Посвящается реально существовавшему человеку, которого я так и не увидела
Я хочу тебя, Spider, гнусный хромой junkie. Где ты сейчас? Ты всё ещё лав меня или уже нет? Ты видишь, как я пишу? В стиле одной из твоих любимых книжонок, "Заводного апельсина". Это ты сказал мне в одном из телефонных разговоров. Ты часто звонил мне.
Появись ты сейчас на моём горизонте, мы бы с тобой устроили грязный разврат в стиле Алекса [1] и какой-нибудь гёрлы... Ты говорил, что однажды по кабельному показывали порнуху всю ночь, нет, ты сказал "сексы", ты повторил это несколько раз, а я каждый раз говорила "я рада" или что-то в этом роде (интересно, ты кончал при этом, или нет, любопытно, а в каких позах ты меня представлял).
Я врала тебе о собственной занятости, о том, что мне никогда не бывает скучно. Чушь! Почему ты был такой тупой и не понял, что я жутко одинокий person, что я - nymphomaniac и меня можно брать, можно сказать, "голыми руками"?
Я помню, как ты мне говорил, что от любви ко мне у тебя болит грудь, а мне было страшно, мне представлялись наркоманские чилдрены. Причем тут дети? We could just have some fun (fuck I mean)...
Тогда я была вся в своей религии, мне не хотелось общаться с сатанистом. Мне хотелось тебя спасти. Сейчас же я бы просто тебя трахнула, а потом, скорее всего, бросила бы, так как ты быстро бы мне надоел.
Ты говорил, что у тебя болит грудь, а мне было отвратительно это слово. Я не могла его произносить еще долгие годы после того, как я прогнала тебя из моей жизни. Я говорила "ку" вместо "грудь", про себя, конечно. Какая "ку"? Это всё было "кю"!
Ты звонил мне каждый вечер. Ты обещал мне всё, начиная с луны. Я говорила, что ничего мне не надо и встречаться нам незачем. Ты рассказывал о своей ломке и глюках, а я - о школе и совсем немного о своей религии. А чаще всего мы молчали, а на линии были помехи. Ты говорил - это вампиры. Интересно, что ты делал, когда мы молчали? Сидел, скрючившись на полу, под очередной дозой (иногда это было заметно) и в разноцветных твоих глюках на гране реальности представал перед тобой светлый образ "правильной девочки", которую ты имел...
Возможно, мы бы и встретились, будь у тебя на уме нечто посерьезнее трёпа.
К тому же ты не знал, что значит "оборотная сторона медали". Это же было так просто: добро, а оборотная сторона - зло.
Конечно, мне нравилось тебя мучить, а почему, собственно говоря, и нет? Помню, как я смотрела веселый мультик про койота и роад-раннера. Ты позвонил как раз тогда, когда койот собирался сбросить на противную птичку роскошный красный рояль. Ты позвонил, а я смеялась в трубку, и ты поинтересовался, не мешаешь ли мне, я сказала, что, мол, да, мешаешь смотреть любимый мультик. Ты даже сказал мне "пока". Я бы просто бросила трубку! Я бы больше никогда не звонила! Должно быть, тебе было очень больно, но ты никогда не отличался особой щепетильностью, ты позвонил мне снова. Возможно, была и другая причина, возможно, ты любил меня так сильно, как говорил. Не знаю, хочется, конечно, верить в романтику.
Наконец я согласилась с тобой встретиться, но тебя заперли в доме, и ты сказал мне, что тебе неохота вылезать через балкон. Мне стало обидно. Ага, подумала я, так значит твоим обещаниям грош цена! Ты можешь раздаривать только небесные светила, а на решительные поступки тебя не хватает! Я была очень зла на тебя. И в следующий наш телефонный разговор я откинула свою дипломатию и сказала тебе открытым текстом, чтобы ты не звонил мне больше. Тут ты спросил, могу ли я стать еще хуже, чем есть сейчас? Я ответила, что да, могу! "Я могу стать очень-очень плохой!" - сказала я. Ты ответил, что если я смогу стать плохой и даже очень плохой, то ты еще позвонишь. Я рассмеялась. Ты меня подловил! Меня, которая предсказывала чуть ли не каждый твой следующий шаг! Это было поражением, так что я сказала: "Звони!". Но ты и тут меня не понял, я не имела в виду, что могу стать "черной", "плохой", как ты, я говорила, что буду еще большей стервой. Эту форму я и приняла в следующий раз, довольно фальшиво обозлившись на тебя, вернее, на твои конгениальные фразы, вроде: "Я - это все!" или "Кто не с нами (Satanists), тот против нас!" И тут уж даже у тебя не осталось сомнений в моих желаниях насчет тебя. Но ты еще закинул удочку: через некоторое время: ты позвонил, сказав своё обычное: "Привет! Что делаешь?" Но возмущение в моём голосе было настолько очевидно, что ты быстро (и испуганно) сказал, что звонишь узнать расписание for one of my classmates. Я сказала тебе расписание, и ты больше не звонил.
У меня всегда было плохо с верой и реальностью: не видя тебя, я не совсем верила в твою реальность. Ты был фантомом, телефонным вампиром, звонящим со скуки половине города. Когда ты ушел из дома (после нашего разрыва, хоть ничего и не было), то кто-то как-то раз позвонил мне ночью в жуткий дождь. Меня не позвали к телефону. Зачем ты сказал, что звонишь из автомата (если это, конечно, был ты)?
Если бы не дождь, если бы не ночь, если бы не я, если бы не ты. Слишком много нужно было условий для этой реальности. Поэтому она и не осуществилась. Я только очень надеюсь, что не я была причиной твоего ухода из дома (из жизни?). Я не знаю, жив ли ты еще. А если умер, то какой смертью, проклял ли ты меня перед ней, или даже не вспомнил. Нет, не подумай, я не строю догадок, я просто не знаю. Почему ты не нашел меня, если всё-таки любил так, как рассказывал, или ты понял, что тебе следует уйти, став, наконец, свободным? Ты видишь, я всё помню. Я никогда не забуду. Я знаю, что я сделаю для тебя: ты останешься жить в этом рассказе, заводным апельсином, который я съела.
А в ночь на 22 сентября (интересное, совпадение, правда?) ты мне приснился. В первый и последний раз, спустя много лет после нашего знакомства! Это значит одно из двух: или ты жив и думаешь обо мне, или же ты точно умер.
Сначала было так: я будто бы смотрела телевизор и случайно попала на программу, где у тебя брали интервью. Это я потом поняла, что у тебя. А сначала на экране был симпатичный blond young guy, которого просили поведать "свою интересную историю" о том, как ты оказался на этой работе (что-то связанное с телевидением или радио - ты сидел перед студийным пультом с разными кнопками, экранами телевизоров и компом...).
Ты стал рассказывать о том, что был наркоманом, и твоя жизнь тебя устраивала, а потом ты влюбился в правильную гёрлу, которая тебя отвергла, несмотря на твои довольно явные страдания. Поэтому ты ушел из дома, долго таскался по всяким притонам и, наконец, осознав всю бесцельность существования, решил свершить суицид. Как в лучших романах, ты пришел на бетонный мостик над бурными водами мелкой горной речушки и прыгнул вниз, дабы свернуть себе шею, ибо захлебнуться в ней не представлялось возможным. Но ты не умер: или там было немного глубже, чем это казалось, или еще почему, только ты просто сломал руку и пару ребер, да довольно сильно расцарапал себе щеку (вот и шрам на ней в качестве аксиомы). Тебя выловили и определили в больничку, где ты явно пошел на поправку, причем даже ломки у тебя особой не было, не говоря уже о полном нежелании принимать наркотики в будущем (должно быть, ты еще и головой ударился). К тому же ты отрекся от своих сатанинских мировоззрений, вспомнив об отце небесном, плавая в холодной и мокрой речке, и решил, встав на путь истинный, начать новую жизнь "с чистого листа". Конечно же, ты вернулся в семью (to your mother), нашел себе честную интересную работу и теперь всё у тебя хорошо. На вопрос же почему ты не нашел до сих пор правильный предмет своих вожделений (если ты еще ее не разлюбил) ты сказал, что, мол, как это ни банально, ты хотел "достичь ее (то бишь моего) уровня". А внизу прилагался телефончик, дабы желающие сердобольные и, may be, THAT гёрла, имели бы возможность позвонить тебе. Стоит ли говорить, что я поимела эту возможность, мы встретились, бла-бла-бла, и вот мы уже сидим у меня дома, на диване (этого дивана уже нет, он приказал долго жить ещё два года назад). Обстановка интимна до безобразия, коим мы и собираемся заняться. Ты осуществляешь поползновения на мою честь, я полусопротивляюсь-полусдаюсь, внимая тому, что ты "полностью переродился" и только изредка поглатываешь колёсики-колёса, "чтобы расслабиться"... Оппаньки! Какой удар по моей вере в "чистое и светлое"! Негодуя, я просыпаюсь...
"Какой-то ты маньяк несексуальный" - звучит в голове одностишие В.Вишневского. Это верно: ты был скучный, навязчивый и рифмовал "идти-пути", называя эту фигню стихами.
Пока-пока, странный телефонный фантом. Прощу ли я себя за твою смерть? Не знаю. Не уверена, стоит ли? Наверное, стоит хотя бы забыть, возможно тогда меня перестанет выворачивать каждый раз, когда я буду слышать фразы, включающие в себя глагол "позвонить" во всех временах и спряжениях.
[1] Главный герой книги Энтони Берджесса "Заводной апельсин"