Аннотация: Сталкерский роман про Северную Корею. Долго не решался опубликовать, много лет пролежал в столе. Читайте, наслаждайтесь, осуждайте.
Пролог
Обломок бетонной плиты внезапно содрогнулся и подпрыгнул вместе с опрокинувшейся под ногами землёй. Прятавшегося за ней наёмника вмиг обдало нестерпимым жаром, исхлестало камнями да так шмотануло, что он почти повис на разорванном бронике. Боль от впившегося в бок ржавого штыря в бетоне не дала потерять сознание, хотя в ушах нудно гудело, и край закоп-чённого дымом неба вместе с горящей бамбуковой хижиной мелькали перед глазами, словно зловещая цепная карусель. Невероятным усилием, стиснув зубы и понимая, что сейчас будет, Иван изо всех сил оттолкнулся руками от плиты, чудом лишь не нажав на спуск своего Пм и не получив рикошет прямо в грудь. Штырь выдрался не просто с мясом - в диком, раздирающем мучении скорчившись под хилой преградой, Иван зажимал раскромсанную, вывернутую плотью наружу бочину и мелко стучал зубами, снова и снова чувствуя отвратительное скрябанье ржавого металла о кость. Ребро лопнуло, верно, в осколки, впивавшиеся при каждом вдохе.
Новый взрыв, теперь уже сбоку, эхом отозвался в гудящем черепе, из дыма и пыли выскочили две приземистых фигуры, паля на ходу, огрызнулось короткой очередью окно в хижине, крыша которой уже обратилась в пылающий факел. Нападавшие залегли. Трясущейся рукой наёмник прицелился - только бы не вырвало ствол, тело уже немеет, неужто это всё - придавил спуск. Пм не взметнулся вверх, а лишь предательски щёлкнул пустым патронником и выскользнул, бесполезный, безжизненный, как тело своего хозяина, из раны которого со свистом и бульканьем шёл воздух вперемешку с кровью, уже пропитавшей броник насквозь. Ожил пулемёт за мешками с песком, мелькая вспышками и вздымая фонтаны земли. Один из нападав-ших, привстав, отчаянно замахнулся гранатой, и тут же голова его сама стала подобием гранаты, лопнув под пулями да так, что даже Ивана обрызгало. Да что толку - дым из сизо-чёрного становился всё более серым, плита за спиной шаталась и штормила, не было сил даже позвать на помощь... Да и некого. Новый отряд стремительно метнулся к пулемёту, сопровождаемый жуткими шестиногими тушами, гонимыми на цепях и злобно хрипящими. Одно из чудищ сорвалось с привязи, метнулось в сторону, стремительно перескочив через наёмника, и исчезло в дыму. Следом сквозь отчаянную пулемётную канонаду продрался истошный вопль, что-то шлёпнуло о землю, заворочалось, снова шмякнуло, в фиолетовом мареве, застилавшем глаза, пронеслась над головой массивная тень, швырнув вниз окровавленный труп старика со спутанными седыми волосами и ужасом в остекленевших узких глазах. Сквозь рваное окровавленное тряпьё вывалились потроха из распоротого живота. Но Ивана даже не передёрнуло - он уже умирал и понимал это, отчаянно, злобно, с ужасом, но понимал. Сейчас растает дым, тьма затопит всё вокруг, так уже было, он уже видел... Кому же моё авто останется, сломают ведь... или разобьют. Гады... Мёртвый старик вдруг повернул голову. Вспыхнувшие чернее самой чёрной ночи глаза прожгли пелену фиолетового тумана и уставились на умирающего, заставляя оцепенеть и, на миг, прийти в себя.
И в этот миг земля рухнула вниз, стремительно и резко, погружая бойца в непроглядный мрак. Иван вскрикнул и... Ну и, само-собой, проснулся.
Глава 1
"Последняя вахта"
"У меня где разулся, там и дом"
И. Кораблёв
Фиолетовые пятна света упорно плыли и растекались в полумраке комнаты, не желая растворяться. Холодные капли пота медленно и противно стекали по лицу, застревая в недельной щетине. Всё вокруг выглядело настолько нереальным, что, казалось, сейчас опять вместо стенных часов, еле уловимых взглядом, из стены проступит сведённое судорогой лицо, и снова эхом отзовутся в голове тоскливые голоса, снова начнут звать и молить о помощи. Иван несколько раз моргнул, ощущая тянущую боль в лице и шее, стараясь отогнать колыхавшиеся в пространстве комнаты фиолетовые пятна. Снизу донёсся протяжный скрип металлической громады раздвижных ворот, следом больно резнула глаза вспышка неонового света. Затарахтел мотор очередной машины, миновавшей блокпост, прожектор неумолимо вращался на своей вышке, одаривая воспалённые глаза всё новыми и новыми полосками света, заставляя зажмуриться. И тогда под опущенными веками снова проступал лиловыми пятнами странный туман, заставляя поскорее открыть глаза, вопреки слепящим неоновым лучам, лишь бы не возвращаться в этот кошмар. Ага, машины поехали, значит уже минимум пять часов утра. Иван только сейчас заметил, что лежит скрючившись, плотно натянув на себя старенькое казённое одеяло, но всё равно вздрагивает всем телом. Шум ветра, отчётливое гудение, маты дежурных - всё говорило о том, что окно - квадратная пластиковая рама со сплошным толстым стеклом - опять открылось настежь от порыва ветра. Холодный утренний воздух, предвестник близкой зимы, наполнял комнату.
Давящая, распирающая боль внизу живота заставила с проклятьем соскочить с постели, не давая даже обуться и бежать в конец длинного коридора. Не менее яркий свет белой комнатушки всё ещё тревожил глаза, превратившиеся в узкие щелки, пол обжигал холодом ноги, но сейчас это казалось мелочью. Прислонившись лбом к стене и вздрагивая всем телом, Иван ощущал, как из мочевого пузыря словно вытаскивают одну за одной острые иглы, до этого немилосердно впивавшиеся изнутри. Уф. Вроде и теплее даже как-то стало. Утробно хлюпнул и зашумел сливной бачок. Надо возвращаться.
- Ну ты и проскакал, чуть меня не сшиб - фигура в защитном костюме с откинутым назад капюшоном перегородила коридор, - ха, да ещё и босой. Неужто кошмарик приснился? - и захохотала над своей же шуткой.
Зараза, и без тебя тошно, ещё и ты со своими шутками. Иван неопределённо качнул головой, потом встрепенулся:
- Закурить есть? -
- Вот нищета, - скалил зубы патрульный, сменившийся только что с поста, - ну пойдём, курнём.
Мерно стучали лопасти вентилятора под потолком, горьковатый дымок поднимался струйкой. Не было сил даже дойти до стула в курилке, Иван сполз по стене, сиротливо скорчившись в углу, дым щипал глаза.
- Что, Иванушко, не весел, что за печку хрен повесил? - ухмылялся вояка, стаскивая с себя пропахшую дымом и прелой листвой защитную куртку.
- Не выспался, - еле пробормотал Иван, даже говорить громко было в тягость.
- Ха, в жилой квартал меньше ночью надо ходить. А то, не ровен час, точно за печку придётся вешать, или на помойку выкидывать. Вон, Юра говорил, что у них уже четверо с сифаком легли... -
Зараза, о чём не начнёт, всё на баб разговоры переводит, достал уже. И наёмник по-спешил покинуть курилку. Ночная прохлада очень сильно выстудила комнату. Лёжа под холодным одеялом, сжавшись в комок, Иван снова и снова прокручивал в памяти стран-ный сон, неизменно снившийся ему перед заступлением на пост. Яркие, слишком живые картины плавали в мозгу, заставляя вздрагивать, когда у самого лица в полуобрушенную стену щёлкали пули, оставляя вмятины, как сыпалась в глаза мелкая бетонная крошка. И снова в едином порыве сгорбленные силуэты людей выскакивали из укрытий под градом свинца и бежали по горевшей земле, снова гремели разрывы и захлёбывался лентами последний пулемёт. И опять туман, туман, туман. Вторую неделю один и тот же сон и неизменное чувство вымотанности и разбитости на утро в совокупности с головокружением.
Трубы с горячим паром, спрятанные под панелями на стенах, постепенно делали своё дело - стало теплее, вместе с этим небо за окном начало приобретать синеватый оттенок, гася тускло мерцавшие звёзды. Что же происходит, что творится со мной. Который раз ночь не давала отдыха, муторный сон изматывал не меньше, чем суточные вахты, остав-ляя вместо сильного, подтянутого тела какую-то скомканную перемятую мочалку, проте-стующую против каждого мало-мальского усилия. Из квадрата зеркала опухшими глазами смотрело на Ивана чужое небритое лицо с ввалившимися щеками. Ему стало противно и тоскливо, он достал из тумбочки потрёпанный календарик. Серые карандашные крестики сплошь покрывали числа, начиная с июня и до сегодняшнего дня - 16 ноября. Осталось восемь дней. Надо держаться, это всего лишь восемь дней, всё самое трудное уже позади.
Пол года назад Иван, наслышанный до этого от старых друзей рассказов о том, какие деньги здесь можно заработать, став наёмником, не выдержал и приехал в эти края. То-гда ещё он смутно представлял себе этот странный, полный загадок, ужасов, пропитанный нереальным и иррациональным мир, прогремевший на всю планету. Чего ждал он здесь, в Зоне 38? Иван не был романтиком, скорее даже наоборот, слишком быстро суровая жизнь показала ему свою изнанку, слишком уж справедливо поступала с ним. Вспоминать своё далёкое бесшабашное прошлое он не любил - как-то нечем особо похвастаться. Сказать, что он был трудный подросток - не сказать ничего. Он знал это сам, помнил очень хорошо, хотя и выудить из него правду на сей счёт было практически невозможно. Словно верхушка айсберга резко выпирали картины старой жизни в море его памяти. Вечно непросыхающий отец, приблатнённые кампании друзей, мордобой, естественно, обильные возлияния, интернат, частые бега... Можно и не продолжать. Про таких как он говорили:
- Он что-нибудь проходил в школе? Да, он как-то проходил мимо школы, -
И то верно, проходил, распугивая всех своим перегаром и остановившимся присталь-ным взглядом. Интернат вселил в него уверенность, что с ним так до конца жизни и будут возиться, будут тянуть, переводить из класса в класс и всё само по себе наладится. Жизнь приняла его в своё лоно с распростёртыми объятьями, или даже нет, с распахнутой во всю ширь пастью, и начала медленно перемалывать. Даже теперь в сонном забытьи всё ещё мерещились прокуренные закопченные квартиры, пьяный угар, бесцельное шатание, какие-то разборки. Остатки ускользающего разума тихонько шептали, что конец уже близок, но уже слезть со всего этого было невозможно. Фальшивый ореол собственной крутости и авторитетности ослеплял воспалённый от алкоголя мозг. И даже смерть отца еле-еле задела внутри обвисшие и раздёрганные струны, которые уже давно не могли издать хоть какой-нибудь звук. Дважды он чудом избегал тюрьмы. Потом - вот досада - армия. Нашли-таки, замели. Как раз в тот год, когда произошли все эти эпохальные события, когда в одночасье весь мир покрылся безжизненными пятнами, дышащими радиацией и вообще невозможной чертовщиной, именуемыми зонами. А Иван попал на флот. Попал, конкретно попал. Когда после первой же попытки ещё в учебке "показать зубы", проявить свой блатной характер, он был избит как собака. Потом ещё и ещё, до полного осознания своей ничтожности и никчемности. Был Иван и нет. Пол года превратились в кромешный ад, потом вроде поспокойнее стало, да и то только потому, что никто особо не хотел его трогать - слишком жалок и противен был этот морячок, чтобы ещё об него пачкаться. Хотелось свободы, очень хотелось, но даже дезертировать толком не сумел, спалили тут же, и навтыкали снова, одно хорошо - судить не стали. Так прошло ещё пол года. Окончательно выветрилось понимание того, кто он, для чего и зачем. Непобедимой осталась лишь тяга к алкоголю. До поры до времени.
То утреннее построение он запомнил на всю жизнь. Словно кто-то воткнул сзади финку в поясницу и начал медленно поворачивать. Багровое пятно восходящего солнца развалилось и поплыло в глазах алыми всполохами, тошнота подкатила к горлу. Потом пустота, а следом вереница каких-то бредовых картинок, снов, какое-то бесконечно-нелепое кино с непонятным неопределённым финалом. К счастью, закончилось оно относительно нормально - Иван выжил, пролежав в беспамятстве почти две недели в военном госпитале. Просто наступил предел, ведь как бы ни был силён организм, но предел его возможностей наступил и он пал в борьбе с огромными дозами алкоголя. Бог миловал, почки не отказали совсем, вылечили парня, но и теперь, вот как сегодня утром, они нет-нет да барахлили. Лёжа в госпитале, он понял то, чего до этого не осознавал - умирать очень даже не хочется, наоборот, хотелось руками, ногами, зубами впиться в жизнь и не отпускать её. Страх возможного конца сделал то, что не удавалось сделать до этого всем, кто по доброте душевной или по необходимости пытались вразумить Ивана сойти с этой дороги, ведущей в пропасть. С алкоголем было покончено раз и навсегда, хотя нет-нет да и возникало желание приложиться.
Чтобы отвлечься от этих мыслей и развеять скуку, парень начал читать всё, чем была богата госпитальная библиотека. Не трудно догадаться, что на какой-то книге сфера его интересов значительно поменялась. Так и произошло, и книгой этой было какое-то посо-бие по двигателям. Никогда раньше он и не думал, насколько это окажется для него интересным и увлекательным.
Его не комиссовали после болезни, хотя потом это ему аукнулось, а сейчас, переведённый на другой корабль, Иван понял, что появилась возможность не бегать от жизни по минному полю, а попытаться привести всё в порядок. Общаясь с тамошними мотористами, хватая во всём столь приглянувшиеся ему знания, парень всё больше и больше убеждался, что это - его стезя. Второй год окончательно его изменил, превратив из вечно спитого, замученного, забитого разгильдяя в аккуратного ответственного и исполнительного старшину. Хотя, подозрение и недоверие ко всем всё равно нет-нет да проскальзывало. Забавным казалось со стороны и то, как он, в свободное время не шёл на отдых, а пропадал в машинном отделении, допытывая механиков о том, как работает это, а как это, глядя восхищёнными глазами на мерно стучавшие агрегаты и механизмы.
Флот он считал местом своего второго рождения, сжился с этой морской стихией всей душой, но, увы, контрактником он не стал - почечная болезнь, не помешавшая дослужить, стала непреодолимым препятствием в реализации этой идеи. Контрактником его не взяли.
В столовой для охранного персонала и рабочих на первом этаже уже с семи утра было тесновато, в воздухе витал запах чего-то молочного, дешевого кофе, перед раздаточными стойками выстраивалась шеренга людей с подносами. Иван нащупал в кармане пластиковый квадратик и пристроился за спиной коренастого мужика с висевшей на шее маской респиратора и дозиметром в чехле поясного ремня. Чернорабочий. Своего рода обслуга. Этих пихали везде, где не хватало людей, и в охрану периметра, и в конвои научных групп, и, естественно, на строительство новых укреплений и ремонт старых. Не имея никаких профессиональных навыков, они тем не менее со временем одинаково ловко учились управляться и с техникой, и с приборами, и с автоматами, если, конечно, выживали и соглашались терпеть всё это за относительно низкую плату. Иван воткнул свою карточку в узкую прорезь аппарата, стоявшего возле прилавка, забил персональный код. Питание, формально, было бесплатным, но по сути всего лишь оплачивалось по безналу. Каждый вечер на специальную карточку начальство переводило всем определённую сумму, на которую, по их усмотрению можно было питаться весь день. Если хотелось чего-то сверх нормы, приходилось доплачивать живыми деньгами. Вот как сейчас, когда Иван, прыгая пальцем по сенсорному экрану и собирая себе заказ, выбрал две кружки кофе вместо установленной нормой одной. Слишком уж муторно было в голове, организм так и не хотел просыпаться полностью.
А что потом, после армии. Сменив бушлат на гражданскую одежду, Иван твёрдо решил не возвращаться никогда к тому, от чего ушёл волею судеб и благодаря собственному желанию. Трудности преследовали снова, ведь опять приходилось всё делать и решать самому. Как ни сложно порой было служить, но хотя бы крыша была над головой, одежда казённая, а сейчас всё с нуля приходилось поднимать. Вернуться в родной город он и не собирался - старые "друзья", подельники, что греха таить, не дали бы возможности отойти от дел, слишком суровые законы преступного мира, чтобы так просто отпускать человека. Иван остался в этом портовом городе, пристроился на завод рабочим, получил комнату в общежитии при заводе, попутно поступил в тамошнее училище и через три года уже был автомехаником. Надо сказать, что тяга ко всему этому постепенно переродилась в идею открытия собственного автосервиса, причём такого, где не только и не столько ремонтировать автомобили, сколько "прокачивать" их, тюнинговать. Какая-то творческая жилка проснулась в его душе, иногда он даже представлял себе, каковы будут результаты. В мозгах вырисовывались его проекты прокачки машин, он умел замечать слабые места у любого автомобиля, попутно придумывая разные усовершенствования. Само собой, препятствий этому предприятию возникла масса. Не сведущ был Иван в экономических делах, да и вообще о бизнесе имел смутные представления. Знал только, что денег на это потребуется много. Да и опыта, честно говоря, тоже ещё не хватало достаточно. Но перед трудностями отступать он не собирался. Потолкался по автосервисам, сумел найти именно такой, где занимались прокачкой авто и начал оттачивать свои умения, которые в итоге материализовались в его любимое детище - чёрный лонфрелло, купленный в близком к списанию состоянии. Два года потребовалось на то, чтобы своими силами превратить этого агонизирующего старика, уже снятого с производства, в мощный и красивый аппарат, вызывавший тихую зависть вперемешку с восхищением. Изначально спроектированный скорее как городская машина, этот универсал, пройдя через чуткие и умелые руки Ивана, стал реально универсалом во всех отношениях, одинаково комфортно чувствовавший себя и на городских трассах, и в непролазных болотах и лесах. За этот год он почувствовал, что вложил в машину часть себя, часть своей души, потому и стал воспринимать чёрного полированного красавца как нечто живое. Но одного достижения было мало, ещё больше захотелось реализовать распиравшие голову идеи. Опять помог его величество случай. Один из его напарников, такой же ретивый автомобилист, как-то рассказал про ежегодный конкурс, посвящённый как раз автотюнингу. Чем чёрт не шутит, немного поколебавшись, Иван подал заявку на участие, прошёл в первый тур и даже добрался до финала, хотя и не занял призовых мест. Ну и ладно, зато его заметили такие же, как он, механики, с двумя парень завёл дружбу. Вот оно, началось, пошли дела в гору. Давняя заветная мечта теперь была близка к воплощению, втроём они покумекали и решили открывать автосалон если не немедленно, то в самое ближайшее время. Этакий триумвират творческих людей, прекрасно дополнявших друг друга, сделал разрешимыми большинство проблем, убрал почти все камни преткновения. Любитель ретроавтомобилей и уникальных мотобайков Данил имел связи с заграничными мастерскими и мог поставлять дорогие но каче-ственные детали, вплоть до штучной сборки по индивидуальному заказу, Юрий, фанат Кейта Томпсона, разъезжавший на минивэне, стилизованном под военный внедорожник с импровизированной пулемётной турелью и грозно поблёскивавшими ракетами по боковым сторонам капота, оказался художником от Бога, с удивительной лёгкостью могущим превратить любой автомобиль во что угодно - от пиратской шхуны до технократического монстра с хитросплетением проводов, трубок и цепей. Вот такая вот компания собралась, дабы начать сие грандиозное мероприятие. Дело оставалось за малым - накопить нужную сумму для разгона, собрать необходимый стартовый капитал. И вот тогда-то друзья решили оставить привычные дела и отправиться на заработки. Юрий уехал к брату в Финляндию, где тот занимал не последнюю должность в типографии. Таланту Юрия нашлось там достойное место, оплата оказалась тоже не менее достойной. Данил поехал следом за ним, но чтобы наняться дальнобойщиком в какую-то иностранную кампанию, пользующуюся не очень то и хорошей репутацией, связанной с перевозкой запрещённых и нелегальных грузов, но и отстёгивавшей неплохие деньги тем, кто решался с ними работать. Решались немногие, дело было не только в плохой репутации, но и в тех условиях, в которых приходилось работать. Это и кратчайшие сроки доставки, заставлявшие не спать сутками, и неустойки за просрочку, а также т. н. "золотые" фуры, за перегон которых платили гораздо выше, нежели за обычные, но реальное содержимое их оставалось покрыто завесой тайны. Ходили слухи, что фуры эти тщательнее других осматривала таможня, однако ничего подозрительного не обнаруживали, да вот не бывает дыма без огня, это известно всем. Такую доходную, но сомнительную работу выбрал себе Данил.
А что Иван. Он ещё раз решил попытать счастья на флоте, пытался попасть моряком на торговое судно или, на худой конец, на баржу или рыболовецкий сейнер, но, как на зло, минимальный срок найма был десять месяцев, в то время когда они с друзьями услови-лись отвести на свой "марш-бросок" полгода. В итоге идея с флотом отсекалась. На стро-ящийся иностранный газовый терминал тоже попасть не удалось - помешали старые су-димости, ребята из-за бугра не хотели связываться с теми, чья репутация хоть чуть-чуть была подмочена.
И тогда совершенно случайно выход подсказал ему один из сослуживцев, как снег на голову свалившийся в начале лета, одетый в дорогущий костюм, скалящийся ослепительными фарфоровыми коронками, лениво вынимавший пальцами, украшенными золотыми "болтами", массивные часы из внутреннего кармана, пристёгнутые для надёжности же золотой цепочкой. Сытый и вальяжный он и поведал Ивану о том, как два года вкалывал наёмником в Зоне 38, и что теперь он обеспечен деньгами до конца жизни. То, что он не успел пропить и прокутить, теперь лежало в одном из банков под сравнительно небольшие проценты, но и этих процентов с лихвой хватало, чтобы до конца дней обеспечить ему безбедную жизнь. Такое стремительно превращение среднего работяги в богача потрясло Ивана. Вот оно, вот выход. Парень, раскрыв рот, внимал хмельным рассказам старого приятеля о тамошней жизни, восхищаясь в душе этим внушительным лоснящимся человеком. Впечатление не портил даже резкий глубокий рубец под правым глазом, тянувшийся до самой губы. Мечта о богатстве моментально вскружила голову, трудности и предостережения не пугали. Решено. Не раздумывая, Иван, едва лишь простившись с гостем, отправился на вокзал за билетами, связался со знакомыми из автосервиса, где раньше работал и оставил им на хранение свой "Лонфрелло", и уже на следующий день провожал глазами тонувшие в рассветном мареве силуэты бетонных "свечек" города, уютно устроившись на кожаном диванчике просторного купе. Ох, и дорого же стоил билет на это чудо, названное в память о чёрти каких давних временах "Красной Стрелой". Ярко алой на самом деле была только обтекаемая "сигара" локомотива с выпуклым тонированным стеклом, а капсулы вагонов сверкали ослепительной белизной. Не качает и не подкидывает, не слышно грохота колёс, грохотать нечему. Три года назад этот красавец-поезд на магнитной подушке, первое творение такого масштаба за всю историю русских железных дорог, отправился в свой первый рейс через всю страну. По-моему, отец Ивана даже ка-кое-то время работал на прокладке специальной очереди Транссибирской магистрали именно под этот чудо-состав, хотя и не долго. Подумать только - четверо суток и ты в Ни-колаевске. Сказка в сравнении со стандартной пресловутой неделей. Он ехал в этот зага-дочный мир, прогремевший во всех уголках нашей земли, в мир, полный таинственных и непознанных вещей. А действительно, что знал Иван про эту загадочную зону. Помнил только, как сквозь алкогольный угар докатились до него известия о страшной катастрофе где-то в Корее, как почти полгода их противолодочный корабль находился в полной бое-вой готовности, как спешно готовили людей к боевым действиям в совершенно нестан-дартной обстановке, как привозили странное, зловещее и заумное оборудование. Полго-да нервного напряжения, слухов один фантастичнее другого, и всеобщей истерии. Ивану врезалось это в память через раз, алкоголь вырвал его из жизни тогда почти полностью. Помнится, с корабля принудительно отправили на территорию зоны человек пятьдесят матросов, перед этим кое-как втолковав им малопонятный и фантастичный инструктаж. Назад вернулось только двое - две горстки радиоактивного пепла в свинцовых урночках, поговаривали, что, несмотря на огромные потери бойцов, тамошний крематорий проста-ивал месяцами. Зона уничтожала людей полностью и без остатка. Так было в самом начале. Потом приезжали вербовщики, призывавшие ехать туда добровольцами, но толку с этого было мало. Что ещё вспомнить. А, вот, буквально недели за две до отъезда Данил принёс Ивану хитроумный аккумулятор, судя по всему работавший на каких-то аномальных образованиях, добываемых в зоне. Небольшая, но тяжёлая коробочка, размером ближе к футляру от очков, словно вручную проклёпанная по корпусу, имела аж четыре пары клемм, причём на каждой было такое напряжение и амперы, что к системе освещения в его лонфрелло и магнитоле добавился ещё и комплект стереоколонок, навигатор, телевизор, климатконтроль и возникла идея докомлектовать автомобиль дополнительными фарами. И всё равно, энергии и мощности хватало на возможное подключение радиостанции и ещё массы "примочек". И самое главное - в подзарядке это чудо не нуждалось, в самый лютый холод автомобиль мог заводиться моментально.
Радости не было предела - вот так подарок. Невольно возникала мысль о том, какие ещё загадки и золотые россыпи изобретений таит зона. Увы, всё закончилось в один мо-мент. Среди бела дня к нему вломились двое полицейских и не то доктор, не то учёный в белом халате, начали шарить какими-то приборами, отдалённо напоминавшими миноискатели, заставили открыть гараж, выворотили и забрали вечный аккумулятор, расколошматили ещё парочку простых "батареек", тщательно ища что-то внутри. И долго потом умник в халате, округляя глаза за стёклами очков, нервно брюзжал про радиационную опасность подобных предметов, и про то, что Иван был на волосок от смерти, не явись они вовремя. Причём делал это так правдоподобно, что даже заронил нешуточный страх в его душу.
- Эх, надо будет предупредить Данила, - думал он тогда, - не знает, видимо, про опас-ность.
Вот так его слегка коснулась тогда зона.
- О, здорово, Ванилин, - рука с обломанными ногтями хлопнула наёмника по плечу, - новость слыхал? -
- Блин, - Иван чуть не поперхнулся кофе, - подкрался. Что там стряслось? -
Прыткий вертлявый Лёха-Фриц скользнул на стул напротив:
- Валеру с четырнадцатого повязали вчера. Погоны повязали, прикинь. -
- Ни фига себе, это где он так отличился? -
- Чеху какому-то или латышу, хрен победишь короче, не знаю точно, харю набил, -
- Лихо, однако. А что, так сильно набил? И за что вообще? -
- Чё там лихо, нащёлкакл пару раз, тот тока фиксами поплевался и ушёл, даже в ответку не стал махаться, -
- Ну так за что? -
- Да сам знаешь, после вахты на измене весь, нервов и так мало, шёл себе в жилой квартал, а этот напролом посередь трассы вышагивает, ну и бортанул его неслабо. Валер-ка трубку в лужу и похезал. А это ещё пальцем грозит - смотри, типа, куда идёшь. Ну Ва-лерка психанул и понеслось. -
- А погоны-то причём здесь? -
- Не простой это тип оказался, из главных кто-то, не то что бугор, но подбугрёнок точно. Вот и стуканул по ходовой, -
- Нда, попал Валера, конкретно, видать, попал, - Иван поднялся и направился к выходу.
- Да охренели эти иностранцы, хозяевами себя мыслят, суки, - проворчал Фриц, зачёр-пывая молочную жижу с плававшими в ней редкими вермишелинами.
Ещё недавно Ивану это место представлялось чем-то вроде передовой времён далёкой войны с немцами. Почему-то казалось, что люди здесь как на корабле что ли, живут одной семьёй, каждый готов прикрыть своим телом товарища. Ну, по идее, общая беда так или иначе должна сплачивать, объединять, заставляя забыть о распрях и столкновениях. Ага, как же, размечтался безногий о башмаках. На деле царившие здесь порядки кидались в глаза ещё за долго до того, как открывались взору ряды правильных однотипных построек из серого пластика, утыканных прожекторами и тарелками антенн. На пропускном пункте где-то на русско-монгольской границе проворные люди в полицейской форме даже без особых расспросов лихо отсеяли от общей массы таких вот охотников за кровавыми аномальными деньгами, как Иван. Десяток человек завели в тесную каптёрку и мурыжили почти три часа к ряду, допытываясь о целях будущего посещения Зоны 38. Троих отсеяли почти сразу, даже без объяснения причин, остальным повезло, хотя, Иван тоже оказался под вопросом, ведь из базы данных тут же вытащили на свет божий информацию о его мрачной юности и, естественно, о судимости. Тут же всучили баночку и заставили мочиться в неё, пытаясь найти следы наркотиков. Ну-ну, ищите, желаю удачи. И когда уже им выдавали разрешительные справки, вносили в базу данных, произошёл инцидент, надолго врезавшийся в память. Особо прыткий молоденький полицейский затащил в кабинет недовольного, надменно державшегося человека с мясистым лицом и седыми зализанными назад волосами. Боец скверно ругался, что задержанный направляется в Зону 38, но не желает пройти стандартную процедуру опроса и проверки, грозился арестовать седого, а тот помолчав минуту, презрительно глядя, как бесится служитель закона, протянул начальнику какие-то документы. И в следующий миг слишком дотошный боец чуть ли не пинками был вышвырнут из кабинета с коротким увещеванием о том, что иностранцам, коим оказался задержанный, предоставляется "зелёный коридор" для проезда в Зону, вещи и багаж не досматриваются. Зарубежный гость скривив губы выслушал извинения и лениво направился к выходу, нарочно поигрывая пальцами по рукоятке пистолета, торчавшего за поясом. Подобное отношение ещё тогда показалось Ивану странным. Не знал он, что ему предстоит увидеть внутри периметра, не думал и не гадал будущий наёмник, что вскоре у него всё внутри будет клокотать от гнева при виде иностранных военных в новенькой, а, главное, чистенькой форме, непересоленной от пота, незабрызганной грязью и кишками от всякой нечестии, упорно атаковавшей охранные посты. Интер-венты, упыри, паразиты - какими только душевными словами не прикладывали вояк ев-ропейских коалиционных войск. Ветераны периметра рассказывали, что первыми после Посещения на помощь прибыли именно русские войска и, в основном, именно их силами был если и не наведён порядок, то хоть более-менее удалось сдержать распространение всей этой зоновской дряни. А когда чёрная неблагодарная работа была сделана, тут то и подтянулись европейцы, якобы в помощь нам, а на деле чтобы собрать все сливки с неисследованных территорий, чтобы занять лучшие и относительно спокойные участки периметра. А за нами остались почтив все опасные места, все захолустья и аномальные дебри, кишевшие мутировавшим зверьём и жуткой нежитью, слухи о которой ходили самые разные, один зловещее другого. И пока наши наёмники, рабочие и солдаты упорно метр за метром продвигались в глубь Зоны 38, сооружая мощные укрепления, заковывая злую, враждебную землю в бетонные панцири, опутывая дышащие смертью руины и провалы километрами колючей проволоки, отправляя на тот свет армии лютого зверья, европейцы преспокойно патрулировали внешний периметр, гоняли в волейбол, от нечего делать палили во что попало, соблазняли наших баб, которые и так были в огромном дефиците, в общем, весьма эффективно защищали мир от Зоны. И всё им сходило с рук, начиная с того, что по нашим территориям периметра они шастали только так, а к ним было не прорваться, даже и пробовать незачем, кто-то уже вот как Валера был увезён в неизвестном направлении своими же особистами. Что попало, короче. Такие безнаказанность и наглость давно уже бесили и раздражали наших бойцов. Иван был уверен, что случись чудо, и Зона утихнет, перестанет быть опасной, так не пройдёт и недели, как в самом пе-риметре вспыхнет третья мировая, что прегрызутся тут же наши с европейцами. Пожалуй, только общая беда и мешала это сделать сейчас.
Да и вообще, куда ни глянь здесь, сплошь творились какие-то странности, жизнь под-кладывала сюрпризы один чуднее другого. Начиная даже с того, что регулярных войск, с нашей стороны, почти не наблюдалось, точнее говоря, солдат почти не было. Разномаст-ные полковники, майоры, полиция и особисты - этих ошивалось хоть отбавляй, да и то, глубже внутреннего железнодорожного узла они не совались, в основном руководя и командуя из элитных квартир жилого квартала, демонстрировавшего своё архитектурное роскошество среди строгих прямоугольных бараков для персонала и наёмников. Тьфу ты, даже фонтан перед зданием штаба соорудили, и не лень ведь было. А все заботы по охране периметра лежали на плечах наёмников, вроде Ивана, и многочисленных работяг, строителей, инженеров. Надо сказать, что и над ними не было единого начальства, разные участки внутренней границы делили между собой охранные предприятия, какие-то строительные бригады, вечно ругавшиеся между собой в надежде отхватить наиболее выгодные участки, требовавшие вложения сил, а, соответственно, дававшие возможно больше заработать, то тут то там начальники стремились заметить друг за другом провалы и нарушения, донимали конкурентов инспекциями и проверками. Страдал от этого, конечно же, персонал. Плюс ещё отдельные деятели искали возможность не заплатить лишний раз своим работягам. Особенно прославился в этом деле начальник одной из крупных бригад Коновалов. Как сейчас Иван помнил этого низенького рыжеватого крепыша с поросячьими глазками, к которому едва не попал на работу, когда ходил по территории в поисках места. Ещё одна откровенная дурь - никто в штабе и на постах даже не имел информации о том, кто куда требуется, надо тебе, ходи и ищи сам.
- Ну что, - дребезжал Коновалов, - завтра чтобы я тебя уже видел с восьми часов вот здесь, возле офиса. А оплата - это как заработаешь, можешь и пять тысяч, а можешь и пять миллионов, как понравится мне твоя работа, так и заплачу, -
- Не лукайся к нему, не вздумай, не вздумай! - захрипел сморщенный дядька, теребя Ивана за рукав, стоило только Коновалову скрыться в офисе, - Он гнида, гнида, понима-ешь, он тебя обует, как пить дать обует! -
- Гонишь, наверное? -
- Зуб даю, сам на него батрачил раньше, при мне народ кидал только так. Ты же наёмный, да, наёмный? -
- Как видишь, -
- Даст он тебе запортаченный автомат, он у тебя после первого выстрела накроется, а Коновал всё на тебя свалит и за автомат высчитает, и опять такой же даст. А по концове и получать нечего будет, -
- Вот гандон! -
- Во-во, он и есть. Ты давай-ка к нам лучше, нам наёмные нужны, пойдём, пойдём, пока Юрий здесь, потолкуешь с ним, да, потолкуешь, нам наёмных надо, защищать некому , вон, видишь, меня змеи два раза рвали уже... -
Вот так Иван и нашёл себе место, подписав контракт на полтора миллиона, если, ко-нечно, сумеет выжить. Трудно пришлось ему первые месяцы, хотя им, наёмникам, основной задачей которых являлось прикрытие работяг и строителей при прокладке дорог и возведении укреплений и несение вахт на постах, и жаловаться было грех, если сравнить с тем, что тянули на своих плечах эти самые работяги. Им и платили-то раза в два меньше, однако вламывать приходилось огого как. Иван как раз попал на строительство очередной трассы, уходившей на километр вглубь Зоны, в конце которой на развалинах какого-то дома делались огневые точки и артиллерийские укрепления. Трасса должна была пройти напрямую через густо заросший лесом бывший пригород и болотистую топкую низину, где уже начинались аномалии. По генеральному плану, спущенному откуда-то сверху, территорию Зоны постепенно необходимо было отвоёвывать назад, продвигаясь к 38 параллели и закрепляясь на более-менее пригодных участках. После небольшого обучения Ивану доверили невиданное до этого странное оружие, электропушку что ли, по другому и не назовёшь это сооружение размером с автомобиль Ока на гусеничном ходу. Зловещая, лязгающая каракатица, двигающаяся за счёт энергии электрического генератора, в основе которого лежали уже знакомые элементы питания, подобные тому, какой отобрали у Ивана полицейские, использовалась для массовой зачистки диких территорий. Первый бой он запомнил навсегда, когда, взрывая гусеницами вязкую жижу, Иван съехал бетонной трассы и увидел непролазную трясину с торчавшими чахлыми деревцами, между которых тяжело ворочались лоснящиеся чёрные шланги толщиной с отопительную трубу, изредка приподнимая слепые рогатые головы с костяными подобиями клювов. Хватку этих клещей, впившихся в тело, невозможно было разжать наверное даже домкратом. Вот они, его новые враги. Уже отработанными движениями наёмник надавил нужные ры-чаги и из торчащих над гусеницами стволов с хлопком и звоном вылетели закопченные оплавленные пики, увлекая за собой серебристые тросы. Со всхлипом и чавканьем желе-зо косо вошло в почву, растянув семь проводов. Змеи угрожающе зашипели, разворачи-вая громадные кольца, приподнимаясь на хвостах. В следующий миг повинуясь кнопкам из капота поднялось подобие антенны, куда Иван торопливо начал вставлять семь магниевых стержней, дававших прерывистую, выстреливающую электродугу, обеспечивавших хаотичный разброс разрядов, тем самым выжигая как можно большую территорию. Всё готово. Наёмник опустил на глаза чёрные очки, поднял затемнённое стекло.
- Внимание, - голос почему-то дрожал, рабочие отскочили от машины, отворачиваясь, закрывая глаза руками, - огонь! - и надавил на главный тумблер.
Оглушающий треск заполонил весь мир, содрогнулась земля, даже сквозь двойную защиту глаза резанул яркий ослепительный свет, впереди словно вырос невиданный лес из ломанных сине-белых ветвей, запахло озоном. По спине будто продрали иглой, с тол-стых резиновых перчаток полетели искры, волосы зашевелились на голове. А впереди в бешенном танце всё метались и метались молнии, магниевые стержни раскалились до бела и всё больше и больше истаивали, рассыпались в прах. Потянуло едким торфяным дымом, следом противно пахнуло палёным мясом. Всё! И наёмник отпустил тумблер. В глазах всё ещё мелькали белые полосы, спину покалывало, но он первый вылез, чтобы посмотреть на то, что получилось. Зрелище предстало внушительное. Закопчённая, спек-шаяся земля метров на двести вперёд пошла дымящимися трещинами, стволы ещё миг назад живых деревьев разнесло в труху и щепки, а на тросах скрутились, скукожились уродливые кишки змей с лопнувшей шкурой.
Первый день всегда день сюрпризов. Когда полчаса спустя разворачивали оборудова-ние для радиохимической разведки, уже знакомый Ивану мужик (Коля), отговоривший его идти к Коновалову, вдруг заприметил вдалеке наполовину зарывшийся в землю ржа-вый остов автомобиля. Что тут началось. Рабочие наперегонки кинулись к останкам легковушки так, словно там была заныкана куча золота, или ящик водки на худой конец. Но метров за двадцать Коля вдруг вскинул руки и завопил:
- Стой! Куда, а вдруг там всякая нечисть?! -
- Да, да, - наперебой загалдели мастера, - точно, -
- Мне служилый рассказывал, - снова захрипел Коля, - под капотами такое живёт, что и говорить страшно, -
Иван смотрел на это всё, недоумевая, потом плюнул, подошёл ближе и запустил бу-лыжником в помятый кузов, держа наготове автомат. Ничего не произошло, только осы-пались грязные чешуйки краски. Потом метнул ещё один камень, и ещё. Никого. Навер-ное.
Не без опаски наёмник подкрался к машине, сапёрной лопаткой высвободил из глинистой земли крышку капота и с усилием просто откинул её в сторону - петли уже давно разъело ржавчиной.
- Ну? Ну? - надрывался Коля, - чё там? -
- Да никого нет, кипиш только разводите, -
- Не тупи, аккумулятор есть? Есть? -
- Да есть, нахрен он тебе, он не годный, -
- Не тупи! Доставай, доставай его! -
- Что к чему? - подумал Иван, выкорчёвывая на свет Божий увесистую пластмассовую коробку, всю в потёках кислоты и грязи.
Не успел он вернуться обратно, как работяги уже разнесли аккумулятор молотками, повыдирали свинец, подтащили газовый резак и начали переплавлять его. Пяти минут не прошло, как в мокрой земле шипела, остывая, массивная цилиндрическая болванка.
- Вы что, на рыбалочку собрались? - усмехнулся Иван.
- Какую рыбалку, ты чё не в курсе? А, ну понятно, откуда тебе знать, - Коля поднял сви-нец и протянул кому-то, - на, беги в приёмку, потом на медицинский склад, там Юру спроси, -
- Сколько взять? -
- Литра два. И водички по пути набери, -
Оказалось, что наиболее ценившимся здесь металлом был свинец, использовавшийся на местном производстве. Он шёл и на изготовление защитной брони, и на обработку деталей некоторых механизмов, и ещё много где его использовали. В местном приёмном пункте за него давали неплохие деньги. Вот как тогда, в тот день, когда вернувшийся рабочий приволок чёртову прорву медицинского спирта. И естественно, вся работа на том и встала, большая половина бригады гоготала до вечера в покосившемся вагончике, служившем бытовкой, и только Иван да ещё пара непьющих продолжили радиоразведку.
Да, первый день, наверное, запомнился навсегда.
- Будет о чём рассказать, - думал Иван, возвращаясь в свою комнатку, - а ведь ещё чуть-чуть, и всё это закончится. Сяду опять на "Красную Стрелу" и всё, прощай, Зона. Странно, вроде и жду не дождусь уже, а ведь и уезжать почему-то вроде и не хочется. Неужели ж привык, прижился. Ой, да ну его на хрен. -
Наёмник выволок из под койки пару увесистых ботинок с металлическими носами, подбитых металлическими же набойками и начал стучать один об другой над мусорной корзиной. Посыпалась кусками грязь с налипшими прелыми листочками и травинками. Это хорошо, что последние месяцы более-менее чистая работа, а до этого не то что баш-маки, а штаны по самые яйца и пузо бронежилета после каждой смены покрывались плотной "кольчугой" вставшей колом глины, облуплять которую с горем пополам удава-лось только молотком.
Что-то металлически звякнуло об пол. Иван нагнулся и поднял "слезу" - небольшой, с ноготь величиной, глянцево-синий камушек, покрытый капельками влаги, выступавшей словно бы изнутри. Такой вот "плачущий" минерал, или попросту "слеза", был одним из массы загадочных порождений Зоны. Вроде бы его научились использовать в промыш-ленном электролизе металлов, по крайней мере, когда начали строить тоннель, любой желающий в нерабочее время мог за оплату наличкой перетряхивать выкопанный грунт в поисках "слёз". Правда, платили за них маловато, пожалуй, выгоднее было искать свинец, но всё равно, пока копали этот трижды проклятый тоннель, на грудах земли вечно суетились работяги, перетряхивая глину в черпаках из мелкой рабицы.
Тоннель. Вот где началась самая грязь, вот где Иван узнал, что такое аномалии, да и не только они. Шла вторая неделя его работы. Под низким, свинцовым небом, моросившим дождём, они прокладывали дорогу к будущему посту С39. Тонны гравия и щебня уже утрамбовали в грунт, сотни кубов бетона уже были вылиты в опалубки, серовато-белёсая стрела новой трассы уходила всё дальше вглубь Зоны, медленно и неуклонно приближаясь к заветным развалинам. Коля с двумя напарниками отправился расчищать место, которое собрались отсыпать гравием, Иван шагал несколько поодаль, весь превратившийся в слух и зрение, уверенной рукой держа автомат, готовый в любой момент хлестнуть длинной очередью по кустам или завалам, откуда мог выскочить Большой крыс, так называли этих шестиногих существ величиной с кошку, обтянутых голой сероватой кожей, с длинными как плётка хвостами. Гадость эта питалась падалью, но нередко нападала и на людей, коротким пружинистым рывком прыгая на плечо и впиваясь сзади в шею. Шуршания вроде не было. Коля ушёл дальше всех, мерно взмахивая остро отточенной лопатой, снося залежи мусора, ловко срезая торчащие корни и мелкие кусты. Красиво у него получалось: шаг - взмах, шаг - взмах, шаг - взмах, шаг... Внезапно он замер с высоко поднятой лопатой, кашлянул раз, другой и вдруг покачнулся, хватаясь за горло. Оба напарника резко метнулись назад, оскальзываясь на грязи, в следующий миг по ушам резанул отвратительный шипящий свист. Иван, выйдя из оцепенения, рванул было на выручку, но кто-то с забористым матом схватил его за плечи и потянул назад:
- Куда, долбо...ба кусок!? Подохнешь ведь! -
А Коля бессильно уронил руки, вытянулся, под нарастающий свист, задёргался, и вдруг из ушей его фонтанами брызнула кровь. Это всё продолжалось какие-то секунды, а потом тело медленно упало навзничь и затихло. А что дальше? Иван осознал себя снова уже сидя где-то в отдалении, стиснув зубами кулак в грязной перчатке. Его трясло, по щекам лились не переставая слёзы. Он вдруг понял, что этот нервный крикливый алкашок, вечно недовольный им, больше никогда уже не крикнет ему "Не тупи!", и никогда больше не будет травить анекдоты сидя в вагончике за обедом. И никто с утра уже не позовёт его сообразить по одной, хотя Иван всегда отказывался. Почему так, кто ему этот Коля, но слёзы всё текли и текли, не слушая доводов рассудка. Приехавшие полицейские длинным багром достаточно быстро вытащили то, что ещё недавно было Колей, из аномалии. Тело сгрузили на носилки, и когда процессия поравнялась с Иваном, он увидел вывалившиеся из под робы кровавые лохмотья мяса, равномерно покачивавшиеся в такт шагам, сочившиеся розоватой жидкостью. Наёмник только и успел выдернуть кулак изо рта, как его начало неудержимо рвать, и снова полились слёзы.
Аномалия "помпа" убивала всё живое, что попадало в поле её действия, колоссаль-ными перепадами атмосферного давления. От жуткой компрессии лопались не только сосуды, но и лёгкие, в хлам разрывало живот.
В Зоне нет дорог - есть только тропки и лазейки, и этот принцип был неизменен как в самых недрах этого загадочного и опасного мира, так и здесь, на границе. Разведчики и проектировщики, исследовавшие эти места, очень сильно наваляли, толком не выяснив границы аномального поля, в аккурат преградившего путь для новой трассы. Ещё неделя ушла на повторное исследование. Неделя утомительного ползания на брюхе с автоматом в обнимку и со связкой гаек на шее, кидаемых в предполагаемую аномалию, неделя, проведённая в компании брезгливых проектировщиков и утыканных антеннками и датчиками учёных, которые никогда не шли первыми, перевалив все обязанности по разведке на Ивана. Ох, и рассвирепел же он за эту неделю, ну каковы, а, напороли косяков а теперь отдувайся за них. И где их хвалёные разведчики, скажите на милость? И уж точно, за гибель Коли никто не ответил, хотя, виновники тут очевидны, лучше исследовать надо было, а то по картам вроде в этих местах тишь да гладь. Умудрённый опытом, Иван позаботился о том, чтобы под шумок стащить себе небольшой карманный приборчик, мало чем отличавшийся от часов, умевший регистрировать близость аномалий, начиная дрожать и тихо гудеть. Теперь наёмник не расставался с этим маячком.
А что потом. А потом начальство решило, что дешевле построить тоннель, проходящий под аномальным полем, благо, что аномалии по природе своей навсегда были привязаны к определённому месту, и опуститься ниже или выше не могли. Ха, ещё один памятный денёк, когда пригнали четыре экскаватора и начали рыть тоннель. Мелкий дождь моросил ещё с утра, а днём и вовсе разошёлся. Но на работу выгнали всех. Ёжась от холода, меся пудовыми от грязи ботинками глинистую жижу, Иван вместе со всеми выкатывал из углублявшейся ямы тачки с вычерпанной землёй, под лязг и рокот гусениц и противный скрип ковшей. Пальцы немели от холода, усталые ноги оскальзывались на осклизлых полозьях досок, ледяные струйки воды стекали по спине, спину ломило, воздух застревал в горле. Пятьдесят, бл...ть. Наёмник опрокинул очередную тачку и снова покатил её, пустую, вниз. Грохающий, визжащий ковш выколупывал что-то из-под гусениц, разворачивался и утробно блевал жидкой земляной кашей в подставленную тачку, обдавая грязными брызгами вспотевшие, измученные лица. Чёрная от копоти труба чудовища непрерывно пыхала зловонными клубами дыма, копившимися во влажном воздухе, заставлявшими кашлять и сплёвывать. Но постепенно, неумолимо, к запаху сгоревшей соляры примешивалась острая, щекочущая ноздри вонь, словно пахло болотом, а то и вообще протухшим мясом. Смрад усилился, когда впереди от исполосованной ковшами земляной стены отвалился огромный пласт и по глине зазмеилась струйками грунтовая вода. Ковш в очередной раз повернулся с новой порцией смрадной глины, и вдруг сквозь рокот машин прорвался истошный вопль экскаваторщика, ковш дёрнулся в сторону, опрокидывая тележку, сшибая с ног рабочего, а следом водитель, не переставая кричать кубарем вылетел из кабины отскочил, рухнул в грязь. С переполненными ужасом глазами он пятился и тыкал пальцем на нечто, копошившееся в груде земли у самых гусениц. Второй экскаватор резко заглох. И вот из трясины высунулись покрытые слизью болотно-зелёные руки в пятнах гнили, вцепились в гусеницу и начали выволакивать наружу всё остальное. Земля изрыгнула из себя огромную, раздутую голову, лишённую волос, смутно напоминавшую человеческую. В следующий миг полуразложившийся человеческий торс с нелепо перекрученными, атрофированными ногами извиваясь на брюхе заполз на машину, с хлюпаньем втягивая воздух через длинные косые прорези на шее. Но ужаснее всего выглядел ряд острейших зубов-игл, подобно зловещему гребню торчавших изо рта аж до самого подбородка. Сипло дыша, под вопли рабочих, нежить подняла голову, огляделась мутными глазами и вдруг невероятным прыжком плюхнулась прямо к отступавшим людям. Зубы не достали чуть-чуть до Ивана и скользнули по металлическому лотку тележки, оставляя глубокие борозды.
- Автомат несите! - крикнул наёмник, выдёргивая из-за пояса саперную лопатку, - там, под навесом! -
А тварь, хлюпая сделала новый выпад, хватаясь кривыми пальцами за ботинок Ивана. Сверкнул остро отточенный металл, рассекая гнилую плоть, второй удар почти перерубил мерзкую руку, и тут боец поскользнулся и упал на спину, в глазах потемнело, спёрло ды-хание. Неуклюже переваливаясь, нежить стремительно подползала, волоча за собой болтавшуюся на лоскутке кожи руку. До лопаты не дотянуться, в панике Иван подхватил камень, размахнулся, целясь в голову. Тяжёлый автомат больно шмякнулся на грудь, и с немыслимой скоростью Иван схватил спасительное оружие. Две короткие очереди навсегда упокоили заблудшую душу, оставив от головы решето с пустыми глазницами.
- Смотрите, ещё! - заорал кто-то.
Из земли тут и там выбиралась новая нежить, хрипя и щёлкая зубами.
- Назад, в кабину! - Иван пнул водителя, - назад! - и буквально поволок его в кабину, а сам вскочил на другой экскаватор, выбил прикладом стекло и растолкал лишившегося чувств от страха второго механика.
- Зажечь фары, зажечь! - рявкнул наёмник, подкрепляя слова автоматной очередью, - молодца! А теперь дави их гусеницами! Дави всех, -
Лязг и рокот ударили по ушам, машину качнуло. Экскаваторы откатились назад, потом резко вперёд и механический стук смешался с хрустом и нечеловеческим воем.
- Молодца, - кричал Иван, - дави, дави! -
Ослеплённые светом фар, перепуганные мертвяки ползли кто куда, некоторые норови-ли карабкаться по стене, но их очередями срезал наёмник. Ещё чуть-чуть, и бой будет закончен. Внезапно экскаватор качнуло, и Иван свалился прямо под гусеницы. Нет! Нет! Этого же не было! Не было! Стальное чудовище накатывалось неумолимо, а в горло вце-пилась вдруг одна из незадавленных тварей. В ушах зашумело, фиолетовые пятна за-мелькали в глазах, заполоняя весь мир, нежить приблизила морду с иглами зубов. Всё, смерть! Но как? И вдруг на месте жуткой перекошенной маски проступило обычное лицо, словно уже виденное где-то.
- Да что тебе надо! - в ярости вскричал Иван, замахиваясь прикладом.
И в этот миг всё рухнуло прахом, туман исчез, и наёмник осознал себя в своей комнате, стоявшим подле двери, замахиваясь на неё ботинком, который только что чистил. Голова закружилась так, что он сел на пол, шею саднило, ощущение холодных грязных пальцев никак не уходил, хотя он был один. С трудом боец пересел на кровать. Да что же за такое, бл...ть? Как он умудрился уснуть сидя и снова увидеть тот же кошмар? Голова начала болеть, тело снова ныло, как будто он реально упал с высоты. Что же такое делается? Может, он подцепил какую заразу и это уже начинается бред. От этой мысли Иван похолодел. К доктору, надо срочно к доктору. И пятнадцать минут спустя наёмник уже сидел в коридоре больницы, ожидая приёма. Быстро тут всё. Взамен допотопных тетрадей здесь выдавали специальные пластиковые карты, на которых хранилась история болезни, все данные по человеку, а также приписка поста к определённому врачу. Сунул карту в терминал, сразу высветился тебе номер этажа и кабинета, и можно выбрать записаться ли на приём, или тебе требуется экстренная помощь. Не успел Иван толком заскучать, как на табло над дверью высветился его номер. Пора идти.
До этого он только один раз был у здешних врачей, и то в передвижном санитарном посту, когда его искусали Большие крысы. Белый кабинет, не по-больничному уютный, с высокими кожаными креслами, стеклянный шкаф-рефрижератор с медикаментами, неизменный для теперешних лет ноутбук, минилаборатория во всю дальнюю стену и возвышающийся над столом крупный пожилой доктор, внимательно слушавший Ивана, периодически теребя подбородок.
- ...вот буквально полчаса назад приснилось такое. Как думаете, инфекцию словил? - закончил взволнованно Иван.
- Хм, инфекцию, - доктор натянул перчатки, ловко проколол ему палец, собрал кровь в пробирку и поставил её в одну из ячеек своей лаборатории, - так-с, так-с, - пальцы щёлка-ли по кнопкам, - поглядим, что тут у нас. -
Внезапное молчание доктора снова заставило трястись, на лбу выступил холодный пот. Неужели и впрямь болен.
- Хм, инфекция? - слегка насмешливый тон толстяка заставил слегка успокоится, - О как, молодец вы, Иван Леонидович. -
- В чём же молодец? - поднял брови наёмник.
- Водку давно пили? -
- Знаете что! Ещё в армии завязал! -
- Вот потому и молодец, я же вижу, кровь чистая, но не идеально. Печень, видимо, до сих пор слабоватая, -
- Откуда знаете? -
- От верблюда, - ехидно улыбнулся доктор, помахав перед Иваном квадратиком его карточки.
- А, понял, и правда что, -
- Так то, Иван Леонидович, а насчёт инфекции я вам скажу, что вы сами себя только пугаете, нет у вас ничего такого, кровь чистая. -
- Но... -
- Давайте руку, так, так, что ж пульс такой частый, всё время так волнуетесь? -
- Да не то, так другое, сами знаете, работа нервная, -
- Знаю-знаю, так разденьтесь по пояс, - толстяк достал стетоскоп и приблизился, - вещи вот сюда, на эту полку, тут у нас всё стерильное, новое-красивое, -
- Хм, - доктор было вставил прибор в уши и вдруг замер, - что это у вас? -
- Татуировка, а что? -
Доктор поправил очки, присматриваясь:
- "Мария-Виктория Алигер" - прочитал он вязь вокруг искусно наколотого штурвала на фоне раскинувшей крылья чайки, - вы на флоте служили? На противолодочном корабле? -
- Да, мы все себе такие набивали, -
- А когда, извините за любопытство? -
- С сорок восьмого по сорок девятый, дослуживал на нём, -
- Вот как, - голос доктора дрогнул, - а старшину Кузьменко не помните случайно? Сер-гея Юрьевича Кузьменко, -
- Так, а, помню Серёгу, конечно, БЧ-5, дивизион движения, машинист, помню, основа-тельный парень, я его всегда в пример молодым ставил, - улыбнулся Иван, хотя ох как редко улыбался он, вспоминая службу.
- Да, - медленно проговорил доктор, - Серёжа с малых лет серьёзный был, старатель-ный. Хочешь, Ваня, увидеться с ним? -
- Да, конечно же, только я сегодня не смогу, мне на пост скоро заступать... -
- Так мы прямо сейчас организуем, - почему-то отворачиваясь, - сказал толстяк.
Чудны дела, пожал в недоумении плечами Иван, глядя, как доктор достаёт что-то уве-систое из шкафчика.
- Вот он, Серёжа, сына мой, - срывающимся голосом произнёс доктор, и осторожно поставил на стол перед похолодевшим Иваном уже знакомую свинцовую урну с барелье-фом звезды Героя России, увенчанную сверху якорем.
"Кузьменко Сергей Юрьевич" - гласила медная табличка.
- Когда, как? - ошарашено произнёс Иван.
- Он на второй год добровольцем поехал в составе штурмовой группы. В залив тогда корабли отправляли, пытались Разлом исследовать. Он командиром одного из катеров был. Катер сам, понимаешь, сам вернулся через неделю. Все бесследно исчезли, а от Серёжи моего только форма да горсть пепла осталась. Это, видно, душа его штурвал держала, он такой был, что должен, всегда выполнял. -
- Юрий... э, как вас по батюшке? - Иван еле боролся с комком в горле.
- Дядя Юра, зови так, не стесняйся, Ваня, я, может, даже и рад тебя видеть, что ты жи-вой. Я ведь это, как мне Серёжу отдали, сюда сам поехал, хотел в полевой госпиталь устроиться, чтобы другие дети зря не умирали. Да не взяли меня туда, старый уже, гово-рят, вот тут место мне нашли... -
- Дядя Юра, царство небесное Серёге вашему, очень мне жаль его, очень, -
- Да, Ваня, помянули бы мы его с тобой, да не предлагаю, нельзя тебе, и не буду я тебе здоровье портить, я же доктор, -
- Ну, я так сделаю, как с поста приду, в церковь схожу, свечку поставлю, -
- Это правильно, Ваня, сходи, сходи. Эх, только забыл Бог эти края, совсем забыл. Ад тут кромешный, ни света, ни просвета, гольный ад. Знаешь что, я тебе про твоё здоровье так скажу, измотан ты, усталость хроническая, сил мало, подорвал себя морально, коли уже на ходу засыпаешь. Ты же как, вольноопределяющийся тут? -
- Ну да, -
- А долго ещё контракт выполнять? -
- Да всего две вахты не считая эту, -
- И всё равно это много будет. Давай так, если не против, пост отстоишь, а потом ко мне сразу. Я тебе справку напишу, чтобы тебе не нести больше вахты. В деньгах не потеряешь, это как больничный будет тебе. Согласен. -
- Думаю, да, - поразмыслив, ответил Иван, - оно так даже лучше будет. Я и впрямь уже никакой, -
- Понял уже Ваня? И что потом, не дай Бог, вернёшься также как и мой орёл... И будут мать с отцом плакать, -
- Если бы. Я сирота. У меня где разулся, там и дом, -
- Тем более парень, нечего собой рисковать, если ты один сам у себя. Давай, чтобы завтра пришёл, я уже все бумажки подготовлю. -
- Спасибо, дядя Юра, большое спасибо, приду, -
- Ну, удачи тебе, Ваня, чтоб без происшествий сегодня. -
Эх, вот правду говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. А Серёгу жалко, та-кого человека смерть прибрала, несправедливо это. И батя теперь мучается. Эх, золотой у него батя, вот и Серёга в кого был такой. Так, сегодня, значит, последняя вахта. Отлично, просто отлично. Ага, надо в офицерскую столовую сходить, свою порадовать, что уезжаем раньше. Вот удивится. Ах, едрёна мать, времени не остаётся совсем, скоро же машина. Ладно, завтра зайду, ещё больше обрадуется. Правда, хотелось бы выспаться, а с ней выспишься, как же. И наёмник, счастливо улыбаясь, поспешил к себе, наскоро переоделся, получил в оружейке под роспись автомат и стандартный десяток рожков, и вскоре ехал по бетонке на маленьком электрокаре. Сегодня его последняя вахта.
Глава 2.
"По законам беззакония"
"Я видел стены, стекает кровь,
Я помню руку, которой бил
Всё остальное обрывки снов,
Я всё забыл, я всё забыл"
Агата Кристи "Ветер"
Тихо шуршали колёса, мерно покачивалось сидение, остывающее ноябрьское солнце сонно и нехотя карабкалось по небу. Мелькнули старые ворота заброшенной первой ли-нии кордона, возведённой буквально через полгода после посещения. Ржавая проволока на покосившихся бетонных столбах и земляная насыпь - вот и вся тогдашняя защита вкупе с десятком тысяч отправленных на убой наших бойцов, с одними автоматами встречавшие не по здешнему вооружённую внеземную силу. И как напоминание то тут то там по краям дороги встречались бетонные пирамидки с медными табличками. Главная трасса шла строго прямо, туда, где вдалеке виднелся 13 пост, основной пропускной пункт на этом участке. Вот и сейчас там толпилось несколько научных групп в сопровождении конвоев, и тарахтел накрытый брезентом ЗИЛ. А построенная ещё недавно их ветка забирала влево. Мелькнула вертолётная площадка с дремавшими в рассветном тумане сигарообразными чёрными геликоптерами, между которых, сидя на земле и расстелив для приличия газету вместо скатерти, похмелялись механики, накрывшись ватниками по самые уши. В стоящем поодаль ангаре блажил распутным женским голосом магнитофон.
Электрокар нёсся бесшумно и стремительно. Нравилось, ох нравилось Ивану это чудо техники, да и как он мог пройти мимо достойного автомобиля. За всё время, сколько он пробыл здесь, наёмник очень сдружился с водителем, который охотно растолковал ему всё устройство электромобиля. Естественно, спустя время Иван придумал и ему несколько тюнинговых "примочек" для его электрического красавца. Одну даже они сделали вместе, малость незаконную, но необходимую в принципе. Под капотом поместили маленький кустарный пулемётик, сделанный по образцу старинных шестиствольных миниганов, приводимый в движение всё тем же электричеством. Стрелял он охотничьими дробовыми патронами, которые здесь, как и простенькие ижевские ружья были практически в свободной продаже. Такая защита от всякой зоновской дряни, ожидать нападения которой можно было в любой момент, оказалась весьма кстати.
Внезапно завибрировал телефон в нагрудном кармане под бронежилетом. Кого ещё нелёгкая несёт? Хм, Фриц, что случилось, ну-ка:
- Говори, Лёха, -
- Слушай, Ванилин, тут оказия одна подвернулась, так что я не заступлю на вахту, ты народ типа предупреди, добро? -
- А что ты так-то? -
- Я же говорю, оказия подвернулась, очкастые позвали в конвой сходить на двое суток, -
- Оно тебе надо? -
- Да в смысле, они-то наличкой заплатят, а с Юрием пока добазаришься по части аванса, весна наступит, -
- Ладно, скажу, короче. А ты раньше не мог маякнуть, а то втроём вахту тянуть тоже хреново, знаешь ли, -
- Ну не обессудь, Ванилин, потом как-нибудь я тебя прикрою. Ладно, всё, покедова, -
Конвой. Бррр. Никогда не забуду. В свободное от работы время здесь можно было наниматься охранником для научно-исследовательских экспедиций, для этого достаточно было встать на учёт в штабе, тебя заносили в базу и при формировании группы с тобой связывались. Хочешь - записывайся, сопровождай экспедицию, защищай, если всё пройдёт гладко, заплатят весьма неплохо. Одна проблема - приходишь со своим оружием и бронёй. Пришлось тогда договариваться с начальством, сошлись на том, что Калашников дадут безвозмездно, а вот за расстрелянные патроны потом заплатит из своего кармана. Ну так-то вполне сносно получилось, по Божески. Иван вместе с незнакомым наёмным сопровождали троих учёных. Поход предстоял небольшой - километра на два в недра Зоны, там стоянка на пол дня, замеры, взятие проб и образцов. Желательно было подстрелить для изучения хоть одного мутанта. До места они тогда добрались практически без происшествий, миновав аномалии, развернули полевую лабораторию. Иван с наёмным пристроились на флангах, держа в секторе обстрела колдобистую, испещрённую оврагами равнину с покосившимися остовами домов. Внутреннее напряжение от постоянного внимания неумолимо нарастало в бойце, иногда казалось, что нет-нет, да скрипнет перекошенная дверь в заброшенном строении, зашуршат камни на дне оврага. Тем временем наёмный вдруг сделал жест рукой, указывая на кусты метрах в ста от их лагеря. Судя по шевелению, к ним явно кто-то шёл, осторожно продвигаясь вперёд, стараясь не задеть лишний раз веточки, не создать подозрительного шума. Внезапно один из учёных поднял голову от прибора и тоже махнул рукой по направлению кустов, но так, словно звал кого-то. И тотчас же из зарослей показался человек в лёгком бронекостюме, с увесистым рюкзаком за спиной и коротким, скорее всего импортным, пистолетом-пулемётом в руках. Без труда Иван узнал в нём бойца-одиночку, которых называли здесь сталкерами. Эти люди, не подчиняясь ни властям, ни военным, ни правившим внутри Зоны группировкам, всякий раз незаконно пересекая периметр, отправлялись на поиск ценных растений и аномальных образований, чтобы потом продать их подороже на чёрном рынке. Правда, некоторые сталкеры нанимались проводниками, причём ими не брезговали и военные отряды, понимая, что те гораздо лучше других знают Зону, ведь ходили слухи о тех, кто добирался до Разлома и даже умудрялся вернуться живым. И вот сталкер, осторожно сту-пая, приблизился к учёному, протягивая руку:
- Ну, вот и добрался, - голос его слегка дрожал.
- Молодец, Саша, - улыбнулся исследователь, - а чего нервный такой, случилось что? -
- Нет, - вдруг многозначительно произнёс сталкер, - пока всё нормально, - и округлив глаза ещё твёрже отчеканил, - пока нормально, -
- Это... это хорошо, что нормально, - рассеяно пробормотал учёный, и Иван заметил, как рука его тянется к лежавшему поодаль вещевому мешку, - это хорошо..., - вытягивая осторожно кулак с зажатым зелёным предметом, подозрительно похожим на...
- НЕ ДВИГАТСЯ! - проревел из ниоткуда голос, - ВСЕ НА ЗЕМЛЮ, БЫСТРО, НЕ ДВИГАТЬ-СЯ, ЭТО ПОЛИЦИЯ! -
Сталкер метнулся в сторону, но тут же рухнул на колени, прижимая руки к прострелян-ной навылет груди. Совершенно ошеломлённый Иван вдруг получил удар по ногам и сам запахал носом землю. Краем глаза он увидел, как кто-то из учёных огрызнулся пистолетным выстрелом, а следом на затылке у него расцвела багровая дыра.
Резкая автоматная очередь выскочившего из кустов полицейского в серой броне и шлеме опрокинула навзничь исследователя, замахивающегося тем, что он достал из рюкзака, и прямо возле лица Ивана шлёпнулась на землю... Да-да, это была именно граната. Без чеки! Не помня себя, наёмник схватил набухающую смертью болванку и жутким, нечеловеческим взмахом, от которого что-то щёлкнуло в плече, швырнул её в щель оврага, а сам вжался в землю, накрывая голову руками. Грохот взрыва отозвался звоном в ушах, повеяло жаром, что-то с тонким свистом пронеслось над головой. И тишина.
- Не стреляйте, - подал голос его напарник, поднимая руки, именно он толкнул Ивана на землю в начале боя, и сам упал, чтобы не словить шальную пулю, - мы не причём, они нас в конвой наняли, вчера ещё, -
- Разберёмся, - насмешливо сказал пожилой страж порядка со снайперской винтовкой за спиной, приближаясь к наёмникам, двое других держали автоматы наготове.
И вдруг Иван, минуту назад чуть не лишившийся жизни вдруг вскипел яростью, от не-понимания происходящего и, главное, смысла кровавой бойни:
- А знаешь что, - вскочил он и попёр на пожилого, - вы ослепли, или крыша поехала?! Учёные пришли, учёные! Грамотные люди, Зону изучают, работают, а вы их автоматами. Ослепли, да ослепли?! За что учёных убили, за что, я спрашиваю, а бл...ть?! -
- Сядь, сынок, - вдруг улыбнулся полицейский, - успокойся, сейчас всё поймёшь. И ты садись, кивнул он головой напарнику, опускаясь на корточки, - а вы обыщите трупы, всё под запись, ничего не упускать, -
Иван нехотя пристроился рядом:
- Ну и что это значит всё? -
- Ты, я вижу, наёмник. А в Зоне давно? -
- Второй месяц, -
- Ну я так и думал. Ты сынок, верно, считаешь, что если человек учёный, да белый халат носит, так он святой? -
- Ну не совсем... -
- Да, далеко не совсем. Спорить не буду, учёные они хорошие были, да только вот не-задача, мы их банду почти год отловить не могли. То есть знали, что есть банда среди учёных, а кто именно в ней, никак не удавалось вычислить, -
- Да какая, нафиг, банда, им что, делать больше нечего? -
- Вот ты, сынок, почему с ними пошёл? -
- Так заплатить обещали, деньга лишней не будет, -
- Вот и им не лишняя. Я, по идее, до окончания расследования и говорить вам ничего не должен, но тебе скажу, ты молодой ведь, здешнюю жизнь только краем глаза видел, а я тут с самого начала почти что. Дело тут такое, повадились эти самые клиенты наши под прикрытием исследований в посёлки возвращенцев ходить. Зона-то, сам знаешь, не пустая внутри, там люди остались, из местных, а то и просто отщепенцев всяких набежало, там и закона никакого нет, как звери дикие что ли живут, убивают друг друга, враждуют. А эти умники приноровились им помогать за периметр Красную Марту отправлять, а там продавать куда нужно, -
- Красную Марту? Наркоту что ли здешнюю? -
- Да, именно её, Красную Марту, ну или красную коноплю, если быть точным, мутиро-ванную коноплю, -
- Во как, -
- То-то и оно, сынок, а мы почти год бились и не могли понять, да как так через кордон спокойно наркотрафик идёт, а мы и сделать ничего не можем. Пока вот сегодня уже по наводке курьера их не поймали, когда он с товаром шёл. Раскололся. Мы ведь его сюда сами привели, он уже к вам под прицелом вышел. -
- Чудны дела, - почесал голову Иван.
- Тут, наёмник, всё чудное, хорошего только мало в этом всём. Ладно, дело тут такое, вас задерживать смысла нет, вижу, что вы не их роду-племени, но давайте уж договоримся. Чует моё сердце, что не всю банду мы накрыли, так что с вас одно, чтобы язык за зубами держали и ни слова, ни полслова никому, а то, не дай Бог, остальных спугнёте, сплетни, сами знаете, быстро разлетаются.
- Н-да, - вздохнул напарник, - и не заплатят нам за наш конвой, -
- Ну, не хорошо вышло, - покачал головой полицейский, - а давайте так, мы вам пре-мию выпишем за содействие в работе органов внутренних дел. Но тут сколько сможем, тысячи полторы, не больше. Устроит? -
- А куда мы денемся, и на том спасибо, - вздохнул Иван, - своей благоверной романтический ужин устрою - банку тушёнки и бутылку пива, -
Вот вам и конвой, мать его за ногу. Столь "удачный" выход навсегда отбил охоту к сторонним заработкам, ещё и с неоправданным риском для жизни.
Отрывистый гудок донёсся издали вместе с мерным перестуком, когда они ехали через железнодорожную двухколейку. Из утренней дымки медленно выкатывался тёмно-зелёный локомотив, словно разъярённый бык пригнув тупую плоскую голову к земле, грозно сверкавшую пятью рогами пулемётных стволов под вращающимся броневым колпаком, изрыгая струи пара из стальных ноздрей. Короткие широкие пасти мортир торчали из вагонов, дыша тротиловым паром в морозный воздух. Большая Подкова - так в народе называли эту железную дорогу, год за годом строящуюся вдоль северной границы Зоны. По замыслу она должна была протянуться с западного побережья полуострова на восточное. Сейчас была построена примерно только треть путей, но уже второй год по ней курсировали четыре бронепоезда, по два на колею с интервалом в пять километров. Вооружённые тяжёлой артиллерией бронированные составы должны были принять на себя удар в случае повторного Посещения или масштабной атаки возвращенцев.
С тихим скрипом поднялась планка на капоте, выставляя напоказ барабан в шесть ко-ротких стволов, Иван снял автомат с предохранителя - они въезжали в тоннель. Колдобистые, наспех залитые бетоном стены, сочились мутноватой влагой, копившейся в обрешёченных канавках по краям, ребристый потолок из профлиста местами кривился и "плыл" подобно отражению в воде. И не мудрено, ведь всего в полуметрах над ним расположился "Тихий убийца" - так здесь окрестили аномальное поле. Помнится, после того случая с нежитью, срочно были вызваны учёные, долго что-то копавшие, ковырявшие, сующие там и сям зонды и прочую заумную аппаратуру, но ничего толком сказать не могли ни о том, что это были за существа, ни о том, что главное, сколько их и как из извести. Работы оказались под угрозой срыва, начальство потихоньку затевало панику. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы их командир Сергей случайно не заметил на одном из перемолотых, размазанных по гусеницам тел, почти истлевшие остатки военной формы нездешнего образца. Призадумавшись, о чём-то пошептавшись с учёными, поглядев карты и фотоснимки с воздуха, хранившиеся в его карманном компьютере, он направил Ивана с парой рабочих в обход аномального поля, дав примерные координаты места, которое требовалось осмотреть. И там, среди буйства вьющихся растений и колючих кустов обнаружился треснувший прямоугольный тур из бетона с облупившейся побелкой. Поодаль валялась потускневшая бронзовая табличка с иероглифами. Бетонное крошево вокруг напоминало обломки стелы или обелиска. Умевшие читать всякую аброкадабру учёные без труда расшифровали надпись. Сергей так и расцвёл, когда подтвердилась его догадка о братской могиле с героями корейской войны, которая была ещё в далёком XX веке. С молчаливого согласия начальства тур подорвали взрывчаткой, пригнали "сверло", используемое при установке столбов и бурении скважин, и начали бурить внутрь могилы. Ивана, конечно же, поставили поблизости с автоматом, поэтому ему ничего не оставалось делать, как наблюдать. Гудя и скрежеща о камни, массивное сверло ввинчивалось в почву, словно шуруп в доску, делало оборотов тридцать-сорок, медленно поднималось наружу и резким обратным рывком стряхивало с себя налипшую в пазы почву и снова медленно погружалось в дыру. Метра через два раздался противный скрип, потом сверло встало.
- Пипец, - крикнул из кабины рабочий, - бетон пошёл, надо шорошку алмазную, я таким буром ничего не сделаю. -
До вечера ждали шорошку, успев изрядно проголодаться, ещё час плоская буровая ча-ша с визгом обращала в прах вероятно массивную крышку "склепа". Всем уже порядком надоело торчать здесь, тем более что к ночи Зона становилась куда опаснее, чем при свете дня, но вот визг смолк, уступив место монотонному гудению, а следом по мозгам ударила знакомая трупная вонища. Покрытый слизью бур поднялся наружу, учёные опустили в отверстие видеозонд. Первый же из них, кто взглянул в него, отскочил с квадратными глазами. Подтвердилась самая страшная догадка их командира - братская могила теперь стала логовом для массы оживших и переродившихся мертвецов, долгие годы после Посещения обитавших здесь. С помощью зонда разглядели боковые раскопанные тоннели, ведущие как раз к их подземной дороге. Это была первая его ночь в Зоне, ведь дело не требовало промедления. Спешно привезённые баллоны с хлором и огнемёт избавили не упокоенные души от посмертных мук. Когда докапывали тоннель, была обнаружена пара-тройка задохнувшихся упырей, но всё равно, и поныне въезжая под стальную крышу, волей неволей все оглядывались, в ожидании того, что стена проломится, и наружу опять полезут эти твари. Но, ни раньше, ни сегодня этого не произошло.
Автомобиль выбрался на поверхность, впереди замаячили руины домов, и вскоре Иван попрощался с водителем возле пулемётных гнёзд по краям дороги. Сейчас они пустовали, наёмные-пулемётчики обычно коротали время в бункере и занимали посты только по сигналу тревоги. Иван шёл по улочке между полуразвалившимися коробками домов. Бетонка здесь кончалась, превращаясь в разухабистое направление в кляксах асфальта, щедро посыпанное битым кирпичом. Пьяная тропка ныряла за чудом державшуюся единственную стену высотки и упиралась в ворота. "Пост С39. Внимание, оружие применяется на поражение!" гласило на табличке. Будка за воротами как всегда пустовала, караульный по любому гонял чаи в бункере. Привычным движением Иван засунул руку в щель между створками, отодвинул засов и вошёл. По идее, после этого должна была сработать сигнализация - ярко вспыхнуть спарка красных прожекторов на вышке поодаль и резко взвыть ревун. Естественно, сигнализацию отключили сразу после приёмки поста и введения его в строй. Да и на кой она там нужна, глупо ждать нападения со стороны Кордона. Блин, как вспомню, сколько в этих развалинах гнездилось всякого зверья, не мутировавшего, обычного, но, и без мутации стая волков может причинить немалый вред. А ещё, не менее приятными были встречи с шершнями, обжившими полости в стенах. Очень часто приходилось использовать огнемёт, чтобы изжить эти гудящие бомбардировщики. Неприметный люк справа, узенький трап - прокуренный бункер в который раз встретил Ивана смехом наёмных, дувшихся в карты и попутно смотревших в чьём-то телефоне очередной весёлый видос про какого-нибудь подпитого деда, декламировавшего сидя на завалинке матерные стихи. Ну и, конечно, неизменный местный Волбешный чай - единственное легальное растение, вывозимое из центра Зоны. Густой и чёрный как гудрон, набухавший огромными хлопьями в кружке, всякий раз при этом всплывая, слегка отдающий огурцом, он бодрил в сто раз лучше чем кофе, причём действовал часов пять к ряду. В жару он давал ощущение прохлады, в холод согревал. Поговаривали, что если заварить его до состояния чифира, то эффект будет не хуже, чем от водки, но Иван это не проверял.
- Здорово всем, - плюхнулся на скамейку наёмник, - слышишь, Марат, мне Фриц шуманул недавно, что он в конвой потопал, -
- Мог бы и предупредить раньше, - недовольно скривился толстый краснолицый Ма-рат, - опять втроичка всю ночь торчать, не поспим толком, -
- Я ему точно калаш в жопу запихаю, - проворчал лысый Валентин, - что-то он... Так, Ваня, я же не курю, дыми в другую сторону, и так здесь хоть топор вешай, -
- Что вы такие кипишные с утра? - наёмник ловко запульнул окурок в стоявшее поо-даль ведро.
- Да с утра пораньше Коновал прискакал, гнида позорная, - ухмыльнулся Марат, - кста-ти, Ванилин, ты на ворота хуй из глины прилепил? -
- Было дело, ещё в прошлую вахту, -
- Прикинь, Коновал давай в ворота ломиться, хуй возьми и отвались ему на бошку, -
- Чё, в натуре? - Иван начал давиться от смеха.
- Он потом злой как чёрт сделался, давай на нас накалять, почему не на постах, почему стволы у пулемётов грязные, когда периметр огородите нормально. Говорит, что снаружи надо не простую колючку, а электрическую изгородь делать, -
- Да он что, совсем берегов не видит, с какого перепугу он тут командует? -
- Эта тварь в любую жопу без вазелина пролезет. Говорят, что добился в штабе, чтоб его поставили ревизором на несколько постов, включая наш, -
- Вот сучёнок, -
- Ага, жлобу давит, что тогда не смог получить разрешение на строительство укрепле-ний здесь, вот решил нас доколупать теперь проверками, -
Ивану вспомнилось, как долго и тщательно они строили броневой колпак для сорока-пятимиллиметровой пушки, обеспечивавшей артиллерийское прикрытие в случае серьёзной атаки. Строительство осложнялось тем, что не было возможности нормально доставить материалы, по узким улочкам полуразрушенного квартала не могла проехать даже легковушка, не говоря о грузовике. И работяги, и наёмные тогда все вместе таскали на себе арматуру и доски, по каткам из обрубков волокли тяжеленные стальные балки и полукольца. Яму под фундамент ковыряли вручную, а уж заливали всё это бетоном вообще революционно. Командир договорился на вертолётной базе, им выделили геликоптер, к которому на тросах прицепили цилиндрическую ёмкость с открывающимся дном. Ёмкость наполнили бетоном, и геликоптер завис над деревянной полукруглой опалубкой, будущим колпаком. И тут как всегда произошло непредвиденное - нижняя крышка ёмкости состояла из двух половин, удерживаемых от раскрытия металлической планкой засова, продетого в петли. По идее, засов должен был легко выдвигаться, стоило потянуть за прицепленный к нему трос. Но на деле этого не произошло, планку заклинило. Один из рабочих забрался на самый верх опалубки и начал ломом вытягивать засов. Он не успел отскочить, настолько резко распахнулись створки, одна из которых смахнула бедолагу вниз. Слава Богу, хоть не убился до смерти, хотя падать было порядочно. Но, так или иначе, к сроку броневой колпак был готов. И тут наведался Коновалов с проверкой, ведь по существующим здесь правилам начальники постов должны принимать друг у друга в эксплуатацию охранные объекты. И вот Коновал, походивши, посмотревши, решил устроить проверку на прочность. Выбор его пал на Фрица, которому, подумать только, предстояло сидеть внутри колпака, пока Коновал обстреливал укрепление из подствольного гранатомёта. Фриц пробовал отказаться, но злодей категорично заявил, что если они сами боятся, то, видимо, знают, что колпак сделан халтурно и принимать он его не будет. Делать нечего, пришлось лезть. Затаив дыхание все наблюдали, как этот выродок с улыбкой посылал гранату за гранатой в бетонные стены, и каждый вздрагивал при очередном хлёстком разрыве. Минут пять длилась экзекуция, самые зловещие секунды были последние, пока из под закопченного, окутанного клубами дыма колпака не показался Фриц, бледнее бетона, оглушённый, но живой и здоровый.
- Молодцы, - коротко бросил Коновал, расписался в бумагах и направился к своему бронированному газику.
Марат с Иваном вовремя заметили, как Фриц с хищным блеском в глазах поднимает автомат. Вовремя они его скрутили и держали до тех пор, пока газик не скрылся из вида, иначе бы поехал Коновалов прямиком в морг при Кордоне.
- Сдавай на меня, - бросил Иван.
До вечера всё равно можно не дёргаться, главное, на пост заступили вовремя, если командир не притащится, то на позиции можно встать к ночи, а пока сиди, попивай чай и оставляй в дураках друзей. Или сам оставайся, это уже как повезёт. По идее, до наступления ночи они должны идти в рейд на ближайшие дикие территории и отстреливать там опасную живность, но никто особенно это делать не собирался. Пострелять-то не особо неприятно, но командир заставлял разрубать на куски трупы мутантов и сжигать, иначе на падаль могли придти Большие крысы и тамошние волки, чуявшие гниль за километры. Первое время они исправно зачищали местность и разводили костры в развалинах, но вскоре всем надоел смрад горелого мяса и палёной шерсти и хлопья сероватого пепла, оседавшие даже на столе в бункере. Да и потом, толку особого с таких зачисток было мало, ведь повинуясь неведомым силам, мутанты стабильно плодились в глубинах Зоны, поэтому смешно было думать, что таким способом их можно извести полностью. Проще было дождаться, когда мутантов станет достаточно много и пустить в ход электропушку, благополучно "жившую" в отремонтированной блок-комнате, оставшейся здесь со времён до Посещения.
Разговоры ни о чём, шутки, бормотание радио в чьём-то телефоне, бесконечная игра в дурака - всё как обычно, уже третий месяц так. А, ведь точно, сегодня последний день. Иван призадумался, глядя как смеётся Марат, как Валентин подшивает лопнувшую кожа-ную перчатку, как остальные восклицают, звонко щёлкая картами об стол. Где-то в глу-бине души наёмника вдруг тонкой острой иголкой ожила странная тоска, непонятная, но впивающаяся всё сильнее. Он никогда больше не увидит этих людей, никогда уже не войдёт в этот бункер, не будет с оружием в руках встречать очередную напасть, а вернётся в свой город, да ещё с огромным бонусом в лице кондитера из офицерской столовой Лены, с которой случайно познакомился ещё когда вставал на учёт для конвоев, и теперь это любовное приключение, начавшееся на краю пропасти, у самых ворот ада, превратилось в настоящие крепкие отношения, имевшие все шансы закончиться семейной жизнью. Тут радоваться надо, а он вдруг почему-то смертельно загрустил, словно внутри его оборвалась какая-то нить, связывающая его в единое целое, и теперь Ивана располовинило, и одна сторона ликовала и радовалась возвращению к комфорту и мирной жизни, а другая рыдала и умоляла остаться, справедливо замечая, что он уже давно не моторист Ваня Захаров, малоуспешный и мечущийся человек, а ставший профессионалом боец, много раз сталкивавшийся с опасностями, но не терявший самообладания, умевший найти выход из неразрешимой ситуации. И эта половина говорила ему, что его место здесь. А может, не зря сниться ему этот странный сон, не зря просят помочь, может это его призвание - защищать людей от здешних кошмаров.
- Эй, Ванилин, ты куда? -
- Посцать, -
Но отправился он не в смердящий аммиаком закуток, а к бетонной блок комнате. Сняв с шеи ключ, он отворил массивную дверь и вступил в полумрак, где укрытая брезентом стояла электропушка. Отодвинув покрытие, Иван оглядел блестящий капот с клиновидными прорезями, чёрное стекло и высоко поднятые рамки-антенны с новенькими магниевыми стержнями. Никто кроме него не отваживался работать на этой машине смерти, как её успели окрестить, Ивану наоборот даже нравилась её зловещая сила. Ну вот и всё, прощай, что ли, завтра уже собираюсь домой, поеду, а ты останешься дальше воевать. Кто теперь твоим хозяином будет, в чьих руках ты будешь мутантов убивать. Думаю, боец хороший попадётся. Много мы с тобой тварей извели, желаю тебе стократ больше побед, чем со мной. И, похлопав на прощание рукой по капоту, наёмник вышел. Да что же с ним такое, неужели так привык к здешнему безумию?
- Ты солдат? - раздалось хрипение за спиной.
Иван вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял сморщенный старик в рваной телогрей-ке с тёмным от грязи лицом: