Фотогра́фия (фр. photographie от др.- греч. φως /φοτος
- "свет" + γραφω - "пишу") - техника рисования
светом, светопись: получение и сохранение
статичного изображения на светочувствительном
материале (фотопленке или матрице) при помощи
фотоаппаратуры, фотокамеры.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Сегодня выдалось прекрасное тихое утро. Я только-только пересек тонкую грань между сном и явью. Пробуждение выдалось нынче необыкновенно нежным. Первые лучи солнца мягко коснулись моих век. Я подумал: "Еще минуту полежу и открою глаза, всего только минуту"...
Лишь спустя четверть часа, я сладко потянулся и открыл глаза. Воздух, наполненный свежестью утреннего бриза с привкусом соли и йода, вытащил меня из прохладного плена простыней. Правая рука автоматически потянулась к стоящему рядом столику и нащупала большой металлический предмет. Дорогая сердцу округлая тяжесть объектива заставила меня улыбнуться. Одно прикосновение к этому металлу придало уверенности в добром начале дня. Я почувствовал себя собой.
Первым делом я вышел с фотоаппаратом на веранду, где был установлен штатив, и поставил камеру на него. Объектив смотрел в лазурную даль океана, будто родившегося заново с приходом утра. Вода мягко поглаживала золотой берег, легко шурша песком, лаская его своими белыми рукавами. Я нажал на спуск затвора. Все. Еще один кадр океана готов.
Я сбросил с себя немногое из своей одежды и сбежал по лестнице, ведущей от дома к берегу, и побежал по пляжу. Со всего размаха бросился в океан и поплыл под водой. Низкий голос океана тихо шептал мне в уши свою песню, передо мной проносились сотни маленький рыбок, постепенно воздух в легких закончился, и я нехотя медленно поднялся на поверхность. Сделав еще несколько взмахов руками, я перевернулся на спину и доверился поверхности океана, мерно покачивающей мое тело на длинных широких волнах. Мой взгляд устремился вверх. Надо мною разверзся еще один океан - небо. Сегодня почти безоблачно и вроде бы в вышине нет ничего интересного, за исключением нескольких птиц, кружащих высоко над поверхностью океана, высматривающих рыбу в прибрежных водах. Но для меня важнее само небо, его цвет и глубина, его еле заметное движение. Есть два мира, которые я могу наблюдать бесконечно без устали: небо и океан.
Побаловав глаз небесной прозрачностью и безграничностью, я неспешно поплыл к берегу. Мой дом стоял почти у самой воды, возвышаясь на несколько метров над береговой линией. Его построили на специальных помостах в расчете на самые сильные шторма так, чтобы даже самая высокая волна подобралась не выше середины лестницы, ведущей от порога на берег. В ста метрах от дома вдоль береговой полосы шла дорога. Она вилась, приближаясь к самому океану, порой взвиваясь вверх. К самой кромке океана подступала горная гряда, защищающая побережье от континентальных ветров, веющих с севера. Дорога бежала, словно по лезвию бритвы, срываясь с гор к самому побережью, и вновь поднимаясь до небес, пробегая мимо и стремясь причудливым серпантином в город, но туда мне совсем не хотелось. Я желал лишь тишины и покоя. Делая медленные движения руками, я понемногу подплыл к берегу. Мои глаза смотрели на горы, раскинувшиеся за домом и придающие пейзажу еще большее величие.
Я поднялся в дом, прошел в ванную комнату и стал под прохладные струи душа. В голове пронеслись свежие воспоминания о последних днях съемки фильма.
Кино и фотография - вот две моих профессиональных страсти. Я оператор Макс Видов. Мне всего 35. Но в мире мое имя уже лет десять широко известно. Я начинал с телевиденья - репортажные съемки, побывал и в горячих точках, различные телевизионные сюжеты. Скоро рамки телевидения оказались для меня слишком узкими, хотелось широкого кадра. Мои работы на ТВ быстро заметили, начали приглашать в экспедиции, документальное кино больше соответствовало моим амбициям, к тому на съемках мне всегда удавалось сделать несколько интересных фотографий. По возвращении я печатал лучшее и к 25 годам мои фотовыставки стали заметными событиями культурной жизни. Начали поступать приглашения режиссеров снимать большое кино. Известно, что далеко не всегда даже самый хороший телеоператор может оказаться хорошим фотографом, а вот хороший фотограф почти всегда может стать замечательным оператором. Так, сняв пару удачных малобюджетных лент, ко мне начали поступать предложения и от именитых режиссеров. Я никак не мог привыкнуть к мысли, что за работу, которая приносит мне громадное удовольствие, теперь я получаю весьма немалое денежное вознаграждение.
У меня никогда не было большой тяги к деньгам. Все, что я хотел - это свобода и возможность заниматься любимым делом. Наконец, ко мне пришло и то, и другое. К тридцати годам я смог себе позволить отказывать продюсерам в участии в проектах, мало интересных с художественной точки зрения для меня. В моем перенасыщенном графике начали появляться окна для отдыха и возможность посвящать время самому себе и созерцанию мира. У меня уже было огромное множество всяческой фотоаппаратуры, несколько дорогих фотокамер, десяток объективов и бездна дополнительных аксессуаров. Я купил участок пляжа на одном из больших островов Индонезии, куда и переселился, и где в результате стал жить по несколько месяцев в году в новом доме. Его построили в соответствии с моими пожеланиями, проектируя на основании рисунков, которые я подготовил специально для этого. Я купил джип и теперь мог разъезжать на нем, куда душа пожелает, имея в багажнике лишь самое необходимое из одежды и львиную долю своего фотоарсенала.
Выйдя из душа, накинув легких халат на плечи, я снова вышел на веранду. Солнце поднялось уже довольно высоко. Океан сверкал и искрился в свете его лучей. Я не смог удержаться и сделал еще один снимок фотоаппаратом, установленным на штативе.
Потом я прошел в холл, где был мой брат со своей семьей. Они прилетели погостить на время отпуска. Для гостей была предусмотрена отдельная часть в доме, где я не мешал им отдыхать, и где они не могли потревожить моего уединения, если я сам того не желал. И теперь брат с женой и их пятилетней дочерью уже вовсю хозяйничали, приготовив на скорую руку завтрак из яиц, тостов и фруктов, свежеотжатого сока и натурального кофе.
У холла была одна особенность. Его стены были украшены фотографиями океана, сделанными с веранды, где стоял штатив. Изо дня в день хотя бы раз в сутки я делал снимки с того места. Неискушенный гость мог бы удивиться столь причудливому интерьеру помещения, но подойдя поближе, он бы мог легко заметить, что хотя и сделаны снимки с одной точки, ни одна фотография не повторялась дважды. Снимки делались в разное время суток: утром, днем, вечером и даже ночью. Были фотографии штилей и штормов. Удивительно, но океан и небо просто не бывает одинаковым. Каждую минуту они меняются, и каждый снимок становиться уникальным. В этом есть своя магия, волшебство, осмыслить которое человеческому мозгу невозможно. Каждый миг уникален. Мир никогда не остается таким же, он живет и постоянно изменяется.
После завтрака я по обыкновению отправился на время жаркого дня в библиотеку, которая также выполняла функцию кинозала. Меня ждал присланный с "большой земли" новый сценарий, кое-что из смонтированных материалов последнего фильма и еще одно кино одного из своих друзей. Все это я загружал через спутник из сети Интернет. Разумеется, сценарий ждал меня в почте, а рабочие материалы лежали на удаленном защищенном сервере. Пока все это загружалось, я быстро пробежал новостную ленту. Писали, как обычно, о мировом кризисе, о локальных войнах, выборах, разных безобразиях, коих в мире всегда полно, сплетнях шоу-бизнеса, о глобальном потеплении, очередной авиакатастрофе, о подземных толчках в океане, где-то поблизости и о высокой вероятности цунами. Все это, казалось, никак не касалось моего нынешнего существования. Вся планета живет своей отдельной от меня жизнью, а я, будучи в своих апартаментах, живу сам по себе. Вообще-то частенько чувствовались подземные толчки. Все-таки место тревожное. Вулканы, сейсмическая активность. Но глядя на окружающий мир, все эти беспокойства сразу забывались. Я жил в самом настоящем рае на земле, о чем тут беспокоиться.
Сценарий оказался очередным миллионным блокбастером, и я отправил его в корзину.
Материалы отснятого фильма очень порадовали. Обычно в монтажном процессе я принимаю непосредственное участие, но в этот раз я решил контролировать ход удаленно. Режиссер был моим старинным другом, и это была уже наша пятая совместная работа. Мы друг друга знали как самих себя и практически полностью доверяли во всех рабочих вопросах. Монтажка действительно выполнена так, будто я делал ее своими руками.
Фильм моего коллеги оказался просто превосходным. Я искренне порадовался его успехам. Меня никогда не мучила зависть в отношении коллег, важнее всего результат. Если у кого-то появлялось что-то настоящее, я мог только порадоваться. Кино для меня всегда оставалось сначала искусством, а уже потом бизнесом.
К обеду я вышел снова в холл, семья брата уехала в город, и я обедал в одиночестве. Ко мне регулярно приходила местная женщина, которая занималась уборкой и готовила есть. Сегодня на обед был суп из акульих плавников и жареный рис с овощами и мясом "наси-горен". Выпив сладкий чай со льдом, я ушел в фотолабораторию, где несколько часов занимался своими старыми работами, до которых вечно не доходили руки. Здесь были снимки из экспедиции на южный полюс и из Тибета. Погрузившись в работу, я не заметил, как пролетели жаркие дневные часы, и вышел снова лишь ближе к вечеру.
Выйдя на веранду, я увидел брата Лешу, он лениво потягивал местное вино "брем". Здесь же на столе стояли две вазы с традиционными здешними фруктами: дурианом, различными сортами бананов, папайя, манго. Жена брата Лиза лежала на берегу и нежилась в лучах уходящего солнца. Племянница Полинка бегала по берегу, забавляясь с волнами, немного разгулявшимися к концу дня. Я нацепил телевик и сделал несколько снимков женской половины семейства прямо с веранды. Самые лучшие кадры, как известно, получаются, когда объект съемки не подозревает о том, что его снимают. Потом взяв портретник, я решил подойти поближе и сделать еще несколько снимков. Вообще-то я не большой любитель семейных фотографий, но уж очень выгодно падал свет на объекты съемки, и мне просто захотелось им сделать маленький подарок от "именитого" родственника. Не секрет, что с самого юного возраста девушки любят фотографироваться. В общем, я осуществил задуманное. Девочки позировали с удовольствием, и вышли совсем неплохие кадры. Возвращаясь на веранду, я сделал также пару снимков брата, наслаждавшегося простором и вдыхавшего дурманящий воздух свободы. В отличии от меня, ему повезло в жизни с работой не так сильно. Он занимал неплохую должность в одной крупной компании, но, как и большинство офисных работников, жил от понедельника до пятницы, ожидая выходных и мечтая об отпуске. Я с удовольствием составил ему компанию, взяв бокал брема в руки. Позднее Лиза и Полина присоединились к нашей компании. Так мы и провели этот вечер в тесном семейном кругу, как это принято обычно называть. Разумеется, я не преминул сделать еще один пейзажный снимок - океан и небо над ним окрасились в красные, бордовые и розовые тона. На закате, расходясь по комнатам, мы ощутили толчки несколько сильнее обычного. Лиза забеспокоилась, но я пояснил ей, что здесь, на островах, это заурядное явление, местные жители уже давно привыкли к таким шуткам природы и не обращают на них ни малейшего внимания. На том мы и расстались.
На следующее утро я проснулся от новых подземных толчков. Как раз в мою спальню вбежал брат и растолкал меня окончательно, настаивая на том, чтобы я поскорее выходил из дома. Я снова начал уверять его, что в землетрясениях ничего особенного нет, но он слушать меня не желал и вытолкал из здания. Девочки уже были на пляже. Когда мы вышли, толчки почти прекратились. Простояв около получаса на берегу, мы решили, что уже можно возвращаться в дом. Особых последствий землетрясения внутри мы не обнаружили, если не считать опрокинувшейся вазы с цветами, а также упавших на пол около десятка фотографий в холле.
В виду того, что уже все собрались, решили вместе позавтракать. В холодильнике стоял вчера приготовленный овощной салат "гадо-гадо" (мелко нарезанные отварные овощи, обжаренный соевый творог, огурцы, бобовые с острым арахисовым соусом), который мы поспешили достать и с проснувшимся аппетитом уничтожили, запивая холодной водой. Было предложено включить телевизор и посмотреть новости. Я редко включаю телевизор, но желание гостей - закон.
Первое, о чем говорилось в информационном выпуске местного канала - это зафиксированные подземные толчки в океане. Они были сильнее обычного, с некоторой периодичностью, что было не вполне рядовым явлением. Предупреждалось население о возможности повторных активностей, рекомендовалось оставлять включенными информационные источники и следить за будущими сообщениями. Также сообщалось, что по данным некоторых сейсмологических центров существует небольшая вероятность образования гигантских волн - цунами. Но пока беспокоиться не о чем. Общий смысл был таким. Я снова постарался всех успокоить, но сам решил быть предельно внимательным. Чтобы разрядить обстановку, предложил пойти купаться. И первым сам побежал на берег.
Окунувшись в воду, я как всегда почувствовал облегчение. Вода действовала на меня успокаивающе. Я плыл, касаясь пальцами дна, и чувствовал себя в воде как дома. Но вдруг что-то во мне дрогнуло. Я не мог понять, что именно случилось, меня охватило ужасное волнение, почти паника, и я резко, оттолкнувшись сильно от дна, выплыл на поверхность. Тут же повернулся в сторону берега и изо всех сил поплыл обратно к берегу. Мне не давало покоя ощущения чего-то тревожного, неизбежного. Я попытался успокоиться и проанализировать, что же так неожиданно взволновало меня. Это что-то было таким очевидным, но никак не давалось. Лишь когда я почувствовал под ногами твердую почву, я догадался, что меня так взбудоражило. Океан был словно мертв. Я не увидел ни одной рыбки, и сама водная гладь выражала какую-то тревогу. Океан застыл - никаких волн, ни одного живого существа, будь то рыба в воде или птица в небе - никого, мертвая тишина и зыбь, бегущая по воде. Океан был в ожидании чего-то ужасного и от того шла мелкая рябь по воде. В воздухе повисла ужасающая тишина.
Выбежав на берег, я схватил Полину на руки и начал кричать Леше и Лизе, чтобы они бежали к дому. Вбежав по лестнице почти одновременно, мы остановились на веранде, оглянувшись вдаль. Вроде бы ничего не обещало беды. Но я заговорил быстро. Все стало вдруг ясно и понятно.
- Леша, Лиза, будет цунами! Берите Полинку, садитесь в джип и езжайте как можно быстрее по дороге, которая идет в гору. Нет времени что-то объяснять! Бегите!
- А ты? Как же ты, Макс? - спросил Леша. - Побежали! Что это ты надумал?
- Я вас потом догоню. Мне нужно сделать еще один кадр отсюда. - Ответил я. Решение пришло само собой, мне даже не пришло в голову его обдумывать. Как оператор, как фотограф, как бывший репортер, я не мог упустить шанс сфотографировать цунами. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни.
- Пожалуйста, идем с нами, - попросила Полина и потянула меня за руку. - Смотрите, вода уходит! - Вода и правда как будто начала уходить от берега, обнажая пустое дно с редкими, оставшимися на песке рыбами.
- Бегите, бегите, бегите! - крикнул я, освобождаясь от цепких пальчиков девочки. - Со мной ничего не случиться, дом высокий, я заберусь на крышу и сделаю фотографии волны. Я должен! - Сказав это, я бросился к объективу и сделал тут же первый кадр.
Нажав на спуск затвора, я почти в тот же миг почувствовал удар по голове. В глазах потемнело. Мне пришла в голову мысль, что это вновь землетрясение и на меня упала крыша, а потом свет пропал совсем, и я упал без памяти.
Я очнулся сидящим на левом заднем сиденье своего джипа. За рулем сидел Леша, рядом с ним Лиза, а со мной рядом была Полина, у которой на коленях лежала моя фотокамера. Рядом с ней сидели еще каких-то двое детей, и мы неслись на бешенной скорости по дороге, идущей в гору. Жутко болела голова. Я посмотрел в окно, и моим глазам открылась удивительная картина - океан ушел на сотни метров от берега и замер. Мы как раз проезжали отель, расположенный под нами в стороне от дороги у самой воды, находящийся не так далеко от моего дома. Меня охватил ужас. Люди высыпали на берег и собирали обнажившиеся с уходом воды дары океана. Они и понятия не имели, что вот-вот произойдет. Кричать им было бессмысленно - туристы находились слишком далеко. Все что я мог сделать - это взяться за объектив и снимать, снимать, снимать...
Мы пролетали мимо вилл и отелей. Казалось, что прошла целая вечность, хотя я понимал по тому, что на моих ногах еще не высохли капли воды, прошло, возможно, минут пятнадцать, не больше, с момента, когда я выбежал на берег. Как раз дорога стала идти резче вверх, океан скрылся за пальмовой аллеей, а когда показался вновь, я увидел возвращающуюся воду. Она приближалась словно в замедленном кино, поднимаясь на ужасающую высоту громадной волной. Я мало что понимал в ту минуту. Палец автоматически нажал на спуск. Еще, еще и еще...
Воздух прорезал всеобщий душераздирающий крик бегущих прочь людей, пытающихся найти укрытие кто где. А потом все погладил ужасный грохот стихии. Волна сметала все на своем пути. Никакое укрытие не могло уже спасти. То, что мгновение назад было раем, превратилось в самый ужасающий кошмар. Мы остановились на вершине серпантина и молча смотрели на катастрофу, разыгрывающуюся перед нами. За первой волной пришла вторая, третья и много еще потом.
Ко мне подошел брат и пояснил, что он ударил меня бутылкой, когда я отвернулся, поскольку зная меня всю жизнь, понимал, что я никуда с места не двинусь, пока не сниму цунами. Когда я упал, он взял меня в охапку, взвалил себе на плечо, затем закинул в автомобиль и рванул прочь, как только все запрыгнули на сиденья. По дороге шли двое местных детей в сторону океана, Леша остановился и предложил покататься. К счастью, они с радостью согласились.
Несколько часов проведя на возвышенности, дождавшись, когда океан стал понемногу утихать, мы решили спуститься вниз. Картину, которую мы увидели, я даже не хочу описывать. Повсюду плавали обломки зданий, изувеченные трупы людей, стоны и плачь выживших. Кто-то искал пропавших близких. Это все было похоже на конец света в фантастическом кино. Даже на войне, которую мне довелось видеть, я такого не видел.
Мы стали помогать выжившим, увозили людей в город, где был в скорости устроен лагерь, там мы и остались. Несколько дней мы занимались тем, что пытались что-то сделать. Уже на следующий день пришла материальная помощь с продуктами, медикаментами, одеждой. Стало немного легче. Я через силу фотографировал людскую боль, которую видел на лицах. Об этой трагедии должны знать все, весь мир.
Потом семью моего брата эвакуировали. Я отказался ехать с ними. Мне нужно было еще быть здесь с этими людьми. Наконец, на шестой день после трагедии я отправился посмотреть, что сталось с моим домом.
Конечно, я не рассчитывал, что застану свой дом нетронутым, но увидев его, я мысленно поблагодарил брата за удар бутылкой по голове. Остались стоять лишь две несущие стены, и те были сильно повреждены. Остальные стены уже узнать было невозможно. Крыши, с которой я хотел снимать, не было вовсе. Повсюду были разбросаны обломки моего бывшего жилища. Но самое поразительное, что я увидел, - были фотографии океана, сделанные с веранды и сорванные со стен комнаты, именовавшейся ранее холлом. Эти фотографии можно было найти всюду, по всему побережью на сотни метров и вглубь его. Океан на снимках был тихий и бурный, всевозможных цветов и оттенков, в свете солнца, луны и звезд. Он был везде разным, но таким, каким я увидел его в день катастрофы, нигде не был. Не многие из тех, кто увидел океан в его грозном могуществе, остались живы. Я был один из них, и на карте памяти моего фотоаппарата были тому страшные подтверждения, которые скоро суждено увидеть всему миру, потому что я фотограф.
Фотограф и океан
Фотогра́фия (фр. photographie от др.- греч. φως /φοτος
- "свет" + γραφω - "пишу") - техника рисования
светом, светопись: получение и сохранение
статичного изображения на светочувствительном
материале (фотопленке или матрице) при помощи
фотоаппаратуры, фотокамеры.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Сегодня выдалось прекрасное тихое утро. Я только-только пересек тонкую грань между сном и явью. Пробуждение выдалось нынче необыкновенно нежным. Первые лучи солнца мягко коснулись моих век. Я подумал: "Еще минуту полежу и открою глаза, всего только минуту"...
Лишь спустя четверть часа, я сладко потянулся и открыл глаза. Воздух, наполненный свежестью утреннего бриза с привкусом соли и йода, вытащил меня из прохладного плена простыней. Правая рука автоматически потянулась к стоящему рядом столику и нащупала большой металлический предмет. Дорогая сердцу округлая тяжесть объектива заставила меня улыбнуться. Одно прикосновение к этому металлу придало уверенности в добром начале дня. Я почувствовал себя собой.
Первым делом я вышел с фотоаппаратом на веранду, где был установлен штатив, и поставил камеру на него. Объектив смотрел в лазурную даль океана, будто родившегося заново с приходом утра. Вода мягко поглаживала золотой берег, легко шурша песком, лаская его своими белыми рукавами. Я нажал на спуск затвора. Все. Еще один кадр океана готов.
Я сбросил с себя немногое из своей одежды и сбежал по лестнице, ведущей от дома к берегу, и побежал по пляжу. Со всего размаха бросился в океан и поплыл под водой. Низкий голос океана тихо шептал мне в уши свою песню, передо мной проносились сотни маленький рыбок, постепенно воздух в легких закончился, и я нехотя медленно поднялся на поверхность. Сделав еще несколько взмахов руками, я перевернулся на спину и доверился поверхности океана, мерно покачивающей мое тело на длинных широких волнах. Мой взгляд устремился вверх. Надо мною разверзся еще один океан - небо. Сегодня почти безоблачно и вроде бы в вышине нет ничего интересного, за исключением нескольких птиц, кружащих высоко над поверхностью океана, высматривающих рыбу в прибрежных водах. Но для меня важнее само небо, его цвет и глубина, его еле заметное движение. Есть два мира, которые я могу наблюдать бесконечно без устали: небо и океан.
Побаловав глаз небесной прозрачностью и безграничностью, я неспешно поплыл к берегу. Мой дом стоял почти у самой воды, возвышаясь на несколько метров над береговой линией. Его построили на специальных помостах в расчете на самые сильные шторма так, чтобы даже самая высокая волна подобралась не выше середины лестницы, ведущей от порога на берег. В ста метрах от дома вдоль береговой полосы шла дорога. Она вилась, приближаясь к самому океану, порой взвиваясь вверх. К самой кромке океана подступала горная гряда, защищающая побережье от континентальных ветров, веющих с севера. Дорога бежала, словно по лезвию бритвы, срываясь с гор к самому побережью, и вновь поднимаясь до небес, пробегая мимо и стремясь причудливым серпантином в город, но туда мне совсем не хотелось. Я желал лишь тишины и покоя. Делая медленные движения руками, я понемногу подплыл к берегу. Мои глаза смотрели на горы, раскинувшиеся за домом и придающие пейзажу еще большее величие.
Я поднялся в дом, прошел в ванную комнату и стал под прохладные струи душа. В голове пронеслись свежие воспоминания о последних днях съемки фильма.
Кино и фотография - вот две моих профессиональных страсти. Я оператор Макс Видов. Мне всего 35. Но в мире мое имя уже лет десять широко известно. Я начинал с телевиденья - репортажные съемки, побывал и в горячих точках, различные телевизионные сюжеты. Скоро рамки телевидения оказались для меня слишком узкими, хотелось широкого кадра. Мои работы на ТВ быстро заметили, начали приглашать в экспедиции, документальное кино больше соответствовало моим амбициям, к тому на съемках мне всегда удавалось сделать несколько интересных фотографий. По возвращении я печатал лучшее и к 25 годам мои фотовыставки стали заметными событиями культурной жизни. Начали поступать приглашения режиссеров снимать большое кино. Известно, что далеко не всегда даже самый хороший телеоператор может оказаться хорошим фотографом, а вот хороший фотограф почти всегда может стать замечательным оператором. Так, сняв пару удачных малобюджетных лент, ко мне начали поступать предложения и от именитых режиссеров. Я никак не мог привыкнуть к мысли, что за работу, которая приносит мне громадное удовольствие, теперь я получаю весьма немалое денежное вознаграждение.
У меня никогда не было большой тяги к деньгам. Все, что я хотел - это свобода и возможность заниматься любимым делом. Наконец, ко мне пришло и то, и другое. К тридцати годам я смог себе позволить отказывать продюсерам в участии в проектах, мало интересных с художественной точки зрения для меня. В моем перенасыщенном графике начали появляться окна для отдыха и возможность посвящать время самому себе и созерцанию мира. У меня уже было огромное множество всяческой фотоаппаратуры, несколько дорогих фотокамер, десяток объективов и бездна дополнительных аксессуаров. Я купил участок пляжа на одном из больших островов Индонезии, куда и переселился, и где в результате стал жить по несколько месяцев в году в новом доме. Его построили в соответствии с моими пожеланиями, проектируя на основании рисунков, которые я подготовил специально для этого. Я купил джип и теперь мог разъезжать на нем, куда душа пожелает, имея в багажнике лишь самое необходимое из одежды и львиную долю своего фотоарсенала.
Выйдя из душа, накинув легких халат на плечи, я снова вышел на веранду. Солнце поднялось уже довольно высоко. Океан сверкал и искрился в свете его лучей. Я не смог удержаться и сделал еще один снимок фотоаппаратом, установленным на штативе.
Потом я прошел в холл, где был мой брат со своей семьей. Они прилетели погостить на время отпуска. Для гостей была предусмотрена отдельная часть в доме, где я не мешал им отдыхать, и где они не могли потревожить моего уединения, если я сам того не желал. И теперь брат с женой и их пятилетней дочерью уже вовсю хозяйничали, приготовив на скорую руку завтрак из яиц, тостов и фруктов, свежеотжатого сока и натурального кофе.
У холла была одна особенность. Его стены были украшены фотографиями океана, сделанными с веранды, где стоял штатив. Изо дня в день хотя бы раз в сутки я делал снимки с того места. Неискушенный гость мог бы удивиться столь причудливому интерьеру помещения, но подойдя поближе, он бы мог легко заметить, что хотя и сделаны снимки с одной точки, ни одна фотография не повторялась дважды. Снимки делались в разное время суток: утром, днем, вечером и даже ночью. Были фотографии штилей и штормов. Удивительно, но океан и небо просто не бывает одинаковым. Каждую минуту они меняются, и каждый снимок становиться уникальным. В этом есть своя магия, волшебство, осмыслить которое человеческому мозгу невозможно. Каждый миг уникален. Мир никогда не остается таким же, он живет и постоянно изменяется.
После завтрака я по обыкновению отправился на время жаркого дня в библиотеку, которая также выполняла функцию кинозала. Меня ждал присланный с "большой земли" новый сценарий, кое-что из смонтированных материалов последнего фильма и еще одно кино одного из своих друзей. Все это я загружал через спутник из сети Интернет. Разумеется, сценарий ждал меня в почте, а рабочие материалы лежали на удаленном защищенном сервере. Пока все это загружалось, я быстро пробежал новостную ленту. Писали, как обычно, о мировом кризисе, о локальных войнах, выборах, разных безобразиях, коих в мире всегда полно, сплетнях шоу-бизнеса, о глобальном потеплении, очередной авиакатастрофе, о подземных толчках в океане, где-то поблизости и о высокой вероятности цунами. Все это, казалось, никак не касалось моего нынешнего существования. Вся планета живет своей отдельной от меня жизнью, а я, будучи в своих апартаментах, живу сам по себе. Вообще-то частенько чувствовались подземные толчки. Все-таки место тревожное. Вулканы, сейсмическая активность. Но глядя на окружающий мир, все эти беспокойства сразу забывались. Я жил в самом настоящем рае на земле, о чем тут беспокоиться.
Сценарий оказался очередным миллионным блокбастером, и я отправил его в корзину.
Материалы отснятого фильма очень порадовали. Обычно в монтажном процессе я принимаю непосредственное участие, но в этот раз я решил контролировать ход удаленно. Режиссер был моим старинным другом, и это была уже наша пятая совместная работа. Мы друг друга знали как самих себя и практически полностью доверяли во всех рабочих вопросах. Монтажка действительно выполнена так, будто я делал ее своими руками.
Фильм моего коллеги оказался просто превосходным. Я искренне порадовался его успехам. Меня никогда не мучила зависть в отношении коллег, важнее всего результат. Если у кого-то появлялось что-то настоящее, я мог только порадоваться. Кино для меня всегда оставалось сначала искусством, а уже потом бизнесом.
К обеду я вышел снова в холл, семья брата уехала в город, и я обедал в одиночестве. Ко мне регулярно приходила местная женщина, которая занималась уборкой и готовила есть. Сегодня на обед был суп из акульих плавников и жареный рис с овощами и мясом "наси-горен". Выпив сладкий чай со льдом, я ушел в фотолабораторию, где несколько часов занимался своими старыми работами, до которых вечно не доходили руки. Здесь были снимки из экспедиции на южный полюс и из Тибета. Погрузившись в работу, я не заметил, как пролетели жаркие дневные часы, и вышел снова лишь ближе к вечеру.
Выйдя на веранду, я увидел брата Лешу, он лениво потягивал местное вино "брем". Здесь же на столе стояли две вазы с традиционными здешними фруктами: дурианом, различными сортами бананов, папайя, манго. Жена брата Лиза лежала на берегу и нежилась в лучах уходящего солнца. Племянница Полинка бегала по берегу, забавляясь с волнами, немного разгулявшимися к концу дня. Я нацепил телевик и сделал несколько снимков женской половины семейства прямо с веранды. Самые лучшие кадры, как известно, получаются, когда объект съемки не подозревает о том, что его снимают. Потом взяв портретник, я решил подойти поближе и сделать еще несколько снимков. Вообще-то я не большой любитель семейных фотографий, но уж очень выгодно падал свет на объекты съемки, и мне просто захотелось им сделать маленький подарок от "именитого" родственника. Не секрет, что с самого юного возраста девушки любят фотографироваться. В общем, я осуществил задуманное. Девочки позировали с удовольствием, и вышли совсем неплохие кадры. Возвращаясь на веранду, я сделал также пару снимков брата, наслаждавшегося простором и вдыхавшего дурманящий воздух свободы. В отличии от меня, ему повезло в жизни с работой не так сильно. Он занимал неплохую должность в одной крупной компании, но, как и большинство офисных работников, жил от понедельника до пятницы, ожидая выходных и мечтая об отпуске. Я с удовольствием составил ему компанию, взяв бокал брема в руки. Позднее Лиза и Полина присоединились к нашей компании. Так мы и провели этот вечер в тесном семейном кругу, как это принято обычно называть. Разумеется, я не преминул сделать еще один пейзажный снимок - океан и небо над ним окрасились в красные, бордовые и розовые тона. На закате, расходясь по комнатам, мы ощутили толчки несколько сильнее обычного. Лиза забеспокоилась, но я пояснил ей, что здесь, на островах, это заурядное явление, местные жители уже давно привыкли к таким шуткам природы и не обращают на них ни малейшего внимания. На том мы и расстались.
На следующее утро я проснулся от новых подземных толчков. Как раз в мою спальню вбежал брат и растолкал меня окончательно, настаивая на том, чтобы я поскорее выходил из дома. Я снова начал уверять его, что в землетрясениях ничего особенного нет, но он слушать меня не желал и вытолкал из здания. Девочки уже были на пляже. Когда мы вышли, толчки почти прекратились. Простояв около получаса на берегу, мы решили, что уже можно возвращаться в дом. Особых последствий землетрясения внутри мы не обнаружили, если не считать опрокинувшейся вазы с цветами, а также упавших на пол около десятка фотографий в холле.
В виду того, что уже все собрались, решили вместе позавтракать. В холодильнике стоял вчера приготовленный овощной салат "гадо-гадо" (мелко нарезанные отварные овощи, обжаренный соевый творог, огурцы, бобовые с острым арахисовым соусом), который мы поспешили достать и с проснувшимся аппетитом уничтожили, запивая холодной водой. Было предложено включить телевизор и посмотреть новости. Я редко включаю телевизор, но желание гостей - закон.
Первое, о чем говорилось в информационном выпуске местного канала - это зафиксированные подземные толчки в океане. Они были сильнее обычного, с некоторой периодичностью, что было не вполне рядовым явлением. Предупреждалось население о возможности повторных активностей, рекомендовалось оставлять включенными информационные источники и следить за будущими сообщениями. Также сообщалось, что по данным некоторых сейсмологических центров существует небольшая вероятность образования гигантских волн - цунами. Но пока беспокоиться не о чем. Общий смысл был таким. Я снова постарался всех успокоить, но сам решил быть предельно внимательным. Чтобы разрядить обстановку, предложил пойти купаться. И первым сам побежал на берег.
Окунувшись в воду, я как всегда почувствовал облегчение. Вода действовала на меня успокаивающе. Я плыл, касаясь пальцами дна, и чувствовал себя в воде как дома. Но вдруг что-то во мне дрогнуло. Я не мог понять, что именно случилось, меня охватило ужасное волнение, почти паника, и я резко, оттолкнувшись сильно от дна, выплыл на поверхность. Тут же повернулся в сторону берега и изо всех сил поплыл обратно к берегу. Мне не давало покоя ощущения чего-то тревожного, неизбежного. Я попытался успокоиться и проанализировать, что же так неожиданно взволновало меня. Это что-то было таким очевидным, но никак не давалось. Лишь когда я почувствовал под ногами твердую почву, я догадался, что меня так взбудоражило. Океан был словно мертв. Я не увидел ни одной рыбки, и сама водная гладь выражала какую-то тревогу. Океан застыл - никаких волн, ни одного живого существа, будь то рыба в воде или птица в небе - никого, мертвая тишина и зыбь, бегущая по воде. Океан был в ожидании чего-то ужасного и от того шла мелкая рябь по воде. В воздухе повисла ужасающая тишина.
Выбежав на берег, я схватил Полину на руки и начал кричать Леше и Лизе, чтобы они бежали к дому. Вбежав по лестнице почти одновременно, мы остановились на веранде, оглянувшись вдаль. Вроде бы ничего не обещало беды. Но я заговорил быстро. Все стало вдруг ясно и понятно.
- Леша, Лиза, будет цунами! Берите Полинку, садитесь в джип и езжайте как можно быстрее по дороге, которая идет в гору. Нет времени что-то объяснять! Бегите!
- А ты? Как же ты, Макс? - спросил Леша. - Побежали! Что это ты надумал?
- Я вас потом догоню. Мне нужно сделать еще один кадр отсюда. - Ответил я. Решение пришло само собой, мне даже не пришло в голову его обдумывать. Как оператор, как фотограф, как бывший репортер, я не мог упустить шанс сфотографировать цунами. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни.
- Пожалуйста, идем с нами, - попросила Полина и потянула меня за руку. - Смотрите, вода уходит! - Вода и правда как будто начала уходить от берега, обнажая пустое дно с редкими, оставшимися на песке рыбами.
- Бегите, бегите, бегите! - крикнул я, освобождаясь от цепких пальчиков девочки. - Со мной ничего не случиться, дом высокий, я заберусь на крышу и сделаю фотографии волны. Я должен! - Сказав это, я бросился к объективу и сделал тут же первый кадр.
Нажав на спуск затвора, я почти в тот же миг почувствовал удар по голове. В глазах потемнело. Мне пришла в голову мысль, что это вновь землетрясение и на меня упала крыша, а потом свет пропал совсем, и я упал без памяти.
Я очнулся сидящим на левом заднем сиденье своего джипа. За рулем сидел Леша, рядом с ним Лиза, а со мной рядом была Полина, у которой на коленях лежала моя фотокамера. Рядом с ней сидели еще каких-то двое детей, и мы неслись на бешенной скорости по дороге, идущей в гору. Жутко болела голова. Я посмотрел в окно, и моим глазам открылась удивительная картина - океан ушел на сотни метров от берега и замер. Мы как раз проезжали отель, расположенный под нами в стороне от дороги у самой воды, находящийся не так далеко от моего дома. Меня охватил ужас. Люди высыпали на берег и собирали обнажившиеся с уходом воды дары океана. Они и понятия не имели, что вот-вот произойдет. Кричать им было бессмысленно - туристы находились слишком далеко. Все что я мог сделать - это взяться за объектив и снимать, снимать, снимать...
Мы пролетали мимо вилл и отелей. Казалось, что прошла целая вечность, хотя я понимал по тому, что на моих ногах еще не высохли капли воды, прошло, возможно, минут пятнадцать, не больше, с момента, когда я выбежал на берег. Как раз дорога стала идти резче вверх, океан скрылся за пальмовой аллеей, а когда показался вновь, я увидел возвращающуюся воду. Она приближалась словно в замедленном кино, поднимаясь на ужасающую высоту громадной волной. Я мало что понимал в ту минуту. Палец автоматически нажал на спуск. Еще, еще и еще...
Воздух прорезал всеобщий душераздирающий крик бегущих прочь людей, пытающихся найти укрытие кто где. А потом все погладил ужасный грохот стихии. Волна сметала все на своем пути. Никакое укрытие не могло уже спасти. То, что мгновение назад было раем, превратилось в самый ужасающий кошмар. Мы остановились на вершине серпантина и молча смотрели на катастрофу, разыгрывающуюся перед нами. За первой волной пришла вторая, третья и много еще потом.
Ко мне подошел брат и пояснил, что он ударил меня бутылкой, когда я отвернулся, поскольку зная меня всю жизнь, понимал, что я никуда с места не двинусь, пока не сниму цунами. Когда я упал, он взял меня в охапку, взвалил себе на плечо, затем закинул в автомобиль и рванул прочь, как только все запрыгнули на сиденья. По дороге шли двое местных детей в сторону океана, Леша остановился и предложил покататься. К счастью, они с радостью согласились.
Несколько часов проведя на возвышенности, дождавшись, когда океан стал понемногу утихать, мы решили спуститься вниз. Картину, которую мы увидели, я даже не хочу описывать. Повсюду плавали обломки зданий, изувеченные трупы людей, стоны и плачь выживших. Кто-то искал пропавших близких. Это все было похоже на конец света в фантастическом кино. Даже на войне, которую мне довелось видеть, я такого не видел.
Мы стали помогать выжившим, увозили людей в город, где был в скорости устроен лагерь, там мы и остались. Несколько дней мы занимались тем, что пытались что-то сделать. Уже на следующий день пришла материальная помощь с продуктами, медикаментами, одеждой. Стало немного легче. Я через силу фотографировал людскую боль, которую видел на лицах. Об этой трагедии должны знать все, весь мир.
Потом семью моего брата эвакуировали. Я отказался ехать с ними. Мне нужно было еще быть здесь с этими людьми. Наконец, на шестой день после трагедии я отправился посмотреть, что сталось с моим домом.
Конечно, я не рассчитывал, что застану свой дом нетронутым, но увидев его, я мысленно поблагодарил брата за удар бутылкой по голове. Остались стоять лишь две несущие стены, и те были сильно повреждены. Остальные стены уже узнать было невозможно. Крыши, с которой я хотел снимать, не было вовсе. Повсюду были разбросаны обломки моего бывшего жилища. Но самое поразительное, что я увидел, - были фотографии океана, сделанные с веранды и сорванные со стен комнаты, именовавшейся ранее холлом. Эти фотографии можно было найти всюду, по всему побережью на сотни метров и вглубь его. Океан на снимках был тихий и бурный, всевозможных цветов и оттенков, в свете солнца, луны и звезд. Он был везде разным, но таким, каким я увидел его в день катастрофы, нигде не был. Не многие из тех, кто увидел океан в его грозном могуществе, остались живы. Я был один из них, и на карте памяти моего фотоаппарата были тому страшные подтверждения, которые скоро суждено увидеть всему миру, потому что я фотограф.