Привет, ты меня еще помнишь? Это я, Айс. Мы не виделись с тобой так давно, что я уже почти не помню твоего лица, но зато прекрасно помню твои руки - такие мягкие, нежные, ласковые. Интересно, почему у тебя такие мягкие руки? У всех "ваших" руки всегда шершавые, как камень, к которому они привыкли, но не у тебя... Твои руки... они похожи на двух ласковых кошек - не белых, а каких-то... песочных, что ли? Ведь нельзя говорить про кошек - смуглые, правда? Тебя нет так давно, но я все равно разговариваю с тобой - каждый день, словно рядом - ты. И эти "записки" (или "эпистолы" - назови как хочешь) я пишу не для того, чтобы ты прочитал их - нет, просто чтобы не говорить вслух, а то соседи подумают, что я помешалась.
"Говорят, что ты вернешься скоро..." Скоро... А скоро - это когда? Нет, сам посуди - ведь у этого слова столько значений, больше даже, чем у людей... даже чем волос на головах и телах у этих людей... Так как же я, глупая женщина, могу выбрать - не тот, который хочется, а тот, который нужен? Скоро - может быть сегодня, завтра, через неделю, через год - смотря откуда посмотреть. А если смотреть с горы - то даже три года - скоро, потому что для многих в горах наступает "никогда"... Но это не то, о чем я хочу говорить. А хочу я сказать о том, что ты скоро вернешься, и "все будет, все будет хорошо - и ничего не будет". Все будет - потому что уже не надо будет ждать и бояться, что и для тебя наступило "никогда"... Все будет хорошо - потому что ты будешь рядом, и отступят ночные страхи... И ничего не будет - потому что ты не принадлежишь мне, не принадлежал раньше, и не будешь принадлежать никогда. Но я все равно надеюсь, что какая-то часть твоей души - моя. Ты не принадлежишь мне, ты не принадлежишь никому... нет, я ошибаюсь - ты - часть этого шумного города, часть тихих лесов, часть гор и скал, часть озер... Словом, ты - часть всего, что ты любишь. И если ты хоть немного любишь меня - значит... значит, ты - часть меня...
Хорошо, что ты не прочитаешь этого всего... а еще лучше то, что ты этого не слышишь. Ведь ты всегда смеялся надо мной, ты не понимал, почему я ищу тебя, когда ты рядом... "Но ведь это так просто!" - говорила я. Тебя почти всегда не было рядом - ты совсем не то веселое, беззаботное существо, каким ты хочешь казаться. Помнишь, у Маяковского:
...В тебе на кресте из смеха
Распят замучанный крик...
Нет, ты не помнишь - ты же не любишь Маяковского. Ты - романтик, а Маяковский - лирик-боец. Ты не воспринимаешь обнаженную лирику. Ты воспринимаешь только сказки. Хочешь, я расскажу тебе сказку? Я не слышу, что ты говоришь мне, но надеюсь, что ты сказал "да". Так что слушай:
"Встретились однажды юноша, облаченный в одежды Странника, покрытые пылью долгих дорог и девушка, дочь Востока, одетая в дорогие шелка.
- Кто ты? - спросила девушка, проникая взглядом своих прекрасный очей в душу юноши через его усталые глаза.
- Я - Странник, - ответил он, не отведя взгляда.
- Просто Странник?
Он: Да.
Она: Так не бывает!
Он: Почему?
Она: Есть разные Странники: святые Странники - Странники-Дервиши... странники-песенники - Странники-Скальды... Странники, несущие Свет людям... и Странники, несущие войну... Кто ты?
Он: Тогда... Я - странник, несущий печаль.
Она: Печаль? Почему?
Он: Над миром взошла черная звезда. Звезда Печали... Звезда Одиночества... Как могу я нести свет, когда вокруг - люди, прогнавшие Любовь и открывшие двери одиночеству. Как им, Одиноким, подарить радость?
Она: Ты путешествуешь один, странник Печали?
Он: Нет... Не бойся их - это мои спутники.
И Он достает свирель, играет несложный мотив. Отовсюду слышно шипение.
Она: Змеи?.. Ты - Заклинатель Змей?
Он: Нет. Я - их друг и господин. Они - как люди, но они знают Любовь.
Она: Хочешь, я докажу тебе, что и люди знают Любовь?
Он: Я не поверю тебе.
Она: Почему?
Он: Ты - женщина. И рождена женщиной. Женщины всегда верят, что даруют Любовь, но на самом деле они лишь насыщают тело. Они верят, что даруют Радость, но на самом деле приносят Печаль, Горе, Раздор и Смерть. Они верят, что дарят Свободу, но на самом деле дарят лишь красивые оковы. Они верят, что служат Богу, а на деле - наложницы Сатаны...
Она: Так что же такое Любовь, Странник?
И он не ответил ей. И тогда дочь Востока призвала на помощь все свое умение - а она была опытна в любви и играх любовных, и нежной рукой расправила морщины на челе его, отерла пыль усталости с лица его, расчесала густые кудри его, облачила его в чистые богатые одежды, и, усадив за столом подле себя, потчевала изысканными яствами, угощала терпкими винами, такими же древними, как мир и крепкими, как любовь... и проводила потом она его на ложе свое, и учила его обряду Кама-Сутры, и не мог он понять - то ли это еще он, то ли - уже она, и не знали они усталости в эту ночь, а утром повторила она свой вопрос:
- Так что же такое любовь, Странник?
И отозвался он.
- Я понял... Любовь - это когда я - это ты, а ты - это я..."
Ну, как тебе моя сказка?
Вообще, у меня периодически (а может эпизодически), особенно по вечерам - перед сном - придумываются ситуации... Всякие разные. Например, такая: представь себе - Он и Она (имена не важны, ибо "забудь свое имя и стань..." Стань чем-нибудь, кроме того существа, кое именуется твоим именем). Итак, Он и Она. Она - прекрасна, как (воспользуемся избитыми фразами) утренняя звезда, как роза (помнишь - Турайдас Роза?), как туманное утро. А Он, как ты мог догадаться, некрасив, почти уродлив - как безответная любовь, но все же (именно как и в безответной любви) и в нем есть что-то прекрасное. И вот, после очередной неудачи, Он приходит к ней "поплакать в жилетку", на что Она, ослепительно улыбнувшись, изрекает:
- Все беды твои от того, что ты слишком закомплексован!
- Да, я понимаю, - смущается Он, пытаясь пристроить непропорционально большие руки и повернуться так, чтобы не бросался в глаза сиранодебержерачий нос.
- Тебе надо быть более уверенным в себе, - говорит Она. - Все вокруг должны чувствовать твой ум и красоту.
При слове "красота" Он вздрагивает - как от пощечины, но Она не замечает этого и продолжает говорить что-то про комплексы. Наконец Он не выдерживает:
- Знаешь, я, пожалуй, пойду! - и это звучит несколько грубо (ведь ты помнишь, есть 50 способов сказать "да", 500 - "нет", и, соответственно, фраза из большего количества слов приобретает гораздо больше оттенков, и даже такая невинная, как сказал Он, имеет их так много, что может быть - как ласка, а может - как выстрел). И Он уходит, опустив голову, ссутулившись и чувствуя себя так, словно над ним грубо посмеялись. А Она остается в полном недоумении: "Чем же я обидела Его?.."
К чему это я? А ни к чему. Просто так. Такое вот привиделось.
Знаешь, очень хочется сказать тебе много-много нежных слов, но почему-то не получается. Почему? Не знаю. Ты научил меня любить - любить лес - не с позиции "ягоды-грибы", а просто потому, что это - лес, - любить скалы - и видеть в них не просто нагромождения камней, а что-то великое, великолепное, нисколько не злое (хоть и жестко-жестокое), - любить весь этот мир (и себя, как часть сего мира)... но ты не научил меня говорить о своей любви. Когда я ненавидела - о, как я была красноречива! Но как же я стала косноязычна, когда научилась любить!
...Я вдруг сегодня поняла, что я - счастливый человек. У меня есть мой город, и есть лес, и есть ты... И если совсем-совсем плохо, то можно собрать рюкзак (видишь, как я изменилась - я теперь сама помню, что главное - не спальник даже, а "жорнабор": миска, ложка, чашка, - а без палатки и спальника, как говорится, "тетка на Скале не пропадет") и уйти в лес.
Я часто вспоминаю, проходя где-нибудь в районе Мойки, как мы чуть не поругались из-за "города Пушкина". А для меня ведь до сих пор не существует города Пушкина, Достоевского, Блока - для меня существует Город вообще. Ибо "сколько людей, столько"... городов. Например, для моей мамы город состоит лишь из магазинов, а для моих знакомых - хиппов - из тусовок (по кругу, как лошадки на детской карусельке: "Дора" - "Роуд" - "труба" - "Казань" - "Дора" и т.д., и т.д., и т.д.) "А для тебя?" - спросишь ты. "А для меня, - отвечу я, - город состоит из дворов, подворотен и крыш".
Город ночных подворотен и крыш,
Город песен и горького плача,
Ночь, рассыпав алмазы в воды Невы,
Всех закружит в бешеном вальсе...
И - в вальсе - кружатся - раз, два, три - раз, два, три - дом Толстого - (о, как обшарпаны стены, как жалко выглядят слепые фонари, но какое все-таки величье при этом!) - раз, два, три - дома не важно чьи - раз, два, три - с прекрасной - некогда - лепкой - раз, два, три - пышный Зимний - ослепший Казанский - (сейчас ему возвращают глаз - крест. Наконец-то!) - богатые дворцы - и - раз, два, три - дома, которым "не повезло" - и - раз, два, три, - призраки домов - и... раз... два... Кончился Питерский вальс. Остались лишь "ночь, улица, фонарь, аптека"... Мой город, город с несчастной судьбой. Как пышно тебя задумали! "Отсель грозить мы будем"... Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград - Санкт-Ленинград - Санкт-Ленинбург - Санкт-Петербург. Вернулось ли все "на круги своя"? Но только лепку прошлых лет-веков меняют на яркие, аляповатые вывески - маркет "Велена" - shop "Gaudi", а где не меняют, а просто вешают - и того хлеще: магазин "Двин", "Буль-буль", ресторан "Центурион". Знаешь, боюсь, что когда ты приедешь, ты не узнаешь наш город... Впрочем, нет. Ты-то узнаешь. Ты всегда любил его иначе, чем я - я ведь чувствую его, и любая трещина болью отзывается во мне. Ты никогда не верил этому - и никто не верит.
...Многое в жизни меняется; но почему же, почему так много повторов? Ты ведь умный и серьезный - так объясни мне, пожалуйста! Страшно: открыть книгу известного поэта - и увидеть свой же взгляд, устремленный на тебя с фотографии. Страшно: просыпаться среди ночи, потому что снова, и снова, и снова убегаешь от огненного шара - и не убежать. Страшно: читать чужие рассказы, написанные не то аргентинцем, не то парижанином (ибо фамилия - не французская, а действие - в Париже... или в Нью-Йорке?) - и узнавать в героях с чужими именами своих друзей... Страшно, страшно, страшно. Это самое ужасное, что может быть - страх. Он наваливается - всегда - внезапно, безо всякой причины (например, потому что на улице проехал трамвай, от сквозняка открылась дверь, у соседей залаяла собака...) - и загоняет в угол, заставляет забиться под одеяло и сожалеть о том, что сигареты - на кухне. Знаешь, наверное, именно Страх заставляет людей пить, "торчать", уходить в free love - и проч. И он же служит этаким Музом, оплетя свою жертву липкой паутиной и напевая (а, скорее, нашептывая) ей то, что нельзя услышать "просто так" и что (немного времени, надо только немного времени!) становится шедевром. У всех разный Страх, - так же, как и жизнь. Одни боятся "не успеть" - в магазин, на работу, создать семью, "престиж в обществе", приобрести славу, деньги - и т.д. Другие боятся "потерять" - то же самое + еще что-нибудь. Третьи - "гнева Божьего" (но он же милосерден! Где же справедливость?) Четвертые, пятые, шестые... А самые последние (или первые?) боятся только того, что люди целиком утратили радость, что они не воспринимают уже ни Искусство, ни чего! И вот этим-то последним-первым и хуже всего. И вот они-то и берут на себя все грехи мира, принимая тяжкую роль Посланца - Бога ли, Дьявола? - за которую быть им... ну, если не распятыми, то... "Обложили меня, обложили!.." Где они - те страны, что виделись в детстве? Где Маркизы, Короли и Королевы, Сеньоры и Сеньориты в напудренных париках и пышных одеждах - кружева, кринолины, подвязки... А вместо них - только Страх... Маэстро Страх, поющий свою симфонию (а можно петь симфонию?) ночи на ушко тебе, твоим друзьям, знакомым - и незнакомым - всем, вплоть до последнего бомжа, до последнего "обдолбанного" Васи. Маэстро Страх - он похож, наверное, на помесь паука, скорпиона и змеи. Как это? Не знаю. А, может, наоборот - он прекрасен, как Аполлон? Впрочем, нет, не как Аполлон, а... кто там был еще "красивше"? Я очень давно хочу описать его - но он неуловим, как... как Смерть. Я могу записать только впечатление. Например: "Он бежал, проваливался в какие-то ямы, вскакивал, вылезал из них, опять бежал - вперед, только вперед. Впереди блаженство покоя. Ну же, вперед!!! Назад нельзя - сзади что-то страшное, непонятное, неизвестное - и оттого еще более страшное. И на месте нельзя оставаться - ОНО догонит, вберет в себя, растворит в себе, сделает тем самым НЕЧТО, которое так пугает его сейчас. И Он бежит вперед - только спасительное освобождение. А иначе... Ему не забыть тех глаз, что смотрели на Него из этого вихря страха, ненависти и жестокости!
Огромные серые глаза в вихре крика... Что это - сон или убийство? А крик все растет, поднимается, обволакивая все собой, закрывая вход спокойствию...
Мосты разведены. На тихой набережной - люди, думающие, что они любят эту реку, этот город, эту Землю. Они не слышат тихого шепота, стона:
- За что?..
Это стонет река, закованная, замученная, забитая рабыня, но ее не хотят понять! Зачем? Так спокойнее: убить, раздавить, уничтожить...
Писк щенка, похожий на плач ребенка... Дети - цветы жизни, но у них плохой садовник, и они гибнут, превращаясь в ничто.
"Я люблю, когда разводят мосты. А еще я люблю тебя"...
Но крик не прекращается... Откуда же он, откуда, откуда?!
А Он все бежит и верит Ей, верит Ее любви...
Что такое ЛЮБОВЬ?
Что такое НЕЖНОСТЬ?
Что такое СЧАСТЬЕ?
Неужели в век всепоглощающей ненависти и жестокости еще есть любовь???
"Мир построен на жестокости," - так говорили Ему.
"Жестоким было сотворение мира, жестокими стали люди. Когда-нибудь люди поймут, что жестоко давать жизнь новому существу, ибо каждый человек рождается для мучений и страданий. И тогда они погибнут, не пожелав быть жестокими. Если не убьют сами себя раньше, если тот, кому дана ВЛАСТЬ, не увидит эти огромные серые глаза в вихре крика - и не поймет, что это его глаза"...
Но принесут ли люди что-нибудь хорошее своей смертью?
СМЕРТЬ... Древние говорили: "Человек любит лишь то, что подернуто дыханием смерти". Значит ли это, что человек любит СМЕРТЬ?
Вдруг Он остановился. Мирная картинка - сидит старичок, а на коленях у него - девочка лет пяти. У девочки необычайно светлое, нежное лицо, огромные глаза, синие, как небо, пушистые золотистые волосы. А старик... Что-то Ему не нравится в лице старика, в его глазах. Он чувствует, что старик замышляет что-то недоброе, но не может предупредить девочку, так безмятежно сидящую на коленях у этого дьявола. Дьявола?! Но Он не успевает ни о чем подумать - сноп огня взвивается в небо, лицо девочки искажается от боли и крика - старик поджег пышные волосы и теперь хохочет, сбросив ее с коленей и растаптывая, терзая, издеваясь над ней... Это так просто - убить.
А сзади - Он уже чувствует это - сзади уже накатывается волна ужаса, от которой Он убегал. Он сделал усилие - и опять побежал, проваливаясь в ямы, падая, опять вставая...
И вдруг - конец. Он не может сдвинуться с места. Перед глазами мелькают то хитрое лицо старика, то искаженное болью личико девочки, то те самые глаза, что глядели ему вслед из вихря крика. И Он ощущает себя песчинкою в этом урагане, Он понимает, что должен слиться с ним - должен погибнуть...
НО КАК НЕ ХОЧЕТСЯ УМИРАТЬ!!!
А сил больше нет!..
...А утром земля засыпана душами людей. Тысячи, миллионы, миллиарды душ человеческих. И Он стоит у своих дверей, не зная, куда встать дальше, чтобы не убить кого-нибудь. Люди спокойно идут по душам ближних своих, и никто не слышит их стонов. Только Он. И Он проклинает себя за то, что слышит их, Он проклинает себя, Он хочет идти, но не может!..
"МАМА-А-А!!!" - это наступили на душу ребенка, такую чистую и непорочную...
"МИЛАЯ, ПРОСТИ"...
Ну кто
позволил
вам
убить
любовь?!
Он начинает кричать, стоя у порога своего дома, но они не слышат его. Они идут и идут, их адски много, они сливаются в сплошную серую массу. Они все одинаковы, одинаковы, одинаковы... Даже крысы отличаются друг от друга, но эти люди совершенно одинаковы.
ДА И ЛЮДИ ЛИ ЭТО?
И вдруг - свет...
Нет, это невозможно!
Это невозможно!
НЕВОЗМОЖНО!!!
Он начинает всматриваться, пытаясь определить, откуда льется этот яркий, какой-то слишком спокойный свет.
КТО ТЫ?
Мать ли Нового Мессии?
Или сам он?
МОЖНО ЛИ БЫТЬ ТАКИМ СВЕТЛЫМ
СРЕДИ СЕРЫХ ТЕНЕЙ?
А серая масса все растет, поглощая в себя источник божественного света.
И вдруг над толпой взмывает девушка. Она взлетает к облакам, излучая тот божественный свет, что приковал Его внимание.
Он не может сказать, красива ли Она, но Ему почему-то хочется бежать от Нее, Она пугает Его...
Она спускается к Нему:
- Полетаем?
- Я не умею...
- Это несложно! Просто забудь обо всем, откинь все мысли, сожаления, чувства...
Она снова взмывает вверх.
КАК ОТ НЕЕ ВЕЕТ ХОЛОДОМ!!!
- Забудь о них! - кричит Она.
- Милая, так нельзя!
Она смеется, и Ему становится не по себе от этого смеха - тот старик смеялся почти так же...
- Это не люди, пойми, глупец! Они сами избрали этот путь!
Но все же Она спустилась к Нему:
- Ты не такой. Ты можешь стать таким же как я. Будь жесток с ними, глупец, иначе они растопчут тебя!
- Но как же "возлюби ближнего"?..
- Это возможно, лишь если сам станешь таким же! Таким же как они! ТЫ ХОЧЕШЬ ЭТОГО?
"МАМОЧКА! МАМА-А-А!"
Неужели и Она не слышит?
- Кто ты?
- Судьба.
- Моя?
- Да, и твоя. Поверь мне, ты будешь таким же, как и я.
- НЕТ!!!
- Я знаю.
- Откуда?
- Я знаю все.
"ПРОСТИ, ЛЮБИМАЯ!"
- Ты будешь жестоким!
"МАМОЧКА, ПОМОГИ!"
- НЕТ!!! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
ЭТО СОН СОН СОН СОН СОН!!!
И вдруг - Он побежал в эту серую массу. БОЖЕ, У НИХ НЕТ ГЛАЗ! Он бежал от одной фигуры к другой - они все одинаковы: серая кожа, серые волосы... Их становится все больше.
ИХ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЬШЕ
С Т А Н О В И Т С Я Б О Л Ь Ш Е
В С Е Б О Л Ь Ш Е
Да, конечно, их все больше потому, что каждый, чью душу убивают, приходит сюда, вливается в эту массу, в эту серую массу... идущую по чужим душам, убивающую чужие души.
- Глупец! Ты же видишь - это не люди!
- Но они были людьми.
- Но они сами выбрали это! Одумайся!
...Утром земля засыпана душами людей".
В последнее время меня - периодически - посещает гнусное чувство: ностальгия. Ностальжи. И тогда я иду по "местам моего детства": школа, в которой я училась, чердак, где мы учились (ах, какое всеобъемлющее слово!) целоваться, закутки, где мы пробовали свои первые сигареты, насыпи, деревья, площадки, где мы играли "во взрослых"... Светлые были времена! Но, все же, я не хочу туда возвращаться. Нет, не хочу, не хочу, ибо каждый-каждый день (кроме каникул - и то не всегда) знать, что надо готовить уроки, а иначе... да-да, самое страшное: "двойка" в дневник, "тройка" в четверти или - о ужас! - в году... И слышать постоянно: "Тебе рано еще!.. Подрастешь - узнаешь... А ну-ка, иди заниматься!.." - и мечтать вырасти, чтобы... чтобы... чтобы... Все же, быть взрослым - лучше. Только вот НОСТАЛЬЖИ. А с годами, наверное, она еще усилится. Да? Знаешь, недавно я зашла в Роуд (тоже своеобразная тоска... а по прошлому ли? Скорее, "ностальгия по настоящему"), взяла себе чашечку гнусного (да, еще гнуснее, чем раньше) кофе, и вдруг ко мне подошел странный человек, попросил прикурить, заговорил... Он представился как Саша. Мучается тем же недугом: НОСТАЛЬЖИ. Если в двух словах: лет семь тому человек "загремел" в Сибирь (видимо, "наркота", а может... или не может?), а до того - "Сайгон", стихи, живопись... Приехал сюда, и решил поискать "дух Сайгона". Но семь лет - это семь лет. И теперь "дух Сайгона" мерзенько попахивает - в "Сайге" продают унитазы. Изменился город; да и не только он. А самое печальное - слишком изменилась "молодая поросль". Вот, сейчас ты усмехнешься: "Ишь, старуха нашлась," - но если бы ты их видел! А я хожу мимо них ежедневно - так называемая "тусовка". О да, они знают, вас ис дас торч, но уже не знают Ахматову, а если и знают, то тщательно стараются скрыть сие. Ты, конечно, можешь сказать, что это всего лишь ядовитые нападки, ничем не подтвержденные, но... Бог с ними. Лучше послушай вот такой диалог... чтобы ты лучше представил себе все, поясняю, что диалог происходит в метро, вопросы задает Она (невысокая такая цыпочка, мордочка - как у куколки, хорошая косметика, гладенькая причесочка - так, как нынче модно, короче - девочка, что надо), а отвечает Он (самый обычный, прилично одетый и с тщательно скрываемым умом в глазах)... ах да, еще чуть не забыла - весь разговор я слышала своими ушами на Техноложке. Итак:
Она: А знаешь, сегодня целый день по Невскому кришнаиты ходили. Смешные такие! "Харе Кришна!" А они что, под гипнозом, да?
Он: Да вроде нет...
Она: Слушай, а кто такой Харе Кришна?
Он: Ну... харе - это вроде благословения, а Кришна - это их бог.
Ну вот, опять абсолютно не по теме влезла закрученная фразочка. Слушай сюда: "Волна Полуравнодушия ушла с нашего берега Почтичтосчастья. Жизнь идет, Лав-стория продолжается, следовательно, не утерян еще философский камень, именуемый Смыслжизни (именно слитно, иначе название теряет всякую обаятельность и привлекательность)"...
...Странно; не плохо, а как-то странно. Видимо, слишком много кофе и сигарет... и полнолуние. Полная луна, слишком много луны, слишком много кофе и сигарет, и, как результат, кружится голова, а во рту - мерзкий привкус съеденной за обедом рыбы. Одинокий обед в одиноком доме, в доме, где нет тебя (а есть ли ты? Наверное, есть, раз я пишу - к тебе; наверное, есть, раз я помню тебя - нет, не тебя, а твои руки и твой запах; наверное, есть, раз я люблю тебя). А еще полнолуние. Огромный желтый диск, вызывающий символы, символы переходят в стихи, стихи не дают спать... И слишком много кофе - это тоже не дает спать. Символы рвутся наружу. Крест - это символ. Чего? Смерти и Жизни - их связи, их нерушимости. Крест кладбищенской церкви, кресты могил в капле вина на хрустальном бокале... Окровавленные гвозди - символ, как и шипы роз, как и Город Туманов... Символы не дают уснуть - и утром (вновь, и вновь, и вновь) укоризненный взгляд мамы - на круги под глазами (ну нельзя же так! Не дите малое...), лепет дитя, чириканье птиц... Весенний снег - символ... Почему луна действует так, а не так, как хотелось бы?.. Почему луна ТАК действует на человека? Наверное, просто быть "обычным" человеком - и не видеть символов... Метро - тоже символ? Да, метро - символ, как... как "лента Мебиуса" (кажется, Мебиуса, хотя я не помню наверняка - я не знаю физики). Я не знаю физики. Что я знаю? Что луна в полнолуние пробуждает символы, символы переходят в стихи, стихи просятся на бумагу, а когда нет стихов, на бумагу просятся бредовые мысли. Надеюсь, ты - ведь ты есть? Раз я пишу "ты", значит, ты есть, - поймешь все это "лирическое отступление". Просто - полнолуние, символы, стихи, мысли... Наверное, просто быть "обычным", но как скучно! Символ - Любовь. Символ - одинокий обед. Одинокий свет фонаря. Мир наполнен одиночеством. Свет: луны, фонаря, окон дома. За окнами - люди: живут, любят, ненавидят... А может, одинокий человек - мир наполнен... Как у "Мифов": "Может, рядом этот дом // Или в Лондоне сыром // На Мэдисон-стрит". Мэдисон-стрит. Глэдисон-стрит, Глендисон-стрит. "Мы так любим Гленду". Мы так ее любим, что она должна умереть. Должна - потому, что она - символ. Символ не бывает живым. Но он просится... Это просто полная луна - она так одинока среди звезд, что хочет, чтобы все почувствовали, что это значит - быть одиноким. Мерный стук часов - скоро утро. Круговорот часов в природе - его четко показывают стрелки (поэтому электронные часы - суть неестественность, как неестественность улыбающийся на кресте). Скоро утро, и луна не будет пробуждать символов - до самой ночи. А ночью все повторится: луна, символы, кофе, сигареты; слишком много кофе и сигарет; слишком много всего, рвущегося "в мир", и мысли - поэтому - толкаются и мешают друг другу, как люди в метро в час пик. Час Пик. Час Треф. Дама Червей и Король Пик - невозможный союз: Король Пик всегда уходит, оставляя Даму наедине с Червем - Любовью. Дама Пик и Король Червей - в этом случае уходит Дама. А Король остается в мастерской, берет в руки кисть, смешивает на палитре краски - и оживляет Даму своей кровью... А Дама Пик - дома, за чашкой кофе - принимает гостей, и ей нет дела до смерти Короля. Потому что давно известно: "Слава тебе, безысходная боль"... И его принесут - не с охоты, а из мастерской - или с мостовой рядом с домом, где мастерская, а на могилу поставят Крест из кистей и - роз - не срезая с них шипов... Молчащий телефон, полная луна, круговорот времени, нежность полутонов, светотеней, Света, Теней, Тьмы, безысходности, одиночества... Весеннее настроение - одинокая любовь. Любовь ко всему - и ни к кому. (Потому и одинокая? Да, потому и одинокая... как луна).
К одиночеству, говорят, привыкаешь. А если это Беспросветное Одиночество, плавно перетекающее в Беспросветную волю?.. Стон, стон, стон. А может ли воля быть беспросветной? Беспросветным может - лес, а может (или не может) - боль... А вот воля? Что есть воля? Может, это - если выйти (вернее, уехать) в леса, к лесным озерам и забыть, забыть, забыть, забыть - обо всем, всем, всем... Забыть о своем одиночестве, о своем - умершем, не увидев первой звезды в жизни - ребенке, о неудавшемся замужестве... Я никогда не говорила - и не скажу тебе об этом... Это было 5 лет назад, и он был красив, и мы были счастливы, и каждая ночь была - первой, и каждое утро - прекрасным... А потом - восемь мучительных месяцев, восемь месяцев боли, тоски, попыток на счастье, истерик, страха, неналюбви, люнависти (ведь можно поиграть в Хлебникова? Просто иначе не выразить той смеси любви и ненависти); а потом - боль физическая, которую тебе не понять (да и никому из вас), когда кажется, что нет ничего человеческого ни в тебе, ни в окружающих, и хочется - не умереть, а выйти в крик, будто от этого легче, кричать - а звук не твоего голоса, чужой звук, звериный крик, крик боли и надежды, переплетенный с безнадежностью... но после этого обретаешь ни с чем не сравнимое чувство Счастья... Мне было не суждено. Это был сын - он жил всего семь минут... Этого не забыть - здесь, в этом любимом городе... А Там - можно? Наверное, нет, но можно облегчить... Выйти в темную августовскую ночь на середину озера (помнишь, как далеко там ведут деревянные сходни?), лечь, глядя в небо - и забыться, увидев звезды... Темнота ночи, прорезаемая светом - не жемчужным, как принято говорить; он жемчужный только зимой, через смог - каким-то особенным светом августовских звезд; подставить лицо звездному дождю - и замереть, поразившись, насколько могут быть ярки и близки - разве так бывает, разве бывают звезды близкими (даже если это "звезды"?); разве так бывает? - ведь такого никогда не увидишь в городе, да и не в городе, но в другие месяцы... Никогда... Почему в августе все так странно: реальность и нереальность сплетаются в клубок, словно змеи, и не понять, где кто, и все, что ясно - то, что идет Звездный Дождь. А потом, искупавшись в звездах, можно нырнуть в светлые воды озера, достать горсть голубого песка со дна, подплыть к кувшинкам (но ни в коем случае не срывать их, дабы не обидеть Духов Озера, украшающих ими свой дом). Слушай, а правда, что есть Духи Озер, Лесов, Полей и Рек? А как их зовут? А еще мне - иногда - кажется, что есть Призраки (или Духи!?) Звуков. Вспомни свою жизнь в городе, - тебе никогда не случалось, спускаясь вниз, в "трубу", где - ты уверен - никто не сейшенит, ибо уже поздно, или еще рано, или... - но ты слышишь звуки - гитары, флейты, скрипки, - голоса - словно далекое работает радио... И голоса-то знакомые: это - маэстро Пупкин, а это - Воропаевский альт... Или вдруг в тишине тебя словно позвали по имени, ты обернулся - а никого нет. Может, это и есть Духи-Призраки Звуков? Откуда они? С обычными призраками все ясно - человек умер до срока, и душа его скитается, обреченная на ожидание... А Призрак Звука? Может, он должен был достигнуть твоих ушей, а после ему "даруют успокоение"?..
Как-то все больше и чаще хочется бросить все - и уйти "на Север", в леса. "Когда же мы вернемся // Не будет никого"... Правда, и сейчас - никого, и вчера - никого, и завтра - никого. Мама зовет жить с ней, но - не хочу, не хочу, не хочу. "Не могу и не хочу". Ей всегда приходилось объяснять, что "так жить можно", и что "пусть ошибки, но за них я могу винить только себя - и это классно". Мне хорошо одной. Медитация. Аутотренинг.