальчики, я, может, и притворщица, как ваш малыш Карл, - сказала Хреновина, которая не выносила, когда в центре внимания оказывался кто-нибудь другой, - но зато в отличие от малыша Карла, я знаю все, что есть, что было и что будет. Хотите, расскажу?
  - Нет.
  - Чо расскажешь-то?
  - Что будет! Или что было! Или что есть! Или что было бы! Я могу рассказать все: кто с кем трахнется, кто кого убьет, кто кем станет, кто выиграет, кто проиграет, кто вернется обратно, а кто уже никогда не сможет...
  Меелис пропустил ее слова мимо ушей, как пропускал любые ее слова. А вот Тиит вздрогнул. Гиена Антс Алликме сначала зарычала, а потом сказала обычным голосом:
  - Харе разводить!
  - Это ты разводишь, гиена! Мосты! И сочетаешь браком! Промышленным браком!
  - Хреновина, ты бесподобна.
  - Спасибо, Тиит. Слушай сюда, и вы все слушайте.
  А потом Хреновина заговорила как-то тише и чуточку спокойнее, чем обычно, так что все, даже Меелис, помимо воли прислушались.
  - На выпускном Юта бы наконец дала Меелису, а Червь из жалости поцеловала Роланда, что стало эстонским национальным праздником. После выпускного, сразу на следующий день вы семеро поехали бы в Питер. В Питере Крисик бы потерялся в метро, а Микк - в Эрмитаже. А, да, Микк на тот момент ты бы встречался с Червем, но две прекрасные русские девушки разрушили бы ваши отношения.
  - По одной ему и мне? Свинг? - спросила Червь. Но никто не засмеялся.
  - Цыц! В третью прекрасную русскую девушку влюбился бы Карл, и это была драма. Девушка оказалась лахудрой, которая просто хочет в Евросоюз. Крисик провалил бы вступительные экзамены, и целый год проработал барменом. Червь бы провалила экзамены тоже, потому что сдуру подала документы только в театральный. Мама пристроила бы тебя младшим редактором новостной ленты, и ты бы сделала блестящую карьеру на телевиденье. Антса мать занесла бы на ручках в медицинский. Микк написал выпускные экзамены вместо Карла, чтобы его взяли на бюджет на педагогический, а самого Микка папа со скандалом запихнул-таки на филологию. Но не бойся, к концу первого курса, предварительно перетрахав симпатичную половину однокурсниц, ты забрал бы оттуда документы и прошел по результатам конкурса научных работ на свою генную технологию. Папа отлучил бы тебя от дома. Весной Крисик бы устроился работать в фитнес-центр, который через семь лет стал бы его собственностью...
  - А я? - спросила Ева, и Меелису даже показалось, что она была испугана.
  - А ты, подруга, поступила бы на социологию, подрабатывала на телефоне доверия, и, в конце концов, в сияющие сорок пять открыла бы собственный благотворительный фонд. Помощь жертвам домашнего насилия, угнетенным женщинам и все такое. Тиит пошел бы учиться на не такого как все, на менеджера, и стал офисным планктоном. Тиит не пригласил бы вас на свое двадцатипятилетние, потому что это был фуршет для его коллег и партнеров и прочих приличных людей. Но вы бы все равно пришли, Ева и Червь в обличье стриптизерш, остальные, как обычно в обличье бомжей, вручили Тииту в подарок резиновую женщину и ушли. Помирились бы вы только...
  - Харе!
  Гиена Антс Алликме подскочил к Хреновине, встал на задние лапы и щелкнул зубами.
  - У-ти, далматинец-урод, не бузи. Крисику бы пришлось жениться по залету, ты бы гонял машины из Финляндии в Литву, Микк бы никогда не женился, зато получил грант на исследования от Министерства образования, Крисик бы развелся только с помощью всех остальных, отдал бывшей свой фитнес-центр, и в тридцать женился на Еве...
  - Хватит!
  Микк не вставал на задние лапы, что неудивительно, и даже зубами не щелкал, но Хреновина почему-то притихла.
  - Нет, пусть рассказывает!
  - Малыш Карл!
  - Ты долбанулся?
  - Что? Что, я хочу знать! И я... я хочу влюбиться в русскую лахудру! И я хочу, чтобы Микк сдал за меня экзамены! Хочу подарить Тииту резиновую женщину, и хочу быть свидетелем на свадьбе Евы и Крисика! Я хочу отсюда выйти! Я хочу, хочу, хочу жить как все! Это все хрень про крутое волшебство, про избранных, про Матрицу и Кольцо Всевластия! Я хочу домой! Я хочу гулять со своими таксами трижды в день и смотреть новости с мамой...
  Карл задохнулся, замолчал, а потом заплакал.
  - А кто не хочет?! - выпалил вдруг Тиит, да так зло, что, кажется, сам себя напугал.
  - Да заткнись ты! Не ори на него! - Крисик встал между Карлом и Тиитом, надулся от гордости, что весь такой защитник. - Карл, я бы сделал тебя свидетелем, я...
  - Ты - идиот, Крисик.
  - Ладно, не ссорьтесь, - примирительно развела руками Хреновина. - Я соврала. На самом деле, Крисик бы не женился на Еве, потому что Ева пошла бы на панель. А Крисик бы спился. А Антсик помер от передоза. А Микк помер от пневмонии сразу после выпускного, избавив семью от скандала по поводу поступления...
  - Заглохни, Хреновина!
  - А ты бы стал японской девочкой, Тиит, пластические хирурги такие кудесники...
  - Все, я пошел, - сказал Меелис. - Ты со мной, моя эстонская девочка?
  - Эй, а почему ты ему ничего не сказала?
  - Потому что он вообще не должен был родиться. Улавливаешь?
  Меелис не улавливал, и улавливать не хотел. Не хотел и идти на индивидуальное, но кто ж его спрашивал. Хреновина шла следом, как тень, только как очень долбанутая тень.
  - Здрасте, - сказал Меелис Лаури Мадги, а Хреновина очень правдоподобно кинула зигу. Лаури поморщился, как от зубной боли.
  - Не знаю, зачем я трачу на тебя свое время. Видимо, из соображений пагубного гуманизма.
  - А еще потому, - сказала Хреновина, - что я великолепный собеседник.
  - Не льсти себе, Функция Случайного Выбора.
  Меелис уже на втором занятии понял, что Лаури Мадги не видит Хреновину, но слышит ее отлично, и предоставлял им возможность болтать в свое удовольствие. Так что на индивидуальных Меелис в основном отдыхал. Иногда, правда, приходилось делать странные, но ненапряжные вещи. Как сегодня.
  - Ты вообще не работаешь, Функция Случайного Выбора! Сосредоточься!
  Хреновина сказала:
  - Я сосредоточена, как Наполеон на толчке!
  Меелис фыркнул. Лаури Мадги сказал:
  - Ты не думаешь, что самому шутить и самому смеяться - дурной тон? Я же сказал тебе: представь грушу. Всего лишь грушу, что в этом сложного?
  Из странных и ненапряжных вещей представлять разное было, пожалуй, самым странным, но и самым ненапряжным. Сначала Лаури просил Меелиса представлять скрепку, только обстоятельно и во всех подробностях. Потом - линейку, потом лист бумаги в клеточку. Сегодня вот дело дошло до груши. Ням-ням. Пару раз, особенно на листочке в клеточку, Меелис начинал дремать, потому что уж очень ненапряжное было задание. Другие, где нужно было сличать бесконечные столбы цифр, дорисовывать кружочки или квадратики в конце листа формата А-3, забитого кружочками и квадратиками, напрягали. От них болела голова и начиналась зевота.
  - В чем дело, Функция Случайного Выбора?
  Хреновина умоляюще посмотрела на Меелиса, и он сразу врубился, в чем дело.
  - Моя девочка просто не знает, что такое груша. Никогда не видела.
  А потом в кабинете директора начался дождь. На стол Лаури Мадги, и на плечи Лаури Мадги и прямо ему на макушку сыпался дождь из райских яблочек разной степени подгнитости. Листы формата А-3 с кружочками и квадратиками за пару секунд покрылись липкими пятнами, и это было круто. Значит, сегодня точно не пришлось бы с ними возиться.
  - Что ты творишь?
  Хреновина заулыбалась от уха до уха:
  - Груши творю!
  - Но это же яблоки! - сказал Меелис.
  А Лаури Мадги щелкнул пальцами, но яблочки не перестали падать на него. Было круто и очень смешно. Лаури сказал, силясь сохранить достоинство:
  - Что ж, вижу, консервативными методами учебы толку от тебя не добиться. В ход пойдут радикальные меры.
  Лаури Мадги достал из подставки для канцелярии ножницы, повертел их в руках, а потом быстро защелкал ими. Какие-какие меры, хотел спросить Меелис, но почему-то не смог. Дыхание перехватило.
  - Полагаю, основа твоей способности - вербальная. В начале было слово, и все такое прочее, банальность, как я говорил Хамелеону на первом занятии, но банальность довольно действенная. Посмотрим, как ты справишься без речевой активности, Функция Случайного Выбора. Свободен.
  Меелис хотел сказать, что ничего не понял, но не вышло опять. До него с трудом доходило, что, кажись, Лаури Мадги так разозлился на дождь из яблочек, что лишил его дара речи. А почему его-то, а не Хреновину? А, ну, конечно, потому, что она предусмотрительно исчезла из кабинета за пару минут до того, как Лаури решил пополнить Меелисом ряды инвалидов.
  За дверью кабинета Меелиса ждала чертовски довольная Хреновина.
  - Так по-дурацки вышло, чувак, - сказала она.
  Меелис кивнул.
  - Он мне чуть язык не отрезал!
  Хреновина высунула язык, продемонстрировала самые настоящие кровоточащие порезы на нем. Даже стало ее жалко. Но себя, онемевшего, было, конечно, жальче.
  Хреновина сказала сочувственно:
  - Ты не расстраивайся только. Что-нибудь придумаем, обязательно что-нибудь придумаем! Хочешь грушку?
  Так ты знала, что такое груши, паршивка, хотел сказать Меелис, но вместо этого только замычал. Хреновина похлопала его по плечу, поцокала языком сочувственно и вручила ему грушу. Гнилую.
  ***
  Юта Ильвес, код способности: Искажение Формы, название способности: Калейдоскоп
  Стоило Юте только подумать, что наверняка, на сегодня все уже точно закончилось, и можно вернуться обратно в класс, как ее накрыл новый приступ. Когда Антс Алликме превратил свои руки в руки-мышки, все чуть описались от восторга, а вот когда Юта впервые проснулась и обнаружила, что за ночь у нее отрос хвост, то чуть не умерла от боли. Лаури Мадги говорил, что неконтролируемые частичные смены Формы пройдут, но только если ее координация возрастет до необходимого минимума. До шестидесяти баллов. Но у Юты росла только сила, да и то, не совсем, Юта просто, наконец, вернула себе то, что потеряла в драке с этой тварью Эрикой, да еще плюс один балл. Координация не росла не потому, что Юта не занималась. Каждую секунду, даже во сне Юта не оставляла попыток хоть что-нибудь изменить, справиться со своей способностью. Юта практиковала удар на партах и стульях в пустых классах. Оставалась на дополнительных занятиях по блоку добровольно, спала с поставленной защитой, и была лучше всех на занятиях по скорости. Координация не росла потому, что Юте досталась способность, которая ее убивала.
  К тому же, Лаури Мадги говорил, что скорости ей все равно не достает, что она вряд ли когда-нибудь сможет научиться опережать свои способности. Он говорил, что главная проблема Юты была в том, что она еще до начала учебы попыталась работать с неживой материей, что и запустило механизм частичных смен Формы. Фигурально выражаясь, говорил Лаури Мадги, попытавшись превратиться в ключ от пожарной лестницы, Юта приняла первую дозу наркотика. Теперь же она плотно сидела. Юта сказала тогда, что это Микк подсказал ей попробовать стать ключом, и потребовала пять баллов его координации. Но Лаури только посмеялся и посоветовал ей больше не слушать идиотов. Юте очень захотелось ответить, что на индивидуальные тогда она ходить больше не будет, но ответить так она побоялась.
  Каждое индивидуальное было страшнее предыдущего. Юта заходила в кабинет директора, который пылал, и приходилось превращаться в уголь, предварительно надышавшись угарным газом. Юта заходила в кабинет директора, и тонула, и задыхалась, пока ей не удавалось отрастить себе жабры. За проклятые жабры Юта потеряла еще один балл координации, потому что это была та самая неконтролируемая частичная смена Формы. Которая приносила столько боли. Которая спасала ей жизнь. Которая должна была убить ее через два месяца.
  Юта стояла в душевой уже несколько часов, смотрела, как из ее предплечий вырываются тонкие, птичьи кости. Худшее, что с Ютой могло случиться на втором свидании с Меелисом - это попытка превратиться в птицу. Вернее, в училку Маргит. Вечером накануне Меелис вернулся с индивидуального какой-то потерянный, еще более потерянный, чем обычно. Зато у него была в руках гнилая груша, которую он скормил гиене Антсу Алликме, скормил, не говоря ни слова. Подоспевшая Хреновина пояснила, что Лаури Мадги запретил ему говорить. Так же, как ослепил Вольмера, так же, как превратил Ингмара в овощ, а Сильвера - в старосту. Пока Хреновина демонстрировала каждому желающему порезы на языке, у Юты родилась отличная идея. Меелис и, в самом деле, не мог говорить, а, значит, не смог ей возразить и отказать не смог бы тем более. Юта набралась смелости, подошла, взяла его за руку и потянула к выходу из класса. Кто-то засмеялся, кто-то засвистел, а чертова шлюшка Ева предложила им презерватив. Но когда они вышли из класса, Юта заметила, что Меелис улыбается. Значит, все она сделала правильно. На третьем этаже их догнала Хреновина с одеялом наперевес.
  - Хреновина, солнышко, может, в другой раз?
  - Во-первых, я сурдопереводчик, а не солнышко, дура, а, во-вторых, без меня вы не попадете на крышу! А ведь пикник на крыше - это так романтично!
  Хреновина пустила их на крышу, постелила им одеяло, расставила вокруг свечи, правда, черного цвета и пахнущие, кажется, кремом для обуви, а сама уселась на перилах и уставилась на них.
  - Она что, тут и останется?
  Меелис пожал плечами.
  - Я люблю тройнички! Особенно с мертвыми людьми! Класс! Правда, у нас как на грех тут нет ни одного человека!
  Юта вздрогнула, а Меелис указал Хреновине на выход.
  - Поняла, поняла, ухожу, но потом не жалуйся, что я оставляю тебя на произвол судьбы!
  Все было почти идеально. Горели пахнущие кремом для обуви свечи, рядом сидел первый номер рейтинга Юты, которому немота только добавляла шарма, Хреновина наконец убралась, а в ее личной реальности сгущались сумерки. И надо же было случиться неконтролируемой смене Формы ровно тогда, когда Меелис поцеловал Юту! Хрустнуло, заскрежетало, и Юта почувствовала, как из ее глотки вырывается киль и упирается Меелису прямо в подбородок. Птица, ну почему птица! Неужели в такой момент Юта думала об училке Маргит? Задыхаясь от боли и унижения, Юта убежала, заперлась в душевой и торчала там уже до самой ночи, игнорируя все вопли желающих помыться. Надеялась, что теплая вода будет похожа на ту среду, в которой растут эмбрионы, и поможет ей вернуться в человеческое обличье, но без толку. Оставалось только радоваться, что у нее хоть усы, как у моржей не выросли. Юта сидела в душевой, скулила от боли почти до самого утра, но стыд все равно был сильнее. Наверное, из-за стыда и не пропадал этот проклятый киль и торчащие вместо рук зачатки крыльев. Юта поклялась себе, что если к рассвету ситуация не улучшится, то она пойдет к Лаури Мадги, и пусть он смеется сколько угодно, но только пусть поможет. Наверное, от страха перед ним все и прошло. В изнеможении, Юта еле-еле добрела до класса математики и провалилась в сон, как только легла на свою постель из штор. И, кажется, тут же проснулась.
  Светало, но явно было еще не время вставать, Сильвер же вот спал, и еще и нормально так похрапывал. Остальные не спали, терли глаза, зевали и наперебой вопрошали, что такое вообще случилось. Посредине класса стояла Хреновина, щелкала пальцами и мурлыкала какую-то мелодию.
  - К-кажется, это мне снится, - сказала Эрика.
  - Ага, конечно, размечталась, идиотка, - сказала Юта.
  А потом у Хреновины в руках оказался прожектор, который она направила на парту, отделявшую уголок Юты и компании от уголка Сильвера и компании. Там сидел Меелис, раскачивал ногами и выглядел так, как будто не очень понимал, что с ним происходит. А потом Меелис запел. Запел очень красиво, и очень... ну стильно.
  - 'I always thought my movie Would be a comedy...'
  - Но ему же нельзя говорить! - выдохнул Уку.
  - Тихо, дурень, не мешай! - рыкнула на него Хреновина. - Он ведь и не говорит!
  - '... Not quite the tragedy,
  That it's become...'
  Меелис пел, и откуда-то лилась приятная, легкая, заводная мелодия. В уголке Антса Алликме и компании Ева вскочила и захлопала в ладоши. Юта тогда захлопала тоже, и погромче. А Хреновина нырнула в уголок Антса Алликме и завопила:
  - Чего сидите, вы же знаете слова!
  - Что происходит? - надрывался ослепший Вольмер. - У нас появилось радио?
  И только Сильвер продолжал храпеть так, как будто вознамерился проспать весь день. Меелис тем временем сообщил, что фильм его должен быть больше похож на 'Гольф-клуб' чем 'Завтрак у Тиффани', а Хреновина вытащила на середину класса упирающихся Микка и Карла.
  - Ну вы же знаете слова! Пойте!
  И случилось тогда то, что показалось Юте даже более странным, чем киль, который вырос из нее на ее идеальном свидании. Микк Мадги и Карл Наэле запели. Червь завизжала от восторга. Ева вскочила на парту и принялась самозабвенно отплясывать что-то ужасное и вульгарное. Кристиан и Антс свистели. Потому что пели мальчики офигенно. Юте показалось, что она каким-то чудом попала из адской школы на концерт невероятно модного бойзбенда. Свет, звук, голоса - все было просто супер. Юта никогда бы и не подумала, что у Карла Наэле такой красивый, низкий и густой голос, и никогда бы не подумала, что Микк Мадги может всем своим видом излучать позитив, да еще и чистенько попадать в ноты. И, конечно же, хотя Меелис и занимал первое место в рейтинге Юты, она никогда бы и не подумала, что Меелис - готовая звезда сцены. Девочки восторженно пищали, мальчики сидели, как завороженные, и только Сильвер спал. А Меелис, Карл и даже Микк Мадги уже допевали строчку, в которой каждый из них уверял, что станет в сиквеле именно тем парнем, которому достанется девушка. Хреновина растолкала их и завела голоском противным, как плод любви бензопилы к бормашине:
  - 'So when you walk down that red carpet,
  I hope you trip and fall,
  I hope someone squirts,
  You with a water gun,
  A super soaker filled with pee!!!'
  Музыка оборвалась, Червь перестала визжать.
  - Ты чего влезла? Ты же пропустила полкуплета! - сказал Карл, и голос его прозвучал обиженно и еще обычно, а не так завораживающе, как когда он пел. Меелис слез с парты и молча вернулся в постель.
  Микк Мадги сказал:
  - Немедленно разбудите Сильвера, потому что этот мир утратил остатки стабильности!
  Юта вздохнула, поняла, что представление закончилось.
  Ева сказала:
  - Хреновина, подруга, спасибо, не знаю, как ты это сделала, но это было потрясающе!
  Райни налетела на Хреновину, обняла и расцеловала:
  - Я буду теперь представлять себе только это, когда...
  - Червь!
  - Все, молчу-молчу! Я в душ!
  - Червь!
  - Нет, просто в душ, правда!
  - Ага, конечно!
  Так или иначе, но то неведомое чувство, которое побудило Меелиса, Карла и даже Микка Мадги объединиться и подарить всем немного приятной музыки, видимо, закончилось. Начиналось очередное обычное утро в их обычной мучительной жизни, с драками за душ и драками на уроках по навыкам, с мучительными уроками по методу и еще более мучительными индивидуальными. Юта случайно наступила на Куннара, потом наступила на него еще раз, уже намеренно, а потом поплелась занимать очередь в душ. И поняла, что сильно поспешила с выводами.
  У дверей в душевую стояла Райни Палмсаар, и кроме полотенца на Райни Палмсаар не было вообще ничего. Сначала Юта подумала, что и не видела за всеми этими ее мешковатыми шмотками, какая у Червя отличная фигура, а только потом поняла, что Червь тоже поет. Ну то есть как, пением это можно было назвать с натяжкой, звуки, которые Червь издавала, были столь же ужасны, как прекрасны были звуки, которые издавали Меелис, Карл и даже Микк Мадги. Закатив глаза, придерживая полотенце под грудью, Червь скандировала:
  - Rape me, my friend!
  Если бы Юта не знала наверняка, что это песня (на выпускном в девятом классе Антс попросил поставить ее специально для Райни), Юта бы подумала, что Червь просто долбанулась. Но Червь пела, и пританцовывала, и не сводила глаз с Микка Мадги.
  - Do it and do it again!
  - Червь! - орал Антс, тщетно пытаясь ее перекричать. - Хватит! Пусти людей в душ!
  - Думаю, Червь взяла душ в заложники.
  - Думаю, в нее вселился дьявол!
  - Жаль, что не Курт Кобейн!
  - Кто-нибудь, остановите ее!
  - Пропусти-ка, Юта.
  И Юта не сразу узнала Ингмара. Да-да-да, это Ингмар, приплясывая, шел по коридору, и с двух сторон Ингмара подсвечивали цветные прожекторы. И еще был дым!
  - Светомузыка! Офигеть!
  Ингмар сделал вид, что играет на несуществующей гитаре, и тут же зазвучало что-то разудалое, похожее на мелодии из вестернов. А Ингмар Кордеметс, который уже пару недель почти ни с кем не разговаривал, запел:
  - 'Let me tell you my evil scheme,
  I'm gonna enslave your minds with a predictable melody
  And uncomplicated rhymes...'
  - Офигеть! Ингмар запел!
  - Йодли!
  - И это еще хуже, чем Червь!
  - Я... я не Червь, я - Эми!
  - '... Because you're gonna yodel odel odel obey me!'
  Червь, вообразив себя Эми, и, видимо, позволив-таки предсказуемой мелодии поработить свой разум, подхватила одной рукой полотенце, другой - Ингмара, и стала выписывать с ним замысловатые коленца.
  - Сделайте меня развидеть это!
  - О, Господи!
  - Кто меня звал?
  - Крисик, закройся и пошли на урок!
  Ева взяла Кристиана за руку, и они даже сделали два шага в направлении своего кабинета, но на том и остановились. Потому что неожиданно, все, кто был в коридоре, попали в черно-белый фильм. Все вокруг стало черно-белым, раздался треск кинопленки, а Микк Мадги, у которого на его кислотно-яркой клетчатой рубашке, ставшей вдруг черной, появилась белая гвоздика, взял Еву за плечи и запел, очень грустно, очень проникновенно и очень даже красиво:
  - 'Well, I know that you're in love with him
  'cause I saw you dancing in the gym
  You both kicked off your shoes...'
  - Блин! Вашу ж мать!
  Черно-белый Антс Алликме снова досмеялся до состояния гиены. Тоже черно-белой. Вот теперь уж точно - Белоснежка, подумала Юта.
  - '... Man, I dig those rhythm and blues...'
  А черно-белые Микк Мадги и Ева Кадис принялись отплясывать такой лихой рок-н-ролл, как будто всю жизнь только этим и занимались. Все, кто были в коридоре, продолжали выводить:
  - '... Bye, bye Miss American Pie
  Drove my Chevy to the levee but the levee was dry'
  В хоре нестройных голосов Юта с трудом узнала и свой собственный. И, к сожалению, звучал он похуже даже голоса Червя. И даже того голоса, которым пел гиена Антс Алликме. И пока в коридоре все снова и снова заунывно прощались с Мисс Американский Пирожок и сообщали, что вот он, день, когда все они умрут, Юта решила, что за ночь уже достаточно намылась, и за утро песен достаточно наслушалась. Юта зажала себе рот ладонью и побежала на урок. Но, наверное, за всю жизнь это оказалось ее самым опрометчивым решением, даже включая то, как она смалодушничала однажды сделать восковую депиляцию. Потому что на лестнице Юта лицом к лицу столкнулась с Ликвидатором.
  Ликвидатор отбивал чечетку на ступеньках и напевал себе под нос нежным, каким-то кошачьим голоском:
  - 'Children have you ever met the Boogieman before
  No, of course you haven't for you're much too good, I'm sure...'
  Юта взвизгнула, оббежала Ликвидатора и помчалась в кабинет Искажения. Лаури Мадги Юта была почти рада видеть.
  - Там, там что-то ужасное происходит!
  - Я заметил, Калейдоскоп. И твое счастье, что ты не слышала, как Дополнитель только что вообразил себя Лу Ридом и поделился со мной своими фантазиями о Венере в мехах! Роланд сидел за партой красный и мокрый от смущения, и смотрел в пол.
  - Я случайно.
  В коридоре раздался визг, шаркающие шаги и нежное:
  - 'Hush, hush, hush, here comes the Boogieman...'
  Уку влетел в кабинет, споткнулся о порог и растянулся во весь рост прямо у ног Лаури Мадги. Очки соскочили у него с носа, и, кажется, в звуке, с которым они покатились по полу, Юта почти узнала какую-то мелодию.
  - Спасите! Ликвидатор ходит за мной и поет!
  - Спокойно, Заменитель, объясни толком...
  Хреновина тихо проскользнула в кабинет, и Юта поняла, что такой счастливой ее еще ни разу не видела. Хреновина заулыбалась, и вдруг стало темно. Роланд ойкнул, Юта подумала было, что стоит сбежать, но за дверью же все еще пел Ликвидатор! Потом луч света выхватил Уку, и у этого Уку были подведены черным глаза, ногти покрашены тоже черным, а волосы волшебным образом отросли, стали длиннее, чем у Микка Мадги и Тиита Брайера, но к счастью, короче, чем у Марта Калльяса.
  Уку тряхнул своими новыми волосами, вжарили ударные, и он хрипло выкрикнул:
  - 'One, two, three, four!'
  Меелис врезал по струнам невесть откуда взявшейся гитары, и Уку, конечно же, тоже запел:
  - 'When I'm lyin' in my bed at night
  I don't wanna grow up
  Nothing ever seems to turn out right
  I don't wanna grow up...'
  - Нет-нет-нет, - Лаури Мадги щелкнул пальцами, - мое чувство прекрасного не вынесет двоих юных дарований подряд!
  Но ничего не изменилось. Мельтешили разноцветные световые лучи, Хреновина кинула в Уку смятой банкой из-под пива, а Уку все еще пел, что не хочет вырастать, а Меелис все еще играл. А Юта только сейчас осознала, что уже пару минут стоит на парте и задирает блузку.
  - Пожалуй, мне стоит проведать другие классы, - сказал Лаури Мадги.
  - Победа! Враг бежит! - заголосила Хреновина. Грянули какие-то трубы. Хреновина зафыркала, как лошадь. - Я - Буцефал! Смотрите, я Буцефал!
  И Юта поняла, что если впервые они прогнали Лаури Мадги разговорами о прокладках, то теперь - с помощью музыки. Если, конечно, те звуки, которые Уку продолжал издавать, можно было назвать музыкой.
  ***
  Мерле Трасс, код способности: Разрушение Формы, название способности: Замедлитель
  Маргит сказала:
  - Даже не хочу знать, - и скривилась, по-птичьи внимательно на них уставившись. Конечно, Мерле не очень любила Маргит, еще с самого первого класса, когда Маргит поставила Мерле тройку за правописание. Училась Мерле средне, но эта тройка являлась первой в череде своих напарниц, которые преследовали Мерле до десятого класса, а, следовательно, значение имела особенное. Мерле ее запомнила, и Маргит с тех пор являлась для нее непримиримым врагом. Кроме того, куда лучше было бы, если бы занятия по методу у них вел бы Лаури, потому что Лаури вообще был куда лучше Маргит. Куда лучше всех. Нет, конечно, такие мысли Мерле старалась игнорировать, во всяком случае, пока это было возможно. И еще интересно, а старая и толстая крипота считается педофилом, если целуется с шестнадцатилетней крипотой? Или только, если шестнадцатилетняя крипота еще человек?
  - А вы слышали, что....
  - Слышала, Хамелеон, можешь не посвящать меня в подробности. Мы в любом случае будем заниматься, чему бы ни придавались остальные.
  - Даже если они предаются разврату? - осведомилась Райни.
  Вот нимфоманка, подумала Мерле, а потом вспомнила, что она-то мечтает целоваться со старой и толстой крипотой. Стоило отринуть все человеческое только ради того, чтобы перестать считать себя чокнутой извращенкой.
  - Скучняк!
  - Сегодня мы снова будем проводить тренировочные бои. Кроме Распада, он на этой неделе дрался уже дважды и ему хватит.
  - Дважды скучняк! Почему мне нельзя?!
  - Распад, ты же понимаешь, что военный и палач это две разные профессии?
  - У меня маленький словарный запас!
  - И член!
  - Червь, заткнись, во-первых, с тех пор, как ты видела его в последний раз, он порядочно вырос, а во-вторых, у тебя члена вообще нет!
  Маргит приложила руку ко лбу.
  - А вы знаете, что там люди поют?
  - Знаю, Хамелеон!
  - Как в 'Баффи', когда в город приехал музыкальный демон и заставил всех петь и танцевать. Серия называлась 'Еще раз, и с чувством!' и...
  - Связь! Мне неинтересно, ты понимаешь? Сегодня мы приступим к использованию...
  - Да приступайте уже!
  - Ускоритель, на тебя музыка явно влияет не умиротворяюще! Так, сейчас сюда выйдет Хамелеон, и бой с ней вести будет тот, чью способность она скопирует...
  Майя вышла к доске, вздохнула:
  - А вот где-то люди поют....
  - Гребаные хиппи!
  - Распад! Конечно, Разрушение всегда было свободолюбивым и слабо контролируемым, но в мое время способности имели куда больше уважения к старшим и дисциплины, а нынешнее поколение не желает учиться даже ради выживания и... - Маргит на секунду замолчала, а потом рявкнула: - Нет, Функция Случайного Выбора, я уничтожу тебя, если только... 'Memory! All alone in the moonlight, I can dream of the old days...'
  Зазвучала музыка, и Мерле почувствовала, что сходит с ума, причем почувствовала даже отчетливее, чем когда узнала, что она не человек. Одно дело, когда ты какое-то стремное существо, запрятанное в кости и кровь человеческого тела, а совсем другое, когда твоя учительница перестает учить тебя и начинает петь песню из мюзикла 'Кошки'.
  - Вашу ж мать, - сказал Антс, и Мерле впервые с ним согласилась.
  Ее ж мать, она же поет!
  - '...Life was beautiful then, I remember...'
  Свет погас, Маргит пела и оставалась в тени, зато свет прожектора выхватывал из темноты Майю, залитую белым светом и уморительно серьезную. Стоп, а где сам прожектор-то? Мерле тщетно вертела головой в его поисках. Майя с постной и сосредоточенной рожей стояла в позе арабеска, а во время паузы в пении Маргит (о, как Мерле молилась, чтобы пауза не наступила!), начинала исполнять всякие там плие и батманы, хотя Мерле не была уверена, что это они. В любом случае выглядело смешно и глупо, и Мерле едва удержалась, чтобы не засмеяться. А потом подумала: бывшая староста пляшет балетные па в своих туфельках с пайетками, а учительница поет о давно минувших днях ее молодости. Ее крипотной молодости. И Мерле засмеялась, и поняла, что первая не выдержала.
  Маргит пропела:
  - За-ме-дли-тель, дополнительно-о-о-ое занятие!
  Черт, ну вот. В первый раз за столько времени засмеялась и сразу же получила дополнительное. Странно, что Антс не получил. Но Антс вообще не смеялся, а неотрывно пырился на Майю, и Мерле поняла, почему. Майя же была в юбке. Не то, что бы там было чего ловить, конечно. Хотя судя по тому, насколько высоко Майя задирала ноги, в своем балетном классе она тоже была отличницей.
  Когда музыка стихла, Райни сказала:
  - Классные трусы, Хамелеон!
  - Я люблю тебя, ящерка, - сказал Антс. - Всем сердцем!
  - У него почти встал, - сказала Райни.
  - Заткни пасть, Червь!
  Майя картинно закатила глаза, прижала руку к сердцу и вздохнула:
  - Стоило только Марлин умереть....
  Мерле подумала, что раз у них тут мюзикл, то нечего ожидать, что кто-то будет вести себя нормально и между песнями.
  - Нет, я серьезно! Кроме шуток! Я влюбился, у тебя красивые ноги, классное белье, и ты отличница, а я всегда западаю на отличниц! И я хочу быть твоим псом!
  - Что?
  - Ну... э, вот что! 'Now I wanna be your dog,
  Now I wanna be your dog
  Well come on!'
  Тут Райни заткнула ему рот:
  - Плохой песик! Отвратительный песик! Отвратительный песик, которому никогда не трахнуть отличницу с таким подходом!
  - Антс, извини, но мне нравятся серьезные парни, как... как Ингмар!
  - Сегодня он пел песню из мультика про Финеаса и Ферба!
  - Зато у него есть мировоззрение!
  - У меня оно тоже есть! У меня отличное мировоззрение, самое лучшее! Да если бы ты только видела мое мировоззрение!
  Наверное, он как всегда говорил о своем члене. Если Антс не знал значения слова, он просто описывал этим словом свой член. А потом снова зазвучала музыка, вернее, Мерле даже не сразу поняла, что это, оказывается, музыка такая. Больше было похоже на то, что у барабанщика припадок эпилепсии, а гитарист такой тупой, что просто дергает одну и ту же струну.
  - О! Это же Necro! Да я обожаю Necro! Червь, не держи меня, сейчас я сбацаю вам песенку про свое мировоззрение! 'A disgrace since birth, you'll soon be dead
  The holiest place on earth is an exit wound through your head...'
  В общем, чего-то такого Мерле от Антса и ожидала, хорошо еще, что он читал рэп, а не пел. Все вокруг потемнело, прямо из ниоткуда на стенах появились неразборчивые граффити, Мерле обернулась, и увидела, что Март и Керту в другом конце класса греются у настоящей бочки с костром, как в гетто, и сжигают учебники по физике. Не без радости сжигают, что Мерле тоже отметила.
  - 'Don't try to enter my plain of existence!'
  Граффити на стенах, красные, черные, оранжевые и всякие разные, гласили: 'Убей барыгу!'; 'Your space has been invaded!'; 'Cypresses Hill!'.
  А Антс голосил:
  - 'I'll blast the center of your brain with a biscuit
  No matter what remain sadistic, maintain persistence
  Break every chain of resistance
  Any lame gets in my way in this game!'
  Мерле снова мысленно возблагодарила всех богов, существующих и нет, за то, что Антс Алликме был настолько рэппер, что оставался рэппером даже в мюзикле. Феерически громким, но все же рэпером. Кроме того Мерле успела подумать не без злорадства, что Майя, наверное, теперь скорее станет сосаться с Ликвидатором, чем с Антсом Алликме. А потом случилось то, чего не должно было случиться, но на что Мерле втайне надеялась... Черт, Мерле даже думала теперь так, как будто она в мюзикле!
  - Закрывайте двери! Эвакуируйте женщин и детей! Там Заменитель поет!
  - Привет, чуваки, - сказал Кристиан. - Там вот Уку поет!
  - Они поняли с первого раза! Зодчий и Наполнение, держите дверь, пока мы с Маргит решим, что делать! Если эта зараза добралась и сюда....
  - Добралась, - сказала Маргит, и Мерле показалось, что она покраснела. - Зараза повсюду.
  Впервые Мерле видела Лаури Мадги испуганным, и он показался ей таким милым. Мерле подумала, что скорее умрет, чем запоет, что будет бороться до конца, как борются с тяжелой болезнью. Она ведь не могла так перед ним опозориться! Или могла?
  А Лаури сказал:
  - Баррикадируйте двери! Ни один песнопевец не должен пробраться сюда! Особенно остерегайтесь Таймера! Хуже встречи с ним, я думаю, ничего случиться не может!
  И Мерле не выдержала, подняла руку и даже уважительно встала из-за парты:
  - Л-лаури, - сказала Мерле и почувствовала себя Эрикой, - Лаури, мне кажется, что я сейчас спою. Я не уверена, но лучше предупрежу!
  - Нет, нет, Замедлитель! Маргит, мне нужны ножницы! Быстро!
  И когда Маргит бросилась к столу, Мерле залезла на парту и сказала:
  - Простите меня! Пожалуйста, не думайте обо мне хуже, чем уже думаете. И еще я прекрасно осознаю, что я не Дебби Харри из 'Blondie'!
  Бежать было некуда. Ева засмеялась:
  - И, небось, даже не Мэнди из Бара 'Гадкий койот'.
  Зазвучала музыка, но было одно качественное отличие участия в этом безобразии в качестве исполнителя от участия в этом же безобразии в качестве зрителя. Музыка казалась классной, и спеть чего-нибудь хотелось. Хотя Мерле еще отлично помнила, как дядюшка схлопотал сердечный приступ, пока Мерле пела новогоднюю песенку на семейном застолье. Конечно, то было простое совпадение, пить ему надо было меньше, но на самосознание Мерле тот случай повлиял необратимо. А теперь петь хотелось, и совсем не было стыдно. Лаури Мадги отчаянно щелкал ножницами:
  - Замедлитель, ты ведь понимаешь, что нам придется тебя убить после этого?!
  - Как в зомби-апокалипсисе! Как будто тебя укусил зомби, и теперь нам придется тебя застрелить!
  - Зодчий прав. Распад, готовься! Вот это и есть работа палача!
  - Ух ты, здорово!
  - Так ты понимаешь всю серьезность ситуации, Замедлитель? - спросил Лаури и таким тоном, будто отговаривал ее взрывать себя в толпе людей.
  Мерле закивала, но уже в такт мелодии.
  - 'One way or another, I'm gonna win ya
  I'm gonna get ya get ya get ya get ya...'
  Все это Мерле пела еще более-менее сознательно, видела, как округляются глаза Лаури, и как это красиво, понимала, что сама она скачет по партам, и вообще выглядит, как рокерша-неудачница. А потом Мерле совсем забылась. Грохотала музыка, было темно и шумно, как будто она действительно выступала в прокуренном баре, пела Мерле как-то ужасно и отвратительно, а еще, она, кажется, перепрыгнула со своей парты на учительский стол, а Райни и Антс, сидевшие у нее на пути, предусмотрительно спрятались под свою парту. И, Мерле не была уверенна, но вроде как все зажимали уши руками.
  - '...One day, maybe next week
  I'm gonna meet ya, I'm gonna meet ya, I'll meet ya!'
  - Достаточно! - заорал Лаури Мадги, и голос его был полон отчаяния и страха и отвращения. А Мерле так и осталась стоять на парте Райни и Антса, мокрая и почему-то очень довольная. Лаури сказал уже спокойнее:
  - Какой кошмар! Замедлитель, найди себе Дополнение уже!
  Мерле наконец-то слезла с парты, извинилась, но вообще-то она улыбалась.
  - И, Замедлитель, давай-ка сократим наши контакты до минимума! Я думаю, ты понимаешь, почему я немного взволнован твоим поведением?
  А потом Лаури Мадги как заорал:
  - Потому что ты чертова извращенка! Только похотливых малолеток мне тут не хватало. Замедлитель, а ведь я считал, что ты имеешь задатки стать отличной и разумной способностью, но я вижу, что гормонов в твоей крови плавает куда больше, чем этой самой способности, которая в состоянии твои гормоны контролировать....
  Мерле прищурилась, плакать она не собиралась, несмотря на то, что Мерле была эмо, последний раз она плакала в тринадцать, когда мода на страдания только начиналась. Но Мерле было ужасно, отвратительно обидно.
  - Ну и зачем вы это делаете? - вздохнула Ева. - Вам это доставляет удовольствие? Вы ее обидели!
  Не то чтобы Ева была такая справедливая или так любила Мерле, просто Ева чувствовала чужие обиды, и ей было неприятно. Лаури сделал вид, что задумался, а потом сказал:
  - Есть у меня одна причина.
  Тогда свет в кабинете стал снова приглушенным и еще каким-то томным. Мерле услышала скрипку и какую-то другую муть, которую подросткам слушать не полагалось. А потом Кристиан, Кристиан Стейнер, который умел только людей бить, притянул Еву к себе, а Лаури, который был лучше всех во всем и особенно в обламывании людей, запел:
  - 'When the Devil is too busy
  And Death's a bit too much
  They call on me by name you see...'
  И пел он так хорошо и здорово, Мерле подумала еще, что не зря выслушала от него гневную тираду, потому иначе Ева бы ему ничего не сказала, и Лаури, может быть, не спел бы, что он хоть и муха в супе, и соринка в глазу, но:
  - '...And it's so easy when you're evil...'
  Ева и Кристиан танцевали зажигательное танго, и Мерле подумала, что лучше бы они уж сразу занялись сексом, столько между ними было напряжения, и даже страсти, хотя пел Лаури совсем не о том. Лаури пел о том же, о чем больше всего любил говорить. О прекрасном и злом себе.
  - 'I do it all because I'm evil
  And I do it all for free
  Your tears are all the pay I'll ever need.'
  И в тот самый момент, когда музыка закончилась, прямо на последнем аккорде, Кристиан наклонил Еву так сильно, что Мерле подумала - сейчас точно ее уронит. Но Кристиан Еву удержал, а кроме того в зубах он теперь сжимал розу, настоящую розу. Живую. Живую, потому что Мерле сразу почувствовала ее запах. Маргит сказала, что улучшение обоняния - хороший знак, но Мерле думала не о хороших знаках, а о живых цветах. Лаури и Маргит, видимо, тоже. Кристиан все еще держал Еву на руках и розочку в зубах, когда к ним подскочил Лаури:
  - О, вот это вдохновляющая сила музыки как она есть! Я всегда знал, что чудесно пою!
  - Живая материя, это настоящая живая материя! Суть заполняет Форму, да роза даже влажная.
  Кристиан что-то неразборчиво проворчал, и Маргит вытащила у него изо рта цветок.
  - Это слюни, - сказал Кристиан, потупившись, - я же держал ее во рту гребаных две минуты!
  - Нет, ну ты веришь? Наша пара демиургов создала что-то живое! Недолговечное, но живое! О, у вас большое будущее...
  А потом из коридора донеслись такие омерзительные вопли, что Мерле бы и о самом Фрэнки Айеро из группы 'My Chemical Romance' позабыла, не то, что о творящемся вокруг музыкальном безумии с элементами Созидания. Почти против воли все они, включая Лаури и Маргит, выбежали в коридор. Страшные звуки издавало необъятное тело Куннара Реэде:
  - 'And more, much more than this,
  I did it my way!!!'
  И никто, даже Лаури, не решался его остановить. Помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. Тиит Брайер, видимо, собрав все свои скудные силы, вытолкнул Куннара из-под света прожектора, который направляла Хреновина, и сам сказал торжественно и серьезно:
  - Сейчас я исполню песню.
  - О, нет-нет-нет-нет, - сказал Лаури. Очевидно, он уже имел неприятное знакомство с музыкальными талантами Тиита. Не исключено, что даже в нормальной жизни, где Лаури только притворялся папашей Микка.
  - Вот сейчас, подождите, сейчас песня будет.
  Почему-то звучало это больше, как угроза.
  - Видите, - сказала Майя, - а я же говорила, что у Искажения урока нет!
  - Да, у Искажения есть только безумие!
  - Эта песня, - продолжал Тиит, - посвящается девушке моей мечты, несмотря на то, что она - Меелис!
  Хреновина завизжала, прижала руки ко рту.
  - О, Тиитик! Я даже не... я не знаю, что сказать! И ты ничего не говори! Пусть за тебя все скажет песня!
  И Тиит запел, и это было худшее, что Мерле слышала за свою жизнь. Белый свет прожектора погас, зато наверху зажглись огни разноцветных лампочек, наверное, Хреновина думала, что это отвлечет всех от сомнительного музыкального дарования ее избранника. Не отвлекло. Скорее это могло вызвать эпилепсию, но, к сожалению, тоже не вызвало.
  Тиит завывал:
  - 'She'll never know that I'm the best that she'll never have!'
  Хреновина прыгала и визжала:
  - О, да ты талант! Ты звезда! Ты Ози Осборн и Мария Калласс!
  - Что? - спросил Вольмер.
  - 'She'll never notice me!
  Cause she is watchin' wrestling
  Creamin' over tough guys...'
  А потом Карл запрыгнул на Тиита с криком:
  - Я всех спасу!
  И всех спас, но не очень надолго.
  Хреновина сказала, утирая глаза салфеточкой:
  - Я счастлива! Я люблю вас всех! Каждого, кроме тебя, тебя и вот тебя, толстый Синатра! Я всех вас так люблю, чувааааки-и-и-и-и-и!!! Я готова вырвать сердце каждому из вас и съесть, как это делали ацтеки! Веселые, кстати, были ребята, но сейчас не о них, сейчас о вас! Вы такие трушные подростки! Настоящие лошары! Я так счастлива, и сердце мое просит пения!
  - Нет, Хреновина, только не ты! - взвыла Юта.
  Мерле была с ней солидарна. Лучше бы Хреновина что ли остановилась на их сердцах. Но вместо Хреновины запели они все, и сама Мерле, хотя очень не хотела, и Керту, и Март, и компания Антса Алликме, селюк Ингмар, крипота Сильвер, Майя, которая была больше не староста, слепой Вольмер, охрипший Уку и озабоченный Роланд. Вообще все, даже те, о ком Мерле забыла подумать. Так громко они не пели даже на выпускном концерте в девятом классе, и уж тем более не пели все вместе. Но слышно было сейчас, наверное, к великому сожалению Лаури, каждого.
  - 'I'm worse at what I do best, ' - визжала Юта.
  - 'And for this gift I feel blessed, ' - пел Сильвер, и было нормально так.
  - 'Our little group has always been
  And always will until the end!'
  Было не так, как на хоре, потому что там надо было стоять, держа руки по швам (или в штанах, если ты Роланд), а скорее так, как на концертах. Ну, или Антс и Кристиан просто так любили слэм, что из любого танца могли сделать только его.
  Лаури и Маргит стояли и смотрели на них, и Мерле вспомнила последние кадры 'Бойцовского Клуба', когда Марла и Тайлер смотрят, как рушатся дома.
  - 'With the lights out, it's less dangerous
  Here we are now, entertain us
  I feel stupid and contagious
  Here we are now, entertain us!'
  Юта сняла блузку, Хреновина сняла майку, у всех остальных просто поехала крыша. Кристиан танцевал с гиеной, Ингмар танцевал с патриотическим уклоном, Майя танцевала с серьезной рожей.
  - Парцелирую, - предупредил Лаури. - Контроля. Сути. На. Вас. Нет. Лучше бы вы все умерли.
  ***
  Керту Кисса, код способности: Разрушение Формы, название способности: Связь
  Керту знала только два вида наказаний: домашний арест и публичное изнасилование. Первое относилось преимущественно к ней, а второе к героям ее рассказов. Так как Лаури Мадги не мог посадить их под домашний арест, потому что в каком-то смысле он это уже сделал, а еще в каком-то смысле это сделать было невозможно, Керту решила, что публичное изнасилование вполне подойдет. Шутки шутками, но на всякий случай Керту подобрала парочку воспоминаний, которых лишилась бы с жалостью, но без сомнения, потому что были воспоминания и получше. А если Лаури Мадги будет выбирать сам, то, пожалуйста, пусть он выберет тот день, когда фанфик Керту занял третье место на 'Слешконе', а не тот день, когда мама и бабушка в первый раз сводили Керту в театр. Керту тогда захотела стать актрисой, подумала, что будет очень богатой, будет всеми любимой, но исключительно театральной актрисой. Потому что кино было для быдла, так бабушка сказала.
  Если только Керту не будет об этом дне думать, Лаури не заберет ее воспоминание, но не думать Керту не могла. Лаури мог бы забрать десятки ее воспоминаний, но он выберет одно-единственное и самое важное. Так что Керту все-таки надеялась на публичное изнасилование, потому что оно куда как приятнее глазу и сердцу слешера. Насиловать, конечно, желательно только мальчиков. Керту села рядом с Майей и поймала неодобрительный взгляд Юты. Другие девочки Керту не любили, но не особенно сильно отталкивали, она же все-таки была не Ева. Впрочем, соседи Керту Мерле и Март давно перестали считать ее своей, они были Разрушение, у них была сила, и учились они неплохо, а у Керту ничего не получалось. Она, конечно, тоже была Разрушение, но очень слабое, очень плохо скоординированное и вообще какое-то никакое.
  Один раз Лаури Мадги сказал Керту:
  - Ты знаешь, была бы у тебя координация получше, мы бы стерли тебе память и отправили бы обратно. А, нет, стой, прости, это же придется восстанавливать тебя в человеческом мире. Мороки столько же, сколько восстанавливать потерянные паспорта. Извини, судьба такая, ничего не поделаешь.
  Хотя Керту, конечно, пыталась что-нибудь поделать, занималась, выбиваясь из сил, но Маргит ее не хвалила. Да и не за что, честно говоря, было хвалить. Керту только и умела, что рассказы писать, она и в школе особенно хорошо никогда не училась. Ах да, потому, что в школе от учебы не зависела ее жизнь. Майя тоже занималась очень упорно, хотя ей было незачем, ведь проходной балл она набирала и так, без особенного труда. Керту даже пробовала попросить Майю помочь, та согласилась, но так и не помогла. Каждый был сам за себя, в конце концов, если бы было не так - Марлин Ласс все еще была бы жива. Керту было так интересно, что же Микк Мадги сказал Марлин, что Марлин себя убила. Их разговора она не слышала, а кто слышал - ничего не говорил, наверное, что-то такое там было. Ходили слухи. Впрочем, по-прежнему сильно слухи волновали только Юту и Роланда. Когда все пришли в зал, Лаури Мадги сказал:
  - Вы ведь все понимаете, по какому поводу мы здесь собрались?
  Рядом с Лаури стояла Маргит, и оба они выглядели очень строго. Керту еще подумала, что, наверное, им стыдно. Керту и самой было немного стыдно, потому что все-таки они были не в 'Баффи'. А жаль, потому что 'Баффи' был сериал о дружбе и о вампирах, а вот если бы сериал снимали про них, то он был бы про толстого садиста Лаури и запуганных детей. Керту такое бы смотреть не стала, если бы только там не пообещали публичного изнасилования.
  Лаури к этой мысли, видимо, все-таки не склонялся, потому что он сказал:
  - Не будем поминать лихо, потому что Функция Случайного Выбора, к сожалению, все еще с нами. И, видимо, несмотря на все мои надежды, не покинет нас еще долгие-долгие месяцы.
  Эрика подняла руку, и Керту видела, как рука у нее дрожала. Они все боялись до одури, даже Антс Алликме и Март Кальяс, даже Микк Мадги и Мерле Трасс. И уж тем более боялась Эрика. Но она сказала:
  - Вы ведь хотите нас н-наказать? Но почему? Извините, но вы ведь тоже п-пели.
  Наверняка, Майя ей рассказала, как Лаури пел песню про то, какой он злой, а Ева и Кристиан танцевали танго и создали настоящий цветок.
  - Во-первых, потому что сорван учебный день, а во-вторых, потому, что то, что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
  - Красава! Тогда спойте нам еще!
  - Распад! - рявкнула Маргит, и Антс затих. Наверное, она усилила ему болевой сигнал.
  В остальном в зале стояла тишина, какой Керту еще не помнила. На нормальных школьных праздниках все всегда смеялись и переговаривались, а когда их привели на первое наказание для класса Искажения, то по всему залу был только взволнованный и испуганный шепот. Теперь слышно не было ничего, кроме прерывистого и какого-то особенно мерзко тяжелого дыхания Куннара Реэде. А, нет, еще Керту слышала, как гулко и громко стучит ее собственное сердце. Слышать это было даже хуже, чем слушать астматическое дыхание Куннара. Момент казался почти торжественным, и Лаури Мадги он тоже, наверное, таким казался, потому что Лаури сказал:
  - Я очень признателен вам за проявленное сегодня внимание. Видимо, привить вам уважение к старшим оказалось куда легче, чем научить вас хоть чему-нибудь полезному.
  'Научить вас уважению' - начиналось все-таки как публичное изнасилование. Ну, хоть что-то должно быть в этой магической школе хорошего или нет?
  - Так вот, поблагодарите Функцию Случайного Выбора за то, что вы нарушили дисциплину. Вы целый день только тем и занимались, что ее нарушали. Я, кстати, тоже, но я, в отличие от большинства из вас, хотя бы хорошо пою!
  Лаури помолчал, как будто кто-то мог его слова опровергнуть, и добавил:
  - Кстати, это будет и наказание за плохое пение. Потому что нельзя же петь настолько отвратительно. Даже не смешно. Да, Таймер, я обращаюсь в первую очередь к тебе!
  Хреновина сказала:
  - А мне понравилось, как он пел. Это было так романтично!
  Кажется, отношения Тиита и Хреновины плавно вошли в стадию ухаживаний. Хреновина, хоть и девочка, но обязательно будет сверху, подумала Керту, но поведать об этом соображении было решительно некому. Не Майе же такое рассказывать. Хотя вот сама Хреновина бы, наверное, оценила. Кроме того Керту считала, что эстетика должна доминировать на гендером, потому что Тиит был маленький и щуплый, и история умалчивает о том, сколько табуреток бы ему понадобилось, чтобы взгромоздиться на запертую в теле Меелиса Хреновину.
  - Итак, в чем же будет суть наказания, спросите вы. Или не спросите, потому что вы чрезвычайно ограниченны и нелюбопытны. Отберу ли я у вас что-нибудь важное? И да, и нет.
  И девственность. У мальчиков, разумеется.
  Лаури Мадги страдальчески прикрыл глаза, выдохнул:
  - Связь! Сосредоточься! Прекрати думать про геев.
  - Извините.
  - Так вот, раз уж у вас такое хорошее настроение, что вы начали петь, раз вам так бесконечно повеселело, и раз вы уже ко всему привыкли, то наказание мое не доставит вам лишних хлопот. А если нет, то, значит, и петь не стоило, ребята. Надо трезво оценивать свои силы перед тем, как демонстрировать всему миру любовь и мюзиклы.
  Керту снова задрожала, а вот Майя рядом, наоборот, застыла напряженная. Мерле смотрела внимательно, как будто сейчас Лаури мог бы ее похвалить за бесстрашие, у Юты снова глаза были на мокром месте, а вот Эрика смотрела в пол.
  Уку сзади дернул Керту за волосы, совсем легонько:
  - Не бойся. Это будет не так ужасно, как тебе кажется.
  И когда Керту обернулась, она увидела, что на последнем ряду Райни и Ева прижались к Кристиану Стейнеру, но не потому, что Кристиан мог их защитить. Они что-то шептали ему, наверное, успокаивали. Вот бы рядом с Кристианом вместо Райни и Евы, двух прекрасных брюнеток, сидели два прекрасных брюнета. Скажем, Сильвер, брюнет и пират, и Вольмер, брюнет и цыган-конокрад. Карл изучал носки своих кроссовок, Тиит закрыл глаза и, наверное, выбирал воспоминание, как Керту недавно. Микк и Антс о чем-то шепотом переговаривались, наверное, Микк делился впечатлениями с прошлого раза. Микк снова стал каким-то болезненно строгим в движениях, а Антс периодически закусывал костяшки пальцев. Оба они и без того были белые аж в синеву, но сейчас побледнели больше обычного. Керту подумала, что никогда их обоих сразу такими не видела. Антс был настолько бледным и растерянным, когда до такой степени налился коктейльчиков на Новый Год, что сломал у Микка дома телевизор. Антс тогда сказал:
  - Я просто хотел найти канал, который мне нужен, чувак. Ну, вручную, понимаешь. Руками.
   Микк был настолько бледный и злой, когда Маргит сказала, что на олимпиаде по биологии победил не он. Микк тогда сказал:
  - Хорошо, я вполне готов пожать сопернику руку. И преступить закон.
  На Вольмера Керту решила не смотреть, потому что взгляд у него был очень страшный, вроде никаких бельм или чего-то такого, как в фильмах ужасов, но все равно очень страшный, отсутствующий и нездешний. На Роланда Керту тоже смотреть не стала, потому что он был противный и, наверное, уже весь мокрый от страха. Март закусил губу, Куннар сцепил руки, Меелис тоже был ужасно бледный и смотрел прямо перед собой, в одну точку. Только Сильвер и Ингмар не выглядели взволнованными, Ингмар сидел какой-то заторможенный, смотрел на Лаури, но как будто не совсем его видел, и был весь, каким был всегда, когда волновался, но больше не собой. Сильвер не волновался он смотрел на Лаури прямо, как смотрят на равного. Сильвер слушал и ждал. И, Боже, дорогой Боже, Керту бы все отдала, чтобы только не стать такой, как Ингмар или Сильвер. Она мало походила на Разрушение, не была агрессивной, казалась смешной, никто не воспринимал ее всерьез. И пусть бы только так и оставалось.
  Все сидели так тихо. Это и были одноклассники Керту, напуганные до полусмерти, несчастные и усталые, как и она сама. Была еще Марлин Ласс, но Марлин Ласс умерла. Керту была почти уверена, что каждый, даже Сильвер, хоть раз позавидовал Марлин Ласс, каждый ее понял. Марлин Ласс умерла и так и не узнала, что она всего лишь комбинация каких-то силы и координации, которая и управляет человеческим телом, если, конечно, можно было верить Лаури Мадги. Не то что бы быть скопищем нейронов казалось лучше, но нейроны хотя бы были частью человеческого тела, естественной его частью.
   Лаури сказал:
  - Так вот, ваша классная руководительница любезно согласилась поставить вам болевой сигнал. Каждому индивидуальный, смотря какой вид боли для вас представляет наибольший дискомфорт. Кого-то пугает зубная боль, кого-то головная, кого-то боль от уколов, ожоги, порезы, ссадины, что угодно.
  Порезы! В детстве, лет в шесть, Керту пыталась сделать себе бутерброд, и вообще была самостоятельная девочка, но порезала руку, и это мерзкое ощущение, когда кожа расходится и выступает кровь.
  - Пф-ф, ваще боюсь! Напугали, конечно!
  - Распад, боль от использования способностей в этот список тоже входит. Много не бывает, да?
  Лаури подождал, видимо, пока Антс осознает всю серьезность ситуации, а потом продолжил.
  - Но это будет спящий болевой сигнал, он будет срабатывать благодаря триггеру. Триггером и будет ваше настроение в данный момент. Если вы будете тосковать, бояться, грустить - он сработает.
  Но они же в основном только грустью, страхом и тоской и занимались! Не считая уроков, конечно.
  - Эта мера для поддержания стойкого оптимизма в наших стройных рядах. Или строгого пофигизма, не суть важно. Кто-то искореняет уныние посредством песен и плясок, а кто-то поступает проще и эффективнее.
  Лаури улыбнулся своей нечеловеческой улыбкой, и выглядела она так жалостливо и так притворно, что Керту стало подташнивать. А потом Лаури сказал:
  - Но, конечно, еще не все. Таким образом мы будем бороться с симптомом, а нам надо бороться еще и с причиной. Знаете, как говорят: дом там, где сердце.
  - Это о том, что дом там, где тебе хорошо! - сказала Майя.
  Ну, да, то есть где угодно, только не здесь.
  - И еще о том, что ваш дом вы всегда носите с собой, потому, что помните о нем. С этого дня вы будете вспоминать о доме с болью в прямом смысле этого слова. И болевой сигнал будет куда сильнее чем, если вам просто взгрустнулось. Тот, кто сможет не вспоминать о доме и о человеческом мире вообще целый день, с того болевой сигнал мы с Маргит, то есть, Стагнацией, конечно, снимем. Для самых упрямых эксперимент будет длиться неделю, потому что больше вы вряд ли выдержите, если вы, конечно, не Распад. В том случае, если мне понадобится, чтобы вы вспоминали, например, для индивидуальных занятий, я сниму болевой сигнал. Но многие из вас любят перед сном помечтать о возвращении или вспомнить, какие у них были красивенькие кружечки, куда мама наливала кофе по утрам, не так ли? Лучше забудьте сразу. Думаю, недели вам будет достаточно, чтобы отучиться вас от дурной привычки, я прав?
  Но он не мог, просто не мог лишить их единственного, что у них теперь вообще было.
  - Что?!
  - Вы не можете с нами так поступить!
  - Мы же учимся, мы делаем, что вы нам скажете!
  - Я не виновата вообще!
  - Я не хотела петь!
  - А я и не пел! Я вообще слепой!
  - Ты пел!
  - Почти не пел!
  - Пожалуйста, вы же не такой уж плохой, вы же знаете, что мы без этого не сможем!
  Никто и пискнуть не смел, когда Лаури сказал, что теперь за плохое настроение они будут получать болевой сигнал, но он не мог запретить им думать о доме.
  - А я все равно буду!
  - И я буду, я всегда буду думать о...
  Лаури засмеялся:
  - Да думайте же, кто вам не дает, дети? Что вы как маленькие! Просто вам придется за мысли и воспоминания платить. Кто способен будет вытерпеть такую боль, сможет предаваться мечтаниям хоть всю неделю напролет. Мы ни в чем вас не ограничиваем!
  То, что он говорил, было глупо, жестоко и неправильно. И лучше бы было все-таки публичное изнасилование.
  Лаури Мадги развел руками, вздохнул:
  - Но так как я старый и неисправимый гуманист, то не могу не предоставить вам шанс попрощаться с воспоминаниями о мамочках, о папочках, о доме и обо всем остальном. У вас есть пять минут, сколько успеете вспомнить, столько и успеете. Ровно через пять минут Стагнация включит болевой сигнал. Итак, дети, время пошло. И не смущайтесь, мы все-таки в публичном месте, так что...
  Но Керту его уже не слушала, вспоминала, как они ходили в театр с мамой и бабушкой, как она захотела стать тогда актрисой. Как они сидели в буфете, и бабушка потягивала шампанское, хотя для ее-то лет и с ее-то характером, это было как-то диковато. Сама Керту жевала бутерброд с красной рыбой, и вспоминала, как актриса на сцене произносила свой монолог, как ее голос звучал, а не что она говорила.
  А потом Керту услышала голос Райни Палмсаар, и даже собиралась обернуться и шикнуть на нее, ведь мысли и без того были очень путанные, а хотелось все успеть. Но когда Керту обернулась, Райни Палмсаар сидела, зажмурившись, и молчала, но голос ее звучал отчетливо и громко, только так и мог звучать голос Райни:
  - Это был мой тринадцатый день рождения, и я вернулась домой, а папа сказал: собирайся. Куда? Как куда? На охоту! На целый день и целую ночь, а в школу ты завтра не пойдешь. Ничего себе! Вау! И мама поедет с нами, мы будем добывать еду, а мама будет ее готовить! Классно! Я постреляю из настоящего ружья? Только если ты его удержишь...
  А потом к голосу Райни добавился голос Меелиса, которого, вообще-то, Лаури сделал немым:
  - Я был куда младше, вообще-то я был совсем школотой, а они в выпускном классе, все они были старше и круче меня, но им понравилось, как я выгляжу, хотя и не как я играю. Они сказали, что это героиновый гранж, а играть всегда можно научиться и...
  И голос Куннара:
  - Мне было десять, мама подарила мне деньги, немного, но для меня тогда это было целое состояние, и мама сказала купить все, что мне вздумается, и мы пошли в магазин, и я выбирал какие-то безделушки, но...
  И голос Антса:
  - Моя сумасшедшая мать забрала меня из дома, и сказала, что мой отец тупой козел, потому что не дает ей пользоваться машиной, а ей ведь еще на работу по утрам надо как-то ездить. Она сказала, что мы уходим жить к бабушке навсегда, а перед этим повела меня в кафешку. Я там чего-то заказал, и она такая: твой отец козел, а я такой: ага, потому что за это мне светил лишний шарик мороженого, и было уже темно, часов одиннадцать вечера, раньше я никогда так поздно из дома не выходил...
  И голос Марта:
  - Я так хотел, чтобы она приехала, моя сестра, а она сидела в своей Финляндии и домой не хотела, а ведь это был Новый Год! Дура, блин, дура! А потом, значит, уже почти двенадцать и бац, сестричка объявилась без предупреждения. Предки ее обнимать, все радуются, шампанского ей налили, а я... я тоже был рад!
  Керту еще очень удивилась, что это думал тот милый Март, который боялся скинов и насекомых. И что это думал тот Март, который едва не угробил Еву Кадис.
  Керту слышала их голоса, и знала, что они слышат ее голос, что слышат, как она вспоминает о том, как хорошо было сидеть в партере, чтобы все-все видеть. Керту попыталась не отвлекаться, но было сложно, все говорили быстро и путано, им было сложно тоже.
  - Папа сидел в первом ряду и смотрел, как я катаюсь...
  - Я выиграл в карты у деда, и он отдал мне целый ружейный патрон...
  - Она улыбнулась мне, и сказала...
  - Все мной гордились...
  - В тот день на завтрак были хлопья и апельсиновый сок...
  - Я был...
  - Я была...
  Нескончаемые чужие мысли, чужие воспоминания, чужие родители, а потом все это прервалось, все они замолчали. Потому что стало очень больно, Керту почувствовала мерзкую боль, как от пореза совсем маленького, только куда сильнее. Это было, как если бы посмотреть на боль в увеличительное стекло, боль такая же, не от раны, а только от пореза, но сильнее и отчетливее. Райни вскрикнула, Эрика всхлипнула, кто-то тяжело выдохнул. Все закончилось, как только Керту прекратила думать о маме, и о бабушке, и о том, как они пошли тогда в театр, в самый первый раз.
  Лаури улыбнулся:
  - Видите, все не так страшно. Вот, Стагнация, я же говорил, что будет интересно. Заодно и проверили, как работает сигнал.
  Но им было только страшно, больно и унизительно, и ни капельки не интересно. И Керту поняла, что было даже хуже публичного изнасилования - Лаури выпотрошил самые их сокровенные воспоминания, связал их с болью и унижением.
  Но он знал, что делал. И знал, зачем.
  ***
  Микк Мадги, код способности: Искажение Сути, общий профиль без специализации
  Ева бежала следом с упорством маньяка из фильма ужасов и выкрикивала:
  - Подожди! Послушай! Просто выслушай меня!
  Но слушать Микк не хотел, и ждать не хотел тоже. На втором лестничном пролете у Евы слетела с ноги балетка, и Ева, наконец, отстала. Но, как и водится в фильмах ужасов, так просто от нее было не отделаться. Ева стала скандировать:
  - Ты не сможешь все время не слушать меня! Просто позволь тебе помочь! Я знаю, чего он хочет от тебя! Я могу тебя предупредить!
  - Ева, - сказал Микк, обернувшись, наконец, - как бы тебе так объяснить подоходчивее? Я не хочу с тобой разговаривать.
  - Почему ты не хочешь знать, на что идешь? Почему ты не хочешь хотя бы узнать, как защищаться? Это из-за меня, да? Потому что вбил себе в голову, что я тебя бросила? Потому что думаешь, что...
  - Ева. Я не хочу с тобой разговаривать. Ни о чем вообще, и в особенности не хочу с тобой разговаривать о своем отце.
  Ева наконец поймала свою балетку, надела, взяла низкий старт. Пришлось поступить с ней крайне невежливо, но это была вынужденная мера. Микк закрыл дверь кабинета директора прямо у нее перед носом, но успел еще услышать:
  - Он хочет поступить с тобой так же, как...
  - Хочешь узнать продолжение фразы, ребенок?
  - Нет. И извини за трагифарс. В последнее время у всех нервишки ни к черту, у девочек особенно.
  - Говорит мне тот, кто в прошлый раз рыдал у меня на плече и просился домой.
  - Не стоит преувеличивать. Ничего подобного я бы себе не позволил. К тому же твоя выдумка в стиле Павлова скверно на всех влия...
  Микк не договорил. Просто забыл, о чем говорил, когда увидел то, что лежало у папы на столе. Просто забыл, как люди вообще говорят и зачем. На столе отца, прямо поверх хаоса из бумаг и книг лежало тело Марлин Ласс. Сходство с фильмом ужасов усиливалось, подумал Микк. Может, лучше бы он и вправду поговорил с Евой.
  Марлин, то есть, конечно же, тело Марлин было точно таким, каким Микк его видел в последний раз: мокрое, искривленное, беззубый рот с блекло-синими деснами раскрыт, глаза затянуты пленкой, от волос остались какие-то невразумительные клочья. Левая рука Марлин свисала со стола, и Микк заметил, что ногти ее стали неестественно длинными и синими, но не такими, какими полагалось бы стать ногтям трупа, а яркими, кислотного оттенка. Как будто уже после смерти она решила сделать экстравагантный маникюр. С кончиков синих ногтей Марлин капала на пол вода.
  У Микка была отличная память, он легко фиксировал в голове и целое, и детали, и запоминал надолго. Фиксировал Микк мельчайшие детали и сейчас, и фиксировал вопреки собственной воле. Больше всего на свете Микку хотелось сейчас зажмуриться и не смотреть. Но Микк запоминал оттенок пленки на глазах Марлин, запоминал звук капающей воды, запоминал влажный и сладковатый трупный запах, запоминал, под каким углом были искривлены ее коленные суставы. Юбка у Марлин задралась, Микк впервые увидел ее правоверные баптистские коленки, только теперь они были вывернуты в противоположную сторону и сплошь покрыты белыми прожилками. Почему белыми? Если бы это проступили вены, они должны были бы...
  - Подойди.
  Микк даже оглянулся, но в кабинете не было никого, кроме них с папой. И никому, кроме папы, этот чужой голос не мог принадлежать. Микк не думал, что сможет раскрыть рот и ответить, но смог, раскрыл и даже ответил:
  - Нет, спасибо, мне и отсюда хорошо видно.
  И вполне неплохо ответил, особенно учитывая текущие обстоятельства.
  - Подойди. И перестань уже так упорно изумляться по поводу моего голоса, как можно быть тупым настолько, чтобы не заметить, что мне не нужно дышать?
  - Что?
  - Подойди. Или я притащу тебя за шкирку.
  Микк так внимательно смотрел на Марлин, что не сразу заметил, что папа ему что-то протягивает. Что-то небольшое, блестящее...
  Не может быть.
  - Да, это скальпель. Подойди, возьми скальпель и приступай. В конце концов, ты ведь всегда мечтал о подобных исследованиях? Да и кто не мечтал бы вскрыть такую симпатичную одноклассницу, правда?
  Вскрыть. Какое потрясающее, какое невероятное безумие. Микк сморгнул, стал считать капли, падающие на пол со скрюченных пальцев Марлин, с синих ногтей Марлин. Раз. Можно было хотя бы узнать, что с ее сосудами, почему они побелели. Два. Даже и не думай. Три. Этого просто не может быть. Четыре. А что будет, если он откажется? Пять. Все равно одним скальпелем здесь не обойтись. Шесть. Микк, ты ненормальный. Семь. Это кощунство. Восемь. Откуда Марлин здесь вообще взялась? Девять. Как вообще можно было поверить, что Райни Палмсаар может каким-то мистическим образом обратить тело Марлин Ласс в пыль? Десять. Что могло случиться с Марлин, что привело к таким деформациям? Одиннадцать. И куда ты смотрел, пока все это случилось с Марлин? Двенадцать. Папа, ну за что?
  Папа сказал:
  - Я, конечно, не Ось, но с пространством работать не так уж сложно.
  Папа щелкнул пальцами, и Микк оказался совсем рядом с телом Марлин, которое лежало на столе директрисы. И рядом с папой, который все еще сидел за этим столом. Трупный запах усилился. Папа перегнулся через тело Марлин, брезгливо, двумя пальцами взял Микка за запястье и вложил ему в руку скальпель.
  - Приступай.
  Микк запоминал каждую деталь происходящего: какой был у папы взгляд, и как вблизи выглядела пленка, которой были затянуты глаза Марлин. Как холодил ладонь скальпель, и как пахло влагой, и как пахло мертвым человеком. Человеком, человеком, человеком. С раздувшейся до невообразимых размеров головой, с выпавшими зубами и выпавшими волосами, мертвая Марлин все равно оставалась человеком. И папа оставался человеком. И Микк оставался человеком, который держал в руках скальпель, а себя уже совсем не держал в руках. Если бы только хватило смелости вот сейчас, вот с этим самым скальпелем броситься на него...
  - Вот даже и не думай. Такая вульгарщина.
  А ведь он действительно не дышал. Стало быть, вполне может быть, что и умереть от потери крови он не смог бы. Как, как это вообще возможно? Органогены образуют до девяноста восьми процентов химического состава клетки. Не существует объектов без гравитационного притяжения. Сила трения, описываемая законом Амонтона-Кулона, фиктивная сила Кориолиса, используемая в неинерциальной системе отсчета, банальная сила Лоренца, воздействующая на точечную заряженную частицу, существуют, а сила, за которую можно получать оценки и превращать одноклассниц в пыль - нет.
  - Знаешь, ты омерзительно твердолобый, Чистое Искажение Сути.
  Впервые папа так назвал его наедине. И обращение это было даже хуже, чем труп Марлин, который он приволок из ниоткуда.
  - Такие как ты не могли поверить, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, и сжигали оппонентов на кострах.
  - То есть, ты все-таки признаешь хотя бы тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца?
  - Признаю. Только происходит этот факт благодаря силе десятка талантливых Вольмеров. И при желании, сотня талантливых Вольмеров запустили бы вращение Земли в обратную сторону, а тысяча - заставили Солнце вращаться вокруг Земли.
  - И вызвали бы необратимые изменения климата. Сдвиг тектонических плит, изменение угла наклона оси, смену орбиты...
  - Зануда! Для этого у нас есть Контроль. Десятки талантливых Сильверов. А теперь начинай, наконец, работать.
  Микк помотал головой.
  - Я могу тебя заставить тысячей разных способов, ты в курсе, Чистое Искажение Сути?
  Микк снова помотал головой. Тогда папа взял Марлин за руку, за правую руку, которая была ближе к нему, и на какое-то мгновение Микку показалось, что Марлин сейчас оживет. Но вместо этого от прикосновения его папы кожа на руке Марлин стала расходиться в стороны, обнажать слои дермы, сухожилия... На руке Марлин. Рука Марлин.
  Стоп.
  Микк отлично запоминал все мелкие детали, и отлично помнил вот что. Когда Марлин умерла, когда Антс сидел с ней в воде и держал ее голову, Микку тоже было видно ее руки. И руки Марлин были в полном порядке, покрытые, конечно, белесыми прожилками, но без согнутых под неправильным углом суставов и уж конечно без длинных синих ногтей...
  - Проклятье!
  Тело Марлин исчезло, остались только лужицы воды на столе и лужа побольше на полу. Тело Марлин исчезло, потому что это было не настоящее тело Марлин.
  - Хватит скалиться! Кем ты себя вообразил, Сильвером?
  И только тогда Микк понял, что улыбается, улыбается так широко, что даже скулы сводит. Не от злорадства. От облегчения.
  - У тебя совершенно нет фантазии! С тобой невозможно работать!
  - Извини.
  Папа грохотал ящиками стола, искал что-то крайне яростно и крайне непродуктивно.
  - Ладно, - бормотал он, - не хочешь по-хорошему...
  И тогда Микк перестал улыбаться. Это, что ли, только что было по-хорошему?
  - Пока ты не поверишь во все, что вокруг тебя, ты не сдвинешься с мертвой точки. Пока ты не перестанешь считать свою способность галлюцинацией, ты не совладаешь с ней!
  Наконец папа достал из ящика стола упаковку таблеток. Микк прочел название и вздрогнул. Метоксетамин.
  - Ты же не...
  - О да, и еще как, и с удовольствием! И спасибо, что спросил! Сейчас ты выйдешь отсюда, пойдешь в свою комна... свой угол, примешь настоящий галлюциноген и увидишь настоящие галлюцинации. И, может быть, наконец, ты научишься...
  Микк перебил:
  - Извини, но у меня нет ни малейшего желания травить свой юный организм подобным.
  - Извини и ты, у меня нет ни малейшего желания причинять вред Еве, которая подслушивает под дверью, но если у меня не будет других способов влияния на тебя...
  - Понятно. Давай сюда таблетки.
  Еве, которая подслушивала за дверью, Микк не сказал ничего. Ничего не сказал Райни, которая спросила, как все прошло. И даже ничего не сказал Юте, которая крайне неудачно пошутила про противозачаточные таблетки, которые теперь якобы раздают на индивидуальных занятиях, да еще и совсем не тем, кому они могут пригодиться. Хотя последнее далось ему очень нелегко.
  Микк сказал:
  - Уважаемые. Взываю к вашему духу коллективизма. Мое домашнее задание на сегодня - двенадцатичасовой сон, так что соблаговолите не слишком орать.
  - Стартуйте прямо сейчас, шлюшки и мудаки. А то...
  - Спасибо, Антс, но я думаю, всем и так понятно.
  Эрика сказала:
  - Может, мы пока выйдем, чтобы ты заснул?
  - Йаагер, ты сдурела? - сказал Вольмер. - Все ради него одного?
  - Спасибо, Эрика, но будет достаточно, если ты просто перестанешь раздражать слепых.
  Микк забился в угол, завернулся с головой в одеяло из шторы, но в одиночестве себя все равно не почувствовал. Где-то рядом сидела Ева, которая все слышала, и которая, к тому же, делала вид, что все на свете знает. Где-то рядом сидел Карл, малыш Карл, который изо дня в день выглядел все отчаяннее, и говорил все меньше. Где-то рядом сидел Тиит, который стал плохо спать. Где-то рядом сидел Антс, который вообще не спал от боли.
  - Самое время немного забыться, не так ли?
  Чужой голос, обладателю которого не надо было дышать, говорил прямо в голове Микка.
  - Жри таблетку, иначе я прибегну к помощи кого-нибудь из твоих друзей и запихну тебе в глотку пол-упаковки.
  Микк подумал, что анаэробная форма существования не пошла на пользу папиной манере речи, а потом принялся грызть таблетку. Микк был уверен, что не заснет, наоборот, любые диссоциативные вещества по идее должны были вызывать эйфорию, а не сонливость. Но заснул Микк почти сразу.
  Снилась ему суббота, отличная суббота, когда никому не нужно было никуда идти, когда Калигула уже выгулян, а друзья еще не проснулись и не стали навязывать свое общество. Микку снился кофе, который он варил почти полчаса, но который все равно вышел такой же мерзкий, как и все субботние кофе. Снились фишки для скраббла, которые перемешивал папа. Снилась мама, которая сказала, что ничего страшного, просто добавим молока, сахара, специй и может быть даже карамельный сироп, и выйдет отличный кофе. Папа, который снился Микку, сказал, что тогда уже выйдет отличное молоко, отличный сахар и, может быть, даже отличный сироп, но уж никак не кофе.
  И Микк во сне сказал, что не стал бы рисковать. Во сне мама заварила чай и сказала, что фишки ей попались ужасные, и спросила, не хочет ли кто-нибудь поменять одну из ее трех букв 'е' на любую согласную. Папа предложил ей твердый знак, за что получил щелчок по носу. Папа во сне сказал то, что и наяву говорил очень часто, сказал, что они с мамой не умеют достойно проигрывать. Слово, которое Микк во сне стал выкладывать на доске, никак нельзя было собрать из его семи фишек. Слово, которое Микк стал выкладывать на доске, было 'галлюцинация'. Отлично, сказал во сне папа Микка, ты получаешь, а нет, извини, не получаешь, а теряешь еще балл за координацию. Потом Микку приснилось, что он взлетел, и ударился об потолок. И было довольно неприятно, даже как для сна. Потом Микк долго смотрел с потолка вниз, на доску для скраббла, где мама выкладывала слово 'никогда'.
  И папа сказал:
  - Это никогда не прекратится. Никогда, если ты только не поверишь в способности сотен Вольмеров, десятков Сильверов и твоего одного покорного слуги.
  ***
  Антс Алликме, код способности: Разрушение и Искажение Формы, название способности: Распад
  В шесть часов утра, проснувшись от вкуса крови во рту, Антс прошептал:
  - Дорогой Снуп Дог, если только ты в этом мире есть, то, пожалуйста, не мог бы ты сделать так, чтобы сегодня я не умер, и все было нормально, а все, кого я ненавижу просто бы взяли и сдохли. Можно без всего, что я перечислял в прошлый раз. Если ты, конечно, есть, и если ты все можешь.
  Брать Снуп Дога на слабо Антс не переставал, потому что хотя бы одну из его просьб Снуп Дог исполнял всегда. Пока что каждый последующий день Антс переживал. Иногда, чтобы допроситься такой мелочи, приходилось отказываться от всяких прочих бонусов, вроде шанса стать звездой, угнать машину или отсюда выбраться.
  - Спасибо тебе, чувак, - шептал Антс в шесть утра воображаемому внутреннему рэпперу, мерилу всех его поступков. И как только открывал глаза, был спокоен. То есть спокоен он был всегда, кроме как сегодня. Сегодня Антс заорал:
  - Твою мать!
  Слышь, Снуп Дог, когда я говорил, чтобы все было нормально, нормально не подразумевало никого из моих друзей, спящих на потолке, нет?
  - Блин, Антс, что ты орешь как резанный, темно ж еще и... Микк!
  Точнячок, темно еще было, и Микк висел под потолком.
  - Эй, Микк!
  - Микк, кажется, ты заболел!
  - Да, Уку, дебил ты, конечно, у него антигравитацилез!
  Микк перевернулся на другой бок (на потолке) и сказал (с потолка):
  - Отвалите.
  А потом открыл глаза, и Антсу показалось, что вот сейчас он шибанется вниз, но Микк не шибанулся.
  - Какого черта?!
  И то, что Микк заорал, что вообще повысил голос, было даже более странно, чем то, что он висел под потолком. Не то, чтобы Микк не был шумливым дебилом, как все остальные друзья Антса, но шуметь - одно, а орать - совсем другое.
  - То есть, - начал Вольмер, - вы все хотите сказать, что Микк Мадги висит под потолком, а я этого не вижу?
  - И даже чуть больше того, ты этого никогда не увидишь, если будешь на эту тему острить!
  - Малыш Карл, я сам в состоянии защитить свою поруганную гравитационную честь.
  - Только спуститься не в состоянии, - заржал Роланд.
  Вообще-то все всегда ржали, когда с кем-нибудь случались такие вещи. Когда Вольмер ослеп, например, или когда Юта отрастила хвост, как у Тираннозавра Рекса и не заметила. Всякие такие вещи, что слепота, что хвосты, что полеты под потолком стали равноценными, и всем было смешно. Ну, кроме тех, с кем такое случалось.
  - Эй, Микк, а как нам тебя тащить на уроки?
  - Наверное, дождаться попутного ветра, Крисик, - вздохнул Микк.
  А еще Микк закрыл глаза, наверное, поэтому ему удалось облажать Кристиана, даже зависнув под потолком.
  - Зато ты умеешь летать!
  - И теперь в вашем углу будет больше места!
  - Юта, ты достала!
  Райни встала и попыталась до Микка допрыгнуть:
  - А может тебя снять удастся! Слышь, Карл, а от такого можно умереть?
  Карл пожал плечами:
  - Только если упасть, в конце концов, и сильно удариться головой! Можно умереть или стать как Мартец.
  - Слышал! - заржал тогда Антс не потому, что было так уж смешно, а потому, что надо было Микка приободрить. - Доктор сказал - ништяк!
  - Не ништяк, если у меня есть хоть малейшая возможность стать таким, как Март.
  - Слушай, Микк, а если ты теперь висишь под потолком, то я могу встречаться с Райни? Между вами расстояние, и вы никогда...
  - Нет!
  - Нет!
  - Нет!
  - Роланд, блин! Нет!
  Микк под потолком глаза все еще не открыл, и знак это был очень хреновый. Антс знал его с первого класса, и прямо с тогдашнего времени Микку было комфортно только при двух условиях. Он должен был все понимать, и все должны были воспринимать его всерьез. Сейчас Микк висел под потолком, и серьезности положение это ему не придавало, как и устойчивости миру, в котором они все находились.
  - Микк, Микк, а ты передвигаться можешь? - спросила Юта.
  - Нет, это антигравитационный паралич, Вайоминг.
  Как надо действовать, было не очень понятно, поэтому Антс сказал:
  - Слышьте, шлюшки и мудаки.
  - Ты сегодня какой-то грубый, Антс! - сообщил Роланд.
  - Это потому, что я очумел от счастья. Мы сегодня можем опоздать, скажем, короче, что пытались Микка с потолка снять.
  - О, ура!
  - Уку, ты все-таки дебил! Когда я говорил 'мы', я имел в виду нас, а не вас, шлюшки и мудаки. А вам я желаю счастливых первых пятнадцати минут урока, неудачники!
  Рассудил Антс так: если они будут решать, что делать с Микком, при всех - это будет еще большее лузерство и вообще смешно, так что надо было подождать, пока большинство удалится драться за место под душем. Тогда-то они и решат. Ну, хотя бы попробуют.
  - Блин, а на хрена все проснулись тогда?! Вам-то еще спать, а нам вставать скоро!
  - Как на хрена, тут Микк под потолком висит!
  - Обхохочешься, Вольмер!
  - Слепой, ты тоже негрустный вид имеешь!
  Вообще-то слепой Вольмер реально был куда смешнее потому, что слепой Вольмер был левый чувак, а Микк - друг. Микк под потолком держался хорошо, не считая того, что не держался на земле, положил ногу на ногу, и делал вид, что отдыхает. Но Антс-то Микка знал, вот какая была проблема. Микк держал в голове километры занудных формул, факты, цитаты, теории, но ничего реального. Микк ни во что не верил, не верил в дурацкую магию, не верил в дурацкого папочку, не верил в то, что их школа и на самом деле в гребаном нигде. Все его неверие не мешало ему придумать, что школа в гребаном нигде, уметь ставить защиту или вне очереди чесать Антса за ухом, только когда Антс был гиеной, конечно, а не просто так. Тиит как-то сказал по этому поводу, что верить и видеть - разные вещи. Антс тогда сказал, что Тиит дебил, и не то что бы Антс проявил себя качественно по-новому.
  Антс во все происходящее верил, может быть, потому что никогда не интересовался тем, как мир на самом деле устроен. Как по Антсу, так пусть в мире будет что угодно, лишь бы его все это не касалось. Шесть утра, до подъема был еще гребаный час, все сначала ржали и обсуждали, как здорово Микку наверху, но когда Микк сделал вид, что так и заснул, ржать стало особенно не над кем, и кое-то свалил в душ, а кое-кто в страну сновидений. Микк точно только делал вид, потому что едва однокласснички рассосались, он сразу же открыл глаза и заспанным не выглядел. Выглядел он просто хреново.
  - Ушлепский шарф, - сказал Антс.
  - Отлично, теперь в Антса еще и Тиит вселился.
  - Дебил, блин! Ушлепский шарф Крисика!
  - Эй! Охренел?!
  - О, да, это, конечно, все прояснило.
  - Ну, мы привяжем тебе к руке длинный ушлепский шарф Крисика и будем таскать за собой.
  - Как шарик!
  - Ева, блин!
  Кристиан расстаться со своим ушлепским длинным шарфом не желал, он его даже в подушку не позволил зашить, потому что этот шарф, как, впрочем, и почти все его ушлепские шмотки, подарила ему мама. Кристиан достал шарф из-под подушки, прижал к себе:
  - А вот хрен вам! Что тут больше шарфов ни у кого нет?
  - Нет, Крисик, только ты такое чмо! И не жиди его!
  - Кто вам вообще сказал, что я планирую ходить с... А, ну да, я вообще не планирую ходить. С чего вы взяли, что мне нравится эта идея с шарфом все-таки?
  - Кроме того шарф правда ушлепский, - сказала Райни. - На нем есть розовые полоски!
  - Отвали ты, Червь! Это фуксия, а не розовый!
  - Ты тоже! И Червь, и отвали!
  Антс пожал плечами:
  - У вас есть идеи получше?
  Все молчали, даже Микк, что было совсем уж странно. Отобрать у Кристиана шарф оказалось очень сложно. Антс прям чувствовал себя, как человек, который грабит благотворительную организацию, а потом идет убивать сироток и насиловать молоденьких воспитательниц. Или насиловать сироток и убивать стареньких воспитательниц. Кристиан смотрел жалобно, и Антс даже подумал забить на шарф и придумать что-нибудь с одеялом из шторы, но потом решил, что так будет даже более лажово, чем с шарфом.
  - Крисик, ну отдай! С твоим шарфом ничего такого не случится, это ненадолго, и вообще...
  Тут Кристиан Антса весьма больно стукнул.
  - Ты долбанулся, да?! Я ща твой шарф сожгу! И тебя сожгу!
  - Ты же не Мартец!
  - И, к сожалению, не в Треблинке-Два! - добавил Микк с потолка.
  А Кристиан стукнул Антса еще раз.
  - Извини, - тут же сказал Кристиан. - Бери что хочешь, но не шарф!
  - Карл, Тиит, держите его.
  Шарф был завоеван, но победа радости не доставила, теперь Кристиан смотрел на Антса, как на убийцу, и было стыдно. Кристиан наотрез отказался закидывать Микку шарф, и этим пришлось заняться Райни, потому что Черви были самыми высокими из оставшихся на земле.
  - Привяжи к запястью, - напоминала она перед каждым прыжком. - Ну привяжи!
  - Конечно, я бы вряд ли додумался до этого без тебя, Червь.
  Микк еще и очень злился, злился даже сильнее, чем обычно, как, наверное, и любой бы на его месте поступил. Ну, кроме Антса, Антс бы вот веселился. Летать было бы клево. Но мозги Микка были устроены как-то по-другому, особенно если учесть, что мозги Антса были устроены никак. У Антса в черепе, наверное, только завывал ветер, и были всякие приятные мелочи, вроде куриных косточек, монеток и последнего диска Снуп Дога, который и составлял словарный запас Антса. Хотя нет, откуда там взяться монеткам?
  - Вау! - взвизгнула Ева. - Ты такой легкий! Попробуйте его повозить за собой!
  - Потому что я в невесомости, Ева.
  - А почему мы - нет?
  - Даже не хочу знать. Может быть, Уку прав, и тут действительно полно странных магических болезней, вроде антигравитацилеза. Я не изменяю своим привычкам так просто и болею даже в нигде.
  Микк точно знал, почему именно он висит под потолком, но говорить не хотел. Не хотел и не надо, лишь бы резко оттуда не свалился и мозги себе не отшиб.
  - Микк, я повезу тебя на лекцию по Сути!
  Еве вон все нравилось, мало того, что правда выглядело забавно и весело, так она еще и всякие аттракционы обожала, горки там и карусели, и всегда оставалась на еще один кружочек, даже когда остальных уже тошнило. Наверняка, она была бы не прочь с Микком поменяться.
  - Я в восторге.
  - Он включил свой сарказм!
  - И выключил гравитацию!
  Антс пихнул Тиита в бок, зевнул.
  - Прибереги оптимизм, сейчас лекции по объекту.
  - Нет! Только не эта унылость!
  - У вас унылость?! У нас Маргит!
  Ева и Тиит утащили Микка на лекцию по Сути, а Антс и остатки его компании потащились на лекцию по Форме. Они опоздали и шли по пустому коридору, никаких голосов малышни, никаких голосов училок. Вообще ничего, и стало как-то одиноко и уныло. Но только на лекции Антс понял, что такое уныло по-настоящему. Маргит отругала их за опоздание, сказала, что снятие Микка с потолка, к тому же безуспешное, не повод прогуливать уроки, и удивительно, что не назначила дополнительное занятие. Может, в ее облучило добром, и скоро она выплюнет все свои зубы и перья и умрет в муках. Вуху! Облучение добром вообще могло бы спасти мир.
  Облученная добром Маргит говорила:
  - Форма как объект вашей деятельности - это все материальное, напоминаю. Форма это все, что мы видим и ощущаем, Суть же ощутить невозможно.
  Майя подняла руку:
  - Но мы же ощущаем эмоции. А это Суть!
  Антс вот ощущал до хрена скуки, в этом и была суть.
  - Ощутить с точки зрения сенсорных сигналов. Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус и соматосенсорные сигналы, ощущение собственного тела. Вы можете разрушать это, искажать или создавать.
  Кристиан руку не поднял, но спросил:
  - А мы типа такие, простые рабочие парни, а Суть - интеллигенция?
  - Судя по тому, что ты здесь, Зодчий, то да.
  Антс зевнул, положил голову на парту и почти сразу же провалился в тяжелый, но приятный сон, где не было всякой там Сути и прочей Формы, и вообще ничего не было. Разбудила Антса жуткая головная боль.
  - Распад, спать будешь в свободное время.
  - Я думаю, я такой тупой, что должен просто сдохнуть. Мне никогда этого не понять! Я пытался умереть!
  Маргит усилила болевой сигнал, и Антс заткнулся. Лекцию, впрочем, все равно не слушал, потому что она была скучняк. Наверное, Антс слишком долго смеялся над инвалидами, поэтому сюда попал, и теперь его друг продолбал свою гравитацию. Гравитация Антса была при нем, а вот оптимизма было как-то негусто. Хорошо, что Антс не любил размышлять о своей жизни и этим всячески себя огорчать. И вообще размышлять не любил. Спасибо, что тупой. Оставшееся время Антс представлял, как убьет Маргит, фантазии были почти эротические и спасибо, что не встал. В последнее время, закрывая глаза, видел Антс всякое: убийства, смерть, разложение. Пожирание внутренностей, гниющую воду в болоте, жертвоприношения, убийства в состоянии аффекта, убийства ради наживы, разлагающихся животных, увядающие растеньица. Антс подключался ко всему такому, видел, чувствовал и хотел бы поучаствовать. Трансляции пугали, конечно, но не сильно, а уроки зато перестали быть такими скучными.
  После лекции Райни сказала:
  - Ненавижу! Даже больше, чем метод! Даже больше, чем индивидуалки! Ненавижу и все!
  Кристиан ее приобнял, и Антс еще подумал, что смотрелись они вместе все-таки по-дурацки и как настоящие Черви, хотя оба были его друзьями. Но лучше по отдельности.
  - Знаете, чего я подумал. А может можно перестать быть хорошим человеком, если мы все равно все умрем?
  - Карл, ты же не хороший человек.
  - Я лечу людей! А ты убиваешь!
  - Я, - сказал Антс неожиданно даже для себя самого, - еще никого не убил. И не убью.
  - Странно, потому что ты все время обещаешь!
  - Ты еще злишься за шарф?
  Но злым и обиженным Кристиан не выглядел, забыл он свой шарф, потому что сейчас должно было начаться занятие по методу.
  - Слушай, Червь, ну скажи, в чем тут кайф? Мы-то мучаемся!
  Кристиан ответил не сразу:
  - Понимаете, ну это... Это другое. Я создаю, а создавать - приятно. Я, короче, не знаю.
  - Ты гвозди создаешь!
  - Но не просто гвозди. Это полностью мои гвозди. Я не купил их, не сделал из металла, они, эти гвозди совсем мои. Я их создал. Сечете?
  - Ну ты бог, Крисик.
  - А мы лошары какие-то!
  Ну, вообще да, Кристиан отправился на свое Созидание, создавать свои гвозди, а остальные отправились уничтожать и убивать. Лошары, как ни крути.
  Карл сказал:
  - А что если Микк и завтра будет, ну... ну вы поняли?
  Он свихнется.
  - Переживем, - пожал плечами Антс. - В конце концов, Еве понравилось его возить.
  - А вдруг он ее уже убил?
  - Малыш Карл такой оптимист!
  - Да ладно, это я оптимист!
  - Это сарказм, придурок! Я решила использовать сарказм, потому что оргазма у меня все равно никогда не будет!
  - Червь, а разве бабы не...
  И как раз тогда, когда Антс готовился узнать все тайны женского оргазма и организма, пришла Маргит. Сказала, как обычно:
  - Здравствуйте, Разрушение, сегодня мы займемся...
  Бла-бла-бла, какой-то фигней, о которой Антс ничего не хотел знать. Как обычно. Как Антса бесило, что Маргит говорит о них 'Разрушение', как будто все они что-то такое одно, а они ведь нет!
  - Распад!
  Вот достала!
  - Да-да?
  - Какое задание на сегодня?
  - Не знаю, наверное, кого-нибудь убить.
  Маргит стукнула кулаком по их с Райни парте, и они оба вздрогнули. Когти Маргит, черные и стремные, впивались в ее ладонь.
  - Уж поверь мне, Распад, ты будешь первым, кому зададут кого-нибудь убить.
  - Вуху, - сказал Антс без особенного энтузиазма.
  Райни шепнула ему:
  - Что-то у тебя особенно плохое настроение.
  - Да не, я вообще-то всегда такой, когда счастливый. Просто счастье так переполняет меня, что я чувствую пустоту внутри.
  Сегодня они пробовали силы на самой Маргит, и ох, как Антс этого ждал. Полночи вчера пока все болело, перебирал точки, куда можно ударить, и придумывал, как будет действовать. А у доски замер, потому что не смог пробить ее блок.
  - Твою же мать!
  - Распад!
  - Я не вам, у вас же нет матери!
  Пробиться через блок Маргит получилось только у Марта, который подпалил Маргит волосы. Мерле, кажется, ревновала, раньше хвалили всегда ее. А Марту, видимо, даже реальность Хреновины пошла на пользу, такой он был фантастической сволочью.
  Антс шепнул Райни:
  - Уроки по методу - сосут!
  - Все уроки с Маргит сосут!
  - Вообще все магические уроки - сосут!
  - Да все уроки сосут!
  - Школа вообще сосет!
  - Да чего уж там, весь мир сосет!
  - Ваще все миры сосут!
  В теории множественности миров была своя прелесть, теперь Антс выигрывал у Райни в игру 'Как я ненавижу свою жизнь' благодаря добавлению нового пункта после 'Весь мир сосет'.
  Перед тем, как отпустить их, Маргит сказала:
  - Те, кто не сможет пробить мой блок через неделю, потеряют баллы за силу. Понятно?
  Особенно эта новость впечатлила Керту, которая и набрала за все это время ровно один балл за силу. После урока Тиит и Микк, которого Тиит вел за собой на шарфе Кристиана, ждали их, а вот Евы и самого Кристиана не было.
  - Может быть, он покончил с собой, потому что слишком любил этот шарф! И сейчас Ева рыдает над его бездыханным телом и...
  - Ой, Антс, не доводи! Еще и гребаные навыки! И снова Маргит! Да сколько же можно уже!
  Но, видимо, Маргит в их жизни было на сегодня действительно достаточно, потому что в спортзал пришел Лаури.
  - Что, удивлены?
  Вообще да, ни разу еще Лаури не появлялся на занятии по базовым навыкам.
  - Понимаете, сканирование - это наука некоторым образом более тонкая, чем удар и блок, и защита, и скорость и... вся та ерунда, которой вы учились до сих пор.
  Мерле заржала. Лаури Мадги пришел к нам на урок, нет, ну где тут смешно, а?
  А Лаури сказал:
  - В общем-то, я отказываюсь понимать, почему сканирование вам надлежит изучать вместе со всей той ерундой, которую отдел образования пафосно называет базовыми навыками. Сканирование - нечто гораздо большее, чем просто способ оценки силы и координации другой способности, хотя вам и предписывают пока что применять его исключительно так, да еще и только в процессе той суеты, которую кто-то по ошибке назвал боями. Но знаете, что, дети? Плевал я на предписания! Сканирование является важнейшим и фактически единственным способом коммуникаций способностей, поэтому я буду учить вас этим коммуникациям лично. А нет, вру, дети, есть еще один способ, но о нем поговорим позже, когда подрастете. Итак. Почему именно сканирование? Не только потому, что язык - крайне недавнее наше приобретение, но и потому, что ваша настоящая сущность не имеет ничего, даже отдаленно похожего на речевые центры, что, тем не менее, не отменяет необходимости обмена информацией.
  Вот скукота! Микка Лаури как будто не замечал, да и сам Микк висел под потолком с самым непроницаемым видом, и Антс периодически дергал шарф, просто чтобы проверить, как он там.
  - Дети, я требую внимания! В некотором роде сегодня действительно торжественный день: каждый из вас познакомится с настоящим собой. Представьте, что все предыдущие шестнадцать лет вы видели в зеркале чужое отражение, и только сейчас сможете...
  - Нам надо будет просто смотреть в зеркало? - перебила Майя. Потеря должности старосты, Микк сказал, вернула ее на много этапов эволюции назад, вот она уже и преподавателей стала перебивать. Чего доброго, скоро начнет курить и расхаживать без белья. А что, Антс бы не отказался посмотреть.
  - Конечно, нет. Собственно, вам и смотреть нужно будет не глазами, и увидеть вам нужно не способность в человеческом теле, а способность вне человеческого тела.
  - Это как видеть ауру?
  - Не совсем. Больше похоже на рентген. Но вы сейчас сами все поймете, не торопись, подлиза. О, кстати! Чистое Искажение Сути, то, которое витает под потолком, а не в облаках, ты сегодня не работаешь. Во-первых, с такой координацией сканирование для тебя ерунда, а во-вторых, ты малость неудобен для обзора.
  - Нет предела ликованию.
  Но Лаури уже снова не обращал на Микка внимания.
  - Первой будет, допустим, Калейдоскоп. Я буду вызывать вас в произвольном порядке, чтобы вы не успели совладать со своими эмоциями. Все должно быть видно как на ладони. Скажите 'пока-пока' приватности, дети.
  - А что мне надо делать? - голос у Юты был такой, как будто она недавно плакала, но вышла она на середину зала довольно быстро. Правда, теперь она плакала постоянно, и если она не плакала в данный момент, то точно плакала только что, так что никто уже особо за нее не волновался. Привыкли.
  - Ничего, Калейдоскоп, только принять позу поживописнее. Сначала я просканирую вас всех сам, а уж потом вы попробуете поработать друг с другом. Сможет не каждый и уж точно не сразу, поэтому и нужно показать, как сканирование вообще происходит.
  Хрен тебе нужно, а не показать чего-то там. Ты просто хочешь, чтобы мы все это увидели, как тогда, на наказании.
  Лаури щелкнул пальцами, и свет погас, в смысле свет за окном, и Таллин за окном погас тоже, и там снова было только ничто, где ни мертвого голубя, ни еще чего-нибудь долбанутого не плавало.
  - Смотрите, - сказал Лаури Мадги.
  Лаури Мадги не хотел, чтобы они смотрели фильмы ужасов и 'Южный парк', но зато очень хотел, чтобы они посмотрели на своих раздетых до костей одноклассников. Когда девочки, вроде сучки Ванкувер, нажрутся, всех их тянет раздеваться, но, конечно, не настолько. Юта Ильвес перед ними превратилась в скелет, в молочно-белую постройку из костей, но внутри, в клетке ее ребер, в глазницах ее черепа, в ложбинках коленных чашечек переливалось золотистое неровное сияние, то угасало, то разгоралось снова. Это и была Юта Ильвес. Больше, чем ее тело или мозг, это была она сама. И чего уж там, она была симпатичная.
  - Смотрите. Знакомьтесь, это настоящая Калейдоскоп. Мы видим не все, только части ее сущности, остальное растворено в крови, в лимфе, в миелине, спрятано внутри костей и органов, везде. До шестнадцати ваша сущность, для удобства назовем ее сиянием, прячется в человеческом теле полностью, связана с ним неразрывно, и увидеть ее даже с помощью сканирования невозможно. Но чем старше вы будете становиться, тем свободнее, чаще и безболезненнее ваше сияние станет покидать ваше тело. Пока мы можем увидеть только некоторые неровности, то, что в человеческое тело не поместилось. А если сейчас попытаться вытащить все сияние Калейдоскопа наружу, боюсь, скорее всего, мы ее потеряем.
  - Эй! - золотое сияние забилось о кости Юты, замигало заполошно и часто-часто, как сломанный светофор.
  - Спокойствие, девочка, никто и не собирается проверять. Мы просто смотрим. Обратите внимание, на то, что делает сияние Калейдоскопа, когда она злится и паникует.
  - Гаснет?
  - Удивительно верно подмечено, Ускоритель! Ты такой наблюдательный! Сияние прячется вглубь тела, но прятаться ему осталось недолго. Если Калейдоскоп переживет этот год, то сможет смело раздавать своим сиянием оплеухи и тумаки. А если будет хорошо учиться, то еще и удары, и блоки и как их там, прорывы, да?
  - Ты что, хочешь сказать, что цветовая волна еще и материальна? - спросил Микк с потолка, и даже оттуда ухитрился вместить в свой вопрос весь скепсис Вселенной. Но Лаури его снова проигнорировал.
  - Такой цвет, как у Калейдоскопа - признак Искажения. Частые всполохи - признак плохой координации, яркость сияния - признак неплохой силы. Это понятно?
  Мерле кивнула, и Лаури продолжил. Антсу было непонятно, но еще и пофиг.
  - Сила и координация - это не только абстрактные понятия, за которые вы получаете оценки. Они вполне материальны и даже иногда осязаемы. Сто балльная шкала условна, и в случае силы сто баллов означает идеально яркое сияние, которое вы скоро увидите у Зодчего, а в случае координации - идеально ровное сияние, которое вы не увидите, потому что кое-кто прогуливает уроки под потолком. Оценивать силу и координацию с помощью сканирования нужно не только для того, чтобы поучаствовать в драке, или сбежать, а еще и для того, например, чтобы понять, привлекателен ли ваш собеседник.
  - И как Ванкувер вам? Ничего такая?
  - Ну хватит! - сияние Юты уже не просто испуганно билось о кости, оно почти полностью спряталось внутрь и только подмигивало золотистыми искорками. Как гребаные волшебные светлячки.
  - Как видите, это было проявление смущения. И совершенно зря, потому что Калейдоскоп по нашим меркам не просто ничего такая, а очень даже хороша. Львиную долю привлекательности способности определяет ее сила. Градация примерно такая: способности с девяноста баллами силы и выше - редкостные красавицы и красавцы, способности с баллами от шестидесяти до девяноста - крайне привлекательные, способности с баллами от сорока до шестидесяти - умеренно приятные, а вот тем, чьи баллы ниже могу выразить свои соболезнования. Вы, как бы это помягче сказать, не располагаете к себе.
  Ева зашептала, и сказать, что голос ее звучит сердито, было ничего не сказать:
  - Крисик, ты значит, красавец, а я просто умеренно приятная?
  - Извиняюсь! Я ничего такого не хотел!
  - Тише, Зодчий, Наполнение! Красота, все же, понятие субъективное, кому-то и высокая координация мила, а кому-то и способность с тридцатью баллами силы в Дополнение годится. Займемся определением Формы и Сути. Суть свободнее распространяется между костями и вдоль костей, а вот Форма чаще всего располагается компактнее. Грудная клетка, череп, позвоночный столб. Природа Формы такова, что она всегда тянется заполнить что-то. Ну, и, конечно...
  Звучало точно так, как на парах по анатомии в медицинском университете, о которых мать Антса рассказывала ему. Как только Антс вспомнил о том, что ему рассказывала мама, он машинально приготовился к боли, но боль не пришла. Наказание длилось неделю, как Лаури и обещал, и боль Антса была именно той, что возникала у него, когда он пытался или думал, что пытается, применять свою способность. Из чистого упрямства Антс еще думал о маме всю ту неделю, и думал после, но все равно теперь всякий раз стремался, и каждая его мысль о маме была короче предыдущей.
  Ну и ладно! Не больно-то и хотелось!
  Скелет Юты Ильвес, разукрашенный огоньками, как рождественскими гирляндами, упер руки в боки и сказал:
  - Все!
  - Ладно, ты меня уговорила. Наполнение, иди-ка сюда!
  Ева даже скелетом, как для Антса, была очень симпатичным, тонкие и узкие косточки, и... Гребаное готическое очарование смерти было как-то не очень в тему, и раньше Антс за собой такого не замечал. Маленький некрофил! Сияние вокруг тоненьких и узеньких косточек Евы появилось не сразу, и было оно синим, как небо или море потому, что переливалось от яркого-яркого до почти белого, как на старых джинсах, а еще казалось куда как более пушистым и горело ровнее. И, как для Антса, было оно куда как более симпатичным. Сразу захотелось его погладить.
  - Видите, да? Это Суть. Распад мысленно сравнил вид Сути с пушистостью, сравнение грубое и глупое, но так вы действительно лучше запомните. К тому же, вы обратили внимание, что сияние Наполнения долго не появлялось? Дело не в том, что я разучился сканировать, а в том, что интроверсия - свойство не только людей. Все мы отличаемся разным уровнем коммуникабельности. Разрыв!
  - А почему вы только баб вызываете?! Это принципиально?
  - Нет, Разрыв, просто мне больше нравятся девушки.
  Скелет Райни сложил руки на груди, потом скелету Райни это надоело, и он стал постукивать костяшками пальцев. Сияние внутри Райни появилось почти сразу и было ярким, красно-оранжевым. Вот бы посмотреть на Мерле, она-то, наверное, черно-розовая и изнутри.
  - Как видите, и оттенок, и расположение сияния в костях у каждой способности индивидуальный.
  И тут то, что вилось вокруг ключиц Райни, и вокруг черепа Райни, и вокруг позвоночника Райни, взметнулось и понеслось к Лаури. Офигеть, офигеть, оно либо нападало, либо...
  Лаури засмеялся:
  - Спасибо, Разрыв, крайне приятно, крайне неожиданно и крайне невоспитанно.
  Да, оно, блин, щипалось и заигрывало! Наверное, черно-розовое сияние Мерле сейчас рыдало где-нибудь в обидном углу ее тазовых костей.
  - А что я сделала? Я ничего...
  - Разрыв, возвращайся место и сияние свое забери с собой. Вот, теперь, так как девочки-Контроля у нас нет, но есть пират-Контроль, с ним мне и придется работать. Контроль очень трудноопределим, их сияние обычно страдает легкой формой социофобии. Посмотрите.
  Скелет Сильвера, нормальный такой скелет, как из кабинета биологии, нормально так стоял, как в кабинете биологии. А вот сияние внутри этого скелета было едва различимым, чуть-чуть переливалось, да и все.
  - Видите. Контроль почти прозрачный. Ну, то есть, конечно же, настолько прозрачный, насколько прозрачны бриллианты, у сияния Контроля есть своя особая красота. А теперь смотрите, что будет. Распад, Замедлитель, Ускоритель, Разрыв. Ну же, подойдите сюда и встаньте рядом с Контролем Формы.
  Они подошли, и как только оказались поближе, Сильвер засиял красно-оранжевым, алым, багряным и таким... ну баклажанным что ли.
  - Видите. Вот в чем сложность. Они мимикрируют. Как хамелеоны, прости, Хамелеон. И, наконец, смешанный метод. Один вы уже видите перед собой, это Распад, к багряному сиянию примешиваются золотистые всполохи.
  - Я не вижу!
  - Неудивительно, Ось.
  - Ну, он как флаг Гриффиндора!
  - Правильно, Заменитель, вот такой, только разве что не полосатый! Теперь давайте посмотрим еще, допустим, на Функцию Случайного Выбора.
  Меелис вышел, и Хреновина вышла за ним. Меелис мерцал очень тускло, сине-золотым, а вот Хреновина рядом переливалась всеми цветами радуги, пританцовывала и вообще вся была как сельская дискотека. Наверное, Ингмар испытал чувство легкой ностальгии, если, конечно, еще чего-нибудь мог испытывать.
  - Плохо, Функция Случайного Выбора, ты слабеешь.
  А вот Хреновина слабой не выглядела.
  Лаури Мадги в конечном итоге вызвал всех, еще чего-то объяснил, но Антс ничего не запомнил. Потом разбил их на пары и велел не терять оптимизма и пытаться сканировать. Антса поставили в пару с Майей, вроде как им должно было быть легче, потому что у них обоих были смешанные методы одинакового значения, но легче не было. Антс только искры какие-то увидел, но это могло быть и у него в глазах от злости или потому, что все его достало. Пару раз у него такие вещи случались, а еще пару раз он видел галлюцинации от боли. Может быть, еще Антсу просто было не очень удобно потому, что приходилось держать шарф, к которому был привязан Микк.
  В конце урока Лаури спросил:
  - Ну что? Есть у вас вопросы?
  И, естественно, Майя подняла руку:
  - Но раньше вы говорили, что эти штуки... мы, мы невидимые.
  - Вы и были невидимыми, пока не выросли. И остались невидимыми для живых существ.
  - Слушайте, вот у нас внутри какое-то сияние, а у людей что? - спросила Мерле.
  - Подлиза, хватит уже интересоваться людьми, или я буду думать, что ты совсем уж извращенка, - улыбнулся Лаури. А потом ответил серьезно: - У людей внутри ничего нет. Они пусты.
  Почти все из зала уже вышли, а Мерле все не унималась:
  - А свое сияние вы нам не покажете?
  - Нет, маленькая навязчивая извращенка! И свое держи подальше от моего! Ты что, не слышала про градацию привлекательности? Ты что, до сих пор не определила свое незавидное место в ней?!
  Анст закрыл дверь зала, предоставив чувакам самим разбираться между собой, и сказал:
  - Ну, я Микка выгуляю, а то, что ему в классе, как в клетке! Пускай уж полетает!
  Микк резко дернул шарф.
  - Это тебе за Белоснежку! - заржал Антс.
  - Я тебе кличку дал. А ты еще издеваешься, да?
  Третий этаж был самым лучшим местом, если не считать реальность Хреновины, там не было Лаури, и после занятий по методу класс физики пустовал, ну и еще там не было боевых роботов из Словакии, как в реальности Хреновины, что тоже немаловажно. Перед бывшим кабинетом завуча, Антс улегся на пол и шарф отпустил. Во-первых, так не приходилось постоянно запрокидывать голову, чтобы с Микком поговорить, а во-вторых, это значило, что говорят они как бы на равных, только Антс лежал на полу, а Микк на потолке.
  - Ну и как ты? - спросил Антс.
  - А как ты думаешь? Я непонятно где, моя гравитация, видимо, за пределами досягаемости, мой отец непонятно кто, и очень повезет, если все-таки непонятно кто, а не непонятно что. Я сам тоже непонятно что и двоечник по непонятно каким предметам. А еще я, оказывается, не располагаю к себе и волшебный урод! Даже Уку теперь красивее, чем я!
  - Да ладно, он и был красивее! Лопоухие очкарики такие вдувабельные!
  - А да, и я забыл, как я мог. Впрочем, что вообще происходит мне тоже как-то не очень понятно. Как думаешь, как я?
  Антс засмеялся:
  - В растерянности?
  - И еще я лежу на потолке. Надо было просто с этого начать.
  - Тогда хреново.
  И Микк спросил:
  - Что теперь делать?
  Что ему делать, что им делать? А Антс не знал, что ответить.
  - Не знаю, как-то баянно было бы ответить, что нельзя терять надежду, да?
  - И до тошноты оптимистично.
  - А я ваще оптимист. До сих пор не теряю надежды однажды проснуться и понять, что не хочу взять бензопилу, выйти на улицу и начать убивать случайных людей.
  - Никогда не смешно, а сегодня особенно. Я думаю, что чувство юмора как-то связано с положением тела в пространстве.
  - Слушай, я ваще-то подумал, а давай после того, как Сильвер сходит на свое индивидуальное, мы его схватим, и пусть сидит с тобой, пока ты не почувствуешь твердь под ногами, а? Типа того со мной же сработало, чего бы и с тобой не сработать!
  - Ты превратился сам. Сильвер, конечно, пират, но не думаю, что он так крут, чтобы управляться с фокусами моего отца.
  - Ну чо будет такого ужасного, если мы хотя бы попробуем?
  - Не хочу я пробовать!
  Микк ненавидел ошибаться, попадать в трудности, нуждаться в помощи. И уж тем более он ненавидел, когда его ошибки поправляли, из трудностей его вытаскивали, а помощь ему оказывали.
  - А чего ты хочешь?
  - Спуститься с потолка, почитать хоть что-нибудь, кроме 'Введения в молекулярную биологию'. Получить пятерку в качестве школьного эквивалента признания моего интеллектуального преимущества над всем миром, а еще побить Куню, послушать музыку, пересмотреть 'Райское озеро' и сожрать целый багет, знаешь, такой с хрустящей корочкой.
  - М, да, хлебушек - это тема! А чтобы мы все сдохли?
  - Особенно.
  И оба они знали, что на самом деле, по-настоящему искренне Микк хочет только двух вещей. Получить свою гравитацию на место и домой. Антс в желаниях был до хрена скромнее, ему просто хотелось домой.
  - Как думаешь, а какая выборка?
  - А я знаю, что такое выборка? Интеллект для зануд.
  - Почему именно мы?
  - Дерьмо случается, - Антс пожал плечами. На полу лежать было холодно, а уж на потолке, наверное, тем более. - Поплыли, чувак, книжек тебе достанем.
  - Выломаем дверь?
  - Шлюшки и мудаки должны быть хоть чем-то полезны нормальным людям, вроде нас семерых. Когда я говорю 'вроде нас семерых', я имею в виду себя и шесть моих умственно отсталых личностей, а не своих друзяшек. Ха! Потому что у меня нет друзяшек!
  - Странно, что я с тобой вообще общаюсь, да?
  - А если у тебя не получится их уговорить, то я их заставлю. Не люблю людей, чо. Люблю только рэпчик и антидепрессанты.
  - Ты ни одного не пробовал.
  - А я и не говорил, что это взаимная любовь.
  Ни Антс, ни Микк не улыбались, потому что в последнее время улыбаться приходилось почти всегда, чтобы Черви, Карл и Тиит не впадали в унылость. На третий день Черви спросили, что с ними такое, и Микк ответил, что это тризм челюсти.
  В классе математики Антс сказал:
  - Привет, шлюшки и мудаки!
  - Ты когда-нибудь будешь к нам по-другому обращаться?
  - Президент к вам по-другому обратится под Новый Год, чмота. Слушайте сюда.
  Микк пожал плечами на потолке:
  - Прошу прощения, я не смог его остановить. Не гарантирую, что смогу и в случае, если вы откажетесь мне помочь. Но до этого не дойдет, потому что я уверен, что вы не оставите меня одного в столь трудный час. Особенно это касается Вольмера, Сильвера, Эрики, и всеми уважаемой, но малощетинковой и кольчатой леди.
  - Это я, что ли?
  - Да, Червь, это ты на языке биологии.
  - А я леди?
  - Я делал упор на то, что ты малощетинковая и кольчатая.
  - А если я тоже хочу?
  - Роланд, извини, но проблема в том, что ты немного, как бы тебе так сказать... Бесполезный.
  - Так что от нас надо-то?
  Антс пожал плечами:
  - Ограбить библиотеку.
  - Не слушайте его, он на все смотрит через призму просмотренных в детстве 'Двенадцати друзей Оушена'.
  - А что сделать-то надо будет?
  - Уничтожить, удалить или снять с петель дверь, ведущую в библиотеку.
  - А я слепой, я не могу пользоваться телекинезом!
  - Точно, совсем забыл, тогда Вольмера я прошу не беспокоиться, подвиги больше не для тебя, для тебя только парковка для инвалидов, а Сильвера прошу запастись терпением.
  - Ну, вообще-то теликинез у меня какой-то левый, у Вольмера лучше. Я просто возвращаю вещи на свои места, когда Вольмер их перемещает.
  - Нормальный у тебя телекинез. Ну, так вы согласны?
  - Да!
  - Червь, твой ответ был предсказуем.
  Практически все кабинеты были открыты, а вот библиотека закрыта наглухо. Ни Маргит, ни Лаури не знали или делали вид, что не знают, где ключ. Антс и Кристиан пытались выломать дверь, но после того, как Кристиан отшиб себе свой божественный большой палец на ноге попытки пришлось прекратить. Во избежание травм среди крипотных божков. Сейчас они снова стояли у двери библиотеки, и Антс сказал:
  - Отлично, дверь. Вот мы и встретились снова!
  Только теперь Антс был сильнее, сосредоточеннее и... И таким же лузером, как в прошлую их встречу. Древесина даже не почернела, хотя линолеум на полу уже лопнул и пошел пузырями.
  - Да она ваще заколдованная!
  Микк, который разлегся на потолке, сказал:
  - Или ты пытаешься оправдать свою бездарность.
  - Подожди! Я попробую! И ты меня поцелуешь, если я снесу эту чертову дверь!
  - Червь, если бы я не был уверен в твоем провале, я бы не согласился.
  Червь пыталась пробить дверь особенно активно, закончилось тем, что она взорвала ручку.
  Микк сказал:
  - Не впечатлен.
  - Зато теперь в дырку можно увидеть книжки!
  - То-то мне из-под люстры еще не все видно.
  - С-сейчас я попробую. Главное не удалить саму библиотеку.
  Антс ожидал, что Микк скажет что-то вроде: лучше удали всех моих друзей, но Микк ничего не сказал. Наверное, Эрика ему все-таки нравилась. Ну, или он, во всяком случае, не хотел ее немедленной и мучительной смерти. Антс ненавидел весь мир, потому что был очень ограниченный. Микк же много читал и много наблюдал, он знал, кого именно нужно ненавидеть. Микк ненавидел хипстеров, тупых людей, людей, которые работают в забегаловках, безработных, не говорящих по-русски, не говорящих по-эстонски, людей без склонности к изучению языков, немых, всяких разных. Микк умел дифференцировать понятия, а Антс даже не запомнил, как это пишется.
  Дверь Эрика не удалила, зато едва не удалила Антс.
  - Сильвера удали, блин!
  - А что я-то?
  - Не люблю пиратов! Эти сволочи ваще достали! В Сомали теперь не поедешь, а я хотел, всегда хотел!
  Вообще никого не люблю. Даже тебя сегодня не люблю, Снуп Дог.
  - Ладно, ладно, у всех бывают неудачи!
  Райни взвизгнула:
  - Какой ты теперь-то терпимый стал!
  - Нахождение между небом и землей учит, прежде всего, терпению.
  - Извините, я с-случайно, может еще раз попробовать?
  - Да Хреновина лучше попробует!
  - Антс, успокойся уже. Не удалила же тебя Эрика! Нечего было рядом с дверью ошиваться. Сильвер, давай, вперед! Будь мужчиной, Сильвер. Дамы и животные не смогли, вся надежда только на тебя.
  Антс рявкнул:
  - Тебе повезло, что я не могу до тебя дотянуться!
  - Потому что ростом не очень вышел.
  Сильверу дверь с петель снять не удалось, если честно, ему вообще ничего не удалось. К заторможенному чуваку, умеющему часами смотреть в потолок, они так и не привыкли, и было так здорово узнавать иногда Сильвера старого, Сильвера-пирата и во всех отношениях нормального парня.
  И Сильвер сказал:
  - Я думаю, что это естественное состояние библиотеки. Может, там чего-то такое, чего открывать нельзя?
  - Да, Сильвер, знания.
  - Нет, ну правда. Не может же она быть закрыта просто так.
  Сильвер был дебил. Если это была школа, где царствует Лаури Мадги, то просто так в ней могло быть что угодно, и что угодно могло быть просто так. Закончилось все тем, что Сильвер и Антс снова пытались выломать дверь старым добрым человеческим способом, то есть - ногами. Что тоже не получилось, но было хотя бы куда веселее. Райни, которую выламывать дверь ногами не пустили, хотя она и просилась, потом рассказывала об этом остальным:
  - Они были как настоящие мужики из фильмов, только лошары! Потому что ничего выломать не смогли.
  Книжек было не достать. Микк так и не спустился на землю ни к девяти, ни к одиннадцати часам вечера. В полдвенадцатого Карл сказал:
  - Может к тебе чего-нибудь тяжелое привязать?
  - Куню, блин!
  - Не привязывайте! Завтра я буду возить его целый день, - протянула Ева, и было видно, что она об этом мечтает. А и ладно, радостей у них было не особенно много. И еще Ева сказала:
  - Чуваки, я вас всех люблю. Даже тех, кто под потолком.
  Антс пожал плечами:
  - Меня сейчас стошнит подростковым цинизмом. И бабочками.
  - Меня только бабочками, я не циничный. Кроме того, я просто люблю есть.
  - Обожаю Карла!
  - Крисик, ты какой-то гей!
  - Ты какое-то чмо!
  - Ты....
  Тиит вздохнул, зарылся в одеяло:
  - Слушайте, я интроверт, мне с вами тяжело.
  - Ага, - сказал Микк. - На стенку хочется лезть. Знакомая ситуация. Завтра можешь проснуться на моем месте.
  - Ты не интроверт! Ты просто притворяешься!
  - Все, мужики и Ева, - пожала плечами Райни. - Будем спать. Завтра предстоит тяжелый день.
  Карл зевнул:
  - Лучше бы день не предстоял.
  - Ни тяжелый, ни вообще никакой.
  Говорили они тихо, потому что засыпали в классе обычно последними. А самым-самым последним засыпал Антс, потому что все так болело, но в какой-то момент все равно становилось хорошо и легко. Раньше ближе к четырем утра, теперь ближе к двум часам ночи. Это был прогресс, как он есть. Сегодня в полночь с хвостиком, судя по формальному времени, когда все уже спали, даже Микк на потолке, к ним прокралась Хреновина. Антс подумал что надо ей подзатыльник дать, пока всех не перебудила, но Хреновина не перебудила. Она улыбнулась, и было как-то жутковато, а потом шепнула Антсу:
  - Это подарок, гиеночка. Сюрприз.
  И положила под подушку Микка, на которой он больше не спал, небольшую стопку книжек.
  - Это что, 'Сумерки'?! И 'Голодные игры'? Ты знаешь, что он с тобой сделает?
  Но Хреновина только снова улыбнулась и приложила палец к губам.
  - Спокойной ночи, гиеночка, и всяких приятных снов.
  Наверное, Хреновина была мазохисткой.
  ***
  Куннар Реэде, код способности: Искажение Сути, общий профиль без специализации
  Раньше Куннар учился через силу, да и то, в основном перед контрольными. Теперь все у него шло легко и лучше, чем у многих. Куннар научился ставить блок, который не могла пробить половина его одноклассников, а иногда и сама Маргит. Научился ставить защиту так, что даже Лаури Мадги не сразу мог его обнаружить, а баллы Куннара за силу прибавлялись пусть и по одному, но почти каждый день. Затея с баллами Куннару особенно нравилась. На доске так и осталась старая, нарисованная Маргит схема, и осталось все, что приписал к ней Микк Мадги. Только теперь там еще и появились названия их способностей, и их баллы. Баллы менялись ежедневно, так что каждый мог видеть, насколько он приблизился или отдалился от шанса выжить.
  Куннар получил проходной балл еще на вступительном, но останавливаться не собирался. Понял, наконец, что заставляло прежних отличников в прежнем мире учиться все лучше, узнавать все больше и конкурировать друг с другом. Был какой-то особый неописуемый кайф в том, чтобы узнавать все больше, делать что-то все лучше, и видеть, как отстают от тебя остальные. Кайф этот был Кунару Реэде в новинку, а оттого особенно приятен.
  Стоило ли говорить, что после всех прочих достижений, Куннару не составило большого труда приучить себя не просыпаться, когда на него наступали. Но когда по нему буквально прыгали, не проснуться было невозможно, как бы высока ни была его координация, и как бы ни росли его баллы за силу.
  - Люди, - по привычке отозвался Куннар, хотя ни один, из его одноклассников уже не смог бы с уверенностью откликаться на это обращение, - люди, вы что, совсем обалдели?
  - И ты, Брут? - сказала Хреновина.
  Вот, значит, кто тут скакал.
  - Тише, Хреновина, мы вообще-то спим, - сообщила Юта.
  Как бы ни была высока координация Куннара, и какие бы он не делал успехи в методе и навыках, в темноте Куннар видеть еще не научился. Что-то там, в темноте шевелилось, но понять, Хреновина это или кто-то еще, Куннар не мог. А сканировать Хреновину почему-то не получалось. Остальных - получалось, но разноцветных сияний вокруг было слишком много, от них кружилась голова.
  - Ванкувер! Ты спишь или визжишь, курица тупая, определись!
  - Тише, Алликме.
  - Цып-цып, гиена!
  - Заруби себе на носу, Хреновина, я никогда не отдам свою почку тому, кто будит меня среди ночи, да еще и беспричинно.
  - А я причинно! А я еще как причинно! - обиженно протянула Хреновина.
  Потом что-то щелкнуло, и на мгновенье Куннару показалось, что Хреновина его ослепила. Правда, до него быстро дошло, что нет, это она просто фонарик включила. Стало немного стыдно. Хреновина прижала фонарик к груди, подсветила себе лицо, и Куннар подумал: сейчас она расскажет страшилку. А потом подумал: да чего уж там, Хреновина и сама - страшилка. На ее лице (лице Меелиса) залегли странные, какие-то слишком темные тени, превращая его (лицо Меелиса) в стремную маску.
  - Минутку внимания. Нет, лучше две. А то и целый час.
  Как будто кто-то собирался шушукаться и болтать. Тихо стало так, как не было еще ни на одном уроке: ни в самом обычном Таллине, ни в нигде. Все замерли, в темноте, Куннар слышал только собственное частое, прерывистое дыхание.
  И, конечно же, Хреновину.
  - Дорогие мои! Сладенькие! И ты, Роланд! За два месяца мы с вами успели подружиться, а с некоторыми, - Хреновина перевела луч фонарика на Тиита, - с некоторыми обзавестись и более тесными отношениями. И это было по-настоящему! И это бесценно! Бесценнее только шмотки с семидесяти процентной распродажи, да, Юта?
  Юта неуверенно засмеялась, но быстро смолкла. Каким-то удивительным образом каждый из них понимал, что сейчас время говорить только Хреновине. И что, вполне возможно, попытка заткнуть ее будет стоить жизни.
  - Конечно, мне, скромной и честной девушке, нечем отплатить вам за все эти бесценные чувства, - видимо, Хреновина хотела смущенно потупиться, но вместо этого свела глаза к переносице, а губы вытянула, как утка. - Но я все-таки попробую! Ну-ка, кто ответит, что в мире самое дорогое? Крисик?
  - А чего я?
  - Ну Крисик! Ну скажи тете!
  - Э... ну, это, ну... дружба?
  - Сойдет. Но можно было и получше придумать. Роланд?
  - Это что, контрольный опрос?
  - Лучше бы тебе ответить, рыцарь!
  - Окей! Любовь!
  - Ну ты и рыцарь, рыцарь! Микк?
  Микк Мадги сказал с потолка:
  - Очевидно: знания.
  - Бинго! - рассмеялась Хреновина, и Куннар вздрогнул. Только сейчас, пока Хреновина водила фонариком туда-сюда, Куннар рассмотрел, что она держит за плечи Меелиса. А вот ноги Меелиса, похоже, не держали, его трясло, а лицо у него перекосилось, как после неудачного похода к зубному. - Знания, сладкие, и ты, Роланд, вот что я вам сегодня подарю. Хотя, на самом деле, лично я считаю, что самое ценное в мире - это предсердия и канапе. Канапе с предсердиями, предсердия с канапе! Но их рецепт - слишком тайная тайна, которой я с вами, сладкие, какими бы вы сладкими не были, поделиться не смогу. Секрет мироздания! Лучше я расскажу вам, что с вами всеми будет.
  Хреновина не была злой, и никогда не делала Куннару ничего плохого, по крайней мере, специально, так что Куннар не понимал, почему же он так сильно испугался. И не он один. Кто-то из девочек вскрикнул:
  - Нет!
  - О, да! О, еще! Да, детка! И даже не пытайся сопротивляться! Во-первых, до экзамена не доживут трое! Во-вторых, экзамен не сдадут еще трое! А в-третьих, я бы хотела сказать, что три пташки уже вылетели из гнезда, потому что три мое любимое число! Но у нас пташка только одна, зато у нас есть еще один ненасытный монстр и один ненасытный садист! Последний, правда, сошел бы и за двоих, если бы скинул пару кило!
  А потом Хреновина отшвырнула фонарик, судя по звуку удара и айканью, он угодил кому-то в лоб, и вцепилась в Меелиса.
  - Не отдавайте им меня! Спасите!
  И Куннар вдруг понял, что не узнает, чей это голос, Хреновины или Меелиса. И уж точно не различает в темноте, где кто из них. Кто-то из них сказал:
  - А теперь краткие, очень краткие персональные прогнозы для троих моих любимчиков! А нет, не троих, пятерых, пять - мое новое любимое число! Ева, подруга, мой тебе совет: остерегайся лишний раз раздеваться! Всякий раз, когда тебе захочется раздеться, сначала подумай хорошенько, а надо ли, а уж потом снимай одежду.
  Никто, даже Юта, не засмеялся.
  - Теперь Ингмар. Ты покорил мое феерическое сердце своими йодлями. Так что, пожалуйста, выполни желание женщины, которое, как известно, закон. Ингмар, не дружи с городскими. И уж тем более, сладенький, не ссорься с городскими. Мерле, мы с тобой не особо большие подруги, наверное, потому, что никто не может стать твоей большой подругой, ха! Потому что это невозможно! Потому что это как запихнуть слона в микроволновку! Вы знаете, сколько слонов помещается в микроволновку? Смотря, как нарезать! Так вот, Мерле, мне понравилось, как ты пела. Поэтому у меня для тебя две новости: плохая и еще хуже. С какой начинать? Все равно? Тогда плохая: ты никогда не заведешь крипотят с Лаури Мадги! Потому что у него уже есть один крипотенок, и больше он не хочет, даже от крипоты Анджелины Джоли. Еще хуже: тебе еще и предстоит жить с этим, Мерле. Мерле, ты выживешь!
  - Ну, э... спасибо, - сказала Мерле.
  - И, наконец, как говорят зануды и джентльмены, 'the last but not the least'! Тиит, Карл! Даже не знаю, как вам сказать. Одного из вас я полюбила всем своим феерическим сердцем, и еще парой-тройкой других органов, второй - мой лучший друг в радости и в горе, в мюзиклах и в прозе, и во веки веков, аминь, как сказала бы покойная Марлин Ласс. Даже и не знаю, говорить ли...
  - Говори! - рявкнул Тиит.
  - Пожалуйста, не надо, - еле слышно сказал Карл.
  Странно было, подумал Куннар, они как будто голосами поменялись, обычно Тиит говорил мягко, а Карл... Додумать мысль Куннар не успел, в классе вдруг сам по себе включился свет, все запищали, зажмурились и услышали голос Маргит:
  - Дети, отойдите от двери!
  - Ах, - сказала Хреновина, - какая бесцеремонность! К чему такая спешка? Я же прощаюсь, а не блох ловлю!
  В тишине шепот Уку прозвучал почти как крик:
  - Она сказала 'прощается'?
  - Нет, блин, упырь, я тут танцую джигу!
  Куннар не разобрал, кто именно, Хреновина или Меелис, задергался и наступил ему на ногу. На свету глаза слезились, сложно было рассмотреть, что происходит. Возможно, это было и к лучшему. Куннар не понимал, что именно его пугает в Хреновине, но зато вдруг понял отлично, что не хотел быть сейчас к ней так близко. Аккуратно, стараясь и внимания ее не привлекать, и глаз с нее не спускать, Куннар пополз назад. Дверь в класс дергалась, выгибалась, как будто была не из дерева, а из ткани, наверное, Маргит пыталась ее выбить, но безуспешно. Хреновина дергалась, выгибалась, как будто была не из костей и мяса, а из пластилина, наверное, пыталась танцевать джигу, но безуспешно. Куннар перестал ползти только, когда уперся в ноги Марта. И только тогда понял, что Меелиса в комнате уже не хватает. Ну, или Хреновины.
  Так или иначе, а в центре комнаты был только кто-то один из них, и кому-то этому было очень неважно.
  - Слышь, Карл, - сказал Антс, - у него чо, волшебная эпилепсия?
  - Я не знаю. Но я попробую проверить!
  И тогда Кристиан сказал голосом Лаури Мадги:
  - Оставайся на месте, Иммуномодулятор. Все, все, слышали, оставайтесь на местах, не смейте даже приближаться к нему.
  Куннар так и не понял, почему началась паника: говорил Лаури вроде вполне логичные вещи, и вроде как говорил спокойно, но только большая часть десятого 'Б' все равно подскочила и ломанулась кто куда, а в основном к двери. Червь надрывалась, что надо снять Микка с потолка, Роланд распихивал всех, до кого дотягивался, Юта визжала, кто-то плакал, Майя забилась в самый дальний угол и тряслась там, Вольмер, естественно, упал, и тут же на него сверху упали Ингмар и Эрика.
  Маргит увещевала всех отойти от двери, и Кристиан голосом Лаури Мадги увещевал всех тоже, а еще ругал идиотами. Но что толку? Внутрь хотели только они двое, а наружу - все остальные. С Меелисом, или Хреновиной, или кем там оно теперь было, творилось что-то страшное. Больше всего Меелис или Хреновина сейчас напоминали гигантский кусок пластилина, из которого кто-то невидимый пытается вылепить что-то ужасное. Почему-то Куннар вспомнил самый первый урок, когда в одном из своих монологов Лаури Мадги сравнил способности с кусочками пластилина. Что же сейчас происходило с Меелисом Отт и его способностью?
  Все галдели, орали и плакали, но почему-то даже в этом бедламе Куннар различал, как Меелис скулит от боли. И Куннар был уверен, что скулит именно Меелис, а не Хреновина. И звук этот был страшнее всего, что творилось с телом Меелиса. В довершение всех бед сначала на Куннара, единственного, кто оставался на своем месте, как и сказал Лаури, обрушились слепой Вольмер и Уку, пытавшийся слепого Вольмера протащить к двери. А потом, потом на них троих обрушился с потолка Микк Мадги, предварительно проорав зачем-то, что сейчас готов поверить во что угодно. Куннар мог поклясться, что слышал (не видел, конечно, потому что его придавило тремя людьми), как Меелис одновременно и скулит, и заразительно, как Хреновина, смеется.
  - Кажется, я умер, - сказал Уку.
  - Кажется, умерло мое чувство собственного достоинства, - сказал Микк и не без труда встал на ноги.
  А Куннар подумал, что наверняка, вовремя поставленная им защита спасла если не жизнь, то уж точно пару костей и ему самому, и, может, даже Микку Мадги.
  Меелис вдруг закричал, тоненько, пронзительно, страшно. И все замолкли, как по волшебству, даже Лаури с Маргит. Раздалось какое-то тиканье, не слишком похожее на тиканье часов. Скорее на бомбу. А потом по классу понесся порыв ледяного ветра, сбивал народ с ног, сносил парты, заставлял одеяла взвиться чуть ли не под потолок. Устоял только Меелис, что странно, и еще Куннар остался на своем месте, потому что он все еще держал защиту. Ну и еще потому, что на нем лежали Уку и Вольмер.
  И еще устояла Мерле, которая все это и затеяла. Мерле крикнула:
  - У двери никого! Ломитесь!
  И Маргит с Лаури вломились. Дверь разнесло в пыль, и все прошло гораздо быстрее и гораздо красивее, чем когда подобное проворачивала Червь.
  Юта выкрикнула:
  - Что вообще творится?
  И снова началось, как будто Юта скомандовала 'на старт'. Те, кто орал, продолжили орать, те, кто плакал, снова заплакали, а Роланд снова ломанулся к двери. И впечатался носом в невидимую преграду и сполз по ней. По ту сторону двери стоял Ликвидатор, и махал Роланду рукой, на которой не доставало пары пальцев.
  Только потому, что Куннар был близко, он расслышал, как Лаури сказал Маргит:
  - Конфликт способности и носителя. Редкость и большая неприятность. Хорошо, что мы никого не выпустили из кабинета, по крайней мере, хотя бы копии школы ничто не угрожает.
  И Куннар увидел, как заострилось и без того острое, птичье лицо Маргит. Она злилась, о, как она злилась:
  - Я же говорила тебе, что мы не сможем ими управлять...
  - Ты думаешь, сейчас подходящее время для споров?
  Тиканье усиливалось.
  - Помогите ему!!! Ну помогите же!
  Никто сразу и не узнал в этом вопле Эрику Йаагер, тихую девочку, заикавшуюся вдобавок. Но никто не узнавал и в том, что дергалось посередине класса Меелиса Отт, неплохого парня, вдобавок игравшего в группе. Меелис дергался, лицо его как будто сжимали и разжимали, а еще он тикал.
  Эрика рванула к нему, Ингмар и Сильвер ее удержали. Майя, так и не выбравшаяся из своего уголка, обнимавшая подушку, закричала:
  - Сильвер, сделай хоть что-нибудь!
  И Куннар почему-то подумал, что сейчас она добавит: ты же староста. И тогда Лаури Мадги сказал, не раскрывая рта, так, что голос его прозвучал у каждого в голове:
  - Все, что мы можем сделать - это не приближаться к нему. И надеяться, что...
  Может, Лаури и не договорил, а скорее Куннар не дослушал. Потому что Меелис, который выглядел так, как будто все его тело было уже переломано, а лицо кто-то пожевал, с ненормальной прытью подлетел к Куннару и вцепился в него. Куннар сначала ударил, а уже потом подумал, что делает. Меелиса отбросило на Юту. И Юта, которая вроде как ему нравилась, и которой вроде так нравился он, оттолкнула его, безо всяких ударов, без применения способностей, руками, да так, что Меелис перелетел через парту и дальше, прямо к компании Антса Алликме. Карл обнимал Еву, Райни и Тиит обнимали Кристиана, и все они с разной степенью успеха прятались у Антса за спиной. Антс ухмыльнулся, широко, некрасиво и как-то страшно:
  - Сорри, парень.
  Меелиса, тикавшего и скулившего, потянуло по полу, прочь, прочь и прочь от них, и снова все ближе к Куннару. И тогда Куннар вспомнил, на что это было похоже.
  В классе четвертом, когда Куннар не стал еще окончательным изгоем, Микк Мадги принес в школу совершенно потрясающую настольную игру. Называлась она 'Тик-так-бум', в ней были карточки со слогами и пластмассовая бомба, которая тикала, как самая настоящая, и даже издавала правдоподобный звук взрыва, когда истекало время игры. Суть была в том, чтобы говорить слова, содержащие слог с карточки, и как можно быстрее передавать тикавшую пластмассовую бомбу по кругу. В чьих руках она взорвется - тот и проиграл. Куннару разрешили сыграть один-единственный раз, но он замешкался, когда передавал карточку и бомбу, и вышло так, что проиграл сидевший рядом Антс. Антс тогда заставил его сожрать карточку. Больше в 'Тик-так-бум' никто не играл.
  До сегодняшнего дня, когда вместо пластмассовой бомбы у них оказался Меелис Отт. Меелиса поймал Микк Мадги, и Куннар подумал, вот сейчас он скажет какое-нибудь мудреное слово, и передаст - оттолкнет, отбросит, ударит - Меелиса дальше. Куннару, например. Но Микк не отпустил его, не оттолкнул, не отбросил и не ударил. Сначала Куннар подумал, что это он потому, что силенок не хватает. Но все оказалось еще хуже.
  Куннар стоял недалеко, слышал, как Микк встряхнул Меелиса и стал шептать:
  - Тише, тише, все будет нормально, ты сможешь справиться, просто прими это, просто впусти...
  Да что он, рожи Меелиса не видел?
  Рожу Меелиса было не узнать, ее смяло, буквально, смяло, со лба у него капала кровь, и Куннар подумал даже, что лучше и милосерднее было бы сейчас его добить, а не болтать, что все будет хорошо. И еще удивился, как он успевает вообще столько замечать, и о стольком думать, а еще и удивляться. Тиканье становилось все громче, и Микк шептал все быстрее:
  - Просто перестань сопротивляться, пожалуйста, тише, у тебя получится...
  Тикало так яростно, что Куннар подумал - сейчас! Вот сейчас!
  Но вместо этого тиканье стихло. Закричала Маргит, и в ее птичьем клекоте Куннар с трудом различил слова:
  - Отойди от него!
  Тиканье возобновилось, стало таким громким, что Куннару даже показалось, что оно, как и голос Лаури Мадги раньше, теперь звучит прямо в голове. Тикает прямо под черепом, и сейчас взорвется. Маргит вцепилась в Микка обеими руками, стала оттаскивать, и Куннар заметил, как ее черные когти оставили у Микка на рубашке десять длинных дырок. Тикало даже чаще, чем звучали заполошные удары сердца, которые Куннар зачем-то принялся считать.
  Меелис закрыл глаза, и из-под век тоже потекла кровь. Прошептал что-то, но Куннар не расслышал, потому что тиканье стало просто невыносимым. Потом было какое-то смазанное движение, кажется, к Меелису, Микку и Маргит, трем 'эм', любимому числу, а может, и любимой букве Хреновины, все-таки подбежал Лаури.
  А потом грохнуло. И все потемнело. Почернело, перекрутилось и стихло.
  Голос Хреновины, который, Куннар наверняка слышал в последний раз, сказал:
  - Всем спасибо! Элвис покинул зал!
  Тиканье стихло, исчезли все звуки, и Куннар подумал, что будет неплохо, если, он, конечно, выжил, а не взорвался и попал в рай. Постепенно темнота перед глазами рассеивалась, но оставалось что-то липкое и красное. Куннар сообразил, что с мечтами о рае придется расстаться. Куннар первым делом протер глаза и увидел на пальцах кровь. Вот совсем хорошо бы, если кровь оказалась все-таки не его. Потом увидел пол, сообразил, что упал и просто разбил бровь. С трудом поднялся, огляделся.
  Майя все еще торчала в углу, Роланд - у двери. Вся компания Антса, за вычетом Микка Мадги, жалась к Антсу, к Сильверу жались почти все остальные, Уку плакал.
  В воздухе кружились перья и мелкие капельки крови. Больше всего дело было похоже на дождь в стране чудес. Крайне злых чудес. На полу, возле кучи каких-то ошметков, невесть откуда взявшихся, сидел Лаури Мадги и обнимал Микка Мадги, и гладил по голове, кажется, еще и укачивал. Куннар скривился, но все равно присмотрелся, и увидел, что лица у них обоих залиты кровищей и еще чем-то погуще и посветлее. Куннар подумал, что если бы он два месяца не ел одни таблетки, его бы стошнило сейчас так же сильно, как и на сдаче кросса в девятом классе.
  А потом понял, кого в классе не хватает. И понял, что это не ошметки. Это было все, что осталось от Маргит и Меелиса.
  - Умат, - сказал Антс Алликме, совсем как тогда, когда умерла Марлин Ласс.
  И снова, как по команде, все заговорили разом. Кто-то снова плакал, Райни визжала, Юта кричала что-то бессвязное, Сильвер уверял, что это вообще ненормально, и никто почему-то не спешил с ним спорить. Микк вскочил на ноги, отшатнулся, зашатался и упал бы снова, не поддержи его Антс. Ага, машинально подумал Куннар, значит, когда Меелис у нас умирал, ты ему 'сорри, парень', а теперь снова добренький?
  А потом голос Лаури Мадги в его голове перебил все мысли. Лаури говорил:
  - Всех выживших поздравляю с постигшим нас событием. Прошу приберечь скорбь до более удобного случая, а так же воздержаться от паники и глупостей...
  И все потихоньку смолкали, даже девочки.
  - Инцидент, безусловно, был прискорбен, но ожидаем. Последствия его гораздо менее фатальны, чем вы могли бы себе предположить. А, черт, Ластик, я же попросил без глупостей! Эрика осела на пол, снова с закатившимися глазами, снова совсем как тогда, перед смертью Марлин.
  - Иммуномодулятор, живо, ко мне!
  И снова началось. Опять слезы, крики, вопросы, Сильвер, которого заклинило на том, что все вокруг ненормально. Куннар оглянулся, Ликвидатора у двери уже не было, и можно было рискнуть. По крайней мере, Куннар больше не мог оставаться в классе, где были ошметки его одноклассника и классной руководительницы, и паникующая толпа. Куннар проверил защиту и выскочил в коридор.
  И почти сразу заметил, что он был не первый, кто додумался прогуляться. К лестнице ковыляли Антс Алликме и Микк Мадги. Вернее, ковылял только Микк, походка у Антса, как и всегда, была пружинистая и легкая, но сейчас в ней стало еще больше звериного, чем раньше. Сам толком не зная, зачем, Куннар двинул за ними. Может быть, они обсудили бы то, что случилось. Может быть, Куннар узнал бы что-нибудь новое. Или, может, узнал бы, что Меелис шепнул Микку перед самым концом. А, может быть, Куннар просто привык подслушивать.
  Он держался так близко, как только можно, но все равно сначала не мог понять, что за звуки он слышал, и кто их издает. Сначала даже подумал, что это Антс Алликме смеялся. И только когда они спустились на первый этаж, Куннар сообразил, что это не Антс Алликме смеялся, это плакал Микк Мадги, плакал навзрыд, но не как девчонка даже, а как какое-нибудь раненое животное. Антс впихнул его в душевую, зашел следом, и Куннар тут же прильнул к двери. Если только они не включат воду, а с чего бы им включать воду, не мыться же они пошли, то будет слышно каждое слово.
  Антс сказал:
  - Ну, ну, все, вот так, сядь, сядь, выдохни и говори.
  Микк, может, и сел, и выдохнул, но с говорить у него явно не складывалось. Микк рыдал, и еще пару месяцев назад Куннар бы все отдал за шанс такое услышать. Сейчас же Куннар не испытывал ни злорадства, ни превосходства, ни брезгливости, только любопытство. Ради чего они сбежали из класса?
  - Ладно, понял, ты ни о чем ваще. Валяй, когда сможешь говорить, скажешь, зачем тебя вообще туда понесло.
  Микк икнул и сказал:
  - Ты не заметил, что ли, что я никак не мог выбрать, куда упасть с потолка?
  - Лажовая попытка пошутить, чувак, не засчитано. Лучше рыдай.
  - Лучше заткнись.
  - Оукей, как скажешь, сделаю все, что ты захочешь, захочешь - убью себя, тебя и всех кого ты любишь... окей, тоже лажовая попытка пошутить, не засчитываю себе. Я - ущерб, да? Я - дебил, да? Да, Микк, эй, Микк, на меня смотри! Говори со мной!
  Очередное рыдание оборвалось, какое-то время было тихо, потом Куннар услышал звук пощечины.
  - Вот с этого и надо было начинать, - сказал Микк. - Психолог доморощенный.
  - Оукей, если тебе уже так захорошело, валяй, рассказывай, что это ваще щас было?
  Валяй, присоединился мысленно Куннар, рассказывай.
  - Истерика, я полагаю.
  - Урод, ты знаешь, о чем я!
  - Ты разве не слышал, как па... он сказал, что это конфликт способности и носителя.
  - Приколись, как-то не до того было! Наверное, потому, что у меня были Ева, Черви, Карл и Тиит на шее! Наверное, потому что я тупой! Наверное, потому, что я глухой! А может, я урод?
  Еще один звук пощечины.
  - Нет, это ты урод!
  Звук удара.
  - Блин, да ты правда урод, я из-за тебя перемазался в Меелисе!
  - Что?
  - То! У тебя вся морда и все патлы в Меелисе.
  Звук, который тогда издал Микк Мадги, Куннар так и не смог определить: что-то среднее между рыданием и кашлем.
  - Урод! Только не на мои кроссовки!
  А, ну да, логично, теперь его стошнило. На секунду Куннар представил, что вот если бы никакой Меелис не умер минут десять назад, и никакого ничто не было за окном, и это был бы один обычный день в школе. Обычный день, в который Куннар слышал, как Микк Мадги рыдает и блюет Антсу Алликме на кроссовки, и при этом они трезвые... Наверное, это был бы лучший школьный день Куннара. Зашумела вода.
  Куннар вздохнул, нехотя вернулся в объективную реальность, где не было места злорадству и торжеству, зато был мертвый, размазанный по полу Меелис и училка Маргит, точно так же размазанная по полу и точно такая же мертвая.
  - Что ты делаешь? Утопить меня пытаешься?
  - Ты что, такая сволочь, что даже в раковине утонешь? Не рыпайся! Меелиса с твоих дурацких патлов смываю! Зачем ты их вообще отрастил?
  Микк пробулькал:
  - Ну уж наверняка не затем, чтобы собирать ими трупы!
  - Блин, а приколись, патлач-падальщик!
  Куннар снова вздохнул. Будет жаль, если ничего толкового он так и не услышит, только дурацкие шутки да рыдания. Вода лилась так долго, что Куннар уже собрался уходить, как вдруг услышал так ясно и отчетливо, как будто тусовался не в коридоре, а внутри с Микком и Антсом.
  - Он сказал, понимаешь, он сказал: 'спасибо'. И еще он сказал: 'выбирай'.
  Спасибо и выбирай? Это еще что значит?
  - Охренеть, вежливый какой! Террорист, блин, смертник с книжкой по этикету! В смысле?
  - В смысле, что я мог выбрать, кого он взорвет, понимаешь?
  - Не очень. Потому что я ваще...
  - Знаю, тупой. Слушай. Насколько я понимаю, Хреновина - это чистая способность, без носителя. Была, то есть. Она существовала вне тела Меелиса, Меелис, как таковой, и не был ее носителем, может, у него была другая способность, а может, и не было вообще. И когда Хреновина зачем-то попыталась влезть в его тело, тело не выдержало.
  - Ладно, это я, допустим, понял, а вот ты зачем в этот махач влез?
  - Потому что... потому что в какой-то момент мне показалось, что я знаю, как все исправить. Что я знаю, как ему помочь. Правда, это заблуждение быстро прошло.
  Куннар даже зажал себе рот ладонью, чтобы не вздыхать слишком уж часто. Надо же, кое-что никогда не меняется, некоторые, как были ненормально самоуверенны, так и остаются.
  - Потому что... потому что то, что делает... делала Хреновина невозможно остановить, невозможно контролировать и подчинить невозможно тоже.
  - Вот это новость! Вот повезло-то!
  - Антс, заткнись и слушай. Я думаю, когда Меелис или Хреновина говорили мне выбирать, они имели в виду вот что. Я мог выбрать из нас четверых: самого себя, папы, Маргит и Куни.
  - Лучше бы ты Куню выбрал, урод.
  Сам ты урод, подумал Куннар.
  - Ну извини.
  Они молчали долго, а потом Микк снова разрыдался:
  - Ты понимаешь, что я просто не смог? Если бы я его выбрал, как, наверняка, Хреновина и хотела, все бы закончилось, закончилось сразу, прямо сейчас...
  - Ой не тупи, не факт, что!
  - Факт! А я просто не смог, потому, что я все еще не могу перестать считать его своим отцом! Потому что он тоже...
  - Достаточно, - сказал голос Лаури Мадги в голове Куннара. - Достаточно, Чистое Искажение Сути, сработано блестяще, но, думаю, больше ценной информации мы с тобой не добудем.
  Куннар почувствовал, как Лаури Мадги улыбается в его голове.
  - Иди скорее спать, Чистое Искажение Сути, это был трудный день. Вернее, ночь.
  Куннар и пошел, но Лаури Мадги в его голове быстро перестал улыбаться:
  - Да не топай ты так, туша! Ты же всех перебудишь!
  Вот это, подумал Куннар, как только вошел в класс, вряд ли. Судя по позам, заснули все явно неестественным образом. Роланд обнимал колени Райни Палмсаар, и это был, наверное, самый лучший и самый влажный сон в его жизни. Карл спал в уголке Юты, в обнимку с Эрикой. Там же Майя обнимала Юту, и, судя по всему, заснули они сидя.
  На пустые постели Меелиса и Хреновины Куннар постарался не смотреть. И уж тем более, старался не думать о произошедшем. Больше Куннара волновало вот что: хорошо или плохо для него то, что он позволил Лаури Мадги услышать разговор Антса и Микка.
  - Хорошо, - шепнул голос Лаури Мадги в его голове, - а теперь спи, наконец, туша, и без тебя забот хватает.
  Плохо, подумал тогда Куннар, очень плохо. Сон не шел, Куннар смотрел, как медленно светает нигде за окном. Больше никогда они не увидят реальности Хреновины со всеми ее причудами: ни пронзающего небеса подъезда Вольмера, ни танцующей Пизанской башни и никаких гигантских сырных гор. Нигде стало совсем светлым, блекло-серым, когда в класс вернулись Антс и Микк.
  А когда Куннар почти заснул, на него снова наступили. Куннар подумал про день сурка и даже улыбнулся. Из-под полуопущенных век Куннар смотрел, как Микк Мадги шарил на столе учительницы Маргит, который отделял место, где спал Март, от места, где спал Ингмар. Стол учительницы остался, а учительницы Маргит больше не было. Куннар с удивлением понял, что даже по ней будет скучать, ведь даже учительница Маргит была чем-то из прежней школы, из прежней жизни, хотя она и носила перья.
  Микк нашел ножницы и долго вертел их в руках. Интересно, подумал Куннар, что он хочет сделать, покончить с собой? Интересно, подумал Куннар, а способности вообще могут покончить с собой? А он вообще способность?
  А потом ножницы защелкали, и Куннар понял, что Микк Мадги всего лишь захотел подстричься. Под монотонное щелканье ножниц Куннар и уснул.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"