Картина первая

Попробуйте смешать самые прекрасные на свете ингредиенты: лунные фасеточные глаза, огромные и светящиеся; бледно-нежную орхидею, всю в кровавых мельчайших крапинках, словно брызгах; глубокую студеность воды с полюса мира; тонкость стилета, инкрустированного чистой воды сапфирами и одним, впитавшим яркость солнца в пустыне да так, чтобы глаза резало; легкий дым, прозрачный, жемчужно-серого цвета, напоенный нежнейшим жасминовым ароматом; розу, застывшую в жидком кислороде, и дыхание, совсем не ощутимое, разрушившее ее; и унылый звук флейты; и холодный осенний дождик, брабантскими кружевами висящий на глубокой тайности бархатных черных ветвей; и последний осенний лист, тусклым золотом играющий в лучах умирающего дня... подсветите всё это светло-голубой чистотой молний и придайте всему этому человеческий облик, переплетая ингредиенты, где каждая росинка займет своё место... и вы... ужаснетесь, потому что кошмарнее, холоднее, жесточе, беспощаднее ничего нет на свете... И хорошо, что нет, что мы можем созерцать каждую часть красоты великой и беспощадной в отдельности, что даже за серенький осенний день с хрустальным дождиком хочется отдать всё на свете, и за небо, и за холодный острый блеск звезд, за всё то, чем живет и дышит гадкий такой, грязный и тем не менее цельноживой человек...

Картина вторая

Здравствуй, девушка-боль, глаза твои золотые,

Зелень, свежая зелень, и хрустальные жала пальцев.

Блеск слюдяных волос твоих тонкой латуни

Холоднее пещер замогильных, я знаю.

Кожа тонкая твоя, восковая, ядом сочится,

О королева ночи (и шпионажа),

Ты всегда застаешь врасплох, нападаешь сзади.

Солнце в твоих руках, прекрасное, - беспощадно.

Куда тебе жалость?

Ты просто и верно вершишь свое дело,

Что ж, если черно оно.

Кто знает... Может, мы все без тебя бы погибли.