Арсений Лайм
На двоих с тобой одно лишь дыхание*
Рассказ
Обычный день, который мы проводили в грузовом терминале на орбите Марса. Обычный рейс - на стареньком легком транспорте ЛТ-13 в Пояс астероидов мы летали раз десять. Там находилась научная база "Ас-1", которая постоянно требовала новое оборудование, материалы для опытов и ремонта купола.
Всё, как обычно. Кроме слишком озабоченного для простого рейса лица капитана. Пётр Степнов, словно туча в хмурый день, медленно вошёл в рубку. Чёрные усы, за которыми он ухаживал серьезнее, чем за женой, поникли. В глазах беспокойство, да и весь он был нервный и дерганный.
- Кэп, что случилось? - поинтересовался штурман Сергей Вольнов, отворачиваясь от монитора компьютера, на котором делал последние расчеты и сверял проложенный курс.
- Нет, они идиоты, - пробасил капитан. - Я им сразу сказал - везти столько химии вместе - чистое самоубийство. Так кто же будет слушать! На станции, видите ли, срывается важный эксперимент, а мы, значит, должны лететь на пороховой бочке!
- Да вы толком объясните, что случилось? - радиотехник Максим Круглов забеспокоился не меньше капитана. Работу астронавта он любил, но его устраивали рейсы, что проходили без неожиданностей. Где-то глубоко в душе у него засел страх перед космосом, от которого избавиться не получалось, а поделиться проблемой с кем-нибудь не доставало смелости.
- Они впихнули нам десять цистерн с жидким катализатором. Так мало того - ещё и три контейнера "сухого кислорода" затолкали!
- Ого, - присвистнул штурман.
- Так, вы понимаете, при погрузке они одну цистерну ударили о контейнер. Я говорю - опасно, а мне - проверили, всё нормально. Ну, вернёмся, - капитан погрозил за спину кулаком, - я им устрою Варфоломеевскую ночь на Марсе.
Из шлюза терминала капитан выводил ЛТ-13 с такой осторожностью, словно вез по разбитой дороге на старом грузовике китайский фарфор. Несмотря на исправно действующий климат-контроль, Пётр Степнов весь взмок и непрестанно вытирал лицо носовым платком.
Максиму Крутову то же было не по себе. Он побледнел и старался не смотреть на капитана. Зато штурман Сергей Вольнов всем своим видом демонстрировал спокойствие. Посматривая на товарищей, он только пожимал плечами - обычный рейс, чего лишний раз нервы трепать.
Максим иногда просто ненавидел Сергея за такое отношение к неприятностям. Казалось, что штурман воспринимал аварии в космосе и экстренные посадки так, будто у него в доме сломался робот-уборщик или система кондиционирования. И чего волноваться, если проблема решается вызовом необходимого специалиста?
Максим и Сергей дружили пять лет, с последнего курса Академии Звездоплавания. Попали по распределению на ЛТ-13, набирались опыта и планировали в ближайшее время перебраться на корабль посерьезнее.
Крутов переживал из-за полёта неспроста. Именно Вольнов в своё время просветил радиотехника по поводу последних опытов на Марсе. Ученые хотели на красной планете создать атмосферу. Для чего и применялись жидкий катализатор и "сухой кислород", сложная смесь веществ, которые должны были в итоге превратиться в атмосферу, подобную земной.
- Мне знакомый химик рассказал об этих опытах, - поделился в гостинице марсианского космопорта Сергей Вольнов. Обширный круг приятелей штурмана зачастую поражал Максима. И когда он успевал со всеми знакомиться, если месяцами пребывал в космических перелетах? - По расчетам у них всё замечательно, а вот на практике - полный абзац. Вместо контролируемой реакции они имеют спонтанный процесс с резким выделением кислорода и теплоты. В итоге всё заканчивается взрывом.
"И кому понадобилась столь гремучая смесь в Поясе астероидов? - размышлял Максим. - Да ещё в таких количествах. Ох, не нравится мне это. Надо быстрее перебираться на пассажирские лайнеры. Гораздо спокойнее и на Землю не раз в год попадаешь".
Проблемы начались, когда ЛТ-13 сближался с Поясом астероидов. Капитан стал сбрасывать маршевую скорость, и один и тормозных двигателей включился буквально на мгновение позже второго. Транспорт тряхнуло так, что от неожиданности радиотехник клацнул зубами, а капитан побледнел, хотя до этого был мрачнее грозовой тучи. Он вполголоса выругался, но автоматика уже выровняла транспорт, и он лёг на прежний курс.
Минут через пятнадцать система оповещения сообщила:
- В грузовом отсеке выброс кислорода и повышение температуры.
Прозвучало обыденно и сухо, словно сводка о погоде на Марсе. Капитан отозвался эхом:
- Кажется, приплыли.
- Что будем делать? - всё больше нервничая, спросил Максим. Его правая рука начала дрожать, выстукивая тревожный мотив из приборной панели.
- Вероятность взрыва сорок процентов. Рекомендую экипажу покинуть транспорт, - ответил на вопрос радиотехника спокойный голос системы безопасности. - Процесс не контролируемый.
Сергей Вольнов, который даже сейчас оставался внешне невозмутимым, из кресла поднялся первым. За ним вскочил Максим. Капитан помедлил секунду и скомандовал:
- К спасательной капсуле. Бегом!
- Вероятность взрыва шестьдесят процентов, - поддакнула ему система безопасности.
Капитан выскочил из рубки последним. Максим бежал за Сергеем. Когда штурман сворачивал в коридор, ведущий к капсуле, в глубине ЛТ раздался взрыв. Ударная волна вспорола палубу и вырвалась огненным смерчем перед капитаном. Он попытался остановиться, но не устоял на ногах и рухнул в пробоину.
Максима подбросило и ударило о стену. Штурман заработал легкие ожоги и огромную шишку на затылке, но сознание не потерял. Он подхватил обмякшее тело радиотехника и потащил его в спасательную капсулу. Крутов получил, как затем выяснилось, перелом ног и сильный ушиб позвоночника, тело ниже пояса парализовало.
Стартовали за несколько секунд до второго взрыва, который превратил корабль вместе с телом капитана в яркую вспышку. Серебристая песчинка капсулы медленно парила в космосе и оглашала его сигналом SOS.
Помощь уже выслали, но она не успевала. Капсула во время первого взрыва получила повреждение обшивки и потеряла весь воздух. В подобных случаях использовалась автономная система - астронавты надевали специальные маски и напрямую подключались к баллонам с кислородом. Их было три, но полным оказался один. Сергей вспомнил - систему они сами давно не проверяли. А техники... Что взять с этих разгильдяев?
Бортовой компьютер вынес приговор - воздуха до прибытия ЛТ-17, который находился ближе всего к месту катастрофы, не хватит. Отрабатывались даже самые невероятные варианты - ответ был одинаков: не дотянуть.
Двигаться Максим не мог, но это не страшно - на Земле его подлатают, врачи и не таких пациентов поднимали на ноги. Только бы дотянуть - жить хочется!
Но об этом и о нехватке кислорода астронавты не говорили. После сообщения компьютера они не произнесли ни слова, то ли пытались смириться с неизбежным, то ли экономили воздух и лелеяли надежду на чудесное спасение.
Сразу отсутствие кислорода не почувствуешь, только через две-три минуты. Но его быстро станет не хватать. Пытаясь вдохнуть, будешь беззвучно открывать рот, как боксер получивший удар в солнечное сплетение. Но вместо воздуха лишь углекислота.
Сколько человек проживет без кислорода? Минуты три. Если повезет, то и пять. А потом хрипы, напрасные толчки сердца и темнота.
Максим видел задохнувшийся экипаж ЛТ-55. Синюшные, обезображенные предсмертными гримасами лица, выпученные глаза, как будто тела надували изнутри, разодранные ногтями глотки, словно погибающие пытались хоть так обеспечить легкие спасительным кислородом.
Индикаторы на панели автономной кислородной системы капсулы были помечены черными цифрами. Зеленый огонек Максима светился рядом с двойкой. "Вторым всегда можно пожертвовать, - пришло ему в голову. - Все ставят только на лидера".
Он вдруг представил, как штурман приподнимается, протягивает руку и указательным пальцем опускает тумблер. Максим уже не мог отвести взгляда от огонька под номером 2, который стал его маяком, связывающей с жизнь нитью. С желанным берегом, что прятался в темноте безбрежного космоса.
Радиотехнику казалось, что индикатор иногда меняет цвет. Совсем чуть-чуть, то становится прозрачнее, то опять насыщается зеленью. У Максима были васильковые глаза, которые так завораживали девушек. Всех, кроме одной. Её пленил Сергей.
Пожалуй, Крутов только этого ему и не мог простить, загнав обиду глубоко в сердце. Но Максим подозревал, что она не спряталась так далеко, как хотелось, поэтому Сергей обо всем догадывался, в том числе и об истинных чувствах радиотехника к Анжеле.
Вспомнив свою тайную любовь и жену штурмана, Максим попытался представить себя на месте Вольнова. Смог бы он отключить подачу кислорода раненному и беспомощному другу? Приподняться, протянуть руку и - щёлк! - разорвать единственную нить между настоящим и будущим. Простое механическое движение, которое не потребует большого напряжения сил, но даст такие результаты!
Можно даже закрыть глаза. Так легче, так ослепишь совесть, чтобы по ночам не приходили кошмары. Это же просто - сделать выбор между своей и чужой жизнью. Особенно, если никто не встанет на пути. Комиссия даже не будет толком разбираться, почему погиб второй астронавт, когда увидит состояние спасательной капсулы.
Вдруг к горлу Максима из живота холодным ветром кинулся ужас. Схватил ледяными когтями и начал душить. Только сейчас радиотехника посетила мысль, страшная в своей простоте.
Одинаковые идеи часто посещают долго находящихся в одной комнате людей. Они словно устанавливают телепатическую связь и выбрасывают в замкнутое пространство фантомы мыслей. Те переплетаются, незримо клубятся, накрывают окружающие предметы и людей. И порой не скажешь точно, кому первому в голову приходит гениальная идея. Но не всегда тому, кто её успевает высказать вслух.
Вслед за ужасом на Крутова накатила злость, впившаяся в его мозг не хуже клыков бойцовской собаки: "Ты - дурак! Ты - идиот! Не думай о кислороде. Если Сергею придет в голову та же мысль - тебе конец!".
Максим уже ответил, как бы он поступил на месте штурмана. К черту дружбу, к черту прошлое, когда на кону твоя жизнь. Мысли, что Сергей так не сделает, Крутов уже не допускал. Он был уверен - Вольнов ждет подходящего момента для отключения подачи кислорода Максиму.
Радиотехник скрипнул зубами и застонал. Штурман приподнялся в кресле и внимательно посмотрел на Максима:
- Ты как? Все в порядке?
Крутов сделал вид, что спит. Разговаривать со своим палачом он не хотел, придумывая, как можно остановить штурмана. Но положение было безвыходным - тело не слушалось.
Кислорода осталось на полчаса, а Максиму так и не пришла ни одна стоящая идея. Он готов был удушить друга при первой же возможности.
Мысли путались, перед глазами все двоилось, словно Максиму ограничили подачу кислорода. Он стал задыхаться, паника захватила разум, но ужас не давал отвести глаза от тумблеров, от зеленого мерцания индикаторов.
"Нет, нет, нет", - шептали губы.
"Жить, жить, жить", - отстукивало сердце.
Неожиданно Сергей приподнялся, сдернул с лица маску, протянул руку к панели с индикаторами и щелкнул тумблером под цифрой 1:
- Живи... друг...
Бишкек, 22-28 августа 2009 года.
* - строка из песни "Дыхание" группы "Наутилус Помпилиус". [назад]
|