Аннотация: Первый рассказ о начитанном дьяволе и его влюблённом клиенте.
--
В коридорах страсти
Прежде чем о чём-то мечтать - подумай, а вдруг сбудется.
В одном городе... Хотя какая вам разница в каком это городе было. Главное не "где", а "что" и "когда". Так вот, в одном городе федерального подчинения. В одной заштатной конторке (может быть и бухгалтерии, хотя может и не в бухгалтерии, но в конторке точно) работал некий человек. Что человек - это точно, ибо животные и носы работают пока в сказках писателей великих и не очень. Звали его все Жорик. Нет, в паспорте конечно было написано Георгий (хотя паспортистка хотела сначала написать "жорик", ещё же с маленькой буквы, чем-то он это заслужил). Так вот звали его все Жорик и на работе, и мама его так звала и сёстры, которых у него было аж семь штук, и даже милиция с врачами звала его Жориком. Жорик этот носил толстые пластмассовые очки на минус шесть. Одевался в костюм, всего восьми лет от роду, отчего на коленях и локтях были заплаты, и иногда по праздникам носил свитер, что ему связала его мама к двадцатилетию.
И вот жил этот Жорик себе, жил. Однако была у него одна проблема. Не с работой. Работал он отлично и всегда делал всё в срок. Вот с личной жизнью у него ничего не клеилось. Девушки от него шарахались, стоило им посмотреть в его огромные глаза, да и сам он туда не стремился. То есть к ним. Но была у него любовь. Любовь тайная. Любил он одну девушку по имени Саша, конечно в паспорте было написано "Александра", а так все звали её Саша. А Саша эта была... Большие выразительные карие глаза, длинные чёрные волосы, красивый носик, томные губы, которые она для пущего эффекта хорошо подмазывала губной помадой кроваво-красного цвета, красные щёчки и всё такое красивое. Но была одна проблема. Жорик-то её стеснялся, стеснялся даже подойти. Да и она была, честно говоря приличная, я не побоюсь этого слова... хотя нет, побоюсь. Работала эта Саша в той же конторе, что и Жорик.
Однако место в сердце надо кому-то отдать. Двадцать шесть лет как-никак. Тем более, огромное пространство на его миокарде величиной с хорошую музыку, как раз между любовью к матери и преданности к Родине пустовало. И вот, в один прекрасный день...
Пришёл Жорик в свою контору как обычно в без десяти девять. Там уже сидел старый бухгалтер, по имени Александр Семёнович, и проверял какие-то ведомости, остреньким карандашиком тыкая то в одну, то в другую. Жорик сел за свой стол и выложил из портфеля все свои принадлежности: калькулятор, ручку, карандаш и линейку. И ровно в девять начал работать (радио "Маяк" за стенкой отпиликало ровно девять). Ещё бы начал бы работать он на три минуты раньше или позже - себе бы просто не простил и ночей от этой нечестности не спал. Такой он был совестливый.
В девять часов пять минут с приличным опозданием явилась Надя, а точнее (и для всех младших) Надежда Петровна, старший бухгалтер, она быстро разделась и села за свой стол. А в пятнадцать минут пришла Саша. Её лицо от мороза стало ещё красивей, эти розовые щёчки, томные красные губы... Куда это меня понесло? Не буду я ходить в ту сторону... Жорик аж засиял, при виде её. Саша быстро разделась и села за свой стол.
Может быть я всё так сухо и чёрство описываю? Но что поделаешь? Работа чиновника и бухгалтера не так интересна, как скажем учёного или суперагента. Я вам тоже как-нибудь про них расскажу, а пока читайте скучную историю про чиновников... Но она тоже интересная.
- Опаздываете, Саша, - упрекнула её Надежда Петровна.
- Да ладно. Наверстаю.
- А вот в тридцатые годы, - сказал назидательно старый бухгалтер, - за опоздание на десять минут - расстреливали.
- У нас сейчас же не тридцатые, - ответила Саша, поправляя волосы у зеркала.
В двадцать минут явился Гриша, он же Григорий, он же Гриня, он же Гриха, он же Назон, как его называла Надежда Петровна за длинный нос, он же Григорий Алексеевич. Он сразу же сел за стол, а уж потом разделся. Всё бы это выглядело несколько комично, если бы Григорий такое проделывал в первый раз. А именно сейчас он прекрасно представлял, что руки нужно вытянуть и стянуть пальто, что шапку лучше снять в самом начале - мешать будет.
- Опаздываете, - ещё раз упрекнула Надежда Петровна. Такая у неё должность: упрекать опоздавших.
- А у меня ещё со вчерашнего дня половина сделана, так что сделаю сегодня ещё половину завтрашнего. Всё по графику.
- А вот в тридцатые годы... - сказал Александр Семёнович.
- Мы уже слышали эти истории, про тридцатые годы. Знаем.
- Да я просто так.
- А я вот не просто, - Григорий надел свои очки в тонкой оправе и начал разбираться с бумагами, напевая какую-то модную мелодию.
- Слушайте, - сказал Гриша, он же Григорий, он же... и так далее, когда день подходил к концу. - Есть тут у меня два билета в ночной клуб.
- Ну, знаете, молодой человек, - сказал Александр Семёнович, - я уже не в том возрасте...
- А я вам и не предлагаю.
- А, ну если так...
- Да, вот так. Я предлагаю этим двум, - Гриша указал на Сашу и Жорика. - Кто пойдёт?
- Я, - сразу сказала Саша и подскочила к Грише, прежде чем Жорик успел даже что-либо подумать.
- И я, - сказал наконец-таки Жорик.
- Но Саша уже идёт со мной, - сказал Гриша.
- Но билета-то два.
- Ну, один я беру. А ты думал я сам не пойду?
- Нет, конечно.
- В смысле?
- Не думал я, - виновато ответил Жорик. И даже расстроился от своей природной медлительности.
- Ну, он же тебе уступит, - сказала Саша и быстренько подскочила к столу Жорика и села на него (на стол). - Ты же уступишь? Правда, Жорик? - она проникновенно посмотрела в глаза Жорика и улыбнулась ему. Ах, ну кто же устоит перед такой улыбкой. Я бы лично... Куда это меня опять понесло?
- Да, - проглотив слюну, выдавил из себя Жорик. Ну так и есть. Никто не устоит!
- Ну, вот видишь, - сказала Саша и спустила свои очаровательные ножки на пол, - идём с тобой, Гриша, вместе.
Жорик шёл домой немного обиженный на Гришу и немного на себя. Он шел, опустив голову, держа в руках свой заветный портфель как самое дорогое в жизни. Ну, если призадуматься, то так оно и было. Портфель был ему дороже всего в жизни. Даже сестёр, матери и уж куда тем более Саши. Да и, пожалуй, и самой жизни. И дёрнул его чёрт неизвестно за что зайти в книжный магазин. Он там смотрел какие-то книги по бухгалтерскому учёту. И тут чёрт снова дёрнул его за тоже место посмотреть на полку с всякими оккультными книгами. Ну, вы знаете такие "Как приворожить собаку", "Десять способов излечить себя, сделав порчу другому", "Наделать всем зла и чтобы вас не заметили" и всё такое в этом духе. И заинтересовала тогда Жорика одна книга "Исполнение желаний", взял он эту книгу и с ней пришёл домой.
Прочитал он несколько страниц и нашёл он один способ. "Вызов дьявола" называется. Способ я этот описывать не буду, мало ли что, знаю я вас. Из-за истории про бухгалтеров потом в мире войны начнёт кто-нибудь устраивать, желая удовлетворить свои комплексы. Одним словом, после двухчасовых приготовлений и пятиминутного вызова из воздуха появился перед Жориком чёрт чёрного цвета. И всё в нём было нормально. Стандартный чёрт. Ничего особенного. Такого даже в самой простенькой иллюстрированной энциклопедии можно найти между словами: "чёрствый" и "чёртик". Чёрт этот держал в лапах маленькую пилочку и полировал себе копытца.
- Эй, - осторожно позвал его Жорик.
- А, - чёрт опомнился и лениво взглянул на Жорика. - Вызвал, значит. Ладно. Здорово, - чёрт протянул копытце, Жорик пожал его, - как говорится. Чего тебе?
- Ж-желание.
- А... Какие вы людишки мелочные. Нет чтобы с чёртом поговорить на философско-литературные темы, а они... Ну хотя бы порчу на кого-нибудь навести... Гадость кому сделать. Всё же о себе и ничего о других. Эх... Давай, - чёрт отложил пилочку. Он поднял копытце и извлёк из воздуха... Да-да, прямо из воздуха... черти так умеют... извлёк он, короче, маленький кусочек бумаги и ручку. - Пиши.
- Что?
- Желание. Только ты должен его записать за тринадцать секунд.
- Почему за тринадцать?
- Правила такие, - чёрт протянул ручку и бумагу Жорику. - Ну что, не я же сам их придумал... Пиши, время пошло.
- А почему ручка такая тёплая?..
- Кровь там, пиши быстрей.
И Жорик написал "Хочу, чтобы Саша в меня по уши влюбил..."
- Всё, время истекло, - сказал чёрт и отобрал бумагу с ручкой.
- Но я же не закончил.
- Ничего, я закончу, - чёрт положил бумажку на копытце, и она тут же вспыхнула. - Жди, завтра твоё желание исполнится.
- А почему не сейчас?
- Правила такие и опять же не я их придумал.
- А душа?
- Что?
- Должен же я заложить душу.
- Нужна мне больно твоя душонка, "Фауста" начитались, - тут чёрт растворился в воздухе.
На следующие утро Жорик проснулся в ожидании чуда. Он быстренько оделся и пошёл на работу. Даже позавтракать забыл. По дороге к автобусной остановке многие мужчины и кое-какие женщины ему улыбались, а кое-кто ещё и начинал за ним ходить, сладострастно преследовать, так сказать. Когда же Жорик оборачивался, очередь за ним быстренько улыбалась до ушей и мгновенно растворялась в толпе. Иногда в этих очередях попадались даже собаки и кошки. В автобусе многие старались к нему поближе прижаться, и строили глазки. Отчего Жорик вылетел из автобуса за остановку до конторы. Путь от конторы был ещё ужаснее. Очередь всё вырастала и вырастала. И, наконец, закрыв за собой дверь учреждения, он смог спокойно вздохнуть. Жорик спокойно прошёлся до своего стола (всё-таки, раз он осторожно оглянулся), только несколько человек ему улыбнулось, и спокойно сел за стол. Александр Семёнович поднял голову и посмотрел на него.
- Здравствуйте, молодой человек, - сказал он, и глаза его засияли, будто он увидел прекрасную девушку.
- Здравствуйте, - ответил Жорик и поймал взгляд старого бухгалтера, - Александр Сем...
- Зови меня просто Саша.
- Но я как-то... вы меня всё-таки в три раза старше...
- Ах, - отмахнулся Александр Семёнович, - возраст тут не имеет значения.
- Но я... я всё-таки не так... чтобы вас так... называть... неудобно как-то даже...
- Ничего. Зови меня просто Сашей, можешь Саней, можешь Сашком или Саньком, можешь Шуриком...
- Нет, я вас лучше буду звать по имени и отчеству...
- Как хочешь, но всё же лучше...
- Нет, именно Александром Семеновичем.
- Ладно, не буду спорить, дорогой. А я тебя буду звать Георгием...
Жорик чуть не подавился слюной.
- Лучше Жориком, - сказал он кашляя.
- Хочешь, по спинке твоей побью?
- Нет, спасибо, проходит. Это я от удивления... Меня всё-таки лучше Жориком звать.
- Ну ладно, Жориком, так Жориком.
Пришла Надежда Петровна. Она спокойно вошла и как всегда пришла на своё место, разделась и принялась наводить маникюр. Явился Григорий, причём раньше, чем обычно. Видно решил сделать сегодня и норму на завтра. Он разделся и как-то странно посмотрел на Жорика.
- А ты, однако, Ловелас, - сказал он Жорику. - Саша, - Жорик аж расцвёл при имени своей тайной возлюбленной, - из соседней конторки, - улыбка исчезла с лица Жорика, - спрашивала о тебе. Да и не только Саша.
В пятнадцать минут появилась очаровательница Саша. Такая же красивая и прелестная что и вчера, и позавчера, и позапозавчера и... в общем, как всегда. Такие же чёрные глаза, такой же носик... куда это меня снова понесло? Что же, ветер в ту сторону дует? Чего я там такого забыл?.. Ладно, пропустим. А то уже отвлеклись совсем от основного рассказа. Саша же оглядела своим привычным взглядом кабинет и тут увидела Жорика. Она страстно и страшно влюблённым взглядом посмотрела на него и глаз больше не отводила. Даже кое-как разделась, автоматически поправила волосы и губную помаду, потом на том же автомате села за свой стол.
Конечно, приятно, когда любимая девушка так на тебя смотрит, но не восемь часов же подряд! Саша, кое-как не смотря в бумаги, разбиралась с ними, набирала что-то на калькуляторе и снова что-то записывала в бумагах, не отводя взгляда от Жорика.
А что Жорик? Он и сейчас не перестал её стеснятся. Он так и не мог взглянуть ей в глаза.
А она продолжала пялиться, именно пялиться на Жорика. И творить в бумагах чёрт знает что, да, кажется, и чёрт этого не знает.
- Саша, - говорила ей Надежда Петровна, - хватит пялиться на Жорика. Я, конечно, понимаю, дело молодое, но всё-таки.... И вы Александр Семёнович. За такие вещи в сороковые годы в оккупированной фашистами Европе...
- Извините, задумался, - отвечал Александр Семёнович и снова принимался за работу, но ненадолго.
Так и прошёл тот день. Когда Жорик собрался уходить домой. Саша схватила его за руку и страстно с намёком взглянула в глаза:
- Скажите, Георгий, что вы делаете сегодня вечером?
Жорик снова подавился слюной и закашлял. Саша смотрела на него, руки не отпускала и не отводила глаз.
- Телевизор смотрю...
- А может...
- Нет, я сегодня очень занят...
- А завтра?
- Завтра... я свободен вечером.
- Тогда приходите ко мне.
- Зачем?
- На чай, кофе, шампанское с коньяком, в конце концов, приходите, а?
- Ладно, приду, - Жорик освободил, наконец, руку и вылетел из конторы пулей. Такой же пулей он полетел по дворам до дома, там людей было поменьше. Но всё же некоторые его замечали и провожали глазами, найдя сего мчащегося молодого человека очень даже симпатичным.
Однако и тогда он не осознал всего, что натворил не одним своим взмахом шариковой ручки. И что теперь произошло в мире. В тот же день Жорик получил сотни две телеграмм, пару писем с объяснениями в любви. Его даже не волновало, что отправителей звали Александрами, Шуриками, Санями, Шурами, Сашками, Алями, Ляльками и даже Алексами. Он витал в облаках. И спустил его с небес звонок в дверь.
Он открыл дверь. На пороге стоял мужчина, с большущей натяжкой, в кожаной куртке, с накрашенными глазами и губами.
- Приветик, шалунишка, - сказал он почти фальцетом.
- Здравствуйте, - недоумённо ответил Жорик.
- Можешь звать меня Шурой или Сашей, как понравится...
Тут до Жорика дошло, кто перед ним всё-таки стоит.
- Видите ли, - тогда начал он. - Я мужчина нормальной ориентации.
- Хам, мужлан, - мужчинка, иначе не назовёшь, врезал ему пощёчину. - А я тебя ещё люблю. Скотина, подонок.
После этого он развернулся и ушёл. Жорик закрыл дверь.
И даже после этого до него не дошло, что же он такое натворил. Что же он такой непонятливый-то? Ну не будем отвлекаться, уже и так прошлись мимо, потоптались...
На следующие утро он вышел за полчаса до обычного и дворами добрался до конторы. Хотя кое-какие кошки за ним и увязывались. Он прошёл за свой стол и заметил, что-то на нём подозрительное. В стаканчике для карандашей, ручек и прочей канцелярской мелочи стояла алая роза, а напротив влюблённым взглядом смотрел Александр Семёнович. Старый бухгалтер с трепетом ожидал на сей презент реакции "симпатичного молодого человека", как бы он сам и выразился.
Жорик посмотрел на всё это и поставил розу на стол к Саше. Александр Семёнович взглянул на розу с ненавистью, но только на розу. На Жорика он продолжал смотреть теми же самыми глазами, ну вы помните.
Жорик сел за стол и как всегда выложил все свои принадлежности.
Вошла Надежда Петровна, она разделась и посмотрела на розу. Потом тяжело вздохнула и сказала:
- Опять от какого-то поклонника, - она посмотрела на Александра Семёновича, тот отвёл недовольный взгляд, она посмотрела на Жорика. Тот взглядом показал, что, мол, он это сделал. Надежда Петровна только цыкнула, поправила волосы у зеркала и села за свой стол.
В пять минут, явился Гриша. Он посмотрел на стол Саши и тяжело вздохнул, и тут же посмотрел на Жорика. Тот же даже не подал виду. Григорий, взял свой стаканчик для карандашей, налил в него воды, достал из-за ворота красную розу и поставил на стол Надежде Петровне. Не Александру Семёновичу же на стол ставить?! Потом галантно поцеловал старшему бухгалтеру руку и сел за свой стол. Надежда Петровна романтично понюхала розу и чихнула, но не сильно. Надо же, такой милой женщине иметь такую вредную аллергию!
И как вы уже догадались, в двадцать минут пришла Саша, она быстренько разделась, естественно не отводя глаз от Жорика, также быстренько поправила волосы и села за стол. И тут только она заметила, что какой-то красноватый предмет мешает ей смотреть на своего "бога", любимого человека, самого симпатичного и очаровательного мужчину в мире (это всё её мысли, моих здесь никак нет!). И Саша заметила розу. Она осмотрела этот колючий бархатный цветок и тихонько спросила с придыханием:
- Это мне?
Жорик молча кивнул, пряча глаза в бумаги.
- Спасибо, - Саша вытащила розу из стаканчика и тихо и медленно понюхала её, нежно вдыхая аромат бутона, - как это романтично.
Александр Семёнович громко вздохнул и чуть не заплакал.
После этого Саша уже с розой не расставалась, даже в перерыв на обед. И также, как и вчера, заполняла бумаги...
Когда Жорик уже убегал домой, его снова схватила за рукав Саша и проникновенно спросила:
- Вы не забыли обо мне, Георгий?
- Нет, - растерянно сказал Жорик.
- Вы ко мне придёте?
- Приду...
- Что значит "приду"?
- Приду, конечно.
Саша улыбнулась своей белозубой улыбкой (сказать по правде, несколько неровнозубой улыбкой... м-да, влил дёгтя). Ну, кто может устоять перед такой... куда это меня опять понесло?..
- Вот вам мой адрес, - Саша быстренько начиркала свой адрес на клочке бумажки. - Приходите, пожалуйста.
- Приду, - сказал Жорик и освободил рукав.
А Саша ещё долго провожала его взглядом.
Тут он уже летел домой, но для этого использовал бескрылое существо по чудовищно некрасивому имени "автобус". А там на него смотрел какой-то мужчина, а рядом с мужчиной стояла женщина (видимо, жена). Женщина проследила взгляд своего, видимо, мужа и сказала:
- Саша, хватит смотреть на этого молодого человека, куплю я тебе такую же шапку, только не смотри на него так. Влюбился ты в него, что ли?
- Ах, - только и вздохнул Александр.
И тут до Жорика начало доходить. Он оглядел автобус и увидел девушку, смотрящую на него влюблённым взглядом.
- Девушка, - сказал он, проглотив слюну, - вас как зовут?
- Меня? - с придыханием сказала девушка, не веря своему счастью. Будто бог повернулся к ней лицом и спросил её имя, запамятов его из своей божественной рассеянности. - Саша, - уже с радостью в голосе сказала она и даже начала представлять в голове самые романтические широкоформатные картины.
- Ясно, - дрожащим голосом сказал Жорик и тут же вылез из автобуса, за две остановки до дома. Даже толком не реализовав ни одну из широкоформатных романтических картин. Ему-то ничего, а девушка чуть не заплакала.
Он шёл и думал. "Но я же не закончил". "Ничего я закончу". Я же записал "Хочу, чтобы Саша по уши в меня влюбил..." А это ведь можно понимать по-разному. И "Хочу, чтобы Саша по уши в меня влюбился" и "Хочу, чтобы Саша по уши в меня влюбилась" и даже "Хочу, чтобы Саша по уши в меня влюбилось". Но это ведь не самое страшное. Я ведь не написал, какая именно Саша. И даже человек ли это. Жорик поглядел назад и увидел кота, осторожно шедшего за ним.
- Брысь, - сказал Жорик.
Кот виновато пошёл другой дорогой, сделав вид, что сей бухгалтер ему ни к чему.
Вот почему всё так и происходило. И люди в автобусах, и очереди, и этот мужчинка, и Саша, и даже Александр Семёнович! Но нет, к Саше-то я сейчас пойду. Не сейчас, но сегодня. Что бы ни было.
Вечером Жорик надел свою лучшую рубашку (костюм-то один был), начистил до блеска свои ботинки. Купил в ближайшем киоске бутылку шампанского и конфет, забежал в цветочный магазинчик и купил букет алых роз. Протягивая букет Жорику, продавщица тяжело вздохнула, Жорик заметил у неё на груди её имя. Угадайте с трёх раз, какое это было имя? Правильно, звали её Александра. После этого Жорик пулей вылетел из магазинчика и дворами побежал к дому Саши.
Адрес, сладострастно начертанный Александрой, не очень-то пригодился. Будто и сам Жорик не знал, где она живёт. Будто он и сам не может точно подглядеть его в личном деле? Может. Ещё как. Так что мчался он уже знакомыми дворами (однажды и посмотрел, где Саша живёт).
Окна у Саши горели. Она его ждала. Жорик поднялся к квартире. Взволнованный у самой двери он осмотрелся и нажал на кнопку звонка. Дверь тут же открылась. Его сильно ждали. На пороге стояла Саша. Накрашенная... Казалось, она сегодня в своё лицо втёрла весь запас косметики, даже НЗ на случай "Восьмого марта" был истрачен на сегодняшнее лицо. На ней была полупрозрачная блузка и короткая юбка, открывающая ноги почти от начала до конца (где начало и конец у ног лучше уточнить у врачей ортопедов и педикюрш).
- Э-э-э-э-это т-тебе, - только и сказал Жорик, протягивая цветы.
- Ах, - Саша медленно понюхала цветы, - как это романтично... Ну, проходи же.
Они прошли в прихожую. Саша быстро закрыла дверь на все замки, поставила цветы в вазу, конфеты и шампанское на уже приготовленный стол. Быстро стянула с Жорика пальто и повесила его на вешалку. Потом повела Жорика за стол. Они сели за низкий журнальный столик на диванчик, на столикие уже всё лежало для романтического вечера. Даже свечи были зажжены. Свечи, как полагается, было две. Саша выключила свет и в сумерках прошептала:
- Открой шампанское, любимый.
Ну, кто устоит перед таким нежным шёпотом... Я бы лично. Я бы лично не устоял. Да, я бы лично не устоял! И никто не устоял бы!
Жорик снял фольгу с бутылки, схватился за "уздечку" (проволочка на пробке), раскрутил её, пробка вылетела в потолок, шампанское полилось струёй. Саша радостно завизжала. Жорик разлил шампанское по фужерам. Саша придвинулась к нему поближе. Так что Жорик теперь отчётливо слышал каждый взволнованный удар в её груди.
- На брудершафт? - спросила она нежно.
- Д-да. Только тост нужен. За...
- За тебя!
Они выпили на брудершафт, смотря на друг друга влюблёнными глазами. Саша поцеловала его в щёку. Жорик снова разлил шампанское по фужерам.
- На брудершафт? - снова спросила Саша, на этот раз настойчиво.
- Да, - более смело ответил Жорик, шампанское уже ударило в голову. А чего вы хотите от непьющего человека? - Под какой тост?
- За тебя!
- Нет, за меня мы уже пили. За тебя давай.
Они снова выпили на брудершафт, также глядя, друг другу в глаза. Саша поцеловала его в губы.
И всё бы так и развивалось дальше, если бы не закончилось шампанское. И тут в ход пошли конфеты. Благо те были с коньяком. Вы когда-нибудь ели конфеты на брудершафт? Попробуйте. Понравится. Так они просидели минут сорок. Ни о чём не болтая. И вот в дверь позвонили. Саша конечно сначала не обращала на это никакого внимания. Но когда звонки стали надоедать, влюблённый взгляд Саши сменился на обозлённый. Жорик испугался. А вдруг желание закончилось? И теперь она станет такой же равнодушной или того хуже - лягушкой... Саша освободила Жорика из своих объятий, встала, ласково улыбнулась.
- Пойду, открою, - сказал она не менее ласково и пошла открывать, не сводя глаз с любимого Георгия, да чуть не налетела на косяк.
Жорик встал, поправил слегка помявшуюся одежду и начал осматривать комнату. На самом видном месте он заметил свою фотографию, формата тридцать на пятнадцать. И сразу вспомнил, откуда она. Месяца три назад они всей своей конторкой фотографировались, а это восемьдесят человек. Судя по всему, Саша вырезала его маленькое личико и увеличила его до соответствующих размеров, поэтому лицо Жорика было слегка размытым. Под его фотографией в рамочке стояла её собственная, где Саша была сильно накрашена. А где-то в углу, стояла репродукция с какого-то натюрморта Пикассо. Она, наверное, висела раньше на этом почётном месте, но с появлением этого кумира в очках на минус шесть, была смещена с должности главного шедевра в комнате незамужней симпатичной девушки.
- А, заходи, тёзка, - донёсся голос Саши из прихожей.
- Мне бы сахарку, - донёсся другой голос, женщины средних лет.
Жорик сразу всё сообразил и быстро сел на диванчик, дабы казаться понезаметнее. Даже постарался слиться с обоями, но те были зеленоватого цвета, а Жорик пока не столько выпил.
- Проходи, - говорила Саша, та, что хозяйка. - Сейчас я тебе насыплю. Проходи в комнату.
Жорик сразу же отвернулся к зеленоватой стене. Саша-хозяйка прошла на кухню. А другая Саша, будем звать её Александрой, потому как иначе у меня язык не повернётся её называть, прошла в комнату. Была это располневшая особа лет сорока - сорока пяти.
- Ой, - сказала она, - да у вас тут банкет, - она осмотрела стол и тут только заметила Жорика. - Здравствуйте.
- Здравствуйте, - сказал Жорик, всё ещё смотря на стену.
- Как вас зовут?
- Жор... то есть Георгий.
- А меня Александра... Викторовна.
- Очень приятно, - тут Жорик совершил ошибку. Он рефлекторно повернулся и протянул руку.
Александра посмотрела на него, и глаза её вспыхнули, она посмотрела на него влюблённым тоскующим взглядом. Она схватила его за руку и села рядом. Жорик отодвинулся от этой напирающей особы.
- А вы знаете, - ласковым голосом сказала она, - я что-то такое почувствовала. Тепло какое-то, - она придвинулась к нему поближе. Жорик уже хотел от неё отодвинуться, но диван закончился.
- Здесь батареи хорошо топят, - ответил Жорик и попытался освободить руку, но Александра схватила их намертво. - К-котельная рядом...
- А вы шутник, Георгий. Я не про это, я почувствовала что-то здесь, - она показала на сердце. - А вы?
- Что?
- Вы ничего не почувствовали?
- Нет.
- А я вот почувствовала, - Александра резко крепко обняла Жорика и принялась его целовать в губы. Ну, попробуйте с такой справиться. Вот я бы... Ладно, не будем уточнять... вообще, дело сейчас не во мне!..
Жорик услышал, как что-то стеклянное упало на пол и разбилось. Что-то зашипев посыпалось. Он вырвался из объятий Александры и увидел Сашу. Она стояла у входа, а перед её ногами лежала разбитая банка сахара, сахар лежал аккуратной горкой, обрамлённой острым осколком банки. Она ошарашено смотрела на Жорика и Александру.
- Саша, - рассеяно начал объяснять Жорик, - понимаешь...
- Ах, ты, Казанова чёртов! - крикнула Саша и убежала.
- Саша!
Жорик окончательно выпутался из объятий Александры, вскочил и побежал за Сашей.
- Постой, любимый, - крикнула ему вслед Александра.
- Уйдите отсюда лучше! - гаркнул на неё Жорик.
- Ах, так, - сказал Александра, встала, отвесила Жорику такую пощёчину, что тот улетел в угол. - Хам, а я тебя ещё люблю, хоть у меня и муж с детьми есть! Хам, - она выбежала из квартиры и громко хлопнула дверью.
Жорик встал, подвигал челюстью, побежал за Сашей. Саша сидела в ванной. Из-за двери слышался плеск воды.
Дверь была закрыта изнутри.
- Саша, Саша, - говорил он ей. - Открой, пожалуйста. Я всё объясню. Саша, это всё она. Не знаю, с чего это она вдруг. Саша. Ну, открой же. Я не виноват. Саша!
Жорик резко дёрнул ручку, дверь поддалась и открылась. Из проёма торчал шпингалет, застигнутый врасплох рывком. Сразу видно нет мужика в доме. Даже шпингалет некому нормально прикрутить.
А у ванны сидела Саша. Сидела она на полу, а рядом с ней была лужа крови, кровь была и в воде. А в руке замерла окровавлена бритва. Саша вскрыла себе вену на левой руке. Кровь сочилась из раны. Жорик стоял ошеломлённый. Он подошёл к Саше, быстро снял ремень, засучил рукав блузки на левой руке, стянул руку ремнём как жгутом. Потом потрогал пульс. Она была жива. Пульс был, но слабый. Жорик подлетел к телефону и позвонил в "скорую".
- Попытка самоубийства, - сказал он быстро в трубку. - Приезжайте, пожалуйста, срочно.
- Адрес?
- Адрес... адрес... - в такой волнующий момент благоговейно помнимый адрес вылетел из головы Жорика, пришлось пользоваться письменной подсказкой. Он быстро залез в свою куртку и достал листок, где Саша начиркала ему адрес. Листок пах её духами. Жорик вздохнул и продиктовал адрес. - Приезжайте, пожалуйста, быстрей.
- Ждите.
Жорик полетел к Саше. Он бил её по щекам умоляя, проснутся. Саша дышала, и пульс был. Она была без сознания. Жорик приложил к ране вату, много ваты, всю вату, что нашёл у неё в аптечке. Но Саша не приходила в себя. Её лицо побледнело. Лоб был горячий. Он просил, просто умолял её, проснутся...
- Жить будет, - сказал врач, глядя, как Сашу кладут в машину. - Жить будет, это я могу сказать вам точно. А с чего это она?
- От несчастной любви, - ответил Жорик и тяжело вздохнул. Врач всё понял и переменил тему разговора.
- А вы молодец. Ещё минуты три и мы бы уже ничем не смогли бы помочь. Ремень возьмите, - врач протянул Жорику ремень. - Всё вы правильно сделали.
Врач залез в машину и закрыл дверь. Машина "скорой" с сиреной и включенными "мигалками" укатила. Жорик молча вернулся в её квартиру.
Его трясло. Ну, хватит, думал он, хватит с меня. Надоело, достало это меня.
Жорик нашёл ключи, закрыл дверь, отдал ключ Сашиным соседям. И потом вернулся домой. Проходя по улицам, он всё думал.
Надоело мне это. Всё. Сделал желаньице. Загадал, нечего сказать. "Он шептал её имя, Он глядел в её окна..." Казанова чёртов. Правильно она сказала, правильно. Жорик вздохнул. Казанова чёртов. Загадал. Да и ещё чёрт этот. Нечего, сказать, сам виноват.
Тут Жорик заметил, что на него кто-то смотрит. Он увидел мужчину, смотревшего на нашего героя влюблённым взглядом.
- Как вас зовут? - спросил Жорик.
- Александр, - ласковым голосом сказал мужчина, - но вы можете звать меня...
Тут Жорика пробрала такая злость, что он врезал этому мужчине, тот упал на снег и лежал без сознания. Жорик ушёл.
Жорик пришёл домой и только тут заметил, что весь в крови. Это была её кровь. Её! Он быстро стянул с себя окровавленную одежду, надел майку и домашние штаны. Он быстро вызвал дьявола. Дьявол всё также полировал копытце. Будто иных занятий у него и не было.
- Что это? - спросил он дьявола.
- В смысле, - ответил вопросом дьявол и лениво отложил пилочку.
- Почему так всё произошло? Почему все за мной так ходят?
- А, это? Так надо было конкретно загадывать желание. Сам виноват. Написал: "Хочу, чтобы Саша в меня по уши влюбилась" или "влюбился", или "влюбилось". А какая это Саша, какого пола, человек ли она вообще, этого-то не было.
- Но я же не успел.
- А не надо было тупые вопросы задавать. И не надо было "по уши" писать, тогда бы и успел.
- Халтурщик, ты.
- Ой, кто бы говорил. Так тебе, что нужно на этот раз?
- Чтобы меня любила Саша, но та Саша, единственная. Та, которую я люблю.
- Не понял.
- Вот эта, - Жорик достал общую фотографию конторки и показал на Сашу. Чёрт дальнозорко прищурился и рассмотрел Сашу.
- Да. "Про таких говорил Врхлицкий: kapitales frau".
- Ещё как. Это первый писатель после Данте и Ницше. А Ницше как-то сказал: "God is dead". Ну, он конечно на немецком сказал. А Бог ответил: "Nietzshe is dead". Ну, Бог тоже не по-английски сказал. Вот такие забавы у нас во втором круге... - тут чёрт будто очнулся ото сна. - Мы отвлеклись. Что мы будем делать?
- Ну не знаю.
- Загадывай другое желание, что я ещё могу предоложить, - чёрт протянул лапу и на копытце появились бумага и ручка. - И помни: у тебя только тринадцать секунд.
Жорик схватил бумагу и ручку и начал торопливо писать. "Хочу, чтобы все Александры, Сани, Шурики, Саши, Алексы и тому подобные меня не любили, но чтобы..."
- Всё время вышло, - сказал чёрт, забрал бумагу и ручку. Бумага тут же вспыхнула. - Удачи, - сказал чёрт и растворился в воздухе.
Жорик облёгчённо вздохнул. Он всё написал правильно, на этот раз... Или... Так... А что же он написал? "Что же я написал?" Та-ак. Не помню. Но, кажется, всё я написал верно, думал он. Кажется...
- Когда кажется, крестится надо, - донёсся откуда-то сверху знакомый голос дьявола. - Как бы это антисатанински не звучало...
Жорик посмотрел наверх. Но спокойное зимнее небо молчало.
Утром Жорик, выходя из дома, услышал за спиной чей-то голос:
- Пошёл опять, ка-азёл!
Это был сосед, в последнее время строивший ему глазки.
По дороге к остановке он услышал ещё несколько подобных фраз. А один человек даже заехал ему по лицу. Жорик узнал его. Это был тот, вчерашний. Которому он сам заехал по лицу. Что ж, око за око...
В автобусе он наслышался грубостей на всю жизнь и не только на свою. Все почему-то старались его задавить своими телами, наступить ему на ноги, оттянуть руки, забрать портфель. Жорик вылетел из автобуса под гневные крики и улюлюканье. Он добежал до конторки и радостно закрыл за собой дверь кабинета.
Но тут его ждал ещё один субъект - Александр Семёнович. Тот со страшной злости несколько раз наступил на его ногу и сильно ругал его при каждой ошибке и даже пару раз зазря, "для профилактики". То пальто не туда повесил, то карандаши не так точит, то не туда положил папку.
Надежда Петровна как всегда явилась вовремя. Она посмотрела на злого Жорика и Александра Семёновича и сильно удивилась. Такие перемены в настроении подчиненного ей небольшого коллектива, как начальника, её волновали.
Гриша как всегда пришёл с небольшим опозданием и сразу же с порога сказал Жорику, немного образованно:
- А ты, однако, Саше, из соседней, сердце разбил, раз она о тебе так отзывается.
Гриша достал из ворота пышный букет роз в красивой фарфоровой вазе и поставил его на стол Саше. После чего сел работать.
Саши, как и следовало, ожидать не было сегодня. Надежда Петровна несколько раз звонила ей домой, но никто трубку не брал. Ну, мы-то с вами всё знаем, а Жорик-то ничего и не сказал. Охота ему было сознаваться в таком мрачном деле, что даже в уголовном кодексе по поводу этого статья есть. И судили бы явно не Сашу.