Форточка распахивается, словно в нее ударили бесплотным кулаком, занавеси из сиреневой органзы вздуваются пузырем спасительного парашюта, вспучиваются, а затем выгибаются, гладят по лицу, выплескивая озон близкого дождя.
Вон! Немедленно наружу, окунуться в ночь, занавешенную темными, бессолнечно-безлунно-беззвездными небесами. Мимоходом цепляю сумку, что-то из одежды...
Врезаюсь в ветряные струи, раздвигаю первоначальную росную зыбкость дождевых капель, скольжу и срастаюсь одеждами с влажным темным воздухом...
Хватают за руку - вырываюсь, вопят вслед - не слышу...
Я неуязвима! Мертва! Я - дождь, ветер, тьма, ничто!
Снова хватают, трясут, орут в глаза, поднимают, несут...
Зачем сопротивляться? Всё утратило смысл, только не хочется возвращаться...
Раскрываю рот, слыша свой шепот со стороны, не понимая, что говорю и кому...
--
Отпусти, я пойду сама.
Отпускают, но теперь держат за обе руки, что-то говорят, глядя в глаза. Горячий мерцающий взгляд скользит, не проникая в меня. Я всё так же неуязвима. Схватили за плечи, снова начали трясти, кричать. Смысл слов остаётся загадкой, не несет в себе никакой информации... Запрокидываю голову, открывая себя небесам. Шум ветра в ветвях придорожного вяза говорит мне больше, чем ор перед лицом. Кажется, начинаю улыбаться...
Сильно встряхивают, так, что голова резким кивком вновь оборачивается к говорящему. Одно плечо отпустили - уже хорошо. Пытаюсь развернуться, чтобы уйти...
Сильный порыв ветра... нет, на самом деле размахиваются и залепляют мне пощечину, от которой в голове начинают звенеть струны цитры. Даже не пытаясь вытереть кровь, продолжаю улыбаться. Облизываю запачканные губы, ощущая во рту приятный солоновато-стальной привкус...
Гармония минуты нарушена. Слова начинают приобретать тошнотворную окраску тысячекратно слышанной чуши: извинения? за что? зачем? Беру чьё-то лицо обеими руками:
--
Тебе ведь было известно, что так будет.
Снова пощечина, опять извинения. Я себе напоминаю каменно-улыбчивого сфинкса: интересно, нос ему тоже пощечинами отбили?
--
Я говорила, что я игрок?
Опять лавина слов и жалкое согласие, что да, что говорила, но была уверенность, что я блефую, потом - надежда меня изменить...
--
Я говорила, что всегда одна?
Бред о том, что как же одна, когда с ним, что было же хорошо всем, что как же можно, чтобы так сразу, чтобы вот так уйти, чтобы, чтобы...
--
Я говорила, что однажды встану и уйду без объяснений, задохнувшись-объевшись, когда ты надоешь мне, когда я наиграюсь?
Снова кричат, трясут,.. плачут? Надо же, плачут. Ветер дует из-под облаков, и несет облака, и над ними -ветер. Я тоже ветер. Черный ночной ветер.
--
Не надо плакать, и говорить больше ничего не надо. Ты согласился. Теперь твои слова - ветру.
Стоят и смотрят. Я тоже стою и смотрю в испещренное посверкивающими каплями темное пространство за спиной безразличного мне человека. Снова тянут ко мне руки. Ну уж нет! Хватит! Довольно! Отстраняюсь жестом: "не тронь!" Иду дальше, проходя сквозь протянутые руки, слова и слёзы. Усиливающийся дождь смывает кровь, следы касаний, ощущения недавней близости. Остаётся только тьма и живительный дождь...
Ноги танцуют в такт плеску воды. Наконец, ощущение пустоты и смерти внутри сменяется спокойной радостью...
Дышу размеренно и глубоко, попадая в такт чистоте и свободе...